Поиск по автору:

Сокамерники в первую же ночь разочаровались в Алексее Навальном: он не
принёс с собой палёной водки.

Навальный знакомится с сокамерниками. "Ты кто?" "Я жулик". "А ты?" "А я
вор". "Да какие вы воры, ребята. Вы сравнительно с ними хомячки..."

Онищенко высылает таджиков, потому что они больны ВИЧ и туберкулёзом.
Мелко плавает наш главный санитар! Надо бы наоборот: объявить всех
больных ВИЧ и туберкулёзом таджиками - и всех, всех в Таджикистан!

Разговор двух друзей.
- Ну как? Тебя взяли на работу?
- Неа. Провалил тест на детекторе лжи.
- Как это?
- Да так. На вопрос "Мазохист ли вы?" я ответил "нет". А на проверочный
вопрос "Любите ли вы Россию?" - "да".

Мать ругает сына: "И что за невесту ты себе нашёл? Отец у неё прокурор,
братья - менты, мать - судья. Не родственники, а одна сплошная мафия!"

Двенадцать лет с небольшим хвостиком назад девушка Марина приехала
покорять Москву, нацеливаясь закончить институт иностранных языков и
выйти замуж за коммерсанта. Однако вскоре её постигла судьба большинства
покорялок. В первый же месяц первокурсники во главе со старостой Вадимом
напоили Марину до бесчувственности и сделали её отношение к жизни
гораздо проще. Была девушка, стала просто. Просто Марина.

Что хуже, тесное взаимодействие с Вадиком не прошло бесследно. В обычное
ежемесячное время, когда корпус женского организма даёт течь, корпус
Марины проявил пугающую прочность и течи не дал. Законы женской природы
противоречат законам физики – пока течь есть, одинокая женщина держится
на плаву; как только течи нет – одинокая женщина начинает тонуть. А
поскольку автор пробоины растворился на горизонте, перед Мариной встала
суровая дилемма: стать матерью с вытекающими последствиями или устроить
operation aborted.

Как верующая, Марина решила, что на аборт не пойдёт. Создатель и так
гневается на Россию – каждый год здесь не доползают до свежего воздуха
2 миллиона невинных детей, куда это годится. Гораздо разумнее и гуманнее
дать ребёнку вылезти наружу, а там – прикинуться кукушкой и подбросить
чадо добрым людям. Дал Бог зайку, лужайка уж где-нибудь да найдётся.

В положенный срок младенец появился на свет – красивый и здоровенький,
мужеского полу, с интересной приметой – семью родинками на шее в форме
Большой Медведицы. В первый месяц Марина никак не решалась с ним
расстаться, но её скромные накопления таяли, таяли, как весенний снег,
пока в один прекрасный день она не осталась наедине с пустым
холодильником. Комната была оплачена позапрошлым месяцем, и Марина
обитала в ней только сердобольностью хозяйки. А ещё Марине приснилась
нужда – тощая и бледная ведьма с ржавым лобзиком в руке. Этого сна она
уж не выдержала. Не дожидаясь, когда лобзик превратится в ножовку, а
затем в бензопилу, Марина упаковала малыша в свежий памперс, закутала
его в новую синюю кофточку и пёструю курточку, положила в корзинку и
поехала на автобусе на Новорижское шоссе, в коттеджный посёлок, где она
одно время давала уроки французского как репетитор.

Марина отправилась в поездку поздним рейсом, поэтому когда она добралась
до посёлка, уже густо смеркалось. Сентиментально сморкаясь, она стала
перемещаться со своей корзинкой к окраине посёлка, подальше от фонарей и
потенциальных свидетелей. Наконец, перед ней вырос дом – нет, не дом –
целый дворец на отшибе, стоявший поодаль от остальных коттеджей, почти
на самой лесной опушке. В окнах ещё не горел свет – хозяева, вероятно,
возвращались домой поздно.

Марина, боязливо оглядываясь, подошла к крыльцу, поставила на него
корзинку и сняла с малыша шапочку, чтобы в последний раз на него
наглядеться. Младенец, напоенный свежим воздухом, крепко спал и видел…
бог его знает, что видят во сне новорождённые дети – видимо, молочные
реки.
«Вот… вот мы и прощаемся, Илюшенька», - зашептала Марина, борясь с комом
в горле, - «Я целый месяц была хорошей матерью, а теперь – прости –
деньги кончились. Нет денег – нет лайфа, ничего нет, даже солнце светит
тускло. Свидетельства о рождении я тебе не оставлю, откуда ему взяться,
я рожала тебя в квартире моей подружки-акушерки – так что наше
государство даже не знает о твоём существовании. А если бы и знало, то
не нашему государству – чтоб его черти взяли со 100-рублёвым детским
пособием! – привлекать меня к ответственности за этот поступок. В общем,
я написала на твоей шапочке «Илюшенька», так что твои новые родители
будут знать, как тебя звать. Они люди богатые, документы они тебе на
коленке нарисуют. А если снесут в детдом – ну, значит, такая судьба.
Прощай, дитя!!»
Марина достала из кармана фотокамеру, прицелилась и щёлкнула своего
Илюшку на память – в синей кофточке, пёстрой курточке и с родинками на
шее в форме Большой Медведицы…

Теперь, читатель, мы переносимся в 2011-ый год, месяц февраль и снежные
заносы. Я полз на такси домой, со мной полз молодой приятель-психиатр, и
мы оба клевали носами – как, впрочем, и таксист. Заметив, как наш
рулевой прикрыл веки и приготовился задать храповицкого, я толкнул
приятеля в бок:
- Миша-а! Миш!..
- У?
- Расскажи чего-нибудь из своей практики. Да погромче – видишь, нашего
капитана сон заборол.
- А ты потом не разболтаешь?
- Я? Чтобы я – и разболтал? За кого ты меня принимаешь?
Так Миша стал рассказывать мне историю про Марину и её сына с
примечательными родинками. Начало вы уже знаете, слушайте дальше…

…Дальше случилось вот что. Младенца Илюшу подобрал вместе с его
корзинкой владелец дома – директор одного нашего пищевого холдинга. По
совести сказать, корзинку должна была обнаружить домработница, но по
случаю воскресенья она взяла выходной, и оставила своего хозяина в
затруднительном положении. Солидному человеку, бизнесмену и – чего уж
там скрывать – миллионеру, подбросили ребёнка! Он был так этим ошарашен,
что пошёл с корзинкой на кухню, достал две бутылки – себе пива и
младенцу молока – и уселся напротив малютки в позе роденовского
мыслителя.

Тут – благодаря пиву или же вследствие тяжёлого рабочего дня – бизнесмен
принял решение, которое определило счастливую судьбу малыша. Вместо
того, чтобы набрать 02 или опеку, он позвонил своей матери –
посоветоваться. Мать тотчас примчалась к месту событий. Это была
неглубокая старушка (по возрасту), добрая, заботливая и уставшая ждать
внуков от своего вечно холостого и вечно занятого сына. Увидев малютку,
она ахнула и расплакалась. В Большой Медведице на мальчуковой шее
суеверная старушка узрела знак свыше. Она приказала заняться
усыновлением ребёнка и подать заявление в опеку. Имя мальчику взяли с
шапочки – Илюшенька.

Через четыре года бизнесмена не стало – разбился в автокатастрофе – и
заботливая старушка стала бабушкой-опекуном. Илюша к этому времени был
очаровательным мальчиком, проявляющим таланты в решении головоломок и
арифметике.
К 2011-му году мальчик вытянулся до метра пятидесяти росту, выиграл
несколько математических олимпиад и вдобавок оказался обладателем такой
сильной воли, что стал в доме полновластным хозяином. Старушка к этому
времени стала глубокой и страдающей маразмом, поэтому Илья совершенно
подмял её под себя.

В канун прошлого Рождества Илья решил, что ему нужно взяться за
французский язык – парень собрался получать высшее образование в Париже.
Хороший язык без хорошего репетитора не заработаешь – и Илья под
присмотром старушки (смирно и тихо сидевшей в кресле) устроил смотрины.
На собеседование в первый же день пришло больше дюжины педагогов – и
среди них оказалась Марина. Можете себе представить, что она
почувствовала, увидев знакомую конфигурацию родинок. Она узнала в
двенадцатилетнем пареньке, наследнике многомиллионного состояния, того
малыша, которого так беспечно подбросила когда-то под дверь. Радости её
не было предела и…

…Миша вдруг замолк, прервал рассказ, и уставился в боковое стекло. За
стеклом была всё та же картина - наше такси стояло в пробке и не
двигалось.
- Ну? А кончилось-то чем? – нетерпеливо спросил я.
- А кончилось тем, что она на следующий день попала в нашу психбольницу.
Чик-чирик, сошла с ума от радости. У неё открылась мания величия в самой
забавной форме. В то утро, когда её привезли, она хохотала и кричала «Я
миллионерша, а вы лохи позорные!». И ещё просила, чтобы врачи
выстроились в шеренгу и целовали ей руку.
- Да какое же это сумасшествие? Это звучит очень здраво.
- Так ведь дальше стало хуже. Уже через неделю стала звать себя
императрицей. Требовала, чтобы её укладывали на носилки и обносили по
всем этажам – «осматривать владения». Лекарства и психотерапия
совершенно не помогают. Профессор уже третий месяц проводит занятия с
аспирантами, показывая её в качестве примера как безнадёжную больную. В
девяностых, говорит, таких пациенток пачками привозили – в основном, жён
олигархов. Сходили с ума оттого, что не знали, как потратить деньжищи.
Теперь она у нас одна такая.
- Мда. Жизненно.
Водитель такси громко захрапел. Судя по всему, ему снилось нечто вкусное
и соблазнительное: с подбородка даже капала слюна – кап, кап, кап…

Я всегда говорил, что Россия – это туристический рай. Страна наша,
большей частью, состоит из первозданной природы, чистого воздуха и диких
зверей. (Кому в последней фразе почудилось нечто двусмысленное, тому
пусть будет стыдно).
Так вот. Касательно диких зверей. Змея ядовитая у нас – одна. Насекомых
ядовитых – ноль. Крокодилов и тарантулов – ноль. Крупных кошек – пятьсот
штук, и те на Дальнем Востоке. Практически всё, что у нас водится –
маленькое, копытное и пушистое. Сравните с какой-нибудь Африкой, где без
ружья и готового завещания вас не пустят на сафари, где по ночам свирепо
гогочут гиены, обсуждая на своём гиенском языке, что вкуснее – пигмей
или белый человек, где в воздухе кружат мухи цеце и грифы, по суше
ползут аспиды и сухопутные пиявки, а с деревьев на доверчивых европейцев
прыгают клещи, каждый размером с виноградину.

Из всей среднерусской фауны туристу угрожает один лишь медведь, да и он
полгода сосёт лапу в берлоге. А всё маленькое зверьё – это я заявляю с
полной ответственностью – радует глаз и доставляет сплошную пользу, как
в живом, так и в дохлом виде. О том и мой рассказ.

Летом прошлого года, когда Москву поджаривал и душил на редкость
настырный антициклон, один приятель с Мамбы пригласил меня в Вологодскую
область. Не знаю, как вам, а мне везёт на интернет-френдов: практически
все, с кем я познакомился в Сети, меня кормят, развлекают и приглашают
на разные мероприятия (поймите правильно: я никогда на это не
напрашиваюсь, но, видимо, таков Закон Халявы – когда ты её не ищешь и не
интересуешься ей, она к тебе так и клеится. А вот когда ты бегаешь за
ней по пятам и кричишь: «Халява, ну хоть взгляни на меня! Я твой
преданный поклонник!» - она и носом в твою сторону не поведёт. Недаром
халява – женского рода. Женщина, истинная женщина. Кокетка. Порой даже
кокотка).

Простите, отвлёкся.
Так вот, он пригласил меня в Вологодскую область. На охотничью базу
«Ёлочка». Почему на охотничью базу? А я и сам не знал, почему. Мой
единственный охотничий трофей за всю жизнь – портрет Гитлера, который я
расстрелял пару лет назад на военной кафедре из мелкашки. Просто так
хотелось вырваться из удушенной смогом столицы, что я бы и в Антарктиду
поехал. И в конце концов, почему бы не поучиться охоте? Отличная мужская
забава.

Кстати скажу два слова по поводу провинциальных дорог. От Вологды до
базы ехали мы долго, часа три, и во время поездки сбылась моя мечта. Я
давно мечтал побывать в эпицентре маленького землетрясения.
Почувствовать, каково это. Должен сказать, что первые пять минут –
особенно если вы не догадались плотно покушать - это довольно весело.
Вас трясёт, вы подпрыгиваете и изображаете телом элементы шаманского
танца. Потом это прискучило, а ещё чуть погодя водитель вдруг мрачно
объявил:
- В дурное место вы собрались, москвичи. Оттуда обратной дороги нет.
- Как нет? Кто вам это сказал?
- Подвеска моей машины.

До базы мы, тем не менее, доехали. В первый же вечер приятель
поинтересовался, не хочу ли я поохотиться на медведя. На медведя? Я? Я
смелый человек, но зачем же лезть на рожон? Я честно, от всей души ему
ответил:
- Нет, не хочу.
Приятель развёл руками и предложил дождаться местную знаменитость,
чингачгука вологодского разлива – дядю Матвея. Он, мол, меня уговорит.

Я сел в баре и стал дожидаться чингачгука. Спустя пару часов, когда
выпитый кофе уже стал булькать у меня в районе горла, в бар вошёл
человек – мордатый, огромный, но довольно добродушной наружности.
Зюганова в парике представляете? Именно таков был с виду дядя Матвей,
известный в тех краях охотник, медвежатник и тонкий ценитель природы.
Судя по тому, как метко он стрелял сигареты и выбирал жертву, у которой
можно угоститься табачком, охота была для него детской забавой. Закурив
одну сигарету и сунув две про запас в нагрудный карман, он оглядел бар и
вдруг наткнулся на незнакомую физиономию. Незнакомой физиономией был я.
Дядя Матвей подошёл на расстояние шага и секунд пять меня рассматривал.
На мне были модняцкие шорты, ярко-зелёная футболка от Кельвина Кляйна и
розовая бандана.
- Не куришь! – заключил дядя Матвей.
- Не курю.
Он протянул мне свою мохнатую лапу и так мы познакомились.

Тем вечером дядя Матвей рассказал мне несколько баек из своей жизни, из
которых я вынес две истины: 1) русская смекалка неистребима и 2) любовь
к природе без взаимности невозможна. Вот послушайте.

Пятнадцать лет назад, когда на Вологодщине не платил зарплату даже
ликероводочный завод, дядя Матвей схватил за хвост птицу удачи. Он тогда
работал лесником в вологодском заповеднике, и как-то раз в заповедник
наведались французские экологи. Экологам был нужен грамотный в биологии
человек, знающий лес, для составления отчётов о состоянии местной фауны.
За такую работу французы предложили дяде Матвею 200 долларов в месяц –
гонорар для тех лет значительный, а уж для провинции и подавно.

Дядя Матвей рьяно взялся за работу, и в течение трёх лет каждый месяц
исправно отправлял экологам подробные, многословные отчёты. Он писал про
падёж белок и норок, про вымирание пчёл и расплодившихся ос, про бешеную
лису, покусавшую двух кошек, и высыхание ёлок из-за нашествия
жука-короеда… В действительности в заповеднике ничего этого не
происходило – потому что в здоровом лесу такие вещи вообще происходят не
каждый год – зато экологи были в предсказуемом экстазе и просили
подробностей. А уж какие конспирологические теории они, верно,
выдумывали в своих кабинетах на основе этих данных – это даже трудно
вообразить. (К сожалению, через три года сказка закончилась – дядя
Матвей в своих отчётах дал лишку и уж совсем заврался, рассказав про
гибель популяции выхухолей. В результате на Вологодщину пожаловала целая
делегация французов, жаждущих понять, что, наконец, за чертовщина и
конец света творятся в отдельно взятом заповеднике).

Однако до этой оплошности дядя Матвей жил, можно сказать, припеваючи. К
тому же, как всякий русский, он старался подзаработать - регулярно
охотился в лесу на зайцев, которых потом отчасти ел, отчасти продавал.
И вот однажды, зимой, в лютый мороз дядя Матвей отправился в лес на
лыжах – проверить капканы, поставленные накануне на зайцев. В стужу
можно не опасаться, что мясо испортится, но, к сожалению, до тушек могут
добраться лисы, совы и волки, поэтому манкировать походом в лес дядя
Матвей не мог.

В лес дядя Матвей зашёл очень далеко – километраж он мне не сообщил, но,
думаю, вёрст пятнадцать там набежало, поскольку вышел он засветло, а,
когда добрался до самого дальнего капкана, дело было уже к обеду. Прежде
чем повернуть обратно, дядя Матвей решил, что имеет право на законный
перекур, перекус и отдых – тем более что в сумку набралось немало
зайцев, и она сильно потяжелела.
Решено – сделано. Для пущего удобства дядя Матвей снял лыжи и стал
разводить костерок, чтобы поджарить тушёнки и согреться: всё-таки стоял
сильный мороз. Но вот незадача – пока дядя Матвей раздувал огонь, пара
его лыж начала медленно, но верно уползать от него всё дальше и дальше –
поляна была расположена под уклоном. И лыжи ползли, ползли до тех пор,
пока не доползли до края обрыва, откуда благополучно и сверзились.

Дядя Матвей обнаружил пропажу, только когда услышал звук падения своих
ходильных принадлежностей. Утопая по пояс в снегу, он добрался до обрыва
и глянул вниз – лыжи улетели в какую-то пропасть, вдобавок поросшую
низкорослым ельником. Для того, чтобы добраться вниз, не свернув себе
шею, нужно было быть по крайней мере кошкой, и притом очень
гуттаперчевой.

Итак, лыжи пропали. Вы представляете, что такое остаться без лыж в лесу,
зимой, в минус двадцать пять, имея под ногами толстую подушку снега и
пятнадцать километров от ближайшего жилья? Может быть, это и не так
страшно, если у вас на ногах валенки или унты, но у дяди Матвея были на
ногах лёгкие лыжные ботинки. А промокшие в минус двадцать пять ноги,
помноженные на черепашью скорость вашего передвижения по глубокому
снегу, заставляют вспомнить о подвигах Каппеля и Маресьева и их
отрезанных из-за гангрены ногах. Тем более что медицинской помощи в
заповеднике отродясь не бывало.

Дядя Матвей, тем не менее, не поддался панике. Первым делом он доел
тушёнку, потом плотно заправил штаны в ботинки и крепко обвязал шнурками
– в надежде, что ноги промокнут и окоченеют не сразу. Надежда не
оправдалась – уже после трёхсот метров прогулки по снежным завалам дядя
Матвей совершенно выбился из сил, а ноги вымокли и промёрзли до костей.

И вот когда дяде Матвею пригодилось то, что всегда называли русской
смекалкой. Вернувшись к затухшему костру, он снова его развёл, достал из
сумки двух зайцев и длинный острый нож, и принялся их потрошить. Мясо и
потроха полетели в кусты – на радость лисам и совам, а дядя Матвей,
тщательно вычистив шкурки, повесил их на просушку над костром, следя,
чтобы огонь не подпалил меха. Затем он просушил ноги и ботинки, и через
час, когда заячьи шкурки совершенно просохли, снял их и стал аккуратно
прошивать. Вскоре получились замечательные меховые носки – тёплые,
непромокаемые, с шикарным начёсом. К утру следующего дня дядя Матвей
добрался в них до дома – и, хотя идти было «зверски тяжело», сумку с
добычей он по пути не бросил.

Читаю свежее интервью Лужкова: в России царят рейдерство и произвол,
суды принимают необоснованные решения в отношении бизнесменов, "Единая
Россия" - служанка Кремля".
Вы такой смелый, когда в Австрии, Юрий Михайлович!

- Представляешь? Билл Гейтс завещал всё состояние на
благотворительность.
- Ого. Это же надо так разругаться с родственниками...

Приехав на мирный и тихий курорт, журналист НТВ уже через три дня
решился на убийство.

К Михалкову стучится Смерть с косой. Он открывает, прищуривается...
- Вот не верю, понимаешь! Где величественная поза? Где инфернальный
блеск в глазах? Я заслуживаю лучшую Смерть!

- Какова философия российского вора?
- Украл, выпил, в тюрьму.
- А российского чиновника?
- То же самое, но без тюрьмы.

Зарегистрировался в Твиттере. Решил, что первым, кого я хочу читать,
будет @Barack Obama. Через минуту получаю ответ: моим первым читателем
хочет быть @ФСБ России.

У Собянина спрашивают:
- Вам какой шоколад больше нравится - "Сникерс" или "Бабаевский"?
- Конечно, "Бабаевский"!
- А почему?
- "Сникерс" - батончиком, а "Бабаевский" - плиткой!

Главный талант любого коммерсанта и маркетолога - умение удивлять. Если
вы ахнули, вздрогнули или пискнули от восторга при виде рекламы -
значит, вы на крючке, ваши денежки скоро перетекут в чужой карман.
В Италии сейчас ходит забавная байка про одного торговца скульптурами из
Неаполя - дела его шли просто замечательно, пока жадность всё не
погубила. Торговец этот - звали его Пьетро - продавал неаполитанцам
копии известных статуй: всяких Давидов, Тутанхамонов, восьмигрудых
волчиц, вскормивших Ромула и Рема, и тому подобный антиквариат.
Согласитесь, такому товару нужна хорошая реклама. Иметь у себя в ванной
Венеру Милосскую, а на даче Геракла, разгребающего авгиевы конюшни, -
мысль, может, и неплохая, но обычному человеку она просто так в голову
не придёт. Даже если этот человек каждый день ходит мимо магазина
скульптур.

Вот нашему Пьетро и пришла в голову идея - рекламировать гипсовые статуи
при помощи статуи живой. Живые статуи производят на людей большое
впечатление, затраты же на них минимальны: человека обряжают в нужный
костюм, покрывают с ног до головы специальной однотонной краской, и вот
- статуя готова. Хотите - Наполеон Бонапарт, хотите - Клеопатра, хотите
- римский легионер. Не отличишь от оригинала, особенно если стоять
смирно и не двигаться.

Причём Пьетро пошёл рискованным и провокационным путём: поскольку
магазин его находился в богатом квартале, а среди потенциальных
покупателей преобладали обеспеченные дамы, он решил поставить у входа
обнажённого Аполлона. Это был гениальный расчёт. Представьте себя на
месте дамы лет сорока: вы идёте по улице, задерживаете взгляд на статуе
красивого голого парня, вздыхаете про себя: "Ах, где мои двадцать лет?"
- и вдруг этот Аполлон оживает, берёт вас за плечо и говорит с улыбкой:
"Сеньора! Не проходите мимо! Купите мою копию! Здесь находится лучший
магазин скульптур в Италии - вы можете украсить свою гостиную образчиком
настоящего искусства и прослыть среди друзей тонкой ценительницей
прекрасного!"
Покажите мне женщину, которая после этого откажется зайти в магазин.
Любая зайдёт просто из вежливости, из ностальгии, да просто из-за того,
что её назвали красоткой.

Сеньоры и заходили. Торговля пошла очень бойко, а прибыли росли в
устрашающей прогрессии.
Однако Пьетро был человеком жадным. Дело в том, что нанятым Аполлонам он
всегда обещал большие деньги (2 тысячи евро за неделю), но никогда
ничего не платил и придумал для этого хитроумную схему. По условиям
договора, нанятый парень должен был неделю стоять у входа в магазин с
9-ти до 19-ти часов, никуда надолго не отлучаясь. Три или четыре дня все
парни успешно выполняли эти условия, а на пятый день к Аполлону
подходила восемнадцатилетняя девушка ослепительной красоты - дочка
Пьетро - и начинала соблазнять бедного парня, говорить ему комплименты,
гладить по спинке и умоляюще просить "проводить её до дома". Все
Аполлоны, один за другим, не выдерживали такого натиска и сбегали с
девушкой - сбегали хотя бы потому, что одна из частей тела принимала
положение, немыслимое для статуи и общественного порядка. После
часа-полутора прогулки "до дома" девушка заявляла, что она пошутила,
говорила "ариведерчи, придурок" и исчезала. А бедного Аполлона вечером
ждал страшный разнос от Пьетро: "Где ты шлялся, бездельник?! Тебя не
было несколько часов! Убирайся сию же минуту! Я не намерен тебе
платить!"

Схема работала безотказно в течение нескольких месяцев и позволила
хитроумному Пьетро сэкономить несколько десятков тысяч евро. Конец
благополучию пришёл неожиданно. В одну из пятниц, когда очередной
Аполлон сбежал с рабочего места, сражённый чарами юной красавицы, Пьетро
так и не дождался дочку домой. Не возвратился в магазин и парень. Ни в
субботу, ни в воскресенье от дочери и Аполлона также не было никаких
известий. И лишь в понедельник утром, когда Пьетро уж собирался подавать
в розыск, молодые люди объявились - с обручальными кольцами на руках, и
с просьбой дать им тридцать-сорок тысяч евро на первое время. Оказалось,
что у новоиспечённого зятя Пьетро куча долгов, проблемы с мафией и
множество бедных родственников...

Майские праздники - это время, когда в гости к россиянам приходят
зелёный змий, адская белочка и иногда даже санитары. Другими словами,
народ пьёт почти столько же, сколько на Новый год - и так же мало
относительно выпитого закусывает. Сами понимаете, вероятность забавных
происшествий в этих условиях резко повышается.
Так, в Петербурге буквально два дня назад случилась история, до боли
напоминающая сюжет известного фильма...

У Стёпы и Вадима, которые когда-то были одноклассниками, а теперь
превратились в успешных бизнесменов средней руки, есть традиция - каждое
8 мая они арендуют речной московский теплоходик и там бухают. В честь
праздника. Причём Стёпа, ввиду индивидуальных особенностей организма,
очень быстро пьянеет. Речь Стёпы коснеет, взгляд затуманивается, ноги
начинают жить собственной жизнью, а главное - после первой рюмки и
вплоть до полного отрезвления он не помнит абсолютно ни-че-го. Так
разрушительно влияет на его организм алкоголь - отключая не только отдел
мозга, отвечающий за координацию, но и отдел памяти.

Случилось так и на сей раз. Стёпа очень прилично выпил за деда и за
победу, и уже днём был в состоянии полнейшей невменяемости. А в это
время Вадиму неожиданно позвонил ещё один школьный друг - Никита -
который давно эмигрировал в США. Никита звонил из Питера, куда он только
что прилетел приятно провести время и поглядеть, изменилась ли Россия за
годы его отсутствия. Диалог двух друзей звучал примерно так:
- Никитос, братишка! Ха-ха-ха! Сколько лет! Ты где?
- В Питере я. На недельку, понимаешь, решил выбраться на Родину.
- Вот дела! Что ж не предупредил? Мы бы тебя так встретили!
- Я хотел позвонить раньше. Да вот только сейчас твой телефон узнал.
- Ну да, ну да. Как сам?
- Да всё путём. Вот, сына старшего привёз - пусть поглядит на Россию,
посмотрит, в каком городе батя родился.
- А он что, у нас ни разу не был?
- Неа.
- Вот дела! А лет твоему старшему сколько?
- Восемнадцать.
- Едрит-мадрид! Восемнадцать лет! Никитос, как время-то летит, а?!
Слушай, это всё-таки подло, что ты нас не предупредил. Ты где
остановился?
- В "Прибалтийской". А на ночь сегодня арендовал речной теплоходик.
Будем девятое мая отмечать.
- Ха-ха! Ты на теплоходе будешь?! И мы сейчас со Стёпой на теплоходе...
Слушай, Никитос, а ведь это идея! Я сейчас Стёпу растолкаю, и мы
выдвинемся к тебе в Питер. На "Сапсане" за три часа домчим и вечером на
Неве встретимся. Прыгнем с одного теплоходика на другой!
- Отличная идея!
- Да я тоже так думаю. Ну, тогда давай. До встречи. Мы уже выезжаем.

Вадим принялся будить Стёпу и вскоре энергичными пинками привёл друга из
невменяемого состояния в ходячее. На стёпино мычание "куда мм-ы ед-дем?"
Вадим коротко ответил: "На вокзал". Стёпа удовлетворился этим ответом и
больше не доставлял Вадиму проблем до самого Петербурга - и в такси до
Ленинградского вокзала, и в "Сапсане" до Питера он просто-напросто спал.

Проблема приключилась поздней ночью, уже на Неве, на речном теплоходике.
К этому времени Стёпа наконец проспался, продрал глаза и, чувствуя
сильную головную боль, решил выйти на палубу проветриться.
Через пять минут с палубы раздался жуткий, душераздирающий крик - такой,
что у официанта с грохотом упал поднос, а все присутствующие разом
протрезвели. Вадим и Никита выбежали наружу и увидели незабываемую
картину. Посреди палубы, с белым как мел лицом, с дыбом вставшими
волосами и клацающими от страха зубами стоял Стёпа и указывал рукой на
реку.
- Что, что такое, Стёпа?! - спросил Вадим.
- Мост!!! Чёртов Москворецкий мост! Он... двигается!! Вы видите?!

Все воззрились на мост. Мост, действительно, двигался - точнее,
раздвигался на две части.
- Стёпа, - мягко сказал Вадим, - во-первых, это не Москворецкий мост, а
Дворцовый. Во-вторых, это не Москва-река, а Нева, потому что мы в
Питере. И, в-третьих, мост двигается, потому что это ночная разводка и
ему положено двигаться.
- К-как Н-нева? П-почему в Питере? Мы же б-брали теплоход в Москве, с
видом на К-кремль...
- Ну да. Но мы же вечером поехали в Питер к Никите. Ты разве ничего не
помнишь?
- Н-ничего.

Долго пришлось объяснять Стёпе, что к чему, пока он поверил, что всё
происходящее - не галлюцинация и не шизофрения. Но зато от рюмки
коньяка, предложенной ему "для успокоения нервов", он отказался наотрез:
- Больше ни капли! Ни в жизни! Начиная с сегодняшнего дня считайте меня
трезвенником...

А вот послушайте историю про день рожденья.
Месяца три тому назад в одной маленькой, но гордой страховой компании
приключился юбилей у директора. 50 лет - цифра красивая и, с какой
стороны ни посмотри, замечательная. Вроде и солидно, и сил радоваться
жизни ещё хоть отбавляй.

Поскольку юбиляр был человек компанейский и с пониманием, сотрудники
решились его разыграть. За полчаса до прихода шефа на работу страховщики
выпросили у охраны ключи от директорского кабинета и внесли туда
огромный торт. Но не просто торт, а торт с секретом - он был накрыт
большой стеклянной крышечкой, стоял на большом деревянном ящичке, а на
самом ящичке имелась красная кнопочка. Если нажать на ту кнопочку,
крышка раздвигается, и страховой агент, который прячется в ящике, с
размаху шмякает директору торт прямо в лицо. Такой вот нехитрый
розыгрыш. Новая рубашка для директора была уже приготовлена, второй торт
стоял в холодильнике - так что пострадавших в этой истории не должно
было быть.

Однако случилась маленькая неприятность. Секретарша Оля, закрывая
директорский кабинет, так нервничала, что случайно уронила связку ключей
на свою туфлю. Нога в туфле непроизвольно дёрнулась - и ключи полетели
прямиком в щель между дверью и полом. Через мгновение ключи оказались в
кабинете директора, причём вне досягаемости руки или швабры.
Представляете ситуацию, да? В ящике томится скрюченный страховой агент,
который не может вылезти без нажатия кнопочки, а войти в кабинет
невозможно, потому что единственные ключи - на полу в этом же кабинете.
Как быть?

Испуганные страховщики побежали к охране - нет ли запасного ключа?
Охрана развела руками - ключа нет, с отмычками обращаться не обучены, но
дверь выломать поможем. Тут же собрался консилиум - выламывать дверь или
ждать разрешения директора? Решили - выламывать. Если агент просидит в
ящике полчаса или больше, он определёно задохнётся или потеряет
сознание, поэтому нечего ждать чьих-то указов, надо спасать жизнь.

Двое дюжих охранников и самый крепкий страховой агент принялись ухать
всем телом в дверь. Но вот незадача - дом был сталинский, и дверь была
мощнейшая, основательная, из лучшего дуба, так что трое здоровых мужиков
после пятиминутной борьбы лишь намяли себе бока. Напряжение нарастало.
- Что ж делать-то?! Может, замок выпилим? - предложил один из
страховщиков.
- Не успеем.
- Да, не успеем. Нужно быстро.
- Эврика! "Сияние" все смотрели? Топор сюда, топор!

Топор, как ни странно, у охраны нашёлся. И вот картина - могучий
охранник, свирепо вращая глазами, стал крушить топорищем дубовую дверь с
табличкой "Директор". Всё это происходило под кровожадные вопли
сотрудников:
- Давай!
- Ломай сильнее!
- Круши! Бей изо всей дури!

В этот момент в офис, наконец, вошёл опоздавший директор. Минуты две,
потрясённый, он наблюдал жуткую сцену, достойную какого-то ведьминского
шабаша. И только потом его заметили, причём по очередной случайности
первым это сделал охранник с топорищем - свирепый, с потным и красным
лицом:
- Доброе утро, Михаил Николаич. С днём рожденьица. А мы - видите - как
раз Вас дожидаемся...
Директор медленно стал сползать на пол...

Русский народ сердоболен, и не секрет, что с сиротками и убогой вдовой
он поделится скорее, чем с налоговыми органами. Куда потратят деньги
сиротки и убогая вдова, примерно ясно, а вот куда тратит деньги наше
государство - это вопрос испокон веков интригующий и невыясненный.

Однако - поверьте моему журналистскому опыту - сиротки бывают липовые, а
иная убогая вдова таким галопом скачет в салон красоты педикюриться и
возводить куафюру после сбора рубликов и грошиков, что за ней не
угонится и "Бугатти".
Вот честное слово - вы хоть знаете, что в Москве есть целое сословие
людей, профессионально вымогающих милостыню из поколения в поколение?
Мне показывали на Таганке одну мадам, которая будто бы нищенствует в
шестом поколении - прадед её, прикидываясь горбатым, просил копеечку ещё
при царе на Хитровке. И ничего, жили всегда небедно - даже при Сталине
бдительные взоры НКВД не доставали до монастырских подворий, где
обреталась то ли бабушка её, то ли другая какая родственница.

И сейчас попрошайное сословие, скажем прямо, не бедствует. У него есть
своя иерархия и свои "хлебные должности". Так, самой прибыльной
считается роль "ветеранов Чечни или Афгана". Команда переодетых в
военную форму "ветеранов", тренькающих на гитаре, запросто зарабатывает
в неделю 8-10 тысяч долларов. Следующей по хлебности считается роль
"мамы с новорождённым ребёнком". Это сулит 5-6 тысяч в неделю. Далее
идут "тузик с перевязанной ногой", "провинциалы с украденными
документами", "дети-сиротки с гармошкой", "бабушка, поющая молитвы",
"хромой дедушка просит хлебушка", "цыганка-позолоти-ручку" и т. д.
Другое дело, что делятся эти денежки не совсем справедливо - процентов
70 достаётся "крыше", но всё-таки... Всё-таки меня распирает гордость -
вот какой богатый город столица нашей Родины!

Собственно, история. У профессиональных попрошаек есть график работы
(почти как у всех москвичей), а главное - есть сменяемость на "хлебных"
ролях в течение недели. Даже ветхая бабушка - и то не весь месяц
напролёт поёт молитвы и псалмы. Сегодня она поёт, завтра она собирает
деньги на больную внучку, послезавтра она изображает юродивую, а на
четвёртый день у неё выходной и просмотр сериалов. А вы как думали? Если
всё петь и петь, то, во-первых, пропадёт вдохновение и уменьшатся сборы
милостыни (люди очень чувствительны к искренности попрошайки), а,
во-вторых, роли прибыльные надо чередовать с ролями неприбыльными -
этого требуют справедливость и корпоративная этика.

За тем, чтобы никто не засиживался слишком долго на "хлебных" или
"пустых" ролях, пристально следит главный по участку. В виде поощрения
успешного попрошайку могут на второй-третий день оставить на "хлебной"
должности, а его безденежного коллегу - наоборот, заставить три дня
стоять истуканом с какой-нибудь табличкой типа "подайте на пропитание".
И вот однажды один из попрошаек, работающих на Павелецком вокзале,
получил такой штраф: неделю на "пустой" роли. Роль эта известная,
называется "собираю на корм собачке", и заключается в том, что здоровый
жлоб стоит круглый день по стойке смирно, а рядом с ним на поводке -
худая Жучка или Рекс, сверкающий рёбрами с голодухи. Рядом с Рексом
помещается жестянка для мелочи, а если собачка достаточно умная, то
жестянку она держит в зубах.

Герой нашей истории (назовём его Данила) недолго грустил по поводу
своего штрафа, и вскоре стал думать, как бы ему повысить доходность
своей незавидной роли. Если б удалось научить Рекса тоненько выть или
трясти жестянкой в зубах, москвичи кидали бы им деньги гораздо охотнее.
Но вот незадача - собачка оказалась отменно тупой. Придя на место, Рекс
широко зевнул, распластался на асфальте и моментально заснул. Ни тычки,
ни наступание на хвост, ни окрики не могли вытащить Рекса из объятий
Морфея - собачка только приоткрывала глаз, глядела им на Данилу с
выражением "И фигли тебе надо?", после чего храпела опять.

К концу первого дня кассовые сборы были крайне неутешительны - что-то
около восьмисот рублей. "Паршшшивая псина! Я тебя проучу!" - мрачно
пообещал Данила, и тем же вечером отправился к знакомому ветеринару -
узнать, есть ли средство, чтобы собачка не дрыхла хотя бы днём.
Ветеринар ответил: "Конечно, есть. И надёжное. Пёс не только спать
перестанет, но и научится подзывать публику".

На следующий день жестянка наполнялась монетами до краёв три раза - и
было отчего. Пёс в огромных розовых наушниках привлекал всеобщее
внимание, старательно подвывая "Лунной сонате" и Пятой симфонии
Бетховена. А табличка возле жестянки гласила не "подайте на корм
собаке", но "поддержите народного артиста Рекса"...

Приключилась эта забавная история в конце девяностых. Владелец сети
продуктовых магазинов нанял двух киллеров для устранения более мелкого
конкурента. Причём поставил киллерам условие - всё непременно должно
выглядеть как несчастный случай, чтобы никто ничего не заподозрил.

Киллеры навели справки и выяснили, что инсценировать несчастный случай
будет непросто - объект не пил, не страдал сердечными болезнями, не
лихачил на дороге. Правда, любил купаться в озере и загорать на
пустынном пляже. Исходя из этого и решили строить план.
В один из вечеров, когда бизнесмен привычно прикатил на озеро загорать и
плавать, киллеры подплыли к пляжу на моторном катере и расположились
неподалёку с шашлыками и мангалом. Дождавшись, когда бизнесмен лёг
загорать и задремал, прикрывшись панамкой, киллеры подкрались к нему,
легонько придушили до бессознательного состояния, а затем, живого и
тёпленького, погрузили в катер и повезли на середину озера. Там киллеры
спихнули тело в воду, сделали несколько фотографий для заказчика и тут
же отчалили восвояси. Несчастный случай выглядел вполне правдоподобно -
ну, не рассчитал человек своих сил, заплыл на километр, а обратно
вернуться не смог. С кем не бывает?

Киллеры не учли одного - бизнесмен был очень толст, а человеческий жир
легче воды. Поэтому бизнесмен не пошёл камнем на дно, а вполне себе
мирно продолжал покачиваться на волнах.
Где-то через полчаса он очнулся и пришёл в себя. Сам он вспоминал это
так:
"Открываю глаза - надо мной небо в звёздах. Красота - если б не было так
мокро, и в горле не першило. Понимаю, что лежу в озере. Вода тёплая,
поэтому не мёрзну - правда, на поверхности только лицо, пупок и коленки,
и нет сил ни плыть ни шевелиться. Полежал, подумал минут пять, зачерпнул
правой рукой воды, чтоб горло промочить - и стал звать на помощь..."
Звал он на помощь долго, часа два. Наконец, бизнесмена спас дедуля на
лодке, выбравшийся на ночную рыбалку.

... Впоследствии, после задержания, следователь интересовался у
киллеров: что у них было в школе по физике? Те честно ответили, что
тройки. В ответ следователь назидательно заметил: "Вот! Про вас надо
детям рассказывать. Если не будете хорошо учиться - из вас даже киллеров
толковых не выйдет..."

Доцент Львов, учивший нас уголовному праву, терпеть не мог мухлежа на
экзаменах. Студент, замеченный в списывании, без лишних разговоров
отправлялся за дверь - без права получить на пересдаче "пятёрку". Были и
другие суровости: так, мобильники изымались и складировались на
преподавательском столе, а сам доцент изнурял студентов постоянным
хождением по рядам с непременным заглядыванием через плечо в наши
каракули. Ах да, ещё он очень любил остановиться за спиной какого-нибудь
троечника и тяжело дышать минуты две-три, действуя ему на нервы. В
общем, душка.

Весь поток пил шампанское, когда весной второго курса Львова заменила
аспирантка Маша - девушка блондинистая, круглопопая и приятная даже в
тех отношениях, о которых не принято рассказывать детям. К сожалению,
явление Маши оказалось недолгим - аккурат за день до июньского экзамена
Львов объявил, что принимать этот экзамен будет сам. Можете себе
представить, каким ударом это было для студентов, совершенно
расслабившихся во времена машиной "оттепели". Весь курс провёл две
бессонные ночи и подошёл к экзамену в состоянии анабиоза.

В том июне на нашем курсе были три беременных студентки - одна уже на
большом сроке, на восьмом месяце, и две - свеженькие, мартовской
закваски. Доцент Львов об этих сроках не знал, и новенькие беременные
поспешили этим воспользоваться для льготной сдачи экзамена. Под кофточки
были засунуты и надёжно закреплены крепкие воздушные шары, и вуаля -
вместо одной девушки, готовой вот-вот родить, получились сразу три.

Обе обманщицы пошли сдавать экзамен в первой группе.
- Вы беременны? Какой месяц? - спросил Львов, когда перед ним появился
внушительный животик первой девушки.
- Девятый, Иван Николаич. Через неделю рожать, - страдающим голосом
объявила студентка.
- Ммм... Гмм... Ну ладно, не буду вас неволить - берите любой билет,
который знаете.
Сияющая студентка удалилась готовиться, и перед доцентом тут же выросла
вторая обманщица.
- Как? И вы - беременны?! Какой месяц?
- Девятый. Через три дня, говорят, рожу, - пропищала студентка таким
голосом, точно собралась не рожать, а немедленно умирать на месте.
- Хммм... - с сомнением промычал Львов. - Ну, что ж. Будем справедливы.
Берите любой билет, который знаете, и идите готовьтесь.

Первая студентка в итоге сдала экзамен на "пять", а вот второй повезло
меньше - воздушный шарик в кофте начал сдуваться, и, когда она вышла
отвечать, Львов всё понял. Он ехидно поинтересовался:
- Я вижу, вы уже наполовину родили?
Студентка покраснела, как свёкла, но всё-таки получила "тройку", а не
была выгнана с позором.

И тут пришла сдавать экзамен настоящая пузатая беременная. Львов
встретил её с усмешкой:
- Беременны? Хе-хе-хе... Какой месяц?
- Восьмой.
- Да неужели же? Не девятый? - Львов затрясся от смеха. - А вот мы
сейчас проверим. Разрешите-ка!
И доцент ловко и быстро, прежде чем студентка успела что-то сообразить,
уколол её в живот булавкой...

P.S.: Все остались живы. Мама и ребёнок почти не пострадали. Доцент
Львов лично бегал за пластырем в медпункт. А весь поток получил за
экзамен завышенные оценки, чему мы все несказанно обрадовались.

Вчера, переписываясь в соцсети, я узнал совершенно потрясающую историю,
произошедшую в одном из наших городов-миллионников. Не скажу, в каком,
потому что действующие лица при должностях, но это феерия, ребята.
Такого я не слышал давно, и даже не мог бы выдумать.

Главному герою истории - Васе - сейчас 20 лет. Он только что вернулся из
армии и считается у девушек всего района прекрасным принцем, потому что
бросил курить, накачался и получил разряд по самбо. И вот, вместо того,
чтобы окучивать девушек, Вася второй вечер кряду торчит в сети ради
переписки со мной, потому что я в Москве, а Вася хочет перебраться из
провинции в столицу.
Между прочим, я спросил его:
- А почему тебе не нравится в славном городе N? Всё-таки мегаполис.
Работа, наверное, есть. А в Москве и с жильём будет туго на первых
порах, и к ритму жизни не все привыкают.
Вася ответил мне стандартным набором про "перспективы", "горизонты" и
"настоящую жизнь", а в конце вдруг прибавил:
- К тому же за окном этот грёбаный зоопарк...
Я удивился:
- А что зоопарк? Слоны по утрам трубят?
- Да, и слоны!!

Оказалось вот что: Вася с детства очень любил животных. Неудивительно -
с зоопарком-то через дорогу. Ввиду этой любви семья держала в квартире
собак и кошек, волнистых попугайчиков, хомяков, аквариумных рыбок,
постоянно следя за тем, чтобы первые не сожрали вторых, третьих и
четвёртых. Когда же Вася стал постарше, его взял в оборот директор
зоопарка: видя, что парнишка часами напролёт торчит возле клеток с
животными, этот добрый человек стал допускать его до ухода за морскими
свинками. После морских свинок Вася перешёл на тушканчиков. После
тушканчиков на пони. Потом на оленей. Всё это, разумеется, бесплатно.
Наконец, окончив школу, Вася сделал последний и самый блистательный шаг
по карьерной лестнице: директор зоопарка разрешил ему целое лето
ухаживать за слонами. Тут уже, однако, Вася попросил гонорар. Животных
он любит, но питаться травкой решительно не согласен. Директор кивнул:
- Да не вопрос! В конце августа заплачу по полной программе!

А надо сказать, что Вася - парень действительно русский. При всех своих
достоинствах - исключительной искренности, красоте и щедрости - он имеет
один существенный недостаток: всем и каждому верит на слово. Не стал он
подписывать с директором трудовой договор (да и знал ли тогда, что это
нужно?) Зато работать начал с полной самоотдачей, с семи утра до десяти
вечера, без выходных и праздников.
А знаете ли Вы, что такое - ухаживать за слонами? Это значит - по
нескольку раз в день совковой лопатой выгребать навоз, таскать вёдрами
корм, поливать, поить, чистить и т. д. и т. п. Приходя домой, потный,
грязный, Вася шатающейся походкой шёл в душ, после чего падал в кровать
и моментально засыпал. А на другой день всё повторялось.

И вот, 31 августа, когда этот слоновий ад закончился, Вася пошёл к
директору зоопарка.
- Чего тебе, мой дорогой? - спросил тот.
- Зарплату.
Директор зоопарка очень удивился, после чего сделал скорбное лицо и
сообщил, что "денег в кассе нет", но они будут к середине сентября.
- Хорошо, - ответил Вася.
В середине сентября ситуация повторилась. Денег в кассе снова не было,
но они обещали появиться в начале октября. В начале октября выяснилось,
что деньги переехали на ноябрь. Деньги удалялись от Васи, как горизонт;
при этом на директоре бедственное состояние финансов зоопарка как-то не
отражалось. В октябре он даже купил себе новый БМВ. (Говорили, впрочем,
что у него богатые жена и дочери. Бог его знает, как российским
чиновникам удаётся так удачно жениться и расплодиться!)

Поняв, что три месяца он обслуживал слонов совершенно зазря, Вася стал
измысливать коварную мстю. И он её измыслил. Дело в том, что директор
зоопарка тоже любил животных, но не всех, а пернатых и крякающих. В
пруду, где по-хорошему должны были плавать всякие редкие виды, вроде
казарок и нырков, он держал собственных южноамериканских уток, которых
разводил с самой юности, холил и лелеял. Вот в этот-то пруд Вася ночью,
тайком, пользуясь давним знакомством с охраной, запустил нескольких
пираний, купленных в зоомагазине.

Наутро директор зоопарка, придя покормить птиц, недосчитался одной
уточки: было их 20, а стало 19. Протерев глаза и ещё раз хорошенько
сосчитав птиц, директор решил, что утку утащила какая-нибудь бродячая
собака, невесть как пробравшаяся на территорию зоопарка. Наказав охране
строже следить за порядком, директор удалился к себе.
На следующее утро уточек было уже не 19, а 17. Улететь, благодаря
обрезанным крыльям, они не могли. Охрана же клялась и божилась, что
никаких собак не было. Встревоженный директор приказал проверить замки
на всех клетках с тиграми, рысями и медведями, но эта мера не принесла
результата - на другой день уток осталось лишь 15...

Продолжалось это ещё три дня. Только когда директор провёл бессонную
ночь у пруда, загадка разрешилась.
Оставшихся в живых уток эвакуировали, трёх пираний удалось выловить в
течение суток на живца. Рыбаки бы справились с этим и быстрее, но
проклятые бритвозубые твари всё время обгрызали даже самую толстую
леску...

В одну из московских платных клиник с месяц тому назад пришёл гордый сын
гор, кавказец. Гордый-то гордый, но вот взгляд у него был побитый и
какой-то испуганный. Девушка в регистратуре, скорчив дежурную улыбку,
спросила у него:
- К какому врачу желаете попасть на приём?
- Слюшай, мнэ бы к анэсэтэзиологу, - почему-то шёпотом ответил кавказец.
- А почему шёпотом? - тоже понизила голос девушка.
- У мэня параблема. Доктару расскажу, нэ тэбе.
- Вообще-то анестезиолог не ведёт приёма пациентов, - засомневалась
девушка. - Может быть, сначала к терапевту? У Вас сильные боли?
- Нэт, пока болэй нэт. Но скоро будут, очэнь сильные!

Через пять минут кавказец вошёл к терапевту. Полный сочувственного
внимания и заботливого участия, какое бывает только в платных клиниках,
врач спросил:
- На что жалуетесь?
- Мне очэнь стыдно, доктар! Очэнь мнэ стыдно. Я нэдостойный сын своего
народа и своей матэри! Обэщайте, что никому никогда нэ расскажэте, зачэм
я у вас был.
Терапевт кивнул и сложил руки в замок:
- Я давал клятву Гиппократа. Не расскажу.
- Харашо, доктар. Мнэ нужна местная анэстэзия рук, ног, живота и спины.
Срочно, пока оно аканчатэльно нэ засохло!

Кавказец стал лихорадочно раздеваться, и многое повидавший на своём веку
терапевт увидал такое, что даже снял очки и принялся быстро-быстро их
протирать.
Почти всё мохнатое тело кавказца было покрыто белыми восковыми
полосками, предназначенными для эпиляции. Только на груди виднелся
розовый безволосый квадратик.
- Доктар, я смог атадрать только одну полоску! Вот здэсь! - кавказец
указал на грудь. - Это были такие боли, доктар, такие боли! Я думал, что
пойду и зарэжусь!
- Госссподи, да зачем вы намазались этим воском? Неужели нельзя просто
побриться?
- Нэт! У мэня свидание чэрэз два часа! А чтобы побрытся цэликом, мне
нужно часа чэтыре! Так что дэлайте анэстэзию, доктар. Мне ещё нужно
успэть за цвэтами!

Терапевт молча просидел минуту, тупо уставившись на пациента, потом
вздрогнул, опомнился и пошёл за обезболивающим...

Изобретение смс-ок лишило нас такого заслуженного и почтенного средства
связи, как телеграф. А ведь без телеграфа мировая история и литература
выглядели бы совсем по-другому - несолидно и даже карикатурно. Давайте
представим на секунду, что известные герои прошлого вместо телеграмм
получали бы смс-ки. Например:

"Жукова разбудила важная смс-ка из Ставки главнокомандующего: "Начинаем
наступление не позже 9 вечера. Возражения будут? А то в Ставке вечно все
согласны. :) Иосиф".
"Вечером усталый император кинул смс-ку министру внутренних дел
Хвостову: "Алексей Николаевич, зачем Вы опять пишете, будто Распутин пил
и буянил в ресторане?((( Григорий - добрый и хороший человек, он никому
не желает зла. Будьте здоровы, хранит Вас Господь. Николай".
"Штирлиц получил короткую и ехидную смс-ку от Мюллера: "Ну что, дружище,
вы уже запаслись русско-немецким разговорником? Скоро нас всех отправят
в Сибирь. По слухам, Берлин будут брать через неделю. Мюллер. (после
прочтения удалить)"

Впрочем, для простых смертных, которым не надо заботиться о величии
момента, переход на смс-ки стал несомненным благом. И эта история служит
отличным тому доказательством.

В 1998-м году в глуши Тюменской области, в маленьком нефтяном посёлке,
только что построенном по случаю обнаружения нового нефтеносного пласта,
жил геолог, вчершаний студент Петя. Заработать в то время в России было
сложно, если ты не киллер, не олигарх и не челнок, и одна из редких
возможностей как раз находилась в области геологии нефти и газа. Поэтому
Петя, скрепив сердце, оставил в Подмосковье беременную жену,
второкурсницу, пообещав ей две вещи: 1) аккуратно высылать каждый месяц
деньги и 2) изменять жене только с лучшей девчонкой - правой ручонкой
(тем более, что никаких других девчонок в тайге всё равно не
предвиделось).

Прошло месяца три, Петя обжился в посёлке и вовсю кормил лютых сибирских
комаров. Молодой его жене, тем временем, пришла пора рожать. Письма в
Петин посёлок приходили как на фронт, строго по графику - раз в две
недели. В своём последнем письме жена сообщала, что вот-вот, буквально
на днях, она произведёт на свет первенца. По крайней мере, так
утверждали врачи, и она даже легла на сохранение в роддом. В конце
письма значилось: "Осталось немножко. Жди телеграммы".

Петя точно сошёл с ума. Он потерял аппетит и сон, он не мог нормально
работать: каждую минуту он ждал эту заветную весточку о рождении
ребёнка. Прежде всего, он разузнал у сорокалетней почтальонши, тёти
Зины, как часто в посёлок доходят телеграммы. Оказалось, что гораздо
чаще, чем письма - раз в четыре дня.
- А почему ж так медленно?! - воскликнул Петя.
- А потому, красавчик, что я тут одна почтальонша на семь посёлков. А
каждый посёлок - в сотне километров один от другого. Чтоб объехать три
посёлка, как раз нужны сутки. Кроме того, мне положены два выходных в
неделю - шо ж я, не человек, что ли?
- Тёть Зин, а нельзя как-нибудь каждый день получать? Ну хоть в эту
неделю? Я ж с ума сойду! Я за эту телеграмму уже убивать готов!
Тётя Зина прищурилась:
- Убивать, красавчик, не надо. Ты вот что скажи - ты жене изменить
готов?
- С кем?
- Со мной.
Петя остолбенел.
- Да ты не пугайся, красавчик. Делов-то. Я возьму себе больничный на
пять дней, погощу у тебя, а по вечерам буду ездить в город, проверять
почту.
Петя отказался наотрез.
- Ну, как знаешь, красавчик. Зря ты так со мной. Тётя Зина тоже была
красавицей... когда-то.

Прошло два дня. Петя окончательно перестал спать и работать. Вечером на
третий день к нему зашла тётя Зина и сообщила:
- Там, красавчик, что-то на твоё имя пришло. Не знаю, правда, телеграмма
или письмо - с собой не привезла. И в ближайшие три дня не привезу - у
меня два выходных и отгул.
- Тётя Зина!! Будьте человеком!! Привезите!!
- Даром не работаю, красавчик. Плати натурой. Или жди.

Что оставалось Пете? В тот же вечер он лёг в постель с тётей Зиной и не
вылезал из этой постели до самого утра.
Следующим вечером тётя Зина отправилась в город и привезла Пете...
письмо. Письмо начиналось так:
"Дорогой Петя! Врачи ошибались. Теперь они говорят, что я рожу не раньше
чем через месяц..."

После таких новостей Петя впервые в жизни запил...

Только что встретил приятеля, Мишу. Замечаю, что он как будто похудел и
не в настроении. Интересуюсь, всё ли у него в порядке. Он мрачно
отвечает:
- Мои дети меня предали.
- Да что ты? Постой, а как они могли тебя предать? У тебя же две
трёхлетние девочки-близняшки.
- Вот они и предали. В прошлые выходные пошли всей семьёй в аквапарк. В
какой-то момент жена на пять минут отлучилась, а когда вернулась, одна
из дочек и заявляет: "Мама, а почему ты не можешь показать этот фокус?"
Жена удивляется: "Какой фокус?" Дочка: "Когда мимо папы проходят вон те
молодые тёти, у него трусики раздуваются. А когда проходишь ты, то нет!"

Бедный Миша! Три дня с женой не разговаривал.

Многие виды хобби так или иначе связаны с природой. Разведение кактусов,
сбор грибов съедобных и грибов весёлых, дрессировка собак - очень
распространённые увлечения, однако же не вызывающие у меня интереса и
священного трепета. Но есть два хобби, относиться к которым без уважения
невозможно. Это 1) съёмка приближающихся торнадо - когда чокнутые
энтузиасты подъезжают к смерчу почти вплотную и снимают сам вихрь,
кружащихся в воздушном вальсе коров, летающие скамейки... и ты каждый
раз с замиранием сердца думаешь - а ну как у ребят заглохнет машина в
самый ответственный момент, когда торнадо пойдёт на них?
Второе хобби - сплав по горным рекам на лодке, занятие тоже крайне
нервное и душещипательное.

Вот про один забавный сплав по речке я и хочу рассказать.
Дело было в Красноярском крае. Четверо парней, довольно опытных
рафтеров, решили проплыть по знакомой порожистой речке. Преодолеть им
предстояло три порога: два - средней категории сложности и один -
архисложный, проходимый только при очень точном маневрировании между
валунами.

Начиналось всё довольно весело. Одев спасжилеты, ребята прыгнули в рафты
и привычно заработали вёслами. До первого порога у них вообще получилась
лёгкая прогулка - ребята даже не намокли и не забрызгались. На пороге же
пришлось слегка порулить вёслами - то правые вперёд, то левые назад, то
все вперёд, то куда-ты-твою-мать-вперёд-гребёшь... В итоге рафт только
один раз покрутился в водовороте, и разгорячённых парней окатило
холодной водой, что было даже в кайф.

Но вот дальше начался триллер, и триллер этот был настолько же жуток,
насколько и комичен. Дело в том, что весной в мелкие сибирские речки
поднимается для нереста таймень - это такой крупный лосось. Таймень
способен выпрыгивать из воды на метр-полтора, если перед ним находится
некое препятствие - небольшой водопад, камни или какая-нибудь рогатая
коряга. А ещё таймень - крупная рыба, он достигает 60 килограммов веса.
Чтоб вы понимали, о чём идёт речь, представьте, что из воды выпрыгивают
мокрые скользкие брёвна.

Один из парней, Игорь, в полной мере оценил эту метафору, когда перед
вторым порогом что-то тёмное взлетело перед его глазами из речки и с
мощью Майка Тайсона треснуло его по голове. Игорь даже не успел
удивиться - он моментально отключился.
- Парни, Игорь контужен! По ходу, здесь таймень нерестится!
Из воды тут же запрыгали десятки тайменей, будто только и ждали сигнала
к атаке. Тут бы нашей сказочке пришёл печальный конец, но главный
рафтер, Стас, не растерялся и скомандовал:
- Эврика! Вёсла к бою!
Быстрым движением весла Стас отшиб обратно в воду тайменя, летевшего
прямо в голову Игоря, который и так пребывал в нокдауне. Двое других
парней последовали его примеру, и целых десять минут на речке
происходило небывалое сражение - трое рафтеров ударами вёсел глушили
летящего тайменя, спасая здоровье себе и жизнь - контуженному другу.

Когда битва кончилась, и обессилевшие рафтеры пристали к берегу, Игорь
очнулся и пришёл в себя. Он совершенно ничего не помнил и не поверил ни
единому слову друзей, которые принялись гордо расписывать свой подвиг.
- Ребят, а мы точно не напились? - с сомнением в голосе спросил он. - А
то у вас руки трясутся, а у меня голова трещит...

Произошла эта история в управе одного из московских районов, где студент
Миша проходил летнюю практику.
В каждой управе есть отдел, занимающийся обращениями граждан. Обращений
в день поступает довольно много, потому что пишут в управу все кому не
лень и по самым различным поводам. Написать может молодая семья, которую
затопили соседи сверху, написать могут озабоченные благоустройством
двора бабушки (причём сам текст письма займёт полстраницы, а подписи
всех-всех-всех бабуль многоэтажки растянутся страницы на три), писать
могут даже мелкие предприниматели, которым жадность и смекалка не
позволяют обратиться к юристам. В самом деле, если разослать письма с
каким-нибудь каверзным юридическим вопросом в десяток инстанций, то как
минимум в одной письмо попадёт к буквоеду, который даст на это письмо
развёрнутый подробный ответ, хотя бы по должности от него это и не
требовалось.

Миша проходил практику в жилищном отделе, но каждое утро забегал в отдел
работы с гражданами - узнать, нет ли корреспонденции на особо сложные
жилищные темы? Таковых писем оказывалось штук пять-шесть, и Миша
утаскивал их к себе в кабинет.
Однако забегал он в отдел работы с гражданами не без содрогания. Дело в
том, что начальником отдела была довольно мрачная женщина типа Калугиной
из "Служебного романа", и у этой женщины имелась не только калугинская
строгость и калугинские комплексы, но и свой личный заскок - в кабинете
она держала огромного добермана. С ним она приходила на работу, с ним
она уходила с работы, и вообще - пёс был её тенью.

Миша ужасно боялся собак с детства, даже спаниелей и болонок, поэтому
ежеутреннее столкновение с доберманом было для него пыткой. Пёс, к тому
же, почувствовал его страх, и каждый раз встречал появление Миши злобным
порыкиванием.
Когда однажды утром пёс неожиданно зашёл Мише за спину и нарочно
оглушительно гавкнул, практикант не выдержал и спросил у "калугиной":
- Людмила Ивановна, ну зачем вы берёте на работу этого пса? Какая от
него польза?
- От моего пса очень большая польза.
- Ну, какая? Кроме той, что он выгоняет своими выходками посетителей
вроде меня?
- Мой пёс меня успокаивает - это раз. Мой пёс очень умён - это два.
Наконец, мой пёс отлично надрессирован и от него гораздо больше пользы,
чем от моего помощника, которого я уволила два года назад. Вот, смотри.
Рекс!..
Пёс вскочил на ноги и уставил на хозяйку почтительный взгляд.
- Рекс, подай мне чистую бумагу для принтера!
Пёс моментально сделал два прыжка к шкафу, открыл его лапой, взял в зубы
запечатанную пачку бумаги и притащил хозяйке.
- Молодец. Теперь отнеси эту ведомость начальнику земельного отдела.
Хозяйка повесила псу на шею файл с бумагами, и тот выбежал из кабинета.
Через пару минут он вернулся, причём нёс на шее уже не файл, а целую
папку - очевидно, с ответными бумагами из земельного отдела.
- Умница, Рекс. Ну а теперь, покажи Мише свою главную обязанность по
офису.
Рекс сел перед столом и высунул длинный розовый лопатообразный язык, с
которого капала слюна. Его хозяйка в это же время подвинула к себе
огромную кипу конвертов и неотправленных ответов.
- Рекс, конверт!
Пёс с усердием лизнул полоску конверта, и хозяйка лихо этот конверт
запечатала.
- Рекс, конверт!
Пёс повторил лизательную процедуру.
- Рекс, конверт!.. Молодец, Рекс. Видишь ли, Миша, года два назад мне
пришлось отправить людям за один вечер 108 писем. Я тогда стёрла язык до
крови. А теперь, вместе с моим Рексом, я и здоровье берегу, и с письмами
управляюсь - на полчаса раньше! Ну, скажи теперь - есть от него польза?

Приятель старшего брата, Тимофей, шашлыки любит очень. Хотя и знает, что
шашлык - это такой русский гамбургер в смысле влияния на фигуру и
формирования в сосудах холестериновых завалов. Но поделать с собой
ничего не может. Как только в воздухе пахнет весной, как только соловьи
и ласточки оглашают пространство своими дикими криками, парня тянет на
природу, в чащу, в лес.

Так и прошлой весной, где-то в середине апреля, он услышал от организма
знакомые позывы. И даже прикупил на рынке кусок хорошей баранины. Но тут
запротестовала жена - какие, мол, шашлыки, если ты за год семь
килограммов прибавил? Выходила замуж за стройного, спортивного парня, ан
глядь - через два года хряк. Хоть на сало режь.

После короткой ссоры стороны пришли к консенсусу - шашлыкам быть, но
запивать их пивом, заедать кальмаром, фисташками и прочими калорийными
продуктами Тимке категорически запрещается.
- Пей минералку или апельсиновый сок, - заключила жена.
- Это с шашлыком-то? - возмутился Тимка.
- Ну а что? Если с апельсинового воротит, пей берёзовый. Ты его любишь,
и его в лесу много.

Добравшись с другом до леса, Тимка первым делом пошёл кромсать берёзу.
Подходящая берёза нашлась не близко и не сразу, но зато она была высокая,
молоденькая и стройная. Вогнав в неё несколько раз свой инструмент
(топорик), Тимка добился сокоотделения - тонкая вкусная струйка потекла
по берестяному желобку.

Подставив под струйку трёхлитровую банку и прикинув, что для наполнения
сосуда потребуется примерно час, Тимка удалился поджаривать шашлыки.
Когда час прошёл (мясо за это время успело прожариться и издавало
вкусный спелый аромат), Тимка вернулся к банке - и тут его поджидал
неприятный сюрприз. Банка стояла на прежнем месте, под струёй, но была
загадочно пуста. Немного сока плескалось лишь на самом донышке.
Очевидно, некий хитромудрый гад в отсутствие Тимки аккуратно слил сок в
свою ёмкость - и был таков.

Помянув гада и его родных до десятого колена нехорошими словами, Тимка
огляделся - но никаких признаков вора уже не было. Сбежал, хитёр и
торжествующ.
Тимка с испорченным настроением вернулся к шашлыкам и рассказал другу
про невесёлую оказию. Друг его утешил:
- Да ладно тебе, Тимон. Пока будем закусывать, пока байки потравим, как
раз банка наберётся. Два раза не украдут - снаряд два раза в воронку не
падает...

Через сорок минут Тимка пошёл за банкой уже вместе с другом - оба
страшно хотели пить. Тимкина жена замочила шашлык в таком ядерном соусе
из чеснока, перца и какой-то китайской отравы, что горло у обоих
буквально полыхало, а во рту была сухость, способная посоперничать с
Атакамской пустыней.
Придя на место, они увидели шокирующую и скорбную картину - банку снова
кто-то опустошил. Флегматичный друг Тимки разразился такими проклятиями,
каких не слышал даже одноногий пират Джон Сильвер в компании пьяных
головорезов. Тимка же стал внимательно глядеть под ноги в поисках
следов. И ему показалось, что свежая травка как будто примята справа от
банки. Сделав шагов сто в этом направлении, Тимка заметил, как вдалеке,
меж берёзовых стволов, мелькает что-то пёстрое, человеческого роста, и
это что-то стремительно от него улепётывает.

"Ну нет, не уйдёшь!!" - подумал Тимка, сжав кулаки, и бросился вдогонку.
Через пару минут он настиг старушку в красном платке, которая - конечно
же! - несла в руках большой бидон с берёзовым соком.
Тимка в обычной жизни относится к старушкам очень уважительно, но тут
злоба и жажда мести взяли верх. С налитыми кровью глазами он бросился на
старушку, вырвал у неё из рук бидон, вылил сок на землю и принялся
орать:
- Ну что, карга, напилась сока?! Напилась сока, поганка трухлявая?!
Ненавижу!!
Старушка завизжала от ужаса и с криком:
- Батюшки, сумасшедший!! - бросилась вон с места событий.
Тимка, тем не менее, не успокоился, пока не совершил над бидоном
ритуальную казнь - он так его измял и покорёжил, что вещь стала
совершенно непригодной к дальнейшей эксплуатации.

Минут через десять Тимка вернулся к берёзе. Там его встретил загадочно
улыбающийся друг.
- А знаешь, Тимон, банка-то твоя - с трещиной, - друг показал Тимофею
донышко банки, где, действительно, имелась заметная трещина. - Вот в неё
весь сок и вытек. Бабулька, получается, совсем в другом месте сок
набирала...

У моей однокурсницы, Наташи Пироговой, живёт в квартире удав. Между
прочим, очень милая домашняя скотинка. Неприхотлив в быту, ест редко,
под ногами не путается, не гавкает, не мяукает, не мычит - знай себе
лежит в вольере. Кличка у удава - Ломброзо. Кличка может показаться
кому-то странной, но вы учтите, что Наташа - студентка юридического
факультета.

Однажды Ломброзо сыграл важную и, я бы сказал, драматическую роль в
студенческом капустнике, где никакой драмы не предполагалось. Капустник
был приурочен к Татьяниному дню, а тема его была такая: "От кого в мире
больше вреда, от мужчин или женщин?" Сценарий был комедийный, в духе
КВНа, и состоял из двух десятков всем известных сюжетов. Заглавной
сценкой капустника был, конечно же, библейский сюжет про Адама, Еву,
змия и запретный плод.

Отказаться от этой сценки было никак невозможно. Во-первых, она обещала
собрать полный зрительный зал - выйти на сцену голыми, правда, запретил
проректор, но всё же Адам должен был играть в одних плавках, а Ева - в
одной лёгкой тунике (мини-юбочка, занавеска через плечо), без лифчика.
Причём Еву согласились играть Марина, самая роскошная блондинка курса, а
Адама - Денис, КМС по спортивной гимнастике. Такой эротики в нашем
универе ещё не было никогда!

Кроме того, сценарист давно положил глаз на Ломброзо, и с самого первого
курса обещал, что "этого удава мы где-нибудь используем". Тут возникла
загвоздка. Хозяйка удава, Наташа, очень хотела сыграть Еву, но не прошла
кастинг - у неё был второй размер груди, тогда как у Марины - четвёртый.
И Наташа засомневалась - а будет ли Ломброзо хорошо играть, разлучённый
с хозяйкой? Поначалу удав действительно срывал репетиции и всё норовил
куда-то уползти, но потом привык к Марине и Денису, и на генеральном
прогоне за день до капустника всё прошло идеально.

И вот, наступил Татьянин день. Пришло время капустника. Зрителей, как и
ожидалось, набился полный зал (в том числе присутствовали ректор и
несколько деканов).
Открывается занавес, лучи прожекторов освещают середину сцены - там два
стула, на которых сидят Адам в плавках и Ева в тунике без лифчика. Между
стульями стоит большой горшок с деревом, как бы яблоней. В ветвях дерева
(о чём не подозревают зрители) прячется Ломброзо с яблоком в зубах.

Сценка начинается. Адам наклоняется к Еве и взасос целует её в губы
(бурные аплодисменты в зале).
Потом Ева наклоняется к Адаму, целует его и восклицает: "Мы в раю!!"
(бурные аплодисменты, хохот, овации в зале).
Затем происходит самое интересное: Ева незаметно для зрителей открывает
правую ладонь, где у неё спрятан кусок сырой печёнки, и Ломброзо,
привлечённый этим запахом, выползает из ветвей - точнее, показывается
его голова с яблоком в зубах. Ева произносит пафосные слова и
вытаскивает яблоко из пасти удава. И тут происходит катастрофа! По
сценарию, Ломброзо должен был взять кусок печёнки с руки Евы (со стороны
смотрелось бы так, словно змий целует руку Евы в благодарность за
предательство Бога), но то ли удаву не понравилась печёнка, то ли он
слишком оголодал и захотел откусить кусок побольше - в общем, Ломброзо
широко раскрыл пасть и ухватил то, что оказалось прямо перед его глазами
- правую маринину сиську!..

Представление остановили на час. Раненую Еву провожал в медпункт весь
зрительный зал. Уже вечером, хорошо подумав, мы поняли причину
произошедшего - на репетициях Марина играла в лифчике, а на
представлении впервые оказалась без него. И удав, конечно, принял эту
сочную, круглую, тёплую, колышущуюся сиську за приманку. Он же не дурак
кусать печёнку, когда перед ним такая красота.

P.S.: Кстати, два маленьких шрама остались на марининой груди до сих
пор. Я только вчера проверял.

Приятель мой два раза в неделю ходит в бассейн. Не мастер спорта,
ничего такого - просто поддерживает форму.
Пару дней назад сообщил мне, что бассейн, видимо, придётся менять.
Я интересуюсь - а в чём дело? Он рассказывает:
- Месяц назад какой-то хилый пловец подхватил в бассейне инфекцию,
и теперь администрация решила перещеголять Онищенку. Со всех
потребовали новые медсправки. Потом ввели штраф за пользование
чужими полотенцами. Но это ещё цветочки. Буквально вчера приходим
мы с подружкой поплавать, а вместе с нами ещё человек двадцать -
все, кто на 6 часов записан. Администраторша выстраивает нас в
шеренгу и каждому выдаёт по тюбику с клейкой мазью.
"Это от грибка ногтей", - говорит. "И попрошу вас намазать ноги
сейчас же, в моём присутствии".
Мажемся - а что делать.
"Кроме того, уведомляю вас, что со следующей недели хлорирование
воды усилится в полтора раза".
Молчим - а что делать.
"Кроме того, с этого дня в нашем бассейне работает инфракрасная
сауна, которую я настоятельно рекомендую посещать. Инфракрасные
лучи прекрасно борются с болезнетворными бактериями".
Тут одна девушка не выдерживает:
- Скажите, а купальные противогазы скоро начнут выдавать?

Российские новостройки напоминают мне сказку про Аленький Цветочек. Там
тоже было чудище, которое надо поцеловать во все места, чтоб оно
превратилось в прекрасного принца. Приятель-риэлтор, который смотрит на
жизнь проще, предпочитает другую метафору и сравнивает наши новостройки
с поленом. Вот Вам дали полено – можете сделать из него Буратину, можете
сделать Папокарлу, а можете сделать скворечник. Так же и современные
квартиры. Они сдаются в замечательном состоянии, прямо-таки
провоцирующем у покупателя творческий полёт мысли: бетонные стены,
проломы в них и стеклопакеты в тех проломах, что смотрят на улицу.

Получив такую квартиру, Вы должны отремонтироваться. Качественнно - если
у вас есть на это деньги. Или по-простому - если денег нет. По-простому
- это значит: бросить на пол ламинат, на стены - обои, на потолок -
побелку. Обычно так и происходит, когда в новые квартиры расселяют
одиноких и небогатых людей "за пятьдесят" из хрущёвок. Именно так
поступил и герой истории, пианист Михаил Иванович, человек небогатый,
нервный и впечатлительный.

Досталась ему эта злосчастная двухкомнатная квартира в Южном Бутово. На
нехитрую отделку ушло несколько недель, и Михаил Иванович посчитал, что
нечеловеческие мучения его закончились: перевозка мебели на другой конец
Москвы, ремонт и прочие хлопоты сильно расшатали его нервную систему –
неудивительно для человека с тонкой душевной организацией. Пианист, сами
понимаете, существо чувствительное, ранимое и даже в чём-то
надтреснутое.

Однако, человек предполагает, а высшие силы располагают. В случае с
Михаилом Ивановичем высшие силы были представлены в виде соседей –
весьма состоятельных людей, купивших аж две квартиры – одну слева от
него, а вторую – этажом выше. Эти состоятельные господа затеяли
масштабный ремонт по индивидуальному проекту – проект, в частности,
предусматривал пробитие потолка и сооружение винтовой лестницы во вторую
квартиру, полы с подогревом, устройство студии, арки в стене,
бильярдной, не говоря уже о мелочах вроде наборных паркетов и
выравнивания стен. Делать ремонт были приглашены украинцы – бригада из
пяти человек во главе с колоритным Мыколой, двухметровым здоровяком с
примечательной круглой лысиной на голове, делавшей его похожим скорее на
католического монаха, чем на запорожского казака.

Этот Мыкола приезжал делать ремонт часа в три дня и оставался грохать,
штробить и шуметь до самой полуночи, а то и позже. Дня четыре Михаил
Иванович, скрипя зубами, терпел грохот, долбёжку и непрекращающийся
стук, хотя у него начались нервный тик и бессоница. Потом он собрал в
кулак всю интеллигентскую волю и в припадке истерической решимости пошёл
ругаться со строителями. Дюжий Мыкола открыл ему дверь - весь в побелке,
как в пудре - и весело рявкнул:
- Чого треба?
- Я требую, чтоб вы немедленно прекратили стучать! С ума сошли?
Одиннадцатый час ночи!
- І що? Подивися, скільки тут роботи. Треба пробити стелю, зробити арку,
зробити підлогу з підігрівом. А ти кажеш - не стукати!
- Это возмутительно! Я милицию вызову!
- Та що ти брешеш, ну яка міліція?
- Да, милицию! Вы мне мешаете спать. Вы долбите мне прямо по голове. А я
- музыкант, я человек нервный!
- Музикант, кажеш? А на чому граєш?
- На рояле!
- Батько, так ти ж щасливчик. Мы тобi один месяц по голове стукаєм, а ты
соседям будешь всю жизнь по мозгам довбати!

Этим разговор и кончился. Михаил Иванович, весь трясясь и бормоча,
удалился в свою квартиру, а Мыкола вновь принялся за ремонт.
Следующую неделю пианист не спал вовсе. Не помогали ни новопассит, ни
димедрол, ни затычки в ушах. Даже когда строители уходили, Михаилу
Ивановичу всё чудилось, что где-то долбят, крушат и скребутся. Он стал
вздрагивать от каждого шороха, а под конец недели добавилась новая
напасть: стоило ему лечь в постель и задремать, как мышцы вдруг
сокращались, и его подбрасывало вверх точно невидимой пружиной. Совершив
так за ночь семь-восемь прыжков на диване, Михаил Иванович понял, что
сходит с ума.

Наутро после той жуткой ночи он отправился к психотерапевту. Врач,
окинув пациента профессиональным взглядом (судороги, мешки под глазами,
безумный лучистый взгляд), сказал:
- Ууууууууу… Голубчик, на вас страшно смотреть. Давно не спите?
Михаил Иванович излил врачу душу и всё подробненько рассказал – про сон,
про ад и про ремонт.
- Так… Так… Так… Ясненько. Сестра, укольчик приготовьте… Вам хороший
укольчик или государственный? За хороший придётся заплатить.
Михаил Иванович профинансировал «хороший укольчик», после которого ему
действительно стало легко и спокойно, и выслушал рекомендацию эскулапа:
- Вам, дуся, в отпуск надо. Недельки на две уедете в Подмосковье, в
санаторий, и будете как огурчик! Массаж, ванны, медсёстры-профессионалки
– есть брюнетки, блондинки, на любой вкус… За путёвку, конечно, придётся
заплатить. Но… согласитесь, ваше здоровье уже требует жертв!

Михаил Иванович оплатил путёвку в больничной кассе и через день уже
направлялся в санаторий. Там ему выдали ключи от номера, и неаппетитная
тётенька лет пятидесяти пяти повела его на второй этаж:
- Вот ваша комната, Михаил Иванович. Сами видите – балкон, телевизер,
ванная с душем, койка. Всё как у людей. Ой… Только знаете чего? Так уж
совпало, вы не обессудьте… За стенкой недавно пожар был, и мы заказали
бригаду ремонтников. Такие милые ребята… Вы не беспокойтесь – они по
ночам стучать не будут.
Михаил Иванович от такой новости позеленел и затрясся, но это был ещё не
нокаут. Нокаут случился спустя полчаса, когда в коридоре он столкнулся с
бригадиром рабочих. Это был Мыкола…

Мой папаша относится к московской молодёжи, как к тарантулу, найденному
в спальне душной южной ночью - брезгливо. Когда он в хорошем настроении,
то называет Москву «Новый Амстердам», а когда в плохом, то - «Новый
Вавилон». Один раз я застал его за завтрачным столом с газетой в руках,
фыркающим:
- Вот послушай! 42% московских подростков хотя бы раз пробовали лёгкие
наркотики, 25% имели не менее двух гомосексуальных контактов! Ну разве
это не Амстердам, разве не Вавилон?!

Бедный папаша, как он устарел… Нельзя же быть в двадцать первом веке
таким ретроградом.
Сам я, положим, никогда не баловался травкой, а с парнем целовался
единожды (и то на спор), так что меня даже нельзя включить в продвинутые
25%, но всё равно, слушая папана, я каждый раз подозреваю, что его душит
пупырчатая жаба зависти.

Московские тинейджеры сильно изменились за последние лет семь, и я
настаиваю – в лучшую сторону. Они стали зубастыми, расчётливыми, наглыми
и сексуальными. Короче: они стали уверенными в себе. То, чего полвека не
хватало русскому народу, есть в московском поколении 90-х. И знаете,
благодаря чему? Благодаря социальным сетям. У этих парней и девушек
выработалась стойкая аллергия на ложь и страшная ненависть к тем, кто
лжёт. В соцсетях не нужно скрывать свой возраст, свою внешность, свои
интересы. Ты интересен и любим такой, какой есть. «Продавщица? Классно!
Покажь фотки. Классно! Давай встречаться». «Грузчик? Классно! Твои
фотки? Вау, да ты секси! Давай встречаться».

Ещё поколение 80-х, поколение чатов, было глубоко несчастным и не
уверенным в себе: все напропалую лгали. Друг другу – про зарплаты, парни
девушкам – про размеры, девушки парням - про возраст и богатых дядь. В
порядке вещей было присочинить поездку на Лазурный Берег, а уж
признаться красотке в том, что ты, допустим, охранник – это было
равнозначно самоубийству. У девушек комплексы были ещё страшнее. Теперь
всё наоборот. На парня-охранника вешаются дюжины поклонниц, в том числе
с деньгами – только успевай собирать урожай.
Как результат – это поколение привыкло жить по правде. Этих девушек и
парней не ранят ваши доходы, ваши заморочки, ваша ориентация – это ведь
правдивые приметы личности, а всякая личность по-своему прекрасна. Но
если вы лжёте или что-то скрываете – вы никто и подлежите побиванию
камнями. Лицемерие – единственное страшное преступление в глазах этих
ребят.

Эта революция в сознании огромна, и чем больше я о ней думаю, тем яснее
вижу, что социальные сети – изобретение, далеко превосходящее атомную
бомбу, электричество, автомобиль и даже сам Интернет. Люди, живущие по
правде с утра до ночи, неуязвимы для лжи. А если так, если все знают
всё, если любые факты можно проверить в блогах и на страничках
очевидцев, становится невозможной никакая пропаганда, никакая диктатура.
Они неминуемо рухнут под напором социальных сетей и нового сознания, как
карточные домики. И, похоже, уже рушатся. Мубарак со своими спецслужбами
был очень смешон во время революции, когда пытался перекрыть Интернет –
старичку было невдомёк, что социальная сеть и принцип правды давно уже у
целого поколения в головах.

Ладно, заболтался я. Перейдём к делу.
Московские юноши стали гораздо смелее и самоувереннее, чем их сверстники
году в 2000-м, и целый молодёжный тип – «ботан обыкновенный» - полностью
вымер. Вы больше не встретите «ботаников» ни на первых курсах вузов, ни
в старших классах школ. Все интеллектуальные парни перешли в разряд
нарциссов (метросексуалов), фриков, качков и гламуров. И даже такие
нежные существа, как музыканты и художники (раньше их называли даже не
«ботаниками», а «одуванчиками») теперь могут так за себя постоять, что
не все успевают унести ноги.

Во дворе дома, где квартирует сеченовец Тёма, находится небольшое
кирпичное здание: раньше там были клуб и парикмахерская, теперь –
частная художественная школа. На маленькой заасфальтированной площадке
перед школой молодые репины, ван гоги и кандинские в тёплое время года
рисуют с натуры (в сквере возвышаются два могучих дуба, которые так и
просятся на холст).

Как-то раз, в майскую субботу, Тёма вышел на балкон пить утренний кофе.
Во дворе намечалась заварушка: некий бритоголовый поц разместил свой
огромный внедорожник прямо на площадке перед школой, где уже расселись
художники с мольбертами. Один из ребят подошёл к внедорожнику и
требовательно постучал по дверце кулаком. Сначала реакции не
последовало, затем медленно поехало вниз боковое стекло:

- Чё надо?
- Машину уберите. Это вообще-то территория школы.
- А чё, напрягает?
- Да, напрягает. Мы, представьте, иногда здесь рисуем.
- Смотри, какой борзый, гыыы… А чё, моя тачка портит пейзаж?
- Офигенно портит.
Мужик поперхнулся и рассвирепел:
- Куда я те нахрен её уберу? Перед домом всё занято. Щас моя тёлка
выйдет, я уеду, не возникай.
Стекло поползло вверх. Парень вернулся к своему мольберту. Но, как
только он сел, из внедорожника на полную громкость зазвучала музыка:
«Унц-унц-унц-унц». Даже кисти в стаканах – и те завибрировали.
Парень снова подошёл к машине и постучал. Боковое стекло осталось
неподвижным. Парень постучал сильнее, всем кулаком. Спустя минуту стекло
наполовину поехало вниз, из салона высунулась рука с квадратом цветной
бумаги и приклеила эту бумагу к дверце. Затем рука скрылась обратно,
показав на прощание средний палец.

Тёма быстро сбегал в комнату за биноклем и вернулся на балкон. Настроив
резкость, он прочёл на бумажке: «Стоял и буду стоять. Вали отсюда,
петушок».
Парень вернулся к мольберту и начал о чём-то совещаться с подошедшими к
нему друзьями.
Через пару минут из подъезда тёминой многоэтажки вышла девушка на
высоких каблуках – надо полагать, та самая «тёлка» - и быстро села в
машину. Внедорожник дал по газам и скрылся со двора.

Тёма допил уже остывший кофе и подождал минут пять – не случится ли ещё
чего-нибудь интересного? Но ничего не произошло.
Интересное случилось позже.

Тем же вечером, возвращаясь с прогулки, Тёма заметил на площадке
знакомый внедорожник – видимо, бритоголовый поц остался у своей пассии
ночевать.
Наутро, выйдя на балкон, Тёма не смог сдержать приступа здорового хохота
– внедорожник превратился в произведение искусства, достойное Бэнкси.
Огромное граффити, покрывавшее даже лобовое и боковые стёкла, изображало
красочную сценку из тюремного быта: бывалые зэки проверяли
новоприбывшего на прочность кормы. Причём «петушок» имел черты лица,
удивительно схожие с владельцем машины!

К лобовому стеклу была прикреплена бумажка: «Рисовали и будем рисовать,
чо».

В двенадцать в Сеченовке большой перерыв между парами, и в столовую
шумною толпою устремляется студенческое море: кто успел прибежать, тот и
съел. А кто не успел занять место, тот остаётся без обеда или скачет
вприпрыжку из универа: покупать изобретение корейских химиков – жёлтую
лапшу, вызывающую обморок у поджелудочной и размышления о смысле жизни у
кишечной микрофлоры.

А вот без двадцати одиннадцать в столовой можно перекусить без
конкурентов – правда, в цейтноте (перемена десять минут). Юных
раздолбаев обслуживает Маргарита Викторовна – существо тихое, доброе, от
которого никогда не слышали ничего кроме «приятного аппетита»,
«пожалуйста» и «не забудьте сдачу».
Ярик, в силу любви к еде вообще, и к творожным ватрушкам в частности,
завёл с Маргаритой Викторовной понятную дружбу. Дружба эта
конвертируется в различные преференции: компоты без недолива, борщи с
четырьмя кусочками мяса вместо обычных двух, увеличенные пончики (они,
как известно, никогда не бывают одинакового размера. Кроме того, пончики
известны тем, что по-разному напудрены сахаром).

Взамен Маргарита Викторовна получает возможность поговорить с кем-нибудь
о разведении персидских кошек, которых у неё шесть штук.
Как-то раз на короткой перемене Ярик зашёл подкрепить падающие силы
ватрушками. Маргарита Викторовна выглядела меланхолично и даже не сразу
его узнала.
- Что случилось, Маргарита Викторовна? Отравили кошек?
- Ах, если бы... Меня подозревают в воровстве еды из столовой, - грустно
произнесла Маргарита Викторовна. – Может быть, даже уволят.
- А вы воруете? – непринуждённо поинтересовался Ярик.
- Конечно, нет!!
- Ну так в чём же дело?
- Понимаешь, Ярослав, это очень странная и загадочная история. Мистика!
Каждое утро, с восьми до девяти тридцати, я закрываюсь на кухне и леплю
котлеты. По понедельникам свиные, по вторникам и четвергам куриные, по
средам – рыбные.
- Так.
- Потом я их жарю на противнях в духовке.
- Так.
- И складываю готовые котлеты в большую тёплую кастрюлю – ну, чтобы не
остывали.
- Так. Пока ничего странного и загадочного.
- А вот слушай. Потом я на двадцать минут выхожу из кухни и закрываю её
на ключ, а сама расставляю в столовой чистые подносы, развешиваю меню,
поливаю цветы и так далее. И в эти двадцать минут происходит что-то
страшное и необъяснимое… Когда я возвращаюсь на кухню, в кастрюле
оказывается меньше котлет, чем было!
- Хммм… Кухня заперта на ключ? В неё никто не может войти?
- Абсолютно!
- А где в это время ключ?
- Здесь! – Маргарита Викторовна шлёпнула себя по нагрудному карману,
отчего бюст заколыхался, как студень.
- А вы случаем не сомнамбула?
- К-кто?
- Лунатик. Нам, Маргарита Викторовна, рассказывали на лекции про
интереснейший случай – один мужчина работал краснодеревщиком и часто
выполнял во время работы однообразные действия. Так вот, когда он тёр
деревяшку наждачной шкуркой, это его гипнотизировало. Он входил в транс,
прекращал работу и шёл в трактир пить вино. Где-то через полчаса он
возвращался к своей деревяшке, выходил из транса и моментально забывал
про посещение трактира.
Маргарита Викторовна насупила брови и посмотрела на Ярика таким
взглядом, что тот закашлялся.
- Ты хочешь сказать, я вхожу в транс, расставляя подносы? – недобро
спросила она.
- Нет, я только предположил. Забудем об этом.
- А другие версии у тебя есть?
- У меня – нет. Но Тёма наверняка что-нибудь придумает. Он – мозг.

Своего лучшего друга мозга Ярик нашёл выходящим с лекции по внутренним
болезням – судя по мятой щеке, Тёма славно на ней выспался. Выслушав
Ярика, он заметил:
- Круто. Такие загадки я люблю. Думаю, надо взглянуть на нашу кухню
изнутри. Нас пустят?
- Конечно!

Маргарита Викторовна смогла показать студентам своё хозяйство только
вечером, когда занятия кончились. Хозяйство было внушительным. Две
плиты, духовки, чаны и кастрюли, морозильник, умывальник и одно большое
окно, глядящее на парк – такова была кухня.
- Н-да, - заключил Тёма. – Как думаешь, в морозильнике или духовке
поместится маленький голодный карлик?
- Не поместится.
- Согласен. Тогда – остаётся окно. Версия перспективная, хотя здесь и
третий этаж. Скажите, Маргарита Викторовна, вы ведь открываете окно,
когда готовите?
- Открываю только форточку.
Тёма посмотрел на форточку. Форточка была крохотной.
- Как думаешь, Ярик, в такую форточку мог бы пролезть маленький голодный
карлик?
- В такую форточку даже моя нога не пролезет.
Тёма вздохнул:
- Тогда остаётся один выход. Завтра утром мы поставим напротив кастрюли
ноутбук с веб-камерой, и в прямом эфире по Скайпу увидим, кто ворует
котлеты. Вай-фай добивает до кухни, Ярик?
- По-моему, да!

На следующее утро загадка разрешилась. В полдесятого, как только
Маргарита Викторовна закрыла дверь кухни, в форточку влетела серая
ворона – умнейшая и организованнейшая птица среди пернатых. Зажав в
клюве котлету, ворона вылетела, и в форточку моментально влетела другая.
За второй птицей влетела третья. За третьей четвёртая. Тут Тёма и Ярик
не выдержали: они выбежали на улицу и увидели редкое зрелище – весь вяз,
стоявший напротив кухни, был усыпан воронами. Птицы не только соблюдали
удивительную тишину и не каркали – они проводили налёт на кухню по
хитроумному плану. Ворона, собиравшаяся атаковать форточку, сначала
перелетала на ближайшую к окну ветку – а от неё до окна оставалось уже
полметра. Таким образом, атака проходила почти незаметно для посторонних
глаз – Тёма и Ярик вряд ли разглядели бы что-то необычное, если б
заранее не знали, куда смотреть.

Маргарита Викторовна была спасена. Правда, с того дня она терпеть не
может птиц, и в меню универа вместо жареной курицы всё чаще попадаются
сосиски.

Летнюю студенческую практику принято вспоминать, сладко зажмурившись и
пустив слюну до подбородка. Девушки, комары, шашлыки, комары, песни у
костра, комары… - вот что можно услышать от адепта Тимирязевки или
Универа Геодезии и Картографии: благословенных вузов, ссылающих своих
воспитанников на поля и в леса России.

Сеченовка не может похвастать такой романтикой. Не дай Бог
студентов-медиков пошлют на поля и в леса - это будет означать, что
началась Третья Мировая и фронту нужны санитары. Медицинская практика
проходит в специальных клиниках. И, между прочим, у студентов Сеченовки
есть мощный стимул хорошо учиться: все знают, что троечники на летней
практике носят судна. Хорошисты судна уже не носят, но частенько сидят в
ночную смену с привередливыми больными. А вот лучшие отличники
отправляются на практику в санатории, что практически равноценно
отпуску. Судите сами – бесплатный стол, бесплатный курорт, да и многие
отдыхающие – молодые и красивые девушки, так что…

Впрочем, погодите завидовать. Мест в раю мало, и дорожка туда узкая, а
желающих – пруд пруди. В прошлом году, например, в санатории укатили
только девушки. Тёме и Ярику декан огласил другой приговор: оба они
отправляются в районный отдел опеки и помогают социальным работникам
освидетельствовать детей.
- Работа не пыльная и не трудная, - произнёс рекламку декан. – Только,
знаете, дети будут… тёмненькие.
- Цыгане и молдаване?
- Нет, русские. Но тёмненькие. Из неблагополучных семей. Готовьтесь
услышать детский мат и увидеть детский алкоголизм.
- Каждый день в своём подъезде вижу, - пожал плечами Тёма.
- Ну, тогда с Богом. И помните, ребята – от ваших заключений зависит
судьба детей. Если признаете условия жизни опасными и угрожающими
здоровью – ребёнок отправляется в детдом.
Тёма и Ярик переглянулись.
- Вадим Александрович, а… может, мы лучше судна потаскаем?
- Нет, Артём. Если вы, двое ответственных орлов, пойдёте таскать судна,
в опеку попадут двое троечников. Они там такую ювенальную юстицию
натворят, что никакие отличники потом не разрулят.

Тёма и Ярик нехотя поплелись в опеку. Там их встретила инспектор –
полная экзальтированная дама.
- О! Из Сеченовки! На практику? Отлично! Только вас здесь и не хватало!
Я в хорошем смысле, - пояснила дама. - Надеюсь, вы понимаете, что с
этого момента являетесь взрослыми людьми и несёте ответственность за
других?
Тёма и Ярик без энтузиазма кивнули.
- Проверим, - сказала дама и извлекла из шкафа папку с бумагами. – Вот
адрес мальчика. Зовут его Денис, возраст – 12 лет. Вчера поступил сигнал
от соседки-пенсионерки: мальчик живёт один, родителей нет, у
тётки-опекунши каждую неделю гостит белочка (белая горячка, то есть), да
и обитает тётка на другом конце Москвы. Вот, зачитываю: «Просим
разобраться с мальчиком, а то что это за безобразие. Раньше ходил
худенький, слабенький, а теперь его совсем не видно. Может быть, из-за
плохого питания он заболел, а, может, уже умер. Ещё мы думаем, что в
квартире наркопритон или что похуже: к мальчику всё время шастают такие
же малолетки, как он. Чем они занимаются в квартире, непонятно. Скорее
разберитесь с мальчиком, нам из-за него страшно».
Да, вот такие дела, - заключила дама, отложив кляузу в сторону. - Этот
мальчик – первый кандидат на попадание в детдом. И тут уже решать вам,
дорогие мои эскулапы. Судя по всему, ребёнок в ужасном состоянии. Если
он действительно несколько лет плохо питался, вы найдёте у него
истощение, дистрофию, букет внутренних заболеваний и наверняка
что-нибудь психическое. Но, по крайней мере, мы должны попытаться его
спасти.

…Подходя к двери денискиной квартиры, Тёма и Ярик приготовились увидеть
страшное. Тёма вообразил: вот он входит внутрь, а там - чёрные стены,
почерневший стол и почерневшая табуретка, причём на столе – бутылка
водки, под столом – гора шприцов, а в углу – гора гандончиков…

Позвонили в дверь.
Через несколько секунд она открылась. Тёма и Ярик решительно вошли
внутрь и увидели… ясноглазого светловолосого мальчугана, без малейших
признаков истощения, чесотки и депрессии. Мальчуган довольно хитро
смотрел на парней и улыбался.
Тёма опешил и забыл всё, что хотел сказать. Он только спросил:
- Ты… это ты?
- Я – это я, - резонно ответил мальчуган. – А ты кто?
- Мы из опеки, - ответил за Тёму Ярик.
- Не надо тут никого опекать. Год назад ко мне уже приходила девчонка из
опеки. Зашла, посмотрела и ушла.
- И ничего не сказала?
- Сказала, что вышла бы за меня замуж, будь я на десять лет старше.

Тёма и Ярик осмотрелись. Прихожая была в идеальном состоянии – прибрана,
вылизана, на ламинате лежал чистый коврик. Потом они прошли в комнату –
там тоже царил образцовый порядок. Туалет и ванная тоже сверкали
чистотой.
- Ты точно живёшь один? – усомнился Тёма.
- По субботам приходит тётка, приносит немного денег. Но я её надолго не
пускаю – она у меня пьяница. После неё приходится полдня квартиру
проветривать.
Ярик прошёл на кухню, открыл холодильник и охнул:
- А что ж ты ешь?
В холодильнике лежало несколько килограммов картошки – и только.
- Не видишь, что ли? – удивился Денис. – Картошку ем. Могу сварить, могу
пожарить.
- И больше ничего не ешь?
- Почему? Хлеб ем.
- И всё?!
- На другую еду денег нет. А что, я не жалуюсь.
- И как ты себя чувствуешь от такой еды?
- Хорошо!

Уходя, Тёма и Ярик составили заключение для опеки: «Денис Иванов, 12
лет. Абсолютно здоров: жалоб нет, масса тела нормальная, кожа сухая и
чистая. Ведёт полноценную жизнь, в опеке не нуждается и просит его
больше не беспокоить.
NB (приписано рукой Дениса): Думаю, из меня выйдит отличный апикун.
Можно рассмотреть мою кандедатуру, когда я вырасту? Пожалуйста, я очень
хароший».

Аспирант – промежуточная ветвь эволюции. Студент – это нищий
австралопитек, владеющий простейшими орудиями (ручкой, бумагой,
мобильником), всегда голодный, и его примитивное существование
скрашивают лишь угрюмые сексуальные радости (чаще всего – со всеми
доступными соплеменницами). Профессор или доцент – уже человек разумный;
он не только располагает знаниями об окружающем мире, но и бесперебойно
питается, а стадному сексу предпочитает моногамный или бигамный
(самка-жена + самка-любовница). Аспирант же – нечто вроде неандертальца.
Он обладает необходимыми знаниями, но питается ещё плохо, и поэтому не
может взять в пару самку человека разумного (она разумная и хочет кушать
за счёт самца, в отличие от самок австралопитека, которым это по
барабану). Поэтому неандертальцы-аспиранты постоянно озадачены двумя
вопросами мироздания – как по-человечески наесться и по-человечески
сыграть в любовь.

Конечно, хороший аспирант может подкормиться, став репетитором у
богатородительного лоботряса. Но лишь единицы способны заработать,
применив знания на практике – и это отличает блестящих специалистов:
Сергея Брина, Марка Цукерберга и Эдика из Сеченовки. Эдик – или Эдисон,
как его называли за талант и изобретательность – полтора года
подрабатывал в Сеченовке лаборантом и преподом. Теперь он уехал в
славный сити оф Мельбурн, и я могу рассказать эту историю, не боясь
последствий для главного героя.

В один из тех апрельских дней, когда светит солнце и летят ласточки, а
настроение самое жизнерадостное, Эдисон выгуливал на Чистых Прудах свою
девушку. Девушка щебетала о чём-то девичьем, и вдруг, обернувшись к
Эдисону на тёплом ветру, сказала:
- Эдик, ты ведь медик? Подари мне что-нибудь медицинское.
- Что, например?
Девушка пожала плечами:
- Вот мой предыдущий парень был геологом. Летом он ездил на практику в
горы, намыл в речке золота и заказал у ювелира золотое кольцо.
Представляешь, как романтично?
- Нда.

Какому парню понравится сравнение с «бывшим»? Эдисону оно страшно не
понравилось. Весь вечер он пытался придумать какой-нибудь медицинский
подарок и излазил Интернет вдоль и поперёк. Что может обрадовать девушку
больше, чем золотое кольцо? Задачка не из лёгких! Секрет лучшей в мире
диеты? Рецепт мази, которую пользовала Клеопатра для сохранения
молодости? Эдисон не знал, но он думал и искал, искал и думал…

В результате этих раздумий из лаборатории универа стали пропадать не
очень ценные, но очень странные вещества и химикаты: соевое масло,
стеарины, эмульсионный воск, ароматические жидкости и тому подобное. А
вскоре Эдисон подозрительно разбогател: у него появился новенький айфон,
новый итальянский костюм, вместительный кожаный кошелёк… Не прошло и
месяца, как Эдисон завёл себе подержанный Лэнд-Крузер.

- Хм-хм… Хорошая у тебя машинка, Эдик, - заметил проректор, паркуя
как-то утром скромный Форд-Фокус рядом с тачкой аспиранта. – Наследство,
что ли, получил?
- Ээээ… Н-нет. Я подрабатываю. Торгую, - ответил Эдисон и почему-то
покраснел.
- Ааа… Хм-хм… Торгуешь?
- Да вот, торгую, - подтвердил Эдисон и покраснел ещё больше.
- Ну, тогда понятно, - ответил проректор и тоже почему-то покраснел.

Поднявшись к себе в кабинет, проректор засел за письменный стол и стал
задумчиво и сердито хмыкать. В этот момент в дверь постучали.
- Не беспокоить!
Но дверь всё равно приоткрылась, и в проёме появилась любопытная голова
Тёмы.
- Что случилось, профессор? Вы ведь просили меня зайти.
- Хм-хм… Что случилось! Хотел бы я знать, что случилось. Заходи и
прикрой-ка дверь поплотнее.
Тёма вошёл и присел напротив проректора.
- Вот что, друг. Поручаю тебе ответственное и деликатное дельце…
Эдика-лаборанта знаешь?
- Конечно.
- Разузнай, что с ним происходит. Откуда вдруг такое богатство –
Ленд-Крузер, костюм, даже новые ботинки! Ещё этой зимой он в кроссовках
ходил. Хм-хм… - Проректор сделал паузу и вдруг перешёл на шёпот: – Он
мне только что сказал, что торгует. Если он торгует тем, что я подумал,
мы же оба в тюрьму сядем! Ты ведь понимаешь, откуда он берёт материал
для своей торговли?
- Да… понимаю, - кивнул ошарашенный Тёма.
- А мне нельзя в тюрьму. Мне, может, два года до пенсии осталось. Хм-хм…
В общем, так - как только узнаешь что-нибудь дельное, сразу ко мне в
кабинет. А главное - попробуй добыть доказательства. За всю работу я
тебе заплачу.

Тёма вышел из кабинета проректора озадаченный. Три дня у него ушло на
расследование. На четвёртый день он вошёл в кабинет проректора с сияющим
видом, держа в правой руке маленький пузырёк с розовой жидкостью. На
пузырьке был логотип известной парфюмерной фирмы.
- Вот, профессор. Это то, чем он торгует.
- Духи?
- Не просто духи, а духи с феромонами! Эдик – настоящий гений. Он сделал
смесь, запах которой действует на мужчин страшнее, чем виагра. Стоит
женщине чуть-чуть побрызгаться этими духами – и всё, мужчинам капут.
- Так-так. Ничего себе…
- Эдик покупает в магазинах духи и кремы этой фирмы, добавляет туда свою
смесь, а потом выдаёт себя за менеджера по продажам уникального продукта
и торгует по всему району. Очень хорошо зарабатывает!
- Потрясающе… Какой умный парень. Хм-хм… А что у тебя с правым ухом,
Тёма? С каких пор ты носишь серьгу?
Тёма резко покраснел и закашлялся:
- Понимаете, профессор, Вы же просили добыть доказательства… А он
продаёт духи только женщинам. Так что мне пришлось пойти на жертвы и
сыграть не совсем обычного мужчину…
- Какой ужас! Бедный мальчик, сколько я тебе должен?
- Сущие копейки, профессор. Ухо я и так хотел проколоть, так что это
ерунда. Духи я подарю своей девушке. Вы мне должны только за моральные
страдания – дело в том, что Эдик успел побрызгать на меня проклятыми
духами. Так что, пока я возвращался в вуз, за мной два квартала бежал
постовой милиционер и всё предлагал познакомиться…

Почти все великие открытия начинаются со «сферических коней в вакууме».
Прежде чем из черепа Эйнштейна вылупилось E = mc2, прежде чем братья
Райт соорудили первого крылатого «альбатроса», прежде чем Ньютона
треснуло по голове наливное лондонское яблочко – эти великие умы извели
тонну бумаги и литр чернил на предварительные расчёты. Кстати, самое
трудное – вовсе не расчёты, хотя они дико нудны и даже доводят до
галлюцинаций (Лавуазье кидался чернильницей в чёртиков). Самое трудное –
тот критический момент в работе великого учёного, когда у него на руках
первая готовая модель. Учёный кричит «Ура!», прыгает до потолка и
целует кошку, а потом (радостный, с высунутым языком!) тащит свою теорию
на суд научного сообщества, забывая, что это – самые предварительные
расчёты, сделанные для идеальных условий и идеальных параметров, каких в
природе не бывает, что это тот самый «сферический вакуумный конь».
Научное сообщество, рассмотрев скептическим глазом эту сырую модельку,
дружно говорит ХА-ХА-ХА и издевается над великим учёным так, что дембеля
курят в сторонке. Белла, Пастера, Сикорского, Гейтса называли идиотами,
про Соитиро Хонду руководство «Тойоты», куда тот пытался
трудоустроиться, сказало: «Нам стыдно, что мы пустили на порог этого
клоуна», изобретателю буровой вышки заявили: «Сверлить километры грунта
в поисках нефти? Сумасшедший!» и предложили просверлить собственную
голову в поисках серого мозгового вещества. Но хуже всех, конечно,
пришлось профессору Зелинскому, который наслушался трёхэтажного мата от
всяких штабс-капитанов и поручиков Ржевских в кабинетах царского
министерства обороны – господа офицеры никак не могли взять в толк,
зачем нужен противогаз. «Применять на войне отравляющие газы никто не
решится – наступил гуманный двадцатый век! А от запаха мужской портянки
и противогаз не спасёт», - категорично заявил Самсонов.

В Сеченовке научные исследования опираются на прочный фундамент опытов и
экспериментов над грызунами. Мышиное царство платит Сеченовке большую
дань: до тысячи скальпов в год, и из этой тысячи добрая сотня замученных
зверьков – на совести доцента Шустрикова. У Шустрикова такая
специализация – проверять на мышах новомодные лекарственные средства и
методики. Выглядит это так: мыша заражают какой-нибудь лихорадкой
доктора Менгеле, а потом потчуют противовирусными препаратами,
наноинтерфероном или там озверином, и смотрят, что получится.
Представьте, лекарства иногда помогают. Бывает наоборот - от модного
лечения мыши дохнут быстрее, чем совсем без лечения. Что делать! Мыши
должны гордиться тем, что умирают во имя лучшего будущего всего
человечества. Согласно статистике, каждая замученная с 1910-го года мышь
спасла в итоге восемь человеческих жизней. Вот так. Притом памятники
Пастеру, Листеру, Мечникову, Павлову стоят везде, памятника белым мышам
нигде нет. Улицы имени Белых Мышей тоже.

Но к делу. Мозги Шустрикова, подобно мозгам большинства талантливых
людей, слегка набекрень – это позволяет глядеть на вещи под необычным
углом, хотя и создаёт существенные проблемы в повседневной жизни. Почти
каждый месяц Шустрикова одолевает научный зуд – тяга испытать на мышках,
крысках и хомячках что-нибудь революционное.
Как-то за завтраком Шустриков уткнулся в ноутбук и пустил слюну – но не
на яичницу с беконом, шипевшую перед ним в сковородке, а на научную
статью про коров. У коров был плохой надой, трещины вымени и
задумчивость после еды. Французский фермер решил проблему, притащив на
пастбище музыкальный центр – «Реквием» Моцарта, бодрые марши
Ипполитова-Иванова, фуги Баха превратили тощих унылых коров в весёлых,
упитанных, довольных жизнью бурёнок. Надои выросли вдвое, вымя каждой
коровы лоснилось свежей кожей, грустное мычание сменилось радостным,
мелодическим. Эксперты, изучив этот феномен, пришли к единодушному
выводу: классическая музыка резко повышает иммунитет.

Шустриков, человек действия, сразу начал прикидывать – как проделать
такую же штуку с мышами? После занятий он уединился с грызунами в
лаборатории и, после недолгих раздумий, решил заразить их стафилококком.
Заразил. Затем Шустриков решил, что в первой клетке мыши будут сидеть
совсем без музыки, во второй клетке – с Эминемом, а в третьей – с его
любимыми вальсами Моцарта. Таким образом, мышей требовалось поместить в
три клетки со звукоизоляцией и организовать им консерваторию – тут
предстояла большая работа. В подмогу себе Шустриков вызвал Тёму – самого
толкового парня из младшекурсников.

Тёма обрадовался предложению; к тому же доцент его дополнительно
мотивировал - великодушно пообещал автоматом выставить один из зачётов.
Где-то за полтора часа клетки были подготовлены и оборудованы динамиками
для музыки.
Утерев трудовой пот, Тёма подошёл к клеткам и стал рассматривать пищащих
мышей. Грызуны ещё были бодры и, очевидно, не подозревали, что носят в
себе опасные бактерии. Одна из мышей в клетке Эминема потешно встала на
задние лапки и стала обнюхивать стенки клетки, а затем приставными
шагами переступила влево. Тёме вдруг стало её жаль. А потом захотелось
присвоить.
- Эта мышь умеет стоять на задних лапках, - сообщил Тёма.
- И что? – хмуро спросил Шустриков.
- Талантливый зверь. Его можно чему-нибудь выучить и выгодно продать.
Доцент промолчал. Тёма разозлился и решил зайти с другой стороны:
- Андрей Андреич, а зачем губить сразу пятнадцать мышей? Можно было
заразить шесть. По две мыши в каждой клетке – это же всё равно круто.
- Нерепрезентативно.
- То есть у опыта будут недостоверные результаты?
- Да. И вообще, молчел, здоровье человечества построено на мышиных
костях, - доцент подошёл к клетке и посмотрел на грызуна. Тот продолжал
ходить на задних лапках. – Молитесь теперь на Эминема – если он
действительно великий певец, мышь будет жить.
Тёма, слушавший Muse и My Chemical Romance, не питал по поводу Эминема
никаких иллюзий. И всё же мысленно ободрил мыша: «Ты будешь моим,
дружок. Я в тебя верю».

Тем же вечером Тёма заглянул в лабораторию ещё раз – уже без доцента.

Наутро он вместе с Шустриковым осмотрел грызунов. Мыши в немузыкальной
клетке и в клетке Моцарта ходили с трудом, а два грызуна лежали вверх
брюшком, жалобно попискивая. В клетке Эминема мышам тоже очевидно
поплохело, но всё-таки они выглядели бодрее и съели почти весь корм.
Шустриков был озадачен. Уходя, доцент на всякий случай проверил
громкость музыки и сделал Моцарта погромче, а Эминема – тише.

И в этот вечер Тёма нашёл предлог заглянуть в лабораторию без доцента.

На следующее утро осмотр выявил удивительные результаты: мыши в клетке
Эминема были почти здоровы и снова съели весь корм. Мыши Моцарта и мыши
в тихой клетке в полном составе подняли лапки кверху. Шустриков
заподозрил неладное и принялся проверять – те ли это мыши. Мыши везде
оказались те же.
- Ничего не понимаю, - развёл руками доцент. – Как мыши могли от него
выздороветь, если я от него заболеваю?
Тёма дал доценту повозмущаться, а потом попросил у него мыша.
- Пока не дам. Хочу их ещё понаблюдать, - отрезал Шустриков.

На следующее утро, только Тёма вошёл в универ, случилось невиданное
чудо. Можно сказать, ему навстречу вышли волхвы с дарами. Шустриков с
улыбкой ждал Тёму у гардероба, в правой руке у него была маленькая
клетка с мышом, а в левой – ведомость.
- Артём, ты молодец, - доцент торжественно пожал тёмину руку. – Знаешь,
я сразу всё понял, когда увидел в шкафу пустую пачку ампицилина.
Конечно, ты по вечерам кормил мышей антибиотиками!
Тёма удивлённо поднял глаза:
- Вы всё узнали, и всё равно хотите меня похвалить?
- Конечно! Я двадцать лет в лаборатории – и до сих пор считал, что мыши
не едят ампицилин ни с какой крупой – слишком он горький. А оказывается,
его можно смешивать со сладкими кукурузными хлопьями – это же настоящее
открытие!
И Шустриков бодро расписался в тёминой зачётке. Мышь в клетке встала на
задние лапки и радостно пискнула.

Хорошие компьютерные игры делятся на три категории: 1) те, в которых ты
мочишь нехороших людей; 2) те, в которых ты убегаешь от нехороших людей;
3) те, в которых ты – нехороший человек. Остальные навевают сон.
В юности парню очень важно сыграть все эти три роли хотя бы понарошку,
иначе он вырастет тряпкой и юбкой. До изобретения компьютера юная
энергия шла на битьё витрин, лазанье по баррикадам и устройство
фанатских бунтов, а ещё раньше были кружки по интересам типа «СС» и
«Гитлерюгенда». Поэтому я рад, что теперь мужские позывы пустить
ближнему кровь отчасти сублимируются безобидным расстрелом монстров на
мониторе.

Ещё все парни хоть раз в жизни должны сделать какую-нибудь смелую
глупость на «слабо». Во всех мировых универах и вузах есть студенческие
клубы, куда не войдёшь без ритуала посвящения. А все эти ритуалы
основаны на «слабо».
Есть такой клуб, куда очень почётно быть принятым, и в Сеченовке. Это
клуб старост, принимают туда только парней, и притом самых отчаянных – в
общем, настоящих лидеров. Существует этот клуб лет 130. Засада состоит в
том, что если провалишь испытание, тебя нарекают «тёткой» - и все
старосты зовут тебя «тёткой» до следующего испытания. А испытание – раз
в год, на Татьянин День. Так и ходи в «тётках» два семестра.

В прошлом году на Татьянин День пришла очередь войти в клуб старост Тёме
и Ярику. Был жуткий мороз, и Тёму пожалели: большинство испытаний так
или иначе связано с раздеванием (или в прорубь нырнуть, или станцевать
голым на проезжей части), но Тёме сделали послабление. Совершенно
одетый, он прошёл на руках полсотни метров по льду Москвы-реки – перед
девушками, которые на мосту хохотали и аплодировали.

Ярику повезло меньше. Оценив его богатырскую комплекцию, старшекурсники
решили, что «этому простуда не грозит». И повели Ярика к культовому
месту – на Потешную улицу.
- Вот это, Яр, бывшее общежитие медицинского факультета МГУ. По
преданию, сам Сеченов однажды ночью, в сильный мороз, вылез из окна и в
одном исподнем побежал к своей любовнице – она жила вооон в том доме, по
ту сторону улицы, - пояснил один из старшекурсников, указывая на здание
за кирпичным забором. – Тебе придётся даже проще, чем Сеченову. Он-то
бежал два раза – туда и обратно – а тебе только и надо, что перелезть
через забор, сделать круг вокруг дома и вернуться. Так что не трусь!
Ярик кивнул и стал раздеваться. Оставшись в одних трусах и ботинках, он
похлопал себя по бокам:
- Бррр, холодно!
- Ничего, это недолго. Пошёл!

Только одну вещь утаили от Ярика старшекурсники – бывшее общежитие МГУ
на Потешной давно стало седьмой градской психиатрической больницей.

Кое-как перебравшись через высокую кирпичную ограду, Яр спрыгнул во двор
больницы и не спеша побежал. Не спеша – чтобы не слишком обдувало
ледяным воздухом.
Через минуту глазам дежурного врача предстала любопытная картина – мимо
главного входа больницы бежал лунатически-медленно молодой здоровяк, в
трусах и ботинках, с улыбкой на лице.
А надо сказать, что время от времени больным действительно удаётся
обмануть бдительность врачей (перед изощрённой фантазией безумца пасует
любая разумная предусмотрительность) и сбежать, поэтому рука дежурного
тут же нащупала кнопку вызова санитаров.
- Псих, стой! Стой, тебе говорю! – заорал врач, выбежав во двор.

Через полминуты Ярика окружили семеро дюжих санитаров.
- Вы ч-ч-чего? – клацая зубами от страха и холода, спросил Яр. – Я такой
же, как вы! Я будущий хирург!
- О, хирург! Мужики, осторожнее – этот буйный.
- Да никакой я не буйный. Вот, видите, даже руки за голову уберу, -
обиженно сказал Яр. И едва он поднял руки, сзади коршуном налетел
санитар и молниеносным движением сделал укол снотворного.

…Вытащили Ярика из психушки быстро. Уже минут через пятнадцать целая
делегация старшекурсников стояла в регистратуре, требуя выдать тело
павшего товарища. Да санитары и сами успели убедиться, что среди
постояльцев больницы беглецов нет. Тем не менее, Яру ввиду невменяемого
состояния пришлось остаться в больнице до вечера. Пока он приходил в
себя, санитары поили его чаем и травили байки про будни дурдома.

Да, и самое главное – Ярик был принят в клуб старост. С большим
студенческим почётом.

Я хожу в приятелях Тёмы полтора года – срок для Москвы, замечу,
немаленький – и за это время мы один только раз поссорились и обозвали
друг друга дураками. И то в шутку. Вот как было дело.
Накануне нашей встречи Тёму бросила девушка. Бывает. Нашла себе
какого-то увесистого кошелька.
Тёма очень благородно об этом умолчал – не хотел портить мне настроение
– но я, конечно, скоро заметил, что он какой-то квёлый.
- Кто-то умер? – поинтересовался я.
- Любовь умерла, - грустно ответил он.
- Найдёшь другую.
- Тебе легко говорить!...
Мне, действительно, легко об этом говорить. Опыт работы журналистом
очень полезная штука – без всякого стеснения я могу подойти на улице к
понравившейся девушке, представиться репортёром или фотографом
какой-нибудь «Вечерней Рублёвки» - и начать развес лапши на слуховые
анализаторы. 98% девушек никогда не спрашивают визитку и адрес редакции,
зато сам ты всегда уносишь номер её мобильного, аськи и «Вконтакте». А
если в процессе «интервью» понимаешь, что девушка тупее 180-градусного
угла, можно и поглумиться. Никогда не забуду, как одна милая блондинка,
нахмурив бровки, вспоминала, «на какой части тела Мерилин Монро была
татуировка с одноглазым русским полководцем»?

- Один раз я попробовал познакомиться на улице, как ты учил! – продолжал
Тёма. – Такая ерунда вышла!
- Расскажи.
- Вот слушай… Была весна. Прекрасный майский вечер. Цветут одуванчики.
Порхают жуки. Я гуляю по парку со спаниелем. Вообразил?
- Ага.
- Иду себе такой красивый, никуда не спешу… И вдруг – она! Нет, не так.
И вдруг - ОНА! Это был ангел. Лицо… Грудь… Походка… Мммммм! Я даже
остановился. По-моему, даже плюнул на ладонь и пригладил макушку.
- Прямо при ней?!
- Нет, конечно. Не перебивай. ОНА плавно прошла мимо, обдав меня
ароматом фиалки, а я стоял, растерянный и возбуждённый.
- Даже я уже возбудился.
- Вот. Я позвал спаниеля и медленно пошёл за НЕЙ. Сердце колотилось как
бешеное. Ладошки вспотели. Как с НЕЙ познакомиться?! Она же – королева,
богиня, а я… Меня всего трясло, ты понимаешь? Спаниель даже на меня
гавкнул – подумал, наверное, что мне плохо…
- Почему ты с ней сразу не заговорил? Нельзя тянуть.
- Я не мог с ней заговорить! Боялся, что подавлюсь слюной или скажу
«Гы-гы, привет!»
- Ахаха. Ну, а дальше?
- А дальше… Дальше свершилось чудо. Загремел гром. На парк надвигалась
гроза, и через минуту закапал приличный такой дождик.
- Не вижу ничего чудесного.
- Сейчас увидишь. Дело в том, что у неё был с собой зонт, а у меня – не
было! Понимаешь?!
- Нет.
- Болван. Я вдруг понял, что могу попроситься к ней под зонтик! Ведь так
очень легко познакомиться, и не надо ничего придумывать. Ты просто
догоняешь её и говоришь: «Девушка, можно к вам под зонтик? Меня Тёмой
зовут, учусь в Сеченовке», ну и так далее…
- Понял. А чем кончилось-то?
- А кончилось вот чем. Я её догнал и попросил жалобно: «Девушка, можно
встать под ваш красивый зонтик?» А она обернулась на меня, сощурилась и
ответила: «Пошёл ты на фиг, придурок! Свой надо иметь».

С тех пор, как Тёма мне это рассказал, я больше не даю друзьям
романтических советов…

Света Беленькая – девочка тихая. В Сеченовке её легко узнать по
светло-розовой кофточке и овечьему поведению. Вот Света мышкой входит в
столовую, робко берёт три ватрушки и садится в дальний уголок. Жуёт
торопливо, точно её гонят, плечи опущены, носик хлюпает (обида на
жизнь). Нет у неё бойфренда, да и откуда ему взяться? Бойфренд нынче
мелкий пошёл, девичью скромность считает комплексами. Если простые
мантры «Расслабься!» и «Будь проще!» не помогают, бойфренд бежит с
позором – сильным заклинаниям от мозговых тараканов он не обучен.

За поеданием первой ватрушки Свету как-то застали Тёма и Ярик. В
столовой было тесненько, два места имелись лишь за светиным столом.
- Светлячок, подвинься. В тесноте, да не в обиде, - сказал Ярик,
водружая на столик свой поднос.
- Точно. Как жизнь, Светусик? Как поживает Джастин Бибер? – подхватил
Тёма.
Услышав про любимого певца, Света запунцовела. Ничего она не ответила
наглецам, только демонстративно придвинула к себе свой поднос и ещё ниже
опустила голову.
- Не в настроении? Ладно, извини… А мы с Яриком только с физкультуры.
Классно мы в футбольца сыграли, а, Яр? Как ты заколотил тот мяч головой,
я офигеваю! Как из пушки! У тебя темечко не болит?
- Неее, не болит. Кстати, Тём, где ты покупаешь такой плохой дезодорант?
- А что, сильно пахну?
- Да вообще как жеребец.
Тёма шумно понюхал под мышкой. Света, увидев это, снова покраснела – от
возмущения. У неё даже губки задрожали. («Пришли, потеснили, а теперь
ещё и нюхают!»). От расстройства Света два раза хлюпнула носом.
- Дезодорант тут ни при чём. У меня с 12 лет высокий тестостерон.
Гормонов много, - весело объяснил Тёма. – Поэтому у меня всегда такое
хорошее настроение!
Света перестала жевать и почувствовала, что сейчас заплачет. Нос тоже
предательски дал течь. Она судорожно полезла в карман за платком и тихо
засморкалась: сморк-сморк-сморк.
- Светик, тебе нафтизин дать? У меня есть, - участливо предложил Тёма.
- Вот-вот. Себя не жалеешь, нас пожалей – заразишь ведь, - поддержал
Ярик.
Этого нахальства Света уже не вынесла. Зарыдав, она пропищала:
- Бессердечные хамы! Самцы! Чтоб вы лопнули от своих гормонов!
Тёма уронил вилку. Вся столовая, как по команде, обернулась на Свету. А
она закрыла руками лицо и убежала.

- Что это было? – остолбенело спросил Ярик после паузы. – Мы разве
чем-то её обидели?
- Нет. То есть да. Девушку с такой тонкой душевной организацией можно
обидеть чем угодно. Она меланхолик и интроверт, это очевидно.
- Что ж нам теперь, молчать?
- Нет, нужно найти ей парня.
- Парня? Вот этой вот?!
- Ага. Ты не пугайся. Я знаю, как создать такие условия, что парни сами
за ней бегать будут.
- ???
- Вот смотри. Эй, народ! Столовая, все меня слышат?! – Артём поднял
голос и встал. – Все видели эту девушку, что сейчас выбежала в слезах?
Это Света Беленькая - она очень скромная, и у неё нет парня. Ребята, я
вас прошу – сделайте доброе дело: с этого дня, если встретите её,
обязательно улыбайтесь и делайте комплименты. Говорите, что она очень
красивая и «Странно, почему я раньше не встречал такую симпатичную
девушку?» Окей? И всем друзьям своим передайте. Кстати, её дядя –
директор банка, если кому-то интересно.
Столовая загудела.
- Её дядя – директор банка?! – шёпотом поразился Ярик, когда Тёма сел.
- Нет. Но завтра так будет думать вся Сеченовка. И все парни будут
знать, что есть свободная девчонка с миллионным приданым.
- Круто!... Но ведь рано или поздно узнают, что это не так.
- К тому времени, амиго, Света так расцветёт от внимания парней, что
никакое приданое ей уже не понадобится.

Конечно, Тёма оказался прав.
Первое время Света ещё удивлялась щедрому потоку комплиментов. На
каждого парня, заметившего её, она глядела широко раскрытыми глазами. Но
затем она стала прихорашиваться, всё чаще появлялась в универе в
стильной одежде, плаксивость её переросла в нежную ранимость, так
возбуждающую парней – и вот, через два месяца за Светой бегали толпы
кавалеров!

Я всегда преклонялся перед создателем мифа о Лох-Несском чудовище.
Полтора века назад этот шотландский чудак (воображаю себе весёлого парня
в юбке и с волынкой) решил поднять экономику родного захолустья – и
выдумал сказку про гигантского змея, живущего в озере. То есть,
сказка-то была и раньше, но он догадался её разрекламировать – напечатал
несколько статей в газетах, сделал рисунки и забавные фотографии, купил
за бутылку виски двух пьянчужек, которые «засвидетельствовали» появление
змия лондонским журналистам – и завертелось! Уже и чудака нет на свете,
и правнуков его нет, а лохи и лохнессы со всего мира приезжают поглядеть
на озеро, купить сувениров и поднять экономику Шотландии.

Тот парень был чудак, потому что своей выгоды не искал. А в России есть
один умник, который на похожей авантюре неплохо заработал. Живёт умник
на Алтае, руководит базой отдыха, а имя его… имя его слишком известно на
Алтае, чтобы я его называл. Для нужд рассказа возьмём ему псевдоним Илья
Ильич.
Летом позапрошлого, 2009-го года Илья Ильич почувствовал, что первая
волна финансового кризиса грозит утянуть его базу отдыха в финансовый
водоворот. Москвичи не бронировали места, как в предыдущие годы, ручеёк
местных туристов стал жиденьким. Положительное сальдо, выражаясь
экономическим языком, не складывалось.

Как быть? Что предпринять антикризисного? Ведь и маршруты хорошие
имеются, и байдарки, и снасти напрокат, даже Интернет спутниковый
проведён - дыши от души, турист!
И вот, в июне месяце в голове директора базы мелькнула блистательная
идея. Глядя на двух московских студентов-байдарочников, один из которых
отличался богатырской комплекцией, он понял – вот оно, спасение!..

Тёма и Ярик в тот вечер ничего не подозревали и ужинали в столовой,
совсем как обычно. Спуск по реке на байдарке пришлось отложить (Тёма
потянул плечо), зато днём они прогулялись до водопада, составлявшего
местную достопримечательность, и набрались ярких впечатлений. А если
учесть, что на базе отдыхали симпатичные сибирские девушки, каникулы
обещали стать незабываемыми.

- Тебе какие девчонки нравятся? – спросил Ярик, хирургически аккуратно
надрезая отбивную.
- Мне – те две светленькие, которые не курят. Когда целуешься с курящей,
и в твой рот лезет горький, противный язык, всегда начинаешь вспоминать
картинки с копчёными лёгкими. Вот что значит быть студентом-медиком.
- Ну да, - засмеялся Ярик. – Если девчонка курит, мне тоже всегда
кажется, что я целуюсь с копчёной ветчиной.
- Да ты просто вечно голодный слон. Тебе всюду мерещится еда. Я давно
догадываюсь, зачем ты пошёл в хирурги, - насмешливо погрозил ложкой
Тёма.
- Обсуждаете еду, ребята? Что-то не нравится? – вдруг раздался за их
спиной приятный бас.
Парни вздрогнули от неожиданности. Голос принадлежал директору базы.
- Нет-нет, - спохватился Тёма. – Отличное меню, и готовят тоже отлично.
- Вот и хорошо, - директор как-то воровато огляделся по сторонам и
присел рядом с парнями. – Ребята, хотите заработать? Хорошо заплачу –
даю тридцать… Даже сорок тысяч.
- Хотим. А что надо сделать?
- Так… Ерундишка. Вас как зовут?
Тёма и Ярик назвались.
- Артём, ты машину водить умеешь?
- Да.
- А ты, Ярослав, играл когда-нибудь в КВНе или хотя бы в студенческом
капустнике? Наряжался в костюмы?
- Конечно.
- Ну, тогда у нас должно всё получиться…

Через два дня после этого разговора семь туристок стали свидетельницами
необычайного, уникального зрелища.
Начиналось всё очень буднично - как и в любой другой день на этом
маршруте. Щуплому мужичку-гиду предстояло провести туристок по горной
тайге мимо знаменитых Таштагольских озёр. Всего озёр восемь штук, каждое
следующее расположено выше предыдущего, и потому каждое озеро окружает
своя собственная флора – первое укрылось в смешанном лесу, меж сосен и
дубов, четвёртое охраняет рота стройных кедров и пихт, а седьмое озеро
расстилается посреди альпийского луга, карликовых берёз и разнотравья.
Любой порядочный подъём в горы полагается начинать с завтрака.
Рассевшись на веранде летнего домика, туристки принялись за еду и в
процессе жевания глазели на простирающееся перед ними сочно-зелёное
пастбище, на козочек, на загадочно темнеющую лесную опушку – словом, на
идиллию. Тут-то и случилось невероятное…

На опушку леса вышло странное существо почти двухметрового роста.
- Смотрите-ка, медведь, - ткнула рукой в сторону опушки самая
внимательная из дам. Другая туристка - толстушка в панаме, державшая
видеокамеру - сразу начала снимать чудо природы.
В этот миг третья дама, прищурившись, пролепетала:
- Да это не медведь… Это… Это… Аааа! Это снежный человек!

И действительно, то был не медведь. Разве бывают медведи с метровыми
задними лапами, выпирающими ягодицами и плоско-овальной человечьей
мордой? Весь поросший с головы до ног тёмно-бурой шерстью, дикий человек
издал утробный рёв, схватил здоровенный булыжник и запустил его в летний
домик, где столовались туристки. Булыжник с грохотом ударил в дощатую
крышу. В ответ на это туристки подняли сумасшедший визг. Даже щуплый гид
стал белее полотна и совершенно растерялся. Одна лишь толстушка с
видеокамерой храбро продолжала съёмку, пока дамы с воплями укрывались в
домике.
- Скажите, что нам делать?! – трясла полуобморочного гида дама в шляпе с
пером.
- Он же нас изнасилует! – в экзальтации кричала другая.
- Почему же, почему здесь не берёт мобильник? Надо было ехать на
Селигер… ах! Это ужасно!
- Мне дурно! Воды, воды… Кто-нибудь!

Гид, никогда о снежном человеке не слыхавший, паниковал не меньше дам;
однако его паника была чисто мужской – такой, когда человек не кричит, а
просто становится туп и бессмыслен, как вобла. Вдруг дверь домика
распахнулась, и на пороге вырос силуэт – нет, не снежного человека –
толстушки с видеокамерой. Она храбро и насмешливо оглядела всю компанию:
- Ну и напугали вы его, бабоньки.
- Он уходит?!
- Уходит. Скорее на веранду - когда ещё такое увидите.
Женщины высыпали на веранду с той же скоростью, с какой сбегались в дом.
Две осмелевшие дамы даже спустились по ступенькам во двор и завернули за
угол – им хотелось получше рассмотреть, куда удаляется монстр.
Снежный человек лениво, уверенно и не проявляя ни малейших признаков
агрессии – словом, с чувством выполненного долга, - шагал обратно в лес
и вскоре скрылся в лабиринте древесных стволов.

…Вечером директор базы заплатил Ярику и Тёме обещанные сорок тысяч. Ярик
исполнил роль великолепно – жаль, не видел старик Станиславский. Нацепив
маску и костюм, сшитый из медвежьей шкуры, Ярик хорошенько напугал
туристок, позволил снять себя на камеру, а потом ушёл в лес и добрался
до дороги, где его ждал в машине Тёма.

Представление оказалось таким успешным, что в июле, августе и сентябре
на базе не было свободных мест и номеров. Илья Ильич даже прибил на пути
к базе табличку: «Добро пожаловать в горы Алтая, на родину Снежного
Человека».

У журналиста, по моим наблюдениям, должен быть десяток душ, не меньше.
Разве можно трижды перепродать и дважды заложить одну-единственную – это
противоречит всем законам капитализма! Не хочу огульно обвинять всю
пишущую братию – есть там люди достойные и очень достойные, но чаще
встречаются паразиты, а хуже всех молодёжь, желающая прославиться – эти
продадут родную маму и ещё будут торговаться, напирая на жалость: «Ну
добавьте пять тысяч – это же мама!»

Однажды к будущим врачам Тёме и Ярику заглянул в гости приятель, будущий
хищник пера Владислав. Владислав был в меланхолии. Угостившись
бутербродами, чаем и конфетами, Владик начал охать на манер раджи из
«Золотой Антилопы»: однокурсник, сидящий к северу от него, снял хороший
любительский фильм про московские клубы; однокурсник, сидящий к западу,
тиснул в «Новую газету» острую статью и прославился; однокурсник,
сидящий к востоку, ведёт популярный блог. А у него, Владика, совсем
ничего нет. Сидит он на безрыбье и, как библейский Иов, посыпает голову
пеплом.

Тёма, всегда неравнодушный к проблемам друзей, озабоченно спросил:
- Слушай, мы можем чем-то помочь?
- Да, на вас вся моя надежда, - печально ответил Владик. – Седьмой
телеканал объявил конкурс – на лучший авторский репортаж. И я готовлю
разоблачительный материал про российскую медицину. Может, подскажете,
под кого из московских врачей «копать»? Наверняка ведь слышали
что-нибудь стоящее, то есть страшное?

Как нутро беременной всё время просит солёненького, так нутро журналиста
непрестанно требует жареного – жутких фактов, скандальных откровений,
вообще чего-нибудь шокирующего. Черчилль говорил, что журналист ищёт
«непричёсанную правду жизни». При Черчилле, может, оно так и было.
Теперь журналист ищет правду лохматую, небритую, щербатую и зловонную,
правду с подбитым глазом. Правду, при взгляде на которую зритель
вскрикивает «О, Господи!» и опрокидывает на себя горячий бульон.

- Компроматик, значит, ищешь? – прищурился Тёма.
- Не «компроматик», а неудобную истину, - поправил Влад. – Да ладно вам,
парни, колитесь! Вы только наводочку мне дайте, а дальше я сам. Обещаю в
репортаже не врать и никого в асфальт не закатывать. Так, чуть-чуть
погавкаю.

- Ну, кое-что мы знаем, да, Яр? – Тёма толкнул приятеля локтем. – Каждый
по своей части. Я немного могу рассказать про стоматологов.
- А я – про хирургов. Старшекурсники и аспиранты много чего интересного
рассказывают.
- Вот это дело! – обрадовался Владик. Мигом он поднял с пола портфель,
достал ручку с блокнотом, а сам портфель отодвинул в сторону. –
Начинайте. Я слушаю.
- Только обещай, что никто про нас не узнает. Дружба дружбой, а вылетать
из универа совсем неохота.
- Слово журналиста! Никто не узнает, - пообещал Владик.

Тёма и Ярик исповедовались в чужих грехах где-то минут сорок. Рассказали
про хирурга, который в Новый год оперировал навеселе, про анестезиолога,
который разбавлял наркоз глюкозой, про стоматолога, который
запломбировал два здоровых зуба и содрал с довольного клиента денюжку и
про других недостойных эскулапов, запятнавших свои белые халаты
несмываемым позором. Назвали даже пару фамилий, отчего Владик засиял,
как начищенный рубль – ещё бы, настоящий жареный компромат!

Уходя, Владик долго благодарил, даже обнялся с Тёмой и Яром, даже обещал
«как-нибудь» бесплатно покормить ребят в кафе – и был таков.

Где-то на месяц всё затихло. Начался второй семестр, парни потихоньку
занимались своими медицинскими и романтическими делами. Вдруг в один
прекрасный день – кажется, это был понедельник – Ярика поймал в
университетском коридоре Тёма и срочно предложил пойти в компьютерный
класс. Яр спросил:
- Что случилось? На тебе лица нет.
- Увидишь, - загадочно ответил Тёма.

В компьютерном классе Тёма подвёл Ярика к включённому монитору, нацепил
ему наушники и открыл Ютьюб. На Ютьюбе был вывешен видеоматериал
молодого журналиста Владислава М. – нарезка из страшных медицинских
кадров, где кого-то каждую минуту кромсали и пилили. В промежутках же
между кромсанием и распилом на экране появлялись фигуры Тёмы и Ярика,
снятые на скрытую камеру (правда, с замазанными лицами и скрипучими
голосами), рассказывающие зрителям про ужасы московской медицины.

- У него, засранца, скрытая камера была в портфеле, ты понял?
- Дааааа…

Вот как после этого верить журналистам?

Что уж там скрывать - Ярик всегда имел небольшой лишний вес. Я бы оценил
эти излишки килограммов в восемь, раскиданных по могучему телу: мышцы у
него видны хорошо, а вот рельеф уже не очень, особенно на торсе. Может,
в холодных странах типа нашей северной Вавилонии и всяких норвегий у
мужчин так и должно быть: мыщцы и мослы надо прикрыть каким-никаким
жирком, чтобы зимой не мёрзнуть. Но иной раз восемь килограммов балласта
могут создать и проблему. И вот вам живой пример.

Хотя в Сеченовке учат заботиться о чужих телах, три часа в неделю
студенты уделяют собственным футлярам и потеют на физкультуре – в конце
концов, тело врача должно быть образцовым, моложавым и не навевающим на
пациента мысль, что «да, деточка, все мы смертны». В группе Ярика
физкультуру вёл довольно тощий организм лет сорока пяти с поэтическим
именем Александр Сергеевич и кудрявой головой – парни, разумеется, звали
его Пушкин.

Странная худоба Пушкина издавна толкала студентов Первого Меда на разные
медицинские колкости. Злоупотребление женщиной, аллергия на еду после
обедов в студенческой столовой, жертва тайных экспериментов ректора –
вот самые безобидные версии. Ярик произвёл на свет свою идею – в
раздевалке, под дружный хохот парней, он предположил, что тренер
подрабатывает в балете. Для пущего эффекта Яр изобразил танцевальное па,
что было, конечно, особенно смешно, учитывая его габариты.
Увы - в ту же секунду в раздевалку вошёл Пушкин. Он всё слышал. И видел.
И многообещающе процедил:
- Самые весёлые будут вкалывать до кровавого пота.
Не знаю, замечали ли вы, что чем человек худосочнее, тем он злее?

С этого дня у Яра возникли существенные сложности со сдачей нормативов.
Нет, свои 120 килограммов штанги он толкал без проблем, но вот с
беговыми упражнениями всё обстояло иначе. Секундомер в руках тренера
проявлял чудеса двойных стандартов – проклятый прибор то вдруг ломался,
то начинал считать секунды так, что у законов физики лезли на лоб глаза.

Когда же, пройдя семь кругов ада и истязание плоти, Ярик сдал-таки
короткие дистанции, перед ним выросло самое последнее и самое
непреодолимое препятствие – кросс на пять километров. Вы, наверное,
знаете, как надо выглядеть, чтобы хорошо бегать длинные дистанции?
Классический портрет кенийского бегуна: тонкие ручки, тонкие ножки,
лебединая шейка и весь каркас напоказ. Фактически, кожа да лёгкие, и
очень лёгкий скелет – вот формула успеха. Ещё, говорят, в Москве хорошо
бегают кросс мальчики максимальной гламурности – строение их тел
приближается к кенийцам. Но в Ярике, как вы уже догадались, ничего
гламурного и тонкого не было лет с тринадцати. А если учесть восемь
килограммов сала, с которых мы начали рассказ, выходило, что Пушкин мог
кровожадно потирать руки: сдать кросс даже на «тройку» Ярику было не по
силам.

Так бы парень и попал в переделку, если б не лучший друг.
Полюбуйтесь, как была разыграна эта великолепная комбинация: во время
второй пересдачи кросса амиго Тёма пришёл на стадион поддержать камрада
Ярика. Ярик был явно не в форме: на финише он напоминал выжатый лимон и
показал только девятнадцать минут двадцать секунд – до «тройки» не
хватило ровно полминуты.
- Яр, ты чего? Тараканы быстрее бегают. Даже ты сам на прошлой неделе
бежал быстрее, - возмутился после кросса Тёма.
- Уффф, не знаю. Можешь пристрелить меня. Всё равно теперь не жить –
осталась одна пересдача.
На Ярика жалко было смотреть. С трибуны загоготал медицинский отморозок
Полянский, однокурсник Ярика:
- Ну что, гиппопотамус, ты уже купил кирзовые сапоги? Купи – пригодятся!
- Обломись, Полянский! Спорим, он через неделю пробежит на «пять»? –
крикнул Тёма.
- Спорим! На тысячу. Нет, на три тысячи. Три косаря, Артемий! Согласен?
- А согласен!
Тёма и Полянский ударили по рукам.
- Спасибо за поддержку, но зря ты так, - хмуро сказал Ярик чуть погодя.
– Не пробегу я на «пять». Троечку бы.
- А я вот почему-то уверен, что пробежишь, - хитро ответил Тёма.

У Артёма, действительно, созрел план из двух частей. По условиям задачи,
Ярика надо заставить прыгнуть выше головы. Что для этого нужно? Нужно
привести на стадион допинг – его любимую девушку Марину. Она весь забег
будет срывать голос, поддерживая бойфренда, и этот последний резвее
зашевелит конечностями.
Поняв это, Тёма направился прямиком в маринин вуз. И там, набрав в голос
побольше искренности, сообщил девушке – волнуется, мол, твой дружочек.
Назавтра ему, бедняге, главный норматив сдавать, а тренер у него злой и
свирепый бармалей.
Марина испугалась и прикрыла пухлый ротик ладонью:
- Ах, это я виновата, - прощебетала она.
- Почему же?
- Он все выходные водил меня в кафе и угощал мороженым. А я-то на диете.
Чуточку укушу – и всё. А он доедал. Килограмма два мороженого умял – не
меньше. Вот он теперь и не в форме.
- Понятно, - кивнул Артём. – Марин, не надо убиваться. Ты сейчас
единственная можешь ему помочь.
- Чем? – зелёные глазки заискрились.
- Завтра приходи на стадион его поддержать. Только Ярику ничего про это
не говори. Здесь главное – эффект приятной неожиданности. Увидит Ярик
тебя перед стартом, гормоны ему в кровь прыснут, усталость исчезнет, и
он сразу пролетит пять километров за шестнадцать минут, хотя раньше еле
за девятнадцать ползал. Да и стыдно позориться на глазах любимой
девушки.
- Хорошо, я обязательно буду.
- И я приду. Да, ещё – надень завтра лиловую блузку. Ты в ней, как он
говорит, очень соблазнительно выглядишь.

На стадион Артём пришёл чуть раньше Марины и успел поболтать с Яриком
перед стартом. Ярик трясся как осиновый лист.
- Отличная погода, амиго. Ты, я вижу, дрожишь от нетерпения, как жеребец
перед скачками. Это хорошо. Пусть же Господь укрепит твой дух, сделает
ноги твои как оленьи и на высотах твоих поставит тебя. Я правильно
цитирую 17-ый псалом?
- Ты правильно цитируешь 17-ый псалом, но, боюсь, ждать помощи от
Всевышнего не приходится. Я в выходные чревоугодничал и трескал
мороженое.
- А я знаю. Марина мне рассказала. Кстати, вон она пришла – помаши ей
рукой.
Ярик перевёл взгляд на трибуну, на лиловое пятно блузки, на розовое
личико, на тёмные волосы… Он узнал Марину. И в этот миг на лице Ярика
появились уверенность и решительность. Глаза его засверкали, плечи
расправились.
- Ну вот, теперь ты готов к бою, - с улыбкой сказал Артём. – Удачи.

Кросс начался.
- Я вижу его, вижу! Вон он, поворот делает! - сообщала Марина, похожая
со своим театральным биноклем и азартом на посетительницу ипподрома.
Артём удовлетворённо кивнул – затея, похоже, удалась. Завершая первый
круг, Ярик страстно посмотрел на трибуну, поймал обожающий Маринин
взгляд и заработал с удвоенной энергией.
Так пролетел второй круг, третий, четвёртый. Яр чуть набычился: наклонил
вперёд голову, насупил брови – признак сосредоточенности и усердия.
Марина при его пробеганиях мимо трибуны всякий раз прыгала.
- Ну, как там? Какое время?! – свирепо бросила она через плечо.
- Идёт на «пятёрку», - объявил Артём. – По-моему, просто здорово.
- Ярик, умница-умница! Давай-давай! – завопила Марина, и Ярослав на
глазах ускорился.
За круг до финиша лицо Ярослава исказила мучительная гримаса, он весь
раскраснелся, как сталевар у печи, и от усталости стал гулко шлёпать
ногами на всю ступню.
«Больше не могу», - читалось на его лице.
- Терпеть, Яр! Терпеть!! За меня-ая-а! За Мариночку! - завопила Марина.
Подействовало. С выражением невыносимой муки на лице Ярослав
пробежал-таки последний круг и финишировал.

- Нууууу, пятёрочка, так уж и быть, - кисло резюмировал Пушкин. – Хотя
слабенькая. Худеть надо.
Марина бросилась на потного, обессилевшего Ярика. Сзади на трибуне тихо
ругнулся рассерженный Полянский – плакали его три тысячи.

Вечером Ярик, довольный донельзя, соизволил поблагодарить Тёму:
- Спасибо, друг. Я бы не догадался привести на стадион Марину. Это было
неожиданно… и полезно!
- Да ладно. Это как раз ерунда. Ты ведь ещё не всё знаешь.
- То есть?
- Яр, ты ведь на самом деле только на «тройку» пробежал. Вот твоё время:
восемнадцать минут сорок, я засёк.
Улыбка сползла с лица Ярика:
- Постой, я не понял… Но ведь Пушкин сказал, что я пробежал на «пять»!
- Правильно. Твоя «пятёрка» куплена у Пушкина за три тысячи рублей.
- Ты что, потратился ради меня?
- Я? Я не потерял ни копейки, Ярик. Твою «пятёрку» полностью оплатил
Полянский, когда по глупости ввязался со мной в спор.
Ярик остолбенел:
- Постой… Это получается… Ты ещё тогда, неделю назад, рассчитал, что
Полянский за всё заплатит?
- Ага! – Артём расхохотался, не в силах сдерживать смех.
- Тёма… ты… гений. И лучший парень в Сеченовке.
- Да я знаю. Пошли.

Тёма, поступив в Сеченовку, вляпался сразу в несколько историй, которые
едва не заставили будущее светило российской медицины преждевременно
погаснуть. Во-первых, он выяснил, что иметь привлекательную внешность и
отличный школьный аттестат опасно: эти два факта рисуют в воображении
профессоров прилежного мальчика с нимбом вокруг головы, и попробуй
докажи, что ты с рождения ходячая атомная бомба и по характеру панк.
Короче – Тёму, против его воли, назначили старостой группы. Красивые
глаза и серебряная медаль показались декану достаточно вескими
аргументами для такого назначения. Тёма протестовал как мог и даже выдал
компромат на самого себя: рассказал, как однажды на уроке химии прожёг
кислотой классный журнал. Никакого эффекта! Декан важно поднял палец и
сказал что-то вроде:
- Не рассуждайте-с, молодой человек! У меня глаз алмаз, я за тридцать
лет три дивизии студентов перевидал. Если я говорю, что вы – лучший
староста для этого сброда, значит, так оно и есть. Ша! Вопрос закрыт.

Трудно руководить людьми, если раньше даже собственный спаниель слушался
тебя по большим праздникам. Но Тёма старался. И всё-таки от судьбы не
убежишь – она догонит тебя, повалит на лопатки и запинает ногами в стиле
Тарантино.
Пострадал Тёма из-за причуд российской науки. Во всём цивилизованном
мире считается нормальным, если в универе преподают учёные из ста
пятисот стран: индус читает лекцию про мышей, китаец ставит на них
опыты, а лаборантом при них состоит папуас. И это правильно, май фрэндз.
Потому что если вы хотите развивать нанопупертехнологию, а в вашей
стране про нанопупертехнологию ни один профессор не слышал, остаётся
один выход – приглашать из-за рубежа чопорных англичан, квакающих
американцев и косматых итальянцев, чтобы юношество учили они. Чтобы в
1740-м из Архангельска мог вылезти Ломоносов, в 1712-м российскую
Академию наук должен был основать Лейбниц. А то бы Ломоносов так и
коптил треску или что они там с папашей ловили в Белом море. Смекаете?

Так вот, пока лейбницей в Россию не приглашают. Но любезно обмениваться
студентами с европами и америками Первому медицинскому вузу страны всё ж
приходится. В один прекрасный день Тёма был вызван в ректорат, поставлен
пред ясные очи проректора и выслушал следующую пламенную речь:
- Хм-хм… Артёмчик, для тебя есть важное дело. Я подготовил список
студентов, которые поедут по обмену в Соединённые Штаты. Только он,
знаешь, немножко большой – двадцать четыре человека. Поехать же могут
пятнадцать. Если звёзды сойдутся, то двадцать. Хм-хм… По крайней мере,
больше двадцати от Сеченовки ещё ни разу не утверждали – у американцев
своя квота. Ты возьмёшь этот список вместе с характеристиками на
студентов и отвезёшь в «Американ Каунсилз» - так называется американское
агентство по образовательному обмену. Вот адрес.
- Хорошо.
- Хм-хм… Теперь о самом важном. Объясню, почему едешь именно ты. У нас
традиция: каждый октябрь посылать к ним с этим списком одного из
старост-первокурсников. И, знаешь, я заметил – чем приятнее и
образованнее человек, который приносит список, тем больше наших
студентов едут в Штаты. Может быть, это просто совпадение, но я в такие
приметы верю. Хм-хм… Обычно я посылал девушку, но в этом году нам с ними
не повезло – либо лицом нехороши, либо темны, как тундра. А у тебя и
внешность, и дружелюбие, и румянец на щеках. Ты, кстати, чем-то похож на
американца. Хм-хм… Дай-ка я тебя проэкзаменую по-английски.
Проректор легко перешёл на английский, и они с Тёмой минуты три
беседовали на всякие универские темы.
- Очень хорошо. Хм-хм… Это так, на всякий случай – они все по-русски
очень неплохо говорят, так что без надобности по-английски не квакай. Ну
всё, иди с Богом. Да повежливей там!

Тёма подхватил под мышку ценный пакет и отправился выполнять поручение.
Всю дорогу он думал, как начать беседу. Знакомство с важными людьми
похоже на серьёзный разговор с отцом или признание любимой девушке:
главное – смело произнести самую первую фразу, а дальше будет легче.
Впрочем, особого груза ответственности Тёма не ощущал: поджилки у него
не тряслись, и чувствовал он себя так же уверенно, как Моисей, несущий
скрижали народу.

В «Американ Каунсилз», однако, уверенности у него поубавилось. Приятная
во всех отношениях секретарша заявила, что Артёму придётся пройти в офис
номер три и передать список лично вице-президенту компании Майклу Р.
Тёма зашагал по длинному коридору, ощущая на себе любопытные взгляды
молодых людей, по нему сновавших, и робко постучал в дверь третьего
офиса.
- Входите, входите, - весело предложил изнутри чей-то голос.
Тёма вошёл. Никакого вице-президента Майкла Р. там не оказалось. Офис
номер три представлял собой большую комнату, где стояли несколько столов
с компьютерами, но занят из них был сейчас только один – за ним сидел
парень лет двадцати четырёх, по виду аспирант, в характерной
релаксирующей позе – перекрещенные ноги он водрузил на стол, а в руках
держал научный журнал.
- Ищешь кого-то? Сейчас обеденный перерыв, все разбежались, - парень
говорил с еле заметным акцентом. – Это у тебя список студентов в руках?
Клади его сюда и присаживайся. Пока поболтаем.
Тёма присел на стул, и тут его взгляд упал на баскетбольный плакат за
спиной парня – центровой «Орландо Мэджик» Дуайт Ховард в прыжке
проталкивал мяч в корзину. Глаза Тёмы зажглись:
- Тоже болеешь за «Орландо»?
- Да я родился в Орландо! Постой, ты правда болельщик? – парень разом
скинул ноги со стола. – Второй год в России и впервые вижу человека, с
которым можно поговорить о нашей команде. Который… kindred spirit… как
это по-русски?
- Родственная душа.
- Точно! Видел, как мы вчера надрали Атланту?! Whoa! Давненько я не
видел такого овертайма! – парень перешёл на америкэн инглиш и затрещал
вдвое быстрее, чем по-русски.
- Стэн ван Ганди обещал съесть усы, если «Орландо» не выйдет в финал
конференции. Настоящий мужик! – похвалил Тёма нового тренера команды.
- Ураган, а не тренер! – согласился парень. – Послушай, ты ведь не
торопишься? Давай хлебнём чаю с пирогом. Нэнси сделала отличный домашний
пирог с яблоками…

Тёма присел к пирогу и так, слово за слово, они проболтали с весёлым
аспирантом минут сорок. Тёме, собственно, не хотелось уходить – с лучшим
другом Яриком про НБА не поговоришь, а спорт-бары, где баскетбол смотрят
мужики с пивом и животами, Тёма не посещал.
Провожая его, аспирант бросил косой взгляд на список студентов,
положенный Тёмой на стол.
- Так ты из Сеченовки?
- Да. Из Первого меда.
- Что ж, действительно отличный универ. У всех врачей с вашим дипломом
рекомендации в Штатах самые превосходные. А хорошие врачи, к слову,
гораздо нужнее, чем физики и программисты. До встречи, Артём. Надеюсь,
ещё увидимся.

На следующий день Тёма был снова вызван в ректорат. Войдя, он увидел
белого, как полотно, проректора, который сообщил ему три
сногсшибательные новости: 1) из двадцати четырёх студентов на поездку в
Штаты были утверждены все двадцать четыре; 2) Артём получил по факсу
личную благодарность от вице-президента «Американ Каунсилз» Майкла Р. ;
3) по поводу Артёма звонили из ФСБ и интересовались – как может быть,
что первокурсник получил личную благодарность от вице-президента крупной
американской компании, если до этого в России получали такую
благодарность всего 2 человека, и эти люди – ректор МГУ и замминистра
образования?

Что мог ответить Тёма? Рассказать проректору, как классно Дуайт Ховард
делает слэм-данки за «Орландо»?

- Мальчик мой, я не знаю, что ты там натворил, но имей в виду – в
1966-ом тебя бы за такие связи посадили, а в 1986-ом – исключили из
вуза.
- Слава Богу, что сейчас 2008-ой, профессор, - выдохнул Тёма. – Я могу
идти?
- Иди… Ах да, захвати благодарность. Полезная бумажка – вдруг в будущем
пригодится, если поедешь по свету. Хм-хм…

Есть у меня два невероятно везучих приятеля-раздолбая. Одному
девятнадцать, он темноволос и зовётся Тёмой, другой - блондин двадцати
лет, с виду здоровенный шкаф, но при этом большой добряк и откликается
на имя Ярик. Они всё время вместе, когда не с девушками, и постоянно
вляпываются в самые разные истории, постоянно. Притягивают приключения
словно магнитом. По-моему, для будущих врачей это не самая
привлекательная черта (Тёма без четырёх лет стоматолог, Яр без трёх -
хирург), но так уж легли звёзды.

На самом первом курсе, когда Тёма и Яр только-только поступили в
Сеченовку и отметили это событие ночным изучением анатомии
третьекурсниц, на них свалилось с неба нежданное счастье. Всем известно,
как туго в столице нашей Вавилонии с жильём, а Тёма и Ярик – ребята
неместные. Один понаехал в Москву из Дубны, другой – из Серпухова.
Лучшее, что светит в такой ситуации – половина комнаты в общаге, которую
ты будешь делить с непонятным соседом, каким-нибудь параноиком или того
хуже – ботаном. У Тёмы, однако, обитала в Москве тётка, закоренелая
кошатница. И – надо же было такому случиться – тётка как раз улучшала
жилищные условия: перебиралась из маленькой однокомнатной берлоги в
купленную по ипотеке просторную двушку.
Тётка поставила перед племяшкой два условия: 1) дорогой Артемий, мы
любезно позволяем Вам обитать в нашей однокомнатной хате, даже с другом,
даже с пассиями, если Вы безусловно соглашаетесь поддерживать чистоту и
уплачиваете нам символическую смехотворную плату – ну, скажем, 6 кусков
в месяц; 2) на время ремонта в двушке Вам достаётся иждивенец – кошка
Изабель сибирской масти – которую Вы кормите, холите, лелеете,
расчёсываете и на улицу не пускаете. Нарушишь хоть одно из этих
предписаний - вылетишь в общагу.

Какие вопросы, драгоценная тётушка? На таких условиях Тёма был согласен
даже ручку её пухлую целовать и шаркать ножкой. Пылесосить в неделю раз
и содержать полтора месяца кошку – да с этим ребёнок справится!
В середине сентября Тёма с Яриком внедрились на жилплощадь. Внедрение
прошло мирно и по заветам тётки, не считая того, что новые хозяева стали
метить территорию, разбрасывая всюду носки. Вскоре, однако, они
придумали себе приключения.

Как-то утром – видимо, в воскресенье, потому что мозги в этот день
размягчаются, приятно тупеют и не мешают хозяевам делать эпохальные
глупости – Тёма и Ярик совместно завтракали на кухне эклерами и
плюшками. Вид у них был всклокоченный, но довольный – накануне их
навестили любимые девушки, руки ещё помнили бархатистость девичьей кожи,
из окна приятно освежал сентябрьский воздух, ароматно дымился чай… Не
знаю, знакомо ли вам чувство, которое охватывает человека в такие утра -
чувство, что жизнь удалась. Оба блаженно молчали.
- Послушай, Ярик, - сказал наконец Тёма, допив чашку чая.
- Ярик слушает!
- Остался всего один «Гринфилд». Беру себе или рвём пакетик пополам?
- Если берёшь, то сегодня твоя очередь топать за продуктами.
В завтрачный разговор вмешалась кошка – она вбежала на кухню с задранным
хвостом, плюхнулась на спину перед Яриком и начала делать призывные
движения.
- Забей-ка, надоела! – прикрикнул Яр на кошку. Друзья давно переделали
Изабель в Забей-ку – кошка прекрасно отзывалась на новое имя.
- А, по-моему, Забей-ке нужен кот. Бедная девочка – посмотри, как она
мучается.
- Да вообще. Если б меня заперли в четырёх стенах и не пускали к
девушкам, я бы сам себя кастрировал. Как хирург тебе говорю.
Друзья переглянулись, посмотрели на кошку, и их обоих охватило желание
устроить забейкино личное счастье.
- Предлагаешь достать кота? – осведомился Тёма.
- Зачем? Пустим её на улицу. Пусть погуляет во дворе ночи две… три…
- А потом придёт тётка и нас уроет. Спросит, кто из нас двоих сделал
Забей-ке котят.
- Тётке как раз скажем, что привезли в квартиру кота-производителя.
Какого-нибудь жирного мордатого перса с родословной.
- Ну, хорошо. Только говорить это будешь ты. Я не выдержу, я от природы
смешливый.

Тёма и Ярик вынесли Забей-ку во двор – и кошка сначала робко, а потом
всё увереннее и увереннее затрусила в кусты. Только её и видели.
Собственно, друзья действительно больше её не увидели, потому что
Забей-ка пропала. Совсем. Ни вечером, ни утром следующего дня, когда
Тёма и Ярик обходили двор, выкликая кошкино имя, Забей-ка не появилась.

- Так. Что будем делать теперь? – тревожно спросил Тёма спустя три дня
за ужином. Тётка ещё ничего не знала, но апокалипсис был уже на
горизонте.
- Что ты нервничаешь? Мало ли от чего кошка может сдохнуть. Отравилась
вискасом, выпрыгнула из окна…
- Наглоталась снотворного, - саркастически продолжил Тёма.
- Покажем тётке кошкину «могилку». Вот, скажу, этот курган – всё, что
осталось от Забей-ки.
- Аминь, - хохотнул Тёма. - Ярик, это полный пинцет, нас выгонят. Нужна
новая кошка. Такая же пёстрая и мохнатая. Это ж простая сибирская дура,
таких по Москве миллион бегает.
- Это простая сибирская дура с белым правым ухом, - уточнил Ярик. – За
полчаса не найдём, нужно спрашивать у кошатников.

Слава небесам, что мы живём в век Интернета! Тем же вечером, лазая по
кошачьим форумам, друзья раскопали адрес какого-то куклачёва –
обладателя двенадцати «сибиряков» - который по счастливому совпадению
жил в соседнем доме. Пришли к нему, познакомились, показали забейкину
фотографию.
- Ба! Да это же Изабель! – поправив толстые очки, сказал кошатник. –
Ваша тётка у меня её и купила. Надо же, надо же… Марго, не путайся под
ногами!
Тёма и Ярик опустили глаза – и увидели на полу копию Забей-ки. Точно
такая же сибирская кошка с белым ухом и хитрыми зелёными глазами глядела
на друзей.
- Марго из одного с ней помёта, - пояснил кошатник, сразу оценив
ситуацию. – Желаете купить? Отдам задорого.

Ярик откладывал деньги на новый мобильник, и ему было очень жалко с ними
расставаться, но идею выпустить Забей-ку во двор предлагал именно он…
Через час приятели притащили в квартиру Марго, которая была явно
удивлена сменой обстановки.
- Ненавижу кошек, - процедил Яр.
Вечер и следующие несколько дней прошли в неважной атмосфере. Затем
приехала тётка и провела инспекцию квартиры.
- Ну, мальчики, всё хорошо. Я довольна, - изрекла она после осмотра всех
помещений. – А теперь покажите мне мою красавицу – где она прячется?
Тёма достал из-под кресла Марго – кошка смотрела на тётку возмущённым,
непонимающим взглядом.
- Иди ко мне, моя Изабеллочка… моя… дрянь! Когти выпускает! – тётка
потрогала свежую царапину. – Видать, позабыла. Ну, ладно, сажайте!

Тёма и Ярик усадили кошку в корзину и передали тётке – Марго предстояло
совершить путешествие в новое тёткино жилище.
На этом история могла бы закончиться, но в жизни не бывает вот так
просто. Когда тётка вышла из подъезда и уже собиралась сесть в машину,
из кустов буквально пулей вылетела тощая, грязная, с оборванным ухом
Забей-ка, которая с истошным «мяу!!!» бросилась тётке на грудь…

Перед отправкой на военные сборы в обильную клещами новгородскую глушь
принимали мы в универе генерал-майора Сафонова. Сперва товарищ генерал
поучаствовал в приёме зачётов (не задал ни единого вопроса, но очень
выразительно пучил глаза на робеющих курсантов). После зачётов товарища
генерала отвели на студенческий капустник, и, наконец, после капустника
ему накрыли стол с грибочками, индейкой, коньяком и конфетами "Коровка".

Рядом с собой за стол Сафонов усадил курсантку Лену (была у нас пара
горячих девчонок на военке!) и часа полтора очень мило с ней беседовал.
Не подумайте чего плохого - генерал был сама галантность, только ручку
себе поцеловать позволил.

На исходе второго часа товарищ генерал (уже слегка пьяный) как-то
странно посмотрел на Лену, крякнул и сказал недовольно:

- А вот всё-таки не место женщине в армии, не ме-сто. Друг - если он
настоящий мужик - всегда выручит из беды. А на женщину надежды нет. Один
раз я, можно сказать, был на краю гибели. Мылись мы, молодые лейтенанты,
в бане. Взял я, значит, в руки шайку с водой и шлёпаю по полу. А пол
весь мокрый, я ка-а-а-к поскользнулся - и чуть не пробил себе висок об
угол скамейки! Вот сантиметр бы ещё - и всё, трындец, поминай как звали.
Слава Богу, рядом Митька Панкратов стоял, друг мой - я как падать начал,
шайку из рук выпустил и за первое, что в руку попалось, ухватился. За
Митькино самое дорогое... Потому и выжил. А будь вместо Митьки девушка?
Погиб бы Сафонов...

Зашёл поздравить с днём варенья бывшую мою учительницу литературы Нину
Матвеевну: над её предметом я давно и изощрённо издеваюсь, поэтому
искупить грехи тортиком - это меньшее, что я мог сделать. Нина Матвеевна
сейчас в возрасте, который ещё не старость, но уже и не радость -
впрочем, держится она бодро, прямо, весело и внешне похожа на балерину в
отставке; на затылке пук седеющих волос, которые она подчёркнуто не
красит - учителю не подобает бегать за модой. В общем, кремень человек.

Вхожу, здороваюсь, вижу - на столе разложены какие-то бумаги.
- Я помешал Вам, Нина Матвевна?
- Нет-нет. Впрочем, да - но это пустяки. Я дописывала письмо подруге.
- Письмо? - удивлённо спрашиваю я. Сто лет уже не видел, чтобы люди
писали письма. Ведь есть аська, мыло, скайп, мэйл-агент, жаббер.
Эсэмэски, прости господи. - Вы... не умеете пользоваться компьютером?
- Ах, ну что ты. Конечно, умею. Но - не могу.

И Нина Матвеевна рассказала, как четыре года назад впервые купила комп и
завела себе номер ICQ.
- Вышли мы вечером с подругой в эту аську пищащую и стали друг дружке
писать. Два часа сидели - и всё ни о чём. Никакого удовольствия. Потом,
на ночь глядя, я решила перечитать - а что же мы такого понаписали. И ты
представляешь, мы - учителя с двумя высшими образованиями! - писали друг
другу "ага" и "ха-ха", пропускали запятые, печатали какую-то ерунду из
трёх слов. Такое ощущение, будто одна девочка-дебилка писала другой
девочке-дебилке. Кошмар! На следующее утро я позвонила своей подруге и
говорю: "Знаете что, Леночка? Ну его, этот компьютер. Не для нас,
старушек, это придумано. Когда я печатаю на компьютере, то кажусь себе в
три раза глупее, чем я есть. Давайте уж мы будем по-прежнему писать".

С тех пор Нина Матвеевна отправляет своей подруге только письма. Она
мне, кстати, прочитала вчерашнее сочинение. Начиналось оно так:
"Дорогая Елена Викторовна! Как поживаете? У нас, слава Богу, жизнь идёт
своим чередом..."

И я сразу подумал: "Да, мы, поколение асек и жаббера, настоящие письма
друг другу писать разучились".

Вчера было большое событие - друг детства приехал похвастаться новой
покупкой. Точнее, он на покупке приехал, потому что это машина -
не-скажу-какой-марки внедорожник. Тачка блестела на солнышке, да и сам
друг точно сошёл с конвейера: глаза сияют как фары, грудь колесом,
движения уверенные, быстрые. Улыбка шириной с бампер.

- Ну, Лёха, рассказывай, как тебе удалось? В кредит или сам скопил?
- Половину добыл сам. Ещё половину - бабушка добавила.
- А она у тебя кто?
- Пенсионерка.
Я быстро прикинул, сколько стоит половина тачки. Бабуля, очевидно,
копила пенсию со времён Николая Второго.
- Она что, квартиру продала?
- Да нет, просто она работает кассиром в метро. Зарабатывает уйму денег.
- Это как?

Лёха рассказал про бабушкину схему. Оказывается, никакого криминала.
Бабуля вот уже много лет подряд собирает юбилейные монеты - 10-рублёвки,
двухрублёвки и рубли. Даже самые часто встречающиеся "юбилейки" - с
Гагариным - идут у нумизматов втрое дороже номинала, а есть монеты,
которые стоят дороже до двадцати раз.

В конце каждой смены у бабули на руках оказывается стопка юбилейных
монет, взамен которых она кладёт в кассу такую же сумму бумажными
купюрами. После этого бабуля со спокойным сердцем и чувством
выполненного долга идёт к знакомому нумизмату и продаёт юбилейные монеты
по реальной рыночной цене. Так она зарабатывает каждую смену три-четыре
тысячи.

- Хорошо иметь такую бабушку... - протянул я. А про себя подумал: "Вот
болван. Надо было на первом курсе не журналистом подрабатывать, а
кассиром. В метро".

А вот эта история рассказана прадедом. Дело было в Липецкой области,
году так в 1925-ом, когда мой почтенный предок был совсем зелёным
мальчишкой. В семье у прадеда имелись братья и старшая сестра, к которой
уже сватались женихи - ей исполнилось шестнадцать лет.

Выдать девицу замуж было целой проблемой - после гражданской войны семья
еле сводила концы с концами, а ведь в невесте что главное? В невесте
главное - приданое и богатые родители. Без этого нормальный парень
жениться не пойдёт.
Правда, семейная бедность была тайной даже для соседей: в те годы, перед
коллективизацией, о богатстве или бедности семьи нельзя было судить по
внешнему виду. Большой достаток тщательно скрывали от чужих глаз. (Если,
скажем, у крестьянина появлялась вторая лошадь вместо положенной одной,
к нему приезжало в гости ГПУ, и обе лошади передавались государству, а
сам крестьянин, как злостный кулак, укатывал в Сибирь. Поэтому все
крестьяне прикидывались бедненькими, а зажиточная крестьянская семья от
бедной часто отличалась лишь количеством червонцев в сундуке да под
матрасом. Но кто же пустит сваху считать кровные червонцы?).

Тем не менее, в родном селе женихов обмануть не получалось. На невесту
они облизывались, блинами угощались, но до помолвки дело не доходило.
Свахи говорили женихам такое: "Папаша ейный то ли беден, то ли скуп
очень. Никаких расходов от них не видать".

Наконец, на горизонте нарисовался жених из соседнего села - видный
парень с самыми серьёзными намерениями. В семье решили - упускать такого
нельзя, вот только как его удержать до помолвки? Ведь жених наверняка
пойдёт с роднёй по знакомым, будет расспрашивать свах: "Что за семья? И
богатая ли?"

Тогда папа моего прадеда решил всех обмануть и пошёл на очень забавную
уловку, которая с блеском удалась. За месяц до помолвки он регулярно
стал выдавать сыну по несколько рублей из своих скудных сбережений и
велел идти на базар - покупать поросёнка. После покупки прадед должен
был возвращаться с базара домой самой длинной дорогой, чтобы пройти по
всем сельским улицам и ещё должен был щипать поросёнка, чтобы тот громко
визжал.

Сестра, увидев это, очень удивилась:
- Зачем это, папа? Этот поросёнок орёт на всю улицу.
- Правильно, дочка. Теперь всё село и все свахи знают, что мы видные
богачи - каждые два дня кушаем поросят!

Университет, где Яша по вечерам грыз научный гранит, стоит на
северо-западе Москвы. Сейчас это не имеет значения, а вот в конце
девяностых, после захода солнца, имело значение огромное: на площадке
перед универом собирались ночные бабочки, они же тёлки. Когда Яша в
десятом часу возвращался с последней пары, там паслось уже значительное
стадо, голов этак в двадцать.
Яша всегда старался пробегать мимо них быстро и не оборачиваясь - дома
его ждала невеста, будущая жена, которая к моменту нашего повествования
была на третьем месяце беременности. Тёлки же, заметив такое поведение,
решили, что он девственник. Каждый вечер они узнавали Яшу, ещё когда тот
спускался по ступенькам и, хохоча, приглашали поиграть. Первое время Яша
не обращал на это внимания, но потом ему конкретно надоели, и он отвечал
тёлкам, что женат, что устал и вообще спидоносец. Но все эти отмазки
только смешили тёлок: тот не женатый, кто ни разу налево не ходил,
говорили они, а на "спидоносца" отвечали, что у них железный иммунитет -
после стояния на двадцатиградусном морозе в мини-юбках никакой вирус не
страшен.

Наконец, Яша изобрёл мантру, которая работала всегда и безотказно:
- Девчонки, денег нет и не будет. Я математик, младший научный
сотрудник. В месяц зарабатываю столько же, сколько вы за полчаса.

На неделю тёлки как будто успокоились. Но в один из вечеров старшая
тёлка, увидев Яшу, замахала рукой:
- Математик! Эй, младший математик! Иди сюда, выгодное предложение
сделаем.
Яша вздохнул и приготовился бубнить "денег нет и не предвидится", но тут
он заметил рядом со старшей тёлкой какое-то юное, улыбающееся существо.
Существо выглядело смущённым.
- Это Лиза, познакомься. Она первокурсница, ей завтра лабораторную
сдавать. Помоги сделать, а? Мы заплатим.
Яша потерял дар речи.
- Ну чо, ты мне поможешь или как? - прокуренным голосом спросила Лиза.

Яша помог. И получил от проституток тысячу - для конца девяностых очень
нехилые деньги.

Как-то в Южной Корее, в славном городе Пусане, случилось мне ходить по
магазинам для туристов. И попал я там в необычную историю.

Захожу в магазинчик. На стенах и на витрине всякие сувенирные
безделушки: миниатюры, резные фигурки из "слоновой кости", божки,
мохнатый дракон в человеческий рост - оберег от злых сил, и тому
подобное. За прилавком тусуются двое молодых корейцев -
короткостриженный и длинноволосый - очевидно, родные братья. Обоим лет
по двадцать. Передо мной они на пару ловко обслужили кореянку. Кореянка
покупала чучело совы (тоже какой-то оберег): она ткнула пальцем в
чучело, длинноволосый тут же ей поклонился, в секунду запрыгнул на
лестницу, снял сову, передал её брату, а уже тот взял у женщины кредитку
и упаковал сову в коробку. Вся процедура заняла секунд десять, не больше
- только руки мелькали.

Я, тем временем, присматривался к сувенирам и не спешил. Иногда в
магазине глаза разбегаются от разнообразия - и это был как раз такой
случай. Братья сначала почтительно ожидали, затем у короткостриженного
появилось срочное дело: он что-то быстро сказал брату и ушёл.
Длинноволосый остался за прилавком в одиночестве.

Через минуту я сделал выбор: очень хороша была фигура коня, вырезанная
из кости. Конь этот стоял на самом видном месте - прямо на витрине,
глядящей на улицу. Указав на коня продавцу, я стал ждать, что меня так
же быстро обслужат, как и покупательницу совы. Но кореец не двинулся с
места. Я повторил просьбу вслух по-английски, но безрезультатно. Это
меня озадачило. Может, я не так прошу? Не может же он не понимать ни
жестов, ни английского!

Тогда я просто взял коня под мышку, отнёс и поставил перед корейцем на
прилавок, а слева положил кредитную карточку, и добавил на международном
языке, не разжимая губ:
- У!
Кореец резко помотал головой.
Я озадачился ещё больше. Может быть, всё серьёзно? Может быть, у парня
умственная отсталость - выполнять команды брата и подавать вещи он
может, а сам считать и торговать не умеет? Я присмотрелся к лицу
корейца. Оно было вполне осмысленным. Тогда я сурово сдвинул брови и
поставил коня ближе к продавцу.
- УУУ! - настойчиво повторил я.
Длинноволосый замотал головой ещё сильнее.

Тут меня осенило. Молодой парень, наверно, хочет получить денежку мимо
кассы! На карманные расходы. Как это я, русский человек, сразу не
догадался? Я убрал со стола кредитку, вытащил две стодолларовые банкноты
и повертел ими в воздухе, а потом указал на нагрудный карман корейца и
вопросительно поглядел ему в глаза:
- У?

Кореец вытаращился на меня и стал сверлить взглядом купюры, но с места
не двинулся. Я разозлился. Чего ж тебе надо?! Мало даю? Две сотни баксов
за эту ерунду - и тебе мало?
В этот момент, к счастью, вернулся короткостриженый братец.
Длинноволосый что-то залопотал ему, указывая на меня. Короткостриженный
широко улыбнулся и на плохом английском спросил:
- Желаете купить конь? Очень хороший вещь. Но он никак не продаётся,
никак!
- Это почему ещё?
- А вот видите вывеску? - кореец указал на вывеску магазина, где были
намалёваны четыре загадочных иероглифа.
- Вижу.
- На ней написано "Белый конь"! Конь, который вы взяли с витрины - он
под вывеской конь! Он как двухголовый орёл с вашего флага - брэнд!
Символ магазина. Поэтому он не продаётся.

Я, ошарашенный, помолчал минуту. Потом зачем-то купил бронзовую лягушку,
приносящую удачу, и вышел из магазина.

Вчера милиция задерживала людей не только на Манежной площади. Со мной и
приятелем произошла забавная история в тихом спальном районе.

Идём по улице, болтаем, никого не трогаем. Уже стемнело, под ногами в
свете фонарей блестит гололедица. Зимний вечер, обычный вечер... В
какой-то момент мимо нас быстро проходят двое ментов, приглядываются
подозрительно. Мы за собой никакой вины не чувствуем, идём-болтаем
дальше. Через пять секунд - пронзительный свист, окрик сзади:
- А ну-ка, стоять!
Стоим. Я быстро прикидываю, в чём может быть дело. Скорее всего, облава
на призывников. А у меня с собой, как назло, нет военника. Ну, это
ладно. Вот то, что приятель без студенческого и не служил - гораздо
хуже.
- Сержант милиции Пастухов, - представился патрульный.

Милиционер объяснил, что двадцать минут назад на женщину напали двое
неизвестных маленького роста и отняли сумочку с крупной суммой денег.
- Во мне метр восемьдесят пять, товарищ милиционер, - ненавязчиво
заметил я.
Сержант Пастухов помялся и сказал, что в моём приятеле как раз метр с
кепкой (это правда), а раз так, то его обязанность доставить его в ОВД
для допроса. И совсем шёпотом добавил, что за низкую раскрываемость их
вот-вот лишат премии. Кажется, он ещё хотел стрельнуть у нас сигаретку,
но мы оба не курим.

Приятеля забрали в ОВД. Я обещал его дождаться, но, честно говоря, я не
любитель стоять два часа на морозе. Напротив отделения был кинотеатр, и
я пошёл на вечерний сеанс. Только возвращаюсь из кино - вижу, топает мой
приятель. Счастливый, смеётся. Я даже испугался за него - вдруг это
истерика такая?

- Ты не поверишь, - говорит, - менты пьют шампанское!

Вот как было дело: приятеля моего доставили в ОВД вместе с дюжиной таких
же "разбойников" - среди задержанных оказались двое мальчишек лет
четырнадцати; один сухонький, сгорбленный старичок, который если б и
напал на женщину, то был бы ею прибит на месте и уж точно не мог далеко
убежать; трое таджиков (эти проходят подозреваемыми всегда, независимо
от роста, пола и возраста) и прочие персонажи. Наконец, через полчаса
какие-то молоденькие менты привели в клетку... лилипута.

Следователи, увидев лилипута, загоготали.
- Вы где ж его взяли?
- Да вот, шёл по улице. Рост маленький, ну мы и взяли.
Лилипут смотрит на милиционеров, лицо злобное, чуть не плюётся.
- За что меня задержали?! - шипит.
Следователя раззадорила такая реакция. Он решил пошутить - брови сдвинул
и говорит лилипуту угрожающим басом:
- Конкретно вас, уважаемый, мы задержали за грабёж! Вы ведь не станете
отрицать, что являетесь опасным преступником-рецидивистом?
- За грабёж? - тихонько спросил лилипут. - Х-хорошо. Я всё понял.

Минут через пятнадцать, когда у всех сняли отпечатки пальцев,
следователи стали решать, кого первым допрашивать. Решили начать с
лилипута. Тот как-то весь поник после окрика, лицо стало
грустное-грустное, того и гляди заплачет. Отвели его в камеру для
допроса. И что-то уж очень долго он там просидел. Десять минут прошло,
двадцать... Наконец, из камеры выходит следователь с тремя листами
бумаги - радостный, весь сияет:
- Мужики, да вы знаете, кого мы поймали?! Это Митя-форточник, он мне
чистосердечное написал!

На зов сбежался весь отдел милиции. Лилипут оказался неуловимым
квартирным вором Митей, который обчистил в Москве больше сорока квартир
и учреждений - маленький рост позволял ему ловко проникать внутрь через
форточки. А чистосердечное он написал в полной уверенности, что раз
следователь так сурово бросает ему в лицо обвинения, то задержали его
неспроста, по горячим следам.

Всех подозреваемых "по сумочке" тут же отпустили, в отделе милиции
начался праздник. Ведь теперь не только премии, но и повышения по службы
- гарантированы.