Анекдоты про студентов
Упорядочить по: дате | сумме
Я просто студент, и устроился на работу в коммунальное учреждение города, занимающееся спиливанием деревьев. И был уволен в первый же день, потому что расплакался над спиленной акацией, посчитав её кольца. Их было 212. Вот такой сентиментальный дровосек. Хорошо, что я не пошёл работать на мясокомбинат.
Когда я училась в институте, на факультете был препод с фамилией Баран. Отличался скверным характером и западлистостью. Так старшекурсники после неудачной сессии сбросились и выписали ему на целый год журнал Овцеводство с доставкой на кафедру.
На экзамен по физике к особо суровой преподавательнице один студент пришёл с букетом роз. Буквально растаяв от такого проявления внимания, физичка минут пять бегала по корпусу в поисках ёмкости под цветы, ещё минут пять наливала воду.
Тем лопухам, которые за 10 минут её отсутствия не сумели списать ответ на билет - не место в университете, однозначно!
Тем лопухам, которые за 10 минут её отсутствия не сумели списать ответ на билет - не место в университете, однозначно!
Если девочки опаздывали на пару по литературе, препод - интеллигентнейший мужчина — никогда не делал замечаний, сразу разрешал садиться. Однажды кто-то из наших спросил у него, почему так? В ответ он процитировал Сэлинджера: "Если девушка приходит красивая, кто будет расстраиваться из-за того, что она опоздала?".
Девушка на экзамене молчит и не отвечает на первый вопрос билета.
- Хорошо, - говорит препод через минуту. - Отвечайте на второй вопрос!
- А на второй вопрос, профессор, я знаю ответ ещё хуже!
- Хорошо, - говорит препод через минуту. - Отвечайте на второй вопрос!
- А на второй вопрос, профессор, я знаю ответ ещё хуже!
- Писать курсач больнее, чем родить ребёнка.
- Ты когда-нибудь рожал ребёнка?
- Нет, но женщины иногда говорят: "Давай заведём ещё одного". Но ни один студент не скажет: "А напишу-ка я ещё один курсач!".
- Ты когда-нибудь рожал ребёнка?
- Нет, но женщины иногда говорят: "Давай заведём ещё одного". Но ни один студент не скажет: "А напишу-ка я ещё один курсач!".
Серьезный «старый» ВУЗ. Дисциплина на первых курсах у нас была суровая. Базовые предметы читали «невыпускающие» кафедры. Им было совершенно неважно выпустится ли студент или будет отчислен. Судя по количеству отчисленных на первом и втором курсах, отсев как раз и был задачей этих кафедр. Например, в нашей группе из 30 первокурсников до диплома дошли 12 человек…
Лекции по базовым предметам проходили в огромных полукруглых аудиториях, с уходящими на высоту третьего этажа рядами неудобных скамеек и парт. Бесконечные ряды студенческих голов из множества групп сидели тихо – это была математика. Точнее, «Интегралы и дифференциальные уровнения». Если профессор слышал какой-то шум, он мгновенно вычислял источник и вперивался испепеляющим взглядом в виновника. Лекция могла продолжиться только в абсолютной тишине, а тот, кто с этим был не согласен или шел на конфликт, быстро попадал на душеспасительные беседы в деканат. Напротив деканата висела доска с многообещающими листками «проектов приказа на отчисление».
Об опоздании на эти лекции не могло быть и речи. Поначалу, опоздавшие студенты еще пытались бесшумно протиснуться в едва приоткрытую дверь и незаметно проскользнуть на верхние ряды. На других предметах это получалось. Но математик не оставлял опоздавшим ни единого шанса. Прямой как столб он сначала выжигал нарушителей огненным взором и, после выслушивания объяснений и дисциплинарных речей, на первый раз, позволял прошелестеть на свободные места. Память у математика была феноменальная – запоминал всех. Опоздавших повторно или опоздавших больше чем на пять минут он выгонял с лекции. Вскоре студенты пришли к выводу, что проще пропустить пару, чем опоздать.
… Лекция по дифференциальным уравнениям шла уже минут тридцать. Приближалась сессия, и аудитория была заполнена почти до потолка. В тишине стучал мел, левая створка огромной доски и половина ее центральной части уже были полностью исписаны. К концу пары доска, обычно, была использована полностью, при чем левая и правая поворотные створки заполнялись многоэтажными формулами с обеих сторон.
В аудитории было тихо. За полгода профессор добился почти идеальной дисциплины. Никто уже не пытался перешептываться, несчастный, опоздавший на три минуты, уже был отчитан и судорожно переписывал с доски.
В этой тишине грохот настежь распахнутой величественной четырехметровой двери прозвучал как гром или даже как землетрясение. Сотни голов синхронно повернулись сторону столь невероятного для лекции по дифференциальным уравнениям шума. В просвете настежь распахнутой двери, широко расставив ноги, стоял мой одногруппник. Голова нашего профессора медленно поворачивалась в сторону возмутителя спокойствия. Это происходило как в фильме «Гиперболоид инженера Гарина» - вместе с поворотом профессорской головы смертоносный лазерный взгляд скользил по партам, студентам, стенам и, кажется, оставлял за собой черный выжженный след. Наконец, цель была обнаружена - не мигая, профессор испепелял фигуру студента.
Фигура при этом пошатывалась, и явно пыталась сообразить куда она попала. Я понял, что мой одногруппник довольно сильно пьян. Не фокусирующимся взглядом он окинул аудиторию, оглядел исписанную доску и, наконец, увидел профессора. Тот был уже раскален до бела, проскакивали искры, глаза расширились до размеров блюдец. Но, на опоздавшего студента, это, похоже, не действовало никак. Не проявив интерес к профессору он еще раз осмотрел аудиторию, доску и, разглядев формулы, крякнул «о как!» После чего студент пришел, очевидно, к какому-то выводу. Этот вывод он поспешил озвучить всем присутствующим. Негромко, но разборчиво произнеся «а ну меня на хуй», он покинул аудиторию и, опять же, со страшным грохотом захлопнул дверь.
Профессор пришел в себя не сразу. Не понимая, что произошло, вопросительно смотрел на закрытую дверь. Потом как-то осунулся, и, глядя в никуда, обреченным голосом сказал: «- Ну что ж, продолжим…».
Удивительно, но данное событие повлияло на нашего профессора. Дисциплинарные лекции для опоздавших прекратились. На вопрос «разрешите войти?» он слегка морщился и, не оборачиваясь, кивком головы приглашал пройти на место. На студентов, тихо пробирающихся на галерку, он вообще перестал обращать внимание.
На экзамене профессор был со мной любезен, сказав «а я вас помню, вы ходили на лекции - чаще сидели на пятом ряду, иногда на шестом» быстро отпустил, проставив оценку.
Тот одногруппник допуск на экзамен не получил, но не из-за своего театрального появления, а по причине обыкновенного раздолбайства - не сдал зачеты. Но потом ухитрился, хоть и не без приключений, войти в число тех двенадцати человек, сумевших доучиться до инженерного диплома старого серьезного ВУЗа.
Он устроился заведовать хозяйственной частью выпускающей кафедры. Благодаря ему, окончания сессий мы отмечали в его каптерке, употребляя спирт из 200-литровой бочки, которой он «заведовал». Это было особенно ценно в тот период всесоюзного горбачевского «сухого закона».
Лекции по базовым предметам проходили в огромных полукруглых аудиториях, с уходящими на высоту третьего этажа рядами неудобных скамеек и парт. Бесконечные ряды студенческих голов из множества групп сидели тихо – это была математика. Точнее, «Интегралы и дифференциальные уровнения». Если профессор слышал какой-то шум, он мгновенно вычислял источник и вперивался испепеляющим взглядом в виновника. Лекция могла продолжиться только в абсолютной тишине, а тот, кто с этим был не согласен или шел на конфликт, быстро попадал на душеспасительные беседы в деканат. Напротив деканата висела доска с многообещающими листками «проектов приказа на отчисление».
Об опоздании на эти лекции не могло быть и речи. Поначалу, опоздавшие студенты еще пытались бесшумно протиснуться в едва приоткрытую дверь и незаметно проскользнуть на верхние ряды. На других предметах это получалось. Но математик не оставлял опоздавшим ни единого шанса. Прямой как столб он сначала выжигал нарушителей огненным взором и, после выслушивания объяснений и дисциплинарных речей, на первый раз, позволял прошелестеть на свободные места. Память у математика была феноменальная – запоминал всех. Опоздавших повторно или опоздавших больше чем на пять минут он выгонял с лекции. Вскоре студенты пришли к выводу, что проще пропустить пару, чем опоздать.
… Лекция по дифференциальным уравнениям шла уже минут тридцать. Приближалась сессия, и аудитория была заполнена почти до потолка. В тишине стучал мел, левая створка огромной доски и половина ее центральной части уже были полностью исписаны. К концу пары доска, обычно, была использована полностью, при чем левая и правая поворотные створки заполнялись многоэтажными формулами с обеих сторон.
В аудитории было тихо. За полгода профессор добился почти идеальной дисциплины. Никто уже не пытался перешептываться, несчастный, опоздавший на три минуты, уже был отчитан и судорожно переписывал с доски.
В этой тишине грохот настежь распахнутой величественной четырехметровой двери прозвучал как гром или даже как землетрясение. Сотни голов синхронно повернулись сторону столь невероятного для лекции по дифференциальным уравнениям шума. В просвете настежь распахнутой двери, широко расставив ноги, стоял мой одногруппник. Голова нашего профессора медленно поворачивалась в сторону возмутителя спокойствия. Это происходило как в фильме «Гиперболоид инженера Гарина» - вместе с поворотом профессорской головы смертоносный лазерный взгляд скользил по партам, студентам, стенам и, кажется, оставлял за собой черный выжженный след. Наконец, цель была обнаружена - не мигая, профессор испепелял фигуру студента.
Фигура при этом пошатывалась, и явно пыталась сообразить куда она попала. Я понял, что мой одногруппник довольно сильно пьян. Не фокусирующимся взглядом он окинул аудиторию, оглядел исписанную доску и, наконец, увидел профессора. Тот был уже раскален до бела, проскакивали искры, глаза расширились до размеров блюдец. Но, на опоздавшего студента, это, похоже, не действовало никак. Не проявив интерес к профессору он еще раз осмотрел аудиторию, доску и, разглядев формулы, крякнул «о как!» После чего студент пришел, очевидно, к какому-то выводу. Этот вывод он поспешил озвучить всем присутствующим. Негромко, но разборчиво произнеся «а ну меня на хуй», он покинул аудиторию и, опять же, со страшным грохотом захлопнул дверь.
Профессор пришел в себя не сразу. Не понимая, что произошло, вопросительно смотрел на закрытую дверь. Потом как-то осунулся, и, глядя в никуда, обреченным голосом сказал: «- Ну что ж, продолжим…».
Удивительно, но данное событие повлияло на нашего профессора. Дисциплинарные лекции для опоздавших прекратились. На вопрос «разрешите войти?» он слегка морщился и, не оборачиваясь, кивком головы приглашал пройти на место. На студентов, тихо пробирающихся на галерку, он вообще перестал обращать внимание.
На экзамене профессор был со мной любезен, сказав «а я вас помню, вы ходили на лекции - чаще сидели на пятом ряду, иногда на шестом» быстро отпустил, проставив оценку.
Тот одногруппник допуск на экзамен не получил, но не из-за своего театрального появления, а по причине обыкновенного раздолбайства - не сдал зачеты. Но потом ухитрился, хоть и не без приключений, войти в число тех двенадцати человек, сумевших доучиться до инженерного диплома старого серьезного ВУЗа.
Он устроился заведовать хозяйственной частью выпускающей кафедры. Благодаря ему, окончания сессий мы отмечали в его каптерке, употребляя спирт из 200-литровой бочки, которой он «заведовал». Это было особенно ценно в тот период всесоюзного горбачевского «сухого закона».
Преподаватель с самого начала предупредила, что посещаемость лекций проверит только один раз за семестр, но всем присутствующим поставит +5 баллов. И вот однажды, когда вместо 110 человек в аудитории сидело человек 50, препа и решила проверить посещаемость. Делала она это так: быстро читает список групп, кто успевает отозваться на свою фамилию - ставит плюсик. Ну, мы вдвоём и отозвались раз десять - что нам, жалко? И всё бы хорошо, но один парень приносит ей на следующее занятие справку на то число и говорит: "Понимаете, я не мог придти, у меня температура была 38,5... Вы меня отметьте". Она начинает отмечать, и видит, что напротив его фамилии стоит плюсик. Удивлённо поднимает глаза.
- А... так я был, - говорит он, забирает справку и уходит.
- Да, видно действительна высокая была у парня температура, - констатирует она.
- А... так я был, - говорит он, забирает справку и уходит.
- Да, видно действительна высокая была у парня температура, - констатирует она.
Преподаватель физики в университете говорит: "Давайте рассмотрим самую простую житейскую ситуацию: две девочки качаются на невесомой спице в вакууме!".
Это была последняя пара, мы с однокурсниками просто валились с ног. В аудиторию зашла преподавательница, явно находящаяся в самом разгаре простуды. Она посмотрела на нас, на темноту за окном, вздохнула, и сказала: "А давайте вы - бесстыжие прогульщики и не пришли на пару, а я - слабохарактерная преподавательница, так что о вашем прогуле никто не узнает?". Ролевые игры, которые понравятся каждому студенту))
"Хорошо!" - сказал профессор и испортил студенту красный диплом.
Студент был приговорён к наказательной мере исключения.
"Я не поступил во ВГИК. Я вooбще не был студентом в чистом виде. Я не прошёл творческие туры - меня не взяли. Я пpocто 1 сентября c улицы во ВГИК пришёл и стал учиться. Я зашёл в аудиторию и пpocто сел. Они даже не знали.
Чepeз месяц пришёл декан факультета и спpocил: "A кто y вас староста группы?".
Я думаю: "Hy, всё".
Встал медленно и говорю: "Я".
"A вы кто?".
Я говорю: "Андрей Мерзликин".
"Что вы здесь делаете?!".
Taкой скандал был! Beдь месяц прошёл, уже были первые отрывки, сценические движения, сценическая речь. Я ужe ycпел всё это понять и полюбить. A изначально я просто приexaл посмотреть, кто прошёл. Я же видел, кто поступал, а мнe xoтелось узнать, кто прошёл. Кто эти люди? Чем они лучше? Hy и зашёл в аудиторию. Это произошло не от большой наглости, не знаю, смог бы я второй раз так. Ho я очень мужественно делал вид, что я там свой.
Koгда всё вскрылось, Евгений Apceньевич Киндинов, мой мастер, сказал: "Hy знаете, для этой профeccии такие качества очень даже подходят. Будешь вольным слушателем?".
И меня оставили. Первый год я ходил вольным слушателем. K концу первого курса бывает отсев профнепригодных. Был отчислен мальчик, его место освободилось, и мне дали общежитие, стипендию, и я стал официальным студентом.
Чepeз месяц пришёл декан факультета и спpocил: "A кто y вас староста группы?".
Я думаю: "Hy, всё".
Встал медленно и говорю: "Я".
"A вы кто?".
Я говорю: "Андрей Мерзликин".
"Что вы здесь делаете?!".
Taкой скандал был! Beдь месяц прошёл, уже были первые отрывки, сценические движения, сценическая речь. Я ужe ycпел всё это понять и полюбить. A изначально я просто приexaл посмотреть, кто прошёл. Я же видел, кто поступал, а мнe xoтелось узнать, кто прошёл. Кто эти люди? Чем они лучше? Hy и зашёл в аудиторию. Это произошло не от большой наглости, не знаю, смог бы я второй раз так. Ho я очень мужественно делал вид, что я там свой.
Koгда всё вскрылось, Евгений Apceньевич Киндинов, мой мастер, сказал: "Hy знаете, для этой профeccии такие качества очень даже подходят. Будешь вольным слушателем?".
И меня оставили. Первый год я ходил вольным слушателем. K концу первого курса бывает отсев профнепригодных. Был отчислен мальчик, его место освободилось, и мне дали общежитие, стипендию, и я стал официальным студентом.
Студент-медик экзаменовался у профессора.
- Как вы поступите, если вам будет нужно, чтобы больной хорошо пропотел? - спросил профессор.
- Я дам ему сильное потогонное...
- Например?
- Горячий чай, малину, липовый цвет...
- Ну, а если это не подействует?
- Я прибегну тогда к помощи летучих масел, эфира...
- А если и этого будет недостаточно?
- Тогда я попробую ртутные препараты.
- А если действия всё-таки не будет?
- Я попробую применить сальсапарель, шафран, - ответил студент и смахнул со лба крупные капли пота.
- А если и этого будет недостаточно?
- Я пошлю больного экзаменоваться к вам.
- Как вы поступите, если вам будет нужно, чтобы больной хорошо пропотел? - спросил профессор.
- Я дам ему сильное потогонное...
- Например?
- Горячий чай, малину, липовый цвет...
- Ну, а если это не подействует?
- Я прибегну тогда к помощи летучих масел, эфира...
- А если и этого будет недостаточно?
- Тогда я попробую ртутные препараты.
- А если действия всё-таки не будет?
- Я попробую применить сальсапарель, шафран, - ответил студент и смахнул со лба крупные капли пота.
- А если и этого будет недостаточно?
- Я пошлю больного экзаменоваться к вам.
Приходим недавно на семинар в университете, и преподаватель сходу спрашивает: "Ребята, есть ли у вас вопросы по лекции?". Мы хором ответили, что вопросов нет, и мы всё поняли. Преподаватель тут же отвечает: "Да неужели? Я сам не понял и половины!".
Рассказала преподавательница английского языка Морского Государственного университета (г.Владивосток). Учился у неё как-то студент, который не мог сдать ЛЕТНЮЮ сессию на протяжении неопределенного времени (причём, столько не живут), и висел именно её предмет. Она ему и говорит, что, мол, поставит отметку, если он сможет её удивить. Летняя сессия, июль месяц, жара... Студент пришёл на экзамен в костюме ДЕДА МОРОЗА! Препод рухнула прямо на месте... Свою оценку студент получил ;)
Препод: - Сходится ли ряд Summa 1/n ?
Студент: - Сходится.
Препод: - Докажите.
Студент: - Мамой клянусь!
Препод: - Я сообщу вашей маме, что вы хотите сделать её соучастницей мошенничества.
Студент: - Сходится.
Препод: - Докажите.
Студент: - Мамой клянусь!
Препод: - Я сообщу вашей маме, что вы хотите сделать её соучастницей мошенничества.
Дело было очень давно, ещё в студенческие годы. Получилось так, что тогда я училась днём, а ночью работала, поэтому очень часто не было времени даже на сон. И был у нас самый классический злой препод, который постоянно всех валил, отправлял на пересдачи и создавал всякие проблемы. Мужчина считался грозой для всех студентов, кроме меня. Я же сидела на самой первой парте и спокойно спала на его лекциях. Причём мужчина, понимая ситуацию, разрешал мне и всегда вёл занятия тихо, чтобы я могла хоть немного восстановиться. Всё потому, что я была похожа на его маму, которая так же работала по ночам, когда мужчина был ещё ребёнком. До сих пор стыдно, что позволяла себе спать на его занятиях и использовала такие важные чувства человека, но с тех пор больше никогда не сужу людей односторонне и верю, что добро и понимание есть в каждом.
Когда я учился в институте (ныне - университет НГТУ), был у нас на кафедре КТРС препод один, маленький такой с лысинкой. Проведёт, значит, практику, выйдет из аудитории, два пальца к стене приложит - и пошёл по коридору до преподавательской. Пальцы от стены отрывает, только где двери входные в аудитории, а коридоры у нас длинные. Ну кто-то ему и дал кличку - КАФЕДРАЛЬНЫЙ ТРОЛЛЕЙБУС.
В свое время я работал в одном техническом ВУЗе Ташкента заведующим кафедрой. Среди множества нагрузок преподавателя была одна довольно неприятная. Надо было по очереди дежурить в общежитии. ВУЗ мужской, девочек почти нет, в общежитии одни ребята. Дом многоэтажный, на первом этаже большая комната (бывшая ленинская). Там диван, телевизор, книги, журналы. При желании можно было принести постельное белье и ночью спать. Понятно, что никто на ночь не оставался. Просили вахтера, что если будет проверка, чтобы он позвонил, а проверяющим сказал, что преподаватель только что отъехал поесть, через полчаса будет. Однажды в новогоднюю ночь выпало дежурить соседней кафедре. Меня Бог миловал. Дежурил молодой доцент. Он обошел этажи, поздравил ребят с наступающим, поставил вахтеру бутылку водки, расписался в журнале и уехал отмечать праздник с семьей. На ту беду подрались два студента. Да драки самой не было. Потолкались, свои же ребята разняли. К утру все забыли об инциденте. Но нашелся стукачек, который доложил в ректорат о драке и что дежурного преподавателя не было. Все понимали, что дело яйца выеденного не стоит, но сигнал получен, надо реагировать. Тогдашний президент Каримов каленым железом выжигал всякое проявление землячества. А студенты были один из Бухары, другой из Намангана. Решили показательно наказать, а то пошли слухи, что подрались бухарские с наманганскими. Досталось всем. Ребят из института отчислили, они загремели в армию. Доцента уволили. Завкафедрой получил выговор, мало того, что надо было искать замену в середине года. Досталось даже проректору по воспитательной работе. Хотя именно он создал и поощрял систему доносительства. Слабым студентам делал поблажки по учебе, а те докладывали о чем говорят студенты, главное, какой преподаватель сколько берет за зачеты и экзамены. Стукачек из института ушел сам. Ребята объяснили, что ему не жить в общежитии. Самое жалко доцента. Хороший парень, студенты его любили. Да и что он мог бы сделать, даже если остался ночевать. Откуда он знает, что творится на этажах за закрытыми дверями. Вспомнил я эту давнюю историю, так как могу сравнивать работу преподавателя там и в Америке. Здесь у препода не жизнь, а малина. Отчитал свое, а там трава не расти. Ни тебе сельхозработ, субботников, озеленений, дежурств, оформления каферы. Не надо отвечать за успеваемость, студенты сдают тесты на компьютере, препод на результат не влияет. Единственно, надо делать свое дело хорошо. Студенты пишут отзывы, плохой преподаватель просто не наберет курс. А за порядком следят секъюрити и полиция. Врать не буду. Описал дела давно минувших дней. Как обстоят дела сейчас с обучением в Ташкенте не знаю.
О, у меня как-то прикол был на занятии. Студенты составляют предложения, один перец спрашивает напарницу, сколько могил та разграбила (типа, шутка с отсылкой на Tomb Raider). Девушка: "В этом году или вообще?". Парень: "Э-э-э?..". Девушка: "Ну, я вообще-то археолог".
У меня было занятие в смешанной группе: китайцы, вьетнамцы, индусы. Читаем текст о музыке Чайковского, разбираем слово дирижёр.
Мой вопрос: - Кто такой дирижёр?
Ответ: - Это человек, у него в руках палочка.
Вопрос: - Что он этой палочкой делает?
Ответ китайца: - Ест, если у него их две.
За чувство юмора поставила ему отлично.
Мой вопрос: - Кто такой дирижёр?
Ответ: - Это человек, у него в руках палочка.
Вопрос: - Что он этой палочкой делает?
Ответ китайца: - Ест, если у него их две.
За чувство юмора поставила ему отлично.
Пришла на приём к врачу, которого мне очень советовали. Обошла много врачей, все выписывали кучу таблеток, пугали разными диагнозами, мне лучше не становилось. Зашла в кабинет, а там полно студентов. Доктор выслушивает жалобы, начинает спрашивать студентов, что это может быть. Некоторые начали выдвигать свои предположения, однако их прервал доктор, он просто щёлкнул пальцами и сказал: "Музыка". Студенты тут же достали телефоны, один из них успел первым включить песню. Дослушали до середины. После такой "музыкальной паузы" доктор спрашивает студента: "Что между проигрышем и первым куплетом?". Студент не понял сути вопроса, замешкался, доктор повторил вопрос и добавил: "Смелее". Тот: "Ничего нет". Доктор, обращаясь ко мне: "Милочка, у вас ничего нет" и прописал витамины. Прошёл месяц, жалоб у меня никаких нет. Врачу безумно благодарна)) А методика преподавания у него интересная...
Профессор на семинаре замечает, что один из студентов не совсем трезв. Говорит ему:
- Так, студент, вы пьяны! Немедленно покиньте семинар!
- Да что вы, профессор?! Я совершенно трезв!
- Ах, трезв?! Тогда напишите мне формулу вычисления лапласиана в тороидальных координатах.
Студент выходит к доске и пишет длинную-длинную формулу. Профессор долго сверяется со справочником и убеждается, что всё написано правильно.
- Ну что ж, я впечатлён! Я эту формулу и на трезвую-то голову не помню.
Студент:
- Так на трезвую и я не помню!
- Так, студент, вы пьяны! Немедленно покиньте семинар!
- Да что вы, профессор?! Я совершенно трезв!
- Ах, трезв?! Тогда напишите мне формулу вычисления лапласиана в тороидальных координатах.
Студент выходит к доске и пишет длинную-длинную формулу. Профессор долго сверяется со справочником и убеждается, что всё написано правильно.
- Ну что ж, я впечатлён! Я эту формулу и на трезвую-то голову не помню.
Студент:
- Так на трезвую и я не помню!
Рассказал один из бывших выпускников Севастопольского приборостроительного института.
При входе в институт, как в большинстве ВУЗов, сидела бабуля в такой неприметной будочке и всех доставала. Вахтёрша, в общем. Ну и выражение лица соответствующее. На первое апреля студенты привесили под стеклом будки надпись "Пива нет!". Бабка долго не могла понять, почему все студенты после Fасе-контроля падают со смеху.
При входе в институт, как в большинстве ВУЗов, сидела бабуля в такой неприметной будочке и всех доставала. Вахтёрша, в общем. Ну и выражение лица соответствующее. На первое апреля студенты привесили под стеклом будки надпись "Пива нет!". Бабка долго не могла понять, почему все студенты после Fасе-контроля падают со смеху.
Когда я была школьницей, просто ненавидела мыть посуду, убираться и так далее, чтобы отлынивать — делала домашку весь вечер и, типа, занята. Сейчас я студентка и готова перестирать всю одежду, перемыть весь дом, лишь бы не писать лабораторные или курсовые...
Учусь в медицинском.
Срочно надо было до пар успеть к терапевту, подписать справку для практики. Конечно же очередь, а времени нет совсем. Надела свой халат и втиснулась между приёмами пациентов, то есть, дождалась пока один выйдет и влилась в кабинет, сказав следующему подождать 3 минуты. Подписала все быстренько, зашёл главврач и подумал что я работник! Пришлось обьяснить ситуацию. Посмеялись, пригласили на работу.
Идеальное преступление.
Срочно надо было до пар успеть к терапевту, подписать справку для практики. Конечно же очередь, а времени нет совсем. Надела свой халат и втиснулась между приёмами пациентов, то есть, дождалась пока один выйдет и влилась в кабинет, сказав следующему подождать 3 минуты. Подписала все быстренько, зашёл главврач и подумал что я работник! Пришлось обьяснить ситуацию. Посмеялись, пригласили на работу.
Идеальное преступление.
Короче, дело было году в 98-ом. Я тогда учился в МГИЭТе, и был у меня сокурсник Лёша. В какую-то очередную сессию этот дятел успешно завалил два раза физику, оставался последний экзамен, и он решил подготовиться по старой дедовской методике "билет-стопка" (учит билет - выпивает стопку водки и т.д.). Билетов, надо сказать, было что-то около 20-30.
Ну вот, просыпается он на следующий вечер, с ужасом вспоминает, что надо было идти сдавать экзамен, а он проспал... Понимает, что вылетел из института. Ну, короче, полная... Смотрит в зачётку, а там красуется пятёрка. Недоумевая, прибегает ко мне и спрашивает: "КАК?!". На что я ему рассказываю...
Аудитория, утро, всем плохо, все нервничают, последняя пересдача, препод раздаёт билеты, и тут вваливается Лёха. Подходит к нему и говорит: "Давай сдавать физику" (при этом он держится за кафедру, чтобы не упасть). Препод прикольнулся, говорит: "А давай!". Задаёт вопрос, Лёха отвечает. Ещё задаёт - Лёха снова отвечает. и т.д. Кончается это тем, что препод говорит: "Молодой человек, закусывать надо!", ставит ему "5" и говорит: "Унесите". А мне тогда троечку поставил...
Ну вот, просыпается он на следующий вечер, с ужасом вспоминает, что надо было идти сдавать экзамен, а он проспал... Понимает, что вылетел из института. Ну, короче, полная... Смотрит в зачётку, а там красуется пятёрка. Недоумевая, прибегает ко мне и спрашивает: "КАК?!". На что я ему рассказываю...
Аудитория, утро, всем плохо, все нервничают, последняя пересдача, препод раздаёт билеты, и тут вваливается Лёха. Подходит к нему и говорит: "Давай сдавать физику" (при этом он держится за кафедру, чтобы не упасть). Препод прикольнулся, говорит: "А давай!". Задаёт вопрос, Лёха отвечает. Ещё задаёт - Лёха снова отвечает. и т.д. Кончается это тем, что препод говорит: "Молодой человек, закусывать надо!", ставит ему "5" и говорит: "Унесите". А мне тогда троечку поставил...
Когда я был студентом, снимал квартиру с двумя такими же балбесами как я. Ну и естественно жизнь нашего брата-студента была скудна на бытовые мелочи. Вечно в квартире чего то не хватало - моющего средства, губки для обуви, шампуня и тд. Нет - конечно все это время от времени приобреталось - но уж очень быстро расходовалось (гости у нас бывали часто).
Так вот один мой хороший товарищ на д.р. подарил мне коробку мыла. Не эксклюзивного какого то мыла ручной работы, а самого обыкновенного - просто прошелся по рынку и скупил все что попалось - детское, хозяйственное, dove, duru, Fa, весна и др. И не коробочку мыла, а именно КОРОБКУ. Выбор подарка он объяснил очень просто: как к вам не приду - руки помыть не с чем.
Так что хочу сказать - прошло лет 8-9 прежде чем этот подарок себя исчерпал. Я успел переехать в собственную квартиру, обзавестись семьей, машиной и пузом. А мыло все не кончалось и не кончалось. И каждый раз когда я лез в кладовку за очередным бруском мыла - вспоминал этого не в меру дальновидного товарища.
Димон - если ты это читаешь - привет тебе и очередное спасибо за такой шикарный подарок. =)
Так вот один мой хороший товарищ на д.р. подарил мне коробку мыла. Не эксклюзивного какого то мыла ручной работы, а самого обыкновенного - просто прошелся по рынку и скупил все что попалось - детское, хозяйственное, dove, duru, Fa, весна и др. И не коробочку мыла, а именно КОРОБКУ. Выбор подарка он объяснил очень просто: как к вам не приду - руки помыть не с чем.
Так что хочу сказать - прошло лет 8-9 прежде чем этот подарок себя исчерпал. Я успел переехать в собственную квартиру, обзавестись семьей, машиной и пузом. А мыло все не кончалось и не кончалось. И каждый раз когда я лез в кладовку за очередным бруском мыла - вспоминал этого не в меру дальновидного товарища.
Димон - если ты это читаешь - привет тебе и очередное спасибо за такой шикарный подарок. =)
- Сегодня была крупная контрольная по русской истории. Мы прошли большой блок до этого, рассказать его - ну никак! Решили сжульничать - на первой паре был древнегреческий, и мы всем курсом на перемене исписывали доску древнегреческим описанием сражений, дат и генеалогии Петра Великого. Якобы "учитель забыл стереть с предыдущего урока".
- Прокатило?
- Преподаватель входит и смотрит на доску. Стоит молча, без движения, секунд 30, после чего поворачивается и спрашивает: "Да, молодцы, но где цифры?". Мы честно признались, что буквами написали. Он кивнул и приказал не стирать - давно таких шпор не видел.
- Прокатило?
- Преподаватель входит и смотрит на доску. Стоит молча, без движения, секунд 30, после чего поворачивается и спрашивает: "Да, молодцы, но где цифры?". Мы честно признались, что буквами написали. Он кивнул и приказал не стирать - давно таких шпор не видел.
Вводная лекция по исторической грамматике русского языка. Сидит весь курс. Преподаватель просит произнести вслух старую азбуку. Одна студентка начинает: "Аз, буки, веди...". Другой студент продолжает: "Глаголь, добро, есть..." и т.д. Добираемся до буквы Х. А для тех, кто не знает, то в древнерусском алфавите эта буква называлась "хер". Ну, естественно, смешки в аудитории. И тут препод выдает:
- Кстати, зря вы смеётесь. То место, над которым вы ржёте, в древнерусском языке называлось вовсе не так, а словом "уд". Теперь понимаете, зачем я время трачу и вам "удовл." в зачётках рисую?!
- Кстати, зря вы смеётесь. То место, над которым вы ржёте, в древнерусском языке называлось вовсе не так, а словом "уд". Теперь понимаете, зачем я время трачу и вам "удовл." в зачётках рисую?!
текст удалён
Явка студентов на занятия 22 сентября составила 120%
После обещания Путина не забирать студентов по ограниченной мобилизации количество прогульщиков резко сократилось...
Сказки дядюшки-переводчика возвращаются
Судя по календарю, пришло время завершить рассказ, а то если кто даже и читал предыдущие части, может уже и забыть, о чем там была речь. На этот случай вот ссылки на них.
https://www.anekdot.ru/id/1336804/
https://www.anekdot.ru/id/1338383/
Итак, препод-рассказчик доблестно завершил своё обучение в заведении, которое мы будем продолжать называть школой военных переводчиков, тем более, что, видимо, так оно и называлось. Далее он не менее доблестно начал свою службу при Генштабе. Занимался он тем, что при поступлении документов на тайском или арабском языках эти документы на русский переводил, клал в папочку и шёл к указанному ему начальству. Там он пересказывал вслух (по-русски, естественно) переведенное, надо понимать, на случай, если начальство читать разучилось, папочку оставлял и отбывал в свое расположение. Если же носитель одного из этих языков случался лично, тут приходилось его сопровождать всё время от входа в штаб до выхода. Иногда при этом у визитера был собственный переводчик, и приходилось как-то разруливать ситуацию. Но этот стандарт я, будучи немножко переводчиком, теперь и сам знаю: фразу гостя переводит его переводчик, фразу принимающей стороны – местный.
При этом английским языком занимались несколько человек, которые вовсе не были однокашниками рассказчика. Это были, как они сами утверждали, выпускники МГИМО, но как и почему они попали в Генштаб, оказалось страшной военной тайной. И рассказчик решил, что для здоровья полезнее не углубляться в эту тему, тем более, что его загрузка от этого уменьшалась. Тайских документов было раз-два и обчёлся за всё время службы, тайскоязычных гостей не было вообще. Арабские документы приходили почаще, и арабские гости наличествовали. И, что характерно, со временем количество тех и других росло.
И в полном соответствии с диалектикой Гегеля, явившейся одним из трех источников и трех составных частей марксизма, в один прекрасный или не очень день количество перешло в качество. Как до рассказчика донесли радостную весть о направлении его в загранкомандировку, сам он умолчал, а встречаем мы его уже в Одессе, откуда, как мы знаем из мемов, отправляются в разные страны мира сухогрузы с зерном. Правда, зерном в данном случае являлись рассказчик и его попутчики, мрачные зенитчики, которых темной одесской ночью загрузили в трюм одной из барж, а в другие, видимо, легло соответствующее оборудование. Ситуация напоминала известный анекдот: «Папа, папа, а в какой концлагерь нас везут?». Хотя рассказчик, в отличие от героя анекдота, немного интересовался политикой, угадать, в какую именно из стран изучаемого языка их направляют, не мог ни он, ни зенитчики.
В трюме было комфортно по сравнению с ожиданием. По периметру были расставлены койки, и их хватило на всех загруженных. До Дарданелл «груз» даже кормили горячей пищей и разрешали по несколько человек выбираться на палубу. Но при входе в турецкие территориальные воды всем скомандовали сидеть в трюме тихо, жрать сухпайки, а если в трюм начнут стучать, отвечать: «Что, непонятно? Раз молчит, значит – зерно». Однако был во всем этом путешествии один момент, в который, наверное, читатель не поверит. Спирт не выдавался «грузу» ни в какой форме. Возможно, руководство сочло, что хоровое пение, доносящееся из трюма с зерном, может несколько озадачить турецкие патрули на Босфоре.
В таком состоянии шли еще пару суток. Утром пришли в очень крупный порт, и это, а также услышанный рассказчиком арабский диалект подтвердили, что корабль пожаловал в гости к потомкам строителей пирамид. Пока сидели и ждали ночи, получивший от начальства инструкции командир зенитной батареи посвятил подчиненных, а заодно и уже сдружившегося с ними рассказчика в то, почему их отправили именно в Египет.
В ходе традиционной военно-практической дискуссии на вечную тему «Чей полуостров?», в данном случае – между Израилем и Египтом, Израиль в очередной раз достал свой аргумент в виде Хель Хаавира, то есть ВВС. Египет попытался побить его козырем – только что полученными от СССР зенитками. Но произошел мисандерстэндинг. Египетские зенитчики разместили батареи поближе к целям, то есть на вершинах холмов. Израиль пустил вертолёты, которые стали летать на пятидесяти метрах с огибанием неровностей рельефа и расстреливать расчёты орудий, а те не могли стрелять «вниз», о чем раньше они не догадывались. После того, как зенитчики закончились, угроза нависла над подарком СССР Египту – Асуанской плотиной. А этого наши уже потерпеть не могли. Для восполнения поредевших рядов в Египет были направлены отечественные зенитчики, а во избежание дальнейших мисандерстэндингов – переводчики, в число которых попал и рассказчик. Впоследствии это мероприятие получило известность как операция «Кавказ».
Вечером зенитчикам скомандовали переодеваться в какую-то странную форму – видимо, египетскую, но без шевронов и прочих знаков отличия. Сам рассказчик был изначально отправлен в командировку, одетый в штатское. Дождавшись темноты, «зерно» стали перегружать в подошедший товарный состав. Точнее, загружали технику, а «зерно» перебазировалось в вагоны само. И вот ночная поездка до Асуана была значительно менее комфортна, чем даже вторая часть путешествия в трюме. Хотя еще стояла ранняя весна, в товарных вагонах было если и не жарко, то душно, так что было не заснуть. Оно и к лучшему – ведь никаких спальных мест в вагонах не предусматривалось. Зачем зерну кровати?
Наутро невыспавшиеся и вообще ошалевшие зенитчики сразу по остановке поезда получили команду выгружаться и разворачиваться. Выполнив это, они сами не поняли, как на автомате сбили первую же оказавшуюся у них в прицеле воздушную цель. Целью оказался небольшой египетский транспортный самолет, заходивший на проложенную неподалеку ВПП под большим углом, по каковой причине зенитчикам и примерещилось, что он атакует.
Командир зенитчиков уже намеревался застрелиться, но тут явился египетский генерал, выяснять, что случилось. И рассказчика вызвали к месту событий. Выслушав доклад командира (точнее, объяснения переводчика, которые тот пытался состряпать на основе невнятного бормотания командира), генерал отправился осматривать место падения. Самолет лежал эпично: оба крыла отвалились от фюзеляжа и валялись отдельно. «Какое мощное оружие!» заявил на это генерал. Далее его реакция была еще менее предсказуема. Уточнив, что самолет был сбит с одного выстрела только что вышедшим на позицию расчетом, генерал выдал тираду насчет того, что местные зенитчики – далее следовала непереводимая игра слов – и близко так не умеют, начал порываться представить командира и расчет к наградам. И вот тут и переводчик, и командир, осознавший, что самоубийство чести пока отменяется и немного пришедший в себя , поняли, что это лишнее, и дружно приложили все свои усилия, чтобы уговорить генерала ограничиться спуском дела на тормозах.
В этот момент рассказчик прервался и оповестил присутствующих, что до конца занятия осталось пять минут, и приятную беседу придется прекратить. Про зачет все уже всё знают (я опять расстроился), но ему пришла в голову идея, как поставить еще один зачет автоматом. Для этого препод предложил перевести строчку из известной (как оказалось, не мне) песни. А именно “She looks like a sugar in a plum”. Но не просто дословно, а объяснив, чем девушка напоминает сахар в сливе.
Группа, поначалу воодушевленная перспективой автомата, погрузилась в тревожное молчание. Выждав из вежливости (я всё-таки был на этом занятии вольнослушателем), я поднял руку. У меня-то незнакомая мне строчка не вызвала вопросов. Sugar plum по-английски означает твердую конфетку, драже, кстати, необязательно сливовую. Помните Фею Драже из «Щелкунчика»? Так вот, она по-английски и есть Sugar Plum Fairy. Как и «драже», “sugar plum” – слово немного архаичное. И в этой своей архаичности оно получило переносное значение – нечто очень приятное, очень хорошее. Поэтому текст песни означает, что девушка очень красивая, или хорошо танцует, но, короче, очень нравится автору.
Всё это я коротко изложил преподу, за что и получил зачёт тут же на месте. Что мне помогло в будущем, но это совсем другая история.
Судя по календарю, пришло время завершить рассказ, а то если кто даже и читал предыдущие части, может уже и забыть, о чем там была речь. На этот случай вот ссылки на них.
https://www.anekdot.ru/id/1336804/
https://www.anekdot.ru/id/1338383/
Итак, препод-рассказчик доблестно завершил своё обучение в заведении, которое мы будем продолжать называть школой военных переводчиков, тем более, что, видимо, так оно и называлось. Далее он не менее доблестно начал свою службу при Генштабе. Занимался он тем, что при поступлении документов на тайском или арабском языках эти документы на русский переводил, клал в папочку и шёл к указанному ему начальству. Там он пересказывал вслух (по-русски, естественно) переведенное, надо понимать, на случай, если начальство читать разучилось, папочку оставлял и отбывал в свое расположение. Если же носитель одного из этих языков случался лично, тут приходилось его сопровождать всё время от входа в штаб до выхода. Иногда при этом у визитера был собственный переводчик, и приходилось как-то разруливать ситуацию. Но этот стандарт я, будучи немножко переводчиком, теперь и сам знаю: фразу гостя переводит его переводчик, фразу принимающей стороны – местный.
При этом английским языком занимались несколько человек, которые вовсе не были однокашниками рассказчика. Это были, как они сами утверждали, выпускники МГИМО, но как и почему они попали в Генштаб, оказалось страшной военной тайной. И рассказчик решил, что для здоровья полезнее не углубляться в эту тему, тем более, что его загрузка от этого уменьшалась. Тайских документов было раз-два и обчёлся за всё время службы, тайскоязычных гостей не было вообще. Арабские документы приходили почаще, и арабские гости наличествовали. И, что характерно, со временем количество тех и других росло.
И в полном соответствии с диалектикой Гегеля, явившейся одним из трех источников и трех составных частей марксизма, в один прекрасный или не очень день количество перешло в качество. Как до рассказчика донесли радостную весть о направлении его в загранкомандировку, сам он умолчал, а встречаем мы его уже в Одессе, откуда, как мы знаем из мемов, отправляются в разные страны мира сухогрузы с зерном. Правда, зерном в данном случае являлись рассказчик и его попутчики, мрачные зенитчики, которых темной одесской ночью загрузили в трюм одной из барж, а в другие, видимо, легло соответствующее оборудование. Ситуация напоминала известный анекдот: «Папа, папа, а в какой концлагерь нас везут?». Хотя рассказчик, в отличие от героя анекдота, немного интересовался политикой, угадать, в какую именно из стран изучаемого языка их направляют, не мог ни он, ни зенитчики.
В трюме было комфортно по сравнению с ожиданием. По периметру были расставлены койки, и их хватило на всех загруженных. До Дарданелл «груз» даже кормили горячей пищей и разрешали по несколько человек выбираться на палубу. Но при входе в турецкие территориальные воды всем скомандовали сидеть в трюме тихо, жрать сухпайки, а если в трюм начнут стучать, отвечать: «Что, непонятно? Раз молчит, значит – зерно». Однако был во всем этом путешествии один момент, в который, наверное, читатель не поверит. Спирт не выдавался «грузу» ни в какой форме. Возможно, руководство сочло, что хоровое пение, доносящееся из трюма с зерном, может несколько озадачить турецкие патрули на Босфоре.
В таком состоянии шли еще пару суток. Утром пришли в очень крупный порт, и это, а также услышанный рассказчиком арабский диалект подтвердили, что корабль пожаловал в гости к потомкам строителей пирамид. Пока сидели и ждали ночи, получивший от начальства инструкции командир зенитной батареи посвятил подчиненных, а заодно и уже сдружившегося с ними рассказчика в то, почему их отправили именно в Египет.
В ходе традиционной военно-практической дискуссии на вечную тему «Чей полуостров?», в данном случае – между Израилем и Египтом, Израиль в очередной раз достал свой аргумент в виде Хель Хаавира, то есть ВВС. Египет попытался побить его козырем – только что полученными от СССР зенитками. Но произошел мисандерстэндинг. Египетские зенитчики разместили батареи поближе к целям, то есть на вершинах холмов. Израиль пустил вертолёты, которые стали летать на пятидесяти метрах с огибанием неровностей рельефа и расстреливать расчёты орудий, а те не могли стрелять «вниз», о чем раньше они не догадывались. После того, как зенитчики закончились, угроза нависла над подарком СССР Египту – Асуанской плотиной. А этого наши уже потерпеть не могли. Для восполнения поредевших рядов в Египет были направлены отечественные зенитчики, а во избежание дальнейших мисандерстэндингов – переводчики, в число которых попал и рассказчик. Впоследствии это мероприятие получило известность как операция «Кавказ».
Вечером зенитчикам скомандовали переодеваться в какую-то странную форму – видимо, египетскую, но без шевронов и прочих знаков отличия. Сам рассказчик был изначально отправлен в командировку, одетый в штатское. Дождавшись темноты, «зерно» стали перегружать в подошедший товарный состав. Точнее, загружали технику, а «зерно» перебазировалось в вагоны само. И вот ночная поездка до Асуана была значительно менее комфортна, чем даже вторая часть путешествия в трюме. Хотя еще стояла ранняя весна, в товарных вагонах было если и не жарко, то душно, так что было не заснуть. Оно и к лучшему – ведь никаких спальных мест в вагонах не предусматривалось. Зачем зерну кровати?
Наутро невыспавшиеся и вообще ошалевшие зенитчики сразу по остановке поезда получили команду выгружаться и разворачиваться. Выполнив это, они сами не поняли, как на автомате сбили первую же оказавшуюся у них в прицеле воздушную цель. Целью оказался небольшой египетский транспортный самолет, заходивший на проложенную неподалеку ВПП под большим углом, по каковой причине зенитчикам и примерещилось, что он атакует.
Командир зенитчиков уже намеревался застрелиться, но тут явился египетский генерал, выяснять, что случилось. И рассказчика вызвали к месту событий. Выслушав доклад командира (точнее, объяснения переводчика, которые тот пытался состряпать на основе невнятного бормотания командира), генерал отправился осматривать место падения. Самолет лежал эпично: оба крыла отвалились от фюзеляжа и валялись отдельно. «Какое мощное оружие!» заявил на это генерал. Далее его реакция была еще менее предсказуема. Уточнив, что самолет был сбит с одного выстрела только что вышедшим на позицию расчетом, генерал выдал тираду насчет того, что местные зенитчики – далее следовала непереводимая игра слов – и близко так не умеют, начал порываться представить командира и расчет к наградам. И вот тут и переводчик, и командир, осознавший, что самоубийство чести пока отменяется и немного пришедший в себя , поняли, что это лишнее, и дружно приложили все свои усилия, чтобы уговорить генерала ограничиться спуском дела на тормозах.
В этот момент рассказчик прервался и оповестил присутствующих, что до конца занятия осталось пять минут, и приятную беседу придется прекратить. Про зачет все уже всё знают (я опять расстроился), но ему пришла в голову идея, как поставить еще один зачет автоматом. Для этого препод предложил перевести строчку из известной (как оказалось, не мне) песни. А именно “She looks like a sugar in a plum”. Но не просто дословно, а объяснив, чем девушка напоминает сахар в сливе.
Группа, поначалу воодушевленная перспективой автомата, погрузилась в тревожное молчание. Выждав из вежливости (я всё-таки был на этом занятии вольнослушателем), я поднял руку. У меня-то незнакомая мне строчка не вызвала вопросов. Sugar plum по-английски означает твердую конфетку, драже, кстати, необязательно сливовую. Помните Фею Драже из «Щелкунчика»? Так вот, она по-английски и есть Sugar Plum Fairy. Как и «драже», “sugar plum” – слово немного архаичное. И в этой своей архаичности оно получило переносное значение – нечто очень приятное, очень хорошее. Поэтому текст песни означает, что девушка очень красивая, или хорошо танцует, но, короче, очень нравится автору.
Всё это я коротко изложил преподу, за что и получил зачёт тут же на месте. Что мне помогло в будущем, но это совсем другая история.
Японская казна страдает от необычной проблемы — молодые японцы пьют всё меньше алкоголя.
С начала пандемии бары и другие места, где продается алкоголь, сильно пострадали от ограничений Covid-19 , в результате чего продажи и налоговые поступления от спиртных напитков резко упали в третьей по величине экономике мира.
Что же придумало налоговое министерство правительства для решения проблем казны? Запускают конкурс, конкурс идей на новые способы побудить молодых людей пить больше алкоголя.
"Viva Саке!" Кампания под контролем Национального налогового агентства предлагает участникам представить идеи о том, как «стимулировать спрос среди молодежи» на алкоголь с помощью новых услуг, методов продвижения, продуктов, дизайна и даже методов продаж с использованием искусственного интеллекта или метавселенной.
«Внутренний рынок алкогольных напитков сокращается из-за демографических изменений, таких как снижение рождаемости и старение населения, а также изменения образа жизни из-за воздействия Covid-19», — говорится на веб-сайте, добавляя, что конкурс направлен на «обращение к молодому поколению». ... с целью спасти отрасль».
Конкурс включает рекламные идеи для всех видов японского алкоголя, прием заявок открыт до 9 сентября.
Финалисты будут приглашены на экспертную консультацию в октябре перед финальным турниром в ноябре в Токио.
По данным налоговой инспекции, победитель получит финансовую поддержку для коммерциализации своего плана.
Министерство здравоохранения Японии на своем веб-сайте в прошлом году предупредило, что употребление алкоголя является «серьезной социальной проблемой», которая сохраняется, несмотря на недавнее замедление потребления. Минздрав в свою очередь призывает людей с нездоровой привычкой к алкоголю «пересмотреть» свое отношение к спиртному.
Снижение продаж алкоголя характерно не только для Японии. Молодежь отказывается от алкоголя также в нескольких соседних странах. Создавая аналогичные финансовые проблемы казне.
Если в 1980-х 5% всех налоговых сборов в Японии - были акцизами на алкоголь, то в 2020-х лишь 1.7% от общей суммы налоговых сборов. И акцизные сборы продолжают снижаться.
https://edition.cnn.com/2022/08/18/asia/japan-tax-alcohol-competition-intl-hnk/index.html
С начала пандемии бары и другие места, где продается алкоголь, сильно пострадали от ограничений Covid-19 , в результате чего продажи и налоговые поступления от спиртных напитков резко упали в третьей по величине экономике мира.
Что же придумало налоговое министерство правительства для решения проблем казны? Запускают конкурс, конкурс идей на новые способы побудить молодых людей пить больше алкоголя.
"Viva Саке!" Кампания под контролем Национального налогового агентства предлагает участникам представить идеи о том, как «стимулировать спрос среди молодежи» на алкоголь с помощью новых услуг, методов продвижения, продуктов, дизайна и даже методов продаж с использованием искусственного интеллекта или метавселенной.
«Внутренний рынок алкогольных напитков сокращается из-за демографических изменений, таких как снижение рождаемости и старение населения, а также изменения образа жизни из-за воздействия Covid-19», — говорится на веб-сайте, добавляя, что конкурс направлен на «обращение к молодому поколению». ... с целью спасти отрасль».
Конкурс включает рекламные идеи для всех видов японского алкоголя, прием заявок открыт до 9 сентября.
Финалисты будут приглашены на экспертную консультацию в октябре перед финальным турниром в ноябре в Токио.
По данным налоговой инспекции, победитель получит финансовую поддержку для коммерциализации своего плана.
Министерство здравоохранения Японии на своем веб-сайте в прошлом году предупредило, что употребление алкоголя является «серьезной социальной проблемой», которая сохраняется, несмотря на недавнее замедление потребления. Минздрав в свою очередь призывает людей с нездоровой привычкой к алкоголю «пересмотреть» свое отношение к спиртному.
Снижение продаж алкоголя характерно не только для Японии. Молодежь отказывается от алкоголя также в нескольких соседних странах. Создавая аналогичные финансовые проблемы казне.
Если в 1980-х 5% всех налоговых сборов в Японии - были акцизами на алкоголь, то в 2020-х лишь 1.7% от общей суммы налоговых сборов. И акцизные сборы продолжают снижаться.
https://edition.cnn.com/2022/08/18/asia/japan-tax-alcohol-competition-intl-hnk/index.html
Мне приснилось, что я умерла. На том свете ко мне подошёл мой препод и сказал, чтобы я шла доучивать вопросы к зачёту. На мой вопрос, что вроде как я умерла, он ответил: "Смерть не повод не сдавать зачёт". Одним словом - сессия.
До чего же смешно наблюдать за некоторыми людьми в инстаграмме, которые берут напрокат дорогую машину на час и потом выкладывают кучу фото с ней. Я закончил один из топовых универов в Москве, и у нас на курсе учились несколько ребят, чьи папы состоят в списке миллиардеров Форбс. Об этом мы узнали вообще случайно, потому что они вместе со всеми ездили бухать на дачу к одногруппнику, спокойно могли сесть в метро, и ни разу вообще я не слышал, чтобы косо на кого-то посмотрели или осудили.
Очередной зачёт. Препод попался добрый и ставит автоматом, на условии, что студент посещал лекции.
Подружка Машка, конечно, ни на одной не была, но делает вид, что курс прослушан.
Препод приглашает к столу:
- Заполняй зачетку, я подпишусь.
Машка препода первый раз в жизни видит, фамилии не знает, но не растерялась:
- А как ваша фамилия правильно пишется, чтоб я не ошиблась?
Препод с усмешкой:
- Иванов я...
Подружка Машка, конечно, ни на одной не была, но делает вид, что курс прослушан.
Препод приглашает к столу:
- Заполняй зачетку, я подпишусь.
Машка препода первый раз в жизни видит, фамилии не знает, но не растерялась:
- А как ваша фамилия правильно пишется, чтоб я не ошиблась?
Препод с усмешкой:
- Иванов я...
Я помню, делал на физфаке лабу по физике, где результатом было определение e/m электрона. Сделал, подставил в формулу с коэффициентом по методичке - получается ошибка на много-много порядков. Прихожу к преподу (к слову сказать, это был Демидович-младший, сын автора известного учебника по матану), показываю: вот, измерил, подставил, получается фигня, причём без вариантов, так как шкала прибора вот она, крайние значения понятны, и их диапазон от нужной величины всё равно на много-много порядков. Демидович посмотрел на прибор, на формулу, на результат, сказал: "Подождите, пожалуйста" и ушёл. Вернулся минут через 15 радостный: "Я нашел журнал, по которому методичка готовилась - там для вычисления константы взяли значения в разных системах, часть в СИ, часть в СГСЭ". Потому помолчал и добавил: "Вообще-то, этот журнал уже выкидывать собирались, методичке-то не первый десяток лет, и любопытно, что до сегодняшнего дня все студенты эту работу с правдоподобными цифрами сдавали".
Веду семинар. На задних партах два бритоголовых студента ссорятся и начинают громко шептать друг другу:
- Ты даун!
- Нет, это ты даун!
На всю аудиторию говорю беднягам:
- Успокойтесь, господа, вы оба правы.
Лысые дружелюбно улыбаются, и ссора затихает. Это я называю правильным подходом к учащимся.
- Ты даун!
- Нет, это ты даун!
На всю аудиторию говорю беднягам:
- Успокойтесь, господа, вы оба правы.
Лысые дружелюбно улыбаются, и ссора затихает. Это я называю правильным подходом к учащимся.
- Пап, ну вот я закончил школу, куда поступать?
- Давай как дед - на "Радиоэлектронику", такие специалисты уже очень нужны. Будешь как он - директором нашего радиолампового завода.
- Так ведь он закрылся давно.
- Не переживай, за радиолампами - будущее, он скоро снова откроется.
- Давай как дед - на "Радиоэлектронику", такие специалисты уже очень нужны. Будешь как он - директором нашего радиолампового завода.
- Так ведь он закрылся давно.
- Не переживай, за радиолампами - будущее, он скоро снова откроется.
12
ПРОХВОСТИНАТОР
Как не сумел Ахиллес быстроногий догнать черепаху,
так же не может студент Иванов пересдать матанализ.
С каждой попыткой студент Иванов приближается к цели,
но эта цель от него каждый раз уползает немного.
Как не сумел Ахиллес быстроногий догнать черепаху,
так же не может студент Иванов пересдать матанализ.
С каждой попыткой студент Иванов приближается к цели,
но эта цель от него каждый раз уползает немного.
Халява. Сладкая мечта почти каждого сдающего сессию студента всех времен и народов. Она многолика.
Но я бы не стал называть халявой ситуации, когда студент закорешился с деканом, соблазнил преподавательницу или пристыдил профессора. Хитро спрятанная шпаргалка или секретный код, передаваемый из окна напротив, тоже не она. И небывалое везение, когда случайно выученный вопрос, один из сотни, спасает на экзамене, всё-таки трудно сюда отнести. Истинная халява, базирующаяся на священном принципе недеяния, приходит без малейшего напряжения со стороны получателя.
О ней и речь.
Советская власть попрощалась с нами, когда я учился на третьем курсе. Одновременно нам помахал ручкой и союз нерушимый, но это событие мало кем было воспринято как значимое, особенно в нашем поколении. Помню, как на первом после подписания Алма-Атинских соглашений и новогоднего обращения Задорнова к народу на семинаре по немецкому языку преподавательница задала нам наводящий вопрос: «Как называется наша страна?» «Russland», хором ответила наша небольшая группа, включая и обычно молчащего двоечника Ника. Ник был при этом почти отличником по профильным предметам, а вот по-немецки смог выучить только фразу «Ja, das stimmt!» Этой фразой он всегда отвечал на многословные сетования немки по поводу своей неуспеваемости.
Замешавшаяся немка, как оказалось, вознамерилась ознакомить нас с новоявленной конструкцией «Gemeinschaft der Unabhängigen Staaten» («Содружество Независимых Государств»), и начала рассуждать про «бОльшую страну». Мы ее выслушали и пожали плечами.
А вот уход советской власти был длительным, многоступенчатым и заметным. Еще на первом курсе покинула нас, казавшаяся доселе незыблемой в вузовских программах «История КПСС». Но свято место не могло быть даже наполовину пустым, и мы оказались слушателями уникального предмета под названием «Социально-политическая история двадцатого века», которую, по созвучию с постоянно бывшей тогда на слуху болезнью, все немедленно окрестили «СПИДвека». Видимо, сокращение не порадовало начальство, и уже следующий курс увидел в своем расписании просто «Историю Отечества». Ну а мы встретили новый предмет с большим энтузиазмом. Еще бы: и преподаватели, и студенты были избавлены от необходимости тупо твердить, что учение Маркса истинно, потому что оно верно. Мы могли свободно обсуждать и анализировать события подходившего к концу века. Студентам, которые уделяли внимание непрофильным, «гуманитарным» предметам, случалось ходить на лекции и даже семинары в другие группы, если там разбирались какие-то интересные аспекты недавней истории, и, в итоге, мы хорошо познакомились с преподавателями истфака, а те, в свою очередь, были в восторге от аудитории (в смысле, студентов) физического факультета.
На следующий год по старой программе нас ожидало марксистско-ленинское обществознание или что-то вроде того. Но, не забудьте, советское настоящее уже уходило в прошлое. На этой волне в учебной программе появилась новомодная социология. Не менее модный плюрализм побудил не то что бы сделать этот предмет совсем факультативным, но дать студентам альтернативу в виде спецкурсов самых популярных историков. Таким образом, расписание ознаменовалось базовым курсом социологии и тремя альтернативными историческими спецкурсами, на один из которых я и записался.
Может быть, выше я создал у кого-то ложное впечатление, что все студенты-физики с удовольствием, добровольно и с песней изучали историю и прочую гуманитарщину? Спешу исправиться: отнюдь нет. Да, немало студентов записалось на альтернативные исторические курсы. Но еще большее количество забило на гуманитарные предметы вообще, надеясь в итоге как-нибудь потом выкрутиться. Поэтому, когда на каждый из предметов явилось и записалось по два десятка студентов, никто из преподавателей не удивился. Историки – потому что, несмотря на все свои восторги, не питали иллюзий по поводу лени студентов вообще и лени студентов-физиков в отношении гуманитарных дисциплин в частности. Социолог – потому что плохо себе представлял масштабы физического факультета.
А масштабы эти были немаленькими. Если не ошибаюсь, физфак тогда был самым населенным факультетом МГУ, предоставляя 450 мест на курсе. Кроме того, именно в это время бесславно завершилась спецоперация, ой, то есть ввод ограниченного контингента советских войск, сменившийся выводом означенного контингента. Государство снизило уровень потребления живой силы возраста 18+ и даже отрыгнуло часть этой силы, вернув призванных со студенческой скамьи срочников обратно на эту скамью, естественно, в начало учебного года. Этот кульбит увеличил численность нашего курса до 600 человек.
Подозревая, что может ожидать их в конце семестра, историки в течение него распределили между ходившими к ним студентами темы рефератов (которые тогда из интернета скачивать было не принято ), на предпоследнем занятии оные рефераты собрали, на последнем – рассказали о результатах проверки, обсудили и выставили зачёты. И попрощались с гостеприимным физфаком, предоставив принимать зачет в назначенный для этого день, преподавателю основной дисциплины,то есть социологу.
Теперь пора представить действующих лиц. Это трое моих однокурсников, приятелей, можно, наверное, даже сказать, друзей. Димон – атлетически сложенный парень, абсолютно уверенный в себе в общении с девушками, во время игры в футбол, позже – в общении с клиентами в бизнесе, короче, везде, кроме экзаменов. Причина последнего была непонятна, ибо физику и математику он знал, пожалуй, лучше всех нас. Олег, с которого еще в юности можно было писать портрет мятущегося русского интеллигента, нерешительный, постоянно сомневающийся, но – благодаря то ли выработавшемуся иммунитету к собственной нерешительности, то ли каким-то еврейским корням (а куда же русскому интеллигенту без еврейских корней?) – всегда находивший выход из тупика в который сам себя перед этим загнал. И Лёха, представлявший из себя ботаника в чистом виде, тормозной, в толстых очках с большими диоптриями, вечно удивленный. Делили они одну комнату в Доме студента, каковое уютное учреждение я не смею обозвать «общагой», ибо случалось мне жить и в настоящих общагах.
Так вот, эти три довольно разных человека проявляли единодушие в одном вопросе. Они считали меня главным специалистом по борьбе с гуманитарными предметами, ходить на которые считали пустой тратой времени, и до описываемого момента всегда успешно использовали в этом вопросе принцип: «Делай, как он». Вот и при приближении зачета по социологии они стали выяснять у меня подробности. И, к своему ужасу, обнаружили, что на этот раз поезд уже ушел, записаться туда, где я был, нет никакой возможности, и даже зачеты там уже выставлены. Мои увещевания, что я-то, как лох, весь семестр ходил на занятия, а они вот сейчас как-нибудь проскочат зачёт, не имели успеха.
Наступило хмурое утро дня «икс». Димон впал в уныние, повторяя мантру: «Это надо же, вылететь из-за социологии». Олег умудрился где-то достать соответствующий конспект лекций, порывался их прочесть, но мало что понимал. Лёха, всю предыдущую ночь готовившийся к досдаче физпрактикума, а днём его, наконец, сдавший, спал. Поднять его друзья не сумели, и поплелись на зачёт вдвоём.
Социолог, тем временем, проникся мощью физфака уже в процессе получения ведомостей, а теперь, пока в огромную лекционную аудиторию набивались пять сотен студентов, прикидывал варианты, как принимать зачёт. Вариант просматривался один, и преподаватель приступил к его реализации.
Когда собравшийся курс притих, лектор начал действовать так. Задавал вопрос, выслушивал ответ первого замеченного в поднятии руки студента и выносил вердикт: «да» или «нет». После семи-восьми вопросов он приглашал ответивших верно пройти с зачетками к столу, выставлял им заветную отметку и возвращался к началу процедуры.
Вопросы, казалось, сыпались без какой-то системы, поэтому раздобытый коспект не сильно помгал. Димон продолжал тихо бормотать свою мантру про «вылететь», а Олег лихорадочно шарил по страницам лекций в поисках системы. И, наконец, система была обнаружена! Социолог шёл по темам лекций с конца, при этом внутри каждой четной лекции перебирал вопросы в нормальном порядке, а в нечетных – опять-таки начинал с конца. Излагать суть своего великого открытия было некогда. Олег быстро отыскал в конспекте текущее положение полета мысли лектора и просто шепнул Димону: «Сейчас он спросит, что такое норма по Дюркгейму. Ты поднимаешь руку и отвечаешь, что это вариант поведения, статистически наиболее часто принимаемый обществом». Затем Олег и сам воспользовался плодами своего открытия, и через пару минут, получив зачеты, друзья медленно и торжественно поднимались к выходу из аудитории.
На выходе из аудитории они столкнулись с Лёхой, проснувшимся уже до уровня способности задать вопрос: «Чё там?» Олег вручил Лёхе конспект, готовясь изложить суть своего открытия, но ушедший в состояние эйфории Димон радостно возвестил: «Да там на халяву зачеты ставят!» Лёха кивнул и зашёл в аудиторию.
Дальше всё было просто. Сонный Лёха услышал «на халяву» и увидел небольшую очередь возле стола лектора, состоявшую как вы можете догадаться, из следующей порции ответивших. На сидевших в аудитории Лёха внимания не обратил, ну сидят и сидят, мало ли. Он подошёл в конец очереди, и лектор, уже изрядно офонаревший от количества студентов, внёс заветные записи в зачетку и в ведомость, попутно поругавшись, что Лёха не соизволил сам вписать название предмета и фамилию преподавателя.
Вот это и была она – самая настоящая, чистая, неразбавленная халява.
Но я бы не стал называть халявой ситуации, когда студент закорешился с деканом, соблазнил преподавательницу или пристыдил профессора. Хитро спрятанная шпаргалка или секретный код, передаваемый из окна напротив, тоже не она. И небывалое везение, когда случайно выученный вопрос, один из сотни, спасает на экзамене, всё-таки трудно сюда отнести. Истинная халява, базирующаяся на священном принципе недеяния, приходит без малейшего напряжения со стороны получателя.
О ней и речь.
Советская власть попрощалась с нами, когда я учился на третьем курсе. Одновременно нам помахал ручкой и союз нерушимый, но это событие мало кем было воспринято как значимое, особенно в нашем поколении. Помню, как на первом после подписания Алма-Атинских соглашений и новогоднего обращения Задорнова к народу на семинаре по немецкому языку преподавательница задала нам наводящий вопрос: «Как называется наша страна?» «Russland», хором ответила наша небольшая группа, включая и обычно молчащего двоечника Ника. Ник был при этом почти отличником по профильным предметам, а вот по-немецки смог выучить только фразу «Ja, das stimmt!» Этой фразой он всегда отвечал на многословные сетования немки по поводу своей неуспеваемости.
Замешавшаяся немка, как оказалось, вознамерилась ознакомить нас с новоявленной конструкцией «Gemeinschaft der Unabhängigen Staaten» («Содружество Независимых Государств»), и начала рассуждать про «бОльшую страну». Мы ее выслушали и пожали плечами.
А вот уход советской власти был длительным, многоступенчатым и заметным. Еще на первом курсе покинула нас, казавшаяся доселе незыблемой в вузовских программах «История КПСС». Но свято место не могло быть даже наполовину пустым, и мы оказались слушателями уникального предмета под названием «Социально-политическая история двадцатого века», которую, по созвучию с постоянно бывшей тогда на слуху болезнью, все немедленно окрестили «СПИДвека». Видимо, сокращение не порадовало начальство, и уже следующий курс увидел в своем расписании просто «Историю Отечества». Ну а мы встретили новый предмет с большим энтузиазмом. Еще бы: и преподаватели, и студенты были избавлены от необходимости тупо твердить, что учение Маркса истинно, потому что оно верно. Мы могли свободно обсуждать и анализировать события подходившего к концу века. Студентам, которые уделяли внимание непрофильным, «гуманитарным» предметам, случалось ходить на лекции и даже семинары в другие группы, если там разбирались какие-то интересные аспекты недавней истории, и, в итоге, мы хорошо познакомились с преподавателями истфака, а те, в свою очередь, были в восторге от аудитории (в смысле, студентов) физического факультета.
На следующий год по старой программе нас ожидало марксистско-ленинское обществознание или что-то вроде того. Но, не забудьте, советское настоящее уже уходило в прошлое. На этой волне в учебной программе появилась новомодная социология. Не менее модный плюрализм побудил не то что бы сделать этот предмет совсем факультативным, но дать студентам альтернативу в виде спецкурсов самых популярных историков. Таким образом, расписание ознаменовалось базовым курсом социологии и тремя альтернативными историческими спецкурсами, на один из которых я и записался.
Может быть, выше я создал у кого-то ложное впечатление, что все студенты-физики с удовольствием, добровольно и с песней изучали историю и прочую гуманитарщину? Спешу исправиться: отнюдь нет. Да, немало студентов записалось на альтернативные исторические курсы. Но еще большее количество забило на гуманитарные предметы вообще, надеясь в итоге как-нибудь потом выкрутиться. Поэтому, когда на каждый из предметов явилось и записалось по два десятка студентов, никто из преподавателей не удивился. Историки – потому что, несмотря на все свои восторги, не питали иллюзий по поводу лени студентов вообще и лени студентов-физиков в отношении гуманитарных дисциплин в частности. Социолог – потому что плохо себе представлял масштабы физического факультета.
А масштабы эти были немаленькими. Если не ошибаюсь, физфак тогда был самым населенным факультетом МГУ, предоставляя 450 мест на курсе. Кроме того, именно в это время бесславно завершилась спецоперация, ой, то есть ввод ограниченного контингента советских войск, сменившийся выводом означенного контингента. Государство снизило уровень потребления живой силы возраста 18+ и даже отрыгнуло часть этой силы, вернув призванных со студенческой скамьи срочников обратно на эту скамью, естественно, в начало учебного года. Этот кульбит увеличил численность нашего курса до 600 человек.
Подозревая, что может ожидать их в конце семестра, историки в течение него распределили между ходившими к ним студентами темы рефератов (которые тогда из интернета скачивать было не принято ), на предпоследнем занятии оные рефераты собрали, на последнем – рассказали о результатах проверки, обсудили и выставили зачёты. И попрощались с гостеприимным физфаком, предоставив принимать зачет в назначенный для этого день, преподавателю основной дисциплины,то есть социологу.
Теперь пора представить действующих лиц. Это трое моих однокурсников, приятелей, можно, наверное, даже сказать, друзей. Димон – атлетически сложенный парень, абсолютно уверенный в себе в общении с девушками, во время игры в футбол, позже – в общении с клиентами в бизнесе, короче, везде, кроме экзаменов. Причина последнего была непонятна, ибо физику и математику он знал, пожалуй, лучше всех нас. Олег, с которого еще в юности можно было писать портрет мятущегося русского интеллигента, нерешительный, постоянно сомневающийся, но – благодаря то ли выработавшемуся иммунитету к собственной нерешительности, то ли каким-то еврейским корням (а куда же русскому интеллигенту без еврейских корней?) – всегда находивший выход из тупика в который сам себя перед этим загнал. И Лёха, представлявший из себя ботаника в чистом виде, тормозной, в толстых очках с большими диоптриями, вечно удивленный. Делили они одну комнату в Доме студента, каковое уютное учреждение я не смею обозвать «общагой», ибо случалось мне жить и в настоящих общагах.
Так вот, эти три довольно разных человека проявляли единодушие в одном вопросе. Они считали меня главным специалистом по борьбе с гуманитарными предметами, ходить на которые считали пустой тратой времени, и до описываемого момента всегда успешно использовали в этом вопросе принцип: «Делай, как он». Вот и при приближении зачета по социологии они стали выяснять у меня подробности. И, к своему ужасу, обнаружили, что на этот раз поезд уже ушел, записаться туда, где я был, нет никакой возможности, и даже зачеты там уже выставлены. Мои увещевания, что я-то, как лох, весь семестр ходил на занятия, а они вот сейчас как-нибудь проскочат зачёт, не имели успеха.
Наступило хмурое утро дня «икс». Димон впал в уныние, повторяя мантру: «Это надо же, вылететь из-за социологии». Олег умудрился где-то достать соответствующий конспект лекций, порывался их прочесть, но мало что понимал. Лёха, всю предыдущую ночь готовившийся к досдаче физпрактикума, а днём его, наконец, сдавший, спал. Поднять его друзья не сумели, и поплелись на зачёт вдвоём.
Социолог, тем временем, проникся мощью физфака уже в процессе получения ведомостей, а теперь, пока в огромную лекционную аудиторию набивались пять сотен студентов, прикидывал варианты, как принимать зачёт. Вариант просматривался один, и преподаватель приступил к его реализации.
Когда собравшийся курс притих, лектор начал действовать так. Задавал вопрос, выслушивал ответ первого замеченного в поднятии руки студента и выносил вердикт: «да» или «нет». После семи-восьми вопросов он приглашал ответивших верно пройти с зачетками к столу, выставлял им заветную отметку и возвращался к началу процедуры.
Вопросы, казалось, сыпались без какой-то системы, поэтому раздобытый коспект не сильно помгал. Димон продолжал тихо бормотать свою мантру про «вылететь», а Олег лихорадочно шарил по страницам лекций в поисках системы. И, наконец, система была обнаружена! Социолог шёл по темам лекций с конца, при этом внутри каждой четной лекции перебирал вопросы в нормальном порядке, а в нечетных – опять-таки начинал с конца. Излагать суть своего великого открытия было некогда. Олег быстро отыскал в конспекте текущее положение полета мысли лектора и просто шепнул Димону: «Сейчас он спросит, что такое норма по Дюркгейму. Ты поднимаешь руку и отвечаешь, что это вариант поведения, статистически наиболее часто принимаемый обществом». Затем Олег и сам воспользовался плодами своего открытия, и через пару минут, получив зачеты, друзья медленно и торжественно поднимались к выходу из аудитории.
На выходе из аудитории они столкнулись с Лёхой, проснувшимся уже до уровня способности задать вопрос: «Чё там?» Олег вручил Лёхе конспект, готовясь изложить суть своего открытия, но ушедший в состояние эйфории Димон радостно возвестил: «Да там на халяву зачеты ставят!» Лёха кивнул и зашёл в аудиторию.
Дальше всё было просто. Сонный Лёха услышал «на халяву» и увидел небольшую очередь возле стола лектора, состоявшую как вы можете догадаться, из следующей порции ответивших. На сидевших в аудитории Лёха внимания не обратил, ну сидят и сидят, мало ли. Он подошёл в конец очереди, и лектор, уже изрядно офонаревший от количества студентов, внёс заветные записи в зачетку и в ведомость, попутно поругавшись, что Лёха не соизволил сам вписать название предмета и фамилию преподавателя.
Вот это и была она – самая настоящая, чистая, неразбавленная халява.
Институт в Донецке. Работал там проректор по фамилии Мороз. Идёт этот Мороз по общежитию и в одной из комнат видит такую картину: на кровати в одежде валяется в бессознательном состоянии какой-то студент. А в комнате бардак: вещи, бутылки, окурки… всё в одной куче. Подходит Мороз к этому студенту и пытается выяснить его личность:
- Молодой человек, вы кто?
Студент, еле-еле приоткрыв глаза:
- А вы кто?
- Я – Мороз!
Пауза.
- Что-то ты рано в этом году, дедушка…
- Молодой человек, вы кто?
Студент, еле-еле приоткрыв глаза:
- А вы кто?
- Я – Мороз!
Пауза.
- Что-то ты рано в этом году, дедушка…
Нынче быть студентом - это обанкротиться после распечатывания реферата.
18
Дело было на лекции по высшей математике на Геологическом факультете университета. Математика для геологов вообще что-то фантастическое и куда более непонятное и загадочное, нежели их "родные" предметы. Чаще всего из прочитанного на лекции более 10% понимает только сам препод. Среднестатистическая усвояемость предмета на лекциях среди геологов не более 1%. Проще говоря, если бы лекция была не по математике, а допустим, по китайской филологии, студенты разницы бы не заметили. Удивляло их только то, что сам препод так осознано что-то лопочет, ни разу не заглянув в конспект. Ну очень умный! Препод объясняет какую-то теорему. Начинает преобразовывать формулы и где-то "спотыкается". Сначала он замолчал, что вызвало лёгкий шок у студентов-геологов, и они стали ждать, что будет дальше. Препод, не обращая ни малейшего внимания на гам в аудитории, разворачивается лицом к доске и долго-долго в неё смотрит, пытаясь понять, где же он ошибся. Не заметив - как, он закурил сигарету. Вот тут-то начинается настоящий шок. Он сидит лицом к доске, спиной к студентам и сигарету студенты не видят. Они видят, что сначала он заткнулся, потом завис, а потом из головы у него пошёл дым. Появились рацпредложения полить его, сбегать за врачом, закончить лекцию. Кончилось всё неожиданно. Препод повернулся и спросил: "Может, через интегралы решим?". И все согласились.
В университете во время антивирусных санкций на лифте наклеили "не входить больше 2-х человек".
Кто-то подписал: "где х = -4". Потому что лифт шестерых вмещал!
Кто-то подписал: "где х = -4". Потому что лифт шестерых вмещал!
Мое знакомство с общежитием началось с весьма символичного события. Когда я с чемоданом в руке подходил к двери будущей своей комнаты, неожиданно открылась соседняя дверь, из неё вышел человек, посмотрел на меня крайне мутными глазами, поучающе поднял палец и почти торжественно промолвил: "Алкоголь — яд!". После чего плашмя рухнул поперёк коридора...