Случайные истории

Днем заезжаем на рынок, мой уже "хороший" народ, в том числе
доведенный до кондиции Андрэ, идет за догонкой. Я сижу в машине,
пока за рулем. Машина стоит вдоль проезда, ширина которого немного
превышает ширину автомобиля. Вот, бригада вернулась и, немного
пошатываясь, не спеша залезает в авто. В это время к этому узкому
проходу, который загораживают открытые двери Волги, подъезжает
ВАЗ 21099, а так как процедура погрузки не особенно скоростная, то
из 99-ой высовывается нахальное ебало (почему оно именно такое, мы
узнали чуть позднее) и жмет на сигнал. Андрэ откровенно посылает
братка на хуй.
Чувак охуел от такой наглости и вылез из своей колымаги, прихватив
с собой резиновую дубинку:
- Тебе че, проблемы со здоровьем нужны? - обратился он к нашему
пьяному другу (Андрэ).
Не долго думая, Андрэ засовывается в Волгу, достает свою дубину,
которая оказывается несколько больше лоховской перебинтованной
изолентой дубинки чувака. И говорит, мол, не нужны мне проблемы
со здоровьем, это, вероятно, они тебе нужны. Чувак смотрит на дубину
и заметно изменившимся голосом говорит:
- Ой! Ты тоже мент!
Андрэ не растерялся и наглом тоном ответил:
- Да!
- Ну, тогда нет проблем, - сказал чувак, повеселев, и сел в свою 99-ую.

В прошлый четверг рассказали мне совершенно изумительную байку,
привожу здесь в слегка измененном варианте.

Итак, действие происходит в израильской программистской конторе,
и как водится в такого типа заведениях - от трети до половины ее
сотрудников - "русские" и подавляющие их большинство зовут
либо БОрис (с ударением на "о"), либо Алекс.

Израильское начальство, путаясь в этих Борисах и Алексах, регулярно
пристает ко всем русскоязычным коллегам с идиотскими вопросами
типа "неужели в СССР не было других мужских имен?" и порядком
всем надоело.

Наконец находится хохмач (кстати тоже Алекс), который объясняет,
что в Советском Союзе жизнь была тяжелой и вообще существовал
тоталитарный режим, всех стригли под одну гребенку, и ребенку
мужского пола при рождении давали одно из двух стандартных имен
(соответственно БОрис или Алекс), а чтобы сменить имя на какое-нибудь
другое нужно было в течении максимум двух недель с момента рождения
обойти кучу инстанций да подписать десяток бумаг...

Ну, Алекс, спрашивает начальник с определенной долей ехидства в голосе -
а почему же тебя не переименовали?
Ну, ты понимаешь, отвечает тот - я родился в Сибири в январе месяце,
по улицам белые медведи бегают, мороз за минус сорок - так мои родители
не сумели добраться до ЗАГСа, о чем по сей день сожалеют.

Так бы эта замечательная история и закончилась без последствий,
если бы через какое-то время не случилась у того же начальника разборка
с другим русскоязычным сотрудником - тоже по имени Алекс, но в этот
раз не сибирского, а кавказского происхождения.

Что явилось поводом для ссоры, нам до сих пор неизвестно, но где-то
с середины события развивались следущим образом:

Начальник решил зайти издалека и говорит:
- Алекс, в каком месяце ты родился?
Тот, не замечая подвоха отвечает:
- В июле.
- А какая погода стояла у вас на Кавказе в июле?
- Нормальная, хорошая погода.
- Ага, значит мама твоя... лентяйка... понятно...

От упоминания о маме в таком контексте горячая кавказская кровь
ничего не понимающего Алекса вскипает, и он, невзирая на субординацию,
долго и с удовольствием бьет начальство по морде...

Такая вот история.

Зима. Снег. Много снега. Вечер, часов шесть, сумерки. Иду мимо детской
площадки. На детской площадке папа, лет 30, ковыряет лопаткой в снегу.
Рядом ребенок - лежит в санках, лет 2-х. Папа накладывает и
утрамбовывает снег в небольшую картонную коробку, приговаривая:
"Сейчас-сейчас, мы с тобой слепим колобка!". Я плакалъ!
Пират

Ох, и давно же это было! В самую первую студенческую практику запихали меня в архив. На пару недель, помочь с документами. И там, сортируя и подшивая разные объяснительные, акты и протоколы, я, домашний мальчик с романтическими идеалами, впервые получил представление о Производстве. Причем не о самом плохом (это была атомная станция), но которое сильно отличалась от советских фильмов.

Шокировала грамотность. И если ИТР еще укладывались в нормы, то рабочие в принципе были неспособны изложить что-либо на бумаге.
Инженеры, в свой черед, скатывались на какой-то неуклюжий русский. Забылось почти все, но некоторые перлы помню до сих пор. "Легкими ударами 10-килограмовой свинцовой кувалды...", или "Испытания при поверке автомата показали, что он оплавился от поверки", "Выключатель включался - включался, но так и не включился". Часто встречались "согласно предписаниях.." Ну да ладно.

На той короткой работе за мной присматривал инженер по ТБ. Конечно же, без указательного пальца. Он сам со смехом рассказывал, что потерял его в юности, зачем-то засунув палец в вентилятор. Образ дополнял обычный тогда прикид: кургузый костюмчик, рубаха в клетку, лихо сдвинутый зеленый галстук, и сандалии. А часам к двум добавлялся легкий аромат дешевого столового вина, которое он покупал на обеденные талоны.

Однажды я спросил его, что означает фраза "органолептический контроль", который прочел в каком-то акте. Дяденька ответил с типичным производственным юмором: "Представь, что ты наткнулся на горку вещества по деревом. Ты хочешь узнать о нем подробнее, и задействуешь свои органы чувств. Зрение говорит, что это коричневый гнутый цилиндр. Слух ощущает жужжание мух. Обоняние сообщает о сильном неприятном запахе. Осязание утверждает о пластичности и прилипчивости. Ну, а вкус подтвердит твои сомнения. Так вот, это и есть органолептика!"

Нравятся мне истории про людей героических профессий, поскольку
рассчитаны на тонкое чувство юмора. Почитайте эти, надеюсь, не «баяны».
1.
У Ильи Ильфа в "Записных книжках" есть такая фраза: "... когда редактор
хвалит, то никого кругом нет, а когда вам мямлят, что плоховато, что
надо доработать, то кругом толпа и даже любимая стоит тут же".
Или "генеральский эффект": все ЧП происходят именно тогда, когда
приезжает начальство. Капитан "Оби" Куприн рассказывал об одном таком
случае.
Поздравить экипаж ледокола, образцового во всех отношениях и победившего
во всех соревнованиях, прибыл заместитель министра. Дорога была тяжелая,
и он решил принять душ. Горячая вода перестала поступать в тот момент,
когда зам хорошенько намылился. Положеньице -- врагу не пожелаешь! Пока
высокий гость, лязгая зубами от холода, смывал с себя мыло, капитан
бегал по ледоколу, рвал на себе волосы и стонал: "Так я и знал! Так я и
знал!" -- признание, которое дорого ему обошлось.
2.
Другой случай, о котором рассказал Сидоров, завершился более удачно,
хотя решайте сами, насколько здесь подходит это слово. На одну из
дрейфующих станций прилетело высокое начальство, "а в такие дни погода
всегда хорошая"
(комментарий Сидорова). Начальство пошучивало: "Солнышко у тебя, тишь да
гладь, а говорят -- дрейфующая станция! И за что вам такие деньги
платят?"
Сидоров промолчал. А ночью -- трещина под каюткомпанией, аврал, начали
растаскивать домики и спасать имущество. И на три дня жестокая пурга,
новые трещины! "Когда начальство улетало, оно уже хорошо понимало, за
что нам деньги платят", -- иронически закончил Сидоров.
3.
-- Лет десять назад на одной из полярных станций Новосибирских
островов, -- рассказывает ионосферист Юра Корнеев, -- проводили
инвентаризацию имущества. Составили, как полагается, ведомость и
передали по радио в Севморпуть. Перечислили все предметы, даже "коня
спортивного", на котором занимались гимнастикой несколько энтузиастов.
Проходит неделя, и над станцией появляется самолет, сбрасывает какие-то
тюки. Распаковываем -- и не знаем, плакать или смеяться: сено! Стоим
обалдевшие, а к нам бежит радист, ревет белугой, захлебывается:
"Читайте, ребята! Воды! Умираю в страшных судорогах!" Читаем:
"Категорически приказываю спортивных лошадей отныне на станцию не
завозить без особого разрешения"!
4.
-- В Пятую антарктическую экспедицию я зимовал в Мирном, -- вспоминает
Нарцисс Иринархович Барков. -- Как-то для проведения гляциологических и
других научных работ мы, несколько сотрудников, полетели на остров
Победы -- сидящий на мели айсберг огромных размеров площадью в тысячи
две квадратных километров. Там, кстати, нас прихватила самая сильная на
моей памяти пурга - 55 метров в секунду, и вообще пришлось поволноваться:
продукты кончились, погода нелетная, а до Мирного -- сто пятьдесят
километров...
Но не об этом речь.
Для того чтобы подвести итог своей работы, мы вывезли с острова образцы
снега и сложили в холодном погребе. Передохнули денек, приходим в погреб
-- нет снега. Волосы дыбом! Ради этого снега рисковали жизнью и где он
теперь? Проводим расследование, следы ведут к повару. Оказалось, ему
нужно было срочно остудить компот, зашел, увидел какой-то снег, проверил
-- чистый, и бах его в котел!

Рассказал мой бывший однокурсник. До поступления в Университет учился он
в медицинском училище и подрабатывал санитаром в отделении реанимации (прошу
запомнить) в больнице скорой помощи.
Так вот, дежурил он по ночам, а утром писал отчет о дежурстве для врача.
Во время одного из дежурств сконался кто-то из пациентов. Печально, конечно,
но не удивительно - реанимация все-таки. Наутро наш герой пишет отчет. И захотел
он зарисоваться своим знанием латыни. И собирается написать: "За время моего
дежурства в отделении произошел экзитус". А слово "экзитус" и обозначает
"смерть". С латинского переводится как "уход". Но, видимо, юноша думал о чем-то
о своем, о юношеском... И написал: "За время моего дежурства в отделении произошел
коитус" !!! (на всякий случай, кто не знает - "коитус" по латыни "половой акт"...
Это в реанимации-то! ;)

Игла

Зашел надавно в магазинчик. Помещение маленькое, тесненькое и очевидно
кто-то им посоветовал для визуального увеличения помещения повесить
зеркало. Так они и сделали - боольшое, от пола до потолка. И посреди
этого зеркала на уровне глаз табличка : "Просьба в зеркало не входить!".
Очевидно, были случаи :).

Я из тех счастливчиков, кого называют по имени-отчеству с раннего
детства. Батю зовут Илья, меня нарекли Владимиром:) Приколов, связанных
с этим, множество. Например, года два назад, по работе, приходилось
общаться с теткой по имени Надежда Константиновна. В ее офисе, по
первости, повисала недоуменная тишина, когда секретарша кричала:
"Надежда Константиновна! Вас Владимир Ильич к телефону просит...".
Ко всяким оговоркам, типа Василий Иванович, Леонид Ильич, я уже давно
привык, но недавно появилось что-то новенькое. Прихожу на работу - вижу
новое лицо, молодая девушка лет 18-20. В общем, пионеркой уже вряд ли
была.
Я:(поощрительно улыбаясь)-Здравствуйте! А Вы та самая Лена?
ОНА:(с энтузиазмом) - Да, это я. А Вы - Владимир Владимирович!
Я:(печально, под хрюканье работников)- М-да... Ну, примерно, где-то
так..

Сергей Васильевич Рахманинов – крупнейший мировой композитор – покинул Россию в 1917 году и осел в США.

Практически 10 лет после отъезда из России он не писал музыку, много гастролируя по Европе и Америке, где его признали крупнейшим дирижером и величайшим пианистом эпохи.
При этом Рахманинов на протяжении всей своей жизни оставался человеком, стремящимся к уединению, неуверенным в себе и ранимым.
У Рахманинова была уникальная особенность – самый большой из всех известных пианистов охват клавиш.
Он охватывал сразу 12 белых клавиш, а левой рукой брал совершенно свободно аккорд «до ми-бемоль соль до соль».
Как-то Рахманинов заслонился от папарацци, не желая сниматься, а вечером в газете появилось фото композитора: лица видно не было, только руки.
Подпись под фото была такой: «Руки, которые стоят миллион!».

Голь на выдумки ловка …

Мой друг Славка, вторую неделю ходил чернее тучи. От вопросов -
отмахивался, что-то бубнил себе под нос, все интересовался, где бинокль
можно приобрести или взять на время. В общем, вел себя так, что не знай
я его очень давно, вызвал бы неотложку с психдиспансера. Поняв, что без
бутылки в его проблеме не разберешься, в один свободный вечерок,
заскочил я в гастроном, и рванул к нему в гости.
- Андрюха, вот ты мне скажи, я на дурака похож? - приняв на грудь, с
отчаяньем в глазах, обратился он ко мне.
Скромно отведя взгляд в сторону, я в знак нашей дружбы, покачал головой
отрицательно, хотя за последние дни сомненья меня одолевать начали.
- А вот я, полмесяца, себя таким чувствую. Ко мне на участок нового
экскаваторщика прислали. Я его вместо Михалева, на самый дальний канал
поставил. Утром выезжаем, он трезв как стеклышко, вечером забирать -
лыка не вяжет, в машину кулем грузим.
- Ну, так берет с собой, да и квасит, - успокоил я его.
- Так в том-то и вопрос, что ни фига не берет! Я ведь сначала, тоже так
подумал. Обыскивал, когда в машину садились - не было у него ни хрена!
- Значит в машину с вечера засовывает, а когда выходит, берет, - все
еще не понимая сути проблемы, выдвинул я следующую гипотезу.
- Опять мимо! Я ведь его и повторно обыскивал, когда из машины
высаживаем. На стане обыщу, на участок приедем, я опять его обыщу - ну
нет у него ни черта, Андрюха! А, с меня ведь, если там чего с ним по
пьяни случится, голову снимут.
- Так может он в деревню мотается? Вы уехали, а он, ноги в руки, да
айда! Сам знаю, для бешенной собаки, сто километров не круг!
- Для бешенной собаки, может и не круг, но до ближайшего населенного
пункта от его экскаватора, тридцать два километра, и я тебе точно скажу,
попутки там не ходят, а ему ведь еще обратно к нашему приезду вернуться
надо.
После этих слов, сник и я, отчаянно понимая, что если и придется
вызывать неотложку, то уже на двоих. Пауза затянулась, и мы задумчиво
смотрели на дно стаканов.
- А, может … - заикнулся я.
- Да, ни фига не может, я экскаватор весь перепотрошил, всю территорию
прочесал, поле там - поле, негде там прятать, если ты подумал, что у
него там запас. И подвозить ему никто не может, потому что мимо нашего
стана не проедешь!
Поняв, что после этой информации, ходить мне таким же как Славка, я
предложил действовать.
- Слышь, Слав, а давай мы с тобой на мотоцикле пораньше рванем, благо я
в отпуске, а ты вроде все равно на работе будешь. Там где ни будь
замаскируемся, да последим? Ну, не от свежего же воздуха он пьянеет.
Желание раскрыть одну из тайн двадцатого века, было настолько сильно,
что до рассвета мы не сомкнули глаз. Едва забрезжила утренняя зорька, мы
уже оседлали старого доброго «ИЖа». Добрались довольно быстро. Завалив
мотоцикл, в уже вырытый канал и замаскировавшись в нем сами, стали
ждать. Часа через полтора, на подъезде, заурчала вахтовка. Коля - новый
экскаваторщик, выскочил из нее довольно шустро. Оглядевшись и помахав
рукой отъезжающей машине, он проследовал к экскаватору. Деловито
покопошившись в его нутрях, извлек на свет небольшую трехлитровую
канистру. Спрыгнув в канал, набрал из бьющего родничка водички.
- Сушняк небось мучает, вчера ведь даже и не проснулся, когда в машину
закидывали! - злобно прошипел Славка.
Тем временем, Колек проделав кой-какие манипуляции с экскаватором,
которые у нас не вызвали никаких подозрений, завел его и начал работать.
Поднявшееся солнце, пекло нещадно, спали мы со Славкой по очереди, чтобы
один не спускал глаз с подопечного, а тот работал как заведенный. Время
к обеду, Колек никакой нервозности не проявлял и делал план. Мне эта
игра в разведчиков уже стала надоедать и я предлагал Славику раскрыться,
но тот был неприступен как скала.
- А, я говорю, будем ждать, потому что к вечеру, он точно будет пьяный!
- с исступленностью маньяка, твердил он. - Вот стахановец поганый, без
обеда пашет!
Колек действительно обедать не собирался, работал как заведенный. До
приезда вахтовки, оставалось часа полтора, и в это время он экскаватор и
заглушил. Устроившись в тени своего «кормильца», Коля вытащил из пакета
нехитрую снедь разложив ее на траве, а с экскаватора достал уже знакомую
нам канистру.
- Ну, если сейчас он этой родниковой водой напьется, пиши пропало,
вечером втроем поедем в дурдом сдаваться, - сплюнув разжеванную
травинку, на полном серьезе заявил Славка.
Как в воду глядел! Потому что минут через сорок, приложившись несколько
раз к канистре и смачно чем-то закусывая Колек начал открывать рот и до
нас донеслись обрывки подобия песни.
- Все! Надо брать гада! Либо он от воды пьянеет, либо у него в ручье
водка течет! - подскочил Славка.
То, что в дурдом, мы поедем втроем, я понял тогда, когда пробежав по
каналу, мы выскочили почти из-под экскаватора. Наше появление, обрушило
на Колька такую массу впечатлений, что издав звук похожий на икоту, он
так и застыл с канистрой в руке. Если у людей и бывает столбняк, то это
был он. Выдернув из его побелевшей руки емкость, Славка поднес ее к
носу, плюнул на землю и рявкнул;
- Брашку жрет падла! Где взял?
- Так это мужики, - заикаясь и видимо не имея возможности сообразить,
откуда мы взялись, залепетал Коля, - ставлю я ее!
- Как ставишь? - теперь не поняли уже мы.
- Обыкновенно ставлю, привязываю канистру с водой, дрожжами и сахаром к
радиатору, и работаю. Ее ведь трясет, когда работаю, да температура там
под восемьдесят, вот к вечеру она и готова!
Так я впервые в жизни узнал, как можно приготовить брагу за день. Хотя
через полгода, Горбачев, объявил сухой закон и изобретения с применением
стиральных машин, табака, «двойного подрыва», и еще черте чего,
посыпались как из рога изобилия. Но тогда, для меня, Колькино
изобретение, было немыслимое ноу-хау!