Случайные истории

Сыну 4.5 лет от роду дед сделал деревянное ружье, показывает где что, как держать. Профессиональный военный - дело знает.
Спрашивает внука: "Ну и как же ты собрался из него стрелять? Вначале зарядить надо".
Сказано - сделано. Мальчонка берет ружье и несет на стол, после чего отчитывается - "Все! Поставил заряжаться!"

Здравствуй, племя
Младое, незнакомое!
А.С. Пушкин

История про fast food. Еду в Москве днем на встречу, минут двадцать есть.
Хочется кушать. Проежая по центру, вижу вывеску "Кафе. Гриль..."
Паркуюсь прямо на троллейбусной остановке. Знаю, что незаконно, но думаю,
я быстренько... Залетаю в кафешку, заказываю кусок гриль-курицы, пока
расплачиваюсь, вижу через окно, что к моей машине подходит гаишник, чего-то
там пишет... Беру курицу, ставлю на столик (кафе типа "стояк"), выскакиваю
из кафе, подхожу к гаишнику, все по-честному объясняю, даю ему денег.
Довольный, возвращаюсь к своему столику и вижу:
над моим столиком над курицей две старушенции (то ли попрошайки профессиональные,
то ли бомжихи) аки коршуны рвут на части мой кусок курицы-гриля! Уборщица
кафешки сочувственно мне: "Что ж ты, сынок, не сказал, что вернешься, я бы их!.."
И давай их хлестать мокрым полотенцем!
Голодный, заплативший за курицу, которую и не отведал даже, давший денег
гаишнику, накормивший двух старух, но очень довольный, поехал на встречу.
Важную. И все получилось. Дао: be positive.

Рассказала подруга жены. Работала она воспитательницей в детском саду.
Дело было под Новый 1990 год. Новогодний утренник. В силу того, что
коллектив чисто женский - загодя решили, что Дедом Морозом должна будет
стать одна из воспитательниц. А к ней в гости, ну прямо к началу
утренника подоспев, приехал брат из Одессы, который оперативно
согласился подменить ее на этом поприще. Наспех прочитал сценарий
утренника и побежал переодеваться. Переодевшись, Дед Мороз идет по
длинному коридору, а навстречу ему две воспитательницы во главе с
заведующей. Вся компания была не в курсе произошедшей рокировки...
Заведующая, со словами: - Ну что, "ДЕД" Мороз?!!! А вот тут у тебя
что-нибудь есть?!!! Запускает руку Деду морозу между ног. А там -
ЕСТЬ!!!
Без комментариев.

Отличие в мышлении мужчин и женщин проявляется уже в детстве. Оказывается. Пошли с сынулей на детский день варенья. И вдруг по дороге я замечаю дырочку на носке (одевался он сам). Говорю: "Ну, почему ты мне не сказал, я бы тебе другие носочки дала?" А он мне: "Не волнуйся, мама, я буду все время бегать и не ЗАМЕРЗНУ". ДАА, именно это меня и беспокоило!

Один мой знакомый рассказал историю, которая случилась в бытность его в
славных вооруженных силах.
На окраине полигона стоял сарайчик 5х6 метра, который звучно именовался
"склад учебного снаряженя №4", и к этому сарайчику, то бишь складу была
приписана 8-ми метровая железная труба, которая естественно внутрь
не убиралась и посему валялась рядом.
Сей предмет служил в учебных целях, то есть время от времени его
закапывали на полигоне, а затем естественно откапывали. Ну и вот как-то
откопать ее забыли, а сарайчик-то взял и сгорел... Сгорел не полностью,
быстро потушили, и прапор, который заведовал сарайчиком, вспомнил про
трубу, закопанную полгода назад, и целую ночь три взвода перекапывали
полигон. Трубу естественно не нашли, а наутро приехал майор-ревизор,
проводить ревизию погоревшего сарайчика. Через три часа кропотливой
работы, сидя с описью посередине сарайчика и отмечая красным карандашом
сгоревшие лопаты, веники и прочую дребедень, майор встал, внимательно
прошарил каждый угол и молвил такую фразу: "У меня железная труба
записана восьмиметровая, где она?". Напомню, сарайчик 5 на 6 метров.
Прапор с серьезным видом ответил: "Сгорела. На полигоне соляркой и
мазутом пропиталась, так вспыхнула, что потушить не успели". На что майор
с умным видом и подняв палец к небу молвил: "Легкогорючие предметы нужно
хранить отдельно от прочего инвентаря!". Вот такие майоры служат в нашей
славной армии!!!
Chuka

Чёрт меня несет рассказывать всякий раз о реальных людях, у которых либо
уже не спросишь согласия на публикацию, либо знаешь, что не дадут.
Приходится обходиться без деталей, не имеющих прямого отношения к
истории.

В 50-х и начале 60-х годов прошлого века в одной достаточно секретной и
крупной конторе было два руководителя, ненавидевших друг друга –
директор и главный конструктор. Их работа в одной упряжке порядком
отравляла нервы им обоим. Один из них считал другого безжалостным
подонком с искалеченной психикой, маниакально подозрительным, ломавшим
людские судьбы и скорым на неверные решения.
Другой считал первого бесхребетной медлительной амёбой, способной
коварно запутать любой вопрос.

Даже в общении они были несовместимы. Один привык выделять ключевое
звено и вбивать его в несколько ярких слов и жестких решений.
Для другого точная истина выражалась только в томах документации и
пространных служебных записках, отражавших самые различные подходы и
факторы. Один из них физически не мог говорить коротко, а другой -
писать длинно. Шансов услышать друг друга у них почти не было.

Оба неоднократно предпринимали попытки уйти из этой конторы или выжить
другого. Но начальство видело, что организация в целом работает на
удивление успешно, а людские сантименты никого особо не волновали. В
результате всё, что эти два руководителя делали вместе, жило и вызывало
восхищение, а всё, что они делали друг против друга – неизменно
проваливалось. Их заставили работать вместе. Симпатий друг к другу и
хорошего настроения им это, мягко выражаясь, не прибавило.

Но однажды, как тогда выражались, «встал вопрос» об их присоединении к
более крупной организации. Возможно, начальство всё-таки заколебали их
вечные конфликты. Оба соратника вдруг стали плечом к плечу, чтобы
отстоять дело своей жизни. Каждый энергично действовал в характерной для
него манере – один устно, другой письменно.
Как и всё остальное, что они делали вместе, это у них получилось.

Но в процессе этой борьбы директора разбил инфаркт, а главного
конструктора – инсульт. Не сомневаюсь, что каждый из них порядком
ускорил своим существованием кончину другого. Но и без этого случай был
в общем-то типичный. В те годы крепкие успешные мужики, привыкшие
работать на пределе, часто уходили из жизни по-английски, особенно не
прощаясь. Они не беспокоили врачей визитами, а родное государство –
пенсиями.

Если бы они успели оставить свои завещания, думаю, что каждый из них не
поленился бы оставить категорическое пожелание быть захороненным
подальше от соратника, вогнавшего его в гроб.
Но в ту эпоху было не принято писать завещания до выхода на пенсию –
не было времени, да и раздавать наследникам было в общем-то нечего.

Их похоронили рядом, почти плечом к плечу. Для многих это выглядело
возмутительным и недостойным актом мести со стороны начальства и
подчиненных – и тем, и другим оба руководителя успели изрядно попортить
крови своими разборками и стилем работы.
Но за многие годы, прошедшие с той поры, стало ясно, что люди иногда
вовсе не так злопамятны, как о них принято думать - просто так было
удобнее класть цветы на могилы…

Теперь сложно представить, что в начале 90-х в Москве был совсем
ненапряженный трафик. Таких пробок как сейчас и не видывали. А потому
что дороги были шире, а личного автотранспорта - меньше. Вот и я машины
тогда тоже не имел, а передвигался общественным транспортом.
Теплым летним воскресным вечером в самом начале 90-х, никуда не
торопясь, я следовал по Варшавскому шоссе на юг, стоя у заднего окна
автобуса. Автобус встал на светофоре в среднем ряду, сразу за ним
остановлаяь легковая машина.
В машине - мужик за рулем и женщина на пассажирском сиденье. Я
рассеянно поглядываю на них сверху. У них идет какой-то неспешный
разговор, во время которого женщина достает сигареты, неторопливо
выуживает одну из пачки. Мужик - сама галантность - протягивает руку и
нажимает на кнопку прикуривателя. Разговор продолжается. Я смотрю по
сторонам.
По правому ряду медленно, накатом, совершенно бесшумно, подъезжает
огромный японский автокран "Като", на шести (а может и на восьми?) осях.
Громадный глушитель расположен спереди, направлен влево.
Женщина в машине берет щелкнувший прикуриватель и зажигает сигарету в
несколько приемов, перемежая процесс репликами. Затем наклоняется и
вставляет прикуриватель обратно. Затем крутит ручку, опуская стекло
пассажирской двери. Делает первую затяжку и, зажмурившись от
удовольствия, выдыхает дым.
Включается зеленый, автобус слегка дергается и медленно начинает
движение. Водитель автокрана, как раз доехавшего до машины, нажимает на
газ. Глушитель его - как раз на уровне открытого окна. Могучий выхлоп
многолитрового дизеля мгновенно наполняет салон густой копотью. У мужика
от неожиданности глохнет двигатель. Женщина широко открывает глаза и
начинает переводить ошалевший взгляд с сигареты на облака дыма вокруг.
На лице ее явственно читается: "Ни хрена себе - табачок!"

Лешек – поляк. Не простой поляк, а военный. Может, его и не Лешек зовут, но все ведь знают, что в Польше Лешеков примерно столько же, сколько в какой-нибудь Бразилии донов Педро, так что пусть будет поляк Лешек.
Он не просто военный, а инструктор. И даже не просто инструктор, а инструктор в специальном военном подразделении. Вояка он заслуженный и инструктор такой, что мое почтение! В общем, видел я его в деле. Не в бою, а на тренировке. И видел, как стокилограммовые мужики от него разлетались, будто легкие кегли, хотя он их даже и не бил (кажется) и не толкал (вроде бы). Своим курсантам Лешек, прежде всего, говорит о том, что физическая подготовка – это хорошо. Это даже прекрасно. Но если к накачанным рукам и ногам не прилагается мыслящая голова, то считай, что тебя плохо готовили к выполнению боевой задачи и вообще зря учили. Сам Лешек имеет широкий кругозор и прекрасно разбирается в истории, в том числе, в истории войн и в политической истории.
Но сейчас рассказ не об этом, а о том, что приехали как-то в Польшу к тамошним милитаристским инструкторам рукопашно-ногопашного боя их голландские коллеги. Щедрая славянская душа (а уж в этом-то поляки очень напоминают русских!) не могла позволить пропустить такой повод проявить гостеприимство. Голландцы после активных физических нагрузок и обмена опытом по нанесению увечий противнику с радостью восприняли возможность побухать с коллегами и продолжить обмен опытом в неформальной обстановке. Стол был простой, но изысканный, польская водка оказалась забористой, а потому разговоры пошли душевные и местами даже откровенные. Слово за слово – речь зашла у них о растущей угрозе с Востока и готовности доблестных натовцев сию угрозу сдержать силой оружия.
И тут один подвыпивший голландец, ну, например, Йохан (этих Йоханов ведь в Голландии как в Польше Лешеков, правда же?) стал бахвалиться, что он готов с русскими воевать, и что даже его дед воевал с русскими и ничего – жив остался.
Поляки послушали болтуна, хмыкнули, отвернулись и стали дальше разговоры разговаривать да в рюмки наливать, а вот Лешек задумался: где же это дед голландца Йохана мог с русскими воевать? На какой-такой войне?
«А скажи-ка ты мне, мил-человек, - взяв Йохана за шиворот и повернув к себе, спросил Лешек, - не в голландском ли батальоне войск СС твой дед служил? Интересуюсь так, для общего понимания картины происходящего».
«Ага, - закивал радостно головой Йохан, - в нем, в СС, в батальоне этом или даже в бригаде».
Тут поляки рюмки отодвинули и переглянулись. Даже разговоры поутихли.
«Ну-ка поехали, - сказал Лешек поднимаясь из-за стола. – Мы тут тебе еще одну экскурсию забыли устроить. Сейчас наверстаем».
«Это куда?» – трезвея спросил Йохан.
«Тут недалеко, узнаешь скоро», - дружелюбно хлопнул его по спине поляк, посадил в свой самоход (автомобиль по-нашему) и повез прямиком в музей лагеря «Майданек».
Привез, высадил и лично провел по бывшему немецкому концлагерю экскурсию. Все показал: и расстрельный ров, и крематорий, и горы обуви, которая осталась от убитых в лагере заключенных. Рассказал, как за один только день здесь было убито 18 тысяч человек. А всего, по некоторым оценкам, только в «Майданеке» эсесовцами было умерщвлено около 80 тысяч человек. И евреев, и поляков.
Сводил голландца в мавзолей. Кто не знает, поясню: возле крематория и расстрельных рвов сооружен бетонный купол, под которым собран прах жертв – гора пепла сожженных в этом крематории людей.
Йохан за все время экскурсии не проронил ни слова. В глазах его стоял ужас. И тоска. И страх.
«Сейчас вернемся в Люблин, - предложил голландцу Лешек, - подойдем к людям и скажем, что твой дед служил в СС. Посмотришь на их реакцию. Ну, ты же парень тренированный. Если что – убежать успеешь. Поехали? Поляки еще помнят свою историю. И русские историю помнят, не сомневайся».
«Нет, знаешь, не поедем», - решил голландец.
«Как хочешь, - пожал плечами Лешек. – Вернешься домой, от поляков деду-ветерану привет передавай».

Еду с подружкой в маршрутке. Подружка где-то на 6-м месяце, т. е. пузик
торчит вполне отчетливо. И пробираясь мимо какой-то гламурной тощей
дамочки стервозного вида, она ее этим пузиком ощутимо задевает. Дамочка
самолюбиво вспыхивает и желчно замечает вслед:
- Кому-то жрать надо меньше!!
Подружка - философски, себе под нос:
- Кому-то надо меньше трахаться... - Пауза, взгляд искоса на дамочку: -
А кому-то - БОЛЬШЕ!

Рассказала знакомая, далее с ее слов.

Затеяла я как-то с утра уборку, включила пылесос. Добравшись до компьютерного стола мужа обнаружила, что что-то под ним рассыпано, залезла под стол и углубилась, так сказать, в дело с головой, вычищаю, значит.
В это время звонит телефон. Как потом оказалось, коллега мужа не нашел его на объекте, не смог дозвониться до него и решил позвонить мне, вдруг муж еще дома.
До трубки первым добирается мелкий отпрыск.
- Алё.
- Э... Наташа?
- Нет, мама не может ответить, она у папы под столём писесосит.
- (Пауза). Хм. (Пауза). Тогда понятно, почему ваш папа до работы никак не доедет.
Прошел почти год, а мужу до сих пор, если опоздает, этот случай припоминают.