Поиск по автору:

Пролетев при поступлении в ВУЗ, перед армией, отработал сезон 1988г. в
полевой партии Интинской геофизической экспедиции. Был пристроен туда
помбуром по блату отцом, в «корочках» оформленных задним числом
отображена специальность «Помощник машиниста установки роторного бурения
2го разряда». Прилетел «в поле» когда сезон еще не начался, это был
октябрь, первые морозы, в прибрежной полосе сковавшие реку Ижму,
пессимистично описанную Солженицыным в «Архипелаге». Одним бортом со
мной прибыли на практику студенты-геофизики Ухтинского индустриального
института. В партии царил подготовительный период, и ИТР еще нежились в
отпусках. Студенты должны были практиковаться на сейсмостанции Прогресс
2м, ну а пока они паяли провода «косы» и по вечерам пели дурными
голосами в балке под гитару.
Моим наставником был, ныне уже почивший, бурильщик Александр Аркадьевич
Дурнев, незауряднейший специалист по алкоголизму и сейсморазведке. Ну а
меня понятно прозвали «помдур». Как-то в выходной, мы со студентами
собирали плавник по берегу на дрова, и увидели, что под полупрозрачным
льдом, стоят неподвижно рыбины, как позже выяснилось налимы. Рассказав
про наблюдение Аркадичу, ковырявшемуся в своих железках, мы начали
рассуждать на тему, как бы извлечь рыбу из подо льда. Делать лунку -
бесполезно, уплывет сразу, гарпунить тоже никак, лед сантиметров 7-8 не
пробить с первого удара, а со второго уплывет. Услышав про налимов, мой
шеф призадумался, потом приказал заправить «Дружбу», выдал каждому по
кувалде, и мы вшестером пошли к реке. Студенты отпускали едкие шуточки
насчет наших «снастей», я впрочем тоже иллюзий не питал особых. Над
омутом стояли красавцы-налимы, штук восемь, каждый размером с доброе
полено. Аркадьевич, проведя рекогносцировку, изрек: «Практиканты!
Сегодня вам предоставляется возможность проверить полученные знания».
Потом он под наши недоуменные взгляды снял штаны, и голой задницей не
делая резких движений сел прямо над рыбиной на лед. Посидев с минуту, он
встал, и приказал: «Делайте тоже самое, только покучнее, друг к другу, и
сидите пока я не приду», Подтаявший лед после ягодичного контакта был
прозрачен как воздух Домбая. На рыбине можно было разглядеть мельчайшие
детали. Только непререкаемый авторитет и личный пример Гуру не позволил
усомниться в необходимости садиться голой жопой на лед. Выбрали каждый
себе по налиму, и выпучив глаза и скукожив мошонки мы уселись. Тем
временем Аркадьевич ушел метров на сорок вниз по течению, начал пилить
майну в виде полосы длиной метров 10, и шириной с метр. Потом
повыкидывав из воды лед, пришел к нам. Не знаю как другие, а я к тому
времени уже сказал «прости-прощай» своей простате. Встали, одели портки
ждем что дальше будет.
Скептически оглядев результаты, Дурнев известил: «Теперь, по команде,
синхронно, бьем кувалдой по льду, строго в районе рыбьей головы».
Врезали! Лед пошел лучистыми трещинами, но никто не провалился. Опа!
«мой» налим, лениво перевернувшись кверху брюхом не спеша двинулся вниз
по течению, я за ним. В проруби мы выхватили четырех штук, один мимо
прошел подо льдом. Рыба была живая и прыгала. А уж мы то прыгали как!
Пряча в бороде улыбку за нами наблюдал Александр Аркадьевич.
- Теперь поняли, как можно применить сейсмические знания? »
- Поняли-поняли! Только зачем жопу-то морозить, можно и ладонями?
- А это чтоб налим замер от удивления!
Вся партия потом над нами ржала. А на следующий день мы изперфорировали
весь лед в округе, аж ходить опасно стало.

В период с 1989 по 1991 я служил срочную на заставе в горах СССР - КНР,
Застава № 3 "Тополевка" Учаральского отряда Служба конная, а я призывался
из Коми АССР, и лошадь видел только в цирке и то по телевизору. Выдали
мне принадлежности все конские, куда чего совать я естественно не в курсе,
знаю только, что седло должно быть сверху. Старшина заставы прапор
Арбеков, неплохой мужик, но выпендриться любил, особенно перед такими
салагами каким предстал я, отучившись полгода в сержантской учебке.
"Построив" меня возле летней коновязи, Арбеков вывел коня, и начал
рассказывать ТТХ лошади,пересыпая лекцию словечками типа "трензель",
"недоуздок", и т.п.Я понял, что придется мне туго, но по уже привитой
армейской привычке вида не подаю, с грустью размышляя о нелегкой доле
командира кавалерийского отделения ПВ СССР. Прапор тем временем заседлал
коня и показывал как надо правильно в стремена вставать. Конь, видимо
возбудившись на старшину, вывесил под брюхо свою конскую херню (кто
не знает, размером с руку подростка). На территории заставы была пасека,
и пчелка залетела на коновязь. Дальше как в кошмарной сказке.... Лошадь
хвостом махнула, пчела ужалила в плоть коня. Старшина в данный момент
времени был одной ногой в стремени, второй в воздухе. Радж (имя коня)
подпрыгул как кенгуру, Арбеков башкой в потолок - в нокаут, Радж галопом
помчался, закрыв глаза, прямо в сторону свинарника. Ощущения коня боюсь
даже представить.... Обезумевший Радж, не обращая внимания на волочившегося
старшину, разворотил ограду перед свинарником, разогнал хрюшек и давай
бегать по кругу. Кусок тем временем пришел видимо в себя, но, находясь
в состоянии абсолютно аффективном, почему-то схватился сразу за член коня,
отчего бедное животное издало какой-то визг, и ебнуло прапорщика
по голове копытом. В этот момент аж свиньи заткнулись. Я был близок
к обмороку, Арбеков был в нем вторично. Нога наконец выпала из стремени,
и Радж ускакал куда-то. Это все наблюдал часовой с вышки, и сообщил
дежурному по заставе, мол, на хоз дворе какие-то проблемы у прапорщика
с новеньким (то бишь со мной). Я тем временем ничего лучше не придумал,
как подскочить и, ладонью похлопывая по щекам Арбекова, приговаривал
"тов. прапрщк, вам плохо? тов прапрщк...?" Весь в свином говне,
в коматозном состоянии, старшина не реагировал. Я всерьез предположил,
что все, кранты, отслужил кусок свое. Подбежал замполит, глаза вытаращил,
орет, что ты с ним сделал, перестань его бить!!!! Я вообще в ступор встал.
Но хеппи энд подкрался наконец-то. Прошедший афган, и еще черт знает что,
прапорщик приоткрыл веко, нашел меня мутным глазом, и спросил как
положено после занятия: "Вопросы есть?" Вопросов не было.
P.S. До дембеля провел полтора года в седле, но первого урока не забуду
никогда.

ДВЕ НЕДЕЛИ У ТіЩИ

Прошлым летом (2001) ездили к родителям жены в гости, в Архангельск.
Большую часть отпуска провели в деревне, в области (где они живут только
летом).
Десять домов на берегу Двины, магазина нет. Надо ехать в районный центр
за 10 км. А я карбюратор снял. А вот теще приспичило, хоть тресни, нужен
хлеб. Причем черный еще не кончился в хлебнице, но прям катастрофа,
нужен батон белого. Прямо сейчас. А так хотелось, не спеша, с
перекурами, трепом с соседом, машину тестевскую подшаманить, а то не
ездит совсем, трахома. Сам-то тесть не дурак, в городе остался.
А эта стоит и дышит. Стоит и дышит в затылок. Говорю, через пару часов
будет готово. А так лень, переодеваться надо, руки оттирать, обуваться.
И ушла значит, в баню стирать-полоскать, воду переводить. А сосед-то и
говорит, мол, да пошла она в жопу (у тещи с соседом многолетняя война
как с Палестиной, на предмет куска земли между огородами, причем Арафат
- это теща, и они между собой не общаются на мирные темы), я тебе дам
батон, завтра съездишь, отдашь. Ну, взял я, а как обставляться то? Ведь
не скажешь, что у дяди Коли взял, она его и есть не будет. Положил я его
на противень в духовку на самый маленький огонь, чуть греет. Выползла из
бани, говорит пойдем обедать. А сама губу надула, видит, что и не
собирался ехать.
Сели за стол, говорю, дескать, чего зря бензин жечь, испек я вам батон.
И достаю. А он горячий, что надо. Повело тут ее, перекосило даже слегка.
Молчит. Даже комплимента не услышал. Ну ведь пожилой человек, с
техническим средним образованием, жизнь прожила. Ну невозможно за
полчаса хлеб испечь. Да и так видно, чисто на кухне-то, ни муки
рассыпанной и т.д... слепому понятно - батон магазинный. Сидит сопит.
На следующий день, утром ни свет ни заря давай она громыхать.
Громыхала-громыхала, заходит. Ты какие говорит дрожжи брал, импортные,
или прессованные? Прессованные говорю, такие как пластилин. Я уже и не
рад, а как из положения-то выходить? Помалкиваю. Напекла она "батонов",
всей деревней хуй сожрать. Пресные, бледные сверху, черные снизу. Дюжину
штук. Давился, а ел. А куда деваться? Слава богу, больше не требовала от
меня хлеба. А дядя Коля звездочку наверно на заборе нарисовал (может
шестиконечную? :))

Повадился я с дядей Коле этим на рыбалку по ночам ходить, благо ночи
белые. И удочкой и на закидушку, и "за жизнь" всю ночь напролет. Ну а
"маму" это бесит бессильно. И ведь не с пустыми руками под утро прихожу.
Там вообще невозможно ничего не поймать, даже стерлядь брали на перемет.
Но речь не об том.

Мне после рыбалки отоспаться требуется, и вообще, я отдыхать приехал. Но
нет, надо работу найти. Только я было дело намылился в постель, времени
6:30. Заходит, в энцефалитке, накомарнике. Собирайся, за клюквой надо
ехать. Вроде скрипнул зубами, жена зашипела - давай-давай, езжайте.
Ладно, оделся, машину раскочегарил. Выходит, тащит четыре (!)
эмалированных ведра. "Два тебе, два мне". Поехали. По грунтовке
притащились на какое-то болото. Пока ехали, созрел у меня план. Я,
говорю местечко получше присмотрел, проехали мы его. Вы здесь собирайте,
я там. Только сигареты кончаются, съезжу в сельпо ближе к девяти утра.
На том и порешили. Отъехал я метров на триста, да хрючить в машине
завалился. Проснулся через пару часов, и не долго думая в райцентр на
рынок. Купил два ведра клюквы. Вернулся обратно, и опять спать лег.
Сплю, слышу, кто-то скребется. И точно, притащилась. Перекусить типа. А
сама давай мне на совесть давить, чуть не бездельником обзывать. Я ей
говорю, мама, ну что вы так долго там ковыряетесь? И показываю ей в
багажнике на два полных ведра клюквы. Вы б ее видели! Ее задавила
грудная жаба и спинная рыба. Даже и есть не стала. Поехали, говорю
домой, устали небось? Я на днях еще съезжу если надо.
И что вы думаете? Буквально на следующее утро давай меня напрягать,
но уже насчет брусники. Ладно, говорю, только я уж один как-нибудь,
занимайтесь с внуком. Пришлось еще и брусники покупать два ведра.
Зато в райцентре в кино сходил на утренний сеанс, выспался, снастей
прикупил, крючков там разных.
Но один раз не проканало. Ездили за морошкой, все по той же схеме. Но
вышел облом. На рынке из морошки был только компот. Его я покупать не
решился, а то потом еще пришлось бы передачи носить в местную Кащенко.
Сам собирал. Трехлитровую банку за полдня. Чуть не обуглился на том
болоте. Мошка, комарье, спать охота сил нет! Сослался на больную спину,
и тут же "получил": "Это вам не в городе в конторе сидеть да по
заграницам лицом торговать, тут работать надо, понагибаться!"
А в глазах такая радость!
Так я и провел две недели в гостях у мамы. Под конец уже видеть друг
дружку не могли.
А люди гордые, тесть на пенсии, а работает. Все пытались мы
"материальную помощь" всучить, бесполезно, не берут. "Не надо нам денег
ваших", прокормимся как-нибудь. Это ж целая политика, взять деньги -
значит в их понятии поставить себя в зависимость. В общем, никак. Да
случай помог. Улетали мы из Архангельска в ненастье. Аэропорт "Талаги"
не принимал и не выпускал несколько часов. Ну и задумал я штуку одну.
Там столик с лотерейками всякими в зале ожидания. Пока "мама" внука
выгуливала, договорился я с лотерейщиком этим, что "выиграю" в Спринт
тысячу рублей.
Купил билетик, и с понтом обрадовавшись, обратив на себя внимание,
забрал деньги. Уж какие эмоции у тещи были, даже и описывать не буду.
Губы поджала. Затряслась слегка.. Ну, говорю, деньги шальные, берите
мама, не стесняйтесь! При помощи жены уболтали взять.
И улетели.

Тем же вечером, звоним сказать, что благополучно добрались. Трубу берет
тесть, и говорит… дура-то моя, как вы только улетели, на всю штуку
набрала билетов.
Выиграла полтинник. Вон лежит, таблетки пьет. Дура.

P.S. Все, что я оттуда взял - двухлитровую банку варенья из морошки. Оно
мне особенно дорого. Может, будущей зимой опять соберемся, охота там -
исключительная!

© Аллюр.

Осенью 1990 года вместе с возвратившимся из отпуска замполитом прилетел
на заставу какой-то мужик в штатском. Ну, прилетел и прилетел, мало что
ли что. Вроде не начальство, и на том спасибо. На боевом расчете он
ходил чуть в сторонке, ковыряя листву в газоне. По окончании
распределения нарядов на завтрашний день слово взял старшина. Мы слегка
напряглись, так как ничего хорошего ему говорить не доверяли, а если и
доверяли, то как правило какой-нибудь фронт работ провозглашался. Но
тот начал издалека буквально следующими словами:
- Товарищи пограничники!
Расслабились, поскольку если бы предстояло рыть канаву, вступление было
бы типа: «Гребанные дожди затопляют коновязь по скакательные суставы
конского состава». Итак, он продолжил:
- Правила соблюдения техники безопасности писаны кровью личного состава
и сломанными карьерами непосредственного начальства искалеченного
личного состава. За лето в Округе участились случаи травматизма при
несении службы верхом.
Потом привел статистику по бумажке и махнул фланирующему неподалеку
мужику.
- Прошу любить и жаловать, инструктор пятигорского* ипподрома, мастер
вольтижировки Петр Петрович Басос.
Рядом стоящий Сурков незамедлительно закатил глаза и чревовещал, не
шевеля губами, впрочем, не очень громко: «Отсос Петрович».
При ближайшем рассмотрении Петр Петрович внешне напоминал вышедшего в
тираж провинциального хореографа, с неравномерными по густоте
бакенбардами на испитом лице. Хотя столичных хореографов мне и раньше не
попадалось, представлял я их именно такими, с вывернутыми носками наружу
ногами и откляченной слегка задницей на непропорционально длинном торсе.
Прокашлявшись в манжет, Петрович имел речь.
- Друзья. Я вас научу падать с лошади и коней.
Подивившись краткостью фабулы и изощренной зоологической
дифференциацией, мы, те кто был свободен от службы в этот дивный вечер,
потянулись было в конюшню за «лошадью и конями», но были остановлены
криком: «Стойте, сначала теория на козле! Пройдемте в спортгородок,
только принесите пожалуйста седло с недоуздком. » Вконец заинтригованные
еще до кучи и козлом, пришли на площадку (стандартный набор - брусья,
перекладина, лестницы и т.п.). Притащили седло, наблюдаем. Козел
представлял собой убогое зрелище в виде продольной половины чурбака на
четырех ногах.
- Ой, а почему это подпруги две?
Не получив ответа, Отсос Петрович заседлал козла и тупо стоял с уздечкой
в руке. Поняв, что это лишний девайс, он отложил ее в сторону и лихо
вскочил на козла. Зрелище получилось диковатое.
- Или псих, или #банутый, - предположил Сурик.
Все, кто услышал, закивали. Подумав, что это одобрение, джигит начал
рассказывать о группировке и порядке вынимания ног из стремян. Потом он
довольно долго кувыркался на землю в различных ракурсах, проявив
несомненную в этом деле компетентность. Тут мимо проходил… рядовой
Нурпазыл Сапарович Жантороев, он был только что поменян на вышке и
соответственно экипирован, выдвигаясь на заслуженный отдых.
- Это чо за чмо в моем седле?
Объяснили. Нурик почесал репу и неожиданно спросил:
- А зачем кувыркаться, если и так можно соскочить?
Петрович снисходительно пояснил, мол это образно, предполагается, что
лошадь падает.
- Понятно, теперь, товарищ инструктор, оденьте вот это, и покувыркайтесь.
Нурик протянул ему весло (АК-74 с прикладом), предварительно отстегнув
магазин. Отсос Петрович задумчиво покрутил железку, но как обычно, в
самом интересном месте случился облом.
- Жантороев, почему здесь до сих пор! Марш в дежурку разоружаться!
Это нарисовался прапорщик Арбеков с кружкой молока и полбуханкой в
руках.
Петрович воспрял.
- Ну теперь седлайте коней, и потренируемся, пока не стемнело.
Ковыряясь в конюшне, мы с Сурком рассуждали, как он будет заставлять
лошадь падать. Я, чертыхаясь с подпругой, с ужасом вспоминал свои полеты
с лошади, рост моего Раджа в холке составлял 160 см. Успокаивало то,
что заставить моего мерина упасть может только барсучья нора или Надька,
жена старшины, и то, если мчаться галопом.
Пришли, уже верхом, обратно на спортплощадку.
Петр Петрович, обращаясь к старшине, предложил:
- Вы не желаете потренироваться?
Арбеков чуть не подавился кружкой.
- Нет, знаете ли, подагра мучает нынче. (думаю, перепутал с простатой).
- Принесите, пожалуйста, вожжи или веревку пару метров.
Принесли.
Примерившись, Петрович подошел к моему животному (я так и думал) и
привязал вожжи за переднюю ногу около копыта.
- Чтобы заставить коня упасть, ему надо сделать подсечку.
Подведя Раджа к козлу (!) инструктор забрался в седло и поерзал. Ступни
до стремян не доставали. Спешился, подтянул «под себя». И только
собрался было лезть опять…
- Товарищ жокей, погодите!
Нурик тащил автомат, СПШ и ремень с подсумком.
- Вот, взял с разрешения замбоя, бинокль и радиостанцию он не дал,
говорит разобьете нафиг.
Петрович тоскливо облачился в обычный набор снаряжения и влез на коня.
Сначала Радж не хотел идти вообще. Затем он не хотел идти рысью. В
общем, пока я его не пнул, конь мой тупил конкретно. Потом он не хотел
«подсекаться». Как только Отсос Петрович дергал за вожжи, Радж
просто-напросто подгибал ногу, и мертво вставал из любого аллюра.
Автомат тем временем по законам кинематики (или чего там) с железным
стуком бил Петровича по затылку. Веселуха.
Пришлось идти за камчой. Увидев плетку, Радж скакнул с места в карьер и
понесся к деревьям не разбирая дороги. Тут все и случилось. Видимо, не
вполне осознанно Отсос Петрович дернул подсекая, конь мой бедолага
рухнул передней частью, и кувыркнулся. Герой наш летел как сидел. В той
же позе, не изменив выражения лица. Просто продолжил поступательное
движение на высоте полутора метров, пока не встретил на своем пути
грушу. Он так уебался в несчастное дерево, что осыпались последние
плоды, а от звука удара лицом в ствол, в хлеву тревожно замычал Борька .
Итог. Эпидермис лба остался на груше. Из передних зубов остались только
клыки внизу. Сколько ребер поломал - точно не знаю, но не меньше чем
зубов. И как апофеоз, перфорированный затворной рамой затылок, чудом что
вскользь, но до уха. Наутро его, запромедоленного, отправили экстренным
бортом в госпиталь штопать и пугать стоматологов всем своим внешним
видом.
А серьезных травм у нас на всем фланге и до того не было, и после не
случалось.
P.S. Раджа не мог поймать до утра, и потом он со мной не разговаривал
неделю.

* или кисловодского, не помню точно.
Аллюр

Когда я только начинал работать в Тайланде, меня разыграли следующим
образом: вручили телефон (как обычно на время командировки) и сказали,
что появилась новая услуга - телефонный переводчик. Автонабор соединяет
со службой, говоришь туда чего надо, и отдаешь тайцу, чтоб он прослушал
чего от него требуется. Ну и все, я вышел из офиса и ловлю тачку в аэропорт,
встречать кого-то, остановил машину, ткул кнопку, там: "Але?!" Я говорю:
"Скажи таксисту, чтобы он меня в аэропорт отвез". На том конце провода:
"ЧЕГО????!!!!" Я повторил с раздраженим в голосе (ведь машина стоит,
шофер в непонятках, остановили, куда ехать неясно, звонят куда-то).
В общем, передаю трубку водителю, он вытаращив глаза взял, слушает, потом
с непониманием отдает мне, я опять туда уже с наездом: "Блядь, вы можете
ему объяснить, что мне надо в аэропорт срочно?" А мне в ответ: "С какого
хуя Я ЕГО должен просить ТЕБЯ отвезти куда-то?" и отключился.
Я таксисту показал руками самолет, губами изобразил "УУУУУ", в общем он
понял, и поехали. Тем же вечером я поехал к товарищу в гости, по пути
зашел в забегаловку, благо меню было на английском, но никак не мог
объяснить, что еду надо упаковать с собой, звоню опять переводчику: "Але,
скажите пожалуйста человеку, что я не хочу есть в его заведении, а заказ
забираю с собой, попросите упаковать на вынос". После непродолжительной
паузы слышу с истерикой в голосе: "Слушай, мужик! Отъебись от меня! Я не
умею по-ихнему разговаривать, я военный атташе, только неделю как
назначен-прибыл, придется тебе жрать там, и не звони мне больше".
P.S. На календаре было 01.04.1998г.

Сидим однажды в ленинской комнате после отбоя с Сурком, смотрим
телевизор, чай пьем с баранками. Лето на исходе, дембель через пару
месяцев, на душе благостно. Вдруг включается свет, на пороге прапорщик
Арбеков, старшина нашей заставы. Про себя я чертыхнулся, полагая, что
сейчас будет опять какое-либо нравоучение, но, необычно доброжелательно
поприветствовав нас, старшина с хрустом раздавил сушку в кулаке и тихо
предложил:
- Мужики, давайте начистоту.
Сурков встрепенулся и торопливо открестился:
- Мы, товарищ прапорщик, ничего не брали, ничего.
- Да хрен с ними, с ботинками этими, спишу как-нибудь, не впервой, у
меня посильнее геморрой, завтра ревизия на вещевом складе, и на
складе ГСМ будут остатки снимать, бензина не прет пятьсот литров, и в
наличии отсутствие двух полушубков, когда Надька родила, я их в Сарканде
на ящик армянского коньяка выменял.
План такой: ты, сержант, сейчас седлаешь лошадь, скачешь на стык с
соседней заставой, там тебя будет ждать УАЗик, возьмешь полушубки, и
аллюр три креста обратно. К утру как раз будешь здесь, в 8.00
заступаешь, как и планировалось дежурным. Начальник «как бы не в курсе»,
но опоздаешь - отмазываться будет сложно. Вечером поменяешься и отвезешь
полушубки обратно, жеребца возьмешь командирского, он пошустрей твоего
мерина. У соседей ревизия послезавтра, так что все должно прокатить.
Тебе, Сурик, посложнее будет задача. Сейчас нарастим шланг у противогаза
старого образца, завтра полезешь в емкость с бензином, конец шланга
выводим через отдушину наверх. Топлива там мало, тебе по щиколотку
будет, поставим табуретку, на нее и залезешь. Ревизор сунет мерную рейку
в горловину емкости, плеснешь бензин из консервной банки на рейку в том
месте, где я нарисую красную риску. Потом тебя опять запломбируем, минут
через 10, когда я уведу проверяющего жрать водку с седлом барашка, тебя
Аллюр выковыряет оттуда. Просьба в емкости не курить, и спичками не
светить, люк с насосом отвинтим, света будет достаточно, чтобы увидеть
щуп. Сейчас пойдем потренируемся, табуретку спустим, и попробуешь как
дышится, а то придется «двухсотый» груз к тебе в Березники отправлять.
И еще, с собой обычный штатный противогаз возьми, на всякий пожарный.
За успешную операцию получите два зимних камуфляжных комплекта, и я
лично отправлю их посылками каждому на родину прямо на днях.
Ну, все, по коням так по коням. До соседней заставы по прямой 55
километров. До стыка участков примерно 30 верст, и все тропой. Там потом
дорога грунтовая начинается, где я должен встретится с гонцом. Благо
лунная ночь, почти всю дорогу шел рысью, а где и шагом отдыхая, чувствуя,
что укладываюсь по времени. В общем, я успешно навьючился двумя
армейскими «дубленками», и к семи часам уже был на заставе, икроножные
мышцы забиты, но терпимо, 60 километров рысью - солидный рейд.
Утром спрашиваю Сурка, как прошла тренировка. Кошмар, говорит, затея
идиотская как сам Арбеков. Цистерна на 5 кубов жидкости, сплюснутая как
мыльница, в таких топливо и перевозят на ЗиЛах. Емкость вкопана вровень
с грунтом, залезаешь туда как в могилу. Сидишь там, на табурете скорчившись,
тьма кромешная, глаза режет даже в противогазе, но дыхательная приспособа
вроде функционирует. Отдушина представляет собой обрезок трубы, выходящей
наружу и сверху защищенной съемной конусообразной конструкцией, чтобы дождь
или снег не сыпался в трубу, по диаметру как раз как противогазный шланг.
Ты, говорит, только долго не тяни, распечатывай меня быстрее, а то ведь
заору, насрать на прапора вместе с его недостачами и камуфляжами. Да и
не из-за этого я подписался на эту фигню, сколько раз меня Арбеков ловил
в нарядах то спящего в бане, то накуривающегося на вышке, и не разу
не вложил никому.
Часов в 10 приехали дармоеды. Толстый как Черчилль зампотыл отряда, и с
ним старлей с бухгалтерской рожей в очках на минус восемь, с
дермантиновым чемоданчиком. Я встретил машину, доложился. Начальник наш
тут пришел, спрашивает какие планы. Сначала ГСМ, потом все остальное.
Пока они пошли в канцелярию, мы с Арбековым открутили гайки на люке,
запустили туда нашего низкооктанового ихтиандра Сурика. В трубу крикнули:
готов? Бу-бу-бу, пробубнил чего-то явно не из Чехова Сурок. Ну и
славненько, замуровали перекрестясь. Мое место в дежурке, и самого
процесса замера я не видел. Рассказывал Олег, водила «шишиги» (ГАЗ-66).
Этот очкастый ревизор сходу сдергивает зонтик на отдушине и начинает
пихать туда щуп, нахера, говорит, люк откручивать, и здесь хорошо лезет.
Из трубы раздается какой-то «Гук-Гук-Гук». Арбеков, побелев как брынза,
кричит: не надо! И вырывает рейку у проверяльщика. "Ты чего делаешь! У
меня там ситечко, то есть эта, сеточка, чтоб мусор не падал". Открутили
по-быстрому горловину, Арбеков сам, не торопясь, засунул туда щуп, вытащив,
обтер ветошью как полагается, опустил снова, завел разговор не в тему
про погоду чего-то, в общем, вытащил, записали в остаточную ведомость
уровень, запломбировали и ушли. Дальше я опять принимал участие. Сорвал
проволоку с пломбой, открутил барашки, гайки, сунул руку, слава Богу,
живой Сурков ухватился, вытянул я его, до нитки мокрого в бензине.
Матерясь и очень быстро раздеваясь, он рассказал про свои ощущения.
Сижу, притаился. Наверху, слышу, разговаривают. Вдруг как ебнет меня
чего-то сверху, я, говорит, с табурета и рухнул плашмя, благо неглубоко,
противогаз висеть остался. Жить охота, не дыша встал, натянул его
обратно. Вроде дышится. Потом все по плану. Только метки не видно,
темновато. Плеснул примерно на глазок на палку эту, вот и все. Вот так и
закончилась эта афера.
Потом Сурков подсказал старшине гениальную идею: надо внутрь цистерны
молочную флягу поставить с бензином, и щуп туда и макать, это, говорит,
от токсичности осенило. Гениально!!! Может, тебе еще посидеть там
подумать, как в январе по продуктовому складу отчитываться, а то там
мыши четыре мешка сахара утащили. А чего, снега нафигарить в мешки
поплотнее, и нормально, один хер холодно в амбаре том. У нас в Пермской
области по деревням зимой так сахар и продают кидальщики! Вы
когда-нибудь видели, как прапорщик целует солдата? Я видел.
Вечером мы с Сурковым отправились отвозить полушубки обратно на стрелку,
а по возвращении отведали презентованного прапором бимбера, вонючего до
чрезвычайности.
Аллюр.

У нас на заставе, за всю службу в рационе не было ни разу мяса птицы, не
знаю чего был за перекос.
Прапорщик Арбеков, старшина заставы, замастырил себе курятник небольшой,
обнес его сеткой, все дела. Лето, ночь, сидим со связистом, дежурим,
травим за гражданку, про еду что-то, в общем жареная как у мамы кура на
ум пришла, решили мы свистнуть птицу и ее употребить. Да вот беда, там
их всего трое, один из их компании судя по утренним истерикам петух,
которого есть западло (так Миха сказал). Выход нашли. Сперли курицу
кое-как, я не знал что они так быстро бегают, яиц там перебили несколько
штук, в общем свернули голову Рябе, настал момент как следы заметать.
Порешили так. Подкопали под сеткой ход, а на разбросанном грунте щепотью
сложенными пальцами оставили следы, типа животное какое-то было, перьев
набросали, и пошли жарить. Курочка удалась, прикончили мигом, все
срослось. Утром перед сменой я пошел посмотреть при свете дня, чтоб все
было нормально. Еб твою мать! наследили сапогами, пришлось заметать как
шпиону на КСП. Потом вдруг мне подумалось, что ради приличия надо
возместить яичный ущерб, пошел на кухню, взял пяток яиц (из субботнего
пайка), кои я и положил на насест, вместо битых.
На следующий день весь личный состав заставы знал, что у нас завелась
лиса, и массу подробностей про сексуальные отношения Арбекова с ней и ее
родственниками до пятого колена. Дело к вечеру, прапор попросил меня
подзарядить батарейки к НСПУ (прицел ночной), а как стемнело, намылился
с автоматом и прицелом в засаду. Ночь разорвала очередь, через пару
минут появился хантер.
- Бля, забыл на одиночные поставить, но кажись попал.
- Дай фонарь следовой, пойду посмотрю.
Мы с Михой, естественно, увязались следом. Картина была из серии "Молчание
петухов", вокруг все разворочено, в ошметках перьев с костями. Но тут
наш охотник вскричал, что-то победоносное, и я к своему ужасу увидел
действительно останки явно млекопитающего, но не птицы. Выйдя на свет
выяснилось, что это задняя полутушка кота нашего замполита, при жизни
носившего кличку Чмырь. Вот, видимо Чмырь давно ходил вокруг курятника,
и обнаружив подкоп, им и воспользовался на свою вдребезги разнесенную
башку. И петух, и оставшаяся курица были тоже бызнадежно мертвы,
замечательно кучно стреляют пограничники. Замполит был где-то на
границе, и ему еще предстояло узнать о потере в семье. Ну а Арбеков, за
сутки оставшийся без домашних животных, забрал яйца, и ушел подавленный.
Утром он пришел, еще более в сумрачном настроении, позвал меня в
канцелярию, и говорит:
- Слыш сержант, ничего понять не могу, сейчас Надька решила омлет
сделать, а яйца-то вареные!
Аллюр.

Прелюдия :) Еду сегодня в троллейбусе. Народу мало, все сидят, напротив
немолодая женщина с лицом доцента, в руках книга, на глазах очки, пучок
волос, все атрибуты рафинированной интеллектуалки "по жизни". По салону
бродит кондукторша размером "везде 100", жопа от сиденья до сиденья
(по проходу как поршень пассажиров гоняет в час пик, наверно).
Людия :)) она же амбула. Кондукторша ходит бубнит свою песню про оплату
проезда и регулярно задевает локоть доцентши своим телом, от чего книга
дергается, и заставляет ее владелицу неодобрительно хмуриться.
В очередной заход Доцентша не удержалась и сделала замечание, мол,
осторожнее можно? В ответ прозвучало: "я работаю, не вякай, дескать,
расселась фифа такая и не тронь ее нечаянно". Доцентша так внимательно на
нее посмотрела, и говорит, я вас очень хорошо запомнила, еще встретимся,
столько сала долго не живет. Захлопнула книгу. Убирая ее в сумку,
повернула обложку ко мне, встретилась со мной глазами и подмигнула.
Раньше думал, что мороз по коже - это образное сравнение, ни фига
подобного, такого взгляда не описано в хичкоквских сценариях. На обложке
было написано: "Справочник судмедэксперта, пособие для патологоанатома."
Кинг отдыхает.

В период с 1989 по 1991 г. я служил срочную на погранзаставе в горах
южного Казахстана на границе с Китаем.
На въезде в погранзону стоял пост, в виде небольшого домика (мини-застава,
или кордон по старому), где мы несли конную службу со сменой на
месте, где старшими наряда, как правило, были сержанты, ну и я в том
числе. В общем полная лафа, офицерья нет, на границу, конечно, ходим, но
службой не злоупотребляем. Участок такой, что последнего китайца брали
году в 1972, и то наряд заблудился в тумане, зашел на территорию
сопредельного государства, и там наткнувшись на спящего чабана, скрутил
бедного уйгура и геройски перетащил его на территорию СССР. Тогда все
получили пизды, включая "нарушителя", которого впоследствии передали
назад через МИД СССР, и потом благополучно пустили в расход за шпионаж в
пользу Советов.
С тех славных времен правления в Китае Великого Кормчего, у нас на
заставе скопилось много агитационной литературы на китайском языке с
иероглифами, книжки в мягкой обложке страниц на 100, с удивительно
тонкой бумагой карманного формата. Бумага использовалась нами в качестве
туалетной, и на самокрутки, (с сигаретами в те годы было очень туго кто
помнит.) Каждый пограничник нашей заставы считал своим долгом иметь при
себе такую книжку, так как "Красную Звезду" трогать было нельзя, а рвать
полное собрание сочинений Ленина на подтирку рука не поднималась, бумага
была мелованная.
Как-то по весне прислали к нам на заставу курсанта выпускного курса
Голицынского Высшего Пограничного Политического училища, чтобы он месяц
отстажировался в роли начальника погранзаставы. Заставское начальство
этого кренделя на весь месяц и сплавило на пост от греха подальше, на
нашу голову. Парень весь подтянутый уставной, правильный, требовал
обращения на Вы.
Живем, балдеем, перевалы закрыты пока, вода в речке Большой Баскан
высокая, бродов нет. Местное население, имеющее право передвигаться в
погранзоне, двигается только по одной дороге мимо нас, для чего вкопан
шлагбаум, и нарисована табличка "стой, предъяви пропуск". Но обычно
пограничника не было на шлагбауме, и местные сами отмечались в журнале,
спрятанном в условленном месте под грибком. Это правило перестало
действовать с приездом стажера, он начал заставлять нести там службу все
светлое время суток, что, в общем, и положено по уставу ПВ.
Дорога от поста до шлагбаума занимала минут сорок по дороге, или вдвое
быстрее по тропе по склону напрямую. С восьми утра ушел туда боец Мишка,
естественно по тропе, чего наш Стажер, конечно, не знал, иначе б
залупился, так как выдвигаться необходимо строго по маршруту,
включающему в себя дорогу.
Поднявшись, сделав зарядку с голым торсом (что нас, срочников, безмерно
умиляло), Курсант попросил заседлать коня поспокойнее и,
взгромоздившись на бедное животное, поехал прогуляться по окрестностям
считая, что он сидит в седле как влитой. (Он утверждал, что умеет ездить
верхом, якобы у них в училище есть манеж).
Не прошло и четверти часа, как этот ковбой прибежал бегом назад, и я
сильно подозреваю, что с лошади он слезал не добровольно, но не в этом
суть. Ну и вот, прибежал, давай орать "в ружье", пинать вожатого с
собакой, и собирать тревожную группу, я, говорит, обнаружил следы
нарушителя, и вытащил из кармана (!) полиэтиленовый пакетик, со
скомканной бумажкой с дерьмом и иероглифами, развернул ее, и сунул под
нос собаке, собака вздрогнула в рвотном спазме, а кинолог перекрестился.
Мы с вожатым все поняли, но виду не подаем, Вы бы знали, каких усилий
стоило удерживать серьезную мину. Рванули по тропе, Айдар (овчарка)
скрылся очень резво, мы догоняем. По пути Курсант сделал гениальный
вывод: "прорывается китаец к выходу из погранзоны", только бы его
часовой у шлагбаума задержал, несколько раз повторил стажер. Я аж бежать
не могу, а у курсанта в глазах уже медаль стоит "За отличие в охране
ГГ", ну прибежали к шлагбауму, Мишка полулежит на траве, конь рядом
пасется, и собаку за ухом чешет, вы говорит чего вздрочнулись-то? Собаку
запустили, лошадь прискакала вся не в себе с седлом на брюхе, проверка
какая что ль? А курсант орет благим матом: Где китаец??? проебал
нарушителя!!! и все такое. Мишка оглядывается во все стороны в
непонятках, у тебя курсант что ли белая горячка, какие китайцы, чего
орешь-то, объясните, наконец, тут и мы подоспели, повалились, ржем,
стажер достает сраную бумажку, показывает Михе, тот тоже падает.
В общем, возвращаемся обратно не спеша все, включая Мишку, и на это
вопиющее нарушение наш стажер уже и не реагирует, тут Мишка и заявляет:
"Херово Вы, товарищ курсант, дозорили, я по пути три раза садился,
расстройство желудка у меня!" Еле мы успокоили Карацупу этого, он уже
начал кобуру рвать.
P.S. Брошюру из тех я привез вместе с дембельским альбомом на память.
Аллюр.

Еду в электричке, девчушки лет по 14-16 решают кроссворд в МК.
Вопрос: Абориген республики Саха, 4 буквы.
Oбе молчат, через паузу одна выдает:
- Лось!
- Почему?
- Ну ведь сахатый.
- Ты чего, дура? Абориген - это не животное.
- Сама дура, растение, что ли?
- Вроде обезьяны такие есть в Австралии....
Помолчала немного и добавила:
- Сумчатые.
- Идиотка, обезьяны чего, не животные?
- Вроде не все животные, они там отличаются как-то.
Опять помолчали, потом:
- Ну че молчишь, обезьяну на четыре буквы знаешь?
- Ладно, пиши лося, потом проверим.

P.S. Хорошо якутов рядом не было, прибили б нафиг.

Как известно, чтобы лошадь чуствовала себя комфортно, ее подковывают.
Функции по обслуживанию конского состава погранзаставы исполняет
специалист под названием "ковкузнец". У нас их было трое.
"Техобслуживание" лошадей проводится время от времени по мере
необходимости, допустим при наступлении зимы, подковы ставят шипованные
(на полном серьезе), или по износу, или вдруг если разболталась.
Ежедневно назначается ДНК (дневальный по конюшне), обязанностью которого
является уборка, кормежка, выгон свободных на выпас, и загон обратно. Не
всегда ДНК назначается ковкузнец, убрать навоз и замочить фураж знаний
особенных не надо. В конюшне висит журнал, где специально для ковкузнеца
указывают проблемы, просьбы и пожелания конкретного наездника
относительно лошади или упряжи.
Есть также и автопарк. У нас он состоял из двух машин, УАЗика и "Шишиги"
ГАЗ 66. (УАЗ вечно на приколе, хотя прапор Арбеков умудрялся списывать
на него сотни баррелей ГСМ), а с Шишигой постоянно трахался наш
единственный водила Олег Зашинский (недавно заменивший дембеля), родом из
тамбовской глубинки, носитель соответственного сермяжного менталитета и
матерно-автотракторного лексикона.
По причине нехватки личного состава, иногда происходили удивительные
совмещения видов работ. Однажды выпало Олегу совмещать ТО своей
многострадальной Шишиги и впервые в жизни дневалить по конюшне.
Возмушения были громкие, но бесполезные, все это лучше, чем 4 часа на
вышке над заставой торчать, а потом также лезть под машину. У меня был
как раз выходной, и я тихонько чинил недоуздок, сидя на летней коновязи,
и поэтому все нижеследующие события наблюдал сам, и даже являлся их
генератором в определенной степени. Выйдя из бокса с загадочными словами
"ебись-не-ебись, а давления хуй-да-нихуя", Олег направился на конюшню.
Убрал, напоил, накормил под моим руководством, и спрашивает, чего
дальше-то делать? Я говорю, загляни в журнал, может подремонтировать чего
надо. Приходит, говорит - нет там никаких заявок, только Верда перековать
заказано, мол, я здесь не помощник, перебортовывать скотину не обученный.
Будучи командиром отделения, в коем числился Верд со своим
хозяином Касымом, который в свою очередь в данный момент томился на
вышке, я сказал Олегу, чтобы он хотя бы снял изношенные подковы и
подшлифовал копыта для установки новых. Почесав репу, Олег согласился, но
при условии, что я помогу. Необходимо было отогнуть гвозди, выдернуть их,
выкинуть подковы, и обработать подошву копыта специальным рашпилем. Дело
похожее на слесарное, и особо я не тревожился. Сообща загнали жеребца в
летний станок рядом с конюшней, закрепили его, и я пошел в дежурку
трепаться. Через некоторое время, вопреки поставленному приказу, с вышки
матерясь сбежал часовой Касым. Я перехватил его, буквально силой
остановил и спрашиваю, в чем дело, чего за фигня. Касым, путая киргизские
и матерные слова, обьяснил, что наблюдал за Олегом с вышки в бинокль,
ведь родной конь в станке, душа болит. И увидел, что Зашинский ушел в
бокс, вышел с удлинителем и электродрелью, и направился опять к конюшне.
Тут уже и я выполнил норматив по стометровке. Примчались к конюшне, а
там... В станке в пене бьется привязанный Верд, в глазах которого был
такой Ужас, и лужа с кучей под ногами. Рядом, с дрелью в руке стоит
Зашинский, и явно настроен серьезно.
Касым молча загнал патрон в патронник, я сказал Олегу - "беги" и,
успокаивая Касыма, отвязал жеребца. Отправив часового обратно на вышку,
разыскал забившегося в яму в боксе Зашинского. Выяснилось вот что. Концы
гвоздей этот изверг срубил зубилом, а шляпки утоплены в подкове, и он,
ничего не придумав оригинальнее, решил их ВЫСВЕРЛИТЬ. Как он собирался
это делать видимо не продумал, так как гвозди квадратного сечения, вот
он и стоял в раздумьях, повжикивая дрелью, тут как раз и мы подоспели.
Последствия трудно себе представить. Вечером, с хитрой миной подошел
Касым, и высказал мне резонные претензии по поводу случившегося, при
этом заметив, что уже отомстил. Я направился в бокс, с ужасом представляя
себе дохлого Зашинского с запломбированными дрелью зубами, но обнаружил
его пригорюнившегося рядом со своей осевшей на обода Шишигой. Ко всем
четырем колесам были прибиты подковы.
Аллюр

Служил со мной на заставе, некий Марик, флегматичный парень, не очень
заметный, вполне исполнительный и добросовестный, на хорошем счету.
Фотографии в то время были только черно-белые, и однажды прислали Марику
из дома цветную фотопленку, через гражданских ее можно было передать в
фотоателье в г. Сарканд, где за бешенные деньги ее можно проявить и
напечатать снимки. Всего нас было личного состава 18 человек срочников,
и по всему выходило по два кадра на рыло, которые должны были послужить
апофеозом Дембельского альбома, так как, на монохромном фото,
Пограничник выглядит абсолютно одинаково с бойцом советской армии, или
не дай бог внутренних войск (кстати, срок службы у нас значения не имел,
и про дедовщину я только читал в теории, и наслышан от военнослужащих
других родов войск). Зелень погон и фуражки дорогого стоят. В этот день
все носились с казенным аппаратом ФЭД, тщательно выбирая антураж, и
ракурс для фотосессии. Я к примеру не сильно оригинальничая снялся
верхом на своем жеребце, естественно в маскхалате и с биноклем, кто-то
на вышке приложив руку к бровям, водитель уазика Миха к примеру истратил
свои два кадра щелкнув разнопланово раком стоящего прапорщика Арбекова,
нагнувшегося над емкостью с ГСМ, вся поза которого выражала грядущую
ревизию зампотыла, относительно расходования бензина на конной заставе.
Превзошел нас всех на удивление всем Марик, на правах хозяина пленки, он
фотографировался последним, в надежде не на два, а более кадров. Взяв
висевшую на вешалке в канцелярии Настоящую Пограничную Фуражку
принадлежащую начальнику, он ушел с вожатым в питомник, дабы позировать
там.
О, что это была за Фуражка! Я не задумываясь отслужил бы несколько
месяцев сверх срока, если б предложили потом в такой дембельнуться. Мы
потом кусали в бессилии седла от того, что мысль сняться в Этой Фуражке
не пришла в голову. Марик фотографировался с собакой, Символом не менее
значительным, чем сочетание букв ПВ. Я потом видел результат, без ретуши
можно это фото помещать на обложку в ежемесячный журнал "Пограничник".
После чего Марик как-то испуганно и суетливо убежал в сушилку за щеткой.
"Да, я ее нечаянно в вольере уронил, и Айдар (овчарка) по ней прошелся"
- оправдывался Марик, подсушивая головной убор начальника над плитой на
кухне. Ну и мудак, только и оставалось мне подумать.
Дело к вечеру, объявляю построение на боевой расчет (аналог армейского
развода, проводящегося ежедневно в 20 часов). Майор наш пришел ровно в
восемь, автоматически одел фуражку, и вышел ставить задачу на очередные
Пограничные сутки.
- Равняйсь!
- Смир...
- Отставить.
- Агапов, блядь, сколько раз тебе говорено, чтобы собак на территорию не
выпускал из питомника, воняет дерьмом собачьим, как в виварии!
Я сжался, Агапыч (вожатый) задохнулся от несправедливого наезда, а Марик
отодвинулся, не передвигая ногами, во вторую шеренгу.
Делая движения ноздрями, словно пукнувший ежик, майор оглянулся во все
стороны, приподнял поочередно ноги осмотрев подошвы, не сходя с места,
слегка наклонил корпус влево принюхиваясь к прапорщику Арбекову, который
сам наморщил лицо слегка приподняв подбородок (типа да-да, я тоже
чувствую, но никакого отношения к этому сегодня не имею), потом поднял
глазные яблоки максимально вверх, слегка их закатив, и снял фуражку.
Провел рукой по волосам, понюхал руку, тряхнул фуражку, и о чудо! оттуда
выкатилась какашка. Я предполагаю, что она застряла на стыке, в районе
пружины, впрочем эксперимента не проводил, не знаю, как она там "крепилась".
Самым цензурным словом в последующие 40 минут было слово "выебу".
Я потом дежурил дней десять подряд, ключ от канцелярии хранился только
у офицеров, а все свободные от границы люди в тот вечер вспомнили все
тактические учения, влючая защиту от оружия массового поражения, вспышка
сверху, марш бросок, и прочие ранее неупотребляемые тренировки.
P.S. Марик отправил фотографии домой, не вклеивая в альбом. А фуражку
потом таскал сын начальника Серега, шестилетний оболтус.

Плебей.

Не знаю как вы, а я до сих пор отвечаю на вопрос "который час",
(допустим) "Восемнадцать пятнадцать". Так приучили в армии (читай в
погранвойсках). Иваныч, замбой наш, частенько шутил подобным образом (ему
видимо казалось это безумно смешно), и говорил: "Ровно в три четверти
пятнадцатого начинайте кидать диполь, а то не успеете к трем на связь
выйти". Киргизы, особенно по молодости, обугливались от такой задачи.
Собственно говоря, с сыном бишкекского народа, фрунзенцем Махмудом, этот
казус и произошел. Что такое банный день? Это не как в гарнизонах, это
на целый день. Специфика такая заставская, что одновременно нет
возможности людям мыться, да и банька-то была на восемь шайко-персон. И
вот суббота. В идеале сначала моются женщины, старики и дети. Стариков в
геронтологическом смысле не было, а женщин было три штуки и Арбекова,
итого четыре. Но начальника супруга, замполитша и замбойша имели детей,
примерно одного сопливо-дошкольного возраста, и ходили мыться всем
коллективом. Надежда же Арбекова, в силу своей (на тот момент)
бездетности, предпочитала омовения сольные, долгие и одухотворенные.
Нельзя говорить про женщин такие вещи за глаза, но я скажу. Площадь
поверхности ее туловища была чуть меньше гужевой нашей кобылы, времени и
воды требовалось соответственно.
В тот субботний день офицеры не мылись вовсе, поскольку начальник сидел
ответственным, замполит на границе, замбой в отряде (или наоборот), а
старшина заставы прапорщик Арбеков по техническим причинам мыться был не
в состоянии, так как третьего дня опрокинул себе на нижние конечности
кастрюлю с лярдом, и ходил по территории заставы в одних трусах, пугая
белыми бинтами пограничные наряды. Я по обыкновению сидел дежурил.
Зашел Махмудка с кислой миной, и на вопрос о причине расстройства
ответил, мол чего радоваться, с восьми уходить колуном до полуночи, а
значит - фиг не баня. И остынет к ночи, и воды не останется. Ну я ему и
отвечаю, дескать офицерье сегодня в баню не идет, бабы с детьми к 16:00
закончат, ты и иди по-быстрому, Надька будет как обычно перед боевым
расчетом валандаться (а про себя подумал: "А вся, блядь, остальная
застава будет ждать, пока она кончит").
Махмуд посветлел всем своим скуластым лицом, и напевая что-то удалился.
Тихонько шли к завершению пограничные сутки, а значит и мое дежурство.
Выпустив очередного часового на вышку в 16:00, я про себя отметил, что
женщины со своим барахлом вышли из бани. Пока разряжал сменившегося
колуна, обратил внимание, что Махмуд торчит в курилке, но ничего
уточнять не стал, не хочет как хочет.
В 18:00, отсвечивая шелковым, с райскими птицами размером в половину
меня халатом, прошествовала Надька. А в 18:20 из бани раздался звонок.
Надька почти визжала как бензопила "Урал":
- Але, дежурный, здесь Курбанову плохо.
- ???
- Он ударился об стену и упал и лежит!
- !!?
- Да сделайте же что-нибудь, он голый упал!
- Ой погодите, я оденусь!
И отпустила клавишу ТА-57.
Я побежал в баню.
И точно, на полу в помывочной лежал Махмудка
- Он из парилки выбежал, а потом я испугалась и закричала, и он в дверь
не попал, а проскользнул мимо и ударился в простенок.
Надька, замотанная в простыню, ввела меня в ступор, и я не сразу
сообразил, что нужно делать. Арбекова не отводила взгляда от Махмудовых
вольно разбросанных чресел. Выскочив в предбанник, я схватил простыню,
накрыл его с головой, и только потом до меня дошло, что надо водой
окатить. Пока набирал таз, прибежал сам Арбеков. Видимо, глас своей
фемины он слышал и через стены.
- Откуда труп, кто такой?
- Это Курбанова.. Курбанов заболел.
Я чего-то невпопад там говорил, потом плеснул целый таз холодной воды
Махмудке в район головы прямо на простыню. Труп зашевелился, я подхватил
его и вытащил в раздевалку.
- Потом, трищ прапоршик, все потом, разберемся!
Махмудыч ожил слегка и, ошалело уперевшись взглядом в плинтус, натягивал
прямо на голую задницу свои камуфляжные штаны.
- Надя, эти плебеи хотели тебя унизить?
- Нет, только Курбанов, но он не успел, он упал.
- Товарищ прапорщик, я вам все сейчас объясню, вышла накладка, это
недоразумение!
- Я сейчас доложу начальнику, чего вы тута творите!

В общем, увел я Махмуда, через кухню прошли в сушилку, я крикнул
связиста, чтоб посидел в дежурке вместо меня, растолкал спящего
фельдшера Бойко. Махмуд тер огромную шишку на лбу и гнусно грустил.
- Я тебе во сколько сказал мыться?
- В шестнадцать.
- Долбоеб, шестнадцать - это четыре, че-ты-ре, а не шесть!
- Так бы и сказал.
- Тьфу бля, ну чурка-чуркой!
- Сам ты...
- Ладно, не обижайся, вырвалось сгоряча.
Тут вступил фелдшер:
- Тошнит, голова кружится, блевал, не блевал?
- Нет, только Надька перед глазами голая как живая...
- Это шок, это пройдет, сотрясения нет, че меня будите по пустякам!
И ушел.
Дальше Махмуд рассказывал удивительные вещи.
- Захожу я значит в парилку, только плеснул, слышу, кто-то поет. Приоткрыл
дверь чуть, смотрю - Надька! И так мне сразу стало... эээ жутко! Я
дверь-то прикрыл, и держу, чтоб не вошла она. А потом стало мне жарко
нестерпимо, и я решил прорываться. Яйца прикрыл и ломанулся. А она как
заорет! Ну я и не повернул в дверь-то! а скользко блин, а руки яйцами
заняты. Ну я и впечатался в стену. И не помню больше ничего.
- Чего теперь будет?
- Фиг ее знает, чего она майору напоет!
- Знаешь чего, Махмуд, иди-ка ты сам к начальнику, да все и доложи как
есть.

Когда стих гогот в канцелярии, появился счастливый Махмуд с чистым
листом бумаги.
- Объяснительную писать будешь?
- Нет, начальник приказал часы нарисовать, и цифры подписать. И чтобы я
всегда с собой носил. Дай мне твои командирские, срисую - отдам.

В общем, ничего и не было, сошло с рук. А в полночь, когда я собирался в
ЧГ, ко мне подошел Махмудка и спросил: "Слышь, Аллюр, а плебей, это
журнал который с голыми бабами?"

Аллюр

Не знаю как в целом по погранвойскам, но у нас на заставе была
хроническая нехватка личного состава, вместо 40 - всего 18 человек, и
многие должности спецов оставались подолгу вакантными. Так получилось и
с инструктором службы собак. Когда его прислали, молодого и еще
дерганного после сержантской учебки в Душанбе, мы были просто счастливы,
старших пограннарядов было всего четверо, не считая офицеров, и нагрузка
была, мама не горюй. Я, к примеру, в течение пяти месяцев не спал более
4-х часов за раз. Отзывался инструктор на имя Ладога, имел звание младого
сержанта и способность бегать как лось.
Лошадь ему не дали, лишней не было, да и в наряды они со своим
подчиненным Агапычем ходили порознь, когда в дозоре две собаки - это
кранты всему. Так у них и был один жеребец на двоих по кличке Наган,
важным достоинством которого являлось полное равнодушие к собаке, то
есть Наган не пугался лая, и спокойно позволял запрыгнуть на руки
наезднику во время брода, или там посмотреть чего с более высокой точки.
Но конь был с «прибабахом», довольно своенравная скотина, и Ладоге с ним
приходилось воевать.
В их маленьком кинологическом дуэте практиковался такой вид занятий как
следовая тренировка, т.е. «нарушитель» уходил в заданную точку и
оттуда двигался по неизвестному для тренируемого пса и вожатого
маршруту, затем через определенное время надо было найти исходную точку
и, преследуя, задержать врага. Но было и такое «упражнение»: движение по
видимой цепочке следов по снегу, где простор для фантазии «нарушителя»
как похлеще запутать следы. Вот и наступили осенние времена, внизу еще
зеленка, у нас лежит снег, высота над уровнем моря около 2 тыс. метров.
В этот день я дежурил, выпускал наряды на службу, и был свидетелем
«легенды» следовой тренировки. В роли «нарушителя» выступал Ладога, он
должен был верхом уйти в заданный квадрат, и оттуда по снегу двигаться
вдоль кордона, максимально запутывая следы, прибегая к разным хитростям,
чтоб Агапыч со своим псом его не нашел. Ладога заявил, что он, дескать,
профессионал в этой области, мол, меня полгода в школе дрочили следы
распутывать, так что, Агапыч, не найти тебе меня по следам ни в жисть.
И ушел на конюшню валенки в стремена заколачивать.
Важно заметить, что в сапогах в стременах ноги мерзнут
капитально при -10`, и поэтому мы практиковали валенки. Но валенки по
диаметру больше стремени, и самостоятельно в стремя не встать.
Приходилось проделывать следующий трюк. Предварительно валенок
забивается в стремя, и потом с возвышения залезаешь в седло, там уже
мотаешь портянку, и суешь ногу в стационарно закрепленный валенок.
Геморрой конечно, но мослы дороже.
Ну все, они ушли с интервалом в час, радиостанцию не взял ни тот, ни
другой. Прошло часа три. Приходит Агапыч весь в мыле, и с сокрушением
говорит, бля, Ладога действительно профи в своем деле, закрутил так, что
пришлось прекратить поиск, собака след потеряла у дороги, по которой
местные лес из погранзоны таскают, причем следы копыт в одну сторону, а
ног в другую, причем след правой ноги - босиком, на том месте где должна
быть левая, непонятно, вроде головой тыкался, отпечаток шапки с
кокардой. Я вдаваться в подробности не стал, но уже начал беспокоиться за
Ладогу, так как его все не было. Потом звонит часовой с вышки, говорит,
что наблюдает лошадь без всадника. Я вышел на конюшню, встретил, и
правда, валенки торчат, Ладоги нет. К седлу приторочен чехол с
сигнальным пистолем. И все. Римейк известного произведения «Всадник без
жопы, туловища и головы», одни валенки приехали. Доложил начальству, так
мол и так, пропал инструктор, чего делать? Замбой сказал ждать в течении
часа, потом поднимать тревожную группу на поиски. Но через полчаса
приехал местный мужик, и в санях у него сидел хлопая глазами наш Ладога.
Босиком.
Дальше я присутствовал на разборе полетов. Ладога рассказывает: зашел к
кордонщику, выпил кружку кумыса, пошел дорожку следов топтать, но вдруг
приспичило, пришлось спешиться, ноги из валенок вытащил портянки там
остались, присел в сугроб, а забраться обратно не смог, ногу вставить
некуда, прыгал-прыгал, коня это дело задолбало, он плюнул и убежал в
сторону заставы. А я босиком, да камни под снегом. Ну привязал на одну
ногу шапку, и побрел в сторону дороги, там меня и подобрали колхозники,
вот привезли. Ноги обморозил.
- Даа! - говорит замбой, - в следующий раз у тебя, придурок, будет
тренировка - гадить, не слезая с коня, а то еще немного, и следы от тебя
б были как от Мересьева - в виде борозды в снегу. А как ноги заживут,
про валенки забудь.
P.S. Иначе как «профессионал» мы его впоследствии и не называли.
Аллюр

По всякому дурью маялись. Однажды летом, в соответствии с народной
мудростью готовили лыжи к зимнему периоду несения службы. Подогнать, там
просмолить, потом показать старшине, что все нормально и в наличии. Ну а
коновязь рядом. Не уверен, что именно мне пришла мысль в голову
взгромоздиться на лошадь и потом лыжи пристегнуть, но в итоге обутый в
лыжи и верхом оказался я. Получилось пикантно и свежо на фоне
однообразных пограничных будней. Послали Марика за фотоаппаратом,
предвкушая интересный кадр в дембельский альбом.
Радж мой к этому перфомансу отнесся, прямо скажем, не с восторгом, на
уровне головы маячили концы лыж, на спине наездник не вполне
зафиксированный сидит без седла, ноги по понятным причинам не в
стременах. Я тем временем тихонько шагом прохаживаюсь, поджидая пока
пленка заряжается, ну и занесло меня на спортплощадку. Я подъехал под
перекладину, поднял руки, взялся, подтянулся. Понял, что лыжник летом
висящий на турнике, пожалуй тоже неплохо. Тем временем бедное животное,
не поняв, куда делась ноша со спины, сделало пару шагов вперед и встало.
Я висю. Нахожусь над крупом. Спрыгнуть - чревато отбить о корму коня
простату и упасть спиной в опилки под турником. Думаю, отгоню Раджа
вперед чуть. Поднял ноги (читай лыжи), и похлопал легонько коня по
бокам. Тот сделал движение нетипичное для лошадей, повернул почти на
180` голову и посмотрел наверх, подняв морду, приподняв брови от
удивления. Руки висеть уже начали уставать, и я просто пнул его,
матюкнувшись, чтоб отошел подальше. Не признавая в висящем лыжнике
хозяина (что не удивительно), Радж взбрыкнул и обоими копытами задних
ног со всей дури попал мне точно и симметрично по обеим ногам повыше
колен. Я исполнил солнышко спиной вперед. Руки разжались в апогее, и по
инерции я перелетел этот долбанный турник, упал на коня спиной кверху
лыжами, был мгновенно сброшен, при этом обе лыжи сломались аж пополам.
Думаю, Ткачев и Делчев, сидя в жюри, посыпали бы головы пеплом и завязали
со спортом, да и Гундесван бы обзавидовался. Кости оказались целы.
Фотосессия сорвалась, свободных лошадей больше не было, а Раджа я не мог
поймать потом до вечера, не подпускал.
Вместо фотографий получились черного цвета и копытообразной формы
синяки на ногах, да походка изменилась на несколько дней. Наслушался
также немало теплых слов от старшины, когда сдавал обломки и объяснял
причины. Да куда ему понять гимнаста-лыжника из кавалерии.
Аллюр.
P.S. Думаю, если этот трюк был бы зафиксирован на пленку, то сгодился
для Гиннеса, а в трагическом финале для Дарвиновской премии.

Эта история была поведана мне в накопителе аэропорта г. Пекин,
человеком, в искренность которого верилось не только после изучения
находящихся при нем документов, но и при взгляде на его одежду. Худой,
с лихорадинкой в глазах, китель без погон. Привели его к пограничному
контролю в сопровождении нескольких китайцев, одетых одинаково серо
(явно контора), и двух русских строгого вида мужчин, вне сомнения
посольских чиновников, иные за таможенную зону попасть не могут.
Повествование от первого лица.
Родом я из под Сыктывкара, работаю водителем на Целлюлозно-бумажном
комбинате. Есть у меня брат, младше на три года, сволочь. Пришел я из
армии год назад, женился сдуру почти сразу. Жена комячка, чтоб ей
провалиться. Несколько раз уже уходил от нее, да протрезвев возвращался.
Братан мой, студент недоделанный, был отчислен из Питерского горного за
неуспеваемость, но там и остался крутиться с прощелыгами какими-то
финнам «якобы бензин» по предоплате продавали. А дома его военкомат уж
обыскался, и с ментами, и повестками. А похожи мы как две капли, только
у меня мозгов меньше.
Приехал он домой как-то, в Питере прищучили его, отлежаться значит
решил. Вышел за квасом на остановку, тут его и взяли. Облава
военкоматовская, он говорит обрадовался, думал уголовка с Литейного.
Вечером мать прибежала к нам (живем отдельно), плачет, говорит Ваську в
армию отправляют, держат взаперти, завтра отправляют уже в Княж-Погост
(сборный пункт). Ну раз такое дело, я взял литр водки, пошел в райотдел
наш. Там однокласник в дежурке работает. Отпустить грит не могу, а
пообщаться - ради бога. Выделил нам подсобку набитую хламом всяким, там
мы и забухали. Кончилась родимая, бежать надо. Деньги дома, ночь на
дворе. Там зараза моя вопить начала, не понимает, повод железобетонный,
брат в армию уходит. Ну и проваливай вместе с ним! Дверью хлопнул, чего
еще делать. А мысль-то засела.. После очередной бутылки начал я ему про
армию, как там хорошо последний год, и т.д. А он и говорит, езжай
вместо меня, на рожу мы одинаковые, в Княж-Погосте откроешься, мол я не я,
по пьянке попутались, отпустят с богом. А мне валить надо вообще.
В Польшу братва зовет на заработки, проституток «охранять».
Тут я и поплыл, про жену опостылевшую вспомнил, и решился. Переоделись
мы с ним, он еще в ларек сгонял. В общем, утром в военкомат в коматозном
состоянии привезли. Мать Васька залечил, слез не было. Выдали мне
военный билет подержать да расписаться, и загрузили в автобусы. А там
призывники опять с водкой. Пришел в себя я уже за забором в
Княж-Погосте. Вокруг все мрачно, нары исписанные, вспомнил себя здесь же
три года назад, аж настроение поднялось. Растолкал соседа, надо ж
эмоциями поделиться, говорю я уже второй раз еду служить. Он выслушал
меня, говорит ни фуя себе белая горячка!. На опохмелись. И дерябнули мы
с ним первача полкило вдвоем, я опять обуглился. Потом медкомиссия была.
Там ни пульса, ни давления. Врачи в респираторах. Плохо помню, хирург
оригиналом обозвал, увидев наколку «ПВО 1999-2001». А к начальству никак
попасть не могу. То я пьяный, то майор кривой, так два дня не мог в себя
прийти. Потом покупатель пришел стройбатовский, выкрикнул фамилию мою
(его), нашу то есть. Подошел я к нему, объясняю, так мол и так, не я мол
это, вот и портачка дембельская. «Знаю я ваши отмазки! » И как двинул по
репе стопой личных дел. В автобусе еле спиртом отпоили. В общем, в поезде
до Котласа меня связанного везли, как проснусь, начинаю возмущаться,
сунут горлышко, опять в аут. Когда в себя пришел, тащили меня в чрево
самолета. Здоровый такой бурят, морда как сковорода TEFAL, что теща на
свадьбу подарила. Сил не осталось, водка тоже кончилась. Ну, думаю, с
работы попрут точно, жена выгонит стопудово, да и гребись оно все.
Служить так служить. Летели целую вечность.
К ужасу выяснил, что служить придется в Хакасии, братец мой,
мудак, в школе на УПК на бульдозериста выучился и соответственно я теперь
дух (опять) стройбатовец!!! , еще и тракторист. Блядь, говорил ему иди на
радиодело, как я, сейчас может в свою воинскую часть в Армавир бы ехал.
Размечтался, всех там знаю, на три года старше призывом, ротный бы
врачам сдаваться пошел, со старшиной вместе, Клюев опять к нам служить
попал! Во сказка была б! Опять же повариха Лерка, ммм….
Фантазии мои грубо оборвал бурят пинком по печени: "Деньги, сигареты,
часы, кроссовки - мне отдашь. Один хрен отберут. А за это я тебя не
сильно потом пиzдить буду, когда карантин пройдешь. Все бульдозеристы у
нас в ИСапРе служат, так что вешайся, ты меня по пьяни пиzдоглазым
ублюдком называл, да чурбаном забайкальским". Понял я, что дело швах.
Надо бежать. А куда побежишь, под крылом зеленое море тайги. Решил в
части все сделать. Привезли, в бане помыли, обрили наголо, дали форму.
Ну такое все знакомое, только холодно, хоть и июнь. Согнали всех в клуб,
я там попытался подойти к подполковнику, но сержантский апперкот вернул
меня в строй. Видя это, офицер одобрительно что-то прорычал. Ну все.
Попал. В курилке около клуба я замесил на фарш сержанта, потом ремнем
отмахивался от пятерых лбов из комендантского взвода. Очнулся уже в
санчасти. Из головы нитки торчат тут и там, санитар сказал пятнадцать
швов наложили, майору клубному четыре зуба бляхой выбил. Лежи спокойно,
сейчас укольчик сделают, потом в Иркутск в госпиталь повезут, в
психушку. Комиссуют наверно, если не посадят. Ну посадят-то меня хрен, я
присягу не принимал еще, а вот перспектива дурки меня не прельщала.
Ночью я сбежал. Снял у кровати дужку, под ее угрозой раздел дежурного по
санчасти, прапорские погоны оборвал, связал бедолагу и кляп вставил.
Махнул через забор, и на счастье оказался в городе, а не в тайге. Пошел
на звук железной дороги. Смотрю вокзал, Абакан. По карманам прошелся,
денег мало. Купил чекушку, и огородами на платформу. У меня рожа как
после автотракторной травмы. Люди шарахаются. А черт с ним, менты так
менты. Подходит поезд, красивый весь, «Пекин-Москва». Пока проводница
лицом щелкала, я просочился в вагон. В тамбуре дверца с гармошкой, там
печка какая-то. Затихарился, поехали. Как все успокоилось, дверьми
перестали хлопать, я разделся до майки, китель спрятал, вышел в
нерабочий тамбур, курить стрельнул у бабы какой-то. Со стороны выгляжу
как сильно отпижженый прапор возвращающийся в лоно родного гарнизона. По
статистике, половина всех возвращающихся из отпуска прапорщиков в таком
виде ездят, так что легенда вполне достоверная. Выходят мужики какие-то,
курят. Тут я и рассказал им все. Они веселые, поддатые, челноки в Китай
за тряпками едут. Денег дадим, в Иркутске выйдешь, садись на
пассажирский поезд, сотню в кассу, сотню проводнику, и без документов до
Свердловска доедешь, запросто. А то не в тот паровоз ты сел, направление
немного не то.
В общем, пили мы до Иркутска. От проводника да ревизоров
наверху прятался, там и спал. В Иркутске один из попутчиков вышел на
разведку, говорит: "Шхерься резче, патрули везде, и менты и
краснопогонники! Тебя небось ищут". Вспомнив бурятское лицо, я забился
наверх. В общем, мы пили и пили. В одно прекрасное утро выяснилось, что
проехали границу. Досмотр был «смазан», челночье везло
незадекларированные баксы, и получив свою таксу по прейскуранту,
инспектор ничего не замечал, ну а погранцы вообще паспорта собрали, да
выдали с печатями через пару минут. В Монголии выходить смысла нет,
между Монголией и Китаем вообще бардачный пост. Чувствуя, что пить уже
не могу, сел думать. Выручили опять мужики. Поедешь с нами, в Пекине
есть такая улица, Ябаолу. Там русские фирмы. Через них выйдешь на
дипломатов наших. Приехали в Пекин. Досмотра как такового нет, только
проверка паспортов, шлепанье визы, и фейс-контроль. Сунули меня в баул,
благо за последнюю неделю весу убавилось, и вынесли меня в общем.
Та доля везения, выделенная небесами на промежуток пути от Абакана до
Пекина, кончилась. Вжикнул замок, и надо мной склонилось узкоглазое
лицо. Челноки мои сделали удивленные рожи, нет, это не наш баул!!!
Конечно, я молчал как партизан, чего людям портить поездку. В участке
потребовал предоставить переводчика, потом приехали «крепкие ребята» из
консульства, долго допрашивали, номеров воинской части я к счастью не
запомнил. Звонили в Сыктывкар, по месту жительства. Дали поговорить с
женой. Кантовался в посольстве десять дней. Классные ребята, выпускали
меня под честное слово, возили площадь Тян-А-Мень посмотреть. Я им
отштукатурил будку трансформаторную, и движок у Волги перебрал. 300
юаней заплатили, подарки купил маме да жене с тещей. Теща у меня
золотая, квартиру заложила, деньги перечислила по «Вестерн-Юнион» на
самолет. Теперь вот в Шереметьево депортируют, говорят не посадят,
умысла не было. Я теперь долги раздам, опять займу, закодируюсь, паспорт
сделаю заграничный и буду челночным бизнесом заниматься, знаю тут всех,
да и страна мне понравилась, хоть мир повидал. Торгаши они хорошие люди,
а то барыги, барыги.
Вот такая история.
В зоне прилета моего новоявленного знакомого застегнули в браслеты. Люди
его встречавшие на правозащитников похожи были меньше всего. Я думаю,
повезли его посмотреть теперь на Лубянскую площадь. Вот так братьев
судьба разбросала.

Аллюр.

Вспомнилось при прочтении вчерашнего выпуска.
Время от времени в подразделениях проводятся всевозможные проверки.
Однажды пошла информация, что должен нагрянуть замбой комендатуры нашего
фланга майор Довбыш (фамилия подлинная), в числе прочего рекомендуется
навести порядок в дежурке и оружейке (далее КХО). Отзвонились ребята с
соседней заставы, мол у нас он сейчас, утром должен быть борт к вам,
ждите. КХО с дежуркой - наша сержантская ипостась, я заступил в ночь,
привел в порядок журналы, повыковыривал бычки из заначек, простирнул
нарукавную повязку, снял всякие лишние модные веревочки и шнурки со
связки ключей (Кадет Биглер в курсе), прошелся в оружейке по пирамидам,
бирки всякие подправил, пришил где надо. Описи переписал в пирамидах,
ремни на оружии заправил единообразно, и т.п. В 8.00 поменялся.
Заступившему дежурному показал, что в дежурке скоро обои отпадут совсем,
подклеить надо. Удовлетворенный работой, лег спать. Около полудня
проснулся от выстрела. Вскакивать не стал, жду шухера. Почему-то тихо.
Выглянул в окно - на площадке вертушка. Ага, Довбыш на заставе, стрельба
какая-то, нет, не пойду туда, шпингалетом щелкнул, вышел в окно, с тыла
прошел в курилку, в калитку крыльцо видно. Выходит связист, на челе
недоумение, свистнул его тихонько, подходит, спрашиваю чего там?
Не знаю, говорит, я сам услышал выстрел в КХО, заглядываю туда, там
дежурный по заставе очень бледный, и Довбыш с порнографическим журналом
в руке, и оба в сперме с головы до ног. Загадок прибавилось, но чтобы
не искушать судьбу, ушел в конюшню, и ковыряюсь там, с понтом занят. Так
и есть, "застава в ружье". Построились, человек пять нас, остальные на
службе. Довбыш уже в кальсонах, сидит перед нами на крыльце, весь его
внешний вид говорит о предстоящем совокуплении с личным составом.
Замполит (единственный из офицеров в наличии) греет под мышкой вазелин.
Что потом было, нет смысла описывать. Тактические занятия надо смотреть,
а не читать. Выяснилось потом вот что. Заступивший дежурный, мой коллега,
развел в цинке (емкость литров пять) из-под патронов клейстер, подклеил
опадающие обои, и тут как раз оперативный звонит, говорит через десять
минут у вас борт будет. Заметался Андрюха, в последний момент вспомнил
про спрятанный под ЗАСовскую стойку порнушный журнал, ничего лучше не
придумал, как положить его сверху на пирамиду, и высоко и не видно,
потом цинк с клейстером неубранный туда же. В процессе проверки Довбыш
приказал открыть пирамиды и начал делать следующее: не вынимая автомат
из гнезда, снимал с предохранителя, жал на курок, и ставил обратно на
предохранитель. В одном из автоматов в патроннике оказался патрон, он и
шарахнул в аккурат вздыбив и журнал, и клейстер, и дыра в потолке.
Вязкая масса клея да через фанеру с железом сделала хороший разлет. Ну а
далее вы все знаете.
По журналу нашли, кто последний раз должен был проверять этот автомат,
крайний был найден и подвешен за ребро на фуражном складе.
Потом, когда Андрюха рассказывал как было дело, я мог нормально
дослушать до места где: "он сует руку, спускает (пауза) крючок, и я
мнгнговенно оказываюсь по уши в zalупе".
Аллюр

Существует стереотип, что непременным атрибутом жизни пограничников
является «подрыв» всей заставы в ружье. Это действительно так, где
существует вдоль границы сигнализационная система на линейных заставах.
У нас в горах этого не было. Летом 1990 года в Казахстане случилось
землетрясение, глобальных последствий не было, но разрушения были (в
частности в городах Зайсан и Курчум). Я как раз был в дозоре, и верхом
на лошади никаких толчков не учуял, вообще-то это были первые выходы на
границу, и мои колебания в седле не позволяли делать наблюдений за
сейсмическими явлениями в регионе.
Катаклизм тогда разрушил половину свинарника, построенного годом раньше,
это был так называемый «дембельский аккорд», свиньи и без землетрясений
ежесекундно рисковали жизнями. Для восстановления были подняты к нам
двое бойцов из инженерно-саперной роты, один из которых был спущен через
пару дней назад в отряд, у него была аллергия на пчелиный яд, и после
воровства меда пасечник принес его на заставу распухшего как утопленника
третьего сезона навигации. А второй каменщик остался, сразу получил
прозвище «Масон» и тихонько ковырялся там, иногда требуя в помощь
кого-нибудь из заставских, что любви к нему не добавляло.
Здание заставы тоже было старенькое, на случай всяких природных
катастроф (оползней, селей и землетрясов) существовала инструкция, в
соответствии с которой личный состав поднимался по команде «в ружье» и
ломился во все окна и двери от греха подальше. В ту ночь я дежурил.
Около полуночи явился прапорщик Арбеков со свежей царапиной через всю
рожу, и сказал, что ночует сегодня у нас, добавив при этом что-то про
оральный секс с тещей. Кстати, лишних коек в спальном помещении не было,
но половина всегда пустовала, так как народ находился на службе. Тот же
Масон всегда вечером подходил и изучал распорядок дня (составляемый для
каждого бойца индивидуально), на предмет того, где сегодня спать, кого
нынче всю ночь не будет. Так и мыкался со своим комплектом постельного
белья, пока не пристроился в спортивном углу на матах.
Ночью из «секрета» пришел наряд, в котором старшим был мой
земляк и сокурсник по сержантской школе Сема. Поужинав, Сема с
возмущением попенял мне, что «этот шланг Масон» опять улегся на его
кровать. Вспомнив свою курсантскую «молодость», решили проделать над
Масоном одну штуку. Кошмар этот называется «свет в конце дозора».
Берется следовой фонарь «ФАС-4» и отбива для одеяла, спящей жертве
наносится удар в лоб, потом прямо в глаза луч света, и при этом в ухо
громко надо крикнуть чего-нибудь типа «тревога». Надо сказать, результат
изумительный, у меня, к примеру, после такого акта засеребрились
бакенбарды, благо их носить в армии не модно. За неимением отбивалок,
взяли мы с Семой шар бильярдный, выключили дежурное освещение для пущего
эффекта, подошли к одру приговоренного. Я изготовился с фонарем, Сема с
высоты своего роста отпустил на белеющее в темноте чело шар. Звук был
именно такой, как на бильярдном столе сталкиваются два шара. В тоже
мгновение я включил фонарь. Заорали мы оба. В луче света белое
исцарапанное лицо, вытаращенные, с широченными зрачками глядящие в
разные стороны совершенно дикие глаза прапорщика Арбекова. Не
сговариваясь, мы ухватились за матрас, и перевернули его вместе с
содержимым на пол. И тут же в углу раздался железный грохот с протяжным
воем. Уже всерьез струхнув, мы ломанулись вон из спальни, я сел в
дежурку, и сделал вид, что заполняю журнал, для убедительности еще взял
УКВшную гарнитуру в руку. А Семен вообще упрыгал в сортир на улицу. Ну,
шухер этот разбудил всех спящих, естественно. Включился свет, явился
Арбеков, на лбу шишка как в мультиках, на кальсонах подозрительное
мокрое пятно размером не больше фуражки. А за ним… охая и приседая, и
причитая выполз Масон, держась одной рукой за голову, другой за
промежность. Пытаясь делать удивленное лицо, я спросил, в чем собственно
дело. Спросонья у них последовательность перепуталась. Масон, спасаясь от
муравьев, перелег на топчан под штангу, где к счастью лежал один гриф,
без блинов. Резко подпрыгнув от наших с Семой криков, он шарахнул башкой
по грифу, который, в свою очередь слетев со стоек, приземлился аккурат по
яйцам. На лбу у него красовалась не шишка, но целый бруствер с
насечками. Многозначительно глядя на свои кальсоны, Арбеков посетовал,
вот нервы ни к черту, Надька довела, хорошо хоть не обосрался, говорит,
от грохота слетел с койки лбом в пол, еще и матрасом придавило, думал
землетрясение (в свете последних событий). Приказал тут же притащить из
склада кровать для Масона, и ушел домой. Через некоторое время пришла
Надька, и как обычно выдернула из морозильника лучший кусок свинины,
видимо делать примочки любимому.
Вот так, одним шаром в две лузы.
P.S. а сослуживцы, видя результативность, не стали нам с Семой мылить
шею за ночной подскок.
Аллюр

Троеборье

Я не уверен, что кто-нибудь, когда-нибудь, сможет повторить этот трюк.
И самое главное, захочет. Видел сам.
Место - полевая сейсмопартия Интинской геофизической экспедиции,
Печорский район, таежные пампасы в долине реки Косью.
Время - сентябрь 1988 г.
Действующие лица, они же исполнители - ГТТ (гусеничный тягач тяжелый),
за расшифровку сомневаюсь. Техника военная, списанная,
крокодилообразная, плавающая.
Черт - Сергей Сергеевич Лукава, 45 лет.

Необходимо поподробнее описать фигуранта.
Черт - мужичок маленького роста, смуглый от природы, вечно в блестящей
от горюче-смазочного насилия телогрейке, антрацитовой бородой заросший
до бровей, без седой единой нити. Глубоко посаженые глаза, тоже цвета
автола. Речь бессвязная, малоцензурная. Неоднократный лауреат премии
ЛТП, за верность идеалам .
К 1988 году Черт сделал пятую попытку съездить летом, в межсезонье,
домой в Белоруссию в родовое селение Полесья. Два раза его снимали с
поезда еще в Ухте. На третий его тело доехало до Котласа, в четвертый
раз без денег и документов его отправили обратно уже из Вологды.
Прогресс налицо, сделав нехитрые вычисления, прикинули, что на шестой
год он доберется до Москвы, сделав только дополнительную остановку в
спецприемнике Ярославля. Но судьба сыграла злую шутку. Прибарахлившись и
получив зарплату за весь сезон, Черт нажрался еще в привокзальном
буфете, и сел в поезд, идущий в противоположном направлении - на Воркуту.
Но даже в этом случае он умудрился отстать, во время минутной
остановки, на перроне станции с умопомрачительным названием Сивая Маска.
Откуда угольным товарняком, на тормозной площадке, наш герой вернулся в
Инту, в лоно родной экспедиции. Первым же вертолетом Черт улетел в
партию, где дожидался сезона, ковыряясь в технике. Несмотря на все свои
недостатки, Черт был дизелистом от бога (да простит меня РПЦ за столь
некорректное определение).
В тот год баржой прибыла в партию новая техника. В числе прочего и был
Он. Много лет стоявший на консервации где-то в резерве, ГТТ. Для
геологов и прочих изыскателей отличная во всех смыслах машина.
Плавающий, с высоким просветом, на танковой базе, грузопассажирский
тягач. Солярки правда жрал много, но кто ее тогда считал. … Одна только
выхлопная труба диаметром с ведро. Грохот издавал, без преувеличения,
вертолетный. Система охлаждения емкостью чуть не двести литров,
разумеется антифриз туда не лили, в прорву эту. Только воду. Доливать
приходилось ежедневно по несколько ведер. И еще одна “болезнь” -
постоянно вылезающие пальцы, соединяющие звенья гусениц. Стопорные
кольца срезало. А выход один - каждые пятьсот метров останавливаться, и
забивать их на место с помощью кувалды и такой-то матери.
Все беды от лени. В то злосчастное утро Черт поленился дважды. Сначала
он поленился притащить воды, сделав несколько ходок к реке. Завел тягач
и, пугая ревом всю окружающую флору фауны, лязгая гусеницами двинулся к
берегу. Обмелевшая в сентябре Косью, тем не менее, имела ширину воды
метров 150 и вполне судоходный фарватер. На обмелевшем каменистом
берегу то там, то сям валялись бревна, наследство времен сплава леса. Тут
Черт поленился второй раз. Вдругорядь, он бы остановился, и с чувством
подколотил пальцы на свое законное место. Переключившись на вторую
передачу, наш бедолага свесился с кувалдой из кабины, в силу своего
полутораметрового роста буквально улегшись животом на порог, замахнулся
на проплывавший мимо вылезший палец, и наебнулся. Выпал. Тряхнуло видимо
любимый трактор, на бревне, без контроля со стороны пилота. Благо
гусеница вровень с бортом, не намотала на свою железную суть тщедушного
нарушителя правил техники безопасности. Агрегат же продолжал себе
ехать, и ему было наплевать.
Ну, быстро не быстро, а на малом газу, километров 5-6 выдавал. Черт,
обескураженный подобным отторжением себя из чрева дизельного крокодила,
пока просто шел рядом чуть сзади, и потихоньку начинал шевелить мозгом.
Потом, размахнувшись, нафиг закинул кувалду в кусты, и сердце его
сжалось в недобром предчувствии. Определенно, попасть обратно в вездеход
представлялось проблематичным. Сзади, вертикально повернутый форкоп на
высоте практически груди. Борт закрыт, и даже в состоянии покоя,
зацепиться можно было подкатив бочку, или типа того. Сбоку грохотала
звеньями гусеница. Хоть дверь в кабину и была открыта, но представьте
себе, только каток по высоте приходился в аккурат по яйца нашему герою.
До реки оставалось уже метров пятьдесят. Черт, прошмыгнув мимо борта,
обогнал тягач и, спотыкаясь, вывернув шею, засеменил перед ним.
Аллигатороподобная морда вездехода имела форму плоскодонной лодки, но
самое главное, глаза-фары были защищены решеткой, и был шанс умудриться
закарабкаться на капот.
Изготовившись и набычив лицо, Черт сделал несколько шагов разбега в
лобовую. Вода была все ближе, и под ногами было уже не галька, но песок.
Явно не Брумельский характер тренировок погасил толчок. Массы Машины и
человека, столкнувшись, не образовали никакого нового в физкультуре
эффекта. Пребольно ударившись грудью туловища, Черт был отброшен. Еще в
воздухе, как погибающий кот, наш Талалихин перевернулся лицом к планете,
и на четырех конечностях пытался выбежать из-под надвигающегося днища.
Но, видимо, животные инстинкты в трезвом виде Черта не навещали. Ни
скорости, ни скакательных навыков не хватило. Черт накрыл свою грешную
голову руками, и отдался воле клиренса. Ни один волос даже не задел дно.
Просвет был до такой степени приемлем, что его хватило бы, чтоб
уестествить повариху тетю Любу в миссионерской позе не снимая телогрейки.
А тетя Люба была весом, конечно, не с ГТТ, но в районе ГАЗ-71.
Ага, так она ему и дала, наша повариха. … У нее добавки-то хрен
выпросишь! Впрочем, мы отвлеклись. Воодушевленный столь малокровным
итогом атаки, Черт повторил маневр. Под ногами уже начинало хлюпать.
Ничего нового не произошло. Победа отвернулась. Скользнув по решетке
радиатора, руки зацепились лишь за усиленный трубой бампер. Жопа и ноги
уже волочились под днищем, а голова с вращающимися очами над
ватерлинией. Запахло тиной. Поняв, что шансов нет, разжались руки, и
затылок, чавкнув, уютно пристроился в прибрежном иле. Провожая днище
глазами, Черт флегматично подумал, что не мешало б проварить швы,
положить кое-где заплатки. Коррозия неумолима. Тягач тем временем,
оставив позади себя хозяина, устремился покорять водную стихию. Корпуса
полтора от берега, звенья потеряли сцепление с дном, и архимедова сила
подтолкнула чудо военной техники, подняв перед носом волну. Началось
плаванье.
Нет пределов человеческой смелости. Скинув стоптанные кирзачи, Черт
устремился вдогонку. Саженками, отдуваясь как беременная нерпа, он
приблизился к корме. Сентябрьская вода реки, берущей начало с полярного
Урала, удовольствия доставляла мало. Зацепиться по-прежнему было не за
что. Нащупав под водой форкоп (фаркоп? :)) Черт некоторое время
волочился за флагманом, напоминая ебнутого воднолыжника без лыж и
веревки. Сообразив, что таким макаром тягач не остановить, Черт решился
на рывок.
Не знаю, где находились тренеры сборной Союза по плаванию в тот день, но
то, что они проспали удивительный спурт в открытой воде - факт. Будь
свидетелем Сальников, он бы перешил свои олимпийские плавки на панамку,
и до конца своих дней занимался исключительно домино.
Черт обогнал своего железного друга. Мало того, он вырвался вперед и
оторвался на десяток метров. Встав в дрейф на пути у ГТТ, Черт
пробулькал нечто похожее на “Полет валькирии” и, выскочив до пояса из
воды броском ватерпольного вратаря, очутился на капоте. Душа его,
распрямившись, развернула легкие, и победный крик долго отзывался эхом
над тайгой Тимано-печорской нефтяной провинции.
Утром за завтраком, мужики удивленно констатировали, что борода нашего
героя засеребрилась.
- Сергеич, ты денатурат что ль пролил мимо рта?
Черт лишь чуть улыбнулся, прислушиваясь, за окном балка, чуть поодаль,
как часы, на холостых оборотах работал его побежденный зверь.

P.S. Как выглядит это дьявольское транспортное средство, можно
посмотреть здесь: http://ast75.karelia.ru/foto/f6.jpg

© Аллюр

Неотъемлемой частью заставского коллектива, конечно, являются дети и
жены начальства. Четыре офицерские семьи жили на территории в Доме
Офицерского Состава (далее ДОС), расположенном тут же рядышком. Четыре
крыльца с глухой стеной, все окна выходят на внешнюю сторону. Между
непосредственно заставой и ДОСом - дворик ничем не огороженный, в нем
качели, песочница с грибком, пара лавочек, веревки с бельем, в общем,
обычный гражданский двор в миниатюре. Окна столовой, ленинской комнаты,
библиотеки и сушилки выходят в этот двор. Когда там играют дети, или
фланируют офицерские жены, собираясь по вечерам, невольно все перед
глазами. Так уж получилось, что все офицеры - москвичи, их жены - тоже.
Барышни образованные, но без понтов, хлебнувшие кое-кто и Афганистана
даже.
А вот супружница прапорщика нашего Арбекова - провинциалка в самом плохом
смысле. Комплексовала по этому поводу жутко. Сквозь зубы называла нас
(солдат и сержантов) плебеями, одевалась чудовищно вычурно, имела
огромную жопу и несколько лишних подбородков на вые. Яркий пример ее
желчности. Сидим с Ольгой Юрьевной, женой замбоя, на лавочке, курим и
треплемся за политику (как раз после путча). Выходит Надька, видя это,
фыркает и говорит, мол, проваливай заниматься своими делами. Ольга
вроде заступается, а эта говорит - нечего сержанту тут болтаться среди
офицерских женщин. Я ответил, что прапорщик не офицер, и нечего пальцы
гнуть, но свалил естественно, чтобы не обострять, меньше вони.
Справедливости ради надо заметить, что Арбеков впоследствии просил в
частном разговоре не конфликтовать с его женой, понимая, что ее
претензии зачастую надуманны.
Переодеваемся как-то раз после наряда в сушилке и видим в окно, как
Надька вешает на веревки выстиранное, в том числе камуфляж и исподнее
мужа своего, который в данный момент находился на границе. Я вздыхаю:
«хоть бы кто мне камуфляж постирал, пока я в дозоре молодость прожигаю».
Вдруг фельдшер наш Серега по прозвищу «Кикоз» вскакивает и с
воодушевлением протягивает пятерню: "Замажем на блок Медео, что Надька
мне сейчас простирнет штаны, и еще на один, что еще и трусы в придачу
постирает!" - "Хе!", зная эту стерву, не раздумывая иду на пари. Серый
раздевается, снимает и свои темно-синие пробиркованные трусы. Глядя в
окошко, идентифицирует их с висящими в офицерском дворе. И цвет, и размер
трусов и камуфлированных брюк, похоже, одинаков. Я начинаю беспокоиться.
Одев подменку, Кикоз выбегает к веревкам, бросает в лужу рядом с
вешалами свои трусы и штаны, с веревки снимает аналогичный ассортимент,
и прибегает обратно в сушилку. Сидим, наблюдаем. Выходит Елена
Георгиевна, замполитовская половина, и видя плавающие вещи, кричит в
приоткрытую Арбековскую дверь: "Надь! У тебя тут одежду сдуло!"
Чертыхаясь, старшинская жена вынимает из лужи шмотки и уносит с собой.
Серега потирает руки. Сейчас она постирает, и курево у меня в кармане.
Сидим ждем. Надька не выходит. Я начинаю издеваться, типа может она с
твоими трусами мужу изменяет сейчас, пока он в отъезде. В общем, ничего
мы не дождались. Наверно она их дома повесила, заключил Серега. Не факт,
не соглашаюсь я, она может бирки просекла, и специально ждет мужа, чтобы
тебе сделать трепанацию.
Ну шутки-шутками, а наступает вечер. Арбековские штаны просохли в
сушилке, боевой расчет, и Серега в ночь попадает в ЧГ до утра. По
графику Арбеков приходит с нарядом часов в десять вечера, я тем временем
уже заступил дежурным. В канцелярии сидит замполит, и собирается там
торчать всю ночь. Доложившись, Арбеков договаривается с замполитом на
партию в нарды и уходит домой переодеваться. Минут через десять
прибегает Надька, ревет как белуга, на полрожи гематома, начинающая
синеть перманентно, глаза уже не видно. Заскакивает в канцелярию и
начинает, захлебываясь, жаловаться комиссару, дескать, муж ее унизил и
оскорбил ударив в глаз, просит оградить от изверга, так как грозился
пристрелить. Кто не спал из наших - тактично притаились, уши во все
стороны. Следом залетает Арбеков, и орет: "Где Бойко?!" (Серегина фамилия).
Я говорю, в ЧГ. Где его форма? На нем, видимо! Сам-то знаю, что ушел Серый
в маскхалате, а камуфляж с прапорскими штанами так и висит в сушилке.
Замполит закрылся с ними в канцелярии, но все слышно. Прихожу, говорит,
надеваю брюки, чую, не мои. Смотрю, точно, бирка Бойко! Трусы висят с
той же фамилией! Ах ты ж б-дь! Пока я на службе, ты с солдатами
трахаесся! И мамаша твоя такая же! В общем, крику минут на сорок, Надька
кричит - делов не знаю, не виноватая я, я этого Бойку и не видала
сегодня! С горя Арбеков притащил пузырь, и с замполитом они заперлись в
канцелярии. Надька ушла спать, прихватив из морозильника на кухне самый
лучший кусок свинины, чтобы делать примочки, видимо. Слава богу, что
вскорости Арбеков ушел спать в спальное помещение, бормоча при этом, что
порвет Кикоза как кружку Эсмарха, а замполит свалил домой, наказав
разбудить его по прибытии наряда, дабы не допустить жертв. Я тем
временем развел хлорки, забирковал Арбековские штаны фамилией Бойко.
Повозил ими по полу, придавая стремный вид, и повесил на место. По
радиостанции на запасной частоте Сереге обрисовал ситуацию, потребовав
зачесть его спасение от гибели в счет погашения сигаретного долга.
Утром ничего страшного не случилось. Арбеков был вял и неагрессивен.
Увидев бирку на Бойковском камуфляже, он матюгнулся и сильно
озадаченный ушел. Серега же штаны свои так назад и не получил. А Арбеков
с месяц жил с нами в казарме, пока его не помиловали.

Комсомольцам XXI века.

Была у нас на заставе похоронена "капсула" послание комсомольцам
грядущего века. Под дембель в отсутствие начальства откопали мы ее.
Как чувствовал я.
Там в контейнере из нержавейки, (цилиндрическая такая фиговина как
термос средних размеров), нашли лист пергамента с оригинальным
посланием, ну там, Партия Ленин, Комсомол. И убористый текст в таком же
духе. На обороте химическим карандашом: "Духу 2000 года призыва: служи
сынок как я служил, а я на службу хуй ложил".
И подпись: сержант Такой-то 1950-1953г.

И ниже, ровно до включительно 1990г. подписи, Одна и та же фраза.
Только года меняются.
И самое главное, половину объема этого контейнера занимало курево.
Папиросы по большей части, кисетик там был даже. Подписи все
сержантские. Написал и я, тоже самое. Только вот с куревом
соригинальничали, положили сигаретку Мальборо (уже появилось тогда, и
стоило ровно в два раза больше моего месячного сержантского довольствия
= 25 рублей пачка) и посовещавшись еще коробок анаши. Курите,
комсомольцы. Прикопали как было, плиту надвинули. Вот это я понимаю,
связь поколений.

Буквально через пару дней случился путч 1991 года.

А жалко, вот бы посмотреть на замполита образца нового века в момент
вскрытия. Хоть бы кто дотумкался продолжить традицию дедов, но вряд ли,
застава наша уже на территории другого государства. Грустный это день -
день независимости.

Аллюр.

ОГОНЬКИ И ФОНАРИКИ

Сегодня забираю Пашку из детского сада.
Только было дело его отловил, выбрав из дюжины подобных, подскакивает
воспитательница с какими-то бумагами в руке:
- Так, Паша Паша Паша… ага, вот, огоньки и фонарики
- Чего?
- Огоньки и фонарики!
- Аа, сколько надо денег? (лезу за бумажником)
- Да нет, вы неправильно поняли, Паша на новогодней елке будет -
«огоньки и фонарики»
- И чего теперь с ним делать?
- Они будут кружиться вокруг деда мороза, и изображать огоньки и
фонарики!
- Ну, фонарики надо купить? Гирлянды?
- Да нет, что вы, по технике безопасности не положено
- Я имел ввиду на батарейках, от них током-то не бьет!
- Костюм надо сшить
- А огоньки куда?
- Вы меня не поняли, костюм должен ээээ… показывать, что Паша это
«огоньки и фонарики»
- Хорошо, я понял, но как вы себе это представляете, какой должен быть
костюм?
- Ну, я не знаю, придумайте чего-нибудь
- Нет, вы хотя бы примерно обрисуйте идею, я вот не представляю, что
нужно на него сшить, чтоб это было похоже на «огоньки и фонарики»
А может, лучше зайчиком там, или…
- Нет! Зайцев у нас уже есть шестеро, по сценарию вы «огоньки и
фонарики»

Пока мы разговаривали, я опять потерял своего отпрыска из внимания, и
старался теперь поймать его хотя бы глазами. В саму группу не захожу,
боясь наступить на кого-нибудь

Тут нарисовывается еще один папаша, лет около двадцати пяти, слегка
поддатый.
- О! А вы у нас будете… (смотрит в сценарий) тоже «огоньки и фонарики»
- Не понял!
- На новый год, вы будете тоже - «огоньки и фонарики
- Я!!!!????? Я не могу, у меня сессия…
- Да нет, Вова ваш будет, огоньки и фонарики.
- Это как?
- Созвонитесь вон, с Пашиным отцом, чего-нибудь вместе и придумаете
- Это самое, а можно Вова будет зайцем? и костюм уже есть…
- Нет, зайчики у нас уже есть, даже лишний один
- Ну тогда может быть песцом?
- Ну причем здесь песец!
- Как зачем, обрежем уши у костюма, и будет песец!
- Нет, песец сценарием не предусмотрен
- Жалко…
Вовин папа погрустнел, но вдруг воспрял:
- А может ему свечки в руки дать?
- Кому?
- Вове, кому…
- Зачем?
- Ну, будет огоньки изображать!
- Ваш Вова и без свечек требует к себе повышенного внимания, вы думаете,
о чем говорите? Да здесь все сгорит! И потом, что это за панихида
получится со свечками, ведь Новый Год!
- Ладно ладно, успокойтесь, бабушка у нас портниха, чего-нибудь пришьет
к зайцу…
P.S. Дома чадо спрашиваю, мол, а кто у вас зайцами-то будет? Начинает
перечислять (Левин, Циперович, Беня Файнгольд…)
Жена:
- Вот видишь! Умеют некоторые люди жить!

© Аллюр

Все-таки интересный он - кочевой народ. Блага цивилизации, воспринимаемые
нами как должное, кочевники относят либо к излишествам, либо к
странностям оседлых людей.
На все время пока открыты перевалы, нас закидывали на ПГП, это
стационарный пост, дом деревянный, мини-застава. Все время, пока в горах
есть зеленая травка, там пасут живность. Все это дело находится в
погранзоне, и наша задача запускать-выпускать народ (разумеется, и
скотину тоже). И постоянно на участке посещаем юрты ихние с проверками с
журналом, сколько человек в наличии, не проскочил ли кто без пропуска,
или наоборот не свалил ли кто в Китай к родственникам-уйгурам.
Происходит обмен натуральный, и культурологический (вот пишу
воспоминания), меняем подковы на сыромятину, тушенку на баранину,
свитера на камушки всякие (как казалось - гранаты, на самом деле туфта).
По молодости кумыс пробовал, говорили от него можно прибалдеть как от
пива, на самом деле работает это пойло как слабительное. Чтобы слегка
опьянеть, надо вылакать литров пять, но перспектива быть чуть пьяным,
но с головы до стремян обосранным, не прельщала. Сами брагу ставили, и
выпивали на следующий день от нетерпения. (Эффект тот же как и от
кумыса). Оказывали мы и услуги. Первым делом подстрижка. Аренда машинки
с «парикмахером» обходилась в барана за одну подстриженную семью из 7-9
человек, благо наголо. Сурков рвал зубы бедолагам, правда в простых
случаях, если плоскогубцами можно уцепиться было. Рассчитывались мумием
или родиолой (золотым корнем).
В штате был у нас фельдшер Серега (срочник конечно), отзывался он на
прозвище «Кикоз», уж почему не помню, наверное это термин какой-нибудь
ветеринарный. Знаменит он был на весь фланг тем, что когда у замполита
соседней заставы преждевременно начала рожать жена в нелетную
погоду, он, выпив стакан спирта, благополучно приняв плод, облевал и
роженицу, и младенца, и счастливого отца с пуповиной в руках.
Пришел к нам однажды с дальнего пастбища чабан один, рожа страшная,
фурункул на лице. Уже с высокой температурой, и воспаленными
лимфоузлами. Надо спасать человека. Кикоз ширнулся промедолом для
смелости, и заставив пациента зажать в зубах кончик ремня, (видимо для
анестезии) взялся за скальпель, которым я перед этим резал трафареты.
Вскрыв нарыв, он сделал все необходимое (я не силен в этих делах, там
дренаж какой-то), вкатил лошадиную дозу антибиотиков. По выздоровлении
больной обещнулся притащить выделанной овчины на дубленку, на что Кикоз
выдал ему банку мази Вишневского, в околомедицинских кругах называемую
загадочно «линимент». Через пару дней пришел его сын, и сказал, что у
папы еще на крупе пару фурункулов образовалось, и сам он прибыть не
может, так как в седле ехать исключительно невозможно. Выпросил еще
банку мази и отбыл, екая селезенкой своей кобылы. Заказав с заставы
дополнительно медикаментов, Кикоз поехал проведать своего больного
(прикидывая, сколько надо шкур на дубленку). Вернулся весьма озадаченный.
Спрашиваю, как там чабан? Серега махнул рукой - нормально, рубцуется.
Слово одно позабыл, покоя нет, крутится в башке вспомнить не могу. А
чего за слово-то?
- Да понимаешь, приезжаю я, задницу свою и рожу пациент мумием мажет,
антисанитария полнейшая, мухи везде, а заживает все очень здорово, даже
отека нет уже. Спасибо, говорит, хорошее лекарство дал, и хуярит
бальзамический линимент Вишневского чайной ложкой три раза в день перед едой как варенье.
- Ааа, слово то - плацебо. Помнишь, в учебке и от поноса и от мозолей
одну таблетку давали, вот оно и есть.

Момент истины

Дело было летом 1990г. Сложный рельеф участка нашей заставы не позволял
четко отграничить его от участка соседей, отчего и происходили порой
всевозможные недоразумения. Летней порой начинался активный период
несения службы, в которую входил и такой вид наряда, как РПГ
(разведывательно-поисковая группа), конная естественно. Летом с той
стороны заходили корнекопатели, добытчики родиолы розовой (золотого
корня), сборщики мумие, и охотники за пантами молодых маралов, те были
поопаснее, так как бродили с оружием, зачастую нарезным и с оптикой. Мы
там паслись неделями, посиживая в секретах и скрытых постах наблюдения,
или двигаясь вдоль троп с собачкой, ночуя в юртах местных чабанов,
бесценных источников оперативной информации, имеющих право находится в
погранзоне и погранполосе.
В этот раз выпало счастье служить под началом прапорщика Арбекова, всего
нас было четверо: я, Мишка-связист, да Агапыч с собакой. Разбившись на
двойки, мы шли параллельным траверсом по склону вдоль урочища Суурлы,
что в долине речки Баскан. Я шел с Мишкой, а головной двойкой в
визуальных пределах маячил белой жопой своей кобылки Арбеков с Агапычем
и псом. Что-то хрюкнула УКВшка, Миха ответил "Вас понял, роджер", и
говорит, мол, Арбеков углядел блик оптики впереди нас в километре по
склону. Пошли проверять. Пристегнули магазины (формальная линия
поведения предписывала носить их отдельно от железяки). Брякая всем
своим барахлом перешли на рысь, Мишка отстал, прикрывая, я как старшой в
двойке выдвинулся вперед. И точно, сидят голубчики, три субъекта, рядом
фиговина на треноге, бинокль на шее у одного, и станковые рюкзаки лежат.
В руках вроде ничего. Поздоровался, попросил отойти от вещей и сесть. В
глазах любопытство, спокойные. Подоспел Миха, я взял станцию, доложил. В
ответ эфир наполнился матом, из которого я понял, что Арбеков вроде
кажется засек еще двоих, в тылу относительно себя. Я спросил этих, нет,
говорят, нас трое всего. По-русски чисто, но лица узкоочие. Опять
доложил. Прапор говорит: сейчас буду, вяжи их. Вязать не стал, но
попросил руки положить на голову. Жду. Теперь опишу субъектов насколько помню.
Очкарик, самый суетливый, явно умный, Кудрявый (что не характерно, но
потом выяснилось - химия, мода блин начала девяностых) и Тормоз, молчун
здоровый, глаз почти не видно, репа как сковорода.
Достал карандаш, бумагу, давай опрашивать их, знакомясь, предвосхищая
то, что делать это все равно мне придется, Арбеков писать не умел, по
крайней мере, я не разу этого не видел. Тут прискакал и прапор, да сразу
в карьер, давай орать, попались мол шпионы, кранты вам теперь, взяли мы
вас, колитесь где еще двое, да побыстрее. Агапыч с собакой тем временем
отрабатывал спираль в надежде на след. Ребята с энтузиазмом начали
утверждать, что их только трое, клялись, что больше с ними никого. Я
отправил Мишку наверх раскидывать диполь для коротковолновки, а сам стал
участником следующего представления.
Арбеков:
- Колитесь резче кто такие, откуда и куда, и где еще двое!
Очкарик:
- Мы студенты геодезисты на практике, заблудились без карты, старшая
наша обблювала весь вертолет и назад в Сарканд улетела вместе с
планшеткой, там и документы все и верстка, и легенда.
Арбеков:
- Вот и пизdец вам, и легенды ваши не помогут, где еще двое!
Кудрявый:
- Легенда это маршрут топографический, санкционированный с печатями,
мы должны были, привязавшись, отстрелять трассу для камеральной группы.
Арбеков:
- Чем отстрелять, где оружие, где еще двое?!!, будет вам камеральная
группа у контрразведчиков!
Очкарик:
- Вы не поняли, мы студенты, вот буссоль стоит, ей «стреляют».
Арбеков:
- Буссоль, фасоль - теперь вам точно конец, я такую фигню видел в
Афгане у духов корректировщиков, говоришь группа будет еще?
Артразведка, что ли? Где остальные, я вас спрашиваю.
Кудрявый закатил глаза. Очкарик всхлипнул:
- Нету больше никого, руководительница наша блевала всю дорогу
в вертолете, аж позеленела, улетела обратно, сказала разбивать лагерь,
будет в среду, а планшет не отдала, мы и заблудились. Решили
привязаться по памяти, а тут вы … прискакали.
Арбеков:
- Я вам сейчас память назад отвяжу, и на груди лагерь разобью. Где еще
двое, если они ушли в Китай, то придется вас шлепнуть, чтоб статистику
не портить, я и так в залупе по уши, до пенсии бы продержаться.

Я вдруг осознал, что Арбеков серьезен и взвинчен не на шутку. Тормоз вспотел.
- Где еще двое!!! - заорал вдруг Арбеков и начал биться головой о
круп своей кобылы, - кончу ведь сейчас вас, никакого борта не должно
было быть, я бы знал, все передвижения всех специалистов
согласовываются с заставой, я бы знал!
Тихонько подошел Агапыч.
- Чего здесь?
- Да вот, - говорю, - Арбеков маятник качает, об лошадь бьется, ты-то видел еще кого?
- Да нет, в том-то и дело, и следов никаких, чисто как на минном поле.
Тут Арбеков зашел с другой стороны.
- Слышь, толстый, - обратился он к Тормозу, - раз ты студент, скажи мне,
кто руководитель Казахской ССР?
Тот напрягся и выдал неожиданно высоким голосом:
- Нурпазыл Назарбеев, - сказал и поймал взгляд очкарика.
- Вот! А столица Армении Пахтакор! - взревел прапорщик, - кончайте ваньку валять.
Кудрявый вдруг вскочил:
- У меня черновики есть костер разжигать, посмотрите, там конспекты по топографии.
Арбеков взял бумагу, наморщил мозг, и отдал назад со словами "Не пишите
длинных писем, у чекистов устают глаза".
Очкарик:
- Еще из Покатиловки с второкурсниками должен подойти на днях
куратор потока Кобдалда Кобдалдаевич.
Прапор, услышав подряд четыре незнакомых слова, переспросил:
- Кто-кто?
Очкарик чуть слышно:
- Замдекана Кобдалбеков.
Я понял, что без лома нам три могилы не выкопать, предложил старшине
идти к Михе, тот вроде связь наладил с отрядом, Арбеков, екая селезенкой,
потрясся выше по склону.
- Он у вас всегда такой? - спросил очкарик.
Я неопределенно пожал плечами, правду говорить было больно, а врать
не хотелось из корпоративной солидарности с Агапычем, который было открыл рот.
Вдруг пришел в себя Тормоз:
- У нас Кобдолда Кобдолдаевич тоже со странностями, кипяток в заварочный чайник через носик наливает.
Я посмотрел на него с уважением.
Агапыч пояснил студентам, что у Арбекова несколько контузий, и ребята с
пониманием обрадовались, подарив нам пару пачек сигарет «Медео». Пришел
Мишка, рассказал, что связался с оперативным в отряде, информация за
топографов подтверждается, оказывается, эти балбесы спустились не в ту
сторону с перевала, им определено быть на участке соседней заставы.
Показали им по нашей карте, куда им шкандыбать теперь, и остались ждать
Арбекова, который засорял эфир своим мнением о взаимодействии и интеграции.

Политинформации.

Сержантская школа. Ума-то нету. Один желудок.
- Кто последний, тот пидорас!

Эта фраза дежурного следовала сразу после учебной команды "В ружье".
Своими ушами слышал, как ихний начальник УПЗ нашего спрашивал, мол чего
у тебя за секрет такой? Мои дескать еще с эрекцией борются, а твои уже
антапке петтинг делают сваливаясь с третьего этажа по лестнице на плац.
- Дух здорового соревнования!

Это в рамках учебной заставы. Внутри отделения тоже подобные майсы
бродили. Сами между собой договаривались, кто проводит политинформацию
(когда очередь до нашего отделения доходит), да не просто так, а
допустим чтоб она начиналась со слов "так бы и уебал бы!"

Итак КПЗ, подтягивание туловища на перекладине.
- Кто меньше всех, тот завтра толкает политуру начиная со слов "так бы и
уебал бы!" А если слабо - то чухан. (хуже только чмо).

Если б такие методы были у Романцева в Японии... хрен бы кто у
Бесчастных мячик отобрал, а старый валенок Онопко получал бы тыщу фунтов
в час в обороне Манчестера. Отвлекся.

Итак утро. Сечка лежит в желудке, мозг набекрень пытается совместить
несовместимое - открытые глаза и внятный взгляд. Ленинская комната, за
столом замполит, за его спиной политическая карта мира.
Понедельник.(вроде) Выходит Серега Скачков. Ростом большой, тяжелый,
недалекий сельский парень. Женатый, есть ребенок. Косноязычный (как бы я
сейчас сказал), тормоз в общем. Достает конспект. Там переписана статья
из Красной Звезды.

В курсе того, что должно произойти, только девять человек (не считая
Сереги конечно). Только он открывает рот... входит начальник школы
- Застава смррна!
- Вольно, продолжайте.
Серега выпустил воздух, и "завис". Замполит заерзал. Ей богу бы простили
на сегодня, шутка ли! Начальник школы.

Скачков берет указку в руки, напрягается и, ткнув указкой в районе
Торонто, басом как рявкнет:
- так бы и уебал бы!

и все, опять завис. Замполит не замечает слюнку из своего открытого рта,
начальник школы с интересом разглядывает одним глазом Серегу, другим
замполита, третьим всех пятерых сержантов сидевших особнячком.

Скачков тем временем вспотев выдавливает:
- Виноват, не то читаю.
И начинает по написанному бубнить про Персидский залив, НАТО, и прочую
пропаганду. Закончив, как полагается:
- Вопросы будут?

Замполит было открыл рот, но опередил начальник:
- А с чего вы начали, товарищ курсант, что за конспект?
- Письмо это.. теще.
- Ну слава богу, а то я боялся, что это ТПВ! (тактика погранвойск)

Чем это все кончилось, понятно думаю. Бегали долго. Весь день.

Аллюр

Жоркино счастье

Землячек мой Жора Гуров выпить был не дурак. Попал он после учебной
автороты на четвертую заставу «Уйгентас» Учаральского отряда, водилой на
«Шишигу» (ГАЗ 66), вот только дорог там не было. Точнее была одна - до
опорного пункта 300 метров в гору, и там кончалась. Во время землетряса
1990г. оползень отрезал заставу от внешнего мира прочно и надолго. По
прогнозам саперов, восстановить там грунтовку на склоне в ближайший
год-полтора, пока гора не перестала «ползти», было нереально. К чему я
все это. И раньше-то в основном все забрасывали вертушкой, а теперь и
подавно иного способа не стало. А водитель остался не у дел. Гоняли его
постоянно «колуном» (вид наряда Часовой Заставы, днем на вышке, ночью по
периметру) Так вот. Выпить Жора любил. Папа его был шахтер. Поставил
один раз Жора брагу в огнетушителе, и повесил у себя в боксе. Но
растрепался. И теперь положили глаз сослуживцы, поторапливали, мол,
может уже пора? Нетерпеливых он посылал подальше, и строго бдел. До
этого он пил одеколон, но был пойман замполитом, и находился «на
крючке». Достаточно было попасть в залупу, прощай застава, крутить в
отрядном парке гайки до дембеля.
Но, наконец, замполит отправился в отпуск с семьей, и Жорик решил
воспользоваться передышкой. Ближе к вечеру было запланировано изжарить
свинины, и запить бражкой. Народ с нетерпением ждал.
Днем прилетел борт с продуктами, и как вечно крайнего, Жору пнули его
быстренько разгружать. Погода портилась, движок не глушили, в общем в
темпе надо было выкинуть мешки с картошкой и т. п. В вертолете этом,
летел начальник штаба, целый полковник. Чего уж там наш герой замешкался
не знаю, но только он успел вытолкнуть последний мешок с фуражом, борт
взлетел. Ах как Жора бился головой о крашену обшивку «восьмерки»! Как
метался к кабине и обратно к двери, взывал, но было поздно. Застава
удалялась. Брага естественно тоже. По сценарию пришлось бы Жоре торчать
в отряде до ближайшей оказии, да прятаться, чтоб не припахали куда.
Начальник штаба был в хорошем расположении духа, поскольку, облетев
фланг, остался доволен, и коньячок у коменданта был отменный. Увидев
скупую слезу пограничника, который готов был выпрыгнуть без парашюта на
родную заставу, и проникшись степенью горя, полковник Новых растрогался,
и объявил рядовому Гурову десять суток отпуска без учета дороги. (к
слову сказать, дорога до Воркуты занимала с небольшим четверо суток
паравозного движения). На этом можно было б и закончить, уже благостно,
но.
Жора, хоть и сын проходчика, сообразил, что если лететь самолетом,
выходит две с лишним недели свободы. Справил у авторотного старшины
парадку, назанимал денег «под прОценты», и на следующее утро с помощью
самолетов вылетел домой. (Талды-Курган - Алма-Ата - Домодедово -
Сыктывкар - Воркута). 220 рублей. Правда денег у шахтеров в ту пору было
как говна за баней, и эта сторона вопроса Жору не сильно волновала, отец
спонсор. С документами тоже все в поряде (прибытие-убытие).
Что может быть лучше, чем две майские недели в Воркуте? Совершенно
верно, тот же срок на Черном море. Мамаша Жоркина подсуетилась, и
выколотила из председателя профкома шахты пятидесятипроцентную путевку
на двоих в пансионат «Северное сияние», под Анапой. Планировалось, что
сынок прямо из Краснодара в армию свою и улетит. Соответственно форма с
собой. Отдыхал Жора славно. Отсыпался, загорал, пил Изабеллу и Анапу и
пиво и много чего. А тут нагрянуло 28 мая, День Пограничника.
Проснувшись в своем номере, Жора вымыл пару трехлитровых банок, и пошел
за пивом, одев Фуражку. Там компания сама найдется в такой день. У
ларька была очередь естественно. И стоял в той очереди… замполит Жориной
заставы.

Много чего можно было бы придумать дальше (допустим как они вместе
попали в вытрезвитель). Но я не хочу. Сами додумайте. Потому, что это
все есть чистая правда, с хеппи эндом. Подружились они в общем. И пили
вместе. И даже потом, на заставе тайком.
А верю я во всю эту сказку, отнюдь не потому, что мне ее рассказал Жора
Гуров. А потому, что рассказал мне это мой замполит, корешок Жоркиного
замполита. С чего ему врать? (про брагу-то конечно сам Жора поведал уже
гораздо позже)

P.S. Огнетушитель вскрыли жаждущие в тот же день, как Жору увез нечаянно
вертолет.

Аллюр

Из геофизических историй.
Отбурились до обеда как бешенные, без перекуров. На вопрос Аркадьевичу
«Куда торопимся: не успеваю шлам отгребать», он молвил: «На пересечении
с 18м профилем нас Догадкин будет ждать, у него через две недели день
рождения, по этому поводу, он припас поллитра шила, надо успеть
оприходовать, пока за нами базовский тягач не придет».
С утра моего босса Александра Аркадьевича Дурнева плющило и потряхивало.
Я думал он приболел, ан вон как, похмелье выходит. И повод же нашли
железобетонный, чтоб прямо на профиле колдырять. Так я думал телепаясь в
кабине трактора с бурстанком за спиной. Женька Догадкин по кличке
«Загадошный» пришел к нам в партию освободившись с общего режима, где
отбывал последние пару лет за то, что в порыве ненависти раздавил своей
теще язык чеснокодавилкой. За это его все два года «грел» на зоне тесть,
ежемесячно присылая посылки с куревом и «бациллой». Работал он, как и я
помбуром, интеллектом не отличался, был хохотлив, и дебильноват во
хмелю.
Вы когда-нибудь видели выражение лица у человека, который ковыряет в ухе
зубочисткой? Смесь удовольствия предоргазменного качества в
полузакаченных глазах, и мучительного ожидания результата, чего же там в
ухе сегодня отложилось, не проткнуть бы перепонную барабанку. Вот
примерно с такой рожей Догадкин лежал на снегу, погрузивши одну руку в
скважину. Подъехали, выпрыгнули, подошли. Дурнев говорит, доставай, мол
спирт, время не ждет. Женька тряхнул головой, и говорит: «Я и достаю».
Уронил в скважину. ( для спецов, скважина на одну колонну, 6 метров
глубиной, забурена шнеком под заряд литой болванки тротила, диаметром
120мм.). Аркадьевич схватился за сердце и осел в сугроб. Догадкин встал,
руки его были пусты. «Я услышал звук вашего трактора, и решил
выпендриться, привязал полевкой за горлышко пузырь, и опустил в дыру. Вы
подъезжаете, спрашиваете где мол шило? А я с понтом вытаскиваю его из
скважины, вот оно греется! » Вытряхивая валидолину трясущейся рукой,
Дурнев произнес на вдохе: «Сказочный идиот! ».
Женька с видом удавленного дауна молчал. Потом схватил шест
и давай опускать его в скважину. «Не тронь!!! » Заорал Дурнев так, что
снег упал с сосны. Быстро, пока не стемнело, иди к речке, вперед по
профилю метрах в двустах. Возьми топор, и руби прорубь. Ты (это он мне)
заводи паяльную лампу, и грей насос. Выкачаешь из резервного в основной
бак соляру освободив его под воду. Я пока посижу, что-то сердце
прихватило. Я отогрел вечно замерзающий насос, освободил
трехсотпятидесятилитровую емкость от топлива. Поехали к речушке.
Догадкин там уже выломал прорубь, и ждал нас. Смеркалось. После
четвертого качка насос издох. Начали черпать ведром передавая его по
цепочке. Я не выдержал и спросил, зачем вся эта акция? Дурнев сопя
объяснил, что скважина с хорошей плотностью в разрезе, осыпаться не
должна. В литровой бутылке - поллитра спирта, закручено винтом. Подадим
в скважину воду, должна всплыть. Обливаясь водой и потом, наполнили бак.
Подъехали обратно к пикету уже в темноте. Открутили бак от станины,
привязали хомутом пожарный рукав к горловине, ломами опрокинули бак на
бок. Начали лить. Налили до краев скважину, никакого результата, ничего
не всплывает. Пошерудили шестом, Догадкин не выдержал, разделся до
рубахи, засунул руку по плечо в воду. Закричал: «Еесть! » и … вытащил
оттуда хариуса с ладошку. Тут то мы с Дурнем и оhуели. Женька в ярости
бросил рыбу в сугроб, нахер рыбу, спирт где! Весь во льду и грязи
Догадкин все ж выудил бутылку!
Никогда до этого, и после тоже, я с таким удовлетворением не пил
спиртягу. Подобревший Аркадьевич крякал занюхивая, а Загадошный улыбался
во всю Коми АССР.
Вскоре подъехал за нами вездеход ГАЗ-71, в кабине сидел замначальника по
буровзрывным работам. Увидев весь этот бардак, открученный и
перевернутый бак, он строго спросил, чем вы тут занимались? Лыбясь и
пиная снег вокруг скважины в поисках хариуса Женька ляпнул: «Спирт из
скважины добывали, тут еще и рыбу вытащил, запропастилась где-то».
«Понятненько», протянул негромко зам изолируясь в кабине.
Следующим рабочим днем, я выпаривал воду оставшуюся в баке, и обнаружил
там еще двух сорожек. «Богата северная земля мудаками и природными
ресурсами» - резюмировал мой наставник.
Аллюр

«Советский пограничник должен стрелять как ковбой, и бегать, как его лошадь».
(Платон)

Видимо, это из области психологии, в коллективе людей с ограниченной
свободой время от времени циркулируют всевозможные слухи, причем
совершенно неправдоподобные и беспочвенные. По колониям гуляют майсы
о скорой амнистии, в пионерских лагерях об отмене отбоев, ну а в армии
о сокращении срока службы и т.п.
Попав в капкан Межотрядной Школы Сержантского Состава, что в
слабозаселенном пункте под уйгурским названием Чунджа, пришибленная
жуткими нагрузками фантазия не фонтанировала оригинальными мечтами.
К примеру, всю неделю муссируется слух, что в воскресенье отменяется
утренняя дистанция в 5 км, а на самом деле получается подъем по тревоге
в пять утра, и марш-бросок с полной выкладкой верст в 15. Или того хлеще,
говорят, что вместо вонючей капусты скоро начнут давать картошку в
столовой, в итоге получаем картофель-сушку (не могу без мимики описать
сей продукт), после которой капуста кажется изыском уровня фуа-гра.
Наша учебная погранзастава, количеством 50 душ(ар), 5 отделений по 10
человек, во главе каждого Сержант (уже дюжина зим прошла, но если б
встретил, застегнулся б на все пуговицы и честь бы отдал вздрогнув).
Гоняли нас здорово. Естественно, отделения постоянно соревновались. По
итогам суммы полученных оценок, победившее отделение поощрялось, правда
весьма оригинальным образом: в выходной выдавали по три пряника
мезозойской эры окаменелости, и по дороге на ПУЦ победившее отделение НЕ
несло такие вещи как АГС-17 и КВ станцию весом в добрый пуд. Дорога туда
в гору 6 километров бегом, и что интересно обратная тоже вверх, такой
вот топографический идиотизм после дня занятий в поле.
Состав отделения достаточно однородный по анкетным данным (русские,
среднее образование, разряд спортивный, ВЛКСМ, и т.п.). Но это на
бумаге, а на деле.. как обычно. Спортсмен реальный был один, КМС по
пятиборью Влад, а остальные как попало, то фехтовальщик, то
авиамоделист, то прыгун в воду (как я). Единственной возможностью
применить свои спортивные способности было попадание вторичным
продуктом в очко за ограниченный промежуток времени. Сам себе баллы
ставил за отсутствие брызг.
Центральный персонаж повествования - коллега по несчастью по прозвищу
Клиренс, занимавшийся на гражданке мотокроссом, и передвижение бегом ему
было противоестественно, как сами понимаете. Прозвище он получил после
того как пробегая 3-5 км он становился на четыре точки, и степень его
истощения на дистанции измерялась расстоянием от бляхи до земли
(дорожный просвет). От ситуации на дистанции его кликуха варьировалось
от Клитора до Климакса, имея базовый ник все же Клиренс. Не помню точно,
но чтобы не получить дополнительных четыре круга, нужно было уложиться в
12 минут за 3 км бега. Влад «выбегал» без усилий из 10 минут, Клиренс
обычно останавливал секундомер на 15, и постояв раком брел еще четыре
круга. Реакция нас, уложившихся в зачетное время, была весьма не
положительной, и сопровождалась словами: «Хуй не пряники, опять это
железо на ПУЦ тащить». Пытались мы его ухватить за ремень и переть на
себе, но он просто отказывался передвигать ноги. В общем, наблюдая с
завистью за жрущими бонус сослуживцами, мы решили разработать акцию,
чтобы заставить бежать своего товарища побыстрее. Подговорив Сержанта,
придумали мы вот что. В очередной раз скучковавшись своим отделением, мы
наблюдали за агонией Клиренса после «пятерки» на время. Подходят к нам
двое других сержантов и спрашивают у нашего:
- У тебя кто в отпуск-то едет?
- Да Влад скорее всего, быстрее его нет в подразделении!
Клиренс насторожился и засунул язык в отведенное уставом место. Мы с
понтом спрашиваем:
- А чего такое?
- Да приказом командира отряда по итогам ежемесячных КПЗанятий от
каждого отделения лучше всех пробежавший трешку поедет в отпуск на 10
суток.
Мы ахнули псевдовосхищенно, а Клиренс смахнул слезу со лба. Несмотря на
всю фантасмагоричность, он попался на крючок, и несколько дней не курил
даже.
И вот настал день КПЗ. Бежали мы по отделениям, причем стартовали
последней десяткой. Ну давай, не подведи, хоть на троечку пробеги,
подбадривал Сержант бедолагу, а Клиренс смотрел на Влада как ледоруб на
Троцкого. Стартовали, бежать семь с половиной кругов стадиона. Клиренс
сдох на пятом. Матом и веселыми пинками открыли второе дыхание товарищу,
Влад умышленно не торопился.
- Беги за Владом! Старайся не отставать!
К исходу седьмого круга выяснилось, что мы все имеем шанс прибежать на
твердую четверку. Влад начал прихрамывать. Как бьется мотоциклетное
сердце Клиренса, было видно даже со спины. Остался участок по прямой в
сотню метров, Влад «хромая» бежит впереди Клиренса метрах в десяти.
Кричу:
- Клиренс! Спурт!
Хватило его только чтобы догнать лидера. И тут произошло неожиданное.
Запутавшись в собственных ногах, наш герой падает и хватает за голенище
Влада. Тот даже рук не выставил - лбом в асфальт. Как человек может так
быстро бегать на четырех костях? Уму непостижимо! Претендент на главный
приз финишировал крича в оргазме. Влад остался лежать. Когда его
откачали, первые слова были:
- Хорошо, что соревнования не по стрельбе!
Привычка обламываться регулярно не нанесла психике героя серьезной
травмы, а вот сдружились они с Владом намертво, как ни странно, и попали
потом служить на одну заставу самого высокого в СССР Мургабского
погранотряда.

P.S. Платон(ов) - фамилия моего командира отделения

Опять фекальная зарисовка, куда денешься, президенту тоже про сортир
нравится. Возможно, запас когда-то кончится, но всплывают в памяти
истории армейские. Из сержантской школы к четвертому месяцу службы,
направили нас на стажировку, по заставам раскидали. Я попал на «19
разъезд». Линейная застава, участок строго по прямой 40 км. Два
одинаковых фланга посередке застава. Все прелести классической границы:
КСП, сигнализационный комплекс (забор с «Т»образным козырьком), на
неупреждаемом отрезке участка - сеть МЗП (малозаметное препятствие).
Контрольно-следовая полоса с системой тянутся вдоль железной дороги, до
станции Дружба. Все это дело в лунном ландшафте Джунгарии.
Приказ - пеший дозор. Я - и. о. старшего наряда. Со мной еще двое таких
же духов. Вывезли на стык с соседями, и вот теперь надо возвращаться
обратно к заставе 20 км. Время движения -3часа. Попробуй опоздай, завтра
минут на 15 урежут. Солнце в глаза, ветер тоже. Неподалеку знаменитое
озеро Жаланашколь. За системой все изрыто противотанковыми рвами и
прочей саперной инженерией еще с тех времен советско-китайского
конфликта (помните, прорыв маленькими группами по полтора миллиона?)
Каждые пять километров - вышка, каждые шестьсот метров - телефонное
гнездо с матюгальником. К десятому километру движения, по фигу все.
Сапоги, весло, СПШ, и прочая периферия везде трет и вообще на КСП
откровенно насрать.
Стоп. Насрать на КСП. Это что? Прямо посередине полосы куча дерьма. Как
только заметил-то! Махнул наряду, подтянулись поближе. Осмотрелись
кругом, следов нигде нет. Связался с ближайшей вышкой - у него все
спокойно, движения сегодня вдоль системы не было. Дозор был вчера
вечером, ночью выходил ЧГ, но им на полосу недосуг смотреть, они больше
слушают с собакой чтобы проверка внезапно не напала. Контакт с вышкой
услышал дежурный с заставы, частота-то одна! Бдительный сволочь.
Придется докладывать. Спрашиваю:
- Сработки не было?
- Не было!
- Обнаружены следы на КСП.
- Чьи следы?
- Следы дерьма!
- Повтори не понял, кого следы?
- Следы дерьма!
- Наступил кто-то в дерьмо а потом прошел?
- Нет не проходил вроде!
- Как это?
- Так это! просто лежит куча дерьма!!!
- Перейди на резервную дорожку, а то часовые с вышек уже падать начали,
как понял?
Переключаю УКВшку на другую частоту.
- Передавай по буквам, чего у вас там?
- На КСП - Гаврила, Олег, Вольдемар, Нина, Ольга. Целая куча, визуально
человечья, прямо посередине.
- Понял. Сразу бы так и сказал.
- «Застава в ружье, тревожная группа на выезд! »
Ну вот, блин. Додозорился. Сейчас весь механизм запускается:
Заслоны выезжают за ворота системы и в тыл, тревожка с измученным с ночи
вожатым на УАЗике мчится сюда. Мне их пока не видно, но противно
начинает выть ревун. На вышке показушно сверкнули блики оптики. Вынимаю
шомпол, на него привязываю носовой платок. Подхожу с подветренной
стороны старясь не ступать на гребни профилированного грунта. Втыкаю
«флажок» (это для тревожки, откуда собаку пускать). Осматриваю систему.
Девственна и нетронута колючка, даже малейшей деформации незаметно. С
души немного отлегло, может и не китайцы? Начинаем осматривать с внешней
стороны. На обочине пыль нетронута. Увеличиваем радиус. Неожиданно
нахожу классный окурок «Астры» его длина такая, что видно производителя
- т. ф. им. Клары Цеткин. Бычек явно заставской, шефы из Ленинграда
заставу куревом греют уже много лет. Хрен я его вам покажу. Мой. А то
приобщите к делу, считай пропало курево. Прячу в приклад вместо пенала.
У меня там уже пару штук есть на черный день. После сержантской школы
выбрасывать такие бычки считается неслыханным мотовством.
Подъезжает УАЗик. Выясняется, что вся застава не стала подрываться,
только тревожка. Старший Группы ст. л-нт Хабаев, замбой молодой. Злой
как черт. Половина лица побрита, половина нет. Полвосьмого утра, ладно
хоть не с жены сняли. Раздвигаем проволоку, запускаем кинолога с
собачкой на линию границы. Фиксируем сработку. Дежурному сообщаю что
надо сбросить счетчик на 19м участке. Старлей осматривает и почти
обнюхивает кучу. Встает с колен, отряхивается, бормочет - «вот
пидорасы», и уходит с трубкой на точку звонить. Мы пока перематываемся,
есть большое подозрение, что придется бежать, и возможно долго. Это
привычка с сержантской. Если кто-то из начальства сказал «Вот пидорасы»,
значит погонят бежать километров несколько. Это аксиома.
Возвращается не спеша. В душе загорается лучик надежды. С той стороны
проволоки кричит вожатый, что чисто все.
Строит нас троих этот старлей полукругом вокруг вонючего объекта.
Спрашивает:
- Ну-с, Ваши соображения товарищ будущий капрал, старший пограннаряда?
- Докладывайте по установленной схеме.
Начинаю нести как-то чушь:
- Направление движения визуально определить не представляется возможным,
так как следов волочения, качения, скольжения предпологаемого нарушителя
не обнаружено. Следов ног нет. Дерьмо явно не животного.
- Это еще почему?
- Интуиция, товарищ старшлентнт!
- Ну-ну. А как по вашему, могла попасть куча человеческого говна на
середину КСП шириной 11 метров?
- Не могу знать! (и не хочу, подумалось про себя).
- Какие предположения по срокам?
Тут встрял мой коллега Сема:
- Не свежее дерьмо, товарищ ст. лейтенант!
- Обоснуйте
- По информации часового с вышки, в светлое время суток на КСП никто не
срал! А солнце взошло уже три часа назад. Следовательно нагадил
неизвестный в промежуток между сменой ЧГ, и заступлением часового на
вышку, примерно с 4.00 до 6.00.
- Ладно, примем аргумент к вводной. Но как!!! Объясните мне, долбанные
недоученные Карацупы, как, это можно сделать!!! По воздуху прилетел
засранец, наложил кучу дерьма на границе СССР-КНР, и улетел не оставив
следов. Вися в воздухе испражнялся???
- Не могу знать товарищ старший лейтенант.
- Разрешите дополнить, ожил опять Семен.
- Ну?
- Неизвестный не подтирался, осмотр участка показал наличие отсутствия
подтирочных материалов, как то….
- Заткнитесь идиоты!!! Он майкой подтерся и улетел, этот ебаный
приграничный Карлсон!
- Ну подключите мозги! Желудки! Вам место в обозе а не на границе!
Я про себя подумал кормили б тебя, как нас последние четыре месяца в
Чундже, небось по запаху рассказал бы чем ужинал этот Карлсон.
- Короче. Выдвигаетесь к ПТН, берете профиль (грабли специальные)
заделываете полосу, возвращаете профиль на место, продолжаете дозор в
соответствии с приказом. Время не добавляется.
- А дерьмо куда?
- Сейчас три матери останутся без сыновей! Побагровел замбой, и я понял,
что дерьмо придется утилизовать.
В общем бегать пришлось много и быстро. На заставу почти не опоздали.
Доложившись мы сидели в курилке и выкашливали остатки легких, ожидая
вызова в канцелярию для разбора полетов. В канцелярии нас ожидал
сюрприз. Мы вошли в тот момент, когда Начальник объявлял трое суток
ареста трактористу Лехе. Тут то до меня и дошло как можно обгадить
полосу бесследно. Конечно с бороны! Этого вывода от нас и добивался
Хабаев на границе. Но ему не удалось. Это у них оказывается традиция
такая, молодых вздрочнуть. Раньше с рук сходило, а тут какая-то накладка
вышла, новый оригинальный способ вылился в арест. Уж мы не виноваты,
извиняйте господа заставские аборигены. За бдительность похвалили, а
смекалка дело наживное. Долго мне еще всякая ерунда на КСП мерещилась,
пока глаз не научился под правильным углом смотреть на полосу.
Аллюр.
P.S. Чем-то похожая история, но произошедшая со мной год спустя совсем
при других обстоятельствах, опубликована здесь:

На территории нашей заставы, чуть за выгородкой была пасека.
Хозяйствовал на ней некий дядя Миша, мужик лет под шестьдесят. Он же
выполнял всевозможные хозяйственные работы, для выполнения которых у нас
не были заточены руки. Числился вольнонаемным, и получал даже жалованье,
привозимое ему из отряда. Поддав своей замечательнейшей медовухи, он не
без гордости акцентировал, дескать, состою на довольствии КГБ. С
незапамятных времен носил он прозвище дед Прополис, и даже однажды
Надька, жена нашего старшины в какой-то ведомости указала - Прополисов,
на что дядя Миша попенял: "Ладно муж твой - прапорщик, ему простительно,
ну ты-то, Надь, чай ПТУ кончала!"
Так вот, окривела Прополисова кобыла, образовалось у нее "на глазу
бельмондо", грустно констатировал дядя Миша. А работы гужевой хватало, и
по пасеке, и по заставе. Ожеребилась было дело одна из наших «казенных»
кобылиц, но жеребенка вырастить - годы, да имущество государственное, не
факт, что разрешат потом использовать потомство это под хомутом в
гражданских целях, а скрыть сей юридический факт старшине нашему не
удалось, и поставлен был новорожденный на баланс и довольствие.
Глядим, завел дед Прополис дружбу с вертолетчиками. Медовуху им таскает
прямо на площадку, как только борт придет. То с нарядом прямо в сотах
рамку другую презентует, то несколько банок. Позже выяснилось, что
летчики даже спекулировали медом этим у себя в эскадрилии.
Дальше - хлещще. Потащил он однажды мешок с мукой к вертолету, причем
мука - явно со склада. Арбеков потом пояснил, что муку ту червячок
попортил какой-то. (До этого, сахара мыши погрызли пару центнеров,
ничему уже не удивляемся). А один раз, вообще загрузили три мешка, и
перед дозором, силами наряда по команде бортмеханика высыпали всю муку с
воздуха над деревней, сделав три захода. Никаких комментариев на этот
перфоманс дядя Миша не давал, отбрехивался какой-то ссылкой из Библии
про манку небесную.
В один прекрасный день, приехал дядя Миша из своей деревни на мотоцикле
«Днепр», пьяный, но гордый. Ближе к осени, опять на одноглазой лошади
явился. На вопрос, где агрегат, он уклончиво отмахнулся, и потрогал
нижнюю челюсть поерзав на облучке. И поселился в кочегарку жить,
насовсем, до весны.
Ближе к зиме все вскрылось. Водитель заставской машины Мишка поведал,
что прапорщик Арбеков пару раз мотался в Сарканд, где менял тушенку на
картошку. А потом привозил в Тополевку полную машину картофеля, и в
свою очередь опять менял ее на мясо у деревенских. Сколько в результате
этой схемы взаимозачетов оседало на кармане, неизвестно, и кстати
подобные вещи не были запрещены отрядным тыловым начальством. Главное,
солдат сыт.
Крайний дефицит картошки в деревне объяснялся просто. Дядя Миша собрал
со всех дворов деньги, пообещал распылить отраву супротив колорадского
жука. Народ непуганный, муку на зуб не попробовал, и собирать паразита
перестал вовсе. Ботва картофельная была сожрана на корню, даже не
отцвела еще. Жуки выросли размером с жабу, и количеством невероятным.
Естественно, урожаю корнеплодов настал 3,14здец. А дед Прополис купил
себе в соседнем селе Покатиловке мотоцикл, и на следующий год планировал
расширять пасеку до промышленных масштабов. Его прожекты были пресечены
казачьим местным сходом, после чего он был высечен, и лицо набили до
кучи. А технику конфисковали, оставив на ответхранение Атаману. (Между
прочим, там чудом сохранился такой уклад несмотря на советскую власть.
Юг Казахстана, полоса приграничных сел и деревень с преобладающим
казачьим населением, надежда и опора войск.) Сосуществовать в такой
обстановке с односельчанами дядя Миша не смог, и сбежал до лучших времен
к нам.
Ближе к Новому году приехал верхом местный мужик в папахе и с нагайкой, и спросил:
- Где этот агрохимик хуев? Пусть возвращается, бить не будем больше,
остыли. Да и мед нужен людям, сахар весь на самогон извели.

В период с 1989 по 1991 я служил срочную на заставе в горах СССР - КНР,
Застава № 3 "Тополевка" Учаральского погранотряда.
Однажды я, будучи дежурным по заставе, наблюдал следующую историю.
Ночью на территории выставляется наряд "часовой заставы" или "колун"
в просторечии. Судьба в лице начальника на этот раз выставила в роли
часового Серегу Куркова, известного любителя поспать. Теперь фабула.
Сижу, ночь, чем-то занимаюсь спокойно, но вдруг появляется замбой Иваныч
(замначальника заставы по боевой части капитан Иванов, мужик свой в доску,
уважаемый срочнослужащими за справедливость). И спрашивает: "А где у тебя
часовой?" Я сразу подумал, что Курков где-то дрыхнет, и сейчас придется
его искать, и потом получать ...здюлей, как уже бывало, впрочем. Но нет.
Выходим на крыльцо, смотрим, Курков шкандыбает, подходит так бодренько
и докладывает, мол, за время несения службы призаков нарушения Гос.Границы
не обнаружено, и так далее по форме доклада. Я сразу обратил внимание
на странное выражение глаз и всего лица Сереги. Сложно, но попробую
передать. Глаза - кричащие, иного слова не подберу. Морда помятая вроде,
но заспанной не назовешь, и симметрии не хватает - перекос какой-то,
но тоже не очевидный. И оборачивается так с опаской слегка, причем когда
голова на месте уже, глаза как будто продолжают через плечо некоторое
время смотреть. Иваныч принял доклад, многозначительно хмыкнул, сморкнулся
на плац, и как-то шкодно посмеиваясь удалился спать. Дальше рассказывает
Курков. Заступив в наряд, долго не мудрствуя, Курок, сволочь, вытащил стул
из кухни (отдельный вход существует) и уселся у самой стены в ее тени.
Как водится, закемарил, но утверждает, что обстановку контролируя....
Вдруг говорит, ощущаю страшный удар в ухо, падаю с табурета, и не открывая
глаз перекатываюсь, затихаю, прислушиваясь к себе (!?) ранило, или
контузило? Спросонья показалось, что был взрыв, и задело осколком,
и ебнуло об стену ухом. Пристегнул магазин, говорит, и патрон в патронник
загнал. Встал тихонько и выглянул за угол, смотрю , вы с Иванычем
на крыльце стоите, все тихо, ну вроде успокоился, только в ухе звенит
здорово, боюсь как бы не инсульт (с чего он взял, что после инсульта
в ушах звенеть должно, х.знает). Я посмеялся, Курков сменился, дежурство
кончилось. Утром, ближе к обеду, нас выдергивает Иваныч к себе
в канцелярию и, глядя в несимметричную Курковскую рожу, спрашивает,
как дела, Серега? Тот, видимо польщенный вниманием отца-командира,
с тревогой в голосе жалуется, что дескать ночью у него что-то случилось
с головой, и опасается, как бы это не инсульт (дался ему этот инсульт,
мудаку). В ухе, говорит, звон стоит аж с улюлюканьем, проблема, мол.
Иваныч впадает в истерику, я никогда не видел, чтобы взрослый мужик
так дергался в смеховых конвульсиях. Потом, одев фуражку, правами
начальника заставы обьявляет Куркову трое суток ареста, мне выговор,
и рассказывает следующее.
Ночью вышел покурить, и решил зайти на кухню заставскую хлебнуть молочка
из холодильника (у нас корова была). И усек Куркова на табуретке в тени
у стены. Ах ты сука! Спокойно взял у него из рук автомат и прямо перед
мордой затворной рамой клацнул, загнав патрон в патронник. Курков никак
не отреагировал ("слегка прикемарил" это называется). Стрелять не стал
в воздух только из-за того, чтобы детей не разбудить у себя дома.
И прикладом ебнул в ухо Куркову так, что он аж перекатился по земле.
Потом бросил "на тело" автомат и, обойдя вокруг заставы, зашел в дежурку.
Этот парень "с инсультом" на губу так и не поехал, конечно, но до дембеля
его иначе как контуженным и не называли. Эх, пограничничек, а пиздел -
я перекатился, патрон загнал! Мудила.
P.S. А свой выговор я получил не за то, что часовой у меня спал, а за то,
что патрон в патроннике так и остался, я обязан проверить оружие при сдаче.
Аллюр

Однажды, приехав из отпуска, начальник нашей заставы на сержантском
совещании показал присланную ему в санаторий телеграмму следующего
содержания: "Товарищ майор возвращайтесь пожалуйста скорее прапорщика
Арбекова рак мозга заставляет делать плотину разводить бобров прорвет
смоет конюшню сил нет личный состав"
Более всего майора возмущало, что нашли адрес санатория, где он отдыхал
с семьей. А перегородить ручей у нашего старшины действительно мысль
была, только отсутствие свободной рабсилы не позволило осуществить сей
дерзкий гидротехнический проект. До этого он пробовал кур разводить.

Где-то за угольным складом горело с черным дымом. Я сидел в одних трусах
в курилке после сна и балдел на весеннем солнышке. До восьми вечера по
индивидуальному распорядку имел свободное время. Случай наиредчайший.
Только было собрался пойти почитать заначенную роман-газету, нарисовался
Миха. Он сегодня дежурил, я его должен был поменять вечером. Рожа
озабоченная:
- Слушай, у тебя портянки дубеют высохнув?
- Ну.
- А воняют?
- Не скажу, чтоб сильно, как у Махмуда, но спать в одном с ними
помещении, пока сохнут, тяжко. (А в сушилку другой раз лень тащиться
после дозора)
- А ноги, ноги-то пахнут?
- Да задолбал ты, пахнут конечно, но не так как у Махмуда, к полу не
прилипают.
- Ну все, это грибок. Арбеков сказал, какая-то сволочь через баню
ползаставы заразило, надо сапоги сжигать, чтоб ногти потом не отпали.
Фули сидишь, неси вон за угольник, там сжигают. Потом рапорт пишешь,
Хохол (фельдшер) резолюцию ставит, мол грибок у тебя, и старшина берцы
новые выпишет, их всего шесть пар на складе, успевай.
Перспектива остаться без ногтей и без ботинок (модное по тем временам
нововведение - берцовки) не прельщала. Схватил свои видавшие виды
сапоги и выдвинулся на хоздвор. По пути краем глазом отметил: дверь в
склад ОВС открыта, Арбеков там ползает, видать недостачи свои опять
пересчитывает. Смотрю - костер, чадит кирза, подметки в бублики
сворачиваются, а копоти, а вонищи! Пытался посчитать, дофига - пар
пятнадцать горит! Встревоженный тем, что возможно умные-то люди свои
коры уже кремировали, спешу на слад.
- Товарищ прапорщик, придержите мне сорок четвертый ботинки, я сейчас
быстренько рапорт напишу и подойду получать.
- Ты чего, сержант, о3,14здинел? Тебе до дембеля полгода осталось, в
сапогах доходишь, духов обувать не во что.
Вот блин, облом, но на душе потеплело, ведь точно, осенью уже и домой,
недолго осталось стремена шлифовать, уже апрель на дворе. Стоп. Апрель
сегодня начался. Ну Миха сука! Убью сволочь!
P.S. А сапоги старшина естественно выдал, взамен уничтоженных, ну не
на тапки ж мне шпоры-то пристегивать.
Аллюр

Я еще спал после дежурства, когда начался этот шухер. Разбудил меня сам
замбой веселым пинком по спинке кровати:
- Хорош балдеть, вставай одевайся-обувайся, получай сухпай на троих и
спальники. На неделю на Большой Баскан отбываешь во главе с начальником,
и Махмуд денщиком с вами.
- Ну а спальники-то нахер? (как представил сколько вьючить всего на неделю),
да и Радж у меня еще после кастрации не оправился, ведь загубим жеребца,
тьфу, то есть мерина уже (неделей раньше почикали у моего коня яйца
изверги ветеринарные).
- Я тебя щас самого кастрирую, не задавай лишних вопросов, летите
бортом, там наряд поменяете, на их лошадей пересядете. Чтоб через час с
манатками и Махмудом были на площадке вертолетной, а я пока пойду
начальника приводить в божеский вид.
Начальник наш трое суток назад прикрутил майорскую звезду, и пребывал в
коме. Вся служба легла на замбоя, поскольку замполит был в отпуску, а
старшина заставы прапорщик Арбеков как раз и находился на Большом
Баскане старшим разведывательно-поисковой группы, и именно эту группу
должно нам было поменять.
- А чего случилось-то? У них смена только через пять дней!
- Чего чего, да ничего! Наш долбоеб умудрился там жмура на леднике
откопать, гляциолог хуев (старшина имеется ввиду), вот теперь летит
камарилья целая, комендант, да прокуратура с криминалистами, да
разведка-контрразведка. Я и говорю, спальники берите, не будет там места
вам на ПГП, спать придется где придется. Все, хватит вопросы задавать, у
самого вся жопа в мыле, остаюсь здесь с поваром да водителем, хоть сам
на вышку колуном лезь, народу не хватает.
Пока снаряжался да экипировался с Махмудкой, выяснили у дежурного, что
наряд наш обнаружил труп с автоматом, подробностей более не было.
Погрузились в вертолет, причем начальник наш не с первого раза попадал
на ступеньку трапа «восьмерки», а последующие 30 минут полета сидел с
лицом цвета своей фуражки, и изредка делал такие глаза, что я
отодвинулся, дабы не быть облеванным. Комендант и прокурор смотрели на
него с укоризной, но отхлебнуть не предлагали, хотя сами прикладывались
несколько раз.
Место где сесть, нашли метров в пятистах ниже края ледника, интенсивно
таявшего и сползавшего под весенним солнцем. Вертолет улетел, и минут
через сорок показались наши архаровцы верхом. Арбеков доложил, что да
как, ну мы и выдвинулись вверх. Пока карабкались, я слушал диалог
коменданта со старшиной.
- Идем мы значит по языку, смотрю, блестит что-то, подхожу, кружка
торчит наполовину! Никелированная такая, как новая! Ну я спешился, дай
думаю кружечку приберу, хорошая вещь, а потом думаю, а как она сюда
попала?
- Во, прапора сразу видать, сечет о чем надо думать сначала, а о чем
потом! Дальше.
- Дальше, потянул я эту кружечку, а… ее кто-то держит. Подрасковырял
чуть, смотрю рука, черная. Ну думаю наверно помер человек.
- Надо полагать! И как ты догадался?
Арбеков явно сарказма не уловил, и поэтому продолжил ничуть не
смутившись:
- Дак разве у живого может быть такая рука? У меня тещу однажды в
силосной яме завалило, только руки торчали, так там совсем другие руки
были!
- Спасли?
- Куда там. Говорю ж черная рука-то!
- Тещу спасли?
- Спасли, хуль ей будет корове, в силосной-то яме!
- Мы руку-то там и прикопали во льду, а кружка вот она.
И достал из вьючного кармана небольшую, грамм на 150 никелированную
кружечку, с клеймом в виде звезды и иероглифом на донышке. Остановились
перевести дух, высота три с половиной тысячи. Полковник Храмов,
комендант нашего правого фланга, внимательно рассмотрел сосуд, и
обращаясь к прокурору сказал:
- Так оно похоже и есть. В 69-м, они ведь не только у Жаланашколя лезли,
здесь тоже щупали проходы через перевалы. С 74-го года у китайцев кружки
простые, алюминиевые. Больше двадцати лет лежит, и судя по всему
военный.
- Ну так вот, руку мы значит в сторонке закопали, а…
- Стоп, вы что руку отрезали???
- Да нет, что вы трищ полковник, не отрезали, это Миха, виноват, рядовой
Фазлиахмедов нечаянно лопаткой отрубил когда откапывали труп.
- Ай молодца!
- Миха!
- Я, товарищ полковник!
- Ну рассказывай, чего ты еще там отрубил нечаянно?
- Только голову повредил слегка, но лицо на месте! А ноги ему не я
сломал, они уже так и были наоборот.
- В смысле?
- Согнуты в коленях не в ту как у всех сторону.
- Арбеков!
- Я!
- У тебя в ту сторону колени сгибаются?
- Так точно!
- И на том спасибо, эксгуматоры хреновы. Мозги только у тебя не в ту
сторону. Кто трогать просил? Эксперты должны это делать, понял?
- Так точно, виноват.
- Ладно, пошли дальше, хватит курить.
На месте мы обнаружили холм из кусков спрессованного годами снега, рядом
лежала кучка различных предметов: автомат с деревянным прикладом (7.62),
бинокль, планшет (пустой правда, только чистая бумага и карандаши),
тряпки какие-то, подсумок… фляжка в брезентовом чехле. Поодаль, положив
седло прямо на снег, сидел Серега Сурков, он было дело вскочил, когда мы
показались, но сейчас сидел и молчал. Охранять его оставляли все это
дело.
Криминалист с разведчиками начал разгребать «могилу», мы с интересом
разглядывали снаряжение китайского диверсанта(?) двадцатилетней
давности. Я умыкнул себе карандашик немедля. Начальник наш, еле живой от
перелета и подъема, взял фляжку, потряс возле уха.
- Пустая.
Открутил крышку, понюхал, передернулся.
- А пахнет-то спиртягой! Свежей спиртягой!
Вытряхнул на ладонь каплю, лизнул.
- Неразведенный.
Потом медленно, поднял глаза на Суркова, и вдруг охрипшим голосом
спросил почти шепотом:
- Суркоов?
- Сурков сука!
И кинул фляжкой прямо в лобешник Сереге. Тот даже и не увернулся. Сидел
и улыбался. Все естественно повернулись в нашу сторону. Сурок не с
первого раза встал, одел шапку кокардой к уху, и произнес:
- Здоровеньки булы.
И упал.

Через пару часов мы спускали вниз два трупа. Один из них пускал сопли
пузырями и непотребно храпел. Второй уже 21 год капли в рот не брал. Наш
новоиспеченный майор еле полз, так был близок к опохмелке, да какой! Все
заслуги того поиска были перечеркнуты алкогольным ЧП. Комендант был
мрачнее тучи. Арбеков явно прикидывал, где достать вазелина пару
килограммов. Ну а я прощался со своим спальным мешком. Мы с Махмудом
бросили жребий, в чей покойника совать, в чей Суркова. Мне достался
китаец. Сурок таки обоссал Махмудовский мешок (уже в вертолете). Так они
вдвоем и прилетели в отряд. Только один попал на десять суток
гарнизонной губы, а второй в городской морг, ждать представителей с той
стороны.

P.S. Серега умудрился вернуться обратно на заставу, но спирт тот
начальник ему не простил, демобилизовался Сурок 31 декабря около 20.00
после боевого расчета. А китайца свои так и не забрали. Карандашик тот
храню до сих пор.
Аллюр.

Так, зарисовочка. Рассказано моржующимися знакомыми.
Одно из озер Екатеринбурга, нынешние выходные. Майна, окунаются адепты
этой кошмарной секты, которую я бы назвал "Маленькие черные яйца". На
улице около трех ниже ноля, ветер со снежком усугубленный открытым
пространством замороженного водоема. Подъезжают два импортных снегохода,
наездники некоторое время наблюдают за моржами. Некоторое время спустя,
один из них раздевается, подходит к проруби.
- Вода холодная?
В воде фыркает дядька с лоцманской бородкой в очках.
- Да пожалуй теплее, чем температура воздуха!
Парень недоверчиво трогает ступней жидкость.
- Да ну его на...!
Быстро одевается, отдает дружку своему часы с руки. Уезжают.
Минут через двадцать нарисовываются снова. За спиной у проспорившего
сидит существо вида явно теплотрассного, с запутавшейся яичной скорлупой
и изумрудной соплей в бороде. Разоблачаясь, обнажает асфальтого цвета
мощи, остается в сгнивших местами кальсонах, в поясе подвязанных
электрошнуром с вилкой.
Майна свинцово блестит, Моржи неподалеку пьют что-то из термосов.
- Ну давай, пошел!
Один из Пацанов издает звуки, стуча двумя бутылками водки друг о дружку.
Бродяга как подстреленный падает в воду и... не всплывает. От костра
вскакивает тот самый в очках, бросается в прорубь не раздеваясь,
вытаскивает бедолагу за шнур с вилкой. Оторопевшие "спонсоры"
подскакивают к утопленнику и начинают принимать участие в
реанимационных мероприятиях, бестолково суетясь, давая оригинальные
советы типа "Вилочку бы в розетку сейчас". Спаситель сыплет проклятьями
"Креста на вас нет, изверги, водку сюда, быстро!". Начинается растирание
водкой. На груди потерпевшего проявляются татуировки. Тот внезапно
поднимает косматую свою голову и, вращая белками, орет:
- Что же ты сука творишь!
Заливает в себя полпузыря, одевает свои лохмотья, сует в их недра второй
флакон, и рысью, с невероятной скоростью удаляется по направлению к
синеющим контурам многоэтажек спального микрорайона.
- Вот кого на олимпиаду-то надо!
- Не, тест на допинг не пройдет.
- А бежит хорошо, двоеборец!
Один из братков возвращает другому часы.
- Садись, мужик, у нас машина около лодочной станции, домой довезем.
- Да, да, сейчас, только вот очки найду.
И начинает раздеваться.
Аллюр.

Питон свиньями навеял.
По причине отсутствия сети свинарников, но при наличии единственного, в
условиях приграничной изоляции, мы умертвляли самого дохлого поросенка,
или брали реально почившего, и предъявляли старшине на предмет
освидетельствования его ненасильственной мертвости. Затем закапывали
оного с целью утилизации. Ночью съедался молочный поросенок надлежащего
размера, а для отчетности в убавлении поголовья эксгумировался покойный.
И так пока хватало наглости, или поросят идентичных сдохшему. На вопрос
прапорщика: "А чего он так воняет убого?", следовало предположение о
неизвестной ветеринарии инфекции в свинском поголовье заставы. Поступало
распоряжение сжигать усопшее животное. Вонючий многопользованный
"материал" опять закапывался, а кремировался вполне здоровый поросенок,
с использованием вертела, и пряностей. Обнаружив пограничников с
текущими на жарящийся трупик слюнями у костра, старшина взблевывал
причитая, и выдавал к ужину дополнительную дозу харчей, мотивируя бонус
призывами прекратить поедать падаль.
В процессе очередной плановой инвентаризации свинского поголовья
старшиной Арбековым, злоумышленники в зеленых погонах умыкнули трех
особей, и спрятали в конюшне. Посчитанные же были прошнурованы и
пронумерованы биркой в ухо. Впоследствии, под покровом ночи выведенные
из делового оборота свиньи были реализованы оптом местному населению.
Местное население в одиночестве обмывая сделку нажрался до состояния
купленного товара, и на полпути в деревню утерял приобретенное
имущество. Имущество, в свою очередь, весело хрюкая побежало обратно в
родные пенаты. Утром, часовой с вышки, будучи законченным идиотом, и до
кучи мусульманином, поспешил доложить в канцелярию об экспансии по
направлению к заставе, "троих свинин" (цитирование дословное). Волей
случая оказавшийся в канцелярии Арбеков радостно принял пополнение и
оприходовал халяву, пробирковав естественно. Местное население, получив
пиzдюлей от своей жены, прибыл разбираться к начальнику. Злоумышленники
были приговорены к трем суткам гауптической вахты, после возмещения
материального ущерба потерпевшей стороне. Местный купил за литр
самогона информацию об окончании срока службы злоумышленников, и около
года прятался падла, завидев зеленые погоны, или услышав стук копыт
дозора.
Аллюр.

Жупел

Марик безнадежно скользил. Медленно, но неумолимо. Что самое стремное -
головой вниз. Растопырившись, и напоминая жуткую звезду, ефрейтор
Зелинский со скоростью один сантиметр за вздох неотвратимо продвигался к
краю оцинкованной крыши сенника. Его ждал полет - пять метров лицом в
утоптанный хоздвор. Внизу, задрав головы, молча стояло десяток свиней. В
их глазах читалось любопытство.
Все части нескладного тела были задействованы в борьбе с гравитацией.
Железо было пришито внахлест, что не позволяло зацепиться хоть за
какой-нибудь рельеф. Шляпки гвоздей на лаге были вбиты «заподлицо», и
надежд не сулили.
Собственно говоря, на крышу его загнал Арбеков. Вчерашним ветром подняло
один лист, загнуло, но не оторвало. Ночной ливень вымочил изрядно сена
заготовленного на зиму для лошадей. Насыпав в карман горсть гвоздей
«сороковки», и засунув молоток ручкой в голенище, Марик попросил
подогнать Шишигу, поставил коротковатую лестницу в кузов, и по солнечной
стороне крыши без особого труда взбежал до самого ее конька. Машина
газанула, и уехала на вертолетку ждать борт с дозором. Была весна, на
солнечной стороне пригревало, и Зелинский не без оснований планировал по
окончанию работы позагорать с полчасика, и приготовил себе для чтива
еженедельник «Собеседник», который он засунул в противоположный молотку
сапог. Пока прилетит наряд, пока Шишига приедет снимать…
Но с самого начала все пошло наперекосяк. Оторванный лист находился на
теневой стороне крыши, и по неведомым Марику законам, там было скользко.
Согнувшись ровно пополам, и находясь своими пограничными яйцами ровно на
коньке, Зелинский начал прибивать лист «от себя» вниз. Все по тем же
законам, продвигаясь все ниже, он понял, что миссия выполнена, а
обратного пути нет. Выпустил из руки молоток, и проводил его взглядом.
Молоток упал в мягкое, и раздался визг. Попал в свинью. Этот факт и
вывел «кровельщика» из равновесия в прямом и переносном смысле.
Дернулся, и сапоги перестали быть средством удерживания за конек.
Слишком тупой угол. Но достаточный, чтоб началось движение вниз.
Навстречу обиженной свинине. Навстречу кошмару. Навстречу полету. И в
лучшем случае госпитальной койке.
Марик крикнул. Но в полную силу не получилось. Но продвинулся сразу
сантиметров на двадцать. Прижавшись гладко выбритой щекой к железу,
Марик смотрел на свои руки. Ладони с растопыренными пальцами начали
потеть. Что было крайне нежелательно. И продолжалось движение. Иногда,
казалось, что все, затормозил, остановился. Но попытка приподнять голову
стимулировало очередные десять сантиметров скольжения. До края
оставалось метра два. Столько же было и от подошвы до конька. Дело пахло
керосином. До 10:00 в принципе никто мимо пройти не мог. Половина спит,
половина на службе. Вышка осталась с «той» стороны. Часовой находился
вне поля зрения. Марик открыл рот, но кричать раздумал. Высунул язык,
потрогал безвкусную поверхность крыши. Скольжение от этого не
замедлилось. Совсем незаметно, но был слышен хруст-скрежет пряжки.
Железо по железу, трения явно не добавляет. Подняв верхнюю губу, и вдруг
неожиданно став похожим на Макаревича, Марик зажмурившись уперся зубами.
Не помогло. Надо было либо напрягаться и упираться, либо думать.
Одновременно не получалось. Мысли не были лихорадочными, на удивление.
Потому, что их не было. Значит оставалось напрягаться и вжиматься. Вдруг
упала капелька пота, и Зелинский, скосив очи воочию оценил свою
скорость. Капелька, почти не оставляя следа двигалась вниз. Тут, вдруг
нарастая послышался гул. «Господи, я больше никогда не буду дрочить! »
Это был вертолет.

Я сидел в дежурке, функционируя заодно и за связиста, который в данный
момент времени молился на крыше сенника, правда до поры до времени, я об
этом и не подозревал. Моему раздражению не было предела, поскольку
пропал свежеспижженный из канцелярии «Собеседник». Тут вдруг хрюкнула
УКВшка, и сказала:
- Вандом, ответьте Тормозу 22, прием
- На связи Вандом, как слышите, прием
- На четверочку тебя принимаю, на четверочку, проходим тринадцатый
кодон, через пять минут будем, шашку бросите? прием
- Нет дыма, дыма нет, да и ветра нет, как понял, прием
- Понял тебя, садимся без дыма, вечно у вас на Тополевке все через жопу,
роджер
«Сам ты козел» - сказал я вслух, но тангенту на гарнитуре разумеется не
нажал.
Тут запищала АТСка, шестая кнопка подсказывала, что это «колун» с вышки.
- Але бля!
- Воздух визуально 2403 120 градусов с фронта геликоптер везет Арбекова
с дозором
- Махмуд, заткнись, мне уже доложили
- А я хрен его знает, кто там у тебя в дежурке над душой стоит, вот и
отзваниваюсь как положено, - Махмуд обиженно отключился.
Над головой загрохотал воздух и задрожали стекла. Замполитовский кот
Чмырь прижал уши, и как обычно попытался выпрыгнуть в окно. И как обычно
ударившись своей безумной башкой об стекло, он ошеломленно упал на пол и
как крыса шмыгнул в коридор. Опять заговорила радиостанция:
- Вандом, это у вас на крыше сарая что за жупел распятый лежит, прием
- Не понял повтори, прием
- Спрашиваю что за жупел на крыше вашего сарая прием
- Чего?
- Ничего, сели уже, прощай тополя бля!
- До связи, тормоза!

Я выскочил и пошел открывать ворота для машины, ради приличия
придерживая болтающийся в районе гениталий ремень со штык ножом.
Вертушка едва коснувшись земли выплюнула из себя три фигуры, и приподняв
хвост как-то хищно с разворотом ушла.
- Жупел, жупел, что за жупел? - бормотал я и поднял глаза на сенник.
- Ух ты еб твою мать!
- Держись урод! Как ты туда попал? Я щас!
Я начал метаться, понимая, что надо срочно что-то предпринимать.

Марик держался уже из последних сил. Он благополучно доехал до самого
края, и уцепился в край согнув ладони, удерживаясь буквально силой
пальцев. Руки в локтях уже дрожали, подбородок уперся с такой силой, что
обнажились зубы нижней челюсти чуть тронутые чайного цвета налетом. Я
бегал внизу туда-сюда разгоняя свиней, которые плотоядно посматривали
вверх.
- Марик, а ты мне фотобумаги дашь?
- Дам, - прохрипел Зелинский.
- А фиксаж?
- Дам
- А…
- Аллюр, умоляю, сделай что-нибудь, я сейчас ебнусь, вся фотолаборатория
будет твоя!
- Ладно, держись!

Я заскочил в сенник, сооружение на восьми пятиметровых столбах с крышей
и стенами сделанными из сетки. К счастью, квадратные прессы сена с той
стороны подходили под самую крышу. Закарабкался на них, и прикинув
куда-чего, со всей дури ткнул штыком между досок в железо. Пробил с
первого раза, до самой рукояти.
- Держись!
С силой налег, и почуял, что за лезвие он ухватился. Потом показались
ноги и прочие части, и Марик словно обезьяна довольно ловко, вися на
ноже нашел маломальскую опору спустился по сетке на землю. Из сапога
торчал пропавший «Собеседник».
- Сволочь ты, Зелинский!
Марик отстраненно моргал прижавшись спиной к столбу, и блаженно
улыбался.
- Хрюшки мои дорогие, обидел я вас, да? Простите пожалуйста, я нечаянно.
Свиньи стояли полукругом, и удивленно прислушивались.
- Ладно, ты тут пока пообщайся со своими девочками, а я пошел Арбекова
встречать, еще один идиот спустился с небес на мою голову.

P.S. Фотобумагу ведь так и зажал, гад. Интересно, выполнил ли он обещание
данное Всевышнему?

© Аллюр

Будучи сегодня на рынке, наблюдал сей сюжет.
Поддатый мент, явно из вневедомственной охраны после смены, докопался до
таджика (коих на базаре как грязи) с вопросом "Ты за талибов или
американцев?" На что тот отточенным движением ЛЕВОЙ руки достал из
НАГРУДНОГО кармана паспорт, сунул менту, заложил руки за голову, опустил
глаза в асфальт, и без запинки произнес: "Регистрация есть, героина
нет".
Во выдрочили народ.

Я посмотрел в бинокль, метрах в восьмистах виднелись трое верхом, не
наши, а значит местные чабаны, однозначно.
- Ну и куда ее теперь девать?
- Хрен ее знает, далеко уйти не успеем, да и нельзя дальше шлагбаума
спрятать, не спрячешь, голо кругом, да и вся она белая как снег.
- Бля, говорил ведь, давай не будем, нет, подписался я с тобой на эту
фигню, ведь меня ж сношать-то будут!
Миха потоптался растерянно и пнул овцу:
- У сука, нахрена тебя здесь бросили! Чего теперь Махмуду дарить?
- Я предлагал уздечку новую у старшины стащить, нет, надо пооригинальнее,
20 лет, юбилей.
- Кто ж знал, что они так быстро вернутся за ней! Отдавать придется.
- Ага, и сказать, что она сама отвязалась, на эту сторону реки кролем
переплыла, и весь репейник из шкуры повычесывала, и бантик себе
приделала. Ну ты хоть бант-то сними с нее, тормоз!
Мишка виновато стал возиться с бантом на шее у полуторагодовалой ярки,
которую мы утром нашли привязанной на чабанской тропе по ту сторону
Большого Баскана, и по его инициативе готовились подарить на
двадцатилетний юбилей Махмуду, нашему товарищу одного роду-племени и
призыва. На бант оторвали красную полосу от красного флага, реющего на
въезде в погранзону. Махмуд должен был менять Мишку в 16.00, к его
приходу и готовились. Ну а вечером, естественно, раскатали губы на шашлык.
- Идея! Миха, пока они спустились в лощину, у нас минут
пятнадцать-двадцать времени. Давай ее на дерево привяжем, ели густые,
авось прокатит!
- Точно! Вынимай подпругу, вяжи. А я ей кляп вставлю, чтоб не блеяла.
- Ну не дурак? Перемотай ей харю вон бантом тем же, да и все.
Поодаль стояло штук пять елей, самое то, что надо. В темпе спутали
животное, завязали морду. Мишка залез на дерево, я подал, он, чертыхаясь
и держа овцу подмышкой, поднялся повыше и стал там ковыряться. Я отошел,
подкорректировал, чтоб не видно было с фронта. Миха спрыгнул, и
довольный оглядел содеянное, оттирая живицу с ладоней.
Минут через пять показались двое уйгуров, интенсивно крутя головами.
Переправившись через брод, подошли к нам, поздоровались.
- Вы тут овцу не видели?
- Нет, какую овцу?
- Да мы привязали ярку на той стороне, утром затемно еще.
- Нет, не в курсе, к восьми пришли, не было никого.
Чабаны залопотали между собой что-то по-уйгурски, понятны были только
«блядь» «Арбеков» и «ОЗК*».
- Со старшиной вашим договорились поменять овцу на два комплекта ОЗК,
решили ее здесь сразу и оставить, чтоб потом назад не переть. Наверно,
волк утащил, сама бы далеко не ушла.
- Да! Мы видели следы чуть повыше волчьи, наверно, собака у нас
обосралась, -
совсем не к месту вставил Миха, возводя поклеп на Айдара, лучшую собаку
фланга, которой не то что волк, сам комендант участка не страшен был.
- Ну ладно, придется возвращаться. Передайте прапорщику вашему Арбекову,
что теперь только через неделю сможем.
- Хорошо, передадим конечно!
Михаил станцевал канкан, я тоже лыбился.
Это ж надо! Первый раз решили у старшины ничего не воровать. Судьба
видать. Вскоре подтянулся Махмуд. Поздравили, предложили залезть воон на
ту елку за подарком.
- Да будет прикалываться то!
- Лезь-лезь, век дембеля не видать, сюрприз там!
Махмуд с недоверчивым челом полез наверх.
- Ну как!
На землю шлепнулось тело овцы не подающее признаков жизни. За ней
спрыгнул и Махмуд.
- Ну и какой мудак животину удавил?
- Идиоты!
- Мишка, ты ее за шею привязал, что ли?
- Да, а че? Задохнулась?
- Нет, бля, от счастья сдохла!
- Погоди-погоди, вроде дышит, живучая. Аллюр, давай нож, пошли к реке
резать, пока не загнулась окончательно. Ну спасибо, удружили живодеры.

P.S. Старшина заставы прапорщик Арбеков на боевом расчете торжественно
преподнес Махмуду уздечку в вечное пользование. А вечером был пир.
________________
*ОЗК - общевойсковой защитный комплект

Аллюр

- Интересно, а где еда? Где тушенка, сгущенка, колбасный фарш, сахар,
галеты, мясорастительные консервы, сало наконец?
Ответить на этот вопрос было некому, поскольку никого кроме меня рядом с
пятью мешками овса, двумя коробками собачьих консервов и ящиком с
заряженными аккумуляторами не было, гул вертолета стих вдали. Старшина
был прекрасен. Его мужественное неумное лицо было обращено в сторону
комендатуры, руки безвольно висели.
Он не играл. В его голосе слышалось неподдельное недоумение, обида и
чуть экспрессии. Мы три дня ждали "окна", сами еще не голодали, но
лошади уже получали треть дневной нормы фуража, и в их глазах был немой
укор. Трава в Карангурте не росла. Здесь вообще ничего не росло кроме
фурункулов. Сколько торчать еще под этим перевалом, никто не знал.
Еще позавчера должна быть смена на месте, но не было погоды. Сегодня
была погода, и был борт, но вместо мангруппы нам прислали жратву для
животных, и питание для радиостанций. Я уже не помню, чего там за
проблема получилась, но факт был налицо. Нас никто пока не собирался
менять.
А предшествовали этому эпизоду некоторые события. Ущелье Карангурт,
упиравшееся в одноименный перевал - странное место. Попасть туда по
земле можно было раз в несколько лет. Седловина на высоте около четырех
тысяч, в силу топографо-климатических обстоятельств была закрыта
практически всегда. Еженедельного облета было достаточно. Но лето 1991
года случилось немного другим, и снег сошел. Граница проходила вдоль
гипотетической прямой меж двух господствующих вершин. Ну, и теперь
попробуйте себе представить в натуре. Если стоять на перевале и задрать
голову вверх, воображая эту самую линию, то она проходила отнюдь не над
головой. То бишь, сама седловина находилась чуть в тылу. Может с
километр, а может и все пять, кто там чего мерил, знака не стояло
естественно. То есть "та" сторона хребта по склону слегка была
территорией СССР. Участок сей "принадлежал" нашей заставе.
На облете, какой-то глазастый козел из маневренной группы заметил там
людей. Люди, заметив что их заметили, побежали вниз, в Китай. Борт сесть
не смог. Потом повторилась подобная фигня, группу высадили, но очень
далеко. Пока шли, все китайцы съебались. Мангруппа там торчала-торчала
неделю в засаде, но так никого и не дождалась (и ничего удивительного,
последнее время они не вылезали из Нахичевани, хорошо научились охранять
коньячный завод в Карабахе, но по секретам сутками томиться им было
просто западло).
Вот собственно и все. Дан приказ ему на запад. Навьючились мы вчетвером,
да и пошли себе потихоньку в РПГ. Старший - Арбеков. Ползли туда трое
суток, и вот уже четыре дня и пять ночей сидим в обогревателе, меняясь
каждые четыре часа в "секрете". 9 дней не мылись, не брились. Вертолет
привез совсем не смену, и не совсем жратву. Оттого было депрессивно, но
страстнотерпно.
Смеркалось. Желтая как аммонит, китайская недоношенная луна выглянула
из-за перевала. Пора уже было собираться выдвигаться "моей" двойке,
менять Струбцину. Почему у него было такое погоняйло - хоть убейте, не
вспомнить, факт тот, что он был в секрете один, поскольку Арбеков пришел
чуть раньше для выхода на связь с отрядом и заставой. Тут-то и шарахнула
очередь.
Повскакивали все конечно (все трое), а старшина зачем-то прикрыл ладонью
гарнитуру. Ракеты не было. Хрипнула УКВшка, и голосом Струбцины сказала:
- Марала грохнул!
- Уррааа!
Когда закончило гулять эхо, приковылял сам охотник, и возбужденно начал
описывать как он там увидел, прицелился и победил.
- Только он укатился вниз по склону, сволочь.
Тем временем окончательно стемнело, и "та" сторона погрузилась во тьму.
Сами понимаете, в секрете фонарями не светят, да и при свете там шею
свернуть как два пальца. Решили ждать утра, да надеяться, что добычу там
никто не сожрет, и что укатилась она не совсем далеко. Так уж вышло, что
с рассветом на точке мне сидеть пришлось с тем же Струбциной. Ветрище
поднялся со снегом, видимость метров десять. Укрепили закладочкой
веревку, да пошли потихоньку вниз. На середине второй веревки показалась
туша вверх копытами. Я приободрев сумничал:
- Ух ты, какая здоровая лосиха, ну и хорошо что без рогов, а то опять
старшина заставит тащить их на подарок какому-нибудь зампотылу. И как
всегда не донесем и бросим.
Задняя часть уже была припорошена снегом, но тут меня как ломом по
голове...
Через весь живот "марала" ровненько и параллельненько врезались в пегий
мех две подпруги.
Струбцина смущенно ковырял носком ботинка коренную породу Заилийского
Алатау.
- Я видел, что это лошадь, но седла не углядел, думал бродячая...
- Сам ты мудило бродячее, пять суток ждем хозяина ейного, точно
наездника не было?
- Бля буду, одинокая была.
Пораскинув, решил Арбекову ничего не говорить, а то у него опять рак
мозга в голове приключится, и последствия непредсказуемы, вплоть до
многодневной осады Шанхая.
Порешили оттяпать у скотины мякоти, потом, ампутировав конечности,
пустить катиться колбаской вниз, да чтоб никто и никогда не признал в
ней лошади. Седло, штатское, судя по всему уйгурское, низколучное
старенькое. Потник весь в кристалликах соли, задубевший. Кожа вьючного
кармана плохая, даже на ремни не распустить. В кармане том пара
латунных гильз 12-го калибра с едва уловимым запахом дымного пороха. Хоть
не магазин от "калашникова" и на том спасибо, а то точно б докладывать
пришлось. Разобрал его по запчастям и привалил камнями. Доложился на
"базу", что свежуем и продолжаем наблюдение. Хотя в такой пурге мало
чего нанаблюдаешь. Арбеков, коротко крякнув "Уходим вниз за дровами",
отключился. Ну и уже без особой спешки разделали мы трофей, набили чехол
от спальника "вырезкой".
- Для Айдара ногу возьмем?
- Нет, он ее жрать не станет, ему персонально вертолет консервы привез,
праздник собачьей души.
Я захрустел в позвоночнике ножом, отделяя голову:
- Как хорошо, что Радж меня не видит, да простят нам грехи наши ваши
лошадиные боги...
Струбцина перекрестился, убедив меня в своем непролазном идиотизме, и
спросил:
- А ты раньше коня ел?
- Не коня, а конину, и вообще хавают только кобылиц. Казы ел, колбасу
конскую...
- А это кобыла?
- А ты присмотрись!
- А... (пауза) нету!

Ну, взялись! То, что было лошадью, никак катиться не хотело. Умучавшись
и наверняка уже углубившись в КНР, плюнули, и пошли подниматься искать
свою веревку. Еле нашли. Погода все хуже, связались с Арбековым, сказали
что снимаемся. На нашей стороне было вроде поспокойнее. Из тумана
показались лошади, чудовищно обвязанные стремным хворостом. Мясо решили и
варить и жарить. И варили и жарили, и камнем я его отбивал, жеваться оно
ни в какую не хотело. Бульона похлебали, да дружно задымили казенной
махоркой. Поворачивая то той, то другой стороной портянку к огню,
Арбеков сказал:
- Прямо скажем, хуевую ты, Струбцина, замочил лошадь, старую.
- Седло-то хоть надежно схоронили?
Так мы и остались сидеть с открытыми ртами. А связист наш, он же
кинокрут, Марик Зелинский отбежал в сторону и стал звать Ихтиандров. Да
разве в горах они водятся? Марик, сын известного в Ленинграде пианиста,
убежал в армию из консерватории, по причине неразделенной любви к
тридцатипятилетней начальнице паспортного стола, и возникшем на этой
почве конфликте с папой. По ночам он читал стихи своему Серко
(посвященные Ей), и употребление в пищу конины для него было сравнимо с
котлетами, накрученными из композитора Шостаковича.
Арбеков, насладившись паузой, снисходительно продолжил:
- Ходил я туда ночью, хотел рога посмотреть для подарка зампотылу...

Аллюр http://copi.ru/775/

ПАРИ

(некоторые географические точки изменены во избежание…)

У меня есть друг компаньон и некоторым образом родственник Макс
Рабинович. Кроме шуток, это реальный человек. Во всех смыслах.
Светловолосый, здоровый, ну ариец арийцем. Так, некоторые черты лица и
легкое характерное грассирование выдают в нем еврея. Впрочем, он никогда
ничего не стеснялся, никого не боялся, на всех положил с прибором. Со
старших классов демонстративно носил шестиконечную звезду на короткой
цепочке, чтоб было видно в расстегнутом вороте рубашки. На все
проявления бытового антисемитизма, и стремные шуточки мог ответить
прямым правой, в мягкие ткани и хрящи головы. Впрочем, всегда ценил юмор
на этой почве. И пил как рыба. Много. В пьяном виде искрил идеями,
совершенно безумными, и не всегда было понятно, где он шутит, а где уже
всерьез. Почему в прошедшем времени? Ясен перец почему, свалил сразу,
как только развелся. Сейчас он прорабом в Хайфе, жалеет страшно. ©
Так вот. Летели мы однажды с ним в самолете. Из Тюмени в Тянцзинь,
чартером. В 1998 году. Я тогда еще пил. В смысле употреблял. Не успел
еще растаять снег на ботинках, и стечь, впитываясь в ковролин
грузопассажирского Туполева 154, как Макс достал из своего чудесного
сидора две бутылки виски «Грантс», треугольные в сечении, емкостью 700
грамм скотча каждая.
Макс летел руководителем немногочисленной группы челноков, числом около
20ти человек. Я по своим делам. Выпив бутылку, мы закурили, и как обычно
разговорились. Я утверждал, что посадить самолет неподготовленный
человек не может. Макс утверждал, что ничего тут сложного нет, главное
желание. Тупой в общем, никому не нужный и не в первый раз возникший
спор.
Вдруг, Макс хрустнул крутанув пробку второго пузыря, и встав,
громогласно объявил:
- Спорим на 300 североамериканских долларов, что я посажу самолет.
Челноки, довольно тертые, и повидавшие многое на своем веку люди,
испуганно примолкли вывернув назад шеи. Прекрасно понимая всю
абсурдность идеи, и тем не менее реальный шанс поднять три сотни зеленых
денег, я «подыграл»:
- Хорошо, я утверждаю, что ты не сможешь посадить этот самолет в точке
прибытия..
Мы протянули друг другу руки через проход, и залили это дело прямо из
горла. Забросив маслину вдогонку вискарю, Макс не вполне твердой
походкой направился в нос самолета. Челноки смотрели в его обтянутую
белой футболкой спину, с надписью “Israel forever”, и молча
переглядывались. Я уже мысленно переводил баксы в юани по черному курсу.
Макс скрылся за занавеской, но вскоре вернулся. Я было дело
возрадовался, но Рабинович взял едва отпитую бутылку, пару яблок из
пайки выданной проводницей, и выдвинулся опять в голову воздушного
судна. Выглянув из-за занавески он как заправский пилот объявил: :
- В Китае мне посадку не дадут, попробую в Новосибирске или Иркутске.
- Давай-давай Уточкинд, валяй!
Я вызывающе посмотрел в глаза обернувшимся пассажирам, и недовольно
захрустел яблоком. Меня душила жаба за унесенный виски, хоть у самого в
сумке дожидалась своего часа стеклофляжка «Смирновки».
Прошло минут десять. Небось бухает там с кем-нибудь из экипажа,
подумалось мне, как вдруг загорелись табло «ноу смокинг, фастен бэлтс».
Кто-то из челноков громко перекрестился. Самолет начало потряхивать.
Потом он как-то странно начал крениться, то в одну, то в другую сторону.
В общем, болтанка. Я встревожился, но виду не подаю.
От челноков неожиданно отделился парламентер, и направился ко мне, в тыл
салона.
- Мы это, посоветовались, вот, собрали денег. 300 долларов, как вы и
договаривались. Пожалуйста, скажите Максиму, чтоб он не сажал самолет,
очень вас просим, у нас дети. Ну скажите, что вы проиграли, пожалуйста.
Мы очень уважаем и ценим Макса, он хороший человек, но если чего
задумал, выполнит обязательно. В позапрошлую поездку он катался на
мотороллере по грузовому салону, и снимал себя на видео для передачи
«Сам себе режиссер», в рубрику «А вам слабо? ». Мы чуть не задохнулись
от выхлопных газов. Так что отдайте ему деньги пожалуйста.
- Ладно, уговорил. Не успел я постучать пилотам в кабину, как дверь
открылась, и оттуда высунулся Макс с улыбкой во всю рожу и обратился к
бортпроводнице
- Маш, дай три стаканчика!
Потом снизошел до меня и спросил:
- Что, пересрался?
- Ничего не персрался, гони бабки!
- Да какие бабки, ведь мы не разбивали?
- Ну и что??
- А то, если не разбивали, то и не считова!
- Ну ты и… морда, а пассажиры тебе триста долларов собрали, чтоб ты
угомонился, зараза такая!
- О как кстати, давай сюда!
- Вот хуй тебе, мои это деньги по всем понятиям!
- По каким таким понятиям? Я сотню отслюнявил командиру, чтоб он
аэроплан тряхнул как следует!
- Хорошо, сотню командиру, а двести мне.
- Вот уж фигушки, а кто это все заварил?
Крыть было нечем. Я отстегнул четыре полтинника, и отдал Рабиновичу.
Макс, постучав хитрой морзянкой, скрылся в кабине, а я пошел на свое
место, намереваясь свернуть белую голову «Смирнову», и забыться до самой
Поднебесной.
Только я налил, нарисовался Макс. Челноки зааплодировали.
- Наливай, чего сидишь!
Бутылка в его руках была пуста.

P.S. А таки ведь себе он эту сотню припарил, я видел, когда валюту
меняли в порту. Среди сотенных у него как раз двести грин полтинниками
лежало. Рабинович он Рабинович и есть, каналья :)

© Аллюр

Не рекомендую читать защитникам прав животных.
Общеизвестно, что отслужив около года срочной, каждый уважающий себя
пограничник хочет сделать себе татуировку. Под это дело переделывается
электробритва. Говорят, что в Советской Армии данный девайс тестировали
на молодых (духах), на нашей заставе некоторое время был другой способ.
Однажды, перед боевым расчетом, на сержантском совещании замполит
приказал всем нам (комодам) раздеться по пояс и предъявить к осмотру
плечи и руки. Недоуменно переглянувшись, оголились. Замполит вытащил
из-под стола приличный шмат сала со шкуркой, дециметра на три, где была
изображена группа крови с резусом, причем в разных видах, всевозможными
шрифтами, с оттенками и без, курсивом и патроном, и т.д.. Не обнаружив
на наших туловищах ничего подобного, было указано проинформировать
личный состав о том, что если у кого обнаружится свежая татуировка,
тому придется зажигать на свинарнике ближайший квартал, причем
мотивировка была не на сам факт бодиарта, а на издевательство над
свининой. Я попросил слова и высказал предположение, что тату было
сделано уже убиенной твари. Но вдруг кхекнул прапорщик Арбеков. Он был
красный и смущенный. Я, говорит, пробовал не на живой. Не получается,
не тот эффект. Тушь растекается и четкости изображения никакой. Вот я
и проэкспериментировал по живому. Нашел тут третьего дня в каптерке
машинку переделанную, ну и бес попутал, опробовал сначала на сале, а
потом, обрив кусок спины поросенку, ему наколол. Вчера сам же его и
зарезал, и в ледник положил, разделав. Сам себе давно хотел сделать,
еще когда срочную служил, да не привелось. Вот и осуществил свою идею.
(интересно, как психиатры откомментировали бы?). Дальнейший разбор
полетов происходил уже без нас, как известно, прапорщиков в присутствии
личного состава не ебут.
Ничего не вижу в том удивительного, что через пару дней у одного из
поросят на боку появилась пограничная вышка, рядом столб с гербом, и
филигранно исполненная надпись: СССР-КНР 1988-1990 КВПО КГБ. Так и бегал,
пока не заросло щетиной, кличка была ему дана Арбек, и жил он долго, так
как был хряк.
Аллюр

В г. Алма-Ата, при окружном управлении ПВ, расположена воинская часть,
где служит вся обслуга, ремзавод, комендатура, школа связи, и т.п.
Моего земляка и сослуживца по сержантской школе (МОШСС Чунджа, авось кто
отзовется) Димку Квартирмейстера, направили подлечиться в окружной
госпиталь после контузии, полученной в Оше (была там заварушка
небольшая). По прибытии в отряд, после госпиталя, он рассказал
занимательную историю. Передаю от первого лица.
Выписался я, и отправили меня в комендатуру, в "приежку", ждать оказии
для отправки к основному месту несения службы. Оказия никак не
подворачивалась, и начал я потихоньку дуреть от безделья. Работой не
нагружали (контуженный же), за ворота тоже не пускали, кому я нафиг
нужен, транзитник, увольнительную давать. Пришлось рисовать ее самому.
Перевел печать при помощи яйца сваренного, на бланк. Выскочил на волю,
в городе впервые, куда шагать не знаю. У прохожего спросил про
достопримечательности, отрекомендовали наведаться на Медео. Сел в
общественный транспорт, приехал. Побродил там, красотища, а как каток
увидел, аж засвербело, занимался в детстве фигурным катанием. Ну
выяснил, что в ближайшей гостинице можно взять напрокат коньки. Оставил
в залог шинель с военным билетом, взял коньки, причем фигурные были
только белого цвета, а от беговых я отказался. Переобулся прямо на
катке. Ремень свернул в сапог, и отставил их около трибуны, на видном
месте, идиот, надо прятать было, побоялся что украдут, а так в поле
зрения. Прямо скажу, видок получился весьма педерастичный, в ПэШа, то
есть галифе, плотно обтянутые икры, штаны расширяющиеся к бедру. И на
ногах белые коньки. Искусство требует жертв. Катаюсь, наслаждаюсь. Но,
как водится, недолго музыка играла. Глядь, а около моих сапогов
нарисовался патруль, причем с красными погонами. Ремень вытащили, читают
на нем фамилие мое. Общевойсковой патруль для пограничника - это то же
самое, что валерьянка для кота. Сидеть на гарнизонной губе - полная жопа.
Бьют там нашего брата почем зря. Значит, надо валить, и пробираться к
своим. Прикидываю я все это в своей контуженой голове, и продвигаюсь к
забору. Заметили. Отделяется оттуда солдатик и бежит ко мне. Ну, хоть
скорость у нас и разная, чую, не успеваю. Отбираю клюшку у сопляка
какого-то, принимаю солдатика ею по репе. Ставлю конек бойцу в
промежность, и под угрозой оскопления сымаю с него ремень и сапоги.
Пока штык-нож с ремня сдергивал (за разоружение патруля можно и в дисбат
загреметь), много времени потерял, вижу - бегут ко мне остальные оба. С
сапогами в руках через забор перелезть не смог, пришлось бросать. Да и
сапоги, честно говоря, так себе, кирза, мои-то юфтевые, да и ремень
деревянный, против моего кожаного, туфта полнейшая. Офицеришка смотрю
кобуру рвет, думаю кранты. Нет, не полезли за мной, офицер к турникетам
побежал, а второй солдатик своего горемычного коллегу бровями ко льду
прикладывает, экспресс-компресс так сказать, благо кругом льда хватает.
Забор-решетка пройден, и огородами к гостинице двигаюсь. Кругом асфальт.
Зима зимой, а снега хрен. Проскочил незамеченным.
Только отблески холокоста в моих глазах разжалобили гардеробщика выдать
мне обратно шинель с военным билетом, под расписку, куда переписал он
номер в/ч, я клятвенно пообещал вернуть коньки завтра утром, попросить
обувь на время уже совести не хватило. Босиком с Медео тоже не пойдешь,
начало февраля. На выходе из отеля взглянул на себя в зеркало
и перекрестился (хоть и иудей). В шинели без ремня и белых коньках
я напоминал пленного белочеха, бежавшего из Кащенко. Выглянул на
улицу, вроде тихо. Время к вечерней поверке, надо не опоздать. Как я
и предполагал, машину удалось поймать не сразу, при виде меня они,
наоборот, прибавляли скорости. Тормознула "чебурашка". Там сидел какой-то
бабай, пообещал ему денег, которых у меня не было, пропадать так
пропадать, пусть меня хоть возле пограничной части арестуют. Приехали.
Я резко как понос выпрыгнул из москвичонка и вихрем влетел на КПП.
Оторопевшие дежурные даже не шелохнулись, когда я проскочил уже на
территорию. Да и деду этому потом вряд ли кто поверит, что подвозил
младшего сержанта-пограничника, обутого в белые коньки для фигурного
катания. Ну, а по территории кустами-кустами пробрался к "своей"
комендатуре. Слышу: "Равняйсь, смирно!" понял, что опоздал. Только
присел в курилке, чтобы расшнуровать эти долбаные коньки, тут меня и
засекли. Помдеж злой как собака.
- Выходи, дорогой, весь строй транзитников тебя ждет.
Я и вышел. Встал в строй выше всех. Дежурный по части минут десять
просто говорить не мог. Молчал. Думал. Попросил (даже не приказал) выйти
из строя. Я вышел, "кругом" не успел сделать, а строй уже упал.
Получил я десять суток. Но что самое интересное, мне начкар коньки
вернул по выходу. Вот ведь какое дело, Бог не фраер, я потом эти коньки
какому-то прапору на яловые сапоги обменял, еще лучше прежних.
Аллюр.
P.S. Дружбан мой в Нетании сейчас кафешку держит. Привет передавайте,
фамилия реальная.

В период с 1989 по 1991 я служил срочную на заставе в горах СССР - КНР,
Застава № 3 "Тополевка" Учаральского отряда. Так как мы существовали там
достаточно автономно, хватало всякой живности в подсобном хозяйстве:
свиньи, прапорщик Арбеков, корова с теленком, , и кур с десяток. Кстати
фамилия реальная, но он об этом не узнает, так как, если сядет за комп,
то все равно читать не умеет, (если это не размер сапогов).
Так вот, сижу я значит, дежурю, наряды снаряжаю на службу, по станции
чего-то отвечаю, в общем все как обычно, рутина заставская, кто был
поймет. Зуммерит чего-то часовой с вышки, (думаю не к добру, разгар дня,
спать по идее должен) и докладывает: мол, Аллюр, хуйня какая-то с
Буренкой нашей, стоит на хоздворе рядом с коновязью, и шатается из
стороны в сторону, и почему-то очень толстая стала как автомобиль ГАЗ 66
(смекалистый солдат, сравнительную характеристику произвел). Я выхожу
посмотреть своими глазами, мало ли может часовой опять грибов обожрался,
глючит. Нет, все верно Буренка процентов на 40 вздулась в талии. Ну
шутки шутками, а в глазах у нее мука, пошел начальству докладывать. Из
руководства, был только замполит в трезвом уме, он сразу сделал
гиперссылку на прапора, дескать это по его части, сапоги, коровы,
канавы... Ну куда деваться, звоню, докладываю, он выходит, смотрит
долго, и говорит: Данный диагноз и коню понятен(?!), обожралась клевера,
данная трава вредна для крупного рогатого скота, так как внутри коровы
сейчас процедура брожения идет, а кишечник не справляется, вот у нее и
произошел помпаж(!) как у просроченной мясорастительной консервной
банки". кстати вполне компетентное сравнение, так как на складе у него,
был полный пиздец с этими консервами. Зови говорит фельдшера, консилиум
будем делать. Я сбегал разбудил Хохла, (он тоже срочник как и я, и
отсыпался после дозора). Хохол пришел, посмотрел, и говорит мочить ее
надо пока не сдохла насмерть. И ушел дальше спать. Арбеков предложил
дать ей слабительного, но я аргументировал, что столько лекарства такого
на всем фланге не набрать, да и побоялся, что тогда она вообще взорвется
нахуй всех обрызгает в погранзоне.
В общем этот идиот вспомнил якобы, что необходимо сделать нижеследующее,
и изложил: (цитирую дословно) Ей надо больше двигаться, ходить, бегать,
тогда она выперднет газовые отложения, и примет уставную форму туловища.
Ну чего делать, сняли с вышки часового, дали ему в руки веревку с
коровой, поставили задачу водить животное кругами, при этом соблюдая
маршрут движения поставленный приказом для несения службы. Мучился с
ней парень недолго, корове все хуже, куда там ходить уже и стоять наша
Буренка не в силах. Внезапно Арбекова осенило: смотри какая шишка у
коровы на вые!!! Я заглянул под брюхо, но оказалось, имеется ввиду шея
(филолог хуев), и правда, какая-то шишка на горле, как кадык, я не мог
вспомнить, было ли также вчера, Но Арбеков с апломбом заявил, что корова
подавилась картошкой не разжевав оную, вот поэтому животное так себя
плохо и чувствует. Говорит, снимай китель, лезь доставай. Я говорю нет
нет и нет, я не ебнутый как некоторые, и не ветеринар, и вообще я
дежурный, у меня масса функциональных обязанностей, но чтоб голыми
руками в корову лезть, ну ее нахуй, такой приказ даже в письменной форме
не буду исполнять товарищ прапорщик. Тут помаленьку народ подтягиваться
начал свободный от границы, и никто естественно не подписался на эту
акцию. Закатав максимально рукав прапор попытался разжать челюсти, но
безуспешно, потом притащил подкову, вставил в рот бедняге как распорку.
Корова вконец охуела. Ловким движением Арбеков погрузил руку в бедное
животное, причем сразу стало понятно, что безо всякого сопротивления в
районе пресловутой шишки. Незамедлительно корова облевала прапорщика от
шлепанцев до предплечья. Я на ее месте поступил бы точно также, вдруг
подумалось мне, и еще я почему-то подумал, что здесь на
советско-китайской границе пропал талантливейший гинеколог. Тем
временем, расстроенный Арбеков, принял решение о хирургическом
вмешательстве, и вытащил у меня штык-нож из ножен. Окружающие
пограничники находились в коматозном состоянии от всего выше увиденного,
и никто не остановил руку кесаря. Блестя глазами, и пованивая галифе,
прапор зачем-то отмерял только ему ведомое расстояние от вымени, и со
словами " Хохол зашьет, когда эта скотина сдуется" ударил ножом.
Прислушался присев, и ударил еще раз в другом месте. Ничего не
произошло, за исключением, того, что Буренка наконец-то упала, и начала
агонизировать за компанию с окружающими. Слава здравому смыслу пришел
замполит, и выстрелил в ухо корове, потом приказал свежевать.
При вскрытии Арбекова не было к счастью.

Как-то раз, Вася пришел в школу в ластах. Вася - мой одноклассник, мы
учащиеся 8го класса средней школы в Инте, что в Коми АССР.
Васина мама работает в бане уборщицей, и от этого в их семье полный
порядок с ластами масками и трубками.
При СССР, в магазине можно встретить всё что угодно! Но резиновых
тапочек не было. Администрация поселковой бани шахты Восточная пошла
самым простым путём. Раз в полгода, сотрудницам выдавали комплект
состоящий из пары ласт, маски и трубки. А так как у Васи в бане работала
ещё и сташая сестра, и не первый год, то предельно-допустимая
концентрация подводного снаряжения в их жилище в частности, и в самой
бане в целом, превышала естественный уровень в разы. Забыл сказать-то!
Ласты обрезались, получались такие резиновые тапки, очень добротные и
сверху дырка.

В подвале нашей школы заканчивалось строительство тира. Накануне с шахты
привезли несколько рулонов транспортёрной ленты, той, на которой уголь
доставляется на поверхность. Толстенная армированная резина, б/у,
разумеется, грязная, черная!
Нашей задачей было её раскатать от рубежа до мишеней, и отмыть от
угольной всей шняги. Вот Вася в ластах и пришел, чтобы цивильную обувь
не завалить. Обрезать ласты он решил позже, так ведь смешнее?
Но, вмешалась наша классная руководительница. Она по нужде зашла к нам
на урок литературы, а там Вася около доски стоит в ластах.
- Мать в школу!
- Она работает!
- Тогда сама зайду!
На том и порешили.
После тира, мы стали грязнее шахтёров, ну и естественно двинули в баню,
отмываться! Благо блат там есть. Третий наш приятель, Егор, пошел домой
за полотенцем, ему по пути, а мы напрямую.
В самой бане людей почти не было, ещё не вечер. И решили мы Егора
развлечь. Раздевшись донельзя, экипировались должным образом. То есть
трусов уже нет, но на обоих есть маски, трубки во рту и ласты, черт бы
их побрал. Пока Егор не дошел, завалились в таком виде в общественную
парилку. Мужики-шахтёры мягко говоря, охуели, а я чуть не сварил себе
лёгкие. Попробуйте в сухой парилке вдохнуть через трубку! Ага.
Из раздевалки второго этажа усмотрели мы Егора и изготовились.
Если гугукнуть в трубку, звук получается демонический. Но если при этом
ебнуть собеседника ластой по лицу, то эффект превосходит самые смелые
ожидания. Особенно, если всё это сделать неожиданно.
Не трудно догадаться, что ластами по ебальнику получил вовсе не Егор, а
наша классная руководительница Валентина Александровна, которая впервые
оказавшись в подобном учреждении, с морозца, в запотевших очках сунулась
в первую попавшуюся дверь разыскивая Васькину мать.
Ну правильно, пара голых водолазов бьют по лицу ластами и гудят при
этом. Разве кому понравится?

P.S. Вася стал шахтёром, выпускником ГПТУ, я чудом избежав фазанки
шахтёром не стал, а Егор свидетель в секте Иеговы.

По роду занятий, мне частенько приходится мотаться чартером в
Поднебесную. История свежая, еще горячая. Один челнок, допустим по имени
Кайрат, из года в год торгует шубами оптом, привозя их из Китая. Никогда
его не видел пьяным, но вот он сорвался. Еще в накопителе, впав в
коматоз, он не выходил из него до самого Тянцзиня. По прибытию пройдя
формальности, и взяв во фришопе галлон скотча он пропал. Его искать
сильно не стали, человек тертый, деньги на карте, в Китае в сто
двадцатый раз. Аэроплан вылетает обратно через сутки. Прибыв в аэропорт
мы обнаруживаем Кайрата спящего у регистрационной стойки, рефлексы
работают. Проведя досмотр, обнаружили наличие паспорта, заполненной
деклараци. То есть человек видимо был в сознании надысь. Из руки с
немалым трудом удалось извлечь Корешок весовой квитанции с адресом и
телефонным номером конкурирующего карго-склада. До отлета борта 3часа.
Позвонив, выяснили, что нужно срочно забрать груз, так как клиента
заждались. Я съездил туда на аредованном мотороллере, где мне под
честное слово, как знакомому, выдали запакованный груз общим весом 400
кг. Отправив на погрузгу "каргу" Кайрата, я внимательно прочитал
заполненный им ресивер, где было указано, что к перевозке предъявлено
(примерно дословно) "шуб всякого разного меху на сумму 87000 долларов
КНР, а также сосен 2 штуки ненатурального меха на 144 юаней США".
Переправлять этот документ, значит брать все проблемы на себя. Оставил
все как есть, пусть таможня смеется, благо купец им знаком неплохо,
контробандить не будет. Добавлю, что оформил перевозку этот товарищ
через фирму конкурентов, ну а доставили до места уже мы как
фирма-оператор, за минимум комиссионных. Очно потерпевшего я потом не
видел, очевидцы рассказывали, что растаможил груз он по 8 гринов за
килограмм как меховые изделия, а получил... 200 искуственных елок по
полтора метра каждая. И это в 20х числах декабря. Представляю, как
радовались китайцы продавая этот неликвид. Вот перемкнуло так
перемкнуло. Сейчас этот Пахтакор ходит в ГТК как на работу, требует
вернуть часть денег обратно, якобы ошибся при заполнении бумаг. А
знакомым говорит, что удачно вложил бабки в зелень, вот только прибыль
будет через год. Еще говорят, им заинтересовалась "ритуальная мафия",
хотят скупить товар по номиналу, и перековать елки на венки. Вот такой
новогодний эксцесс.
Аллюр

- Рашид, а мусульмане яйца красят?
- Нет, бреют.

Осенью 1990года вместе с возвратившимся из отпуска замполитом прилетел
на заставу какой-то мужик в штатском. Ну, прилетел и прилетел, мало что
ли что. Вроде не начальство, и на том спасибо. На боевом расчете, он
ходил чуть в сторонке, ковыряя листву в газоне. По окончании
распределения нарядов на завтрашний день, слово взял старшина. Мы слегка
напряглись, так как ничего хорошего ему говорить не доверяли, а если и
доверяли, то как правило, какой-нибудь фронт работ провозглашался. Но,
тот начал издалека буквально следующими словами:
- Товарищи пограничники!
Расслабились, поскольку если бы предстояло рыть канаву, вступление было
бы типа: «Гребанные дожди затопляют коновязь по скакательные суставы
конского состава». Итак он продолжил:
- Правила соблюдения техники безопасности писаны кровью личного состава
и сломанными карьерами непосредственного начальства искалеченного
личного состава. За лето в Округе участились случаи травматизма при
несении службы верхом.
Потом привел статистику по бумажке, и махнул фланирующему неподалеку
мужику.
- Прошу любить и жаловать, инструктор пятигорского* ипподрома, мастер
вольтижировки Петр Петрович Басос.
Рядом стоящий Сурков незамедлительно закатил глаза и чревовещал, не
шевеля губами, впрочем, не очень громко: «Отсос Петрович».
При ближайшем рассмотрении Петр Петрович внешне напоминал вышедшего в
тираж провинциального хореографа, с неравномерными по густоте
бакенбардами на испитом лице. Хотя столичных хореографов мне и раньше не
попадалось, представлял я их именно такими, с вывернутыми носками наружу
ногами и откляченной слегка задницей на непропорционально длинном торсе.
Прокашлявшись в манжет, Петрович имел речь.
- Друзья. Я вас научу падать с лошади и коней.
Подивившись краткостью фабулы и изощренной зоологической
дифференциацией, мы, те кто был свободен от службы в этот дивный вечер
потянулись было в конюшню за «лошадью и конями», но были остановлены
криком: «Стойте, сначала теория на козле! Пройдемте в спортгородок,
только принесите пожалуйста седло с недоуздком. » Вконец заинтригованные
еще до кучи и козлом, пришли на площадку (стандартный набор брусья,
перекладина, лестницы и т. п.). Притащили седло, наблюдаем. Козел
представлял собой убогое зрелище в виде продольной половины чурбака на
четырех ногах.
- Ой, а почему это подпруги две? Не получив ответа Отсос Петрович
заседлал козла, и тупо стоял с уздечкой в руке. Поняв, что это лишний
девайс, он отложил ее в сторону и лихо вскочил на козла. Зрелище
получилось диковатое.
- Или псих, или #банутый, - предположил Сурик.
Все кто услышал, закивали. Подумав, что это одобрение, джигит начал
рассказывать о группировке и порядке вынимания ног из стремян. Потом он
довольно долго кувыркался на землю в различных ракурсах, проявив
несомненную в этом деле компетентность. Тут мимо проходил… рядовой
Нурпазыл Сапарович Жантороев, он был только что поменян на вышке, и
соответственно экипирован выдвигаясь на заслуженный отдых.
- Это чо за чмо в моем седле?
Объяснили. Нурик почесал репу, и неожиданно спросил:
- А зачем кувыркаться, если и так можно соскочить?
Петрович снисходительно пояснил, мол это образно, предполагается, что
лошадь падает.
- Понятно, теперь товарищ инструктор, оденьте вот это, и покувыркайтесь.
Нурик протянул ему весло (АК-74 с прикладом) предварительно отстегнув
магазин. Отсос Петрович задумчиво покрутил железку, но как обычно, в
самом интересном месте случился облом.
- Жантороев, почему здесь до сих пор! Марш в дежурку разоружаться!
Это нарисовался прапорщик Арбеков с кружкой молока и полбуханкой в
руках.
Петрович воспрял.
- Ну теперь седлайте коней, и потренируемся, пока не стемнело.
Ковыряясь в конюшне, мы с Сурком рассуждали, как он будет заставлять
лошадь падать. Я, чертыхаясь с подпругой с ужасом вспоминал свои полеты
с лошади, рост моего Раджа, в холке составлял 160 см. Успокаивало то,
что заставить моего мерина упасть может только барсучья нора или Надька,
жена старшины, и то, если мчаться галопом.
Пришли, уже верхом, обратно на спортплощадку.
Петр Петрович обращаясь к старшине предложил:
- Вы не желаете потренироваться?
Арбеков чуть не подавился кружкой.
- Нет знаете ли, подагра мучает нынче. (думаю перепутал с простатой).
Принесите пожалуйста вожжи, или веревку пару метров. Принесли.
Примерившись, Петрович подошел к моему животному (я так и думал) и
привязал вожжи за переднюю ногу около копыта.
- Чтобы заставить коня упасть, ему надо сделать подсечку.
Подведя Раджа к козлу (!) инструктор забрался в седло и поерзал. Ступни
до стремян не доставали. Спешился, подтянул «под себя». И только
собрался было лезть опять…
- Товарищ жокей, погодите!
Нурик тащил автомат, СПШ, и ремень с подсумком.
- Вот, взял с разрешения замбоя, бинокль и радиостанцию он не дал,
говорит разобьете нафиг.
Петрович тоскливо облачился в обычный набор снаряжения, и влез на коня.
Сначала Радж не хотел идти вообще. Затем он не хотел идти рысью. В
общем, пока я его не пнул, конь мой тупил конкретно. Потом он не хотел
«подсекаться». Как только Отсос Петрович дергал за вожжи, Радж
просто-напросто подгибал ногу, и мертво вставал из любого аллюра.
Автомат тем временем по законам кинематики (или чего там) с железным
стуком бил Петровича по затылку. Веселуха.
Пришлось идти за камчой. Увидев плетку, Радж скакнул с места в карьер, и
понесся к деревьям не разбирая дороги. Тут все и случилось. Видимо не
вполне осознанно Отсос Петрович дернул подсекая, конь мой бедолага
рухнул передней частью, и кувыркнулся. Герой наш летел как сидел. В той
же позе, не изменив выражения лица. Просто продолжил поступательное
движение на высоте полутора метров, пока не встретил на своем пути
грушу. Он так уебался в несчастное дерево, что осыпались последние
плоды, а от звука удара лицом в ствол, в хлеву тревожно замычал Борька .
Итог. Эпидермис лба остался на груше. Из передних зубов остались только
клыки внизу. Сколько ребер поломал точно не знаю, но не меньше чем
зубов. И как апофеоз, перфорированный затворной рамой затылок, чудом что
вскользь, но до уха. Наутро его, запромедоленного отправили экстренным
бортом в госпиталь штопать, и пугать стоматологов всем своим внешним
видом.
А серьезных травм у нас на всем фланге и до того не было, и после не
случалось.
P.S. Раджа не мог поймать до утра, и потом он со мной не разговаривал
неделю.
* или кисловодского, не помню точно.
Аллюр

Начальнику заставы неведомо откуда прислали степплер (1990г.) Однажды
встали мы под приказ на Разведывательно Поисковую Группу (вид наряда -
РПГ). Старший наряда, прапорщик Арбеков. Смотрю, у него маскхалат в
промежности по шву треснул, при верховой службе - ничего особенного, но
в седле сидеть, сами понимаете, кайфа мало. Говорит переодеваться
возвращаться зашивать - плохая примета. Ну а начальник возьми и предложи
- зафуячь степплером, возиться не надо. Ну Арбеков и пристегнул все
вместе, и халат, и трусы, и мошонку. Сидит - орет. Никого не подпускает.
Идти не может, при каждом движении больно. Жену его позвали. Пришла,
заперлись они в канцелярии. Операцию делать. Он орет. Потом прекратил.
Выходит, а там.. Она ему и маскхалат и трусы выстригла ножницами. Вышел,
с лоскутом камуфляжной ткани на гениталиях. Адам бля.
Аллюр

Прыгунов с трамплина тестируют только на марихуану.
Любой другой допинг им просто не помогает.