Поиск по автору:

СТЕКЛЯННЫЙ СУП.
– «Горьковские», уёб…, выйти из строя! – истошно орал лейтенант Косогоров, стоя на плацу перед выстроившимися в ряд солдатами.
Ряды разомкнулись, и вперед вышло несколько человек. «Горьковские», надо сказать, относились к не самой, мягко говоря, уважаемой группировке в советской армии. Они слыли людьми ненадежными, безответственными и ленивыми, злостными нарушителями воинской дисциплины; среди них было немало уголовников, которые подчас, чтобы не сесть в тюрьму, отправлялись в армию. Горьковчан ненавидели примерно так же, как и москвичей – тех, правда, по другим причинам, – и я старался особо не афишировать своего происхождением. Лично мне нравились москвичи, с ними было интересно, вот и сейчас я стоял с москвичами, в самом углу нашего подразделения.
– Я не вижу еще одного бойца! – выходил из себя лейтенант. – Как его?!. Алёх… Алёшин… Алёшин, сука, выходи сюда, иначе я пинками тебя сейчас выведу!!
Нас было восемь человек: пара-тройка безнадежный гопников, да пара конченых тормозов, да один полоумный лысый качок с Автозавода, да еще я. Один Ивахин в этой компании сохранял хоть какое-то человеческое достоинство – видимо, с ним мне и придется общаться ближайшие сутки.
– В наряд в столовую сегодня заступаете! – злорадно сказал лейтенант. – Разойтись.
Вообще в такой наряд отправляют тех, кто совершил какой-то проступок, но, раз уж мы «горьковские», то и причины никакой не нужно, чтобы отправить нас на ближайшие 24 часа в настоящий ад. Ибо накормить тысячу человек завтраком, обедом и ужином не так просто, если всё делается вручную: 12 ванн картошки, предварительно притащенные из дальних складов на носилках, чистятся вручную, посуда моется вручную, столы и полы за этой оравой солдат тщательно оттираются после каждой трапезы. Место, где моют посуду, называют с издевкой «дискотека»: сколько дисков (тарелок) нужно прокрутить, чтобы убрать за тысячей солдат. Туши лошадей или свиней тоже несут на носилках, а чаще всего волоком, чтобы случайно не сломать носилки – а они, туши, ледяные, неудобные и очень тяжелые. В наряде находятся 24 часа без сна и отдыха, и это удовольствие еще надо «заслужить»…
Самое мерзкое место в таком наряде – варочный цех. Несколько огромных жбанов с кипящей съедобной массой, которую кашеварят волосатые коротышки туркмены, расхаживающие в одном исподнем: таких белых кальсонах и рубашках. Это установленная форма для кухонных работников, другой одежды для них не предусмотрено.
Мы с Ивахиным полночи чистили и таскали картошку, а потом нас, как самых ответственных, отправили в варочный цех – лучше бы сразу убили. Там все в жиру, и жир этот приходится бесконечно убирать. Ты ползаешь в этом дерьме, трешь и трешь, но его не становится меньше, жир повсюду: у тебя в ушах, на голове, вся одежда становится как кожаная от этих саломасов.
В отдаленной части помещения мы нашли… впрочем, не буду говорить, что мы нашли, и вспоминать не хочу. Видимо, таджикские поварята пили водку всю ночь, там же испражнялись и от нечего делать разбивали пустые бутылки прямо об стену – повсюду валялись осколки. Мы с Ивахиным собрали совковой лопатой весь этот мусор в 80-литровый бак – а тут еще напасть, лопата сломалась, и штык от неё мы тоже положили в этот бак – и потащили это всё на выход.
– Кепутста! Кудэ кепутста? Кудэ? – вдруг заорал таджик повар, увидев, как мы выходим на улицу с баком, сверху которого действительно лежали грязные, с пола, капустные листья.
Я сначала даже не понял, чего он хочет; Ивахин попытался было объяснить повару, что капуста только сверху, а вообще там мусор, бутылки.
– Кепутста в суп нести! – таджик стал пинать нас с Ивахиным ногами; мы пытались вырваться с баком, но нам этого не удалось. Таджик как с ума сошел. Смирившись, мы двинулись к тысячелитровому чану с кипящей водой и высыпали содержимое бака прямо туда, в суп. Мы так устали, а таджик или узбек, или кто он там был, практически ничего не понимал по-русски или попросту был невменяем после перепоя. Это не наше дело. Высыпали полный бак мусора с битым стеклом, дохлой крысой и штыком от ржавой лопаты в суп. Капуста!
Лопату мы потом достали, что, кстати, было непросто: подходить к еде солдатам запрещено. А своим друзьям сказали, чтобы суп не ели, там стекло.

У одного мальчика был неприлично длинный член, а у другого очень коротенький. Как-то раз пошли эти два мальчика на реку купаться голышом. Трусы сняли и в воду со всего разбега бросились. Мальчик с длинным членом быстро бежал, даже быстрее короткочленного, но запутался в своем члене, запнулся и оттого упал в воду неаккуратно, ударился головой об камень и утонул. А мальчик с коротеньким членом накупался вдоволь, оделся и пошел домой.

ПРО МОИ ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬСОТ РУБЛЕЙ.

Звонит, значит, сегодня рано утром Катькина подруга Жанна и говорит такая: «Заберите уже, наконец, ваши несчастные 500 рублей, я вчера зарплату получила» (она у нас полгода назад перехватила на пару дней пятисотку, мы уж, честно говоря, и думать про нее забыли).
Ну, я обрадовался: нам бы эти 500 рэ очень даже пригодились, потому как денег после праздников нет, аванс жене задержали, на карточке почти ничего не осталось, с работой у меня все сложно… и т. д. И вот в это страшное время я планирую ехать с последними 20 рублями на очень важную встречу – по поводу написания книги.
– Беги быстрей, – говорю жене, – пока дает, а то завтра у нее не будет ничего, я ее хорошо знаю.
– Да ладно, – отвечает, – сдались тебе эти 500 рублей, они нас не спасут.
– Ага, а на работу ты на что ездить будешь? А я на что на работу буду ездить, если заключу свою сделку века?!
В общем, приезжает жена после работы (у нее по средам короткий день) на Минина к фонтану, где Жанна ей встречу назначила, – а Жанна уже стоит там, такая вся в черном и накрашена меньше обычного, что очень подозрительно.
–Кать, – говорит, – давай только сначала в собор Архангела Михаила зайдем, у тети Гали вчера година была, 12 лет, я хотела свечку поставить.
Вот они идут в этот собор Архангела Михаила, Жанна там ставит свечки, заказывает поминание рабы Божьей Галины в течение всего года, кладет крупную купюру в корзину для пожертвований, потом, уже выйдя, начинает рассказывать про эту свою тетю Галю, которую она два раза видела в детстве и которая ей приснилась несколько дней назад. Жена, разумеется, внимательно ее слушает; так, за разговором о тетушке Галине, они начинают переходить дорогу – и тут жена понимает, что они переходят улицу в неположенном месте! Ну, в 20 метрах от них – подземный переход, в 100 – светофор, а они почему-то прут через проезжую часть. И только жена это понимает, как неизвестно откуда выезжает полицейская машина, а из нее выходят четверо мальчиков-полицейских и предлагают пройти в полицейскую будку и выписать штраф.
– Так, уберите от меня ваши руки! – истерично заверещала Жанна. – Никуда я с вами не пойду. Вы бы делом занялись вместо того, чтобы добропорядочных граждан на дорогах выслеживать. Герои, блин, четверо рыл на двух беззащитных девушек набросились.
Служителей правопорядка слегка опешили от такого отпора – и тут их взгляды перекинулись с визжащей Жанны на мою тихоню-жену. «Пройдемте-ка, гражданочка», – и Катя, доставая из сумочки свой паспорт, с виноватым видом проследовала за рылами в форме в их будку.
– Вы вроде посмышленее, – сделал ей комплимент один из полицаев.
– Я?! – удивилась жена. – Да нет, наоборот…
Через 5 минут Кате уже выписали штраф на 500 рублей. «В течение двух месяцев нужно оплатить, – сказал полицай и почему-то добавил. – Мужу можете не показывать, чтобы не ругался. И этой тоже (он указал в окно на поджидающую жену Жанну) не показывайте».
– Катька, – заорала Жанна, увидев выходящую жену. – Ты, надеюсь, ничего им не заплатила?! У тебя, надеюсь, хватило ума их послать?! Я из принципа, им назло, всегда здесь улицу перехожу. Пусть только попробуют мне что-нибудь сделать!
Жена, конечно, скрыла, что у нее не хватило ума…
Дальше Жанна потащила Катю по магазинам – нужно было купить подарки Жанниному двоюродному брату и всем многочисленным Жанниным племянникам, потом забежали в Дирижабль, в Связной, в аптеку, еще в пару мест… Наконец Жанна сделала все свои покупки – и тут спохватилась, что у нее нет купюры в 500 рублей, чтобы вернуть Кате долг.
– Давай в «Кофе Кейк» посидим, заодно и деньги разменяем.
В кафе Жанна вспомнила, что у ее дочери-подростка как раз перерыв между занятиями в музыкальной школе и спецкурсом по английскому, и принялась ей звонить: «Ева, мы тут с Катей в «Кофе-Кейк» сидим, подходи скорей… А, ты с подружками? Ну, все вместе подходите.
Минут через десять Ева с тремя подружками, тоже собирающимися на спецкурс по английскому, ввалилась в кафе.
– Ева, – сказала Жанна, – закажите себе что хотите, пусть девочки не стесняются. Я за все заплачу.
– Слушай, Кать, дай мне, пожалуйста, свои 500 рублей, я тебе сейчас их верну, – попросила Жанна жену через полчаса, когда детский пир уже был оплачен, и, подозвав сидящую в двух столах от них Еву, вручила ей купюру со словами. – Купи всем еще по пирожному, съедите на спецкурсе.
Ева начала было отказываться, но Жанна была неумолима.
– Понимаешь, – объяснила она жене, – я учу Еву быть свободной и просто относиться к деньгам, чтобы у нее потом не было комплексов. Деньги – они сегодня есть, а завтра их нет. Это всё такая ерунда на самом деле.
Тут у жены раздался звонок – это звонил я.
– Ну что, ты уже едешь?! Ты ведь не забыла, что мне к 19? Мне с Верой, что ли, ехать?
Катя побледнела и принялась собираться; между тем Жанна заглянула в свой кошелек и обнаружила, что у нее ничего, ну ровным счетом ничего не осталось. Даже чтобы расплатиться за свой кофе. Она полностью сбросила денежный балласт…
– Кать, у тебя нет взаймы 200 рублей?
– Вот мелочь только
– Тогда сиди здесь, у меня вроде на сберкнижке что-то оставалось, я сейчас до банка дойду.
Жанна стала собираться: она долго повязывала шарф, очень тщательно укладывала непослушные локоны, бесконечно поправляла полы одежды, красила губы, протирала сапожки влажными салфетками. Катя обреченно смотрела на подругу. Наконец, после посещения туалетной комнаты, Жанна-таки покинула кафе.
Я тем временем с 20-ю рублями мелочью и Верочкой на руках названивал жене:
– Ты скоро? Кать, у меня билет только в одну сторону, там меня ждет очень важный человек, встреча всей моей жизни, можно сказать… Ты уже едешь?!
– Максим, нам нечем заплатить в кафе…
– В каком кафе?! Вы что, в кафе? У нас же нет денег!
– Да я только чай заказала, мне ведь Жанна долг вернула... А еще – ты только не ругайся – меня оштрафовали, мы в неположенном месте дорогу переходили…
– Ты совсем с ума сошла?! И сколько штраф?
– 500 рублей, но их в течение двух месяцев нужно заплатить, так что ничего страшного…
– Слушай, – говорю, – если из-за тебя я опоздаю и меня на работу не возьмут, я тебе этого не прощу.
И тут жена вспоминает, что у нее с собой Мегакард с оставшимися на ней трехстами рублями. Наскребя еще 30 рублей мелочью, она оплачивает их с Жанной заказ и бежит на метро: у нее как раз остался один жетончик. Через 40 минут она уже дома, я, порывшись в карманах курток, нахожу аж 80 рэ и еду на встречу.

– Ну ты понимаешь, что с этой Жанной ты тоже становишься невменяемой, – спрашиваю я жену, уже вернувшись. – Как ты могла забыть про мою встречу? И как ты умудрилась перейти дорогу в неположенном месте? И на фига ты согласилась заплатить штраф?!
– Да ты сам во всем виноват, не нужно было возвращать эти несчастные 500 рублей, я же тебе говорила… И вообще надо проще относиться к деньгам, это всё такая ерунда…

P.S. На встречу я не опоздал.
P.S. P.S. У Жанны на сберкнижке что-то оставалось, так что завтра она намерена вернуть 500 рублей. Но жену я к ней что-то боюсь отпускать…

Тикающие усы.
Как-то раз я оказался в одной интересной компании на окраине Гороховца. Ребята, художники-абстракционисты, пригласили нас с Валерой, моим приятелем, на одну вечеринку, в мастерскую, где работал над своими картинами некий известный в узких кругах художник, транссексуал Володя. Картины его оказались неинтересными, сырыми и бесталанными, водка была дешевой, закуски не было совсем, через прохудившуюся в мастерской крышу капал дождь, даже хваленый Володин транссексуализм оказался паленым. Все было плохо, кроме одного – у Володи были тикающие усы! Они тикали на разные лады, половинки усов шевелились наподобие стрелок, а из носа Володи раз в час вылетала маленькая механическая кукушка. Мы сами это видели, хоть нам никто и не верит.

СОБАЧКИНО СЕРДЦЕ.

У одной собачки было больное сердце. Врачи запретили ей волноваться, но собачка была своенравной и привычек своих не изменила, за что и поплатилась. В прошлую пятницу она жутко напилась в ночном клубе «Вася + 1», стала донимать посетителей, хамить официантам, ввязалась в драку с охранником – за что и была с треском выставлена. Приехав домой, Собачка полезла в Интернет троллить своих бывших парней. Один из бывших назвал Собачку «шлюхой», другой и вовсе ничего не ответил, а третий предложил зайти в гости, познакомиться с его новоиспеченной женой. Все это очень задело героиню нашего рассказа – до такой степени, что произошел непреодолимый некроз сердечной мышцы, или, попросту говоря, инфаркт миокарда. И Собачка умерла прямо за компьютерным столом, с бутылкой дешевого пива в лапе и дымящейся сигареткой в пепельнице, не дописав злобного комментария к свадебной фотке своего бывшего. В этом самом виде её и обнаружила бабушка Собачки, которая проживала вместе с ней в этой самой квартире.
На похороны Собачки никто не пришел, потому что накануне она со всеми разругалась…

ПАСПОРТ
Я терял паспорт примерно 500 раз, был такой странный период в моей безалаберной жизни. Мне жутко везло: 497 раз паспорт возвращался ко мне, и всего три раза я терял его с концами. Вот хотел рассказать про один забавный случай потери и возвращения паспорта. Дело было в Москве, я возвращался на метро с очередной редакционной попойки с коллегами по цеху. Ехал я так по кольцевой – одна, другая, третья станция... тут я заснул и промахнулся, проехал станцию пересадки. Вышел, пересел и поехал в обратную сторону – одна, другая, третья станция… Опять заснул, опять промахнулся. Вышел, возвращаюсь в обратную сторону. Наконец-то очутился на проспекте Мира, пересадка на родную Калужско-Рижскую линию – победа близко, четыре несчастных станции, и я дома, на ВДНХ! Одна, две, три остановки… Опять заснул. Здравствуй, Медведково! Промахнулся, выхожу, пересаживаюсь, еду в обратную сторону…
Открываю глаза - открытая платформа, где я, не могу понять. Какая-то дыра в жопе мира. Помочился прямо с платформы - открытая наземная станция, народу никого. Тут кто-то тронул меня за плечо: «Молодой человек, станция закрыта, что вы здесь делаете? Пройдемте!» Оборачиваюсь – милиционер; ну пошли, пошли, побеседуем. Оказались мы в микроскопическом кабинетике мента и начался утомительный досмотр моего портфельчика. Рукописи, диктофон, несколько начатых хаотичных ежедневников, бесконечные бумажки, какой-то хлам, жвачки, печенье... Прописки у меня не было, регистрации тоже – из документов только паспорт.
Мент десять раз просматривал мой хлам, мы укладывали его обратно в портфель, потом вновь доставали, и так продолжалось без конца. Вдоволь поперебирав мой портфельный мусор, он сказал: «не задерживаю», - и пошел выводить меня с закрытой станции.
Оказавшись на улице, я стал ловить такси. Денег у меня не было, я находился в каком-то богом забытом месте, и единственным выходом для меня было доехать до дома на честном слове, оставив в залог паспорт водителю и сходив за деньгами.
Я полез в карман портфельчика и похолодел: паспорта не было! А я его брал! Без паспорта меня бы так просто не отпустили из отделения. Паспорт был! Я не сумасшедший. Постепенно до меня начинало доходить, зачем ментяра тасовал мои бумажки так долго, выкладывая и закладывая их в мой портфельчик. Гадкая мразь передернула у меня паспорт, попросту украла - в этом и был смысл его игры в псевдодосмотр подвыпившего пассажира.
Решительно направился я ко входу в метро и стал молотить в дверь. Никто не отвечал.
Буквально в десяти шагах от станции я увидел уличную телефонную будку. Подошел и набрал милицию: дежурный слушает, я говорю о своей проблеме, меня переключают на быстрое реагирование, потом на районное быстрое реагирование, потом на реагирование на транспорте… Я не забываю сказать, что я журналист и все не так просто, мы вам покажем... Человек на том конце провода оказывается очень вменяемым и объясняет мне, что передергивание паспорта - явление обычное, все этим занимаются. Сейчас он позвонит туда, этому дежурному, и если случайно я обронил паспорт в отделении, мне его вернут. Благодарю и направляюсь к дверям метро. Жду.
В темноте шевеление, кто-то идет – а, вот он, милок; дверь распахивается, и мент прытью бежит ко мне. Убегая, я ору: ах ты, сука, пидарас, верни паспорт! Тот в свою очередь вопит: паспорта не было, не знаю, где ты его потерял! Я, уже задыхаясь от беготни, кричу: ты бы без паспорта меня не отпустил бы, верни паспорт, дрянь такая!
Он плюет и возвращается на свой пост. Я опять звоню дежурному по ментам, тот обещает еще раз позвонить этому ублюдку на станции.
Ситуация повторяется, с одним только различием: мент выбегает с пистолетом и делает пару выстрелов в воздух. Я ржу и оскорбляю его на внушительном расстоянии, но понимаю, что уговаривать этого взбесившегося мента вернуть паспорт бессмысленно.
Мне удается поймать машину и убедить водителя отвезти меня на другой конец города, полагаясь на мою кристальную честность и залог в виде дорогого кожаного портфеля. Поскольку дома не оказывается мелких русских денег и жены, я дарю таксисту красивый сувенирный глобус. Водитель показывает пистолет и грозится меня убить, но потом соглашается: у него дети, хрен со мной, глобус ему пригодится. Та бывшая жена потом очень ругалась: глобус ей подарил какой-то важный человек, и стоил он страшно сказать сколько. Еще лет через 15 выяснилось, что тот важный чувак, помимо глобусов, дарил ей свою любовь, но это не важно.
Следующую неделю я регулярно ездил на эту злополучную станцию, узнавал, кто за мной гонялся и когда он работает. Искал этого мента. Местная уборщица сказала, что я неправильно себя веду, этот Петр Петрович или Василий Сергеевич - очень хороший сотрудник, зря я так кипячусь. Нужно с ним по-человечески. Купить, например, чего-нибудь и снова прийти. Я накупил каких-то конфет в коробке, кофе, почему-то бананов, и еще там ветчины и колбасы, и 300 граммов хорошего сыра, и пару бисквитных рулетов, и понес все это менту. Тот отдал мне паспорт: ты сам его, сказал, потерял, его типа нашли возле метро. Это была ложь. Мент пожаловался, что его затаскали в главное управление. Я извинился, сказал, что сожалею, поблагодарил и пошел домой счастливый: ведь я вернул свой паспорт!

Пока жена медитировала возле витрины с мороженым, определяя, какое лакомство не содержит растительных жиров, Верочка где-то раздобыла пустую корзинку для продуктов и быстренько стала в нее накладывать: сосиски, плавленые сырки, недорогие йогурты "Чудо", пару пакетов молока "Северная долина" 2.5% жирности; потом перешла к хлебной полке и положила нарезной батон и три "Майские булочки", потом вспомнила: "Папе нужен кофе" - и схватила баночку вечно распродажного "Нескафе". Уже у самой кассы она взяла одно шоколадное яйцо и, обернувшись ко мне, спросила: "У тебя есть сигареты?"
Я только руками всплеснул: "Вот так хозяюшка!". Жена, правда, выбравшая наконец правильное мороженое, половину этой кризисной корзины забраковала. Но есть надежда, что 3-летний наш экономист научит свою безалаберную мать уму-разуму)))

Смейся, паяц!

Сладкого в армии просто жуть как хочется – а нету его там, сладкого, в меню, не положено, разве что пару кусочков сахара к чаю получить, да и то не всегда. Это ведь нездоровая пища как-никак, не то что перловка с вареным салом, которыми обычно кормили военнослужащих в те далекие времена. К счастью, на территории воинской части есть так называемые «чапки» – «Чрезвычайная помощь оголодавшему курсанту», где можно прикупить каких-нибудь пряников, кексов или ромовых баб. Еще, кстати, эти чапки называли «шарилками» – потому что вся эта сладкая бакалея в основном круглой, или шарообразной, формы. Отсюда и производные – «метнуться за шарами», «зашариться». Как только у солдата появляется минута-другая свободная, он старается любыми способами пробраться к буфету и прикупить «шаров».

И вот однажды старший лейтенант наш дал команду мести улицу зубными щетками отсюда и до обеда, а сам куда-то ушел. Ну, мы помели немного, и от усталости, безысходности и тупости армейской службы всем до смерти захотелось чего-нибудь сладкого пожевать. Ну вот я и вызвался сбегать за булками в буфет, пока лейтенанта нет. А пост-то свой нельзя оставлять; даже если унитаз чистишь, нельзя без команды или разрешения покидать место своей, пусть даже и тупой, дислокации: сказали здесь стой, вот и стой, хоть тебе даже кирпич на голову упадет уходить нельзя.

Добежал я удачно, ни на кого не нарвался, в буфете тоже на редкость положительно все сложилось, учёта не было, очереди не было, офицеров из нашего подразделения тоже не было, а сладости были! Накупил я полные карманы всякой вкуснятины и бросился бежать обратно на свой боевой пост, улицы зубными щетками чистить. Бегу счастливый, на крыльях парю над асфальтом!

Вдруг смотрю, на другом конце пустыря, через который я бежал, примерно в километре от меня идет наш лейтенант, и вроде даже смотрит на меня, а скрыться некуда, пустырь, что делать? Он меня даже вроде узнает – я же его узнал… Правда, я-то глазастенький, а он видит не очень, и…
Ровно секунда у меня на решение этой проблемы ушла: стал я во весь голос горланить арию Канио "Смейся, паяц" из оперы Леонкавалло. Знал я её буквально наизусть, спасибо бабушке, походы в оперный театр пригодились в армии.

Я взлетал ввысь, бил себя кулаком по груди, изгибался словно взаправдашний паяц, и вдруг пружиной выпрямлялся, театрально закрывал лицо ладонями и эффектно воздевал руки к небесам. И таким вот необычным способом передвигался по пустырю в течение целых пяти минут.

Ни слов я,
ни поступков своих не понимаю!
И все же должен я играть!
Что ж, ты разве человек?
Нет, ты паяц!

Ты наряжайся
и лицо намажь мукою.
Народ ведь платит, смеяться хочет он.
А Коломбину
Арлекин похитит.
Смейся, Паяц, и всех ты потешай!
Ты под шуткой должен
скрыть рыданья и слезы,
А под гримасой смешной
муки ада. Ах!
Смейся, Паяц,
Над разбитой любовью,
Смейся, Паяц, ты над горем своим!

Так и доскакал до укрытия, а там и был таков. Булки сладкие раздал и ну чистить дальше улицу щеткой зубной, как ни в чем не бывало. Лейтенант прямо взмыленный какой-то вернулся, глаза подозрительно сверкали у него, построил всех 80 человек: смирно, равняйсь! Ко мне подруливает и орет: «Алёшин, пи... горбатый, не ты ли, такая в рот твоя душа, покинул свой пост боевой да в буфет побежал?»
А я ему – не я это, не я.
А он и говорит, мол, ты еще целый километр «Смейся, паяц» небезызвестного Руждеро Леонкавалло исполнял, аж пыль столбом поднялась.
А все как засмеются. Это ж какой солдат Советской армии в здравом уме будет Леонкавалло исполнять? Это может какой психический солдат, фашист может какой, или из неблагонадежных, или просто больной на голову, так будет себя вести. 80 человек так сильно ржали, что и забыли про меня-то, а лейтенант полным дураком выглядел, ему и до сих пор, наверное, стремно этот случай вспоминать…

Да, страшную историю рассказала мне щас одна знакомая...
- ...она из тех, кого секс вообще не интересует, ну ни капельки. Вот отсутствует у человека такая потребность - по-моему, тут к врачу нужно обращаться. Представляешь, бывшему мужу в самый интимный момент она говорила: "Ты только чайник не забудь поставить, когда закончишь".
- О, так вот почему он ее бросил...
- Да нет, ты что, они не из-за этого развелись... Он ее просто с любовником застукал...

Брал сейчас интервью у Данилы Косенкова в одной кофейне на Горького (не помню названия). Взял себе самый дешевый эспрессо. Данила, посмотрев на меня, так помялся, помялся и заказал фрикадельки с пюре. "Ой, извините, а из чего они у вас?" - спросил он у засыпающей официантки, когда та, наконец, водрузила на наш столик блюдо с дымящимися фрикадельками. - "Из говядины со свининой, а что?.." - хмуро посмотрела на него официантка. - "О, так я же не ем говядины со свининой... Я этот... вегетарианец... Принесите мне такие же, только из курицы. А ты, Максим, съешь, пожалуйста, за меня эти, мясные, не выбрасывать же их..."

Вот так деликатный Данила стал на полтора часа вегетарианцем, чтобы, не задев мое самолюбие, угостить меня сочными свежими фрикадельками. Видимо, моя угрюмая всклокоченная морда вызывает у окружающих мысль, что я голодаю.
А я, в свою очередь, из деликатности промолчал, что курятина - это тоже мясо...

Каждый понедельник жена возвращается с работы около часа ночи: они сдают номер, и работы там у них в редакции невпроворот. Я уже поджидаю ее: на большой тарелке я заботливо раскладываю нарезанный аккуратными ломтиками адыгейский сыр, маленькие помидорки черри, оливки, кусочки хлеба со злаками…
Усадив женушку перед ноутбуком, я открываю в инете все припасенные мною за день интересные статьи, завариваю чай с имбирем и лимоном, ставлю тарелки с едой и, сев чуть поодаль, наблюдаю за тем, как страшно голодная супруга уминает этот незамысловатый поздний ужин и читает «Сноб». Потом я вынимаю из противня простенький пирог с сезонными грушами на слоеном тесте и отрезаю от него 3 кусочка. Жена незаметно проглатывает ужин, выпивает пол-литровую чашку чая и идет принимать душ. Я тем временем застилаю свой узенький спальный диванчик: прежде чем улечься на большую кровать, где она спит с Верусиком, жена должна получить свой гарантированный получасовой сеанс массажа. Она очень устала: весь день таскала на работе тире с двоеточиями, перекладывала запятые из одного угла в другой, преобразовывала таблицы в текст, убирала двойные пробелы – в общем, занималась тяжелым физическим трудом.
Я жду минут 40, пока женушка принимает душ, и тем временем расставляю на полочке баночки с массажным маслом, муссом для тела, кремом для ступней и т. д. После 30 минут удовольствия жена, мурлыча, говорит: «Дай мне, пожалуйста, мои гелевые носочки и разбуди минут через 20… Их нельзя держать дольше получаса…» Я жду: «Кать! - шепчу я жене через полчаса, - Кать, снимай свои носочки!» Жена спит мертвым сном. «Кать!!! Ноги разъест, снимай носки!» - трясу я изо всех жену; но тут до меня доходит, что носки можно просто стянуть – времени почти 4 утра, неудивительно, что я плохо соображаю. Стянув гелевые носки с пахнущего голубичным муссом бесчувственного трупика, я переношу его на большую кровать, а сам укладываюсь, наконец, на свой узенький диванчик на кухне и думаю, прежде чем заснуть: «О да, именно о такой семейной жизни я мечтал всю свою сознательную жизнь!».

Кошки на веревочке.

Взялись кошки за веревочку и пошли по улице гулять. Первой шла кошка Лиза, пушистая такая, беленькая, второй семенила кошка Верочка, милая такая, рыженькая, за ней шли кошки Буся и Дуся, сестрички, обе пятнистые такие, черные с белым, потом на веревочке шла Глашка, кошка грязная и с характером, за ней Руля, тирговой окраски, а за кончик веревочки уцепилась кисочка Фенечка, аристократка голубых кровей, с маленькими ушками и приплюснутым носиком. Держатся кошечки за веревочку и по улочке идут, настроение у них хорошее, игра спорится!

Завернули они за угол и увидели шесть собачек на палочке. Собачки все чистенькие, молоденькие и с ошейничками, держатся за палочку и идут себе по улочке. Вот кошки сравнялись с ними и говорят: «Знаете, собачки, на веревочке-то лучше, а на палочке совсем не те ощущения, не находите?» Собачки задумались на минуту и отвечают: «А нам и на палочке неплохо, мы и на палочке счастливы и веселы». А кошечки не унимаются: «Палочка-то ваша совсем не гнется, вы на палочке в зигзагообразном переулочке, да в лесу-то намучаетесь, а мы вот на веревочке и тут пройдем, и там прошмыгнем, и везде не пропадем!» Сказали это кошки на веревочке и дальше пошли…

Собачки задумались крепко, долго думали, наверное, минуты три, а может, и все четыре, постояли да и бросили палочку и побежали к кошечкам: «Возьмите нас на свою веревочку, мы тоже хотим и в зигзагообразном переулочке погулять, и в лесу, и в других местах, где поворотов много мелких». Посмотрели на них кошечки: вроде собачки неплохие и даже, можно сказать, милые, не такие, конечно, милые, как кошечки, но тоже вроде сойдут». «Айда с нами», – сказали кошечки. А собачки залаяли радостно и за веревочку взялись, с кошечками дальше пошли гулять!

«ПЕРВЫЙ РАЗ»
Зашел я тут на днях в шоу-рум «Иволга» – котов своих поделочных притащил – а у них там, оказывается, редсовет. Человек 10 молоденьких журналисток, фотографы, дизайнеры – спорят, смеются, доказывают что-то друг другу. Я уж было повернул оглобли – но гнать меня не стали, наоборот, усадили со всеми, налили чаю и предложили поучаствовать в дискуссии.
Тема была – «первые»: ну, например, первый фотограф города, первая красавица, первая леди, первые деньги и т. д. и т.п.
Я сижу, рта не раскрываю, изо всех сил чай пью, пытаюсь умное лицо делать – и тут меня спрашивают, очевидно, из вежливости: «Максим, а у вас есть какие-нибудь предложения? Вот о чем бы вам, как читателю, было бы интересно узнать?
Сглотнув, я промямлил:
– Мне?.. Эээээ… Ну, не знаю… Вот про «первый раз», например… В смысле, первый секс…
Тут я подумал, что сморозил глупость, и покраснел. Со всех сторон раздались смешки, а одна из девушек, в желтой кенгурушке, такая умная-умная на вид, язвительно спросила:
– Ну и как же, по-вашему, мы уговорим хоть кого-то рассказать про свой первый раз?
Я втянул голову в плечи, всем своим существом ощущая свое ничтожество.
– Нет, я не говорю даже о том, – продолжала девушка в кенгурушке, – что тема неприличная, это и так ясно. Я про то, что никто, уж поверьте мне, никогда и ни за что не расскажет про свой первый раз.
– Как не расскажет?! – внезапно возмутилась председатель редсовета и по совместительству владелица издания Екатерина Чудакова и даже кулаком по столу стукнула. – Глупости какие, да я вам здесь прямо сейчас расскажу про свой первый раз! Мне не жалко!
Глаза у творческих сотрудников округлились от изумления, а две особенно юные девушки залились румянцем и стыдливо потупили взоры.
– Это у меня случилось в 14 лет – меня родители на все лето в пионерский лагерь отправили, там у нас, в Житомирской области. Лагерь был хороший, всё замечательно, дискотек только не было. И вот решила я как-то выбраться на местную, взрослую, дискотеку. Удалось мне туда пробраться – я высокая была, 1.80, и со стороны могло показаться, что я уже взрослая такая девушка, хотя я конкретно была подростком. Меня там сразу же парень на медленный танец пригласил – я согласилась, конечно, мне лестно было, что вот я в первый раз, можно сказать, на дискотеке, а меня приглашают, ко мне проявляют интерес, со мной разговаривают… Потом мы с этим парнем пошли на лавочку: он меня обнял, поцеловал – я совсем в восторге была, вот, думаю, класс! А парень мне такой и шепчет на ушко: давай, говорит, на полшишечки?..
В кабинете стояла гробовая тишина, девушку в кенгурушке, казалось, парализовало, а мне захотелось закрыть уши, чтобы не слышать столь интимных подробностей от той, кто восседала в директорском кресле на фоне больших белых крыльев.
– А я ему: ну давай…
Теперь уже все сидели красные и старались не смотреть на делящуюся самым сокровенным Катю Чудакову. Я проклинал себя за то, что затронул эту тему.
– Да, – говорю, – давай на полшишечки. – Оборачиваюсь, а вокруг степь. Где же, спрашиваю, мы эти шишечки возьмем?! Они же в лесу растут…
Вот тут парень понимает, что я совсем маленькая, разворачивает меня и пендаль дает под жопу – марш в палату! В свой пионерлагерь!
Я в отряд пришла, а меня там уже вожатый поджидает. Ну что, мол, нагулялась?! И чуть ли не развратной женщиной меня называет. Завтра с тобой, такая-сякая, поговорим. Назавтра весь лагерь построили: Катя Чудакова, выйти из строя… При всех меня за эту дискотеку отчитали и выгнали из лагеря. Я потом несколько дней плакала: невинная девочка – и так они по-свински со мной обошлись, вот ведь какие люди! Так что я этот свой первый раз никогда не забуду!
Тут все выдохнули и заулыбались.
Я победоносно посмотрел на девушку в кенгурушке – вот видишь, хотел я ей сказать, никаких нет запретных тем для человека с интеллектом и чувством юмора!

Стал разбирать пакет с покупками, который жена из магазина принесла.
- О, - говорю ей, - да ты рекорд поставила, 6 битых яиц из 10! Когда ж ты научишься проверять яйца на небитость, 70 рублей за 4 яйца даже при нынешних ценах не слишком ли?!
Жена, оправдываясь:
- Да я проверяла, они все целые были... Это я уже по пути домой их разбила...

Действительно, хорошее оправдание... Да пусть бы даже все 10 разбила.

КОРНУЭЛЬСКИЙ КОТЕНОК.

До прибытия в Нижний знаменитого Корнуэльского котенка оставались считанные дни. Весь город готовился к этому знаменательному событию. Большинство горожан ожидали чуда с благоговением, однако кто-то испытывал и нечто вроде беспокойства, потому что трудно сказать, чего можно было ждать от приезда Корнуэльского котенка, ведь такое происходит только раз в сто лет.

Историческая справка.

Корнуэльский котёнок – по преданию присутствовал на той самой Тайной вечери, обтираясь о ноги апостолов, восседавших рядом с Учителем. Именно его хитрую мордашку можно разглядеть под столом на полотне великого Леонардо Да Винчи.

Считается, что когда котенок запрыгнул на стол и начал невозмутимо умываться, Учитель сказал:

«Истинно говорю вам, ми-ми-ми спасет мир!».

С тех пор Корнуэльский котёнок раз в столетие появляется в миру, выходя из каменного кошачьего домика в Синайских горах, зевая и блаженно потягиваясь. Оттуда его забирают монахи, члены корнуэльского ордена и он отправляется в паломничество по миру, его маршрут вычисляется святейшими придворными астрологами и естественно с учетом пожеланий самого чудесного котенка.

И в этом году Корнуэльский котёнок впервые должен был посетить наш город!

Власти делали все от них зависящее, чтобы достойно встретить одно из величайших Чудес Света.

Все дороги в центре города спешно отремонтировали и помыли - сначала пемолюксом, затем – детским мылом, а потом насухо протерли.

Злачные заведения быстро переделали в сеть булочных «8 злаков».

Подпольные игровые клубы стали клубами напольных игр – в хали-хало, чехарду и съедобное-несъедобное, а бывшие клубные вышибалы стали играть в вышибала – ну в те, в которые играют резиновым мячиком.

Салоны секс-услуг отныне превратились в салоны кекс-услуг, где привлекательные девушки-поварихи стали обучать всех желающих выпекать невероятно вкусные кексы. А жёны настоятельно выпроваживали мужей в кекс-салоны, потому что по возвращении оттуда мужчины были необычайно активными, в определенном интимном смысле.

Большие городские торговые центры превратились в светлые и просторные библиотеки и художественные галереи премиум-класса.

Всех бомжей и побирушек аккуратно и заботливо отловили, помыли, одели в вязанную теплую одежду и распределили по библиотекам, где они и проводили время - за чтением, наверстывая упущенное за время бродяжничества.

Большинство предприятий оказывали свои услуги бесплатно и было даже несколько громких скандалов, когда горожане по старинке пытались заплатить денеги за купленные товары и оказанные им услуги. Скандал удалось быстро замять.

Подростки массово удаляли пирсинг и сдавали штучки в металлолом. Агрессивные татуировки повально сводили, ну или в рисунок вбивалось изображение Корнуэльского котенка, и тату сразу приобретало символ обезоруживающего превосходства добра над любым недобром.

Девушки, которые раньше как бы забывали надеть юбки, теперь перестали забывать надевать юбки, а еще многие женщины отказались от кричащих нарядов.

Женщин в коротких платьях «под леопарда» стали ненадолго забирать в отделения полиции, для проведения профилактических бесед, и этот факт горожане встретили с пониманием и одобрением.

По этой же причине, неприличного внешнего вида полиция загребла и оказавшегося в городе на гастролях Валерия Леонтьева, оказалось что певец разгуливал по сцене в пошлой женской юбке сшитой из рыболовной сети.

Супруга мэра города также надела простое серое трикотажное платье и забрала волосы в тугой пучок. При этом муж совсем не узнал её, и ему за это была прочитана Корнуэльская традиционная проповедь, которая впоследствии получила название Нагорной проповеди.

Сам мэр облачился в элегантный чёрный костюм с белыми боками. Он наварил каши в полевой кухне и лично стал одаривать ей прохожих. Этому – дал, этому – дал, этому – дал и даже вот этому, который не ходил в лес и не рубил дрова - и то дал. Двойную порцию – за то, что не рубил.

Наконец до прибытия Корнуэльского котёнка оставались считанные часы. Город не спал. В последний раз намыли улицы с пемолюксом.

Дзинь!
Пемолюкс – официальный спонсор приезда Корнуэльского котёнка в наш город. «Пемолюкс» – и всё заблестит, как у кота!

Дзинь!
На столбах по маршруту движения котёнка развесили разноцветные шерстяные клубочки и бумажки на ниточках, потому что котёнок - он всё равно котёнок, в первую очередь, пусть даже и такой чудесный.

Известный фастфуд на площади Горького ввел в меню бургер с вискасом, и посетители с радостью отметили, что блюдо стало намного сочнее.

Венгерский скульптор из мегаполиса-побратима подарил нашему городу скульптуру котёнка, выполненную из картофельных чипсов.

Праздничный эшелон с Корнуэльским котёнком прибыл на Московский вокзал в 8.56 утра.

Священный котёнок выехал из вагона на небольшой карете, возлёжа вытянутыми вперед лапками на мягкой фиолетовой подушечке-троне.

Карета в сопровождении полицейских на велосипедах и бессменных монахов корнуэльского ордена на бесшумных сегвеях медленно двинулась по улице Советской и площади Ленина в сторону Канавинского моста.

Корнуэльский котёнок, казалось равнодушно, посматривал сверху на толпы встречающих его восторженных горожан, он лишь тихонько мурлыкает себе под нос и еле заметно помахивает забавным хвостиком.

Надо отметить, что сам он был абсолютно чёрного окраса, имидж его удачно дополняли крохотные белые носочки - на кончиках лап и беленькое жабо на грудке в форме лежачей восьмерки.

Наконец процессия вырулила на площадь Минина.
Глаза всех собравшихся на площади были устремлены на котенка. Город замер в ожидании.

Многие тихо плакали, не понимая даже причины. К подушечке с Корнуэльским котёнком поднесли крохотный микрофончик. Этот жест трогательно и идеально проделал маленький мальчик в белоснежном костюмчике, победивший в конкурсе - от пемолюкса. Абсолютная тишина нависла над городом. Внезапно Корнуэльский котёнок приподнялся, сладко потянулся во весь рост, поцарапав слегка коготками подушечку и громко и внятно сказал в микрофон:
«Мииааауу!»

В этот момент большинство из присутствующих попадало на землю. Лица покраснели, у многих пошла носом кровь. Некоторые громко рыдали, кому-то стало реально очень плохо. Кто-то бился в истерике.

Но были и такие, кто спокойно созерцал происходящее. В основном это были дети, но и несколько взрослых тоже были.
После этого процессия с Корнуэльским котёнком двинулась дальше по маршруту, в направлении районного посёлка Воротынец.

Надо сказать, что сразу после приезда Корнуэльского котёнка в городе в страшных муках умерло шестнадцать человек. В основном это были депутаты городской думы. У каждого из них в кармане нашли предсмертные записки с признаниями в фактах коррупции, казнокрадстве и ношении леопардовых платьев. Остальные депутаты отделались диареей разной степени тяжести.

Горожане еще долго жили под впечатлением от встречи с чудом.

Надо сказать, что у многих детей глаза вдруг стали необычайно яркими и светящимися даже в темноте и… ах, да… Одна девочка без видимых усилий научилась невысоко летать над землей.

В городе со временем еще много чего изменилось, но это тема уже совсем другого рассказа…

***
Болтушка Лиза разлеглась в кровати,
Разбросала тело по подушкам и перине,
Обволокла духами и дыханьем
Спальню девичью свою.

Розовыми мячиками
Груди удалые
Закатились под кровать,
Кто их будет собирать?

Голова неровная
И большой живот.
Девка никудышная
В Сормове живет.
Никому не нужная,
Добрая, но ушлая..
Лиза поняла, что не так жила…
Лиза умерла…

Плакали соседи, плакали друзья
Лиза, Лиза, Лиза – бедное дитя…
Хоронили Лизу – ввосьмером несли.
Закопали Лизу – и домой ушли…

И не знала Лиза, жизнь свою хуля,
Что ее проблема – вовсе не судьба.
Гулкой тишиною кладбище сквозит,
Здесь толстушка Лиза мертвая лежит….

Я бросил на кровать туго скрученную пачку денег...
- Что это? - равнодушно спросила жена.
- Я продал дачу, это 650 тысяч рублей.
- Не ври мне, у нас никогда не было дачи.
- Нет, была, я просто тебе про неё не говорил. На Горьковском море был участок, я его давно покупал, еще до тебя.
- Не ври, я знаю о всех участках, которые у тебя были.
- Я убил человека.
- Он был плохим? - немного оживившись, спросила жена.
- Да, он выбрасывал банки из-под пива прямо на асфальт и не уступал место беременным. Тебе нужны деньги? - я посмотрел на пухлую пачку.
- Максим, ты сам знаешь, как нам нужны деньги, но эти деньги ты куда-нибудь выбрось, я их не возьму в руки.
- Может, мне их сжечь? - немного выходя из себя, спросил я Катю.
- Мне все рано, сожги - и продолжила не мигая смотреть телевизор, ведь там шел новый выпуск "Голоса".
Я быстро принес кастрюлю и флакон жидкости для розжига дров. Деньги горели долго, пачка была толстой, целых 650 тысяч рублей. Я никого не осуждаю, я бы и сам такие деньги не взял бы в руки. Противно и неприятно, а жена, конечно, молодец, я рад, что она у меня такая принципиальная.

Жил-был один пожилой человек, звали этого человека Николай, и отца его тоже звали Николай, жил он в квартире со своим братом, которого тоже звали Николай – их и назвали в честь отца Николаями. Они, братья, были погодки, один старше другого на год, старший Николай Николаевич и младший Николай Николаевич, а фамилия у них была украинская – тоже Николай. Мать у них была с финскими корнями, её звали Пороро Александровна Николай. Отец двух Николаев, Николай Николаевич Николай, умер, а мать еще раньше умерла от тифа во время войны, да и они, старший Николай Николаевич Николай и младший Николай Николаевич Николай, были людьми пожилыми и бедными. Сидит, значит, старший Николай и говорит младшему Николаю – а не испечь ли нам, брат Николай, кукурузного хлебца?
Отчего же не испечь, давай испечем! Стали они по сусекам скрести и наскребли две пригоршни кукурузной муки. Замесили с маслицем муки и вылепили маленького котенка, да в печь поставили. Спекся котенок, они на подоконник его положили и пошли в сигарную комнату выкурить по гаванской сигаре.
А котенок остыл, стал на кукурузные лапки и сиганул с подоконника на улицу, у них дом-то был одноэтажный, приземистый, там и высота-то была маленькая. Так Николай и Николай лишились последнего куска кукурузного хлеба, а котенок куда-то убёг.

Мармеладный слон.
У одной девочки был юбилей. Исполнилось ей аж целых 29 лет и вот друзья этой девочки скинулись и решили купить ей оригинальный подарок – огромного мармеладного слона. Но девочка подарка не поняла, она, честно говоря, уже давно страдала ожирением и поэтому мармеладного слона поняла по своему, как недвусмысленный намек на её формы.
Девочка истыкала гостей вилкой, а кого не успела догнать, обстреляла из травматики, ведь на прошлый день рождения ей подарили четырехзарядную «осу» с прекрасными резиновыми пулями.

Однажды ты найдешь в фейсбуке самого себя и подружишься с ним...

Игоря Сорина убили грибы...
– Алёшин, слушай сюда, настал твой звездный час: родители Сорина звонят!!! Прочли твою статью и хотят видеть автора. Ну что, элитный солдат, готов сделать сенсацию?!
Я сидел напротив Купера (Александра Куприянова, главреда желтого таблоида «Экспресс-газета») и медленно соображал, рассматривая его элегантный, не меньше чем за 10 тысяч долларов, костюм, цветную рубашку, строгий английский галстук и черные лакированные ботинки с немыслимо узкими носами. Куприянов говорил энергично, взвешенно и убедительно, а я тормозил. Я вообще по природе медлительный, но нюх у меня хороший, так сам Купер считает, а он разбирается в этом. В «Экспресс-газете» я оказался совершенно случайно, я и не думал попасть в штат, в моих планах был скорее фриланс. Желтая пресса меня привлекала своим жестким подходом и магией скандалов и расследований. Воспользовавшись своими связями и связями первой жены, я нарасследовал аж целых два забойных материала и отправился с ними по главным редакторам самых тиражных газет России. По тем временам, просил я немного: за статью про загулы Бориса Немцова – $3500, за материал о попытке режиссера Владимира Меньшова изнасиловать двух журналисток в провинции – всего $1700. Статьи брали не очень хорошо, слишком долго думали, а в ЭГ сразу схватили. Нет, конечно, не по моим ценам – сторговались почти вдвое. Моим пропуском в прекрасный мир желтой прессы были не только эти две статьи, но и то, что я некоторое время работал у легендарного Андрея Вульфа в «Вульф-групп». Куприянов, услышав про Вульфа, так и сказал своей цыпочке секретарше – Светик, а набери-ка мне Андрея. У меня все опустилось. «Андрей привет, дорогой, тут у меня сидит человечек – Алёшин Максим, ты знаешь такого? Ну и что скажешь?» Видимо, Вульф не сказал про меня ничего плохого, потому что статьи мои взяли, а после мощнейшего резонанса, который эти статьи вызвали, я официально стал специальным корреспондентом по скандалам при главном редакторе «Экспресс-газеты».
– А они не шутят? – все еще притормаживая после сильнейшей попойки с Исаевой и Тагировой, пытался я вернуться в рабочее русло.
Впрочем, родителям недавно покончившего с собой исполнителя культовой мальчиковой группы «Иванушки Internation» Игоря Сорина вряд ли сейчас было до шуток. Два дня назад в ЭГ вышла моя сенсационная статья – «Игоря Сорина убили грибы». Я уже не помню, где я откопал того парня, который мне всё рассказал про Игоря: как они ложками жрали наркотики, как у его родителей всю жизнь эти самые наркотические грибы лежали прямо в серванте, и он с раннего детства подсел на них. Я делал пометки в блокнотике, а под рубашкой у меня работал тайный диктофон. Я записал полтора часа таких откровений и таких подробностей о жизни и смерти звезды, что просто волосы дыбом на голове вставали. Конечно, я очень гордился своей статьей. И вот теперь, после ее выхода, позвонили родители Сорина – нет, они не кричали и не ругались, они просто хотели встретиться с тем, кто всё это написал, а именно, со мной.
– А вдруг они тебя изобьют или даже покалечат?! Вот будет отличный материал! – мечтал вслух Купер.
– Да о чем мне с ними говорить? – честно говоря, я не очень хотел туда идти.
– О чем угодно, Алёшин, мне, что ли, тебя учить?! Да диктофон не забудь. Адрес у Светланы.
Я быстро разыскал указанный адрес – обычная свечка на кольце, непрезентабельный, но чистенький подъезд . В лифте я включил диктофон и запрятал его глубоко под рубашку.
Дверь открыл отец Игоря, мужчина интеллигентного вида. Уже потом я узнал, что Владимир Семёнович Райберг был членом Союза писателей и достаточно известным музыкантом. Мама Сорина, Светлана Александровна, сидела за столом в гостиной.
– Здравствуйте, – пролепетал я. – Я вот тот самый Максим Алешин, вы хотели со мной поговорить.
– Заходите, Максим, разувайтесь.
Я вошел – двушка, самая обычная мебель, кругом фотографии Сорина, очень много книг. Меня усадили за стол и предложили чаю. Казалось, избивать меня никто не собирается.
Первым заговорил отец: «Максим, – произнес он всего одну фразу, – у вас есть дети?.. Нет?.. Пока нет?..» – он замолчал и посмотрел мне прямо в глаза, видимо, пытаясь понять, ЧТО я за человек.
Хотя меня никто об этом и не просил, я зачем-то принялся мямлить про профессию желтого журналиста, про долг, про фанатов, про правду, в конце концов. Все мои слова сползали с моих губ как слизь, падали на пол, загрязняя его, аргументы, запасенные мной, выглядели нелепо, мерзко и подло. Меня уже не слушали – эти пожилые люди увидели, что я из себя представляю, и сразу же забыли обо мне, они просто пили чай и думали о чем-то своем. Потом, когда я закончил, проводили до дверей, вежливо попрощавшись.
Идя к метро, я достал диктофон. Собственно, родителей Сорина там была только одна эта фраза: «Максим, у вас есть дети?..» С точки зрения сенсационности материал никакой. Я все ждал, что вот сейчас меня ударят битой по черепу нанятые родителями Сорина молодчики, вот сейчас, в подъезде… или вот за поворотом... Неужели же меня позвали ради одной-единственной фразы?! Но никто меня не ударил, никто, я сам себя ударил, и голова у меня от этого удара будет болеть всю мою жизнь...

ЖЕНА
Пройдут годы, будет у меня жена. Вот проснусь я утром, а она скажет – вставай, одевайся. Я встану, оденусь, а она скажет – иди умойся. Я умоюсь, а она подойдет и скажет – иди ешь. Я сяду за стол и услышу – бери вилку, вот яичница, масло, кофе, вот хлеб, бери хлеб. Я поем, жена тут же – иди, тебе пора на работу. Я выйду из дома, а вслед услышу - не надо закрывать, я сама закрою. Я, не оборачиваясь, поползу на работу. Через восемь часов я подойду к двери своей квартиры и позвоню, за дверью я услышу – это ты, да? Я скажу – да. Жена откроет дверь и скажет - заходи, раздевайся. Я зайду и разденусь; направляясь в ванную комнату, услышу – иди мой руки и ешь, я вымою руки, поем и, собравшись смотреть телевизор, из дальней комнаты услышу – иди смотреть телевизор. Посмотрев все фильмы из программы, встаю и хочу пойти спать, и снова до меня долетает – иди спать!
Ну а когда ложусь, когда засыпаю – долго-долго ворочаюсь и думаю – ну зачем она мне все это говорит?!

У моей бабушки были половые признаки дедушки, а у моего дедушки были половые признаки бабушки. Естественно, такая необычная патология не могла не отразиться на их потомстве. И мой отец, и мать моя (хотя она была уже из другого семейства, от других бабушки с дедушкой) были слегка не в себе. Мой дядя Сергей всю жизнь танцевал эстрадные танцы, он и сейчас танцует по разным ночным клубам, а ему уже 57, и у него двадцатипятилетняя жена – и это ненормально. Мои тети, Муся и Зоя, отличались патологической аккуратностью и вытаскивали все кости из курицы в супе (доводя до бешенства мою маму, когда ей приходилось принимать золовок у себя в гостях). Я родился зимой, но это не спасло меня от безумия. Мои братья родились летом и весной, но и они имели весьма слабое психическое здоровье и тоже всю жизнь страдали от этого. Все в нашем роду с прибабахом, даже мой двоюродный племянник, но не будем о нем. Самые нормальные в нашей фамилии – это моя первая жена и две моих дочери, впрочем, они не от первой жены, а от жен последующих. Видимо, они пошли в другую родню, в родню моей первой жены, но я в этом не разбираюсь. Вообще-то я ни в чем не разбираюсь и ни в чем особо не уверен, тем более в завтрашнем дне, – боюсь, это следствие того странного обстоятельства с половыми признаками бабушки, которые, как вы поняли раньше, были признаками дедушки…

Крах американских дауншифтеров.
Три года назад мы с женой сдали свою однобедрумную квартиру во Флориде и уехали нежиться на Автозавод, что в Нижнем Новгороде. Фрилансили на американских айтишников и наслаждались жизнью на Автозаводе. Здесь настоящий рай, есть, где разгуляться: много детских площадок, мягкий приятный климат, непритязательные добрые аборигены и прочие блага, перечислять которые не хватит никакой бумаги и времени. Таких, как мы, здесь очень много, Автозаводский район буквально кишит американскими дауншифтерами-фрилансерами.
Но… Буквально пару месяцев назад началось страшное: доллар серьезно просел. Что делать с долларовыми счетами, как дальше жить? Мы не раз встречали наших соотечественников с потерянными глазами – они пытались снять свои доллары с американских заблокированных счетов, чтобы обменять быстро обесценивающуюся валюту на рубли и хоть как-то сохранить свои сбережения. В Инстаграмме стали появляться фотографии, где американские автозаводцы показывают мелочь, которая осталась у них на билет обратно в Штаты.
Теперь нам не прожить на ренту от однобедрумки в Орландо, придется возвращаться из рая домой, в суровую нестабильную Флориду…

Только глупец радуется механическому протезу.

Чугунное письмо матери не посылают.

Не лижи лицо тому, кто ремонтирует лифт в вашем доме.

В каждой библиотеке есть несколько книг, от которых можно ослепнуть или сойти с ума.

Мальчик на трех ножках пахнет машинным маслом.

Сейчас на площадке Верочка увидела чужую бабушку – она у нас вообще очень любит бабушек, особенно толстых, – и принялась ее очаровывать: помурлыкала, сосчитала до 10, рассказала стишок, дотронулась языком до кончика носа и т.д. Бабушка, очарованная, заулыбалась, стала ее хвалить, полезла в карман за конфеткой… И тут внучка бабушки, примерно Верина ровесница, все это время в остолбенении наблюдавшая за ними, не выдержала и громко закричала, чуть не плача: «БАБУШКА, ЭТО НЕ Я!!!»

Стою возле раковины, мою несколько тарелок. Быстро мою, экспресс-мойка. Не заметил, как за спиной оказалась любимая жена:
- Ты же не смываешь средство для мытья посуды, слишком быстро споласкиваешь!
Я аж вздрогнул, не ожидал такого вопроса.
- Кать, - говорю, - на губку мою посмотри, я вообще без средства мою, тарелки чистые!!
- Ах, вот почему у нас посуда такая жирная...
Круг замкнулся. Я тебя люблю дорогая.

Только что на автобусной остановке довольно симпатичная, хорошо одетая женщина лет 25-ти убивалась, в голос рыдала, сжимая в руке новенький ‪#‎iPhone‬ 6 - оказывается, у нее в 137-й маршрутке уперли карточки на хлеб. Что ей теперь делать, чем кормить своих маленьких ребятишек?
У меня невольно навернулись слезы на глаза, я нащупал в кармане жесткие картонки с надписями "Хлеб", «Соль», «Молоко» и... лишь сильней сжал их в кулаке...

В "Магните" рядом с домом:
- А это чьи конфеты? (женщина лет 50-ти в красном пуховике и черной кепке со стразами - продавцу-консультанту).
- Это (крутя коробку со всех сторон)... французские, кажется... или итальянские...
- Но не украинские?
- Нет-нет, не украинские. А, вот, нашла - итальянские.
- А написано вон: ро-шер.
- Нет-нет, украинские - Рошен, а это Роше. Ферреро Роше.
- А, ну тогда ладно...
Женщина кладет конфеты в тележку, к бутылке шампанского "Боска".
Восхищаюсь своими принципиальными согражданами - не покупают они фашистские конфеты, сваренные бандеровцами на Фабрике Смерти из костей распятых младенцев.
Взял 2 пакетика "Бешеной пчелки", расплатился и, набив конфетами рот, побежал за той женщиной, крича: "украинские... ам-ням-ням..."
Женщина, выпучив глаза, кинулась прочь (наверно, побежала звонить в местное управление ГРУ)...

Восемь веселых ноток не очень хотели, чтобы их играли и они все умерли.

РАБОТА
Так уж сложилось, и я не знаю, кого тут благодарить, но у меня была всегда очень необычная, я бы даже сказал, редкая работа. Вот вспоминается мне сейчас одна странная история с работой в Москве.
Однажды лет сто тому назад моя тогдашняя гражданская жена попросила меня помочь ей снять в Москве жилье. «Максимка, – говорит, – помоги, я ведь тебя так люблю, мне одной страшно искать квартиру». При этом предполагалась, что в квартире этой будет жить она сама, без меня, а я останусь в своем родном Нижнем Новгороде. То есть она меня по сути бросала, но выглядело это просто как переезд в другой город, без акцентирования на расставании. И я при этом должен был решить ей вопрос с жильем. Конечно, я не раздумывая помчался в Москву помогать бедной девушке.
В Москве я накупил газет и начал изучать обстановку: требования у жены были четкими – максимум две станции от кольцевой, однушка и по адекватной цене. Сижу, звоню, о просмотрах договариваюсь, а сам думаю: все равно мне тут дня три куковать, дай-ка я еще на работу еще поустраиваюсь. Полистал газеты, в пару мест позвонил, кое-куда отправил своё резюме.
Квартиру нашел быстро, хорошая, на ВДНХ, агентам 50%, все довольны.
Позвонили мне и из двух мест, куда я кинул своё резюме, пригласили на собеседование. Одно место мне сразу приглянулось – продвигатель жидких обоев. Это такая кашица из микроскопических бумажек, добавляешь туда воды или там клея и обмазываешь этой жижей стены – вот тебе и жидкие обои. Какой-то чувак изобрел эти обои и выгодно ими торговал, а я, редкой породы маркетолог, должен был ему помочь продавать их еще больше, веселее и бодрее!
Чувак меня слегка напугал – бог с ними, с этими обоями, но он почему-то задавал слишком много личных вопросов: служил ли я в армии, не боюсь ли я замкнутого пространства, если ли у меня девушка, брат, не вегетарианец ли я и т. д. Общались мы у него в кабинете, где всё, включая письменные принадлежности, было обмазано его жидкими обоями – потолок, стены, мебель и даже пол были покрыты разнотипными жидкими обоями. Генеральный по жидким обоям курил дорогие сигары и выпускал ароматные облачка дыма мне прямо в лицо, свет в кабинете был тусклый, ближе к интимному. Приятный мужик, я сразу ему сказал, что не представляю жизни без его жидких обоев, на этом и разошлись. Он сказал, что будет думать по моему поводу, я сказал, что буду ждать его ответа, и ушел.
Второй звонок был из мегакрутой компании по производству печатей и штампов «Графика-М». Я приехал на Таганку в отличном настроении, после жидких обоев любое собеседование мне было в радость. Собственник бизнеса Евгений Смирнов, в очень элегантном миланском костюме, небесно-бирюзовой английской рубашке и просто ебанической красоты галстуке, – произвел на меня неизгладимое впечатление. Он гонял меня по маркетинговому анализу, задавал неудобные вопросы, называл меня Максом, пристально смотрел мне в глаза. Я сразу в него влюбился, он такой прикольный человек; под конец я сказал, что для меня было бы огромной честью, если надо, и погибнуть на фронтах маркетинга под флагом «Графики-М», щелкнул каблуками и вытянул правую руку вверх. Мне сказали, что позвонят, если посчитают нужным, и я покинул офис.
Так как квартиру я снял, делать мне в Москве было нечего, и я рванул на родину в Нижний Новгород, там я работал на двух средних работах, на ННТВ и в компании «Бастион».
Через неделю мне позвонила жена и сказала, чтоб я срочно укладывал вещи и переезжал в ее квартиру в Москву. Вслед за ней позвонил чувак из жидких обоев и сказал, что берет меня на работу, ну и сразу же следом раздался звонок из «Графики М»: завтра, мне сказали, меня ждут на рабочем месте. Я решил, что жидкие обои – это слишком круто для меня, и решил пойти к Евгению Смирнову продвигать его печати и штампы. Позвонил на две свои работы в НН, сказал, что они и не заметят моего исчезновения, купил билет и уже утром был в Москве.
Закинув вещи домой, в ту самую квартиру на ВДНХ, я пошел на новую работу в Москве. Президент «Графики-М» Евгений не обманул: $600 в месяц, я просто и мечтать о таком не мог, тем более небольшие дивиденды мне капали из Нижнего Новгорода, что ж, я считал, что неплохо устроился.
Товары оказались интересными: печати и штампы TRODAT и СOLOP, штемпельная краска, первые лазерные гравировальные аппараты по 50 тысяч долларов за штуку, тампонная печать, сувенирка, канцтовары, оборудование для фольгирования, для изготовления визиток, бумага и много чего еще. Несколько десятков филиалов по Москве, филиалы в Питере, Казани, в Хельсинки. Вы знаете, что такое валидаторы? Это такие машинки, которые так громко и необычно строчат, когда вам продают билет на самолет, эти машинки заправляются определенного типа штемпельной краской. А вы знаете, кто поставляет эти аппараты, например, в Аэрофлот, это сотни тысяч авиакасс по стране… В общем, это серьезный бизнес, все непросто.
Мгновенно погрузившись в тему, я остервенело принялся за работу: рисовал стратегические планы, разрабатывал концепции, писал статьи, расщеплял спрос, креативил и заваливал президента компании своими гениальными разработками. Женя частенько жил прямо на работе, – дело в том, что фабрика, склады, магазин и офисный пул занимали на Таганке целых 4 этажа с прилегающей территорией, а на 5-м этаже был его пентхаус. Нет, у него было много мест для жилья, но иногда он спал прямо над нами, своими сотрудниками, на пятом этаже, в своем лофте на 750 кв. метров.
Правила в компании были очень строгими: опоздание 1 минута – 5 долларов, больше 15 минут – увольнение. Вцепившиеся в свои офисные должности сотрудники ходили вечно напряженными, волками смотря друг на друга, нередко стучали на своих же, почему-то у всех в столах лежал порезанный на дольки Сникерс, и в течение рабочего дня они брали по кусочку и проглатывали, и после этого становились немного добрее и расслабленнее…
Так было везде – кроме отдела маркетинга. У меня все было совсем по-другому. – Женя! – Максим! – Президент! – Мой личный креативный директор! Не беда что там, в отделе маркетинга, уже была девочка до меня – вначале меня взяли в помощь ей, а потом эту девочку потеснили, и я стал главным в отделе.
Женя с удовольствием смотрел мои наработки, ему все нравилось – окрыленный успехом, я бежал к коммерческому директору: «вот, вот, – я тряс своими рукописями, графиками, стратегиями, – вот Евгений одобрил…»
Посмотрев на мои листочки, даже не вникая в суть, коммерческий говорил: «Максим, не сейчас, давай потом, денег нет».
Я продолжал рожать идеи и сценарии и делиться ими с Евгением. Тот продолжал меня хвалить. Через полгода мой пыл поутих, я понял, что ничего из того, что я делаю, никогда не будет реализовано. Все было отлично, кроме того, что мне абсолютно нечего было делать. Так как стены во всем рабочем пуле были прозрачными, из стекла, сидеть просто или втыкать в комп было нельзя, да и компьютера у меня не было, я был пишущий ручками маркетолог. Сидеть сложа руки нельзя, но и работы нет – те несколько вывесок и несколько площадей в крупных газетах вела девочка, а моя работа была радовать президента раз в месяц своими новыми разработками, остальное же время нужно было просто для вида «работать», ведь стены прозрачные, а 600 долларов в месяц мне очень нравились.
И я стал писать слово «работать» на листках бумаги. Приходил в 9 часов утра, садился за свой стол, брал ручку и сосредоточенно начинал писать: «работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать», – когда я полностью исписывал этим словом лист формата А4, я брал следующий и вновь писал: «работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать, работать».
После того как я исписывал 40-50 листов, я выборочно брал некоторые листки и перечеркивал их, а затем рвал.
Это слово я писал около двух лет, а потом мне это надоело, и я уволился. Я уже был на грани безумия. Президент «Графики-М» Евгений Смирнов, когда я принес ему заявление об уходе, очень сильно удивился и долго не хотел подписывать его, все спрашивал меня: Макс, ну ты че, собака, куда ты собрался? Тебе что, не нравится у нас?
«Нравится, – тихо сказал я, – но мне нужно двигаться дальше, и вообще я хотел бы стать писателем…»
«Ну, если писателем, тогда иди, – сказал Евгений, – я давно заметил, что ты что-то сочиняешь… Но если передумаешь, знай: двери к нам для тебя всегда открыты!»

Иногда я жалею, что ушел с той работы – она, конечно, странная, но в своем роде интересная…

Собралась сегодня моя женушка такая с духом и отправилась в парикмахерскую лишать свои волосы девственности – впервые в жизни (!) покрасить их безаммиачной краской.
Парикмахер: – А как же Сомерсет Моэм? «Как хорошо ни покрасишь волосы, от крашеных волос грубеет лицо»?
Жена: – Ах, да бросьте, Моэм это 80 лет назад написал, производство красок с тех пор ушло далеко вперед… И потом, как вы вообще можете считать компетентным в этой области человека, у героини которого в ее 48 нет ни единого седого волоса и почти отсутствуют морщинки вокруг глаз?!
Парикмахер: – Ладно, но ведь девственность должна оставаться хоть в чем-то? Где же, в каком месте, она у вас останется, если вы распрощаетесь с вашим натуральным цветом?
Жена: – Вы сами знаете, что говорите глупости. Какая может быть девственность у женщины за тридцать?!
Парикмахер: – Так в том-то и дело! Много ли женщин в вашем возрасте, в ваши 34 года, могут похвастаться отсутствием всякого опыта в окрашивании волос?!
Жена: – Стоп-стоп, это только я из кокетства могу прибавлять себе годик-другой, у вас на это нет права!!! Что же, по-вашему, нужно дожидаться появления седины?! А вдруг я, как ваша Джулия Ламберт, только после 50-ти поседею? Выходит, мне не краситься еще 18… то есть 16 лет?!
Парикмахер: – Вот-вот, дожидайтесь седины. Вставайте сейчас же из кресла, и чтоб я больше вас не видел.

Диалог, конечно, придуманный, но жена сегодня действительно ходила краситься, и ей отсоветовали это делать. Да-да, не захотели срубить с клиента за окраску – что кажется фантастикой. Просто постригли и записали на какую-то процедуру на следующую неделю.
Наверно, не захотели брать на себя такую ответственность – лишить девственности волосы 34-летней… ой, 32-летней женщины…

Коллекторы.
У нас длинные коридоры на этаже, в самом углу через 4 квартиры жил какой-то чувак, лет 50 наверное ему, может больше. Лица я его не помню, смутно и короче начали к этому чуваку ходить коллекторы.
Где деньги Зин? Ходят, стучатся, соседей беспокоят, куда пропал мужик, а он дверь не открывает. И его давно никто не видел, соседи говорили, что он нормальный мужик, особо не пил.
Вчера взломали ему дверь какие-то службы, я подробностей не знаю, мужик этот оказался мертвым, и...
Второй день все окна в подъезде открыты, проветривается весь подъезд. А нашли его коллекторы, такая вот жуткая история...

Спрашиваю жену: чем же мы за кредит платить будем, если у тебя аванс только 15-го? Давай, ты возьмешь новый кредит, и мы будем им погашать проценты по старому кредиту, а лучше тот свой старый кредит закроем, и будем расплачиваться уже за новый кредит.
– Да, – говорит, – взять новый кредит, с более высокой процентной ставкой, чтобы погасить старый, – это очень классное решение.
– Ну тогда, – говорю, – я свой проект выставлю на какую-нибудь краудфандинговую платформу… Да ты руками-то не маши, послушай: допустим, я хочу книгу в обложке из собственной кожи выпустить, не после смерти, а вот прямо сейчас, при жизни… И мне, конечно, требуется пластическая операция, чтобы эту свою кожу для обложки со спины содрать и новую, донорскую, пересадить.
– Максим, я тебя не слушаю…
– Да ты че, Лайф-Ньюз сразу же приедет, пресс-конференцию соберем… А на операции и сэкономить можно: у тебя ж тетя врач, может, она мне кожу сдерет по дешевке, или даже пусть она тебя научит, объяснит всё по телефону… Там ничего сложного… Тут надрежешь, я водки выпью дешевой как обезболивающее, плоскогубцами зажмешь хвостик кожи и потянешь, она как чулок снимется. Помнишь, как Кейт Бланшетт в «Последнем рейде» индейцам операции выполняла – ну и ты так же будешь…

Надела наушники и не слушает… И почему все мои жены без понимания относятся к моим гениальным проектам?!

Как мы с преступностью боролись…

Сидели мы как-то с приятелями дома у меня, еще на Фруктовой, где я жил тогда с первой женой, с Ольгой… Ну да история не об этом). Ну, сидим мы, пьем, как обычно, общаемся: я, Макс Капчиц и Андрюха Топчий, и уж выпили прилично, да закончилось только бухло у нас, а мы тему одну так и недоперетерли. Мол, преступности у нас в городе много стало, проходу не дают нам, простым творческим людям, прям к киоску за пивом не подойдешь, одни гопники кругом, так и норовят ограбить или рожу набить добропорядочному гражданину.
И так это нас, троих перепивших дешевого портвейна интеллигентов, возмущало, что даже решили мы выйти на улицу (идти-то все равно за бухлом нужно было) для борьбы с разгулявшейся преступностью.
Но прежде чем начать с ней бороться, мы, каждый из нас, придумали себе наряд, отражающий всю нашу интеллигентскую сущность. Главной говорящей деталью нашего прикида были очки: я хотел надеть пенсне в стиле истинного интеллигента Антона Палыча, но, за неимением оного, обошелся сделанными из толстой синтетической веревки очечками, белыми такими, без стекол, с манометром-измерителем посередине. Топчий, изображающий Николая Добролюбова, надел стрекозьи в пол-лица очки из 80-х годов, ну а Капчицу пришлось позаимствовать красные очки с блошиного рынка жены моей Ольги, благо, ее как раз дома не было.
Вышли мы на улицу энергичные такие, даже злые слегка – сейчас, думаем, как дадим этой преступности по мордам и справедливость восторжествует. Идем, значит, мы по дороге к палатке за бухлом, и тут нам вдруг навстречу машина какая-то едет. А мы цепью идем – и вот за руки как взялись и дорогу этой машине преградили. Ну а вдруг там преступники сидят, вот мы их сейчас и прищучим!
А фары прямо в глаза светят, и не видно, что это за машина…
А машина-то была ментовская, с маячками. Увидели нас менты, в очках-то таких интеллигентских, как у Чехова с Добролюбовым, да еще посреди ночи, да как выбегут из машины – и за нами. А мы от них. Мне раз съездили палкой резиновой по горбу, Капчицу тоже досталось. Убегаем и орем как резанные, чуть не плачем: эй, вы чего, мы ж за вас!!! Мы ж тоже против преступности!!!
Топчий, как обычно, слегка зазевался, ему и наподдали за такие вот баррикады на дороге. Да и с такой-то харей интеллигентной сам бог велел его поколотить. Мы с Капчицем хоть и убежали, но настроение нам конкретно испортили: свои и на своих же налетели, во дела!

Кран или труба в квартире ломаются именно тогда, когда остались последние 500 рублей...

Целую неделю я чистил зубы ежевичной, освежающей... пенкой для умывания. Жена сунула тюбик - пользуйся, мол, если хочешь, мне не подходит. И поставила к ранее забракованной ей зубной пасте. Я и решил, что это тоже зубная паста, и чередовал - то травяной почищу зубы, то ежевичной. Разницы, кстати, почти никакой - пенятся обе очень хорошо, ежевичная даже лучше... И освежают обе хорошо... Одна зеленоватая, другая нежно-сиреневая. Так бы и продолжал ей чистить, если бы жена не открыла мне на нее глаза... Слава богу, что хоть крем для депиляции мне не подсунула!

Моя первая жена была красавица. Мы прожили вместе восемь чудесных лет. Мои деньги были нашими деньгами, а её деньги – её деньгами. С этой логикой я не сразу разобрался, но был согласен, ведь она училась в университете и была на голову выше меня. Иногда мы ссорились, а потом, конечно, мирились, ведь мы любили друг друга. Расставшись, мы еще десять лет созванивались и писали друг другу письма, потому что не могли забыть друг друга. Вот какая была сильная любовь. А еще она, оказывается, изменяла мне со всеми подряд, но я об этом узнал только через десять лет разрыва, и поэтому не обижаюсь.
Моя вторая жена была безумно красивой. Мы прожили вместе шесть чудесных лет. Все эти шесть лет мы то расходились, то опять сходились, наш роман был очень бурным, и нам никогда не было скучно вместе. Иногда мы чуть не убивали друг друга, но после всегда мирились – ведь мы любили друг друга. Я не буду обливать её грязью, потому что где-то в глубине души до сих пор её люблю. Она родила мне мою замечательную Эмилию, но в итоге мы расстались, и я с болью вспоминаю об этом.
Моя нынешняя жена довольно страшненькая, но для меня она самая красивая. Мы с ней вместе уже тридцать чудесных лет. Она нарожала нам Верочку, и я безумно счастлив. И слов описать мои чувства – нет в земном словаре, поэтому данный абзац будет самым коротким.
Зачем я это рассказал? А вдруг я завтра умру, и кое-что окажется недосказанным, а этого не хотелось бы.

Проснулся сегодня утром, а жена такая мне и говорит загадочным голосом:
- Ладно, так и быть, будет кое-что у нас вечером! – и убежала с Верисиком гулять по магазинам.
Я обрадовался, ну думаю, секс будет. Зубы почистил два раза, даже ванну собирался принять по такому случаю. А вечером выяснилось, что под этим «кое-что» скрывался вовсе не секс, а самый обыкновенный плов! Зачем я только зубы чистил! Не, ну плов это тоже по-своему секс, но настоящий секс конечно лучше!

На автобусной остановке сегодня днем:
- Женщина, а почем верба?
- 100 рублей.
Критически осмотрев жиденький букетик, мама 12-летнего подростка с длинной закрывающей глаза челкой говорит: "Что-то дорого..."
- Да вы что, это же освященная верба, я в храме мученицы Татианы сегодня освящала! Она от всех болезней - постучите ей вот так по лицу (продавщица хлещет букетиком себя по щекам), сразу ощутите прилив энергии, и нечистые силы отойдут... Ребенок болезненный - ему тоже постучите (привстав, продащица слегка ударяет по лицу бледного эмо-боя), или чаек ему из почек вербы заварите... Уж для ребенка-то денег не пожалейте, верба это ведь продолжение жизни, главное наше растение... А еще лучше за святой водичкой в храм сходите (если дома нет), окунайте в нее вербу и стучите по лицу: "Не будь сопливый, до работы ленивый, а будь шмыткий - тут я подзабыл слова, че-то про пчелу, и про вербодень, и про радость весеннюю. - От року до року вербой по боку. Аминь".
Женщина-покупательница достает из кармана сторублевку.
- А еще в хлебе можно вербные почки запекать! - кричит ей в напутствие продавщица. - Ото всех болезней. И от головной боли положите веточку на лоб - как рукой все снимет.
Счастливая обладательница чудо-вербы со своим равнодушным фрустрированным сыном идут дальше. Пронизывающий ветер гонит по улице грязный рваный пакет из "Пятерочки", разбитый асфальт и грязные лужи дополняют картину русской действительности...

- А у вас какие пирожные свежие? - спрашиваю у продавщицы в киоске "Обжорка".
- У нас свежих не бывает.
Думаю, что ослышался.
- НЕсвежих не бывает?
- Нет, свежих, свежих не бывает. Привозят уже черствыми.
- А... Ну тогда два эклера со сгущенкой и Наполеон...
Напуганный немного - не несвежестью, а такой странной искренностью продавщицы, - иду домой пить чай. Пирожные оказываются свежайшими, с нежным кремом и слоем еще даже не успевшей застыть глазури...

Ну и в чем был прикол?! (и да-да, я с моим ожирением жру пирожные, извините)))

Я люблю женщин! У женщин есть ноги. Женские ноги красивые, не то что мужские – про мужские и говорить даже неинтересно, фигня какая-то, а не ноги, палки какие-то сморщенные. То ли дело женские ноги!

Бесстыдные, целомудренные, манящие, прогоняющие, тоненькие, кругленькие, звенящие каблуками, топающие кроссовками, вызывающие, миролюбивые, отрешенные, загадочные, мистические, риторические, аллегорические, гладкие, загорелые, белоснежные, убегающие в даль и одновременно спешащие навстречу – о любимые женские ноги, о ноги, о женские… Ох ты ж-ей.

Особенно красивы ноги у наших женщин, у российских – тут и говорить даже не о чем. Ноги русских женщин напоминают идеально ровные по всей длине придорожные крашенные в полоску столбики. Или идеально овальную букву «О», или идеально расходящуюся букву «Х» – в любом случае, это просто фантастика, а не ноги!!!

Наши женщины безумно красивы, и особенно те, у кого есть ноги. Я люблю ноги – ну женские, естественно. На ноги женщин можно смотреть часами напролет, даже сутками – я бы мог смотреть на женские ноги несколько лет подряд, и это не предел. Особенно притягательны женские ноги весной или в начале лета, когда взгляд проголодался по голым женским ногам. Весной женские ноги освободились от теплой одежды и выпорхнули на волю практически в чем мать родила – в тонюсеньких 20-денных сексуальных колготках и чулочках… О, вселенная, есть ли в тебе еще хоть что-то настолько великолепное и прекрасное, как женские весенние ноги?..

Весна – это что-то. Я люблю весну, но больше всего я люблю женщин, особенно тех, у кого есть глаза. Я люблю женские глаза – не, ну кому-то, может, больше нравятся мужские, но это дело вкуса, я вот лично… Ну вот дайте мне сто тысяч мужских глаз, ну реально полный грузовик самых красивых мужских глаз и в тот же момент одну парочку женских глаз, пусть даже средних по красоте, каких-нибудь там серых, например, и спросите меня, что я выбираю?

Я и думать не буду – конечно, женские глаза! Этот самосвал с мужскими красивыми глазами оставьте себе, а мне отдайте ту парочку серых женских глаз. Понятно теперь вам, как я люблю женские глаза? Исключительно женские глаза, разве есть на планете что-то более прекрасное? Конечно, нет! Особенно красивы глаза наших женщин, ну российских, все другие глаза по сравнению с ними фигня, ничего не выражающие кругляшки. То ли дело глаза российских женщин, тут много всего сразу в этих глазах – и красота, и глубина, и ум, все в этих женских глазах идеально скомпоновано и устроено так, что прямо ух, и все тут.

Женские глаза пронзительны, бездонны, идеально закруглены, блистательны, нежны, разумны, привлекательны и обворожительны, как таинственные далекие звезды галактики, как яркие вспышки на солнце, как звонкий смех здорового ребенка, как дымка рассвета, как морозное утро в сельской местности, женские глаза – это лучшее, что есть на Земле и во Вселенной.

Я люблю женщин, женщины классные, с ними весело и не скучно, не то что с мужчинами, с теми прям тоска зеленая. Вот с женщинами действительно никогда не соскучишься, они такие интересные и необычные… ко всему прочему, у женщин есть груди.

Я люблю женские груди, это невероятное космического масштаба изобретение природы. Как правило, издали женские груди напоминают привлекательные разнотипные мешочки, закрепленные в верхней части туловища у несущей их женщины. Существует немало форм женских грудей: есть груди, напоминающие забавные ушки спаниеля, есть груди, похожие на внушительные мешочки с картошкой, есть более округлые модели, есть ярко выраженные торчащие в разные стороны, есть даже курносые груди, или грушеподобные, а есть так называемые неприметные, или микроскопические груди, вишнеподобные.

На женские груди можно смотреть бесконечно долго, даже дольше, чем на женские ноги и женские глаза. Я знал одного парня, который не сходя с места смотрел на женские груди больше 30 лет кряду; когда он умирал, я спросил его, хотел бы он в последний раз увидеть женские груди – и этот парень, выдыхая свой последний вдох, не задумываясь сказал «да»…

Я люблю женщин, женщины лучше всего на свете, они лучше сладостей, жареных сарделек, пива, фильмов или аудиокниг, женщины намного лучше детей и всяких там родителей. Все на свете надоедает и приедается: компьютерные игры, социальные сети, гаджеты, еда, выпивка, бары, клубы и рестораны, даже домашние животные в печенках уже сидят – все надоедает, все, кроме женщин! Они так интересно сконструированы и устроены, что с ними по-настоящему чувствуешь себя счастливым и спокойным, и даже каким-то умиротворенным.

К тому же у женщин есть попы! Больше всего на свете я люблю женские попы! Я люблю женские попы даже больше женских ног, женских глаз и женских грудей. Женские попы могут быть манящими и зовущими, ярковыраженными и едва заметными, круглыми, плоскими или даже средними – форм женских поп так много, и они так прекрасны, что говорить об этом вскользь считаю оскорбительным для этого текста.

О всевозможных формах женских поп можно говорить часами: гитарки, персики, вишенки, дыньки, тыковки, яблочки, шарики, ядрышки, мячики, какао-орех и еще много-много разных других типов и форм, которым еще не придуманы названия или спецификации. С восхищением рассматривать разные женские попы – не в этом ли счастье любого человека? Женские попы вдохновляют художников и поэтов, писателей и музыкантов, инженеров и изобретателей, рабочих и чиновников, генералов и рядовых, ученых и бездельников, бомжей и миллионеров, стариков и юношей. Женские попки пленили сотни миллионов мужчин на всех континентах и в разных странах – правда вот лично мне нравятся исключительно российские женские попки, на попки из других стран и смотреть не стану, лучшие попки планеты, безусловно, обитают у нас, это факт – и, я уверен, со мной согласятся все.

Проходят пароходы – слава женщинам! Пролетают самолеты – виват женщинам! Мчатся сапсаны – да здравствуют женщины! Женщины, женщины, женщины, женщины, женщины, женщины, женщины, женщины. Все!

Текст: © Доктор Алёшин

Три года я общался с одним ободранным стариком из нашего подъезда. Он рассказывал мне про послевоенную разруху, своего двоюродного дядю - директора "Сокола", про то, чем болеет его старуха, как он работал 25 лет на самосвале и за что его уволили. Особенно наша дружба активировалась в последний год, когда я начал курить и все время ошивался в подъезде, а старику только этого и нужно было. Он радостно бежал мне навстречу и засыпал меня всякой старческой дребеденью, он знал, как зовут мою Верочку, нарочито громко кряхтел при появлении жены с дочей, несколько раз приносил ключи, которые рассеянная жена время от времени забывает в замочной скважине.
А недавно он все-таки спросил: "А как же тебя зовут, сосед?"
"Леша", - зачем-то сказал я. Не люблю навязываться, да и не к чему говорить моё настоящее имя, ведь мы всего лишь соседи...

В 2 часа ночи с неизвестного номера приходит эсемеска: «Алешин, зайди в Одноклассники». Обычно я не сплю в это время, посидеть до утра за компом – святое. Заинтригованный, вспоминаю пароль от Одноклассников, захожу туда и вижу сообщение от одноклассницы Ленки Ефременко: «Не спишь? Можно тебе сейчас позвонить?»
Вообще-то я не люблю ни с кем разговаривать, тем более по телефону, тем более в 2 часа ночи, тем более со своими одноклассницами (список «тем более» можно продолжать), но, влекомый любопытством, пишу: «да не вопрос, звони, Лен».
Звонок.
– Алё-о-о-о-о-ошин, приве-е-е-е-е-ет!!! – слышу голос из дремучего прошлого с типичным южнорусским гэканьем, по которому сразу ясно, что «а девочка пьяна». – Алёшин, мы тут со Славкой Гурьяновым сидим, сексом занимались только что, Алёшин, ты скажи ему, что мы с тобой не трахались! А то он мне не верит!
– Да трахались, – басит качок Славик на заднем фоне.
– Со Славкой?! – несколько удивленно переспрашиваю я. Дело в том, что у Гурьянова вообще-то молодая жена и двое сыновей в Москве, да и у Ленки в ее Краснодаре взрослая дочь и муж еврей.
– Нет, – говорю, – Слав, у нас ничего не было.
Действительно, это и сексом-то назвать нельзя, что у нас когда-то было: за час до того, как я уйду в армию, в комнате, где спало двенадцать человек, какие-то 15-секундные барахтанья…
– Не было, – говорю, – ничего!
– Конечно, не было, – трещит Ленка, – а он не верит!
Ефременко – и все это в школе знали, – преследовала меня года три в старших классах, но я был неприступен. Я вообще не смотрел на своих одноклассниц как на женщин; правда, на выпуском я слегка приударил за Катькой Поярковой, так уж она преобразилась в ярко-красном коротком платье, открывшем ее загорелые спортивные ножки. Уже спустя 3 года я узнал, почему сразу после того памятного выпускного Пояркова неожиданно исчезла с моего горизонта: оказывается, Ефременко устроила драку и пообещала Поярковой изуродовать ее на всю оставшуюся жизнь, если та от меня не отречется.
– Алешин, ну скажи ему еще раз, что мы с тобой не спали! Представляешь, он меня к тебе ревнует! Мы с ним решили жить вместе, кстати!
– Круто, – говорю, – а у вас же семьи у обоих вроде бы?
– Да нет, он, считай, уже развелся, собирается в Новороссийск переезжать. Я тоже разведусь. Ну скажи ему еще раз, что мы не трахались!..
– Нет-нет, Слав, никогда, ты же знаешь, что я не стал бы тебе врать! Ну поздравляю вас, офигеть!
– Ну вот и я ему говорю! Не трахались мы! Спасибо!
– Да трахались, – опять миролюбиво басит на заднем фоне Славка, полковник в отставке. – Кому вы рассказываете.
– Ой, опять заладил!.. Ну ладно, Максим, приезжай к нам на свадьбу! Приглашаем!
– И Славик тоже приглашает? – спрашиваю на всякий случай. – Ну вы крутые, конечно, ребята, поздравляю еще раз!
История эта меня, надо сказать, зацепила: вот это поворот, оба бросили свои семьи и сошлись через 28 лет после окончания школы! Я вот считаю себя уже староватым для подобных поступков.
Пару дней назад написал Ленке в Одноклассниках: ну что, скоро свадьба-то?
– Ой, Максим, – ответила мне Ленка со множеством смайлов, – даже вспоминать смешно. – Славик со своей опять сошелся, та приехала с детьми типа папу повидать, ну а Славик он же такой слабохарактерный… Так эта тварь потом еще мне сюда писала, что я семью разбиваю! Вот это уже не смешно, пришлось просить Славку, чтоб он на место поставил свою половинушку… Да и я замужем уже 24 года, коней на переправе, как говорится, не меняют... В общем, все счастливы! Слушай, скажи, кстати, моему мужу, что мы с тобой не спали, он мне надоел уже!
– Ага, – говорю, – обязательно скажу. Ну давай, удачи тебе!
Вот так история, охренеть!

А.Невзоров
― Очень жалко крымчан. Я представляю себе, как они сейчас в темноте пытаются склеивать порванные когда-то украинские паспорта. Это же очень тяжело в темноте делать.

Разрыв шаблона.
Увидел сегодня девочку, на голове у неё была надета шапочка в виде зайчика, а курточка у неё была леопардовая.
Подошел и говорю:
- Милая девочка, ты реши наконец, или зайчик, или леопардик, вместе эти вещи носить нельзя!
Посмотрела на меня и улыбнулась. Поняла!