Поиск по автору:

Бродили по Токио и вышли к синтоистскому храму Намийоке Инари. Он оказался небольшим скромным, но с множеством предметов непонятного назначения. Почему-то меня больше всего заинтересовали лисички в красных передниках. Вы тоже можете их увидеть на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ.
- Что это и зачем? – спрашиваю я нашего гида.
- Понимаете, - гид немного задумался, - это не лисички, это – местные божества китсуне. А японцы весьма суеверны и частенько этих китсуне о чем-нибудь просят. Делается это так: приносят в храм подношение и красный передник. Жрец каннуси передает просьбу божеству и надевает на него передник. Видимо, что-то в этом есть, так как храм существует уже почти 400 лет, и посмотрите сколько во дворике благодарственных табличек.
- А почему верующие не просят сами?
- Чтобы просьба была услышана, нужны годы духовной практики. Ну, и чтобы не просили ничего плохого.
- А что просят?
- Обычно просили выздоровления от болезни, хороший урожай риса или хороший улов рыбы, но сейчас просят и всякие необычные вещи.
- Например?
- Слушайте, - наш гид оживился, - вы же родились в Советском Союзе, вам будет интересно! Недавно я прочитал в газете, что здесь был какой-то очень важный господин из России. Он предложил миллион долларов, а попросил, чтобы цена на нефть поднялась хотя бы до 80 долларов за баррель.
- И что жрец?
- Каннуси долго думал и сказал господину, что сталкивается с такой просьбой впервые, не знает, допустима ли она, и поэтому должен посоветоваться с более сведущими людьми.
- И что решили сведущие люди?
- Сейчас этот вопрос рассматривает специальная комиссия японского парламента. Если решение будет положительным, его будут утверждать на совместном заседании обеих Палат.

Я уже писала про прабабушкино село, куда мы ездим в отпуск много лет. В прошлом году собирались поехать в Грузию вина попить, по Кавказу полазить, с Алтаем сравнить, а тут КОВИД. Вот и оказались снова в родных местах на Телецком озере. Красота тут такая, что за две жизни не насмотришься, и люди привычные, одни и те же каждый год.

Как в любом селе, многие из коренных жителей кроме имен и фамилий имеют прозвища. Иногда эти прозвища смешные, иногда малость обидные, но всегда даны по причине. Спросила я как-то у соседки, почему ее свата называют Банан. Оказывается, он в школе на одни двойки учился. Глобус – по животу. Дашка-Патруль, понятно, востроглазастая сплетница. Но есть прозвища сразу непонятные. К примеру, у Федора с другого конца села прозвище Ящик. Я особо не интересовалась: Ящик и Ящик. А тут у нас дымоход в печи забился. Соседка как раз его и присоветовала.

Приехал Федя на мотоцикле. В коляске – сырые осиновые дрова. Протопил, вычистил осыпавшуюся сажу. Говорит: «Принимай работу, хозяйка». Посадили мы его, как водится, за стол, налили. А муж возьми и спроси: «Федя, а почему у тебя прозвище Ящик?» Федя почесал затылок, попросил налить еще, чтобы язык развязался, и начал рассказывать.

«Раньше меня Бобылем звали, а теперь Ящиком зовут. Почему? Все из-за рыбалки. Как-то зимой поехал я с корешами за щукой и налимом. Есть тут на берегу брошенная заимка, в ней и устроились. Поставил я на ночь жерлицы. Место это дикое, никто им ноги не приделает. Утром пошел проверять. Водка, видать, паленая была, похмелье - хуже некуда. Голова мутная, и наизнанку выворачивает. За ночь снег сдуло. На озере лед – чисто городской каток и прозрачный как стекло. Дно видно. Если человек не в курсе, он и трех шагов не пройдет. А у меня наждак к валенкам приклеен. Иду, как по асфальту. Смотрю – косуля на льду лежит. Пробует встать, а у нее копыта разъезжаются. И видно, что силы у нее на исходе. Я подошел, и меня как осенило – стал ее по льду к опушке леса толкать. Вскоре приехали. Встала она на ноги и смотрит мне в глаза своими глазищами. И вдруг у меня в голове голос зазвучал: «Не пугайся, это я с тобою говорю. Спасибо, что спас. Я могу тебя отблагодарить: выполнить одно твое желание. Только одно. Больше тебе не определено. Не спеши, подумай».

Я само собой опешил, но потихоньку мозги стали ворочаться. Только плохо, потому что голова раскалывается. Думаю, может новую машину? Нет, не годится. Я ее точно спьяну разобью. А кто за ремонты платить будет? А за бензин? Мотоцикл у меня хороший. Зачем мне машина? Потом, думаю, новый дом? Так у меня дом – кедровый сруб. Ему сто лет и еще сто простоит. Зимой теплый, летом - ни комаров, ни мух. Не нужен мне новый дом. Может жену попросить? Так зарабатываю я с гулькин &@% и во хмелю буен бываю. Не удержу я ее, уйдет. Может здоровье? Так с богатырским здоровьем мне, чтобы захмелеть, литры не хватит. Не годится. Ну что еще? Может новую учительницу вы@%ать? Молодая, красивая, фигуристая. Так ее сын хозяина птицефабрики @%ет. Понавешают мне люлей – мало не покажется. Надоело мне думать. Одна мысль осталась в голове – опохмелиться. И попросил я у косули бутылку водки, только не паленой. Она копытом снег под сосной разрыла – я горлышко увидел. Вытащил – а там бутылка и этикетка с иностранными буквами. Я крышечку отвинтил, раз хлебнул, потом еще. $#здатая водка, точно не паленая! Смотрю, косули уже нет. Нет – ну и &@% с ней! Пошел я к заимке, по пути прихлебываю. По телу блаженство разливается, голова больше не болит. И тут меня как молнией ударило: что же я, мудила, попросил одну бутылку?! Надо было просить ящик. На все замерзшее озеро я заорал изо всех сил: «Ящик, ящик!» И орал пока шел до заимки и в заимке тоже. Так меня и прозвали Ящиком».

Тут не удержалась я: «Эх, Федя, - говорю, - попросил бы ты бросить пить».
«Как можно, хозяйка, - удивился он, - а жить тогда зачем?» Встал, попросил налить «на посошок», выпил, поблагодарил. Сказал, чтобы мы не волновались, не пьяный, доедет. Попрощался и вышел в дверь.

Занесло меня по делам в городок Кетчикан на Аляске. А там рядом
знаменитые своей красотой Мисти фиорды. Решил не упустить шанс и купил
экскурсию на катамаране. Пока пересекали бухту, погода была ничего. А в
самих фиордах - плотный туман, в полном соответствии с названием. Тут
капитан по радио объявляет: - Не переживайте. У нас на борту специальная
гостья, внучка знаменитого шамана. Она попробует нам помочь.- Вышла на
верхнюю палубу толстая тетка с плоским лицом. На
http://world.lib.ru/b/b_a/pictureweekly.shtml можете посмотреть на нее,
если интересно. Запела что-то на непонятном языке, потом достала из
сумочки пучок орлиных перьев и покрутила им над головй. Туман стал
втягиваться в какую-то невидимую воронку в небе и вскоре исчез
совершенно. Появилось солнце.

Спустился я вниз за чаем. Тетка сидела на стуле и мастерила бусы из
сухих веточек. Потом рассказывала о жизни и обычаях своего племени –
тлингитов. Говорила складно, но уж очень заученно. Я не удержался:
- Если у Вас такое могущество, что туман разгоняете, зачем вести
экскурсии, зачем делать бусы на продажу?
- Так я всего и умею что туман в этих фиордах разгонять. - отвечает она.
– Мой дед был великим шаманом, много знал. А шаман может передать свое
знание только одному человеку. Дед решил разделить знание между детьми и
внуками, которых у него было множество. Один мой брат умееет камни из
почек выгонять, к другому нерпа сама идет, а мне достался туман в
фиордах.
- Вам, - говорю, - досталось самое приятное.
- Не скажите. Дед учил, что туман не исчезает совсем, а мгновенно
переносится куда-нибудь, может быть за тысячи километров. Однажды дед
охотился на нерпу. Вдруг лег густой туман. Дед собрал его, выбросил из
фиордов и мысленно полетел вслед. Он даже это умел. И увидел как из
невидимой дыры в ясном небе где-то над океаном вырвалось облако и
накрыло здоровенный айсберг и пассажирский лайнер неподалеку. Трудно
поверить, но он умудрился рассмотреть название судна – «Титаник». Это
сейчас новости приходят в тот же день. А тогда дед узнал через несколько
месяцев. Очень переживал.

Abrp722

Эта история случилась, когда польский лак для пола был модной новинкой и
предметом дефицита.

Подруга моей мамы, скажем Ф.А., решила обменять свою квартиру на
большую. Квартира была замечательной: в тихом центре большого
украинского города, с высокими потолками, с большими окнами во двор, на
очень высоком первом этаже, с видом на детскую площадку, расположенную в
центре двора на горке (важно для обменщиков с детьми). Ремонт в квартире
был свежим, а вот полы было решено покрыть польским лаком.
Муж Ф.А., который работал в большом строительном управлении, принес
польский лак, валик, поддон и противогаз, так как лак был очень вонючим
и ядовитым. Летним воскресеным утром Ф.А. открыла настеж окна для
проветривания, разделась до бюстгалтера и трусов, надела противогаз и
принялась за работу. Работа спорилась, пол сиял. Через некоторое время
Ф.А., даме с пышными формами, стало жарко, а стекла противогаза
окончательно запотели. Она подошла к окну и... услышала аплодисменты.
Сняла противогаз и увидела на детской площадке толпу зрителей, человек
пятьдесят. От неожиданности всплеснула руками. Aплодисменты перешли в
овацию, кричали “браво” и “бис”.

Abrp722

ФАРШИРОВАННАЯ РЫБА

Сегодня, 2 октября, с заходом солнца наступает еврейский 5777 год. По этому поводу вспомнилась история, которая произошла, когда мне было лет 13. Страной тогда рулил Никита Хрущев.

В субботу вечером мама сказала отцу:
- Марк, во вторник начинается Рош ха-Шана, еврейский Новый год. Завтра нужно приготовить фаршированную рыбу.
Вы, мои дорогие читатели, не почувствовали бы в этой фразе никакого подвоха. Скорее всего, она бы даже вызвала приятные гастрономические ожидания. А вот для моего отца она означала, что до полудня воскресенья ему предстоит раздобыть крупную свежую пресноводную рыбу. Он попытался отвертеться, но не нашел ничего лучшего, чем сослаться на отсутствие таковой в магазинах.
- Пойдешь завтра на базар и купишь карпа. - сказала мама тоном, не терпящим возражений, - Возьмешь с собой Сашу, он поможет тебе нести.
Отец было возразил, что живем не на Волге, и свежей рыбе на базаре быть неоткуда.
- Ничего, найдешь! – ободрила его мама.
А я обрадовался, потому что этим Сашей был я.

Утром мама вручила нам сумки, список покупок и напомнила: брать карпа, а не, например, щуку. Мне показалось, что отец был твердо уверен, что мы не найдем ни того, ни другую. Правда, озвучить эту мысль он не решился. Погода стояла чудесная, и от дома до рынка мы дошли пешком. На улицах в это воскресное утро было почти пусто, но на базаре жизнь уже кипела. Прилавки открытых рядов буквально ломились от даров украинской осени. Торговля шла с размахом: сливы, яблоки, груши шли ведрами, картошка – мешками, огурцы и помидоры – ящиками, лук - вязанками. Брали все это богатство главным образом на заготовки, точно зная, что зимой полки овощных магазинов будут пустыми. Среди рядов, где продавалась живая птица, мой молодой глаз выцепил одну-единственную на всем базаре рыбу. Это была довольно большая щука. Чоловік с висячими усами и довольно красным носом просил за нее четыре рубля.
- Свежая? – начал разговор отец.
- Тю на тебе, - обиделся продавец, - звичайно, свіжа. Дивися, у неї очі блищать як у циганської дівчини. Чорт з тобою, забирай за три.*
Сейчас я догадываюсь, что продавцу очень хотелось как можно быстрее выпить. Поэтому он и отдавал щуку за более чем резонные три рубля.
- Нет, - горестно вздохнул отец, - если сказано «карп», должен быть карп. Пошли в крытый рынок!

В крытом рынке было так же интересно, как в открытых рядах, но по-другому. Смуглые маленькие люди продавали гранаты, хурму и дыни в плетенках; большие усатые мужчины – сморщенные мандарины; крупные тетки в белых халатах – творог и сметану, а краснорожие парни с топорами – мясо и сало.
- Папа, - попросил я, - давай купим дыню!
- Да, хорошо бы, - сказал отец, - но у нас остались деньги только на рыбу.
Потом выразительно посмотрел на наши полные сумки и добавил:
- Да и не дотащим мы ее.

Впереди показалась вывеска «Живая рыба». Под ней две тетки торговали бочковой сельдью. Одна торговала атлантической, другая - тихоокенской. Больше ничего живого под вывеской не было. Пока мы с отцом созерцали эту безрадостную картину, кто-то еще остановился неподалеку от нас и негромко вздохнул. Отец обернулся и узнал своего сослуживца. Мужчины внимательно посмотрели друг на друга, приподняли шляпы, вежливо поздоровались, перекинулись несколькими фразами и разошлись. Мне показалось, что эта встреча немного смутила их обоих.

Сослуживец растворился в толпе, а мы решили вернуться в ряды и купить щуку, если, конечно, ее еще не продали. Вдруг как бы ниоткуда у нас на пути возник человек и бросился к нам с такой искренней радостью, какую я не часто замечал даже у близких родственников. Я сразу подумал, что это приятель или сотрудник отца, во всяком случае, такой был у него вид: поношенный, но чистый костюм, заботливо отглаженная рубашка, шляпа, очки.
- Марк Абрамович, – чуть ли не пропел он, - какая встреча! Помните меня? Мы два дня жили в одном номере в Москве. Вы даже одолжили мне деньги, пока я ждал перевод! Что покупаете?
Люди в то время предпочитали не разговаривать с чужими, но отец мотался по работе в Москву почти каждый месяц, жил в гостиницах и, видимо, решил, что такое вполне могло быть, и что беседу можно продолжить.
- Да вот, ищу свежего карпа, - сказал он, - примерно такого, - и показал руками какого.
Человек разулыбался еще больше:
- Интересное совпадение, я здесь по той же причине! У меня родственник работает директором магазина «Мясо», вот того, напротив. Он позвонил, что у него есть карпы, что я могу приехать и взять. Слушайте, я и Вам могу купить!
- Сколько это будет стоить?
- Давайте на всякий случай рублей пять, должно хватить за глаза! Вернусь через минут десять – пятнадцать!
Человек взял деньги и исчез за дверью с надписью «Посторонним вход воспрещен».

Я спросил у отца много или мало пять рублей. Он задумался и ответил примерно так:
- Пять рублей - немного больше половины моего дневного заработка. Это хорошая зарплата, а еще я получаю премии и командировочные. Мама тоже работает и тоже инженером. Но покупать, например, мясо на базаре мы себе позволить не можем. Мы стоим в очереди и покупаем на 5 рублей килограмма два. К пяти рублям можно добавить еще рубль и купить две бутылки водки. Если будешь так делать, считай, что пропал. За квартиру, воду, свет и газ мы платим рублей 15 – 20. Сшить тебе хорошее пальто - рублей 70. Чтобы купить холодильник, мы одалживали деньги под проценты. Собрать тысячи три на машину мы не сможем никогда. Но если соберем, обслуживать ее я сам не смогу, а платить нам не по карману. Машина - не наш уровень. Вот и решай, много или мало.

А тем временем прошли 15 минут, потом еще 15, и отец забеспокоился. Мы подошли к заветной двери, нерешительно открыли ее и зашли внутрь. Увидели неширокий полутемный коридор и несколько дверей вдоль него. Внезапно нам в глаза ударил яркий свет. Это открылась еще одна дверь на противоположном конце коридора. Она, несомненно, вела на улицу. В проеме появился силуэт женщины с ведром и шваброй. Заметив нас, она сходу закричала: «A ну, пошли отсюда! Шоб вы, заразы, поздыхали! Гацают с утра до вечера туда-сюда, а мне за ними мыть!» и замахнулась на отца шваброй. На шум открылась одна из боковых дверей, и из нее выкатился низенький и пузатый средних лет товарищ, однозначно наш соплеменник. Как мне показалось, он был в очень хорошем настроении. С напускной строгостью осадил уборщицу, внимательно посмотрел на отца, и спросил:
- А ид **?
- Йо ***, - ответил отец.
- Заходите! - скомандовал наш соплеменник, - Вос тут зих ****?
И отца словно прорвало. Он рассказал и про Новый год, и про рыбу, и про коварного незнакомца. Тот от души рассмеялся.
- Это Моня-сапожник!
- Почему сапожник? – удивился отец
- Потому что обувает таких лохов как ты каждый день и не по одному. Ты с кем-нибудь в рынке разговаривал?
- Да, сотрудника встретил.
- Ну вот, а он подсек и тут же обул! Ну не артист?
Отец признал, что, да, артист, и даже улыбнулся. Он никогда, нужно отдать ему должное, не зацикливался на плохом.
- Ладно, - сказал соплеменник, мне тут из совхоза рыбу подкинули, малость больше, чем нужно, - он открыл холодильник и протянул отцу большой пакет, - Забирай! Хорошая щука!
- А можно карпа? - робко пробормотал отец.
- Карпа так карпа, - не стал возражать хозяин и достал другой пакет, - я думал щука лучше.
- Сколько это стоит?
- Ничего не стоит. Не бери в голову, я тоже не платил.
Он закрыл холодильник, открыл сейф, достал оттуда початую бутылку коньяка, плеснул в стаканы отцу, мне(!) и себе. Поднял свой стакан и, слегка запинаясь, произнес:
- Лешана това! Лехаим! *****
- Лешана това у'метука! Лехаим! ****** – тоже не очень уверенно ответил ему отец.
Выпили, растроганный отец только и сказал:
- А шейнем данк! Биз хундерт ун цванцик! *******
Соплеменник пожал нам руки и вывел в рынок. Домой мы ехали на трамвае. Отец тащил сумки, а я в двух руках пакет.

Дома мама первым делом развернула пакет. Там оказался здоровенный, килограмма на 3 - 4, карп с крупной золотистой чешуей. Он был обложен льдом и аккуратно завернут в несколько слоев пергаментной бумаги. Мама немедленно проверила жабры. Они были безукоризненно красными.
- Сколько ты за это заплатил? – подозрительно спросила мама.
- Пять рублей, Саша не даст соврать, - совершенно честно ответил отец.
- Молодец! За такого карпа и десятки не жалко, - расщедрилась мама на нечастую похвалу. Потом немного помолчала и добавила:
- Но, наверное, лучше было бы купить щуку!

Всех, кто празднует еврейский Новый год, и даже тех, кто не празднует, ждет поздравительная открытка на http://abrp722.livejournal.com в моем Живом Журнале.
Лешана това у'метука!

-----
* Да ты что?! Конечно, свежая. Посмотри, у нее глаза блестят как у молодой цыганки. Черт с тобой, забирай за три.
** Еврей?
*** Да!
**** Что случилось?
***** Хорошего Нового года! Будем здоровы!
****** Хорошего и сладкого Нового года! Будем здоровы!
******* Большое спасибо! Живи до 120!

ФИГОВИНА

В феврале квартирная хозяйка предупредила что через месяц ее дочка
приезжает из Германии насовсем и мне нужно уходить. Найти съемную
квартиру в Советском Союзе, если кто помнит, было не самой легкой
задачей. Я сделал все что мог: оповестил всех знакомых и развесил
объявления с рабочим телефоном в людных местах. На объявления
откликались только аферисты, которым очень хотелось получить плату как
минимум за полгода вперед в обмен на ключ и клочок бумаги с
несуществующим адресом. Аферисты мне были не страшны. От них как правило
разило перегаром, впаривать они толком не умели, а денег платить за
полгода у меня все равно не было. Знакомые занимались своими делами и
особого энтузиазма в поисках жилья для меня не проявляли. Я рассовал где
попало вещи и ночевал на работе в полной безысходности.

Выручил меня в итоге Гена, такой же бездомный бедолага как и я, но с
одним неоспоримым преимуществом - его любили женщины. Самое интересное
что он к этому никаких видимых усилий не прикладывал. Еще к чести Гены
нужно сказать что практических выгод он из своего дара не извлекал и не
пытался извлечь. Наоборот, чем больше неприятностей ему сулил новый
роман, тем легче он на него решался. Женщины вокруг Гены делились на три
основные категории: знакомые, воздыхательницы и подружки. Были, конечно,
и подкатегории, сотрудницы, например. И все они горели желанием сделать
Гену счастливым. Так вот, семья одной из воздыхательниц продавала
пустующий дом, в котором когда-то жили бабушка с дедушкой. И это
воздыхательница предложила Гене поселиться там «пока не продастся» и
оплачивать только коммунальные услуги. Гена, широкая душа, предложил
пожить там и мне.

Дом оказался почти в центре города, там где до войны там был еврейский
район. Старый, он врос в землю так, что подоконники совсем немного
возвышались над тротуаром. Но внутри оказались три комнаты, две газовые
печки - грубы для отопления, исправная газовая колонка в кухне
совмещенной с ванной и даже телефон. Из крана в ванну тонкой струйкой
бежала вода.
- Давай починим, - предложил романтик Гена.
- Давай лучше не трогать – предложил более приземленный автор этих
строк.
Через несколько дней непрерывной топки отсыревший дом просох и в него
можно было переезжать. Вскоре заботами гениных девушек в нем появилась
кое-какая мебель и не только мебель. Дом стал вполне обитаемым.

Я вырос среди многоэтажек и практически никогда не бывал в частном
секторе. Неожиданно мне понравилось. Понравились тишина, независимость
(хочу - топлю больше, хочу – меньше), отсутствие соседей снизу и сверху.
Даже новые обязанности – убирать тротуар перед домом и белить перед
праздниками выходящую на улицу стену – не казались мне обременительными.
Дневник я не вел и в моей памяти остались только отдельные эпизоды
тогдашней жизни.

В маленький дворик без следа зелени выходили двери нескольких домишек
вроде нашего. По вечерам в окнах горел тусклый свет. Но людей мы не
видели никогда. Только раз, через недели две после нашего поселения в
дверь позвонил очень худой молодой человек, представился соседом и
поставил на стол бутылку водки. Мы достали казенный спирт. На прощание
он сказал: - Хотел оставить у вас пару углов сламу, но вижу что вы не по
этому делу. Не буду портить вам жизнь.- Выйдя за двери, он растворился в
сумраке и больше никогда не появлялся.

Телефонная линия в дом шла по воздуху. Однажды провод оборвался. Вызвали
мастера. Утром появился человек со следами тяжелого похмелья. Он
обреченно надел когти и полез на столб. На полдороге он упал и даже не
пытался подняться. Громко стонал. Я вежливо спросил не желает ли товарищ
обезболивающего. Товарищ мгновенно сообразил, вскочил, принял сто
граммов спирта, ожил и снова полез на столб. На этот раз без
последствий.

Невдалеке от дома располагалась швейная фабрика. После вечерней смены
усталые работницы негромко переговаривались под нашими окнами в ожидании
служебного автобуса. Мы с Геной решили их немного развлечь. Перенесли
динамик проигрывателя поближе к окну и поставили редкостную по тем
временам эротическую сорокопятку: под мелодичную музыку нежно стонали
женщина и мужчина. Под окном стало тихо. Потом одна из работниц громко
вздохнула:
- Во люди ебутся! Любо-дорого послушать. Не то что мой нажрамшись...
- Услышу это блядство еще раз – окна побью, - сказала другая.
Больше мы пластинку не ставили.

Я думаю каждому знаком чудесный вкус временной жизни, будь то отпуск или
армейские сборы. Если такая жизнь длится достаточно долго чтобы
перестать думать о прошлом и достаточно коротко чтобы она не
превратилась в рутину, человек погружается в удивительное состояние
свободы и полной безответственности. Именно это и произошло с нами,
временными жильцами старого дома. В нашу обитель потянулся уставший от
благополучного быта народ. Шумные сборища плавно перетекали в
бесконечные посиделки, дешевое вино и казенный спирт лились рекой. Мы
закупили гору стекляных пятикопеечных стаканчиков и просто выбрасывали
их после употребления, предвосхитив появление одноразовой посуды. Каждый
день мог быть последним и это придавало каждому дню особую остроту.

Через полгода дом продался. Его купили симпатичные молодожены – шахтер
Серега и медсестра Люся. Гена перебрался к одной из своих подружек к
несказанной ее радости, а я вновь обосновался на работе. Через
неделю-другую обнаружил, что забыл нечто важное и вернулся. Перед домом
зияла яма глубиной в добрых четыре метра. Серега рассказал что решил
заменить кран в ванной. Когда поставил новый, лопнула ржавая труба.
Заменил ее – лопнула главная, а потом и стояк. Теперь его меняет
Горводопровод.
- Слушай, - сказал Серега, - когда копали, я нашел какую-то фиговину.
Принес на работу – никто не знает. Говорят инопланетяне забыли. Может ты
в курсе?

Он протянул мне странную металлическую пластину с разрезом. Нечто вроде
ножниц, но сплошных, без колец и без гвоздика посередине. По сторонам
тянулась затейливая надпись на незнакомом языке. Я повертел фиговину в
руках и честно признался что понятия не имею, но буквы точно еврейские.
- А откуда ты знаешь?
- А я еврей.
- Ну не переживай, - утешил меня Серега, - все будет нормально.
И предложил:
- Забирай эту фиговину. Может кому-нибудь из ваших пригодится.
Я забрал.

Есть вещи которые как бы прилипают к тебе. Например, моя жена теряет
любые темные очки в течение 48 часов с момента покупки. И только очки,
которые она нашла на пляже во Флориде служат ей верой и правдой уже лет
десять. То же случилось и с Фиговиной. Она не потерялась во время моих
многочисленных переездов, она не потерялась во время эмиграции и в
конце-концов обосновалась на моем письменном столе в Нью Джерси. Еще
через лет восемь я увидел родную сестру моей Фиговины в витрине музея в
Венецианском гетто. Фиговина оказалась приспособлением для обрезания. Я
не удержался и сфотографировал несмотря на строгий запрет. На
http://world.lib.ru/b/b_a/pictureweekly.shtml можете посмотреть на это
фото, если интересно.

А моя Фиговина исчезла. И даже не знаю когда. Однажды спохватился, что
давно не попадалась на глаза, а ее нет. Самое обидное - я так и не
выяснил что же было на ней написано. Все собирался спросить у раввина да
так и не собрался. Кто знает, может быть эта надпись была предназначена
именно мне. Может быть, прочитай я ее, она бы изменила мою жизнь. Я
надеюсь что Фиговина рано или поздно найдется. Ведь не мог же
отправитель обидеться на меня и забрать свое послание назад.

Abrp722

ГОМЕНТАШИ. Треугольные пирожки, начиненные маком с медом. Самое
известное пуримское блюдо. Сладкая начинка, скрытая внутри пирожка,
намекает на скрытое участие Всевышнего в событиях Пурима. ИЗ ЕВРЕЙСКОГО
КАЛЕНДАРЯ

Шестого марта 1953 года наш родственник, Леонид Маркович, пришел домой
на час позже обычного. Только тогда Леонид Маркович был еще мальчиком
Леней и учился в пятом классе. Вечером предыдущего дня сообщили о смерти
Сталина. Поэтому сегодня в школе было всего несколько уроков, а
остальное время все сидели в актовом зале и слушали траурную музыку.
После звонка на пятый урок на сцене повесили портрет товарища Сталина,
перевязанный черной лентой. Несколько десятиклассников стали в почетный
караул. На третьем уроке должено было быть рисование, и акварельные
краски были у Лени с собой. Леня вырвал из учебника русской литературы
портрет Сталина и пририсовал черную ленту, такую же как на сцене.

Вернувшись домой, Леня немедленно приколол портрет к стене кнопками и
включил радоточку. Зазвучала траурная музыка. Затем Леня поставил в
почетный караул шеститилетнего братика Сашку и домработницу Асю.
Траурные повязки он вырезал из подкладки маминого пальто. Когда пришли
домой родители, Сашка дико ревел, а у Аси подкашивались ноги, но
покинуть пост она не решалась. Пока родители обдумывали происходящее,
Леня повязал им траурные повязки и приказал сменить Асю и Сашку.
Родители переглянулись, внимательно посмотрели на горящие глаза Лени,
хмурую Асю и... заняли пост. Ася пошатываясь повела Сашку на кухню –
кормить.

Минут через сорок в дверь позвонила соседка, тетя Шура. Она пришла
одолжить луковицу. Тетя Шура и оглянуться не успела, как сменила в
почетном карауле маму. Вскоре в дверь позвонил муж тети Шуры, Григорий
Петрович, обеспокоеный исчезновением жены. Леня открыл ему дверь и
приложил палец к губам, как на плакате «Не болтай! Болтун – находка для
шпиона». Григорий Петрович сменил папу.

К восьми пришла мамина сестра с мужем и сыном Володей, лучшим другом
Лени. Они пришли обсудить последние события, а кроме того принесли с
собой целую гору гоменташей, потому что на днях вроде был Пурим, а
мамина сестра любила печь. Собственно о Пуриме обе семьи помнили
немного. Помнили, что празднуют избавление еврейского народа от
поголовного истребления и погибель Амана -организатора и вдохновителя
предполагаемого истребления. Ещу помнили, что нужно есть гоменташи. Мама
предложила сесть за стол. Но этот маневр не сбил Леню с толку.
Родственники сменили на посту тетю Шуру и Григория Петровича. Те
попытались уйти, но Леня повторил любимую поговорку преподователя
истории:
- Которые поспешали, те дома не ночевали, - и они остались.

Единственным диссонансом в гармонии общей скорби оказался маленький
Сашка. Он в очередной раз нашел спрятанную от него трещотку и поднимал
безобразный шум всякий раз, когда слышал имя товарища Сталина. Леня
хотел эту трещотку забрать, но Сашка окопался под столом и оттуда
продолжал свое черное дело. Подальше от шума все взрослые переместились
на кухню и покидали ее только для смены караула. Григорий Петрович
тихонько сбегал домой и принес бутылку водки. У хозяев нашлось сладкое
вино. Поминали Сталина, закусывали гоменташами. Примерно в десять дети
дружно уснули, и их уложили рядышком на тахте. Траурный митинг сам-собой
прекратился, все собрались вместе. Хозяин вздохнул и вытащил заветную
бутылку медицинского спирта, настоенного на лимонных корочках. Разошлись
заполночь, прилично навеселе. За дверью муж маминой сестры заметил:
- Этот мальчик далеко пойдет.

Утром Леня проснулся с намерением продолжить вчерашнее мероприятие, но
портрет исчез. Мама сказала, что папа взял его на работу для организации
траурного митинга. Отчасти это было правдой. Отец Лени, Марк
Соломонович, зная характер сына, ушел к себе в поликлинику совсем
затемно и прихватил, подальше от греха, портрет. Голова его болела,
глаза не открывались. Все мысли сосредоточились на пустом кабинете и
кушетке, где можно было отлежаться до прихода первых больных. Наконец
Марк Соломонович добрался до поликлиники, открыл дверь и буквально
остолбенел – навстречу ему, негромко, но отчетливо ругаясь матом,
спускался по лестнице сам товарищ Сталин в парадном мундире.

Отдадим Марку Соломоновичу должное – он не был суеверным человеком,
первой его мыслью был алкогольный делирий, белая горячка. Вдруг Марк
Соломонович услышал громкий стук и шум падения. Он вздрогнул, открыл
пошире неоткрывающиеся глаза, и все стало на свои места. Товарищ Сталин
был изображен в полный рост на огромном портрете. Обтянутая траурным
крепом рама сливалась с темной лестницей. Столяр Миша нес этот портрет
перед собой и, вот, не удержал. Руководил Мишей сам парторг поликлиники.
Парторг, который еще вчера гневно клеймил безродных космополитов,
Лениному отцу вроде бы даже обрадовался и сказал:
- Молодец Марк Соломоныч, что рано пришел. Станешь в почетный караул
пока народ будет приходить. Пусть знают, что мы тебе доверяем. А я
сейчас чаю себе заварю. – Он немного подумал и продолжил. – Слушай,
между прочим, у тебя ничего к чаю нет? Вы же народ запасливый.
Марк Соломонович достал из саквояжа три гоменташа, которые собирался
съесть в обед, отдал парторгу и стал в почетный караул.

Abrp722

Муж королевы Англии Елизаветы II, принц Филипп, славился неполиткорректными, а частенько и грубоватыми шутками. Так однажды, когда он вручал очередной приз датской чемпионке по конному спорту Лис Хартел, ее лошадь издала сильнейший треск.
— Ой, извините, ваше Королевское Высочество! — сказала Лис Хартел.
— Если бы вы не извинились, — ответил принц Филипп, - я бы подумал, что это была лошадь.

Если кто-то подзабыл, я хочу напомнить, что коррупция существовала всегда, но пышным цветом впервые расцвела на рубеже нашей эры в Древнем Риме. Наверное, нет такой ее формы, которая не была бы известна римлянам. О взятке, которую смело можно назвать матерью коррупции, Марк Туллий Цицерон говорил: «Взяточники должны трепетать, если результатов этого занятия им хватает только для собственных нужд, и они могут быть спокойны только тогда, когда взятки приносят им доходы, достаточные для дележа с другими». Согласитесь, это речь не мальчика, но мужа.

Подкуп в то непростое время был, прямо скажем, делом обыденным. Подкупали и богатых и бедных. Марк Лициний Красс, самый богатый человек в римской истории, прославился, в частности, тем, что давал большие суммы всем политическим партиям. Разумеется, в обмен на всякие полезные мелочи. Все влиятельные и облеченные властью римляне были гостями на его великолепных пирах. Остается только добавить, что не было ни одного сенатора, которому бы он не «одолжил» серьезные деньги.

Что касается бедных, то их голоса на выборах простодушно покупались хлебом и зрелищами, которые точно доставляли больше радости, чем телевизор, политтехнологии и прямая фальсификация.

Имел ли место захват собственности при помощи административного ресурса? Само собой! Тот же Марк Лициний Красс создал первоначальный капитал, по выражению Плутарха, через «огонь и грабеж», когда руководил единственной в Риме пожарной частью. Если случался пожар, Марк Лициний, да, отправлял туда цистерну с водой и пожарных. Но не давал команду тушить до тех пор, пока несчастный владелец не передавал ему право собственности на здание. Здесь нужно отдать Марку Лицинию должное: он не выгонял бывшего хозяина на улицу, а просто начинал взимать с него квартплату.

А как обстояло дело со строительными подрядами? – спросите вы, и я вас не разочарую. На строительство дорог и общественных зданий сенаторы выбивали невероятные средства, затем нанимали своих подрядчиков и дружно пилили с ними эти деньги.

И тут всплывает интересный факт, который просто требует объяснения, а именно: при всем при том строили быстро и хорошо. Посудите сами. Многие римские дороги служат до сих пор, правда, в заасфальтированном виде. Колизей и поныне самый большой амфитеатр в мире, а строили его всего 10 лет. За последующие 2 (две) тысячи лет он пережил пожар, землетрясение и никогда не был подвергнут капитальному ремонту. А теперь посмотрите на фотографию Колизея на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ и вы увидите, что на свой возраст он выглядит совсем неплохо. Следующая фотография на той же странице – акведук в испанском городе Сеговия. Он – ровесник Колизея, но смотрится так, как будто построен вчера. Средняя скорость, с которой акведуки вводили в строй, - 100 км за 2 – 3 года.

Вот я и спрашиваю себя, что же заставляло этих древних римлян в конце-концов делать отличную работу? Единственный ответ, который мне удалось придумать, звучит так: «Потому что к варварам удирать не хотелось, а Лондона, Нью-Йорка и Майами еще не было»!

А как бы ответили на этот вопрос вы?

МАГНИТНЫЕ ОГУРЦЫ

Много лет назад я работал патентоведом и до сих пор с удовольствием
вспоминаю это время. Разные страсти двигали авторами заявок. Для кого-то
изобретательство было смыслом жизни, кто-то делал карьеру, но все они
были неравнодушными людьми. В каждом была изюминка, если не творчества,
то хотя бы просто фантазии. Некоторых я помню до сих пор и среди них,
конечно, Петю Тимченко, теперь Петра Ивановича.

Официальную Петину тему не помнил даже его научный руководитель. А по
велению сердца Петя занимался омагничиванием воды, которую, как известно
из учебников физики, намагнитить невозможно. Согласно публикациям в не
очень научной литературе омагниченная вода творила чудеса: растворяла
почечные камни, выращивала утраченные зубы, невиданно повышала
урожайность сельскохозяйственных культур. Этот последний аспект
выросшему в деревне Пете показался особенно важным. Как это делается в
науке, Петя выдвинул гипотезу, что существует волшебное сочетание
напряженности магнитного поля и времени обработки, и приступил к
опытному ее подтверждению. Правильно омагниченная водопроводная вода
должна была превратить чахлую лабораторную огуречную рассаду в буйные
джунгли. В результате экспериментов джунгли не выросли, но на графиках
появились пусть не очень отчетливые, но все-таки максимумы и минимумы.
Сие означало, что пришло время напечатать результаты. Статью в журнал не
приняли, и Петя решил сделать ставку на изобретение. Я помог ему
оформить заявку, а кроме того выслушал множество историй из Петиной
жизни. Он с удовольствием рассказывал о себе.

В магическую силу науки Петя уверовал в армии. Он уже дослуживал, когда
в части появился странный солдат. Этот парень был старше всего на пару
лет, но уже закончил университет, и ему предстояло служить всего год.
Звали его Миша Левит. Пока обсуждался сложный вопрос, считать Мишу
салагой или дедом, тот уже сидел в Ленинской комнате и решал контрольную
по математике для командира роты, студента-заочника. Вскоре прошел слух,
что Миша, если снабдить его литературой, может решить контрольную,
сделать курсовой или написать диплом по ЛЮБОЙ науке. В армии такие
таланты не пропадают. Вскоре Мишу откомандировали в штаб округа, где он,
как рассказывали, писал диссертацию генералу и был освобожден даже от
построений.

Петя успел пообщаться с этой легендарной личностью еще до перевода в
штаб. Выяснил, где тот учился, и решил после армии тоже поступить на
физический факультет университета. Если знание физики может избавить от
превратностей армейской службы, - решил он, - значит физика может все.
Еще Петя стал членом партии, так, на всякий случай. На физфак после
армии он попал запросто. А учиться поначалу было очень тяжело. Но вскоре
Петю ввели в факультетское партбюро. Со всеми преподавателями он стал на
"ты" и закончил университет с такими оценками и связями, что
распределился в академический институт, где судьба и свела нас в стенах
патентного отдела.

Через несколько месяцев на Петину заявку пришел отзыв. Рецензент
оказался доброжелательным, идею не отверг, но предложил проверить ее в
масштабе близком к промышленному. В этом непростом деле Петя оказался
своего рода гением. Для создания магнитного поля на институтском заводе
изготовили похожий на здоровенную катушку соленоид диаметром около метра
и длиной метра три. В соседней воинской части списали новенький
дизель-генератор для автономного питания соленоида. В одном из
автохозяйств соленоид установили на прицеп и выделили грузовичок с
шофером. Упаси Господи, не подумайте, что Петя за все это платил. Не
платил, и денег у него таких не было. Просто у него был родственник,
который к этому времени стал вторым секретарем обкома партии. Мужик
незлой и широкий по натуре, он всегда с удовольствием помогал
родственникам и односельчанам. Тем более, что и ему это ничего не
стоило. Он же помог договориться с председателем пригородного колхоза.
Под Петины огурцы выделили опытное поле. Оставалось дождаться весны.

Весна 1983 года выдалась ранней. Огурцы на опытном поле дружно
поднялись, напоенные майскими дождями. Перед первым поливом омагниченной
водой Петя волновался как недавно волновался перед собственной свадьбой.
Вечером перед поездкой зашел в гости Валера, односельчанин, двоюродный
брат жены и лейтенант КГБ. Жил Валера в общежитии и заходил часто. Все у
него было хорошо, только жениться не получалось. А холостому в КГБ ни
повышения в звании, ни квартиры и даже в день законного отгула заняться
нечем. Поэтому увязялся он за Петей в колхоз для моральной, так сказать,
поддержки.

К сельсовету подъехали около полудня. Соленоид на платфоме, обвитый
толстыми проводами, был похож на лазерную пушку и на ракетную пусковую
установку одновременно. Около него мгновенно образовалась толпа.
Председатель колхоза встретил ученых, как водится, хлебом-солью. После
плотного обеда поехали подсоединять соленоид к системе орошения. Валера
принял на грудь нескольких лишних рюмок и его вдруг понесло. Он стал
прозрачно намекать на секретные разработки, ввернул совсем не к месту
радиацию и как бы невзначай показал главному механику свои корочки. С
этого момента местные решили, что от опытного поля лучше держаться
подальше.

За маем пришел июнь. Опытные огурцы поливали омагниченной водой раз в
неделю. Петя и Валера приезжали на каждый полив и прихватывали день, а
то и два. Дом у председателя был большой и гостеприимный. Хлопцы
пришлись ему по душе. По вечерам сидели во дворе под украинскими
звездами, выпивали, закусывали, беседовали. Начинали обычно с науки и
технического прогресса, но вскоре непонятно как переходили на женщин.
Часто пели, у Валеры оказался хороший голос. Иногда заходил на огонек
завуч местной школы, человек с печальными глазами и висячими
"шевченковскими" усами. Появлялся он обычно когда уже обсуждали женщин,
но эта тема его не интересовала. Завуч переводил разговор на Голодомор и
печальную судьбу украинского языка. Однажды он даже пожурил хлопцев за
то, что говорят они на суржике. Валера разозлился и написал рапорт, что
имярек, работающий в системе образования, может быть и не оголтелый
украинский националист, но душок определенно есть. Отослал рапорт по
внутренней почте. На следующий день в столовой к нему подошел майор из
соседнего отдела. Поблагодарил за бдительность, сказал, что завуч "свой
человек", и посоветовал не показывать корочки кому попало. Валера
расстроился, но все обошлось. А завуч стал заходить реже.

В конце июля приехала на каникулы дочка председателя Оксана, студентка
мединститута. Не назову это любовью с первого взгляда, но между Валерой
и Оксаной явно возникла симпатия. А Петя только подлил масла в огонь,
сказав: - И дивчина хорошая, и голодный не будешь. – и добавил, - Не
теряйся!

Тем временем огурцы вошли в кондицию. Собирать урожай с опытного поля
прислали подмогу из областного центра. Машины с магнитными огурцами
пошли в город. Колхозники, как всегда, воровали огурцы ведрами, мешками
и прицепами, но только с обычного поля, которое в данном случае было и
контрольным. Даже председатель, говоря между нами, на опытном поле
старался бывать пореже, магнитные огурцы не ел и гостей ими не угощал.
Зато в областном центре они шли нарасхват. Их туда отправляли почти
каждый день, но поспевали все новые и новые, и казалось, что этой
огуречной реке не будет конца. Впервые в истории хозяйства план поставок
огурцов в город был выполнен и перевыполнен без всяких приписок.
Председатель уже видел на своей груди медаль и с радостью выдал Пете
совершенно честную справку в том, что урожай на опытном поле превысил
урожай на контрольном почти втрое.

В конце сентября Оксана и Валера сыграли свадьбу. В ноябре Петя получил
авторское свидетельство, в марте защищал диссертацию. На защиту приехал
второй секретарь обкома, сел в первом ряду рядом с директором института.
Директор занял свой пост относительно недавно и впервые очутился вблизи
чиновника такого ранга. Поэтому он совешенно не слушал соискателя, а
судорожно думал как познакомиться с секретарем поближе и как лучше
распорядиться этим крупнокалиберным орудием на грядущих выборах в
Академию. Тем временем Петя закончил доклад, начались прения. Первым
попросил слова директор института, он же председатель Ученого совета.
- Абсолютное большинство диссертаций, которые защищаются в нашем
совете, - сказал он, - очень хороши с точки зрения теории, но слабо
связаны с народным хозяйством. Сегодня перед нами обратная картина:
работа не имеет строгого теоретического обоснования, но ее практический
результат мы все видели на прилавках овощных магазинов. Я призываю всех
членов совета проголосовать "за".

После выступлений оппонентов секретарь призвал присутствующих задавать
вопросы соискателю. Молодой доктор по фамилии Хайкин славился в
институте умением задавать каверзные вопросы и очень этим гордился. В
тот день ему хотелось блеснуть перед молоденькой аспиранткой из
соседнего отдела, на которую он положил глаз. О присутствии секретаря
обкома его не предупредили. Так что одна рука в зале все-таки поднялась:

- Петр Иванович, есть ли у вас доказательства, что огурцы, выращенные
по вашей технологии, безопасны для здоровья потребителей?
Директор занервничал и с тоской подумал, что Хайкин похоже вправду
собрался уезжать в Израиль. Но соискателя вопрос не смутил.
- Если у меня есть технология, которая может накормить народ, я не могу
держать ее у себя, я должен отдать ее народу! – провозгласил Петя.
Против такой постановки вопроса Хайкин возразить не решился и промолчал.
Многим понравилось, что Петя уел Хайкина. В зале чуть было не раздались
аплодисменты.

Приступили к голосованию. Все проголосовали "за", ни одного "против".
Петя стал кандидатом физико-математических наук. На банкете директор
сказал, что такая кандидатская – хороший задел для докторской.
Присутствующие встретили его слова со сдержанным энтузиазмом. А вообще
банкет удался. Петя, как водится, напился, хотя не очень сильно. Он
ходил с блюдом домашних соленых огурцов и всем предлагал попробовать, но
гости больше налегали на красную рыбу из обкомовского буфета.

Конец этой истории кажется мне примечательным тем, что знаменитые
голливудские хэппи-энды отдыхают в сравнении с ним. Смотрите сами.
Горожане в кои веки разжились огурцами. Петя защитил диссертацию. Валера
женился. Председатель колхоза получил медаль и отдал дочку замуж...
Много магнитной и немагнитной воды утекло с той поры. Петр Иванович
давно заведует кафедрой биофизики, Валерий Кузмич полковничает. Но и
сегодня они вспоминают тот счастливый год, молодость, тоскуют по
Советской власти и не могут поверить, что кому-то она не нравилась.

Abrp722
http://world.lib.ru/b/b_a/

Попробую рассказать святочную историю. Традиция предписывает, что такая
история должна происходить на святки и в ней должны быть бедность,
маленькое чудо, заслуженный успех и немного грусти.

Итак, моему другу, Мигелю, было восемь лет, когда родители привезли его
из Доминиканской республики в США. Поэтому в нем сосуществуют
бесшабашный латино и трезвый американец. Мигель рассказывает, что с
детства он мечтал стать шофером-дальнобойщиком и ездить по всей Америке.
Хотел, конечно, как можно скорее научиться водить. Отец Мигеля тогда
работал поваром в ресторане. Поздно приходил с работы мертвый от
усталости и мгновенно засыпал. Лет с тринадцати Мигель тихонько брал
ключи от старенького «Бьюика» и с несколькими приятелями целыми ночами
гонял по Бронксу. Были, само-собой, проблемы: достать денег на бензин,
не попасться полиции и, что самое трудное, найти парковку хотя бы близко
к тому месту, где оставил машину отец. В бедном районе, где они жили,
машины стояли вдоль тротуаров бампер к бамперу.

Наконец Мигелю исполнилнилось пятнадцать лет - возраст, с которого можно
водить под наблюдением взрослых. Первый выходной после его дня рождения
пришелся на Рождество. После возвращения из церкви отец сказал: «Сынок,
теперь ты имеешь право водить машину. Пошли я буду тебя учить. » Отец
посадил Мигель на водительское сидение, объяснил последовательность
действий. Мигель лихо тронулся с места и уверенно и безошибочно поехал.
Отец был поражен. «Как это у тебя получилось? » - спросил он у сына.
Единственное, что Мигель сумел быстро придумать, звучало примерно так:
«Ты знаешь, папа, я всегда очень внимательно следил, как ты ведешь
машину. Я старался запомнить все твои движения и повторял их в уме.
Поэтому у меня все сразу получилось». Не знаю, был ли отец таким уж
доверчивым, но он сказал: «Сынок, я никогда не думал, что ты такой
способный. Ты должен учиться. Ни один человек в нашей семье не имел
высшего образования. Ты будешь первым, чего бы это мне ни стоило».

Мигель закончил университет. Первую же работу получил в крупной
финансовой компании. Были у него, конечно, и трудности, тогда-то мы и
познакомились. Теперь он живет в Нью-Йорке, работает на Уолл-стрит.
Ездит на такси и метро, а его машина стоит в подземном гараже, потому
что Нью-Йорк - не место ездить на своей машине. Если же и выезжает, то
не может превысить скорость даже на милю, так как красный «Порш» с
темнокожим латино за рулем действует на полицию, как тряпка того же
цвета на быка. Когда строгий деловой костюм становится окончательно
невыносимым, Мигель пилотирует самолет или прыгает в пропасть на
веревке. Но все это дает только ощущение риска, но не свободы. А
настоящее чувство свободы, со слов Мигеля, он испытывал только за рулем
отцовского автомобиля. Я предложил ему купить старую машину, запарковать
ее в Бронксе на улице и наезжать туда кататься. Бесшабашный латино
внутри Мигеля взял верх и он решил попробовать. Но своим в Бронксе он
уже не был. За первые две недели его два раза оштрафовали за
неправильную парковку, один раз ограбили и разбили боковое стекло.
Теперь взял верх трезвый американец. Мигель машину продал и больше не
жалуется.

Abrp722

Дисклеймер: этот текст не является попыткой принизить историческую роль России во Второй мировой войне.

В феврале 1997 года на своем техасском ранчо скончался генерал-майор ВВС США в отставке Роберт Престон Тейлор. Он был одним из очень немногих генералов, которые никогда не брали в руки оружие. По военной специальности он был священником, а если воспользоваться давно забытым русским словом, - капелланом.

За 55 лет до этого печального события, весной 1942 года, отец Тейлор был далеко от Техаса. В составе воюющей с японцами группировки генерала Кинга он находился на филиппинском полуострове Батаан. Что входит в обязанности военного священника? Разыскивать раненых (иногда на территории противника); ухаживать за ними; своим примером приносить надежду и веру солдатам, которые потеряли и ту, и другую; учить стойкости и терпению; провожать в последний путь, наконец. Судя по тому, что отец Тейлор был награжден Серебряной Звездой за доблесть в боевых действиях, это у него получалось хорошо.

На рассвете 9 апреля 1942 года генерал Кинг сдал японцам свою группировку страдающих от болезней и истощения солдат, в числе которых были 68 тысяч филиппинцев и 12 тысяч американцев. Это была наиболее многочисленная одновременная военная капитуляция в американской истории. Японцы отправили пленных в 97-километровый путь, который историки впоследствии назвали Батаанским маршем смерти. Согласно Википедии, «марш сопровождался немотивированным применением силы и убийствами со стороны конвоиров, привёл к большим потерям среди военнопленных и гражданских. Падения, неспособность к дальнейшему передвижению, как и любое проявление протеста или выражения недовольства, были фактически равносильны смертному приговору. Упавших добивали или оставляли умирать. Конвоиры обезглавливали упавших, перерезали им горло или просто пристреливали. Также пленных закалывали штыками, насиловали, вспарывали животы, избивали прикладами и не позволяли пленным пить или есть в ходе марша (составившего около недели для сильнейших из выживших) по тропической жаре.

Заключённых атаковали за оказание помощи людям, упавшим из-за слабости или по другим причинам. По упавшим проезжали японские танки. Мотоциклисты выставляли винтовочные штыки на уровне шеи и проезжали вдоль ряда людей, марширующих по дороге, нанося им смертельные порезы. Стороны дороги были усеяны телами погибших и живыми, умолявшими о помощи. Пунктов назначения достигли 54 тысячи человек, число умерших после окончания марша, но в его результате, так и осталось неизвестным».

Отцу Тейлору повезло: он выжил в этой мясорубке физически и остался в здравом рассудке. Японцы определили его в Кабанатуан, крупнейший из лагерей для военнопленных на Филиппинах. Примерно 8000 заключенных были втиснуты в прямоугольник 730 х 550 метров, где располагались бамбуковые бараки, четырехэтажная вышка охраны и госпиталь «Палата номер ноль», получивший такое прозвище в соответствии с вероятностью выйти оттуда живым. Именно в этот госпиталь вызвался работать отец Тейлор. Он сразу понял, что основной причиной смерти пациентов является полное отсутствие лекарств и начал думать, где эти лекарства достать. Судьба часто идет навстречу верящим и целеустремленным. Так случилось и на этот раз. Отец Тейлор установил связи с филиппинскими партизанами, в лагерь пошли лекарства, пациенты начали выздоравливать, что немедленно вызвало подозрения японцев. Группа Тейлора была раскрыта. Некоторые получили смертные приговоры, американка Клара Филипс – пожизненное заключение.

Отец Тейлор подлежал немедленному расстрелу, но вместо этого был посажен в «горячий ящик» - клетку размером 1.2х1.5 метра, помещенную на палящее солнце, - где он должен был умереть. На минимуме еды и воды капеллан выжил в ящике в течение девяти недель. Практически мертвый Тейлор был переведен в больницу. Но несмотря ни на что, выжил. Из больницы он вышел в 4 июля, в День Независимости. Он собрал вокруг себя группу заключенных и сказал: «Если вы вывернете меня наизнанку и посмотрите в мое сердце, вы увидите человека, который несмотря ни на что верит в могущество Божье. Я буду жить, и вы тоже будете жить, потому что Господь даст нам силы. А теперь склоните ваши головы и помолитесь!»

В октябре 1944 года, когда японцы уже были близки к поражению, враг решил переместить всех американских офицеров в Японию. Транспорт собирали в Маниле, где отец Тейлор провел 2 месяца вместе с остальными 1600 офицеров из Кабанатуана.

В начале декабря, самого жаркого и сухого месяца на Филиппинах, конвой повел заключенных к докам. Их упаковали в три душных, невентилируемых трюма Ориоку-Мару, который когда-то был роскошным лайнером. На человека в трюме приходилось около трети квадратного метра. О санитарных удобствах речь даже не шла. В первую ночь в трюме, где находился отец Тейлор, умерли 30 человек. Через день на колонну судов напали американские бомбардировщики, экипажи которых не знали, что на борту находятся пленные. Они потопили все корабли, кроме Ориоку-Мару, зашедшего в Субик-Бей. Его разбомбили на следующее утро. Офицеры пытались добраться до берега вплавь, но там по ним стреляли японцы. Из 1600 человек выжили 400. Отец Тейлор в их числе.

Потом были шахты в Фукуоке, потом Маньчжурия, потом возвращение домой. Все, кто оказывались рядом с отцом Тейлором в те три страшных года, впоследствии вспоминали о нем, как о человеке с исключительным присутствием духа, которого хватало на всех его окружающих. «По вере вашей да будет вам» — это о таких, как Роберт Престон Тейлор. Царствие ему Небесное и вечный покой.

Перевод с английского.

Несколько лет тому назад летел я из Гонолулу в Атланту с полуторачасовой пересадкой в Лас-Вегасе. Пересадка как пересадка: добрался поездом до своего терминала, нашел нужные ворота и, усевшись поудобнее в свободное кресло, приготовился скучать. Минут через десять рядом со мной устроилась средних лет пара в том счастливом возрасте, когда дети уже выучены, долги почти выплачены, а здоровье позволяет жить почти что на полную катушку. Мистер вежливо спросил, откуда и куда я лечу, внимательно осмотрел мои поношенные туристские ботинки и начал рассказывать:

«Три года назад на границе Невады и Калифорнии я купил около 200 акров земли с крохотным озерцом. На холме построил хороший современный дом – 2 этажа, 3 спальни, 3 санузла. Электричество – 100% от солнечных батарей. Вода – дождевая и из озерца. Мобильного сигнала там нет, но, как оказалось, оптоволоконный кабель проходит прямо по моему участку. До ближайшего городка, где есть почта, аптека и банк, – минут сорок. До городка покрупнее – полтора часа.

Никогда прежде мне не приходилось жить так близко к дикой природе. Поначалу, можно сказать, был слепым и глухим. Только постепенно стал замечать облака, звезды и луну, отдельные растения, цветы, бабочек и ящериц. То, что казалось звенящей тишиной, стало птичьим свистом, стрекотом кузнечиков, шелестом травы. В общем-то, этих шумов было немного, и днем я мог сразу сказать источник любого из них. Но ночью… Каждую ночь мне не давали уснуть загадочные звуки в окружающей дом кромешной темноте. Негромкий лай, ворчание, взвизгивание, шуршание, но ничего, что вызывало бы страх. Точно не схватка и не последний стон.

Заинтригованный, я заказал на Амазоне монокуляр ночного видения с камерой. Вы даже не можете представить, что я испытал, когда в первый раз посмотрел в него на мое озерцо. Это был настоящий шок. Около воды собрались буквально десятки животных, которых я никогда не видел днем: красные лисы, скунсы, еноты, опоссумы. Уже позже я несколько раз замечал там даже койотов. Звери, принадлежащие к совершенно различным видам, играли в догонялки, понарошку боролись, чуть ли не водили хороводы. И определенно были совершенно счастливы. В Библии сказано, что в Эдеме, райском саду, все животные жили в мире и любви. Я бы ни за что не поверил, что могу увидеть нечто подобное в двух шагах от собственного дома. Жаль, что у меня старенький телефон, и я не могу перенести на него мои видео. Я бы вам показал».

Мистер покосился на свою погруженную в телефон супругу, вздохнул и негромко добавил: «И все они имеют между собой секс».

Бонус: Виды Калифорнии и Невады при нажатии на «Источник».

ФИАКР - (устар.) В Западной Европе: легкий наемный экипаж.
С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова - Толковый словарь русского языка

Может быть слово фиакр и устаревшее, но только не в Вене. В центре Вены
их ничуть не меньше чем автомобилей. А я, глядя на бесконечные вереницы
фиакров, вспоминал тот единственный, который видел в Нью Джерси.

Есть в Нью Джерси городок Вихокен. Стоит он на берегу Гудзона как раз
напротив Манхеттена. И есть в нем замечательная набережная – любимое
место отдыха трудящихся. Гулял там однажды и я. Смотрю, подкатывает
огромная фура, из нее выгружают фиакр. Вроде того что на
http://world.lib.ru/b/b_a/pictureweekly.shtml, но ослепительно белый.
Потом появляются два пикапа с прицепами для перевозки лошадей. Из
каждого выводят белую лошадь и запрягают в фиакр. На облучке занимает
место кучер в белом атласном цилиндре. Подъезжают белый Роллс-Ройс и
белый же длинный лимузин. Из Роллс-Ройса выходят молодожены, из лимузина
– гости. Молодожены садятся в фиакр. Появляются фотографы и
увековечивают их в разных ракурсах. Снимается на видео нехитрая сценка
отбытия в свадебное путешествие. В воздух взлетает букет белых роз.
Молодые пересаживаются в машину и отбывают. Фиакр и лошади загружаются
на исходные позиции.
Я подошел к фотографу:
- Часто у вас случаются такие мероприятия?
- Почти каждую неделю. Народу нравится.
- А почему фиакр даже не тронулся с места?
- Из соображений безопасности, - он хитро улыбнулся, осмотрелся по
сторонам и продолжил, - Раньше они делали круг по соседним улицам. Мы с
напарником ехали сзади и снимали. Но в прошлом году кучер, колоритный
такой ирландец с огненно-рыжей бородой, пришел на работу крепко навеселе
и решил прокатить молодых с ветерком. Пока полиция их догнала, фиакр
несколько раз чуть не опрокинулся. Невеста визжала так, что перекрывала
полицейскую сирену. Прохожие выскакивали из-под колес как зайцы. К
счастью все отделались легким испугом.
- Несчастные люди, - говорю я.
- Я бы не сказал. Молодые судили компанию и огребли кучу денег. Хозяин
правда разорился, но его никто не любил. Конкуренты получили бизнес за
бесценок. Я сделал несколько удачных снимков и тоже заработал. Больше
всех повезло кучеру. Его хотели лишить водительских прав за управление
транспортным средством в пьяном виде. Но суд никак не мог решить
приложим ли этот закон к управлению лошадьми. Сюжет много раз показывали
по телевидению, кучера заметил какой-то большой босс из Голливуда.
Сейчас он делает неплохую карьеру в кино. Так что соберетесь жениться –
милости просим, - заключил фотограф и направился к машине, где его уже
поджидал коллега.

Abrp722

СОЛЬ

Реклама, реклама, реклама… Очень качественная высокопрофессиональная невероятно изощренная. Искусительница почище библейского Змея. Она везде, скрыться от нее невозможно, она достанет тебя, если не здесь, так там. Казалось бы, простая соль…

Наверное, нет человека на земле, который не знает, что такое соль. Но что соль бывает разной, я узнал только оказавшись в США. В Советском Союзе, если правильно помню, соль продавалась пачками по полтора килограмма в грубой бумажной упаковке. Упаковка могла слегка отличаться оформлением, но соль всегда была одной и той же: немного серой, немного влажной, но точно, соленой. Стоила 10 копеек. Имела только один недостаток – не хотела высыпаться из солонки.

В наши первые американские годы главным критерием товара была его дешевизна. Поэтому мы покупали все ту же «обычную» поваренную соль компании «Diamond Crystal». Правда, сухую, белую, расфасованную грамм по 400 - 600 в аккуратные картонные цилиндры с простеньким диспенсером. Сейчас такой цилиндр стоит от доллара до полутора, так что средняя цена соли получается примерно 2 доллара за кило. Другие соли то ли не продавались в близлежащих бруклинских супермаркетах, то ли я их не замечал.

Как известно, повышение благосостояния способствует расширению кругозора. Так в поле нашего зрения попала морская соль. Ею местные поваренные книги советовали солить итальянские макароны. В пересчете на сегодняшние деньги стоила она в зависимости от фирмы и упаковки от 4-х долларов за килограмм и выше. Разница в цене получалась минимум вдвое, но итальянская кухня не терпит компромиссов, а лишняя пара долларов не делает погоду.

Время шло, и постепенно выяснилось, что кроме поваренной и морской есть еще не менее дюжины разных солей: английская серая, датская копченая, гавайская черная и прочие изыски. Перепробовав несколько, моя жена остановилась на гималайской розовой. Подозреваю, не без внешнего влияния. Если спросите меня, – соль как соль. Но на любом кулинарном YouTube-канале вам обязательно расскажут об ее особом вкусе, еще более особом послевкусии и, конечно, о фантастической пользе для здоровья. Стоит она, если сразу приобрести небольшой мешок, целых 8 долларов за килограмм, зато радует глаз всеми оттенками розового. Еще жена где-то вычитала, что свежемолотая соль ярче раскрывает свой вкус. Поэтому на кухне появилась мини-мельница. Кристаллы соли достаточно твердые. В результате любая мельница с самыми разрекламированными керамическими жерновами умирает максимум через полгода. Оптимальным решением оказалось покупать эту гималайскую розовую в солонках со встроенной мельницей, рассчитанной точно на содержимое контейнера. Обходится такая солонка долларов 8 за 600 граммов, или 13 (!!!) долларов за килограмм. Можно найти бо́льшую с лучшей ценой, но на обеденном столе она не будет смотреться стильно.

Человеку, привыкшему думать, что две самые дешевые вещи – соль и спички, странно покупать соль по цене кофе. Но в жизни есть вещи поважнее денег. Однажды в Стамбуле, в состоянии стресса от бесконечных переговоров с продавцами, я спросил у хозяина нашей маленькой гостиницы:
- Ибрагим, как доторговаться до правильной цены на товар?
- Когда вещь тебе нравится, и у тебя есть деньги заплатить за нее сколько просят, это и есть правильная цена, - ответствовал мудрый турок.
Если забыть о необходимости больше зарабатывать, жизнь по этому принципу оказывается легкой и удобной… Но иногда шаблон не выдерживает и рвется.

Как-то раз, в доковидное еще время, пригласил я в гости коллегу, командированного к нам из Индии, по первой специальности – химика. Как принято в нашей семье, его сразу усадили за стол. Гость с удивлением и подозрением рассматривал бутыль кваса из русского магазина, винегрет, постный борщ с грибами и вареники с картошкой, пытаясь найти хоть что-то знакомое. И нашел! Это была соль. Он покрутил солонку в руках и сказал:
— Это гималайская соль. Ее добывают в штате Химачал-Прадеш, где я родился и вырос. Розовая она из-за примесей хлористого калия и оксида железа. Вреда для здоровья данные примеси не представляют, так как их всего 2%. Но у нас по традиции эту соль дают только коровам и прочему скоту. Продают ее блоками по 3–4 килограмма. Стоит такой блок всего несколько рупий. Еще ее используют для отделочных работ. А в пищу мы употребляем обычную белую поваренную соль, хотя она несравненно дороже розовой. Вы, наверное, удивитесь, но у нас в Индии американская белая считается очень вкусной, особенно «Diamond Crystal». Когда буду возвращаться домой, обязательно захвачу несколько упаковок для подарков.

Думаете после этого разговора мы отказались от розовой гималайской? Ничего подобного – как покупали, так и покупаем. Спрашиваю себя почему и не нахожу ответа.

Бонус: несколько иллюстраций к этой истории при нажатии на «Источник».

Как ни странно для нас, американцы не испытывают ни малейшей необходимости в уменьшительно-ласкательных формах. Сыр – всегда только «сыр», никаких «сырков» и тем более «сырочков». То же - с именами. Пола - она «Пола» и для мамы, и для детей, и для босса, и для подчиненных. Это присказка, а сказка будет впереди.

Есть у меня знакомая американка с русскими корнями. На русском она знает только несколько слов, но к русской культуре испытывает глубокий пиетет и старается приобщиться. Жалуется, что русских писателей трудно читать. – Никак, - говорит, - не могу привыкнуть, что Михаил Петрович, Миша, Мишка и Мишенька вполне могут быть одним и тем же человеком.

Беседующие женщины – одна из излюбленных тем художников последних двух веков. А знаете почему? Потому что за этим вроде бы простым занятием женщины способны достигнуть такой степени отрешенности от окружающего мира, какая не всякому индийскому мастеру медитации по плечу. В эти моменты их лица и позы обретают ту истинную выразительность и непринужденность, которые у художников в большой цене. Я не художник, но после одного случая к женским разговорам тоже отношусь с почтением.

Есть у моей жены самая близкая подруга. Вместе пошли в детский сад, потом в школу. В институтах учились разных, но в одном городе. Вдруг эта подруга вышла замуж за военного и умчалась за ним по месту службы. Вернулась проведать родителей аж через целый год. Естественно, первым делом созвонилась с моей женой. Жена пригласила ее в гости.

Встретились где-то в центре, сели в троллейбус, поехали. Мгновенно начали делиться новостями и за этим важным делом забыли купить билеты. Через пару остановок вошел контролер, потребовал заплатить штраф. Платить им не хотелось, поэтому сказали, что нет денег. Контролер предложил поехать в депо. Девушки не возражали, тем более, что депо было близко к дому. И продолжили разговор, совершенно забыв о контролере. В депо было пусто. Контролер сказал, что идет за милицией. Подружки уселись и, не теряя времени, возобновили важную беседу. Прошел примерно час. Появился какой-то другой человек, не особенно вежливо попросил их покинуть помещение. Они покинули и продолжали разговаривать до самого дома.

Дома я поинтересовался, почему они так долго ехали. Девушки посмотрели друг не друга и сказали, что без понятия. Вроде ехали нормально, никаких приключений не было. О контролере и депо вспомнили только на следующий день.

P. S. Несколько иллюстраций на http://abrp722.livejournal.com в моем Живом Журнале.

Мой приятель, скажем А.Р., живет в США много лет. Недавно съездил в
Москву. Уже в Москве надумал посетить родные могилы на Украине. Друзья
сказали А.Р., что для поездки на Украину ему, как американскому
гражданину, нужна виза. Еще сказали, что посольство Украины принимает
документы только в первой половине дня, людей много, а потому лучше
всего занять очередь в шесть утра.
На следующий день, в шесть утра А.Р. подошел к украинскому посольству в
Леонтьевском переулке. Там уже были энтузиасты, пришедшие еще раньше:
три вьетнамца, араб в клетчатой куфии, сикх в тюрбане, двое африканцев и
еще несколько менее колоритных личностей. Всего - человек двенадцать.
А.Р. занял очередь за африканцами. В это время мимо проходил уже (или еще)
очень пьяный и очень помятый человек. Он остановился, окинул мутным
взглядом скучающую публику и громко обратился к ней: “Что, жиды, в
Израиль собрались?”

Дежурный милиционер, который в это время вышел из своей будки размяться,
вежливо сказал пьяному: “Гражданин, по этому делу Вам бы лучше подойти в
израильское посольство на Большой Ордынке. Доедете до метро Полянка, там
спросите.”

Abrp722

Есть у меня знакомый, Айвен, по-нашему Ваня. Привезли Ваню в Америку из
Питера когда ему было одиннадцать лет. А восьмидесятых годах прошлого
века, 26 лет отроду, вернулся Ваня в Питер представителем большой
туристической компании. Прожил там три года. Вспоминает он об этих годах
с упоением. Еще бы! Молодой, высокий, красивый, говорит по-русски, как
мы с вами. Холостой. И получает полновесную американскую зарплату.

Случайно или неслучайно, но жил Ваня в Питере неподалеку от отделения
милиции. И присматривала за ним милиция постоянно. Ваня на них не
обижался, и как прагматичный американец, даже установил контакты.
- С тех пор, - рассказывает он, - у меня никогда не было проблем со
спиртным. В любое время дня и ночи я заходил в отделение и покупал прямо
у дежурного конфискованную водку. И всегда платил точно по
государственной цене, ни копейкой больше, ни копейкой меньше. Очень
честные люди, - не забывает добавить Ваня.

Abrp722 http://world.lib.ru/b/b_a/

По традиции праздновали День Благодарения у наших друзей в их
гостеприимном коннектикутском доме. На
http://world.lib.ru/b/b_a/pictureweekly.shtml вы можете увидеть
фотографию этого дома, которую я сделал в 2006 году. Но с тех пор мало
что переменилось. Эту историю рассказал один из гостей, а я перескажу ее
вам. Рассказчика я знаю шапочно. Зовут его Юра, человек он живой, умный.
Допускаю что мог и приукрасить.

После университета служил Юра в Советской Армии где-то недалеко от
Москвы. Мне кажется что в Голицино, но после нескольких рюмок я мог
запомнить и неправильно. Служил он вроде в каком-то важном центре
который обеспечивал связь в стратегических ракетных войсках. Но снова же
могу перепутать. Существенно то что генералов там крутилось как собак
нерезаных. И некоторые из этих генералов были вполне грамотными и
реально что-то делали и реально за что-то отвечали.

Так вот, отправился Юра в увольнение. Прошел через КПП и ждет прямо
перед окнами КПП автобус. А на дворе декабрь и морозец, а потому он
ходит взад-вперед чтобы не совсем замерзнуть. А на той же остановке ждет
автобус генерал-лейтенант. Мне трудно представить чтобы
генерал-лейтенант ездил автобусом и я считаю это место в рассказе слабым.
Но черт его знает, может генеральская машина по пути в аварию попала, а
товарищ спешит. Да я и сам видел генералов в московском метро во время
нечастых наездов. Так что хоть и с натяжкой, но сойдет. И вот наш
генерал ходит чтобы не замерзнуть вместе с Юрой. Рядом им ходить вроде
глупо и поэтому приспособились они ходить в противофазе. И каждый раз,
когда Юра встречается с генералом, он переходит на строевой шаг и отдает
честь. Сказано в уставе что нужно отдавать, он и отдает потому что
понимает что так надежнее, а труда большого нет и даже наоборот помогает
согреться.

На пятом витке генерал останавливает Юру:
- Товарищ рядовой, не нужно каждый раз честь отдавать. По уставу
правильно, а по уму каждый раз не нужно.
- Отставить отдавать честь, - отвечает Юра и тут же продолжает. –
Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться!
- Обращайся, рядовой, - поморщился генерал.
- Товарищ генерал-лейтенант, вам голубь на погон насрал.
Генерал смутился и даже немного занервничал.
- Спасибо, - говорит, - Давай отойдем в сторонку, ты мне почистишь.
Почистили, а тут и автобус пришел.

Когда Юра вернулся из увольнения, на КПП его спрашивают:
- Слушай, ты о чем с генералом так долго говорил?
- Да так, - отвечает Юра, - семейные дела, родственник он мне.

- Мне и так служилось нормально, - закончил рассказчик, - а после этого
случая стало совсем легко.

Abrp722

ДВА ВЕЧЕРА. Вечер первый

В незапамятные времена, когда СССР перешагнул первое десятилетие так называемого застоя, послали меня в Днепропетровск на республиканские курсы повышения квалификации патентоведов. Поселили, уж не знаю почему, в Доме колхозника. Относительно чистые комнаты были обставлены со спартанской простотой: две кровати и две тумбочки. Зато в одном квартале от Центрального рынка во всей его сентябрьской щедрости. Моим соседом оказался предпенсионного возраста мужик из Луганска. Был он высок, крепко сложен, с голубыми глазами и темной с проседью шевелюрой. Видный, одним словом. Представился Владимиром Сергеевичем и предложил отметить знакомство.

В соседнем гастрономе купили водку и бородинский хлеб, на базаре – сало, лук, помидоры, огурцы. Между кроватями поставили тумбочку, на которой и накрыли нехитрый стол. Выпили за знакомство, потом за что-то еще. Владимир Сергеевич раскраснелся, на лбу выступил багровый шрам.
- Где это вас так? – не удержался я.
- На фронте осколком. Я с 41 до 45 воевал. Как в зеркало посмотрю, сразу войну вспоминаю. Будь она неладна…
Выпили без тоста, закурили, помолчали.
- Знаете, - говорю, - моя теща тоже всю войну прошла. Но рассказывает только три истории, все веселые и с хорошим концом. Может быть и у вас такая история есть?
- Есть, но не очень веселая, и не всякому, и не везде ее расскажешь.
- А, например, мне?
- Пожалуй и можно.

- Я родился и рос в алтайском селе. Родители – школьные учителя. В 41-ом сразу после школы ушел воевать. Три года существовал, как животное – инстинкты и ни одной мысли в голове. Наверное, потому и выжил. Когда перешли в наступление, немного отпустило, но в голове все равно была только война. А как иначе, если друзья каждый день гибнут, все деревни на нашем пути сожжены, все города - в руинах?! В январе 45-го мы вошли в Краков, и он был единственным, который фашисты не взорвали перед уходом. Я, сельский парень, впервые попал в большой, да еще и исторический город. Высокие каменные соборы, дома с колоннами и лепниной по фасаду, Вавельский замок – все казалось мне чудом. Редкие прохожие смотрели на нас настороженно, но скорее приветливо, чем враждебно.

На второй день под вечер ко мне подошел одессит Мишка Кипнис. Не то грек, не то еврей. Я тогда в этом не разбирался. Скорее еврей, потому что понимал по-немецки. Был он лет на пять старше, и как бы опекал меня в вопросах гражданской жизни. Подошел и говорит:
- Товарищ сержант, пошли к шмарам, по-ихнему, к курвам. Я публичный дом недалеко обнаружил. Действующий.

О публичных домах я читал - в родительской библиотеке был дореволюционный томик Куприна. Но чтобы пойти самому…. Я почувствовал, что краснею.
- Товарищ сержант, - засмеялся Мишка, - у тебя вообще-то женщина когда-нибудь была?
- Нет, - промямлил я.
- Ну, тогда тем более пошли. Ты же каждый день можешь до завтра не дожить. Не отчаливать же на тот свет целкой. Берем по буханке хлеба и по банке тушенки для хозяйки. Для девочек – шоколад и сигареты.
- А как я с ними буду говорить?
- Не волнуйся, там много говорить не нужно. Вместо тебя будет говорить американский шоколад.

Публичный дом оказался небольшим двухэтажным особняком. Нам открыла средних лет женщина чем-то похожая на жену председателя нашего сельсовета. Мишка шепнул мне: «Это хозяйка!» Заговорил с ней по-немецки, засмеялся, она тоже засмеялась. Показала глазами на мою винтовку, а потом на кладовку в коридоре. Я отрицательно покачал головой. Позвала меня за собой, сказала нечто вроде «лекарь» и завела в кабинет, где сидел человек в белом халате. Человек жестами попросил меня снять одежду, внимательно осмотрел, попросил одеться, позвал хозяйку и выпустил из кабинета, приговаривая: «Гут, зеа гут».

Потом я, держа винтовку между коленями, сидел в кресле в большой натопленной комнате. Минут через десять подошла девушка примерно моих лет в красивом платье. Её лицо… Я никогда не видел таких золотоволосых, с такими зелеными глазами и такой розовой кожей. Показала на себя, назвалась Агатой. Взяв меня за руку как ребенка, привела в небольшую комнату. Первым, что мне бросилось в глаза, была кровать с белыми простынями. Три года я не спал на белых простынях… Девушка выпростала из моих дрожащих рук винтовку, поставила ее в угол и начала меня раздевать. Раздев, дала кусочек мыла и открыла дверь в ванную с душем и унитазом. Если честно, душем я до того пользовался, но унитазом не приходилось… Когда вернулся из ванной, совершенно голая Агата уже лежала в постели и пристально смотрела на меня… Худенькая, изящная, с длинными стройными ногами… Эх, да что там говорить!

Владимир Сергеевич налил себе полстакана, залпом выпил, наспех закусил хлебной коркой и продолжил:
- Через час я выходил из публичного дома самым счастливым человеком в мире. Некоторые друзья рассказывали, что после первого раза они испытывали необъяснимую тоску. У меня все было наоборот: легкость во всем теле, прилив сил и восторг от одной мысли, что завтра вечером мы снова будем вместе. Как я знал? Очень просто. Прощаясь, Агата написала на картонной карточке завтрашнее число, ткнула пальцем, добавила восклицательный знак и сунула в карман гимнастерки, чтобы я, значит, не забыл.

На следующий день, как только стемнело, позвал Мишку повторить нашу вылазку. Попробовал бы он не согласиться! Если вчера каждый шаг давался мне с трудом, то сейчас ноги буквально несли меня сами. Как только хозяйка открыла дверь, я громко сказал ей: «Агата, Агата!» Она успокоила меня: «Так, так, пан». Если вчера все вокруг казалось чужим и враждебным, то сегодня каждая знакомая деталь приближала счастливый момент: и доктор, и уютная зала, и удобность знакомого кресла. Правда, на этот раз в комнате был еще один человек, который то и дело посматривал на часы. Я обратил внимание на его пышные усы и сразу забыл о нем, потому что мне было ни до чего. Я представлял, как обрадуется Агата, когда увидит мой подарок - брошку с белой женской головкой на черном фоне в золотой оправе. Ее, сам не знаю зачем, я подобрал в полуразрушенном доме во время одного из боев неподалеку от Львова.

Через десять минут Агаты все не было. Через пятнадцать я начал нервничать. Появилась хозяйка и подошла к усачу. Они говорили по-польски. Сначала тихо, потом громче и громче. Стали кричать. Вдруг человек вытащил откуда-то саблю и побежал в моем направлении. Годы войны не прошли даром. Первый самый сильный удар я отбил винтовкой, вторым он меня малость достал. Кровь залила лицо, я закричал. Последнее, что помнил – хозяйка, которая висит у него на руке, и совершенно голый Мишка, стреляющий в гада из моей винтовки.

Из госпиталя я вышел через три дня. Мишку в части уже не нашел. Майор Шомшин, светлая ему память, отправил его в командировку от греха подальше. Так мы больше никогда друг друга не увидели. Но ни отсутствие Мишки, ни свежая рана остановить меня не могли. Еще не совсем стемнело, а я уже стоял перед знакомым домом. Его окна были темными, а через ручки закрытой двойной двери был продет кусок шпагата, концы которого соединяла печать СМЕРШа. Меня увезли в СМЕРШ следующим утром. Целый день раз за разом я повторял капитану несложную мою историю в мельчайших деталях. В конце концов он меня отпустил. Во-первых, дальше фронта посылать было некуда. Во-вторых, в 45-ом армия уже умела постоять за себя и друг за друга.

Я снова не удержался:
- То есть ваш шрам от польской сабли, а не от осколка?
- Ну да, я обычно говорю, что от осколка, потому что проще. Зачем рассказывать такое, например, в школе, куда меня каждый год приглашают в День Победы? А снимать брюки и демонстрировать искалеченные ноги тоже ни к чему.
- Выходит, что рассказать правду о войне не получается, как ни крути?
- Пожалуй, что так. Но и не нужна она. Те, кто воевал, и так знают. А те, кто не воевал, не поверят и не поймут. А если и поймут, то не так.
Мы разлили остатки водки по стаканам. Молча выпили.
- Пойду отолью, - сказал Владимир Сергеевич, - открыл дверь и, слегка прихрамывая, зашагал к санузлу в конце длинного коридора.

Продолжение в следующем выпуске.

Бонус: несколько видов Кракова при нажатии на «Источник».

Рабби Менахем-Мендл Шнеерсон - 7-й и последний Любавический ребе, по-видимому, был самым влиятельным из еврейских духовных лидеров XX века. Родился он в Николаеве, учился в Париже, а после Второй мировой войны жил в Бруклине. Помимо всего прочего, Ребе славился открытым умом и нетривиальным мышлением. Такими же нетривиальными часто были его советы и их результаты. Из бесчисленных примеров мне хочется привести один.

Однажды Ребе обратил внимание, что его кардиолог, доктор Вейсс чем-то расстроен. Стал расспрашивать. Доктор объяснил, что у отца был обширный инфаркт, и он остался жив только благодаря тому, что вовремя приехала «Хацала» (добровольная еврейская служба скорой помощи), но теперь у отца парализована правая сторона, а кроме того он не может говорить. Еще он полностью зависим от окружающих и поэтому очень подавлен. Тогда Ребе спросил:
- А что Вы делаете для того, чтобы сделать отца хоть немного счастливее?
- Я навещаю его почти каждый день и несколько раз возил в ресторан, - ответствовал доктор.
- А Вы пробовали сделать нечто такое, что его действительно бы порадовало?
- Я не знаю, что можно сделать для человека, который не может двигаться и говорить.
- А что он больше всего любил до инфаркта? – поинтересовался Ребе.
Доктор Вейсс - глубоко верующий и соблюдающий все законы Торы еврей робко признался, что отец, пока был здоров, больше всего любил ходить в биллиардную, играть там с друзьями в карты и делать ставки на скачки.
- Такой уж он человек, - совсем смущенно закончил доктор.
Ребе, однако, не проявил какого-либо неодобрения, а посоветовал в ближайшее воскресенье повезти отца в биллиардную, чтобы он мог увидеть своих друзей и посмотреть как играют в карты.

При следующем визите Ребе снова поинтересовался состоянием отца. Растерянный доктор рассказал, что он ездил с отцом в биллиардную каждое воскресенье. Делал там по указаниям отца ставки на лошадей и в итоге выиграл больше восемнадцати тысяч долларов.
- Теперь, - сказал доктор Вейсс, - я не знаю что с ними делать. Учитывая их происхождение, я не уверен, что могу ими распоряжаться.
- Вы правы! – согласился Ребе, их выиграл Ваш отец, а не Вы. Скоро ему станет лучше и он ими распорядится сам. А Вы напомните отцу, что «Хацала», которая спасла ему жизнь, - организация некоммерческая и существует только на пожертвования.

Вскоре отец действительно начал быстро поправляться и, следуя совету Ребе, пожертвовал выигранные деньги на «Хацалу», все до цента.

Те, кому пришлось лично видеть Ребе, всегда вспоминают о его глазах. Казалось, что они проникают прямо в душу собеседника и свободно там читают. На http://abrp722.livejournal.com/ посмотрите на фотографию Ребе, которую многие считают лучшей.

Abrp722

ВЕСЫ

Я думаю, что 95% моих читателей совершенно не представляют себе, каким был небольшой продуктовый магазин времен моего советского детства. А у меня один из таких магазинов буквально стоит перед глазами. Он располагался на углу в одном квартале от нашего подъезда и занимал часть первого этажа большого жилого дома. У нас в семье его так и называли: «Угловой».

- Саша, - говорила моя мама, - в «Угловой» сегодня завезли сахар. Сбегай, купи два килограмма. Скоро будем варить варенье, нужно сделать запас.
Я брал деньги, слетал с пятого этажа и через две минуты открывал тяжелую дверь магазина. Прямо напротив входа был прилавок. Перед ним стояла маленькая, шесть - семь человек, очередь, а за ним орудовал Яков Михайлович, невысокий кряжистый человек с цепким взглядом. Жил он в том же доме, каждый день открывал магазин ровно в 6:30 и, вроде Димы Вернера, ни разу на моей памяти не покинул боевой пост.

Заняв очередь, я сначала смотрел на улицу через большое окно слева, затем - на второй, маленький, прилавок справа, где продавала водянистые соки и минералку Зоя, жена Якова Михайловича. Наконец, переводил взгляд на полки за главным прилавком. На них возвышались затейливо выложенные пирамиды несъедобных консервов и батареи бутылок дешевого суррогатного вина. На полу иногда стояли несколько бидонов с молоком, иногда бидон со сметаной, иногда бочка с селедкой. Там же довольно часто можно было видеть мешок с сахаром или мукой и практически всегда - мешки с крупами, которые не пользовались особым спросом, например, перловкой или саго. В витрине за гнутым стеклом красовались несколько кремовых тортов, два сорта вареной колбасы малоаппетитного вида и один – сыра.

Когда подходила моя очередь, Яков Михайлович ставил на одну чашку весов двухкилограммовую гирю... Сейчас такие весы и гири можно найти только в антикварном магазине. Если есть желание посмотреть на этот агрегат, загляните на http://abrp722.livejournal.com/ в мой ЖЖ. Потом он сворачивал бумажный кулек, совком насыпал туда сахар из мешка, осторожно укладывал его на другую чашку. Отсыпая и досыпая сахар, добивался идеального равновесия, закрывал кулек, брал деньги, давал сдачу. Еще через пару минут я взлетал на пятый этаж и отдавал сахар маме. Мама доставала пружинные весы, которые она называла безменом, взвешивала сахар и печально говорила:
- Опять недовесил 150 граммов!
- Мама, - пробовал успокоить ее я, - пойди, потребуй, чтобы он вернул деньги!
- Нет, - вздыхала мама, - не стану я связываться из-за рубля!
- Ну, тогда пожалуйся на него!
- Господи, что у тебя на уме!? – возмущалась мама, - Человека же могут посадить!

Незадолго до эмиграции я приехал в родной город, чтобы попрощаться со старыми друзьями и с нашей соседкой тетей Шурой. Когда выходил из подъезда, почувствовал на себе чей-то цепкий взгляд. Оглянулся, на скамейке перед домом грелся на солнце очень старый человек. Я присмотрелся и узнал Якова Михайловича. Спешить мне было некуда. Подошел, поздоровался, подсел. После короткого разговора понял, что никаких проблем с головой и памятью у ветерана прилавка нет. Я немного напрягся и впрямую спросил:
- Яков Михайлович, мама всегда жаловалось, что Вы обвешивали. Было дело?
- Конечно, было. А куда было деваться? На зарплату не прожить, наверху тоже требуют. Все обвешивали и я обвешивал. Время было такое.
- Соседи говорили, что у Вас гири были облегченные. Правда?
- Не дай Бог! Гири государственные, с клеймами. За них и загреметь недолго.
- А как же?
- У меня коромысло на весах специальное было: одно плечо немного короче другого. И чашки чуть-чуть разные, чтобы пустыми ровно стояли. Процентов семь получалось в мою пользу.
- А если ревизия? Как это называлось? Контрольный заказ? Они же следили, как продавец взвешивает.
- Ну, это просто, - улыбнулся Яков Михайлович, - Если контрольный заказ, переносил гири на другую сторону весов. При перевзвешивании оказывалось даже с походом. Странно, конечно. Ну и пусть странно. Главное, чтобы не меньше.
- А как же Вы распознавали ревизоров?
- Ну, это совсем просто. Я у себя в магазине простоял 35 лет. Всех покупателей знал в лицо. Если видел, что люди незнакомые, сейчас же гири на другую сторону весов!
- А если это не ревизоры?
- Ничего страшного. Те, которые замечали перевес, обязательно приходили снова. Тогда я свое возвращал... Чего уж там говорить?! Хорошо жили, интересно, красиво! Не то, что сейчас.
Он с трудом встал и медленно пошел к дому.

ТОВАРИЩ ГОНДОН

Отец моего московского приятеля работал переводчиком в ЦК КПСС на Старой
площади. О работе он распостранятся не любил, но иногда не выдерживал.
Вот один из его рассказов.

В 1972 году Французская компартия переживала сложное время. Генеральный
секретарь, товарищ Вальдек Роше, поддержавший Пражскую весну, покинул
свой пост в результате болезни. Началась борьба за вакантное место между
прокремлевской и просоциалистческой фракциями. В конце-концов
компромиссная фигура нашлась. Французские коммунисты выдвинули нового
вожака и прислали его кандидатуру на утверждение в Москву. Кандидат
носил простое французское имя Жан и красивую французскую фамилию Гондон.

Михаил Андреевич Суслов был очень недоволен. Об этом можно было
догадаться только потому, что говорил он немного больше обычного. Голос
его оставался неизменно тихим: «Мы должны расценить это выдвижение как
политическую провокацию, направленную на полный разрыв отношений, -
сказал Михаил Андреевич, - Мы не можем пригласить Гондона к нам в Москву
с визитом. Мы не можем встретиться с ним в теплой дружественной
обстановке. Леонид Ильич не может расцеловаться с Гондоном перед
телекамерами. Мы не позволим подрывать авторитет Леонида Ильича. – и уже
в сердцах добавил, - Нам только французских гондонов не хватает, когда
своих девать некуда».

На следующий день в адрес ФКП полетел ответ:
«Советский народ высоко ценит вклад товарища Жана Гондона в мировое
коммунистическое движение. ЦК КПСС с уважением относится к выбору
французских коммунистов.
В то же время мы располагаем информацией, что настоящая фамилия товарища
Гондона – Сент-Гондон. Он носит графский титул и принадлежит к
старинному влиятельному роду, который в частности до сих пор владеет
историческим замком в городке Сент-Гондон в департаменте Луаре.
Указанное обстоятельство может привести к широкой клеветнической
кампании в буржуазной прессе. Просим кандидатуру товарища Гондона
пересмотреть».

ФКП без кремлевских денег существовать не могла и избрала своим
генеральным секретарем Жоржа Марше. Кроме того любое указание Суслова
всегда выполнялось беспрекословно. Поэтому из магазинов «Березка»
исчезли французские презервативы, а строительство новой очереди на
Баковском заводе резиновых изделий было заморожено на неопределенный
срок.

Abrp722

Есть в американском штате Невада маленький городок Лафлин. Возник он в 1964 году, когда там был построен первый отель-казино «Риверсайд», заточенный под публику победнее и попроще, чем та, которая ездит в Лас-Вегас. А потом оказалось, что такой публики много, и начался бум. За несколько лет была скуплена вся земля вдоль реки Аризона, и там, где стояли несколько жалких домишек, появились отели-небоскребы с ресторанами, концертными залами, ночными клубами и, конечно же, казино. Каждая гостиница – замкнутый мир, в котором можно найти все необходимое, потому что наружу лучше не выходить. Там - пустыня, где температура летом доходит до 50°C, а ночью стоит такая духота, что пробыть на улице больше получаса просто невозможно.

Но речь здесь не о климате. Речь здесь об отеле-казино «Эджуотер», на фотографии которого, если интересно, вы можете посмотреть на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ. Его первым владельцам здорово не повезло. В месте, намеченном для постройки гостиницы, они без проблем скупили все необходимые клочки земли, кроме одного. С этим одним его владелица Сусан Родригес, совершенно одинокая тетка 72 лет отроду, не хотела расставаться ни за какие деньги. Пока шли бесконечные переговоры, начатое уже строительство остановилось, а тем временем отели конкурентов росли как на дрожжах. Владельцы дрогнули, выбросили белый флаг и за халупу, рыночной стоимостью тысяч 150 долларов, заплатили два с половиной миллиона. Но это не все. Кроме миллионов, на последнем самом престижном этаже отеля специально для Сусан был выстроен огромный номер с широченными окнами и единственным во всем здании балконом. Этот номер вместе с полным обслуживанием был предоставлен ей пожизненно и без какой-либо оплаты. Но и это еще не все. Еще Сусан получила пожизненную привилегию есть и пить в любом из ресторанов гостиницы и тоже ничего не платить. Ну, и еще автомобиль, но автомобиль это уже мелочь.

Вы наверное думаете, что Сусан спустила свои миллионы в казино? Ничего подобного! Примерно месяц она радовалась новому жилью, а затем впервые в жизни отправилась в Европу, а точнее в Париж. Заказала билет в первом классе, после взлета выпила бокал шампанского и умерла.

А балкон и широкие окна, конечно, никуда не делись. Но их историю уже никто не помнит, кроме разве что старого бармена в баре «Коув», который рассказал ее мне, а я вам.

Выбирал я помидоры с лотка в овощной лавке на Брайтоне. Вдруг слышу за
спиной однозначно старческий, но все еще энергичный голос:
- Посмотрите на эти помидоры, Семен Маркович, - разве это помидоры? Это
говно.
Я еще раз присмотрелся к помидорам. Вполне хорошие помидоры. Фото на
http://world.lib.ru/b/b_a/pictureweekly.shtml - непреложное тому
свидетельство. А голос продолжал:
- Помню в 43-м долечивался я в Ташкенте после ранения. Молодой был,
деятельный. Бездельничать было скучно. Нашел работу в проектном
институте по водоснабжению. Вышел на меня председатель колхоза и
попросил сделать ирригационную систему. Я сколотил бригаду. Составили
смету, разработали проект. Потом я как фронтовик раздобыл трубы.
Когда вода пошла, председатель чуть не плакал от счастья. Пригласил
всю бригаду и устроил праздник, по-ихнему той. Зарезали барашка,
накрыли достархан с пловом (это в 43-м!), ну, выпивка само-собой.
И еще, после этого дня мы стали встречаться с моей Густой. Тут тоже
целая история. Родители у нее были верующие. Я, офицер Красной армии,
им видите ли не подходил потому что в окопах сало ел. Им нужен был
раввин. Но она все равно вышла замуж за меня. Даже представить трудно
сколько с тех пор лет прошло. – голос затих и после длинной паузы
зазвучал снова, - Семен Маркович, о чем мы говорили?
Ответа не последовало. Я не выдержал и довольно громко сказал:
- Помидоры...
- Да, помидоры, - подхватил голос, - Так вот на этом празднике подавали
помидоры. Я их до сих пор помню. Крупные, с каким-то лиловатым отливом.
Так то, я вам скажу, были помидоры, а эти – говно.

Abrp722

Зашла проведать соседку. А она кроссворд решает. Жалуется, что ничего не сходится, просит глянуть. Смотрю и сразу вижу, что 4 по вертикали, «Прибор для просвечивания яиц», она написала «рентген». Показываю: здесь не «рентген», а «овоскоп».
- Милочка, - удивляется она, - что за овоскоп такой?
- Именно то, что написано. Прибор, которым проверяют качество яиц светом (я Плехановку заканчивала если что).
- Милочка, - еще больше удивляется она, — это ж какой мощности источник света нужен? Так ведь и кожу обжечь недолго, а она там такая нежная.
Соседке 72 года, кандидат физико-математических наук.

История о прослушке навеяла. В брежневские еще годы мои друзья, муж и
жена, попали в диссиденты местного значения. Они подали заявление на
выезд в Израиль, а им отказали и заодно выгнали с работы. Живи как
хочешь. Стали бороться за свои, как говорится, гражданские права и в
итоге оказались диссидентами. Вокруг них крутилось много людей.

Жили они в многоэтажном доме с четырьмя квартирами на лестничной
площадке – две и две по разные стороны. Как делали все в то время,
выгородили себе нечто вроде тамбура на две квартиры, где и курили
многочисленные гости. Там же за недостатком места стояла стиральная
машина. Однажды соседка говорит, что кто-то посторонний крутился в
тамбуре, когда она открыла дверь. Увидев ее, испугался и убежал. Стали
все осматривать и нашли в стиральной машине странный предмет величиной с
пятикопеечную монету, но потолще. Сведущий человек признал в странном
предмете клопа для прослушивания. О клопе позаботились - поместили в
металлическую коробочку плотно набитую ватой. Иногда в полночь, если не
спали, вынимали, включали радиоточку и давали клопу послушать Гимн
Советского Союза.

Через пару месяцев на пороге появился товарищ с корочками КГБ и сказал:
- Я знаю что вы нашли клопа. Он импортный, стоит на наши деньги тысячу
рублей и висит на мне. Кровь из носа, а я должен сдать его на склад.
Давайте договоримся: вы отдаете клопа и через месяц уезжаете. - Супруги
посовещались и клопа отдали. А уехали через три года.

Abrp722

Никто не знает откуда появились и как давно живут в Гибралтаре обезьяны-маготы, но все англичане знают поверье, что Гибралтар будет британским до тех пор пока на скале останется хоть одна обезьяна. Поэтому неудивительно, что колония обезьян является объектом пристального внимания на государственном уровне. В 1942 году маготов осталось всего семь и тогда премьер-министр Великобритании сэр Уинстон Черчилль лично распорядился, чтобы их число было немедленно пополнено за счёт диких родственников из Марокко и Алжира. Тем не менее и после вливания свежей крови численность маготов существенно не увеличилась и продолжала оставаться критически низкой. В конце прошлого века Королевское общество Великобритании выделило грант на изучение фертильности гибралтарских маготов. Британские ученые сосредоточились на рационе обезьян и разработали специальные пищевые добавки, чтобы сбалансировать витамины и минералы, но успеха не добились. Тогда они обратились за помощью к своим израильским коллегам.

Израильтяне в первую очередь заинтересовались поведением обезьян и выяснили что самки маготов не самые лучшие мамы. Они плохо заботятся о детенышах, что в результате приводит к высокой детской смертности. Попробовали исправить мам гормонами. Не помогло. На очередном семинаре кто-то пошутил:
- А почему бы отцам не позаботиться о подрастающем поколении?
Народ засмеялся, а руководитель проекта профессор Эйтан Розенберг вдруг сказал: - Между прочим, маготы одни из немногих приматов, у которых есть крайняя плоть. – и продолжил: - А не обрезать ли их нам, разумеется в строго медицинском значении этого термина? Может малость очеловечатся?
Снова посмеялись и ... решили попробовать. Результат оказался разительным. Обрезанные самцы охотно возились со своими детёнышами и часто повсюду таскали их с собой. Самцы кормили, чистили, развлекали малышей и с гордостью показывали их своим товарищам. Даже если самец заводил новую «семью», он не забывал уделять внимание детенышам от прежних «браков», что не всегда характерно даже для людей. Популяция обезьян резко увеличилась. Сейчас их около трехсот.
- Трудно поверить, но нам удалось превратить самцов диких маготов в настоящих еврейских отцов, - сказал в своем интервью газете the Guardian профессор Розенберг, - Это грандиозный успех!

На http://abrp722.livejournal.com/ вы можете воочию увидеть результат работы израильских ученых. На моем фото (кликните чтобы увеличить) типичная семья маготов. Недаром Лев Толстой сказал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга».

Abrp722

КАВВАЛИ

В окошечко кассы обращаются только влюбленные и богатые наследники.
Илья Ильф и Евгений Петров «Двенадцать стульев»

Февральским днем 2018 года я лежал на кровати, которая занимала почти весь обставленный со спартанской простотой номер гостиницы, и пытался придумать, чем бы мне заняться. За окном простирался 22-миллионный Дели, в котором я никогда прежде не был и не знал ни одного человека. – Как же тебя туда занесло? – спросите вы. А очень просто: авиабилет с остановкой в Дели на сутки стоил ровно на 600 долларов дешевле, чем с остановкой на 2 часа. Я дрогнул и, вот, терзаю свой айфон в поисках развлечения на один вечер.

Понятно, в Дели есть все. Но понятно и то, что не все в Дели по моим зубам. Скажем, ужин в ресторане был сразу отвергнут из страха перед острой пищей и кишечными инфекциями. Кино и театр – из-за незнания языка. «Чем абстрактнее, тем лучше», – подумал я и сконцентрировался на музыке. Примерно через час поисков подходящий вариант нашелся. Им оказался концерт суфийского пения каввали в «Камани Аудиториум», согласно Гуглу, одном из лучших залов индийской столицы и, что немаловажно, расположенном в нескольких станциях метро от моей гостиницы. О суфизме я знал только то, что это эзотерическое течение в исламе, о каввали – ничего вообще. «Была ни была», – решил я и попытался купить билет онлайн. Но такой опции не нашлось. «Ладно, - успокоил я себя, - в крайнем случае куплю с рук». И стал одеваться.

Начало концерта было назначено на 6 часов. В 5:45 я был на месте. В Штатах словосочетание «вход в концертный зал» подразумевает много света, прозрачные двери, вежливых и добродушных билетеров со сканерами. В индийской реальности это была узкая калитка в высоком кирпичном заборе с колючей проволокой поверху. К калитке жидким ручейком текли люди. Они предъявляли какие-то квитки двум автоматчикам и исчезали внутри. Подошел и я, спросил, где купить билеты. Автоматчик стволом показал мне влево. Там оказалась дощатая будочка с окошечком и один покупатель – ваш покорный слуга. За билет я заплатил 20 долларов – в общем-то огромную для Индии сумму. «Ни фига себе как дорого! – пронеслось у меня в голове, - Видно поэтому народ и не идет». Но отступать было поздно и я вернулся к калитке.

За калиткой были свет, прозрачные двери, фойе, украшенное ковром из живых цветов, и вторая пара охранников, но уже без автоматов. Они долго и с подозрением рассматривали мой билет под номером 0001, но все-таки пропустили. Внутри «Камани аудиториум» оказался красивым и чистым амфитеатром примерно на тысячу человек. Мне сразу бросились в глаза удобные кресла с новой обивкой, широкие проходы между рядами и... желтая лента с надписями “VIP”, которая отделяла переднюю треть зала. Примерно половина этой секции была заполнена, остальной зал был пуст. Очередной охранник еще раз проверил мой билет и широким жестом предложил место на выбор. Я выбрал сразу за VIP-лентой. На часах было без двух минут шесть.

В шесть не произошло ничего, и это ничего продолжалось до 6:30. Правда, в зал потихоньку продолжали стекаться ВИПы. Большинство сразу находили знакомых. Здоровались, обнимались. В зале царила теплая атмосфера светского приема без всякого намека на предстоящий концерт. Наконец ВИП-секция заполнилась. В «платной» части зала я продолжал оставаться в одиночестве. Случись такое в Нью-Йорке или Гонолулу, я бы уже звонил администратору, благо найти его телефон в наше время занимает не больше минуты. Но здесь, в Дели, я почему-то ни секунды не сомневался, что все идет именно так как надо. Хотя, признаюсь, было немного не по себе и обидно, что логика событий остается для меня недоступной.

В 6:30 на сцене появилась красивая девушка в красивом сари и сказала несколько фраз на незнакомом языке. За ней появились музыканты с небольшими барабанами и расположились на заднике большого украшенного цветами помоста. Под трели барабанов девушка стала вызывать на сцену народ из ВИП-рядов. Они выходили по одному, семьями, группами, с детьми и без. Если я правильно понял, их представляли остальному залу. Затем под аплодисменты каждому одевали красивый шарф и вручали букет цветов. Я попытался связать эти чествования с предстоящим концертом, но потерпел полное фиаско. «Хорошо бы у кого-нибудь спросить», - думал я. Но соседние кресла, увы, пустовали.

Через полчаса с вызовами было покончено, и на сцену вышли пятеро, сверкающие атласом и шитьем. Среди них явно выделялся лидер с располагающим к себе и невероятно живым лицом. Харизма – такая штука: или она есть, или ее нет. Но если есть, видна сразу и за версту. Так вот, харизме этого мэна позавидовал бы и Фрэнк Синатра. Спокойная до сих пор публика взвыла. Пятеро взлетели на помост и начали ритмично хлопать в ладоши. Хлопали они до тех пор, пока не загипнотизировали меня и остальной зал, как кобра крысу. Тогда лидер запел, аккомпанируя себе на фисгармонии. Пение и речетатив свободно переходили друг в друга. Сама песня, похоже, была не столько песней, сколько рассказом. Музыканты поддерживали своего солиста хлопанием и выкриками, но главное было, конечно, не в вокале. Главным была невероятная завораживающая энергия, которая заполнила зал. Простейшими, казалось бы, средствами эти ребята достигали эффекта, доступного только очень крутой рок-группе. Я перестал замечать происходящее вокруг и очнулся, только когда крупная молодая женщина во всем красном плюхнулась на сидение рядом со мной. Плюхнулась и, не промедлив ни секунды, начала выделывать руками какие-то немыслимые пассы и время от времени что-то выкрикивать. Пока я раздумывал, не заговорить ли мне с ней, появился ее спутник – здоровенный сикх с тюрбаном на голове и нехилым кинжалом на поясе. Заговаривать мне расхотелось. Зато я оглянулся и обнаружил, что зал позади меня полон под завязку. Мне сразу захотелось закричать: «Элементарно, Ватсон! У нас же не предупреждают, что в зал не пускают после третьего звонка. А тут не предупреждают, что в назначенное время приходят ВИПы, а, собственно, концерт начинается на час позже. И действительно, зачем, если все знают и так?!»

Я бы еще долго восхищался собственной проницательностью, но волна музыки снова накрыла меня и погрузила в полуэкстатическое состояние. И не только меня. Весь зал окончательно съехал с катушек. Что-то должно было произойти и это «что-то» на самом деле произошло. Один из ВИПов выскочил на сцену и положил на фисгармонию лидера несколько банкнот по 2000 рупий (2000 рупий – примерно 30 долларов). Зал взорвался криками одобрения. С этого момента ВИПы со сцены практически не исчезали. Иногда там даже образовывалась небольшая очередь. «Господи, - удивился я собственной тупости, - это же очевидно! Скажем, известно, что человек дает деньги на музыку. Так зачем заставлять его покупать билет? Гораздо умнее послать ему приглашение, подарить шарфик и сказать пару добрых слов. Он больше даст! И у нас в Штатах так. Только понтов меньше». А тем временем музыканты повышали градус, ВИПы ставки, зал неистоствовал. Последним на сцену выскочил человек из первого ряда и выбросил в воздух целую пачку денег. Они плавно опускались на помост, словно осенние листья на лесную полянку.

Концерт закончился. Я задержался в фойе, чтобы найти на Google Maps дорогу до метро, и выходил наружу вместе с музыкантами. Недалеко от калитки на земле сидел старый изможденный нищий с длинной седой бородой. Один из музыкантов порылся в карманах и, видимо, не найдя ничего другого, дал ему двухтысячную купюру. Нищий долго рассматривал ее на свет, потом стал что-то гортанно кричать и кричал до тех пор, пока автобус с музыкантами не уехал.

А я зашагал к метро по плохо освещенному совершенно незнакомому городу. Все в нем было непривычно. Автомобили на дороге лавировали, не соблюдая никаких правил, непрерывно гудели, но не сталкивались. Светофоров на перекрестках не было, но пешеходы переходили улицу не торпясь и не выскакивая из-под колес. Уличную еду готовили люди, которые по моему мнению никогда не слышали слова «санитария». Но народ вокруг, нимало не смущаясь, все ел за милую душу. И снова, как полтора часа назад в концертном зале, у меня возникло чувство, что здесь, в Индии, все идет именно так, как надо. А если меня что-то не устраивает или пугает, то это только потому, что я в этой жизни чужой. Но, если постараться, если потратить время, можно стать своим. Тогда все в голове станет на правильные места, и тогда, может быть, меня снова накроет музыкой. Мне так захотелось остаться, что я даже остановился на какой-то момент. Но вспомнил, сколько лет у меня ушло, чтобы освоиться в американской жизни, понял, что стольких лет у меня уже нет, и пошел дальше.

Несколько фотографий, которые подтверждают правдивость этой истории – на http://abrp722.livejournal.com в моем Живом Журнале. И даже одно видео.

ПОЧЕМУ АБОРИГЕНЫ СЪЕЛИ КУКА

Как это ни странно, но люди часто обижаются, когда слышат о себе нечто совершенно очевидное. Итальянец обидится, если его назвать «макаронником». А ведь итальянцы действительно любят макароны. Украинец обидится, если его назвать «хохлом». А ведь это прозвище произошло от запорожских казаков, которые в старину выбривали голову и оставлявляли собранную в торчащий хвостик (хохол) прядь волос. Самая страшная обида для коренного гавайца – сказать ему: «Ты съел Кука». А ведь Кука действительно съели на Гавайских островах, а совсем не у «берегов Австралии», как поется в известной песне.

Гордость английского королевского флота великий мореплаватель капитан Джеймс Кук успел побывать на Гавайских островах трижды. В первый раз – в 1778 году на острове Кауаи. Оторванные от всего остального мира островитяне, которые никогда не видели европейцев, были потрясены их белой кожей, одеждой, кораблями, но больше всего - железом, которого они тоже никогда не видели. За несколько кусков металла капитан Кук получил провизию и воду для двух своих кораблей. Обворожительные гавайские девушки охотно дарили морякам любовь за один железный гвоздь. Когда запас гвоздей истощился, и моряки стали вытаскивать их из обшивки и креплений, Кук срочно покинул гостеприимный остров и отправился на север.

Здесь я не могу удержаться, чтобы не сообщить, что несколько этих гвоздей сохранились до наших дней. Один из них в 2003 году на торгах, организовааных аукционным домом Сотбис, был продан за 17 тысяч долларов. Одним словом, не судите предков слишком сурово, берегите их наследие, и вам воздастся сторицей.

Но вернемся к Куку. Смелый капитан прошел через Берингов пролив в Северный Ледовитый океан, сделал разворот и почти через год вернулся на Гаваи. На этот раз судьба привела его на Большой остров в залив Кеалакекуа. Прибытие кораблей капитана Кука совпало с праздником, посвященным богу земледелия Лоно. Легенды рассказывали, что бог явится к гавайцам на судне, похожем на корабль европейцев, и будет таким же белокожим, как и Кук. Неудивительно, что Кука сочли богом Лоно и стали оказывать ему соответствующие почести. Но тут произошел облом. Заболел и умер Уильям Уотмен, один из офицеров Кука. Англичане похоронили его по христианскому обычаю, а гавайцы сделали важное заключение, что белые люди тоже смертны и, скорее всего, совсем не боги. Тем не менее, после месяца гавайских каникул Кук покинул остров в добром здравии и с богатыми дарами. Он не знал, что удача уже отвернулась от него.

В штормовом море не выдержала фок-мачта одного из кораблей. Возможно, это случилось потому, что из ее крепления вытащили слишком много гвоздей. Этой версии можно верить и можно не верить, но именно такую запись сделал в своем дневнике лейтенант Кинг. Так или иначе, экспедиция вернулась в знакомый залив Кеалакекуа меньше чем через неделю.

Праздник в честь Лоно тем временем окончился и начался праздник в честь бога войны Ку. В его обязательную программу входили человеческие жертвоприношения и ритуальный каннибализм. Приветливые до того аборигены вдруг стали агрессивными и, казалось, искали повод для конфликта. Конфликт не заставил себя ждать: аборигены украли шлюпку. Капитан Кук взял с собой несколько матросов и поехал на берег ее вызволять. Его план был прост и циничен: заманить короля туземцев на судно, объявить его заложником и после этого диктовать свои условия. Обычно эта схема действовала безотказно, но на сей раз что-то пошло неправильно. Первыми пришли в волнение жены короля: они не хотели отпускать его на корабль. Вслед за ними заволновалась мирная поначалу толпа. Кто-то бросил в капитана камень. Кук выстрелил и попал в знатного гавайца. Не прошло и нескольких секунд, как туземцы набросилась на англичан. Спастись удалось только нескольким. Сам Кук был оглушен ударом дубинки, а после этого заколот кинжалами. Эта дубинка, сделанная из дерева ухиухи (а не из бамбука, как у Высоцкого), и один из этих кинжалов, сделанный из меча меч-рыбы, бережно хранятся в Музее Бишопа в Гонолулу. А вы можете их увидеть на http://abrp722.livejournal.com в моем Живом Журнале.

Командование кораблями принял на себя капитан Клерк. Он вывел их из залива и открыл по берегу артиллерийский огонь. Высадившийся десант начал жечь прибрежные деревни. Туземцы запросили пощады, англичане – тело капитана Кука. Им принесли голову без нижней челюсти и примерно 6 килограммов мяса без костей...

Первый трагический контакт цивилизаций намертво впечатался в гавайскую историю. До сих пор гавайцы точно знают, кто именно из их предков ел капитана Кука, до сих пор приписывают им сверхъестественные качества, но, испорченные американской политкорректностью, жутко этого стыдятся. Не удивляйтесь, многие гавайцы помнят своих предков в 10 - 14 поколениях.

Останки капитана Кука похоронили по морскому обычаю. В 1878 году около места, где он встретил свою смерть, в его честь был установлен девятиметровый белый обелиск. Для современников-англичан он был великим мореплавателем, для гавайцев – полубогом и коварным злодеем. Для нас он – герой смешной песни Высоцкого. Sic transit gloria mundi.

УКРАЛ ЛОШАДЬ

Много лет назад был я студентом Харьковского университета и жил в общежитии на улице Отакара Яроша. А неподалеку на Новгородской жил мой двоюродный брат. Понятно, что я там дневал и ночевал. Само собой, знал всех молодых людей во дворе. Одним из них был Костя по прозвищу Цыган. Почему такое прозвище, спросите вы? Да потому что он был похож именно на цыгана: невысокий, жилистый, смуглый, с крупными белыми зубами, темными глазами и уж точно другой породы, чем два его родных брата. Соседи поговоривали, что настоящим отцом Кости был цыган. Тогда мне поверить в это было трудно, у них была самая обычная семья. Это сейчас я понимаю, что в жизни всякое бывает.

В отличие от хрестоматийных цыган Костя жил оседло, любил читать, был не то кандидатом, не то мастером по авиамодельному спорту, успешно заканчивал авиационный институт. Госэкзамены и защита диплома были у него в начале июня. В Харькове в это время уже тепло, но еще не жарко. А уж вечера иначе как роскошными и назвать трудно. Именно таким вечером Костя и его одногруппники обмывали защиту в знаменитой харьковской шашлычной, которая располагалась сразу за стеной ипподрома. Днем там прямо из окна можно было наблюдать за забегами, но и вечером тоже было совсем неплохо. Водка была холодной, мясо – горячим, цены – разумными, настроение - отличным. Уже собирались расходиться, когда в зале вдруг появилась старая цыганка с красным платком на голове, в длинной до полу юбке с оборкой и переднике. Она подошла к столику, где сидел Костя, положила ему руки на плечи, развернула к себе, посмотрела в глаза и сказала:
- Эй, чаво, что ты здесь сидишь? Ты же наш! Приезжай в табор! Там тебя ждут! - и исчезла.

А Костя тут же встал из-за стола, пробрался в какое-то подсобное помещение, открыл окно и мягко спрыгнул на территорию ипподрома. По запаху нашел конюшню. Пожарным ломиком сорвал с ворот замок. В конюшне было темно, но свет Косте был не нужен. Он отлично видел в темноте. Прошелся по стойлам, выбрал себе лошадь ...

С лошадьми Костя имел дело только раз в жизни, когда в колхозе перед вторым курсом его послали помогать конюху. Конюх нарадоваться не мог на нового помощника. Лошади его любили и слушались. Верхом ездил так, как будто практиковался в этом с раннего детства. Седлать и запрягать научился в пять минут. Был у него, видно, талант к лошадному делу, но модели самолетов тогда интересовали его больше.

Сейчас все это пригодилось. Костя дал лошади предусмотрительно захваченный из шашлычной сахар, подстелил вальтрап, поставил на него седло, затянул подпруги, надел уздечку. Тихо вывел лошадь из конюшни, птицей взлетел в седло, дал лошади разгон побольше, перемахнул через ограду и очутился на совершенно пустой площади Первого мая. Шагом добрался до парка Горького, ловя на себе удивленные взгляды редких прохожих, а там пустил лошадь рысью. Миновал Лесопарк и примерно через час выехал в район Пятихаток, заметил большой костер в стороне от леса, поскакал на него и очутился в таборе.

Похоже, его действительно ждали. Мальчишки увели лошадь, здоровенный цыган со сплошь золотыми зубами поднес ему чашку вина. Спели величальную: «К нам приехал наш любимый Кость Сергеич дорогой...». Усадили за стол. Собственно, это был не стол, а расстеленные на сене клеенки, но такое количество деликатесов сразу Костя видел впервые в жизни. А вина было совсем мало: несколько бутылок сухого. Мужчины и женщины сидели отдельно. Вокруг стола крутились полуголые и совсем голые дети. Наяривал таборный оркестрик. Народ ел, пел и плясал. Говорили на цыганском, но кое-что и на русском. Из отрывочных фраз Костя понял, что в таборе сватают невесту, празднуют это событие уже второй день подряд и будет праздновать третий. Голода Костя не чувствовал: он и так много съел в шашлычной, петь по-цыгански он тогда не умел, вошел было в танец, но в последний момент сдрейфил. Решил для смелости добавить и потянулся за бутылкой, но та непонятно как увернулась от его пальцев. После третьей попытки мужчины засмеялись, но не зло и не обидно. Косте только и осталось, что сидеть, смотреть и слушать. Вдруг ему пришло в голову, что из своих 22-х лет он ни единого дня не жил собственной жизнью. Книги ему давала мама, в авиамодельный кружок его привел отец, а в секцию настольного тенниса – братья. Нет, никто его не принуждал, и у него самого никогда не возникало чувство протеста. Просто он не знал, что есть табор, звездное небо над ним, лошади, пасущиеся в стороне, и люди, среди которых ему было просто и легко. А теперь он узнал. И ненавистная прежде кличка «Цыган» в тот же момент стала простым подтверждением факта. Вместе с этой мыслью на Костю снизошел покой, он пошел на опушку леса, подстелил себе под голову сена и уснул.

Разбудили его громкие голоса. Поверх кустов Костя увидел серые фуражки с красными околышами и понял, что там милиция. Из доносящихся слов он различал только «паспорт» и «прописка». Первым делом, Костя отметил, что слово «лошадь» пока вроде не звучало. Потом он представил себе, что его обнаруживают, выясняют его личность и пишут в институт, что был задержан без документов в цыганском таборе. Вроде бы не преступление, но ректорат может посмотреть и по-другому. И конечно, не исключено, что всплывет кража лошади. Костя испугался.

Тем временем милиционеры проследовали в самую большую ярко-желтую палатку вместе со вчерашним цыганом, остальные сгрудились вокруг, стало тише. Костя бесшумно отполз по-пластунски, поднялся и тихо пошел в противоположную табору сторону. Потом переключился на бег и, не отдыхая, добежал до Чайковки, куда ходил автобус. Через час с небольшим был дома.

Дома, конечно, был переполох, но с появлением живого и здорового Кости все успокоились и даже не очень расспрашивали. Дня два он просто валялся в постели, совершенно равнодушный ко всему окружающему. Не почувствовал никакой тревоги даже когда прочитал в газете, что из конюшен ипподрома украли дорогущую лошадь, которая предназначалась в подарок какому-то арабскому принцу, и что злоумышленников ищет милиция. По распределению он не поехал, продал все свои модели, купил гитару и уже через полгода играл и пел в ресторане. Вскоре его заметили и пригласили в цыганский ансамбль, который гастролировал по всему Союзу. Один раз я его встретил в Харькове, когда навещал брата, а второй – совершенно случайно уже в Донецке.

Я пригласил Костю к моим родителям. Мы сидели на балконе пятого этажа, потягивали свежее пиво с пересохшей и очень соленой таранкой, которую я выпросил у мамы.
- Как дела, – спрашивал я его, - не жалеешь?
- Нет, не жалею, - отвечал Костя, - все нормально, но по-другому. Тебе не понять, ты не цыган.
Мне бросилась в глаза Костина массивная золотая печатка с грифоном на накладке. Через много лет я увидел похожую в витрине дорогого ювелирного магазина на 5-й авеню в Нью-Йорке и сразу вспомнил Костю. Вместо цены на бирке было написано: «Цена по запросу». К счастью, у меня была с собой камера, и это кольцо можно увидеть на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ. Костя перехватил мой взгляд и со значением сказал:
- Настоящее золото, фуфла не держим.
- Хорошо зарабатываешь?
- Нет, не очень. Но знаешь..., - Костя замялся, потом блеснул белыми зубами и продолжил, - когда распинали Иисуса Христа, мимо проходили цыгане и украли один гвоздь. Бог Отец это заметил и с тех пор разрешил нам иногда воровать.

Чтобы не мыть лишний раз посуду, я подал таранку на писчей бумаге. Бумажных тарелок тогда не было и в помине. Костя взял один из листов и начал делать самолетик. Я тоже любил пускать с балкона бумажные самолетики. У меня они пролетали метров 30-40. Но Костин качнул крыльями, как бы оседлал ветер, перелетел парк и на середине реки исчез из виду.

ТЕЙГЛАХ: Приготовленное крутое яичное тесто раскатать на тонкие жгуты,
нарезать их кусочками шириной 8 - 12 мм. Выпекать на среднем огне до
подрумянивания. Для сиропа мед смешать с сахаром, уваривать минут 10 -
15 до довольно густой массы, после чего добавить испеченные шарики и
варить до образования розового цвета. Готовую массу выложить на доску,
раскатать толщиной 3-4 см, посыпать раздробленными грецкими орехами и
разрезать на порционные кусочки. Охладить.
РЕЦЕПТ ИЗ ЕВРЕЙСКОГО КАЛЕНДАРЯ

Раньше или позже, но практически все иммигранты из бывшего Советского
Союза в Америке испытывают настоятельную необходимость вернуться к
«корням» или, если хотите, к «истокам». Не прошло это поветрие и мимо
моей жены. Она увлеклась еврейской кухней и к каждому семейному
торжеству готовит какое-нибудь блюдо. Называются эти блюда странными
словами. Некоторые я раньше слышал, но понятия не имел, что это можно
есть. Например, цимес оказался тушеной морковкой с черносливом. Вкусно,
но можно было бы ожидать большего. Жена говорит, что готовить все это ее
учила бабушка, но я хорошо знаю, что рецепты она берет из календаря. Тем
не менее гости женину стряпню хвалят и это вдохновляет ее на новые
эксперименты. Новый год мы встречали компанией человек двадцать. Когда
пришел черед сладкого, моя супруга внесла блюдо с «порционными кусочками
розового цвета», которые даже не успели толком остыть, и торжественно
объявила: «Тейглах». Все зашумели: «Ну, мать, ты даешь. Тейглах - это
круто». Расхватали куски и сунули их в рот. Затем за столом наступила
гробовая тишина: тейглах мгновенно и намертво склеил челюсти всех
присутствующих.

Наш пожилой родственник, скажем Д.И., в этот вечер забыл свой слуховой
аппарат дома. Поэтому все его попытки вклиниться в общий разговор или
выбрать правильный момент для тоста заканчивались неудачей. Когда Д.И.
увидел, что все вдруг замолчали, он понял, что настал его час. Во рту
застряла какая-то дрянь и мешала говорить, но Д.И. не из тех, кто
упустит свой шанс. Д.И. непринужденно вынул вставные челюсти с тейглах
между ними. Завернул в салфетку и спрятал в карман. Встал. Заставил всех
налить. Проверил, что у всех нОлито. Произнес красивый тост в честь
Нового года и хозяйки дома. Все чокнулись, поднесли бокалы к губам,
замычали и поставили обратно на стол. Д.И. посмотрел на полные бокалы,
вздохнул, сказал: «Эх, молодежь! » и лихо выпил свой до дна.

Abrp722

История о четных и нечетных днях у бухгалтера под стеклом навеяла...

Есть у меня приятель, скрипач. Живет только музыкой. Ну, еще к слабому
полу весьма неравнодушен. Вдруг звонит:
- Ты знаешь что такое простые числа?
- Да, -говорю, - знаю. Целые положительные числа больше единицы, которые
не делятся без остатка ни на одно другое целое положительное число,
кроме единицы и самого себя.
- А первые десять назвать можешь?
- Могу. 2, 3, 5, 7...
- Обожди, я бумагу и ручку возьму. Запишу, а то так не запомню.
Записал.
- А зачем тебе собственно, - интересуюсь я.
- Понимаешь, дали почитать книгу по технике секса. Там написано, что
половой акт можно продлить, если во время этого акта переключить
внимание на решение какой-нибудь простенькой задачки. Например,
вспомнить первые десять простых чисел.

Abrp722 http://world.lib.ru/b/b_a/

Вчера общался по скайпу с приятелем из Бразилии. Живет Валера на берегу красивого озера со смешным названием Пампулья в тихом благополучном университетском городке. Жизнью доволен. И было бы все просто отлично, если бы не коронавирус. В конце февраля COVID-19 добрался до Бразилии, в марте закрыли университет. В итоге Валера, как и все мы, сидит дома. Карантин, к счастью, не суровый, выходить никто не запрещает, но приятель - человек осторожный. Поэтому с соседями-коллегами он общается в фейсбучной группе, а продукты заказывает с доставкой на дом. Большинство соседей делают то же самое. И для супермаркета удобно: вдоль улицы движется грузовичок, сбрасывает пакеты практически около каждого дома и едет себе дальше.

Несколько дней назад, кто-то в группе пожаловался, что его заказ исчез. В супермаркете говорят, что отправили, а около дома пусто. Получается, что украли, но в этом городке не воруют, тем более еду. На следующий день – та же история. По-научному это называется феномен, но радости от такого феномена мало.

- А сегодня, - говорит Валера, - выхожу из калитки за продуктами и вижу, что мой заказ тянет вдоль забора здоровенный аллигатор, по-нашему жакарэ…
- Догнал? – спрашиваю.
- Да какое там догнал?! Он же как лошадь скачет. И даже если догонишь, фиг отберешь.
- Стареешь, брат. Судя по рассказам, в молодые годы ты бы догнал и пасть порвал…
- В молодые годы я, был грех, приукрасить любил. - перебивает Валера, - Ну, чтобы перед девочками покрасоваться, перед ребятами круче выглядеть. А сейчас не перед кем и незачем. Грустно.
- А ты на anekdot.ru пиши. Там народ пиздеть горазд. Тебя оценят.
- Хорошая идея, - соглашается Валера, - когда-нибудь попробую, а пока ты за меня…

Бонус: Аллигаторы озера Пампулья при нажатии на «Источник».

КРЫСЫ

Все мы знаем, что браки совершаются на небесах. Пусть для многих это будет неожиданностью, но, поверьте мне, покупки домов совершаются там же. Иногда дом покупают, влюбившись с первого взгляда, иногда «по расчету», иногда вообще иррационально, но всегда после того, как внезапно приходит уверенность, что тебе суждено жить именно здесь. Верный признак правильно сделанного выбора – неожиданное везение: вдруг откуда-то появляются недостающие деньги, вдруг возникает хорошая работа в непосредственной близости от нового жилья. В такие редкие моменты чувствуешь себя сёрфером, поймавшим мощную дружелюбную волну, которая после долгого проезда выносит тебя на пляж с мягким теплым песком. Однако, нередко пути провидения оказываются совсем не очевидными.

В июне 2020 года мои друзья Дэвид и Юля решили бежать в Нью-Джерси из опущенного ниже плинтуса совместными усилиями КОВИДА-19, мэра ДиБлазио и адептами БЛМ Нью-Йорка. Тем более, что мидтаунские офисы их компаний благополучно закрылись. Поставили бруклинский таунхаус на продажу и вплотную занялись поиском нового жилья.

Ситуация на рынке недвижимости их здорово огорошила. Дома в облюбованном ими Вестфилде уходили быстро и, как правило, по цене большей, чем запрошенная. Дэвид и Юля сделали несколько оферт - все они были перебиты суммами, превышающими бюджет наших героев. Начали уже искать в Крэнфорде, который подешевле, но продолжали и в Вестфилде, надеясь на счастливый случай. Обстоятельный Дэвид, чтобы окончательно не запутаться в калейдоскопе вариантов, во время поездок с агентом по недвижимости в каждом мало-мальски подходящем доме делал своим телефоном десятки фото. Над ними он корпел по вечерам, пытаясь обнаружить важные детали, которые всегда ускользают при быстром осмотре. Заодно записался в фейсбучную группу “охотников за домами”, где народ вроде него самого делился впечатлениями и наблюдениями.

В тот июльский вечер Дэвид, покончив с первым домом из сегодняшнего просмотра, приступил ко второму. Этот второй понравился ему с самого начала. У него была современная планировка, большая кухня с вытяжкой, две спальни на втором этаже, одна на первом, три санузла и куча комнат всякого назначения. В дополнение к этому – большой сухой подвал, две трети которого были выше человеческого роста и одна треть - высотой примерно до пояса. Именно на фотографии этой одной трети Давид обратил внимание на три пары красных огоньков где-то в глубине. Увеличил до максимума, добавил яркость, резкость – и обнаружил трех здоровенных серых крыс. Позвал жену. Юля посмотрела и сказала:
- Жаль, хороший дом. Но, видишь, не перехватили, так крысы. Как говорится, бедному жениться – ночь коротка. Не жить же с крысами за такие деньги.
Дэвид расстроился и, чтобы отвлечься, поместил подробный отчет о доме в группе, сопроводив его фотографиями. Фотография с тремя крысами народу понравилась, на нее так и сыпались эмодзи «Хаха». Многие ее перепостили с однотипными комментариями: «Только один дом заражен не бывает. Выведешь этих – завтра новые придут от соседей». Веселее от этого не стало.

Через два дня позвонила агент по недвижимости:
- Дэвид, после вашего поста на Фейсбуке этот дом никто не хочет смотреть. А вам я настоятельно советую его купить. Я эту комьюнити знаю. Там не такие люди живут, чтобы у них были крысы.
- Спасибо, Нэнси! Я сейчас же обсужу с женой и перезвоню.

Разговор с Юлей получился на удивление коротким.
- Нэнси права, - сказала она, — это наш единственный шанс.
И тут же спросила:
- Со сколькими участками граничит этот дом?
- Если считать и те, что через улицу, с восьмью.
- Сколько стоит вытравить крыс в одном доме?
- Если Интернет не врет, в среднем долларов 500.
- Пусть сбросят 10 тысяч – и мы покупаем.
- Стой, а если соседи не захотят травить?
- Вызовем в суд! Звони Нэнси!

Не прошло и часа, как высокие договаривающиеся стороны пришли к окончательному консенсусу: продавец уступает $9,000, покупатель немедленно удаляет пост из Фейсбука, дабы не порочить честное имя комьюнити, в которой он скоро будет жить.

Еще через месяц Дэвид с только что полученными ключами в кармане ехал к своему новому дому. За его машиной следовал вэн лицензированного специалиста по истреблению крыс. Приехали. Дэвид открыл дверь, специалист в напоминающем скафандр костюме прошел внутрь и вернулся через несколько минут с черным мешком для мусора. Он открыл мешок и показал Дэвиду его содержимое – трех жутко пыльных серых плюшевых крыс с глазами из красных бусинок.
- У меня это не первый раз, - сказал он, сверкая белыми зубами на черном лице, - дети затырят, а взрослые через сорок лет паникуют.
Потом прошел к вэну и вернулся со счетом на 300 долларов, которые Дэвид тут же отдал кэшем. Хотел было дать на чай, но подумал, что достаточно и так.

P.S. Все, кто много и часто снимают, знают, что, увеличив фотографию, иногда можно увидеть нечто совершенно неожиданное вроде Дэвидовых крыс. Об этом даже есть замечательный фильм Микеланджело Антониони, который так и называется «Blow-up». Случалось такое и со мной. Если интересно, можете посмотреть мою скромную коллекцию блоуапов на https://abrp722.livejournal.com/116715.html в Живом Журнале.

Вчерашняя история Грубаса о КГБ-эшнике, Юрии Тарасовиче, по совместительству Архимеде, навеяла.

Весну 1990 года я провел в Москве на курсах повышения квалификации патентоведов. Жил в съемной квартире на Юго-Западе. В один прекрасный день вышел на кухню, и увидел, что за моим окном висит скрученная простыня. Очень удивился и побежал на балкон. Смотрю, с 5-го этажа надо мной по связанным простыням спускается женщина. Немного выше третьего она сорвалась и лежала на асфальте без признаков жизни. Собрались люди, приехала скорая, женщину увезли.

На следующий день соседка рассказала, что погибшая была возлюбленной КГБ-эшника, не то капитана, не то майора, который и жил в квартире, откуда она спускалась. Время от времени он приводил ее без последствий, а в этот раз не вовремя пришла жена. Чекист испугался неприятностей на работе и принял решение провести спецоперацию. К сожалению, с трагическим исходом. Потом мне его показали. Оказался невзрачным мужичонкой лет сорока. Никуда он не делся. Продолжал жить в той же квартире и с той же женой. Когда мы вместе оказывались в лифте, я всегда поворачивался спиной. Соседи в большинстве тоже.

Я понимаю, что у каждого свой жизненный опыт. Мне, вот, Юрии Тарасовичи, не попадались. Зато одноклассник моей сестры, боялся испортить разводом свою карьеру в том же КГБ и засадил свою текущую жену в сумасшедший дом. Ну как такое назовешь? Только спецоперацией, другого придумать не могу. Тридцать лет с тех пор прошло, а спецоперации разного масштаба, увы, никуда не делись, и скорее всего, никуда не денутся в будущем. Русская земля на Архимедов в погонах, как была богата, так и остается.

Моя гавайская знакомая преподает в гавайской же школе, учит деток 8 - 9 лет. Перед Рождеством принесла в класс большой плакат с Санта Клаусом на санях в оленьей упряжке и начала спрашивать о каждом изображенном предмете. Оказалось, что дети картинки с Санта Клаусом, конечно, видели, и многие даже на коленях у него сидели в каком-нибудь из торговых центров или на утреннике. Несмотря на это, совершенно без понятия, что такое снег, почему олени, зачем тулуп, сапоги, варежки. И неудивительно: самая низкая температура когда-либо зарегистрированная в Гонолулу – 16 градусов выше нуля. Единственным предметом, который не вызвал у них ни малейшего замешательства, оказались сани. Они сразу сказали: «Это катамаран!»

ЛАУРЕАТ

Очень давно, еще при Советской власти работал я патентоведом в академическом институте. Институт тогда был совсем молодым, но одна из работ его сотрудников уже удостоилась Государственной Премии. Лауреатами этой первой премии стали директор (академик), его заместитель (член-корреспондент) и рядовой старший научный сотрудник. Первых двух величали, само-собой, по имени-отчеству, а третьего все называли просто Лауреат.

Из народа Лауреат почти не выделялся. Как все нормальные люди, любил выпить, держался подальше от парткома и профкома и не был замечен в чрезмерных симпатиях к начальству. Разумеется, у него были положенные по статусу привилегии, наверное он ими пользовался, но в глаза это не бросалось и даже разговоров по этому поводу я никогда не слышал. Тем более заметной была его неформальная привилегия: он мог не заботиться о последствиях своих поступков. Чтобы было понятно о чем идет речь, задам простой вопрос: «Можно ли было наказать Юрия Гагарина»? Отвечаю: «Нет, такое наказание покрыло бы несмываемым позором все начальство сверху донизу и вызвало бы крайнее раздражение народа». Так вот, Лауреат был институтским Гагариным. Злоупотреблял ли он этой привилегией? Пожалуй, нет. Скорее всего он так к ней привык, что даже не замечал.

Каждый год, начиная с мая и по октябрь, сотрудников загоняли на одну или две недели в колхоз. Старших научных и выше руководство старалось не трогать, но летом, когда все были в отпусках, под общую гребенку попадали даже они. Поэтому в очередном заезде, который мало чем отличался от всех предыдущих и последующих, я оказался вместе с Лауреатом. Жили мы в относительно чистом бараке по пять человек в комнате. С утра пололи помидоры под руководством звеньевой бабы Ганны – малограмотной напористой тетки, которая беззастенчиво упивалась своей властью над «городскими». В перерыв съедали обед в колхозной столовой и валялись полчасика в тени. Потом снова выезжали в поле. И наконец вечером накупали множество бутылок дешевого вина, чтобы достойно отметить конец трудового дня.

На третьи или четвертые сутки нашей колхозной жизни, ближе к полудню, Лауреат стоял в поле, опершись на тяпку, и мрачно смотрел на свой рядок, конец которого терялся в жарком мареве. Кто его знает, о чем он грустил?! Может быть, он соскучился по жене, может быть жалел, что под рукой нет карандаша и бумаги, чтобы записать неясную, но интересную мысль, которая внезапно возникла и через полчаса исчезнет неведомо куда, если ее не зафиксировать. А может быть, это было тривиальное похмелье. Но так или иначе Лауреат стоял в поле, опершись на тяпку, и мрачно смотрел на свой рядок, конец которого терялся в жарком мареве. Вдруг из горячего воздуха материализовалась баба Ганна.
- Хлопчику, - запричитала она, обращаясь к Лауреату, - Хіба ж ти полеш?! В тебе ж усі бур'яни стоять! *
Лауреат еще больше помрачнел лицом.
- Баба Ганна, - сказал он, - Нехай у твого чоловіка так стоїть, як в мене бур'яни! **
И похоже, попал в больное место. Баба Ганна стала хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, и вскоре испарилась.

Не прошло и двадцати минут, как она снова материализовалась в компании молчаливого мужика в сапогах и полувоенном френче, как выяснилось позже, колхозного парторга.
- Як твоє прізвище, хлопчику? *** - спросила она с вполне различимой угрозой в голосе.
- Баба Ганна, - вполне миролюбиво отозвался Лауреат, - У Вас тетрадка есть?
- Є, є! **** - обрадовалась баба Ганна
- А карандаш?
- Теж є! *****
- Тогда открывайте тетрадку, берите карандаш, пишите: «Пошла на хуй!»
Баба Ганна написала...

Потом эта тетрадка вместе с карандашом в качестве вещественных доказательств бесчисленное количество раз демонстрировались во всех высоких кабинетах, до которых сумел добраться не в меру борзой второй секретарь сельского райкома. Он грамотно выбрал формулировку: «попытка вбить клин между городом и селом в особо циничном виде», и она не подвела. Ничтожная стычка между кандидатом наук и звеньевой, набрав приличные обороты, стала полноценным пунктом повестки дня где-то на самом верху. Обычно в таких случаях директор устраивал показательную порку, чтобы не только наказать провинившегося, но и навсегда отбить желание делать что-либо подобное у всех остальных. На моей памяти у одного несчастного забрали отдел, у другого – уникальный прибор, который тот выбивал не менее четырех лет, а третий просто исчез. Но наказать Лауреата, как я уже писал выше, было делом нереальным.

Волей-неволей директору пришлось заняться челночной дипломатией. Ее результатом стали следующие кадровые перестановки: второй секретарь оказался в горкоме, баба Ганна получила медаль «За трудовое отличие», Лауреат остался при своих, а в институте появился еще один отставной чекист в должности референта по международным связям. Был он бесцветен, высок, худ и странным образом изогнут. Буквально на следующий день весь институт за глаза называл его «Гельминт». Служебная деятельность Гельминта заключалась в получении дважды в месяц зарплаты, так как международных связей в институте было негусто.

Прошло несколько незаметных лет, и в один прекрасный день Лауреату пришло личное приглашение на международную конференцию в японском городе Осака и точно по его узкой специальности. Лауреат никогда до того за границей не бывал и справедливо рассудил, что другого такого шанса не представится никогда. Директор к этому времени умер, замдиректора перееехал в столицу и заведовал своим институтом. Поэтому Лауреату не оставалось ничего лучшего, как пойти со своим приглашением прямо к Гельминту и просить его посодействовать.
- Нет проблем, - обнадежил тот, - Приглашение у тебя солидное. С таким приглашением отправить человека в Японию, как два пальца обоссать. Но на тебя были сигналы, что ты бухаешь и что в колхозе материл звеньевую. Ну, бухаешь - туда-сюда, а звеньевая, между прочим, кавалер медали «За трудовое отличие». Тут уже до потери классового чутья рукой подать. Чтобы подстраховаться, давай так: ты даешь слово, что по приезду из Японии напишешь отчет, кто чего говорил за рюмкой чая. А я даю слово, что тебе разрешат поехать. И Родине поможешь, и себе подсобишь.
- Ну, если нужно помочь Родине, почему бы и не написать, - согласился Лауреат после недолгого раздумья.
- Тогда, - обрадовался Гельминт, - оформим подписку о сотрудничестве, и можешь собирать чемоданы.
- А как ее оформлять?
- Да проще простого! Вот тебе бумага, напишешь в произвольной форме: «Я, такой-то такой-то, изъявляю добровольное желание помогать органам КГБ в их работе. Об ответственности за разглашение факта сотрудничества предупрежден. Даваемые мной материалы буду подписывать псевдонимом, ну, например, «Лауреат»». Распишешься, поставишь дату. Вот и все дела!
Лауреат взял бумагу, размашисто написал: «Пошел на хуй!», расписался и поставил дату.

За границу Лауреат в конце-концов все-таки попал. После развала Советского Союза жена увезла его в Израиль, где он вскоре умер. Откройте фотографию на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ. Лауреат на ней слева. И если под рукой есть спиртное, помяните человека, который жил в Советском Союзе и не боялся.

* Молодой человек! Разве ты полешь?! У тебя же все сорняки стоят!
** Пусть у твоего мужа так стоит, как у меня сорняки!
*** Как твоя фамилия, молодой человек?
**** Есть, есть!
***** Тоже есть!

Наверное нет человека, который бы не слышал о «Катюше» - гвардейском реактивном миномете БМ-13. Он поступил на вооружение Советской армии в 1941 году, не имел себе равных по эффективности и вызывал у немцев панический страх. В первые годы войны «Катюши» были новинкой, и командование панически боялось, как бы эта новинка не очутилась в руках врага. Поэтому их размещали на позициях в нескольких километрах от передовой. После выполнения боевой задачи «Катюши» отходили, а ответный огонь артиллерии противника нередко доставался госпиталям, которые развертывались в тылу на той же глубине.

В одном из таких госпиталей служила медсестрой моя теща, Екатерина Феоктистовна (тогда еще) Ершова. На фронт она ушла в 1941 сразу после окончания фельдшерского училища. Войну вспоминать не любила, а если вспоминала, то рассказывала одну из трех историй, которые мы, конечно, знали наизусть. Это – история номер один.

Однажды разведчики привезли в госпиталь двух немцев и попросили за пару дней привести их в годное для допроса состояние. Отдельных палат там не было. Поэтому фашистов поместили в общую. Никто из наших рядом с ними лежать не хотел. И пошло-поехало! Кто-то крикнул: - Давай особиста! - Главврач испугался и отправил в палату мою тещу. Почему именно ее? Я думаю, потому, что в её присутствии, как правило, прекращались любые конфликты. Когда она вошла, раненые загомонили: - Катюша! Катюша! Да как же нам с фрицами в одной палате!? Пусть их отсюда уберут!

Немцы, которые не знали русский язык, из всех этих слов поняли только слово «Катюша». Но в обстановке они разбирались и поэтому приняли единственно правильное решение: немедленно залезли под кровати. Раненые, как легко догадаться, развеселились, а немцы впали в окончательный ступор. У них был настолько жалкий вид, что невольно вызывал сочувствие. Народ успокоился.

На http://abrp722.livejournal.com в моем ЖЖ вы можете увидеть фотографию Катюши. Такой она была под Сталинградом в 1943 году. Демобилизовалась в 1946 в Берлине. Работала акушеркой, медсестрой, фельдшером. Никогда и никому не отказывала в помощи. А умерла в возрасте 92 лет в США, в штате Нью-Джерси. Там же ее и похоронили среди зеленой травы на сбегающем к ручью косогоре под православным крестом. Мир праху ее!

Пустое ВЫ сердечным ТЫ
Она, обмолвясь, заменила

А.С. Пушкин “ТЫ И ВЫ”


Главное действующее лицо этой истории - Виктор Михайлович Г., или
Витюня среди друзей и коллег. Витюня - талантливый химик, пишет озорные
стихи, рисует, музыкален. Как многие талантливые люди в чем-то
нестандартен. В частности, любит мочиться с балкона. Живет он на девятом
этаже над пустырем, так что эта его привычка никого не беспокоит.
Говорит, что вид звездного неба и отдаленный шум Центрального Парка
Культуры и Отдыха привносят в эту простую функцию организма медитативный
компонент, а в полнолуние он, мочась с балкона, испытывает просто-таки
состояние просветления.

Еще в этой истории участвует Т.Б., Витюнин шеф. Т.Б. - профессор в
третьем поколении и русский интеллигент в бог-знает каком. Всех
окружающих называет только по имени-отчеству и только на Вы. Скажем,
“Виктор Михайлович, очень жаль, что Вы пропустили вчерашний семинар,
хотя я и сам бы с удовольствием пропустил.” Исключений из этого правила
не слышал никто и никогда.

Несколько лет назад Т.Б. и Витюня съездили на международную конференцию
по химии. Конференция проходила в Крыму в июне, в когда-то элитном доме
отдыха. Участников разместили в удобных двухэтажных коттеджах. На третий
день после успешного доклада Витюня возвратился в свой номер на втором
этаже довольно поздно. Вышел на балкон. Над морем в прозрачном крымском
воздухе сияла полная луна. Рука сама потянулась к ширинке, и Витюня
обильно помочился вниз.

На этот раз под балконом, к сожалению, был не пустырь. Там, удобно
расположившись в шезлонге, любовался тем же морем и той же луной другой
участник конференции - академик, главный редактор химического журнала,
заслуженный деятель, лауреат и прочая и прочая. Будем называть его для
краткости Редактор. Он и принял на себя весь этот водопад, низвергшийся
со второго этажа.

Согласно закону Боргардта человеческие таланты и качества не коррелируют
между собой. Например, выдающийся повар может иметь музыкальный слух, а
может и нет. Великий художник может быть порядочным человеком, а может и
последней скотиной. Редактор оказался печальной иллюстрацией
правильности этого закона. Выдающийся химик, он подтвердил свою
репутацию, мягко говоря, дурака. Вместо того чтобы молча пойти и
искупаться в душе, он поднял скандал. Кричал, как базарная торговка.
Поднял на ноги весь оргкомитет, вызвал милицию и почему-то скорую
помощь. Рвался в номера в поисках свидетелей, оставляя за собой мокрый
след. Наконец, сорвал с себя мокрую одежду. Заставлял председателя
оргкомитета эту одежду нюхать. Заставлял милиционера упаковать ее в
полиэтиленовый мешок и взять, как вещественное доказательство. Те
отказывались. Шум длился почти до утра и его подробности стали
достоянием широкой научной общественности. В душ Редактор так и не
пошел.

Утром Витюня сидел в столовой, и “все взоры были обращены к нему”. Вошел
Т.Б., посмотрел на печального коллегу и сказал: “Да, в этом журнале
нас больше никогда печатать не будут, но в историю отечественной химии
ТЫ, ВИТЯ, безусловно вошел.”

Всегда есть люди, готовые убить красоту. Они говорили, что на Витюню
подействовала не только луна. Говорили, что было выпито много пива, и не
только пива. Но я верю, что это была все-таки луна. Почему? Летней ночью
выйдите на балкон, посмотрите на полную луну, попробуйте... Вы поверите
тоже.

Abrp722

Везде в мире есть места, где молодоженам особенно нравится сниматься на
память. Выбор этих мест ставит втупик даже опытных психологов. Почему,
например, в любом городе Советского Союза фотографировались на фоне
Ленина в неизменной кепке? Необъяснимо, но факт! А в районе Большого
Нью-Йорка уже давно вошел в моду парк при штаб-квартире компании
Пепси-кола. Большинство из доброй полусотни скульптур в парке изваяны
великими мастерами – Роденом, Миро и другими того же класса.
Брачующиеся, однако, облюбовали здоровенного медведя (можно посмотреть
на http://world.lib.ru/b/b_a/pictureweekly.shtml ) работы не самого
известного местного скульптора.

Иногда бываю в этом парке и я. Однажды увидел у фотографа камеру,
которую тогда собирался покупать. Подошел, разговорились.
- Вы русский? - спрашивет фотограф.
- Да, а как вы догадались?
- По акценту. Здесь часто фотографируются русские. Я их узнаю сразу.
Если гостей немного и все молодые, то когда я прошу сказать "Чииз", они
хором кричат "Превед". А если свадьба большая и много пожилых (видно
давно приехали), то медведю надевают кепку.

Abrp722

ПОГОВОРИМ О СТРАННОСТЯХ СУДЬБЫ

В 80-х годах прошлого века служил я в академическом институте, занимая скромную должность патентоведа. А доктор наук Вадим Архипович Волошин в том же институте заведовал лабораторией. Не могу сказать, что мы дружили: слишком велика была разница в возрасте и положении. Но, обнаружив однажды общий интерес к Серебряному веку, постепенно установили отношения, близкие к приятельским. Волошин вроде бы не лез в чужие дела и не выносил сор из институтской избы, но руководство его не жаловало, как мне кажется, из-за излишней независимости. Доставали по мелочам и не по мелочам. Особенно усердствовал в этом не самом достойном занятии очень уважаемый человек, которого в институте за глаза называли «Дядя Витя». Титулов у него было без числа: ученый с мировым именем, основатель собственной научной школы, член бюро обкома партии, академик и прочая, и прочая. Если вы не очень разбираетесь в научной и партийной иерархии, — это как бы генерал против майора. Что двигало Дядей Витей неизвестно и уже не будет известно, так как его нет в живых. Как, впрочем, и Волошина.

Возникни такой конфликт в армии, майор бы спился, уволился со службы и, возможно, скоро помер. Но Вадим Архипович не пил. Зато, как я уже упомянул выше, увлекался изящной словесностью. Пробовал писать сам, но без особого успеха. И вдруг в минуту жизни трудную сочинил большой хороший рассказ со странным названием «Похороните меня на Красной Площади». Не о Серебряном веке, как прежде, а о самом что ни есть сегодняшнем дне, да еще и в модном жанре фантастического реализма. Мало того, у рассказа было второе дно. А именно, одним из персонажей повествования была крыса, но не просто крыса, а босс целого коллектива лабораторных животных, умная, расчётливая, властолюбивая и с исключительными способностями к выживанию. Особой приметой супер-крысы было отсутствие пальца на передней лапе. Для читателей, знающих, что у Дяди Вити нет большого пальца на руке, этот последний штрих сразу делал очевидным, кто именно явился прототипом крысы. Остальные читатели оставались в блаженном неведении, лучшем чем знание с его многими печалями.

В узком кругу, которому рассказ был представлен, он был безоговорочно одобрен. Воодушевленный успехом автор загорелся идеей его опубликовать. Конечно, рассказ так бы навсегда и остался в машинописной версии, не случись перестройка. Главлит скукожился, цензура практически сошла на нет. Одна моя знакомая работала тогда редактором в областном издательстве. За коробку шоколадных конфет (ей) и бутылку коньяка (кому-то) она протолкнула волошинский шедевр в местный литературный журнал, тем самым официально закрепив права на текст за его автором. Вадим Архипович торжествовал. Он скупил весь доступный тираж и на ближайшей конференции в Крыму раздал правильным людям. Рассказ пошел гулять по рукам, видимо, дошел до адресата и был строго запрещен среди его учеников и сотрудников. Обладателей и распространителей выявляли и подвергали остракизму… Еще пару лет назад Волошину пришлось бы, как говорят сейчас, ответить за базар, но в то время в прессу выплеснулось столько чернухи, что рассказ на ее фоне совершенно потерялся. Скандал утих, только слегка всколыхнув поверхность заросшего тиной академического прудика, тем более что Дядя Витя к этому времени перебрался в столицу.

Каково же было мое удивление, когда в 1992 году через несколько месяцев после эмиграции я увидел этот рассказ в солидной нью-йоркской газете «Новое русское слово». Он занял почти целую полосу. В ту пору я запоем читал Довлатова и таким образом имел представление о нравах, царящих в русских редакциях. Естественно, заподозрил, что Волошину за публикацию не заплатили, и скорее всего он о ней вообще не знает. Поэтому с подвернувшейся оказией передал ему экземпляр газеты, сопроводив коротким письмом, в котором посоветовал стребовать с «Нового русского слова» гонорар. Ответ пришел примерно через год. Без особых подробностей Вадим Архипович сообщил, что гонорар ему удалось получить. Правда, совсем мизерный, но достаточный, чтобы не голодать, когда было совсем трудно. Заканчивалось письмо сентенцией, что в жизни, как и в науке, самым важным результатом довольно часто оказывается побочный. «Так и с этим моим «плодом вдохновения», – писал Волошин, - хотел показать фигу в кармане, а получилось, что, возможно, спас себе жизнь».

Прошло еще несколько лет, я немного ознакомился с американскими реалиями, и, вспомнив как-то историю с рассказом, задал себе резонный вопрос, почему его напечатали? Естественно, литературные достоинства не могли быть единственной причиной. Сказать, что он злободневный или сентиментальный (читатели такие любят) - тоже нет. Предположить, что «Новое русское слово» поучаствовало в околонаучных склоках, - просто смешно. Тогда что же? К этому времени у всех уже был интернет, и я послал Вадиму Архиповичу имеил с вопросом. Ответ пришел на следующий день и был кратким: «Им понравился палец, вернее его отсутствие. Они подумали, что это о Ельцине».

Вдогонку вчерашней истории про электричку.

В советские еще времена ехал я однажды из Харькова в столицу. Купил билет на проходящий поезд Иркутск – Москва. Выхожу в назначенное время на перрон и не верю своим глазам: поезд прибывает минута в минуту! Могут, думаю, если хотят!

Уже после отправления узнал от проводника, что поезд опаздывает ровно на двое суток.

ТРИ ВИКТОРА

После химфака Витюню распределили на завод старшим мастером. Не Бог
весть что, но хоть в родном городе. Первым впечатлением был памятник
Ленину, который бросался в глаза еще за проходной. Сделанный из металла,
он под влиянием заводских испарений покрылся разноцветными пятнами всех
оттенков от желтого до красного. Витюня решил, что таким мог бы быть
марсианский камуфляж. Вообще на заводе все казалось марсианским -
чудовищные емкости, цветные лужицы, невероятные запахи, струйки пара, с
легким шипением вырывающиеся из совершенно гладких поверхностей.
Рабочие-марсиане с утра поглощали мутные жидкости, окрашенные в ту же
марсианскую гамму. Закусывали ярко-розовым мясом нутрий, которых
выращивали в своих жилищах. Что-то обсуждали на нечеловеческом языке из
одних только междометий. После этого норовили прикорнуть там, где пары
были самыми красными и ядовитыми. Витюнину фамилию, Райхер, они
сократили, безжалостно обрубив первый слог. Начальство инициативу снизу
поддержало.

Через год родители сжалились и напряглись. Витюня начал работать в
отраслевом институте. Зарплата сократилась на треть, но жить стало
спокойнее - люди вокруг были трезвыми, на витюнину фамилию никто не
покушался. Настроение портил только шеф, Виктор Петрович или ВП.
Закоренелый холостяк, невероятный зануда и педант, он давно сражался с
некой упрямой реакцией. Сама реакция была перспективной, но конечный
продукт безнадежно загрязнялся побочными реакциями. Подавить их ВП никак
не удавалось. Он приходил в институт к восьми утра и уходил в девять
вечера. Даже обедал за своим столом. Подчиненных считал солдатами науки,
обращался соответственно и еще требовал энтузиазма и горения. Только две
человеческие слабости обнаружил Витюня у шефа: он обменивал свою и
мамину однокомнатные квартиры на хорошую двухкомнатную и всегда
участвовал в институтском футбольном тотализаторе. Но и эти слабости не
прибавляли ему симпатии. Витюня снова почувствовал, что его жизнь
утекает в черную дыру. Однажды ему приснилось что он снова работает на
заводе, а начальник цеха - ВП. Проснулся в холодном поту.

Рядом с столом ВП стоял большой сейф, которым тот вроде бы никогда не
пользовался. Как-то Витюня не ночевал дома и утром пришел в институт
раньше обычного. Дверь лаборатории оказалась закрытой изнутри. Витюня
постучал. Услышал шорох бумаги и лязг, который могла произвести только
дверь сейфа. ВП открыл и сухо поздоровался. Тогда и заподозрил Витюня,
что ВП держит в сейфе ежедневник, куда записывает запланированные дела,
а значит, и отлучки.
- Вот бы ключик! - пришло в голову Витюне.
Мысль прилипла и не давала покоя. Постепенно родился хитроумный план.
Сначала нужно было в сейф внедриться. Витюня предложил заменить
термопары на опытной установке высокочувствительными платиновыми
датчиками. Начальству мысль понравилась. Впервые ВП посмотрел на Витюню
заинтересовано и с долей уважения. Для датчиков была заказана
сверхтонкая платиновая проволока. Когда заказ прибыл, Витюня предложил
хранить катушку в сейфе: драгметалл. ВП был недоволен, но отказать не
решился. Первый шаг был сделан!

На следующий день Витюня поехал на химзавод и разыскал своего тезку -
слесаря Витю Сливко. Когда-то в душе после смены Витюня увидел на его
спине замечательную татуировку. Изображен был храм с двумя луковками и
одной звонницей. Из звонницы тянулась веревка, которую держал человек в
рясе. Надпись гласила: «Звони отец в колокола, твой сын освободился». По
литературе получалось, что у Вити за плечами было три ходки.
- Тезка, - сказал Витюня напрямую. - помоги сделать ключ от сейфа.
- Нет проблем, - ответил Витя. - только нужен родной ключ хотя бы на
пять минут.
Впервые он посмотрел на Витюню заинтересовано и с долей уважения.

В марте ВП свалил грипп и он не вышел на работу. На следующий день после
этого невероятного события Витюня поехал к ВП домой и сказал, что
несколько датчиков сгорели, и ему срочно нужна проволока. ВП был снова
недоволен, но снял ключ от сейфа со связки, протянул Витюне и попросил
сразу привезти обратно. Почему-то добавил:
- Надеюсь на Вашу порядочность.
Витюня поймал такси и помчался на завод. Там, словно в детективном
романе, тезка аккуратно снял с ключа отпечатки.
- Ну, этот ключ - не ключ. Приходи завтра. - сказал он. - Что ты там у
себя в институте воруешь?
- Спирт.
- Принесешь литр.
На следующий день вечером Витюня открыл дверь сейфа собственным ключом.
Там он обнаружил свою катушку с проволокой, двадцатилитровую бутыль,
полную спирта, и почти полный комплект журнала «Плейбой» за 1972 год. С
удовольствием просмотрел. Навязчивая идея ушла, как не бывало, а ключ
остался.

В своем увлечении футбольным тотализатором ВП не был оригинален. Для
многих институтских мужчин этот тотализтор был единственным настоящим
делом в ежедневной рутине. При небольшой ставке в три рубля призовой
фонд доходил до тысячи рублей и провоцировал нешуточные страсти. Играли
на все крупные турниры, то есть довольно часто. Поэтому процедура ставок
была выверена до мелочей. В последнюю пятницу перед открытием турнира на
проходной появлялась стопка отэренных бланков с таблицей игр. Сотрудники
вписывали результаты и свою фамилию. В тот же день бланк и три рубля в
одном конверте опускались в опечатаный ящик, а ящик в конце дня
перемещался в сейф профкома. Все эти предосторожности имели единственную
цель - оградить собственные прозрения и результы кропотливого анализа от
алчных глаз соперников. ВП устойчиво занимал в тотализаторе последнее
место, но свой бланк охранял с тем же рвением, что и лидеры. Он заполнял
бланк рано утром, давал ему отлежаться в своем сейфе, а в конце дня
после окончательной проверки относил в профком.

Витюня футболом не интересовался и ничего в нем не понимал, но
совершенно не возражал выиграть немного денег и готов был рискнуть
трешкой. Заполнять бланк совсем наобум ему казалось оскорбительным для
образованного человека. Поэтому Витюня решил добраться до бланка ВП и
принять его за основу. К тому же он считал, что шансы ВП по теории
вероятностей с каждым разом повышаются. Остановка была за малым -
выманить ВП из лаборатории на время перерыва, когда остальные
разбредаются по столовым и магазинам. В решающую пятницу перед открытием
чемпионата Европы ВП позвонила женщина с молодым чувственным голосом.
Она с придыханием рассказала, что срочно разменивает двушку и назвала
дом, о котором ВП давно мечтал. Предложила посмотреть квартиру
немедленно и назначила встречу в обеденное время в сквере около
кинотеатра, где по слухам собирались местные гомики. За час до встречи
ВП умчался из института, как на крыльях. Витюня позвонил обладательнице
голоса и похвалил за отличную работу. Потом дождался перерыва и извлек
из сейфа заветный бланк. В этот момент выкристаллизовалась идея, которая
давно смутно бродила в витюниной голове. Уверенной рукой Витюня
скопировал с бланка ВП счет всех матчей, но поменял местами победителей
и проигравших. Через десять минут он опустил конверт в ящик. ВП
возвратился через час, злой и, как выразилась одна из сотрудниц, малость
охуевший.

Прошел месяц. Комиссия из пяти человек открыла ящик и вывесила итоговый
лист. ВП занял свое неизменное последнее место. Витюня занял
предпоследнее и почему-то жутко огорчился. Самым обидным ему показалось
полное несоответствие его интуитивного озарения с действительностью.
Витюня начал читать литературу по математическому прогнозированию и
всеръез заинтересовался. А тем временем с помощью платиновых датчиков
удалось нащупать узкую температурную область, где побочные продукты
почти не образовывались. Результат был интересным, но требовал
объяснения. Это объяснение Витюня придумал зимой на продавленном заднем
сидении троллейбуса, возвращаясь с работы домой. Шагая к остановке по
темной и холодной улице, он здорово промерз, а в набитом троллейбусе
было тепло и душно. Витюня слегка задремал и ему приснились реакции. Они
соревновались, как футбольные команды в турнире. Витюню кто-то толкнул,
он проснулся, и нужное уравнение само всплыло в его памяти. Остальное
оказалось делом техники. Витюня написал свою первую статью, конечно, в
соавторстве с ВП. Еще одним соавтором стал директор института, которому
работу похвалили. Витюня начал было работать над диссертацией, но семья
решила уезжать. Витюня уехал вместе со всеми. В Штатах он нашел самую
непредсказуемую вещь в мире - биржу. Вскоре понял, что акции, хоть и
немного, но подчиняются его любимым уравнениям. С тех пор стал завзятым
игроком на бирже. Играет с переменным, но все-таки успехом. На работе
слывет человеком приятным и толковым, но немного замкнутым.

ВП продолжает работаеть в том же институте. Он защитил докторскую, его
часто приглашают иностранные коллеги. Живет тем, что зарабатывает за
границей. Когда его спрашивают, как он придумал такую красивую теорию к
ТОЙ статье, Виктор Петрович мило улыбается и переводит разговор на
другое.

Abrp722

В те далекие времена мой друг, Витюня, учился на втором курсе и никак
не мог сдать зачет по гражданской обороне. Нет, он не был ни тупым ни
разгильдяем. Наоборот, Витюня был лучшим студентом курса, даже
опубликовал две статьи. Просто его умная голова работала по-другому.
Поэтому собрались два серьезных человека, зав. кафедрой и зам. декана,
и встретились с третьим серьезным человеком, преподаватедем гражданской
обороны. Попросили его принять у Витюни еще раз. Ну, не отчислять же
лучшего студента. Преподаватель проникся важностью проблемы и
согласился. Витюня тоже проникся и запомнил учебник напамять, прочитав
один раз.

На пересдачу зав. кафедрой и зам. декана пришли на всякий случай тоже.
Витюня вытянул билет, просмотрел его, сказал, что готов отвечать, и
отдал преподавателю.
Тот немного торжественно зачитал первый вопрос:
- Какие бывают отравляющие вещества?
В зтот момент Витюню переклинило, и он, тоже немного торжественно,
ответил:
- Отечественные и импортные.

Витюню отчислили, потом восстановили. Зачет по гражданской обороне он
так никогда и не сдал.

Abrp722

Мой отец умер в начале 90-х прошлого века. В последние два года жизни у него появились проблемы с равновесием. Однажды в подъезде упал лицом вперед на кафельный пол, ударился носом и потерял сознание. Мать вызвала «скорую». По пути в больницу водитель «скорой» наехал на собаку, которая сорвалась с поводка у жены какого-то милицейского начальника. Было много шума, но в конце концов отца благополучно доставили в отделение челюстно-лицевой травмы. Во время всех этих событий я был в командировке и смог добраться до больницы только через несколько дней.

Отец, и так невысокий, в старости ссохся и ссутулился, а после случившегося, казалось, стал еще меньше. Тем не менее уже ходил и вообще выглядел на удивление бодрым. На носу у него была наклейка, а вокруг глаз – сине-желтые «очки», характерные для данной травмы. Если никогда эти «очки», не видели, можете зайти на http://abrp722.livejournal.com/ и посмотреть. Только предупреждаю: и фото не мое, и лицо на фото к нашей семье никакого отношения не имеет.

Отец сказал, что хочет пройтись, и мы вышли в широкий длинный коридор. Он пожаловался, что к нему в больницу приехал майор милиции, затащил его в пустую комнату и потребовал показания на водителя.
- А ты? - заинтересовался я.
- Я сказал, что привлекать нужно не водителя, а скандальную бабу, из-за которой инфарктник, например, мог бы не доехать до больницы живым. Ни одной его бумаги я не подписал! Майор остался очень недоволен и на прощание, когда мы уже вышли из комнаты, посоветовал мне не конфликтовать с органами правопорядка. Ну, и я тоже что-то ему ответил...

Между тем вокруг нас по коридору дефилировали двухметровые амбалы в спортивных костюмах с точно такими же, как у отца, наклейками на носу и с такими же «очками». Они подходили к нему, спрашивали о здоровье, называли его «батей». Можно сказать, в натуре держали за своего. А я больше всего боялся, что один из этих молодых людей похлопает отца по плечу.

Abrp722

Нашел я на «Одноклассниках» своего старого друга Лёву. Как ни странно,
но оказалось что живем мы в одной стране. Сначала он у нас побывал, а
потом я к нему в Нью Хемпшир поехал. Вышли мы после завтрака на открытую
веранду за домом, а там на утреннем солнышке уже греются две собаки и
кот. Одна собака – австралийская овчарка, другая – колли. Какой породы
кот решайте сами. На http://world.lib.ru/b/b_a/pictureweekly.shtml он
доступен для всеобщего обозрения. Смотри, - говорит Лёва, - что сейчас
будет. Я смотрю. Кот спрыгнул с перил, затем с веранды и легкой трусцой
через зеленую лужайку направился в сторону леса. Собаки дали ему отойти
подальше, благо размеры участка позволяют, и с громким лаем пустились
вдогонку. Догнали, развернули и загнали на веранду. Кот устроился на
прежнем месте и вновь наступили тишина и покой.

- Понимаешь какое дело, - Лёва не спеша отхлебнул пива, - у овчарок
пастушеский инстинкт, но не буду же я из-за этого инстинкта заводить
овец. Так они приспособились пасти кота. Кот появился в доме после
собак, поэтому считает их начальством и не особенно сопротивляется. И мы
довольны - собаки заняты, кот присмотрен. И не просто присмотрен. Я бы
сказал, что собаки относятся к коту по-хозяйски что ли. Прошлой весной
подогнали ему кошечку, такую белую что аж розовая. Что у них было в
голове ума не приложу. Наверное поголовье увеличить хотели. А кот
влюбился с первого взгляда. Ему бы только потрахаться говоришь? Извини,
я жизнь прожил, знаю где любовь а где секс. Когда за кошкой приехали
хозяева (оказалось что у нее ошейник с встроенным GPS передатчиком), кот
плакал. Потом почти неделю ничего не ел. Мы уже боялись что помрет.
Вспомнили что у наших друзей в Коннектикуте кошка еще не кастрирована.
Позвонили. Они приехали. Так этот гад эту молоденькую чуть не придушил.
Друзья обиделись и уехали. С тех пор не разговариваем. А ты
«потрахаться»!

Но не подумай что кот лишен свободы, которая гарантирована ему
Конституцией США, - Лёва снова отхлебнул пива, -. Вечером я запираю
тандем в вольере, а кот уходит на Большую Прогулку и возвращается утром.
Завтракает, дремлет, с собаками играет, если охота. Эх, мне бы такую
жизнь!

Кот в это время мягко спрыгнул с перил, оглянулся на собак и исчез в
ближайших кустах. Тандем всполшился и рванул за котом. Лёва мощным
глотком прикончил бутылку и потянулся за новой. Я подумал что нельзя
быть единственным бездельником в трудовом коллективе и нужно найти себе
занятие. А посему приложился к бокалу с Пино Грижио, откинулся на спинку
кресла и блаженно погрузился в сон.

Abrp722

Решил я поменять полы на кухне. Друзья присоветовали маленькую фирмочку, которая торгует напрямую с Китаем. Приехал, посмотрел товар, договорился. Потом меня провели на второй этаж для оформления бумаг, усадили в кресло в стороне от большого стола. Появилась молодая симпатичная дама, включила компьютер, застучала по клавишам. За спиной у дамы в приспособлении типа рюкзака сидел младенец не старше полугода. Младенец открыл глаза и начал меня разглядывать. Что интересно, абсолютно по-взрослому. Сначала он сконцентрировался на лице, совершенно очевидно, изучая, делая выводы и запоминая. Потом перешел к одежде. И все это серьезно, без всяких там дурацких улыбочек. Мне даже не пришло в голову показать ему козу. Думаю, окажись я неподалеку от, скажем, жирафа, я бы этого жирафа рассматривал примерно тем же манером.

Зажужжал принтер. Дама встала и вручила мне готовые листы.
- Знаете, - сказал я ей, - ваш ребенок, наверное, вырастет очень умным.
- Может быть, - улыбнулась она, - у нас в компании все называют его профессором.

Все знают анекдот про лесника, который всех разогнал. А это – быль.

Позвонил я в Донецк старой знакомой. Спрашиваю как дела?
- Так себе, - говорит, - Вчера заходил Сережа. Сказал, что около их дома ночью стреляли. Кто и почему неизвестно. А позавчера у Зойки во дворе стреляли. Помнишь Зойку?

В Донецке я не был давно, но Зойку помню. Просто потому, что ее невозмозможно забыть. В те славные времена она работала зам. начальника убойного цеха макеевского мясокомбината. К сожалению, ее фотографии у меня нет, но я поставил на http://abrp722.livejournal.com/ фото ее чернокожего двойника – актрисы Хэтти Макдэниел.

- Да, - говорю, - помню. И что она?
- А ничего. Вышла на балкон и всех разогнала.