Поиск по автору:

Попав на пьедестал, не требуй постамента.

Три моих любимых произведения русских авторов об Армении — это «Уроки Армении» Андрея Битова, «Тоска по Армении» Юрия Карабчиевского и «Добро вам!» Василия Гроссмана.
Но отрывок из книги Гроссмана стоит особняком — он любимый с большим отрывом:
«Внутренний двор! Не храмы и правительственные здания, не вокзалы, не театр и филармония, не трёхэтажный дворец универмага, а внутренние дворики — вот душа, нутро Еревана. Плоские крыши, лестницы, лестнички, коридорчики, балкончики, террасы и терраски, чинары, инжир, вьющийся виноград, столик, скамеечки, переходы, галерейки — всё это слажено, слито, входит одно в другое, выходит одно из другого. Десятки, сотни верёвок, подобно артериям и нервным волокнам, связывают балкончики и галерейки. На верёвках сохнет огромное, многоцветное бельё ереванцев — вот они простыни, на которых спят чернобровые мужья и бабы, делают детей, вот они просторные, как паруса, лифчики матерей-героинь, рубашонки ереванских девчонок, обесцвеченные на ширинке кальсоны армянских старцев, штаны младенцев, пелёночки, парадные кружевные покрывала. Внутренний двор! Живой организм города со снятыми кожными покровами, тут видна вся жизнь Востока: и нежность сердца, и перистальтика кишок, и нервные вспышки, и кровное родство, и мощь землячества. Старики перебирают чётки, неторопливо пересмеиваются, дети озоруют, дымят мангалы — в медных тазах варится айвовое и персиковое варенье, пар стоит над корытами, зеленоглазые кошки глядят на хозяек, ощипывающих кур. Рядом Турция. Рядом Персия».
Потрясающее по своей художественной силе описание. Мастерский текст, на который хочется равняться.

Весной 1996 года я придумал идею в защите Грюнфельда — 1.d4 Кf6 2.c4 g6 3.Кc3 d5 4.c:d5 К:d5 5.Ка4, — которая с подачи голландского ежегодника «New In Chess» вскоре получила в теории дебютов название «Вариант Наданяна», а на обложке 45-го тома этого издания было выведено: «Революция в защите Грюнфельда».
Реакция шахматистов на новинку была разной: одни, сразу взяв на вооружение, стали применять её в своих партиях — как, например, гроссмейстер Виктор Корчной, — другие посвящали ей аналитические статьи — как, к примеру, теоретик Игорь Зайцев, написавший, что это «выходит за рамки простой новинки, и в определённой мере это вызов устоям игры, попытка нащупать какие-то новые свойства в двухмерном шахматном пространстве», — третьи были ею шокированы — как, скажем, мастер Сергей Перун, предположивший, что «ещё лет двадцать назад за такие ходы могли бы посоветовать сходить к психиатру», — а четвёртые просто ругали — как, в частности, гроссмейстер Смбат Лпутян, вынесший вердикт, что «так играть в шахматы нельзя».
Каково же было моё удивление, когда через четыре года, просматривая свежие турниры, я наткнулся на партию Лпутян — Широв (Италия, 2000), в которой Смбат применил мой вариант, признав таким образом — хотя и косвенно — его целесообразность.

Чтобы попасть на обложку, многие с радостью попадают в переплёт.

ТАСС уполномочен задавить.

Есть у меня один дальний родственник, который любит приврать. И не то чтобы не стесняется этого, а уверен, что лгать — это очень полезно для ума, что это тренирует смекалку и память. «Соврать так, чтобы собеседник не понял, — большое искусство», — поговаривает мой родственник.
Как-то он позвонил и сказал, что хочет забежать к нам в гости, и что через час будет. Но не пришёл и через неделю. Моя дочь заметила:
— Надо же, так соврал, что мы и не поняли.

Разница между каменотёсом и скульптором в том, что первый наделяет камень телом, а второй — душой.

Если совесть спит, то рано или поздно проснётся, но если она молчит, то вряд ли заговорит.

Афористика — это ювелирная промышленность литературы.

Забрал сына со школы. Он меня по дороге спрашивает:
— Пап, ты знаешь что такое Туманный альбион?
— Лондон, — говорю.
— А Белокаменная?
— Москва.
— Страна восходящего солнца?
— Япония.
— Молодец, папа! Это мы на литературе сегодня проходили.
— Город на Неве тоже проходили?
— Нет.
— А знаешь, какой это город?
— Ереван, что ли?
— Ереван?
— Ну да. Здесь же все на «Ниве́» любят ездить.

Как слово «переносица» отлично переносится!

В детстве выбираем хлебобулочные изделия, в зрелости — винно-водочные, в старости — кисломолочные.

На скользком пути не избежать грехопадений.

Скороспелое недолговечно.

Комплекс неудачника выстраивается на почве чужого успеха.

На грабли можно наступить, на вилы можно напороться, и лишь лопата никогда не навредит.

«Никогда не опускайте руки!» — призывала реклама мусорного ведра с педалью.

Капитулянты ненавидят дуэлянтов.

Когда львы с гиенами дерутся, выигрывают антилопы.

Себя ценил, дискаунтов не делал.

Попал впросак, но думал, что промазал.

Мифология — это обожествлённая ложь.

Немало атеистов сломалось в зоне турбулентности.

Тибор Каройи — мой хороший друг из Венгрии. Мы с ним общаемся на русском языке, который он любит, но владеет им не очень хорошо.
Однажды во время беседы в чате я послал ему известные строчки американского писателя армянского происхождения Уильяма Сарояна: «Хотел бы я видеть, найдётся ли на свете сила, которая бы уничтожила этот народ, это маленькое племя незначительных людей, чьи войны все окончены и проиграны, чьи строения разрушены, чья литература не прочитана, музыка не услышана и чьи молитвы оставлены без ответа. Вперёд, уничтожайте армянский народ! Посмотрите, удастся ли вам это сделать. Гоните их в пустыню без хлеба и воды, сожгите их дома и церкви. А потом посмотрите, не будут ли они вновь смеяться, петь и молиться, и когда двое из них встретятся где-нибудь на земле, посмотрите, не создадут ли они новую Армению!».
Не уловив горестного сарказма автора, потрясённый Тибор спросил:
— Какая сволочь это написала?

В зарослях многословия легче устроить пожар демагогии.

Если человек разговаривает сам с собой, то либо он живёт один, либо у него не все дома.

Студент был приговорён к наказательной мере исключения.

Вечерние новости часто становятся причиной ночных кошмаров.

Сюрреалисты пишут сочинение, маринисты — изложение, портретисты — диктант.

Как правило, самыми оголтелыми критиками являются те, кто в жизни не написали ни одного толкового текста.

Еда дома — это однообразие, в кафе — разнообразие, в ресторане — многообразие, на улице — безобразие.

Проблема женщин-водителей в том, что когда они смотрят в зеркало заднего вида, они непроизвольно там видят себя.

Какой уж там из тополя бонсай?!

Добродетель курицы — яйценоскость.

Опечатка — это то, что может превратить слепое в спелое.

Пока в туалете не застрянешь, на шпингалет внимания не обратишь.

Противникам закручивания гаек выкручивают руки.

Как правило, первыми в голову приходят мысли вторичные.

Опознать человека легко, сложнее — познать.

Когда нашей планете хочется размять мышцы, она устраивает землетрясения, когда ей надо умыться — наводнения, а когда её тошнит — извержения вулканов.

Фотография на аватаре позволяет реваншироваться за фотографию в паспорте.

Происходят непобратимые процессы...

На кассе в магазине заметно подвыпивший мужчина бросает на тарелочку пятитысячную купюру и говорит:
— Мне сигареты!
— Какие именно? — спрашивает кассирша.
— Любые! — отвечает мужчина, широким великодушным жестом взмахивая рукой в сторону полок с пачками.
— «Честерфилд» подойдёт?
— Нет.
— Может, «Бонд»?
— Ни в коем случае.
— «Ротманс»?
— Не-а, — пьяно мотает головой покупатель.
— Так какие вы хотите сигареты? — раздражается кассирша.
Мужчина снова широко взмахивает рукой и торжественно произносит:
— Любые!

Наболевшие проблемы анальгетиком не снять.

И у микробиологов бывают астрономические успехи.

Когда с момента нашей с женой совместной жизни прошло более трёх лет, а ребёнка всё не было, мы решили вплотную заняться этой проблемой, для чего Эвелина стала лечиться в Московском научном центре акушерства и гинекологии. Длительный процесс требовал от нас как большого терпения, так и немалых финансовых затрат. К осени 2003 года явного прогресса не было и врачи оптимистичных прогнозов не давали.
Как раз в это время меня пригласили сыграть в Ашдоде, шестом по величине городе Израиля, расположенном на побережье Средиземного моря. Эвелина давно мечтала побывать в Израиле, и поэтому мы решили поехать вместе. Из Москвы вылетали в составе небольшой, но колоритной группы шахматистов. Среди них были гроссмейстеры Ратмир Холмов, Валерий Чехов, математик Роман Либерзон, журналист Евгений Бебчук, ныне, увы, покойный. Несмотря на большую разницу в возрасте, мы с Евгением Александровичем сразу подружились и много общались во время поездки. Будучи многолетним главным редактором «Московского комсомольца», другом почти всех советских чемпионов мира — от Ботвинника до Каспарова, — он знал огромное количество интереснейших историй, о которых не прочитаешь ни в одной книге.
Турнир я отыграл довольно скромно, но всем остальным был доволен. Нас отлично приняли, возили на экскурсии. Покупались не только в Средиземном море, но и в один из дней в Мёртвом. Но самым главным стала поездка в Иерусалим и посещение храма Гроба Господня. У Голгофы мы с Эвелиной встали на колени и, не сговариваясь, молились об одном.
А по приезде в Москву выяснилось, что наши молитвы чудесным образом были услышаны. Тест на беременность оказался положительным! Врачи удивлённо разводили руками и говорили, что такого не должно было произойти и что ещё как минимум год надо было лечиться. Приятно было услышать из уст лечащего врача, что случилось самое обыкновенное чудо.
Вскоре родилась дочка, которую мы назвали Кити, в честь героини романа «Анна Каренина».

В наше время выслушать человека и понять, чем он дышит, способен лишь врач-пульмонолог.

Зашёл в зоомагазин чтобы купить корм для кота. Продавец, верзила-парень, спрашивает:
— Вам помочь?
— Мне нужен «Киткат», — говорю я.
— Шоколадный батончик? — спросил верзила и загоготал. Пока он трясся, я понял, что оговорился. Но решил не мешать продавцу. Смотрел на него и думал: «Какое тонкое чувство юмора, какое изысканное понимание того, над чем смеяться, а над чем — нет».
И пока я изумлялся, мальчик лет семи, изучавший рядом с нами хомячков в клетке, укоризненным тоном обратился к продавцу:
— Дядя, он имел в виду «Китикет».
Вот уж и в самом деле — ум от возраста не зависит.

Неуверенность — предбанник неудачи.

Человек, называющий себя умным, обычно является самозванцем.