Поиск по автору:

Директор строительной фирмы из соседнего офиса:

- Телефон у меня был, помнишь?

- Крутой? Камера на три мегапикселя? Помню.

- Утопил нахуй.

- Где?

- Да... На охоте.

- Как тебя угораздило?

- Ааааааа! Я его саааам, специаааально, падлу, утопил! И промоину
веточками забросал. Чтоб не всплыл, ссука!

- ??????

- Блять! Поехали на охоту. Ууууутро. Тишинаааа. Час сижу. Два. Нет утки
нихххера. Потом, уж думал все фрррр вот оне, родимые! И прямо под
нос, хоть рукой бери. Только я ружье-то поднимать стал, у меня из
кармана на все озеро дурным голосом кааааак заорет: "Возьми трррубку,
гад! Это я, твоя жжена тебе зззвонююююю!!! " Придурошный мой сыночек
на маму свою такой звонок поставил. Хоть бы предупредил, сволочь!
Утки, знамо, вшшших. Мужики им вслед отдуплились, конечно. А хули
толку? И, смотрю, ко мне стали подтягиваться. Пиздец, думаю. Утопят.
Ну, своей, конечно, обсказал все. Как есть и что про ее думаю. И чем
должны порядошные жены по утрам заниматься. И телефон, - нахуй, в
промоину. Вот так, смотри, со всей дури хууууяк! Он даже не
булькнул. Курить-то есь у тебя?

- Ну, и хули? Мужики злые. Охота накрылась. Надо собираться. Сели
напоследок, налили. Все молчат. А хули тут скажешь? Токо Серега
поднял, говорит "Нуууу..." Сказать видно чего-то хотел. И тут
из под земли, из болота, прямо из жижи из черной этой: "ВОЗЬМИ
ТРРРУБКУ, ГАД! ЭТО Я, ТВОЯ ЖЖЕНА ТЕБЕ ЗЗЗВОНЮЮЮЮЮ!!! " Как из
могилы! Пиздец. Стаканы побросали и кааааак ломанемся оттуда!

- Даааа... Теперь чево? Утки нет, телефона нет, жена съебалась к маме,
паскудный сын где-то прячется, мужики не разговаривают, выпить не с
кем. Ебнешь со мной? За помин души утопшего?

- Ну, наливай.

- Ты только это... Телефон свой выключи! На всякий случай. Ну его
нахуй.

- Дорогая, а что у нас насчет супружеских обязанностей?
- Да разве ж я против? Дело за малым...
- О! Малый, ты спать вообще собираешься???

Вы меня простите, я опять про баб.

Замечали ли вы когда нибудь, что время для женщины течет не так, как для
нас? Глупый вопрос, согласен. Время, оно и так-то относительно, а уж для
них оно относительнее некуда и относительно-то непонятно чего.
Понимаете, о чем я? Все вот эти "на секундочку", "дорогой, я сейчас",
"только на две минуточки в торговый центр", "пять секунд, глаза
накрашу", "да я с ней буквально двумя словами перебросилась", "только
отвернулась, а тут...", "вышла на минутку к соседке за солью", "глазом
не успела моргнуть, а они каааак ломанутся!.." и т. д.

Думаете, они это специально? Или нам назло? Да нет, конечно. Просто у
женщины другое понимание и ощущение времени. И подходить к ней со своим
таймером - себе дороже. Только нервы мотать. Или ты идешь занимать
очередь к гастроэнтерологу, или привыкаешь реально оценивать женскую
временную шкалу.

Если, допустим, дама в присутственном месте любезно тебе говорит
"Секундочку! " - это примерно от пяти до десяти минут. "Минутку!" -
открывай журнал и устраивайся где-то на полчаса. Если же звучит
неопределенное "Придется какое-то время подождать" - выпей новопасситу и
начинай отменять встречи. Имеешь хороший шанс сегодня отсюда не уйти.

У жены была подруга, которая регулярно приходила и они трепались в
прихожей. Меня раздражают люди в прихожей. И я настойчиво предлагал ей
пройти вглубь. "Ой, ну что Вы, я только на минутку!" Ни разу! Ни разу
она не ушла раньше чем через полчаса.

Или вот, кстати, не зря же они все время дату рождения и возраст
скрывают и путают. Это не от кокетства, нет. Это ведь именно оттого, что
они искренне верят, что прошло вот ровно столько времени с момента их
рождения. Сколько они сами думают. А не когда их мама родила. Потому что
мама, как ни крути, тоже же была женщина. А длина "секундочки"-то у
каждой женщины своя.

Справедливости ради надо сказать вот еще что. Женщины, в большинстве
своем, несмотря на такое вольное трактование временных шкал, сами по
себе все всегда и везде успевают. И редко попадают в жестокий цейтнот.
В отличие от нас, больших поклонников точных хронометров.

Приятель мой сидел в ресторане со своей невестой, отмечая помолвку и
обсуждая сценарий свадебных мероприятий.
- Дорогой, я на пять секунд.
Больше он ее никогда не видел. Как, впрочем, своего паспорта и суммы,
скопленной на свадьбу. Через полтора года след ее обнаружился где-то в
Йошкар-Оле, а на его имя оказалось оформлено три кредита, которые он по
сию пору и выплачивает.

Вот послушайте. У меня в жизни тоже была такая страшненькая история. До
сих пор как вспомню, так вздрогну.

Когда-то давно у меня были жена и собака марки дог. Обе, кстати, суки.
Понятно, что ни о какой любви меж ними речи не было. Ревность. Ревность
и постоянное желание устраивать друг другу какие-нибудь мелкие женские
гадости. Что, впрочем, не мешало им нормально сосуществовать. А для меня
так и вовсе часто имело весьма положительный эффект.

Например, когда жена в первый раз в присутствии собаки повысила на меня
голос, та просто загнала ее на кухню. Очень не любила крика в адрес
хозяина и нервной атмосферы в доме. Теперь, если жене приспичивало на
меня покричать, она закрывалась на кухне и делала это через стекло.
Собака вставала лапами на стекло с этой стороны, и начинала лаять в
ответ. Постепенно ярость жены переключалась полностью на собаку, они
какое-то время лаялись через стекло, потом еще какое-то время молча
сидели по обе стороны двери, остывая, потом расходились. Конфликт этим,
как правило, исчерпывался. Оставалось только протереть стекло. Очень
удобно. А! Да. Я обычно все это время смотрел в комнате телевизор.

В отместку жена запретила собаке спать в нашей комнате. Привычка на ночь
притаскивать свою подстилку и устраиваться возле кровати с моей стороны
образовалась у нее с момента появления в доме. Жена потребовала врезать
в дверь автоматический замок. Аргументировала тем, что присутствие
третьего персонажа ее смущает. Странно. Присутствие соседей сверху,
снизу и по бокам не смущает, а собаки - смущает. Ладно. Желание женщины
- закон.

Собака поступила следующим образом. Она стала стелить себе, когда все
улягутся, под дверью спальни. Когда ночью хозяйка шла, спотыкаясь о
собаку и тихонько матерясь, в ванну или туалет, что происходило
непременно, тихо брала подстилку и ныкалась на свое обычное место. В
результате формально интересы всех сторон были соблюдены.

Ну ладно, про эту конфронтацию можно чесать до бесконечности. Ближе к
теме.

Чем характерен собака древней породы дог? Ну, размерами. Тонкой душевной
организацией. Маленьким компактным мозгом или отсутствием оного. Слабым
желудком. И, самое главное, - сломанным ограничителем в блоке, который
отвечает за насыщение. То есть, буквально, собака дог будет жрать, пока
есть чего жрать. С обратной стороны собаки съеденное может начать
вываливаться, но она не остановится. Я не великий знаток, поэтому не
стану утверждать, свойство ли это породы, или недостаток вот этого вот
единичного экземпляра. Но эту собаку в быту так и звали - Мясорубка.

Однажды я возвращался с работы в предвкушении пирогов. Жена с утра
месила тесто, кочегарила духовку и готовила начинку. Однако заместо
запаха выпечки меня встретил запах беды. Беда пахла отвратительно.

- Понимаешь, я только на секундочку к телефону выскочила! Мама
позвонила...

Телефон, как и в любой нормальной советской семье, стоял в прихожей. Ну,
чтобы соседям было удобнее.

За "секундочку" собака дог прошла на незапертую, к своему удивлению,
кухню. Обнаружила там на табуреточке шестилитровую кастрюлю сдобного
дрожжевого теста. И сожрала.

- Понимаешь? Я и оглянуться не успела, а кастрюля чистая! Будто в ней и
не было ничего! - с возмущением и слезой в голосе говорила жена. - Что
смотришь, сволочь?! - это уже собаке. Виноваты были все. Собака, мама,
телефон, погода, курс доллара, соседи, и я, конечно. Жена была жертвой.
Ее надо было срочно утешать. И не дай бог спросить, почему дверь на
кухню оказалась незапертой. Ну, "на секундочку же". Таймер определения
времени последнего разговора показывал 34 минуты 18 секунд.

Что такое собака марки дог с шестью литрами дрожжевого теста внутри?
Это, товарищи, граната многоразового использования. С выдернутой чекой и
периодом действия раз в полчаса.

Только я успел умыться и приготовился поужинать, детонатор защелкал в
первый раз.

Как мы бежали! Четыре пролета не касаясь ступеней. Второй этаж, лес за
домом. Мы успели. Представляете себе водяную пушку для разгона
демонстраций? А направленный взрыв? Ну, хоть действие огнемета в кино
наблюдали? Вот. Примерно так это и сработало. Собака упиралась лапами в
грунт, чтобы компенсировать реактивную тягу, но ее все равно протащило
до ближайшего дерева. Тяга была - я те дам!

Были жертвы. Да. Две поваленные чахлые березки, птичка, ныкавшаяся в
кустах, кошка, которая за этой птичкой наблюдала - все пали замертво.
Вообще все живое, попавшее на линию огня, опало, зачахло, пожухло,
схлопнулось и сдетонировало. Облако ядовитого газа легкий ветерок
подхватил и понес в сторону Москвы. Были ли жертвы среди гражданского
населения - не знаю. Тогда сведения о катастрофах с применением
химического оружия тщательно секретились.

Мы устало шли обратно и я спрашивал.

- Даша. А если бы там было не шесть литров? Десять? Двадцать?

Собака смотрела на меня печальными глазами, и было понятно, что размер
не имеет значения. Вкусного теста много не бывает.

Думаете - все? Трое суток! Трое суток или чуть больше, днем и ночью, в
дождь, снег и цунами, с периодом в полчаса детонатор щелкал и мы
мчались. Иногда мы успевали. Иногда нет. Тогда я брал ведро, тряпку, и
шел замывать следы нашей неуспеваемости. Окрестности были интенсивно
задристаны сдобным дрожжевым тестом, пропущенным через Мясорубку, в
радиусе километра. Соседи злобно косились и гуляли своих шавок в другую
сторону.

Пришлось взять отгулы. Жена сидела дома и бег галопом раз в полчаса ей
бы не повредил. Но "это же твоя собака!" Спал одетым (да и какой сон?),
с благодарностью вспоминая армейские тревоги "Рота подъем!!! Команда
номер один! Готовность три минуты!". Активированный уголь и еще
какие-то химпрепараты засыпались в собаку горстями. Но это было
равнозначно пописать на горящую нефтяную скважину.

Прошло много лет. Меня уже давно не раздражают "секундочка", "минуточка"
или "я щас" любой продолжительности. Но когда я слышу в оправдание "я
только на секундочку отвлеклась (вышла, отошла, отвернулась, нагнулась)"
у меня перед глазами стоит табло с красными мигающими цифрами 34:18 и
запах сдобного дрожжевого теста, пропущенного через Мясорубку.

* * *
Что хочу, товарищи, сказать в заключении. Если вам приспичит зачем-то
определить истинный возраст женщины, то делается это очень просто. Путем
элементарной математики и наблюдений. Нужно однажды, когда дама скажет
"секундочку!" взглянуть на часы и засечь, сколько это длится в
общечеловеческом понимании. Потом поделить единицу на количество секунд,
которое показал ваш хронометр. И умножить на фактический возраст дамы.

Результатом вы получите возраст реальный. Не тела, конечно, нет. Но
состояния ума и души.

Чтобы больше уже ничему не удивляться.

Будьте здоровы.

Работал одно время на Пресне, возле зоопарка. Двор нашего дома отделял
от зоопарка высокий, но довольно ветхий бетонный забор. По соседству, в
полуподвале, - пивной ресторанчик. А во дворе дома, аккурат между
зданием и этим забором, ресторан имел летнюю веранду. Очень, кстати,
тихую и уютненькую.

Директор ресторанчика рассказывал.

Отдыхала на веранде тихим летним субботним вечером группа вполне себе
респектабельных мужчин. Тихо и чинно.

Ближе к полуночи, уже в сумерках, одному из джентльменов приперло в
туалет. И он, не желая спускаться в шумную и душную муть ресторанного
полуподвала, решил отлить у заборчика.

Нашел уютную щель меж бетонных плит, пристроился не спеша, и стоит,
штаны ковыряет, мурлыча что-то себе под нос. И вдруг видит, как из щели
на него с любопытством в упор смотрит чей-то глаз. Размером с его
голову.

Пописал мужик, так штаны и не успев расстегнуть.

Третьего штурма город не выдержит

Уборщица рассказала.

У них в подъезде живет дед, триста лет в обед, ну, древний очень,
короче. С головой и руками причем у него все в порядке, крепкий такой
дед, а ноги почти не ходят.

Есть у него дети или какие другие родственники никто не знает. Ходят за
ним бабки-соседки. Ну, там, хлеба-масла в магазине, пожрать чего нибудь
принесут, в квартире более-менее порядок прибрать. Дед чинит им там чего
по мелочи, розетку-кран, если дойти сумеет. Поскольку, говорю ж – с
руками и головой у деда – будь здоров. (Ходят слухи, будь-то дед еще
настолько крепок, что оказывает бабкам услуги и другого свойства. Но это
скорей всего враки досужих баб, из зависти.)

* * *

Дед уже засыпал, когда наши забили шведам второй гол. Судя по крикам из
соседней квартиры, там кого-то убивали. Долго, радостно, и мучительно.
Дед, у которого телевизора отродясь не было, не долго думая позвонил 02.
Приехал наряд, менты сходили к соседям, посмеялись, рассказали деду про
футбол, и уехали досматривать.

Дед ничего не понял, но шум вроде стих, и он опять закемарил. Вот тут-то
матч как раз закончился, и на улице начался форменный дебош и пиздец по
нарастающей. Толпы непонятных людей с флагами ходили туда-сюда, орали,
пели гимн, машины сигналили и мигали, звенели бутылки и орала музыка.
Отовсюду раздавались выстрелы и взрывы. Дед опять вызвал ментов и стал
подумывал, чем бы забаррикадировать хлипкую дверь. Потом сел у окна и
стал ждать, когда приедут менты или подойдут наши танки.

- Не ебите мне мозги! – кричал приехавшим ментам уже из другого наряда
дед. – Какой к ебене матере футбол?! А то я футбола не знаю?!
- Евро. Наши у шведов выиграли. – весело объясняли менты.
- Ну и хули? Почему, блять, тогда стреляют не в этой ебаной евре, а у
нас в Пушкине? Да я такой хуйни даже в день победы не помню!
- Тогда китайской пиротехники не было.
- Ну, блять, пара гранат и пэпэша-то - всяко у каждого был!
- Короче, дед, ложись спать. Вишь, у нас и без тебя работы – края не
видно.

И уехали. За ночь дед еще два раза звонил дежурному, пока тот его просто
не послал. Под утро соседки вызвали деду скорую. Врач сделал укол и
предложил поехать в стационар.
- Ну вас нахуй. – сказал дед. – Я лучче так помру.
Больницы дед боялся больше смерти. Наутро, как ни странно, на улице все
было тихо и как обычно. Дед потихоньку отошел.

А через три дня, аккурат в час ночи, все ебнуло с утроенной силой. Народ
успел подготовиться. Ну так, на всякий случай. А вдруг? И улица
взорвалась.

Дед опять всю ночь звонил ментам. Никто к нему уже не приехал. Только
дежурный беззлобно переругивался. Телефон деда был в черном списке. Дед,
знамо, шибко осерчал на такое пренебрежительное отношение.
- Я, суки, на вас завтра управу найду! Вы, блять, в городе порядок
навести не можете! Нахуй вы вообще там сидите? Футбол, блять! Ишь, нашли
отговорку! Город скоро в щепки разнесут к ебене матери. Ну, я утром вам,
блядям, покажу! Я вам, блять, устрою нюрнбергский процесс!
- Имеешь право, дед. Имеешь право. – устало сказал дежурный и повесил
трубку. Он еще не знал, с кем имеет дело.

Утром дед сел за телефон и ударил из всех орудий. Поставил на уши
администрацию. Пробился к главе. Рассказал ему, какой он есть сукин сын,
и как народ в ем ошибся. Подключил совет ветеранов. Отдел соцзащиты.
Местную прессу, падкую до скудных новостей. И стал прозваниваться в
администрацию области.

Организовал, короче, ментам форменную виртуальную войну.
- Оне, блять, думают, я на их управу не найду! – бухтел дед и резво
надписывал конверты во все возможные инстанции, включая ЖЭК и местные
отделения партий коммунистов, жириновцев и единороссов.
- И скажи: пусть, бляди, токо попробуют не дать официальный ответ! –
напутствовал он соседских бабок и пацанов, отправляя по адресам.

К обеду массированный удар достиг цели. Пиздюли раздавал лично глава
администрации прям сверху и по нисходящей. После обеда деду позвонил
начальник УВД. Принес официальные извинения, долго разговаривал за
жизнь, выслушивал советы деда по тотальному наведению порядка в городе и
борьбе с массовыми волнениями. Поинтересовался, почему дед не смотрит
футбол.

- Да хули там смотреть? Просирали наши всю жись, играть нихера не умеют,
тьфу, противно даже. А народ с ума сходит оттого, что вы работать
разучились. Вот и ищете себе оправданье. – закончил дед официальную
беседу. Ему явно полегчало.

* * *
Сегодня с утра к деду неожиданно приехали три мента. Сверили адрес по
бумажке, спросили за здоровье, и втащили телевизор.
- Вот те, дед, блять, от нас подарок. Куда ставить?
Поставили, подключили, настроили. Проверили. Прочитали инструкцию.
- Значит, смотри, дед. Вот так включаешь, вот так выключаешь. Вот так –
каналы. Понял?
- Не дурак.
- В четверг к ночи, пол-одиннадцатого, позвонит дежурный. Скажет, на
какую кнопку жать. Наши будут играть в полуфинале. С испанцами. Понял?
Если наши проиграют...
- Пусь токо, блять, попробуют!
- ... а если выиграют, на улице опять начнется такой пиздец, что даже
представить страшно. – и добавил с угрозой в голосе. - Но ты нам, дед,
лучше не звони. Приедет скорая с нарядом, и упакуют в больницу. Есть
распоряжение.
- Ага. В дурку. – злорадно добавил второй мент.
- А лучше - прямо в морг! – пробормотал третий уже в дверях, надеясь,
что дед не услышит.

- Спасибо на добром слове. Хуй дождетеся!!! – крикнул дед и врубил
телевизор на полную громкость.

Простите, это не ваш хозяин потерялся?

Жили на Каховке, напротив Бухареста. Время – заполночь. Сема еще
негуляный.

- Я сама схожу.
- Чегой-то???
- Да, мне как раз в супермаркет надо... на минутку... ну там... кой-чего
по-мелочи...

Ну-ну. Прячьтесь, полуночные маньяки. Нестриженый вонючий черный терьер
и девушка на восьмом месяце идут вам навстречу. Им приперло в
супермаркет.

Вышел на балкон, посмотрел вслед, представил почему-то, как сидит Сема
на привязи на пустой площади, поборолся с жалостью, потом – с совестью,
потом – с ленью, надел тапки, замкнул дверь, закурил, и пошел. А то я не
знаю, сколько это - "минутка в супермаркете".

Печальный натюрморт с собакой. На полутемной пустой стоянке черным
столбиком - одинокий пес. Переминаясь с ноги на ногу и вытягивая
незрячую башку в сторону ярких витрин. Рядом коляска брошенная. И
тишина. И никого. Эх-ма... Отстегнул поводок, пошли за угол, на лужайку.

Стою на углу. Что бы и пса, значит, наблюдать, и вход. Идет мимо стайка
полуночных подростков. На поводке - такой маленький черный лохматый
дрищ. Я чего, главное, удивился? Дрищ – точная копия Сема, в масштабе
один к двадцати примерно. И привязывают они его ровно туда, где только
что наш сидел.

А в это время, им навстречу, из ярких дверей супермаркета - живот в
обрамлении десяти пакетов "кой чего по-мелочи", сверху голова. И голова
сама себе тихонечко поет: "Сейчас, сейчас, мой Семочка! Сейчас, сейчас,
мой миленький! Устал ждать маму, бедненький! "

И все это сооружение, разминувшись с подростками, бодро движется по
направлению к дрищу. А тот, значит, тоже: обрадовался живой душе,
страшно же одному в полумраке, навстречу кинулся, поводок натянул,
лапками перебирает и пищит.

Надо сказать, что остротой зрения наша мамаша никогда не отличалась. Тем
более в неверном свете дальних фонарей. И мы с Семой уже открыли рты,
что бы подать голос... Как вдруг в паре метров от дрища она встала, как
об стенку, замерла, присела, пакеты выпали из рук, и сонную Москву
накрыл вопль:

- СЕМАААААА!!!!! ЧТО ОНИ С ТОБОЙ СДЕЛАЛИ?????!!!!

Дрищ, по-моему, обосрался.

Хорошо промытые и правильно приготовленные мозги есть основа
государственной кухни.

Тост

У одного моего знакомого на все случаи жизни есть один неизменный
незамысловатый тост. "Шоп хуй стоял и дети были" Из-за этой идиотской и
бессмысленной фразы кто знает уже стараются с ним или не пить, или
лишают его права голоса. Он лепит его где надо и не надо. Однажды, на
чьих-то поминках, на третьей или четвертой стопке он радостно проорал
"Ну, шоп, значит, хуй стоял и дети были!" и полез чокаться к
родственникам покойного. Когда челюсть срослась и его выписали из
больницы, он искренне недоумевал, что так расстроило этих убитых горем
несчастных людей.

Не знаю, как обстоят у Вовы дела с первой частью фразы, но со второй ему
катастрофически не везет. Может, в этом причина? Может поэтому он
талдычит к месту и не к месту свое "Шоп хуй стоял и дети были"? Все его
попытки обрасти семьей, и, как следствие, потомством, заканчивались
крахом на различных стадиях знакомства. Какой-то обет безбрачия довлеет
над этим Вовой.

Вот последний раз. Познакомился с приличной девушкой. Традиционная
консервативная семья. Родители невесты – интеллигентные медики. Все
двигалось в правильном направлении. Знакомство с родителями невесты, то
есть явление народу жениха, тоже решили обставить в старых традициях и
приурочили к удачно подвернувшемуся дню рождения папаши невесты.

Накануне этого мероприятия у кандидата в женихи случилось несчастье. Ну,
как несчастье? Маленькая неприятность. Открывал бутылку пива и повредил
зуб. Он и пить-то не хотел. Так, "полирнуться слегонца пивцом", снять
напряжение от предстоящего знакомства с близкими родственниками. Но зуб
разболелся со страшной силой и через час щеку разнесло. Тут уж не пить
стало нельзя. И Вова полночи глушил боль ударными дозами известного
отечественного аналгетика.

А назавтра с утрева, едва дождавшись открытия, попылил в ближайшую
стоматологию. Заранее подрагивая всем телом и накачивая себя страхами.

Боязнь стоматологов у Вовы базировалась не только на страхе боли, как у
всех нормальных людей, но еще и на печальных воспоминаниях детства.
Классе в пятом, на профилактическом осмотре у зубного врача, он спиздил
у доктора с металлического подноса маленький такой симпатичный
инструмент в виде зеркальца на ножке. Но был пойман за руку. Молодой
веселый врач сказал: "Придется переквалифицироваться в психиатра. Будем
лечить клептоманию". Пристегнул Вову к креслу ремнями, велел открыть
рот, в одну руку взял шприц для промывания, в другую - щипцы, которыми
рвут зубы, сделал страшное лицо... Короче, Володя быстро обоссался в
кресле и был отпущен с наказом "никогда чужого не брать, а то я тя
поймаю и все зубы без наркоза..." С тех пор Вова на чужое даже не смотрел,
но и стоматологические клиники без крайней нужды старался обходить
кривой верстой.

Страхи оказались ненапрасными. Импортная анестезия никак не хотела
грамотно ложится на вчерашнюю отечественную выпивку. Лошадиная доза
родного новокаина тоже не помогла. Зуб пришлось лечить практически на
живую. Вова дышал на доктора перегаром и нецензурной лексикой, хватал за
руки и умолял маму родить его обратно. Понятно, что любви к стоматологии
и ее представителям этот эпизод Вове не добавил.

Но рано или поздно все кончается. Спустя какой-то час изможденный, но
отремонтированный Вова пулей выскочил из клиники и – тыг-дым-тыг-дым –
поскакал на встречу своему счастью. Остаточная анестезия и адреналин в
крови от пережитой боли шибали по мозгам не хуже водки.

Возбужденный от всего сразу, включая ответственность момента, Вова был
представлен родственникам и все тут же уселись за тесный семейный стол.
Внимание собравшихся, конечно, было ненавязчиво приковано к Вове.
Внимание Вовы бессознательно было приковано к только что
отремонтированному зубу. Он все время трогал его языком и даже, иногда,
украдкой – пальцем.

Разлили по первой, поздравили хозяина, выпили, закусили, опять подняли,
а на третьей будущий тесть сказал "Нууу..." и посмотрел на Вову. И все
тоже стали доброжелательно улыбаясь смотреть на Вову. Вова понял, что
настал его черед. Что от него, как от героя дня ждут искрометной
зажигательной речи. Он взял баклажку, встал, потрогал языком зуб, открыл
рот и начал: "Ну, шоп..." Традиционный Вовин тост уже готов был обрушится
на головы ничего не подозревающих родственников, как вдруг, впервые в
жизни, Вова решил, что эта его замечательная фраза может быть не то что
бы неуместна, но слегка преждевременна, что ли.

И тогда он без запинки, так же радостно и незамысловато выпалил первое,
что пришло ему в голову, подсказало подсознание и мучило со вчерашнего
вечера. "Ну, ШОП ЗУБЫ НЕ БОЛЕЛИ! "

За столом повисла неловкая пауза. Кто-то натянуто хихикнул. Все смотрели
на гостя. Вова решил, что произвел ошеломляющее впечатление и все ждут
развития сюжета. "Ага! Шоп зубы, значит, ни у кого никогда не болели и
не выпадывали! За мир, значит, во всем мире! БЕЗ ЗУБНОЙ БОЛИ!!!!" -
закрепил он свой успех у публики.

И, не обратив никакого внимания на то, что изумленная публика не спешит
шумно поддержать его замечательную речь, хлопнул дозу и ткнулся вилкой в
салат.

* * *

Спустя короткое время ничего не подозревающего несостоявшегося зятя под
благовидным предлогом, тактично, но скоропостижно выпроводили восвояси.
Несостоявшаяся теща неопределенно успокаивала дочь "Ну ничего, ничего...
может все и к лучшему... а мне вот он очень понравился.. " За столом
царило уныние и неловкость.

Тогда несостоявшийся тесть, дантист со стажем и владелец небольшой
преуспевающей столичной стоматологической клиники, встал из-за стола, и,
ни к кому конкретно не обращаясь, тихо, но твердо сказал свое резюме:

- Так! Вы можете выходить замуж за этого идиота все сразу или по
очереди. Но что бы я этого сраного гуманиста в своем доме больше не
видел!

Тест-драйв, или как мы чуть не убили бабушку.

Раннее утро. По полусонному мне ползают два персонажа. Днем они меня
практически не видят и стараются с утра застать еще теплое, беззащитное
тело, пока оно не убежало. Говорят при этом между собой театральным
шепотом, якобы проявляя заботу. "Никита! Нельзя ползать папе коленками
по голове!" "Да??? А чем можно ползать?" Стоит мне открыть один глаз,
как включается выпуск новостей за вчерашний день.

- Папа! А ты знаешь, что наш Никита научился немножечко тормозить? (На
трехлетие пацан получил велосипед. Велонавыки такая штука, что враз
не осваиваются. Нужно одновременно рулить, крутить педали, говорить,
пялиться на проходящих баб, гудеть в клаксон, привлекая их внимание.
Поскольку тормоза придумали трусы, Никита как смелый парень до сих пор
игнорировал не только тормоза, но и само понятие. Тормозил мамой. Ну, и
раза три – руками и носом.)
- Да что ты? А я думал, - это у него врожденный навык.
- В смысле?
- Ну, чего – "в смысле"? Это же у вас из поколения в поколение, как
фамильная икона. Никита – маленький тормоз. Мама – средний тормоз.
Бабушка Таня – большой тормоз. Я даже думаю, бабушка – вообще
железнодорожный стоп-кран.

С криками "Урра! Бабушка Таня – стоп-кран!" мальчик мчится на поиски
своего игрушечного паровоза.

- Ну ты чего??? Ведь он же все это потом ей выдаст! Не стыдно?
- Ты знаешь... Да нехай! Вы же к бабушке больше чем на пару дней не
ездите. А к ней информация раньше чем на третий день – не поступает.
Так что нормально все.

Бабушкино чувство юмора – притча во языцех. Каждый раз, на протяжении
многих лет, за пять минут до того как запарковаться у бабушкиного дома,
я слышу одну и ту же фразу. "И пожалуйста, давай без всяких твоих
шуточек!" Так что, я думаю, мужчины серьезнее и молчаливее меня бабушка
в жизни не встречала.

Бабушка – шедевр инженерной мысли. Кроме массы прочих крупных и мелких
достоинств в бабушке живет огромная, неистребимая страсть. Страсть к
езде на велосипеде. Видимо поэтому велосипеда у нее никогда не было.

Да нет, вру, конечно, был у нее велосипед. Старенький неубиваемый
дорожник, на котором она иногда, если дедка болен или машина в ремонте,
ездила на огород.

Я подозреваю, что эта велострасть - какой-то крючок из бабушкиного
детства. Когда велосипед был как сейчас машина. И для многих тогдашних
деток так и остался неосуществленной мечтой.

Поэтому когда мы привезли в подарок племяннику такой современный,
десятискоростной, с тормозами на руле и кучей всяких других наворотов,
именно бабушка дольше всех ходила вокруг этого ярко-красного блестящего
чуда, гладила его по всем местам, качала головой и вздыхала. В глазах ее
ясно читалось, что будь хоть малейшая возможность, она тут же заныкает
этот замечательный аппарат куда-нибудь под кровать или в шкаф, как и все
прочие практичные подарки, которые мы ей когда-либо дарили. Включая
микроволновку, кухонный комбайн и электрочайник. Чтобы иногда
доставать, стирать пыль и молча любоваться на эти чудеса бытовой
техники.

К нашему стыду, на горе племянника и на радость бабушке, велосипед
оказался ему явно великоват.
- Вот и очень хорошо! Очень хорошо! – захлопотала бабТаня. – Постоит
годик у нас в гараже. А уж на следующий год, когда подрастет...
Велосипед оперативно оттарабанили в гараж посредством дедушки, поставили
в дальний угол и плотно укутали пуленепробиваемыми старыми тряпками.

На следующее утро бабушка ни свет ни заря, как обычно, стала напрягать
деда поездкой на огород. Огород у них километров за десять от дома.
Дедка страдал давлением и отмахнулся от нее как от назойливой мухи. Все
остальные спали. Обратить внимание на подозрительную бабушкину
ненастойчивость было некому.

БабТаня не стала традиционно брюзжать о бесцельно прожитых годах и
неполитых огурцах. Она неслышно собралась. Аккуратно сняла с гвоздика
ключи. Тихонько шмыгнула за дверь. Пришла в гараж. Выкатила новенькую
велосипедку. И покатила на огород.

Много бы я дал, чтоб увидеть ее лицо в тот момент, когда она выкатывала
велосипед. Много бы дал, чтоб увидеть это лицо потом, когда она
обнаружила, что если крутнуть педали в обратную сторону – ничего не
происходит.

Пропажу бабушки никто не обнаружил. Пропажу велосипеда мы с дедом
обнаружили случайно, через час придя по какой-то надобности в гараж.
- Вот же дура старая! – сразу увязал дед между собой эти два события.

Кстати. Если у вас с моих слов сложилось неверное впечатление, что
бабТаня такой божий одуванчик, так это не так. Татьяна Ивановна ничего
себе привлекательная дама средних лет. У нас с ней и разница в
возрасте-то – какой нибудь десяток с хвостиком. По крайней мере, гораздо
меньше, чем между мной и ее дочерью. Разница больше в мироощущении,
географии и образе жизни.

Ну вот, значит. Обнаружив пропажу, дед за руль и на огород. Через
полчаса привез обоих. Довольную и жизнерадостную бабТаню и велосипед в
багажнике.

- Ну, Татьяна Ивановна? Как тест-драйв? – ехидно спросил я и был
молниеносно одернут за рукав.
- Чего? – переспросила смущенная, но весьма довольная бабТаня.
- Как велосипед? – перевела ей дочь.
- А! Ой! Очень хороший велосипед! Ездит так быстро-быстро! Аж дух
захватывает! Я как села – так без остановок и до огорода. А у него
гарантия-то есть?
- Что, сломался?
- Да нет, там тормоза чего-то не работают.

Сразу никто даже не понял особо, что произошло.
- Как это тормоза не работают? Мама, ну вот же там на руле две ручки!
Передний тормоз и задний тормоз! Надо было просто нажать!
- Дааа? – очень удивилась бабушка. - Ой, дочь! Я так быстро ехала! Я так
боялась эти ручки трогать! Я думала - это "газ"!

Бабушка Таня лихо промчалась десять километров по маршруту, минимум
половина которого пролегает по весьма оживленной трассе Москва-Питер.
Которую надо два раза пересечь. С массой поворотов. Спусков и подъемов.
Двумями светофорами.

Без тормозов. На десятой скорости.

Потом бабушка хлопнула традиционный стаканчик корвалола, выдержала
загадочную паузу, долго собиралась, покраснела и наконец выдохнула:
- Я хочу себе такую велосипедку!

* * *
Племяннику мы на следующий год подарили другой. У кого бы поднялась рука
отобрать у бабушки этот?

Ракетчик

Вызывает генеральный к себе администратора нашего, Саню.
- Саш, тут такое дело. Жена ноутбук купила. Ну, там ей по работе чего-то
надо. Помоги ей, а? Она подъедет часов в шесть. Настроить там все…
Программы какие установить… Ну, короче, она скажет. Поможешь?
- Хорошо, Вячеслав Сергеевич.

Саня парень молодой, безотказный и очень ответственный. Единственный
недостаток – жутко застенчивый. Краснеет, даже когда Зинаида Васильевна,
наш бухгалтер, кричит на весь офис:
- Санчо! Ты где? Приди уже и вставь мне наконец! Нету никаких моих
дамских сил более!
Вставить нужно флешку, на которой она носит все финансовые секреты
фирмы. Расположение USB-разъема на системном блоке несовместимо с
пышными формами Зинаиды Васильевны. Попытка Саши однажды
приспособить для этих целей удлинитель закончилась криком: «Санчо,
он не лезет! Я боюсь! Миленький, ты уж сам! Сам! Сам! »

Вечером приехала Света, жена генерального. Шикарная блондинка и далеко
не дура. Имидж-студия и салон красоты в центре. Отдала Саше ноутбук.
Попросила кроме стандартных установить какие-то программы то ли по
прическам, то ли по макияжу. Говорит, хочу завтра своим девочкам семинар
устроить по новым технологиям.

Саня поковырялся до полуночи. Конечно, все сделал. Семь раз проверил.
Как последний штрих поставил картинкой рабочего стола хитрую морду
своего любимого кота Чипа крупным планом. Считай - визитную карточку.

Позвонил генеральный – как дела?
- Все закончил, Вячеслав Сергеевич.
- Молодец. Ты тогда ноутбук на столе прям оставь, Света заедет, заберет.
А ты до обеда можешь отдыхать.

Утром Гриша, менеджер по продажам, мелкий пакостник и большой знаток IT
технологий по журналу Игромания видит на столе у Сани новенький ноутбук.

- Ого! Санчес наш ноутбучиком разжился! Вот тихушник. Ух ты! Крутой
аппарат! Ну, Саня! Ну, ладно… Щас мы тебе…
И через пять минут на рабочем столе вместо кота красуется по диагонали
огромный мужской половой член в шикарном разрешении и качестве.

Еще через полчаса на глазах у изумленного Гриши ноутбук уплывает из
офиса на высоких каблуках Светланы Николаевны.

Вечером на столе у Сани звонит телефон.
- Алло, Саша? Это Светлана. Я хотела сказать – спасибо тебе большое!
Саня смущается и краснеет.
- Да не за что, Светлана Николаевна. Я всегда рад, если что…
- Саш, я спросить еще хотела: там на рабочем столе картинка…
- Не понравилась, да? - огорчается Саня.
- Что ты! Девочки были просто в восторге! Я когда включила, они аж
завизжали. Просили обязательно узнать – это чей объект изображен на
снимке?
- Мой. – Саня еще больше смущается и добавляет. – Его Чип зовут.
- Ого! Саш, мои девочки просили хозяина этого Чипа провести с ними какой
нибудь семинар. Компьютерной грамотности, к примеру. Ты не против?
- Да я-то с удовольствием. Если Вячеслав Сергеевич разрешит…
- Разрешит, не волнуйся! Я попрошу – разрешит. На следующей неделе, да?

- Ой, а мне же это… Подготовиться надо!
Ничего, ты справишься! Ты, главное, Чипа с собой не забудь прихватить…

Поднимаемся с приятелем на конкорс, по длинной лестнице перехода. Народу
никого, и только сверху навстречу спускается прыжками мужик невнятной
наружности в спортивном костюме, на ходу вслух пересчитывая огромный
пресс десяток. Пачка денег толщиной сантиметров пятнадцать едва
умещается в руке. И вот он бежит и считает где-то посредине пачки
"...четырестасемьдесятсемь, четырестасемьдесятвосемь,
четырестасемьдесятдевять, ..."

Я говорю: "Интересно, собьется или нет? "

Мужик пробегает мимо нас ("... четыреставосемьдесятпять,
четыреставосемьдесятшесть, ..."). Андрюха негромко, но явно не только для
меня, бросает: "Или собьется, или ебнется"

Разминулись. Снизу, затихая, доносится "... четырестадевяностотри,
четырестадевяносточетыре, ..."

И вдруг, громко: "ПИИСОТ!!! "

Потом пауза и злобный голос снизу явно в нашу сторону:
"Мужик! Ты думаешь, ты охуенно оригинальный, да? Ты нихуя не
оригинальный, понял? Ты ОДИННАДЦАТЫЙ!!! "

Ракетчик

Про Люську и цветы

У меня подруга одна есть. Ну, не подруга, так, знакомая. Девка на
выданье. Но никак не выдастся чего-то. Колупается все чего-то, выбирает.
Довыбирается, чувствую...

А тут у нее хахель появился. Ну, как хахель? Поклонник такой. Приличный,
кстати. Представился бизнесменом. В костюме всегда. Правда, мутноватого
какого-то разлива. Зовут Эдиком. И, главное, видит, что взаимностью
особой ему не отвечают. И все равно ходит. Ходит и ходит. Настойчивый.
Люблю, говорит. Жениться хочу. Измором видно решил взять.

И всегда с огромным букетом. А то и не с одним. Всю ее с головы до ног
цветами завалил. Квартира вся в цветах. Мусоропровод – в цветах. Помойка
у подъезда постепенно стала неприлично вонять розами. Соседи, хошь не
хошь, подсчитывають, какие же это бабки люськин хахель посредством
люськи в помойку спускает. Получалось – немалые.

Ну вот. Ходил он, значит, ходил, а крепость все не падает и не падает.
А даже наоборот. Укрепляет рубежи. Тогда он, хитрован упертый,
переключился на маму. Через маму решил действовать. Потому что, конечно,
на маму человек в костюме производит гораздо большее впечатление. Да в
галстуке-то. Да с букетом. Да трезвый. Весь такой положительный. Ну, а
что с акцентом слегка, так мы же интернационалисты неебаться.

Придет, значит, тук-тук, а вот и я с букетиком. На маму букет в три
обхвата – хлоп! Мама, знамо: "Ах, Эдуард! Ну что ж вы так тратитесь?
Это же огромные деньги! " Эдуард, знамо, смущаясь и краснея: "Право,
не стоит, Софья Николаевна. Какие пустяки, ей богу. Вдруг Люсе все-таки
будет приятно". И шасть на кухню чай с мамиными плюшками пить. За жизнь
разговаривать. Друк семьи, значит, такой. И как бы к Люське он уже и не
пристает особо. Типа, смирился. Так и идет все. Он в дом. Люська за
дверь, от греха. А хахель с мамой на кухню чай пить. С плюшками.

Ну и превратил, змей, знамо дело, маму в этакого троянского коня. Стала
мама потихоньку, а потом все настойчивей Люське мозги мыть. Смотри, мол,
Люська! Доиграешься! Чего, мол тебе, Люська, не хватает?! Человек ходит
и ходит. Букеты носит и носит. Уж скоко денех извел. Уж пол-квартиры
поди извел на эти цветы. Уж оддалась бы ты ему... рукой и сердцем,
глядишь, пол-квартиры бы уж накопили. Мыла, мыла, пока окончательно не
достала и не состоялся меж ними такой диалог.

- Иди, мама, пожалуйста, в жопу! Вместе с этим своим Эдиком, нищебродом.
- Да как тебе не стыдно?! Как не стыдно тебе?! Как язык твой поганой
повернулся?! Ты гля, скоко он на тебя денех, дуру, потратил!
- Каких денег, мама? Каких таких денег? Он что, хоть раз принес коробку
конфет? Шампанского бутылку? Тортик? Хоть сраный вафельный тортик он
тебе принес? Нет? Только плюшки твои жжжррррет рррегулярно!
- Стыдись, доча! Человек без охапки роз за пять тышш порог дома не
переступил ни разу! Нет, это ж надо такое сказать...
- А ты считала? Может он тебе чеки показывал? А? А обратила ли ты
внимание, мама, сколько эти розы стоЯт?
- Да скок стоЯт... Да какая разница, скоко стоЯт, если он назавтре новую
охапку ташшит? А то што вянут оне, дак это примета известная. Не любишь
ты ево – вот и вянут цветы-то.
- Любовь моя, мама, тут совершенно ни при чем. Эдик этот твой, мама,
известный бизнесмен. В Бирюлеве на рынке цветочную палатку держит. И
все, что завтра утром на помойку выкидывать, он нам сегодня вечером и
тащит. Очень удобно: и за вывоз мусора платить не надо.
- Ох тыы... И чево теперь?... Чево теперь делать... А человек вроде
хороший...
- Что значит "Чево делать? " Радоваться, мама. Радоваться, что человек
хороший. И, главное, что он цветами торгует. А не консервами. И плюшки
греть.
- В смысле?...
- В смысле – чайник ставь. Вон твой цветочный король с клумбой прется.

Ракетчик

Про кошек

Эх, не было у меня вчера с собой фотоаппарата. Иду с работы, стоит
машина, а на ней кошек – штук шесть или семь. И, главное, рядом машин-то
дофига. Но они именно на эту почему-то все забрались.

А у нас кошек – прорва. Я слышал, что вот кое-где стаи бродячих собак
набрасываются на людей. А я из-за кошек на помойку боюсь ходить. Мусор
неделями не выбрасываю. Правда, боюсь. Они там живут. Жирные, сука,
агрессивные. Сидят на этих контейнерах помоечных, и смотрят так... Как
будто я им конкуренцию пришел составить. Вид у меня может такой?
Бомжеватый?

Я это почему вспомнил-то? Я одного мужика знаю, который от кошек реально
сильно пострадал.
К нему вот так же на машину кошки повадились. И, главное, почему они
одну какую-то машину облюбуют и на нее прутся? Вопрос такой, наукой пока
не изученный.

И вот этот мужик. Во дворе еще десятка три этих машин в ряд. И на них
кошки не лазят. А этот приедет, поставит, только в подъезд, раз!, - а
на машине уже парочка облезлых клиентов сидит, клювы греет.

И сильно мужика это дело расстраивало. А у мужика машина не новая, но
вылизана всегда до блеска. Он потому что работает на автомойке. То ли он
хозяин там, то ли дворником. Я просто один раз видел, что он там двор
подметал. Думаю, что скорее всего хозяин. Потому что подметал так...
Непрофессионально, но тщательно и с большим рвением. Дворники так не
метут.

Ну и вот, значит, кошки. Во-первых, грязь от них. Лапы везде. На стекле,
на полировке. Потом, кошки, они же неаккуратные очень. Кушают, бывает,
прямо на машине. Притащат мышь, и кушают. Кушают, бывает, не до конца.
Потом это "недоконца" приходится отскребать. Кому приятно?

И вот сигнализация. Ее же из-за кошек нормально настроить нет никакой
возможности. Они же, кошки, все очень по-разному весят. А некоторые,
даже очень худые и облезлые, практически вроде бы с отрицательным весом,
все равно норовят на машину прыгнуть с дерева. Оттого сигнализация
срабатывает и нервирует соседей.

И, главное, сделать же с этим ничего нельзя. Кошку же не поймаешь? Кошка
же она ловчее мухи. И опасность реальную чует за версту. Вот ко мне муха
повадилась на монитор садиться. Так я чего заметил. Стоит руку от мышки
оторвать, хвать – мухи и след простыл. А указателя – не боится. Сидит на
стекле, тычь ей этой стрелкой хоть в нос, хоть в задницу. И хоть бы
хрен. То есть любая тварь, кроме человека, легко отличает реальную
опасность от нереальной.

Вот и мужик этот. Он чего только с этими кошками не делал. Эти кошки его
чуть с ума не свели. Он сначала их просто гонял. Потом пытался поймать.
Кошки над ним стали издеваться. Они же понимают, что он кирпичом,
допустим, кинуть в них не может? Поэтому они подпустят его на
максимально безопасное расстояние, мужик прыг, а кошка неспеша, с
чувством собственного достоинства покажет ему дырку под хвостом – и под
машину. Мужик большой, а кошка маленькая. Очень ему это обидно было. Он
матерился громче сигнализации. Сигнализация орет, мужик матерится, кошки
тихо сидят под машиной. Соседи, читай выше, - расстраиваются.

И чего он только не предпринимал. И брызгал эту машину чем-то. И мазал.
Потом сшил чехол. Ну, или купил. Стал чехол одевать. И чего? Кошки за
два дня этот чехол так обоссали, что стал пахнуть не просто чехол. И
даже не просто машина. Весь микрорайон стал пахнуть!

Потом его кто-то еще надоумил. Собаку в салон. Где он эту собаку взял?
Не то купил. Не то одолжил. Ее и видели-то один раз только. Ладно бы
болонка какая. А то ж додуматься надо - боксер. Есть слюнявее собаки? Я
не знаю.

Он машину поставил, собаку там закрыл, и домой. И сразу пара-тройка
клиентов на капоте нарисовалась. А чего им собака? Они ж не идиоты, они
же видят, что собака внутри. Помните эксперимент с мухой на мониторе,
да? И кошки себе спокойно сидят, занимаются своими делами. А у собаки
зато – форменная истерика. Представляете, чего он потом отмывал с
торпеды, со стекол, с обивки? Не говоря уж про салон.

И вот этим летом, вначале как-то. Приехал мужик как обычно, машину
поставил, и пошел домой бухать. Пятница, что ли, была? А ночью
просыпается, и не поймет ничего. Война, что ли, началась? Выскакивает на
балкон, а там на улице - форменный пиздец. Сигнализация орет. Кошки
орут. И соседи орут. Глядь вниз. И охуел натурально. А кто б не охуел?
Стоит машина под самым фонарем. А на ней кошек – штук десять минимум. И
устраивают они на машине форменный дебош. Кто спит на багажнике. Кто
мышу кушает. На капоте с остервенением дерутся. А на крыше кто-то
кого-то агрессивно ебет. С криками "дасисфантастиш" по-кошачьи. И
парочка еще рядом болеет и ждет очереди.

У мужика от этого дела натурально поехала крыша. Мужик метнулся в дом.
Хватает ружье, патроны, и с двух стволов, с третьего этажа, с балкона,
дуплетом, утиной мелкой дробью – БАБАХ! Тут же перезаряжает, и опять –
БАБАХ!

Вызванные благодарной публикой менты стрельбу в ночи не одобрили. Но,
узнав, что мужик только что добровольно в хлам расстрелял как последнего
врага собственную машину, не стали его пиздить и забирать в менты.
Составили протокол да уехали.

Тем более что... Слушайте! Тем более что: Ни одной кошки в ходе ночных
стрельб не пострадало! Ни одной. Да. Кузов конечно пошел под замену.

А мужик-то думал – хуйня. Невелик ущерб. Все ж по кругу застраховано.
Ха! В страховой, когда о причине повреждений узнали, мужика-то и
завернули. Мужик: "Как же так?" А ему: "А вот так!" А он: "А хуй
докажете!" А они ему копию ментовского ночного протокола с его подписью
под нос. И говорят: "А будешь выебываться, мы на тебя этих зеленых
придурошных натравим, они твою лайбу вообще спалят".

Поменял мужик кузов за свой счет. Да. Расценки на мойке, знамо,
поднялись сразу чуток. Ну, я, допустим, там и не мылся никогда. Но –
главное! Главное – как мужик кузов поменял, кошки к его лайбе интерес
потеряли моментально. Будьто их и не было.

Ага. Теперь, значит, вот эту присмотрели. Ну, будем смотреть вторую
серию. Блять, и что ж я вчера с фотоаппаратом-то так лоханулся?

Ракетчик

Подмосковье. Пушкино. Серебрянка.

Сидит на соседнем мостике мужик. Ну, парень. Лет тридцати. Солидно так
сидит. Основательно. Кресло с подлокотниками. Три удочки заброшены.
Причиндалы там всякие разложены. Сидит, пиво потягивает, на поплавки
щурится.

Появляется дед. С удочкой, коробушкой и явным намерением порыбачить.
Добродушный такой. Спрашивает у парня.
- Ну как, сынок? Клюеть?
Парень оборачивается через плечо и вопрос игнорирует.
- Не потесню я тебя, если тут вот с краешку присяду? – не обращая
внимания на недружелюбный прием, улыбаясь спрашивает дед.
Парень оборачивается и говорит:
- Слушай, дед, ну те че, берега мало? Ты же видишь, тут и одному-то
тесно. Не поместимся.

На самом деле мостик этот, с которого парень ловит, он как раз и
расчитан на двоих. Я почему знаю? На прошлой неделе, как раз с этого
мостика, как раз с этим дедом мы и рыбачили. Он вот так же подошел "Не
потЕснишься, сынок? Поместимся? ", я к краю чуть двинулся, он сел на
свою коробушку, и мы часа три с ним душевно половили. Без проблем.
Занятный, кстати, дед оказался.

Дед посмотрел вдоль берега. Других свободных мостиков нет. С берега не
больно-то и половишь. Я уж хотел уступить деду свое, все равно клева
нет, но он вдруг сказал, все так же добродушно:

- Ну, раз не поместимся, сынок, стало быть собирайся и уебывай.
- Чевооооо? Чево это – уебывай? Ты чего, дед?
- Ну, вопче-то, это мой мостик.
- Что значит твой?
- Мой. Я ево делал.
- Ну дак так бы сразу и сказал! Садись, уж как нибудь уберемся.
Парень нехотя сдвинул кресло и стал подбирать свое хозяйство.

Дед не сдвинулся с места. Он выдержал паузу, подождал пока тот обратит
на него внимание и спокойно сказал:
- Нет, сынок. Не поместимся. Сбирайся, говорю, и уебывай. Нам с тобой
теперь ВЕЗДЕ тесно будет.

Ракетчик

Пассажи(ры)

В маршрутку, брезгливо задирая полы пальто выше пояса, садится Дама.
Вся Такая Из Себя. С выраженьем лица "Мой водитель лимузина проебал мой
лимузин".

А я рядом с водителем сижу. А водитель, такой интеллигентного вида
дядечка предпенсионного возраста. В очках. Сидит, книжку читает.
Покетбук засаленный.

Вся Такая Из Себя Дама там в салоне чего-то поерзала, поерзала, и
говорит, вроде бы как сама с собой:
- Боже! Как же здесь ВОНЯЕТ!

Водитель услышал, от книжки неспеша оторвался, в окно посмотрел, очки на
лоб так сдвинул, в зеркало смотрит в салон и спрашивает:
- Чем, простите, Вы сказали, ПАХНЕТ в нашем транспортном средстве?

- Говном! – говорит Дама. – Натурально говном пахнет в вашем
транспортном средстве.

Водитель так по-доброму засмеялся, книжку очками заложил, на торпеду
пристроил и говорит:
- Сударыня! Миленькая! Ну дак не фиалки же возим! Вас же возим! Чего
возим, тем и пахнет.

Я в ожидании скандала в обложку этой книжки уперся и стараюсь
сосредоточится на буквах. Не люблю скандалы. Уж дали бы друг другу по
морде и разошлись. Поэтому тщательно читаю на обложке: Дарья Донцова
Надувная женщина для Казановы. А с другой стороны, думаю, если есть
книжка духлесс, то чего бы и не написать писателю Дарье Донцовой про
надувную женщину?

И с таким видно выражением лица я эту обложку рассматривал, что водила
взгляд мой проследил, и, заводя свою самодвижущуюся повозку, говорит:

- А чего ты хочешь? Вот чего вы в салоне оставляете, то мы и читаем.
Вчера Бердяева закончил. Сегодня Донцову начал.

Ракетчик

Встречи в реале

- Никогда! Вы слышите? Никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя
смешивать виртуальные отношения с реальной жизнью. Ни под каким видом!
Все эти встречи в реале ни к чему хорошему не приводят!
- Да ладно! Почему?
- Есть опыт!...
- А можно?.. Просто любопытно.
- Ай! Ничего интересного! Обычная история.
- А все таки?
- Ну... Лет шесть, что ли, назад. У меня на работе только Интернет
появился. Ну, я сдуру полезла по всяким этим форумам, чатам, гостевым...
Общения, видно, ишь, не хватало.
- Ну и?..
- Ну и познакомилась в какой-то гостевой. Такой интересный собеседник!
Мы с ним про книги... про музыку... стихи... ссылки интересные...
Потом я ему про себя. Он мне про себя чего-то...
- Ну, понятно...
- Ну а потом он, как бы невзначай, предлагает встретиться.
- Ага, ага...
- Ну а я, чего, думаю? Человек вроде порядочный. Отчего и не
встретиться? И главное – любопытство это бабское! А какой, мол, он, на
самом-то деле?
- Ну-ну!..
- Встретились, ага! Первый и последний раз я согласилась на встречу с
виртуальным знакомым! Слышите? ПЕРВЫЙ и ПОСЛЕДНИЙ!
- Что? Оказался не тем, за кого себя выдавал?
- Не тем?! Ха! Не тем! Он оказался полностью больным, ушибленным на всю
голову придурком! Повернутым наглухо на своем веб-дизайне! Я таких
сумасшедших в жизни еще не встречала!
- Даааа... Хорошо хоть не аферист.
- Знаете, лучше бы уж аферист! С тем хоть понятно все.
- А с этим? Чем все закончилось-то?
- С этим? Закончилось? А кто вам сказал, что закончилось? Пять лет брака
и двое детей – это, по-вашему, закончилось? Ой! Извините! Эй, вы!
Оба-трое! Ну-ка быстро сюда! Опять двадцать сырков и пиво? А я что
сказала? Хлеб и яйца! Ну-ка, живо домой! Давай руку! А ты слезь с отца!
Три года скоро, а на уме только мультики и шоколад! ... Извините! До
свидания!

Ракетчик

Иду с рыбалки. Поля. Перелески. Места безлюдные. Дикие даже. Чаще лося
можно встретить, чем человека. Раза в два. Чаще. Я засекал.

Иду, значит, весь в себе. Тропочка-то – и не тропочка. Так. Ниточка в
траве.

И вдруг навстречу на всех парах несется ротвейлер. Мощный такой.
Ухоженный. Язык на сторону. Давно, видно, бежит.
А в этих местах ротвейлеры встречаются в четыре раза реже людей. Я
засекал. Соответственно, в восемь раз реже лосей. Короче. На восемь
виденных мной в этих местах лосей это был первый ротвейлер. Да.
Вы бегущего ротвейлера видели? А бегущего на вас?

Я встал. Наблюдаю. А что остается? Красиво бежит. Точно на меня.
Смотрит, правда, неестественно как-то. Не вперед, а куда-то вверх.
Так и скачет, башку задравши.
Ну я так подобрался слегка. Не, я собак-то никаких не боюсь. Кроме
неадекватных пекинесов. И то больше из-за хозяек. Но этому-то куда тут
еще так спешить, кроме как на обед мной?

Он мимо меня – шшшшух! Красивую такую переставку сделал, огибая. И
дальше. Токо трава полегла. И, пардон, мошонка на место вернулась. Я
вслед посмотрел – а он уже за кустами. А там дальше нет ничего. Река.
И все. И луга на той стороне. Загадка.

Только я снова тронулся, нате. Из того же перелеска, откуда токо что
псина выскочила, мчится мужик. Ага. И бежит, главное, точно так же, как
этот ротвейлер. Ухоженный, лоснится, язык на сторону, и башка куда-то
кверху задрана.

До меня добегает. Останавливается. Согнулся, руки в коленки упер.
Хрипит. Видно же – редко бегает. Сдох, марафонец.

- Мужик! Пых-пых-пых! Бля! Пых-пых-пых! Тысобаку – пых – тут – пых –
не видел? Хрррр!
- Ротвейлера? – я закурил.
- Точно! Пых-пых! Хрррр!
- А вон туда побежал. – я махнул сигаретой за спину в сторону реки.
- Вот сука! Хрррр! Пых-пых-пых! Ух! Все! Не могу! – и упал жопой в
траву.
- Вернется. Там дальше бежать некуда. Река. Болото. Он же через реку
не поплывет.
- А вот хуй его знает! Хрррр! Если шарик не съебется – поплывет как
нехуй делать. Дай закурить, – мужик потихоньку приходил в себя.
Я протянул сигарету.
- Чего он ломанулся-то?
- Блять! За шариком!
- За каким Шариком?
- Понимаешь. Мы мимо просто ехали. Остановились поссать. Ну а этому же
размяться надо? Шесть часов в машине. Ну я шарик и надул. Ему шарик
надувной – лучше ничего не надо. Будет его пендюрить, пока не лопнет.
Я его к этим шарикам со щенка приучил. Специально. Ну, чтоб петард не
боялся. Фейерверков этих ебаных. Звуков, короче, громких. Он шарик
гоняет-гоняет, потом или прокусит, или лапой. Тот хуяк – и лопнет. У
меня этих шариков полный бардачок. А хули? Не самому же мне с ним
прыгать?

Мужик передохнул. Я ждал. Все ясно. Шарик ветром подхватило – пес за
ним.

- Ну, хули. Я стекла пока протираю. Этот резвится. С шариком. Он
шарик-то носом поддел, тот хуяк – и на кусты. Бах! И лопнул. Ну и
пиздец. Шарик лопнул – можно ехать.

Мужик вздохнул и сделал круглые глаза.

- И вдруг. Смотрю. Бля! Точно из этих кустов. Где шарик лопнул. Только
далеко. Выплывает этот ебаный дирижабль! Красный! Как наш шарик. Этот
как увидал, у него видно в мозгу чего-то закусило, и он кааааак ебанет!
За этим статосратом. Я – за ним. Блядь! Даже машину не закрыл!
- Тут нет никого. Только лоси, – успокоил я. - Какой сратостат?
- Ну ты чего, мужик? Вон же! – и ткнул рукой мне за спину и вверх.
Я обернулся.
С той стороны реки, километрах в двух навскидку, высоко в небе висел
ярко-красный огромный воздушный шар. Настоящий. Большой. Взрослый. И
визуально, если прикинуть, он да, точно соответствовал размерами
обычному надувному шарику метров с десяти.
Я аж присвистнул. Откуда? И как я его раньше не заметил?
- Жопа! – сказал мужик. – А ты говоришь – не ебанет за речку. Как два
пальца! Он же на этих шариках повернутый. Пока не лопнет – хуй отстанет.

- Слышь? А ведь если на ту сторону ебанет, сам обратно не вернется. Не
поплывет.
- Точно? – я кивнул. - Точно! Не знаешь, где тут ближайший мост?
- Знаю. Сам долго не найдешь. Я покажу. Пойдем сначала на реку глянем.
Там далеко видно.
- Блядь! Слушай! А машина?
- Что за машина?
- Джип. Паджера. Может я ....?
- Да ладно. Местные не тронут. Мы быстро. Тут пять минут до реки-то.
Если переплыл – увидим. Там поля, на той стороне. Может сплаваешь.
Речка неширокая. А я к машине схожу. Покараулю. Или наоборот. Только
он меня слушать не будет.
- Ладно. Пошли. Решим. – мужик явно приободрился. – Бля, слушай, спасибо
тебе. Я без собаки отсюда один хуй не уеду. Год жить буду.
- Найдем.
Я потянулся за удочками. Он тяжело поднялся, отряхивая задницу. И вдруг
заорал:
- Ну что, сука?! Нашароебился, засранец?
Я оглянулся из-под руки.
От кустов, виновато тупя башку и поджимая то место, где у большинства
собак хвост, мокрый как цуцик, понуро брел ротвейлер.
- Иди сюда, сынок! Иди, ссученок! – радостно орал мужик и притопывал от
счастья. – Ща те папка знатных пиздюлей вваливать будет!

Не доходя до нас метров десяти, пес вдруг остановился. Повернулся к реке.
Задрал башку и зло и обиженно гавкнул. Потом присел на задницу. Глянул в
нашу сторону. И натурально, в голос, заплакал.

Там, за рекой, высоко в небе, непонятно каким ветром занесенный, парил
огромный красный воздушный шар.

Ракетчик

Помню, на очередной призывной комиссии нам велели сдать анализы. Как
обычно. Мочу и кал.

Ну ладно бы сказали накануне. Или в повестке там как-то отметили. Все бы
и принесли с собой. Нет. Команда сдать поступила оперативно. В течении
получаса - всем на все про все. И никого не ебет - хочешь ты срать, не
хочешь...

Выдали всем то ли баночки, то ли коробочки, не помню уж.
А военкомат на отшибе. Маленький и деревянный.
А сортир - на улице. Скворешник в одно очко.
А на улице - минус двадцать.
А народу - человек сто.

К сортиру выстроилась очередь. Из тех, кто был уверен, что СМОЖЕТ. Кто
знал, что - никак, нервно курил в сторонке. Кто-то с кем-то начал
договариваться насчет "одолжиться говна" Мол, потом верну слихвой. "А ты
нырни туда и черпай хоть ведром" - отбивались от шуток честные засранцы.

Кому-то первому пришла светлая мысль в голову. Отпинал снег. Ковырнул
грунт. Отломал кусочек мороженой родной российской земли. И в коробочку.

Сдал. Свободен. Послезавтра - за результатом.

Ну, тут уж и все потянулись. Токо принимай. Взлохматили местность - как
после артобстрелла.

Я тоже честно отнес и сдал свой кусочек нечернозема. Очень переживал:
вдруг там, в грунте, какие коварные инфузории-туфельки заховались?
Которые при обнаружении бдительным медперсоналом отразятся на моем
священном долге?

Нихера! Не подвела земля русская! На послезавтра в числе прочих получил
диагноз: яйца глист не обнаружены! Годен, короче.

Только потом, на построении, полковник, военком, сказал:
- В анализах кала у призывника Егорова анализ обнаружил ЛИЧИНКУ МАЙСКОГО
ЖУКА. Майский жук не принадлежит к классу человеческих паразитов.
Поэтому с весенним призывом Егоров пойдет служить Родине. Но в личном
деле мы этот факт обязательно отразим. Пусть в армии с его жопой
разбираются. Отслеживают, так сказать, вылет.

Ракетчик

Тайные пороки

Приятельница жены говорит:
"Слушайте! У вас столько знакомых, друзей, приятелей. Ну познакомьте
меня наконец с каким нибудь приличным мужчиной! А то мне все какие-то
негодяи попадаются!"

Ага. А у меня как раз на примете бывший коллега, а ныне просто приятель,
Серега. Во всех отношениях товарищ положительный, только слегка
застенчив. И у него как бы тоже извечные проблемы с "познакомиться с
хорошей девушкой".

Ну и чего не помочь людям? Сказано – сделано. Пригласили их в субботу на
дачу. Шашлыки-машлыки, трындежь-пердежь и т.д. Познакомились. Вроде так
приглянулись друг другу. Последнего толчка не хватает.

Ну, толчок мы им тоже организовали. Серега-то практически рядом с нами
живет. А эту принцессу надо на другой конец Москвы везти. Ну, я придумал
уважительный повод, чтоб никуда не ехать, и Сереге говорю:
"Возьми девушку на постой, на одну ночь".
Серега:
"Конечно-конечно! Какой разговор!"
А эта хоть и в курсе была наших уловок, как бы для понту покобенилась:
"Что вы, что вы! Я уеду на метро. К незнакомому мужчине, на ночь, как
можно? И неудобства доставлять не хочу".
Серега:
"Какие неудобства? Я выделю вам замечательный диван! А если вы
переживаете, что я буду к вам приставать с глупостями, так совершенно
зря".

Она ко мне поворачивается и шепотом говорит: "Значит, самой придется".
Я киваю. "Ага", мол. Серега, повторяю, парень застенчивый. Сам
инициативу точно не проявит.

Ну, в общем, скинули мы эту гору с плеч и домой. Строили на обратном пути
всякие версии дальнейшего развития событий и отношений. Нахихикались,
конечно. Чего там говорить.

На следующее утро (напомню, воскресенье, мы еще в постели) прется эта
лягушка заводная. И с порога нам предъявляет:
"Вы с кем меня оставили? За кого вы вообще меня принимаете? Да как вам
не стыдно?"
Мы обалдели, конечно. Жена сразу основную версию выдвинула:
"Он что, к тебе ПРИСТАВАЛ? Ой, тьфу, в смысле – НЕ ПРИСТАВАЛ?"
Она говорит:
"Да нет! С этим как раз все хорошо. Но у него же – НОГТИ!"
"Какие ногти?"
"НА НОГАХ! НОГТИ! Как у меня – на руках. Представляете? И вы меня
практически к нему в постель затолкали. Вам не стыдно?"

Я даже обалдел слегка. Лежу, говорю:
"Слушай! Он, конечно, мой приятель. Но у нас не настолько близкие
отношения, чтоб я ему ногти на ногах стриг".
А жена, предчувствуя скандал, говорит успокаивающе:
"Да ладно, Лен! Ну у каждого же есть свои недостатки. Вон, мой в ухе
спичкой любит ковырять. Знаешь, как раздражает? Сколько живем – ничего
сделать не могу".
Выдала все мои пороки. А эта таратайка:
"Да ты чтоооо!?"
И смотрит на меня так брезгливо. Будьто я восемнадцать младенцев зарезал
и съел. Жена:
"Конечно! Подстрижешь ему ногти, и будет просто идеал мужчины".

"Да? А с этим что мне прикажете делать? Он же меня всю исцарапал!" -
говорит Ленка. При этом заголяется до исподнего и демонстрирует свои
филейные части. Лежащему, заметьте, в постели голому мужику. (Ну, сплю я
так. Поэтому и встать не могу).

Я аж присвистнул. Там такие протекторы остались, будьто мы ее не к
Сереге на ночь определили, а к медведу гималайскому на зимовку. Ссадины.
Синяки. Ужас! Жена глаза круглые сделала и меня в бок пихает: "Вот это
страсть!"

"Ага! Страсть, как же. Это уже после всего. Это он во сне пинается.
Своими когтистыми манипуляторами".
"Ну и ушла бы спать на диван", - говорит жена.
"Ага! Я пошла. А там на диване – собака. Как зарычит!"

Ладно. Пошли они с женой на кухню кофе варить. Я вскочил, халат
нахлобучил, и Сереге звонить.

"Привет!"
"Привет", - говорит Серега. Сонный. Недовольный. Злой даже.
"Ну как дела? Как Ленка? Уехала? Проводил?"
"Проводил? Да она ни свет ни заря соскочила. И слиняла. И слава Богу,
кстати. Я хоть часик вздремнул".
"А что такое?" - спрашиваю я как ни в чем не бывало. Серега затаился,
видимо размышлял, говорить мне вообще или не стоит. Потом его прорвало.

"Знаешь, ты мне больше таких подруг не подкладывай! (Ага. Со своими-то
Серега нифига не застенчивый). Мало того, что она меня изнасиловала в
извращенной форме. Она ночью собаку мою напугала так, что та обоссалась
на диване. Но это еще фигня".
"А что? Что – не фигня?" - у меня аж мурашки побежали от предчувствия
открывающихся тайных пороков давно знакомых людей.
"Слушай! Она – ХРАПИТ!"

"Тьфу ты! - говорю, - Серега! Напугал аж. Ну, подумаешь! Выпила
девушка чуть-чуть. Лежала неудобно. Место незнакомое. Всхрапнула слегка.
Экой ты, право, привередливый".
"Да? – спрашивает Серега. – Ты в армии служил?"
"Знаешь же, что служил".
"Так вот. Она не просто храпит. Она ХРАПИТ КАК РОТА ПЬЯНЫХ
СТРОЙБАТОВЦЕВ!"
"Серег, не гони! Ну, пошептал бы ей чего на ушко, она бы и перестала".
"А я не шептал? Я сначала шептал. Потом плечико целовал. Потом гладил.
Потом потолкал слегка. Бесполезно! Храпит так, что стенки трясутся. Я
боялся, что соседи стучать начнут. Пришлось ее слегка пнуть".
"Фу, как неприлично! Помогло?" - осторожно спросил я.
"Знаешь – помогло. Помогло! Ровно на пять минут!"
Серега помолчал чуть-чуть, а потом выдал:
"МНЕ ПРИШЛОСЬ ПИНАТЬ Ее ВСЮ НОЧЬ. С ПЕРИОДОМ В ПЯТЬ МИНУТ".

На кухне две подруги пили кофе и занимались очень интересным делом.
Перед ними лежал наполовину исписанный лист бумаги. Они составляли
список мужских пороков, с которыми Ленка не уживется НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ,
НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ. Самыми безобидными были: "ковыряет в
носу", "чешет промежность", "перхоть", "писает мимо унитаза",
"шепелявит" и многое, многое другое. Я спросил:
"Слушай, Лен. А у тебя самой-то какие нибудь пороки есть?"
"Честно?"
"Нет, давай соври мне чего нибудь. Я что, жениться на тебе собираюсь?"
"Есть!"
Она задумалась надолго, потом покраснела и сказала, потупив глаза:
"Я пишу с ошибками".

Когда список был закончен, а занимал он полторы страницы мелким
почерком, жена еще раз внимательно его просмотрела, подумала, вздохнула,
и сказала печально:
"Знаешь, Лен. Оказывается, у нас среди знакомых практически нет
приличных людей. Извини".

Ракетчик

На турбазе этой я оказался совершенно случайно. Ой, а что в нашей жизни
не случайно? И еще случайней переквалифицировался из простого советского
отдыхающего в инструкторы по туризму. Ну, про это как нибудь потом.

Ситуаций забавных там было. Да. Что-то я уже рассказывал. Что-то еще
расскажу. Сейчас вот вспомнилось про одну крепкую супружескую пару.

А дело было так.
Набирали мы отдыхающих в трехдневный водный поход. Народ на это дело
подбивается охотно. Развлекалова на турбазе не бесконечно, приедается. А
тут какая-никакая – романтика.

Из тех, кто записался в группу, запомнилась пара супругов. Лет под
сорок. Ну, или чуть-чуть за. Обращали на себя внимание тем, что несмотря
на явно солидный супружеский стаж, ходили всегда и везде вместе. За
ручку. "Милый!" "Дорогая?" Он – предупредителен. Она – элегантна.
Этакий идеал отношений. На них поглядывали украдкой. Одобрительно
оглядывались. И шептались восхищенно-завистливо вслед. Вот. Эти лебеди
тоже, значит, решили слегка укрепить свои чувства походной романтикой.

Ну, группу мы сформировали. Инструктаж провели. Накануне похода
обязательный медосмотр у доктора. Давление там, температура. "Как себя
чувствуете, живот не болит, спину не ломит?"

И вот на медосмотре вдруг мужик этот, один из образцово-показательных
супругов, сказался больным. Кашель, говорит, насморк, и температура.
"Доктор, мне в поход можно?"
Доктор говорит: "Что вы, что вы! Ни в коем случае! В койку! Постельный
режим! Процедуры! И массаж! У нас очень квалифицированный массажист".
Ну, мужик вроде так подрасстроился, и с грустной миной жене своей
говорит: "Вот видишь, дорогая? Доктор категорически против". Жена:
"Милый! Тогда и я без тебя никуда не поплыву!" Он: "Что ты! Что ты! Мы
же столько об этом мечтали! Если ты не поплывешь, я очень расстроюсь! А
мне нельзя, ты же знаешь". Она: "Милый! Спасибо тебе! Я буду очень по
тебе скучать!" Три дня. Ну е-мое. Взрослые, вроде, люди.

Ладно. На следующий день отчалили.
А тут надо сказать, что вот эти выходы групп в походы обставлялись очень
торжественно. Группа строилась на причале. Старший инструктор после
проверки такелажа толкала проникновенную речь. Обязательное
фотографирование. Прощание славянки. И махи платочками до горизонта.
Но еще торжественнее обставлялись встречи. На причале собиралась чуть ли
не вся турбаза. Вновьиспеченные водники, опять же под бравурную музыку,
сходили на берег. На берегу их ждали всяческие поздравления, вручения
призов и значков, обязательная традиционная кружка специального компота
из общего котла и другое всяко-разное. Было, между прочим, что потом
людям вспомнить. Не то что нынешние анталии-турции, десять дней дайвинга
у барной стойки.

Ну, платочки скрылись вдали. Плыли, плыли, плыли. Тут неинтересно.
Приплыли, разбили лагерь, суета. Снова неинтересно. А тут и ужин. А
после все разбрелись кто куда. Кто в лес, по дрова, кто купаться, кто...
Ну, представляете. А я оглядываю контингент. И смотрю, опа! Супруга наша
одинокая сидит в сторонке на бревнышке и беседует с мужичком, который у
них в лодке за штурмана был. Видно, познакомились во время заплыва. Ага.
И чего-то она ему так горячо шепчет. Делится, думаю, переживаниями за
оставленного на базе мужа. И так видно сильно ее эти эмоции захлестнули,
что она к мужичку все ближе. Ближе. Ближе. Тот вроде отодвинуться, а
некуда. Сосна. Прижала она его к стволу крепко. И титькой еще сверху
нахлобучила. До кучи. Мужичку-то деваться и некуда. Внимает. И
напряженно выглядывает из-под титьки в поисках сочувствия.

Ладно. Тут я отвлекся на какие-то дела. А минут через десять подходит ко
мне этот мужичок и говорит: "Товарищ инструктор. А нельзя ли взять лодку
и прокатиться до вооон-того острова? Чтоб в полной мере, значит,
насладиться тишиной и красотой заката?" "Отчего же, говорю, нельзя.
Если трезвый и в жилете. Обязательно можно. Только вы инструкцию
помните? Одному – ни-ни". "Что вы-что вы! Я двое!"

И вот смотрю, берет мужичок лодочку, а в лодочку за ручку подсаживает ...
Кого, вы думаете? Ага. Эту лебедь белую. Сам за весла. И гребет к этому
острову.

Вернулись где-то через час. Светло еще вовсю было. Вид мужичок имел
такой слегка ошарашенно-пришибленный. Он лодку привязал, даме чего-то
сказал, и, бочком-бочком, скрылся из вида.
А она! Довооольная! И к костру. И ну щебетать. Что-то про красоты и
закаты. Про неописуемость природы. Про то, что как жаль, что милый ее
этого ничего не видит и страдает, бедный. А сама глазками так
зырьк-зырьк, стреляет. А дама, несмотря на возраст, я скажу, ого-ого.
Все при ней. И даже больше.

А еще через полчаса наблюдаю такую картину. Солнце уже практически село.
Тишь. Благодать. Комарье. А в сторону острова. Разрезая
девственно-зеркальную гладь. В лучах заката. Ну е-мое!, преодолев треть
расстояния, направляется лодочка. В лодочке? Конечно! Наша дама
безупречного поведения. И кто-то со спортивною фигурой. Явно не давешний
мужичок.

Короче. За трое неполных суток похода она перетаскала на ближайшие
острова и лесные просеки практически весь мужской состав группы. А это
человек двадцать. Коллега мой и напарник, Олег, тридцатилетний прожженый
ловелас уверял меня, что миновал этой участи. Однако силуэт, мелькнувший
в одну из ночей возле инструкторской палатки во время моего дежурства у
костра, заставляет сильно сомневаться в его искренности.

Да я и сам чудом выкрутился. Когда тебя вот так как бы невзначай
оглаживают по всяким-разным местам и нежно шепчут: "Ах! Вы еще совсем
молоды. Вам, видно, нет еще и восемнадцати?" - поди сдержи организм.
"Шестнадцати, мадам! Мне нет еще шестнадцати, увы". Ну что делать, если я
с детства по природе своей брезглив?
"Жаль! Ах, как жаль! Вы могли бы показать мне воооон тот дальний залив?
Я там еще не была".
Вот уж увольте. Кто угодно, только не я. Впрочем, недостатка в "кто
угодно" не было. И вскоре она уже тащила очередную жертву к вожделенному
заливу.

Если бы поход был не трехдневный, а, скажем, суток пять, все могло
закончиться не так благополучно. Потому что мужики из группы стали
периодически странно посматривать в сторону друг друга и временами
кто-нибудь с кем-нибудь о чем-то перешептывался.

Но, слава Богу, сроки истекли. Мы свернули лагерь. Побросали монетки в
воду. Зарыли мусор. И, благословясь, тронулись. Чтоб к назначенному
времени прибыть к горячему приему.

Значит, вот теперь смотрите. Кавалькада из десяти лодок, одна за одной,
держа дистанцию, красиво входит в бухточку, где причал и лодочная
станция. Где играет музыка и ждут. А по берегу бухточки, по тротуарчику,
по навесному мостику, и просто так по травке, гуляет праздная публика.
И все машут ручками. Или платочками. И радостно кричат, приветствуя
знакомых. Красота.
А мы плывем так. В первой лодке, направляющим, - Олег. А я в аръегарде.
Замыкаю красивый строй.
И вот уже все лодки в бухте. И головной до причала осталось каких-то
пятьдесят метров. И вдруг. Смотрю. Что за черт?! Четвертая лодка
начинает непонятно раскачиваться. Потом теряет строй. Потом резко меняет
курс и направляется к берегу.

Потом в лодке во весь рост встает наша белая лебедь. И протягивает руку
в сторону берега. И что-то кричит. Непонятно что. Ну и мы все, побросав
весла, смотрим в направлении руки.

А в направлении руки, по тротуарчику, среди прочих гуляющих, ничего не
замечая и не подозревая, идут и мило беседуют двое. Незабвенный супруг.
Под ручку с нашей турбазовской массажисткой Верочкой. И так увлечены
друг другом, что ничего вокруг не замечают.

Далее как в бессмертной комедии Гоголя "Ревизор". Все замерли. И только
одна лодка, все ускоряясь, чешет к берегу. С нашей милой леди на носу.
Ну чисто бегущая по волнам. Лодка бьет носом в берег. Леди - тыцк
вперед. Потом разворачивается. Делает пару шагов назад. Выхватывает из
уключины весло. И с открытым ртом и веслом наперевес стремительно мчится
в сторону дражайшего супруга.

Значит, мы-то помним, что скорость звука несколько тише скорости света.
И чуть спустя до нас доносится крик. "Так вот, значит, блядь, как ты
болеешь! Вот, значит, зачем, хер плешивый, ты остался! А я-то, дура! Всю
жизнь хранила ему верность! Ах ты мерзкий онанист!" Это она все на бегу
кричит. Размахивая веслом.

Это рассказывать - долго. Происходило-то все стремительно. Головная
лодка тоже срывается с места и Олег, не дожидаясь берега, прыгает в воду.

Слава Богу. Слава Богу, супруг с Верочкой вовремя очнулись и заметили
изменения в ландшафте. Слава Богу, что они приняли единственно верное
решение. Сигануть. И сиганули. В разные стороны.

И вот смотрите. Вся турбаза, вся достопочтенная праздная публика,
раскрыв рты, наблюдает эту картину. На десять часов с криком "Это не то,
что ты подумала!" мчится супруг. Параллельно ему, на два часа чешет
охуевшая и ничего не понимающая Верочка. За супругом, слегка
замешкавшись "кто важнее", с криком "Ладно, я эту блядь потом достану!"
и с веслом, - белая лебедь. И замыкающим, босиком, хлопая мокрыми
штанами, с криком: "А ну положь, сука, инвентарь!" - Олег.

Группа стремительно удаляется в редколесье. Прием смят. Все в
растерянности. Забыты такелаж, значки и грамоты, компот, и только
бравурная музыка ебашит вслед скрывшимся вдали спринтерам.

Спустя минут десять, запыхавшись и с веслом, появился Олег. Он подошел к
кучке растерянно курящих мужиков из нашей группы, стукнул веслом как Дед
Мороз и сказал:
- Ну что, молочные братья?! Компотику-то по кружечке ебаните. Негоже
нарушать традиции.

* * *
Где-то спустя неделю я намылился в город. Стою уже на палубе теплохода
марки "Заря". Вдруг слышу – голоса сзади знакомые. Оборачиваюсь. И
наблюдаю нашу пару. Да. Подошел видно срок путевки к концу.

Он бережно и внимательно помогает ей пройти по трапу. Придерживая за
руку и стараясь предупредить каждый шаг. А она благодарно на него
поглядывает и слегка кивает. Вдруг на середине трапа она
останавливается, оборачивается, смотрит вверх на корпуса турбазы и
говорит:
- Милый! Если бы ты знал, как мне не хочется отсюда уезжать! Какое же
замечательное место! Как мне здесь было хорошо!
- Дорогая! Как я тебя понимаю! Мы обязательно вернемся сюда на следующий
год. Я уже обо всем договорился с директором.
- Спасибо, милый!

И все, кто случайно слышит этот диалог, оглядываются с умилением и
легкой завистью и шепчут вслед восхищенно и одобрительно: "Смотри! Какая
идеальная пара!"

Ракетчик

В одной замечательной, средней руки конторе, сотрудников на полтыщи, со
строгими корпоративными устоями, и произошла эта история.

Одна молодая сотрудница, потому как была еще на испытательном сроке,
имела добрую привычку приходить на работу за полчаса до официального
начала рабочего дня.

Делала она это исключительно для того, что бы произвести благоприятное
впечатление на руководство. Хотя абсолютно все сотрудники знали, что
делать в это время в конторе совершенно нечего. Так был построен
технологический процесс.

Поэтому полчаса до начала рабочего времени девочка занималась чем
угодно, только не работой. Писала письма подругам. Маялась дурью. А в
основном лазила по интернету.

И вот дальше непонятно. То ли она сама этот текстик где нашла и он ей
безумно запал в душу. То ли пришел по рассылке. Ну, знаете, из серии
"Прочти сам и отправь еще десяти таким же идиотам". Собственно, как этот
текстик к ней попал, значения-то никакого не имеет.

Текстик этот назывался то ли "Ваш генеральный директор – дегенерат", то
ли "Как правильно объебать генерального директора и не попасться" Не
помню. Неважно. Главное, в нем присутствовали вот эти две вещи.
Словосочетание "генеральный директор" и оскорбительная в адрес оного
интонация.
А сам текстик никакой художественной ценности не представлял. И имел
единственную цель. Вызвать безудержный ржачь у таких вот малобюджетных
офис-леди и неуемное желание с кем нибудь этой радостью от прочтения тут
же поделиться. Что наша героиня и решила немедля осуществить.

Вот дальше опять непонятно. То ли она случайно не в ту кнопку попала. То
ли радость была столь неуемна, что требовала максимального выхлопа. А
скорее всего просто девочка была полной и непроходимой дурой. Короче, в
адресной книге корпоративной почты она ткнула ссылку "ВСЕМ"

А, между прочим, напомню, что контора имела строгие корпоративные устои.
Которые красным шрифтом были прописаны на титуле внутрикорпоративного
сайта. С которыми знакомила всех вновьприбывших директор по персоналу
лично. Которая была та еще сука. Впрочем, как и положено директору по
персоналу солидной конторы. Которая сама лично эти правила
формулировала. И сама лично отслеживала исполнение.
Там же, между прочим, был и параграф "Правила пользования внутренней
почтой и рассылками" Где категорически запрещалось пользоваться вот этой
кнопкой "ВСЕМ" окромя экстренных случаев и особых лиц. К числу которых
относились только, само собой, гендиректор, и, как вы догадались,
директор по персоналу.
Которая имела официальный позывной Гебельс. Но это к делу не относится.


Ну и вот, значит. Народу разного ранга, который вальяжно подтягивается к
рабочим местам и запускает свои почтовые ящики, вываливается это добро.
С грифом "Срочно, особой важности, ахтунг, по местам стоять с якоря
сниматься" И народ начинает это дело внимательно и с недоумением
изучать. Как самый важны циркуляр.

Доходит очередь и до директора по персоналу. Открывает она письмо с
заголовком в теме "Это должен знать каждый сотрудник" и читает "Ваш
генеральный директор – дегенерат" Ну или типа этого.
С ней натурально делается плохо. Но недолго.

Она молниеносно находит и выдергивает техдиректора. Глотая воздух тычет
в крамолу. И объясняет, что если Сан Саныч (назовем директора так)
успеет это прочесть, то будет полный ататуй. А техдиректору объяснять-то
ничего не надо. Шрамы на техшкуре не успевают заживать.

Он дает команду администратору письмо немедля отозвать. Что б ни следа.
Что б даже если оно у кого-то в данный момент на мониторе висит. Короче,
все средства хороши вплодь до экологической катастрофы.

А в это время фрау Геббельс тягает к себе ласково нашу
девушку-альтруистку на испытательном сроке. И ласково ей объясняет на
тему ошибки. Только у той от такой ласки волосы подмышками начинают
расти внутрь. И в заключении непродолжительной беседы предлагает молодой
сотруднице для первого раза ограничится принесением публичных извинений.
Ну, имея в виду стандартное: "Приношу свои извинения. Предыдущее
сообщение отправлено Вам ошибочно"

Девица с мокрой жопой убегает исправляться. Озабоченная фрау Геббельс
выдвигается в сторону кабинета Сан Саныча, что б в случае чего
предупредить ситуацию.

А в это самое время Сан Саныч, добрейшей души человек, бездарный
администратор и предприниматель от Бога, придя на рабочее место,
открывает свой почтовый ящик и ему тоже вываливается куча советов "Как
правильно объебать ..." Ну, вы понимаете. И пораженный Сан Саныч начинает
увлеченно сей манускрипт читать. Со все возрастающим интересом.
На третьем абзаце его неожиданно прерывает телефонный звонок. Он на
секунду отрывается от монитора, раздраженно берет трубку, говорит "Мне
сейчас некогда! " и поворачивается обратно. И – о, чудо! Никакого
письма, никакого текста на мониторе нет. Совсем ничего нет. Нет, есть
куча всяких новых писем. Важных и деловых. А этого – нет. Как и не было
никогда.

Но ведь было же? Причем не какое-то левое. А свое, из корпоративной
почты. И он кликает секретарше подать ему техдиректора. Или его шкуру.
Латанную-перелатанную.

И начинается бодание на тему "Куда делось письмо? " "Какое письмо? "
"Такое письмо! " "Не было никакого такого письма! "
И техдиректор, будучи абсолютно уверенным, что все следы письма с
сервера и отовсюду бесследно и навсегда уничтожены, на голубом глазу
доказывает Сан Санычу, что ничего такого не было, потому что не могло
быть никогда.
А с флангов его осторожно прикрывает вовремя подоспевшая фрау Геббельс.
В том смысле, что никто из вверенных ей сотрудников. Такую глупость? Да
никогда! Какую угодно – да! А такую – нет!

"Глупость? – говорит задумчиво Сан Саныч – Не скажи. Там посреди этого
бреда, в третьем абзаце, была одна мысль, которая натолкнула меня на
другую мысль, которая, если правильно ее подумать, могла принести нам
ооооочччень немаленькие деньги. А тут этот звонок. И мысль ушла. И где
теперь взять это дурацкое письмо? " И смотрит тупо в пустой монитор.

"Не было никакого письма! Не могло быть! " в один голос талдычут эти
двое, стоя у Сан Саныча за спиной. Ну, правильно. Назад дороги нет.
Врешь – ври до конца.

И тут на экране начинает мигать красный конвертик. Расстроенный Сан
Саныч задумчиво-машинально тыкает "ентер" И с пометкой "ВСЕМ! " "Особой
важности! ", с визгом "Читать срочно! Ахтунг! Свистать всех наверх! "
выскакивает письмо следующего содержания:

"Уважаемый коллега! Приношу Вам свои искренние извинения. Письмо на тему
"Наш генеральный директор полный мудак" отправлено мною Вам ошибочно.
Мамой клянусь никогда больше не допускать подобной глупости
С уважением Маня Плюшкина"
И ниже полный исходник предыдущего письма.

Ракетчик

Про бабу Аню

Давным-давно, по молодости лет, моя сестрица жила в коммуналке.
Кроме нее в этой коммуналке обитали полторы семьи. В одной комнате
проживали тихие муж с женой средних лет без детей. В другой – баба Аня.
О ней и речь.

В коммуналке на три комнаты было две кухни. Одну, большую, делили сестра
с этими супругами. А другая, совсем крохотная, безраздельно принадлежала
бабе Ане. И даже запиралась на ключ.
Баба Аня была среднестатистической советской бабушкой. Где-то у нее
имелись дети и внуки, которые периодически приезжали в гости, писали
письма и звали к себе. Имелись подруги для совместно почесать языками.
Как и любая среднестатистическая бабушка, баба Аня периодически
жаловалась на здоровье. Но ни по врачам не ходила, ни к себе их не
звала. Соседям не досаждала. Ни маразма, ни склероза. Назвать ее
старушкой язык не поворачивался. Так, ничего себе женщина преклонных
лет.
Вообще, кстати, очень тихая и спокойная, нетипичная такая была
коммуналка, надо сказать.
Если я приезжал и не заставал сестру дома, баба Аня поила меня на своей
кухоньке чаем и угощала борщем. Хотя я прекрасно мог сделать это на
кухне сестры. А ключ от ее комнаты всегда лежал под ковриком. Если нет,
то все знали, что дверь легко открывается обычным столовым ножом. Так
жили, да.

Днями все были на работе, и баба Аня оставалась в квартире
одна-одинешенька. Практически все время она проводила на своей кухоньке.
Потому что окна ее комнаты выходили во двор. А окно кухни – как раз
наоборот. Практически на самую оживленную часть города.
Квартирка находилась на третьем этаже сталинской трехэтажки. А
трехэтажка стояла на площади, аккурат через дорогу от здания
облисполкома. На этой же площади, слева, стояло здание обкома партии. И
Ленин посередке. Площадь, как водится, называлась Советской.
Немудрено, что большую часть времени баба Аня проводила на табуреточке у
окна, наблюдая светскую жизнь начала восьмидесятых.

Кроме всех ее достоинств, была у бабы Ани одна нехорошая привычка.
Видимо, еще с войны. Баба Аня экономила спички. Каким образом? А вот. На
кухне у нее стояла старенькая двухкомфорочная газовая плита. И если одна
комфорка уже горела, а зачем-то требовалось зажечь другую, баба Аня
поступала просто. Открывала газ. И все. Секунд через пять раздавался
тихий "пфук" и вторая комфорка вспыхивала сама по себе.
Кто и когда надоумил ее так делать? Сосед периодически говорил "Смотри,
Анна Ивановна, доиграешься!" Но та только махала рукой. Да и
справедливости ради надо сказать, что пользовалась она этим рисковым
приемом не часто. Ну часто ли пожилому одинокому человеку требуется две
комфорки враз?

Ну вот. А в один прекрасный день плита эта двухкомфорочная скончалась. И
бабе Ане поставили новую. Четырехкомфорочную. Баба Аня говорила потом,
что причина происшествия именно в этом. А уж как там было на самом деле,
одному Богу известно.
А дело, опять же со слов бабы Ани, было так.
Утром, проводив всех на работу и закрыв дверь, баба Аня поставила чайник
и села к окну дожидаться очередной серии сериала "Приезд первого
секретаря обкома партии на работу". Потом решила сварить яйца. Четыре
штуки. Кастрюльку поставила по диагонали от чайника. Привычно открыла
газ. И поспешила к окну.
То ли секретарь задерживался. То ли еще что интересное произошло в это
время на улице. Но только баба Аня не обратила ни малейшего внимания на
тот факт, что никакого "пфук" не случилось. Да.

А минут через пять – ебнуло. То есть – рвануло.

Баба Аня в ночной рубашке и с неприбранными волосами летела с третьего
этажа под оглушительный грохот раскинув руки аки белый лебедь. Ее вынуло
из тапок и выбросило в окно вместе с рамой.
Чудесный этот полет наблюдала масса народу, включая как раз подъехавшего
первого секретаря обкома.
Была зима. Места эти – снежные. Вывозом снега там себя никто не
утруждает. Судьба воткнула бабу Аню в самый большой сгребенный
дворниками сугроб.
Врачи сказали "Так не бывает!" Но сколько ни старались, ни единой
царапины у бабы Ани не нашли. Ни в какую больницу ни на какой "скорой"
баба Аня ехать категорически не хотела. Врачи сказали "Шок" и увезли
силой. Искать царапины и прочие повреждения в условиях стационара.

Конечно, поднялся кипеш. Конечно скорая, пожарные и менты. Конечно,
служба газа. Конечно, холуи из обкома и исполкома. С испугу понагнали
поджопниками всяких ЖЭКов, РЭУ и всего прочего. Конечно, любопытные.
Шутка ли – рвануло-то напротив власти. "Шо, опять не попали? " (с)
Ни о каких террактах тогда и речи не было. Поэтому дознание провели
стремительно. Квартиру взломали. Ущерб оценили. На кухоньке вместе с
окном вынесло дверь. Разворотило плиту. На потолке четко отпечатались
четыре яйца. В углу валялся гнутый чайник. Возле окна стояли сиротливо
бабыанины тапки.

Через час место действия опустело. Уехали скорая, пожарная и менты.
Громко раздав последние ЦУ, сдриснули холуи. Рассосались зеваки. В
квартире остались только: газовик – чинить и проверять оборудование,
плотник – вставлять рамы и дверь, участковый – писать протокол и
приглядывать за этими двумя. Квартирка-то безхозной осталась.

К обеду все восстановили. Поменяли замок входной двери. Вставили раму и
дверь на кухне. Дали газ и воду. Участковый подписал протокол.
Кто-то должен был остаться в квартире. Открыть жильцам и передать ключи
от нового замка на входной двери. Кто-то один. Но остальные двое
проявили солидарность. Видимо, эта солидарность подкреплялась парой
пузырей.
Короче. Три мужика, честно сделав свою работу и промерзнув наскрозь в
раскрытом настежь помещении, решили бухнуть. Отметить окончание работ.
Обсудить вопросы. Коль уж так сложилось. Выяснить, наконец, в чем же
причина взрыва?

Через час – ебнуло. В смысле – рвануло.

Скорая, пожарная, менты. Служба газа. Холуи из обкома и исполкома.
Зеваки. Трое пострадавших. Сильно, но не смертельно. Газовщик. Плотник
из ЖЭКа. И участковый.

Как позже было написано в протоколе дознания:
"...пострадавшие пытались экспериментальным путем выяснить причину
взрыва"

Ракетчик
raketchik@bk.ru

Зачем пытаться писать смешно, если у нас жизнь, - "приезжай, сука, -
обхохочешься" (с)?

Вот только что мамаша истерично во дворе:
- Коля! Если ты еще раз перебежишь дорогу, я тебя, сука, САМА УДАВЛЮ!
Удавит как нехрен делать

В Сергиевом Посаде все маршрутки оснащены рациями. Нахуя? Видимо потому,
что маршруток и такси в городе намного больше чем жителей.
- Вася! Давай быстрей! Там возле станции двум пассажирам места не
хватило. А то они на автобусе уедут.
Маршрутки оснащены рациями, мобильными, блядь, телефонами и водителями
для сбора денег с пассажиров.
Водила говорит по телефону бесконечно. Причем звонит сам, не ему.
Продает какие-то запчасти. Тут же чего-то покупает. Просит что б
оставили и подождали. Охуеть!
Он одной рукой говорит, другой собирает деньги, бибикает непрестанно,
молниеносно в уме отсчитывает и отдает сдачу, отвечает по рации и
слушает охуенно смешное радио юморэфэм. Все на ходу, конечно. Левая
полоса, тапка в пол.
Чем рулит? Как? Хуй его знает.
Пассажир справа у двери, большой бритый мужик, видимо сам водила, не
выдержал.
- Слышь, рулевой! Ты иди ко мне менеджером работать. По телефону
напиздишься – я те обещаю!
- А чего? Мешает, что ли?
- НАПРЯГАЕТ!

Пока автобус стоит, две старые кошелки театральным шепотом на весь салон
рассказывают третьей, что они только что вот "из кина". Ходили смотреть
Код да Винчи.
Одна в кинотеатре тридцать лет не была. Другоя сорок. Поперло их. Потому
что батюшка на проповеди сказал, что кто будет смотреть этот сатанинский
фильм – предаст анафеме. Но главное-то не в этом. Это-то хуй бы с ним.
Не переться же из-за этого на старости лет в кинотеатр за тридевять
земель. Один же хуй когда нибудь по телевизору покажут.
А главное в том, что батюшка сказал, что скоро этот сатанинский фильм
сожгут нахуй в топке православной истории. И что б следа не осталось.
- И что таперича? Так и помрем не смотремши? А? Грех? А што – грех? Грех
мы замолим! Один же хрен ничего в этом кине не поняли. Громко все и
срамно. А батюшка? А что – батюшка? Батюшка если узнает и будет
выебываться, дак мы в соседнюю церкву перейдем, к отцу Сергию. Он
отпустит грех-то. Ево правда тверезым последний раз токо перед Пасхой
видали.
Третья сокрушается, что проковырялась на огороде, а то бы с ними пошла.
"Шо ж вы мне-то не сказали? " Те страшным шепотом давай ее убеждать.
- Што ты! Не ходи ни в коем разе! Грех это страшный! Сатанинский хфильм!
Тем боля же говорим: не понятно ничево. Срам один! Громко! И дорого!
- Да што ты! Не пойду, конечно! У меня ишшо огурци не политы, и клубнику
обиходить надо.
Ага. Не пойдет, жди. Глаза горят, сейчас доедет и вприпрыжку за
билетами. А хули. На утренние сеансы пенсионерам охуенная скидка.

Опять под окном. Выезд из двора в одну машину. Двор не сквозной.
Встретились на углу два барана. Один на Волге, важный – выезжает.
Другой, на мусоровозе, пытается въехать. Десять минут стоят, бодаются.
- Ну и хули ты? Сдай назад!
- Сам сдай! Я опаздываю!
- А я – на работе!
- Ну дак тем более!
Кто победил, интересуетесь? Мусоровоз, конечно. Он же на работе!
- Слышь? Опаздываешь, говоришь? Я щас машину заглушу, гаишников вызову и
на обед пойду. Часа на два. А ты ебись тут, упертый.

Весело у нас. Ага. "Приезжай, бля! Обхохочешься!"

Ракетчик
raketchik@bk.ru

На Пасху Таня решила съездить к бабушке. Об этом все знали. Ага. Таня,
она если чего решит, - об этом тут же все сразу узнаЮт.
Ну вот. Решила, значит. Звонит накануне бабушке. Жди, мол, бабуля. В
гости.
А та ей говорит: Танечка, мол. Купи по дороге, милая, кулич. А то у нас
тут очереди. За куличами-то. Да и ноги уж плохо ходят.
Ну, Таня, не откладывая дела в долгий ящик, по дороге с работы-то и
зашла в супермаркет возле дома. И купила кулич. Потому что с куличами
накануне Пасхи ведь как? Сейчас есть, а через час нету.

Ладно. На следующий день Таня берет кулич, (как был, в супермаркетовском
пакетике) и собирается к бабушке. А сама думает: кулич куличем, но надо
бы старушке и еще чего взять? Праздник. Не ехать же с пустыми руками?
И подруливает она в этот же самый супермаркет. Ну а куда ж еще? Удобно
же – возле дома.
И вот теперь смотрите. Таня, вместе с куличем в пакетике, в мыслях вся
уже у бабушки, прется в торговый зал.
Ну, набирает там всего-всякого, чего бабушкам обычно любо, и – к кассе.
Все на автопилоте. А как жеж.
А у кассы – красота! Ни-ко-го! По причине праздника и раннего часа.
Кассир пробила все, и спрашивает:
- А в пакетике у вас – что? – и руку так призывно протягивает.
- Кулич, – говорит Таня. И жмет пакетик к груди. – Но его пробивать не
надо.
- Это почему? – спрашивает кассир.
- А я у вас его вчера купила. – говорит Таня.
- В смысле? – говорит кассир.
- Ну... - говорит Таня. – В смысле. Вчера. Я его. У вас. Купила. Бабушке.
На пасху.
- А чек? – спрашивает кассир.
- Нету... - уже немножко озабоченно говорит Таня
Вот эта легкая Танина озабоченность кассира ввела в заблуждение. И она
уже занесла руку над кассой.
- Ну, значит пробиваем. – Как бы утвердительно говорит кассир.
- Нет. – уже опять твердо говорит Таня.
- Как "Нет"? – говорит кассир. – Почему "Нет"?
- Потому что я за него уже вчера заплатила. – говорит спокойно Таня.
- А мне-то откуда об этом знать? – удивилась кассир.
- А вам-то зачем об этом знать? – вполне логично поинтересовалась Таня.
Чем повергла кассира в состояние легкого ступора.

Ну, мы-то с вами знаем, что Таня кулич вчера честно оплатила. И Таня
знает. А кассир – не знает. И вот тут надо немножко про Таню сказать.
Дело в том, что исходя из Таниной логики, если ты кулич оплатила, а
кассир об этом не знает, то это – проблема чисто кассира. Это даже не
логика. Это – жизненное кредо. Об это Танино кредо, кстати, сломал зубы
не один начальник.

Ну вот. Так они и стоят втроем. В смысле, кассир конечно сидит. А Таня и
охранник стоят. Ага. Охранник. А как же. Утро. Рано. Праздник.
Посетителей мало. Охранников много. А тут как раз подозрительная
покупательница с пакетиком. Охранник, да. Стоит. Молчит. Ждет.
Невозмутимо. Профи, хули там.

Кассир в последний раз на Таню посмотрела, потом на охранника, и
говорит:
- Ну что, Сережа...
И понеслось. Сережа руку с рацией к носу прижал: "Первый, первый, я
шестой" "Что у тебя, шестой? " "Покупатель отказывается товар
оплачивать" "Воришка, что ли? " "Да нет вроде" "Денег, что ли, нет? "
"Да вроде есть" "Ладно, жди!"

Тут, сами понимаете, появляется начальник караула (ну или как он там у
них). Которому по должности такие феньки и положено разруливать. Весь
такой внушающий доверие. Таня обрадовалась даже. Сейчас, мол, все
благополучно закончится. Улыбается ему вся навстречу. И говорит.
- Христос воскресе!
Тот так споткнулся слегка, и спрашивает.
- Чего?
Потом встрепенулся.
- Ну, это понятно. А у вас-то что случилось?

Минут десять Таня с кассиром ему ситуацию проясняли. Каждая по своему.
Ну, тот послушал-послушал, и говорит Тане. Строго, но корректно.
- Пройдемте.
Потому что народу хоть и мало, но за Таней уже человека три стоят.
Видимо, им тоже стало любопытно: как это – человек кулич вчера купил, а
выносит только сегодня.

Ну вот. Ведут они Таню куда-то вглубь служебных помещений. Молча.
Охранник и начкар. Между ними, значит, Таня. Она чуть-чуть помолчала,
потом спрашивает. Находу.
- Обыскивать будете?
Начкар на нее через плечо глянул, и чуть-чуть задумался.
Тут про Таню еще надо сказать. Таня одевается так, что вот если ее
раздеть совсем, то всяких разных интересных подробностей будет видно
гораздо хуже, чем когда Таня одета. При этом все строго и со вкусом. Да.
Есть такая форма одежды. Которую как раз внимательно изучал охранник,
который сзади шел. Он и сказал. Удивленно.
- Зачем обыскивать?
Ну, ему просто виднее было.
А Таня говорит.
- Ну как же? Зачем же вы тогда меня куда-то ведете? Я к бабушке
опаздываю.
- Но вы же товар оплачивать отказываетесь? – говорит через плечо начкар.
– Оплатите, и поезжайте себе спокойно.
- Я же вам уже три раза говорила. Я кулич купила вчера. Бабушке. Я
купила и оплатила. А чек не взяла. А сегодня я к ней поехала. А мне надо
было еще продукты купить. Масло, колбасу, сосиски, хлеб, макароны...
Бабушка старенькая. Понимаете?
- Тогда зачем же вы этот кулич в зал понесли? А? – начкар даже
остановился от такой ясной и простой мысли. – Почему в камере не
оставили?
- А зачем? – удивилась Таня. – Я же его ВЧЕРА купила! – как уж совсем
малолетнему дебилу объяснила она.
- Это мы сейчас проверим.
Короче. Пришли в кабинет. Проверили у Тани документы. Включили вчерашнюю
запись с камер на входе.
- Во сколько, говорите, вы вчера были?
- Часов в восемь...
Полчаса мотали утреннюю запись, тормозя на более-менее похожих силуэтах.
Пока Таня не сообразила:
- ... вечера. В восемь – вечера!
Никто не матерился. Что ты! Профи. Стали искать вечером. Нашли быстро.
Минут через двадцать. Как Таня входит. Минут через двадцать – как
выходит. С чем-то, "очень напоминающим кулич" Ура! Все облегченно
вздохнули.
- Вот видите! Я же говорила! – радовалась Таня. - А вы меня три часа
продержали!
- Ну что ж делать. Такая у нас работа. Вы ж нас тоже поймите. – как бы
извинился начкар и попросил разрешения закурить. Вообще, Таня говорит,
что они очень искренне хотели ей помочь. Хорошие, в смысле, ребята.
Осталось расписаться в какой-то бумаге и срочно бежать к бабушке, как
вдруг молчавший всю дорогу охранник аж подпрыгнул.
- Постойте-ка! Ну на записи же не видно, что это тот же самый кулич!
- В смысле? – напрягся начкар.
- Ну как! – волнуясь затараторил тот. – Вот я купил вчера кулич. Ночью
его сожрал. Утром пришел. Взял другой. И говорю: "Ой, это я вчера купил!"
Начкар посмотрел на Таню. Та слегка побледнела и говорит тихо и
обиженно:
- Я на ночь не жру! ...
А начкар зыркнул недружелюбно на охранника, зло ткнул сигарету в
пепельницу и сказал:
- Так. Во сколько, вы говорите, пришли сегодня в магазин?
Потом ждали утреннюю запись. Потому что еще не заархивирована. Не
дождались и пошли в операторскую. Смотреть прямо с мониторов. Искали
долго. Потому что, как оказалось, Танины часы спешили на пятнадцать
минут (ерунда какая, да?) Никто не матерился. Школа, хули.
Три раза подряд смотрели, как Таня на записи входит через турникеты. С
пакетиком. Имеющим форму кулича. На этой же записи было видно, как
охранник на турникетах, вместо что бы контролировать проход покупателей,
скалится кому-то за кадром, одновременно болтая по телефону.
Начкар сказал Тане "извините" и быстро вышел. Через минуту из-за двери
донеслось такое, что Таня потом ни за что не соглашалась повторить. Но
каждый раз сильно краснела.

В общем, все благополучно разрешилось. Время близилось к обеду. Таня уже
никуда не спешила. Начкар нервно курил и дописывал бумагу. Но с чувством
честно выполненного долга на лице.
Тут в кабинет, привлеченная общим ажиотажем и воспитательными мерами
начкара к подчиненным, вошла администратор. Добродушная, толстая и
веселая тетка.
- Христос воскресе, Михалыч! Чего шумишь в праздник? – и косясь на Таню,
уже серьезнее и на полтона ниже поинтересовалась – Что случилось-то? А?

- Да вот, видите. Покупательница вчера кулич купила. А сегодня по
рассеянности с ним в зал вошла. А мои долбое...гм, сотрудники - не
уследили. Пришлось всю картину со вчерашнего дня устанавливать. Заеб...гм,
замучились! Столько времени угрохали. Што ты! А что делать? Но слава
Богу – выяснили. Техника! Ее, понимаешь, - не обманешь! – и для
убедительности поднял вверх палец.
Таня в подтверждение радостно кивала головой.

Администраторша недоуменно на него посмотрела. Недоверчиво так. Потом
заулыбалась. Потом захохоталався. Снизу доверху. Потом хлопнула себя по
ляжкам и заорала сквозь смех:
- Ребята! Да вы чего? Михалыч! Да ты в зал выйди! Там же народ с ума
сходит. Того гляди разнесут магазин к ебеням! Нету в продаже куличей.
Понимаешь? НЕТУ! Они ВЧЕРА ЕЩЕ ЗАКОНЧИЛИСЬ!

Ракетчик

Когда угоняют машину, это, чего там говорить, - беда. И всякие
сочувствия типа: «Ой, бля! У нас тута тожа пацан утром пошел на стоянку,
а там – хуй! » мало кого могут утешить.
Но я все-таки расскажу историю одного угона.

В девяносто шестом у Елены Евгеньевны угнали машину. Девятку двухлетнюю.
С корпоративной стоянки. Днем. С-под видеокамеры наблюдения и на глазах
двух дармоедов-охранников. Правда, эти дармоеды тяжко горбатились,
отъедая жопы, не на фирму, а на хозяина здания, где фирма помещения
арендовала. Ну да не суть.

Про девятку и ЕЕ придется поподробнее. ЕЕ работала в фирме начальником
отдела. Пользовалась заслуженным уважением руководства, потому что
зарабатывала фирме реальное бабло реальными делами. Ведала контрактами с
акулами капитализма. Японцами в основном.
И еще была у них с генеральным такая игра. Любили они рвануть со
светофора. Или просто погоняться. Тот для такого дела обычно даже
вытаскивал свою жопу из служебной Вольвы и втискивался в разгонный
жигуль.
Девятку она себе купила после того, как ее шестерка умерла, как лошадь,
в одночасье. Отношение к автомобилю у ЕЕ было очень практичным. Как к
стиральной машине. Ну, ведь правда, ни одна женщина не заморачивается на
сервисное обслуживание утюга, допустим? Гладит, и хорошо. Сломался – на
помойку. Или в «отдам даром», если на помойку лень.
Вот так и у нее с машиной. Машина должна возить? А уж чего там как
крутится – не ее дело. Мойка раз в две недели – вот и весь сервис,
который она обеспечивала своему железному коню. Ну, мужики сердобольные
из гаража масло если поменяют, или лампочки, и то хорошо.
Таким макаром, к тому моменту, когда тачку умыкнули, она практически
выработала свой ресурс. И ее по всем приметам ожидала незавидная судьба
шестерки – быть брошенной в том месте, где она заглохнет и издаст
последний чих.

И тут ее угнали. Сказать, что ЕЕ расстроилась? Огорчилась? Ну, как. Сам
факт пропажи машины ее не больно-то вывел из себя. ЕЕ вообще было сложно
вывести из себя. Нет, на клиента там матом поорать, так это пожалуйста.
Но чтоб расстраиваться из-за механизма – так нет. Но, как человека
делового и практичного, ее, конечно, здорово разозлило, что кто-то вот
так, без ее ведома, распорядился имуществом.
Опять же, как человек практичный, она соблюла все формальности. Т.е.
написала заявление в милицию, и … Ну, и все.
Потом, правда, был один звонок, да. Культурный молодой человек позвонил
и сказал, что знает местонахождение девятки, и готов поделиться
информацией за полторы штуки.
ЕЕ столь же любезно ему ответила, что полторы штуки для нее тьфу, не
деньги. И она с радостью с ними расстанется. Не за машину. А за
«удовольствие прищемить тебе, козлу, яйца дверью этой сраной девятки и
отпустить сцепление»
Самое главное – она не понтовалась. Отдала бы и две, думаю. Но больше
почему-то никто не позвонил.

Ну вот. Ходила она безлошадной неделю. Злая и раздраженная по этой
причине. И тут хозяин фирмы делает широкий жест. Не расстраивайся,
говорит, Леночка. И дарит ей маленькую красную машину марки Форд. О как!
Модель не помню, честно. Помню, что трехдверка. Помню, что два литра. Не
новая. Двухлетка, что ли? Но выглядела машина классно. Свежая, впрочем,
машина-то. Форд не Жигули.

Достойный подарок, что уж там говорить. Скрасил реально горечь утраты. А
и не за красивые глаза. Все понимали, что умница ЕЕ такой подарок честно
отработала. Головой, если кто чего подумал.
Ну вот. Радовалась она, конечно. Гладила машинку по лакированным бокам.
Охала и ахала. Пару дней. Ну, а потом стала эксплуатировать ее в своем
штатном режиме. Мойка раз в две недели и давление в шинах на АЗС. Все.

Как показала дальнейшая практика, Форд при таком режиме имеет немного
преимуществ перед Жигулями в плане выносливости. Да. «Терпенью машины
бывает предел» И однажды он встал.
Поскольку это все-таки был Форд, и к тому же подарок, судьба остаться на
обочине его миновала. Он был погружен на эвакуатор и отправлен в сервис.
Мастер на сервисе все время, пока составлял список работ и запчастей на
девяти листах, недоуменно тряс головой. Потом решил обсудить список и
дальнейшие действия с хозяйкой машины. ЕЕ, забирая из салона папочку с
документами, ответила примерно так: «Вот у меня тут контракт на
японском. Я же его с Вами не пытаюсь обсуждать? Вы мне цифру обозначьте,
по минимуму, и по максимуму. А не тычьте свои иероглифы. А я уж решу, по
какому из вариантов будут развиваться наши дальнейшие отношения»
Мастер ответил в том плане, что не торопит. Поскольку запчастей все
равно ждать в среднем месяц. И Форд остался пылиться в сервисе. А ЕЕ,
опять злая от необходимости вспоминать альтернативные маршруты заместо
материться с клиентами, вернулась к своим делам.

И вот дальше начинается самое интересное стечение обстоятельств.

Ровно в этот день, как Форд не перенес нагрузок на психику, ЕЕ с утра
разыскивал по телефону какой-то официальный мужик. К вечеру нашел. И,
представившись майором чего-то там, сообщил, что «в ходе
оперативно-розыскных мероприятий обнаружена машина Жигули девятой
модели, владелицей которой, по неуточненным данным, является …» И
предложил назавтра явиться по адресу с целью опознания.

О как! Спустя три года! Весть быстро облетела фирму и вызвала оживление.
Комментарии всякие разные. Главный инженер, который помнил, в каком
состоянии машина исчезла, сказал, что, может быть, машину и не стоит
забирать. А подарить ментам за проявленные героизм и мужество. Дешевле
выйдет.
Кто-то, наоборот, с надеждой предположил, что вдруг да за три года в
машине наконец-то поменяли свечи. Раз она еще ездит.
Все, короче, замерли в ожидании. Ага.

А дальше события развивались так. Приехала она к назначенному времени
куда надо. Ей говорят: идите на стоянку. Машину легко найдете. Там возле
нее мужик плачет.
Действительно. Возле какой-то девятки стоял мужик и натурально плакал.
Только машина была не ее.
Эксперт говорит: «Ну как же – не ваша! Вот же номер двигателя. Вот –
кузова! Все же соответствует! Даже цвет! »
ЕЕ говорит: «Не моя! Ну, то есть, моя, наверное. Но…. Не моя! »
Эксперт кричит: «Конечно – не ваша! Я сам такое первый раз вижу! Если уж
по совести, то это и не девятка вовсе! И – не Жигули! »

Короче. Машина была не просто вылизана. Полный тюнинг. Грамотный.
Никаких тебе синих писалок. Салон, руль, оптика, импортные кресла,
электрика. Это то, что сразу бросалось в глаза. Внутри, по словам того
же эксперта, из родных деталей в наличии были только номера двигателя и
кузова.

Мужик, который плакал, был «добросовестным приобретателем» Год назад он
за недорого наконец-то осуществил свою мечту. И в течении года доводил
ее до ума. С любовью и знанием дела. Вкладывая душу, руки и средства.
Довел, ага. Спасибо плану «перехват».

Ну, машину ей не сразу, конечно, отдали. Пока то-се, бумаги, протоколы.
Она спрашивает: а с мужиком-то, мол, чего? Дак чего, - говорят
сердобольные менты. – Закон суров, но справедлив. Не посадят, и то пусть
радуется.

Мужика того я видел. Ага. Пришел он как-то спустя немного к ЕЕ. С лицом,
как вот только что в одночасье всех родственников схоронил. То ли из
машины ему чего надо было забрать. То ли бумагу какую.

Полчаса он у нее в кабинете сидел. А вышел… Как бы это поточнее сказать?
Полная морда недоумения, вообщем. Обалдевший весь такой.
Ошалело-счастливый. И уходил, то оборачиваясь на дверь кабинета, то
разглядывая бумажки в трясущихся руках. Техпаспорт. Доверенность. И
ключи от Форда.

- Ну, знаешь, Леночка! – говорил генеральный как-то даже осуждающе. –
Никогда бы не заподозрил тебя в таком альтруизме.
- Ой, да о чем ты говоришь? Какой альтруизм? Ты видел, сколько мне эти
еноты с сервиса насчитали? Проще новую купить. И продавать ее в таком
виде - себе в убыток. И девятку мою ты видел. Впечатляет? А через годик
я ему девятку взад отдам. А ФордА заберу. Так что никакого
человеколюбия. Голый расчет!
Потом похлопала его по плечу и интригующим шепотом добавила:
- Если он из девятки такое сотворил, представляешь, чего он из ФордА
сделает? Вот мы с тобой через год письками со светофора и померяемся.
Счастливо засмеялась и пошла ругаться с японцами.

Ракетчик

В одном околотеатральном ВУЗе группа студентов готовила дипломный, или
что-то типа того, спектакль.
Накануне одной из последних репетиций режиссер, он же преподаватель,
предупредил, что на прогоне будет присутствовать декан. И еще
всякая-разная шушера из надзорных инстанций. Особенно было приказано
бояться какого-то деятеля от культуры. «Вы его сразу узнаете» - сказал
режиссер. И добавил: «Пидер тот еще»

Репетировали в каком-то актовом зале. И, поскольку гардероб не работал,
раздевались тут же, перед сценой, кой-как побросав куртки и шубы на
первые ряды. Была зима.

У студентки Леночки была роль попрошайки. Там по сценарию у нее какое-то
непонимание вышло в семье со стороны родителей. И в одном из эпизодов
она кричит «Да пропадите вы все пропадом! И без вас проживу! » и уходит
просить милостыню. В смысле – попрошайничать. И на протяжении всего
спектакля эпизодически появляется со словами «Подаааааааайте Христа
ради». И все. И вся роль.

И чего-то как-то не очень ей эта роль удавалась. С точки зрения
режиссера. И он до Леночки постоянно доебывался. «Не верю, говорит.
Ненатурально просишь. Не жалобно. Я бы не подал»
А может дело было вовсе и не в таланте. Подруги советовали: «Да дай ты
ему один раз! Он и отстанет. А от тебя не убудет»
Но Леночка была не из тех. Она блюла свою честь и продолжала вживаться в
роль.

Ну вот. Идет, значит, репетиция. Первый раз прогнали весь спектакль,
устроили перерыв. Ну и народ тусуется. Кто бутерброды жрет. Кто пиво
втихаря посасывает. Кучкуются. Режиссер на сцене с кем-то прогоняет
отдельные куски. Придурки эти, начальство от культуры, слоняются
туда-сюда. Суета, короче.

А Леночка, которой режиссер во время прогона в очередной раз обещал «не
подать», решила употребить время с толком. И вот берет она с первых
рядов первую попавшуюся шапку, и начинает ходить по залу. Вживаться в
роль. Ходит, пристает ко всем. «Подаааайте Христаради! » Ну, ей в шапку,
подыгрывая, и бросают, кому что под руку попадется. Кто сигаретку, кто
печенинку. Фантик, пробку от бутылки, шкурку колбасную, еще какую
поебень.
И главное, замечательно все у нее получается. Она всем кланяется.
Благодарит. И шапка уже практически полная. Ей говорят: «Лен, да брось
ты! У тебя же все хорошо получается. Плюнь ты на этого гада, не обращай
внимания» (имея в виду, конечно, режиссера) А Леночка ходит, кланяется,
и так ей обидно за несправедливые придирки, и жалко себя - чуть не до
слез.

А в это время начальство заезжее, придурки от культуры, стали
собираться. Решили, видно, что посмотрели достаточно. Попрощались с
преподавателем, пошептались с деканом, и стали одеваться. И тут их самый
главный, который, между нами, на пидера был совсем не похож, стал
растерянно вертеть башкой по сторонам. И негромко так спрашивает:
«Молодые люди, вы тут шапочку не видели? »

Ага. А Леночка, которая стоит к ним спиной, разворачивается с явным
намерением приобщить напоследок важных гостей к эре милосердия.
Продемонстрировать, значит, навык нищенки. И вот, разворачивается она, и
жалобно так тянет: «Подаааааааа…. » Но не заканчивает. Потому что
главный придурок очень изумленно смотрит Леночке в руки. В руках зажата
новенькая пыжиковая шапка. Порядком уже Леночкой потисканная. А из шапки
торчат бычки, рыбий хвостик и прочий хлам.

Все, кто стоял поближе, фишку конечно сразу просек. И замер. А до
Леночки стал доходить весь ужас создавшегося положения. Она смотрела на
придурка от культуры с изумленными глазами, и понимала, что пять лет –
псу под хвост. Обида, напряжение и досада хлынули через край, слезами,
Леночка аккуратно подняла шапку над головой, и с криком «Да пропадите же
вы все пропадом! И без вас проживу!», захерачила эту шапку оземь.

Тут уж дошло до всех. Все замерли. Секунды потекли как слюни у голодной
собаки. Глаза у владельца шапки вообще стали как бычьи яйца.
И в этой абсолютной тишине, единственный человек, который оказался не в
теме, потому что стоял на сцене спиной к залу и чем-то там дирижировал,
режиссер, не оборачиваясь, через плечо, заорал: «Ай да Ленка! Ай да
сукина дочь! Молодец! Натурально! Вот теперь – верю! Так держать! »

Напряжения в зале это не сняло. Хотя кой-кого пробило на истеричное
«хи-хи».
Тогда этот главный придурок от культуры, «пидер тот еще», нагнулся,
поднял шапку, вытряхнул из нее остатки говна, сбил ударом пыль и
негромко сказал:
«Действительно, Лена. Молодец. Очень натурально. Талантливо. Если дело в
шапке, я готов одолжить ее вам на дипломный спектакль»

Развернулся и пошел к выходу.

Ракетчик

По поводу грамотности.

Приятель у меня, Серега, трудится в одной редакции. Ну, издания их шибко
известные, поэтому имен произносить не будем.

Ну вот. Получил Серега задание от шефа. Непрофильное. Разобраться с
базой подписчиков. Которая осталась после уволенного менеджера по этой
самой подписке. Шеф говорит: типа, посмотри, может там переподписать
кого надо? И вообще…

Ага. А в эту самую подписку отродясь никто никогда не заглядывал. Оно
надо кому? Ну, распечатал Серега базу. А и база-то – одно название. Две
четвертушки двенадцатым таймсом. Я видел. Ну, таблица в три столбца на
сорок персон. ФИО, значит. В другой колонке – адрес, телефон. А в
третьей – примечание.

Ладно. Сел приятель это дело изучать. И вот под номером пять читает:
Света. Дальше адрес. А в третьей колонке: сосет. Ну, приятеля
переклинило слегка. Пару раз перечитал – нет, точно, - «сосет»

Ого! – думает себе Серега и читает дальше. Все нормально. А под номером
двенадцать – Виктор Семенович. А в примечании: «сосет»!

Ни фига ж себе, думает Серега, база подписки! Нюансы, однако! Ходок
видно был этот самый бывший менеджер по подписке. Многостаночник, блин.

Потом еще Анна Григорьевна. С этим же признаком. А в итоге на сорок
подписчиков девятнадцать человек… ну, вообщем, это… хорошее слово с
неадекватным смыслом. Сосут, значит.

Серега задумался крепко. Что делать с имеющейся неоднозначной
информацией? И как докладывать шефу – даме двукратно бальзаковского
возраста? Это ж показать кому – стыд! Потом еще подумал: может это он
такой испорченный? Может имелось ввиду совсем другое? Может имелось в
виду, что данный подписчик сосет в том смысле, что ему отказано в
получении журнала? За неуплату, например?

Серега позвонил по паре телефонов. «Але? Иван Макарович? Это вас из
редакции беспокоят. Вы наше издание получаете? » Выяснилось, что все
сосущие таблоид исправно получают. Не зря, то есть, сосут.

И только звонке на пятом Серегу кольнуло. Все номера телефонные шли как
под копирку.
Серега сверил адреса. В адресах различался только номер квартиры. То
есть все обладатели замечательного признака жили в одном доме. И,
видимо, - в одном подъезде. Как тут же выяснил Серега, в этом же
подъезде проживал и бывший манагер. Вот он от безысходности, видно, и
подписал всех своих соседей на сей чудесный журнал. Который нормальному
человеку, между нами говоря, и даром не уперся.

«Ах ты ж гандон! » - сказал Серега в адрес бывшего менеджера. «И шоб ты
был так же здоров, как грамотен! » - приговаривал Серега, исправляя в
файле буковки. «Т» на «Д».

Ракетчик

Не знаю, как сейчас, а в дни моего далекого детства нам, помню,
периодически делали какие-то то ли прививки, то ли профилактику.
Процедуру, короче. Укол в задницу называется.

Ну вот. А два веселых дегенерата, восьмиклассники Вовчик и Левчик,
придумали себе развлекалово.
Сидят они недалеко от медкабинета, в коридоре за углом, на подоконнике.
И периодически отлавливают прошедших процедуру малышей. Выскочит такой
уколотый, морщась и держась за задницу, шкет. Они ему: «Слышь, пацан!
Подь-ка сюда! » И начинают разыгрывать представление.
Делают заинтересованные лица. Вопросы спрашивают. «Че, мол, укол делали?»
Пацан настороженно отвечает. «Угу, дескать, укол». Пацан еще не
понимает, чего от него хотят. И ждет подвоха, естественно. А потому что
чего еще можно ждать от Вовчика с Левчиком?
Ну, те дальше. «Больно, мол? » И лица испуганные делают. Типа боятся
уколов. «У! Еще как! » - говорит шкет. И польщенный вниманием и
сочувствием «больших пацанов», рассказывает. Как мужественно терпел
неимоверные муки. Разводит руки, демонстрируя длину иглы.
Тогда Левчик с Вовчиком говорят: это мол еще фигня. А вот через часик
начнется боль - ого-го! Лекарство, типа, начнет рассасываться. На
задницу не сядешь.
Ну, пацану от такой перспективы совсем кисло становиться.
Тогда веселые приятели говорят: не ссы, шкет. Есть классное средство.
Хочешь, научим?
Пацан с радостью и надеждой трясет головой. Конечно!
Ну, тогда показывай, в какую половину тебе укол-то засандалили?
Шкет с готовность тычет рукой, непроизвольно оттопыривая нужную часть
организма.
И тут же получает по этой части организма хорошего пендаля. От Вовчика.
Или от Левчика. Кому сподручней.
И Вовчик с Левчиком начинают дружно ржать. Весело им. Провели
профилактику. А пацану не столько больно, сколько обидно. Он-то уже
искренне поверил в сочувствие. А ему в очередной раз обломали веру в
человечество. Хотя с юридической точки зрения - не подкопаешься. Хотел
средство? Получи!
И пацан, шмыгая носом, убегает. А Вовчик с Левчиком уже высматривают
новую жертву.

Очередной, и последней в тот день жертвой Левчика с Вовчиком оказался
шкет второклассник по имени Васек. К слову, Васек и сам был парнишка тот
еще. Головная боль всего педагогического состава. Но перед медициной все
равны. И хулиганы, и отличники. Поэтому Васек вышел из-за угла
придерживая ягодицу, морщась и прихрамывая.
Развод маленького лоха пошел по традиционной схеме. И когда клиент
созрел, Левчик задал традиционный вопрос. «Ну, показывай, в какую
половинку тебя кололи? »
Васек с готовностью повернулся к сочувствующим «большим пацанам» спиной
и оттопырив объект, показал рукой. Сюда, мол.
Вовчик поточнее прицелился, и что есть дури, носком кеды, зарядил шкету
поджопника.
Раздался хруст. Васек слегка пролетел по коридору и затормозил о стенку.
А дальше все пошло не по сценарию. Вовчик со страшной силой заорал,
упал, и стал кататься по полу, схватившись за «ударную» ногу. Левчик
прыгал вокруг него, не понимая, в чем дело.

Большой палец на ноге у Вовчика оказался сломан.
Под широкими штанами Васька, на хитроумной системе подвязок и веревочек,
был подвешен средних размеров блин от школьной штанги.

Ракетчик

Деревенский детектив (грустная история про нашу демографию)

Лет до семи я жил в небольшой глухой деревеньке.
Напротив нас жила семья. 12 (двенадцать) детей. 11 братьев и младшая
сестра. Все братья по возрасту были гораздо старше меня и я помню их
только визуально, в совместные игрища мы не попадали по возрастному
цензу. Для меня они всегда были взрослыми дядьками.
Семья была вполне обеспеченная. Мать, многажды мать героиня, справно
вела хозяйство. Отец работал на хлебовозке.
Братцы были все как на подбор - здоровые такие красавцы. Погодки. Тягой
к знаниям и умом не блистали. Периодически то один, то другой уходили на
зону. По хулиганке, за воровство… В деревне у них конкурентов не было и
от скуки они иногда дрались между собой. По взрослому, гоняя друг друга
по деревне кольями.
К моменту моего рождения у их старшего брата было уже две ходки. Хорошо
помню, что во всю широченную грудь у него была классно выполненная
татуировка - портрет Ленина. Вполоборота, точь в точь как в букваре.
Мои родители клепали одну за другой девок, а отец хотел парня. В деревне
смеялись и постоянно советовали им (моим родителям и соседям) поменяться
парочкой детей и успокоиться.

Мы продали дом и уехали из деревни. Далеко. Надолго. На «малой родине» с
тех пор и не бывал.
А недавно занесла меня оказия в те края. И в магазине за прилавком в
дородной улыбчивой тетке я признал их младшую сестру. Вернее, она меня
признала. Разговорились, как чего. Как братья?
И жуткая нарисовалась история. Ни один из братьев до означенного дня не
дожил. Ни один!

Младший, Серега, ближний ко мне по возрасту и потому наиболее близкий -
погиб в Афгане. Старший умер от передоза. А дальше пошло-поехало. Два
брата отправились на рыбалку. Один утонул, а другой, вернувшись с
рыбалки, повесился из чувства вины. Не на трезвую, конечно, голову. Еще
один спился и замерз. Про остальных уж я и не расспрашивал.
Жуть! И вся трагедия - в какой-то обыденности. Родители - живы до сих
пор. А одиннадцать (!) сыновей сгинули как один.
Вполне здоровые психически и физически люди. По крайней мере на мой
сторонний непристрастный взгляд.
И осталось у меня в памяти о них только как Серега учил меня играть на
гитаре. Да Олег, служивший на подлодке, схвативший там дозу радиации и
инвалидность, катал на велосипеде и опекал. Потому что в армии
пристрастился к шахматам, а в деревне в эти игры, кроме моего отца,
никто не играл.
Или такая вот история. Как двое из этих братьев грабанули магазин. Шурик
с Колькой. Обоим было чуток за двадцать.
В нашей деревне магазина не было. А был в соседней. Километрах в
полутора. Изба без окон на краю деревни.
Вот этот магазин они решили ограбить. Встал вопрос устранения сторожа,
который всю ночь ходил вокруг магазина или спал под дверью на крыльце
(доступа внутрь у него не было), завернувшись в тулуп.
По дороге на дело братья выбирали из двух вариантов: или дать сторожу по
голове, или налить и пообещать долю. Остановились на наиболее гуманном.
Сторожу налили. Выпили сами. А потом, видимо, не сошлись в долях.
Сломали сторожу ногу и пару ребер. С тем вернулись. Решив продолжить
следующей ночью.
Препятствие в лице сторожа было устранено. Оставалась дверь с тремя
замками. Окон, напомню, в целях безопасности, в магазине не было.
Ни фига не понимая в замках, братья поступили проще. Они разобрали крышу
в районе печной трубы, проникли на чердак и оторвав пару потолочных
досок, спрыгнули вниз. В кромешную темноту магазина.
Один приземлился нормально, а второй попал точно в открытую накануне
бочку с селедкой.
Что в те годы можно было взять в маленьком деревенском магазине?
Правильно. Вот они и унесли, сколько смогли вытащить через крышу, водки,
консервов и шоколада.
На утро взлом обнаружился, вызвали ментов. Кто ограбил магазин, знали
все жители трех ближайших деревень, включая глухонемую Нюру с хутора.
Наверное, знал и участковый. Но - менты нам не кенты.
Походив по магазину и обнаружив лужу рассола, приехавшие с района
следаки вызвали кинолога с собакой. Да, собственно говоря, чтобы взять
след по свежему запаху селедки пряного посола, никакого особого нюха и
не требовалось.
Короче, через пятнадцать минут гонки собака вывела ментов во двор моих
соседей. Где посреди двора на веревке сушились и воняли свежим рассолом
штаны.
А на огороде, на травке под рябиной сидело и весело квасило практически
все мужское население деревни. А как вы думаете? Браткам и в голову не
пришло воровать на продажу. Честные бродяги. Поделились со всей
деревней.
Мы, голопузая деревенская малышня, обжирались дармовым шоколадом.
Менты, четверо или пятеро, не орали, не стреляли в воздух, никого не
клали мордой вниз. Подошли, присели к хлебосольной компании, выпили со
всеми, посидели, конфисковали литр водки себе на опохмел, и спросили,
кто из братьев поедет с ними.
Шурик с Колькой препираться не стали, а решили бросить монетку. Чтоб не
обидно. На тот момент ни у одного ни у другого судимостей не было. Но
были три старших брата, уже успевших зону потоптать в разных сроках.
Один как раз чалился. Так что какой никакой начальный авторитет у
хозяина им был обеспечен. Да они и сами ребята были не робкие.
В итоге Шурику два, что ли, или три года дали. Дали бы условно, учитывая
отсутствие судимостей, чистосердечное и помощь следствию. Но Шурик на
процессе обозвал судью пидером косолапым. Чем-то тот ему не приглянулся.

Вот такой деревенский детектив. Куда там Агате Кристи с ее
великосветскими заморочками.

Ракетчик

Небольшой уездный городок N славится своим музыкальным коллективом.
Благодаря энергичности своего директора, человека от музыки далекого, но
прекрасного администратора, оркестр то и дело гастролирует по российским
городам и весям.

И вот стоит этот хорошо известный в своем небольшом городе человек в
аптеке, и советуется с дамой в белом халате на предмет того, чем ему
укомплектовать оркестровую аптечку перед очередной поездкой. Дама
выкладывает кучкой на прилавок пластыри, бинты, аспирины, анальгины,
средства от насморка, непременные ношпу и корвалол и т. д.

Подумав, директор просит добавить ко всему большую упаковку
альказельцера. Провизорша понимающе кивает.

А в заключении, секунду помешкав, директор говорит:
- И давайте-ка упаковочек десять презервативов…
На слегка недоуменный взгляд фармацевта смущенно поясняет:
- Ой, вы знаете, эти музыканты - такие рассеянные люди. То ноты забудут,
то смычок …

Ракетчик

Гриф: «Для служебного пользования»
«После прочтения - употребить. Перед употреблением - размять»
Тема: «Как я был телезвездой. По наводке Димы Вернера»
Приготовьтесь, будет длинно и матерно.

Я вообще почту свою по разному проверяю. Бывает, я ее часто проверяю.
Бывает - редко. Бывает, когда спамеры заебут, вообще ее не открываю.
Жду, когда рассосется.

А тут прихожу на работу. Часов двенадцать это было. Дня. Я и не спешил.
Чего на нее спешить, на работу-то? На работе первым делом, конечно,
открываю Аутлук. Почту внутреннюю посмотреть, ну, и так… Вдруг кто чего
написал? Смотрю, письмо от Димы Вернера. Ага. А мне письма от Вернера не
часто приходят. Кто угодно ведь пишет, только не Вернер.
Открываю. И читаю вот такое замечательное письмо. Пришедшее накануне
вечером. Привожу полностью.
=====
Добрый вечер, Ракетчик!
Завтра (1-го апреля в 14:00) на "Авторском телевидении" будет передача
про сетевой юмор. Не хочешь ли принять участие? Ты в Москве?
С уважением, Дима Вернер
=====
Я на автопилоте отвечаю, что «всегда готов». И спрашиваю, чего надо
дальше делать? Отправляю. И тут до меня доходит, что до 14:00 осталось
меньше двух часов. А в Америке у Димы Вернера сейчас то ли час Быка, то
ли час ВолкА, глухая ночь, короче. И вряд ли он сидит ждет моего ответа.
Зато ждет меня к себе в 13:00 мой любимый босс. То ли за пиздюлями, то
ли за пряниками. Вообщем, я понимаю, что телегероем мне не стать.
Ай-яй-яй.
Досадно мне стало, однако. Нееее, не из-за того, что я в эфир не попал.
Я фотографироваться-то, и то не люблю. Не то что на камеру сыматься. А
стало мне перед Димой неудобно. Очень. Дима же, думаю, по пустякам бы
дергать не стал? А я, баран, почту не открывал сутки. И хорошие люди
теперь, конечно, пострадают. Из-за меня, мудака. А то и не просто
пострадают, а и похуже чего. Вот возьмут и отменят все телевидение к
ебеням. Из-за того, что я не явился.

За десять минут я расплевался с шефом. Еще десять минут у меня ушло на
выяснить адрес этого АТВ и телефон. Телефон там был все время занят. Ну
тык, ептыть!
И я поехал наобум. За полчаса, считай, выехал. От Динамо до Ордынки.
Делов-то - центр пересечь. В лучшее время дня, если без мертвых пробок,
это удается минут за сорок.
То есть я стопудово опаздывал. Но поехал. Зачем? А для совести. Что б
потом себе смело сказать: «Не грусти. Ты сделал все что мох. »

Пока ехал, с трудом пытался себе представить, зачем я там вообще нужен.
Вариантов представлялось два.
Вариант первый. Съемки какого нибудь ток-шоу. Про юмор. С маститыми
задорными пертусянами. Подключили Вернера к этому делу. А уж он известил
того, кто поближе географически. Наверное, думаю, придется в качестве
статиста посидеть. Ну, хлопать там, где скажут. И гневно лицом осуждать,
кого назовут. (делать мне больше нехера, ага) Вариант второй. Задорные
пертусяны прочитали мои наезды. Решили выманить и испортить мне лицо.
Зажмут где нибудь в темной студии и пиздюлей навешают. Они ж мужики
здоровые.
Второй вариант мне нравился больше. Всегда приятнее пострадать за правое
дело. И потом, я же очень легко смогу хотя бы одного укусить. Хотя бы за
ляжку. Уже не даром жизнь прожил.
Пока я так размышлял - дотащился до Кремля. Плюнул, как обычно, в его
сторону. Это у меня привычка такая. На удачу. А что? Помогает.
Помогло и в этот раз. Удивительно, но я нигде не встал. На месте был в
начале третьего. Странно, но баб в кокошниках с караваями у входа не
было.
Я - к охране. Так и так, говорю. Приехал на съемку юмористической
программы. Они паспорт мой смотрят, говорят «А нету на вас пропуска» Ну
дык! Откуда ж ему взяться? Я говорю: вы позвоните кому нибудь внутрь,
доложите. Они говорят: а кому? Кто вас приглашал-то?
У охранников ведь основная функция какая? Не пущать. Нету на тебя
пропуска? - гуляй мимо. И все. А эти - нет. Пытаются помочь. Привычные
видно к общению с телешушерой и околотелевизионными придурками.
Чувствую - во попал! Кто меня приглашал? А хуй знает, кто меня
приглашал. Никто вроде не приглашал. Думаю, если я начну сейчас
объяснять, что я приперся, потому что час назад получил письмо от
некоего Вернера из Америки, то это может кончиться для меня хуже, чем
просто «извините, вас тут не стояло»
Тогда я, дуркуя, отвечаю вопросом на вопрос. А скажите, мол, у вас на
два часа съемка юмористической передачи назначена? Они говорят - нет.
Точно - нет. В два часа съемка «политекса».
Ну, это не то. А охрана улыбается сочувственно, видя мое расстроенное
лицо. Говорят, мол, вы ошиблись наверное. Может, у вас не на АТВ съемка?
Может, в другом месте?
А что. Запросто. Информации-то у меня - ноль. Взял я паспорт и вышел на
улицу. Встал. Закурил.

И тут меня осенило. Ой, бляяяя! Сегодня день какой? Сегодня же - ПЕРВОЕ
АПРЕЛЯ!!! Вот так - даааа! Вот это меня разыграли! Уж Вернер там, не
Вернер - не суть важно. Но ты повелся. Как дитя. Ой-ей-ей! Вот развели
так развели!
Стою на крылечке, хохочу как дурак. Ну, внимания на меня никто особо не
обращает. На телевидении к шизофреникам привычные.

Отсмеялся, и уже сев в машину, предпринял последнюю попытку дозвониться
до студии.
И - дозвонился! Девочка-але (дай ей Бог) сразу включилась. «Да. Съемка
передачи о сетевом юморе. Вы внизу? Сейчас за Вами спустятся»
Я уже решил, что могу расслабиться. Хрен я угадал.
Для начала на свет Божий появился тактичный такой мальчик. Стал меня
пытать. То же самое. а)Чего я приперся? б)Кто меня звал? в)Кто я вообще
такой?
Ну чего я мог ему сказать? Что я - ракетчик? ФИО мое совсем уж
бесполезное? И я начинаю парить его письмом от Вернера. На пальцах
объяснять. (Мне бы, дураку, хоть письмо прихватить. Не догадался.) Сам
внимательно за его глазами слежу. На слове Вернер - тишина. Никакой
реакции. Паааняяяятно.
Он мне тактично говорит: Вы, говорит, на бумажке не могли бы написать
Вашу названию?
Ну, все ясно. Я визитку свою достал. С золотым обрезом. Где имя мое
никому неизвестное и какой я супер-пупер охуенно большой начальник. А на
обратной стороне, печатными буквами, крупно пишу: «РАКЕТЧИК. ОТ ВЕРНЕРА»
(А и хули бы, действительно, Вернеру им ракетчика на первое апреля не
прислать, да?) И с этим «открытым листом» пацан и ускакал, как молодой
олень, в чрево телекомпании. Я уже принял низкий старт. Что б рвануть
при поялении людей в белых халатах. Нет. Вернулся. С теледевушкой. Явно
поопытней. Не в том смысле, про который вы подумали. А в том смысле, что
одного взгляда на меня ей оказалось достаточно, что бы понять: «Да,
похоже, что этот крендель с анекдот. ру. Больше неоткуда. »
На девушке остановлюсь подробнее. А то! Кажется, она назвалась Жанной.
Как бы вам ее описать? Вот сейчас на рамблере замутили конкурс красоты.
Я тоже глядел пару-тройку снимков. Что сказать? Не впечатляет. Ну вот ни
за одной из финалисток я бы не пошел без оглядки. А за этой бы - пошел.
И вот представляете, она говорит: «Пойдемте за мной» И повела меня,
конечно. Как козла на поводке.

Дальше все происходило, как в плохом сне. Быстро и неправильно.
Поднялись на какой-то этаж. Завели меня в комнату.
В комнате на кожаном диване сидел Стас. Стас Янковский из афоризмов. Я
его сразу узнал. Хотя ни граблей ни болта при нем не было. Вид его
показался мне испуганным. Это навевало всякие нехорошие мысли. Но по
лицу было видно, что его еще не били. По крайней мере - по лицу.
Ой, я ему обрадовался, как родному. Вот кто мне сейчас все объяснит!
Фигушки. Стас молчал, как рыба. Вернее, так, будто всю ночь зубрил
текст, а теперь молчит, что б не сбиться. Позже оказалось, что он знал
не больше моего. Оттого и вид имел... Как боксер с состоянии «грогги».
Три раза переспрашивал, кто я такой.
Появились люди. И понеслась. Никто ничего не объяснял. Общались они меж
собой какими-то телетерминами. Меня загримировали, помахав по роже
пыльной метелкой. Повели в студию.

И вот только тут я начал понимать, что никаких задорных петросян нет. И
не будет. Что главные герои - типа мы. Что это в нас сейчас будут тыкать
камерой с красным огоньком и слепить садистски софитами. И задавать
всякие простые вопросы, на которые хрен ответишь. Потому что, как
разведчик в анекдоте, хрен чего знаешь.
Я попытался брыкаться. Я сказал, что я не готовился. Они улыбались. Я
сказал, что я не брит. Что у меня оторвана пуговица на рубашке. Не
застегивается ширинка. И дырка на левом носке. Они сказали: «Это
здорово. Жаль, нельзя снять с вас ботинок. Дырка была бы очень кстати. »
Короче, никто меня не слушал. Я наверное мог развернуться и уйти. Но еще
больше всего этого шоу я боялся услышать вслед: а) «А чего приходил-то,
придурок? » и б) «Что, у Вернера в компании все такие? Изюмительные? » И
я остался.

Участников шоу всего было четыре штуки. Не считая телефонных - Димы
Вернера и Алекса Векслера. Ведущий господин Корзун. Стас. Хихус
(художник, да?), который единственный вел себя раскованно и улыбчиво. И
я. А лайнер этот, т. е. студия, имел только три посадочных места.
Которые заняли первые трое из названных. Меня же отвели в соседний со
студией кабинет, где был микрофон и монитор, транслирующий происходящее
в студии. И откуда, по замыслу, я должен был говорить умные вещи о
сетевом юморе. Надо заметить, что и с юмором и с Интернетом у меня не то
что бы плохо, а просто ооооочень хуево. Как любит приговаривать мой
приятель по бильярду: «Я думал, ты в бильярд-то плохо играешь. А ты
играть-то - совсем не умеешь! »
Я уж порадовался. Что не придется светиться перед камерами. Но ведущий
сказал, что после перерыва мы со Стасом поменяемся ролями. Я возражал.
Мол, лучше я до конца посижу «на микрофоне». Ой! Кто бы меня слушал?
Мне четыре раза, четыре разных человека показывали как включать и
выключать микрофон. И у всех я спрашивал: зачем я здесь и «об чем
базар»? Тайну хранили крепко.
Пришла девушка. Сфотографировала меня хорошим японским фотоаппаратом.
Сказала - для досье. Девушка была наша, не японская. Но тоже мне
понравилась.
Дверь закрылась. Я остался один. С микрофоном. Шоу началось.

Я не буду описывать, как и что там происходило. Не потому что не хочу.
Просто помню смутно. Если они выложат запись в архивах, можно будет
посмотреть. Но даже если выложат (в чем я сомневаюсь) - не надо это
качать. Ничего мало-мало ценного для себя вы там не найдете.

Меня переклинило после первого же вопроса ведущего. Я не боюсь камер и
микрофонов. Когда-то работал редактором и ведущим на СКТ. Но я вдруг с
ужасом понял, что не выяснил главное для себя: можно или нет материться?
Вот тут я запаниковал. Нет, я вполне могу обходиться без мата. В
служебной и семейной жизни мне вполне хватает двух десятков заученных
стандартных цензурных фраз. А вот что б изложить мысль красиво…
Поэтому говорил я длинно, коряво, с большими паузами, и совершенно не о
том, что думал. Стас говорил достойно. Как по писаному. Ха! Еще бы. Всю
ночь поди готовился. Но все это я уже читал в КЖП.

Больше всего мне, конечно, хотелось поговорить с Димой. Я, собственно,
за этим и остался. Но когда с ним установили связь по телефону, я сидел
в этой камере временного заключения. И громкость на мониторе была - не
слышно нихерашеньки. Ну, понятно. Что б микрофон не фонил. Потом Дима
пропал. Ой, как я его понимаю. Рассуждать в пять утра по телефону о том,
чем ты занимаешься восемь лет изо дня в день без выходных… Я вот слышал,
что Вернер не любит и старается не употреблять мат. Как же ему
тяжело-то!

Ну вот и все, собственно. Больше ничего интересного. Уж какую хуйню я
там нес - не передать. Единственное ценное, что я выяснил и запомнил,
это то, что смехуистость населения не зависит от национальности. А
зависит от широты. Географической. Чем южнее и теплее, тем народ
смехуистей. Это мне Алекс Экслер объяснил. Получается, что чукчи - самый
грустный народ. А мы про них - анекдоты. Эх….

После такого мероприятия на работу ехать было уже бессмысленно. Хотелось
еще пообщаться со Стасом. Но не то было настроение. Поехал домой.
Хотелось чаю. Зверски хотелось жрать. Вспомнил, что не завтракал и,
естественно, не обедал. На студии нам не предложили и воды. А и
правильно. Нехера тут. Телезвезды хуевы. Выскочили мы оттуда как дешевые
пробки из шампанского. По дороге домой почему-то вспомнилась история
многолетней давности.

Пригласили приятели отдохнуть на природе. На реке. С водочкой. С
девочками. Я прихватил с собой спиннинг и пару презервативов на всякий
случай. Сперва все было хорошо. Потом… Огорчений случилось два. Не
задалась любовь. Девочка, с которой я налаживал отношения, оказалась
временно нездоровой. А когда я с горя пошел бросать спиннинг,
выяснилось, что забыл дома коробку с блеснами. Вот уж беда, так беда. Ни
поебстись, ни порыбачить.
Я нашел выход. Привязал груз, тройник, и на тройник закрепил разрезанный
на узкие полосы презерватив. Видел, как таким образом мужики рыбачат.
Про силикон тогда никто еще и не слыхал.
Первый заброс. Зацеп. Мертвый. Обрываю леску. Делаю вторую снасть. Такую
же. Заброс. Зацеп. Все. Презервативы кончились.
Вот точно так же я чувствовал себя после этой записи. Презервативом на
рыбалке. Неполноценной заменой. Просто, видимо, у кого-то случились
критические дни.

Еще хотелось написать Диме Вернеру. И спросить: почему все так? Написал.
И Дима рассказал предысторию сего конфуза. Привожу практически дословно
из его писем.
=====
Присылают письмо: "Дима, позвони, пожалуйста, срочно". И телефон - без
кода города, разумеется. Ну я звоню в Москву, беседуем, приглашают на
передачу, спрашивают, куда машину прислать. Диктую свой адрес. В
Америке. Они, после паузы: "Ну, шутку оценили, давай серьезно" Потом
спросили разрешения позвонить мне по телефону во время передачи - я
разрешил. А в последний день вдруг попросили: «порекомендуйте
кого-нибудь из авторов анекдот.ру - москвичей".
=====
Ну, что тут добавить? Если ребята ТАК готовят свои программы, то хули я
буду переживать за свое участие?

Всем - спасибо.

Ракетчик

О влиянии литературы.

Маленькая история.

В детстве, помню, мы зачитывались книжкой Гайдара "Тимур и его команда"
И все равно регулярно ходили пиздить яблоки.

М. Квакин

Как мы с рядовым Егоровым стали родоначальниками доброй армейской
традиции.

Писать письма в армии - не только законное право солдата, но и его
святая обязанность.

Когда срок моей службы перевалил за год и время покатилось с горы, попал
ко мне в отделение парень. Не больно я был рад такому пополнению, а куда
денешься?
Дело в том, что боец по возрасту приближался к тому рубежу, когда угроза
выполнения священного долга перед Родиной отходит в область небытия и
кошмарных снов. Было ему годов двадцать шесть.
В армию он не стремился, но и не косил особо. Как-то сами обстоятельства
так складывались. Учился - отсрочка, болел - отсрочка, женился, родил
ребенка - опять отсрочка. А второго - то ли не успели, то ли не
захотели. И у военкома не нашлось уважительной причины, что б придержать
парня до исполнения непризывного возраста. И пошел он осенним призывом в
доблестные ракетные войска стратегического назначения.
Парень был спокойный, неглупый, службу тащил исправно, держался
особняком из-за разницы в возрасте, деды его особо не гоняли по этой же
причине. Вообще в армии к женатым относятся с плохо скрываемым
сочувствием. Как к серьезно больным. А ситуация, когда ребенок скоро в
школу пойдет, а папа учится портянки мотать. … Заплачет от жалости самый
отмороженный дембель.
Высшее образование, другой жизненный опыт и тщательно скрываемая грусть
в глазах мешали ему полноценно влиться в солдатскую жизнь. Но и проблем
особых с ним не было. До того момента, пока меня не вызвал замполит.
Выслушав мою краткую и вполне лояльную характеристику на рядового
Егорова «Дык чего, тырщь майор, нормально Егоров служит. Специалист
классный. Замечаний нету к нему» замполит сказал: «Из военкомата по
месту жительства рядового Егорова пришел запрос. Не пишет рядовой Егоров
домой. Жена с мамой волнуются. Поставили военкома на уши. Куда мол,
лихоимец, подевал любимого сына и мужа»
Получив чисто формальный пиздюль за работу с личным составом, я пошел
выполнять приказ. Приобрести в солдатском магазине пачку конвертов,
несколько тетрадей, и не реже раза в неделю контролировать отправку
рядовым Егоровым письма домой.

«Ну скажи мне, сержант. Ну чего тут писать, а? Красоты уральской природы
описывать? Или пиздеть, как ефрейтор Кравчук, что я служу в супер-пупер
войсках, езжу в наряд на «Волге» и скоро стану генералом? » Вины своей
рядовой Егоров не отрицал. Но писать письма упорно не хотел. «Ну не знаю
я, чего писать! Глупость это» Пора было употребить власть. Три лычки и
год разницы в призыве перевесят любую разницу в возрасте. Поэтому я
сказал. Тактично так сказал. Как и положено мудрому младшему командиру.
«Паша! » -сказал я. «Не еби мозги! Раз в неделю подходишь ко мне без
напоминаний с надписанным конвертом и докладываешь: «Товарищ сержант!
Рядовой Егоров к отправке письма на Родину готов! Разрешите отправить? »
и бегишь на почту. За каждое «ой, я забыл» наряд вне очереди вместо БД.
Чего ты там будешь писать - дело твое. Хоть ничего не пиши. Но что б
письмо раз в неделю - было. Понял? » Паша исполнительно покивал головой.
«Не поооонял!!! » «Так точно, трищ сржнт! » «Вот так вот! Нюх потеряли,
трищ боец? Пиздуйте писать письмо номер раз. Время пошло! »
С этого момента добросовестный Паша четко выполнял приказ. Раз в неделю
подходил, показывал запечатанный и надписанный конверт и отдавал его
почтальону. Я успокоился. И зря.

Следующим, кого заинтересовала переписка Егорова с родными, был
начальник ОСО майор Лысенко.
Не секрет, что исходящая почта в режимных частях хоть выборочно, но
проверяется. Может, и не выборочно. Не знаю.
Так же не является военной тайной, что особист в армии призван следить
за режимом секретности и ловить шпиенов и предателей. Но как-то странно
особисты их ловят. Деда Петя из ближайшей деревни знает секретов про
режимную часть гораздо больше самого особиста. И за пузырь с
удовольствием расскажет их любому, кто согласится слушать. Однако деда
Петя особиста не интересует. А интересуют его письма рядового Егорова.
Вызывают жуткие подозрения. Чем? А тем, что строго раз в неделю рядовой
Егоров отправляет домой чистый лист бумаги в клеточку. Оба-на!
Тщательная проверка установила, что никаких тайных символов или скрытого
текста чистые листы не содержат. И конверты - тоже. Так в чем же фишка?
- интересуется майор Лысенко. Где засада? И какой смысл, кроме злого
умысла, в этих письмах без содержания?
Я как мог объяснил происхождение странных писем. Особисту это объяснение
не больно понравилось, потому что в нем напрочь отсутствовали шпионы,
предатели и злостные нарушители режима секретности.
Однако, подумав, он обвинил рядового Егорова в пособничестве вражеской
пропаганде. В том смысле, что письмо солдата не должно быть пустым, как
бланк анонимки. Куда каждый желающий может вписать все, что угодно.
Любые гнусные домыслы, порочащие нашу славную армию. «А потом про этот
случай раструбят по БиБиСи» - процитировал он без всякого копирайта,
продемонстрировав свои широкие взгляды. Вообщем, завершил он беседу
пиздюлем в сопровождении стандартной фразы. «Этттто неприемлемо! »
Пиздюль на этот раз получил не только я. Командир группы капитан Езепчук
на вечерней поверке после традиционного вступления «Товарищи солдаты! Вы
опустились ниже канализации! » долго и с глубоким чувством рассказывал,
что он думает по поводу меня, рядового Егорова, его мамы, жены, бабушки,
особиста Лысенко, и того военкома, которому пришло в башку призвать
рядового Егорова на его капитанскую голову. Этот жуткий винегрет он
закончил фразой «Письмо солдата - это лицо армии! А у нас что
получается? Открывает мама письмо Егорова, а там - жопа! »
Капитан Езепчук не подозревал, насколько он прав.
Рядовой Егоров получил очередную взъебку. Теперь перед отправкой письма
я проверял конверт на просвет на наличие там рукописного текста. Все
вроде успокоилось.

Пока командир части не получил на свое имя письмо от мамы рядового
Егорова. Где та слезно просила объяснить, что происходит с ее сыном и
что творится в нашей доблестной армии. Почему два месяца вместо писем от
любимого сына она получала пустые листы, а потом вообще стал приходить
какой-то бред? И в качестве примера прилагала одно из полученных писем.
Именно по этому письму, красный как рак, командир части, в просторечии
«Барин», молотил со всей дури кулаком и орал: «Это что? Что это, я вас
спрашиваю? »
На тетрадном листе в клетку в уголке мелко-мелко было написано: «** мая
1985г. Здравствуй мама. У меня все хорошо» А дальше крупным
каллиграфическим почерком шло: «Тема: Работа В. И. Ленина «Детская
болезнь «левизны» в коммунизме» Диктатура пролетариата есть самая
свирепая, самая острая, самая беспощадная война нового класса…»
Было от чего обалдеть маме. Что делал этот гад? Он вырывал листы из
своей тетради конспектов по политзанятиям и посылал домой. Лишь бы не
писать.

Получили по полной программе все. Мне был обещан дембель в новогоднюю
ночь и звание ефрейтора вместо старшего сержанта.
Ситуация становилась угрожающей. Надо было принимать кардинальные меры.
Теперь каждое воскресенье, когда вся казарма таращилась на самую
популярную солдатскую передачу того времени под названием «Аэробика», из
ленинской комнаты можно было услышать примерно следующее.
- Так! Ну что, солдат Егоров, готов? Поехали! «Здравствуйте, дорогие мои
мама, жена Лена и сыночек Рома»
- Слышь, сержант! Может не надо вот этого… «дорогие» Они тогда точно не
поверят, что я сам писал.
- Ладно. Значит так. «Здравствуйте мама, Лена и Рома! » Написал? «Пишет
вам…»
- «…командир отделения сержант Иванов»
- Щас получишь! Умник! «Пишет вам ваш сын, муж и оте…» Ладно, ладно.
«Пишет вам Павел. У меня все хорошо» Написал? «Вчера я получил новое
обмундирование…»
- Ну это-то зачем писать?
- Давай-давай! Значит пишешь на полстраницы про обмундирование. Как
получал, как клеймил, как погоны пришивал. Потом про погоду наври чего
нибудь. Чего я тебя учить должен, а? У кого из нас высшее образование?
- У меня…
- Вот и давай. А я пока пойду аэробику посмотрю. А то мне скоро вместо
баб будет сниться твоя мама с капитаном Езепчуком. Через полчаса приду,
проверю. И что б не меньше трех страниц! Понял?

Теперь раз в неделю рядовой Егоров под мою диктовку писал письмо домой.
Инициатива сия не осталась незамеченной. Приказом командира части, во
избежание в дальнейшем подобных недоразумений, все молодые солдаты
полка, один час в неделю, под чутким руководством ответственного
сержанта из числа старослужащих, должны были писать письма на родину.

В день увольнения в запас я проходил мимо ленинской комнаты. Оттуда,
хорошо поставленным командирским голосом доносилось.
- Значит так! Товарищи молодые солдаты! В простонародьи - щеглы! Ручки,
бумага, конверты - у всех есть? Молодцы! Итак. Все мы знаем, как наших
писем ждут дома. Как волнуются и переживают за нас наши близкие.
Поэтому! Взяли ручку в правую руку и пишем. «Здравствуй дорогая мама! »
Ты, воин, почему не пишешь? Ах, ты детдомовский! Нету родственников? Ну
а до армии чем занимался? Вооот! Работал. Где? На заводе. Кто у тебя там
главный был? Мастер. Как звали? Виктор Степанович. Вот ты и пиши:
«Уважаемый Виктор Степанович! » А за адрес - не переживай. Адрес мы
выясним.
Я зашел.
- Смиррррнооо!!! Товарищ гвардии стрший сержант! Группа молодых бойцов
проводит занятия по написанию писем на родину! Ответственный - младший
сержант Егоров!
- Вольно!
Мы попрощались. Уходя, я слышал из-за двери.
- Вот, воины! На примере простившегося с нами товарища старшего сержанта
мы видим: дембель - не иллюзия! Он неизбежен! И любой чижик может легко
подсчитать, сколько ему осталось написать писем домой. Мне, конечно, -
поменьше…. Итак, на чем мы остановились? «Здравствуйте, дорогие мама и
папа! Пишет вам ваш сын - гвардии рядовой…»

ВСЕХ СЛУЖИВЫХ - С ПРАЗДНИКОМ!

Ракетчик

Ну сколько уже раз твердили миру:
«Не пользуйся мобильником в сортире! »

Курилка у нас по прихоти администрации совмещена с туалетом.
Стою. Курю.
Вбегает запыхавшийся кекс, на ходу суетливо расстегивая все что нужно.
Ныряет в кабинку.
Вздох облегчения.
Веселый звон струи.
Громкая полифония мобильного телефона. Мелодия «Хеппи бездэй ту ю! »
Мысль: «День рождения у него, что ли? »
Звук струи глуше.
Голос из кабинки. Громко, с подобострастными интонациями.
- Да! Да, Владимир Иванович! Конечно, Владимир Иванович! Одну
секундочку, Владимир Иванович!
Пауза.
Громкий звук «Бууууль-тыхххх! »
Голос.
- ОЙ, БЛЯЯЯЯЯЯ!!!
Пауза.
Веселый звон струи.
Голос. Печально - осуждающе.
- Эххх, Владимир Иваааанович! Какая же ты ссссука, Владииииимир
Ивааааанович!

На званом вечере начитавшаяся дамских журналов и разомлевшая от выпитого
вина жена увлекает мужа в полутемный уголок и жарко шепчет ему в ухо:
- Дорогой! Представляешь, я забыла одеть трусики! У меня сейчас под
платьем - НИЧЕГО НЕТ!
На что тот так же жарко отвечает:
- Правда?!?! Вот здорово!!!!
И жестом фокусника выхватив из нагрудного кармана лоскут ткани:
- А я как раз прихватил запасные! Одевай!

В молодые, а соответственно приснопамятные советские годы попал я по
распределению на завод. Поскольку был я одиноким и иногородним, поселили
меня в заводском общежитии. На дворе шел тот период двадцатого столетия,
когда Брежнев уже умер, а Андропов еще нет. А вот был ли жив Черненко,
уж и не скажу.

Встали как-то у меня часы. Обычные, наши, наручные. Не помню, то ли
«Слава», то ли «Полет» Выкинуть - жалко. Отцовский подарок, прослуживший
мне верой и правдой лет шесть. До часовой мастерской далече. То времени
нет, то денег. Дело молодое. Так и валялись у меня эти часы. Пока кто-то
не надоумил обратиться к парню из комнаты напротив. Чинит, мол, за малую
мзду часы безотказно. Зашел я к нему с утра. Он часы взял, честно
сказал, что никаких гарантий не дает, но посмотрит. Предложил зайти
вечером. Оплата? Полбанки, естественно. Но - только по факту. Пойдут
часы - пузырь с тебя. Нет - пиздуй в мастерскую.
Вечером я зашел. Приложил к уху врученные мне отремонтированные часы, и
мы с мастером оприходовали заготовленную мной заранее поллитру.
Потом познакомились поближе. Нашлись общие интересы. Сдружились, короче.
И я переехал к нему в комнату. Олег работал на заводе
художником-оформителем, а на досуге чинил часы. Как часовой мастер он
пользовался популярностью далеко за пределами общаги. На работе ему
несли часы знакомые, знакомые знакомых и приятели знакомых знакомых.
Брал он не все часы. Не брал с механическими повреждениями. Отломана
головка, разбито стекло, потеряны стрелки - однозначное «нет» Объяснял
просто - нет запчастей. От недостатка заказов не страдал. Скажу так:
водку за свои деньги мы не покупали. И еще имели стратегический запас.
Который как магнитом притягивал местных бухариков или мучающихся бодуном
приятелей.
Принимая очередной заказ на ремонт часов, Олег не забывал предупредить
клиента о том, что «посмотрю, конечно, но если уж ничего не выйдет - не
обессудьте» Клиенты согласно кивали головами, тем более что предоплаты с
них никто не требовал. А в часовой мастерской часы могли и просто
заиграть. Помните советскую службу быта? Вот.
Предупреждал Олег клиентов не зря. Сознательно. Понял я это, только
когда Олег проникся ко мне полным доверием и посвятил в тайны своего
надомного ремесла. Дело в том, что ни в часах, ни в их ремонте он не
понимал ровным счетом НИЧЕГО. То есть был ПОЛНЫЙ НОЛЬ.
Вся процедура ремонта любых механических (а других тогда просто не было)
часов сводилась к следующему. (Списывайте слова) Олег вскрывал часы,
освобождал механизм от корпуса, стрелок и циферблата, привязывал на
шелковую нитку и опускал в стакан с: а) спиртом (чаще всего) или б)
чистым бензином для зажигалок (редко, за неимением спирта). И оставлял
их там отмокать. Периодически побалтывая и аккуратно полоща. Потом
сушил. Процедура могла повторяться несколько раз. Бывало, часы отмокали
сутками.
По первости я и сам воспринимал это как прикол. Но факт остается фактом.
Большинство часов после такой процедуры начинали исправно тикать.
Причина видимо в том, что довольно качественные механизмы отечественных
часов страдали в первую очередь из-за плохой герметичности корпуса.
Попросту - засорялись. Единственное, что Олег мог сделать кроме промывки
- подправить выскочивший анкер. Все.
В тех нечастых случаях, когда описанные процедуры не помогали, Олег
приводил часы в исходное состояние и возвращал владельцу. С извинениями.
Хотя владелец норовил извиниться сам и считал себя обязанным. Ну а как
же. На него тратили время. Денег не взяли...
Только один раз на моей памяти Олег чуть было не прокололся. Дело было
так...

Мы сидели в мастерской. Олег ваял какой-то плакат к очередной годовщине.
Времени было часов одиннадцать, у утренней смены начался обеденный
перерыв, когда в мастерской появился Валера. Слесарь-наладчик одного из
цехов. Бухарик тот еще. Но мужик нормальный и, как всякий серьезно
пьющий - человек глубоко порядочный.
Вид Валерик имел плачевный. Опухшая рожа, руки ходуном.
«Мужики, спасайте блянах, помру! »
«Дак нет у нас ничего…» - развели мы руками.
«А в общаге? » - и столько надежды и мольбы в голосе...
А в общаге было. И спирт имелся, и водочка. Банка со спиртом всегда
стояла на столе, чернея черепом и надписью «Осторожно! Кислота! » Мало
кто знал о ее истинном содержимом. Валера - знал. Но идти с ним в общагу
посреди рабочего дня было равносильно лишению квартальной премии. А то и
тринадцатой. Тогда Олег достал ключ от комнаты и вздохнув, напутствовал.
«Слышь, Валерик! Ты токо, это… Смотри, блин! Не зависни! »
Приплясывая от нетерпения и внезапно нахлынувших искренних чувств
Валерик затараторил.
«Да вы че, мужики! Да мне токо самую малость поправиться! Я че, не
понимаю? Мне еще полсмены стоять! »
И убежал. Нам оставалось только ждать. До общаги через дырку в заборе
было метров двести.
Он появился минут через двадцать, красномордый и веселый. Мы облегченно
вздохнули. Все таки шанс, что Валера разомлеет возле банки со спиртом
хоть и приближался к нулю, но не был нами напрочь отрицаем. Видя наши
напряженные лица, Валера добродушно забубнил.
«Да ладно, вы че! Валера когда кого рази подводил? Да я даже банку не
открывал! Там на столе полстакана стояло спиртяги, я махнул - и обратно!
»
Олег посмотрел на него как-то странно и спросил.
«А часы? …»
«Чего - часы? »
«Там, в стакане, часы были»
«Да ладно! Не было там никаких часов»
Валера с Олегом долго и внимательно смотрели друг на друга. Потом Валера
медленно и задумчиво произнес.
«То-то мне показалось, по зубам будто стукнуло чего»
Подслеповатый механик махнул второпях полстакана спирта. По его луженой
глотке механизм часов проскочил как скорый поезд по тоннелю.
«Пиздец! Клавка меня убьет! » - обреченно сказал Олег. Накануне он взял
у контролерши ОТК Клавы в ремонт маленькие женские часики «Чайка» После
промывки часы пошли, но «со скрипом» И для гарантии Олег решил их в
спирте помариновать. Помариновал. Теперь они тикали в животе у Валерика.
«Чего за часы-то? » - озаботился Валера.
Тут Олега прорвало и он заорал.
«Вскрытие покажет, что за часы! Понял?! Вскрытие!!! »
Испуганный механик забормотал «Слышь, мужики, мне это… в цех надо…» и
слинял.

Вечером мы с Олегом сидели в комнате и молча допивали бутылку водки.
Олег мучился необходимостью оправдываться веред Клавой. Я -
сочувствовал. Внезапно дверь распахнулась от удара ноги и на пороге
нарисовался пьяный и довольный Валера. От него вместо водки почему-то
здорово разило бензином. Руки он держал за спиной. «Пузырь принес -
подумал я. - Сейчас грех будет замаливать» Порядком захмелевший Олег
отмахнулся: «Сгинь, Антихрист! Ты тИкаешь! »
«А вот и хрен вы угадали» - радостно возвестил Валера и с видом
триумфатора. извлек руку из-за спины. В вытянутой руке была зажата
нитка, на которой раскачивался часовой механизм. Театральным шепотом
Валера добавил.
«ОНИ - ХОДЮТ!!! »
«ОНИ - ВОНЯЮТ!!! Засунь их себе в … туда, откуда достал! » - посоветовал
Олег.
Он напрочь отказался прикасаться к вещи, проделавшей такой замечательный
путь через Валерино нутро. После недолгих препирательств Олег выдал
корпус и все остальное, и Валера устроился за столом собирать часы.
Попутно посвящая нас в свои похождения.

Поначалу Валера не поверил, что проглотил чужую вещь. Решил - Олег его
разыгрывает. Но постепенно склонялся к мысли, что инородное тело в
желудке таки присутствует. До конца смены ходил и прислушивался к своим
ощущениям. Как человек технически грамотный, он понимал, что часы в
животе идти не могут. Но как человек сильно пьющий, был очень
мнительным. И боролся с искушением попросить кого нибудь послушать живот
- тикает или нет. Слава Богу - не попросил. А едва дождавшись конца
смены ломанулся в поликлинику.
Рентген показал наличие инородного тела. Доктор выписал рецепт с
рекомендацией приобрести и употребить лекарство немедленно. И сказал,
что если предмет в ближайшее время не покинет тело естественным путем,
придти к нему повторно.
Лекарство, «предмет» и Валерин организм не подвели. Предмет со свистом
выскочил на заботливо подстеленную газетку.

Потом Валера долго и нудно рассказывал, как тщательно и кропотливо он
промывал механизм сначала бензином, потом опять бензином, потом
дезинфицировал водкой. Используя для этого различные хитрые
приспособления типа центрифуги на базе проигрывателя и пылесоса. Кулибин
хренов. И как радовался, когда, потеряв всякую надежду вдруг увидел, что
маятник самостоятельно стронулся с места. Чудеса, да и только.

Брезгливый Олег остался верен себе и к часам больше не прикасался. Тут
же на пьяном совете нами была дана страшная клятва: о происшедшем -
никому! Часы Клавке я отдал на следующий день.

Много с тех пор воды утекло. И часы марки «Чайка» наверняка истлели на
свалке. Но, изредка встречая Клаву, я ловлю себя на том, что на
автопилоте задаю ей два вопроса: «Привет, Клав! Который час, а? » И пока
она вскидывает руку к глазам, спрашиваю: «Ты Валерика давно видела? »
Тайны подсознания и ассоциативного мышления.

Ракетчик

Как музыкант за любовь пострадал.

Довелось мне в свое время послужить старшиной отделения хирургии в
госпитале дивизии. Военный госпиталь - не самое подходящее место для
веселых происшествий. Но казусы иногда - случались.

Поступил как-то в отделение с приступом аппендицита паренек. Музыкант из
оркестра дивизии. Звали его Серега, по-моему. На чем играл - не помню.
Дул во что-то. Вообще, многие мелкие детали стерлись из памяти за
давностью лет. Да они и не имеют большого значения.

Резать его сразу не стали. Оперблоки были заняты, да и приступ на момент
поступления вроде прошел. Положили «на сохранение». Была такая практика.
В течение нескольких дней больного наблюдают. Если приступ повторится -
на стол. Если нет - под зад коленом, служить дальше. Одним из условий
ожидания рецидива была жесткая диета. В сутки - стакан несладкого чая и
сырое яйцо. Призрак сальмонеллы еще не бороздил бескрайние просторы
нашей Родины.

Освободившись после серии плановых операций, майор Лукашов, главный
хирург и начальник отделения, заглянул к музыканту, поинтересовался
состоянием. А мне перед уходом с работы наказал строго-настрого: «За
трубачом присматривай. Если что - звони. И главное, - смотри, чтобы он
втихаря не нажрался чего-нибудь».

Первый вопрос, который задал мне музыкант, когда я вечером зашел к нему
познакомиться и поинтересоваться самочувствием, был:
- Слышь, старшина. А чего сегодня на ужин?
Я говорю:
- Как обычно. Омары в винном соусе. Лососина на углях. На десерт -
сливочное мороженое и ананасы в шампанском. Но ты отдыхай. Поскольку
дня на три освобожден от тяжкой доли пожирателя госпитального пайка.
И мы пошли курить. Чувствовал себя больной нормально, если не считать
обильного слюноотделения по причине зверского голода. Но, на мой взгляд,
голодная смерть ему не грозила. Излишний вес распирал его пижаму со всех
сторон. Я еще подумал, что не хило живут музыканты, раз могут отрастить
себе такие щеки на первом году службы.
Поболтавшись со мной по госпиталю и проникнув доверием, Серега поведал
мне истинную подоплеку своего приступа. Взяв с меня клятву молчать как
рыба. Надо было, видно, парню с кем-то поделиться терзавшими его
душевными муками.
На самом деле никакого приступа-то и не было. Трубач элементарно
закосил, симулировав симптомы. Причина, как ни странно - приезд любимой
девушки.
До армии, на гражданке, Серега лабал в ресторане, вел соответствующий
образ жизни и недостатка в женском внимании не испытывал. Но перед самой
армией случилась у него любовь. Вплоть до взаимных обещаний хранить
верность и жениться сразу после дембеля.
Суровая армейская действительность многое меняет в сознании человека.
Тоску по дому и разлуку с любимой Серега глушил, кроме традиционных
тягот и лишений, общественной нагрузкой. Вел, по заданию командования,
в местной школе какой-то музыкальный кружок. Где и втюхался по уши в
молоденькую пионервожатую.
Та ответила взаимностью, отношения их не остались незамеченными, и
отцы-командиры уже потирали руки в надежде Серегу женить и оставить на
сверхсрочную. Тем более что папа пионервожатой оказался какой-то шишкой
в штабе дивизии.
Пиздец подкрался в виде телеграммы от пассии, оставшейся на гражданке.
«Встречай, выезжаю, лечу на крыльях любви, трали-вали». Терзаемый
душевными муками, честный, но слабохарактерный трубач не счел для себя
возможным никого обманывать. Но и выяснения отношений боялся как черт
ладана. И не придумал ничего лучше, как залечь в госпитале и переждать
осаду. Чтоб потом дистанционно решить все вопросы.
Запутался, короче, парень в двух девках. Хотя, на мой неискушенный
взгляд, единственной и настоящей его любовью по жизни было - пожрать.
Только о еде он говорил много, толково, и с неподдельной страстью.
- Слышь, трубач. Ну так если она приедет, ее же и в госпиталь без
проблем пропустят.
- Не пропустят. Я с пацанами на КПП дивизии договорился. Наплетут ей
чего-нибудь. Типа - отправили в командировку. Ну и ты на крайняк
подстрахуй. Я в долгу не останусь.

На следующий день с КПП позвонили и сообщили, что опасность миновала.
Гражданская любовь явилась, получила оборот, расстроилась, поплакала,
оставила две сумки с продуктами и отбыла восвояси. Серега радостно
потирал руки. Одна проблема рассосалась.

Еще через день, так и не дождавшись рецидива, его выписали. Голодный,
осунувшийся за три дня, но веселый музыкант тепло со мной попрощался и
обещал передать каких нибудь вкусняшек, привезенных из дома.
- Эх! Знал бы ты, какие она пирожки печет! - аппетитно-задумчиво говорил
Серега. - Это единственное, о чем я жалею. У пионервожатой так не
получается. - и, подумав, добавил: - Хотя она старается.
И побежал дуть в свои трубы.

А часа через три его привезли обратно. Скрюченного, бледного и
практически без сознания. Диагноз был скор и безжалостен. Заворот кишок.
Причина тоже понятна. Вырвавшись из госпиталя, несмотря на все
предупреждения и предписания врача, голодный трубач сожрал под жареную
картошку практически все, что привезла любящая подруга. Отвел душу.
Корчило его, несмотря на обезболивающее, со страшной силой. По дороге в
экстренный оперблок, в период кратковременного просветления, он открыл
глаза и сказал:
- Понял, старшина? Бог - не фраер. Все видит.
Медсестра Леночка, катившая со мной каталку, разумно возразила:
- Да при чем тут Бог! Жрать меньше надо!
«И с бабами своими вовремя разбираться» - добавил я про себя.

Вправляя бедолаге кишки, майор Лукашов отсандалил и ни в чем неповинный
слепой отросток.
- Заодно уж. Чтоб лишний раз не резать.
Потом злорадно добавил.
- Кстати! Звонил какой-то полковник со штаба дивизии. Интересовался
здоровьем этого бойца музыкального фронта. Просил его заодно и
кастрировать. Шустрые у нас какие трубачи, а? Если у нас трубачи такие
героические, что уж говорить про войска? А, старшина? Сила!!! Мощь!!!
И привычно загудел из-под марлевой повязки: «Непобеди-и-имая! Пум! И
легенда-а-арная! Пу-пум! Па-рам-пам-пам-пам-па-ра-ра-ра-па-пам…! »

Ракетчик

Хроника происшествий.
«Аварии»
«4 декабря, 23:25
На пересечении Вернадского и Ломоносовского проспектов
70-летняя пенсионерка попыталась переехать проезжую часть на велосипеде.
Женщина добралась до пешеходного перехода, но по какой-то причине не
стала дожидаться «зеленого» и в результате оказалась под колесами
«Mitsubishi». Водитель иномарки, к счастью, успел притормозить, и
бабушка «отделалась» лишь переломом голени»
МК-Мобиль №47 от 16 декабря 2003

Я случайно оказался свидетелем этого ДТП. Бедный водила очень долго не
мог оторвать ногу от педали тормоза. Заклинило. Не педаль. Не ногу.
Мозги.
К скупой хронике происшествия добавлю только, что ширина Ломоносовского
проспекта в этом месте - под сто метров. И интенсивность движения
высокая даже глубокой ночью.

Есть поговорка. «Народ, который ест макароны с хлебом, - непобедим»
Я добавлю.
Страну, где СЕМИДЕСЯТИЛЕТНЯЯ БАБУЛЯ! НА ВЕЛОСИПЕДЕ! ДЕКАБРЬСКОЙ
ПОЛНОЧЬЮ! ШАРАШИТ НА «КРАСНЫЙ» ЧЕРЕЗ ЛОМОНОСОВСКИЙ! - пусть побеждают.
Наплачутся потом.

Ракетчик

Вот что ни говорите, а гаишники в Москве все-таки гораздо деликатнее
своих коллег из провинции. Может, оттого, что жизнь у них более хлебная?
Выбор побогаче? Кому доводится часто ездить и там и там, я думаю, со
мной согласятся.

Вот два примера.

Эпизод первый. Москва. Учусь ездить. Только что купленная серебристая
Хонда. Глухая ночь. Северное Чертаново. Когда еще в Москве учиться
ездить, если не ночью? На пассажирском кресле - развернутая карта
Москвы. Ориентируюсь! ☺
Еду тихонько. Уже довольно давно по пустым улицам за мной едет
милицейский Форд. С включенным маячком. Но без сирены. Не обгоняет.
Не отстает. Не сворачивает.
В конце концов меня достает это дружелюбное черепашье преследование, я
включаю поворотник и паркуюсь у тротуара. Сижу, жду. Навыков общения с
гаишниками у меня - никаких.
Они встают сзади. Метрах в десяти. После затянувшейся паузы из машины,
поправляя на ремне автомат, выходит капитан. Я через опущенное окно
протягиваю ему документы.
Принюхивается. Смотрит в лицо. Потом наметанным глазом выхватывает дату
выдачи прав - позавчерашнее число. Переминается с ноги на ногу. Опять
пауза. Спрашиваю, чтоб разговор поддержать: «Я что-то нарушил, товарищ
капитан? »
«Ну, - улыбаясь говорит капитан, - вообще-то не помешало бы габариты на
машине включить. Хотя, конечно, светло…»
«Ой, извините! » - и щелкаю тумблером.
«И еще, вот это… Вам свет в салоне - не мешает? »
Оглядываюсь - действительно. Сижу как в аквариуме. Ну, правильно. Карту
изучал. Выключить - забыл. Суетливо, матерясь на себя, тянусь к
выключателю освещения. Сворачиваю карту.
Гаишник успокаивает, смеясь: «Да вы не переживайте! Хорошо едете,
грамотно. Мы-то подумали - пьяный. Так по Москве опытные пьяные водилы
ездят. Медленно и грамотно. Удачи! Будьте внимательны! »
И Форд с визгом резины разворачивается. Я, посидев минутку, аккуратно
трогаюсь…

Эпизод второй. Провинция. Маленький городок, разрезанный пополам
республиканской трассой. Еду транзитом. Останавливают за превышение.
Грошовое какое-то. Гаишник приглашает подписать протокол. Мне некогда.
Предлагаю денег. Не берет. Не потому что не хочет. Потому что
только-только вступил в действие новый кодекс.
«Ну отпусти ты, говорю, Бога ради! Ну, некогда! И денег не берешь, и
время тянешь! »
Помялся, помялся, потом говорит: «Заправку у автовокзала знаешь?
Заедешь, оплатишь пятнадцать литров девяносто второго. Скажешь - на сто
первую машину» И отдает документы. Глянул я на гаишные номера - сто
один. Трассовый батальон.
Машу рукой, прыгаю, еду. Заезжаю по пути на заправку. Девушка в кассе.
Я, как молитву: «Пятнадцать литров девяносто второго на сто первую»
Девушка, не говоря ни слова, принимает деньги и выдает чек. Все
поставлено на поток! Да что ж за страна-то такая, где трассовый гаишник
на свою служебную машину бензин таким образом вынужден зарабатывать?

P.S. Когда в Ворде верстался этот текст, редактор подчеркнул ошибку на
слове «гаишные». Нажимаю правописание. Редактор выдает один вариант
правки. «Гашишные» О-о-очень символично.

Довелось мне в начале восьмидесятых поработать инструктором по туризму
на одной из многочисленных волжских турбаз. Кстати, почему они
назывались турбазами, а не домами отдыха или санаториями, для меня
загадка до сих пор. Континент там очень был далек от этих «одногорбых
верблюдов», которые «днем и ночью от Карпат и до Курил…» Обычные
отдыхающие.

Жили мы в стандартном щитовом домике, громко именуемом коттеджем, коих
на территории турбазы стояло несколько десятков. Разбросаны они были в
беспорядке среди живописного леса. Жили втроем. Я, еще один инструктор,
Антон, и Леха. Спасатель.
Время, свободное от организации досуга отдыхающих, каждый проводил в
зависимости от собственных пристрастий. Но сводилось все в основном к
двум интересам: выпить и пофлиртовать с отдыхающими.
Антон имел постоянную пассию. Лену, официантку из столовой. Но главной
его страстью все-таки была не она. Если где-то брезжила хоть какая-то
перспектива халявной выпивки, женщины отодвигались для него на второй
план.
Леха, наоборот, использовал любую возможность закрутить романчик.
Отдавался этому полностью и всей душой. Являясь беспросветным
романтиком, в каждую свою очередную пассию влюблялся по уши, чуть ли не
до предложения жениться. Плевать, что длилось это от одного до пяти
дней. Главное же - отношение? Из-за чего терпел постоянные насмешки со
стороны Антона.
Я же, будучи малолетним сопляком, набирался опыта у старших. Кидаясь
поочередно то в одну, то в другую крайность. То беспробудно квасил с
Антоном. То таскался вместе с Лехой за каждой юбкой.

Проблемы, куда вести девушку, когда знакомство достигало нужных высот, у
нас не возникало. К себе, естественно. Чтоб не случалось накладок, у
нас было заведено правило. Если кто-то приводил в номер даму, в окне
рядом с входной дверью вывешивалось полотенце. Как сигнал остальным, что
тут сегодня занято и идите ночевать куда угодно. Никаких особых проблем
это не вызывало. Теплой летней ночью на турбазе хорошему человеку найти
уютный уголок не представляло труда.

История, о которой пойдет речь, началась обычным поздним июльским
вечером. В полумраке турбазовской дискотеки Леха познакомился с
очередной своей страстью на всю жизнь. В основном на ощупь и по запаху.
Потому что неверное освещение танцплощадки не позволяло рассмотреть
подробности. Но Леха верил своей интуиции. Справедливо полагая, что
страшнее его последнего увлечения быть уже ничего не может.
Будучи ужасно сентиментальным, за время работы на турбазе Леха тем не
менее четко усвоил одно: время здесь течет совсем особенно. Двадцать
дней для приехавшего на отдых пролетают как один. И все эти «туристы»,
независимо от предыдущего опыта, «и жить торопятся, и чувствовать
спешат» Поэтому лирические отступления и процедура ухаживания не должна
растягиваться более чем на несколько часов. Иначе твое место достанется
другому.
Поэтому, когда дискотека закончилась, Леха уже вел свою находку к нашему
домику. Выпить чашечку чая. Ну, или показать девушке свою коллекцию
наград за спасение на водах.

В этот злополучный день, часа в три, мы с Антоном вернулись из
трехдневного водного похода, куда водили группу "туристов". По прибытию
на турбазу Антон с компанией новообращенных водников принялись это
событие яростно отмечать.
Я тоже принял участие. Но в разумных пределах. Кому-то ведь нужно еще
было тащить Антона по окончании пирушки.
Пьянка закончилась под вечер, аккурат когда с танцплощадки донеслись
первые звуки музыки. Дотащив Антона до нашего домика, я сбросил с его
кровати матрас на пол возле стены. Во-первых, Антон по пьяни имел
привычку падать с кровати. Во-вторых, на полу было не так душно.
Пристроил в изголовье извлеченный из холодильника бидон с пивом. Все.
Душа моя была спокойна за коллегу, я закрыл номер на ключ и пошел искать
приключений в злачных местах турбазы.

Вернувшись часа через три, с удивлением обнаружил висящее возле двери
белое полотенце. Сигнал. Может, Ленка пришла к Антону, подумал я. И,
пожав плечами, отправился коротать ночь к Сане-бармену. Бар на турбазе
работал до последнего посетителя, а потом можно было спокойно отоспаться
на мягких кожаных диванах. Что я и сделал.
Наутро, вернувшись в номер, застал своих приятелей в растрепанных
чувствах и узнал от них о событиях прошлой ночи.

Когда Леха привел свою спутницу в коттедж, отпер дверь и хотел зажечь
свет, та жарко зашептала ему в ухо «Может не будем свет зажигать? Я
стесняюсь! » Забыла, видимо, что пришла всего лишь взглянуть на комплект
геройских Лехиных награды. Леха не возражал. Внутри было хоть глаз коли.
Леха вывесил дежурное полотенце, чтоб никто не нарушил их идиллию, и
провернул ключ в замке, оставив его в том положении, когда снаружи
открыть нельзя. В качестве дополнительной страховки. О лежащем в углу у
стены Антоне никто не подозревал.
Повозившись немного в темноте, парочка оказалась в Лехиной постели.
И вот, когда пик страсти был уже далеко позади и Леха ворковал
расслабленной подружке о своем обретенном счастье и любви до гроба,
откуда-то снизу, из угла, раздался металлический звук крышки о бидон и
хриплый голос Антона надтреснуто произнес: «НУ ЧТО, ГОЛУБИ СИЗОКРЫЛЫЕ!
ПИВО ТЕПЛОЕ БУДЕТЕ? » Оказалось, что Антон давно не спит и с
любопытством наблюдает происходящее.
Предугадать реакцию девушки не мог никто. Она громко вскрикнула «Ой! »,
вскочила с кровати, и как была, в чем мать родила, выскочила за дверь.
Успев прихватить в качестве одежды только висящее у двери дежурное
полотенце.

Всю оставшуюся ночь, до рассвета, вдрызг разругавшись с Антоном, Леха
лазил по турбазе в поисках сбежавшего счастья. Вспугивая из кустов
многочисленные парочки. Дважды чуть не был бит разгоряченными
кавалерами. Восемь раз был обозван маньяком. Вернулся, естественно, ни с
чем. Извинился перед Антоном. Тот сказал: «Ага! Хорошо что меня не
угораздило предложить вам пива в разгар страсти. Вишь, у нее реакция
какая. Пришлось бы скорую вызывать».

Сели мы втроем и стали чесать репы, как помочь Лехиному горю и обрести
потерянную любовь. Антон успокаивал.
- Да ладно, встретишь ты ее. В столовую-то она ходит? Ну, покараулишь
денек.
- Как? Как? - заламывал руки Леха. - Я ж ее в лицо не знаю!
- Имя? Где живет? Из какой группы? Возраст?
- Не знаю! Мы на танцплощадке познакомились! Лет восемнадцать. Стройная!
- Нормально! Ну хоть какие-то приметы?
- Она! … Она такая! …
- Все понятно. «Тонкая, возвышенная, романтичная». Это мы поняли. У тебя
разве другие когда были? Ладно. Будем исходить из материальных
соображений. Глянь-ка, что там за шмотки от нее остались.
Леха вытащил из кучки вещей джинсы, развернул их и прочел название.
- Джинсы Рифле.
- Райфл, деревня! - поправил его более практичный Антон. - ФирмА.
Практически новые. Семи лет не ношеные. Сто пятьдесят рубликов на
толкучке у барыг. Маечка опять же «маде ин не наша» Ветровка… Купальник…
Ну, в этом я не понимаю. Короче, за такими шмотками она сама притащится.
Ну не дура же она все это оставлять?
- Какой же ты… - споткнулся Леха. Слово «меркантильный» он не знал.
Тогда оно было еще не в моде. - Куда? Куда она притащится? Мы ж сюда в
темноте шли. Сто домиков, и все одинаковые!
- Ты что, ей не представился? Жельтмен хренов. Затащил девку в постель…
Ни ее имени… Ни своего… И он меня после этого развратником называет!
В конце концов у нас родилась идея написать объявление и повесить в
столовой при входе. На самом видном месте. «Девушку, оставившую личные
вещи, просим зайти в номер инструкторов. Домик такой-то» Кому надо,
решили - тот поймет.
Сказано - сделано.
Сидим после обеда. Ждем результатов. Леха изнервничался весь. В
предвкушении встречи. «Она не придет! Она не придет! » - заладил. «Ну, -
говорит Антон - тогда я ее штаны Ленке подарю» «Нет! » «Тогда тебя на
них удавлю! - злится Антон - Пиздострадалец! Сиди и молчи! »
Когда мы уже отчаялись, где-то через час, как гром среди ясного неба,
раздался стук в дверь. Совсем не робкий, надо сказать. «Войдите! »
крикнул Антон, поскольку Леха лишился дара речи.
И в комнату вошла… Вплыла… Как бы поделикатнее описать? Протиснулась
боком. Дама. Лет под пятьдесят. Размеров? Ну… Вот, чтоб вам было
понятнее. Представьте себе Валерию Новодворскую в синеньких шортиках и
маечке-сеточке в мелкий цветочек. Представили? Вот! Со словами «Молодые
люди! Это вы писали объявление? » и вошло это чудо.
Леха сидел на кровати и только поэтому не упал. Но челюсть у него
отвисла и глаза полезли из орбит.
Антон впился зубами в край пивной кружки, что бы не захохотать в голос.
Из глаз его брызнули слезы. Но он быстро взял себя в руки и деликатно
спросил:
- Простите! А это точно - ваши вещи?
На что дама развернула целлофановый пакет и извлекла на свет наше
полотенце. «Ваше? » Мы согласованно закивали. Потом проговорила весь
список оставленных вещей с размерами и торговыми марками.
- Вопросов нет! - сказал Антон и указал ей на тумбочку, где лежала
одежда.
В полной тишине, при абсолютном молчании дама собрала в пакет вещи и
положила на их место наше полотенце. Мы с Антоном, красные от
напряжения, чтоб не заржать, смотрели то на Леху, то на эту диву, и
ждали, что же он предпримет? «Молодая, значит? » - читалось в наших
глазах. «Стройная, лет восемнадцати? » Но Леха был в полной прострации.
Дама произнесла «До свидания! » и направилась к двери. И в тот момент,
когда дверь за ней уже закрывалась, из меня вырвалось таки предательское
сдавленное «хи-хи»
Дверь снова приоткрылась. Дама полуобернулась. Обвела нас высокомерным
взглядом. Остановила его почему-то на мне. И голосом Фаины Раневской
произнесла:
- Я, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЭК, НЕ «ХИ-ХИ»! Я МАМА ЭТОГО «ХИ-ХИ»!

Из жизни квартиросъемщиков.

Пол-Москвы свои квартиры сдает. Пол-Москвы снимает.

Семейная пара работала в Тюмени. Добывала нефть и укрепляла семейный
бюджет. К середине девяностых бюджет настолько окреп, что встал вопрос
финансовых вложений. Решили они прикупить квартирку в Москве. Не век же
по Северам кочевать. А если не самим, то детям. А недвижимость в Москве
не дешевеет.
Купили двушку. Но жить в ней пока не собирались. И в Тюмени у них дела
неплохо шли. Решили еще лет пяток поработать.
Ну, а квартиру, как принято, решили сдать. Купили кой-какую необходимую
подержанную мебель. Обставили. Из Тюмени им следить за этим было
проблематично - поручили знакомой. Чтоб та сдала, получала деньги с
жильцов и решала текущие вопросы. Сами они бывали в Москве раз в год
проездом.
Квартира приносила небольшой, но стабильный доход. И хлеба, как
говорится, не просила.
В течение пяти лет квартиру снимала молодая пара вполне приличных людей.
Потом съехали. Больше никого поселять не стали, потому что собирались
переезжать. Еще год квартира пустовала.
А свой очередной длинный северный отпуск супруги решили посвятить
квартире. Привести в порядок. Сделать ремонт. Обставить.
Приехали. Грустное зрелище заброшенного жилья. Кругом пыль и запустение.
Оставшийся от прошлых жильцов мусор и вещи. Не очень аккуратные, видно,
были люди.
Пошли по комнатам.
Супруга открыла зачем-то шкаф. Громко сказала: «Ой! » и упала плашмя на
спину.
Муж вбежал следом. Бросился к ней, чтоб помочь. Та была в глубоком
обмороке.
Мужик глянул в сторону открытого шкафа и тоже чуть не отключился. В
шкафу стоял человек. В костюме, шляпе, привалившись к стенке и скрестив
руки на груди.
Глянув в лицо человека, становилось ясно, чего он делает в шкафу. Это
был скелет. И не один. При ближайшем рассмотрении у его ног обнаружился
еще один скелет. Собаки.
Жуть, короче. Как мужика кондратий не хватил - непонятно.
Оттащив супругу от шкафа и захлопнув створки, он стал приводить ее в
чувство, одновременно звоня в милицию и скорую.
И те и другие приехали довольно оперативно. Жена к тому времени
оклемалась, ей сделали укол, и медики уехали.
А менты стали заниматься скелетами в шкафу.
Через пять минут они выяснили, что скелеты - обычные учебные пособия.
Посмеялись и уехали.
Поздно ночью мужик вытащил оба скелета к мусорным контейнерам и там
оставил. Думая только о том, чтоб кто нибудь не увидел его за столь
пикантным занятием.

Все вопросы остались без ответа. Откуда взялись скелеты? Притащили
прошлые жильцы? Почему оставили? Просто бросили? Ради шутки? Чтоб
насолить хозяевам? Для этого и одели скелет? Никто уже не скажет.

На следующий день супруги дали объявление о продаже квартиры, купили
путевки и уехали на юга. Смывать стресс в волнах Черного моря.

Дедушка Вжик

Диме Лихачеву, как минимум единожды деду, посвящается☺

Сидим мы с Петровичем как-то на нашем дачном пруду, карасиков ловим.
Пивко пьем, беседуем ни о чем, тишина, красота. Тут сынок его, Сашка,
кричит издали: «Петрович! Мамка просила ей позвонить! » У Сашки уж свои
дети. Пацану лет пять. Петрович иногда берет внука на рыбалку.
«Ладно! » - лениво так отвечает Петрович. Но звонить никуда не
торопится.
«А чего, - спрашиваю я. Сашка тебе не родной, что ли? »
«Чего это? » - удивляется Петрович
«Ну вот он тебя Петровичем зовет. Мамку - мамкой. А тебя - Петровичем»
«А-а-а! Ну, это старая история! » - говорит Петрович. И, подумав,
рассказывает.

Лет двадцать назад, когда Сашке было как раз лет пять, то есть как
сейчас внуку, работал Петрович в конторе крупного завода. То ли главным
инженером, то ли главным технологом. Квартиру еще не получили, и жили в
малосемейке возле завода. Санька к отцу на работу частенько прибегал,
сидел в кабинете, играл во всякие разные интересные игрушки, которые
взрослые почему-то называли образцами продукции. Естественно, что в
конторе Саньку все знали. И на проходной.
Как-то раз, придя в кабинет к отцу, он его там не застал. Отец был на
территории. Санька на территории ни разу не был, и решил этот пробел
восполнить. Видимо ему казалось, что стоит выйти за проходную, как отец
там и обнаружится. На вахте его конечно не пропустили, и он спокойно
прошел в расположенную рядом дырку в заборе, которой пользовалась
половина завода.
О том, что территория завода настолько огромна, Сашка не подозревал. Он
спокойно дошлепал до первого цеха, и шагнул внутрь. Цех испугал его
размерами, шумом, огромными машинами, которые работали сами по себе, и
безлюдием. Сашка чуток прошел между машинами, и напрочь потерял
ориентацию в пространстве. Потом он несколько раз тихонько позвал папу,
потом в голос заревел.
На рев сбежалось несколько работников цеха. Они мальца попытались
успокоить, но он только громче выл, упирался и кричал: «Па-па! » Чей
ребенок - никто не знал. На вопрос «Ты чей? » уверенно отвечал сквозь
слезы «Папин! ». Оставлять мальца в цеху было нельзя. Идти куда-то с
незнакомыми мужиками в грязных спецовках Санька напрочь не хотел, и при
попытке взять его за руку плач превращался в форменную истерику. Но тут
на общее спасение в цех случайно зашла Муза Николаевна.
Муза Николаевна, женщина преклонных лет, всю жизнь проработала на
заводе, а последние лет десять была секретарем директора. Твердой рукой
рулила хозяйством, знала всех и вся, и тот же Петрович, пришедший
когда-то на завод пацаном на должность ученика слесаря, хоть и вырос в
большие начальники, Музу Николаевну побаивался. Как, собственно и все
остальные три тысячи работников завода, включая директора.
Санька был наверное единственным, кто Музу Николаевну не боялся. А даже
наоборот. Поэтому работники сразу разбежались по своим местам. От греха.
И Музе Николаевне предстала та же сюрреалистичная картина - плачущий и
зовущий папу одинокий ребенок посреди огромного цеха. Даже она от этой
картины слегка растерялась. И запричитала: «Ой! Етишкина жисть! Папу он
зовет. Ну хто ж тут знает - кто твой папа? Ну хто ж так зовет? Ну хто ж
тебя услышит? Вот смотри, как надоть! »
Муза Николаевна выпрямилась во весь рост, набрала полные легкие, и над
территорией цеха, перекрывая шум машин, поплыл рев: «Петро-о-ович! В рот
тебе кочерыжку! Та где-е-е, разъетить твою налево? »
Сашка перестал плакать и открыл рот. И - о, чудо! Откуда-то из глубины
цеха раздался голос отца: «Ну что стряслось, Николавна? »
Муза Николаевна еще раз набрала воздуха, и протрубила: «Бежи быстрей
сюда, гадский папа! »

Спустя несколько дней, когда инцидент был благополучно забыт, у
Петровича в доме собралась большая шумная компания друзей и сослуживцев.
Отмечали какой-то праздник. В разгар веселья Петрович вышел на кухню за
разносолами, и там застрял. На призывы жены и гостей «Петрович! Водка
греется! » не реагировал. И тогда Санек, уплетавший тут же праздничный
обед, оторвался от процесса и авторитетно заявил: «Папку так не зовут»,
добавив почему-то «Етишкина жисть! » «О! » - отреагировали гости. «А как
же зовут? »
Польщенный вниманием, Сашка встал, сглотнул, набрал побольше воздуха, и
заорал так, что у гостей заложило уши: «Петло-о-ович! В лот тебе
кочелыжку! Бежи быстрей сюда, гадский папа! »
Гости смеялись до слез и аплодировали. Растерянный Петрович стоял в
дверях.
С тех пор Санька отца иначе как Петровичем не называл. Хорошо, что
удалось отучить от всего остального.

«Вот такие пироги» - завершил рассказ Петрович, вытащив очередного
«пятачка». Потом добавил: «Он даже когда письма из армии писал, начинал
так. «Здравствуй, мама! Петровичу - привет! »
Мы открыли еще по пиву, и каждый задумался о своем, глядя на поплавки.
И разом вздрогнули от внезапно раздавшегося сзади звонкого детского
крика:
«Петло-о-ович! В лот тебе кочелыжку! Ты почему бабушке не позвонил? Она
лугается! »

Дедушка Вжик

Что получится, если перевести пословицу «Баба с возу - кобыле легче» на
английский и обратно? Некоторые утверждают, что фраза выглядела бы
примерно так: «Леди покинула автомобиль, и клиренс его значительно
увеличился»

Купил мой приятель машинку себе. Honda Civic.
Поехали мы с ним на учет ее ставить. В Бутово, в МРЭО.
Какая там суета, очередь и геморрой, кто был - объяснять не надо. Но вот
все формальности улажены, документы и транзиты сданы, и мы стоим в
очередь к заветному окошку, из которого добрый дядя майор выдает
новенькие номера. Очередью это назвать нельзя, потому что фамилии
счастливцев дядя майор выкрикивает по громкоговорителю. Но, естественно,
все отстрелявшиеся тусуются вблизи окна, провожая взглядами получивших
номера, и гадая, какие же циферки им-то выпадут?
К окошечку периодически подходят разные люди чего-нибудь узнать или
спросить. За полчаса, что мы ждали, запомнились два персонажа. Парень,
которому сделали две ошибки в латинской транскрипции фамилии. И ездил он
нормально, пока не собрался за границу. И теперь в техпаспорте и
загранпаспорте не совпадают две буквы. Может, оно и ничего страшного. Но
парень решил подстраховаться и исправить. Мало ли как на это отреагирует
забугорная дорожная полиция?
Второй запомнившийся дядя прибежал запыхавшись и чуть не стал биться в
окошко перекошенным лицом. Тыкать дяде майору в лицо техпаспорт и что-то
нечленораздельно выкрикивать. В переводе на человеческий, проблема его
заключалась в том, что месяца три назад, когда он ставил на учет свою
железяку, ему в техпаспорт вбили чужой VIN-код. И ездил он, не зная ни
горя, ни того, что катается с чужим VINом. Пока во время очередной
выборочной проверки на дорогах не оказалось, что он, судя по VIN-коду,
ездит на угнанной машине. Мужика чуть не хватил кондратий. Машину-то
брал новую, в салоне. Гаишники, конечно, разобрались, глянув на VIN,
выбитый непосредственно на тачке, и мужичка отпустили. Пешком. Дальше
поручили разбираться ему самому, а машину, не заморачиваясь, определили
на спецстоянку.
Дядя майор его успокоил, что ничего страшного, сейчас ему все исправят,
и он пойдет забирать свою ласточку. А мужичок стал кричать, кто ему
оплатит штраф за стоянку и потерянное время? Дядя майор, видевший
наверное в свое окошко много чего всякого разного, философски ответил:
«Вы, конечно! »
«Но это же ваша ошибка? » - бился за правое дело мужик.
«Ошибка - наша» - все так же спокойно говорил майор. «И мы ее сейчас
исправим. А то, что вы три месяца катались с неправильным техпаспортом -
тоже наша вина? Я вот тут сижу и каждому, как попка-дурак, по три раза
повторяю: проверяйте! Проверяйте! Мы не боги. Мы - ошибаемся! »
Майор не врал. Действительно, каждому получающему номера он без устали
талдычил эту молитву.
Мужичок еще хотел покачать права, но майор знал, как с этим справиться.
Он озадачил мужика следующей фразой: «Ты не бузи. Ты лучше подумай о
том, что наверняка где-то катается тачка, у которой в техпаспорте вбит
твой VIN. И моли Бога, чтобы ее не угнали. Потому что вот тогда ты
нахлебаешься. Разыскивать-то ее будут по VIN-коду из техпаспорта? Так?
Так! »
Челюсть у мужичка отпала, глаза выкатились и он спросил: «А что
делать-то? »
«А ничего не делать. Молить Бога, что бы этот водила быстрее чухнулся и
прибежал к нам - исправлять ошибку» И майор проговорил в микрофон ФИО
моего приятеля. Наша, наконец-то, очередь подошла.
А мужичок отошел от окошка ждать документов, непрестанно разводя руками
и периодически приговаривая: «Вот успокоил, так успокоил! »
Мы с приятелем, следуя наказу майора и под впечатлением шатающегося тут
же мужичка, сразу проверили все коды. VIN-код? Есть! Соответствует!
Номер двигателя? Нормально! Номер кузова? В порядке. И так дважды.
Сначала он, потом я.

Заехав ко мне через неделю, приятель ткнул мне техпаспорт со словами:
«Вот же блядство! » Я взял в руки очень знакомый мне документ и не
увидел в нем каких либо изменений с прошлого раза. «Смотри графу «Марка,
модель» - сориентировал меня приятель.
Меленькими буковками, дважды, сначала в русской, а под ней в латинской
транскрипции, стояла марка машины. «Хонда цивик 1,5iLS» - гласило
русскоязычное название. Ну да, ее то Цивик назовут, то Сивик. Далее шла
латинская транскрипция, в которой разночтений в принципе быть не могло.
Honda civic. Именно так значится в ПТС, откуда перепечатываются данные.
Однако в техпаспорте стояло «HONDA TSIVIK»
«Представляешь? Перевели, суки, туда-обратно! Переводчики хреновы! »

По традиции жанра можно бы написать - я плакаль. Нет, я не плакал. Я
пошел и снял ксерокопию. На память. Плакал мой приятель. Через неделю он
собирался ехать на машине в Германию.
И мы покатили в Бутово, в МРЭО…

Эта история натурально случилась на соревнованиях местного масштаба по
вольной борьбе.
Выходят биться два борца в среднем весе.
Один из бойцов старше соперника, и явно превосходит его в мастерстве.
Начало поединка это наглядно подтверждает. Более опытный спортсмен
уверенно и без проблем ведет схватку к чистой победе. Кажется, развязка
близка.
Но как только поединок приближается к логическому завершению, более
сильный боец ослабляет, что называется, хватку, и отступает. Будто дает
противнику фору.
Так происходит несколько раз в течение поединка. Болельщики недоумевают.
Тренер кричит и волнуется. Судьи невозмутимы, но тоже заинтересованы
непонятным поведением спортсмена.
Так продолжается вплоть до перерыва. Все понимают, что не единожды за
схватку один из борцов имел возможность одержать победу. Но не
воспользовался ею.
Тренер в перерыве, волнуясь, отчитывает своего воспитанника: «Чего ж ты
его завалить-то никак не можешь? Ты же явно побеждаешь, а в самый
последний момент останавливаешься почему-то. Почему?!"
Смущенно потупясь, спортсмен отвечает: "Я не могу! Как только я начинаю
побеждать, он плачет!"

Тому из спортсменов, который старше и опытнее - восемь лет. Который
помладше - шесть.

Первый снегопад, первый мороз, первый гололед… Двигаясь в потоке машин,
всегда приходит в голову ассоциация с киплинговским водяным перемирием
во время засухи. Все едут аккуратненько, акклиматизируются, тормозят
осторожно, выверяют тормозной путь в новых условиях. Даже самые лихие.
Не подрезают. Не ломятся по встречке. Не гудят зеванувшим на светофоре.
Хотя и Шерханов за рулем - навалом.

История годовой давности. Это же время. Первый гололед. Воскресенье.
Утро. Стою первым в крайнем левом ряду на светофоре на Севастопольском.
Не перекресток. Пешеходный переход. По нему сиротливо движется одинокая
бабуля с палочкой. Когда она поравнялась с передком моей машины, зеленый
человечек на светофоре предательски замигал, водилы газанули в
предвкушении старта, бабуля засуетилась, спеша добраться хотя бы до
реверсивной полосы, чтобы переждать потоки… Поскользнулась… Взмахнула
руками… И плашмя рухнула на спину. Палка выскочила из руки, стукнула о
мой бампер и закатилась куда-то под машину. Правые ряды тронулись,
стоящие сзади замигали правым поворотником, пытаясь объехать меня и
бабулю, а я выключил передачу, дернул ручник, включил на всякий случай
аварийку и собрался выйти, чтоб помочь бабуле и найти палку. Бабуля
безуспешно пыталась подняться на голимом льду ненаезженной реверсивной
полосы. Перед тем, как открыть дверь, чисто по привычке глянул в зеркало
заднего вида… И вжался обратно в кресло.
Откуда-то из-за хвоста очереди выскочила и мчалась по реверсивной на
приличной для гололеда скорости пятерка BMW, надеясь проскочить на
загоревшийся зеленый. Водила увидел меня с аварийкой, торчащую из-за
моего капота часть бабули, и ударил по тормозам. Глаза у всех нас троих
в тот момент были наверное одного размера.
Машину тащило по льду несмотря на все ABSы и стабилизаторы курсовой
устойчивости. Постепенно разворачивая правым бортом по ходу движения.
Видимо водила пытался уйти на встречку, но ничего у него не вышло.
Бэха затормозила в полуметре от бабули. Об меня. Удар был не очень
сильный, и я еще подумал, что правильно рассудил водила: лучше заплатить
за чужое железо, чем сесть за убийство по неосторожности. А может ему
просто повезло.
Самое интересное началось дальше. Водила с белым лицом выскочил из
машины, обежал ее и ринулся к бабушке. Помогая ей подняться и
осторожненько отряхивая от снега, он кричал, перекрывая орущий в машине
сабвуфер: «Мама! Что ж вы делаете! Сильно ушиблись? Ну надо же
осторожнее, мама! Я же предлагал - давайте я отвезу вас на машине! »
А она ему говорила: «Ой, Сережа! Ты же знаешь, как я боюсь с тобой
ездить. Ты же такой лихач»
Потом он усадил бабулю на заднее сиденье своей машины. Потом были
гаишники и протоколы. Про бабулю мы оба умолчали. Вины водила не
отрицал. В протоколе написали стандартное - не справился с управлением.
Когда мы разъезжались, водила мне сказал: «Если б я тещу задавил, мне бы
тюрьма раем показалась»

Надо отдать ему должное - ремонт он мне оплатил сразу и с лихвой.
А и то. Обо что бы он тормозил, объедь я бабулю?

Дедушка Вжик

Был у меня приятель. Саня Комаров. Работал водителем на микроавтобусе
фирмы. Ну, и мотались мы с ним каждый день туда-сюда.
Саня парень нормальный. Только упертый очень. Если он решил, что должно
быть так - не свернешь. Я с ним поэтому и не спорю никогда. Проще
согласится. Тем более что вреда от этого - никому никакого.
Приятельствовали мы с ним не только на службе, но и, что называется, в
быту. Сиживали вечерами на его холостяцкой кухне.
Но такая халява продолжалась недолго. Решил Саня женится. И женился.
По случайности будущая Санина жена имела в девичестве ту же фамилию.
Комарова. Ну и что? Бывает. Очень распространенная русская фамилия.
Отгуляли свадьбу.
Жизнь вошла в свое привычное русло. Опять мы с ним мотаемся туда-сюда.
Саня делится впечатлениями от радостей свалившейся на него семейной
жизни. Смакует новые для себя понятия: «теща», «тесть», «я водку не
буду, только пиво…», «мне до десяти домой надо успеть…» и т.д. Ну, вы
знаете.
Однажды выехали мы утром из гаража, и я замечаю, что Саня чем-то
озабочен. Извертелся весь. Два раза останавливался и заглядывал себе в
(пардон) штаны. На вопрос «Что случилось? » объяснил.
Проспал он сегодня. Ну, то есть не то что бы проспал, но задержала его
жена чуток. Медовый же месяц, блин. А одежда вся раскидана по комнате,
что где. Потому что с вечера, конечно, занимались тем же, чем и с утра.
И вот, видя, что опаздывает и одеваясь второпях и в полумраке, натянул
на себя по ошибке трусы жены.
Обнаружил это уже на работе, когда прибежал и отдышался. И чувствует
себя теперь неудобно. Говорит, такое ощущение, будто всем вокруг
известно, что он в женских трусах.
Я говорю: «Они тебе не жмут? Нет. Ну и успокойся. Делов то. Вот если ты
однажды домой придешь в женских трусах… А так то… Расслабься. А то в
аварию попадем»
Ну, Саня притих. Едем. Он хихикать начинает. Я говорю - чего опять?
Он говорит: «Я представил, что моя жена в моих трусах в паспортный стол
пришла»
Я тоже для порядка хихикнул, хотя ничего особо смешного в этом не
усмотрел. Да и вряд ли такое возможно. Уж женщина-то…
«А чего, - спрашиваю, ей в паспортном столе-то надо? »
«Дак паспорт, - говорит Саня, - менять пошла»
«Зачем? »
«Ну как же, - говорит Саня. - Положено же после свадьбы женщине паспорт
менять»
Я чего-то никак не въеду. «Погоди, говорю. У нее же фамилия не менялась?
Она была - Комарова? И стала - Комарова? Чего менять-то? »
Тут Саня как-то очень резко тормозит и прижимается к тротуару.
Останавливается. Поворачивается ко мне. И говорит таким тоном, будто мы
давно на эту тему спорим, и он уже устал мне, тупому, объяснять
очевидные вещи. А я уже знаю, что это значит. Я уже заранее со всем
согласен. Саню - не переспоришь. И не переубедишь.
«Да! - говорит Саня. Она была - Комарова. Но это была ее девичья фамилия
- Комарова. А когда мы подавали заявление в ЗАГС, там графа есть такая,
где спрашивается, хочет ли жена взять фамилию мужа или оставить свою
девичью. Есть? »
«Ну, есть! » отвечаю.
«Вот! - как дебилу говорит мне Саня. Она же написала - хочу взять
фамилию мужа. Так что ее теперешняя фамилия Комарова - это совсем не то,
что ее девичья фамилия»
«В чем разница-то? » - говорю я уже больше для порядка.
«Блин!!! - раздражается Саня. Ты как теща моя, чес слово! » (Ага! Так
вот кто его достал этой темой!) «Разница, - говорит Саня чуть ли не по
слогам, вбивая эти слога в мою тупую голову, - в том, что до свадьбы у
нее была СВОЯ фамилия, а теперь у нее МОЯ фамилия! » Потом чуток
передохнул и сказал, что устал уже всем тупым пытаться объяснить
разницу. И только его молодая любящая жена его понимает. И поэтому
поперлась с утра менять паспорт. Все!
И мы поехали дальше. А я представил, что Саниной жене скажут в
паспортном столе. Знаю я этих теток, которые за одной справкой по шесть
раз гоняют и никаких человеческих аргументов не приемлют. Но вслух
говорить ничего не стал.

В обед Сане позвонила жена и рыдая рассказала, как над ней смеялись в
паспортном столе. И как предлагали поменять фамилию Комарова на фамилию
Мухина.

На следующий день Саня взял отгул. Сославшись начальству на «неотложные
семейные дела» Я Сане сочувствовал. Но и теткам из паспортного стола не
завидовал.

О результатах его отгула спрашивать не стал. Надо будет, - сам
расскажет. Но Саня молчал. А через пару дней я и забыл.

Где-то через неделю Саня зазвал меня после работы к себе выпить пива.
Сели, расслабились. И тут Саня, постепенно надуваясь от гордости,
говорит жене: «Ну, жинка, хвастайся! » И та, улыбаясь во весь рот
быстренько тащит мне … новенький, хрустящий паспорт.
А Саня восторженно тычет мне этим паспортом в лицо и кричит, радостно
смеясь: «Ну что? Ты понял, да? Во! Вот это - моя фамилия. И к той
Комаровой это никакого отношения не имеет. Пусть утрутся! »
Кого имел в виду? Тещу? Тестя? Теток из паспортного?
Неважно. Главное, на моей памяти Саню еще никому переубедить не
удавалось. Да и зачем?

Алик

В годы былые, учась в школе, все наверное ездили отбывать трудовую
повинность в колхоз. «На картошку» Ездили и мы. Класса с пятого,
наверное. Иногда это была картошка. Иногда морковка. Иногда лен. С
первых чисел сентября и до белых мух. Или как придется.
И вот случай. Классе в пятом, что ли. Ну, совсем мы еще маленькие были.
Назавтра наш класс по графику - на картошку. А сегодня погода возьми и
испортись. Похолодало резко. Ночью за минус. Да и с утра не лучше.
Ветер. Снег с дождем. Жуть, короче. Собаку из дома не выгоняют. Не то
что деток малых в поле.
Собрались утром возле школы. Автобусы подошли. Ездили по три класса
одновременно.
Педагоги наши решают: ехать, не ехать. А чего решать, если все тогда
решала партия и правительство? И РОНО. Короче, так никто и не взял на
себя ответственность отменить поездку. И мы покатили.
Было с нами на три класса и два автобуса - три педагога. Две молоденькие
учительницы, их и не помню уже. И незабвенная наша Маргарита Николаевна.
Преклонных лет, крутого нрава, педагог милостью Божьей и бессменный наш
завуч.

Чуток поподробнее о ней. Я ее знал не только по школе. Мы были соседями,
и она дружила с моей бабкой. Но, что странно, никогда мои школьные
шалости не становились достоянием родительских ушей по этой причине. Как
бы сейчас сказали, не стучала завуч бабке на меня. Но я все равно,
видимо, подсознательно корректировал свое поведение в соответствии с
таким знакомством.
В годы войны Маргарита Николаевна была фронтовой медсестрой. На 9 мая
она надевала кучу медалей. Охотно рассказывала, какая за что. Письма ей
приходили со всего света. От спасенных ею и вытащенных с поля боя
раненых, так я понимаю. Некоторые приезжали даже. Тогда, естественно,
было весело, пьяно и шумно. А одно письмо я помню до сих пор. Вернее, не
само письмо, а конверт, который Маргарита Николаевна показывала бабке.
Там вместо адреса была такая примерно надпись. «Дорогой почтальон.
Помоги пожалуйста. До войны в вашем городе жила Маргарита Смирнова.
Адреса я не знаю. Мы вместе воевали. Найди Маргариту или ее
родственников и передай это письмо»

Возвращаясь к истории.
Приехали мы на место. В контору совхоза. Кто-то из учителей пошел за
разнарядкой. В конторе им говорят - вы чего, в такую погоду детей
привезли? С ума сошли? Ну, в поле вам делать нечего. Мы, мол, даже своих
не посылаем. Езжайте в картофелехранилище. Там хоть потеплее и без
ветра. Найдете бригадира, она скажет, чего делать.
Приезжаем к овощехранилищу. Высыпали из автобусов. Учителя пошли искать
бригадира.
Возле овощехранилища и внутри перебирают картошку человек десять
колхозниц. Утепленные, закутанные в полушалки, с красными руками и
носами. Увидели нас, прервались, спины разогнули, стали кучковаться,
переговариваются между собой негромко. Две наши молоденькие училки к ним
и поперли. Где, мол, ваш бригадир?
Тетечки эти деревенские стоят, смотрят исподлобья, и одна из них говорит
учителкам: зачем, типа, детей-то в такой ужас привезли?
А эти макаренки начинающие уже в конторе нравоучений наслушались. И тут
еще… Одна и говорит: не ваше, мол, дело. Головку так высокомерно
вздернув. Дурочка, ей Богу, как я сейчас понимаю. Нашла перед кем гонор
показывать.
Тут-то тетки на них и поперли. С мата на мат. От души. Самым ласковым
было что-то типа: сами идиотки и деток идиотами хотите сделать? Вы бы,
сороки, своих сначала нарожали да понянчили… и т.д. и т.п. Вообщем-то
все правильно тетки говорили. По содержанию. Но не по форме. Втоптали
только-только нарождающийся педагогический авторитет в грязь. Все же это
на наших глазах. Мы стоим, нам же интересно, чем все это кончится. Слов,
опять же, столько новых, интересных.

Училки на пару стоят, краснеют, жалко как-то отбрехиваются: «Да как вы
смеете!?», да «Мы вашему начальству пожалуемся! » Чем только распаляют
праведный гнев колхозниц. Те потихоньку теснят своей плотной группой
учителей и стоящих сзади нас к автобусам. Не прекращая рассказывать им
матюками, что думают о них и их педагогических способностях. А так же о
погоде, начальстве и советском правительстве.
Неизвестно, чем бы все это закончилось. Может, поколотили бы тетки наших
учительниц. Но тут появилась Маргарита Николаевна. Где она была все это
время? Черт знает. Наверное, внутри овощехранилища разговаривала с
бригадиром.
Она появилась со словами: «Что здесь происходит? » Перекрыв по мощности
разом все крики. Тетки слегка опешили, но тут же воодушевились
появлением нового достойного объекта своего воспитания. «А ты-то что,
старая кошелка? Тоже ума не нажила? » - вот так примерно они ее
встретили, если упустить мат.
И вот тут Маргарита Николаевна проявила настоящий педагогический талант.
Вот тут она дала! Встав между тетками и учителями, уперев руки в боки,
она выдала та-а-ако-о-ое! … Ни описывать ни воспроизводить я это не
берусь. Все сказанное до этого тетками по форме и по содержанию
выглядело просто жалким детским лепетом. Одесские биндюжники, я думаю,
вздрогнули. Ни до ни после я не слышал такого колорита. Мы-то маленькие
были, не все понимали. Но тетечки поняли все. И прониклись. То, что
челюсти у них отвалились - точно. У нас, кстати, - тоже.
Видя, что инцидент исчерпан и превосходство полностью на ее стороне,
Маргарита Николаевна повернулась к нам и совершенно спокойно, как ни в
чем не бывало, обычным своим голосом сказала: «Дети! Быстренько все
рассаживаемся по автобусам»
И мы вернулись домой.

Это был конец октября. Или начало ноября. А к новому году Маргариту
Николаевну проводили на пенсию. По возрасту-то ей давно пора было. Но
причина, как я узнал позже, была не в возрасте. А в том, что на
следующий день после описанных событий Маргарита Николаевна поехала в
РОНО, и там авторитетно доказала, что отправлять детей в колхоз в такую
погоду - не дело. Доказала примерно в тех же выражениях, что и накануне,
успокаивая колхозниц. И после того, как завРОНО, молодой еще мужик,
попытался пригрозить ей партбилетом, его увезли на скорой с сердечным
приступом.
Неудивительно. Если учесть, что педагогическую закалку Маргарита
Николаевна получала, будучи большую часть войны приписанной к штрафбату.
Но об этом я узнал гораздо позже…

Дедушка Вжик

Торговал я одно время полиграфическим оборудованием.
И вот надыбали мы клиента. Жирного такого карася. Допустим, из Сургута.
Хочет машину из верхнего ценового предела. Четырехкрасочный офсет со
всеми делами. Например - Хайдельберг. На круг - мульена на четыре
зеленых денег. Не считая расходников и запчастей в дальнейшем.
Карась реальный. То есть не фуфло. А то есть такие - пальцы веером, а за
душой три копейки. Главное - понт.
Этот - нет. Съездил я в командировку туда, вижу - да! Уже и помещение
готово под машину. И заказы на год вперед под эту технику у клиента
есть.
А клиент, хоть нефтебабки и выпирают у него со всех сторон, прижимистый
такой. Я бы даже сказал - жадный. Причем жадный, как оказалось,
по-совковски, не там, где надо.
Считаем мы ему цену. Он нас гнет и гнет. Догнул уже - дальше некуда. Все
мы ему по минимуму просчитали. Да? Да!
Ведем переговоры с немцами. Ждем от кекса предоплату. Потираем руки. Не
так, чтобы сильно. Навар-то минимальный. Но зато престиж. Не так много
таких машин по России продано.
И вдруг узнаем, что хрюндель заключил договор на поставку с нашими
конкурентами. !!!!!!! Что? Как? Почему? Зачем?
Туда-сюда, земля слухами полнится, везде свои люди. Выясняем, что ему
предложили цену на то же добро чуть ли не на 20% дешевле. Е-мое! Как же
так? Мы ж уперлись практически в себестоимость! Они что, в ущерб себе
продают?
Собираюсь я, еду в этот Нефтехулиганск, встречаюсь с кексом.
Отношения-то у нас нормальные. Он: «Братан-братан! Извини, канешна! Но
ты ж видишь! Двацать прОцентов пошти. Это ж бабки! » Смотрю контракт.
Все правильно. Цена - себе в убыток. Потом еще смотрю. А там в договоре,
меленьким шрифтом: бэз установки, монтажа, запуска, обучения персонала и
гарантии!!!
А я сразу скажу, мы без этих всех дел технику вообще не продавали. Потом
дороже выходит и клиенту и тебе. Это ж не швейная машинка.
Я говорю: «Ты это видел? »
«Канэшна!!! Да ладно! Че мы, сами не установим? Установим, запустим,
наладим, трали-вали. Персонал? О! Да у нас тут такие Кулибины! А
гарантия? Да брось ты! Это ж немецкая техника! Она сто лет проработает
без всякой гарантии. »
Под все, короче, базу подвел в угоду собственному жлобству.
Приехал я назад. Говорю ребятам - так и так. Ну что тут скажешь?
Недобросовестно играет конкурент. Но это - его дела. Его репутация на
рынке. Погоревали и забыли.
А потом ко мне подходит наш техдиректор. Царь и бог наших сервисников.
Вывалил расклад по этому контракту. Говорит - смотри. Без установки,
монтажа, запуска, обучения персонала и гарантии - все равно не канает.
Все равно в ущерб себе. Вот цена немцев, вот таможня, вот налоги.
Получается, они в ноль сыграли и еще - транспортные расходы за свой
счет. Вот такой подарок они карасю сделали.
А я, говорит, скажу тебе, в чем дело. Карасю машину самому - не
установить. Я знаю. Помыкается он, помыкается, и придет к ним в ножки
кланяться. Вот тогда они его по полной и обуют. А ему уже деваться
некуда будет. Бабло-то за оборудование заплачено. И немаленькое. Все они
по-уму просчитали. Молодцы, блин!

Я карасю еще пару раз звонил. Чтоб контакт не терять. Мало ли как жизнь
крутит. «Как дела? » «Все зашибись! Получаем оборудование! »

А месяца через два карась сам нарисовался. На полусогнутых ногах и
размазывая сопли по жилетке. Все получилось так, как предсказывал наш
техник. Споткнулся карась на первой же кочке и элементарно.
Ну, например. Шестисекционная машина требует идеальной подготовки
поверхности, на которую ее будут устанавливать. Малейшее отклонение
одной секции относительно другой - и совмещения цвета не добьется ни
один печатник. Будь он хоть господь Бог полиграфии. Все жужжит и
печатает. А на выходе - жопа. А они ее чуть ли не в песок поставили.
И еще двадцать два мильена нюансов. И программирование. И черт-те че.
Карась естественно кинулся к тем, кто ему это добро запарил. И вот тогда
- да! Тогда они ему такую цену выкатили за демонтаж, монтаж, запуск, и
т.д. - мама дорогая!!! А правильно. Им же надо убытки возмещать.
Посчитали на круг - чуть ли не половина стоимости оборудования.
Я говорю - ладно. Поможем мы твоей беде. И обойдется это тебе конечно
дешевле, чем у этих живодеров. Но - извини. Гораздо дороже, чем
изначально бы ты заплатил. Вот примерно на столько и на столько. А
точную цифру получишь, когда наши сервисники составят бизнесплан (или
техплан, неважно) А составят они его тогда, когда 20% от стоимости
оборудования будут на нашем счету. А поедут они к тебе, когда мы
остальное получим. Потому что, сам понимаешь, доверия к тебе - не то что
ноль, а минус два, как говорят на сайте анекдотов. И, обижайся - не
обижайся, еще моральную компенсацию посчитаем, за то что ты нас перед
немцами опарафинил.

Посмотрел крендель на цифры, прикинул туда-сюда, да и перечислил бабки.

Вот так мы: установили машинку, наказали кренделя жабного, наказали дилера
этого, конкурента недоброкачественного заработали чуть-чуть денег

Ну, и репутация, опять же. Не последнее дело. Вложения, как говорится, в
перспективу. А вложения эти настолько актуальны, что (я вам по секрету
скажу) мы бы этому кренделю и бесплатно помогли. Лишь бы гадам этим
недобросовестным «фак» показать.

Дедушка Вжик

А вот про армию и урожай.
Подходит ко мне приятель. Гоша. «Картошка нужна? » «Ну-у-у-у??? А почем?
» «Где-то литр - четыре мешка» «Ни фуя цены! Нужна! » «Завтра поедем»
Едем завтра куда-то по Калужке, за Троицк. По дороге взял приятель два
литра водки какой-то паленой и два блока Явы. Съезжаем на поле.
Ковыряются солдатики. Оказывают посильную помощь колхозникам. «О!
Покупатели приехали! » Руки так потирают, обступают нас. Замерзшие.
Голодные. «Скоко? » «Скоко войдет! »
Грузим картошку. Мне это все стремно как-то. Я курю с бойцами. Они
картоху пекут. Без хлеба и соли. Бли-и-ин! Я думаю - вот же тварь этот
Гоша.
«А де командиры-то ваши? » «О! Командиры мешками не продают. Оне
камазами продают»
Последний мешок осталось закинуть. А тут и командование нарисовалось.
Пьяный в дым прапор. «А че эт-то вы тут делаете? А-а?! » Кореш, Гоша,
говорит: «Вот, картошку берем на экспертизу. На предмет нитратов,
фуятов…» «А че много как - целый мешок? » Гоша говорит: «Экспертам тоже
жрать чего-то надо»
Налили прапору. Он успокоился. Проникся важностью эспертизы.
Поехали. Солдатики нам вслед платочками машут. «Приезжайте еще!
Послезавтра мы вон там морковку будем убирать. А с понедельника -
капусту»
Я на обратном пути на Гошу вызверился. «Ты что ж, говорю, пидер гнойный?
Жлоб ты вонючий! Водяру и ту самую дешевую купил! » «Ой, ой, ой! - он
говорит. Да они и этому рады» «Они-то, говорю, рады. А ты - скот. »
На послезавтра затарился хавчиком. Под завязку. Чего попроще. Хлеб
белый. Колбаса вареная. Сало. Огурцы. Зато все в бо-о-ольших
количествах. Гоша, сука, увидел, глаза вытаращил и говорит: «Куда те
стоко морковки? » Я говорю: «Молчи, урод. Поехали! »
Он по дороге говорит: «Чего ты кипишуешь? Всю армию все равно не
накормишь» Я говорю: «Всю не накормлю. А двоих-троих накормлю»
Приехали. Ковыряют бойцы моркошку. Грабки и рожи - синие. Гоша собрал
их, багажник торжественно открыл, говорит: «Выгружайте хавчик! »
Оне глянули и стоят подозрительно. От такого изобилия. Тоже наверно
думают, что не хватит в колхозе морковки. А Гоша юродствует: «Пацаны, да
вы не бойтесь. Мы не педики. Вон кореш у меня просто - извращенец. Но
безобидный. Вы сейчас жрать будете, а он смотреть. И кайф ловить»
Солдатики, поняв, что половые извращения им не угрожают, оттащили
продукты в лесополосу, запалили костер, картошки напекли, стол
организовали. Ну и мы присели. Гоше, правда нельзя по причине зарулем.
Он функцию дозора выполнял. Отлавливал на ближних подступах периодически
появляющихся командиров и глушил их ударными дозами алкоголя до полного
проявления отеческих чувств.
А я чего-то крепко набрался. Помню, выменял у сержанта его бушлат на
свою парку. Кидался морковкой в прапорщика. Попадал при этом все время в
Гошу почему-то. Потом пуховка моя обнаружилась в машине. А в бушлате с
лычками я так домой и прикатил. Гоша меня выгружал и ворчал все:
«Накормишь армию на копейку, а обворуешь - на рупь. Мать Тереза хуев»
Потом еще за капустой ездили. Тоже хорошо.

Дедушка Вжик

У меня в детстве была учительница литературы, которая молоденькой
"камсамолкой" работала на строительстве Братской ГЭС. Крановщицей
башенного крана. И однажды стропали прицепили ей груз, на который кран
был не расчитан. Или противовес надо было увеличить... Ну, я не спец. И
вот, когда она стала этот груз над плотиной переносить, кран дал крен и
стал заваливаться. В кабине это поначалу вообще слабо ощущается. Но она
вовремя чухнулась. И пока кран кренился и падал, она успела вниз
спуститься. Слово "спуститься" тут вряд ли подходит. Слетела.
А кран долго и красиво летел вниз с плотины. И все стояли, разинув рты.
Никто даже не заметил, что она успела спрыгнуть.
А она в состоянии шока побежала пиздить стропалей. И сделала это от
души.
А ее еще какое-то время считали погибшей. И даже вызвали водолазов.
Пока не услышали предсмертные крики избиваемых стропалей.
Ну, и еще им до кучи добавили...

Дедушка Вжик