Поиск по автору:

В Тбилиси есть одна интересная традиция, о которой не знает практически никто из туристов. Да и местные жители, предпочитающие такси и свой руль, вряд ли о ней в курсе. Связана она с тбилисским метро.
Поначалу я не обращал особого внимания на парнишек, трущихся у турникетов. Мало ли, кого-нибудь ждут, или норовят проскочить бесплатно когда контролерша отвернется. Потом стал замечать, что выходящие из метро люди иногда дают им свои карточки, чтобы те прошли за их счет. Странная форма милостыни, подумал я, да и практически забыл об этом.
Вспомнил, когда недавно ехал с моим грузинским другом. Мы поднимались по эскалатору наверх в вестибюль "Руставели". У турникетов как раз маячил такой юноша, с извиняющимся лицом. Мой друг, ничего не говоря и даже не поведя бровью, протянул ему карточку. Парень пискнул ей об турникет, вернул другу и побежал вниз к поездам. Я же решил уточнить.
- А вот скажи, друг мой Гио, это ты ему сейчас подарил поездку за 50 тетри?
- Нет, - усмехнулся Гио в ответ. - Я пропустил его совершенно бесплатно.
- Понятно, бесплатно для него, но ведь ты же за него сейчас заплатил?
- Бесплатно в том смысле, что и мне это тоже ничего не стоило.
- Это как же так?
И тут мой друг Гио поведал такую историю. Традиция эта называется "гивардцахли". Давным-давно на Военно-Грузинской дороге, в наиболее опасных ее местах, стояли сторожевые посты. Они взимали плату с проезжающих, тратя средства на расчистку осыпей, уборку снега, охрану от бандитов.
Но не у всех были деньги на оплату дороги, а ехать иногда было жизненно необходимо. Тогда появилось негласное правило: если ты мог заплатить не только за себя, но и за замерзавшего на обочине бедолагу, то на сторожевом посту брали плату только с тебя. А с тобой его пропускали бесплатно. Гивардцахли. Понимаешь?
Я кивнул, запоминая слово. Владимир Иванович Даль послюнявил карандаш и записал "замолаживает, скоро совсем замолозит".
- И вот, когда вводили карточную систему оплаты метро взамен устаревших жетонов, вспомнили этот обычай. И решили сохранить в память о наших предках. - Продолжил Гио. - Ты входишь, прикладываешь карту с турникета, и за 50 тетри ты можешь ездить полтора часа сколько угодно раз. Получается, что на любой станции ты можешь выйти и тут же сразу войти обратно, и это бесплатно.
- То есть войти могу не я, а кто угодно?
- Точно. В системе это не учитывается. Ты выходишь, прикладываешь карту снова на вход, и пропускаешь бесплатно любого, кто не может заплатить за свою поездку.
- Гивардцахли.
- Да. Делать добро очень легко, когда оно тебе ничего не стоит.
©️ Гоша Димитрюк

Русская народная ( Russkaya narodnaya) песня.
Вспоминаю, как в бытность моей недолгой (всё-таки, надо было уметь ещё и петь) работы в хоре музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко в 1994 году руководство театра решило провести т.н. 'валютный фестиваль', одной из фишек которого была а-капелльная программа для оперного хора. Первое отделение состояло из шедевров русской духовной музыки, второе - из академических обработок русских народных песен. Параллельно с конферансье объявление номеров дублировалось двумя переводчиками-синхронистами на английский и французский языки - полный зал иностранцев, а вы как думали!
Картина маслом:
- Русская народная песня, - торжественно объявляет конферансье, - в обработке Синенкова 'Ох вы сени, мои сени'!
- Рашн фолк сонг, - бодренько так дублирует в микрофон первый синхронист, - элаборэйшн бай Синенкуофф... - далее возникает небольшая пауза, очевидно для осмысления перевода, после чего слегка дрогнувшим голосом, - 'О холл, май холл...'
Хор на сцене мелко-мелко затрясло - все пытались сдержать истерический смех. Дирижёр выпучил глаза и странно покачнулся.
Французскому синхронисту было сложнее:
- Кансён алля рюс, - многообещающе начал он в микрофон за кулисами, - элаборасьён дю Синенк-офф, - и тут впал в какой-то совершенно неприличный ступор, продолжавшийся секунд двадцать. После чего обречённо заявил: 'Вестибюль... Мон вестибюль...'
Хор согнулся пополам от могучего русского хохота - бесмысленного и беспощадного: с лошадинным ржанием басов, похрюкиванем теноров, истеричным взвизгиванием сопран, и рыдающим 'ой-бл#-не-могу!' альтовой группы хора, сопровождаемой размазыванием косметики по лицу, у троих от смеха упали папки с нотами - партитуры разлетелись по всей сцене, чем вызвали новый приступ...
Иностранная публика была в восторге, ибо подумала, что теперь так и надо, а вы бы что подумали. Французский синхронист горько плакал за кулисами, а дирижёру вызывали скорую.

В лагере зэки кухонным ножом вырезали для нее на нарах фортепианную клавиатуру. И она по ночам играла на этом безмолвном инструменте Баха, Бетховена, Шопена. Женщины из барака уверяли потом, что слышали эту беззвучную музыку, просто следя за ее искореженными работой на лесоповале пальцами и лицом.

Дочь француза и испанки — преподавателей Парижского университета Сорбонна, Вера Лотар училась в Париже у Альфреда Корто, затем в Венской академии музыки. В 12 лет дебютировала с оркестром под руководством великого Артуро Тосканини.

Будучи уже известной пианисткой, дававшей сольные концерты во многих странах мира, вышла замуж за советского инженера Владимира Шевченко и в 1937 году приехала с ним в СССР.. Вскоре Владимир Шевченко был арестован. Вера кинулась в НКВД и стала кричать, путая русские слова и французские, что муж ее — замечательный честный человек, патриот, а если они этого не понимают, то они — дураки, идиоты, фашисты и берите тогда и меня… Они и взяли. И будет Вера Лотар-Шевченко тринадцать лет валить лес. Узнает о смерти мужа в лагере и двух детей в блокадном Ленинграде.

Освободилась в Нижнем Тагиле. И прямо с вокзала в драной лагерной телогрейке из последних сил бежала поздним вечером в музыкальную школу, дико стучала в двери, умоляя о «разрешении подойти к роялю»… чтобы… чтобы «играть концерт»…

Ей разрешили. У закрытой двери, не смея зайти, рыдали навзрыд педагоги. Было же понятно, откуда она прибежала в драной телогрейке. Играла почти всю ночь. И заснула за инструментом. Потом, смеясь, рассказывала: «А проснулась я уже преподавателем той школы». Последние шестнадцать лет своей жизни Вера Лотар-Шевченко жила в Академгородке под Новосибирском.

Она не просто восстановится после лагеря как музыкант, но и начнет активную гастрольную деятельность. На ее концерты билеты в первый ряд не продавали. Места здесь предназначались для тех, с кем разделила она страшные лагерные годы. Пришел — значит, жив.

Пальцы у Веры Августовны до конца жизни были красные, корявые, узловатые, гнутые, изуродованные артритом. И еще — неправильно сросшиеся после того, как их на допросах переломал («не спеша, смакуя каждый удар, рукоятью пистолета») старший следователь, капитан Алтухов. Фамилию эту она помнила потом всю жизнь и никогда его не простила...

Вера Лотар-Шевченко скончалась в 1982 году в Новосибирском Академгородке. На её могиле выбита её собственная фраза: «Жизнь, в которой есть Бах, благословенна.»

В детстве Олег Табаков жил с бабушкой на окраине Саратова. Недалеко был лагерь немецких военнопленных. В 1944 году в нескольких городах прошли прогоны немецких военнопленных по улицам. Шла репетиция такого прогона и в Саратове. Немцев построили, прогнали к замёрзшей Волге. Там они помёрзли с часик, и потом их погнали обратно в бараки. «И моя бабушка, - говорит Табаков, - почему-то сжалилась над ними. Это странно, потому что у неё к этому времени один сын пропал без вести на войне с немцами, другой сын вернулся с нее калекой. А она, увидев, как они мёрзнут, отрезала им от своего пайково-карточного хлебушка половину и говорит: «Олежек, отнеси!»…
Мне было так страшно – я боялся наших конвоиров, я боялся овчарок, я боялся этих немцев… Но я пошёл и отнёс им этот хлеб и – бегом назад. И я убеждён, что Господь за этот хлеб меня отблагодарил: в 1992 году, когда гайдаровские реформы довели до голода, было впору закрывать театр. И вдруг, в самую трудную минуту, звонок из Ленинградского морского порта: «Вам пришёл контейнер с гуманитарной помощью из Германии». Оказывается, какие-то театры в Германии решили собрать помощь театру Олега Табакова. Несколько раз в году они присылали эти контейнеры, и это помогло выжить артистам, не закрыть театр… Я убеждён, что так вот та горбушка мне вернулась от Бога..."
Из воспоминаний Иннокентия Смоктуновского

Жизнь дачника - это постоянная борьба с соседскими детьми, которые считают его огород своим, и со своими детьми, которые считают его чужим.

Моя мать была подругой одного женатого мужчины, от которого я и родился.

Сколько себя помню в детстве, постоянного жилья у нас не было, все время скитались и снимали квартиры.

Когда мне было пять лет, мать познакомилась с очередным мужчиной и захотела быть с ним, но он поставил ей условие, что возьмет ее, если она будет одна.

Та легко и просто променяла сына на этого мужика. Просто привезла меня к моему отцу, дав в руки все необходимые документы. Она позвонила в дверь его квартиры, услышала звук открывающего замка и убежала. А я остался стоять.

Дверь открыл отец и опешил увидев меня. Он понял сразу, кто я. Завел в квартиру.

Его жена приняла меня хорошо -также, как и их дети, дочка и сын. Отец хотел сначала отдать меня в приют, но его супруга не дала этого сделать, сказав, что я ни в чем не виноват. Просто святая женщина.

Я поначалу ждал свою родную мать, думал, что она вот-вот вернется за мной. А потом перестал, и начал жену своего отца называть мамой.
Мой родной отец не питал ни к одному своему ребенку теплых чувств, не говоря уже обо мне. Меня он считал лишним ртом, но продолжал содержать, как и остальных членов семьи.

Сам он был довольно-таки деспотичным человеком. Когда приходил домой, мы запирались все вместе в детской комнате и старались не попадаться ему на глаза. Его жена не могла уйти от властного мужа, детей он бы не отдал ей из принципа. Вот так годами и терпела все его гуляния и припадки злости. Она научилась его избегать и когда нужно, подавлять его гнев, защищала нас от скандалов и криков. В доме была тишина, мы знали расписание и не нервировали отца. Главное, мы не нуждались ни в чем, а мама дарила нам любовь и ласку за двоих.

И когда он все-таки ушел к очередной молодой любовнице, мы все вздохнули с облегчением. На тот момент мы уже были практически взрослыми. Сестра и брат заканчивали школу. По стечению обстоятельств, мы были ровесниками, поэтому я тоже готовился к выпускным экзаменам в школе. Вот так, трое выпускников. Мы помогали друг другу, подтягивая по предметам.

Каждый из нас мечтал поступить в престижный институт. Отец, хоть и не был с нами ласков, но оплатить учебу обещал и сдержал свое слово. Мы поступили и выучились, получив те специальности, о которых мечтали.

А потом случилось так, что наш отец умер. После него осталось хорошее наследство.
Его последней любовнице не досталось ничего — она просто не успела его женить на себе. Ну а мы все стали полноправными хозяевами его фирмы и денежных счетов.

Мы продолжили развивать бизнес. И настал тот момент, когда нужно было ехать за границу, открывать новый филиал. Решили, что главным в том филиале буду я.
Я предложил забрать с собой нашу маму — она как никто другой, достойна была уехать в теплую страну. Мои сестра с братом, поддержали мою идею.

И вот настал тот момент, когда мы должны были уезжать. И тут вдруг нарисовалась моя родная мать. Я узнал ее сразу. Моя детская память запечатлела ее образ на долгие годы.
Она решила вдруг вспомнить обо мне, узнав, что я уезжаю:
«Сынок, я твоя настоящая мать! Неужели ты забыл меня? Ты стал таким взрослым.
А я так скучала и переживала, как ты живешь. Давай наконец-то будем жить вместе!»
Я поражен был ее наглостью:
«Конечно я помню тебя! Помню, как ты убегала от дверей, оставив меня совсем еще маленьким.
И ты мне не мать. Моя мама сейчас уезжает вместе со мной. А тебя я даже знать не хочу».
Развернулся и ушел. И ни капли не сожалею об этом.

Моя мама — та, что не побоялась взять ребенка своего мужа от посторонней женщины, воспитавшая меня в любви и ласке. Она сидела со мной, когда я болел, она была рядом когда мне первый раз разбили сердце, она успокаивала меня после ссор с друзьями, учила меня, прощала мне шалости и глупости, терпела мои капризы в подростковый возраст, никогда не напоминала, что я ей не родной. Для нее я стал сыном, для меня она стала мамой! Другой у меня нет!

Мы уехали с ней в другую страну. Там я встретил свою будущую жену, маме она понравилась и у них хорошие отношения. Мама не стала помехой моей личной жизни, более того, она отважилась устроить свою жизнь. Она встретила милого мужчину, я был только за. Она заслужила свое счастье! Сейчас мама много путешествует, часто навещает своих детей и внуков. Я смотрю в ее радостные глаза и понимаю — я рад, что она есть в моей жизни. Она мой ангел-хранитель!

Эту историю часто вспоминают в нашей семье.
Перед самой войной у моего дедушки открылась язва желудка. Больница была в соседнем районе и его лучший друг по весенней распутице всю ночь тащил умирающего деда на санках, приговаривая:
— Держись друг, держись!
Сам не верил, что довезёт его живым. Язва оказалась прободной, начался перитонит, операция была долгая, тяжёлая, но случилось чудо, дед выжил. А когда началась война, его не взяли на фронт по причине инвалидности.
У дедушки с бабушкой было четверо детей. Один мальчик умер от тифа осенью 1941 года. А зимой две трёхлетние девчушки-близняшки, Леночка и Раечка, опухли от голода и слегли.
В семье был любимый кот Васька. Он исправно ловил мышей и подкладывал их хозяевам на порог — отчитывался, что не дармоед. А ночью забирался в кровать к девочкам, ложился между ними, мурчал и грел их своим теплом. Девочки от слабости не могли даже поднять тонкие, как спички, ручки, чтобы погладить кота.
И вот пришёл ужасный день, когда одна из малышек, Раечка, умерла. Бабушка рыдала, проклиная войну. Кот забился в угол, понимая, что произошло что-то ужасное. Наутро он принёс в дом кусок чёрного хлеба и положил перед бабушкой: вот, мол, моя добыча. Бабушка не поверила своим глазам, а кот тёрся возле ног, как будто утешал её.
Бабушка размяла в кипятке хлебушек и накормила маленькую дочку. К вечеру Леночка улыбнулась и смогла погладить кота ослабевшей рукой. На следующий день кот приволок хвост от селёдки. бабушка плакала, нахваливая его. Она сварила рыбный бульон.
На третий день кот домой не пришёл. Оказалось, что еду он воровал на кухне у немцев. Они выследили его и прошили очередью из автомата. Раненого кота привязали к столбу и повесили табличку «ПАРТИЗАН». Согнали всех жителей и предупредили, что так будет с каждым, кто осмелится таскать еду партизанам.
Но оказалось, что Ваську не застрелили, а только ранили. Ночью, чуть живой, Васька каким-то образом освободился и приполз домой. И дед, под страхом смерти, спрятал его в корзинке под полом. Неделю дедушка пытался выходить кормильца. Шептал коту на ухо:
— Если я выжил, то ты и подавно оклемаешься, у котов ведь семь жизней, держись друг, держись, партизаны не сдаются.
Но раны были тяжёлые, кот не выжил. Дед похоронил Ваську за домом.
Вот так обыкновенный деревенский кот спас от голодной смерти маленькую девочку Леночку. Это была моя мама.
Олеся Афонская

В 2015 году произошла невероятно трогательная история с его участием. Началась она с того, что один мужчина поделился в сети своей историей:
"Сегодня мне исполнилось 30 лет, и все, чего я хотел - это посмотреть новый "Терминатор: Генезис" вместе со своим папой. "Терминатор 2" был моим первым в жизни фильмом. Меня на него сводил в кинотеатр мой отец. С тех пор мы с ним на пару посмотрели огромное количество кинокартин, включая все части "Терминатора", который стал нашей любимой франшизой. Моему отцу так понравилась легендарная фраза "I’ll be back", что он стал повторять ее постоянно. Я обязан ему своей любовью к кино, и эта любовь объединяла нас на протяжении долгих лет.
Несколько месяцев назад я стал замечать, что отец стал вести себя очень странно. Ему 72 года, и всю жизнь его мучили проблемы с психикой (деменция и шизофрения). Обычно их получалось держать под контролем, но в январе нынешнего года состояние начало резко ухудшаться. Он стал слышать голоса, вести себя необычно и порой агрессивно, перестал быть собой. Однажды его пришлось отправить в больницу. Оттуда он вернулся гораздо более спокойным, благодаря сильнодействующим медицинским препаратам, но совершенно другим человеком, очень тихим и апатичным. Как будто его память осталась на месте, а весь дух куда-то испарился. Последние три недели я решил побыть с ним, чтобы составить ему компанию. Он не хотел больше смотреть фильмы, и мне было ужасно больно видеть его таким.
Поэтому сегодня в свой юбилей я взял выходной и, как в старые добрые времена, устроил нам совместный поход на новую часть любимой франшизы. Во время сеанса произошло нечто удивительное. Когда на экране попытался улыбнуться "Т-800" в исполнении Арнольда, отец впервые за многие месяцы улыбнулся сам. Я так давно не видел искренней улыбки на его лице! Видеть, как мой отец улыбается после месяцев сплошной тоски - буквально лучший подарок на день рождения для меня.
В завершение мужчина поблагодарил актера, отметив его профиль: "Спасибо, Шварценеггер, что снова заставил моего папу улыбаться".
Пост быстро стал популярным и собрал почти 300 комментариев. Среди тех, кого тронула за душу эта поистине удивительная история, оказался сам "виновник" семейного счастья. Новость о чудотворной силе кинематографа застала голливудскую звезду в турне в Корее. Однако Арни нашел время и откликнулся на пламенную речь своего фаната. Он написал ответ и прикрепил записку от руки, адресованную его отцу:
"Для меня честь, что моя глупая улыбка в "Терминаторе" заставила вас улыбнуться, но я надеюсь, что вы сможете обрести настоящую радость и силу в своем удивительном сыне, которого Вы принесли в этот мир и вырастили. Арнольд".

"Военно-полевой роман"

Сценаристом и режиссёром фильма стал фронтовик Пётр Тодоровский, а в основу сюжета легла реальная встреча. Уже после войны он случайно увидел около ЦУМа женщину, в которую на фронте был влюблён его комбат, а заодно и все юные солдаты — она была необычайно хороша собой. Сейчас же узнать её можно было только по характерному смеху… Женщина стояла в стоптанных валенках, укутанная поверх телогрейки какими-то платками и хрипло выкрикивала: «Пирожки! Кому пирожки?!». Рядом с ней сидела маленькая девочка. Тодоровский к бывшей «фронтовой королеве» не подошёл, но забыть встречу не мог долгие годы и всё представлял, как сложилась её судьба.

Через много лет после этой встречи Тодоровский написал сценарий «Военно-полевого романа», от которого отказывались все киностудии. Никто не хотел снимать фильм про бытовую неустроенность, коммуналки и эхо войны. Согласилась запустить фильм только Одесская киностудия, но выделила на съёмки только 380 тысяч рублей.

В роли Любы режиссёр видел только Наталью Андрейченко, но её муж был против. Она недавно родила ребёнка, и Максим Дунаевский не хотел, чтобы жена так быстро приступала к работе… Начали искать замену и среди подходящих кандидатур были Анастасия Вертинская и Татьяна Догилева, но режиссёр не оставлял надежды уговорить Андрейченко. Однажды он наудачу позвонил ей ещё раз, и она согласилась, несмотря на недовольство мужа — самой актрисе сценарий очень нравился.

На роль Саши Нетужилина режиссёр пригласил Николая Бурляева. Актёр за ночь прочитал сценарий и потом рассказывал, что буквально обливался слезами — настолько его проняла история этой послевоенной встречи. Ради роли в этом фильме он был готов даже отложить запуск собственной картины. С утра Бурляев прибежал на пробы, увидел в коридоре Петра Тодоровского, обнял его и сказал: ««Кончайте пробы! Эту роль я никому не отдам». И пробы, действительно, закончили. И когда уже после выхода картины иностранные журналисты спросили актёра есть ещё такие люди как Нетужилин, то Бурляев ответил, что таких — вся страна. Нетужилина Тодоровский сначала хотел сыграть сам, но помешал солидный возраст, потом рассматривал кандидатуру Виктора Проскурина, но в результате отдал ему другую роль.

Сами попросились в фильм фронтовик Зиновий Гердт и Всеволод Шиловский. Прихрамывающий Гердт говорил другу-режиссёру: «В любом твоем фильме я сыграю что угодно. Скажешь сыграть лошадь — сыграю. Только учти — она будет хромать на левую заднюю». Специально для актёра в «Военно-полевом романе» появилась небольшая роль администратора кинотеатра. Всеволод Шиловский выпросил для себя роль дяди Гриши. Тодоровский удивился — зачем ему этот неприятный герой, да ещё и съёмок всего два дня… Шиловский ответил, что один «лейтенант Тодоровский» сам ему рассказывал про молодых людей, которые вернулись с фронта и оказались никому не нужны. И он хочет у «лейтенанта Тодоровского» сыграть именно такого персонажа.

Текст заглавной песни «Рио-Рита» написал Геннадий Шпаликов. Музыку к ней написал режиссёр Пётр Тодоровский, вдохновлённый одноимённым пасадоблем 30-х годов — эта мелодия была очень популярна перед войной. Много лет спустя Тодоровский снял военную драму под названием «Риорита», которая стала его последней работой в кино. В фильме песня звучит в исполнении Павла Смеяна.

Готовый материал Тодоровский привез в Москву — показывать худосовету на «Мосфильме». Цензура потребовала вырезать упоминание о репрессированных родителях Веры, которую играла Инна Чурикова, и убрать из фильма соседа-гэбэшника. Сосед остался в эпизоде, но подсматривать и подслушивать за героями перестал — эти сцены пришлось вырезать.

В 1983 году «Военно-полевой роман» был номинирован на премию «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке, но статуэтка ушла швейцарскому режиссёру за шахматную драму «Диагональ слона» о противостоянии СССР и Запада. Зато на международном фестивале в Испании фильм получил приз за лучший сценарий и Инне Чуриковой вручили награду за исполнение женской роли второго плана, а на кинофестивале в Берлине Наталья Андрейченко получила «Серебряного медведя» за лучшую женскую роль.

— Эй, подожди! Что это у тебя сзади? — спросил пастух. Валико посмотрел, а штаны были порваны, оттого что съехал с горы. И сказал:
— Посмотри налево. Что ты видишь?
— Горы, — ответил пастух.
— Посмотри направо, что видишь?
— Горы.
— Наверх.
— Солнце.
— Вниз.
— Речка.
— Такая красота вокруг, а ты куда смотришь?

Эпизод, вырезанный из фильма "Мимино".

Реальная история. Сегодня сам видел у метро "Семёновская".
Там паркуются "таксисты" в основном кавказских национальностей. Сегодня у них произошёл конфликт за место. И вот в процессе конфликта один второму говорит:
- Слюшай, уважаемый, я тэбе как родному говорю - иди на х.й.

- Семён Маркович, я слышал, шо Ваша Розочка теперь играет на флейте, хотя раньше всегда играла на рояле?
- Таки да, верите, еле уговорил!
- А разница?
- О, Вы знаете, играя на рояле, она таки имела возможность ещё и подпевать себе!

Известный физик ядерщик Харитон рассказывал, что к нему обратились с вопросом о том, какое у него воинское звание, и состоит ли он на учете в военкомате. Но поскольку тогда воинские звания – а он был к тому времени уже главой Арзамаса-16, то есть, советского ядерного центра, и все эти армейские субординационные вещи происходили как-то автоматически, он ничего об этом не знал.
И вот Юлий Борисович Харитон, будучи очень ответственным человеком, с оттопыренными прозрачными ушками, в беретике, такой маленький-маленький, он пришел по месту прописки в Москве в военкомат. Он пришел, жмется – там здоровенный какой-то такой капитанище, который в этот момент по телефонной трубке болтает с возлюбленной, обсуждая, значит, ее коленки и задницу, и который при виде маленького Харитона в этом беретике сказал: ты погоди, сиди, дед, сиди.
Харитон подождал 10 минут, наконец снова сказал, что, вот, вы знаете, мне надо было бы узнать, в каком я звании и состою ли я на учете. Ему сказали: ну вам же сказали подождать, да? Харитон терпеливо ждет. Наконец прошло 40 минут, и капитан соблаговолил двинуть свою тушу туда в картотеку и в архив. А дальше, — Харитон рассказывает, — я услышал странные звуки. Я услышал, что что-то упало, потом я услышал топот.
Через несколько минут ко мне вышли перекошенные и белые начальник военкомата, совершенно белый капитан – у них у всех были приставлены к вискам руки. Они сообщили, что он находится в звании: «товарищ генерал!». Причем сам Харитон рассказывал это без особенных эмоций, поскольку значения таким мелочам не придавал.
Ю́лий Бори́сович Харито́н — советский физик-теоретик и физикохимик, д.ф.-м.н., академик АН СССР и РАН. Один из руководителей советского проекта атомной бомбы. Лауреат Ленинской и трёх Сталинских премий. Трижды Герой Социалистического Труда

Однажды вечером я вызвала такси в городе Симферополе. Уже садясь в машину, я обратила внимание, что в машине находится 4 пакета собачьего корма по 15 кг в каждом. Водитель извинился, сказал, что уже собирался заканчивать работу, вот и загрузил корм, когда ему дали мой вызов. Я улыбнулась и пошутила, сказала: «Наверное, у вас очень крупный пес, раз столько пакетов сразу покупаете!» Водитель улыбнулся в ответ : «Нет, просто у меня их 20».....У меня был шок... И тут я услышала историю, которую мне рассказал Александр..
Александру было 53 года, он жил один на окраине Симферополя, в своем доме. Жена умерла, дети выросли и разъехались. Александр работал в такси, возвращался домой поздно- все равно никто не ждал.. И вот однажды, возвращаясь по трассе из аэропорта , Александр увидел на дороге сбитую машиной собаку. Он не смог проехать мимо, развернул машину и подошел к пострадавшему животному. Собака лежала в крови, но была жива. Саша рассказал, что когда несчастное животное посмотрело ему в глаза - он не смог оставить ее на дороге. Завернув собаку в старое покрывало, он отвез ее в ветклинику. Там работал врачом его друг. У собаки оказался перелом задней лапы, ее прооперировали, и позже Александр забрал животное к себе домой. Так у Саши появился четвероногий друг. Но через месяц история повторилась... и еще раз... и еще... И за 3 года у Александра поселилось 19 собак!!!
Он переделал двор, забор, оборудовал все под своих питомцев. Питомцы жили очень дружно, на удивление ладили друг с другом. Стоит ли говорить, что теперь Александра ждала дома дружная хвостатая команда! И вот, совсем недавно, Александр опять увидел на дороге сбитую собаку.. Он сказал себе: « Не сходи с ума! Невозможно помочь всем..» И проехал мимо. Но проехав пару километров, Александр, ругая себя, развернул машину и вернулся на место происшествия.... Теперь у Саши живут 20 веселых псов! Его друг ветеринар шутит, что Александр отработал тяжелую карму, усыновив всех собак Симферополя.. Вот так, совсем случайно, я познакомилась с удивительно добрым человеком, в сердце которого нашлось столько любви к животным.. Мне очень жаль, что я не сфотографировала «большую и шумную компанию хвостатых друзей», я была немного ошарашена этой историей.. но я думаю, что, возможно, она выглядит так.. и главное, что и собаки и их спасатель счастливы! Саша, если читаешь эти строки- здоровья и радости тебе и твоим питомцам!
Elena Vesper

Красивая легенда о создании картины Альбрехта Дюрера "Руки"

В 15 столетии в маленькой деревушке недалеко от Нюрнберга жила семья, в которой было восемнадцать детей. Восемнадцать!
Для того чтобы прокормить такую большую семью, отец, золотых дел мастер, работал по восемнадцать часов в день. Он работал в ювелирной мастерской, но также брался за любую оплачиваемую работу.
Несмотря на почти безнадежное положение, у двоих детей была мечта. Они хотели развивать свой талант в искусстве, но они знали, что их отец не сможет отправить ни одного из них на обучение в Академию в Нюрнберг. После долгих ночных обсуждений эти два мальчика заключили соглашение друг с другом. Они решили бросить монету. Проигравший пойдет работать в шахты, и на свои заработки будет оплачивать обучение брату. А потом, когда брат закончит обучение, он будет оплачивать учебу своему брату, работавшему в шахте, продавая свои работы, а если будет нужно, то также работая в шахтах.
Они бросили монету в воскресенье утром, после церкви. Альбрехт Дюрер выиграл и поехал в Нюрнберг. Альберт пошел работать в опасные шахты, и на протяжении четырех лет он оплачивал обучение брата, чьи работы в Академии сразу же стали сенсацией.
Гравюры Альбрехта, его ксилогравюры и его картины превосходили даже работы многих его профессоров. К моменту окончания учебы он уже стал зарабатывать неплохие суммы за свои работы. Когда юный художник вернулся в свою деревню, семья Дюрер устроила праздничный обед на лужайке, чтобы отпраздновать триумфальное возвращение Альбрехта.
После долгого и незабываемого обеда, за которым звучало много музыки и смеха, Альбрехт встал со своего почетного места во главе стола, чтобы поднять тост за своего любимого брата, который столько лет жертвовал, чтобы исполнить мечту Альбрехта. В конце своей речи он сказал: «Теперь, Альберт, мой благословенный брат, пришел твой черед. Теперь ты можешь поехать в Нюрнберг за своей мечтой, и я буду заботиться о тебе».
Все повернулись с ожиданием к Альберту, который сидел в другом конце стола. Слезы потекли по его бледному лицу, он покачал головой, всхлипывая и повторяя: «Нет...нет...нет...нет». Наконец он встал и вытер слезы. Он посмотрел на лица людей, которых он так любил, а потом, подняв руки к лицу, мягко сказал: «Нет, брат. Я не могу поехать в Нюрнберг. Уже слишком поздно для меня. Посмотри! Посмотри, что эти четыре года в шахтах сделали с моими руками! Кости на каждом пальце были переломаны как минимум один раз, и недавно у меня появился артрит в правой руке, что я даже не могу удержать бокал во время тоста, а уж тем более я не смогу провести красивые линии на пергаменте или холсте карандашом или кистью.
Нет, брат, для меня уже поздно».Более 450 лет прошло. Сейчас сотни портретов, рисунков ручкой или серебряным карандашом, акварелью, рисунки угольным карандашом, ксилогравюры и гравюры на меди висят в каждом великом музее в мире. Скорее всего, вы знакомы хотя бы с одной работой Альбрехта Дюрера. Может быть, у вас дома или в офисе также висит репродукция одной из его работ.
Как-то, чтобы отдать дань уважения Альберту за всю его жертву, Альбрехт нарисовал загрубевшие руки своего брата, направленные в небо. Он назвал свою сильную картину очень просто: «Руки». Но весь мир почти сразу открыл свои сердца этому шедевру и назвал эту картину «Руки молящегося».

Высшие руководители Коммунистической партии и Советского правительства приехали на полигон, где устраивался показ новой боевой техники. Артиллерист-полковник, которому поручили знакомить гостей с новыми орудиями, рассказывал:

Подходит к моей экспозиции Брежнев со свитой. Вальяжный такой, обаятельно улыбается. Спрашивает: «И что это за пушка?» Меня черт дернул, поправить: «Это не пушка, а гаубица». И дал пояснения. Главный военный герой страны помрачнел, но объяснения выслушал. Перешли к следующему орудию. «Что это за гаубица?» — спросил Брежнев. Мне неудобно, но все же снова поправил: «Это как раз и есть пушка». Дорогой Леонид Ильич потемнел от моей наглости и обиженно отошел. Слушать моих объяснений не стал. Все остальные двинулись за ним. Как я понял, техника мало волновало вождей. Им важнее было присутствовать там, где был Брежнев. Последнее, что я услышал, были слова отходившего со всеми вместе маршала Гречко, обращенные к какому-то генералу: «Этого мудака полковника к общению с руководителями высокого ранга не подпускайте ни на пушечный, ни на гаубичный выстрел. Пусть хамит в других местах».

Александр Щелоков

Эра двоечников настала. Эра, эпоха, чудовищное, могучее поколение двоечников и неучей. Нет, они и раньше были, но еще несколько лет назад они не так сильно бросались в глаза. Как-то стеснялись своей безграмотности, что ли. А сейчас они, такое ощущение, везде.
Они популярны. Безграмотные звезды. Косноязычные лидеры мнений. Не умеющие двух слов связать законодатели мод.
Все эти люди, которые никак не могут понять разницу между «тся» и «ться». Которые говорят «я думаю то, что». Говорят «координальный» вместе «кардинальный» — видимо, и Ришелье в их версии был «координалом». Которые заявляют, что «мне показалоСЯ», или «я разочаровалаСЯ». Никак не могут забыть кошмарное слово «вообщем». И другие, многие другие.
Они уже не стесняются ничего.
И ладно бы только блогеры были безграмотными. Блогеры вообще умудрились за краткое время своего существования сделать все возможные ошибки и покрыть себя любым известным позором, так что само слово «блогер» в нашем обществе носит пренебрежительно-несерьезный оттенок. На фоне понтов, самолюбования, воровства, накрутки подписчиков, откровенной грубости, глупости и хамства какая-то там безграмотность уже не выглядит как порок.
Но безграмотность проникла уже в святая святых – в СМИ. В место, которое держалось дольше всех. Где должна быть хоть какая-то редактура, хоть какой-то второй взгляд. Нет. Сами редакторы уже не знают, что к чему. И ладно бы модные журналы, нет – солидные политические издания на полном серьезе обсуждают вопросе о «приемнике Президента», хотя слово «приемник» — это, скорее, что-то из радионауки, в отличие от слова «преемник», которое и пишется, и читается по другому.
Всем наплевать на грамотность. Всем. Никакой вычитки, никакого свежего взгляда. Афиша с фильмом Нуртаса Адамбая заявляет о «фильме Нуртаса Адамбай» — хотя фамилия «Адамбай» прекрасно склоняется, прекрасно, так же, как и Хемингуэй. Но только в одном случае – если речь идет о персонаже мужского рода. Если бы это был фильм какой-нибудь Нургуль Адамбай – тогда склонять не следовало бы. Но не понимают разницы, не понимают.
Безграмотность везде и во всем. Неучи везде. Эти Неучи – лидеры мнений. Неучи – популярные блогеры. Неучи дают интервью и учат других жить. Люди, которые сами не удосужились научиться – учат других. Перевернутое время, ей-богу.
И вот я точно знаю, в чем причина. Все ведь просто — эти люди не читали в детстве, и не читают сейчас. И я точно знаю, что с этим делать. Точно знаю, как безграмотность лечится. Будь моя воля, я бы собрал в одном месте всех этих редакторов модных журналов. Всех этих блогеров. Этих безграмотных журналистов.
Всех этих пишущих людей, которых на пушечный выстрел нельзя подпускать к тексту. Всех этих молодых и дерзких. Собрал бы, и заставил читать. И читать не журналы. Не блоги. Не модных писателей, не какого-нибудь дебильного Коэльо, не какого-нибудь популярного Харари, который под видом откровения публикует кошмарный наукообразный бред.
Нет.
Чехова бы они у меня читали. Чехова, Антона Павловича. Возможно, тогда они бы узнали, что вот это кошмарное построение фразы «переступая порог ресторана, возникает ощущение, что ты дома» (реальная фраза, из казахстанского модного журнала) – так вот, это построение фразы называется «анаколуф», и его первым простебал безжалостно именно Чехов. И это ощущение переступает порог ресторана, а не ты, двоечник.
Чехова. Толстого. Шекспира в переводе Пастернака – и самого Пастернака. Каверина. Домбровского. Бунина. Вот кого.
А в интернет я бы им запретил заходить в принципе. До тех пор, пока не смогут правильно применить «тся» и «ться». Десять раз из десяти. Некоторые, наверное, никогда не смогли бы это сделать – но таким людям отлучение от Интернета только на пользу.
Да, я поступил бы именно так. Жаль, что такое вряд ли возможно.
Ерджан Ессимханов

Однажды, когда я была подростком, мы с отцом стояли в очереди, чтобы купить билеты в цирк. Между нами и билетной кассой была только одна семья. Эта семья произвела на меня большое впечатление.
Было восемь детей, всем, вероятно, младше 12 лет. По тому, как они были одеты, можно было сказать, что у них не было много денег, но их одежда была опрятной и чистой.
Дети вели себя хорошо, все стояли в очереди по два на два позади родителей, держась за руки. Они возбужденно болтали о клоунах, животных и обо всем, что им предстояло увидеть той ночью. По их волнению можно было понять, что они никогда раньше не были в цирке. Это было бы изюминкой их жизни.
Отец и мать гордо стояли во главе стаи. Мать держала мужа за руку, глядя на него, как бы говоря: «Ты мой рыцарь в сияющих доспехах». Он улыбался и наслаждался счастьем своей семьи. Продавщица по билетам спросила мужчину, сколько билетов он хочет? Он с гордостью ответил: «Я хотел бы купить восемь билетов для детей и два билета для взрослых». Продавщица по билетам сообщила цену.
Жена мужчины выпустила его руку, ее голова опустилась, губы мужчины задрожали. Затем он наклонился немного ближе и спросил: «Сколько Вы сказали?» Продавщица билетов снова назвала цену. У человека не хватило денег. Как он должен был повернуться и сказать своим восьми детям, что у него недостаточно денег, чтобы водить их в цирк?
Увидев, что происходит, мой отец полез в карман, вытащил 20-долларовую купюру и бросил ее на землю. (Мы не были богаты ни в каком смысле этого слова!) Мой отец наклонился, взял 20-долларовую купюру, похлопал человека по плечу и сказал: «Простите, сэр, это выпало из вашего кармана».
Мужчина понял, что происходит. Он не просил подачки, но определенно ценил помощь в отчаянной, душераздирающей и неловкой ситуации.
Он посмотрел прямо в глаза моему отцу, взял его обеими руками за руку, крепко сжал 20-долларовую купюру и, дрожа губами и слезы текли по его щеке, ответил; «Спасибо, спасибо, сэр. Это действительно много значит для меня и моей семьи».
Мы с отцом вернулись к машине и поехали домой. На 20 долларов, которые дал мой отец, мы собирались купить себе билеты. Хотя в ту ночь нам не удалось увидеть цирк, мы оба почувствовали внутри себя радость, которая была намного больше, чем когда-либо мог дать цирк.
В тот день я узнала ценность «Давать». Дающий больше Принимающего. Если вы хотите быть большим, большим, чем жизнь, научитесь Давать. Любовь не имеет ничего общего с тем, что вы ожидаете получить – только с тем, что вы ожидаете дать,– а это все.
Невозможно переоценить важность даяния и благословения других, потому что в даянии всегда есть радость. Научитесь делать кого-то счастливым, отдавая.
Одри Хепберн

В один не то чтобы прекрасный день Олина бабушка Элиза Матвеевна, пожилая энергичная и решительная дама слегка за 60, сказала:

- Оля! Я долго ждала, долго молчала, но мое терпение лопнуло. Ты когда-нибудь дашь мне спокойно помереть?!

Тоненькая брюнетка Оля, искусствовед, бабушку любила и потому очень удивилась, откуда столь странные вопросы.

- А оттуда, что ты меня в гроб раньше времени загонишь, - нелогично продолжила бабушка. – Ты когда замуж выйдешь?! Чтоб я могла упокоиться с умиротворенной душой! Тебе почти 27! Чтоб не мешать, я на все лето съехала на дачу к этой старой дуре Василевич. Три месяца по двадцать раз на дню сочувствовала ее геморрою. Что толку в моих страданьях - ты за это время даже не познакомилась ни с кем!

- Бабушка, когда и где мне знакомиться? Работа, испанский, диссертация. А в моем музее из холостых мужчин только Аркадий Палыч, ты же его видела.

- Да, Аркадий Палыч – это на безрыбье даже не рак, а полудохлая креветка, - мрачно согласилась бабушка.

А на следующий день позвонила старой дуре Василевич и выяснила, что василевичская внучка познакомилась со своим будущем мужем в ночном клубе.

По телевизору Элиза Матвеевна услыхала, что в ночной клуб вход с 21 до 24 для девушек и женщин бесплатный. И чтобы вы думали? На следующий вечер, наша Элиза сообщила Ольге, что идёт погулять, а сама направилась в клуб.

Охрана конечно сделала вялые попытки помешать ей пройти, ссылаясь на возраст и прочую лабуду, но Элиза Матвеевна лихо их разгромив уселась на высокий барный стул и окинула взглядом окрестности.

- Ну и как вам у нас? – робко спросил молоденький бармен, пододвинув ей высокий стакан. – Это за счет заведения. Безалкогольный.

- Бесперспективно, - припечатала Элиза Матвеевна, - порядочной девушке тут ловить нечего. Кстати, не разорились бы, если б плеснули ложку коньяку. А вон тот рыженький – у него что-то с тазобедренными суставами или сейчас так танцуют?

Друзья, в тот вечер в данном заведении было нервно. Как на школьном собрании в присутствии родителей и директора по случаю застукивания все тем же директором группы семиклассников за распитием пива на спортплощадке.

На одной только этой вылазке Элиза Матвеевна не остановилась и в ближайшее время посетила ещё рок-концерт, выступление заунывного барда, файер-шоу, соревнование по экстремальному велоспорту, преферансный турнир и, уже от полного отчаянья, семинар молодых поэтов.

Закидывать наживку смысла не было – не дай Бог, клюнет. Поэты ее доконали.

- В свое время я полгода выбрать не могла между твоим дедом и десятком других, не хуже деда. Даже у этой старой дуры Василевич был какой-никакой выбор. Хотя она все равно всю жизнь страстно пялилась на твоего деда. Но нынче молодые люди, Оленька, поразительно измельчали, не за кого взглядом зацепиться.

В марте Элиза Матвеевна, навестив свою старую подругу Василевич, решила заехать к Оле на работу. На подходе к музею поскользнулась и грохнулась. Хорошо – не на ступеньках. Какой-то военный бросился поднимать ее. Элиза Матвеевна проинспектировала себя на предмет отсутствия перелома шейки бедра, внимательно посмотрела на доброхота и сказала:

- Господин майор, вы, я вижу, танкист, мой покойный муж командовал танковым полком, скажите, господин майор, у вас найдется час свободного времени?

Майор, осознавший, что придется тащить бывшую мать-командиршу на себе до ее местожительства, проклял себя за неуместное проявление христианских чувств и обреченно кивнул.

- Прекрасно. Скажите, вы бывали в историческом музее? Нет? Напрасно. Очень советую. Только попросите, чтобы экскурсию провела Ольга Рашидовна, замечательный экскурсовод, не пожалеете.

Майор и сам толком не понял, какого черта он потащился в этот музей. Как загипнотизированный.

Недавно Элиза Матвеевна тихонько сказала спящему Митеньке: - Вот ты, солнышко мое, медвежонок, пойдешь в школу, твой папа закончит военную академию, бабушке и умирать можно. А еще мама твоя докторскую допишет - я и уйду со спокойным сердцем. И сестричка тебе нужна, воробышек мой, что ж ты один расти будешь. Вот родится твоя сестричка, потом в школу пойдет, а потом... ну, потом мы еще посмотрим.