Самые смешные истории по сумме баллов - 6 место

О технических специалистах.

У нас недостаток технических специалистов хорошей квалификации (то есть с опытом и талантом), готовых работать за гроши.

То есть готовых работать за гроши — но имеющих квалификацию нижу плинтуса, навалом. Они никому не нужны и задаром.

И специалистов хорошей квалификации тоже всё еще есть некоторое количество. Но они at mass хотят хороших денег — и потому тоже как бы нафиг не нужны в большинстве мест.

Всем нужны «космонавты за три копейки». А их нет.

Дело в том, что после развала СССР такие «космонавты за три копейки» были, и в количестве, которое обеспечивало не только закрытие позиций, но и даже избыток. «Эффективные манагеры» к этой ситуации привыкли — а теперь ситуация поменялась, старики ушли на пенсию, а люди среднего возраста не видят смысла «запускать ракеты» за три копейки для манагеров, трахающих валютных шлюх в куршавеле.

Фактически произошел инженерный саботаж — грамотные люди ушли с работы, требовавшей их высокой квалификации, и занялись всякой ширпотребской хренотой, дающей денег даже поболее, чем им платили на тех прежних местах, но требующей гораздо меньшего напряжения мозгов.

Уровень озлобления инженерных кадров высшей квалификации по отношению к работодателям достиг просто какого-то эпического накала. Вопрос уже не в том, сколько такому человеку надо для безбедной жизни — неа, он хочет таких денег, которые бы показали УВАЖЕНИЕ к его уровню. То есть таких сумм, которые бы заставили манагеров скрежетать зубами от жадности.

Принцип простой: не хотите платить столько? Ну и делайте нанорулезы сами, а я и халтурами перебьюсь — зато буду знать, что на вас хрен положил, и ваше предприятие пусть скатится в жопу и сдохнет, и вы будете банкротами, и работяги ваши на улицу вылетят, и когда-нибудь они вас подвесят за закрытый завод на фонарь, и Бентли ваш сожгут, и семейку вашу поимеют.

Вот так это и движется — бизнесмены-манагеры всё еще надеются, что «кадры» оголодают и прибегут на жабскую зарплату, а «кадры» как ушли массово в 2008 году, так и заимаются хренотой, теряют квалификацию, но никуда не прибегают. Это прекрасно видно по динамике вакансий и резюме на квалифицированные позиции и по зарплатным уровням, выставляемым на вакансии и вписываемым в резюме.

Либеральная часть правительства — всё еще думает, что проблему можно решить при помощи ВУЗов. У них в голове не укладывается, что выпускники ВУЗов не могут закрыть высокие позиции — их уже некому учить на производстве, и никто их не будет учить — специалист не хочет их учить, чтобы не создавать себе конкурента, а «эффективный манагер» не желает годами платить зарплату бесполезному полуфабрикату в ожидании, пока тот поднимет квалификацию и получит опыт. Да и нафиг ему специалист через годы — ему надо здесь и сию минуту, а через пару лет уже, может, и предприятия не будет, и он сам будет в другом месте.

©Axel.Razenklein

Вот похлопайте те, кто знает, какой товар сейчас чаще всего гребут в фотомагазинах? Правильно. Набор из круглой лампы, зеленого экрана и микрофона. Чтобы, значит, особенно качественно нести свою пургу в сетях.

А поднимите руки те, кого уже напрочь задолбали как все эти полуграмотные красотки с рабочими свистками, так и косноязычные синеволосые красавцы? Меня, блин!

Раньше я буквально боготворил Youtube за моментальную помощь в технических вопросах. Люди, выкладывающие решение проблем с машиной, компьютером или стройкой, реально экономили время. Но теперь...

Бывает, забываю простейшие вещи. И вот, на запрос типа "как сделать скриншот" вместо быстрого однострочного ответа сначала появляется реклама. А потом, сука - еще одна! Затем (с невьебенным громыханием и звездами) выкатывается заставка канала. Затем эффектно выходит очередной мудак, и, под дурацкую музычку начинает нудно представляться. Как будто это кому интересно! Непременно скалясь и размахивая руками, оно с энтузиазмом начинает описывать все озабоченность этой проблемой. Дальше - не знаю. Ибо ни разу не досматривал. Несмотря на их профессиональный свет и звук.

И лишь одно спасает. Есть, есть еще люди, сохранившие тактичность даже сейчас. Они стесняются говорить. И поэтому просто выкладывают последовательность действий в картинках. Молча. Анонимно. Толково. Святые - существуют! Аллилуйя!

Учитель накрыл собой гранату. Четыре секунды длиною в жизнь. Подвиг Юрия Лелюкова

29 ноября 1983 года погиб Юрий Николаевич Лелюков, старший лейтенант запаса, преподаватель начальной военной подготовки школы №2 поселка Иваничи Волынской обл. Военрук закрыл собой приведенную во время урока в действие боевую гранату, оказавшуюся среди полученного из военкомата учебного имущества, и этим спас жизнь двадцати шести ученикам.

После публикации 26 февраля 1985 года в газете “Комсомольская правда” очерка “ЧЕТЫРЕ СЕКУНДЫ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ” Юрий Лелюков был награжден орденом “Знак почета”, кафедра НВП и физподготовки одного из педагогических институтов добилась присвоения его имени. После его гибели учебные гранаты стали сверлить.

...День был ясный, сухой и холодный.

Учитель начальной военной подготовки второй средней школы Юрий Лелюков посмотрел в окно и взял со стола одну из учебных гранат.

- Внимание, - сказал он двадцати шести ребятам, сидящим в классе.- Вы давно просили показать принцип обращения с гранатой. Надеюсь, вам эта штука в жизни не пригодится, но тем не менее: слушайте, смотрите и запоминайте!..

Значит, так: чтобы привести гранату в боевое положение, нужно прижать спусковой рычаг и выдернуть кольцо - я это делаю. Теперь, если отпустить рычаг, у нас, в учебной гранате, просто щелкнет, а в боевой раздастся хлопок, и пойдет дымок. До взрыва останется четыре секунды. Тогда бросайте гранату, не мешкая. Итак, я отпускаю рычаг...

- А если задымит? - весело спросил кто-то.

Лелюков улыбнулся. И отпустил рычаг. Раздался хлопок, и пошел дымок.

Вряд ли двадцать шесть девчонок и мальчишек поняли в то первое мгновение, что случилось.
Вряд ли понял, что случилось, в то, самое первое, мгновение и сам Лелюков. Боевая граната - в классе?! Глупость, нелепость, абсурд!

Но он все же был военным человеком. Старшим лейтенантом запаса... Дым пошел. Значит, четыре секунды - и все. Значит, надо спасать детей. Что делать?! Отбросить гранату? Подальше от себя? Куда? В классе двадцать шесть пар ничего еще не понимающих глаз. Граната. Глаза. Снова граната. И снова глаза. И вдруг-окно! Ну, конечно же,- окно! До него было всего лишь полшага. «Ничего, ребята, ничего. Вы только не пугайтесь...»
Внизу, в школьном дворе, гуськом, точно утята, вышагивали на обед шестилетки.

Едва не метнулся он к двери. И, должно быть, тут же понял, что потерял еще одно мгновение: ну, конечно же, там, в коридоре за дверью кабинета, сидели дети. Школа была тесновата, и время от времени парты выставлялись прямо в коридор. Да и глупо было рваться к двери - не успеть...

Он повернулся к классу спиной, шагнул в угол, неловко нагнулся и крепко, намертво прижал гранату к животу. Пытаясь что-то сказать, только с силой выдохнул из легких воздух...

Говорят, он был хорошим учителем. Говорят, у него не было проблем с дисциплиной в классах. Говорят, классы эти слушали его, разинув рты. И выходил он из этих классов всегда окруженный ребятами. Собирался построить в школе тир. Собирался организовать гандбольную команду. Он много чего собирался сделать к той минуте, когда, взглянув в окно, взял с преподавательского стола одну из учебных гранат и сказал: «Слушайте, смотрите и запоминайте!..»

...Взрыв оглушил класс. В оглушительной тишине, точно снег, сыпалась с потолка побелка. В оглушительной тишине падали стенды. И в оглушительной этой тишине ошеломленные десятиклассники бросились к двери.

Все. Двадцать шесть человек. Живые.

- Стой, ребята! Как же Юрий Николаевич?!

Трое из них вернулись и в дыму вынесли Лелюкова из класса. Сейчас, Юрий Николаевич, говорили они, сейчас, еще минутку...

К ним бежали учителя. Бежали врачи. Мчались «Скорые»...

Остались без отца восьмилетняя Алеся, годовалый Юрасик, стала вдовой жена Лариса.

Это произошло 29 ноября 1983 года. Ежегодно в этот день ученики тех двух классов приходят в Иваничевскую среднюю школу №2. Заходят в класс, где свой последний урок мужества и человечности провел их любимый учитель и где висит его портрет. Идут на кладбище.

В школе более двадцати лет действует музей Юрия Лелюкова. Среди многочисленных экспонатов школьный журнал, открытый на той же странице и пробитый осколками гранаты. А также сотни писем, которые пришли тогда со всех концов Советского Союза. Во многих из них стихи, написанные людьми, которые никогда не видели учителя, но преклоняются перед его подвигом.

На соседней улице в маленьком дворике шашлычная под открытым небом, на заборчике вывеска: «Вкусный шашлык». Два столика под тентом. В шашлычной никого, только у мангала стоит немолодой армянин.
— Подходи, дорогой, смотри, цены вот, шашлык есть всякий.
Смотрю на цены. Армянин смотрит на меня.
— Дорогой, ты чего такой грустный?
— Ничего. Все в порядке, спасибо.
— С женой проблемы, да?
— Не женат.
— Ай, значит с девушкой. Жена, невеста, девушка — какая разница?.. Я в глаза смотрю. Беспокойные глаза — с деньгами проблема. Усталые глаза — на работе проблема. Печальные глаза — с женщиной проблема.

— А если бы я был в темных очках?

— Значит с глазами проблема, да. В такой пасмурный день какие темные очки, дорогой?..

Смеется. Справа зуба не хватает.

— Свинку бери, дорогой. Барашка бы предложил, но барашек в этой жизни многое повидал. Не бери барашка, бери свинку, не думай.

— А давайте свинку. Лук есть?

— Лук есть, как без лука?.. Побольше положу. Вот хороший шашлык, посмотри: одно мясо, никаких жилок, мягонький — сам бы съел, но деньги нужнее.

Я одобряю. Армянин прячет купюры в кармашек фартука и кладет шашлык на мангал.

— Не надо из-за девушки расстраиваться, — говорит он. — Из-за девушки надо радоваться.

На одноразовую тарелку накладывает горку маринованного лука, давит рядом кетчуп из бутылочки, а сам поясняет в это время мысль:

— Мой дед знаешь как говорил?.. Женщина — как поле. Посеешь мало — вырастет мало. Посеешь много — вырастет много. Ничего не выросло — может, ничего не сеял?..

— Сеял, — говорю я.

— Много сеял? — в голосе притворная суровость.

— Прилично, — каюсь я.

— Значит, поле — одни камни, — убежденно говорит армянин. — Всякое добро должно к человеку возвращаться. Ты ее любишь?.. Подарки даришь, слова говоришь, помощь делаешь?.. — дожидается моего кивка. — И что она?

Я пожимаю плечами.

— Неправильно это всё, — машет рукой. — Посмотри, вот ты пришел ко мне, дал мне деньги — я делаю тебе шашлык. Честный обмен, да?.. Если я деньги беру, а шашлык не делаю, какой же я шашлычник? Станешь ты мне опять деньги давать?..

— Так то деньги, — говорю я. — Деньги в отношениях не главное.

— Так ведь и я тебе не обещал наследника родить, только шашлык сделать! — армянин взмахивает руками. — Кто о деньгах говорит? Деньги ерунда! Так — чтобы было на что шашлык купить!.. Я про тебя говорю. Ты себя отдаешь. А обратно что получаешь?..

— С отношениями все немного сложнее, чем с шашлыком.

— Ай, ничего не сложнее. Ты думаешь: «Люди сложные, люди разные». Психология, подход-шматход. Нет, с людьми должно быть всё просто. Отдал много — получил много. Если отдаешь и не получаешь — зачем опять отдавать?..

— А если по-другому никак?

Армянин переворачивает шампур на мангале.

— Если ходишь в ботинке, а ботинок жмет — значит, что?.. Размер не твой. Или ботинок не твой. Сними, поставь за порог — кому подойдет, возьмет, спасибо скажет. Себе другой ботинок купишь, да?.. А если женщина не любит — значит, что?..

— За порог?

— Ай, зачем за порог?.. Человека нельзя за порог, это не ботинок. Встаешь, сам уходишь… Ты в зеркало смотришься, дорогой?

— Бывает.

— На улицу ходишь, много женщин видишь?

— Конечно.

— А в зеркале себя одного видишь, да. Ты такой у себя один, а женщин вокруг много. Надо свою искать. Вон, смотри, по улице идет, ай какая. Подойди, спроси — вдруг твоя?..

Я усмехаюсь. Армянин выпрямляется и машет девушке рукой:

— Девушка! Девушка! Заходи, познакомься с молодым человеком. Шашлык за счет заведения!

Девушка на ходу показывает ему средний палец. Армянин качает головой, со смехом говорит:

— Некультурная девушка, злая. Не надо тебе такую.

— Да никакую не надо.

— Э-э! Я тебе как шашлычник скажу: без шашлыка можно всю жизнь прожить, и ничего не будет. А без женщины нельзя.

Снимает шампур с мангала и кладет на тарелку.

— Но и от шашлыка тоже не отказывайся. Через пару дней барашек будет свежий — пальчики оближешь, заходи. Какой шашлык хороший — это я тебе всегда подскажу. А женщину хорошую сам найдешь. Держи аккуратно — горячо! Приятного аппетита.

Вот где еще я мог бы получить сеанс психотерапии по цене шашлыка, плюс бесплатный шашлык впридачу? Свинина мягкая, никаких жилок, одно мясо, и лука много.

Послезавтра иду за барашком.

Сегодня после поликлиники встретил петербуржца 85-го уровня!
Зашёл после врачей по пути в кафешку, сижу, расслабляюсь кофейком и ноутом. Через какое-то время мимо моего столика проходит парень, кладёт мне на стол сложенную бумажку, из блокнота, видимо. И торопливо ретируется из кафе.
На бумажке надпись от руки, но ПЕЧАТНЫМИ буквами, наверное, чтоб не возникло сложности разобрать почерк...
"Возможно, я лезу не в своё дело, так что если вы не приемлете подобное вторжение в свою жизнь, не разворачивайте эту записку и просто выбросьте её."
Разумеется, я развернул записку!) А там такими же печатными буквами:
"У вас на ногах бахилы, которые вы, вероятно, не сняли после посещения медучреждения. Если же это не ошибка, а сознательная часть одежды, прошу прощения за доставленное беспокойство".

Сему очень ждали.
И дождались.
Когда уже потеряли надежду. Девять лет ожидания - и вдруг беременность!
Сема был закормлен любовью родителей. Даже слегка перекормлен. Забалован.
Мама Семы - Лиля - детдомовская девочка. Видела много жесткости и мало любви. Лиля любила Семочку за себя и за него.
Папа Гриша - ребенок из многодетной семьи.
Гришу очень любили, но рос он как перекати-поле, потому что родители отчаянно зарабатывали на жизнь многодетной семьи.
Гриша с братьями рос практически во дворе. Двор научил Гришу многому, показал его место в социуме. Не вожак, но и не прислуга. Крепкий, уверенный, себе-на-уме.
Гришины родители ждали Семочку не менее страстно. Еще бы! Первый внук!
Они плакали под окнами роддома над синим кульком в окне, который Лиля показывала со второго этажа.
Сейчас Семе уже пять. Пол шестого.
Сема получился толковым, но избалованным ребенком. А как иначе при такой концентрации любви на одного малыша?
Эти выходные Семочка провел у бабушки и дедушки.
Лиля и Гриша ездили на дачу отмывать дом к летнему сезону
Семочку привез домой брат Гриши, в воскресенье. Сдал племянника с шутками и прибаутками.

Сёма был веселый, обычный, рот перемазан шоколадом.
Вечером Лиля раздела сына для купания и заметила ... На попе две красные полосы. Следы от ремня.
У Лили похолодели руки.

- Семен... - Лилю не слушался язык.

- Да, мам.

- Что случилось у дедушки и бабушки?

- А что случилось? - не понял Сема.

- Тебя били?

- А да. Я баловался, прыгал со спинки дивана. Деда сказал раз. Два. Потом диван сломался. Чуть не придавил Мурзика. И на третий раз деда меня бил. В субботу.

Лиля заплакала. Прямо со всем отчаянием, на какое была способна.
Сема тоже. Посмотрел на маму и заплакал. От жалости к себе.

- Почему ты мне сразу не рассказал?

- Я забыл.

Лиля поняла, что Сема, в силу возраста, не придал этому событию особого значения. Ему было обидно больше, чем больно.
А Лиле было больно. Очень больно. Болело сердце. Кололо.
Лиля выскочила в кухню, где Гриша доедал ужин.

- Сема больше не поедет к твоим родителям, - отрезала она.

- На этой неделе?

- Вообще. Никогда.

- Почему? - Гриша поперхнулся.

- Твой отец избил моего сына.

- Избил?

- Дал ремня.

- А за что?

- В каком смысле "за что"? Какая разница "за что"? Это так важно? За что? Гриша, он его бил!!! Ремнем! - Лиля сорвалась на крик, почти истерику.

- Лиля, меня все детство лупили как сидорову козу и ничего. Не умер. Я тебе больше скажу: я даже рад этому. И благодарен отцу. Нас всех лупили. Мы поколение поротых жоп, но это не смертельно!

- То есть ты за насилие в семье? Я правильно понимаю? - уточнила Лиля стальным голосом.

- Я за то, чтобы ты не делала из этого трагедию. Чуть меньше мхата. Я позвоню отцу, все выясню, скажу, чтобы больше Семку не наказывал. Объясню, что мы против. Успокойся.

- Так мы против или это не смертельно? - Лиля не могла успокоиться.

- Ремень - самый доходчивый способ коммуникации, Лиля. Самый быстрый и эффективный. Именно ремень объяснил мне опасность для моего здоровья курения за гаражами, драки в школе, воровства яблок с чужих огородов. Именно ремнем мне объяснили, что нельзя жечь костры на торфяных болотах.

- А словами??? Словами до тебя не дошло бы??? Или никто не пробовал?

- Словами объясняют и все остальное. Например, что нельзя есть конфету до супа. Но если я съем, никто не умрет. А если подожгу торф, буду курить и воровать - это преступление. Поэтому ремень - он как восклицательный знак. Не просто "нельзя". А НЕЛЬЗЯ!!!

- К черту такие знаки препинания!

- Лиля, в наше время не было ювенальной юстиции, и когда меня пороли, я не думал о мести отцу. Я думал о том, что больше не буду делать то, за что меня наказывают. Воспитание отца - это час перед сном. Он пришел с работы , поужинал, выпорол за проступки, и тут же пришел целовать перед сном. Знаешь, я обожал отца. Боготворил. Любил больше мамы, которая была добрая и заступалась.

- Гриша, ты слышишь себя? Ты говоришь, что бить детей - это норма. Говоришь это, просто другими словами.

- Это сейчас каждый сам себе психолог. Псехолог-пидагог. И все расскажут тебе в журнале "Щисливые радители" о том, какую психическую травму наносит ребенку удар по попе. А я, как носитель этой попы, официально заявляю: никакой. Никакой, Лиль, травмы. Даже наоборот. Чем дольше синяки болят, тем дольше помнятся уроки. Поэтому сбавь обороты. Сема поедет к любимому дедушке и бабушке.

После того , как я с ними переговорю.

Лиля сидела сгорбившись, смотрела в одну точку.

- Я поняла. Ты не против насилия в семье.

- Я против насилия. Но есть исключения.

- То есть если случатся исключения, то ты ударишь Сему.

- Именно так. Я и тебя ударю. Если случатся исключения.

На кухне повисла тяжелое молчание. Его можно было резать на порции, такое тугое и осязаемое оно было.

- Какие исключения? - тихо спросила Лиля.

- Разные. Если застану тебя с любовником, например. Или приду домой, а ты, ну не знаю, пьяная спишь, а ребенок брошен. Понятный пример? И Сема огребет. Если, например, будет шастать на железнодорожную станцию один и без спроса, если однажды придет домой с расширенными зрачками, если ...не знаю...убьет животное...

- Какое животное?

- Любое животное, Лиля. Помнишь, как он в два года наступил сандаликом на ящерицу? И убил. Играл в неё и убил потом. Он был маленький совсем. Не понимал ничего. А если он в восемь лет сделает также, я его отхожу ремнем.

- Гриша, нельзя бить детей. Женщин. Нельзя, понимаешь?

- Кто это сказал? Кто? Что за эксперт? Ремень - самый доступный и короткий способ коммуникации. Нас пороли, всех, понимаешь? И никто от этого не умер, а выросли и стали хорошими людьми. И это аргумент. А общество, загнанное в тиски выдуманными гротескными правилами, когда ребенок может подать в суд на родителей, это нонсенс. Просыпайся, Лиля, мы в России. До Финляндии далеко.

Лиля молчала. Гриша придвинул к себе тарелку с ужином.

- Надеюсь, ты поняла меня правильно.

- Надейся.

Лиля молча вышла с кухни, пошла в комнату к Семе.

Он мирно играл в конструктор.

У Семы были разные игрушки, даже куклы, а солдатиков не было. Лиля ненавидела насилие, и не хотела видеть его даже в игрушках.

Солдатик - это воин. Воин - это драка. Драка это боль и насилие.

Гриша хочет сказать, что иногда драка - это защита. Лиля хочет сказать, что в цивилизованном обществе достаточно словесных баталий. Это две полярные точки зрения, не совместимые в рамках одной семьи.

- Мы пойдем купаться? - спросил Сема.

- Вода уже остыла, сейчас я горячей подбавлю...

- Мам, а когда первое число?

- Первое число? Хм...Ну, сегодня двадцать третье... Через неделю первое. А что?

- Деда сказал, что если я буду один ходить на балкон, где открыто окно, то он опять всыпет мне по первое число ...

Лиля тяжело вздохнула.

- Деда больше никогда тебе не всыпет. Никогда не ударит. Если это произойдет - обещай! - ты сразу расскажешь мне. Сразу!

Лиля подошла к сыну, присела, строго посмотрела ему в глаза:

- Сема, никогда! Слышишь? Никогда не ходи один на балкон, где открыто окно. Это опасно! Можно упасть вниз. И умереть навсегда. Ты понял?

- Я понял, мама.

- Что ты понял?

- Что нельзя ходить на балкон.

- Правильно! - Лиля улыбнулась, довольная, что смогла донести до сына важный урок. - А почему нельзя?

- Потому что деда всыпет мне ремня...

Знакомый - любитель-нумизмат. На e-Bay он купил у мексиканца собрание мексиканских монет разного времени. Посылку, однако, не пропустила российская таможня на том основании, что в России запрещена пересылка наличных денег, в т.ч. и монет, по почте. Ему позвонили или написали, он пришёл на таможню и долго с ними разбирался по каждой монетке. Залез в интернет с ноутбука на сайт мексиканского центробанка и показывал таможенникам, какие монеты выведены из обращения (их пропускали). Ну а те, которыми всё ещё можно платить, они завернули, ибо таковы правила. Часа 2-3 это всё продолжалось, причём таможенники были вполне корректны и дружелюбны, но соблюдения правил требовали.

В итоге из нескольких десятков присланных монет часть всё-таки не пропустили. Их они велели отправить почтой обратно отправителю. Он спросил - какой обратный адрес писать? Таможни? Нет, говорят, это как-то глупо. Пишите ваш домашний. Окей.

Через несколько дней звонят ему с почтамта и говорят: молодой человек, а вы в курсе вообще, что наличные деньги, в т.ч. и монеты, по почте пересылать нельзя? Что же вы в Мексику-то их отправляете? Приходите к нам и забирайте свою посылку назад, мы это пересылать не имеем права. Ну что, пришёл и печально забрал почтовое отправление. И пошёл с ним домой.

"Я никогда не смотрю Олимпиаду, не болею там ни за кого и вообще считаю весь этот большой спорт искусственно выращенной и абсолютно бесполезной штукой", - пишет художник и блогер в Facebook.
"Честь страны спортсмены защищают? Честь страны, это когда пенсионеры могут позволить себе на пенсию съездить на море, а не ошиваются в промзонах у ларьков, торгующих дешевой просрочкой. Это новые школы и детские сады. Это дороги и больницы. Доступное жилье и достойная оплата труда. Вот это честь страны.
А когда один лыжник опередил другого лыжника на три сотых секунды - это, я извиняюсь, конечно, какое-то говно, а не честь. Мне такая честь не нужна. Я на лыжах просто так прокачусь, ничего ни кому не доказывая.
И кто вообще на эту самую честь нападает все время, если ее постоянно защищают? Вы видели? Я - нет.
Наша сборная доказала всему миру. Чего доказывает? Вы докажите всему миру, что у нас медицина и образование самые лучшие, а цены на ЖКХ - самые низкие. Вот это будет доказательство! Все охренеют, гарантирую! Будут приезжать смотреть да завидовать! Эмиграция в страну будет небывалая! Американцы да европейцы обрывать телефоны в посольстве будут в нашем. Визы клянчить да виды на жительство. А когда четыре здоровенных лба садятся в эмалированный таз и едут в нем с горы - это что доказывает? Какую теорему? Что четырем здоровым лбам настолько нечем заняться, что они маются вот таким вот спортом?
Вообще вот этот бобслей - это что за спорт? Что он развивает? Ну ладно четвертый там в команде, который последний. Он хотя бы всю эту кодлу разгоняет и потом сам запрыгивает. Тут какие-никакие азы сноровки нужны, ладно. А первые три? Они просто сели и сидят. От них там вообще ничего не зависит. Ни педалей они не крутят, ни веслами не гребут. Просто сидят в тазу и едут. И при этом еще и допинга зачем то наелись! Ну вот вам-то зачем? Куда вам он?! Вы что, более лучше сидите от него, что ли? Вы же неподвижный балласт, тупо для веса. Что не так-то? Что вот это все доказывает кому? Наши так хорошо в тазу с горки скатились, вашим так и не снилось! Мы крутые! Так, что ли? Ну бред же.
Спортсменов жалко - многие пишут. Они тренировались-тренировались, и вдруг такое. Они-то тут причем. Ну не бывает так, ребята. Такие все спортсмены честные-честные, а коварные чиновники такие хитрые-хитрые. И ничего никому неизвестно!
- На, выпей эту штуку!
- Ой, тренер, а что это такое?
- Это просто витаминчик!
- Да? Ну ладно!
Это уже в детском саду не прокатывает, отмазки такие. Я не знал, я не думал, мне сказали и я сделал - ну смех же.
Вот спорт у них - смысл жизни. Это что за смысл жизни - обогнать всех в беге на коньках? Ребята, жизнь для другого создавалась. Если бы ее смысл был в беге на коньках, там бы вообще все по другому выглядело бы, поверьте! И если люди смеются над вашим смыслом жизни, попробуйте найти менее смешной смысл. Жизнь большая. В ней много всего. А бег на коньках это прекрасно, но не основополагающе.
И такие все сердешные. Вот - старались же люди, тренировались, а их... Тут люди всю жизнь от звонка до звонка отработали на заводе, а им бац - пенсию одиннадцать тысяч и ни в чем себе не отказывай! Беги, там в "Пятерочке" по акции требуху лежалую дают! И ничего, никто не возмущается. Не пишутся гневные посты про то, что люди всю жизнь вообще-то старались, а их теперь вона как.
Так что меньше драматизма. Занимайтесь нормальным спортом. Для себя. А не для того, чтобы защитить честь страны и доказать всему миру. Мир намного старше вас и не нуждается в ваших доказательствах".

Пастух … (или история из глубокого детства)

Как уже явствует из названия – все события являются фактами моего босоногого детства. Сейчас уж и не скажу точна сколько мне было, лет десять-двенадцать кажется – помню только–только Горбачёв на экранах замелькал, запомнившись своей молодостью и энергией, чем выгодно отличался от предыдущих вождей страны. Но не об этом речь.

Думаю многим знаком такой хитрый родительский ход, когда на лето спиногрыз отправляется в деревню к бабушке, что обеспечивает отдых родителям и существенно пополняет подростковый запас табуированной лексики и умение курить не в затяг. Я был в числе таких вот счастливых детишек, обладающим бабушкой в деревне, и потому каждое лето отправлялся д.Ладва, что под Петрозаводском.

Бабушка у меня (здоровья ей) по жизни достаточно строгая, властная женщина, полностью рулящая своей жизнью, однако, я управлялся с ней мгновенно, обещая уже с порога, что по окончании сезона непременно на ней женюсь и увезу с собой в город (если всё будет нормально, в плане её поведения). Уж не знаю чего бабушке хотелось больше – выйти второй раз замуж или уехать в комфортабельную квартиру, но моё предложение всегда воспринималось с энтузиазмом и я становился главным человеком в доме. Я любил лето у бабушки.

В тот год всё было как всегда – целыми днями мы с Лёхой (тоже городской пацан) гоняли на великах, купались в речке и воровали горох с колхозного поля (несмотря на мольбы наших бабушек кормовой горох не жрать, ибо потом дома топор можно вешать). Однако всё круто переменилось с того момента как Лёха высмотрел жуткую сцену убийства быка.

- Тоха, я сейчас такое видел, такое видел!!! Там на коровнике быка убивают …
- Фигассе! Уже убили? Поехали быстрее!
- Не знаю убили или нет, он как упал, я сразу за тобой, чтобы ты тоже позырил …

Понятное дело, когда мы приехали быка уже не было, утащили его, однако то, что Лёха не врал, подтверждалось огромной лужей крови разлитой по полу коровника. Моему разочарованию не было предела, однако всё забылось как только я увидел её … Берёзку. Бело-серую кобылу.

Я лошадей раньше конечно же видел и сказать, что они как-то особо меня впечатляли – нельзя, однако что-то торкнуло в этот раз. Её вёл цыган и мне почему-то казалось, что кобылу тоже сейчас будут резать …

- Дяденьки, вы её убивать будете?
- Нахуя? Сама скоро сдохнет, а пока пусть поработает.

Кобыла «работала» транспортным средством пастухов, которые рулили стадом коров – голов двести. Мы несколько дней наблюдали за процессом выпаса и мне в голову пришла гениальная мысль. Сразу оговорюсь больше никогда мне не удавалось столь идеально провернуть казалось бы нереальную операцию.

- Лёха хочешь на лошади покататься?
- Ога, кто нам даст-то?
- Не бзди, всё будет.

Пастухами на том коровнике работали цыгане. Коровник уже на ладан дышал и отношение к работе у них было никакое. Сидели целыми днями в поле – бухали водку, травили байки и сремались тока Председателя колхоза, который периодически нахаживал и обещал всех уволить. Работа их состояла в том, чтобы выгнать стадо в шесть утра в поле и вечером загнать обратно ровно столько же голов сколько и выгнали, однако поскольку они весь день бухали и за стадом не следили – собрать всех в пьяном виде представлялось довольно-таки трудоёмким занятием.

В один из дней мы бодро подвалили к цыганам в один из дней с категорически выгодным предложением:
- Дяденьки, а давайте мы будем пасти коров?
- С фига ли? - ответил старший и махнул очередную стопку.
- А мы хотим на лошади кататься, - разотровенничался Лёха.
- Пошли нахуй, сопляки, - метко определил наш социальный статус второй цыган и попытался дать лёгкую деревенскую затрещину, но промахнулся.

- Мужики, чё вам жалко что ли? Вы нас научите с лошадью управляться, а потом сидите целый день и отдыхайте, мы же будем за стадом следить … банарот, - подчеркнул я свою взрослость.

- Дык вы ещё и на лошади не умеете кататься? – улыбнулся беззубым ртом старший.
- Ну дык мы же городские, - безнадёжно ослабил мой натиск Лёха.
- Вы же нас научите, вы же Будулаи, вы же всё можете, - я начал давить на самолюбие.

Старший подозвал Берёзку и предложил мне сесть. Процесс посадки я изучал долго и внимательно, потому лихо запрыгнул на спину кобыле, однако сразу же понял, что вообще-то высоковато и я совершенно не знаю что делать дальше …

- Ну, давай, прокатись, - в голосе цыгана уже была заинтересованность, он был явно несколько удивлён моей удачной посадкой.
- Я не знаю как и боюсь немного, - честно признался я, - научите нас, пожалуйста.
- Слезай, будем решать.
Сделка началась …
- Ну и что у нас есть для того чтобы пасти коров?
- У нас есть известное желание, готовность хорошо пасти коров и вопрос – Сколько вы нам будете платить?

Старший цыган попёрхнулся водкой, второй выронил сигарету, а Лёха стал снимать сандалики (он всегда их снимал когда жизненно необходимо было куда-нить быстро убежать).

Пауза затянулась. Очевидно, что у каждой из договаривающихся сторон было диаметрально противоположное представление на тему – кто кому должен платить …
- Вы не охуели, детки? Лучше прикиньте сколько вы нам будете отстёгивать?
- А мы-то с чего, мы ж за вас работать будем, - я старался сохранить инициативу. – Хорошо, давайте так – первую неделю мы пашем бесплатно, а вы нас учите кататься на лошади, потом будем о цене договариваться?
Босоногий Лёха сдал назад метров на пять …

- Так, - решил поставить точку в торге цыган, - либо с вас пачка сигарет в день, либо уёбывайте отсюда пока целы и больше не появляйтесь.
- Пять сигарет!
- Пятнадцать!
- Десять!
- По рукам!
По моим расчётам с нас должны были стребовать водку (что нереально), так что десять сигарет в день – мне казалось сущим пустяком, тем более – я понимал, что такая цена будет держаться не более недели …

Мы пожали руки. Второй цыган начал шептать что-то про вино, но пальцы были демонстративно сцеплены в рукопожатии и потому старшему было наверное неудобно менять условия ещё тепленького договора.

Мы были записаны в пастухи за 10 сигарет в день (самая выгодная сделка для 10-12 летнего пацана)
Первое правило: «не хочешь потерять друга - не имей с ним бизнес»
Мы, довольные удачной сделкой, катились на великах домой, обсуждая как мы завтра научимся скакать как ковбои, пока Лёха не ляпнул:
- Тош, а где ты возьмёшь десять сигарет?
Я, конечно, удивился самой постановкой вопроса и уточнил:
- Лёх, моя задача найти пять сигарет, остальное – твои проблемы.
- С фига ли, ты договорился, ты и ищи.
- А ты на лошади кататься будешь?
- Ну да, ты ж договорился за нас обоих.

После этих слов, я совершенно невозмутимо достал кусок бамбуковой удочки, всегда привязанной к велосипеду, и на ходу простенько вставил так в спицы переднего колеса Лёхиного лисика.

Когда Лёха встал с асфальта и очистил свой скворечник от песка и битума я понял, что переборщил. Началась первая драка среди деревенских друзей городского происхождения. Он меня мутузил, за то что я его уронил, а я его – за то что он меня не понял: я в шортики ссался когда требовал деньги с пьяных цыган, а Лёха при этом снимал сандалики. А теперь он ещё и предлагает мне «платить» самостоятельно. Короче, я дрался идейно …

Честно говоря, у Лёхи тоже повод был, потому как когда он навернулся с велика мне вообще показалось, что у него голова отвалится. Землетрясения не было, но трещина на асфальте образовалась.
Как дети деруццо, знает каждый. Эффектных ударов по бубну, там нет, есть просто борьба на выносливость. Поскольку мы с Лёхой оба были мотивированы на победу, то сдохли быстро и сдались друг другу … (мы ещё не знали, что это только первая драка между нами, мы дрались потом не один раз)

- Бабушка купи мне сигареты, - не парясь особыми об’яснениями, заявил я.
Бабушка конечно очень хотела за меня замуж, но это был явный перебор – вернуть своей дочке курящего внука – такого она не могла себе позволить …
- Антошенька, а не попутал ли ты чего? Али напомнить тебе, чем дед подпоясывался когда в атаку ходил?
Дедушкин армейский ремень совместно с дедушкой – меня пугали безумно. Несмотря на то, что в доме я был царь и бог иногда, когда я чересчур зарывался, дед меня спускал с небес на землю – спускал жёстко и безапелляционно, ремнём. Даже сейчас, когда я вижу этот ремень, а дедушки давно уже нет – меня пробирает мелкая дрожь и я сразу вспоминаю чего точно нельзя делать.
В общем, нахрапом получить сигареты у меня не получилось, надо было вносить пояснения. Я рассказал всё как есть, не упомянул лишь о дополнительной договорённости с Лёхой – «сигареты с меня, а он мне потом половину денег вернёт» (т.е. в перспективе у меня на кармане появлялась отжатая наличность). Бабушка явно сомневалась – её настораживали цыгане и сигареты. Пришлось применить запрещённые методы убеждения, об’яснив, что если из-за бабушкиного жмотсва я не буду кататься на лошади, то я не просто на ней не женюсь никогда, я женюсь на её соседке с которой она в контрах уже много лет. Довод был убойным, бабушка сдалась.
- И сколько и чего тебе нужно?
- Две пачки «Родопи» и две пачки «БТ», на 8 дней. «Родопи» в центральном магазине есть, «БТ» в продовольственном, но только по блату, - не моргнув, выпалил я и понял, что спалился по полной.
- Антошенька, - буравя меня глазами промолвила бабушка, - ты ничего не хочешь мне ещё рассказать.
- Баб, я не курю, честно, ну пару раз с пацанами и больше ни-ни.
- Короче, узнаю что закурил – дедушку даже оттаскивать от твоей жопы не буду. Договорились?
Какой же это договор, это жёсткий ультиматум, нарушающий права ребёнка, однако советская культура воспитания вполне допускала такие методы и в общем-то думаю не зря.
- Договорились. Пошли за сигаретами.

На следующее утро – под’ём в пять утра, быстрый завтрак, ворчание бабушки на тему, что каждый день такой под’ём ей не нужен, ибо уже многие года она привыкла вставать в пол седьмого, намёк на скорую свадьбу, сигареты в карман, к Лёхе – и вот мы снова в коровнике …
Первое удивление – цыгане трезвые и даже сложилось впечатление, что опрятно одетые.
Думаю дело в том, что за их многолетнюю скучную работу наша сделка для них тоже была чем-то особенным, она вносила разнообразие. Конечно же дело не в сигаретах, а именно в том, что какая-то интересная движуха пошла, что-то новое случилось. В воздухе прямо витало радушие и озорство, хотя лица сторон были посерьёзнее чем у Молотова и Риббентропа в 39-м году.
- Вот, на восемь дней, - я протянул четыре пачки сигарет старшему.
- Ай, молодцы. Как «БТ» достали?
- Сказали в магазине, что для хороших людей надо. Всё в порядке?
- Ну дык договаривались же. Мы цыгане слов на ветер не бросаем. Пошли, пора выгонять.
Когда цыган ладил сбрую на Берёзку мы немигая впитывали каждое движение: узда, седло, стремена – ещё вчера всё это казалось нам чем-то далёким и нереальным, а теперь это всё наше и мы всё будем уметь.
- Слюни, сглотнули, - вывел нас из транса Учитель, - понеслась.
Цыган взял шестиметровый кнут, неуловимое движение кисти, секундная тишина и оглушительный щелчок. Щелчок кнута в поле – это просто громкий щелчок. Щелчок шестиметрового кнута в коровнике – это разорванные перепонки, громче был только наш последующий пердёж.
- Да не очкуйте, привыкнете.
- Учитель, а кнутом научите нас щёлкать?
- Вы, мальцы, на лошадь не сядете пока щёлкать не научитесь. Пастух без кнута, что баба без … без … письки, - пожалел мальчуковую психику Учитель.
Произнесённая Учителем фраза вступила во внутреннее противоречие с моим собственным представлением о женщинах, но спорить почему-то не хотелось. Фраза так и осталась в моём мозгу как альтернативная точка зрения.
- Ну, даааа, - понимающе протянули мы, - баба без письки - не человек.

Поначалу, вид несчастных тощих измазанных в собственном говне коров вызывал отвращение, запах в кровнике лишь добавлял неприязненные ощущения, однако то каким образом цыгане выгоняли мелкий рогатый скот, мгновенно вызывало волну жалости. Цыгане их пинали, пинали сильно, коровы недовольно мычали, но покорно шли из коровника. Особо непонятливым коровам доставалось пастушьими кнутами – как это больно мы узнали чуть позже.
Выгнали в поле и стали с нетерпением ждать когда цыган об’едет стадо и наконец-таки приступит к обучению.
Первым делом как я понял надо выпить. Нам конечно предложили, но мы сказали, что пьём только молоко.
- Будет вам молоко, - один из цыган махнул в сторону стада, - обдрыщитесь ещё городские молокососы, гыыыы.
Цыгане выпили по полстакана, закурили, поймали приход и … началось.
Как нам и обещал Учитель – вначале необходимо было познать технику пользования кнутом. Берёзка мирно паслась в сторонке и мне казалось, что я уже никогда на неё не сяду, постижение искусства кнута не входило в мою первоначальную образовательную программу.
Однако, я думаю, что цыган правильную форму обучения выбрал – если бы не желание поскорее вскочить в седло, хер бы мы так быстро научились пользоваться кнутом.
Что такое пастуший кнут.
Это короткая деревянная ручка, сантиметров 15-20 и непосредственно к ней прилаженная длинная плеть – не верёвка там какая-нить, а толстая кожаная плеть, сотканная из бесчисленного множества плоских кожаных 3-х миллиметровых полосочек. У основания кнута диаметр плети где-то сантиметра три, на конце – не более миллиметра и распушённый хвост. Как плетутся кнуты и откуда они вообще не знали даже цыгане, кнуты просто были и всё. Кнут красив и изящен, а в умелых руках это очень мощное оружие, убить кнутом – да запросто.
Щелчок – это не просто.
Цыган показал нам два способа достижения щелчка: вертикальный – когда рывком кисти вперёд пускаешь плеть змейкой, а затем ещё более резким рывком назад – достигаешь щелчка. Вертикальный – потому что в вертикальной плоскости всё происходит.
Горизонтальный щелчок: это когда раскручиваешь против часовой стрелки кнут над головой, затем когда кнут раскручен – на 9 часов начинаешь ускорять, на 6 часов готовишь кисть к рывку, на 3 часа – резко рвёшь по часовой и получаешь охерительный щелчок, громкий даже для открытого пространства.
Вертикальный щелчок – проще и не требует много места, горизонтальный – физически затратней, требует пространства, зато безусловно эффектен.
Цыган дал мне свой кнут:
- Пробуй.
Я попытался пустить вертикальную змейку, но она оказалась такой хилой, что кончик шестиметрового кнута едва шевельнулся. Попытался с поднятой рукой сделать тоже самое – хвост плети шевельнулся, да и только. Попытался раскрутить в горизонте – хвост тоскливо волочился по земле, сводя к нулю возможность поднять его хоть немного … «Не видать мне Берёзки» – бешено стучала мысль.
- Лёх, чего-то у меня не получается, - я протянул кнут другу, - ты попробуй.
Если бы у Лёхи получилось, я бы наверное умер от досады, потому как бегать за ковбоем Лёхой мне совсем не улыбалось, но его результат был таким же. Плеть была как будто прибита к земле. Мы посмотрели на Учителя, он озадачено смотрел на нас.
- Ты бы ещё им дедов кнут дал, - вмешался в процесс обучения один из цыган, до этого отвлечённо бухающий в сторонке, - сопляки жжешь ещё совсем куда им шестиметровым-то махать.
- А что за дедов кнут? – одновременно спросили мы с Лёхой, буквально кожей ощущая какую-то легенду. И не ошиблись.
Дедов кнут никто никогда не видел, как и самого деда, но все точно знают что он был. Это старый огромный пастух, некогда пасший коров на этих же полях. Его кнут был 12 метров. Говорят, когда он щёлкал им в поле, в окраинных домах рассыпались лампочки. Дед умел кнутом убить на лету комара, а однажды когда по осени на стадо напали волки - дед трём из них переломал кнутом ноги, остальные убежали. Говорят, дед был жутко суров и потому был один – его побаивались. Кнут всегда был при деде и потому никто ему никогда не перечил. Потом дед умер, могилка его заросла и пропала, родственников, которые бы ухаживали за ней – не было.
Когда я увидел Лёхин раскрытый, впитывающий каждое слово, скворечник и понял, что у меня такой же, я очнулся:
- А кнут где?
- Да проебали где-то здесь в поле. Если найдёте не трогайте, кого-нить из нас позовите.
- А кто потерял? Может у него спросить?
- Дык сгинул он.
- А кто сгинул-то?
- Дык тот кто потерял. Ты тупой что ли? – раздражённо поинтересовался цыган.
Вот кем-кем, а тупым мне ну совсем не хотелось казаться своему Учителю, и потому я изобразил абсолютное понимание:
- Да не тупой, всё понятно. Кнут где-то в поле, пидорас который его потерял потерялся сам. Кнут если найдём трогать нельзя.
- Всё правильно, - расслабился Учитель, - бегите в коровник там самый короткий кнут висит 2-х метровый, им пробовать будете.

С коротким кнутом дело пошло куда веселее. К двенадцати дня мы с Лёхой уже бегали по полю, отрабатывая горизонтальные и вертикальные щелчки. Мне больше нравилось щёлкать в горизонте, Лёхе – в вертикали. Потом мы отжали у одного из цыган ещё один короткий кнут 3-х метровый. Он был пока ещё сложнее в пользовании, но щёлкал громче. Обучение кнуту настолько нас затянуло, что мы и про Берёзку-то забыли, мы уже чувствовали себя матёрыми пастухами и нам это нравилось. Мы увлеклись. Увлеклись настолько, что я, к примеру, забыл правило, которое пытался нам вдолбить Учитель – рядом с человеком кнутом не щёлкать. В итоге я проебал момент когда Леха стал двигаться спиной в мою сторону, Лёха проебал момент когда я начал раскручивать кнут в горизонте – щелчок. Лёха глухо ухнул и повалился на колени, зажав плечо. Я даже и не понял что произошло, подумал что споткнулся.
- Лёх, ты чего?
- Тох, меня кто-то очень сильно ужалил, я руку не чувствую.
Я осторожно оттянул его руку от плеча и охренел:
- Кто мог так ужалить-то? У тебя порез, у тебя кровь идёт.
Цыган меня ударил не сильно, но с ног я свалился:
- Вы, гандоны малолетние, совсем что ли ёбнулись! – он орал, - меня ж из-за вас пидорасов посадят, после того как вы друг друга покалечите, пошли наxуй отсюда, чтобы я вас больше не видел. Антон - ты дебил, ты ж его убить мог если бы по горлу хлестанул.
- Чем хлестанул-то? Я-то здесь причём?
- Кнутом, блять, ты его кнутом ударил.
И для меня, и для Лёхи это было откровением – мы гораздо охотнее бы поверили, что Леху укусил огромный доисторический полевой комар, но чтобы так сделать кнутом – в голове не укладывалось.
- Кнутом?

- Да блять вот этим самым кнутом, - цыган взмахнул и мне показалось, что вот и всё, сейчас он мне порвёт шею и Лёха будет один на Берёзке кататься, а на бабушке я не женюсь никогда. Я зажмурился. Но цыган только щёлкнул кнутом и всё.
Я посмотрел на Лёху, к которому уже стала приходить боль.
- Дядя Саша, не гоните нас, пожалуйста, мне совсем не больно, а крови только капля и капнула. Мы больше так не будем.

Лёха врал, это было видно. Ему очень больно, в глазах стояли слёзы, но если показать страдания – это однозначный конец.
Я, как виновное лицо молчал, ибо сказать мне было нечего, я вообще ещё не свыкся с мыслью, что это я так сделал. Подошли другие цыгане.
- Да ладно тебе Сань, уймись, парни сами вон перепуганы до смерти, остынь. А вы, малолетние убийцы, посидите здесь подумайте что к чему и потом к нам идите на молоко с хлебом.
Мы остались вдвоём.

- Лёх, больно?
- Я щаз сдохну, - Лёха уже себя не сдерживал и слёзы текли ручьём. Не так как плачут от обиды, Лёха не плакал, у него просто текли и текли слёзы. Кровь уже остановилась, но огромное покраснение вокруг раны образовалось. – Антон, это очень больно, я не знал, что так можно кнутом сделать.

- Я тоже не думал, что такое возможно. Лёх, ты это может рубашку наденешь, а то дядя Саша увидит, точно выгонит нас.
Лёха понемногу пришёл в себя, одел рубашку, и мы двинули к своему первому полевому обеду – парное молоко и свежий деревенский хлеб с солью. Учитель сидел как ни в чём не бывало, пил водку, хохотал. Когда мы подошли только посерьёзнел и сказал:
- Ёщё раз – уйдёте сами, мне за вас отвечать не особо хочется.
- Поняли.
- Присаживайтесь, шпана.

Через пять минут мы уже обо всём забыли, слушали цыганские байки, травили как могли свои, ели хлеб, пили молоко, жаркое солнце стояло в зените, поле благоухало, жужжали жужжалки, вдалеке паслась уже совсем близкая Берёзка. Жизнь была прекрасна.

(а через пару дней также случайно Лёха приложился кнутом к моей ноге. Это не очень-очень больно. Это полный аут. Я точно знаю, что немцы не вошли в нашу деревню исключительно потому что боялись дедова кнута).

В первый день мы на Берёзку так и не сели, хотя разочарования не было, мы понимали, что теперь никуда она от нас не денется, надо только ещё немного в искусстве щелчка поднатореть. Правда кисти у нас болели жутко, не легко это – научиться кнутом пользоваться.
Вечером мы припёрлись домой – уставшие и безумно довольные. Бабушка меня покормила, выяснила что к чему, вроде как совсем успокоилась когда узнала, что цыгане нас кормили обедом и стала собирать мне пайку на день завтрашний.

- Баб, а баб, а где жил дед с кнутом?
- Какой дед с кнутом?
- Ну, огромный такой, которого всё боялись?
- Да много у нас больших дедов которых боятся.
- Ну, который лампочки в домах разбивал? Ну чего – не знаешь что ли?
- Пастух что ли? - вступил в разговор мой дедушка. – Дык помер он давно, а дом его сгорел.
Бабушка посмотрела на дедушку и они едва заметно улыбнулись друг другу.

Ночью мне естественно снился дед с кнутом. Мы с ним болтали в поле, он был очень строгий, но не страшный, а 12-ти метровый кнут поражал изысканным плетением и длиной плети. Дед не пил водку, мы вместе с ним пили молоко, ели хлеб и он рассказывал мне истории о том, как валил голыми руками медведя, как … да много чего он мне рассказывал, всего уже и не упомнишь, но дед с кнутом был реален.

Утром я заехал за Лёхой и мы катили по ещё спящей деревне на великах, точно зная, что сегодня Берёзку мы оседлаем.
- Тох, а ты в курсе что Дед жил на той стороне речки?
- Ога, его дом сгорел только.
- Ога, как-нибудь надо с’ездить на пепелище, может там кнут.
- Ога.

В этот день Учитель не стал ладить сбрую, коров выгоняли пешими.
А сбрую мы тащили на плечах. Вначале всё-таки цыган предложил нам показать чему мы научились за вчера (в раж учительский вошёл, не иначе). Несмотря на боль в кисти мы ловко пощёлкали кнутами. Учитель удовлетворённо улыбнулся.

- Молодцы, быстро схватываете, теперь давайте сбрую ладить. Берёзка! - подозвал он лошадь.
Берёзка была уже старая, не знаю сколько лет, просто старая и всё. Нет, она не хромала, но озорства в ней не чувствовалась. С другой стороны, может быть с другой лошадью мы бы и не справились, а эта была спокойная.

- Ну, накидывайте седло.
Сейчас я уже детали не помню, однако точно знаю, что если придётся, то руки всё вспомнят, потому как ладили сбрую мы каждый день. Помню только седло очень тяжёлое и накидывать его на Берёзку для нас мелкорослых было не просто, но просить помощи у цыган – это значит расписаться в своей неготовности стать пастухом, потому мы справлялись сами как могли.
- Ну давай, попробуй прокатись, - Учитель легонько подтолкнул меня к кобыле.
Я запрыгнул в седло и опять почувствовал какой-то еле уловимый страх – всё-таки высоковато и ты сидишь в общем-то на животном, всякое может случиться.
- Не бзди, все немного боятся первый раз, не скинет она тебя, Берёзка смирная.
Я выдохнул, перебрал в руках узду, снова набрал воздуха и … легонько ударил стременами под бока лошади. Берёзка едва заметно встрепенулась и пошла. Она пошла. А я поехал.
Чувства сложно передать словами, хотя даже сейчас я их помню отчётливо: это неуверенность и страх, столкнувшиеся с радостью и желанием, как-то так. Такая смесь выбивала дрожь по всему телу. Какое-то совершенно не сравнимое ни с чем чувство.
- Давай, пришпорь её немного, а то заснёт твоя кобыла, - крикнул цыган и я пришпорил.
Берёзка пошла быстрее, я пришпорил ещё и она перешла на рысь.
Дети быстро всему учатся, а я был самым что ни на есть ребёнком. Такт рыси я поймал сразу и стал ритмично подниматься в стременах. Через минуту я пришпорил ещё и рысь уже реально стала походить на бег. Всё … понеслась …

После того как я ощутил некое подобие уверенности в седле я стал изучать систему управления, потянув узду справа. Берёзка послушно стала поворачивать … Я потянул ещё сильнее – и Берёзка развернулась. Уффф. Получилось. У меня получилось. Слёзы счастья – я знаю что это такое, у меня это было.
Вернулся к стоянке я минут через пятнадцать, уже уверенным бегом и получил от цыгана одобрительное: «Молодец».
Настала очередь Лёхи. Лёха сел нормально. Тоже потормозил немного, справляясь со страхом, а потом пришпорил. Вначале Берёзка пошла, Лёха пришпорил ещё и Березка перешла на рысь. Вот с рысью у Лёхи не срослось. Он никак не мог поймать ритм и потому болтался в седле и ничего не мог с собой поделать. Смотреть на него было смешно и одновременно грустно за друга – я отчётливо видел, что у него не получается.
- Ничего научится, - сказал цыган, внимательно следя за Лёхой.
И тут Лёха чересчур сильно ударил Берёзку под бока и она перешла в галоп, она понесла.
- Блять, - вскрикнул цыган и побежал за ними, - убьёшься ведь, рано тебе ещё, - кричал цыган и бежал что есть духу, я за ним. Мы реально испугались.
Однако через пару секунд мы увидели, что Лёха не просто как влитой сидит в седле, он лихо управляется с кобылой. Она в галопе, а он как будто на лошади родился. Он унёсся вдаль, там развернулся и таким же галопом летел к нам. Я вообще был в трансе, а цыган только хмыкнул:
- Галоп – это его, только нельзя Берёзку так гонять, старая она, загоните нахрен. Помягче с ней.
Когда Лёха слез лицо его светилось от счастья.
- Видели?
- Видели, видели, молодец, хорошо галоп держишь, а вот с рысью всё плохо пока, Давай-ка не гоняй Берёзку, учись рыси.
Лёха так и не освоил нормально рысь, а мне потом с трудом давался галоп. Кто как начал к тому и привык. Дело в том, что у галопа и рыси есть принципиально важное различие. При рыси – ты должен опираться на стремена и привставать в них, ловя такт лошади, при галопе – стремена тебе только для того чтобы подгонять, начнёшь ловить такт – отобьёшь себе жопу напрочь, в галопе – просто сиди, лошадь тебя сама подкинет и «поймает», на стремена опираться нельзя (ну или просто стоять в стременах, не касаясь седла).
Лёха при рыси никак не мог себя заставить опираться на стремена и потому долго ещё неуклюже болтался в седле, я наоборот всегда опирался на стремена и потому, когда Берёзка переходила в галоп, всегда рисковал слететь. Нюансы.
Но это всё мы поняли потом, а в тот миг мы радовались, обнимались, поздравляли друг друга. Мы ещё не знали, что ближе к вечеру мы раскровим друг другу носы, неподелив Берёзку, каждому казалось, что другой катается больше, лишая тебя столь драгоценного времени.
Цыгане нас разнимали, мирили, а на следующий день к вечеру мы дрались вновь. Использовался любой повод, чтобы начать вымещать обиду.
Только через пару дней Учитель, в очередной раз оттащив нас друг от друга, сказал:
- Баста, хлопцы, вы так совсем перестанете быть друзьями. Лошадь они не поделили.
- Да не поделили, Лёха на ней больше катается.
- Ты сам больше катаешься.
- Баста, я сказал, не будете вы больше драться. Теперь только так – один день Антон, другой день – Лёха. Только так. Вот вам монетка, - цыган дал мне железный рубль, - подкидывайте.
- Зачем? - удивился я.
- Зачем-зачем, выясняйте чей завтра день.
- Лёх, может ты кинешь, ну, чтобы без обид потом?
- Да кидай уже сам, как будет так будет.
Завтрашний день выпал мне. Я посмотрел на Лёху, в глазах была досада, но не обида. Мы снова были друзьями.
Несмотря на правило, ограничивающее нас в катании на лошади, мы всё равно каждый день ходили вместе. Один пас на лошади, отрабатывая свои навыки, другой бегал по полю с кнутом или сидел с цыганами и слушал байки. Мы больше ни разу не поссорились.

Начались пастушьи будни.
Бабушка уже свыклась с мыслью, что внучек с пяти утра до девяти вечера отсутствует и приходит только пожрать и поспать, однако попытаться урезонить мой пыл и не пыталась. Видела, что счастлив и на том пусть будет. Иногда правда покупала по просьбе сигареты. Впрочем, сигареты уже шли просто так, наша сделка с цыганами сошла на нет. Через неделю мы были если не друзьями, то очень хорошими знакомыми. Мы с удовольствием слушали их разговоры, в которых иногда мелькали такие истории, что и сейчас они могут лечь в основу любого немецкого фильма студии «Приват». Нам, пацанам, это было очень увлекательно, понимали мало чего, но дома у бабушек не уточняли, чувствовали, что что-то запретное, а это манило.
Цыгане хоть и пили постоянно и в деревне их опасались, тем не менее к нам относились очень радушно, мы не ощущали от них никакой угрозы. Более того, был случай, когда деревенская шпана прижала нас в узком месте на предмет «позавидовать» нашей работе и спасло нас только то, что нашим Учителем был дядя Саша. Нас пытались напугать словесно, но тронуть явно боялись. На том и разошлись. Всё было замечательно.
Мы к тому времени полностью рулили процессом, выгоняли с утра коров, ладили Берёзку. Цыгане даже приходить стали часам к девяти, отдав нам ключи. Назад тоже загоняли самостоятельно. Цыган явно устраивало сложившееся положение вещей. Иногда просили у нас Берёзку покататься, дабы проветриться и мы им всегда любезно разрешали )))
Председатель нас конечно же попалил, но цыгане его убедили, что не стоит выгонять, что имеет место процесс трудовоспитания малолетних подростков. Председатель махнул рукой – нехай пасут, только чтобы без несчастных случаев.
В принципе именно опасность какой-нить травмы и была тем самым обстоятельством, которое серьёзно напрягало Учителя. Он понимал, что случись чего - участковый придёт именно к нему, однако очевидно он уже не мог расстроить счастливых детишек. Мы это чувствовали и платили ему бескрайним уважением и сигаретами от случая к случаю.
Ковбои из нас получались. Не всё сразу конечно, но каждый день неизменно повышал наше мастерство. Мы уже и на лошади кнутом щелкали и коров собирали быстро и чётко, а самое главное, находясь в постоянном движении, мы не давали стаду расползтись.
Если поначалу контролировать двести голов казалось нереальным, то недели через две мы каждую знали «в лицо», более того мы знали их характеры. Не всех кончено. Нас интересовали коровы, которые склонны к «побегу». На всё стадо таких было с десяток. Самая оторва – Мурка. Цыгане сразу нас предупредили: за Муркой глаз да глаз … потому впрочем и имела она имя, в числе немногих.
Цыгане говорили, что когда-то у Мурки в лесу случилось весьма удачное рандеву с лосем и с тех пор животная любовь тянет её а чащобу. Не знал я – правда этот или нет, но факт оставался фактом, Мурку регулярно что-то торкало в голову, она вставала и бодрым бегом устремлялась в лес. Ладно бы одна, дык за ней тянулись «подруги» (кстати, тяга к кучкованию у коров точно есть). Если прощёлкаешь момент – всё, готовься «ползать» на Берёзке по лесу в поисках беглянок, а это как пить дать расцарапанное ветками тело, лето ж, мы тока в шортиках. Кстати, байка про лося не была столь безосновательна – в один из таких удавшихся побегов я Мурку нашёл около большого кристалла соли, специально уложенного егерем для лосей, она стояла и томно мычала. На меня кристалл произвёл глубокое впечатление, дело в том, что соль я с детства люблю беззаветно и потому ещё не раз катался к этому кристаллу дабы отколоть маленькие кусочки и сосать как леденцы.

В нашу задачу входил не только контроль за стадом, но также контроль за частными коровами, которые то ли от скуки, то ли ещё от чего старались прибиться к нам. Отличить их было просто – они, как правило, были раза в два больше и упитаннее.
Но, как оказалось, реальную опасность в нашей работе представляли частные быки. В стаде быков не было да и вообще процесс продолжения коровьего рода был нами малоизучен. Цыгане сказали, что быков нельзя подпускать и всё, очевидно наши наставники полагали, что такого всё равно не произойдёт и потому дополнительными пояснениями они себя не запарили. Такого и не должно было произойти, ибо частные быки находятся строго в своих загонах. Однако произошло.
Мы сидели с цыганами, обедали, трепались, пока один из них не сказал:
- Ты давай ешь и иди контролируй, а то щаз опять Мурку проебёшь.
- Да смотрю я, смотрю. В лес ещё никто не двинулся.
- А где Мурка тогда?
Я встал, посмотрел, Мурка пропала. Влез на Берёзку – нифига, нет Мурки.
- О, Тох, смотри она в другую сторону двинула.
Действительно в этот раз Мурка двинула не в лес, а строго в сторону домов. Ну, про дома это мы первое что увидели просто, а когда присмотрелись поняли, что она к другим коровам идёт, которые в количестве трех штук прут ей навстречу.
- Ну, чо, пора за работу, - хлопнул вицей Учитель по крупу лошади и я поскакал оправдывать звание пастуха.
По мере приближения я начал понимать, что прущие навстречу Мурке коровы, вовсе и не коровы, а частные быки. Расстояние же большое, километра два – потому и не распознали сразу. Но красная ракета в голове не взлетела и потому вновьоткрывшиеся обстоятельства меня не запарили. Когда я под’ехал быки уже вовсю приступили к процедуре ухаживания за Муркой. Я, совершенно не испытывая тревоги, шагом прошёл через толпу оттолкнув от Мурки одного из быков. Послышалось недовольное «МУУУ», причём мозг точно перевёл это как угрожающее «А по рогам?!»
Я стоял и на меня смотрели четыре пары глаз, причём если Мурка смотрела с интересом, как бы задумавшись «является ли доминантным самцом тот, кто сейчас затопчет пастуха, или это не считается?», то перед быками такой вопрос не стоял, их парило другое - кто из них первым станет доминантным самцом. Это важно – их трое, пастух один, т.е. шанс на подвиг есть только у одного из осеменителей.
Но я был беспросветно туп и сделал предупредительный щелчок.
«МУУУ» – ответ был однозначен, красные ракеты уже вовсю взметнулись в черепе, Берёзка уже бойко так шла назад, а быки уверенно наступали. Точнее наступать начали два, а один решил видать будущему доминантному самцу под шумок рога наставить заранее.
Поскольку все предупреждения я исчерпал и они не достигли своей превентивной цели было принято решение приступить к реализации карательной части своих должностных обязанностей. Раскрутил в горизонте четырёхметровый кнут и щёлкнул им по самому напряжённому быку. Получилось очень удачно, прямо по морде, по щеке. Бык взвыл, второй посмотрел на него так удивлённо, а Берёзка сложила все «за» и «против» и ломалась прочь. В принципе Берёзка нас и спасла (цыгане потом сказали, что в подобной ситуации быка бить нельзя, это ж бык). Бёрезка была не только старая, но ещё и опытная. Чем всё может закончиться она врубилась за секунду до того, как бык бросился в атаку.
Быки много не бегают, их стиль - быстрый бросок, так что на мудрой лошади я был в относительной безопасности. Покружив вокруг Мурки мы тормознулись. Стало понятно, что не всё так плохо и я начал подходить к быкам опять. Резкий выпад. Берёзка справилась сама, ушла с линии атаки таким образом, что я сумел-таки достать быка кнутом. Затем опять круги вокруг Мурки и снова – атака, уход, щелчок … В этой связке я отвечал только за щелчок.
В общем, гонялись мы с быками минут пятнадцать … Видно было что и они подустали, да и Берёзка начала хрипеть. Пора было заканчивать, в какой-то момент Берёзка могла просто не успеть. Подоспела бычья хозяйка.
- Что ж ты милок, делаешь-то? Почём бычков моих бьёшь …
- Не положено, бабушка ….
- Да чего не положено-то, они ш у меня совсем ещё молоденькие, чего твоей корове будет-то?
Я только тогда и обратил внимание, что вообще-то это не здоровые быки, а реально бычки ещё молоденькие, у них и рожки-то ещё до конца в рога не сформировались. Видать у страха глаза действительно велики.
- Нечего, - говорю, - выпускать быков своих. Не положено это.
Бабуля погнала своих бычков к дому, а Мурку с неудовлетворённым либидо, была направлена лёгким щелчком в стадо.
А что цыгане.
Оказывается, видя мою «битву», они рванули на помощь, но подойдя ближе увидели, что к чему и всё время стояли поодаль и наблюдали. А потом началось:
- Тох, а чего ты их кнутом напополам-то не разрубил?
- Тебе надо было их кулаком мочить …
- Ага и бабку тоже …
Ржали все, даже Лёха и … кажется Берёзка
Но смеялись по-доброму, потому и я с ними. Учитель, правда, потом меня похвалил всё-таки, но провёл при этом инструктаж – никогда ни при каких обстоятельствах к быкам не лезть. Мне просто повезло, что это бычки-детки были. Были бы быки – кончилось бы всё быстро очень.
- Пусть бы Мурку оттрахали, не убыло бы у шлюхи, - загадал нам опять массу загадок Учитель.

(Несколько лет спустя корриду я увидел по телеку и понял, что реально боюсь быков. Как там ребята без лошади справляются – я не представляю. Да и сейчас чувство тревоги неизменно посещает меня когда я вижу пусть даже бычка.)

Мы любили Берёзку. В галоп конечно гоняли иногда, но всё одно старались беречь. Очевидно цыгане особо Берёзку лаской не баловали (всё-таки мягкие они были почему-то только с нами). А мы её просто холили и лелеяли. Лошадь ласку чувствует, ей она нужна. Простой поцелуй в нос её радовал. Когда кто-то из нас, совсем зарвавшись на виражах, падал, Берёзка подходила и мордой тыкалась именно в то место, за которое держишься руками, где больно. Но самое яркое проявление любви наступало во время купания.
Цыгане, как оказалось, никогда её и не купали, ограничиваясь лишь поливкой из ведра, однако в один из дней Учитель сказал:
- Ну чё, сопляки, в седле держаться научились?
- Шеф, да ты кнуты-то не попутал ли нам такие пред’явы засылать?
- Ладно-ладно, борзота малолетняя, скидывайте седло, купаться пойдём, Берёзка это любит.
Мы поначалу и не поняли о чём это Учитель, но седло принялись снимать беспрекословно.
- Узду пока не троньте, посмотрим как пойдёт. Плавать-то чего как умеете?
- А то.
- Ну садись давай на Берёзку. Сам сможешь?
- Без седла?
- Ну да. Прыгай на спину, держись за гриву и усаживайся …
- А если понесёт?
- Не понесёт она, в курсе, что купаться ведут.
Мы поехали к реке. Лёха шёл с Учителем, зависть чувствовалась, но день был мой. До реки от поля километра полтора, не больше. По мере приближения Берёзка начала ускорять ход и мне приходилось сдерживать её уздой. Когда до воды осталось метров десять, цыган крикнул «Осторожнее», но было поздно. Давно не купавшаяся Берёзка ринулась в реку.
Речка в Ладве не глубокая, Ивинка, метра полтора глубиной не более, лошадь везде может пройти, так что утопнуть возможности нет.

Новые ощущения от входа на лошади в воду до глубины когда тебе по грудь, а ей по морду, сравнимы лишь с ощущением первой поездки на ней. Страх и радость.
Берёзка стала легонько меня скидывать, давая понять, что ей хочется купнуться одной. Я спросил Учителя можно ли оставить лошадь, получил утверждение, сплыл с лошади и поплыл к берегу …
Мы стояли втроём на берегу и умилённо глазели как старая кобыла веселится в реке как жеребёнок.
- Лёх, ты-то хочешь ведь. Давай, сегодня исключение.
Лёха посмотрел на Учителя.
- Давай уже, один раз можно.
- Берёзка! - в голосе Лёхи слышалась неизмеримая радость.
Лёгкий щелчок кнутом и Берёзка покорно вышла из воды.
- Давайте теперь без узды попробуй, если что держись за гриву, - дал ценные указания цыган.
Лёха легко запрыгнул на Берёзку, от’ехал метров на десять от реки, развернулся и … Берёзка сама понеслась в воду.

Мы долго купались. Цыган уже на нас троих плюнул и сказав, чтобы через полчаса вернулись, пошёл к своим. Берёзка была счастлива, да и мы, не купавшиеся уже почти месяц, радовались вместе с ней.

Потом это стало нашей ежедневной процедурой. Мы мыли её щёткой и мылом, мы тёрли её руками, а она взамен подходила к плавающим нам, приглашала сесть на себя, а потом скидывала в воду. Это было истинное озорство.

Так прошло лето. Уезжая, я принёс Берёзке пачку рафинированного сахара, а цыганам сигарет. Мы договорились встретиться в следующем году. Я поцеловал Берёзку и пожал цыганам руку.
- Приезжай, мы вам с Лёхой будем рады.
- Обязательно приеду. Обязательно!

Прошёл учебный год свои замуты, свои дела, новые эмоции, приключения. Пастушье лето было замещено новыми впечатлениями, однако, когда меня везли на лето к бабушке я думал только о Берёзке.
Наскоро обнявшись с бабушкой и дедом, я схватил велик и к Лёхе.
- Ну чего?
- А чего?
- К Берёзке уже ездил?
- Я уже неделю пасу. Поехали, она будет рада. Хочешь, сегодня будет твоя очередь?
- Хочу …
Всё было как всегда. Пьяные радушные цыгане, ласковая Берёзка (Мурка правда потолстела немного) – жизнь продолжалась. Я тогда у бабушки отжал для цыган бутылку настойки и блок Родопи. Они были довольны.

- Ну, теперь все пастухи в сборе, начинайте парни, - сказал Учитель и пошёл в поле.
Лёха щёлкнул кнутом в коровнике так, что чуть перепонки не порвались, я вскочил в седло и … лето началось.

Берёзка конечно сдала за год. В галоп мы её уже не гоняли, но сути это не меняло. На самом деле счастье это быть в поле с кнутом и на лошади. Не важно как ты щёлкаешь и как бежит кобыла – главное это просто ощущать себя пастухом, а мы себя таковыми ощущали.
Берёзка по-прежнему радовала нас в реке. В воде она себя вела как девчонка.
Цыгане радовали нас в поле – своими небылицами и более серьёзным к нам отношением.
Мы с Лёхой радовали себя тем, что имели.
Чувства не потеряли свою остроту, все было по-прежнему прекрасно.

Закончился сезон. Я уезжал, чтобы обязательно вернуться.
- Дядь Саш, я обязательно приеду.
- Конечно приедешь, куда мы без вас, - искренне улыбнулся цыган.
- Берёзку не бейте только.
- Не тронем мы вашу Берёзку. Попрощался хоть?
- Попрощался. Вот сахаром её кормите, – я протянул пачку рафинада.
- Давай уже, езжай, учись, приезжай.

* * *

Прошёл учебный год свои замуты, свои дела, новые эмоции, приключения. Пастушье лето было замещено новыми впечатлениями, однако, когда меня везли на лето к бабушке я думал только о Берёзке.
Наскоро обнявшись с бабушкой и дедом, я схватил велик и к Лёхе собрался уже:
- Ты куда? – спросила бабушка.
- Дык к Лёхе, а потом к Берёзке.
- Лёша приехал, чуть погостил и уехал назад в город.
- А чего вдруг?
- Бабушка его сказала, что скучно здесь ему.
- Как скучно? А Берёзка?

Что мне кричала вслед бабушка я уже не слышал, я гнал в коровник.
Коровник был пуст, только запах навоза и оглушительная тишина.
Я бросил велик и побежал в поле в надежде что стадо там.
Поле было пустым. Уже начинало подогревать солнце, туман уползал в лес, просыпались жужжалки, но было пусто.
Я вернулся в коровник. Из коптёрки доносились голоса. Я туда.
За столом сидели мои цыгане и пили водку.

- Антоха, привет, рады тебя видеть, как дела?
- Где все? Где коровы? Где Берёзка?
- А тебе Лёха не сказал что ли?
- Я не виделся с ним. Где все?
- Зарезали, - захохотал один из цыган и тут же получил увесистую затрещину от дяди Саши.
- Пошли, - дядя Саша легонько подтолкнул меня к выходу. – Кончилось всё, нет больше стада, увезли их, - сказал цыган когда мы вышли из коровника.
- Куда?
- Да какая тебе разница, увезли и всё, - Саша явно чего-то недоговаривал.
- Дядь Саш, а Березка? Берёзка где?

- Антон, ты уже взрослый мужик, должен понять – старая она была, умерла она.
Это было как удар молнии. Я неморгая смотрел в глаза дяде Саше.
- Как умерла? – прошептал я. – А где могилка?
- Лошадей не хоронят …
Чувства были подстать первой поездке на Берёзке, только не было радости и желания, только страх и неуверенность, перерастающие в боль и дрожь.
- Иди домой, вы молодцы, Берёзка вас любила, - цыган махнул рукой, развернулся и ушёл в коровник.

Я стоял, смотрел ему вслед и плакал. Это не Берёзка умерла, это умирало что-то во мне. Умирало в муках, не желая умирать, отчаянно цепляясь за призрачные надежды. Я взял велик и на ватных ногах побрёл домой.

- Антон, стой, - окликнул меня цыган, - на вот на память.
Дядя Саша сунул мне в руки наш первый кнут, двухметровый. В его глазах замёрзли слёзы. Я только тогда увидел, какой он старый и осунувшийся. Ему тоже досталось.
- Спасибо. Я не забуду.
- Удачи тебе.
- И вам всем.
Мы пожали друг другу руки, чтобы расстаться и больше никогда не увидится.

Кнут я никому не показал. Это было только моё, не подлежащее делению. Я его спрятал у бабушки на чердаке и … забыл. Детство лечит. Плохое вмиг замещается положительными эмоциями. Память ребёнка прощает себе многое.

Прошли годы. Я уж и школу окончил, и в институте вовсю учился. К бабушке ездил только на пару дней. И тут вдруг в очередной приезд вспомнил про кнут. Аккуратно пробрался на чердак и вытащил его. Он мне показался таким маленьким, таким тонким, кнутом для малышей и уж никак не тем кнутом, которым мы лихо гоняли коров. Я повертел его в руках и спрятал назад.
Ночью я так и не смог заснуть, всё гонял в голове своё пастушье детство. Память с поразительной точностью выдавала все обстоятельства нашего с Лёхой счастья. Я уж и не помнил ничего и тут вдруг на тебе – такой всплеск воспоминаний.

В пять утра я встал, пробрался на чердак, вытащил кнут и пошёл на улицу.
- Ты куда в такую рань, - проснулась бабушка.
- Баб, мне надо, извини, скоро вернусь.
Я взял велосипед и поехал в поле.

Солнце только начало греть, жужжалки ещё не проснулись, было тихо и безумно красиво.
Я закурил … Курил долго, смотрел в поле и прислушивался к пустоте.
Затем взял кнут и, раскрутив его в горизонте, остро щёлкнул. Силы уже не такие что в детстве, потому щелчок в абсолютной тишине получился оглушительным. Это был настоящий пастуший щелчок.
Я ещё раз рассмотрел кнут, запомнил его, закрыл глаза, бросил кнут в поле, развернулся и пошёл домой. Там ему самое место – не в тайнике бабушкиного чердака, не на стене благоустроенной квартиры. Место кнута в поле, там где обитают души пастухов.
Я знал откуда появляются кнуты.

С тех пор мне не раз снилось как в поле сидят два пастуха: старый дед с 12-ти метровым кнутом и 10-ти летний пацан с двухметровым, невдалеке пасётся бело-серая лошадь. Пастухи сидят, пьют парное молоко, едят хлеб с солью, трут меж собой байки и следят за стадом бурёнок.

— Батя, тут открытка пришла, с опозданием на полгода. Вас с мамкой на свадьбу приглашают. Рустам и Залина какие–то.
— Дай гляну, — отец раскрыл открытку, долго смотрел на приглашение, имена, подписи. Вернул — не успели, так не успели.
— Так бать, это же в Дагестан вас приглашали, в Махачкалу! Кто это такие вообще? Тут видел, приписано: "перелёт и проживание за наш счёт". Бать, расскажи, а!

Отец поотнекивался. Потом недолго помолчал.
— Это сторона невесты приглашала.
— Ну?
— Ну... Это было в 85–м году, под новый год как раз. Тогда аномалия случилась — всю республику снегом засыпало. На улицу выйдешь — заборов не видно, только крыши торчат. По радио объявили ЧС, корм для скота на чабанских стоянках сбрасывали с вертолётов, чтобы падежа большого не было. Дороги расчищали военные, но и их усилий не хватало.

Я работал заведующим инфекционкой; помню, что поздравлять пациентов собирались. Стою у зеркала, креплю ватную бороду, медсестры и санитарки режут салаты. Вдруг за окном с надрывным рокотом и снежным скрипом остановился КРАЗ. Ну, знаешь, грузовик здоровенный такой...
— Да знаю, конечно.
— Ну вот, мы в окно выглянули, оттуда к нам вышли двое. Через пару минут пришли ко мне в кабинет. Молодая дагестанская семья, жили и работали на чабанской стоянке, километрах в пятидесяти от райцентра. Стоят у двери, переминаются, уставшие, серые от дороги. Я их приглашаю присесть, стоят.

Начинает говорить муж: — Валера, — говорит, — дочка умерла. Полгода всего дочке, понос был — две недели, неделю назад дышать перестала. Всё. Нам справка о смерти нужна, на святую землю повезём, хоронить будем.

Тут я заметил, что в руках он держит небольшой чемодан. Жёлтый. Ставит его на стол, раскрывает, а там грудничок лежит. Синяя вся девочка.

— Что же вы, — ругаться начинаю, — терпели до последнего? Почему сразу не привезли?
— Хотели, Валера! Не могли прорваться через снег. Вот большую машину нашли, приехали.

Отец осёкся, помолчал. Достал бланк, начал вносить записи, автоматически прослушивая тело ребёнка фонендоскопом.

— Я, — батя говорит, — не надеялся ни на что тогда. Это процедура необходимая, их вообще много. Но тут слышу — шум. Не стук сердца, как все привыкли, а шум.

"Всем тихо!" — крикнул, приложил мембрану плотнее. Через две минуты в фонендоскопе снова неясное "шууууух".

— Как сейчас помню, — батя рассказывает, — сбрасываю со стола всё, что было, чемодан этот тоже, ребенка укладываю, ору главной медсестре, та — бегом за реанимационным набором. Через минуту вгоняем в подключичку лошадиную дозу лекарства с одновременным массажем сердца. Там много всего, ты не поймёшь. Ребёнок начал на глазах розоветь, а потом вдруг как закричит... Громко так, на всё отделение...

Я ошалело смотрю по сторонам — мама её без сознания по стене сползает. Папа бледный стоит, за стол держится. Элисту вызываю, санавиацию. Девчонку вертолётом увезли, вместе с родителями. Да ты помнишь, наверное. Они часто к нам потом приезжали, постоянно гостинцы везли.

— Дядя Рамазан? — говорю.
— Да! Рамазан, точно. Ну вот. Эта Залина — дочь его и есть. Ты смотри, помнят...

ВАГОНОВОЖАТАЯ

Накануне Рождества, перебирая старые мамины письма, я вспомнил одну историю, которую она мне время от времени рассказывала.

Я был у мамы единственным сыном. Она поздно вышла замуж и врачи запретили ей рожать. Врачей мама не послушалась, на свой страх и риск дотянула до 6 месяцев и только потом в первый раз появилась в женской консультации.
Я был желанным ребенком: дедушка с бабушкой, папа и даже сводная сестра не чаяли во мне души, а уж мама просто пылинки сдувала со своего единственного сына!
Мама начинала работать очень рано и перед работой должна была отвозить меня в детский сад "Дубки", расположенный недалеко от Тимирязевской Академии. Чтобы успеть на работу, мама ездила на первых автобусах и трамваях, которыми, как правило, управляли одни и те же водители. Мы выходили с мамой из трамвая, она доводила меня до калитки детского сада, передавала воспитательнице, бежала к остановке и ... ждала следующего трамвая.
После нескольких опозданий ее предупредили об увольнении, а так как жили мы, как и все, очень скромно и на одну папину зарплату прожить не могли, то мама, скрепя сердце, придумала решение: выпускать меня одного, трехлетнего малыша, на остановке в надежде, что я сам дойду от трамвая до калитки детского садика.

У нас все получилось с первого раза, хотя эти секунды были для нее самыми длинными и ужасным в жизни. Она металась по полупустому трамваю, чтобы увидеть вошел ли я в калитку, или еще ползу, замотанный в шубку с шарфиком, валенки и шапку.
Через какое-то время мама вдруг заметила, что трамвай начал отходить от остановки очень медленно и набирать скорость только тогда, когда я скрывался за калиткой садика. Так продолжалось все три года, пока я ходил в детский сад. Мама не могла, да и не пыталась найти объяснение такой странной закономерности. Главное, что ее сердце было спокойно за меня.

Все прояснилось только через несколько лет, когда я начал ходить в школу. Мы с мамой поехали к ней на работу и вдруг вагоновожатая окликнула меня: - Привет, малыш! Ты стал такой взрослый! Помнишь, как мы с твоей мамой провожали тебя до садика...?

Прошло много лет, но каждый раз, проезжая мимо остановки "Дубки", я вспоминаю этот маленький эпизод своей жизни и на сердце становится чуточку теплее от доброты этой женщины, которая ежедневно, абсолютно бескорыстно, совершала одно маленькое доброе дело, просто чуточку задерживая целый трамвай, ради спокойствия совершенно незнакомого ей человека!

Прихожу сегодня на оперативку. Все уже на месте сидим ждем Палыча (нашего дражайшего капитана).Залетает... - Вашу мать! Кто вчера в опергруппе дежурил?!! “А что случилось? В чем дело?” Смотрю, Палыч окончательна озверевает: - Кто вчера в опергруппе дежурил?!! Встает Кудряш: “Я, товарищ капитан.” Палыч: “Ты на вызов ездил?!” Кудряш: “Так точно, товарищ капитан.” Палыч: “Покойницу забирал?!” Кудряш: “Забирал…” (смотрю задумчивей все Кудряш становится) Палыч (с надрывом в голосе): “НУ?!” Кудряш: “Николай Павлович, ну я её это… в морг отвез, там сторож один был, мне её пришлось самому затаскивать.” (сторожа в нашем приюте по обыкновению в умат пьяные). Палыч: “Ты дальше рассказывай лейтенант.” Кудряш: “Ну в морге мест не было…” : “А она ведь старушка, не мог уж я её на пол бросить… Ну я её на стул посадил около сторожа, а она сползает… я верёвкой её и привязал, в одну руку ей паспорт положил, в другую постановление на вскрытие…” К моменту когда Кудряш закончил ржали уже все, именно ржали. Палыч:-"Мало того,что сторож ей всю ночь анекдоты рассказывал,так с утра пришла уборщица , тоже бабка кстати…попросила твою бабку чтобы она ноги подняла,бабка молчит...уборщица подумала,что бабка заснула и толкнула ее ноги шваброй,когда уборщица поняла,что бабка умерла,то она сразу потеряла сознание и падая зацепила документы,которые аккурат упали на уборщицу...Санитары думая,что уборщица и есть покойник,так как документы лежали на ней.Погрузили ее на каталку и отвезли на вскрытие,где ее раздели и положили на стол для вскрытия.В это время,пришли студенты 1 курса с мед-училища,присутствовать при вскрытии,окружили уборщицу и преподаватель собираясь сделать первый надрез,повернул уборщице голову,в этот момент она открыла глаза и очнулась.В обморок упали все,даже преподаватель” После этих слов началась просто истерика, меня аж слеза со смеху прошибла… Вот такая у нас, весёлая работа.

Дистанция австралийского марафона составляет 875 километров. Маршрут проходит от Сиднея до Мельбурна, и его преодоление обычно занимает больше 5 дней от старта до финиша. В этом забеге участвуют легкоатлеты мирового класса, которые специально тренируются для этого события. В своём большинстве атлеты не старше 30 лет и спонсируются крупными спортивными брэндами, которые предоставляют спортсменам форму и кроссовки.
В 1983 году многие были в недоумении, когда в день забега на старте появился 61-летний Клифф Янг. Сначала все думали, что он пришёл посмотреть на старт забега, так как был одет не как все спортсмены: в рабочий комбинезон и галоши поверх ботинок. Но когда Клифф подошел к столу, чтобы получить номер участника забега, то все поняли, что он намерен бежать со всеми.
Когда Клифф получил номер 64 и встал на линии с другими атлетами, то съемочная бригада, делающая репортаж с места старта, решила взять у него небольшое интервью. На Клиффа навели камеру и спросили:
— Привет! Кто ты такой и что тут делаешь?
— Я Клифф Янг. Мы разводим овец на большом пастбище недалеко от Мельбурна.
— Ты действительно будешь участвовать в этом забеге?
— Да.
— А у тебя есть спонсор?
— Нет.
— Тогда ты не сможешь добежать.
— Да нет, я смогу. Я вырос на ферме, где мы не могли позволить себе лошадей или машину до самого последнего времени: только 4 года назад я купил машину. Когда надвигался шторм, то я выходил загонять овец. У нас было 2000 овец, которые паслись на 2000 акрах. Иногда я ловил овец по 2-3 дня, — это было непросто, но я всегда ловил их. Я думаю, что могу участвовать в забеге, ведь он всего на 2 дня длиннее и составляет всего 5 дней, тогда как я бегаю за овцами по 3 дня.

Когда марафон начался, то профессионалы оставили Клиффа в его галошах далеко позади. Некоторые зрители ему сочувствовали, а некоторые смеялись над ним, так как он даже не смог правильно стартовать.
По телевизору люди наблюдали за Клиффом, многие переживали и молились за него, чтобы он не умер на пути.
Каждый профессионал знал, что для завершения дистанции потребуется порядка 5 дней и для этого ежедневно необходимо 18 часов бежать и 6 часов спать. Клифф Янг же не знал этого.

На следующее утро после старта люди узнали, что Клифф не спал, а продолжал бежать всю ночь, достигнув городка Mittagong. Но даже без остановки на сон Клифф был далеко позади всех легкоатлетов, хотя и продолжал бежать, при этом успевая приветствовать людей, стоящих вдоль трассы забега.
С каждой ночью он приближался к лидерам забега, и в последнюю ночь Клифф обошёл всех атлетов мирового класса. К утру последнего дня он был далеко впереди всех. Клифф не только пробежал супер-марафон в возрасте 61 года, не умерев на дистанции, но и выиграл его, побив рекорд забега на 9 часов и стал национальным героем.

Клифф Янг преодолел забег на 875 километров за 5 дней, 15 часов и 4 минуты.

Клифф Янг не взял себе ни единого приза. Когда Клифф был награждён первым призом в A$10,000, он сказал, что не знал о существовании приза, что участвовал в забеге не ради денег и без раздумий решил отдать деньги пяти первым легкоатлетам, которые прибежали после него, по A$2,000 каждому. Клифф не оставил себе ни цента, и вся Австралия просто влюбилась в него.

Многие тренированные спортсмены знали целые методики о том, как надо бежать и сколько времени отдыхать на дистанции. Тем более они были убеждены, что в 61 год супер-марафон пробежать невозможно. Клифф Янг же всего этого не знал. Он даже не знал, что атлеты могут спать. Его ум был свободен от ограничивающих убеждений. Он просто хотел победить, представлял перед собой убегающую овцу и пытался ее догнать. Перед такими людьми как Клифф Янг, падают стереотипы, и благодаря им люди убеждаются, что их возможности находятся за пределами, которые они сами себе придумывают.
http://live-imho.livejournal.com/

Рассказал один шахтер.

Случилось это в Кузбассе в 197**году. Еще молодым специалистом
определили его в бригаду к пожилому прожженному шахтеру Митричу. Ничего
особенного в его бригаде не было, кроме одного. Как-то во время смены,
подрубили они крысиное гнездо. Крысу маму и всех крысенышей сразу
поубивало, кроме одного. Митрич его выходил — кормил молоком из блюдца,
когда тот по молодости прихварывал, растворял ему антибиотики в молоке.
После такой усиленной заботы на хорошем питании крысенок окреп, вырос и
превратился в большего упитанного крыса по имени Ерёма. Ерёма прижился в
бригаде, имел собственный паек, любил сало и свежий хлеб, и обедал по
часам со всей бригадой.
Работали они на старой, еще довоенной, шахте, выбирая уголь почти у
центра Земли. Однажды случилось во время смены ЧП — рванули пары метана,
штольня почти на всем протяжении обвалилась, завалив проход метров на
200 вместе с шахтой подъемника. Нескольких горняков раздавило, как мух,
остальные успели отскочить в глубь штольни.
Пришли в себя, стали подсчитывать шансы. Воздух просачивается, но из
воды и запасов пищи на шесть человек только полфляги воды и три
бутерброда, которые Митричу на обед положила жена. Спасателям для того,
чтобы добраться до шахтеров понадобится не меньше месяца. В лучшем
случае (не забывайте — 70-е годы, из всей спасательной техники —
экскаватор и лопаты с отбойниками).
Все приуныли. Вдруг в темноте показались два крысиных глаза — Ерёма.
Посветили на него фонариком — крыс лежит на спине и машет лапками в
сторону завала. Потом перевернулся, пробежал немного, опять на спину и
машет. И так раза три. Зовет, что ли, - предположил один из горняков.
Делать-то нечего — пошли за ним.
Крыс, поняв, что люди идут за ним, более не переворачивался, залез на
завал и исчез в щели. Шахтеры за ним. Сверху завала осталась щель,
размером в аккурат, чтобы протиснуться самому габаритному.
Протиснулись. Метров через пять смотрят, взрывом покорежило стену
штольни и открылся боковой проход. Залезли туда. В полный рост не
встать, но на четвереньках можно. Крыс дождался пока последний шахтер не
залезет в проход, и побежал дальше. Шестеро шахтеров на четвереньках —
за ним. Проползли какое-то расстояние и уперлись в стену.
Эх, Ерёма, в тупик завел — резюмировал Митрич. Кто-то из шахтеров
посоветовал переименовать его в Сусанина.
Давай назад, - приказал Митрич, еле перевернулся в штольне и пополз
назад. Тут Ерёма прыгнул и вцепился в штанину Митрича, прокусив
брезентовую материю и икру Митрича до крови. Так и висит на нем, задними
лапами упирается. Митрич орет от боли. Но Ерёма его не выпускает.
А ведь он нам говорит — долбить надо, - догадался один из горняков,
подполз к тупику и стал добить его молотком, оказавшимся при нем. Как
только молоток стал вгрызаться в породу, Ерёма тут же отпустил Митрича и
прилег рядом. Двоих самых худосочных отправили назад за инструментом и
уже через час, сменяя друг друга, стали долбить породу. Отколотые пласты
оттаскивали к завалу.
Как долго долбили, и сколько метров прошли никто не помнит. Когда сели
аккумуляторы — долбили в темноте. Вымотались так, что работали как
машины — без эмоций, на автомате.
Поэтому, когда молоток, прорубив породу, улетел в пустоту, никто не
удивился, ни обрадовался.
Когда их, потрепанных, истощенных, но живых подняли на поверхность из
соседней, заброшенной шахты, оказалось, что они продолбили шестьдесят
метров за две недели, в то время как спасатели не могли до конца
расчистить от обломков обвалившуюся шахту, которая еще два раза
обваливалась, вынуждая начинать расчистку по новой.
А Ерёму Митрич забрал домой и с тех пор до самой своей крысиной смерти
Ерёма жил в индивидуальном доме и каждое утро жена Митрича лично меняла
ему воду в поилке, сало и хлеб на все самое свежее.
Похоронили Ерёму в сделанном специально по этому случаю шахтеров из той
бригады ящике из ценной породы дерева, а на могиле поставили крошечный
гранитный камень с единственной надписью «Ерёме от 25 человек» (именно
столько людей проживало на тот момент в семьях спасенной шестерки
горняков).
Этот камень стоит там до сих пор.

Приятель на днях вернулся в Москву и рассказал историю:
В самолете нервно. Слава Богу, что вообще взлетели.
Рейс задержали на четыре часа.
У пассажиров только и разговоров, что про смог и пожары в Москве,
примет ли Домодедово.
Да и по пути нервотрепка: то пристегнитесь, входим в зону
турбулентности, то не ходите по салону...
Вот впереди кто-то тихонько заплакал... Слухи по самолету расходятся
быстро и вскоре все узнали, что плачет молодая женщина с двумя детьми:
месячным грудничком, и девочкой лет двух. Она обнаружила, что пока в
аэропорту пеленала в туалете ребенка, оставила на умывальнике кошелечек
с мобильником и со всеми деньгами. Ей-то из Домодедова ехать на ж. д.
вокзал, а там в Казань, причем на поезд она уже опоздала, ни на билет,
ни на еду ни копейки. А в Москве-то смог...
Но мир не без добрых людей: стюардесса предложила пройти в кабину и
позвонить кому-нибудь, но звонить оказалось некому: дома в Казани одна
бабушка с высоким давлением. Какая-то женщина предложила довести ее до
Казанского вокзала. Пустили по кругу бейсболку и стали собирать
деньги... Но тут объявление: Уважаемые пассажиры, по погодным условиям в
городе Москве, наш самолет произведет посадку в аэропорту города Казани.
Хоть многие расстроились, но некоторые даже аплодировали, и во всяком
случае все с удовольствием смотрели на абсолютно счастливого человека.

... Везет тому, кому больше всех надо...

Про одну маленькую, но смелую собаку и одного опытного, но неженатого
кинолога.

"Да, и в гневе я бываю кусача"
(Одной милой леди посвящается)

Был у меня знакомый, сосед этажом ниже, Валера-кинолог. Настоящий.
Полжизни прапорщиком на границе. Потом уволился, домой приехал,
устроился в МВД. Опять кинологом. Ну, делать-то же больше ничего не
умеет. Зато в своём деле ас каких поискать. На дому в свободное от
службы время стал подрабатывать тем же. В клиентуре недостатка нет, из
желающих привить своим псам правильные навыки стоит очередь.

Но надо же и о себе подумать? Под сорок, ни разу не женат. Вся семья -
немецкая овчарка. А ведь известно, если к сорока годам дом мужчины не
наполняется детским смехом, он наполняется пустыми бутылками. (Угу, это
у французов он наполняется кошмарами. А нам французы не указ, мы сами
кого хошь закошмарим) И стал он потихоньку присматривать себе спутницу
жизни.

Где взять? Для начала окинул взглядом ближний круг клиентуры. Навыки-то
флирта за долгие годы суровых пограничных буден утеряны? А тут хоть как
минимум есть о чём поговорить, уже хорошо. Ну, и опять же, в среде
фанатичных собачниц авторитет у него как нельзя высок, что немаловажно.

И вот тут как раз, по пословице про ловца и зверя, и появляется Она.
Дама его мечты. С традиционным вопросом «Вы мою собачку не посмотрите,
на предмет воспитания в ней охранных навыков? Нам сказали, что вы
Большой Мастер!» Он как увидел, сразу понял – надо брать! «Ну, отчего
же, говорит, не посмотреть? Приводите завтра часикам к пяти вашего
волкодава»

И вот назавтра, он как раз заканчивает занятия с одной овчаркой, около
пяти, появляется эта дама. Ну, он спрашивает «А где же вас страшный пёс?»
На что та, ни мало не смущаясь, достаёт из-за пазухи и протягивает ему
натуральную болонку с большими испуганными глазами. Кинолог комок в
горле сглотнул, откашлялся, и осторожно на всякий случай тихонько
спрашивает «Это шутка такая, да?»

Дама в ответ удивлённо хлопает такими же как у болонки круглыми
красивыми глазами. «Ну отчего же шутка?» «Но это же не служебная, это
же декоративная собака?!» - говорит спец. «Ну и что? – удивляется опять
дама. – Ну её же можно обучить там каким-то специальным командам,
приёмам! Вы же не смотрите, что она маленькая! Это очень смелая, умная
собака! Только ей немножко навыков не хватает. А так – очень хороший
охранник!»

«Ну какой охранник?! – говорит спец, чувствуя уже досаду от
несостоявшегося романа. – Ну что вы ерунду несёте? Да она же тапок
увидит – описается!» Махнул рукой в сердцах, развернулся, и пошел
занятие заканчивать. А дама собачку свою на землю опустила и растерянно
развела руками. И стала смотреть, как тренируют настоящих, больших
правильных собак. И своей мармазетке говорит «Смотри, Жуля, учись». И
стоят смотрят.

А кинолог как раз в этом своем зубонепробиваемом жилете, в рукаве
ватном, имитирует как бы негодяя, который нападает на беззащитную
жертву. Хозяйская овчарка как-то не шибко ловко пытается этому делу
помешать, путаясь у негодяя под ногами. Негодяй, имитируя страх и ужос,
пускается наутёк, как бы испугавшись злой собаки. Хозяйка командует
задержание, и овчарка, нехотя вертя перекормленной жопой, начинает
имитировать как бы преследование. Сильно уступая в скорости и так не
особо спешащему негодяю. На заднем плане хозяйка овчарки заходится в
командном крике. Короче, происходит такой малоубедительный театр. Но всё
равно захватывающий. Хозяйка болонки, наблюдая это дело, тоже потихоньку
втягивается в сюжет и даже начинает прихлопывать руками и подпрыгивать
как при просмотре любимиго сериала.

Сюжет движется к своему печальному финалу. Негодяй уже готов скрыться в
ближайших кустах совершенно безнаказанным, бедная овчарка на ходу
борется с одышкой и человеколюбием. И в этот момент происходит то самое
непредвиденное. Хозяйка болонки в очередной раз подпрыгивает, громко
хлопает в ладоши и в отчаянии кричит овчарке "Да возьми же ты его
наконец!" И тут болонка, про которую все в пылу погони конечно забыли,
удивленно смотрит на хозяйку, срывается с места, белой маленькой пулей
незаметно пролетает мимо овчарки, на которой сосредоточено всё внимание
убегающего кинолога, делает спурт, бросок, и мёртвой хваткой вцепляется
в его совершенно ничем не защищенное ахиллесово сухожилие. И на нём
повисает. И так телепается на ноге белой тряпкой, сопя и порыкивая, пока
негодяй не падает как подкошенный.

Короче. Спеца увозят в травму. Сухожилие вдребезги. Болонке хозяйка
делает а-тя-тяй и испытывает конечно смущение. Потом они навещают
больного, приносят ему яблоки, борщ в кастрюльке, и гуляют его собаку
Герду. Потом соображают, что борщ можно варить прямо на месте, а если
остаться ночевать, то получается сильная экономия времени. Потом, через
три месяца, когда нога совсем зажила и Валера смог ходить без палочки,
они поженились. Ну, псам тоже пришлось как-то находить общий язык. Хотя
у собак это вообще проще.

Вот такая незамысловатая история про маленькую, но смелую собаку и
неженатого, но опытного кинолога.

Аминь

P.S. Да. Любители правдивых сюжетов конечно сразу могут начать
сомневаться, как могла такая маленькая собачка серьёзно повредить
сухожилие такого взрослого человека. Я, честно скажу, тоже мучился этим
вопросом. Пока, спустя пару лет, когда их дом наконец наполнился
счастливым детским смехом, Валера по большому секрету не открыл мне
истину. И даже назвал сумму, которую ему пришлось забашлять хирургу в
травме, чтобы тот в нарушение врачебной этики поставил правильный
диагноз. Потому что, как ни крути, для Валеры это был последний шанс не
упустить своё счастье.

Есть у меня два приятеля. То есть между собой они не дружат, связаны
только через меня. Стас - неисправимый романтик, этакий капитан Грей,
без устали бороздит житейские моря на корабле с алыми парусами, ищет
свою Ассоль. Пару раз уже находил, но Ассоли оказывались ведьмами, и
приходилось вырываться на волю с большим ущербом для такелажа. Но Стас
не унывает, смотришь - через месяц он уже подлатал пробоины и опять в
плавании, снова ищет приключений на свой бушприт.

Илья - полная его противоположность, флегматик и циник. Он-то свою
гавань нашел давно и спокойно там поживает в компании верной жены и двух
славных деток. Жена его далеко не идеал, но Илья твердо убежден, что
идеалов в природе не существует, и над порывами Стаса добродушно
посмеивается. Но он и постарше Стаса лет на 15.

Под Новый год мы собрались большой компанией, в которой присутствовали
оба вышеописанных персонажа. Сразу было заметно, что Стасу не терпится
чем-то поделиться.
- Что, - спросил я, - опять нашел прекрасную незнакомку?
- Ты угадал! - воскликнул Стас. - Именно незнакомку и невыразимо
прекрасную. Ехал вечером по Флатбуш и увидел, что на скамейке сидит
девушка с собакой. Боже, как она мне понравилась! Она мне безумно
понравилась с первого взгляда. И она горько плакала. Я очень спешил, но
решил, что обязан ее утешить. Я свернул в переулок к цветочному
магазину, купил огромный букет, потом снова подъехал к ней, остановился
и протянул цветы. Ты знаешь, у нее были такие глаза! Я ни у кого в жизни
не видел таких глаз. Она была потрясена. Все-таки женщины - это не то,
что вы, старые циники. Они романтичные натуры, им претит обыденность,
они ждут от нас безумных поступков.
- И что дальше?
- Да ничего. У меня не было времени, чтобы познакомиться с ней, даже
чтобы просто заговорить. Я повернулся и уехал. Но потом подумал, что раз
она с собакой, значит, живет где-то поблизости. Я много раз туда
приезжал, исходил все собачьи площадки, но больше ее не встретил.

Тут я заметил, что Илья, слушая этот рассказ, что-то усиленно ищет в
своем смартфоне. Когда Стас замолчал, Илья протянул ему аппарат, на
экране которого светилась фотография двух девушек.
- Это она! - вскричал Стас. - Илюха, ты волшебник! Откуда ты ее знаешь?
И с кем она тут?
- С моей племянницей. Это Вика, племяшкина подруга.
- Но как ты догадался? Она рассказывала обо мне, да? Она меня запомнила?
Ну я же говорил: такой поступок невозможно забыть, я произвел на нее
впечатление!

- Да уж, тебя забудешь, - подтвердил Илья. - Она ехала от ветеринара, и
у нее в автобусе вытащили сумочку. Деньги до последнего цента, карточки,
телефон, документы, в общем, все. Вот она и плакала: чужой неспокойный
район, денег нет, как добираться домой - неизвестно. И тут подлетает
какой-то хмырь на "Лексусе", сует ей цветы и уезжает. Нормальный человек
бы домой подвез, или хотя бы телефон дал позвонить. Да хоть бы дал два
бакса на метро, и то б больше пользы было, чем от твоего букета. Она
потом еле уговорила продавца взять букет обратно за два доллара, на них
и добралась. Да она тебя каждый день вспоминает, и все с одной
присказкой: бывают же на свете козлы!

И только вдоволь налюбовавшись на онемевшего Стаса, Илья проворчал:
- Пиши телефон, романтик хренов...

Эх, дороги!

- Нет, командир, я же с самого утра чувствовал, не наш сегодня день, -
разочарованно бубнил огромного роста прапорщик отряда милиции особого
назначения. - С утра саперы проспали. Затем машина сломалась. Теперь вот
борт на Москву без нас улетел. Так и придется Новый год в Моздоке
встречать! Всем героическим взводом!

Командир отряда, худощавый майор с седыми волосами, молча курил, по
привычке пряча сигарету в ладонь и наблюдая за летящим в вышине
самолетом.

— Чего грустим, родная милиция? — поинтересовался у бойцов подошедший со
стороны КП авиации подполковник Николай Парасюк, так же опоздавший на
улетевший борт.

— Да на самолет опоздали, а на поезд билетов нет. Думаем, где будем
Новый год встречать, — поделился печалью командир отряда.

— Новый год — семейный праздник, надо как-то домой добираться, — здраво
рассудил Парасюк. — Сколько вас человек? А снаряжения? Сейчас
разберемся.

Достав сотовый телефон, Парасюк дозвонился до знакомого офицера,
проживающего в Моздоке. Получив необходимую информацию и номера
телефонов, офицер начал деловые переговоры. Вскоре после нескольких
горячих разговоров с частными перевозчиками и не менее шумного торга с
одним из них на аэродром приехал гражданский “пазик”, водитель которого
за соответствующее денежное вознаграждение взялся доставить милиционеров
в родную столицу до Нового года!

Заскочив за сменщиком, автобус рванул по шоссе. Закусив опостылевшим
сухим пайком, уставшие бойцы расположились на отдых.

В кромешной тьме Ростовской области на большой скорости по пустынному
шоссе летел автобус с затемненными стеклами. В салоне, привычно держа
оружие в руках, дружно храпели более двух десятков крепких мужиков,
спешащих домой после шестимесячной командировки в Чечню.

В это же время на обочине дороги в просторном джипе сидели четверо
“крутых” молодых людей, занимавшихся рэкетом на большой дороге. Суть их
криминальных операций была проста. До поста ГАИ далеко. В происходящее
никто не вмешивается. Своя шкура ближе к телу. Останавливай транспорт и
стриги “бабки” с проезжающих “лохов” и “челноков” за проезд. По “штуке”
с носа, как правило, всегда платили. А как не отдашь? Ребята крепкие. У
одного бейсбольная бита — оружие американского пролетариата. У второго
газовый пистолет — копия револьвера. У третьего “макарыч”, стреляющий
резиновыми пулями.

Увидев вдалеке свет фар подъезжающего автобуса, приготовились к активным
действиям. Расстояние неумолимо сокращалось.

Водитель автобуса начал громко ругаться на осетинском языке.

— В чем дело? — поинтересовался командир отряда.

Водитель на большой скорости объехал махавших оружием отморозков.

— Да это местные бандиты, деньги с проезжающих вытрясают, — пояснил
шофер. — На прошлой неделе меня тормознули, у всех, кто с Москвы с
вещами ехал, по тысяче рублей отобрали. Оружием угрожали, сказали, в
милицию пожалуетесь — убьем! Автобус сожжем! Беспредел, да?

Тем временем началась погоня. Джип быстро догнал непокорный автобус, из
салона машины гулко хлопнул пистолетный выстрел в воздух. Милиционеры
проснулись и с удивлением начали крутить головами. Надо же, вроде не в
Чечне, а стрельба такая же. Майор скомандовал водителю:

— Давай тормози и гаси свет. Сейчас мы с ними по-свойски поговорим.

Автобус замедлил бег, моргнул правым “поворотником” и, съехав на
обочину, остановился. Джип заскочил вперед, перегородив дорогу к
спасительной трассе.
Из автомобиля вышли трое парней и неторопливой походкой двинулись к
покорно открывшейся двери.

Главарь начал сразу.

— Значит, так! Ты, водила, за то, что сразу не остановился, платишь нам
три “штуки” на бензин. Остальные, — обратился он к темному салону, —
быстро достали по тысяче мне на новогодние подарки. Кому что не ясно,
выходите по одному, я все вам тут же поясню, — продолжил бандюган,
поигрывая “макарычем”.

Парасюк из темноты поинтересовался:

— Простите, а тысячу чего? Рублей, долларов или фунтов стерлингов, а то
у меня все сбережения в монгольских тугриках! Вы не знаете курса
иностранных валют на сегодняшнее число? А то как бы не переплатить.

— Глянь, — удивился отморозок, вооруженный бейсбольной битой, — да тут
разговорчивые есть. Ты нам сейчас все свои “бабки” отдашь и еще песни
будешь до утра петь привязанный к дереву. Как там? “В лесу родилась
елочка, в лесу она росла”, — неожиданно приятным тенором пропел
нахальный подонок.

Главарь поинтересовался у молчащего салона:

— Вопросы есть? Если нет, то, водила, давай включай свет, я буду “бабло”
собирать, да дверь прикрой, мне в спину дует.

— Как скажешь, начальник, — покорно произнес водитель, закрывая дверь и
включая свет.

Поморгав глазами от яркого света ламп, бандиты начали моргать уже от
удивления. Такого количества вооруженных бородатых милиционеров они не
видели никогда. Огромный прапорщик, сидевший спереди, ткнул стволом
автомата в живот бандюгана с битой, и тот, громко выпустив воздух, с
тихим стоном улегся на грязном полу.

— Прошу передать мне оружие, — скомандовал майор испуганным бандитам. —
Побыстрее, а то у меня народ горячий, перестреляют всех быстро, стекла в
автобусе изрешетят, а нам еще ехать далеко, дуть будет.

Отморозки сдали оружие и задрали руки вверх. Через минуту вся троица
была связана, а затем рассажена на грязном полу в проходе между
креслами. Автобус двинулся дальше.

— Так что вы хотели? — вновь поинтересовался командир отряда у главаря
арестованной банды.

— Да, товарищ начальник, мы хотели над вами подшутить, — попытался
разрядить обстановку связанный хулиган. — Глядим, едут геройские парни,
думаем, давай развеселим пацанов, остановим, подарков новогодних купим.

— Это правильно, — согласился огромный прапорщик, давайте на рынок
заедем, а этот “дед мороз” нам нормальной еды купит. Надоел сухпай!

Сказано — сделано. Остановившись утром в городке, милиционеры развязали
разбойников и повели их на центральный рынок. Там молодые люди закупили
милиционерам шашлыков, напитков, зелени и лавашей. Автобус тронулся
дальше.

— Слушай, командир, — взмолился главарь банды, — отпустите вы нас ради
бога, мы вам все деньги отдадим, а грабежами больше заниматься не будем,
вот тебе истинный крест!

Командир отряда, закончив доедать аппетитный шашлык, вытер руки о
бумажное полотенце и поинтересовался.

— А сколько у вас денег? Очень много? Это хорошо! А то у нас вся
экипировка в Чечне попортилась. Шеф, тормозни у магазина, торгующего
военным снаряжением.
Кредитной карточки главаря впритык хватило на оплату покупок взвода.
Довольные бойцы забили новой амуницией и снаряжением заднюю часть
автобуса. “Пазик” покатил дальше.

— Ну что, командир, теперь нас отпустите? — поинтересовался у майора
бывший владелец бейсбольной биты.

— Как “отпустите”? — возмутился Парасюк. — А кто хотел меня заставить
“В лесу родилась елочка” петь? Ты давай, не канючь, а песню затягивай.
Лично мне “Ой, то не вечер, то не вечер...” нравится.

Прокашлявшийся бандит хорошо поставленным голосом затянул заказанную
песню. Концерт по заявкам омоновцев шел пять часов. В Московскую область
ребята въехали под известный шлягер группы “Любэ” “Прорвемся, опера”.

— Где это ты так петь выучился? — поинтересовался Парасюк.

— В юности в церковном хоре пел. Наш батюшка мне предлагал поступать в
духовную семинарию. А я вот в грабители попал.

— Знаешь, — задумался Парасюк, — покаяться никогда не поздно. Мы сейчас
монастырь проезжать будем. Я у командира поинтересуюсь, может, сходим в
храм, свечки за счастливое возвращение поставим.

Омоновцы идею с храмом поддержали. После службы милиционеры подвели
бандитов к ящику для пожертвований.

— Значит, так, — обратился к грабителям командир отряда, — все наличные
деньги отдать в пользу обители. Возражений нет? Я тоже так считаю.
Молчание — знак согласия. Сейчас мы вас до ближайшей станции метро
довезем, а там отпустим на все четыре стороны. Но если вы нам второй раз
попадетесь, то пощады не будет.

Набив стеклянные коробки для пожертвований тысячными купюрами, бандиты
молча сели в автобус, доехали до станции метро и, вежливо попрощавшись,
вышли.
Автобус с омоновцами поехал дальше.

— Ну, козлы вонючие, менты позорные, — громко заорал главарь банды вслед
удаляющемуся “пазику”. — Только попадитесь мне теперь, я вас всех на
кусочки порежу!!!

— Вы у меня, ментяры драные, на коленях будете “Мурку” петь! — вторил
главарю осипшим голосом бывший хоровой тенор, забыв, что находятся они
не на пустынной Ростовской трассе, а в Москве.

Все эти излияния прервал резкий автомобильный сигнал. Хулиганы,
недоуменно обернувшись, увидели милицейский “луноход” (патрульный
“уазик”) с гостеприимно раскрытыми дверцами.

— Прошу предъявить ваши документы! — потребовал старший наряда. — Откуда
прибыли в столицу, где зарегистрированы?

— Понимаете, товарищ милиционер, мы сюда случайно попали, — начал уже
привычно скулить главарь банды.

— Конечно, понимаю, — согласился милиционер, — я все слышал, что вы в
адрес милиции кричали. Лично мне особенно про “Мурку” понравилось.
Сейчас в отделение приедем — будете хором петь! А то Новый год скоро, а
у нас с культурным досугом беда!

Мое.
Гуляю со знакомыми и их дочкой Катей в парке. Вокруг куча отдыхающих.
Катя садится на качели и просит, чтобы я ее раскачивал. На соседних
качелях девочка лет 7-8, просит меня:
- Дядя, покачайте меня тоже!
Качаю двоих, болтаю со своими знакомыми и краем уха слышу разговор
девченок: Это твой папа? Нет... А кто? А что? А как? А где?........
И тут девочка громким, четким, чистым и прозрачным, как горный ручей
голосом выдает на весь парк, обращаясь к сидящей невдалеке
симпатичной женщине:
- Мама! Мама! Иди сюда быстрее! Этот дядя не женат и у него нет детей!
Женщина делает вид, что не слышит и краснеет с головы до ног.
А девочка не унимается:
- Мама! Ну иди же сюда! Катя говорит, что дядя Дима хороший, добрый,
не пьет и у него красивая зеленая машина!

Смеха не было. Только у тех, кого призывный клич девочки застал на
глотке, из носа или ушей шел лимонад.

Знакомо ли вам это неприятное чувство, когда, глядя на своих ровесников,
вы думаете:
- Неужели и я так старо выгляжу? Не может быть!
Если да, тогда эта история для вас.

Сидя в очереди на приеме к новому стоматологу, я обратила внимание на
его диплом, висящий на стене в приемной. Внезапно я вспомнила, что
красивый высокий мальчик с таким именем учился со мной в одном классе
где-то 30 лет назад.
Но, как только я зашла в кабинет, я тут же отбросила мысль об этом -
этот лысеющий седой мужчина с изборожденным морщинами лицом был слишком
стар, чтобы быть моим одноклассником.
Тем не менее, после того, как он провел осмотр, я спросила его, какую
школу он закончил. Он назвал номер моей школы!
- В каком году? - спросила я
- В 1978-ом. А почему вы спрашиваете?
- Вы были в моем классе! - воскликнула я.
Он пристально посмотрел на меня и спросил:
- Да? А что вы преподавали?

http://www.e-live.ru/

Историю эту рассказал мне мой начальник. Кто-то, возможно, ее уже знает,
ибо по словам начальника, она стала на севере почти легендой.

Небольшой ликбез. Устье скважины находится в самом низу буровой вышки и
условно считается нулевой отметкой. То есть, все, что ниже устья -
скважина, а все, что выше - буровая вышка.

Сама история. На одну из буровых приходит работать молодой парень,
только что закончивший какое-то учебное заведение. Буровой мастер -
старый и довольно вредный дед, решил его то ли проверить, то ли просто
подъебать, и докопался до него с рядом вопросов, типа, покажи мне это,
покажи мне то. Парень попался подкованный, шустро показывает нужные
механизмы, пока дело не доходит до этого самого устья.
Услышав данный вопрос, парень неуверенно смотрит по сторонам, а потом
начинает карабкаться на буровую. Дед, радостно улыбаясь и представляя,
как парень будет искать это устье на самом верху вышки, лезет за ним.
Тут надо заметить, что подниматься на 50-метровую буровую по продуваемой
всеми ветрами железной лестнице, да еще и в нормальный сибирский мороз -
удовольствие то еще. Парень, в силу молодости и общей спортивности
организма, добирается до верха довольно быстро.
У деда все идет гораздо хуже, но он все же упорно лезет вверх, по ходу
дела матерясь, вспоминая все свои ревматизмы и пыхтя как паровоз. Через
некоторое время он все же покоряет вершину, долго пытается отдышаться и
вообще прийти в себя, после чего, безо всяких улыбок спрашивает:
- Ну и где тут, блядь, устье?
Парень показывает рукой куда-то вниз и спокойно отвечает:
- Во-о-он оно. Прямо под нами.

Над мастером, говорят, ржали вплоть до его ухода на пенсию.

Давным-давно прочел эту историю в каком-то журнале
для юношей и девушек старшего школьного возраста.
Она, как мне кажется, смешна и поучительна в равной степени.
Рассказчик в настоящее время является известным музыкантом
(не вспомню как звать), а во времена оные подрабатывал тем,
что давал уроки игры на гитаре.
Далее от его лица:

Как-то ко мне пришел пожилой человек и сходу ошарашил -
он просил научить играть его "smoke on the water" западного
коллектива "deep purple", причем на мои предложения
"вначале освоить основные принципы игры на гитаре" категорически
наплевал, заявив, что как только он сможет сыграть вышеуказанную
композицию, его знакомство с гитарой навеки закончится.
Ну, хозяин барин, и через пару недель дед наяривал "дым над водой"
не хуже старины Ричи Блэкмора (гитарист deep purple).
По окончании обучения, когда он вручил мне положенную сумму,
я спросил у него: Скажи-ка дядя, зачем тебе все это?! ,на что
он ответил:
Вот представь, есть у меня единственный внук - дегенерат, который
закончил школу, не работает, не учится, а целыми днями сидит запершись
в своей комнате, разучивая на гитаре одну ту же мелодию...
Вот представь, как я войду в его комнату, отберу у него инструмент
и скажу: Внучок, какой же ты все-таки еблан и долбоеб, посмотри,
эту хуйню ДАЖЕ Я МОГУ СЫГРАТЬ...ИДИ РАБОТАЙ..!!!

Это сочинение было сдано двумя студентами одного из
американских университетов, Ребеккой и Гарри, после эксперимента,
проведенного преподавателем английского языка и литературы. Студентов
попросили написать рассказ-тандем: каждый студент должен был написать
один абзац на листе бумаги, и передать своему соседу по парте. Тот,
прочитав написанное, писал свой абзац в продолжение истории, передавал
лист обратно, и так далее. Получившийся рассказ должен был быть связным,
для чего студентов просили обязательно перечитать уже написанное.
Участникам строго запрещалось переговариваться между собой - таким
образом, все сказанное было отражено в их рассказе. Полученный рассказ
завершался только если оба автора соглашались о едином окончании.
Итак, рассказ Ребекки и Гарри:

(Ребекка:) Лаура никак не могла решить, какой же аромат чая ей больше
всего нравился. Ее любимый, ромашковый, с чашкой которого можно было так
приятно и успокаивающе свернуться под одеялом, теперь напоминал ей о
Роджере - ведь он как-то раз сказал, что ему нравился ромашковый чай.
Ах, прошли эти счастливые и спокойные времена... Она решила, наконец,
что не будет больше вспоминать о Роджере, хотя ее мысли возвращались к
нему снова и снова. Казалось, она не могла думать ни о чем другом. К
тому же, ее долго забытая астма снова начала напоминать о себе. Да,
ромашковый чай явно не годился.

(Гарри:) В это время, главный старший сержант Роджер Гаррис, командир
штурмового звена, которое в данный момент находилось на орбите
Скайлона-4, был озабочен делами гораздо более важными, и у него не было
времени размышлять о той пустоголовой невротичной астматичке по имени
Лаура, с которой он неплохо провел ночь около года назад. Он схватил
трансгалактический коммуникатор и отрывисто рявкнул: «Главный Старший
Сержант Гаррис вызывает Геостанцию 17. Вышли на полярную орбиту. Никаких
следов сопротивления пока... » Прежде чем он успел закончить отчет,
синий луч заряженных частиц выскользнул из темноты космоса и пробил
зияющую дыру в грузовом отсеке его корабля. Корабль тряхнуло, и Роджера
выбросило из сиденья так, что он перелетел через весь командный отсек.

(Ребекка:) Он сильно ударился затылком о переборку и умер практически
мгновенно, но перед этим он успел раскаяться о том, что физически
оскорблял и издевался над той единственной женщиной, которая его
полюбила. Вскоре, правительство Земли прекратило бессмысленную войну
против мирный крестьян Скайлона-4. Следующим утром, Лаура прочла в ее
утренней газете: «Конгресс принял закон, навсегда запрещающий войну и
космические путешествия». Эта новость на секунду обрадовала ее, затем ей
стало скучно. Она выглянула в окно, думая о своей молодости - о тех
временах, когда дни текли неспешно и беззаботно, и когда не было никаких
газет и телевизора, отвлекающих ее от невинного созерцания всех
прекрасных вещей в мире. «Почему же девушка должна лишиться невинности,
прежде чем стать женщиной, » тихо проговорила она.

(Гарри:) Она и не подозревала, что жить ей оставалось не более 10
секунд. Тысячи километров на городом, боевой корабль Ану’удрианцев
выпустил первый залп литий-водородных бомб. Недалекие и тупоголовые
пацифисты, которые пролоббировали Договор об одностороннем космическом
разоружении Земли, сделали планету беззащитной мишенью для враждебный
империй Чужих, которые поклялись раз и навсегда уничтожить человечество.
Через два часа после подписания Договора, Ану’удрианские корабли
отправились к Земле; они обладали огневой мощью достаточной, чтобы
разнести планету на мелкие кусочки. Поскольку защитные кордоны были
сняты, они быстро привели свой план в исполнение. Литий-водородные бомбы
вошли в атмосферу, минуя отключенные системы ПКО (ПротивоКосмической
Обороны). Президент, находившийся в этот момент на борту Мобильного
Командного Центра - суперсекретной подводной базе в Тихом Океане, ощутил
огромной силы взрыв, который распылил бедную тупую Лауру и еще 4
миллиарда человек. Президент в ярости стукнул кулаком по столу: «Мы не
можем этого позволить! Я им покажу этот Договор! Будем, как сказал мой
коллега, макать их по всем галактическим ватерклозетам! »

(Ребекка:) Это какой-то бред. Я отказываюсь продолжать это
издевательство над литературой. Мой соавтор - дикий, полуграмотный
подросток с шовинистическими замашками.

(Гарри:) Ах так! Тогда ты эгоистическая и озабоченная невротичка, и твои
книги будут продавать в аптеках рядом с пургеном. «Ах, может, выпить мне
ромашкового чаю? Или может выпить мне еще какого другого ЕБА!%* чаю?
Ах, отнюдь. Я просто изысканная дура, насмотревшаяся дешевых
мексиканских сериалов. »

(Ребекка:) Кретин.

(Гарри:) Сука.

(Ребекка:) Отморозок.

(Гарри:) Шлюха.

(Ребекка:) Отъе%?*сь.

(Гарри:) Шоб ты усралась.

(Ребекка:) НУ И Х%* С ТОБОЙ - НЕАНДАРТАЛЕЦ ТЫ НЕДОНОШЕННЫЙ!!!

(Гарри:) Иди-ка ты чаю попей - проститутка ты этакая.


(Преподаватель: Молодцы! 5+++)

Живой анекдот с блюз-фестиваля.
Стоит чувак у писсуара с мобильником около уха:
- Маша, я не могу с тобой разговаривать - у меня руки заняты!
- ...
- Ссу я, Маша!
- ...
- Бля, хуй у меня руках!!!!!!
- ...
- Что значит, "чей хуй?"!!
! :))))))

Собрались мы как-то отдохнуть на лоне природы, возле
озерца, и предаться нехитрым земным утехам. Проще говоря,
порыбачить со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Четверо нас было - отец с другом и я со своим другом. Как
положено, порыбачили, откушали водочки, закусили,
потравили байки, ушици сварили. Вроде, пора спать, да и
водочка дает о себе знать. А друг отца - Виктор Николаевич -
немного странный, педантичный и мнительный человек.
На рыбалке его странность выражается так: Он на время сна
привязывает рыбацкую резиновую лодку себе за ногу
веревкой, а сам спит, естественно, в палатке.
Его комментарии по этому поводу ограничиваются тремя
словами: Шоб не спиздили.
Да в принципе не рыбацкое это дело - пиздить что-либо.
Значит, просыпаемся мы утром с бодуна. С жуткого. Мысли
такие ленивые в голове. Будим Виктора Николаевича - мол,
утренний клев, рыбачить пора. Он поднимает голову,
открывает (как он думает) глаза и произносит: на хуй! Тот же
ответ мы получаем на вопрос о возможности использования
его лодки на время утреннего клева. Принимаем это как ответ
"да". Здесь надо уточнить, что тот берег озера, на котором мы
останавливаемся, очень высок и крут. Спуститься пешком по
нему к воде еще можно, а вот лодку дотащить - никак. Не
мудрствуя лукаво, мы загружаем лодку необходимым
снаряжением, кладем в нее якорь и бросаем с берега на воду.
Угадайте, что было потом. Все произошло в одно мгновение.
Вслед за лодкой из палатки, сидя на жопе, с большими (уже
проснувшимися глазами) и криками:
ебана в рот !!! пролетает Виктор Николаевич и скрывается за
обрывом берега, затем раздается звук, похожий на звук при
падении свежего мяса на стол без скатерти и сопровождаемый
также похожим на него по звучанию криком: блядь.
Мой друг протирает глаза и говорит: все, не пью больше (он
не знал о системе сигнализации, к которой прибегал Виктор
Николаевич). Я же понял, что произошло, но надеялся, что он
упал в воду. В воду он не упал. Виктор Николаевич лежал в
лодке лицом вниз в неестественной позе, потом перевернулся,
обвел окрестности помутневшим взором и сказал: хорошо, не
за хуй привязал. Эта фраза стала легендарной в узких кругах.

(Там, в истории, будет одно неприличное выражение, но без него,
извините, не обойтись).
Когда я был юным аспирантиком, руководителем моим была солидная,
заслуженная дама-профессор по фамилии, скажем, Левина. А за пару лет
до меня под ее же руководством защищался немолодой уже человек,
Борис Петрович Р. Туговатый на ухо и поэтому с громовым голосом.
Необыкновенно рукастый, всю жизнь просидел он в разных местах
на инженерской должности, и, в конце концов, все законы приличия
говорили, что ему надо сделать диссертацию. (В науке, кстати, он
ни бельмеса не соображал).
Перед самой защитой он почему-то стал сильно ругаться с Левиной.
В самый день защиты утром он помчался к художнику забирать плакаты
(тогда слайды на защите считались дурным вкусом). А Левина, придя
на работу, узнала, что заседание Ученого совета по защитам внезапно
по техническим причинам переносится в другой корпус. Она позвонила Р.
домой и попросила ему передать, что будет его ждать в этом другом
корпусе.
Короче, из-за чертова художника Р. на свою защиту опоздал. Прилетает
на такси в институт и не знает точно, в какой комнате собрался совет
(сам Р. работал в здании на другом конце Москвы). Начинает, как
безумный, носиться по незнакомым этажам, весь увешанный, как елка,
своими плакатами. А Ученый совет, немного подождав, начал слушать
другую защиту (тогда было 2 защиты в один день). К столу вышла
какая-то пигалица и замогильным голоском начала речь.
Тем временем Борис Петрович, перематеривший Левину и всю ее родню
и заглядывавший во все дверные щели подряд, доходит, наконец,
до комнаты, где идет защита. Приоткрывает чуть-чуть дверь, как
и все прочие двери ранее, прислушивается. Ничего такого не слышит.
Видит сбоку только заднюю часть комнаты, где на отшибе сидит один
наш аспирант и осторожненько читает лежащий на коленях "Крокодил".
И тут, увидев, наконец, хоть кого-то, кого он знал, и совершенно
не подумав, что в этой тихой комнате может еще кто-то быть,
Борис Петрович с порога рявкнул своим фельфебельским басом:
- ГДЕ ЭТА ТОЛСТОЖОПАЯ БЛЯДЬ ЛЕВИНА?
Весь убеленный сединами и увенчанный титулами Ученый совет чуть
не грохнулся в обморок в полном составе. Через полсекунды, ввалившись
со своими плакатами внутрь и увидев своих слушателей, еле удержался
на ногах и диссертант Борис Петрович. Но больше всех растерялся
председатель Ученого совета, который вдруг приподнялся и, указывая
на посиневшую Левину рукой, молвил:
- ДА ВОТ ЖЕ ОНА!

Идет баба с бультерьером, кобель начал ссать на колесо мерса 600.
Мерседес трогается, кобель бежит за колесом на трех лапах.
Мерс останавливается, опускается стекло и появляется репа -
одно лицо с булькой. Говорит : "Ну ничего, поссы братан, я подожду"