Поиск по автору:

Про финансы и здоровый образ жизни

Одна знакомая... Ну, как знакомая? ... Ну фиг с ним, пусть знакомая,
ладно.
Короче, одна знакомая работает в одной аудиторской конторе.
Аудиторская контора - это примерно двадцать дам самого разного возраста,
от совсем юного до вполне солидного.
Директор конторы, он же хозяин, Виктор Степаныч, доброжелательный и
приятный в общении тип лет пятидесяти, немногословный и себе на уме
сообразно всякому финансовому работнику.

И вот незадолго до 23 февраля дамы собрались за чашкой кофе, чтобы
обсудить насущную традиционную проблему - что подарить Виктору Степанычу
на праздник.
Каждый год решение отнимало всё больше умственных дамских усилий. За
десять лет всё что можно придумать, галстуки, письменные приборы, и
прочие одеколоны, было уже подарено, и не по разу. Каких-то особых
увлечений, как то рыбалка или охота, которые здорово выручают в канун
праздников, у Степаныча не было. Единственно, любил он попариться, и раз
в неделю непременно выбирался в сауну. Но и банных принадлежностей за
десять лет ему надарили до пенсии.
Короче, требовалось что-то оригинальное, тем более что по финансовым
возможностям тягаться со Степанычем дамы, понятное дело, не могли. Нужен
был какой-то нестандартный ход. Что-то такое, что было бы и приятно
получить, и запомнилось, и не шибко ударило по карману.

И вот посредине обсуждения, когда половина дам уже перессорилась, вторая
половина отчаялась, а решение всё никак не приходило, одна из молодых
сотрудниц, Валя, скромная молчаливая девушка, вдруг поймала в разговоре
паузу, и негромко сказала.
- А давайте знаете что?... Давайте подарим ему комплект для сауны.
- Тююююю! - сказали ей, и махая руками сообщили, что дарили уже три
таких комплекта, и последний не далее как на прошлое 23 февраля.
Однако Валя, нимало не смутившись, всё так же негромко, но твёрдо и
чётко добавила.
- Давайте подарим ему этот чортов комплект! Снимем сауну, пригласим туда
Виктора Степаныча, и "отпарим" так, что он на всю жизнь этот праздник
запомнит!
Это предложение, с пятисекундной задержкой на осмысливание, сделало в
вялой беседе самый настоящий взрыв.
Рассорившиеся тут же помирились, отчаявшиеся воспряли, и все со смехом,
бабским цинизмом, и аудиторской дотошностью стали обсуждать детали
"подарка".

На праздник Степанычу подарили дорогой и красивый, восьмой по счёту,
галстук, и бутылку хорошего коньяку.
Степаныч сидел во главе праздничного офисного стола, весь в губной
помаде включая уши, и выслушивал поздравления.
Когда церемониальная часть закончилась, и за столом воцарилась дружеская
непринужденная атмосфера, он поднял бокал с шампанским, постучал по нему
вилкой, привлекая внимание, и произнёс.
- Милые дамы! Спасибо вам большое за поздравления и отличный подарок.
Вам-то вот хорошо! У вас проблемы с подарками нету. Мужчине что ни
подари, всё ладно, всё в масть, подлецу всё к лицу. А если б вы знали,
как я каждый раз мучаюсь на восьмое марта! Ведь хочется подарить что-то
оригинальное, запоминающееся что-то. Ломаешь голову, ломаешь, а в
результате всё заканчивается банальными цветами, конфетами,
косметикой... Так нельзя. Поэтому нынче я тут подумал... Я подумал -
хватит нам уже сидеть в офисе! Надо куда-то выбираться. ... Поэтому к
празднику, кроме традиционной премии (все захлопали) решил сделать вам
скромный, но... несколько необычный презент. Вообщем, я на сутки снял
сауну, и приглашаю вас отметить этот замечательный женский праздник в
такой, ... ну... неформальной что ли, обстановке... приобщиться, так
сказать, ... к здоровому образу жизни... и вобще...
И облегчённо выдохнул.
- Отгул за счёт фирмы!

Пять секунд за столом висела мёртвая тишина, и все не мигая смотрели на
Степаныча открыв рты. А потом офис взорвался таким диким хохотом, что
стёкла в стеклопакетах завибрировали.
Помада на ушах Степаныча слилась с фоном, и он слегка заикаясь добавил.
- Н-нет! Ну вы меня не так поняли!... Ну я же не имел в виду...
Впрочем... Если кто-то сочтёт нужным ограничиться премией... тут, как
говорится... насильно же... никто не неволит... это понятно... ну,
в общем, так...
И окончательно замолчал.
Хохот стих, и Леночка, начальник отдела, промакнув слёзы с глаз,
высказала общее мнение.
- Ни в коем случае, Виктор Степаныч, ни в коем случае! Отличная идея! Мы
ради такого дела даже готовы от премии отказаться! Мы может десять лет
ждали этого предложения!
- Да!? - удивился Степаныч.
- Конечно! - ответила Лена. - Ну, в плане... приобщиться к здоровому
образу жизни! И вообще!...

Про гостей и машину времени

К вечеру внезапно нагрянули гости. Вернее, совсем уж в ночь. Дорогие, но
нежданные. И – много! Но уже пьяные. Хорошо так пьяные! А у нас и
встретить-то по-человечески нечем. Не то что не ждали, - даже не думали!
Не, водка-то была, конечно. Где-то. Вот с закуской мог напряг выйти.

Но оказалось, что им уже совсем ничего не надо, а только спать.
Побросали сумки и баулы у порога и тут же уснули. Кто где. Гостей много
- места мало. Один выгнал собаку с подстилки и свернулся калачиком на
нагретом. Собака походила-походила обиженно, да и легла сверху. А чего?
И ему тепло, и собаке мягко.

Мы хотели было в супермаркет, но потом передумали до утра. Потому что
водка же есть, а пока эти опохмеляются, приходят в себя, мы и сбегаем.
Так всю ночь и ходили вокруг дорогих гостей (спать же всё равно негде),
тихонько, на цыпочках, и радовались. Какие же все-таки молодцы! Сто лет
обещали, но собрались наконец, и приехали! Ну и что, что пьяные?
Подумаешь! Не позвонили? Да мало ли, может хотели, чтоб сюрприз! Всё
равно - молодцы!

Утром, когда гости проснулись, первое, что они сделали - это сильно
удивились, как и зачем они тут вообще оказались. Спрашивали нас. Но мы
же не знаем! Тогда они махнули рукой и сказали, что тоже очень рады
дорогим, но нежданным хозяевам. Второе, что они сделали, - открыли свои
баулы, а там под завязку жратвы и выпивки. Тут же всё пометали на стол,
стали выпивать, закусывать, галдеть, говорить наперебой и смеяться.

Но недолго. После третьей стали в спешке собираться. Из незлых
переругиваний выяснилось, что через два часа им нужно быть совсем в
другом месте - на свадьбе, на которую они, собственно, и ехали, и что
один из них даже вроде жених. Поэтому не приехать как-то даже и
неудобно. Перед нами вроде тоже неудобно, но не так сильно, потому что
мы же свои люди, а там всё-таки невеста. Чья-то.

Похватали свои баулы, и - только мы их и видели. Из окошечка вслед
помахали, уронили на подоконник негорькую слезу… Как же, чёрт возьми,
здорово, что есть такие друзья. И что их много! И они могут свалиться
вот так, майским снегом, среди ночи, и так же быстро, как этот снег,
растаять. Как в восьмидесятых побывал, честное слово.

Через полчаса на холодильнике обнаружился забытый кем-то паспорт.
Хорошо, если не жениха. А может, и нет. Может, хорошо, если жениха. Чёрт
знает! Главное, что кто-то, когда-то за этим паспортом обязательно
вернётся. Здорово бы опять так же: внезапно, ночью, огромной толпой,
пьяные, весёлые... На машине времени.

Спросили тут меня намедни, не случалось ли со мной чего нибудь мистическое? Я задумался, стал вспоминать, и не вспомнил ничего. Чудеса – да. Чудеса случались, и довольно часто. А вот насчет мистики – нет, не припомню.

- А чудо – это разве не мистика? – опять спрашивают меня.
- Нет, конечно. Чудо, оно и есть чудо. А мистика… Откуда ж я знаю, если она со мной не случалась никогда?
- А как же ты тогда различаешь, чудо это или мистика?

Я задумался. Вот когда с тобой происходит что-то необычное, ты сразу понимаешь, что это такое, чудо это или не чудо. А вот так просто объяснить… Даже не знаю. Ну, наверное, так. Чудо – это что-то обязательно хорошее, от бога, светлое, доброе. А вся прочая непонятная поебень – это мистика.

Ну, вот например: гулял я однажды рано утром по Ваганькову.

А и ничего странного. Я тогда в Москве еще не жил, а приезжал по делам. А в Москве все дела начинаются часов с десяти. А поезд приходит в шесть. Ну, и куда провинциалу в такую рань податься? Вот как только метро откроется, я вещи в багаж, и на Ваганьково. Всё остальное-то всё равно закрыто.

А в семь утра на Ваганьково хорошо. Тихо. Нет никого. Только собаки выскочат, которые там у сторожки живут, посмотреть, кто пришел. Я им сахар из кармана достану, этот, который раньше в поезде к чаю давали, аэрофлотовский, две грудки в упаковке. Я чаю-то много пью, но без сахара. Так что сахара у меня полный карман. Разломлю упаковки, собак угощу по очереди, и иду себе гулять тихонько.

И вот в тот раз. У Высоцкого постоял, потом пошел к Енгибарову. Как обычно. И вот у Енгибарова-то, у могилки, потерял рубль. Я почему знаю, что у Енгибарова? Я когда сахар собакам доставал – рубль был. Я его выронил случайно и сунул в карман, где сигареты. Еще подумал: «Обязательно потеряю рубль» Как в воду глядел.

А у меня с собой и было-то в двух карманах: сигареты, рубль и два пятака из метрошного автомата. Всё остальное в камере. Рубль и тот - так, на всякий случай. Куда в семь утра тратить-то? Провинциалу в Москве с пустыми карманами как-то спокойнее. А паспортов тогда с собой еще не носили.

Вот, значит, я у Енгибарова постоял, покурил, а пропажу рубля уже у Есенина обнаружил. Когда второй раз закуривал. Значит, у той могилки и обронил, как пачку доставал. Больше никак.

И вот я помню, совсем не расстроился. Денег ведь всегда жалко? А тут я чего-то подумал так. Могилка Енгибарова же не на центральной аллее. Значит, туда случайный человек не забредет. А только если кто специально пойдет. А плохой человек к Енгибарову не пойдет. Плохие люди вообще не знают, кто это такой. Ну, а найдет хороший человек в семь утра мой рубль? Кому от этого хуже?

Может, конечно, это я так себя успокаивал. А с другой стороны, если бы я расстроился из-за этого рубля, я бы сразу пошел обратно посмотреть. Народу-то нет никого. Но я еще у Есенина постоял, покурил, и дальше уж пошел. К Далю, мимо колумбария, к Миронову, к другим хорошим людям…

А на обратном пути, это уж часа через полтора-два, дай думаю, всё-таки зайду, гляну. И точно. Издали еще вижу – лежит мой рубль. Ну надо же. Я еще оглянулся так, нет ли кого поблизости. Всё ж таки хоть и свой рубль, а как-то неудобно. И я так неспеша, типа гуляю, подошел, на памятник смотрю, а сам быстренько воровато присел, как Вицин в кино, рубль свой хвать не глядя, и в карман.

И пошел. А у самого аж уши от стыда горят. Так стыдно свой рубль поднимать. А время-то уж смотрю – ого! На кладбище время вообще незаметно летит. Надо, думаю, позвонить туда, куда я по делам-то приехал. А там как раз у кладбища, за воротами, автоматы, две штуки.

А у меня двушки нет. Вот беда. Где, думаю, двушку бы взять? А тут мужик какой-то мимо идет. Я говорю: «Мужик, дай двушку, позвонить очень надо. Я тебе пятак дам» И руку в карман, и вытаскиваю горстью всё что там есть – сигареты, рубль этот сверху скомканный и два пятака. Ну, что бы показать, что я, мол, не просто так попрошайничаю, что действительно у меня есть. И пятак-то мужику протягиваю. Мужик говорит: «Не нужен мне твой пятак. У меня свой пятак есть. Сигаретку дай лучше. Чья прима?» «Ярославская» «Приезжий, значит» «Почему это приезжий?» «На лбу у тебя написано! Нету у нас ярославской примы. Не продают»

Мужик сигаретку взял, прикурил, затянулся, вкус распробовал, кивнул, и дает мне двушку. Я ему опять свой пятак. Мужик говорит: «Эх, деревня. Соль, спички, и двушку – не одалживают. Так дают. Без возврата» И пошел. А я про соль-то со спичками всегда знал. А про двушку откуда? Если я таксофон первый раз в Москве только и увидел? А мужик еще мне так через плечо: «Смотри, деньги не потеряй, деревня. Аккуратнее тут с такими деньгами-то надо. Это ж не рупь!»

Я не понял, в руку-то глядь, а в руке, на пачке сигарет, под большим пальцем, точно не рубль. Разворачиваю - пятьдесят рублей одной бумажкой. Ну ни фига-ж себе! Вот так чудеса!!!

Представляете? И тут происходит второе чудо. Звоню, куда надо. А мне говорят: извини, дорогой. Тут у нас такая фигня, форс мажор. Короче – никаких дел. Оба-на! И ехать уже никуда не надо. Представляете? А впереди еще целый день в Москве. Красотаааа!

Ну и поехал к друзьям на Арбат пять червонцев пропивать. А как? Дедка наказывал: найдешь деньги – пропей! Хотя тут ситуация двоякая. С одной стороны: вроде и не нашел. Это ведь мой рубль был. Уж как он в пятьдесят превратился – неважно. Чудо, оно на то и чудо, что недоступно простому пониманию. С другой стороны: не было ведь их у меня до этого – значит, не мои. Или отдай, или пропей.

Даааа… На пять червонцев в те годы можно было хорошо погулять. С другой стороны, нет таких денег, которые нельзя было бы в один день пропить с хорошими людьми на Арбате. Ныне, присно, и во веки веков. Аминь.

Ну и погуляли. Вечером меня без билета к знакомому проводнику загрузили как чурку, дали ему денег, водки, наказали разбудить, опохмелить и ссадить где положено. Ну и гостинцев с собой, конечно. Колбаса там, апельсины, Явы два блока, конфеты в коробках. Потому что ты мог быть последним разъебаем и пьяницей, и приехать домой без штанов. Но приехать из Москвы без гостинцев… Такого даже и представить нельзя было.

Ну вот и скажите, вот то, что мой рубль обернулся полтинником – не чудо? Чудо. Как есть самое настоящее. А вот если бы другая ситуация? Если бы, к примеру, мои пятьдесят рублей превратились каким-то образом в рубль? А? А вот это как раз и была бы самая что ни на есть мистика.

Андрею Смолину, замечательному автору сайта "Анекдоты из России", в
связи с присвоением ему внеочередного звания «трижды дедушка»,
посвящается:))
------------------------------------------------------------------
Когда старшая сестрица рожала Ваньку я только пришел с армии и был
совсем ещё зелёным сопливым пацанчиком.

А Ванькин папа, Валера, он такой… валенок, короче. Всю жизнь на стройке
проработал, и кроме этой стройки, и зимней рыбалки ещё, такое ощущение
людей вообще больше не видел. Он и сейчас валенок, а тогда был совсем
валенок-валенок. С калошами. Когда сестрица родила, он в первую очередь
мне позвонил, чтоб я с ним в роддом пошел. Потому что он один боится. И
когда уже там под окнами торчали, я орал там, прыгал, кричал «Эгегей!!»,
а он стоял в стороне так, типа случайно тут оказался. Когда сестрица
выглянула, тут уж он понятно, проявил себя очень геройски. Помахал два
раза рукой.

А ведь он на десяток лет меня постарше. Вот есть же такие люди. И так
все три раза, что мы туда ездили. Без меня он ездить боялся, а я утро
как раз работал, мне не в падлу. А вечером он звонит мне в общагу, и
испуганно так говорит, - Галю завтра надо забирать. Он-то видно
рассчитывал, что этого не произойдет и Ваню прямо из роддома в армию
призовут. И он мне говорит «Ты приезжай, короче! Я же не знаю, чего там
куда как! Какие вещи там брать… Она мне по телефону чего-то сказала, я
всё забыл!!!...»

Короче, чувствую, Валера попал в тупик. А у нас выход из тупика один –
через горлышко. Чуть-чуть ещё, чувствую, и Валера все проблемы решит
легко и просто. Забухает намертво и всё. Говорю, не ссы, во сколько
забирать? В 12. Ну, я к 10 подъеду. С утра пораньше попёрся на станцию
переливания. Так-то, если бы, можно было бы и сменами поменяться, но
ведь потом придётся пить, а это надолго. Так что я решил запас в пару
дней иметь. А там и выходные.

Ну, после станции переливания приехал к Валере. Там по пути как раз.
Валеру так поколачивает слегка, но смотрю - внутрь ни-ни, держится. Хотя
водки, ясно, полон дом. Затарился. Это пеленки можно потом купить. А
водку нет, надо с запасом. Ладно. Вызвали такси на пол-двенадцатого
(такси тогда так и заказывали), стали смотреть, чего есть чего нет. Чего
нет побежали докупать. Комплект для ребенка, букет маме, посуду на кухне
помыть, бельё, букет персоналу, коньяк, носки, сука, из-под дивана
достань, конфеты, шампанское, плёнку новую в фотоаппарат, презервативы…
- Валера, презервативы зачем???
- Ой! Это не отсюда!
Ну вот так примерно. Вот характерный эпизод Валериного раздолбайства.
- Ой, ёпть! Ленту! Лента у тебя есть???
- О!!! Есть! Есть лента! Только я не знаю, какую.
Достаёт целую пачку этих лент, каких цветов там только нет!
- Это я с запасом. Фиг знает, там вроде какого-то определенного цвета
надо.
Вот скажите, как надо заебать мозг продавщице в магазине, чтобы она не
смогла понять, какого цвета нужна лента, если ею обматывать Ваню? Вот
такой это, блять, папа Валера.

Ладно, вроде всё. Приезжаем в роддом. Валеру так покачивает слегка.
Отдали вещи. Ждём. Появляется медсестра.
- Кто отец?
И на меня смотрит. А у меня потому что букет в руках. А у Валеры-то руки
заняты, он в них себя держит. И стоит так чуть повзади. Ну, ответа нет,
медсестра на Валеру. И тут Валера, я смотрю, делает глаза больше очков
(а он очкарик ещё, ага), тычет в меня рукой, и говорит «Он!» Медсестра
мне «Что, папаша, язык проглотил от радости? Хорошо ещё трезвый… Щас
выйдет мама, отдашь букет, возьмёшь ребёнка. Не уронишь? Смотри!»
Я с испуга говорю. «Не уроню. Это у нас второй».
А правда, я Ленку-то, первую племянницу, считай с зачатия вынашивал,
потому что ейный папа (которого я в глаза никогда не видел) слился,
едва узнав о беременности.

Ну, тут и Галя выходит, рот до ушей. Галя, она не то что бы оптимистка,
но очень жизнерадостный экземпляр нашей родословной. Всегда – молчит, и
улыбка до ушей. Ну, я ей букет через Валеру передал, в щечку чмокнул, и
Ваньку у неё изъял. Посмотрел – нормально, Ванька как Ванька. Ну, и мы
сказали «Всем спасибо» и пошли. Валера только так за Галю ухватился и
держится. Нашел, сука, точку опоры.

Ну, а потом уже в такси едем, Галька все смеется, радостная такая. Я
говорю «Ты чего смеешься-то?» Она обнимает меня и говорит «Как же
хорошо, что ты приехал! Я ведь всю ночь не спала, думала, как же я
Ваньку Валере-то отдам? Он ведь сам упадёт и Ваньку уронит!» А
папВалера сидит как орёл на переднем сиденье, и водиле рассказывает, что
вообще-то это его сын, и что завтра если водила к десяти подъедет, то
они съездят за коляской без счётчика и вообще без обид. Ожил, главно,
так сразу, грудь колесом, куда чево девалось!

Ну, вот так как-то. Ваня родился 8 августа, и весом 5100. Это я хорошо
помню. За сантиметры правда уже не скажу. Сейчас он где-то в Надыме
качает нефть, и у него двое своих. Но точно такой же валенок, как и его
папаша. «ДядьКоль, я в среду домой к мамке лечу, через Москву, встретишь
меня? Поболтаем. Я по тебе так соскучился! А то я не знаю, как с
Павелецкого на Ярославский попасть».

В минувшие выходные жители нашего микрорайона все как один вышли на весенний субботник по уборке территории.

Когда весь собранный мусор, в количестве шеснадцати окурков и пяти пластиковых бутылок, был перевязан красной лентой, торжественно погружен на четыре КАМАЗа, и под звуки специально нанятого оркестра отправлен на свалку, участники субботника на волне трудового энтузиазма решили немножко отметить окончание работ.

Последствия этой грандиозной попойки ещё три дня убирала бригада из восемнадцати таджиков.

В пятницу на родительском собрании обсужали ряд важных вопросов. Текущих, и некоторых уже слегка загустевших. Как то - новый год, мобильники, учебная программа, и, среди прочего, питание.

- Очень плохо дети едят! - говорит Галина Ивановна. - Из всех детей нормально едят восемь-десять. Остальные так... Заставлять мы не можем, только наблюдаем. Ну, просим. Что б хоть что-то ребёнку в желудок попало. Котлету поковыряет, две ложки супа, и то уже хорошо. Но вот Рома. Рома он просто никогда ничего не ест. Принципиально. Только компот выпьет, и всё. Как быть, я не знаю. Может ему из дому брать? Он дома хотя бы что нибудь ест?
- Ест! - почему-то потупившись сказала Ромина мама.
- Что?! - необдуманно спросила Галина Ивановна.
- Хлеб! - покраснев, сказала мама глубоко в парту.
Класс оживился, и облегченно выдохнул. Сразу стало понятно, что это не только ромина проблема.
Солидный мужчина со второй парты развернулся и заинтересованно спросил.
- Черный или белый?
- Черный! - ещё сильнее покраснев, сказала ромина мама и обреченно добавила. - С солью!
Солидный мужчина удовлетворенно кивнул и что-то отметил у себя в планшетнике.
Повисла неловкая пауза.
Галина Ивановна уже открыла было рот, что бы перейти к следующей теме, когда мужчина снова развернулся.
- Эээ.. простите! Горбушку или мякиш?

Небольшой уездный городок N славится своим музыкальным коллективом.
Благодаря энергичности своего директора, человека от музыки далекого, но
прекрасного администратора, оркестр то и дело гастролирует по российским
городам и весям.

И вот стоит этот хорошо известный в своем небольшом городе человек в
аптеке, и советуется с дамой в белом халате на предмет того, чем ему
укомплектовать оркестровую аптечку перед очередной поездкой. Дама
выкладывает кучкой на прилавок пластыри, бинты, аспирины, анальгины,
средства от насморка, непременные ношпу и корвалол и т. д.

Подумав, директор просит добавить ко всему большую упаковку
альказельцера. Провизорша понимающе кивает.

А в заключении, секунду помешкав, директор говорит:
- И давайте-ка упаковочек десять презервативов…
На слегка недоуменный взгляд фармацевта смущенно поясняет:
- Ой, вы знаете, эти музыканты - такие рассеянные люди. То ноты забудут,
то смычок …

Ракетчик

У нас в подъезде живут глухонемые.
Ну, семья. Он и она. Ещё у них есть ребёнок, маленький совсем, в прогулочной коляске, и такса. Намедни вечером довелось ехать с ними в лифте. Они возвращались с прогулки видимо, все вчетвером. Возможно, на улице между супругами произошел какой-то конфликт, или это обычная манера их общения, я ведь предистории-то не знаю. Факт тот, что они что-то бурно обсуждали, размахивая друг у друга перед носом руками. Я сразу предусмотрительно забился в угол, чтоб не попасть случайно под траекторию их диалога. Благо лифт грузовой.

Едем, и тут ребёнок в коляске начал орать. Ни с того ни с сего.
И не просто орать. А орать так, что хоть святых выноси. Орёт, в коляске вертится, и всё пытается попасть грязным ботиночком мне по лодыжке. Я ещё сперва подумал так, человеколюбиво - как это прекрасно. У глухонемых родителей такой голосистый прыщ. Опора в старости. И на этих смотрю. На родителей его, в смысле. Когда они на ребёночка своего обратят внимание. А им похуй ну совершенно! Им хорошо, они ж не слышат нихерашеньки! И как ни в чом ни бывало продолжают свой оживленный диалог руками.

А малый заливается уже так, что у меня вот-вот кишки наизнанку вывернет. Грузовой лифт, он знаете, не такой уж и большой, оказывается. И что получается? Эти двое руками машут, ребёнок орёт, ботиночками меня хуячит, и только псинка сидит в углу молча, как пристреленая. Я чувствую - не выдержу. И где-то на уровне пятого этажа набрал побольше воздуза, и тоже заорал. Что есть мочи.

- А ну-ка всем молчать!!!! - заорал я.

И знаете, наступила полная тишина. Внезапно.
Заткнулся ребёночек, удивленно лупая на меня глазками. Эти перестали махать грабками, и тоже уставились. Ишь, блять! Услышали!
- Сорри! - сказал я в своё оправдание. - Но ведь и так тоже не зебест нихуя.

Не знаю, уж насколько они меня поняли, но до их этажа мы ехали в абсолютной тишине. Потом дверь лифта открылась, и они покинули помещение. Сперва карапуз в коляске, потом мамашка его, потом папашка, и завершало процессию единственное, как мне кажется вменяемое существо в этой прекрасной ячейке общества. Такса. И уже совсем перед тем, как дверь лифта закрылась, она оглянулась на меня, покачала головой, и шлёпая по щекам ушами негромко сказала:
- Гавбля!

Так и не понял, то ли извинялась, то ли осуждала.

Девушка останавливает машину.
- До Медведково!
- Скоко денег? - спрашивает бомбила.
Девица томно и жеманно.
- Я бы предпочла бы расплатиться натурой...
Водила долго и внимательно смотрит на нее и говорит:
- За сто рублей? До Медведково? Не! Не поеду!

Приехал к друзьям в Новогиреево. Стою у подъезда, набираю номер квартиры
на домофоне. То ли они не слышат, то ли машинка глючит - не получается
чего-то. Достаю мобильник, набираю номер. Вдруг откуда-то из под локтя
выныривает этакая краля лет пяти-семи (никак не научусь определять
возраст у современной молодежи) Вся из себя, на понтах, платьишко, банты
каждый с голову, наушники, CD-плеер на шее, даже губы, по-моему,
накрашены. Манерная - жуть! Обсмотрела меня оценивающе с ног до головы.
Ключи на пальце крутит. «Вам открыть? » - спрашивает. «Ну, открывай…» -
говорю.
Ключик магнитный приставила, позволила мне дверь тяжеленную открыть,
шмыгнула у меня под рукой в подъезд. Иду к лифту, - крутится у почтовых
ящиков, замочком щелкает, под нос чего-то мурлычет. Вхожу в лифт, только
собрался нажать кнопку нужного этажа, эта юла вж-ж-жик следом. «Вам
какой этаж? » «Мне, - говорю, двенадцатый» «А мне - шестой»
Кнопочки нажала, ручки за спиной сложила, плечиками крутит,
пританцовывает. Поехали. Тут меня то ли черт дернул, то ли Сухомлинский
покойный. Я говорю: «Тебе что, родители не говорили, что с посторонними
в лифт садиться нельзя? Тем более с мужчинами? » Молчит. Вообще никак не
реагирует. А меня чего-то заклинило. Я говорю назидательно: «Нельзя
ездить с незнакомцами в лифте, нельзя на улице разговаривать с
незнакомыми, нельзя кому попало открывать двери…». В этот момент лифт
остановился, двери открылись, девица вышла, по-прежнему не обращая на
меня внимания, и в тот момент, когда створки начали сходиться
развернулась ко мне на каблуках, вытаращила глаза, показала язык,
сказала: «Бе-е-е! » и добавила на весь подъезд: «Маньяк! »

Большой сугроб у сарая, куда мы всю зиму сгребали снег со двора, не таял бывало что и до майских праздников.
Как-то погожим весенним деньком, играя во дворе, я заметил торчащую из подтаявшего сугроба пробку. Потянул, и вытащил на свет целёхонькую, нетронутую бутылку водки.
Ничего удивительного в этом не было, отец иногда по дороге домой прятал таким образом заначку, чтобы на утро было чем поправиться.
Я схватил бутылку, и радостный побежал в дом.
- Папа! Папа! Смотри что я нашёл!
- Ух ты! – сказал отец, и уточнил, рассматривая этикетку. – Это где это ты?
- Там! В сугробе у сарая!
Мать, которая сидела в комнате и что-то штопала, недовольно забурчала на тему «алкоголиков, которые спрячут, и сами не помнят где спрятали». Ничего хорошего это не предвещало.
Отец меж тем открыл бутылку, понюхал, сделал глоток прямо из горлышка, и вдруг фыркнул сплёвывая.
- Вода! – сказал он растерянно.
- Вода?! – недоверчиво переспросила мать.
- Ну ёлки-палки! – выругался отец. – А я-то уж обрадовался, будет чего после бани выпить!
- Вам, олкоголекам, что баня, что не баня, лишь бы повод! – бурчала мать. – Откуда там вода? Выдохлась что ли?
- Под пробкой? Не, не должна. – сказал отец.
Он ещё раз задумчиво понюхал из бутылки, и вдруг сказал.
- Ну-ка глянь, какое там число?
Мать подняла глаза на отрывной календарь.
- Первое апреля с утра было.
- А, ну тогда понятно! – хлопнул себя по лбу отец. - Разыграл сынок отца. Молодец! И пробку, главное, как ловко приладил, я даже не заметил.
Он подошел к матери и сунул ей горлышко бутылки под нос.
- На-ко вот, коли не веришь, сама нюхни!
- Да ну тя к лешему! – отмахнулась мать. – Нюхать ещё всякую заразу!
Настроение у неё явно поправилось. Она рассмеялась, встала, открыла шкафчик, достала с верхней полки припрятанную на такой случай шоколадку, и вручила мне со словами.
- Молодец, сынок! Так этим олкоголекам и надо!
А расстроенный отец пошел на кухню, и демонстративно вылил содержимое бутылки в раковину. Мать наблюдала за процессом у него из-за плеча.
- А я главное ещё смотрю, водка-то ярославская! – показал отец матери этикетку. – У нас такой сроду не продавали!
Он ещё раз вздохнул огорчённо, погрозил мне пальцем, и поставил пустую бутылку к полудюжине таких же в углу.

Однако из бани отец вернулся необычайно весёлым и разговорчивым.
- Нашёл-таки где-то! – беззлобно удивилась мама.
- Да какой же мужик не найдёт после бани выпить! – рассмеялся отец, посмотрел на меня, и неожиданно подмигнул. – Не по-христиански это!
Мать в ответ только махнула на него рукой.

А для меня так и осталось загадкой, как так ловко и в какой момент отец ухитрился подменить бутылку, которую я нашел в сугробе, на бутылку с водой, которую и вылил в раковину.
Сразу не спросил, а теперь уж и не у кого.

Как я однажды чуть не убил одного известного барда.

А дело было так.
Была какая-то подмосковная бардовская тусовка, я там случайно оказался, меня ребята из Нижнего затащили. Год был, не соврать бы, восемьдесят восьмой или восемьдесят девятый, я смутно помню, потому что пить начали ещё в дороге, а уже там на месте развернулись я те дам. Проходило всё это мероприятие где-то в глухом подмосковном лесу, шли по маркерам, московские бродяги такие дела всегда шифровали со страшной силой, народу было немного, чисто свои, человек может двести, причем половина потерялась по дороге, потому что с маркерами кто-то сильно накосячил.

Но это всё так, к слову. Короче, народ там подобрался разный, преимущественно весьма душевный. И вот уже ночью, когда все концерты закончились, и народ разбрёлся по кострам, сидели мы такой небольшой уютной компанией. И был в этой компании один известный бард, назовём его для простоты Кукушкин. А кроме этого известного барда Кукушкина был там же ещё один тоже весьма известный в этой среде дуэт, назовём его участников для простоты Саша и Лёша. И вот сидим мы, тары-бары, и тут один из участников этого дуэта, который Лёша, говорит:
- Пойду прогуляюсь.
Ну, типа побродить там по кострам, знакомых навестить, знакомых же море, за неделю всех не перепьёшь. А поскольку мы сидели рядом, он говорит:
- Братан, пригляди за инструментом, чтоб не спиздили.
И гитару свою так к дереву прислонил, и ушел. Ну а мне что, стоит гитара и стоит, кому она нужна, все ж свои.

И вот в какой-то момент встал я пописать. Сходил значит, пописал, обратно иду, а темень же, ночь, лес, там костры, тут костры, везде какие-то нетопыри с фонариками шарашатся, палатки эти везде, в палатках явным непотребством занимаются, растяжки эти ёбаные, сам черт ногу сломит, идёшь как по минному полю. И какому-то мудаку, прости господи, пока я ходил, пришло в голову эту гитару переставить. Я к костру подхожу, и вдруг слышу под ногой - хрясь! Трескь блять! И ещё так - Брямц! И пиздец гитаре. Я так испугался, что с испуга аж подпрыгнул. Подпрыгнул, и приземлился на эту же гитару уже двумя ногами. Чтобы уж наверняка.

Короче - гитара в хлам. Ой мамочки блять! А гитара эта, чтоб было понятно, она у этого Лёши не просто так себе гитара была, а какая-то старинная, обшарпанная такая вся, видно что очень старая.

Ну, тут ясен пень все засуетились, крыльями захлопали, ой чо делать чо делать. Кто-то помню предложил даже гитару синей изолентой замотать, и на место поставить, типа мы тут не при делах. Говорю же, пьяные все уже были. Короче, такая беда. И вот сидим все такие, печальные, и тут бард этот известный, Кукушкин, говорит:
- Эх, жалко! Хорошая у Лёхи была гитара!
И давай рассказывать. Какая это была пиздец ценная гитара, чуть ли не прошлого века ручной работы известного мастера, ценнее скрипки страдевари на порядок, но главное не просто ценная, а для Лёхи особо ценная, потому что досталась ему по наследству от отца, а тому от деда, а дед её привёз с фронта, где эту гитару ему завещал погибший товарищ, который нашел её в блиндаже у немцев, когда они ходили за языком за линию фронта, и когда на обратном пути напоролись на немецкие патрули, и языка ранили, и его пришлось тащить на себе, то командир приказал гитару бросить, и тащить немца, а мужик этот сказал, что не бросит ни за что, лучше немца пристрелит, и командир сказал - под трибунал пойдёшь, сука, а мужик говорит - хуй с ним, трибунал так трибунал, но гитару не брошу, но потом всё закончилось хорошо, дотащили и языка и гитару, и всю группу представили к наградам, а мужика этого потом всё равно убили, и гитара как память досталась деду, а я как последний мудак на неё наступил, хотя в принципе конечно вины моей тут нет, а нехуй потому что такие ценные гитары по ночам где ни попадя разбрасывать. Успокоил, короче. Вот уж блять утешил так утешил! Загрузил так что пиздец, иди и вешайся.

Ну и сидим мы такие, в тоске, накатили конечно, за помин души инструмента, все в печали, не до песен уже, ни до чего, я себя вобще детоубийцей, которого застали за поеданием младенца чувствую, и тут возвращается этот Лёша.

Приходит короче, весёлый весь такой, громогласный, говорит:
- Ну, и чо вы сидите, такие скушные? Наливай!

Тут нас конечно совсем нахлобучило, человеку же надо сообщать о трагедии, а кто это делать будет? Переглянулись так все, разлили, и Саня, товарищ его по дуэту, как самый значит близкий, говорит:
- Алексей! Ты только не расстраивайся сейчас, и необдуманных поступков не совершай...
Тот такой:
- А чо случилось-то?!
Саша ему:
- Лёша! Гитаре твоей - пиздец!

И вот тут возникла такая мхатовская пауза. Все сидят, смотрят на Лёшу, а он сидит, стакан держит, и глазами хлопает. Не понимает. Ну, это знаете, как если кому-то сообщают о гибели самого близкого, самого дорогого человека, до него не сразу доходит. И он переспрашивает:
- Какой гитаре?
Саша ему, таким голосом умирающего марафонца:
- Твоей гитаре, Лёша!

Лёша так посмотрел на него, довольно странно, и говорит:
- Да и хуй с ней!
И стакан так - хлоп! Крякнул, и за закуской потянулся.

Саша ему:
- Лёша, что значит хуй с ней? Это же была твоя пиздец какая ценная гитара!

- Пиздец какая ценная гитара, - говорит Лёша, похрустывая огурцом, - у меня стоит дома. А это было обычное говно. Я что, идиот, таскать по хуй знает каким лесам нормальную гитару?

И тут все так сперва замерли, потом выдохнули, и потом уже радостно облегченно заржали. Потому что отпустило.
Не смеялся только я.
Я сидел, и тихонечко думал, что когда все немножко успокоятся, я возьму струну от этой гитары, подкрадусь незаметно сзади к известному барду Кукушкину, и с удовольствием его этой струной придушу. К сожалению (для меня) и к счастью (для Кукушкина) плану этому не суждено было сбыться. Потому что на следующем стакане я сломался. Сказались стресс, душевное волненье, и те литра полтора, что плескались в моём пустом желудке. Короче, заботливые друзья оттащили меня в палатку. А сломанную гитару под радостные вопли, с песнями и танцами, сожгли в костре.

* * *
На следующее утро Лёшина гитара обнаружилась целой и невредимой, стоящей у того же дерева, только с другой стороны.
А чью гитару спалили ночью в костре, так и осталось загадкой. По крайней мере никто не хватился. А у меня ещё долго-долго потом валялись почерневшие, закопченные колки от этой гитары. Как память о том событии.

* * *
Подрастающее поколение школоты думает, что троллинг придумали они, как атрибут анонимности в интернете. Это оттого, что они с настоящим реальным троллингом не сталкивались. А я кстати так до сих пор и не знаю, был ли это экспромт, заранее продуманная акция, или просто-напросто случайность.

Про Люську и цветы

У меня подруга одна есть. Ну, не подруга, так, знакомая. Девка на
выданье. Но никак не выдастся чего-то. Колупается все чего-то, выбирает.
Довыбирается, чувствую...

А тут у нее хахель появился. Ну, как хахель? Поклонник такой. Приличный,
кстати. Представился бизнесменом. В костюме всегда. Правда, мутноватого
какого-то разлива. Зовут Эдиком. И, главное, видит, что взаимностью
особой ему не отвечают. И все равно ходит. Ходит и ходит. Настойчивый.
Люблю, говорит. Жениться хочу. Измором видно решил взять.

И всегда с огромным букетом. А то и не с одним. Всю ее с головы до ног
цветами завалил. Квартира вся в цветах. Мусоропровод – в цветах. Помойка
у подъезда постепенно стала неприлично вонять розами. Соседи, хошь не
хошь, подсчитывають, какие же это бабки люськин хахель посредством
люськи в помойку спускает. Получалось – немалые.

Ну вот. Ходил он, значит, ходил, а крепость все не падает и не падает.
А даже наоборот. Укрепляет рубежи. Тогда он, хитрован упертый,
переключился на маму. Через маму решил действовать. Потому что, конечно,
на маму человек в костюме производит гораздо большее впечатление. Да в
галстуке-то. Да с букетом. Да трезвый. Весь такой положительный. Ну, а
что с акцентом слегка, так мы же интернационалисты неебаться.

Придет, значит, тук-тук, а вот и я с букетиком. На маму букет в три
обхвата – хлоп! Мама, знамо: "Ах, Эдуард! Ну что ж вы так тратитесь?
Это же огромные деньги! " Эдуард, знамо, смущаясь и краснея: "Право,
не стоит, Софья Николаевна. Какие пустяки, ей богу. Вдруг Люсе все-таки
будет приятно". И шасть на кухню чай с мамиными плюшками пить. За жизнь
разговаривать. Друк семьи, значит, такой. И как бы к Люське он уже и не
пристает особо. Типа, смирился. Так и идет все. Он в дом. Люська за
дверь, от греха. А хахель с мамой на кухню чай пить. С плюшками.

Ну и превратил, змей, знамо дело, маму в этакого троянского коня. Стала
мама потихоньку, а потом все настойчивей Люське мозги мыть. Смотри, мол,
Люська! Доиграешься! Чего, мол тебе, Люська, не хватает?! Человек ходит
и ходит. Букеты носит и носит. Уж скоко денех извел. Уж пол-квартиры
поди извел на эти цветы. Уж оддалась бы ты ему... рукой и сердцем,
глядишь, пол-квартиры бы уж накопили. Мыла, мыла, пока окончательно не
достала и не состоялся меж ними такой диалог.

- Иди, мама, пожалуйста, в жопу! Вместе с этим своим Эдиком, нищебродом.
- Да как тебе не стыдно?! Как не стыдно тебе?! Как язык твой поганой
повернулся?! Ты гля, скоко он на тебя денех, дуру, потратил!
- Каких денег, мама? Каких таких денег? Он что, хоть раз принес коробку
конфет? Шампанского бутылку? Тортик? Хоть сраный вафельный тортик он
тебе принес? Нет? Только плюшки твои жжжррррет рррегулярно!
- Стыдись, доча! Человек без охапки роз за пять тышш порог дома не
переступил ни разу! Нет, это ж надо такое сказать...
- А ты считала? Может он тебе чеки показывал? А? А обратила ли ты
внимание, мама, сколько эти розы стоЯт?
- Да скок стоЯт... Да какая разница, скоко стоЯт, если он назавтре новую
охапку ташшит? А то што вянут оне, дак это примета известная. Не любишь
ты ево – вот и вянут цветы-то.
- Любовь моя, мама, тут совершенно ни при чем. Эдик этот твой, мама,
известный бизнесмен. В Бирюлеве на рынке цветочную палатку держит. И
все, что завтра утром на помойку выкидывать, он нам сегодня вечером и
тащит. Очень удобно: и за вывоз мусора платить не надо.
- Ох тыы... И чево теперь?... Чево теперь делать... А человек вроде
хороший...
- Что значит "Чево делать? " Радоваться, мама. Радоваться, что человек
хороший. И, главное, что он цветами торгует. А не консервами. И плюшки
греть.
- В смысле?...
- В смысле – чайник ставь. Вон твой цветочный король с клумбой прется.

Ракетчик

Вчера вечером на станции Пушкино Московской железной дороги, возле
стенда с расписаниями электропоездов наблюдал, как бритый парень
быковатого вида (дублёнка-морда-красная-грудь-нараспашку) в отчаянии
пинал металлическую решетку ограждения и истерично орал на празднично
одетую даму с пучком воздушных шариков в одной руке, и ребенком лет пяти
в другой.

- Ну и что теперь??? Я вообще не понимаю, на кой хер надо было тащиться
из Москвы в эту сраную дыру!!!

Празднично спешащие граждане недоуменно оглядывались и обходили их по
дуге. Тихо падал снег и все вокруг сверкало предновогодними огнями. Дама
растерянно улыбалась и виновато уговаривала разошедшегося не на шутку
спутника "Володя, Володечка! Ну кто ж знал, что её положат в больницу на
самый новый год?" Было похоже, что Володя держится из последних сил, что
б не начать вымещать злость вместо решетки на даме.

Наверное так бы и случилось, но тут бессмысленное пинание
железнодорожного имущества и крик привлекли внимание двух шедших мимо,
празднично одетых (красные колпаки с мигающими по кругу электрическими
огнями) пушкинских гопников. Гопники радостно остановились, чуть-чуть
понаблюдали, потом сказали «С наступающим!», и стали весело пинать
Володю, изредка обращаясь к нему с риторической просьбой объяснить, что
он имел в виду под словами «эта сраная дыра».

В порыве патриотического энтузиазма гопники не заметили, как за ними
самими с удовольствием наблюдают два сотрудника линейного отдела милиции
с мороженым. Менты неспеша докушали мороженое, аккуратно побросали
бумажки в урну, подошли к жителям и гостям города, и стали буднично и со
знанием дела пинать гопников. Прямо в такт миганию лампочек на ихних
красных электрических головных уборах. (А может это лампочки мигали в
такт пинкам. Вот тут не поручусь)

Снег падал, люди текли мимо. Пока на это безобразие не обратила внимание
проходившая мимо старенькая-престаренькая маленькая бабушка в плюшевой
жакетке, с котомкой через плечо и суковатой палкой подмышкой. Бабушка
поставила котомку на снег, подошла сзади к милиционерам, и со словами
"Ето щтё ж вы ироды творите???", охерачила их обеих по паре раз вдоль
спины своей суковатой слегой.

И сразу всё закончилось. Сутулясь и оглядываясь спешно удалились по
своим служебным делам менты. Пропали гопники. Исчезла, подобрав котомку,
бабуля. И только в углу как голова большого гнома мигал огнями брошенный
колпак, да у стенда с расписанием виновато шмыгал носом слегка
скукожившийся Володя. Повеселевшая жена радостно отряхивала с его
дублёнки отпечатки ботинок пушкинских патриотов, и нежно приговаривала
"Ну вот, сейчас… сейчас приедем домой, поужинаем… я тебе …» И дальше
что-то шепотом, неразборчиво-интимное.

Но внимание моё на самом деле привлекло совсем не это будничное течение
вещей. А привлек моё внимание этот пятилетний гражданин, которого
держала за руку дама. За всё время описываемых событий он не только не
заинтересовался происходящим, но даже ни разу не повернул голову в ту
сторону. Он стоял и с блаженной улыбкой смотрел из-под маминой руки на
празднично украшенную большую ёлку на привокзальной площади, снующих
горожан, и пьяненького Деда Мороза с совсем уже косой Снегурочкой,
которые с группой праздных гуляк водили вокруг ёлки хоровод и пели «В
лесу родилась ёлочка». И ещё он с любопытством рассматривал большую
яркую коробку у меня подмышкой.

Тем временем взрослые окончательно помирились, расцеловались, и они
втроём взявшись за руки пошли в сторону третьей платформы. А пятилетний
гражданин так и шел посредине до самого перехода с головой задом
наперед. Я подмигнул напоследок, он в ответ широко улыбнулся и показал
язык. Наверное потому что руки у него были заняты, а подмигивать он ещё
не научился. Чувствуется, что ему-то как раз у нас ничего, понравилось.

Ну вот так как-то. Вообщем, с новым годом вас, дорогие мои. А если вдруг
какие семейные неурядицы, или просто чувства притупились, так милости
просим к нам. Да и просто так приезжайте.

На Сретенке в полуподвале есть уютный кабачок, где мы любим посидеть с
коллегами. По поводу или просто после работы. По вечерам там живая
музыка в виде девочки на синтезаторе и мужичка с гитарой. Мужичок
солирует. Репертуар среднекабацкий.
А у нас есть коллега, назовем его Петрович, который профессионально
играет на гитаре и неплохо поет.
А еще у нас есть Леха. Не видит нихера. Носит очки. В очках видит еще
хуже.
Ну вот. Отмечается чей-то день рожденья. Сидит компания, человек
двадцать. И народ продолжает подтягиваться.
Кто-то пошел, забашлял мужичку с гитарой, и тот объявляет: «А сейчас для
дорогого именинника звучит его любимая песня в исполнении его друга
Петровича! » Мужичок оставляет гитару, девочку за синтезатором и
сваливает в подсобку пропивать гонорар.
Петрович садится к микрофону, берет гитару, перебрасывается с девочкой
за фоно парой фраз на тему тональности, и поет. Компания за столом
подпевает и аплодирует. Кто-то танцует. Цветомузыка. Обычный кабацкий
маскарад.
Посредине песни в кабачок входит Леха с еще одним кексом. Петрович между
тактами делает им ручкой «Привет! » Те подходят к столу, что-то говорят,
после чего компания взрывается хохотом, глядя на Петровича. Вроде как
над ним хохочут. Тот заканчивает петь, ставит гитару, идет к столу и
пряча обиду спрашивает: «Я что-то пропустил? »
Леха оправдывается: «Петрович, бля буду!.. »
Петровичу рассказывают. Леха подошел к столу со словами: «Э! Вы видели?!
Этот лабух с гитарой - один в один - Петрович! Поет, конечно, ни в пизду
против Петровича» И, оглядев сидящих за столом: «А где, кстати,
Петрович? »

Квасили как-то три приятеля. Взрослые уже, вообщем то, мужики. Солидные
даже, состоявшиеся. Студенты, блин, заочники. Заочная форма обучения,
по-моему, и существует для того, что б пару раз в год люди могли
оттянуться в отрыве от производства.
Квасили не абы как, не в подворотне, а на квартире одного из них.
Новенькой, недавно купленной, в новом, опять же, доме на окраине. Задом,
что называется, к лесу.
Был первый или второй день сессии, дамоклов меч экзаменов и зачетов
висел еще высоко и крепко, приятели не виделись полгода, смотались с
лекций, взяли винца-водочки-пивка, закусить, и в предвкушении неспешной
мужской беседы прибыли на хату.
Один из приятелей имел кулинарное образование, даже работал одно время
шефом в ресторане, готовить умел и любил, не кичился этим делом и не раз
на практике доказывал, что и из яйца старого узбека можно приготовить
мировой закусон. И приучил таки своих друзей, что пьянка без сервировки
и соответствующей закуски - чистой воды жлобство.
Ну вот, прибыли они, рачительный Хозяин (назовем его Хозяин, ладно?)
одел всех в новые гостевые тапочки, провел краткий экскурс по своей
новенькой квартире, и обосновались они на кухне. Сходу залили радость
встречи соточкой водки под минералку, после чего Шеф (назовем его так)
прибрал все спиртное в холодильник и сказал «Ша! » до окончательной
сервировки пьянки. Снял со стены фартук и стал изображать Макаревича в
«Смаке».
Хозяин и Шеф были люди сугубо спортивные и некурящие. А третий приятель
(пусть так и будет Приятель) как раз наоборот. При виде зажатой в
пальцах сигареты Хозяин любезно так предложил: «Нехуй тут коптить.
Пиздуйте, молодой человек, на лоджию, откройте поширше стеклопакэты,
высуньтесь подальше свое нихуя вам не дорогое тело и чадите там до
полного и окончательного вреда вашему здоровью. Только крепче держитесь.
Двадцать второй этаж все-таки»
Пошел Приятель на лоджию, распахнул створки, вдохнул никотину полной
грудью… Красота!!! Внизу березки шумят, травка на газоне
зеленая-зеленая… Соточка на голодный желудок опять же способствует
миролюбию. Задержался он. Еще сигаретку себе позволил.
А когда возвращался, неслышно ступая по мягкому ворсу ковра, услышал
доносившийся из кухни край разговора своих приятелей. И понял, с какими
коварными людьми свело его желание получить заочное высшее образование.
Шеф, изменяя своим принципам, разливал под пробы. На двоих! Без него! А
Хозяин говорил: «…закоптит мне нахуй всю вагонку на лоджии. Уже и сюда
тянет табачиш-шем. Прикрой-ка дверь, в пизду его…» И кухонная дверь
щелкнула.
«Ах вот значит вы как! Вот так вот, да? » - тоном Блудного Попугая
сказал про себя Приятель. И добавил: «Ну я вам…»
Потом вернулся на лоджию, аккуратно снял и поставил под распахнутые
створки тапочки, вернулся в прихожую, неслышно открыл-закрыл входную
дверь, в одних носках спустился вниз, вышел из подъезда, обогнул дом,
задрав голову сориентировался по месту, посмотрел, нет ли на газоне
собачьих какашек… И улегся на травку аккурат под Хозяевой лоджией «лицом
на Запад и ногами на Восток», как сказал поэт. Сложил ручки на груди и
стал смотреть широко открытыми ясными глазами в голубое небо, философски
настраивая себя на длительное ожидание.
А в это время… А в это время наверху все приготовления были завершены.
Закуска стыла, а водка, наоборот, грелась. «Ну где этот… хм, наш
любезный друг» - сказал Шеф и они с Хозяином пошли на лоджию.
Первое, что им бросилось в глаза на пустой лоджии - сиротливо стоящие
тапочки. Потом они молча сунулись и глянули вниз…
Потом Хозяин побежал к входной двери, а Шеф к телефону. Шеф спрашивал:
«Куда звонить-то!? В ментовку? Или в скорую? » А Хозяин шипел, впрыгивая
в ботинки: «В какую нахуй ментовку! У меня ствол незарегистрированный! В
скорую звони! »
Потом вдруг замер возле двери и сказал: «Никуда пока не звони. С этим мы
в любом случае не опоздаем» И добавил: «Яйцами чую, если скорая
понадобится, то попозже» И побежал вниз.
Потом Шеф наблюдал с лоджии, как Хозяин гоняет вокруг дома Приятеля,
пугая окрестных кошек и периодически выкрикивая: «Бля, какие шустрые
нынче покойники» и «Куда ты от меня нахуй в носках денешься? » А тот
орал в ответ: «По-мо-ги-те! Хулиганы обувки лишили! » За ними азартно
увязалась дворовая жучка, хрипло подвывая на ходу в полную силу, за ней
другая.
В конце концов Шеф не выдержал и тоже заорал с высоты двадцать второго
этажа: «Держи его!!! За угол побежал! » и «Догонишь этого Джавдета - не
убивай его! »
Прекратила это безобразие какая-то бабка со второго этажа. Сначала она
кричала под одобрительные возгласы торчащих в окнах жильцов: «Фугиханы!
Я счас милицию вызову! » А потом окатила пробегающую мимо, улюлюкающую и
завывающую кавалькаду водой.
Когда было выпито уже изрядно, Приятель посмотрел на часы и сказал: «Ну
что, может в общагу? За девочками? » Шеф встрепенулся: «Да! Это хорошая
мысль! » А еще более «никакой» Хозяин заикаясь произнес: «К-конечно!
К-кто-то - по девочкам! А н-некоторые самоубийцы останутся срач убирать
и стол готовить. П-покойникам девочки н-ни к чему»
Сессия началась.

Про деда Олега

Дед Олег живёт в глухой тверской деревеньке на берегу озера.
Познакомились мы когда-то давно, случайно, и теперь я нет-нет да и заеду
к нему. Не столько на рыбалку, сколько посидеть, поговорить за жизнь с
приятным, интересным, и своеобразным человеком.
Дед Олег житель сугубо городской, всю жизнь проработал, как и его жена,
школьным учителем, но выйдя на пенсию купил этот домик и поселился тут
основательно. Жена наезжает к нему от силы раз или два в год как
татаро-монгольское иго собрать дань в виде огурцов, помидоров, капусты и
прочей ботвы. Большего она себе позволить не может из-за неприязненного
отношения к образу жизни, который ведёт дед Олег. Выражается это вот в
чем. Вот ровно какой идеальный порядок у деда Олега в огороде, ровно
такой же абсолютный срач у него в доме. Ровно с каким энтузиазмом и
любовью он ухаживает за каждым своим пестиком и тычинкой, вот ровно с
таким же энтузиазмом он забил на быт и порядок в хате. Такого
разительного контраста между огородом и домом в пределах одного участка,
у одного хозяина, мне наблюдать не доводилось. А я повидал.
Он ежедневно меняет солому и опилки у кроликов и может месяц есть одной
и той же ложкой, просто протирая её для порядку полой рубашки. Он может
целый день до зеркального блеска пропалывать грядки и ходить по дому в
грязных сапогах. Короче, в доме у него такой соддом и гомморра, что
по-первости туда страшно ступить. При этом на участке настолько
идеальный порядок и уход, что по-первости там боязно лишний шаг сделать.
Вот такой он, дед Олег.
Живёт на пенсию, выпивает в меру. Излишки сельхоз продукции, коих при
таком подходе у него в избытке, сдает оптом на рынок. Разводит кроликов,
и их тоже сдает. Короче, не бедствует. Питается кое-как, в основном
кашами и рыбой из озера. И при таком аскетичном образе жизни бюджет его
наверняка должен бы иметь существенный профицит. Впрочем, я об этом
никогда не задумывался, пока однажды у нас не зашел следующий разговор.
Было это в пору расцвета МММ, Тибетов, и прочих Властелин. Мы сидели,
ужинали, пили чай, и вдруг он спросил:

- Слышь, москвич. А что, у вас там ничего не слышно, когда эта эмэмэм
начнёт деньги-то за акции выплачивать?

Я удивился. МММ к тому времени приказала долго жить, обезумевшие
вкладчики штурмовали офисы, а сам Мавроди то ли находился в розыске, то
ли уже сидел. Я как-то не следил за этой отраслью народного хозяйства,
потому что лишних денег на фантики у меня почему-то никогда не было. Я
удивился, пожал плечами, и спросил в ответ:

- А тебе-то чего?

- Ну как "чево"? Я ведь прикупил их акций-то.

Дед нагнулся и достал откуда-то из-под половицы солидную пачку красивой
разноцветной бумаги. Ну что тут скажешь?

- Дед, ты где денег столько взял? Где ты вообще эти акции купил?

- Ну как? Поехал в город кроликов сдавать, и вложил. А что? Куда? На
поминки у меня отложено. А под подушкой держать тоже, знаешь... Или
цыгане прознают, или государство наше... Тоже, блять!... Хуже цыган. У
нас ведь старыми деньгами почти на машину на книжке лежало, и чево? Где
оне? Вот то-то и оно! А куда ещё? Вот и купил акции эти, дивиденты
хорошие обещали.

- Тьфу на тебя, дед! Ну ты же умный человек, грамотный! Ведь ясно, что
чистой воды наебалово! - в сердцах говорю я, и добавляю. - Лучше бы зубы
себе вставил!

Дед обиженно сопит и на этом наш разговор о мировых финансовых системах
сходит на нет. А зубы у деда и правда плохие. Поэтому и питается одной
кашей. А из-за рыбы мы всегда ругаемся. Я хочу жареной, а он всё время
варит её чуть не до муки.
- Давай пожарим лучше!
- А жевать мне её кто, жареную-то, будет? Ты что ли?
- Ну и хер с тобой! Ешь свою отварную. А я себе пожарю.
- Да щас! Ты значит будешь сидеть как прынц жареную кушать, а я значит
этим говном давись да на тебя смотри??? Не уж! Если есть говно, так уж
всем колхозом!

Вот такой вот дед Олег.

А через год приезжаю, сидим, выпиваем, про то про сё, а потом он
спрашивает:

- Слышь, москвич. А что у вас там, в Москве, ничего не слышно, когда
этот Тибет начнёт деньги-то по вкладам выплачивать?

У меня аж кусок щуки в горле застрял.

- Ты чо, дед?!? Ты с дуба что ли рухнул? Ты опять вложил деньги в эту
хуйню?

- Ну а что? Они вроде надёжные сказали. Не то что этот эмэмэм! У них
солидно всё!

- Да ну тя в жопу, дед! - тут уж я и правда разозлился. - Ну как так?
Один раз тебя наебали, а ты опять. Откуда деньги у тебя?!

- Ну... Кроликов чуть-чуть продал... Картошки чуть-чуть... Да и от
пенсии у меня остаётся. Куда тратить-то мне? - виновато оправдывался дед
Олег. Потом спросил - Ну вот ты умный! Ну посоветуй, что делать? Куда
девать, чтоб не пропало?

- В золото, дед! Понимаешь? Если уж совсем лишнее - то в золото. Это
тебе не бумага резаная. Тут тебя никто не обманет, эта валюта никогда не
подешевеет.

- Ой, в золото! Скажешь тоже! И чо мне с этим золотом делать?

- А чо всегда делали? Берёшь горшок, кладёшь туда, и закапываешь в
полнолуние в огороде. Потом поливаешь, и ждёшь когда вырастет денежное
дерево, с царскими червонцами. Всё, дед. Закрыли тему. Расстраиваешь ты
меня.

Больше дед Олег к этой теме не возвращался.
Потом мне долго не удавалось к нему попасть. Приехал года через два
только. Дед в своей обычной манере встретил так, будто я только полчаса
назад вышел за дверь. Он копошился в полумраке кухни у плиты, в доме
вкусно и необычно пахло.

- О! Молодец, вовремя! У тебя с собой, или в магазин сбегаешь?

- С собой конечно.

- Опять молодец! Ну, проходи, садись, сейчас ужинать будем.

- Чем это пахнет у тебя?

- Кроликом! Кроликом пахнет. Кролика жареного будем есть, с картошкой
тушеной.

- Ты дед чем кролика-то есть собираешься? Или думаешь я тебе жевать
стану?

- А не наааадо мне жевать! Ишь! Я ещё сам тебе пожую!

Дед наконец положил поварёшку, вытер привычно руки полой рубашки, вышел
на свет, и по звериному осклабился.

- Во, понял?!

Я аж зажмурился. Там, где у деда раньше торчали редкие гнилые корни,
теперь ослепительно сияли ровные, без единого промежутка золотые зубы.

- Во так, понял? Ни единой копеечки больше этим дармоедам! Всё при мне!
Всё своё ношу с собой.

- Не боишься?

- Ну, боязно конечно... Но я не дурак ведь! Я всё застраховал. Всё-всё.
И дом, и участок, и зубы заодно.

- Где застраховал-то?

- Нуууу! Надёжно застраховал, не бойсь! Эта, как её... Ну, ты знаешь!
Известная фирма, надёооожная! Как же её? А! "Ну вот мы и в Хопре!" Во
как! Точно! Хопёр-Инвест. Ну ты ладно, ты давай не стой, доставай, чем
там у тебя есть старика порадовать, под кролика-то. Да рассказывай, чо
там нового у вас, в Москве...

Крестный ход

В далекие приснопамятные времена, когда попы ещё работали на совесть, а не на прибыль, все очень любили ходить смотреть на крестный ход. Особенно молодежь. Это было такое развлечение, неформальное молодежное культурно-массовое мероприятие. Мероприятие это партией и правительством не особо поощрялось, а даже наоборот, порицалось. И если в обычные дни церковь была отделена от государства просто забором, то на крестный ход она огораживалась ещё и усиленными патрулями милиции. Милиция, с одной стороны, охраняла верующих от посягательства пьяных дебоширов, а с другой - оберегала слабые души нетрезвых чаще всего атеистов от соблазна падения в пучину мракобесия и православия (что с точки зрения партии и правительства было в принципе одно и то же).

Шел нескучный восемдесят шестой, погоды стояли отличные, мы отработали вторую смену, выкатились за проходную, и Саня сказал.
- Пацаны! А айда на крестный ход!?

Саня был товарищ авторитетный.
Кроме того, что в свои неполные тридцать он был наставником, рационализатором, и секретарем комсомольской организации цеха, он был ещё жутким прощелыгой. Я уже рассказывал, как он вынес с завода для личных нужд несколько упаковок керамической плитки на глазах у ВОХРы? Нет? Ну, в двух словах.

В бытовой зоне цеха, там где раздевалки и душевые, администрация решила сделать ремонт. Завезли материалы, потом ремонт перенесли на лето, а упаковки плитки, предназначенной для облицовки туалетных комнат, так и остались лежать в углу раздевалки. Никто не парился за сохранность. Система безопасности номерного предприятия была такой, что без присмотра можно было оставить не то что плитку, золотые слитки. О том, что бы вынести за территорию хоть коробку нечего было и думать. Так они и пылилась в углу, притягивая нескромные взоры любителей дефицитной керамики. Как говорится, близок локоток, да не укусишь.

Однако Саня носил звание рационализатора не за красивые глаза. Кроме кучи авторских свидетельств он имел самое главное, - светлую голову.
Он быстро смекнул, что если вынести упаковку не представляется возможным, то вынести пару плиток особого труда не составит.
Так он и поступил.
И в течение нескольких месяцев каждый день выносил с территории завода по две плитки.
В маленькой аккуратной сумочке для документов, нелестно именуемой в народе "пидерка", а десять лет спустя получившей вторую жизнь и невероятну популярность под названием "барсетка".
Так вот. В конце каждой смены Саня брал две плитки, вкладывал их между страниц свежей "Комсомолки", "Комсомолку" клал в барсетку, барсетку вешал на руку, и весело помахивая ею, как ни в чем ни бывало шагал на проходную.
Расчет был безупречен. ВОХРа могла проверить сумку, обшмонать карманы, и даже отвести в комнату охраны для личного досмотра. Но заглядывать в примелькавшийся всем и каждому "кошелёк на верёвочке"? Да к тому же болтающийся на запястье человека, чей портрет с незапамятных времён украшал заводскую доску почета? Да никому такое и в голову прийти не могло.
Тем более что Саня при каждом удобном случае старался продемонстрировать содержимое. Он на ходу расстегивал сумочку, раскрывал её сколько позволяла молния, предъявлял охраннику, и весело говорил.
- Всё своё ношу с собой! А чужога - не ношу!
- Да ну тебя! - лениво отмахивалась охрана, отводя глаза от этого весьма в те годы непопулярного мужского акессуара с непристойным названием.

Охранник охраннику рознь. Есть нормальные. А есть такие, которых тихо ненавидит и побаивается весь завод. Подозрительные и въедливые, не признающие авторитетов, они готовые ошмонать с ног до головы любого, от уборщицы до директора. Был такой и у нас. Саня его не то что бы побаивался, но опасался. Пока не нашел решение и этой проблемы.
Мы шли мимо, Саня как обычно хотел показать содержимое своей барсетки, когда тот недовольно буркнул "Что ты тычешь в меня своим портсигаром?"
Саня остановился, с недоумением поглядел на вохру, и наливаясь праведным гневом выплюнул ему в лицо к удовольствию скопившегося у табельной работного люда.
- Я тычу?! Я не тычу, понял?! Я предъявляю к осмотру! Так написано в Правилах! Правила висят вон там и там! А если вы забыли, так идите и читайте! Мало ли, что у меня в сумочке ничего нет! Я наставник, и должен подавать пример. А какой пример подаёте вы? Глядя на ваше наплевательское отношение к своим обязанностям вот он к примеру (тут Саня неожиданно ткнул в меня обличительным пальцем) завтра возьмёт, и сунет в карман сверло или плашку. И вы его поймаете за руку! И испортите человеку жизнь! А по сути кто виноват? Да вы и виноваты! Своим поведением провоцируя его на преступление!
Через несколько дней в заводской многотиражке вышла большая статья, в которой Саня был представлен отчаянным борцом за сохранность социалистической собственности, а ненавистная ВОХРа - формалистами и бездельниками, мимо которых готовые "изделия" можно носить вагонами, а за ржавый шуруп сесть в тюрьму. После этого въедливый охранник перестал Саню замечать совсем. Принципиально. Демонстративно поворачиваясь при его появлении спиной.

От безнаказанности Саня борзел, но удивительно, ему всё сходило с рук.
Однажды мы шли со смены, и он традиционно ткнул открытой барсеткой в нос охраннику, когда тот неожиданно сказал.
- Сань, оставил бы газетку почитать!
И добавил.
- Там сегодня говорят статья про наш завод.
У меня ёкнуло под ложечкой.
Саня же ни секунды не мешкая озабоченно нахмурился, посмотрел на охранника, и сказал.
- Не вопрос! Политинформацию завтра в бригаде тоже ты будешь проводить?
- Ну, извини! - буркнул тот, и смутился. Откуда вохре было знать, что никаких политинформаций в цеху отродясь не бывало?
"Ну, артист!" - подумал я и мысленно перекрестился. А Саня сделав пару шагов вернулся, вытащил газету, и протянул охраннику.
- На! А то будешь потом говорить - Сашка жлоб, газету пожалел.
- Не-не-не! - замахал рукой тот.
- Бери-бери! - широко улыбаясь, сказал Саня, - Я в обед ещё всю прочитал. Статья и правда интересная.
И всучив охраннику газету, взял открытую барсетку за дно и потряс у него перед носом. Демонстрируя что там больше ничего нет.
"Фокусник, блять!" - подумал я зло и восхищенно. Зная, что у самого никогда так не получится. Не хватит ни наглости, ни смелости, ни выдержки. Ни удачи. Ни ума.
Вот такой был этот Саня, наставник, комсорг, и пройдоха каких свет не видывал.

Рабочая суббота выпала на канун Пасхи. У кого был день рожденья, я уже не помню. Дни рожденья в бригаде, как бы они ни случались, всегда отмечались в последний день вечерней недели. Тихо, спокойно, начальства нет, завтра выходной. За час до конца смены гасили станки, прибирались, и садились где нибудь в тихом укромном уголке. Так было и тот раз. Посидели, выпили, закусили крашеными яйцами, собрались, и ровно по звонку были у табельной. Потом вышли за ворота проходной, где в ряд стояли разгонные "Икарусы", и Саня неожиданно сказал.
- Пацаны! А айда на крестный ход!?

Если б мы знали, чем всё это закончится, и сами б не поехали, и Саню отговорили. Но в тот момент нам это показалось весьма оригинальным продолжением пасхального вечера.
Менты нас приняли практически сразу. Может быть у них был план. Может просто восемьдесят шестой, разгар лютой борьбы за трезвость. В машине, когда мы подавленно молчали, понимая, чем может быть чревата наша ночная прогулка, Саня неожиданно сказал.
- Пацаны. Валите всё на меня.
Это было странно и неправильно. С нас, простых токарей, кроме оков и тринадцатой зарплаты взять было в принципе нечего. Другое дело Саня.
Но поговорить нам особо не дали. В результате в объяснительной каждый написал какую-то чушь, и только Саня изложил всё с чувством, с толком, с расстановкой. Он написал, что после окончания смены вся бригада по его инициативе направилась к церкви для проведения разъяснительной работы среди молодежи о тлетворном влиянии религиозной пропаганды на неокрепшие умы.
Однако в этот раз удача от него отвернулась. Все отделались лёгким испугом, а ему прилетело по полной.
Сняли с доски почета, отобрали наставничество, и как итог - турнули с должности секретаря и вышибли из комсомола. С формулировкой "За недостойное поведение и религиозную пропаганду".

Он вроде не особо и унывал. Ещё поработал какое-то время простым токарем, и успел провернуть пару весьма полезных и прибыльных для бригады рацпредложений.
Например с запчастями. Знаете, нет?
По нормам к каждому готовому "изделию", отгружаемому с завода, положено изготовить определённое количество запчастей. Но с "изделием" они не комплектуются, а хранятся на специальном складе завода-изготовителя. До востребования. Так положено. Поскольку детали все унифицированные, то копятся на этом складе годами в невероятном количестве. Пополняясь с каждым новым агрегатом.
Саня нашел способ упростить процесс до безобразия. Он где-то достал ключи и пломбир от этого склада.
Теперь бригада, получив наряд на изготовление запчастей, ничего не изготавливала, а просто перетаскивала со склада себе в цех нужное количество. Что б назавтра, получив в наряде отметку контролёра ОТК, отгрузить их обратно. Росла производительность, выработка, и премии. Бригада выбилась в лидеры соцсоревнования и получила звание бригады коммунистического труда.
Потом ещё были мероприятия с бронзовым литьём и нержавейкой. Много чего было.
Потом началась перестройка и бардак, и возможности для смелых инициатив многократно возрасли.

Однако Саня неожиданно для всех написал заявление по собственноему.
Вместе с трудовой он зачем-то затребовал в райкоме выписку из протокола печально памятного собрания комсомольского актива, на котором ему дали по жопе и сломали комсомольскую судьбу.
Странно. Любой нормальный человек постарался бы забыть об этом инцеденте, как о кошмарном сне.
Но только не Саня. Он своей светлой головой быстро смекнул, что во времена, когда заводы закрываются, а церкви растут как грибы после дождя, такая бумага может оказаться как нельзя кстати.
И действительно. Ведь согласно этой бумаге, заверенной всеми печатами райкома, Саня был ни кем иным, как яростным борцом с режимом за православные ценности, от этого же режима и пострадавший. Во времена, когда служителей культа набирали едва ли не на улице, такая бумага открывала многие двери церковной канцелярии.
И вскоре Саня принял сан и получил весьма неплохой приход в ближнем подмосковье.
Хорошо подвешанный и язык и весёлый нрав новоиспеченного батюшки пользовались у паствы большой популярностью. На службы его народ съезжался не только с окрестностей, но и из Москвы. Приход становился популярным в среде нарождающейся богемы. Казалось бы, живи и радуйся. Однако в храме Саня, простите, теперь уже конечно отец Александр, задержался недолго. И уже через год занимал не самую последнюю должность в Московской Патриархии.

О чем он думал своей светлой головой, разъезжая по подведомственным монастырям и храмам на служебной машине? Успел ли сменить на кухне голубенькую плитку из заводской раздевалки на престижную импортную?
Я не знаю.
В две тысячи третьем отец Александр разбился вдребезги, вылетев на своей черной семёрке BMW с мокрой трассы, когда пьяный в хлам возвращался из Москвы в свой особнячек под Посадом.
Панихиду по нему вроде служил сам Алексий II.

Такая вот, пусть не совсем пасхальная, но вполне достоверная история.
Христос, как говорится, Воскресе.

Что получится, если перевести пословицу «Баба с возу - кобыле легче» на
английский и обратно? Некоторые утверждают, что фраза выглядела бы
примерно так: «Леди покинула автомобиль, и клиренс его значительно
увеличился»

Купил мой приятель машинку себе. Honda Civic.
Поехали мы с ним на учет ее ставить. В Бутово, в МРЭО.
Какая там суета, очередь и геморрой, кто был - объяснять не надо. Но вот
все формальности улажены, документы и транзиты сданы, и мы стоим в
очередь к заветному окошку, из которого добрый дядя майор выдает
новенькие номера. Очередью это назвать нельзя, потому что фамилии
счастливцев дядя майор выкрикивает по громкоговорителю. Но, естественно,
все отстрелявшиеся тусуются вблизи окна, провожая взглядами получивших
номера, и гадая, какие же циферки им-то выпадут?
К окошечку периодически подходят разные люди чего-нибудь узнать или
спросить. За полчаса, что мы ждали, запомнились два персонажа. Парень,
которому сделали две ошибки в латинской транскрипции фамилии. И ездил он
нормально, пока не собрался за границу. И теперь в техпаспорте и
загранпаспорте не совпадают две буквы. Может, оно и ничего страшного. Но
парень решил подстраховаться и исправить. Мало ли как на это отреагирует
забугорная дорожная полиция?
Второй запомнившийся дядя прибежал запыхавшись и чуть не стал биться в
окошко перекошенным лицом. Тыкать дяде майору в лицо техпаспорт и что-то
нечленораздельно выкрикивать. В переводе на человеческий, проблема его
заключалась в том, что месяца три назад, когда он ставил на учет свою
железяку, ему в техпаспорт вбили чужой VIN-код. И ездил он, не зная ни
горя, ни того, что катается с чужим VINом. Пока во время очередной
выборочной проверки на дорогах не оказалось, что он, судя по VIN-коду,
ездит на угнанной машине. Мужика чуть не хватил кондратий. Машину-то
брал новую, в салоне. Гаишники, конечно, разобрались, глянув на VIN,
выбитый непосредственно на тачке, и мужичка отпустили. Пешком. Дальше
поручили разбираться ему самому, а машину, не заморачиваясь, определили
на спецстоянку.
Дядя майор его успокоил, что ничего страшного, сейчас ему все исправят,
и он пойдет забирать свою ласточку. А мужичок стал кричать, кто ему
оплатит штраф за стоянку и потерянное время? Дядя майор, видевший
наверное в свое окошко много чего всякого разного, философски ответил:
«Вы, конечно! »
«Но это же ваша ошибка? » - бился за правое дело мужик.
«Ошибка - наша» - все так же спокойно говорил майор. «И мы ее сейчас
исправим. А то, что вы три месяца катались с неправильным техпаспортом -
тоже наша вина? Я вот тут сижу и каждому, как попка-дурак, по три раза
повторяю: проверяйте! Проверяйте! Мы не боги. Мы - ошибаемся! »
Майор не врал. Действительно, каждому получающему номера он без устали
талдычил эту молитву.
Мужичок еще хотел покачать права, но майор знал, как с этим справиться.
Он озадачил мужика следующей фразой: «Ты не бузи. Ты лучше подумай о
том, что наверняка где-то катается тачка, у которой в техпаспорте вбит
твой VIN. И моли Бога, чтобы ее не угнали. Потому что вот тогда ты
нахлебаешься. Разыскивать-то ее будут по VIN-коду из техпаспорта? Так?
Так! »
Челюсть у мужичка отпала, глаза выкатились и он спросил: «А что
делать-то? »
«А ничего не делать. Молить Бога, что бы этот водила быстрее чухнулся и
прибежал к нам - исправлять ошибку» И майор проговорил в микрофон ФИО
моего приятеля. Наша, наконец-то, очередь подошла.
А мужичок отошел от окошка ждать документов, непрестанно разводя руками
и периодически приговаривая: «Вот успокоил, так успокоил! »
Мы с приятелем, следуя наказу майора и под впечатлением шатающегося тут
же мужичка, сразу проверили все коды. VIN-код? Есть! Соответствует!
Номер двигателя? Нормально! Номер кузова? В порядке. И так дважды.
Сначала он, потом я.

Заехав ко мне через неделю, приятель ткнул мне техпаспорт со словами:
«Вот же блядство! » Я взял в руки очень знакомый мне документ и не
увидел в нем каких либо изменений с прошлого раза. «Смотри графу «Марка,
модель» - сориентировал меня приятель.
Меленькими буковками, дважды, сначала в русской, а под ней в латинской
транскрипции, стояла марка машины. «Хонда цивик 1,5iLS» - гласило
русскоязычное название. Ну да, ее то Цивик назовут, то Сивик. Далее шла
латинская транскрипция, в которой разночтений в принципе быть не могло.
Honda civic. Именно так значится в ПТС, откуда перепечатываются данные.
Однако в техпаспорте стояло «HONDA TSIVIK»
«Представляешь? Перевели, суки, туда-обратно! Переводчики хреновы! »

По традиции жанра можно бы написать - я плакаль. Нет, я не плакал. Я
пошел и снял ксерокопию. На память. Плакал мой приятель. Через неделю он
собирался ехать на машине в Германию.
И мы покатили в Бутово, в МРЭО…

Ещё до армии дело было, работал на фабрике, жил в общаге. И вот как-то мне по большому фарту, и за какие-то совершенно смешные деньги, досталась собачья шапка. Роскошная, огромных размеров, светло-рыжая, они тогда были в моде. Человека в такой шапке было видно с другого конца города.
Ну, если шапку не обмыть, она ведь долго не проносится.
Естественно, сели обмывать.
Общага дело такое, люди тянутся на огонёк, кто-то приходит, кто-то уходит, кто на халяву, кто со своим, все цокают языком, восхищаются шапкой. Потом про шапку забыли, пили уже просто так.
Короче, начинали у себя в комнате, потом пошли к девчонкам на восьмой, потом к Серёге Григоряну, потом покинули пределы общаги, и в конце концов я очнулся среди ночи в каком-то зассаном кошками подъезде, сидя на ступеньках между вторым и третьим этажом.
Естественно без шапки.
Шапке кто-то приделал ноги. Или я её сам благополучно проебал.
Проснувшись утром вспомнил про шапку и расстроился просто незнамо как. Товарищи конечно стали утешать. Мол шапка дело наживное, было бы на что надеть. А то ведь могло бы очень просто получиться и наоборот.
Естественно, сели отмечать проёб шапки.
Тут приходит Серёга. Присаживается, говорит:
- Ну мы вчера и дали! Я вобще не помню как домой пришёл. Утром очнулся в прихожей, шапка ещё на мне какая-то...
Тут мы все как подскочим.
- Где?!!! Где блять шапка?
А он такой.
- Баба в мусорку выкинула. Говорит, - тащишь домой говно всякое, пошла мусор выносить, и выкинула.
Хорошо он успел крикнуть "Я пошутил!" ещё до того, как потерять сознание.
Потом мы его конечно с пола подняли, отряхнули, достали у него из-за пазухи мою шапку, а Олег сказал:
- Бывают такие шутки, очень вредные для здоровья.
P.S. А шапку эту я всё равно через пару месяцев Серёге отдал. Поменял на его лыжную, прям у военкомата, когда они меня провожали.

Гулял вечером по району, наткнулся на любопытное. Свежий снег возле дорожки вытоптан, как будто там джигу танцевали, а неподалёку валяются очки. Красивые очки в металлической оправе, с одним выбитым стеклом, и вдавленные на переносице.
Вспомнил давнишнюю историю.
Жили в рабочей общаге, публика там та ещё, ну и райончик соответствующий.
А Саня как раз собирался на собеседование.
Работа ему предстояла престижная, ответственная, и опасная. Он шел на вакансию грузчика в винный отдел гастронома.
Вакансия образовалась, когда предыдущему грузчику благодарные клиенты сломали руку и челюсть.
Времена были лютые, безалкогольные, и попасть на такую должность было всё равно что устроиться в отряд космонавтов без конкурса.
Поэтому к созданию делового образа будущего грузчика мы подошли со всей ответственностью. Нарядили Саню по первому сроку. Лучший костюм, галстук, и как последний штрих нацепили ему на нос очки в золочёной оправе без диоптрий.
На наших глазах Саня из обычного уличного гопника превращался в интеллигентного мажора. Не узнать.
Вернулся он под вечер, без очков, с солидным бланшем под левым глазом, и ссадиной на переносице.
Сперва мы решили, что это ему на собеседовании устроили такой тест на стрессоустойчивость. Но всё оказалось проще.
Саня шел с собеседования, в прекрасном расположении духа, до общаги оставалось рукой подать, когда навстречу показались пацаны с четвёртого.
Поравнявшись, Саня уже открыл было рот, чтобы поприветствовать честную компанию, когда ему прилетело. Точно в левый глаз. Есть такое красивое слово "отоварить". Вот его и отоварили. Без слов, просто потому что.
Конечно потом, когда он подал голос из сугроба, его признали, достали, отряхнули, и принесли свои глубокие извинения. Но извинения не рубль, к синяку не приложишь.
Поэтому выслушав Санин рассказ, мы вздохнули и стали собираться. На четвёртый. Потому что оставлять такое без ответа было не по понятиям.
Однако не успели мы вдеть ноги в тапки, как дверь открылась, и на пороге нарисовались те самые пацаны с четвёртого. Они торжественно несли перед собой литр водки. Они тоже знали за понятия.
Потом, когда акт примирения был уже основательно смочен, кто-то из них сказал.
- Не, пацаны, мы свой косяк конечно признаём. Но согласитесь, это ведь надо совсем без башки быть, в таком виде человека одного вечером на район отпускать.
P.S. На работу Саню взяли. И нам каждый вечер пришлось встречать его со смены. Опасная профессия потому что.

Есть у меня в приятелях супружеская пара. Славка с Ленкой. Вечно с ними
несуразицы происходят. Году в восемьдесят пятом, например, еще на заре
супружеской жизни, через месяц или два после свадьбы, возвращались они
поздно вечером из гостей. Слегка подшофе. А жилье они по первости
снимали на окраине в частном секторе. Шли через сквер. Или парк. Деревья
и трава, вообщем. И не дотерпели до дома. То ли природа способствовала,
то ли настроение, но не дошли они до дома метров сто. Расположились на
травке. Приспичило с супружеским долгом.
А место это пользуется популярностью у желающих полюбиться на природе.
Местные его так и называют - «блядский треугольник». Может, зона там
какая аномальная. Школьники на субботниках презервативы выгребают оттуда
граблями.
А еще любят менты пастись.
Вот так и получилось.
Двое влюбленных лежали в лесу,
Рядышком мент ковырялся в носу.
Два, точнее, мента. Подошли, корректные ребята, подождали, когда процесс
закончится и клиент обмякнет, прутиком по голой жопе пощекотали... Мы
вам не помешали? С вас штраф. По двадцать пять рубчиков с носа. Или с…
чем вы там нарушали общественный порядок?
Эти любители экзотики мямлят чего-то, штаны подтягивая, типа мы тута
мяту-щавель собирали. Ага, ночью, с голыми жопами.
Так, говорят менты. Штраф платить отказываемся. Придется проехать. Для
установления личностей и составления протокола. Который потом уйдет по
месту работы каждого из нарушителей.
Эти бубнят, да мы вообще-то муж и жена. Живем рядом… Случайно тут… вот…
так получилось… гуляли перед сном…
Менты говорят, типа, ну, дак это же совсем меняет дело! Уважительная
причина! (издеваются, короче) Чисто входя в ваше положение штраф мы с
вас возьмем как за одного человека. Двадцать пять рублей. Без протокола.
Без квитанции.
Было у Славки с собой двадцать рублей. На том они с ментами и разошлись.
Потом взахлеб и перебивая друг друга рассказывали, как они перепугались!
И как им было стыдно! И как им повезло, что штраф взяли за одного. Ну,
наивные!
Я говорю, менты вдвое с вас поимели. Сначала удовольствие от вашего
траха, потом с вас же - бабки. И оскорбили еще. Штраф «как за одного» -
это будто ты там онанизмом занимался? Славка репу чешет: да, блин…
чего-то… как-то… не по пацански… Ага, ты им еще тридцатник донеси, чтоб
доброе имя восстановить. Славка смотрит на меня подозрительно -
издеваюсь или нет? Такой вот простой. За что и люблю.
Хороший парень. Но наивный до жути. Такой телок. Ваня. Все на нем по
первости ездить пытаются. До границ его терпения. Потом сожалеют. Славка
- КМС по самбо в молодости. Когда границы кончаются - резок и
безрассуден. А где в том или ином случае находятся эти границы -
определить очень сложно. По причине нестандартности его мышления. Даже
кто его близко знает - не берутся предсказать реакцию. Ленка и та по
молодости ошибалась. Через это Славка пятнадцать суток отсидел. Из-за
нее, вообщем-то.
Ленка - красавица. Не модель, а такая, с искрой в глазах. Привлекает
внимание. Славку любит. Ну, вертит конечно им по-женски.
Когда жили они еще в пригороде, на этой съемной хате, Ленка с работы
возвращалась поздно, а Славка ее каждый вечер встречал. Дорога-то через
«блядский треугольник». А козлов хватает. А один раз то ли проспал
Славка, то ли не смог, - вообщем не встретил. А Ленка, на беду, еще
сумки тяжелые тащила. Да и страху натерпелась. Устроила ему конечно
скандал.
Славка башку потупил, молчит. Виноват-с! Ленке бы ружье свое поставить
на пердохранитель, а она жмет и жмет пружину. «Да ты! , говорит, вааще!,
если тебе трудно! , больше меня встречать не приходи! Да я! , говорит,
найду себе хахеля! , что б он меня с работы встречал! А ты! можешь
дрыхнуть! , растить свое брюхо! »
На следующий день Славка за час до срока уже как суслик торчит на
остановке. Потом расширил ареал обитания, стал прохаживаться по
тортуарчику судым-тудым.
А Ленка в это время едет в автобусе. И пестует свою обиду. И никак не
успокоится, строит сладкие планы мести. Хотя прекрасно знает, что
сегодня Славка будет на остановке как штык, даже если его двадцать
восемь раз расстреляют. Вот же бабы. Пока не доведет мужика до белого
каления - не успокоится.
И что делает эта козявка? Она снимает обручальное колечко и прячет в
сумочку. Потом выцепляет взглядом из под своих роскошных ресниц
какого-то кренделя «со спортивною фигурой», который пуще всех таращится
на ее прелести. Ближе к конечной подходит к нему и скромно потупившись
начинает охмурять. «Молодой, мол, человек. Я вижу вы порядочный (О!)
мужчина. И сильный (О!). Я тут недавно живу. И ко мне по вечерам стал
какой-то хам приставать. Может быть, когда мы будем выходить, вы
возьмете меня под руку? Ну, как бы вы - мой муж? » Крендель заерзал - да
канешна, канешна! А Ленка добивает его снайперским выстрелом: «Если вы
конечно не боитесь(О!)» Вы бы что ответили? Вот и парень со спортивною
фигурой начинает месить себя копытом в грудь по трубадурски, типа, «ведь
я не боюсь никого, ничего, я подвиг готов совершить для…» «Да я,
говорит, да в этом районе, да меня каждая собака, а Сенька Карявый…, а
Фикса Щербатый…, да я любому…, и т.д. и т.п. »
А дальше все как в сказке. Ленка под ручку с этим кексом практически
последними торжественно спускаются по трапу. А Славик издали стремает
эту дефиле. Но сразу в репу не целит, потому что думает, а вдруг это
какой «дядя Веня из Залупки»? Женаты-то недавно, и всех родственников в
лицо можно не знать. Поэтому Славка подходит и тактично так у Ленки
интересуется: «О! Привет! А это что с тобой за клоун? » А тот говорит…
Вообщем, если его речь перевести на английский и обратно, это звучало бы
так: «Видите ли, сударь. Эта прекрасная леди является моей женой.
Соответственно, я - ее супруг. А вот ваш статус квы мы и будем сейчас
выяснять» Непереводимую игру слов пропускаем. И держит Ленку уже не под
ручку, а обнимает так по свойски за… ну, скажем, талию.
Славик обалдел от такого поворота. Славик понял только одно и главное -
это не дядя Веня из-за Лупки. Додумать про всякие всплывающие парадоксы
решил потом. И - в репу. Чисто по крестьянски, без всякой самбы-румбы.
Крендель удар принял достойно и послал обратно. А Ленка, дурочка, еще на
Славку начала кричать, ты что, мол, дерешься!? И за руки его хватать.
Славка и ей наварил слегка. Для профилактики. В глаз. Лицо у нее
нормальный цвет приобрело, как раз когда он с суток вышел.
Вот нас в школе учили, что побеждает в войне всегда государство, которое
отстаивает свою независимость. А брат-два говорил «кто прав, у того и
сила» А тут машут руками два кекса, абсолютно уверенные в своей правоте.
Один девушку защищает от хулигана. А другой жену свою спасает от
окончательного падения.
Победило мастерство. Которое не пропьешь. Только вот когда крутил Славка
свою коронную вертушку-мельницу или как там… Вообщем, не подрасчитал
немножко. И сломал оппоненту руку. А может тот упал неудачно.
А потом уже скорая, менты… Крендель, кстати, оказался нормальный пацан,
заяву писать отказался. Да и чего там, учил же Владимир Семеныч: «не
хватайтесь за чужие талии…» Славка к нему в больницу ходил, бананы
носил. И пиво. Не из-за заявы, опять же, а по чувству вины.
Но все таки напоследок сказал. Без угрозы, а как бы извиняясь заранее. А
ты, говорит, ничего пацан. Но если я тебя около Ленки увижу - я тебе
снова руку сломаю. Подумал и добавил: Или ногу.
Ракетчик

Фирма, в которой я одно время трудился, занимала двухэтажное
административное здание, где тем не менее присутствовал лифт, выходивший
на втором этаже к директорскому кабинету. Причем лифт не абы какой, а
импортный, фирменный, навороченный, с зеркалами, сенсорными кнопочками
непонятного и понятного назначения и т. д. Пользовались лифтом все, кому
было в лом преодолеть два лестничных пролета.
Однажды среди дня вслед за мной в лифт вошел наш генеральный, он же
хозяин конторы, мужичок невысокого роста, но очень крепкий, поперек себя
шире, здоровяк такой. После обычных раскланиваний он нажимает кнопку
второго этажа, но лифт не движется и дверь не закрывается.
«Хм» - сказал шеф и слегка попинал створки лифта ногой.
«Хрен! » - сказал лифт и никуда не поехал.
«Так! » - сказал шеф и наклонившись почитал различные надписи на сильно
иностранном языке, после чего с умным видом потыкал во все подряд
кнопки.
Лифт отреагировал миганием каких-то лампочек, но не поехал. А по
выражению лица генерального я понял, что начальнику АХО сегодня здорово
понадобятся все его запасы мыла.
«Еп! » - сказал шеф и сделал неожиданное. Ногой хорошо поставленным
футбольным ударом со всей дури саданул по створке так, что закачалась
кабина, а немаленький кулак впечатал в панель управления без желания
попасть по какой-то определенной кнопке.
«Бз-з-зынь! » сказал лифт и неожиданно пришел в движение.
Шеф надел на себя свое обычное выражение лица и удовлетворенно произнес:
«Вот так мы ОДНОЙ СИЛОЙ МЫСЛИ победили эту блядскую технику! »

Ракетчик

Рассказала знакомая. От ее лица.
Поехала к друзьям в деревню в дальнее Подмосковье. Прокопалась как
обычно, выехала поздно. Чувствую, на последний автобус опаздываю. А, не
беда, поеду на электричке. Единственное, что плохо, - автобус идет до
самой деревни, а от железнодорожной станции километра три-четыре топать
полями и перелесками. Ну для городской девушки лишний раз прогуляться
только на пользу. Это я так себя успокаивала. А на самом деле?
Электричка пришла на станцию около полуночи. Да и не станция - так,
полустаночек. Редкие поздние пассажиры рассосались по пристанционному
поселку. А я рванула своей дорогой. И пожалела, что вообще поехала.
Представляете, темень осенняя. Ни одного попутчика. Ночь. Холодно. Ветер
завывает. Дальше носа ничего не видно. Тропиночку на ощупь находишь. А
впереди, где-то в километре, на фоне темного осеннего неба мрачным
ориентиром развалины старой церкви. Возле церкви - кладбище. Тропиночка
как раз мимо церкви и через кладбище идет. И другого пути нет. Во
вдряпалась! А куда деваться? Обратно же не повернешь.
Иду. Ругаю себя на чем свет. И чем ближе к кладбищу, - тем жутче. Из
темных уголков сознания поднимается всякая нечисть. Ничего с собой
нельзя поделать.
Успокаиваю себя. Я девушка современная. Во всяких вампиров, мертвецов
ходячих и детские страшилки не верю. Ох, еще бы вампиры с мертвецами об
этом знали. Что я их не боюсь.
Приближаюсь к кладбищу. Нервы как струна. Ветер воет.
И вдруг! Сзади шаги! Вкрадчивые такие. Встала как вкопанная.
Прислушиваюсь. Тишина. Померещилось? Да запросто, в такой-то ситуации.
Пошла дальше. Опять шаги! Пошла быстрее, практически побежала. И сзади -
шлеп-шлеп-шлеп. Опять встала. Сзади шлеп-шлеп - и тишина. Мысли
шевелятся вместе с волосами. Может такой же случайный бедолага? Тогда
хорошо. Но почему ведет себя так странно? Не догоняет, не обгоняет, а
идет точно сзади. И чем я ближе к кладбищу, тем он ближе ко мне.
Стр-р-р-ранно? Еще как!
Пошла дальше. Что делать? Кричать? - Кому? Бежать? - Куда? Слева овраг,
справа кладбищенские ограды. Но и терпеть дальше этот тихий ужас нельзя.
Страх, он всегда от неопределенности.
Решилась. Прошла, а практически пробежала метров двадцать, а когда сзади
раздались приближающиеся шаги резко развернулась и не останавливаясь
шагнула навстречу. Будь что будет. Рукой в сумочке сжимаю какую-то фигню
типа ножниц маникюрных.
И практически натыкаюсь в темноте на НЕГО. Еще не поняв, ЧТО передо
мной, я хорошо поставленным и громким голосом (на самом деле наверное
дрожащим и истеричным) говорю «Ну!!! И что дальше?!!! »
Запыхавшийся сдавленный сиплый голос отвечает: «Куда, - дальше? »
Мужик крестьянского вида, на тот момент показавшийся мне огромным,
сжимает в руке пивную бутылку, причем держит ее за горлышко, явно для
удара. Маньяк? Грабитель? Мертвец оживший?
«Зачем вы меня преследуете!? » - строго! спрашиваю я.
И этот огромный мужик тем же хриплым сдавленным шепотом говорит: «Я не
преследую! Я БОЮСЬ! »
Развернулась я и пошла дальше. Прошли кладбище. Развалины церкви, где
днем пьет сивуху и развлекается местная молодежь, а ночами шабашит
нечисть, мы обходили если не в обнимку, то плечом к плечу - точно.
Потом он осмелел и разговорился. Я, говорит, тебя еще в электричке
заметил, видел один раз у Андрюхи (хозяин семьи, куда я ехала в гости).
Если б не ты, я бы хрен пошел, заночевал бы на станции у знакомых. Один
ночью через кладбище я бы ни за что не пошел. Жутко боюсь.
- Ну и сказали бы! А то идете сзади, пугаете!
- Дык, стыдно же! Здоровый мужик, а мертвяков боится.
- Ну, на станции бы еще подошли. Так и так, сказали бы, видел тебя у
Андрея, тебе в Леонтьево, мне то же, пошли вместе, веселее и т. д.
- Дык, постеснялся!
Вот такой застенчивый и пугливый мужик обитает на рассейских просторах.
Шли мы остаток пути, смеялись над своими страхами. А напоследок он
помялся и попросил: «Ты только, это, Андрюхе не говори ничего. А то,
блин, мужики смеяться будут».
Боже, каким райским уголком показалась мне теплая, светлая, уютная
деревенская кухня. Состояние мое было видимо далеко от идеального,
потому что хозяин еще до того как поздороваться заставил меня выпить
огромную стопку водки, а когда я отдышалась, сказал:
«Ну? Рассказывай! »

Слушайте, у нас сегодня такой ветрище задувал, мамнегорюй!

У соседки теплицу, (такую, знаете, обычную, - дуги, плёнка, они её только вчера поставили), прямо целиком подняло и к соседу в огород унесло.
Унесло и там поставило.
А они с соседом с этим не разговаривают. Совсем. Не знаю почему. Какой-то конфликт застарелый.

Ну, сосед конечно теплицу аккуратно собрал, и обратно несёт.
Несёт, а эти бухают сидят. Праздник же. Они и не заметили, что у них теплицу феном сдуло.
Обрадовались конечно. Соседу налили тут же.
Подняли тост за первомай, солидарность трудящихся, и дружбу между соседями, которая как известно лучше худой ссоры.
То есть неудачно сдутая теплица становилась весьма удачным поводом для перемирия.

И тут вдруг баба эта, ну, чья теплица, спрашивает.

- А огурцы? Огурцы-то мои где?

Сосед аж самогоном поперхнулся.

- К-какие ог-гурцы?

А та как заорёт.

- ЧТО ЗНАЧИТ БЛЯТЬ КАКИЕ ОГУРЦЫ?! КОТОРЫЕ Я ВЧЕРА В ТЕПЛИЦЕ ПОСАДИЛА!!!

Когда угоняют машину, это, чего там говорить, - беда. И всякие
сочувствия типа: «Ой, бля! У нас тута тожа пацан утром пошел на стоянку,
а там – хуй! » мало кого могут утешить.
Но я все-таки расскажу историю одного угона.

В девяносто шестом у Елены Евгеньевны угнали машину. Девятку двухлетнюю.
С корпоративной стоянки. Днем. С-под видеокамеры наблюдения и на глазах
двух дармоедов-охранников. Правда, эти дармоеды тяжко горбатились,
отъедая жопы, не на фирму, а на хозяина здания, где фирма помещения
арендовала. Ну да не суть.

Про девятку и ЕЕ придется поподробнее. ЕЕ работала в фирме начальником
отдела. Пользовалась заслуженным уважением руководства, потому что
зарабатывала фирме реальное бабло реальными делами. Ведала контрактами с
акулами капитализма. Японцами в основном.
И еще была у них с генеральным такая игра. Любили они рвануть со
светофора. Или просто погоняться. Тот для такого дела обычно даже
вытаскивал свою жопу из служебной Вольвы и втискивался в разгонный
жигуль.
Девятку она себе купила после того, как ее шестерка умерла, как лошадь,
в одночасье. Отношение к автомобилю у ЕЕ было очень практичным. Как к
стиральной машине. Ну, ведь правда, ни одна женщина не заморачивается на
сервисное обслуживание утюга, допустим? Гладит, и хорошо. Сломался – на
помойку. Или в «отдам даром», если на помойку лень.
Вот так и у нее с машиной. Машина должна возить? А уж чего там как
крутится – не ее дело. Мойка раз в две недели – вот и весь сервис,
который она обеспечивала своему железному коню. Ну, мужики сердобольные
из гаража масло если поменяют, или лампочки, и то хорошо.
Таким макаром, к тому моменту, когда тачку умыкнули, она практически
выработала свой ресурс. И ее по всем приметам ожидала незавидная судьба
шестерки – быть брошенной в том месте, где она заглохнет и издаст
последний чих.

И тут ее угнали. Сказать, что ЕЕ расстроилась? Огорчилась? Ну, как. Сам
факт пропажи машины ее не больно-то вывел из себя. ЕЕ вообще было сложно
вывести из себя. Нет, на клиента там матом поорать, так это пожалуйста.
Но чтоб расстраиваться из-за механизма – так нет. Но, как человека
делового и практичного, ее, конечно, здорово разозлило, что кто-то вот
так, без ее ведома, распорядился имуществом.
Опять же, как человек практичный, она соблюла все формальности. Т.е.
написала заявление в милицию, и … Ну, и все.
Потом, правда, был один звонок, да. Культурный молодой человек позвонил
и сказал, что знает местонахождение девятки, и готов поделиться
информацией за полторы штуки.
ЕЕ столь же любезно ему ответила, что полторы штуки для нее тьфу, не
деньги. И она с радостью с ними расстанется. Не за машину. А за
«удовольствие прищемить тебе, козлу, яйца дверью этой сраной девятки и
отпустить сцепление»
Самое главное – она не понтовалась. Отдала бы и две, думаю. Но больше
почему-то никто не позвонил.

Ну вот. Ходила она безлошадной неделю. Злая и раздраженная по этой
причине. И тут хозяин фирмы делает широкий жест. Не расстраивайся,
говорит, Леночка. И дарит ей маленькую красную машину марки Форд. О как!
Модель не помню, честно. Помню, что трехдверка. Помню, что два литра. Не
новая. Двухлетка, что ли? Но выглядела машина классно. Свежая, впрочем,
машина-то. Форд не Жигули.

Достойный подарок, что уж там говорить. Скрасил реально горечь утраты. А
и не за красивые глаза. Все понимали, что умница ЕЕ такой подарок честно
отработала. Головой, если кто чего подумал.
Ну вот. Радовалась она, конечно. Гладила машинку по лакированным бокам.
Охала и ахала. Пару дней. Ну, а потом стала эксплуатировать ее в своем
штатном режиме. Мойка раз в две недели и давление в шинах на АЗС. Все.

Как показала дальнейшая практика, Форд при таком режиме имеет немного
преимуществ перед Жигулями в плане выносливости. Да. «Терпенью машины
бывает предел» И однажды он встал.
Поскольку это все-таки был Форд, и к тому же подарок, судьба остаться на
обочине его миновала. Он был погружен на эвакуатор и отправлен в сервис.
Мастер на сервисе все время, пока составлял список работ и запчастей на
девяти листах, недоуменно тряс головой. Потом решил обсудить список и
дальнейшие действия с хозяйкой машины. ЕЕ, забирая из салона папочку с
документами, ответила примерно так: «Вот у меня тут контракт на
японском. Я же его с Вами не пытаюсь обсуждать? Вы мне цифру обозначьте,
по минимуму, и по максимуму. А не тычьте свои иероглифы. А я уж решу, по
какому из вариантов будут развиваться наши дальнейшие отношения»
Мастер ответил в том плане, что не торопит. Поскольку запчастей все
равно ждать в среднем месяц. И Форд остался пылиться в сервисе. А ЕЕ,
опять злая от необходимости вспоминать альтернативные маршруты заместо
материться с клиентами, вернулась к своим делам.

И вот дальше начинается самое интересное стечение обстоятельств.

Ровно в этот день, как Форд не перенес нагрузок на психику, ЕЕ с утра
разыскивал по телефону какой-то официальный мужик. К вечеру нашел. И,
представившись майором чего-то там, сообщил, что «в ходе
оперативно-розыскных мероприятий обнаружена машина Жигули девятой
модели, владелицей которой, по неуточненным данным, является …» И
предложил назавтра явиться по адресу с целью опознания.

О как! Спустя три года! Весть быстро облетела фирму и вызвала оживление.
Комментарии всякие разные. Главный инженер, который помнил, в каком
состоянии машина исчезла, сказал, что, может быть, машину и не стоит
забирать. А подарить ментам за проявленные героизм и мужество. Дешевле
выйдет.
Кто-то, наоборот, с надеждой предположил, что вдруг да за три года в
машине наконец-то поменяли свечи. Раз она еще ездит.
Все, короче, замерли в ожидании. Ага.

А дальше события развивались так. Приехала она к назначенному времени
куда надо. Ей говорят: идите на стоянку. Машину легко найдете. Там возле
нее мужик плачет.
Действительно. Возле какой-то девятки стоял мужик и натурально плакал.
Только машина была не ее.
Эксперт говорит: «Ну как же – не ваша! Вот же номер двигателя. Вот –
кузова! Все же соответствует! Даже цвет! »
ЕЕ говорит: «Не моя! Ну, то есть, моя, наверное. Но…. Не моя! »
Эксперт кричит: «Конечно – не ваша! Я сам такое первый раз вижу! Если уж
по совести, то это и не девятка вовсе! И – не Жигули! »

Короче. Машина была не просто вылизана. Полный тюнинг. Грамотный.
Никаких тебе синих писалок. Салон, руль, оптика, импортные кресла,
электрика. Это то, что сразу бросалось в глаза. Внутри, по словам того
же эксперта, из родных деталей в наличии были только номера двигателя и
кузова.

Мужик, который плакал, был «добросовестным приобретателем» Год назад он
за недорого наконец-то осуществил свою мечту. И в течении года доводил
ее до ума. С любовью и знанием дела. Вкладывая душу, руки и средства.
Довел, ага. Спасибо плану «перехват».

Ну, машину ей не сразу, конечно, отдали. Пока то-се, бумаги, протоколы.
Она спрашивает: а с мужиком-то, мол, чего? Дак чего, - говорят
сердобольные менты. – Закон суров, но справедлив. Не посадят, и то пусть
радуется.

Мужика того я видел. Ага. Пришел он как-то спустя немного к ЕЕ. С лицом,
как вот только что в одночасье всех родственников схоронил. То ли из
машины ему чего надо было забрать. То ли бумагу какую.

Полчаса он у нее в кабинете сидел. А вышел… Как бы это поточнее сказать?
Полная морда недоумения, вообщем. Обалдевший весь такой.
Ошалело-счастливый. И уходил, то оборачиваясь на дверь кабинета, то
разглядывая бумажки в трясущихся руках. Техпаспорт. Доверенность. И
ключи от Форда.

- Ну, знаешь, Леночка! – говорил генеральный как-то даже осуждающе. –
Никогда бы не заподозрил тебя в таком альтруизме.
- Ой, да о чем ты говоришь? Какой альтруизм? Ты видел, сколько мне эти
еноты с сервиса насчитали? Проще новую купить. И продавать ее в таком
виде - себе в убыток. И девятку мою ты видел. Впечатляет? А через годик
я ему девятку взад отдам. А ФордА заберу. Так что никакого
человеколюбия. Голый расчет!
Потом похлопала его по плечу и интригующим шепотом добавила:
- Если он из девятки такое сотворил, представляешь, чего он из ФордА
сделает? Вот мы с тобой через год письками со светофора и померяемся.
Счастливо засмеялась и пошла ругаться с японцами.

Ракетчик

По поводу вчерашнего "Вот придут к тебе ПРИЛИЧНЫЕ ЛЮДИ" вспомнилась пара историй. Обе произошли в самые лютые для страны годы антиалкогольной компании.

Приятель, готовясь к юбилею, нарыл где-то талонов на водку, и попросил отоварить. Без водки вполне можно было обойтись, тесть обещал привезти из деревни самогона собственного приготовления в достаточном количестве. Но на случай, если "придут приличные люди", товарищ решил подстраховаться. Традиции большого русского застолья требовали ставить водку на стол хотя бы на первый тост. Потом можно было подливать в те же бутылки самогон.

Талонов было на шесть бутылок. Я аккуратно поставил их в пластиковый пакет советского производства, и на выходе из магазина случайно задел пакетом о косяк. В пакете неприятно хрустнуло и захлюпало. Минус один - подумал я, и расстроился. Так, расстроенный, и пришел к приятелю. Советский пакет, к слову, не пропустил ни капли, всё содержимое вместе с осколками плескалось на дне. Мы проткнули шилом пакет, и аккуратно слили содержимое. Потом процедили его через несколько слоёв марли, марлю крепко отжали. Приятель меня утешал, но я был безутешен. Тогда он сказал - да хули? И разлил спасённое содержимое в два стакана. Мы накатили, и закурили. Немного отпустило. Приятель подумал и сказал, - нечетное количество бутылок не укладывается в логику традиционного русского застолья. Спрашивать его, на чем базируется эта логика не стоило, ответ мог затянуться на пару суток. Поэтому мы просто открыли лишнюю пятую бутылку, чтобы восстановить гармонию. Потом зашел Саня, сосед, с извинениями, что не сможет прийти на юбилей, потому что работа. Тут уж сам бог велел не лишать хорошего человека праздника. Бутылок снова стало нечетное количество, и пришлось это снова как-то компенсировать.

Потом я помню довольно смутно. Но точно помню, что в итоге на юбилее все приличные люди хлестали самогон как не в себя, и пели осанну тестю. А я нет-нет да и мучил себя вопросом: если бы я не расхуячил ту бутылку, дожила бы водка до юбилея?

Другая история случилась в те же примерно годы в Одессе, где мы отдыхали у родственников жены. Они только недавно вернулись из Германии, и у них в стенке, на самом видном месте, стояла какая-то охуенно красивая бутылка с тёмным содержимым. Я не помню, может это был хеннесси, может ещё какая экзотика, неважно.

На все мои заманчивые предложения испробовать заграничного зелья я получал категорическое нет. Причем хозяин был по существу не против, а хозяйка - ни в какую. "Щас вам, олгоголегам! Вот придут приличные люди...!"
- Пиздец, ну вы жлобы! - говорил я, и шел в палатку за пивом. Пива, слава богу, в те годы в Одессе на каждом углу было хоть утопись.

Отпуск заканчивался. Накануне отъезда мы устроили небольшой прощальный ужин. Выпили конечно. Потом легли спать. Среди ночи я почувствовал, как кто-то толкает меня в бок. Возле кровати в полумраке стоял хозяин. Он прижимал палец одной руки к губам, а во второй руке у него что-то загадочно поблёскивало. Увидев, что я открыл глаза, он призывно махнул бутылкой, и вышел.

Сперва мы хотели сесть на кухне, но по здравому размышлению решили, что это слишком рискованно. Хозяин снова махнул бутылкой, мы взяли стаканы, пару конфет, и спустились во двор. За всё это время нами не было произнесено ни звука. Только во дворе, на лавочке, разлив по первой, хозяин сказал:
- Ну их в пизду!
Это, как я понял, был тост, и мы выпили.

Мы сидели в тени большого каштана, под черным одесским небом, и молча пили экзотическое заграничное пойло. Говорить нам по сути было не о чем, слишком разные мы были люди. Единственное, что нас роднило, это мужская солидарность и ненависть к бабскому лицемерию. Не скажу, что вкус пойла меня как-то особо поразил. Оставив в бутылке грамм сто мы вернулись на кухню, и посредством крепкого чая, йода, и марганцовки стали подбирать нужный колер. Немного повозившись, мы наконец добились примерно нужного результата, долили бутылку до краёв, водрузили на место, и разошлись спать.

На следующее лето мы в Одессу не поехали. И на позаследующее тоже. Жена уговаривала, но я сказал что к таким жлобам, для которых бутылка бормотухи дороже тёплых человеческих отношений, я больше ни ногой. А спустя года три или четыре в разговоре по телефону одесская родственница обмолвилась жене:

- Помнишь ту бутылку? Мы её открыли на мой день рожденья. Пришли приличные люди, хороший повод. Ты бы знала, какое там оказалось говно! Так стыдно! Слава богу никто не отравился.

- От йода с марганцовкой ещё никто не умирал! - злорадно буркнул я себе под нос.

Остроухая жена однако расслышала, и долго с пристрастием пытала, что я имел в виду.
Но я молчал как рыба. Потому что это была не только моя тайна.

Про дядю Колю-миллионера

Уж не помню, рассказывал, нет ли я эту печальную историю. Жил у нас в
самом начале восьмидесятых во дворе такой мужик, Коля-миллионер.

До того, как стать Колей-миллионером, он был просто дядей Колей,
работал слесарем-сантехником в местном ЖЭКе. Сантехником, кстати,
дядя Коля был отличным. Это был такой обстоятельный и практически
непьющий мужик. В связи с чем, конечно, пользовался безмерной
любовью и уважением жильцов нашего района, а так же был известен
далеко за его пределами.

Имел жену и все остальное, что, по мнению Абдуллы, необходимо, что бы
достойно встретить старость. Хорошо зарабатывал. Профессия
слесаря-сантехника конечно не такая популярная, как, допустим,
космонавта или артиста, но гораздо более востребованная. Потому что
животное Хомо совсем не обязательно бывает сапиенс, но всегда
обязательно гадит, независимо и без исключения, причем будь здоров и
помногу.

Да вот даже и в наше время, когда научно-технический прогресс достиг
небывалых высот. Если вот продукты, допустим, или другие жизненно
важные предметы первой необходимости можно заказать прямо на дом по
интернету или телефону, то покакать, простите, по интернету пока не
получается. Ну, то есть получается, конечно, но не в буквальном
смысле слова. Так что если вдруг засор, или, наоборот, течь, то
ай-подом, как ни крути, ничего не прочистишь и не заткнешь. А нужен,
как и в эпоху черно-белого телевидения, обыкновенный сантехник. И
каждому хочется, что бы это был не грязный атавизм с запахом перегара,
а доброжелательный, трезвый и рукастый дядя Коля.

Ладно, отвлекся. Так вот. Жил себе дядя Коля не тужил, пока однажды его
внезапно и совсем неожиданно не пригласили в Москву, в загадочную
контору под названием «инюрколлегия». До этого, кстати, ни дядя Коля,
никто из его знакомых ни сном ни духом про такую коллегию не слышали и
слова такого не знали. Но вы-то люди все грамотные, что вам объяснять?

И вот в Москве, в этой самой инюрколлегии, дядю Колю нахлобучили
неприятным известием, что оказывается, совсем недавно, в далекой и
очень враждебной нам Америке, а именно в ее Соединенных Штатах,
скончалась от естественной смерти какая-то дальняя дядь Колина
бабушка, про которую он знать не знал, ведать не ведал, и слыхом
не слыхивал. И все бы хорошо, не слышал бы и дальше, но вот взяла
и оставила после себя старушка огромное наследство. Которое, сказали
там ему, по приблизительным оценкам, составляет несколько миллионов
долларов. Что даже в переводе из их вшивых долларов на наши
полноценные рубли будет все таки ого-го сколько. И как ни рыли землю
ушлые адвокаты, так получается, что никаких других наследников,
кроме дяди Коли, у покойной старушки нету на всем белом свете.

Ну а дальше-то все просто. Нетипично доброжелательные ребята за
тяжелыми московскими дверями, ошарашив дядю Колю таким вот
известием, поздравив и выразив сочувствие в связи со смертью
единственной родственницы, в заключении сказали следующее. Что,
мол, все это очень хорошо, и конечно дядя Коля без пяти минут
считай самый что ни на есть миллионер, но есть одно «но». Это «но»
заключается в том, что вступить в права наследства дядя Коля может,
только отказавшись от советского гражданства.

И выбор у дяди Коли получается небогатый. Либо ехать в эту самую
Америку оформлять наследство, без языка, без семьи, без друзей, без
связей, без Родины. Без знания среды и иммунитета против хищных акул
мира чистогана. Которые только и ждут с той стороны Атлантики, не
появится ли какой наивный русский сантехник с парой-тройкой миллионов.
Закошмарили, короче, дядю Колю по-полной, чего там говорить. Ну, за то
и деньги получали. Ну и главный аргумент: обратной дороги не будет ни
при каком раскладе.

Либо послушать умных людей, то есть их, и подписать вот тут и тут. И
все. И все заботы с наследством ложатся на могучие плечи Родины. А уж
она своего сына не забудет. Возьмет дядю Колю на полное гособеспечение.
Как самого почетного пенсионера. Красота. Живи – не хочу, как сыр в
масле, ни забот, ни хлопот. Хошь — работай, хошь — не работай, хошь —
спать ложись, хошь — песни пой, как говорится.

Подписал дядя Коля бумаги и вернулся домой. Оформил все, что положено,
встал на довольствие в магазине «живые и мертвые» И жизнь потекла своим
чередом. В центральной печати дали заметку про его геройский поступок.
Вот после этого народная молва и превратила дядю Колю в
Колю-миллионера.

Близкие и далекие люди, кто по-доброму, кто из зависти, стали
подтрунивать, подсмеиваться за глаза и в открытую. Каждый клиент считал
необходимым заметить, что сегодня у него чистил очко и менял прокладки
не кто нибудь, а настоящий миллионер. Хули нам. И дядя Коля бросил
работу. Персональная пенсия позволяла.

Дальше все развивалось по законам жанра. Известное дело — что
происходит с мужиком от безделья. Стал бухать. Тут же образовалась
масса друзей под общим девизом «Ну, миллионер, наливай!» Продукты из
магазина «живые и мертвые» менялись на водку. Деньги шли туда же.
Миллионер же, хули.

Дальше просто. Ушла жена. Пришла белочка. ЛТП. Временное просветление.
Были бы родные – был бы шанс. Но по злой иронии, всей родни у дяди Коли
была справка из инюрколлегии о почившей в дальних краях неизвестной
старушке. Так что даже и на могилку-то сходить поплакать некуда. Значит
- по новой. Круг замкнулся. Когда я увидел его в первый раз, это был
практически полностью опустившийся, с трудно определяемым возрастом,
дураковатый мужик с вывернутыми карманами. Местный юродивый.
Коля-миллионер. Ходил и клянчил «Подайте миллионеру копеечку Христа
ради опохмелиться» А и подавали. Кто с усмешкой, кто с жалостью.

Потом грянула перестройка. Пизданулось все, что могло. В том числе и
государство, у которого дядя Коля, какой бы он ни был, все таки был на
полном обеспечении. Крякнулось и обеспечение. А тут еще люди стали
уезжать. Туда, куда дядя Коля побоялся. И выяснилось, что ничего
ужасного в этом нет. Что и на той планете есть жизнь. Даже и без
миллионов. Видимо это его и добило. И в один прекрасный день дядя Коля
побрился, одел чистую рубаху и намылил петлю.

Пить раз и навсегда дядя Коля завязал в тот момент, когда его вынимали
из петли случайно зашедшие именно в этот момент новые дядь Колины
кореша.

По иронии судьбы это были ребята, которым по жизни в основном
приходилось не доставать кого-то из петли, а, наоборот, в эту петлю
пристраивать. Местная братва, которая наряду со всяким другим
робингудовским промыслом занималась тем, что освобождала от лишних
квадратных метров одиноких сильно пьющих владельцев городской
недвижимости. Собственно, затем они с дядей Колей и скорешились,
обильно угощая ханкой и предлагая крепкую мужскую дружбу и взаимопомощь.

- Слышь, мужик, - сказали пацаны, приведя в чувство несостоявшегося
миллионера и самоубийцу. - Мы, в натуре, понимаем твое желание
приблизить встречу с покойной родственницей. Без базара. Даже можем
помочь, если че, гы-гы-гы. Токо ты хату нам отпиши. Не по христиански
это — оставлять последнее добро так круто кинувшему тебя родному
государству.

Дядя Коля поднял щедро налитый ему стакан, подумал и сказал:

- Я, пацаны, квартиру вам отпишу. То, что вы меня из петли вытащили —
это я вам сильно должен. Только вешаться я передумал пока. Помогите
мне с одним делом. Хочу напоследок навестить могилку усопшей. Если найду.

И дядь Коля поставил нетронутый стакан обратно.

Он подписал дарственную и стал оформлять документы на выезд. Самому ему
нипочем бы не осилить всю эту юридическую муть с получением
загранпаспорта, визы, адресами, паролями, явками, если бы не братки. А
так однажды, напутствуемый самыми близкими в этой жизни людьми, даже
пусть и бандитами, раз других не нашлось, («Ну, дядь Коля, будут бабки
— звони, гы-гы-гы, в натуре») он сел в самолет.

Кладбище при доме престарелых, или как он там называется, где доживала
последние свои дни родственница, нашлось легко. Могилка, к удивлению и
даже какой-то внезапной непонятной ревности дядь Коли, была обихожена,
и мало того, даже выделялась на фоне других, совсем не заброшенных
захоронений. Он постоял, потом по известному русскому обычаю достал
какие-то гостинцы, бутылку водки, пристроил у памятника налитую до
краев стопку, закурил и присел. Спешить ему отсюда было уже некуда.

Очень быстро таким его поведением заинтересовались бдительные
аборигены. Хауэр, мол, ю? Дядь Коля хотел привычно сказать «Подите в
жопу», но языка не знал. Нашли русскоговорящего постояльца. И когда
выяснили, что перед ними не кто иной, как родственник покойной,
приехавший из далекой России с единственной целью почтить ее память,
возник неподдельный интерес и оживление.

Выяснилось, что старушка была не просто так себе покойница. Перед
смертью, составляя завещание, половину отписала неизвестному
родственнику в далекую заснеженную Россию, а другую оставила этому
самому богоугодному заведению, где коротала последние годы и даже
состояла в попечительском совете. Понятно, что за такие дела старушка
получила посмертный респект, почет и уважуху, как говорится. Не только
ухоженная могилка и регулярные молитвы за упокой, но даже аллейка ее
имени и табличка на скамейке, где она любила посидеть.

Дядь Колю проводили к управляющей и приняли как самого почетного гостя.
Рассказывали про старушку, какой святой и замечательный это был
человек, показывали фотографии и комнатку, где прошли ее последние дни.
Да что там, уже само просто появление дяди Коли было для местной публики,
неизбалованной событиями, вроде концерта Монсеррат Кабалье. Все только
про него и говорили.

Слово за слово, чисто из вежливости спросили и про его житье-бытье, про
дальнейшие планы. Дядь Коля сперва хотел чего нибудь соврать, но вдруг,
неожиданно для самого себя, стал рассказывать. Все как есть. Рассказ
произвел сильное впечатление, чего уж там. Даже и на самого
рассказчика, не говоря за остальных.

Выяснив, что торопиться дядь Коле особо некуда, его попросили
задержаться хотя бы на пару дней, посмотреть, разобраться с кой-какими
бумагами и документами покойной, а то ж когда еще придется. Ну, тут
главное повод, при обоюдном-то желании.

Где пара дней, там пара лет. Короче, очень быстро выяснилось, что
американская фановая труба хоть и отличается от русской, но принцип тот
же: главное, что б туда текло, а обратно – ни-ни. А уж в этом-то дядя
Коля толк знал. Так и прижился. В роли то ли завхоза, то ли мужичка за
все. Там и до сих пор, если жив.

Последний раз про него было слышно года четыре назад от одного из тех
братков, теперь-то уж вполне себе респектабельного крепкого бизнесмена
средней руки, который, кстати, и рассказал эту историю.

- Да был я у него. Живет там среди стариков этих как у Христа за
пазухой. Странно, конечно. Они же там как на берегу все стоят, своей
очереди ждут. Я б не смог, чесслово. А он ничего. Ну, он-то на том
берегу однажды уже побывал, ему не страшно. Я спрашиваю: «Обратно-то,
дядь Коль, не думаешь? » А он: «Бывает. Только куда? И зачем? » Я
говорю: «Придумай. Ты же один раз придумал, придумаешь опять.
Надумаешь – звони, опять поможем, если че» А че? Чай не чужой он нам
человек. Крестник, считай. Гы-гы-гы.

На турбазе этой я оказался совершенно случайно. Ой, а что в нашей жизни
не случайно? И еще случайней переквалифицировался из простого советского
отдыхающего в инструкторы по туризму. Ну, про это как нибудь потом.

Ситуаций забавных там было. Да. Что-то я уже рассказывал. Что-то еще
расскажу. Сейчас вот вспомнилось про одну крепкую супружескую пару.

А дело было так.
Набирали мы отдыхающих в трехдневный водный поход. Народ на это дело
подбивается охотно. Развлекалова на турбазе не бесконечно, приедается. А
тут какая-никакая – романтика.

Из тех, кто записался в группу, запомнилась пара супругов. Лет под
сорок. Ну, или чуть-чуть за. Обращали на себя внимание тем, что несмотря
на явно солидный супружеский стаж, ходили всегда и везде вместе. За
ручку. "Милый!" "Дорогая?" Он – предупредителен. Она – элегантна.
Этакий идеал отношений. На них поглядывали украдкой. Одобрительно
оглядывались. И шептались восхищенно-завистливо вслед. Вот. Эти лебеди
тоже, значит, решили слегка укрепить свои чувства походной романтикой.

Ну, группу мы сформировали. Инструктаж провели. Накануне похода
обязательный медосмотр у доктора. Давление там, температура. "Как себя
чувствуете, живот не болит, спину не ломит?"

И вот на медосмотре вдруг мужик этот, один из образцово-показательных
супругов, сказался больным. Кашель, говорит, насморк, и температура.
"Доктор, мне в поход можно?"
Доктор говорит: "Что вы, что вы! Ни в коем случае! В койку! Постельный
режим! Процедуры! И массаж! У нас очень квалифицированный массажист".
Ну, мужик вроде так подрасстроился, и с грустной миной жене своей
говорит: "Вот видишь, дорогая? Доктор категорически против". Жена:
"Милый! Тогда и я без тебя никуда не поплыву!" Он: "Что ты! Что ты! Мы
же столько об этом мечтали! Если ты не поплывешь, я очень расстроюсь! А
мне нельзя, ты же знаешь". Она: "Милый! Спасибо тебе! Я буду очень по
тебе скучать!" Три дня. Ну е-мое. Взрослые, вроде, люди.

Ладно. На следующий день отчалили.
А тут надо сказать, что вот эти выходы групп в походы обставлялись очень
торжественно. Группа строилась на причале. Старший инструктор после
проверки такелажа толкала проникновенную речь. Обязательное
фотографирование. Прощание славянки. И махи платочками до горизонта.
Но еще торжественнее обставлялись встречи. На причале собиралась чуть ли
не вся турбаза. Вновьиспеченные водники, опять же под бравурную музыку,
сходили на берег. На берегу их ждали всяческие поздравления, вручения
призов и значков, обязательная традиционная кружка специального компота
из общего котла и другое всяко-разное. Было, между прочим, что потом
людям вспомнить. Не то что нынешние анталии-турции, десять дней дайвинга
у барной стойки.

Ну, платочки скрылись вдали. Плыли, плыли, плыли. Тут неинтересно.
Приплыли, разбили лагерь, суета. Снова неинтересно. А тут и ужин. А
после все разбрелись кто куда. Кто в лес, по дрова, кто купаться, кто...
Ну, представляете. А я оглядываю контингент. И смотрю, опа! Супруга наша
одинокая сидит в сторонке на бревнышке и беседует с мужичком, который у
них в лодке за штурмана был. Видно, познакомились во время заплыва. Ага.
И чего-то она ему так горячо шепчет. Делится, думаю, переживаниями за
оставленного на базе мужа. И так видно сильно ее эти эмоции захлестнули,
что она к мужичку все ближе. Ближе. Ближе. Тот вроде отодвинуться, а
некуда. Сосна. Прижала она его к стволу крепко. И титькой еще сверху
нахлобучила. До кучи. Мужичку-то деваться и некуда. Внимает. И
напряженно выглядывает из-под титьки в поисках сочувствия.

Ладно. Тут я отвлекся на какие-то дела. А минут через десять подходит ко
мне этот мужичок и говорит: "Товарищ инструктор. А нельзя ли взять лодку
и прокатиться до вооон-того острова? Чтоб в полной мере, значит,
насладиться тишиной и красотой заката?" "Отчего же, говорю, нельзя.
Если трезвый и в жилете. Обязательно можно. Только вы инструкцию
помните? Одному – ни-ни". "Что вы-что вы! Я двое!"

И вот смотрю, берет мужичок лодочку, а в лодочку за ручку подсаживает ...
Кого, вы думаете? Ага. Эту лебедь белую. Сам за весла. И гребет к этому
острову.

Вернулись где-то через час. Светло еще вовсю было. Вид мужичок имел
такой слегка ошарашенно-пришибленный. Он лодку привязал, даме чего-то
сказал, и, бочком-бочком, скрылся из вида.
А она! Довооольная! И к костру. И ну щебетать. Что-то про красоты и
закаты. Про неописуемость природы. Про то, что как жаль, что милый ее
этого ничего не видит и страдает, бедный. А сама глазками так
зырьк-зырьк, стреляет. А дама, несмотря на возраст, я скажу, ого-ого.
Все при ней. И даже больше.

А еще через полчаса наблюдаю такую картину. Солнце уже практически село.
Тишь. Благодать. Комарье. А в сторону острова. Разрезая
девственно-зеркальную гладь. В лучах заката. Ну е-мое!, преодолев треть
расстояния, направляется лодочка. В лодочке? Конечно! Наша дама
безупречного поведения. И кто-то со спортивною фигурой. Явно не давешний
мужичок.

Короче. За трое неполных суток похода она перетаскала на ближайшие
острова и лесные просеки практически весь мужской состав группы. А это
человек двадцать. Коллега мой и напарник, Олег, тридцатилетний прожженый
ловелас уверял меня, что миновал этой участи. Однако силуэт, мелькнувший
в одну из ночей возле инструкторской палатки во время моего дежурства у
костра, заставляет сильно сомневаться в его искренности.

Да я и сам чудом выкрутился. Когда тебя вот так как бы невзначай
оглаживают по всяким-разным местам и нежно шепчут: "Ах! Вы еще совсем
молоды. Вам, видно, нет еще и восемнадцати?" - поди сдержи организм.
"Шестнадцати, мадам! Мне нет еще шестнадцати, увы". Ну что делать, если я
с детства по природе своей брезглив?
"Жаль! Ах, как жаль! Вы могли бы показать мне воооон тот дальний залив?
Я там еще не была".
Вот уж увольте. Кто угодно, только не я. Впрочем, недостатка в "кто
угодно" не было. И вскоре она уже тащила очередную жертву к вожделенному
заливу.

Если бы поход был не трехдневный, а, скажем, суток пять, все могло
закончиться не так благополучно. Потому что мужики из группы стали
периодически странно посматривать в сторону друг друга и временами
кто-нибудь с кем-нибудь о чем-то перешептывался.

Но, слава Богу, сроки истекли. Мы свернули лагерь. Побросали монетки в
воду. Зарыли мусор. И, благословясь, тронулись. Чтоб к назначенному
времени прибыть к горячему приему.

Значит, вот теперь смотрите. Кавалькада из десяти лодок, одна за одной,
держа дистанцию, красиво входит в бухточку, где причал и лодочная
станция. Где играет музыка и ждут. А по берегу бухточки, по тротуарчику,
по навесному мостику, и просто так по травке, гуляет праздная публика.
И все машут ручками. Или платочками. И радостно кричат, приветствуя
знакомых. Красота.
А мы плывем так. В первой лодке, направляющим, - Олег. А я в аръегарде.
Замыкаю красивый строй.
И вот уже все лодки в бухте. И головной до причала осталось каких-то
пятьдесят метров. И вдруг. Смотрю. Что за черт?! Четвертая лодка
начинает непонятно раскачиваться. Потом теряет строй. Потом резко меняет
курс и направляется к берегу.

Потом в лодке во весь рост встает наша белая лебедь. И протягивает руку
в сторону берега. И что-то кричит. Непонятно что. Ну и мы все, побросав
весла, смотрим в направлении руки.

А в направлении руки, по тротуарчику, среди прочих гуляющих, ничего не
замечая и не подозревая, идут и мило беседуют двое. Незабвенный супруг.
Под ручку с нашей турбазовской массажисткой Верочкой. И так увлечены
друг другом, что ничего вокруг не замечают.

Далее как в бессмертной комедии Гоголя "Ревизор". Все замерли. И только
одна лодка, все ускоряясь, чешет к берегу. С нашей милой леди на носу.
Ну чисто бегущая по волнам. Лодка бьет носом в берег. Леди - тыцк
вперед. Потом разворачивается. Делает пару шагов назад. Выхватывает из
уключины весло. И с открытым ртом и веслом наперевес стремительно мчится
в сторону дражайшего супруга.

Значит, мы-то помним, что скорость звука несколько тише скорости света.
И чуть спустя до нас доносится крик. "Так вот, значит, блядь, как ты
болеешь! Вот, значит, зачем, хер плешивый, ты остался! А я-то, дура! Всю
жизнь хранила ему верность! Ах ты мерзкий онанист!" Это она все на бегу
кричит. Размахивая веслом.

Это рассказывать - долго. Происходило-то все стремительно. Головная
лодка тоже срывается с места и Олег, не дожидаясь берега, прыгает в воду.

Слава Богу. Слава Богу, супруг с Верочкой вовремя очнулись и заметили
изменения в ландшафте. Слава Богу, что они приняли единственно верное
решение. Сигануть. И сиганули. В разные стороны.

И вот смотрите. Вся турбаза, вся достопочтенная праздная публика,
раскрыв рты, наблюдает эту картину. На десять часов с криком "Это не то,
что ты подумала!" мчится супруг. Параллельно ему, на два часа чешет
охуевшая и ничего не понимающая Верочка. За супругом, слегка
замешкавшись "кто важнее", с криком "Ладно, я эту блядь потом достану!"
и с веслом, - белая лебедь. И замыкающим, босиком, хлопая мокрыми
штанами, с криком: "А ну положь, сука, инвентарь!" - Олег.

Группа стремительно удаляется в редколесье. Прием смят. Все в
растерянности. Забыты такелаж, значки и грамоты, компот, и только
бравурная музыка ебашит вслед скрывшимся вдали спринтерам.

Спустя минут десять, запыхавшись и с веслом, появился Олег. Он подошел к
кучке растерянно курящих мужиков из нашей группы, стукнул веслом как Дед
Мороз и сказал:
- Ну что, молочные братья?! Компотику-то по кружечке ебаните. Негоже
нарушать традиции.

* * *
Где-то спустя неделю я намылился в город. Стою уже на палубе теплохода
марки "Заря". Вдруг слышу – голоса сзади знакомые. Оборачиваюсь. И
наблюдаю нашу пару. Да. Подошел видно срок путевки к концу.

Он бережно и внимательно помогает ей пройти по трапу. Придерживая за
руку и стараясь предупредить каждый шаг. А она благодарно на него
поглядывает и слегка кивает. Вдруг на середине трапа она
останавливается, оборачивается, смотрит вверх на корпуса турбазы и
говорит:
- Милый! Если бы ты знал, как мне не хочется отсюда уезжать! Какое же
замечательное место! Как мне здесь было хорошо!
- Дорогая! Как я тебя понимаю! Мы обязательно вернемся сюда на следующий
год. Я уже обо всем договорился с директором.
- Спасибо, милый!

И все, кто случайно слышит этот диалог, оглядываются с умилением и
легкой завистью и шепчут вслед восхищенно и одобрительно: "Смотри! Какая
идеальная пара!"

Ракетчик

О загородной недвижимости и вообще

"Штирлиц знал, что в разговоре запоминается последняя фраза."
(это такой как бы эпиграф)

Сегодня в электричке одна матрёшка всю дорогу рассказывала мобильнику,
как она продавала "какому-то дебилу" (по её версии) участок земли. Я всё
запомнил. Могу вам рассказать, в принципе. Если интересно. Да что
рассказать, я уже спокойно могу открывать фирму по торговле загородной
недвижимостью. Дело в том, что она всё это рассказывала три раза. Сперва
маме. Потом подруге. Потом ещё одной подруге. Три раза одно и то же. С
небольшими нюансами.

Например маме она умолчала, как "этот дебил" домагивался её в процессе
осмотра участка. Первой подруге преподнесла это домагивание
брезгливо-пренебрежительным тоном. Второй - с нотками этакой томной
усталости от внимания мужчин. Не забыв конечно предварительно
преподнести "этого дебила" настоящим мачо и ловцом женским душ.
- Я ему говорю - "Ну-ка уберите руки! Продаётся только участок". А он
"Да??? А я думал со всеми постройками!" Представляешь? А сам ржот,
дебил!

Короче, как там что дальше неважно, но если кому интересно, то залог с
"этага дебила" она получила. Впрочем, речь не об этом.

Как раз в начале изложения третьей версии в вагоне появился продавец
иголок.

- Добрый вечер, уважаемые пассажиры! Всем счастливого пути! Я отниму у
вас всего пару минут, чтобы рассказать про вещь, которая будет полезна
не только людям с ослабленным зрением, но пригодится в любом доме! На
первый взгляд обычные швейные иголки. Однако это не так. Смотрите....

Потом мастер жэдэ-маркетинга демонстрировал работу своих устройств, и
закончил монолог следующей примерно фразой.

- Итак, набор иголок. В каждом наборе - двенадцать игл. Все они разного
размера, но все оснащены карабином. И - самое главное! Цена такого
набора - всего пятьдесят рублей. Что такое пятьдесят рублей? Это бутылка
пива. Представляете? Всего одна бутылка пива! Итак, кому интересно, я
подойду, покажу поближе.

И с этими словами он чапает по вагону в нашем направлении.

Матрёшка, которая сидела всё это время по ходу поезда к нему спиной,
внезапно говорит телефону "Погоди секунду!", отнимает его от уха, и
ловко цепляет проходящего торговца за рукав.
Тот с готовностью тормозит и оборачивается.
Протягивая зажатые двумя пальцами пятьдесят рублей (когда и откуда
достала только, я даже не заметил), матрёшка надменно произносит.
- Бутылку пива, пожалуйста!
У таких матрёшек, я заметил, выражение лица при этом всегда такое... ну,
на нём написано, "Ах! Только крайние жизненные обстоятельства вынуждают
меня идти на контакт с подобнага рода типами!"
И вот с этим выражением лица она значит говорит.
- Бутылку пива, пожалуйста!
Продавец иголок два раза хлопнул глазами, и нервно дёрнул кадыком.
- Какого пива?
- Ну, не знаю! - раздраженно говорит матрёшка. - Какое у вас там есть?
- Никакога нету! - не стал врать продавец.
Тогда она зло сузила глаза и спросила.
- Вы что, идиот?
Продавец секунду смотрел на неё, и неожиданно кивнул
- Да, мэм! Ай эм есть идиот! Разрешите идти?
развернулся и пошагал дальше по вагону.

- Нет, ты слышала? - сказала матрёшка телефонной трубке. - Что за день
такой сегодня - одни дебилы кругом?
И обвела отсутствующим взглядом пространство.

Я резко натянул кепку на глаза и притворился спящим.
Спящие дебилы не так привлекают внимание.
Надо же было дослушать третью версию продажи земельного участка.

Сегодня в электричке. Заходит мужик в камуфляже, с гитарой, (ну,
псевдоафганец такой, хронически контуженный бахусом), и затягивает
традиционный псалом без начала и конца. Ну, там, горы стреляют, а мама
плачет, а друга убили, а девушка ушла к другому, руки нет, ноги нет,
мозгов не было никогда... Такая хня, короче.

Вагон впадает в неловкое оцепенение.
Только позади меня мужской голос что-то неразборчиво недовольно бубнит.
Вымотав пассажирам все нервы, камуфляж уходит по проходу.
Сзади (я не вижу, только слышу) раздаётся другой голос.

Второй голос (громко и возмущённо, с остаточной слезой в голосе)
- Да ты заебал, поэл?! Ты не служил, поэл!!! Тебе не понять!
Первый голос (флегматично).
- Я не служил?!.. Конечно!.. Я не служил...
Второй голос (громко и злорадно)
- Во-во!
Первый голос (флегматично)
- Я в это время между прочим тоже не в санаториях прохлаждался!
Второй голос (громко и насмешливо)
- Ага!
Первый голос (философски)
- Я между прочим в это время в психушке лежал!...
Второй голос (громко и возмущенно)
- Ну и чо?
Первый голос (флегматично и с напором)
- Чо - "Чо!"?! Тоже, знаешь, не сахар! Ещё неизвестно, где опасней.
Второй голос (громко и с вызовом)
- Ну и чо?
Первый голос (с надрывом и нотками истерии)
- Чо - "Чо!"?! Чо!... Чо-та наши в пижамах с гитарами по вагонам не
ходят! Нервы людям не мотают!

Армейская история из жизни «Дикой дивизии».
В продолжение от 10 января.
Не знаю как где, а у нас на узле связи острую зубную боль лечили
следующим садистским, но безотказным способом. Поначалу, когда боль еще
можно терпеть, бедный боец, знакомый с нижеописанным методом только из
уст товарищей и слабо в него верящий, всячески старается избежать
экзекуции. Но зубная боль есть зубная боль и вариантов спасения от нее
не так уж много ночью в тайге. Когда она достигает степени «хоть
вешайся», солдат с покорностью овцы идет в распростертые объятия
сочувственно-зверски улыбающихся товарищей. Суть способа следующая (не
запатентовать ли?). Берется полевой телефонный аппарат типа ТАИ-75 или
любой другой подобный (в старых военных фильмах командир обычно крутит
ручку такого телефона и просит огня), главное, чтобы у него была сбоку
ручка, а внутри - присобаченный к этой ручке генератор переменного тока
вольт этак на 75. Торчащие из недр чуда военной техники два конца
распределяются следующим образом: один вкладывается в холодную, дрожащую
и потную (пот - прекрасный проводник) руку болящего, а другой - к
больному зубу. При этом важно, чтобы оголенный провод не касался
никакой другой здоровой части лица подопытного - губы, щеки, и т. д. -
а то искра пойдет не туда. Затем кто-то из сочувствующих быстро и резко
крутит ручку. Результат не заставляет себя ждать - больной дико орет,
корчится и матерится, но уже через минуту прислушивается к себе и
начинает блаженно улыбаться. Блаженно улыбаются и все присутствующие -
это не их сейчас шарашило. Анестезии хватает часа на 3-5. Эффективность
данного метода я, дилетант и в медицине и в физике, для себя объясняю
следующими принципами: 1. Вымещение более сильной болью. 2. Боль - это
то же электричество, которое нервные окончания посылают в мозг по
нервным проводам. И вот если по этим проводам неслабо долбануть, где-то
что-то должно перегореть - или в мозгу, или в проводах, или в самом
зубу.
А вот еще один нестандартный способ применения телефонного аппарата
ТАИ-75. Оголенные концы проводов аккуратно прикладываются к оголенным же
участкам тела крепко спящего на боевом посту воина. Эффект зависит от
крепости сна, нервов и позы спящего, по силе не уступает лечению зубов,
но в отличие от оного каждый раз приводит к разным последствиям. Бывало,
что страдали уши, челюсти, головы и телефонные аппараты самих
«будильников». Поэтому баловались такой побудкой нечасто и
преимущественно деды в отношении молодняка.
Один раз данный способ побудки применил прапорщик Гайдуков в отношении
рядового Харламповича. Но по незнанию технологии и должностному
отсутствию мозгов потерпел полное фиаско. Дело было так…
Рядовой Харлампович, трусоватый, неумный, хитрый и здоровый (196 см, две
пайки - кто знает) хохол был разжалован из телефонистов за распиздяйство
и нес боевое дежурство дневальным по командному пункту. Т.е. топил на
массу в уголке на табуретке. И спал бы себе на фуй никому не нужный,
если б не храпел. А храпели эти 196 см так, что радисты через четыре
стены от него переставали слышать в наушниках эфир. В РВСН могут
простить любое раздолбайство, кроме подрыва боеготовности. Поэтому КДС
майор Шум (все фамилии подлинные, читайте, отцы-командиры) вызвал
прапорщика Гайдукова, про которого сам же пел свою любимую частушку:
Я иду на тот конец -
Гайдуков ебет овец.
Я иду с того конца -
Гайдука ебет овца.
и сказал следующее: «Или он заглохнет, или …. ». Обещал Шум всегда
много, щедро и очень понятно. Гайдуков, про тупость и беспросветную
наивность которого ходили легенды даже в родной части, предпринял
сначала дистанционные, а потом и мануальные попытки разбудить спящего,
которые привели только к тому, что на вдохе Харлампович издавал все тот
же храп, а на выдохе - жуткий мат. И тогда в голову прапорщика как в
пустой ангар вошла мысль о ТАИ-75, поотражалась от стенок и там, внутре,
осталась. Он взял аппарат, зеленого (в буквальном и переносном смысле)
бойца в помощники и двинул претворять вышеописанную процедуру. Далее.
Приложили - крутанули - ноль. Приложили - крутанули - Харлампович
отмахнулся во сне как от комара. Приложили - крутят, крутят - хуй. Все
было проделано правильно за исключением того, что провода прикладывались
к руке очень близко один от другого, сводя воздействие на нет (именно
это, если не ошибаюсь, называется шаговым напряжением). В это время
спящий открывает один глаз и орет Гайдукову: «Охуел, щегол!?!», потом
понимает, что перед ним целый прапор, вскакивает, вытягивается,
докладывает: «За время моего деж….! ». Какое в зизду дежурство? Но
прапор, застигнутый за нехорошим занятием, вместо капитального разъеба
тоже начинает мяться и бормотать. В процессе взаимного бормотания
выясняется что, «…телефон сломался? » «…да вот чего-то вызов не идет, а
ты ж у нас телефонист» «…ща починим, трщ прпрщ, нема базару» и т.д.
Затем Харлампович повертел аппарат в руках, послюнявил концы проводов,
сказал: «Ага!», «Умгу!!», «Ну вот!!! » и предложил Гайдукову для
проверки подержать концы проводов. Тот с удовольствием, любопытством
(«…чего ж нэ робыло-то?.. ») и качественно зажал концы. Далее надеюсь
понятно? Харлампович крутил ручку аппарата азартно и со всей дури орал:
«Работает?! » «Или нет?! » «А??!! » до тех пор, пока кто-то не догадался
ногой выбить у него телефон. Гайдукова откачивали. Врач сказал: «Хорошо
что трезвый. Был бы поддамши (обычное состояние многих прапорщиков) -
пиздец. »
Зеленого солдата мы у Харламповича отбили. Он-то здесь при чем,
правильно?

Ракетчик

- Телефон у меня был, помнишь?

- С Джокондой? Камера на три мегапикселя? Помню.

- Утопил нахуй.

- Да ты чего?

- Ну, епт... На охоте.

- Как?

- Ааааааа! Я его саааам, специаааально, падлу, утопил! И промоину
веточками забросал. Что б не всплыл, ссука!

- На кой???

- Блять! Поехали на охоту. Ууууутро. Тишинаааа. Час сижу. Два. Нет утки
нихххера. Потом, уж думал все фрррр вот оне, родимые! И прямо под
нос, хоть рукой бери. Только я ружье-то поднимать стал, у меня из
кармана на все озеро дурным голосом кааааак заорет: "Возьми трррубку,
гад! Это я, твоя жжена тебе зззвонююююю!!! "

Понял, да? Придурошный мой сыночек на маму свою такой звонок поставил.
Хоть бы предупредил, сволочь! Утки, знамо, вшшших. Мужики им вслед
отдуплились, а хули толку? И, смотрю, ко мне стали подтягиваться.
Пиздец, думаю. Утопят. Ну, своей, конечно, обсказал все, что про ее
думаю. И чем должны порядошные жены по утрам заниматься. И телефон, -
нахуй, в промоину. Вот так, смотри, со всей дури хууууяк! Он даже не
булькнул. Курить-то есь у тебя?

Ну, хули? Мужики злые. Охота накрылась. Надо собираться. Сели
напоследок, налили. Все молчат. А хули тут скажешь? Токо Серега поднял,
говорит "Нуууу..." Сказать видно чего-то хотел. И тут из под земли, из
болота, прямо из жижи из черной этой: "ВОЗЬМИ ТРРРУБКУ, ГАД! ЭТО Я,
ТВОЯ
ЖЖЕНА ТЕБЕ ЗЗЗВОНЮЮЮЮЮ!!! " Как из могилы! Пиздец. Стаканы побросали и
кааааак ломанемся оттуда!

Даааа... Теперь чево? Утки нет, телефона нет, жена съебалась к маме,
паскудный сын где-то прячется, мужики не разговаривают, выпить не с
кем.
Ебнешь со мной? За помин души утопшего?

- Ну, наливай.

- Ты только это... Телефон свой выключи нахуй. На всякий случай.

- А чего?

- Чево-чево... Есь у тебя мой номер? Ну-ко, набери.

Я нажал вызов. В трубке пошли длинные гудки.

- Понял, да? Он там лежит где-то, в черном-чОООрном глухом болоте, на
хуй знает какой глубине, и поет голосом Билана. А прикинь, если щас
по
нему кто нибудь ответит?

В это время в телефоне раздался щелчок снятой трубки. По спине побежали
мурашки. "Вы позвонили по номеру..." Я матюкнулся и нажал отбой.

- Да ну тя нахуй с твоим телефоном!

- Воооо! Понял, да? Так что лучше выключи. А то, прикинь: щас раздается
звонок, а оттуда:
"ВОЗЬМИ ТРУБКУ, ГААААД!!! ЭТО Я, ТВОЙ ТЕЛЕФОООН, ИЗ ЧОООРНОГО БОЛОООТА
ТЕБЕ ЗВОНЮ! "

Наебашились мы тот раз крепко.

Хроника происшествий.
«Аварии»
«4 декабря, 23:25
На пересечении Вернадского и Ломоносовского проспектов
70-летняя пенсионерка попыталась переехать проезжую часть на велосипеде.
Женщина добралась до пешеходного перехода, но по какой-то причине не
стала дожидаться «зеленого» и в результате оказалась под колесами
«Mitsubishi». Водитель иномарки, к счастью, успел притормозить, и
бабушка «отделалась» лишь переломом голени»
МК-Мобиль №47 от 16 декабря 2003

Я случайно оказался свидетелем этого ДТП. Бедный водила очень долго не
мог оторвать ногу от педали тормоза. Заклинило. Не педаль. Не ногу.
Мозги.
К скупой хронике происшествия добавлю только, что ширина Ломоносовского
проспекта в этом месте - под сто метров. И интенсивность движения
высокая даже глубокой ночью.

Есть поговорка. «Народ, который ест макароны с хлебом, - непобедим»
Я добавлю.
Страну, где СЕМИДЕСЯТИЛЕТНЯЯ БАБУЛЯ! НА ВЕЛОСИПЕДЕ! ДЕКАБРЬСКОЙ
ПОЛНОЧЬЮ! ШАРАШИТ НА «КРАСНЫЙ» ЧЕРЕЗ ЛОМОНОСОВСКИЙ! - пусть побеждают.
Наплачутся потом.

Ракетчик

Про полковника и чёрную кошку.

Давным-давно, помню, был в командировке в одном глухом-преглухом
провинциальном городишке. Два завода да воинская часть – весь город.

Обратно уезжать, поезд в час ночи. Никаких там такси, понятно, весь
городок можно поперёк за час пройти. Ну, от гостиницы до вокзала
километр прямой, как стрела, улочкой. Собрался да пошел.

Зима, морозец, снег как пух, фонари, луна, ясно, хорошо. Пустая широкая
светлая улица, белая дорога, сугробы по бокам. Тишина, только снег
скрипит, да где-то впереди на станции изредка диспетчер гугукает. Ни
машин, ни людей. Только впереди, метров сто, бодро так шагает военный.
Тоже видно на поезд. Шинель, выправка, «дипломат». Папаха. Минимум
полковник, значит. Да и максимум, скорей всего. Генерала бы поди на
машине провожали. Это я так попутно рассуждаю от нечего делать.

Вдруг глядь, военный встал так, резко, и дипломатом чего-то как бы
машет. Смотрю, а перед ним, поперек дороги, идёт чёрная кошка. Не спеша.
Я сам не раз замечал, кошки, сволочи такие, целый день будет сидеть не
двигаясь, но стоит тебе появиться – вжик, и у тебя под носом тебе дорогу
перебежит. Ага. Ну и эта тоже. Дорогу перебежала военному, с
противоположной стороны на сугроб забралась, села, и сидит.

Ну, военный на кошку помахал-помахал, а ей пофиг. Постоял, потом по
сторонам оглянулся так воровато, штаны за лампасы поддёрнул, и полез в
сугроб. Кошку эту, значит, чтобы обойти. Сразу ухнул чуть ли не по пояс.
Дипломат над головой поднял, будто вплавь форсируя преграду, и попёр.
Обогнул, значит, кошку по широкой дуге, опять на дорогу выбрался, ногами
потопал, снег стряхнул, и дальше пощел. А эта сволочь посмотрела ему
вслед, посидела ещё чуть-чуть, потом с сугроба спрыгнула, и обратно
побежала.

Ладно. На станцию пришел, сразу поезд. Захожу в купе, а там этот
военный, шинель снимает. Нас и было-то наверное всего двое на всю
станцию, пассажиров. Он поздоровался, шинель повесил, смотрю – точно
полковник. Китель одёрнул, а на кителе хорошая такая колода. Не только
за выслугу лет.

И у нас, значит, повисла не очень ловкая пауза. Мне вроде слегка
неудобно, что я стал невольным свидетелем не шибко героического
форсирования полковником кошки. Ну, и ему видно тоже. Он разуваться
стал. Ноги-то мокрые, фигли. Снега – полные ботинки. Он один ботинок
снял, заглянул в него для чего-то, выматерился негромко, и говорит зло
так, в сердцах.

- Как же я, блять, эти суеверия всякие, кошек всех этих чёрных,
ненавижу!

Потом второй ботинок снял, в него тоже заглянул, подумал чего-то, и
добавил.

- Но пару раз они мне шкуру спасли, точно. А может и больше.

Охота на зайца

Есть у меня друг, Андрюха. Живёт в дальнем подмосковье.
Раньше работал в совхозе механизатором.
Классный был механизатор. И на тракторе, и на комбайне.
Пахал, сеял, писал стихи.
Неплохие стихи.
Хорошие.
Очень хорошие стихи писал.
Потом бросил штурвал комбайна и поступил в Литинститут.
Закончил. Издал. Вступил...

Сейчас ни стихов не пишет, ни хлеб не сеет.
Такие дела.
Впрочем, я не про это.

Приехал я к нему как-то, дело осенью было.
Самая моя любимая пора, сентябрь, золотая осень, бабье лето.
Ну, вечером посидели, выпили. Утром он на работу собирается, зябь пахать. А может под озимые, я уж не помню.
Я с ним увязался.
А что дома сидеть? Скука в деревне.
А тут, думаю, хоть по лесу, по проселкам поброжу. Грибов поищу. Да и так... Душой.
Да и поболтать опять же, за штурвалом, про то про сё. День-то длиный.

По дороге в гараж навстречу мужик с ружьём. Местный охотник, Серёга.
- Серёга, привет!
- Здорово!
- Куда?
- По зайца.
- А где?
- Да за Пасынково пойду.

- Вот дурак... - сказал глядя вслед охотнику Андрюха.
- Чего так?
- За Пасынково лес сплошной. Где он там зайца возьмет, я не понимаю?
- А где зайцы? В автобусе?
- В поле.
- Да ладно!
- Что ладно? Заяц линяет. К зиме. Он линяет, а снега нету. Зайцу в лесу страшно. Очень уж он приметный там, пока снега нету. Вот он в поле и выходит, спит там в борозде. Потому что у зайца вся сила где?
- Где? В ушах?
- В ушах. И в ногах. В поле поди к нему подберись. А на прямой он кому угодно форы даст. Так что все зайцы сейчас в полях. Понял?
- Понял.
- Ничего ты не понял. Мы зайца быстрее Серёги добудем. Вон два молотка, видишь? Брось-ко их в кабину, под ноги.
- С молотком на зайца? Оригинально!
- А что ты смеёшься? Вот увидишь.

Мы пили чай из термоса, Андрюха рассказывал последние окололитературные сплетни, читал наизусть Межирова, Рейна, сам себя, Георгия Иванова, своих друзей, всё вперемёшку.

Шел апрель по задворкам России
Был закат ослепительно глуп
Шли толпою душевнобольные
На танцульки в дурдомовский клуб.

Пахали большое поле по кругу. Андрюха объяснял почему пашем в эту сторону а не в другую, про свал, и другие тонкости землепашества. Потом пустил меня за рычаги. Потом, когда осталось совсем немного, снова пили чай с бутербродами, с непривычки болела шея от постоянного оглядывания назад, на плуг, и плечи от рычагов.
Вдруг Андрюха замер на полуслове и ткнул пальцем куда-то вперёд и влево.
- Вон он!
- Кто? - спросил я, вглядываясь в направлении его пальца. Низкое осеннее солнце било по глазам.
- Кто-кто! Заяц! Подай-ка молоток.
Пока я шарил под ногами, он открыл дверь и осторожно спрыгнул вниз.
- Теперь смотри!

Я стал смотреть.
Действительно, в дюжине метров от трактора сидел заяц. И смотрел на Андрюху.
Андрюха перехватил поудобнее молоток и занес руку для броска. Заяц не двигался.
Попасть молотком в зайца с дюжины метров без соответствующего навыка занятие не простое. Шансы пятьдеся на пятьдесят примерно. Или попадешь, или нет. Поэтому Андрюха сделал осторожный шаг по направлению к зайцу, сокращая дистанцию. Что бы бить наверняка. Я ждал. Я ждал, что заяц вот-вот сорвется с места.
Однако заяц сидел. К трактору за день он привык. А Андрюха с молотком видимо не внушал ему серьёзных опасений. Плотный и неповоротливый Андрюха действительно мало напоминал лису или волка. Заяц очевидно просто не догадывался, какие кровожадные мысли шевелятся под кепкой этого интеллегентного и добродушного с виду поэта и хлебороба.

Держа молоток наготове Андрюха сделал ещё шаг, потом ещё. Заяц сидел. В конце концов дистанция между ними сократилась настолько, что бросать можно было с закрытыми глазами. Молотку было просто некуда деваться, кроме как ударить зайца точно промеж ушей. Заяц же сидел, прижав эти уши, и смотрел круглыми блестящими глазами на Андрюху.
Тот подошел вплотную и замахнулся. Заяц не двигался. Я слегка зажмурился в ожидании удара, ощущая во рту вкус свежего заячьего рагу.
- Ты что сидишь, сволочь? - возмущенно спросил Андрюха зайца и замахнулся ещё раз. - Я тебе что думаешь, Дед Мазай?!
Заяц смотрел виновато. Ну а что, мол. Ну, сижу. А что прикажете делать?
Тогда Андрюха неожиданно развернулся, опустил молоток, перенёс центр тяжести на одну ногу, примерился, и что есть дури пнул зайца точно по копчику.
А тому будто только этого и надо было. Ещё не успев приземлиться после пинка, он начал расправлять свои телескопические задние лапы.

Заяц стремглав летел по полю. Сзади него, матерясь и улюлюкая, одной рукой придерживая кепку, другой размахивая молотком, мчался Андрюха. Несмотря на самоотверженный бег расстояние между ними стремительно увеличивалось. Когда до зайца было уже метров тридцать Андрюха остановился, прицелился, и метнул молоток.
Бросок был хорош! Молоток, кувыркаясь и поблескивая на солнце описал пологую дугу, и вырвал комья земли буквально из того места, где вот только что был заяц.

- Нет, ты видел!? - радостно и возбужденно кричал Андрюха, отпыхиваясь и забираясь в кабину. - Я в него практически попал!!! Буквально пол-метра не хватило!
- Да какие пол-метра?! - возмутился я. - Я что, не видел?! Сантиметров десять от силы ты промахнулся! Чуть бы посильнее, и готово дело!
- Во! Видишь? А ты говоришь. Понял теперь, как надо на зайцев охотиться?
- А то!
- Ну ничего! Сегодня чуть-чуть не повезло, завтра точно будем с зайчатиной!

Допахивая остаток поля, мы подняли ещё двух или трёх косых. Но эти почему-то улепётывали раньше, чем мы успевали их заметить. Один выскочил буквально из-под гусеницы. Каждому зайцу Андрюха непременно высовывался из кабины и радостно улюлюкал вслед.

На обратном пути из гаража, когда солнце уже практически свалилось за крыши домов, нам встретился понуро бредущий Серёга.
- Ну что, Серёг? Как охота?
- Ааа! - досадно махнул рукой тот.
- Что, совсем по нолям?
Серёга молча открыл рюкзак и вытащил за ноги тушку.
- Один?
- Один. И тот случайно.
- Слушай! Продай, а? Ты ж с ним всё равно возиться не будешь?
Серёга на секунду задумался и махнул рукой.
- А, так забирай.
- Вот спасибо! С меня причитается. Ты только это... Манюне не говори, ладно?
- Ладно. - согласился Серёга. Было видно, что ему уже ни до чего.

- Манюня! - крикнул с порога Андрюха. - Принимай добычу!
Пока мы мылись, переодевались, Маша возилась на кухне с зайцем.
Потом вся семья уселась на кухне вокруг большого стола, посредине которого аппетитно дымилась кастрюля, и Андрюха стал рассказывать, как он ловко и метко метнул молоток с пятидесяти метров зайцу точно в лоб. Все восхищенно цокали языками, недоверчиво качали головами, но факт прямого попадания дымился по тарелкам, и не верить Андрюхе не было никаких оснований. Он рассказывал так вкусно и достоверно, что я и сам уже был готов поверить, когда стоявшая у плиты Маша развернулась и весело спросила.
- Молоток-то у вас какого калибра был?
- Что значит "какого калибра"? - поперхнулся Андрюха. - Обычный молоток!
- Я замучилась твой обычный молоток из твоего зайца выковыривать. - сказала Маша, подошла к столу, перегнулась через Андрюху, протянула руку и разжала ладонь.
По столу, весело и издевательски подпрыгивая, раскатилась пригоршня дроби.

За столом весело загомонили, заржали, заулюлюкали, и только Андрюха недовольно бухтел.
- Ну почему вы мне никогда не верите!? Да вы посмотрите, это же старая дробь! Может в него ещё прошлый год выстрелили!

Мы молча курили на крыльце, каждый думал про своё, и Андрюха вдруг сказал.
- Вот сволочь!
- Кто?
- Да Серёга же! Он что, не мог про дробь сказать?
- Ну... Он ведь не знал, что ты этого зайца молотком убил.
- Мало ли что не знал! Всё равно это подлость - напичкать дробью зайца, которого я убил молотком! Шиш ему теперь, а не магарыч!
- Правильно! - сказал я. - От людей с ружьями вообще одно зло и неприятности!
- Во! То ли дело - молоток! - сказал Андрюха.
И мы пошли допивать и допевать.

А дробь я собрал со стола, ссыпал себе в карман, и наделал потом из неё грузил. Они и до сих пор у меня где-то валяются.

Едва научившись читать, я сразу пошел записываться в библиотеку.
Потому что дома книг было хоть и много, но из детских только сказки, которые бабка уже успела мне все прочесть, причём не по разу.
Библиотека была в клубе, в соседней деревне, маршрут мне хорошо известный. Клуб стоял почти напротив магазина, куда мужики с лесопилки частенько отправляли меня то за водкой, то за куревом, то за тем и другим сразу.
Так что каждый раз выходя из магазина с водкой и папиросами, я натыкался глазами на крупную вывеску "Библиотека". Она меня манила. Но пока я не умел читать, делать мне там было нечего. Поэтому я очень хотел скорее научиться.
И вот наконец этот день настал.
Узнав что я иду в библиотеку отец обрадовался. Читать он любил, а в библиотеку ходить ему было некогда.
- Вот молодец! - сказал он. - Книжки мои сдашь, и спросишь там у библиотекарши чего почитать, она знает.
И спохватившись добавил.
- Ещё чекушку заодно, и папирос десять пачек. Только если ленинградские, дукат не бери!
И я пошел в библиотеку.
Я до сих пор помню этот запах, и ощущение гулкого большого пространства, забитого книгами.
- Я тоже хочу записаться в библиотеку! - сказал я, когда библиотекарша приняла книги отца и выдала новые.
- Ты что, читать умеешь?
- Умею! - сказал я гордо.
Библиотекарша вздохнула и начала заполнять формуляр. Я переживал, что она просто впишет мои книжки в отцовский, но для неё наверное важно было количество читателей. Так что библиотечный формуляр, это был мой первый в жизни документ. Ну, не считая свидетельства о рождении, документа по сути глупого и противоестественного.
Выбирать книжки мне конечно никто не дал. Библиотекарша порылась в ближней стопке, заполнила формуляр, и сунула мне в руки книжку со словами:
- Держи! Прочитаешь, приходи ещё.
Я вышел из библиотеки чуть не со слезами, так мне было обидно. В отличие от книг для отца эта была какая-то тонкая и невзрачная. Не книжка, а какое-то недоразумение. Она называлась "Приключения Буратино".
Я зашел в лабаз, купил водки с папиросами, вышел за околицу, дошел до ближайших кустов, свернул с дороги, устроился на травке, и стал читать.
Тут мимо дядя Юра на велосипеде едет.
- Привет! - кричит. - Чего читаешь?
Мне было стыдно сказать, что я читаю детскую книжку приключения Буратино, и я крикнул, придав голосу авторитетности:
- Толстого!
- Кого, кого?! - переспросил дядя Юра, и чуть не пизданулся с велика.
- Толстого! - повторил я.
Дядя Юра покачал головой, и поехал дальше. А я дочитал книжку и пошёл назад в библиотеку.
- Забыл чего? - спросила библиотекарша, неодобрительно покосившись на водку и папиросы в моей авоське.
- Нет! - сказал я.
- А чего?
- Я прочитал.
- Да ладно врать! - сказала библиотекарша, и стала гонять меня по содержанию.
Это был мой первый экзамен.
Я его сдал, и был допущен в святая святых, в книгохранилище, к стеллажам с детской литературой.
Я просидел там, на полу между стеллажами, весь оставшийся день, до закрытия, перебирая книги. Мне хотелось взять сразу всё, но всё было нельзя, максимум две. И в конце концов я выбрал "Страна багровых туч" и "Моревизор уходит в плавание".
"Страна багровых туч" Стругацких произведение более-менее известное, а "Моревизор уходит в плавание" это такая познавательная книжка про морские глубины и их обитателей. Само содержание я помню плохо. А взял её, потому что меня привлекла одна из строчек в самом начале.
Она звучала так: (специально нашёл оригинал)
"Когда будешь в бане, понаблюдай, кто чем моется: кто рогожкой, кто сердцевиной особой тыквы — люфы, а кто намыливает и трёт себе грудь мягким, как замша, скелетиком губки — морского животного"
Дело в том, что по возрасту меня ещё водили в женское отделение городской бани, и я буквально в ближайшую субботу мог на практике проверить, кто там чем у себя чего трёт. То есть сопоставить литературу и действительность.
Ну, про свои наблюдения в женском отделении городской бани рассказывать не буду, вам наверное неинтересно. Да я вроде и рассказывал уже.

Вот что ни говорите, а гаишники в Москве все-таки гораздо деликатнее
своих коллег из провинции. Может, оттого, что жизнь у них более хлебная?
Выбор побогаче? Кому доводится часто ездить и там и там, я думаю, со
мной согласятся.

Вот два примера.

Эпизод первый. Москва. Учусь ездить. Только что купленная серебристая
Хонда. Глухая ночь. Северное Чертаново. Когда еще в Москве учиться
ездить, если не ночью? На пассажирском кресле - развернутая карта
Москвы. Ориентируюсь! ☺
Еду тихонько. Уже довольно давно по пустым улицам за мной едет
милицейский Форд. С включенным маячком. Но без сирены. Не обгоняет.
Не отстает. Не сворачивает.
В конце концов меня достает это дружелюбное черепашье преследование, я
включаю поворотник и паркуюсь у тротуара. Сижу, жду. Навыков общения с
гаишниками у меня - никаких.
Они встают сзади. Метрах в десяти. После затянувшейся паузы из машины,
поправляя на ремне автомат, выходит капитан. Я через опущенное окно
протягиваю ему документы.
Принюхивается. Смотрит в лицо. Потом наметанным глазом выхватывает дату
выдачи прав - позавчерашнее число. Переминается с ноги на ногу. Опять
пауза. Спрашиваю, чтоб разговор поддержать: «Я что-то нарушил, товарищ
капитан? »
«Ну, - улыбаясь говорит капитан, - вообще-то не помешало бы габариты на
машине включить. Хотя, конечно, светло…»
«Ой, извините! » - и щелкаю тумблером.
«И еще, вот это… Вам свет в салоне - не мешает? »
Оглядываюсь - действительно. Сижу как в аквариуме. Ну, правильно. Карту
изучал. Выключить - забыл. Суетливо, матерясь на себя, тянусь к
выключателю освещения. Сворачиваю карту.
Гаишник успокаивает, смеясь: «Да вы не переживайте! Хорошо едете,
грамотно. Мы-то подумали - пьяный. Так по Москве опытные пьяные водилы
ездят. Медленно и грамотно. Удачи! Будьте внимательны! »
И Форд с визгом резины разворачивается. Я, посидев минутку, аккуратно
трогаюсь…

Эпизод второй. Провинция. Маленький городок, разрезанный пополам
республиканской трассой. Еду транзитом. Останавливают за превышение.
Грошовое какое-то. Гаишник приглашает подписать протокол. Мне некогда.
Предлагаю денег. Не берет. Не потому что не хочет. Потому что
только-только вступил в действие новый кодекс.
«Ну отпусти ты, говорю, Бога ради! Ну, некогда! И денег не берешь, и
время тянешь! »
Помялся, помялся, потом говорит: «Заправку у автовокзала знаешь?
Заедешь, оплатишь пятнадцать литров девяносто второго. Скажешь - на сто
первую машину» И отдает документы. Глянул я на гаишные номера - сто
один. Трассовый батальон.
Машу рукой, прыгаю, еду. Заезжаю по пути на заправку. Девушка в кассе.
Я, как молитву: «Пятнадцать литров девяносто второго на сто первую»
Девушка, не говоря ни слова, принимает деньги и выдает чек. Все
поставлено на поток! Да что ж за страна-то такая, где трассовый гаишник
на свою служебную машину бензин таким образом вынужден зарабатывать?

P.S. Когда в Ворде верстался этот текст, редактор подчеркнул ошибку на
слове «гаишные». Нажимаю правописание. Редактор выдает один вариант
правки. «Гашишные» О-о-очень символично.

Только что вернулся приятель из Турции. Летал по путевке maximum all
inclusive, т.е. все включено, алкогольные и безалкогольные напитки без
ограничения. Ох, опасная это штука для русского человека, - отсутствие
ограничений. На вопрос девочек из офиса: "Ой, Андрюша, ну, как отдохнул?
Как море, как погода? Что-то ты бледненький, не загорел совсем!"
мрачный Андрюша мрачно ответил:
"В баре не загорают!"

Вы меня простите, я опять про баб.

Замечали ли вы когда нибудь, что время для женщины течет не так, как для
нас? Глупый вопрос, согласен. Время, оно и так-то относительно, а уж для
них оно относительнее некуда и относительно-то непонятно чего.
Понимаете, о чем я? Все вот эти "на секундочку", "дорогой, я сейчас",
"только на две минуточки в торговый центр", "пять секунд, глаза
накрашу", "да я с ней буквально двумя словами перебросилась", "только
отвернулась, а тут...", "вышла на минутку к соседке за солью", "глазом
не успела моргнуть, а они каааак ломанутся!.." и т. д.

Думаете, они это специально? Или нам назло? Да нет, конечно. Просто у
женщины другое понимание и ощущение времени. И подходить к ней со своим
таймером - себе дороже. Только нервы мотать. Или ты идешь занимать
очередь к гастроэнтерологу, или привыкаешь реально оценивать женскую
временную шкалу.

Если, допустим, дама в присутственном месте любезно тебе говорит
"Секундочку! " - это примерно от пяти до десяти минут. "Минутку!" -
открывай журнал и устраивайся где-то на полчаса. Если же звучит
неопределенное "Придется какое-то время подождать" - выпей новопасситу и
начинай отменять встречи. Имеешь хороший шанс сегодня отсюда не уйти.

У жены была подруга, которая регулярно приходила и они трепались в
прихожей. Меня раздражают люди в прихожей. И я настойчиво предлагал ей
пройти вглубь. "Ой, ну что Вы, я только на минутку!" Ни разу! Ни разу
она не ушла раньше чем через полчаса.

Или вот, кстати, не зря же они все время дату рождения и возраст
скрывают и путают. Это не от кокетства, нет. Это ведь именно оттого, что
они искренне верят, что прошло вот ровно столько времени с момента их
рождения. Сколько они сами думают. А не когда их мама родила. Потому что
мама, как ни крути, тоже же была женщина. А длина "секундочки"-то у
каждой женщины своя.

Справедливости ради надо сказать вот еще что. Женщины, в большинстве
своем, несмотря на такое вольное трактование временных шкал, сами по
себе все всегда и везде успевают. И редко попадают в жестокий цейтнот.
В отличие от нас, больших поклонников точных хронометров.

Приятель мой сидел в ресторане со своей невестой, отмечая помолвку и
обсуждая сценарий свадебных мероприятий.
- Дорогой, я на пять секунд.
Больше он ее никогда не видел. Как, впрочем, своего паспорта и суммы,
скопленной на свадьбу. Через полтора года след ее обнаружился где-то в
Йошкар-Оле, а на его имя оказалось оформлено три кредита, которые он по
сию пору и выплачивает.

Вот послушайте. У меня в жизни тоже была такая страшненькая история. До
сих пор как вспомню, так вздрогну.

Когда-то давно у меня были жена и собака марки дог. Обе, кстати, суки.
Понятно, что ни о какой любви меж ними речи не было. Ревность. Ревность
и постоянное желание устраивать друг другу какие-нибудь мелкие женские
гадости. Что, впрочем, не мешало им нормально сосуществовать. А для меня
так и вовсе часто имело весьма положительный эффект.

Например, когда жена в первый раз в присутствии собаки повысила на меня
голос, та просто загнала ее на кухню. Очень не любила крика в адрес
хозяина и нервной атмосферы в доме. Теперь, если жене приспичивало на
меня покричать, она закрывалась на кухне и делала это через стекло.
Собака вставала лапами на стекло с этой стороны, и начинала лаять в
ответ. Постепенно ярость жены переключалась полностью на собаку, они
какое-то время лаялись через стекло, потом еще какое-то время молча
сидели по обе стороны двери, остывая, потом расходились. Конфликт этим,
как правило, исчерпывался. Оставалось только протереть стекло. Очень
удобно. А! Да. Я обычно все это время смотрел в комнате телевизор.

В отместку жена запретила собаке спать в нашей комнате. Привычка на ночь
притаскивать свою подстилку и устраиваться возле кровати с моей стороны
образовалась у нее с момента появления в доме. Жена потребовала врезать
в дверь автоматический замок. Аргументировала тем, что присутствие
третьего персонажа ее смущает. Странно. Присутствие соседей сверху,
снизу и по бокам не смущает, а собаки - смущает. Ладно. Желание женщины
- закон.

Собака поступила следующим образом. Она стала стелить себе, когда все
улягутся, под дверью спальни. Когда ночью хозяйка шла, спотыкаясь о
собаку и тихонько матерясь, в ванну или туалет, что происходило
непременно, тихо брала подстилку и ныкалась на свое обычное место. В
результате формально интересы всех сторон были соблюдены.

Ну ладно, про эту конфронтацию можно чесать до бесконечности. Ближе к
теме.

Чем характерен собака древней породы дог? Ну, размерами. Тонкой душевной
организацией. Маленьким компактным мозгом или отсутствием оного. Слабым
желудком. И, самое главное, - сломанным ограничителем в блоке, который
отвечает за насыщение. То есть, буквально, собака дог будет жрать, пока
есть чего жрать. С обратной стороны собаки съеденное может начать
вываливаться, но она не остановится. Я не великий знаток, поэтому не
стану утверждать, свойство ли это породы, или недостаток вот этого вот
единичного экземпляра. Но эту собаку в быту так и звали - Мясорубка.

Однажды я возвращался с работы в предвкушении пирогов. Жена с утра
месила тесто, кочегарила духовку и готовила начинку. Однако заместо
запаха выпечки меня встретил запах беды. Беда пахла отвратительно.

- Понимаешь, я только на секундочку к телефону выскочила! Мама
позвонила...

Телефон, как и в любой нормальной советской семье, стоял в прихожей. Ну,
чтобы соседям было удобнее.

За "секундочку" собака дог прошла на незапертую, к своему удивлению,
кухню. Обнаружила там на табуреточке шестилитровую кастрюлю сдобного
дрожжевого теста. И сожрала.

- Понимаешь? Я и оглянуться не успела, а кастрюля чистая! Будто в ней и
не было ничего! - с возмущением и слезой в голосе говорила жена. - Что
смотришь, сволочь?! - это уже собаке. Виноваты были все. Собака, мама,
телефон, погода, курс доллара, соседи, и я, конечно. Жена была жертвой.
Ее надо было срочно утешать. И не дай бог спросить, почему дверь на
кухню оказалась незапертой. Ну, "на секундочку же". Таймер определения
времени последнего разговора показывал 34 минуты 18 секунд.

Что такое собака марки дог с шестью литрами дрожжевого теста внутри?
Это, товарищи, граната многоразового использования. С выдернутой чекой и
периодом действия раз в полчаса.

Только я успел умыться и приготовился поужинать, детонатор защелкал в
первый раз.

Как мы бежали! Четыре пролета не касаясь ступеней. Второй этаж, лес за
домом. Мы успели. Представляете себе водяную пушку для разгона
демонстраций? А направленный взрыв? Ну, хоть действие огнемета в кино
наблюдали? Вот. Примерно так это и сработало. Собака упиралась лапами в
грунт, чтобы компенсировать реактивную тягу, но ее все равно протащило
до ближайшего дерева. Тяга была - я те дам!

Были жертвы. Да. Две поваленные чахлые березки, птичка, ныкавшаяся в
кустах, кошка, которая за этой птичкой наблюдала - все пали замертво.
Вообще все живое, попавшее на линию огня, опало, зачахло, пожухло,
схлопнулось и сдетонировало. Облако ядовитого газа легкий ветерок
подхватил и понес в сторону Москвы. Были ли жертвы среди гражданского
населения - не знаю. Тогда сведения о катастрофах с применением
химического оружия тщательно секретились.

Мы устало шли обратно и я спрашивал.

- Даша. А если бы там было не шесть литров? Десять? Двадцать?

Собака смотрела на меня печальными глазами, и было понятно, что размер
не имеет значения. Вкусного теста много не бывает.

Думаете - все? Трое суток! Трое суток или чуть больше, днем и ночью, в
дождь, снег и цунами, с периодом в полчаса детонатор щелкал и мы
мчались. Иногда мы успевали. Иногда нет. Тогда я брал ведро, тряпку, и
шел замывать следы нашей неуспеваемости. Окрестности были интенсивно
задристаны сдобным дрожжевым тестом, пропущенным через Мясорубку, в
радиусе километра. Соседи злобно косились и гуляли своих шавок в другую
сторону.

Пришлось взять отгулы. Жена сидела дома и бег галопом раз в полчаса ей
бы не повредил. Но "это же твоя собака!" Спал одетым (да и какой сон?),
с благодарностью вспоминая армейские тревоги "Рота подъем!!! Команда
номер один! Готовность три минуты!". Активированный уголь и еще
какие-то химпрепараты засыпались в собаку горстями. Но это было
равнозначно пописать на горящую нефтяную скважину.

Прошло много лет. Меня уже давно не раздражают "секундочка", "минуточка"
или "я щас" любой продолжительности. Но когда я слышу в оправдание "я
только на секундочку отвлеклась (вышла, отошла, отвернулась, нагнулась)"
у меня перед глазами стоит табло с красными мигающими цифрами 34:18 и
запах сдобного дрожжевого теста, пропущенного через Мясорубку.

* * *
Что хочу, товарищи, сказать в заключении. Если вам приспичит зачем-то
определить истинный возраст женщины, то делается это очень просто. Путем
элементарной математики и наблюдений. Нужно однажды, когда дама скажет
"секундочку!" взглянуть на часы и засечь, сколько это длится в
общечеловеческом понимании. Потом поделить единицу на количество секунд,
которое показал ваш хронометр. И умножить на фактический возраст дамы.

Результатом вы получите возраст реальный. Не тела, конечно, нет. Но
состояния ума и души.

Чтобы больше уже ничему не удивляться.

Будьте здоровы.

Жила-была собака.

У собаки был забор, в заборе были ворота, в воротах было окошко.
Специальное окошко, собачье.
Чтобы собака через это окошко могла изучать окружающий мир.
Ну, собака всё изучила (а фиг ли там изучать? деревенская улица) и ей
стало скучно. И от скуки она придумала себе развлечение. Идёт к примеру
по улице гражданин. Думает о чём-то своём, ничего не подозревает,
ковыряет в носу. И только он с воротами поравняется, она ему громко над
ухом "Гав, бля!!!" Человек подпрыгнет, за сердце хвать, собаке весело.

Но в конце концов к этому все очень быстро привыкли, и на собаку
реагировать перестали. А некоторые невоспитанные дети даже стали
показывать язык и корчить рожицы. Обидно. Обидно и скучно.
Тогда собака сменила тактику.
Выглянет осторожно наружу, и ждёт, когда вдали появится прохожий.
Дождётся, потом спрячется, и сделает вид что её нету. Прохожий идёт, на
окошко смотрит издали, - собаки и правда нету. Ну, прохожий расслабится,
и насвистывая спокойно идёт мимо. И тут она башку каааак высунет, и -
Гав, бля!!! Прохожий прыг! Собаке весело.

Но деревня есть деревня, прохожие случаются нечасто.
Так что жизнь у собаки конечно не сахар. Развлечений не пруд пруди.
Ещё у собаки есть хозяин. Он называет её Чучундра. Собака ни на
"Чучундру", ни на хозяина никак не реагирует. Когда хозяину надо открыть
ворота и выехать, он просто берёт её как поросёнка за задние лапы и из
окошка вытаскивает. По другому она не понимает.

Мы это довольно часто наблюдаем, мы мимо десять раз на дню ходим. Собака
живёт через три дома от нас. Мы когда проходим, всегда с ней уважительно
здороваемся. "Причет, Чучундра!"
Не, совершенно понятно, что ничего приятного когда тебя называют
Чучундрой нету, но как её зовут на самом деле мы ведь не знаем.
На наше приветствие глаза собаки наливаются кровью и злобой. В них так и
светится - "Ходят! Без поводка ходят, без забора, куда хотят туда и
ходят! А тут сидишь весь день как пришитая!" Так что классовая ненависть
собаки к праздно шатающимся мимо совершенно понятна. Поэтому мы на неё
не обижаемся, а вполне даже сочувствуем.

А тут мы на днях мимо идём, на речку пошли, и у нас с собой как раз
кстати была палка. Хорошая такая палка, сучок, по дороге подобрали.
Метровой длины с руку толщиной. Такая палка всякому пригодится, чего
валялась - непонятно. Ну и идём мы с этой палкой, значит, а тут -
Чучундра.
Она как палку увидела, с ней чуть коллапс не случился. Она аж завыла, и
у неё глаза за калитку от злости выпали. Ну мы ей "Чучундра, палку
хошь?" Ну, и палку ей отдали, конечно. Хорошая палка, но нам не жалко.
Раз Чучундре нужнее.
Чучундра зарычала, в палку эту вцепилась посерёдке, и давай ею
размахивать. Чучундра рычит, палка болтается, о ворота бъётся, ворота
гремят, Чучундре хоть какое-то развлекалово. Ну, и мы пошли на речку.

Вернулись часа через два.
Чучундра всё так же торчала в окошке с палкой посередине, и отпускать её
явно не собиралась. Но было ей конечно уже не до веселья. Под воротами
натекла приличная лужа слюны. Глаза у Чучундры были сильно навыкате, и
она периодически билась палкой в ворота, пытаясь протащить её внутрь.
Палка длинная, окошко маленькое. Отпустить или перехватить ума нет. Так
её и застряло.
- Брось палку, дура! – сказали мы. Куда там! Разве бросит.

Но самое интересное началось чуть потом.
Чучундра может так бы и померла с этой палкой в окошке от нервного
истощения, но тут как раз подъехал хозяин.
Он вошел через калитку внутрь, привычно взял Чучундру за задние лапы и
стал выдёргивать из окошка. Не тут-то было, Чучундра палку отпускать не
собиралась ни в какую.
Наверное если бы машина была с той, внутренней стороны, он бы просто
привязал собаку буксировочным тросом к фаркопу, и дёрнул. Но машина была
снаружи.
Тогда он вышел и попытался отобрать у Чучундры палку с другой стороны,
со стороны лица.
Ой, сколько радости появилось на этой злобной морде! Наверное первый раз
в жизни хозяин решил с ней поиграть! Ну, это она так думала.
А хозяин так не думал. Он быстро понял всю нелепость своей затеи, сказал
"Ладно, сама напросилась!", и ушел внутрь.
И через минуту вернулся с ножовкой в руке.
Он прижал палку коленом к воротам с одной стороны, и стал пилить прямо
возле чучундриной морды. Пилить было неудобно, и он не столько пилил,
сколько матерился. Чучундра собрала глаза в кучку и с ужасом косилась на
происходящий рядом "вжик-вжик". Но палку держала крепко.

Когда с одной стороной было покончено, хозяин хотел было пристроиться с
другой, но Чучундра изловчилась, и с облегчением протащила опилыш
внутрь. Через секунду из-за забора раздался звук, с которым остатки воды
уходят из раковины. Ещё бы, поторчи башкой три часа на солнцепёке! Пока
собака пила, хозяин загнал машину внутрь и запер ворота. Потом из-за
ворот раздался характерный звук сочного удара хорошей палки по чьей-то
жопе, собачий хрюк, и голос хозяина:
- В следующий раз я вместо палки башку те отпилю! Поняла?
Потом поверх ворот вылетели и шлепнулись на пыльную улицу остатки нашей
палочки.

А на следующий день окошко в воротах заколотили.
Вот такая печальная история о животных.

Знакомая рассказывает:
- Мы с мамой живём на втором этаже старого дома.
А прямо над нами, на третьем, живёт семья каких-то алкашей. Их там много, постоянные гости, квасят беспробудно, и кто кому кем приходится я даже никогда не вникала.
Как-то раз мою окно, снаружи, такой знаете специальной щёткой на телескопической ручке, и вдруг вижу, как по водосточной трубе, которая идёт мимо наших окон, карабкается мужчина с бутылкой водки в руке.
Когда я его увидела он как раз находился между первым и вторым этажом, буквально в каких-то паре метров от меня.
Я так испугалась! И с перепугу, с криком "Куда лезешь, гад?!" махнула на него тем, что было в руке. В руке была щётка. От взмаха щётка разложилась на всю свою телескопическую длину, и едва не угодила труболазу по голове. Буквально в каких-то паре сантиметров просвистела мимо его удивлённого носа.
От неожиданности мужик отпустил трубу, и рухнул плашмя вниз. Слава богу, на мягкий газон.
Он лежал там внизу, и что характерно, держал перед собой на вытянутых руках, как младенца, целёхонькую бутылку водки.
Так мы какое-то время и смотрели друг на друга, радуясь. Я, сверху, тому что он не расшибся, а он, снизу, тому что бутылка уцелела.
В этот момент сзади подошла моя мама, выглянула за окно, вздохнула и сказала:
- Эх, Таня, Таня! В кои-то веки к тебе в окно лез мужчина, да ещё с бутылкой, а ты его - палкой! Так нельзя. Ты так замуж никогда не выйдешь!

У нас жил старый-старый кот Мурзик.
Я безуспешно пытался сделать одно время из него космонавта, но
космонавта из него чего-то не получилось, хотя пару полётов на огород
соседке он совершил, и он доживал свою бессмысленную жизнь просто так
себе котом.
А тут случился этот случай, о котором я рассказывал, когда на птичнике
окотилась кошка в вентиляцыонной трубе, а потом пришли крысы и всех
котят подушили.
Так вот, там один котёнок выжил, он из трубы просто выпал, застрял там
где-то в простенке, и крысы его не тронули.
А кошка ушла в неизвестном направлении после этага.
И мать этого котёнка притащила домой. Из жалости, ну и всё равно кошка
на замену Мурзику нужна.
Это был такой молочный беззубый доходяга, он даже есть сам не мог. Ещё
и не слепой ли даже, такой маленький.
Короче бабка как-то пыталась его там кормить импровизированной соской из
мякиша с молоком, но очень быстро устала и махнула рукой. Мало что ли
нормальных котят, ещё с говном мучиться? Это она так сказала, и
отпустила котёнка на пол.
И он значит стал по полу шариться и пищать. Как заводная игрушка.
А там в углу у печки лежал Мурзик, и через перископ так наблюдал за
всем этим. Ну и в конце концов эта пищалка на Мурзика наткнулась.

И очень быстро стала рыться у Мурзика в животе в поисках титьки.
Порылась-порылась, нашла видно какой-то комок свалявшейся шерсти,
слегка похожий на цыцьку, и притихла.
Мурзик при этом сперва удивлённо на это дело давил косяка, а потом как
бабка махнул лапой. Они с бабкой вообще очень похожи были. Ну, реакциями
по крайней мере. И бабка, кстати, тоже как и Мурзик не хотела космонавтом
ведь быть.

Ладно. Бабка это дело быстро просекла, сказала "Ага!", наладила с банки
густых сливок, погрозила коту что б не смел, сукин сын!, и густо намазала
ему брюхо жЫрными сливками. Как гуталином. Корова у нас нащет этого была
огого!
И этот прыщ мелкий тактику быстро прочухал, и всё пузо у Мурзика высосал.
Потом ещё. Потом нажрался, и отвалился, клещ.
Ну, бабка Мурзика конечно тоже оделила. Заслужил.
И стал у нас Мурзик кормящей матерью.
И сам как-то с этой ролью видимо сжился.
Когда клещ подрос и титьку бросил, все равно спал у Мурзика на животе.
А тот учил его всяким котячим премудростям.

А вскоре Мурзик и умер.
Сидел два дня опустив нос в миску с холодной водой, потом пошел за сарай,
и там тихонько умер.
Прыщ по нему очень тосковал. Никто особо не убивался, не тот повод,
только этот прыщ ходил и орал. Звал Мурзика.
И довёл таки шкет бабку до слёз.
Что такое довести бабку, одноногого инвалида войны, железную бабу,
до слёз, которых давно нету,- это надо понимать.
И заработал таки от бабки харррошега пендаля!
Только тогда уж и успокоился.

Вчера созваниваюсь с клиентом, прошу о встрече.
Он - Занят ну просто пипец как! Времени нету ну совсем! Могу выделить токо десять минут!
Я - Да мне и пять хватит.
Он - Отличчно! Встречаемся через пятнадцать минут у памятника ленину на станции, у меня там как раз дела!
Ноги в руки, дую на станцию. Стою, жду. Самому интересно. Первый раз мне клиент встречу у памятника назначает. Хотя, с другой стороны, ну кто я такой, чтобы меня в офисе кофием отпаивать? Так даже проще.
Ну, появляется такой молодой, но весьма солидный господин. Отлично и со вкусом одет. Но молодой. Весь на понтах. Пальцы гнёт со страшной силой. "А вы знаете нашы требования? О! У нас очень высокие требования! Я сам, лично всё проверяю! Мы работаем с администрацией Марса, у нас представительство на Альфа-центавра, а последнего подрядчика, который не справился со сроками, мы сгноили на урановых рудниках на Фобосе!"
И всё в таком духе. Закошмарил короче по полной. Я уж стою, думаю, - может действительно, ну его нахуй? Не люблю я блять эту молодую поросль офисного планктона с дипломами МВА, утомлённую собственной значимостью. Одни понты, а как доходит до дела и оплаты, так непременно проблемы начинаются, и баранье блеянье.

А этот меж тем продолжает грузить. Уже в тему того, что расценки и смету они будут утверждать четыре раза, и не дай бог там хоть одна лишняя копейка после запятой. А договор будет проверять специальное юридическое агентство имени плевако, которое у них на подряде. Говорит он, пальцы топырит, а сам всё время нервно поглядывает то на часы, то куда-то через плечо. Ну, занятой человек, что вы хотите. Бизнесмен. И я уже чувствую вину, что отнимаю по своим пустякам его драгоценное время. Хотя мы в принципе всё главное-то обсудили уже. Но он продолжает грузить и нагнетать. А мне что? Это ведь у него пятнадцать минут, мне-то спешить некуда.

А меж тем прошло уже двадцать.
И вот в тот момент, когда от его пафоса и деловитости даже ленин на памятнике начал потеть под пальтом, на заднем плане за его спиной появляется. Старушка не старушка, нищенка не нищенка, но такая невзрачно одетая женщина преклонных лет, с крючковатым носом и таким знаете типичным брезгливым к окружающей действительности выражением лица. И с кошелкой в руке. Ну, тут место не особо проходное, но народ всё-таки иногда ходит туда-сюда. Вот и эта старушка. Но в отличие от прочих она не проходит мимо, а останавливается у бизнесмена за спиной, и начинает не то что бы с интересом, но с какой-то пролетарской злостью вслушиваться в его слова. Слушает, и прям сверлит так его в затылок, как из маузера, с такой даже классовой ненавистью, как мне показалось. И вот нас уже получается четверо. Ленин, бизнесмен, я, и старушка. И я смотрю то на бизнесмена, то на ленина, то на старушку. Переживая, что злая старушка сейчас в своей классовой неприязни плюнет бизнесмену на спину, или сделает ещё что-то неподобающее, и сорвёт мне сделку. И в это время бизнесмен, проследив мой бегающий взгляд, оборачивается и видит старушку.

А старушка, увидев что на неё наконец обратили внимание, делает следующее. Она делает шаг вперёд, дёргает бизнесмена за лацкан дорогого пиджака, и кричит ему в лицо, снизу вверх.

- Я тебя сколько, паразит, должна ждать?! Ты мне сколько сказал? Пять минут? Я тут уже час из-за тебя по на солнцепёке!!! У меня удар будет!

Я думал сейчас она его кошелкой бить начнёт. Но старушка, выкрикнув всё это в лицо предпринимателю, закладывает руки с кошелкой за спину, и мазнув напоследок уничижающим взглядом, начинает удаляться.

- Ой, мама, мама!...

Бизнесмен краснеет, как-то весь скукоживается, и начинает суетливо метаться между мной и старушкой. "Вы знаете... Вы извините, это моя мама... Я её с электрички... встретить... Мама! Я же предлагал тебе подождать в машине!"

Короче, мы судорожно распрощались, и он так слегка приседая и припрыгивая побежал догонять маму. И весь пафос облетел с него не как осенняя листва даже, а просто сошел горной лавиной.

Зато договор сегодня подписал без звука, и даже не читая.
Только носом напоследок обиженно шмыгнул.

Сначала старый анекдот для затравки.
Мужчина на приёме у психиатра жалуется:
- Доктор, каждую ночь вижу один и тот же странный сон. Снится, что я толкаю поезд из Хабаровска в Москву. Утром просыпаюсь полностью разбитым, будто я этот поезд на самом деле толкал. Что делать?
Доктор говорит:
- А вы, батенька, перед сном внушите себе, что нужно поезд дотолкать не до Москвы, а только до Новосибирска. А дальше пусть кто хочет, тот и толкает.
Через месяц пациент приходит снова .
- Ну, милейший, как ваши дела? - спрашивает врач.
- Вы знаете, доктор, - говорит мужчина, - очень ваш совет помог! Толкаю поезд до Новосибирска, и потом всю ночь сплю как гуленька! Утром просыпаюсь бодрым и полным сил.
- Отлично! - говорит доктор.
- Но недавно, - говорит мужчина, - случилась новая напасть. Теперь мне каждую ночь снится, будто я ублажаю дюжину девиц. Утром встаю полностью измождённым. Помогите!
- Дружочек, - говорит доктор, - а вы внушите себе перед сном, что вам достаточно ублажить только четверых. А остальные пусть как нибудь сами.
- Доктор, ну почему четверых?! Нельзя хотя бы двух?
- А что вас, батенька, смущает? Если вы справляетесь с дюжиной, то четверых-то осилите легко!
- Доктор! Но мне же ещё этот чёртов поезд до Новосибирска толкать!

Короче, собрались как-то раз по клюкву. Ну, как собрались? Сидим, и вдруг Валера говорит.
- Мужики, а поехали за клюквой в выходные!
На тот момент поездка за клюквой в списке наших приоритетов была где-то сразу следом за полётом на Альфу Центавра. Но Валера сказал:
- Я место одно знаю, там клюквы море! И главное места дикие совершенно, никто про них не знает. Туда вообще только на лодке можно попасть. Насчет лодки я с егерем уже договорился.
Ну, мы так прикинули, что Альфа Центавры может и подождать. За клюквой так за клюквой.
Долго ехали на уазике какими-то лесными, приметными только глазу опытного проводника тропами, и наконец попали на берег реки, где нас уже ждал мужик в потёртом камуфляже. Передавая ключи от лодки он сказал.
- Ягоды нынче много. Вы только аккуратнее там, на хозяина не нарвитесь.
Мы переглянулись. А кто тут хозяин, разве не егерь?
- Медведь. - пояснил Валера.
- Да, на мишку. - кивнул егерь. - Они сейчас жир на зиму нагуливают, ягодники их любимое место.
Мы снова переглянулись. А правильный ли маршрут выходного дня мы выбрали? Зачем нам эта клюква, действительно, ведь Альфа Центавра реально ближе? Но егерь успокоил.
- Да вы не бойтесь, мишка не тронет, вы для него кулинарного интереса не представляете. Одеколоном от вас воняет, куревом, он вас за версту учует и стороной обойдёт. Главное, сами на него в лесу не наткнитесь. Ходите громко, разговаривайте, шумите, ну Валера вам расскажет, как себя в лесу вести.
Валера с видом опытного медвежатника важно покивал. Мы попрощались с егерем, погрузились, переправились на другую сторону, привязали лодку, нашли неподалёку от берега хорошее сухое место, и разбили лагерь. Пока ставили палатки, пока готовили еду, стало смеркаться. Ужинали уже по темноте. Перед сном махнули по стопочке, и отправились на боковую, чтобы утром пораньше встать.
А утром обнаружили, что Валера пропал.
Не сразу конечно. Пока ходили туда-сюда, кто костёр разводил, кто завтрак готовил, а потом кто-то вдруг спросил.
- А где Валера?
Валеры нигде не было. Палатка настежь, в туалет за это время можно было десять раз сходить по любому. Короче, Валера пропал.
- Да он наверное проснулся, будить никого не стал, и ушел по ягоды.
Такая версия, как единственно разумная, была встречена с одобрением. Пока кто-то не заметил:
- А с чем он по ягоды ушел?
Действительно. Вёдра, кузовок, рюкзак, все Валеркины вещи были на месте. Не хватало только спальника.
- Ну он же не со спальником по ягоды ушел?!
Покричали. "Валера! Ва-ле-ра!". Без результата. Кто-то вспомнил, что Валера ещё накануне, за ужином, вёл себя не то чтобы странно, но как-то нетипично. Не бухтел без умолку, не строил из себя знатока-краеведа, а сидел тихонько и задумчиво.
Решили разойтись в разные стороны и осмотреть ближайшие окрестности. Через минуту раздался крик:
- Ребята, сюда!
Когда прибежали на голос, Слава стоял и показывал палкой на кучу помёта. Куча была явно свежая, и такого размера, что даже не специалист мог с уверенностью сказать, - тот кто это сделал был точно не белочка.
- Может лось? - сказал кто-то с надеждой.
Тогда Слава ткнул палкой левее кучи, и все увидели след. И это было не копыто.
Вернулись в лагерь, молча покурили. Обсуждать, что делать дальше, смысла не имело. Это и так было ясно. Нужно ехать за егерем. Решили - двое едут, двое остаются в лагере. Бросили жребий. Договорились о сигналах, на тот случай, если Валера всё-таки найдётся. Двое, кому выпало плыть, на скорую руку собрались и ушли к реке.
Через минуту они запыхавшись бежали обратно.
- Ребята, лодки нет!!! - выдохнули они.
Все рванули на берег. То, что лодки на месте нет, было видно ещё издали.
Лодка нашлась сразу же, стоило спуститься к воде и поднять глаза на уровень горизонта. Она качалась на волнах ровно посредине реки, никуда при этом не двигаясь. Явно стояла на якоре.
В лодке, закутавшись в спальник, сидел Валера, и махал нам рукой.
Сперва он молчал как партизан на допросе. Только пара дружеских ударов по почкам заставили его разговориться и объяснить, в чём дело.
- Понимаете, я эту кучу вчера ещё увидел! Отошел по нужде, и наткнулся! От неё ещё пар валил! Мне даже кажется я слышал, как мишка её делал. Ох, я испугался! Думаю, я же в палатке всё равно теперь не усну. Взял тихонько лодку, в лодке всё-таки не так страшно, он же за лодкой не поплывёт.
- Что ж ты, гад, нам ничего не сказал?!
- А смысл?! Мы же в лодке всё равно бы все не уместились. А так вы хоть выспались.
- А если бы он на нас напал?!
- Да не нападает он! Нужны вы ему. Егерь же сказал!
- А что ж ты сам тогда в лодку полез, если егерь сказал?!
- Не знаю! Он мне прошлый раз сказал, что клеща проще всего высосать. Я высосал, и проглотил случайно. Потом неделю ходил думал, что он у меня в животе живёт, чуть с ума не сошел.
- Вот же ты дятел! Сам-то хоть выспался?
- Да где там! Только глаза закрою, задремлю, и тут мне начинается сниться, что медведь ко мне подкрадывается. Я вскакиваю, и бежать! А бежать не могу.
- Почему?!
Валера подумал, посмотрел на нас как на идиотов и сказал:
- Куда бежать?! Я же в ЛОДКЕ!

Никогда не разговаривайте с террористами.

Бухали как-то с Ромой Лахманом. Уже на апогее, как-то незаметно,
оказались в пределах шаговой доступности от его дома. Рома говорит
«Пойдем ко мне, у меня там где-то текилка за подкладку завалилась»

Я не хотел. У Ромы дома жена, Мариночка, большая громкая
красавица-хохлушка вздорного нраву. Зовет Рому «господин Лохман», когда
в настроении. Когда нет – «Лохманское чудовище». Все друзья – бомжи, все
девки – бляди, а сам Рома – неисправимая ошибка ее загубленной
молодости.

Ладно, пришли. В прихожей Мариночка с мусорным пакетом. «Лохман, выброси
мусор». Рома в ответ «Мариночка, как ты гостей встречаешь?» А дикция-то
уже не та. Да и аргументы. Слово за слово, Мариночку понесло «Какие
гости, Лохман? Да вы в зеркало идите на себя посмотрите!»

А мы в зеркало посмотрели, и на кухню тихонько прошли, сели. Рома
текилку достал, рюмочки, лимончик. Тут Марина текилку со стола цап
«Вот вам не текилка, алкоголики, сволочи, негодяи, пока мусор не
выбросишь!». И тычет в Ромин очень еврейский нос свой очень хохляцкий
кукиш.

А Рома молчит и на нее скорбно смотрит. А Мариночку понесло. «Опойки …
как тебя земля … и друзья у тебя … в доме шаром покати … хоть бы раз
посуду … ни копейки … посмотри, в чем я хожу … гвоздь вбить … одни бляди
на уме … говорила мне мама … палец о палец … какая же я была дура»

А Рома молчит. Ну, и я, конечно. Все вскакивал, схватить этот мусор и
слинять, но Рома каждый раз молча брал меня за рукав и усаживал обратно.
А Мариночке в одну харю нагнетать тяжело, и она периодически задорно
подскакивает к Роме «Что молчишь, сволочь?! Нечего сказать, да?
Нечего?» И дальше.

А Рома молчит. И когда в очередной раз Мариночка угрожающе нависла над
ним с риторическим вопросом «Что молчишь, сволочь? Сказать нечего? Скажи
что нибудь, еврейская морда!» Рома, глядя на нее печальными глазами,
запинаясь прокартавил: «Магиночка, ты же знаешь: мы, евгеи, с
междунагодными теггогистами пегеговоров не ведем. Вегни текилку»

И опять замолчал, уставившись в холодильник.

Правильная тактика приносит правильный результат. Через пять минут
террористы снизили требования и частично освободили заложников.

Дальше я не помню. Проснулся на следующий день дома, в своей кровати, на
другом конце Москвы, крепко сжимая в руке Мариночкин пакет с мусором.

Четыре часа утра. Тихая московская улочка. Две подруги, слегка подшофе, возвращаются с презентации.
Внезапно откуда ни возьмись - лошадь.
Тоже идёт себе тихонько, никого не трогает.
Переглянулись. Одна из подруг, лошадница в душе и теле, говорит:
- Тпрррру!
Лошадь послушно встала.
Та её по крупу погладила, прижалась к морде, спрашивает проникновенно:
- И откуда ж ты, родная, одна так поздно?
В ответ, недружелюбно:
- С корпоратива!
Подруги вздрогнули.
Из ближайших кустов, на ходу застёгивая джинсы, выходит девка, бурча под нос.
- Что за город? Пописать не отойди, сразу "Ой, лошаааадкааа!"

Села в седло, и со словами
- Пить меньше надо! Не будут лошади мерещиться!
была такова.

Еще про Ленку со Славкой.
Что мне в них нравится, это их отношение к жизни. Легкие они люди. И
рассказывают про свои беды, подвиги и приключения всегда легко, весело и
непринужденно. Со смехом, короче, расстаются.
Есть, например, ситуации, про которые человек будет молчать по гроб
жизни из чувства ложного стыда. А эти рассказывают наперебой, смеются,
уточняют подробности. И что характерно, при такой откровенности не
возникает чувства неловкости даже от самых пикантных подробностей.
Я уж думал, что я все-все про них знаю - сколько чая и водки вечерами
выпито. Ан нет, оказывается. И они умеют хранить семейные тайны. Только
недавно поведали они историю практически двадцатилетней давности.
Где-то после года совместной жизни стал периодически возникать вопрос о
детях. И Ленка бы рада. Но чего-то у них не получается. А близкие
родственники ненавязчиво, но регулярно намекают. И отговорки типа
сначала самим надо обустроиться, а потом о детях думать, не очень уже
канают. Потому что все у них нормально. Квартиру получили, машину свою
тесть Славке подарил. «В обмен на внука» - сказал по пьянке.
А внука нет как нет. Ленка ни с кем советоваться не стала, сама не дура,
поняла, что пора подключать к вопросу специалиста. В своем городе делать
это не стали, взяли за свой счет, договорились, где можно. Где нельзя -
денежков дали. И вскоре получили результат.
Вердикт им выносил какой-то старенький профессор. Я не силен в медицине,
но там что-то с кровью связано. Вообщем, док все им объяснил, не утешая,
но сочувствуя. Случай мол ваш хоть и редкий, но медицине известный. И
она, медицина эта, в данном случае бессильна. И вы, девушка, и вы,
юноша, каждый по отдельности абсолютно здоровы и плодоносящи. А вместе -
беда. Вероятность зачатия очень низкая, а вероятность родить
полноценного ребенка равна нулю. С этим надо смириться.
И умудренный жизнью и опытом старичок вывалил перед ними все известные
ему варианты выхода из ситуации. Ни о каких банках спермы тогда и речи
не было. Самое простое, говорит, взять чужого ребеночка. Но это уж
совсем для бесплодных. Вам-то - грех. Можно договориться с кем-то из
знакомых мужского полу по вашему вкусу. Только не забыть с человека
расписочку взять, чтоб потом проблем не было. И проверить с медицинской
точки зрения. Можно совершенно постороннего человека привлечь. Ему и
знать ничего не обязательно. Это удобно, допустим, на курорте
осуществить. Во-первых, там человека лучше видно, во-вторых вероятность
дальнейшего знакомства сведена к минимуму.
Вообщем, вариантов масса. Все зависит, как вы разберетесь со своими
нравственными, моральными и этическими проблемами. Тут уж я ничем помочь
не могу. Много зависит от того, как сильно вы любите и доверяете друг
другу. И как сильно ребеночка хотите. Живут же без детей. Хотя, скажу по
опыту, редко живут хорошо. Вот так. Нужен будет совет - обращайтесь. И
визиточку на иностранном языке, большую редкость в то время, дает им.
Визиточку они мне показывали, хранят. Уж и дока того давно в живых нет.
Сколько бессонных ночей, ссор, споров, обид и взаимного непонимания они
пережили - то подразумевается. В конце концов остановились на курортном
варианте. Ленка говорит, я съезжу быстренько одна, а приеду уже с
ребеночком внутри. А Славка говорит - фиг. Вместе поедем. Я этого
кренделя лично должен видеть. Я, как отец будущего ребенка, имею такое
же право выбора. Может, потом репу ему начищу. В качестве реабилитации и
моральной компенсации.
Фи-и, говорит Ленка. Как это не цивилизованно, - бить лицо отцу своего
будущего ребенка. А что касается права выбора - не тебе ж под него …
ложиться.
Зря она это. Неосторожно. Надулся Славка.
Но долго ли, коротко, взяли они отпуска и свалили на юга.
Вот теперь рисуйте картину. Дом отдыха, или пансионат, у моря. Все
отдыхают, расслабляются и релаксируют. Романы курортные крутят. А эти
два придурка ходят и мужиков оценивают с напряженными лицами. «Смотри,
вон тот, в синих плавках…» «Да ты че, он же квасит со страшной силой
каждый вечер…» «А тот, в очках?…» «Дак старый же он!…» «Нам что, варить
его, что ли?» «А вон тот, в белом весь?…» «Где?» «Ну вот же!» «Славик!
Это статуя мальчика с трубой!…»
Наконец выбор был сделан. Дальше требовалось только Ленкино искусство
охмурения. Да собственно при ее внешности и охмурять-то никого не надо
было. Готовились они к операции как штирлиц с пастором шлангом. Славик
дергался. Ленка нервничала. «Лен, я сзади тихонечко пойду, ладно?»
«Зачем?» «Ну-у! Вдруг он к тебе приставать начнет!» «Дурак, а я зачем
с ним иду?» «Ну-у! А вдруг тогда не начнет?» «Ага! А ты ему в репу -
ну-ка быстро приставай к моей жене»
Славик дергался сильнее. Ленка его по-женски утешала. «Слав, ты гад и
эгоист! Почему я должна тебя успокаивать? Ты думаешь, со своей мужской
колокольни, мне это в удовольствие? Так вот, мне это не в удовольствие!
Мне это мерзко и противно! Думаешь только о себе! Пестуешь свою ложную
мужскую гордость! Почему меня никто не утешает? » И - слезы водопадом.
Вечером Ленка пошла с кандидатом гулять по пляжу. Славка контролировал
ситуацию на значительном расстоянии. Но когда кандидат полез к Ленке под
юбку, Славка почему-то оказался аккурат на расстоянии плюха. И
осуществил его. Потом оправдывался, сам, говорит, не знаю, как
получилось. Нашло что-то.
Потом на него еще пару раз «что-то находило» Он клялся, что будет сидеть
как привязанный, а сам метелил кандидатов еще на начальной стадии
контакта. Ленка ругалась, но сделать ничего не могла.
Потом один раз Ленка сама закричала. Славка прибежал, быстренько клиента
окучил, и говорит, чего, типа, случилось? Ленка посмеялась, покраснела и
рассказала. Оказалось, клиент предложил ей ограничиться минетом. Когда
та по известным причинам отказалась, предложил деньги. И попытался
применить силу.
Потом был один, с которым ничего не получилось, потому что он наотрез
отказался от контакта без презерватива. Его Славка бить не стал.
Потом они решили, что действуют неправильно. Нужно кандидату все
рассказать. Так, мол, и так, сами не можем, помогите нам родить
ребеночка. Очередного кандидата Ленка привела в номер, выпили вина,
притушили свет, она начала посвящать его в суть проблемы… Выскакивая из
номера клиент сбил с ног нервно курящего в коридоре Славика и кричал на
бегу «Придурки! », «Аферисты! », «Я в милицию пожалуюсь! »
Потом… Потом их пригласил к себе директор пансионата. Посадил в кресла,
налил минералки, вытер лысину и произнес речь. «Что делается, а?
Слышали, молодые люди? Что делается? Терпим убытки! Говорят, объявился
маньяк! Половина мужского отдыхающего населения ходит избитыми.
Остальные с женщинами заговорить бояться. Бегают на соседние территории.
И женщины, естественно, то же. Потому что мужчины нашего пансионата от
них шарахаются. Говорят, их двое, маньяков. Она, красавица, мужчину
соблазняет и в темное место ведет. А там уже Он поджидает. Звери просто!
Чего хотят!? Если бы деньги вымогали, или грабили - понятно. Таки нет! Я
ж говорю - маньяки. И главное, ни один пострадавший в милицию не заявил.
Как я ни уговаривал. К следующему заезду здесь не останется ни одного
человека» Потом сделал паузу и сказал: «Я, молодые люди, знать ничего не
хочу. Вы спросите, зачем я вас пригласил? Я вам сейчас сделаю
предложение, от которого вам лучше не отказываться. Наш пансионат
полностью возвращает вам стоимость путевок. Несмотря на то, что вы
прожили половину срока. И оплачивает, в качестве компенсации за
прерванный отдых, дорогу до дома. В денежном эквиваленте. И вы
продолжаете отдых в любом другом месте бескрайнего Советского Союза»
На следующее утро они сдали ключи от номера, забежали к директору, и
уехали домой. Неоплодотворенные.
Молчали всю дорогу, и как-то молча приняли решение больше к этой
проблеме не возвращаться.
Это не все. Где-то через полгода, когда признаков Ленкиной беременности
не замечали только слепые и Славка, она посадила его напротив себя и все
рассказала. Славка глазами хлопает: как же так? где? когда? с кем? Все
время же на глазах! «А помнишь, говорит Ленка, я как бы к бабушке на три
дня ездила? Ну вот. После пансионата я поняла, что с тобой каши не
сваришь. И дите не зачнешь. Решила сама. Больше пока не спрашивай
ничего, ладно? Я была в консультации - все у нас нормально» Поплакали
они на пару, поклялись молчать обо всем кому бы то ни было и что бы ни
случилось, а потом Ленка еще говорит «Так что ты, Славик, имеешь теперь
полное и законное право на одну измену. Только я должна знать об этом
заранее. Что бы принять профилактические меры»
Родился мальчик. Все нормально. Все отнеслись к этому как обычно -
радовались и искали в ребенке сходство с родителями. Славка при этом
опускал глаза и краснел. Ленка загадочно улыбалась. Никто не обращал на
это внимания. И только сейчас, зная историю, я поражаюсь то ли иронии
судьбы, то ли Ленкиной ловкости. Ленка - она черненькая. А Славка -
рыжий. Желтый даже скорее. У них вся мужская линия такая - дед, отец. И
сколько мы знакомы, я, здороваясь при встрече «Привет, Рыжий! », получаю
стандартное «Я не рыжий. Я - шатен! » Так вот. Мальчик получился - рыжее
некуда.
И вещи, раньше представлявшиеся обычными, теперь просто поражают. Как же
они, блин, похожи! Встречаешь их, здоровых двух лбов - «Привет, рыжие! »
И в унисон, басом, походя: «Мы не рыжие. Мы - шатены! »
Я спрашиваю: «Парень-то в курсе? А то как бы не проболтаться» А Славка
говорит: «А крен знает. Мы не афишируем, но и не скрываем особо.
Теперь-то. Не говорим об этом просто - и все. Ты не бери в голову. Он
парень взрослый. Разберется»
Теперь, когда квасим, я Славку периодически подначиваю. «Что, мол, не
реализовал еще свое законное право на измену? » «Да не тянет как-то» -
говорит Славик. «Смотри, так ведь и помрешь практически девственником»
Он отмахивается: «Старый я уже для кобелирования» А потом подумал и
выдал версию: «Вот смотри. Помнишь, мы тебе машину на рынке выбирали? Я
еще злился, что ты никак не определишься. Мульен тачек пересмотрели.
Помнишь, что ты тогда сказал? «Пока, говоришь, у меня бабки на кармане,
я практически любую тачку на этом рынке купить могу. И на каждую
понравившуюся смотрю как на потенциально свою. А когда деньги за машину
отдам - все. Все остальные для меня - чужие» Вот так и я наверное. Боюсь
свое это право впустую использовать. А так у меня есть некий карт-бланш.
Ну кто из вас, кобелей, может еще таким похвастаться? »
Врет он все на самом деле. Не думает он ни про какой карт-бланш. И не
использует никогда. Раз до сих пор не использовал. Не надо оно ему.
Такой человек. Ленку свою просто сильно любит. Ну, и она его, конечно.
Ракетчик

Есть в русских народных традициях и обрядах, пусть и сохранившихся
кое-где кривой пародией, некая сермяжная правда. На мысль эту меня
натолкнул недавний случай.

В эту субботу сижу на рыбалке. Провинция, поселок, или даже пригород,
речка, мост через эту речку, вдоль берега аборигены и приезжие рыбаки
намастырили мостиков, с них и рыбачат. И хотя погода дрянь и клева не
предвидится, поблизости расположилось еще не менее десяти рыбачков из
местных. Все ревностно косятся на успехи друг друга.
Чуть позже подошел и расположился слева от меня дед лет восьмидесяти с
очень колоритной внешностью. Тулупчик нараспашку, под тулупчиком майка,
седая шевелюра, седая борода, шапка ушанка, валенки и беломорина. Снасти
соответственные. Удочка самодельная, поплавок чуть меньше бакена, и на
крючок он насаживал не меньше полбатона. Мне даже неудобно стало за свои
изящные и недешевые рыболовные причиндалы. Однако, присаживаясь на
перевернутое дырявое ведро, дед покосился на мою амуницию и добродушно
пробурчал, что он и на березовую палку свою рыбу достанет. Кто бы
сомневался. Забегая вперед скажу, что единственную достойную рыбу за
весь день на всю дюжину присутствующих рыбаков, леща килограмма на два,
дед вытащил после двухчасового сидения.
Ну, вот. Сидим. Клева нет практически. Глаза устают пялиться на
неподвижный поплавок. И вдруг тишину субботнего утра разрывает визг
нескольких автомобильных клаксонов. Свадьба! Свадебный кортеж машин из
пяти подъехал к дальней стороне моста и остановился. За ними еще машин
десять случайных. Одна из машин свадебного кортежа рванула вперед и
перекрыла въезд с другой стороны. Вообщем, такая пробка. С мостом
посередине. Машины стоят, водилы гудят, фарами мигают, но не
раздраженно, а так, подбадривают.
Из самой свадебной машины появляются жених, невеста и свидетели.
Ну, начинается довольно распространенный у нас в провинции обряд проноса
женихом невесты на руках по мосту. Я встречался с традицией, когда жених
должен пронести невесту через три моста. Здесь я слышал разговоры то ли
про одиннадцать, то ли про пятнадцать. Видимо, все зависит от количества
доступных мостов.
Берет, значит жених невесту на руки. Сзади свидетели. В общем, красивый
обряд. Мы удочки-поплавки свои конечно побросали, сидим, пялимся. У нас
этот мост как на ладони. Сочувствуем.
Потому что жених такой, достаточно субтильный, а невеста наоборот
совершенно, в рубенсовских традициях. Мост-то не очень большой, метров
может пятьдесят. Но уже к середине становиться ясно, что тяжело жениху.
И невеста за него держится как-то неуверенно. Не помогает ему совсем. И
по рукам у него тихонько съезжает.
Сначала он ее подбрасывал так, перехватывал поудобнее. А рыболовный
народ оживился, комментируют потихоньку всяко-разно: «Ну-ну, парень,
давай», «Да брось ты ее на хер», «Не, не бросит. С водкой? Не бросит»
Потом он просто и откровенно стал пинать ее коленом под задницу,
подбрасывая повыше. Приостановиться, запендюрит невесте коленом под
жопу, перехватится и дальше несет.
И тут у одного из рыбаков нервы не выдержали и он заорал в полный голос:
Свидетель!!! А ты хули ебало сушишь!?!? Помогай!!! Уронит ведь он ее к
ебене матере!!!
Свидетель засуетился, забегал вокруг, стал хватать невесту за всякие
разные интересные места. Жених из последних сил отбивается. Невестой.
Рыбаки уже откровенно ржут.
Уронили бы они ее точно. Но тут водила головной самой свадебной волги
догадался подъехать. Взгромоздился жених с невестой на руках с помощью
свидетелей на капот, потеснив сидящую там на законных основаниях куклу,
и так втроем они благополучно доехали до конца моста. Вроде бы соблюдя
таким образом все формальности.
Кто-то из рыбаков заметил: пиздец капоту. Другой сказал: хули капот? Тут
дело принципа.
Кортеж уехал. Все успокоились и вернулись к поплавкам. И вдруг дед,
который вроде и внимания не обратил на всю эту свадебную трехомундию,
сплюнул беломорину в воду и сказал тихо и брезгливо как-то: «Т-фу,
блядь! Вот так и жить будут».

Деревенский детектив (грустная история про нашу демографию)

Лет до семи я жил в небольшой глухой деревеньке.
Напротив нас жила семья. 12 (двенадцать) детей. 11 братьев и младшая
сестра. Все братья по возрасту были гораздо старше меня и я помню их
только визуально, в совместные игрища мы не попадали по возрастному
цензу. Для меня они всегда были взрослыми дядьками.
Семья была вполне обеспеченная. Мать, многажды мать героиня, справно
вела хозяйство. Отец работал на хлебовозке.
Братцы были все как на подбор - здоровые такие красавцы. Погодки. Тягой
к знаниям и умом не блистали. Периодически то один, то другой уходили на
зону. По хулиганке, за воровство… В деревне у них конкурентов не было и
от скуки они иногда дрались между собой. По взрослому, гоняя друг друга
по деревне кольями.
К моменту моего рождения у их старшего брата было уже две ходки. Хорошо
помню, что во всю широченную грудь у него была классно выполненная
татуировка - портрет Ленина. Вполоборота, точь в точь как в букваре.
Мои родители клепали одну за другой девок, а отец хотел парня. В деревне
смеялись и постоянно советовали им (моим родителям и соседям) поменяться
парочкой детей и успокоиться.

Мы продали дом и уехали из деревни. Далеко. Надолго. На «малой родине» с
тех пор и не бывал.
А недавно занесла меня оказия в те края. И в магазине за прилавком в
дородной улыбчивой тетке я признал их младшую сестру. Вернее, она меня
признала. Разговорились, как чего. Как братья?
И жуткая нарисовалась история. Ни один из братьев до означенного дня не
дожил. Ни один!

Младший, Серега, ближний ко мне по возрасту и потому наиболее близкий -
погиб в Афгане. Старший умер от передоза. А дальше пошло-поехало. Два
брата отправились на рыбалку. Один утонул, а другой, вернувшись с
рыбалки, повесился из чувства вины. Не на трезвую, конечно, голову. Еще
один спился и замерз. Про остальных уж я и не расспрашивал.
Жуть! И вся трагедия - в какой-то обыденности. Родители - живы до сих
пор. А одиннадцать (!) сыновей сгинули как один.
Вполне здоровые психически и физически люди. По крайней мере на мой
сторонний непристрастный взгляд.
И осталось у меня в памяти о них только как Серега учил меня играть на
гитаре. Да Олег, служивший на подлодке, схвативший там дозу радиации и
инвалидность, катал на велосипеде и опекал. Потому что в армии
пристрастился к шахматам, а в деревне в эти игры, кроме моего отца,
никто не играл.
Или такая вот история. Как двое из этих братьев грабанули магазин. Шурик
с Колькой. Обоим было чуток за двадцать.
В нашей деревне магазина не было. А был в соседней. Километрах в
полутора. Изба без окон на краю деревни.
Вот этот магазин они решили ограбить. Встал вопрос устранения сторожа,
который всю ночь ходил вокруг магазина или спал под дверью на крыльце
(доступа внутрь у него не было), завернувшись в тулуп.
По дороге на дело братья выбирали из двух вариантов: или дать сторожу по
голове, или налить и пообещать долю. Остановились на наиболее гуманном.
Сторожу налили. Выпили сами. А потом, видимо, не сошлись в долях.
Сломали сторожу ногу и пару ребер. С тем вернулись. Решив продолжить
следующей ночью.
Препятствие в лице сторожа было устранено. Оставалась дверь с тремя
замками. Окон, напомню, в целях безопасности, в магазине не было.
Ни фига не понимая в замках, братья поступили проще. Они разобрали крышу
в районе печной трубы, проникли на чердак и оторвав пару потолочных
досок, спрыгнули вниз. В кромешную темноту магазина.
Один приземлился нормально, а второй попал точно в открытую накануне
бочку с селедкой.
Что в те годы можно было взять в маленьком деревенском магазине?
Правильно. Вот они и унесли, сколько смогли вытащить через крышу, водки,
консервов и шоколада.
На утро взлом обнаружился, вызвали ментов. Кто ограбил магазин, знали
все жители трех ближайших деревень, включая глухонемую Нюру с хутора.
Наверное, знал и участковый. Но - менты нам не кенты.
Походив по магазину и обнаружив лужу рассола, приехавшие с района
следаки вызвали кинолога с собакой. Да, собственно говоря, чтобы взять
след по свежему запаху селедки пряного посола, никакого особого нюха и
не требовалось.
Короче, через пятнадцать минут гонки собака вывела ментов во двор моих
соседей. Где посреди двора на веревке сушились и воняли свежим рассолом
штаны.
А на огороде, на травке под рябиной сидело и весело квасило практически
все мужское население деревни. А как вы думаете? Браткам и в голову не
пришло воровать на продажу. Честные бродяги. Поделились со всей
деревней.
Мы, голопузая деревенская малышня, обжирались дармовым шоколадом.
Менты, четверо или пятеро, не орали, не стреляли в воздух, никого не
клали мордой вниз. Подошли, присели к хлебосольной компании, выпили со
всеми, посидели, конфисковали литр водки себе на опохмел, и спросили,
кто из братьев поедет с ними.
Шурик с Колькой препираться не стали, а решили бросить монетку. Чтоб не
обидно. На тот момент ни у одного ни у другого судимостей не было. Но
были три старших брата, уже успевших зону потоптать в разных сроках.
Один как раз чалился. Так что какой никакой начальный авторитет у
хозяина им был обеспечен. Да они и сами ребята были не робкие.
В итоге Шурику два, что ли, или три года дали. Дали бы условно, учитывая
отсутствие судимостей, чистосердечное и помощь следствию. Но Шурик на
процессе обозвал судью пидером косолапым. Чем-то тот ему не приглянулся.

Вот такой деревенский детектив. Куда там Агате Кристи с ее
великосветскими заморочками.

Ракетчик