Поиск по автору:

Восточные женщины мягче целуют,
А южные женщины вас избалуют,
А женщины севера будут верней,
У женщины с запада лифчик ценней.

Восточные женщины более страстны,
А южные дики, сильны и опасны,
У женшины с севера ножки стройней,
У западных женщин бюстгалтер ценней.

У первых - полнее и страстнее попка,
Вторые горят и пылают как топка,
А третьи безмолвно летят на софу.
У западных лифчик в красивом шкафу.

Восточная женщина стонет и тает,
А южная воет, рычит и рыдает,
А с севера - блещет, пленит и влечет,
У западной с вечера выписан счет.

© Ед

04.09.1919

Василий Иваныч, взяв Петьку и Анку,
А также червей поллитровую банку
И всех погрузив в боевую тачанку
Поехал рыбачить к реке спозаранку.

Приехали: Петька с рыбалочным грузом,
И Анка с большим восьмимесячным пузом.
Река подражала лирическим музам
И пахла грядущим Советским Союзом.

Улов был отличный, уха закипела,
Чапай закемарил, девица запела,
А Петька – поскольку остался без дела –
Купался в реке, развивал свое тело.

Поели ушицы, денек был прекрасный,
Не то чтобы жаркий, но теплый и ясный.
Ржавел на стремнине осколок фугасный.
Обычный осколок: ни белый, ни красный.

Закат догорал на исходе субботы.
Василий Иваныч травил анекдоты
Про то, как «бойцы отращають живОты»
И Анка представила писаря роты...

Вернулись во Лбищенск. В домах уже спали.
Чапаев устроился на сеновале.
Подумал о крале: Антеною звали.
Назавтрa решил искупаться в Урале…

***
Конец, но не страшный. Не жизни, а лету:
Еще порубать, покататься по свету.
А что тут смешного? Смешного тут нету.
Стишок ни о чем. Уж простите поэту.

(C) Эд

Петербургу,
лучшему городу на земле

Ты, Серега, едешь в Питер.
Там - хотя не забугор -
Писсуар зовут пюпитер,
Зоопарк - гостиный двор.
Будя ты усатый мачо,
И имея ледоруб -
А уедешь горько плача:
Увозя астральный труп.

Там читают неустанно,
Дискутируют везде
И у каждой их путаны
Томик Пушкина в руках.
А таких как наша Шура,
За размер и красоту
Держат не за штукатура,
А в Кунсткамере, в спирту.

Про развод известно много:
Тут и загсы и суды...
Только в Питере, Серега,
Разводные есть мосты.
Там разводят всех на свете
От девиц и до мужчин.
Да, у них бывают дети -
Но как следствие причин.

Ты ходи там не глазея
Каждой девушке вослед:
Это экспонат музея,
Или, брат, искусствовед.
Питер - скромности рассадник.
Чтобы всякий не блудил,
Им, Серега, Медный Всадник
Исторически всадил!

Даже выпимши и даже
Если холодно в груди
Задержись у Эрмитажа
Или просто упади.
С этих мест почти без боя
Расплодилась власть (в Москве)
Без царя над головою
И в усатой голове.

Говорят, что коммунары
В ночь Седьмого Ноября
Покидают рай и нары
Зимний заново беря.
Наш товарищ из Тамбова
Там в подзорную трубу
Видел Ленина живого,
А в Москве – увы - в гробу.

А вообще, Серега, брат мой,
Это счастье и беда:
Золотой грифон крылатый,
Да свинцовая вода.
Да простор реки свободный,
Не законченный нигде...
Да литой Канал Обводный...
Тень России на воде.

© Эд

Я думаю, это случится -
Когда отойдут ото сна
Унылые зимние лица
И сразу наступит весна.

И девочек выпорхнут стайки
На наш возбудившийся суд,
Оденут открырые майки
И нам непременно дадут!

© Ед

Баллада о старушке

На шестисотом мерседесе
Или на мазде номер шесть
У Баррикадной, вдоль по Пресне
Коляныч гнал, желая есть.

Одну старушку окатило
Водою талой, ледяной
И тельце слабое скрутило,
А по ноге расползся гной.

Дополз, проклятый, до колена,
И врач вздохнул: Святая рать,
У вас тут явная гангрена.
Придется ногу удалять.

Отрезали старушке ногу,
Но тут вторую повело.
В больнице помолились богу -
И под пилу, чертям назло.

Прошло прекрасно ног отнятье.
В душе старушки благодать.
Тут руку сплющило кроватью:
Придется тоже удалять.

Но после праздников тоскуя,
Хирург, в угаре пропитом,
Случайно удалил другую,
А нужную уже потом.

Старушка выглядит прекрасно.
Неплохо ест и много пьет,
Что наиболее опасно:
Так воспаляется живот!

Старушке удалили печень
И очень многое кишки.
А к ним – во избежанье течи –
И желчный с мочевым мешки.

Старушка быстро поправлялась,
На кресле делая круги.
Тут у нее – какая жалость –
Лицо впечаталось в мозги.

Другие органы – в порядке.
Сказал задумчиво главврач:
Давайте делать пересадки –
Я в это верю, вери мач.

Понадобился срочно донор.
А тут Коляныч наш как раз,
Собрав все мужесто и гонор,
Наехал тачкой на Камаз.

Трупяк доставили в больницу
И тут же лучшие врачи,
Взяв медицинскую сестрицу,
Склонились над столом в ночи.

И как же не свершиться чуду:
Восстал Коляныч молодой
Со странной тягой мыть посуду,
И со старушкиной ***дой.

© Эд

Песнь о трагической гибели
Орлеанской Девы Жанны д'Арк

Десять французов ждали трамвая
Тихо беседуя и выпивая.
Крайний решил, что он белая лебедь,
Выплыл на трассу и стало их девять.

Девять французов ждали того же.
Один получил канделябром по роже,
Другой заступился, слабый совсем,
Стало их восемь, и сразу же семь.

Семь мушкереров ждали чего-то.
На одного накатила икота.
Он еще выпил, пробуя сесть,
Но поперхнулся и стало их шесть.

Шесть лягушатников транспорта ждали.
Вдруг одного «мудаки за*бали».
Он попытался что-то сказать,
Вспомнил мамашу и стало их пять.

Пять тамплиеров ждали вагона,
Греясь напитком, французским исконно.
Но пятая часть неуместна в стакане
И стало их трое (плюс Жоржик в нирване).

Ждали на станции трое плюс Жоржик.
У одного были жалость и ножик.
Жоржик страдал в этой жизни порою,
Но отстрадался и стало их трое.

Три якобинца, три жгучих брюнета
Ждали трамвая, любви и миньета.
Двое, чей облик был более пышный,
Сделались парой, а третий стал лишний.

Ждали трамвая два нежных француза
Тут к однму прихерачила муза.
Вспыхнула ревность в сердце второго,
Он его, мерда, тюк - и готово.

Лучший из франков, потомок Жюль Верна
Лег на пути, одинокий безмерно.
Некому было крикнуть: чудак,
Плюй на трамваи, спасай Жанну д'Арк!

© Эд

О Писателях

эпиграф:

Читатель открывает
Страничку эту зря,
Писатели бухают
В начале января,

Потом они бухают,
Конечно же опять,
Но так, что успевают
Чего-то написать.

Стишки, 09 января 2005
http://www.anekdot.ru/an/an0501/c050109.html


Писатели бухали
Всю зиму до весны.
Немного опухали
И делались грустны.

Весна была сурова:
То холод, то жара,
И забухали снова
Ревнители пера.

До лета шли без пауз.
И тут гигантам фраз
Явился Санта Клаус
Зеленый, как Чубайс.

Потом, ценой таланта,
До первых хмурых туч
Писатели и Санта
Мочили тамагуч.

Но ливни зарядили
И в эту круговерть
Писателей скрутили
И увезли трезветь.

А в январе, восьмого,
Доставили назад.
Обрел писатель слово,
И выше - результат.

© Эд

Печально я смотрю на наше поколенье,
Промолвил некрофил в кружке оздоровленья.

© Эд

Рапсодия

Его не прельщали ни деньги, ни тети,
Он думал о плане, мечтал о работе,
Питался со свалки, не пил никогда
И спал на портретах героев труда.
Он письма писал столярам, комбайнерам,
Швеям-мотористам, министрам, которым
Приносят бумаги скрывая испуг
И плюс одному кандидату наук.

Он славил их труд в окрыленных посланьях,
Желал им здоровья, молил о свиданьях,
Просил рассказать для народов всех стран
Во сколько разов перевыполнен план.
Молочника он вопрошал о надое,
Швею об игле, поваров про второе,
Господ стукачей про их бдительный стук,
Плюс кое о чем кандидата наук.

Обычно ему не бывало ответа,
Но главное было конечно не это,
А главное было, чтоб жить в унисон,
С гигантами строек, с конвоями зон.
К мартену встают силачи-сталевары,
Шофер зажигает цигарку и фары,
Сажает крестьянин картфиль и лук,
И моют полы кандидатом наук.

А он вместе с ними, в едином порыве:
С врачом, утопающим в сильном нарыве,
С монтером, тревожно глядящим на свет,
С разведчиком * *, которого нет.
Он строит мосты и воюет с Пол Потом,
Идет на субботник по многом субботам,
На происки шлет свое гневное «нет»,
Дает кандидату научный совет.

Но вот на закате советского строя,
Прихидит депеша, в которой герои
От имени граждан и от своего
На несколько букв посылают его.
Послал его плотник, шахтер и нефтяник,
Стекольщик, колхозник, рыбак, группа нянек,
Разведчик в шифровке назвал его: гад,
Плюс корень (квадратный) извлек кандидат.

Он выпал из времени и из пространства,
Его не прельщали ни тети, ни пьянство,
Он долго блуждал, отбивясь от рук
И звал в темноте кандидата наук.
Нарушив баланс гормональный и осмос
Забрался на крышу гостиницы Космос
И выпрыгнув с этих заоблачных сфер,
Впечатал любовь свою в СССР.

© Эд

К вступлению Турции в ЕС

У каждого турка есть некая штука
И с этою штукой он входит без стука
К одной из своих многочисленных жен,
Красою которой с обеда сражен.

А в старой Европе бледнеют от скуки.
Одни любят факи, другие лишь звуки,
Кто выдует шнапс, кто разбавит вино,
Кто лихо сыграет с тобой в домино.
Есть фаны футбола, есть фаны корриды,
Кто любит просторные снежные виды,
Кому кофеварка, кому чернобурка,
Но в целом Европе нужна штука турка.

© Эд

Я – адвентист. Седьмого дня
В метро обрызгали меня.
И я, хотя душою чист,
Семь дней уже не адвентист.

© Эд

Откуда Вы, прекрасная богиня?
Как звать тебя милашка, чья ты дочь?
Ну че, пройдемся, по рюмашке примем?
А сколько, девка, ты берешь за ночь?

Давай, ложись без разговоров, сучка!
Ну, не ломайся, будто в первый раз!
О, баловница, шелковая ручка!
Прекрасный ангел, я молюсь на Вас!

© Эд

Romans

Вас виртуально нет, присутствует лишь аська,
И хоть знакомил нас Sergey ака Bar-bоss,
Но ни в одном чату от Шуйска до Kitайска
Я ваших не нашел ни постингов, ни slyoss.

Вы были неспроста так немногоканальны,
И через 100 minut, сказавшись ламерной,
Признали, что, увы, не слишком виртуальны,
Что лучше мне зайти к вам poprostu domoj.

Конечно я не truss, но как же это будет!
А вдруг вы там mujik и даже спайдермен!
И ясные черты прекрасных фотостудий
Жестоко исказит reality домен.

И понял тогда, вы просто не хотите
В кристальный монитор явиться без помех.
К чему мне этот блеф – взаправдашние тити,
А если вы с луны – то и зеленый мех.

Гляжу на кнопку send: и глючится, и манит...
Пульсирует модем, белеют провода....
Провайдер не спешит, провайдер понимает,
Что с devushkoiu я прощаюсь навсегда.

© Ед

Утерянное сочинение В. Брюсова

Чтоб страна не волновалась
я пишу ей восемь строчек.
Написал - и семь осталось
(шесть и этот уголочек).
Пять последних строк в клавире
и готовы мои вирши.
А теперь уже четыре
(плюс кусок готовый выше).


Ну давай, пиши бездельник:
три последние мыслишки.
Ты получишь как их... денег!
две строки - и дело в книжке.
Так, пятнадцать слов осталось,
впереди восьмая строчка.
Пол строки, какая жалость!
десять букв… рывок… и точка.

© Эд

Я зайку свою милую
Люблю с такою силою,
Что норкой и шиншилою
Укутал бы, но нет!
Я против отнимания
У норок одеяния
И не люблю давания
Их шкурок за минет.

А лучше тебе заинька,
За то, что стала паинька,
Я сделаю ебаинька
И нашепчу стихов.
И зайка раскраснеется,
Мурашка в ней поселится
И запылает девица
Без норковых мехов.

Я поцелую солнышку
За кисленькую зернышку,
Достану ей до донышка
А может быть и за.
А норковые зайчики,
Лесные горностайчики,
Уткнутся в ее пальчики
И поглядят в глаза.

© Эд

Песня о Славной Буре
(на музыку Максима Пешкова)

Над седой равниной моря
возникает дядя Боря.
Ветер тучи собирает.
Дядя Боря выпивает.

Между тучами и морем,
не успев за дядей Борем,
в клюве сжав кусочек сыра
гордо реет голубь мира,
а за ним премьер невъебный
Черной Мордии подобный.

То крылом народ потрогав,
то стрелой взмывая к Боре,
расхититель прод-налогов -
Грач уселся на заборе.

Киря тоже страстно дышит.
Он кричит, и Боря слышит
сквозь сопение в сортире
радость в смелом крике Кири.

В этом крике - жажду бури,
"Бей евреев", треск наганов
и уверенность в Бабуре
слышит в меру злой Зюганов.

Чайки стонут перед бурей, -
стонут, ездят по парадам.
Под фуражкой – чайник дури.
И Чечня маячит рядом.

Глупый БАБ - пингвин московский -
прячет тело в то, что модно.
Да и гордый Ходорковский
реет смело и свободно
от Парижа до Находки,
где Романыч - сын Чукотки.

Все мрачней и ниже тучи
от Москвы до Петрограда.
Русским хочется как лучше -
как всегда пока не надо.
Гром грохочет. В пене гнева
стонут волны, ветр ширя.
Вот идет бухая дева,
а за ней выходит Жиря.
Жмет ее, кладет засосы
и бросает вдруг с размаху
в дикой злобе на утесы -
и кладет нагую Маху,
в изумрудные громады
жопы, жирной от помады.

***

Вдруг летит Партай Геноссе
Разогнав других Шайгою.
Есть вопросы? Нет вопросы!
Если тонешь – Курск с тобою.
Как стрела пронзает темень,
пену волн Грызлом сатиря.
Вот он носится, как демон, -
гордый, черный дух сортира.
Он неймет. Ему неймется.
Он смеется, и рыдает...
Он над (залито) смеется,
он от радости рыдает!
В гневе грома, - чуткий... (прочерк), -
он давно уста... (цензура),
он уверен – этот почерк
Нас не скроет (Тише, дура!)
(Сам дурак!) (Кисель несчастный,
раскричался – заглушают!)
Кто об хуй не терся властный -
синим пламенем пылают.

От Москвы и до повсюду,
От людей и до улиток,
От Аллаха и до Будды,
От живых и до убитых –
Я так горд – и ты конечно,
Что живем в такие годы,
Где над нами человечно
Он расставил зонт свободы.
Нас смеют и нам смеется!
А кто нет – те, видно, гады.
Ничего на нас не льется.
Никому от нас не надо.
Правда, классно, Алл Борисыч?
Правда, блеск, Иос Кобзоныч?
Правда, хуй, Ирина Сисич?
Разве нет, Михайло Зоныч?

Вот и мы о том: прекрасно!
Всем спасибо, пуле-дуре,
Всем зонтам, торчащим властно.
И, конечно, Славной Буре.

(C)Эд.

Ностальгическое Воспоминание

Отряд умылся в срок предельно сжатый
И чистеньким предстал перед вожатой,
Прекрасной, как парижский Нотер Дам.
-Вот это да! - шептались по рядям.

Она сказала: -Вы у нас впервые:
А моете вы члены половые?
На радость Ильичу, врагам назло
Приказываю, члены наголо!
Сначала показал свой член Серега,
Изящный и залупленый немного.
Охотно показал свой член Борис,
Вполне масштабный, но глядящий вниз.
Смущенный и стеснительный Валера
Открыл кусочек маленького хера.
А армянин по имени Вазген
Достал изрядный, но горбатый член.
Был очень тонкий членик у Олега,
А у Петра – пупырчатый как лего.
У Коли член держался на прыще.
У Семы члена не было вообще.
Довольно странно было у Володи:
Конечно член, но в неизвестном роде,
А Вася рассмешил ребят до слез,
Сказав, что письку откусил Барбос.
Барбос стоял коленопреклоненно,
Держа в зубах остатки его члена,
Остался очень скромный Николай.
Вожатая сказала: - Заголяй!
Теперь стояли все перед вожатой,
У каждого в руке был член зажатый.
Виднелись только чистые концы.
Вожатая сказала: - Молодцы!

А после мы с ребятами спросили:
-А вы свою пизду вообще-то мыли?
А то иной вошел уже в года,
А у него немытая пизда...
Вожатая занервничала жутко:
-Конечно мыла, что я, проститутка?!
И вскоре каждый убедиться мог,
Что у вожатой чисто между ног.

Прошли года и многое забыто,
Романтиков заели службы быта,
Но до сих пор – кто бывший пионер,
Имеет чистый, «будьготовый» хер.

© Ед

СШЛ
(Соединенные Штаты. Лимерики)

1. Сенатор от шата Монтана
Часами болтал неустанно.
И хитрый народ
Провел ему в рот
Трубу городского фонтана.

2. Сенатор от штата Кентуки
Услышал какие-то стуки
И дня через три
Прочел у двери,
Что это пришли его внуки.

3. Сенатор от штата Гаваи
Не знал, что бывают трамваи.
Во время визита
Его - паразита
Охрана снимала со сваи.

4. Сенатор от штата Огайо
Подумал, вперед забегая,
Что если умрет,
То все таки в рот
Собратьев-огайцев е*ая.

5. Сенатор от штата Вайоминг
Купил себе садинг и доминг.
И воры когда
Приходят сюда -
Берут меналлический ломинг.

(C) Эд

Пятиконечник хайку

1. Главный луч

Длинна речь
Мудрого вождя.
Быстротечно лишь время.

2. Верхний левый луч

Голый ленинец
На красном коне.
Мокрая комсомолка.

3. Верхний правый луч

Юный боец
Мчится на вражеский танк.
Рука на снегу.

4. Нижний левый луч

Сидел один,
Замышлял недоброе.
Гости пришли.

5. Нижний правый луч

Заботливая рука
Доброго каменщика
Возводит надежную стену.

© Эд

Пусть в закромах твоих ни крошки,
Лишь колбаса как экскремент...
Но снова на облезлой кошке
Ты ставишь свой эксперимент.
Наносишь телу ее раны
От любопытства – не со зла,
Чтобы убив ее гуманно
Понять, зачем она жила.
Зачем бездомные котята,
Ее блудливые сыны,
Снуют в ночи и верят свято
Во все четыре стороны.
Эй, кошка бросовой породы,
Кто дал Вам форы пол очка?
Где Ваша Статуя Свободы
С зеленым факелом в зрачках?
Эфиру! Кошка засыпает
Упрямо веруя: проснусь!

И кто-то пульс ее считает...
И кто-то наш считает пульс...

© Ед

Я очень Путина люблю
За хватку и прикус.
Он баб подобно кораблю
Кладет на нужный курс.

Я вырезал его портрет,
Накрыл им старый борщ
И он его как амулет
Хранит от всяких порч.

Я холодильник продаю,
Решанье таково:
Хранить провизию свою
Завернутой в него.

Давно замечено, что речь
Володи из газет,
Коли на те газеты лечь
Или пойти в клозет,

Или газеты измельчить
И растворить в моче -
То можно этом излечить
Болезни все вобче.

А дядя Коля из шестой,
Прослывший хитрецом
Нашел изящный и простой
Рецепт - не стать отцом:

Когда Наталка наверху
Зовет на винегрет,
Он заворачивает хуй
В магический портрет.

И я, и он, и весь наш дом,
И весь рабочий класс
Стоим за Путина на том,
На чем стоит у нас.

(С) Эд

Болит, дружище, голова,
А в небе хлябь и течь,
Но я пишу тебе Слова,
Чтобы тебя развлечь.

И пусть надавишь ты «Вот Так»,
Поставив «-2».
2 – просто цифра, минус – знак,
А тут – гляди – Слова.

© Эд

Буря мглою небо кроет!
Выл бесполый гуманоид

(C) Эд

Ближневосточный лимерик

Один террорист из Каира
Запасся кусочками сыра
И с елки, пижон,
Закаркал, что он
Является голубем мира.

Под елкой Народы сидели.
Сыр падал - они его ели.
Но старый раис
На ветке прокис,
Скончавшись на той же неделе.

Народы расстроились жутко:
Мол, где сизокрылая утка??
К тому же сыры
Не любят жары:
У многих расстройство желудка!!

(C) Эд

Алексу Шленскому, отличному поэту
Эпиграфы:

Умом понять Россию невозможно.
Из века в век живем в ней, как во тьме...
Но намекнуть позволю осторожно:
Тут дело не в России, а в уме...

Но вообше мне все это порядком уже надоело, и я собираюсь вернуться
домой - в Рязань.
http://www.anekdot.ru/scripts/author.pl?o=o2&a1=Alex%20Shlenski

Умом Россию не... Ну вот...
Забыл, не что! А знал когда-то!
У ней особенный полет.
В Россию можно... но не НАТО :)

(C) Эд

Прекрасных дам любых широт и лет
Я осыпаю звездочками! © Эд