Стишки - основной выпуск

Песнь о трагической гибели
Орлеанской Девы Жанны д'Арк

Десять французов ждали трамвая
Тихо беседуя и выпивая.
Крайний решил, что он белая лебедь,
Выплыл на трассу и стало их девять.

Девять французов ждали того же.
Один получил канделябром по роже,
Другой заступился, слабый совсем,
Стало их восемь, и сразу же семь.

Семь мушкереров ждали чего-то.
На одного накатила икота.
Он еще выпил, пробуя сесть,
Но поперхнулся и стало их шесть.

Шесть лягушатников транспорта ждали.
Вдруг одного «мудаки за*бали».
Он попытался что-то сказать,
Вспомнил мамашу и стало их пять.

Пять тамплиеров ждали вагона,
Греясь напитком, французским исконно.
Но пятая часть неуместна в стакане
И стало их трое (плюс Жоржик в нирване).

Ждали на станции трое плюс Жоржик.
У одного были жалость и ножик.
Жоржик страдал в этой жизни порою,
Но отстрадался и стало их трое.

Три якобинца, три жгучих брюнета
Ждали трамвая, любви и миньета.
Двое, чей облик был более пышный,
Сделались парой, а третий стал лишний.

Ждали трамвая два нежных француза
Тут к однму прихерачила муза.
Вспыхнула ревность в сердце второго,
Он его, мерда, тюк - и готово.

Лучший из франков, потомок Жюль Верна
Лег на пути, одинокий безмерно.
Некому было крикнуть: чудак,
Плюй на трамваи, спасай Жанну д'Арк!

© Эд

E-LENIN I PECHNIK

На Рублевке бы любой,
В красках расписал вам живо,
Что случилось с печником,
Дедом злобным и строптивым.

Жил в деревне паренек
Тихо ездил на Ferrari,
Домик маленький имел
С парком, чисто, для сафари.

Вышел как-то наш печник,
Горемыка-бедолага,
Видит, у ворот стоит
Красная такая шняга.

Разорался он всерьез:
‘Здесь укроп, блядь, для базара?!’
Вдруг он видит, у авто
Плавно загорелись фары.

Из окошка паренек
Весело ему моргает:
‘Что ж ты, сука, за укроп
На людей собакой лаешь?!’

Испугался наш печник,
Думает: ‘Сейчас завалят!’
Обошлось. Но через день
Три ввалились в хату хари.

Собирайся-ка, баклан,
Прихвати с собой манатки.
А печник ни жив, ни мертв,
Чуть не начались припадки.

К дому прикатился джип
Печника толкают в спину:
‘Заходи, давай, мужик!
Вот сюда, а не на мину!’

‘Все!’ - подумал наш печник, -
‘Довыеживался, дятел!’
По периметру забор,
Минным полем отхреначен.

Холодеет в жилах кровь,
По спине бегут мурашки,
И струится в три ручья
Пот из-под его фуражки.

В доме дыма, как в аду.
Аллес! Ща зажарят, черти!
‘Можешь это починить?
Бля, задрал камин до смерти!’

Огляделся наш печник,
Вроде бы не убивают,
Вроде даже тут ему
И работу предлагают.

Смотрит, прямо на него,
Из пожара и из дыма,
Тот выходит паренек,
Что давил укроп, скотина.

А печник уж рад, так рад:
‘Есть кирпич у вас шамотный?’
‘На хрена тебе кирпич?
Им же полируют морды?’

Объяснил братве печник,
Все по-чесноку, ребята,
И ушел из дома он,
Как Билл Гейтс почти богатый.

Только, выходя во двор,
Оступился по дороге,
И нашли потом в саду
Лишь оторванные ноги.

www.PLATON-E-LENIN.info
об обратной тяге и печнике-бедняге

http://www.PLATON-E-LENIN.info/PLATON-E-LENIN_intro.mp3

Они кричат: «Святая Русь!
Святая Русь! Святая!»
А по делам их, я боюсь, -
Она давно уже «Чумная»…

Кому же Русь Святая?
Для русских? Нет, ну что вы:
Ведет себя, как мачеха – не мать!
Для иностранцев? Право же и слово!
Так, на земле же русской – не надо их! Не нать!
Так, может для других «рассеянных» народов,
Которые живут подолее «славян»?
Вот мусульманские чтецы, и тоже вроде,
Но по-своему: «Так, Русь Святая!» - говорят…
Быть может для татар Святая?
Ну не евреям точно!
Им ведь распятия Христа все не простят…
Хотя, Христос и Сам был из евреев…
(Когда-нибудь вернемся к этой тоже теме!)

Кому же Русь Святая?
Неужто, лишь попам, да их друзьям, имамам?
Как странно…
Никто, боюсь, мне толком не ответит!
Все остается тайной…
(c) 2005

Ничто не ново под Луной,
А то, что ново, то уж было,
И сочинители толпой
Как мух гоняют Муз уныло...

Встал посцать я пьяный
У стены неловко,
Глыба ледяная
С крыши на головку
Гребнулась. Головка
Ой, потом болела!
Прожил я без сэкса
Целую неделю…
***
Уродонал Шателена

Прекрасна ранняя влюбленность двух сердец -
Их чувства так прозрачны, вдохновенны …
И кайф от секса в эти годы невъебенный -
Жаль что с годами всему этому – пиздец …

Не говорю, когда вдвоем,
Я ей красивых слов.
Кого е$ут, как мы е$ем,
Тому не до стихов.

И впер в гнездо осиное,
Осиновый он кол.

Я звонкий смех твой заберу...

Я звонкий смех твой заберу,
На лист бумаги положу,
И блеск очей, и сладость губ.
О них узнают все, как не был бы я скуп.

Не хватит жизни, чтоб сказать,
Как сильно я тебя люблю,
Мне только быть с тобой и большего не надо -
За счастье - умереть в твоих руках.
И жизнь прекрасней станет сразу,
Лишь только бы мне знать - тобой любим...

Так счастлив видеть тебя рядом,
Так рад, что ты не отвернулась от меня.
Пустыню засажу прекрасным садом,
Не многого прошу - останься близ огня.

Того огня, сжигающего душу,
Мою, принадлежащую тебе.
Ни капельки тепла я не оставлю в сердце,
Ведь знаю, ты нуждаешься в огне.
Сполю до тла все, что способно загореться...
И, верь, отдам себя, коль будешь замерзать.

Тебе не радуюсь, но восхищаюсь,
Ты мне не нравишься - тебя люблю,
И вновь в силки твоей любви бросаюсь,
По невлюбленным я скорблю.

Так часто вспоминаю я твой образ,
Подводит память - всего не увидать.
Однако же природы пламя,
Зеленое в твоих глазах,
Навечно вбито в мое сердце...
Не позабуду никогда.

Ты навсегда останешься царицей
Души моей, потухшей от дождей.
И нежною своей десницей
Освободишь от жизненных цепей.

В темном деле с леди Ди
Кто-то русский наследил.
Очевиден русский след,
Так как Додик- Альфа- ед.

Борис Ушеренко

Суженый
На голову контуженный…
Как впервые увидал,
Сразу слышать хуже стал…
Говорит жена: «Помоги!»
А он кушает пироги…
(c) 2005

(пе)Жопа или в мире животных.

Как приятно на рассвете,
Голой жопой по траве,
Толькоб не попасться детям,
Искупаться бы в росе!

И волшебную ту силу
Вновь впитать через проход
Вспомнить, как то сердцу мило,
Когда жопа воду пьет.

А поптом бежать по лесу,
Ягоды пособирать,
Бору посвятить там оду,
Комаров елдой гонять.

Ведь назойливые твари,
Пока крови не попьют,
Не добавят специй «кари»,
Муравьям не отдадут.

Вот комарики попили
И насытились вполне.
Муравьи тут подвалили…
Жопой чуешь – быть беде!

«Не кусайте меня! Не бесите!
Что случилось? Объясните!»
«Жопу с дома убери
И, давай, козел, вали!»

Искусали все, что можно,
Жопа лишь едва жива,
Сесть теперь мне очень сложно,
Словно помидор красна.

Бросив муравейник страшный,
Побежал в лесок поглубже.
Мимо Волк прошел заразный,
Зайчика тащил за уши.

Заяц рыпнуться боиться,
Знает – Волк не приголубит.
Водки бы ему – забыться,
После литра Зайца срубит.

И пойдет буянить Зайчик:
Волку – в морду, Лосю – в печень.
В детстве был он тихий мальчик,
А теперь весь лес он бесит.

Даже Миша Косолапый,
Что был с Зайцем очень дружен,
День назад огрел лопатой.
Смерти стал Зайчонок нужен.

Заяц словно помешался,
На Медведя стал кидаться,
И отца его, и мать
Стал к прадедам посылать.

Несмотря на все проказы,
Зайца все равно любили,
Защищали от заразы,
Сладкого давали…били.

Вскоре в лесу стало тихо.
Крик… Никто не обернулся.
Зайцу вдарили под дыхло,
Умер, бедный, поперхнулся.

Не хочу, чтоб стих кончался
Нотой пессимиста.
Заяц просто так не сдался…
Он ведь хитрый! Притворился.

На дубу сидит корова
В черной комбинации.
Я залезу на сарай-
Хуй меня застрелите.

Распремлюсь я гордо,
Блевану на сиську
И послю всех сразу
На бальсую письку.

(Маяковский, 1884-й г.)

Уродливое.

Синий заяц на диване,
Фотография на стенке,
Сам лежу я на кушетке -
Отрожением в окне.

Мне сегодня просто класно,
Вижу-вижу тебе - тоже.
На пороге слонце, ясно,
У тебя сверкает рожа.

Птицы в голове щебечут -
Эхо с улицы осталось.
Рыбы в речках икру мечут,
Между плавников усталость.

Звери дикие проснулись,
Из берлог повылезали.
В тишине деревья гнулись -
Ствол и сучья разминали.

Бабки старые на лавках
И вороны с ними тоже.
В городе час пик и давка,
Отдохнем чуть-чуть попозже.

Солнце голое на небе,
Прикрываесь облаками,
Ужасаясь твоей лыбе,
Побежало за очками.

С мордой красною своей
Дружишь ты не первый год.
Это лучший из друзей.
Хочешь правду, Ты - Урод!