Лучшая десятка историй от "Abrp722"

ЗНАКИ

В первый год эмиграции я ходил совершенствовать свой английский в
Британское общество Нью-Йорка. Совершенно бесплатные (очень важно
тогда!) занятия проходили раз в неделю в роскошном особняке на 5-й авеню
напротив Центрального парка. Два добровольца-учителя разговаривали с
учениками один на один по часу каждый. Самым трудным было найти взаимно
интересную тему, чтобы продолжать ее из недели в неделю. В моих беседах
с Барри Гринфельдом, человеком очень пожилым и очень богатым, такой
темой стала биржа. Иногда он втолковывал мне азы торговли акциями,
иногда я просто тыкал в какую-нибудь компанию, а он как правило об этой
компании знал и давал подробный анализ шансов ее акций на повышение или
понижение. Воспользоваться его советами я не мог из-за полного
отсутствия денег, но было интересно. По крайней мере я выучил кучу
терминов, которые пригодились мне потом.

Я не сомневался, что Барри играет и сейчас, но он никогда не рассказывал
о своих удачах или неудачах. В конце концов я набрался нахальства и
спросил продолжает ли он использовать свои энциклопедические знания для
повышения своего же благосостояния, в смысле делает ли деньги на бирже.

- Все реже и реже, - ответил Барри.
- Почему?
- С годами я стал хуже угадывать знаки.
- А что такое знаки?
- Как бы это объяснить? - задумался мой собеседник, - существует
фундаментальная теорема, которую вкратце можно сформулировать так:
"Биржу невозможно обыгрывать долго". Для меня это означает, что научный
подход к рынку акций бесполезен и нужно искать какой-то другой. Иногда
окружающий мир дает мне подсказки, которые я и называю "знаками".
Увидеть и понять знаки трудно, но возможно. Впервые это получилось у
меня много лет назад и совершенно случайно.

Барри снова задумался и продолжил:
- После окончания колледжа я поселился в тихом и очень благополучном
городе Ньюарк в штате Нью-Джерси. Работал в Нью-Йорке в адвокатской
конторе. На работу ездил на пригородном поезде со станции на улице Брод.
Одним прохладным осенним утром я стоял на платформе, а несколько
железнодорожников рядом что-то громко обсуждали, то и дело показывая на
станционные башенные часы (можно посмотреть на
http://world.lib.ru/b/b_a/pictureweekly.shtml). Я прислушался.
Оказалось, что с некоторых пор часы ведут себя странно. Каждый день они
немного спешат или немного отстают. Часовщик утверждает, что они
исправны, и, тем не менее, сегодня часы умудрились отстать на целых
полчаса.

В тот же день случилось и нечто более важное: обрушился рынок акций и
началась Великая депрессия. В американскую историю 28 октября 1929 года
вошло как "черный понедельник".

По пути домой я увидел и понял самый важный знак в своей жизни: вспомнил
о часах и каким-то образом увязал отставание часов с биржевой крахом.
Наблюдая в течение месяца, убедился, что если часы утром спешат, акции в
этот день идут вверх. Если отстают, акции идут вниз. Я где только мог
наодалживал денег и начал играть на бирже. Через год я уволился с
работы, купил квартиру с видом на часы и бинокль. Еще через пять лет я
стал очень богатым человеком. Женился на красивой девушке, воспитывал
детей, вместе с семьей много путешествовал. В 1943 я записался в армию,
провел 3 года в Европе и вернулся в 1946. Проверил часы. Они шли
совершенно точно, но меня это не огорчило так как нужды в деньгах я не
испытывал.

- А были еще знаки?
- Да, были, но поскромнее. Например, в самом начале сентября 1985 года
мне приснилась моя покойная мама. Она сказала: - Сынок, со своей шиксой
ты забыл все еврейские праздники. Скоро Рош Ха-Шана, еврейский Новый
год, не забудь купить яблоки и мед. – Я проснулся растроганный, вспомнил
как мама наливала немного меда в блюдечко и мы макали туда яблоки. Купил
и то и другое. А заодно приобрел акции Apple и Honeywell в соотношении
10:1. Через два года, в сентябре 1987, мама приснилась мне снова. Она
сказала: - Сынок, скоро Йом-Кипур, день искупления. В этот день умные
люди отказываются от своих обетов.- Я продал акции, а через неделю рынок
в очередной раз обрушился. На Apple я заработал 1400%, на Honeywell я
немного потерял, но без этого не бывает.

- А, интересно, какой был самый последний знак, если не секрет?
- Самый последний знак это Вы. На акциях, которые Вы предлагаете мне на
наших занятиях для анализа, я зарабатываю в среднем 4% в неделю.

Abrp722

Когда-то давно, в начале 80-х, мой родственник, скажем Д.И., и его
жена повезли детей на зимние каникулы в Москву, благо их московские
друзья сами куда-то уехали и оставили квартиру гостям. На второй день
Д.И. решил заказать билеты домой. Он сел на телефон, с четвертого или
пятого раза дозвонился и услышал записанный на пленку голос: “Вы
позвонили в бюро заказа железнодорожных билетов. В целях улучшения
обслуживания наше бюро перешло на автоматизированный прием заказов от
населения. Пожалуйста, кратко и точно ответьте на каждый вопрос после
слова “отвечайте””. После этого посыпался град вопросов: фамилия, имя,
телефон, район, улица, откуда, куда, номер поезда, тип вагона.... Д.И.
запнулся на шестом, а пленка уже безжалостно ушла вперед. Д.И. бросил
трубку. Дозвонился снова. Сбился на восьмом вопросе, но теперь трубку не
бросил, а дослушал до конца. Всего вопросов было около сорока, что не
оставляло никаких шансов на успех. Д.И. стало обидно. Во-первых, он
почувствовал себя провинциалом, неспособным сделать простую вещь, с
которой столичные жители как-то справляются. Во-вторых, ему очень не
хотелось убивать день на стояние в кассах. Будь это не Д.И., кассами
бы дело и закончилось. Но Д.И. воспринимает такие трудности, как вызов.

Д.И. подтаскивает к телефону тяжелый хозяйский магнитофон.
Дозванивается и записывает вопросы на пленку, даже не пытаясь отвечать.
Берет бумагу и карандаш. Манипулируя клавишами магнитофона, переносит
вопросы на бумагу. Письменно отвечает. Снова звонит и кратко и точно
зачитывает ответы на все вопросы. Бежит к жене похвастаться..

Через пять минут звонит телефон. Д.И. снимает трубку. Милый женский
голос говорит: “Добрый день. Вам звонят из бюро заказа железнодорожных
билетов. Поздравляем Вас. Мы испытываем новую автоматизированную систему
уже четвертый день, и Вы первый, кому удалось заказать билеты. А теперь,
пожалуйста, объясните, как Вы смогли это сделать?”

Abrp722

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ БРЕЖНЕВА

Я не могу сказать, что у моего отца были странности. Наоборот, он был
человеком деловым, практичным, работал главным инженером проекта в
большом институте с длинным названием, строил тракторные заводы по всей
стране. Тем не менее время от времени он совершал поступки, которые
иначе чем странными не назовешь. Зачем он это делал? Не знаю. Пока отец
был жив мне не приходило в голову спросить, а теперь поздно. Может быть
ему не хватало адреналина. А может быть им двигало любопытство. Похоже
он не мог устоять перед искушением закинуть удочку в тихий омут и
увидеть что за черта он вытащит на этот раз. Ему, конечно, везло, что
черти попадались не очень злобные.

В то спокойное субботнее утро отец оторвал листок календаря и увидел,
что сегодня день рождения Брежнева. После завтрака он оделся потеплее
(на дворе стоял декабрь), пошел на почту и отправил по адресу - МОСКВА,
КРЕМЛЬ, ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ЦК КПСС - телеграмму следующего
содержания: - ДОРОГОЙ ЛЕОНИД ИЛЬИЧ ДВТ ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ
ТЧК ЖЕЛАЮ ЗДОРОВЬЯ И ДАЛЬНЕЙШЕЙ ПЛОДОТВОРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА БЛАГО
СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА ТЧК - Подписался полными именем и фамилией, Марк
Абрамович Быков, и заполнил адрес отправителя в самом низу бланка.
Телеграмму в конце-концов приняли, правда после того как начальник
отделения сверила паспортные данные.

Во вторник отца вызвал парторг института, человек по общему мнению
неподлый. Работали они вместе много лет и относились друг к другу
хорошо.
- Отправлял телеграмму?
- Отправлял, - подтвердил отец.
- Ты что с Брежневым знаком?
- Естественно нет. Был бы знаком, что бы я здесь делал?
- Ну, как дети малые, - возмутился парторг, - Леонид Ильич человек
занятой. Представь, что все отправили бы ему телеграммы. Он что их
прочитать сможет?
- Не отправили бы, - возразил отец, - не все относятся к Леониду Ильичу
правильно. Некоторые даже анекдоты рассказывают. А остальные пожалели бы
два рубля на телеграмму. А я не пожалел.
- Ладно, - не стал спорить парторг, - дело не в этом. Завтра утром
поедешь в райком. С тобой будет беседовать инструктор отдела идеологии.
Пропуск тебе заказан. - и добавил когда отец был уже в дверях, -
Пожалуйста не выноси сор из избы.

Инструктор райкома поначалу показался отцу человеком милым и
внимательным. Долго расспрашивал о здоровье, семье, квартирных условиях,
отношениях c начальством. Затем перешел к телеграмме и стал редкостным
занудой. Раз за разом, немного меняя формулировку вопросов, он пытался
выведать каким боком отец знаком с Брежневым. Похоже ему казалось, что
отец темнит. А когда разговор зашел в тупик, с той же дотошностью стал
вытягивать зачем было посылать телеграмму. Отец настаивал на изначальной
версии:
- Увидел в календаре, захотелось поздравить и поздравил. Что здесь
непонятного?
- Но с днем рождения обычно поздравляют родственников, друзей, людей
близких, - объяснял инструктор свои жизненные понятия.
- А Леонид Ильич и есть близкий человек. Я его вижу чаще чем моих
сестер. По телевизору, конечно, но разница небольшая. Когда я вижу
сестер, они тоже говорят, а я молчу.
Отцу показалось, что этот ответ очень не понравился. Тем не менее на
прощание инструктор предложил воспользоваться райкомовским буфетом и
попросил не выносить сор из избы, если дело пойдет наверх.

На работе отец появился уже после обеда с авоськой полной пакетов,
которые источали нездешние ароматы. Только уселся за свой стол – сразу
зазвонил отдельский телефон. Отец взял трубку и услышал командирский и в
то же время елейный голос начальника первого отдела:
- Марк Абрамович, зайди ко мне, тут один человек с тобой поговорить
хочет.
Отец зашел. Желающим поговорить оказался майор госбезопасности с
незапоминающимися именем и фамилией. Заглядывая в бумажку и делая
пометки, он скрупулезно прошелся по отцовской биографии. Потом положил
на стол чистый лист.
- Марк Абрамович, пожалуйста напишите когда и при каких обстоятельствах
Вы встречались с Брежневым.
- Я уже сегодня в райкоме вспоминал, но так и не вспомнил. Теперь,
боюсь, тоже не получится.
- Да Вы не нервничайте, - вполне миролюбиво сказал майор, - когда
вспомните, позвоните нам. А если не вспомните, тоже можете позвонить.
Услышите, что кто-то порочит Советскую власть или анекдоты нехорошие
рассказывает, - и позвоните.
- Ничего из этого не выйдет. Я не справлюсь.
- Как это не справитесь? Столько людей прекрасно справляются, а Вы не
справитесь!
- Дело в том, - попытался объяснить отец, - что на трезвую голову никто
такие разговоры не ведет, а я, если выпью, то на следующий день даже не
помню с кем пил, а о чем беседовали и подавно.

Отец говорил чистую правду. У него была необычная реакция на алкоголь.
После какой-то по счету рюмки он мгновенно и полностью отключался и
напрочь забывал все события прошедшего дня. Эта рюмка могла быть и
десятой и первой. Поэтому он старался не пить, а на случай, когда
отказаться было невозможно, разработал хитроумную систему подмены
спиртного неспиртным.

- Марк Абрамович, - в голосе майора появились суровые нотки, - Вы не
представляете сколько людей хотят помогать нам совершенно добровольно.
Не всем мы оказываем такое доверие как Вам. А Вы отказываетесь. Не
забывайте, что у вас первая форма допуска по секретности. Заберем – и Вы
просто не сможете выполнять свои служебные обязанности. Подумайте
хорошенько, одним словом.

Я до сих пор помню каким расстроенным пришел отец домой в тот вечер.
Повинился перед матерью. Не успела она начать его пилить, как зазвонил
телефон. Звонивший представился инструктором обкома партии и сказал, что
ждет отца завтра в десять утра не проходной. Я думаю, что родители в эту
ночь так и не смогли уснуть.

На следующее утро отец поехал в обком. На проходной его встретили и
передавали с рук на руки пока он не оказался в гигантском кабинете
первого секретаря. Первый поздоровался с отцом за руку и сразу перешел к
делу.
- Не будем терять время. Я уже знаю, что Вы никогда не встречались с
Леонидом Ильичом. Есть только маленькая нестыковка в том, что Леонид
Ильич не только встречался с Вами, но и прекрасно помнит Вас. Вот
послушайте.

Первый нажал на какую-то кнопку и отец услышал знакомый до боли голос
Брежнева:
- Кто прислал? Быков, Марк Абрамович говоришь? Есть такой, я его по
Кишиневу помню. Еврей с русской фамилией. Грамотный товарищ и беленькую
грамотно употребляет. Я его перепил, но с большим трудом, на грани можно
сказать. И как это? Киш мерин тухес? Смотри, не забыл!

Потом Первый взял со стола лист бумаги и продолжил:
- А вот справка, которую я получил из КГБ. Из нее следует, что в то
время, как Леонид Ильич был первым секретарем ЦК Молдавии, Вы были
главным инженером проекта Кишиневского тракторного завода и регулярно
ездили туда в командировки.

И тут отец вспомнил! Как с конвейера завода сошел первый трактор, как
приехали гости из ЦК. После митинга в заводской столовой был банкет, а
потом узким кругом поехали на какую-то большую дачу с парной и
бассейном. Отца, конечно, прихватили по ошибке, но в провинциальной
Молдавии, где тракторный был самым большим заводом, случалось всякое.
Вспомнил и симпатичного мужика с густыми широкими бровями, с которым они
трепались почти до утра, когда остальные сошли с дистанции. Вспомнил,
как выпили на брудершафт. В какой-то момент новый друг заподозрил, что
отец мухлюет и стал ему наливать сам. После пятой рюмки отец отключился.
Очнулся он только в гостинице, и последним, что помнил, был сходящий с
конвейера трактор.

Пораженный внезапным прозрением, отец немедленно поделился
воспоминаниями с Первым. Тот слушал с открытым ртом. Он же прервал
наступившую тишину:
- Есть мнение, что товарищ Брежнев может пригласить Вас в гости. Если
пригласит, с деталями Вас ознакомят позже. Хочу только предупредить, что
не стоит выносить сор из избы. - Первый вдруг задумался, - Марк
Абрамович, между прочим, что это за тухес такой? Может Вы знаете? Никак
разобраться не можем.
Отец незаметно вздохнул. Ненормативную лексику он не любил и пользовался
ею крайне редко.
- Тухес – по-еврейски жопа.
- Жопа!? - удивился Первый, - А при чем тогда к жопе мерин?
- Не “мерин”, а “мир ин”. Леонид Ильич попросил научить его еврейским
ругательствам. Больше всего ему понравилось “киш мир ин тухес”.
Переводится как “поцелуй меня в жопу”.
- А что, действительно хорошо звучит! Нужно запомнить. Может
пригодиться?! - Первый явно пришел в хорошее настроение и с
удовольствием повторил, - Киш мир ин тухес. Правильно?
- Отлично. У вас получается не хуже чем у Леонида Ильича, - отец снова
вздохнул.
- Марк Абрамович, а о чем еще кроме тухеса говорили, если не секрет?
- Если память меня не обманывает, о заводе, о прекрасных дамах, о том
что вокруг сплошной бардак...
- Да, бардака хватает... - согласился Первый и вроде даже хотел
продолжить, но спохватился, - Марк Абрамович, может быть Вам чем-то
нужно помочь?
- Наверное нужно. Меня вчера товарищ майор пообещал допуска лишить.
- Ну, это пусть Вас беспокоит меньше всего. Вы теперь номенклатура лично
Леонида Ильича. Без него Вас никто и никогда не тронет.

Распрощались. Секретарь вручила отцу два приглашения на обкомовскую
базу. Там за полцены отец купил себе финский костюм и голландские туфли,
а мама французскую шубу из искусственного меха. В Москву отца так и не
пригласили.

Abrp722 http://world.lib.ru/b/b_a/

ЗУБ

У моего знакомого, Фимы, магазин и три дома. Когда-то давно, еще в
Советском Союзе, жил Фима в Минске и работал зубным техником. Жил
относительно неплохо. Конечно, не так хорошо, как сейчас, но там никто
так не жил. Всего в жизни Фима добился сам. Его отец ушел из семьи,
когда мальчик был совсем маленьким. Ютились с мамой в коммуналке. С ними
жил еще и дед. Существовали на мамину бухгалтерскую зарплату и пенсию
деда, который всю жизнь проработал снабженцем, но так ничего и не
скопил. У матери забот хватало, и фактически воспитал Фиму дед. Преданы
были один другому до черезвычайности.

Однажды, когда деду было хорошо за восемьдесят, у него стали сильно
болеть зубы. Фима к тому времени уже жил отдельно, относительно зубов
деда был не в курсе и вообще считал, что в такие годы у всех съемные
протезы. Заглянул деду в рот и очень удивился, обнаружив там множество
крупных желтых зубов. Посадил деда в машину и отвез к себе в
поликлинику. После рентгена и осмотра подбили бабки – двадцать три
собственных зуба, но двенадцать из них перед протезированием нужно
удалить. Хирург сказал, что больше двух зубов в неделю удалять нельзя.
На том и порешили. Фима каждую неделю возил деда на удаление и пока шла
операция тихонько сидел в углу кабинета на всякий случай. На третью или
четвертую неделю хирург достал зеркало и указал деду на один из зубов.
- Сегодня, Яков Аронович, будем удалять только один зуб, вот этот. –
объяснил он, - это очень трудный зуб.
- Я знаю, это очень трудный зуб. – вдруг оживился дед и рассказал
историю, которую Фима никогда не слышал.

В 1941 году дед был в командировке в Москве. Вдруг жутко разболелись
зубы. Дед пошел к частнику. Частник сказал, что нужно удалить два зуба.
Один он удалит немедленно, а второй (тот самый) - очень трудный и его он
удалит завтра. Вырвал зуб и назначил время на завтра. А утром началась
война. Дед хотел бежать на вокзал, но зуб болел так, что все-таки
сначала поехал к врачу. Нашел закрытую дверь. Другого врача искать не
стал и помчался на вокзал. Чудом сел в минский поезд и уже дома узнал,
что утренний поезд, на который он собирался сесть, разбомбили немцы,
было много погибших. А зуб как-то перестал болеть и долго не напоминал о
себе.

В следующий раз этот зуб заболел в 1948 году, когда дед был в
командировке в Ашхабаде. Жуткая боль началась вечером и буквально
сверлила мозг. Дед решил разыскать дежурную аптеку, вышел из гостиницы и
побрел наугад. Очутился среди глинобитных заборов и понял, что
заблудился. Вдруг земля стала уходить у деда из-под ног – началось
Ашхабадское землетрясение. Большинство постояльцев гостиницы погибло.
Дед отделался несколькими синяками. А зуб снова перестал болеть.

После этого зуб беспокоил всего несколько раз и все по пустяковым
поводам. Как-то раз вдруг разболелся в ресторане, и дед так и не решился
даже попробовать очень аппетитную свиную отбивную, которую позволял себе
нечасто. Другой раз – когда ехал в командировку. В поезде попутчики
предложили записать пульку. Дед из-за боли отказался, а сотрудник
проигрался до трусов. Однажды зуб даже пошутил в свойственном ему
мрачноватом стиле. В начале шестидесятых на заводе, где работал дед,
вдруг исчез начальник отдела снабжения. На собрании ИТР парторг сообщил,
что он арестован по крупному валютному делу. В подробности парторг не
входил. После него выступил один из членов парткома, коммунист старой
закалки. Высказался в смысле, что и к остальным снабженцам присмотреться
не мешает. Якова Ароновича упомянул, сволочь, лично. По пути домой в
памяти у деда всплыли тридцатые годы, когда похожая история вылилась ему
в два года ссылки, да и то по большому везению. Дед распереживался.
Пришел домой, собрал «тюремный» чемодан, допил початую бутылку водки и
уснул, не раздеваясь. Ночью проснулся от дикой зубной боли. Посмотрел на
часы – было около четырех. Вдруг в дверь громко постучали. Дед надел
старый ватник, взял чемодан и пошел на выход. Оказалось приехали дикие
родственники из Новоград-Волынска. Телеграмму они дать не догадались, а
дверной звонок не заметили. Потом по зрелому размышлению дед решил, что
случай с отбивной тоже мог быть шуткой, хотя и с намеком.

История произвела на слушателей сильное впечатление. Задумались,
спросили болел ли зуб перед Чернобылем? Дед не помнил. Он был уже в том
возрасте, когда прошлое ближе настоящего. Хирург вздохнул, сказал, что
все-равно нужно удалять и вырвал. Зуб вышел на удивление легко. Фима
забрал зуб и позже распилил. Не обнаружил ничего особенного – зуб как
зуб. А через полгода дед умер. Присел после завтрака на диван отдохнуть.
Фимина мать пошла на кухню мыть посуду. Когда вернулась минут через
пятнадцать, дед сидел на диване в той же позе со спокойным и
умиротворенным лицом, но уже неживой.

После смерти деда Фима решил уезжать в Америку. Перед отъездом
распродавал все, что имел. Нажитое за многие годы превратилось в
несколько билетов до Нью-Йорка, тощую пачечку долларов и несколько
чемоданов с тряпьем и кастрюлями. Единственное настоящее достояние,
квартира, никак не продавалась. Покупатели испарялись один за другим, а
до отъезда оставались буквально дни. Фима свято верил, что все
оставшееся после отъезда точно пропадет, и занервничал. Вдруг маклер
привел человека. Прекрасно одетый, спокойный и уверенный в себе, он
буквально излучал надежность. Поговорили, нашли общих знакомых - все
достойные люди - и практически тут же ударили по рукам. А ночью Фиме
приснился дед. Лицо деда было искажено гримасой страдания, и он то и
дело тер щеку ладонью, как бы страдая от нестерпимой зубной боли. С утра
Фима стал срочно наводить справки о покупателе. Милый человек оказался
матерым квартирным аферистом. Фима мгновенно дал задний ход, а тут и
покупатель нашелся. С тех пор дед ему ни разу не снился.

Abrp722

И мне жидкий азот напомнил о далеком прошлом. В начале 80-х годов
прошлого века поехал я по патентным делам в Донецк, в институт по
горноспасательному делу (ВНИИГД). Он находился на главной улице города и
представлял собой целый комплекс многоэтажных корпусов с двумя
замкнутыми внутренними дворами. Сидим мы в кабинете, который выходит
окнами в один из этих дворов, и вдруг слышим душераздирающий скрежет
металла по асфальту. Смотрим в окно, а там институтский грузовичок
затягивает в центр двора железный поддон метра три в длину и в ширину и
глубиной с полметра. Спрашиваю зачем это чудо, и мне отвечают что
институт открыл тематику по тушению подземных пожаров жидким азотом.
Сейчас будет первый эксперимент, так сказать проба пера. Молодцы, думаю
я. Идея явно не лишена здравого смысла. Лучшего способа доставить
практически инертный газ к очагу пожара пожалуй и не придумаешь. И стоит
жидкий азот копейки.

А тем временем во двор завозят огромный танк с жидким азотом. Два
могучих детины в ватниках и рукавицах присоединяют к нему блестящий
шланг. Один занимает пост около вентиля, другой берет шланг наизготовку.
После танка появляется цистерна с бензином и в поддон наливают бензина
наверное пальца на три. Потом цистерна уезжает, а во двор выходит взвод
горноспасателей в боевом обмундировании с здоровенными огнетушителями
наперевес, техника безопасности так сказать, и располагается вокруг
поддона. Наконец на сцене появляется крупный мордастый руководящий
товарищ в отглаженной рубашке, галстуке и дубленке (зима!) –
зав.сектором пожаротушения. К этому времени все окна уже облеплены
сотрудниками и они наблюдают как по команде зав.сектором
боец-горноспасатель зажигает факел и бросает его в поддон. Когда
разгорелось по всей поверхности, начальник дал отмашку на азот. Тугая
серебряная струя жидкого азота в белой дымке устремилась в охваченный
пламенем поддон и...

Есть эксперименты результаты которых несложно объяснить потом, но трудно
предсказать, основываясь только на здравом смысле. Нужны знания и
желание думать. Этот эксперимент был именно таким. Бензин и азот имеют
близкие дипольные моменты. Поэтому жидкости смешались так же легко как
спирт смешивается с водой. Далее под воздействием высокой температуры
азот интенсивно испарялся из объема, становился легче окружающего
воздуха и увлекал за собой все остальное вверх. В результате примерно
через минуту из поддона начало подниматься облако горящей
азотно-бензиновой взвеси. Багрово-черное с белыми прожилками, оно было в
точности похоже на ядерный гриб из фильмов по гражданской обороне. Когда
гриб дорос до пятого этажа...

Я бы мог написать: "Произошел мощный взрыв". Но это было бы неправдой.
На самом деле ЕБАНУЛО и ЕБАНУЛО со страшной силой! ЕБАНУЛО так, что в
корпусах выбило практически все стекла. Стены, кабинеты, люди - все
покрылось густой черной копотью. Потом, как всегда бывает в таких
случаях, наступила тишина. Первым пришел в себя и вылез из-под стола
бывший фронтовик Абрам Борисович. Как он попал под стол не помнил никто,
включая его самого. Он отряхнулся, оказался самым чистым в комнате и с
удовлетворением произнес: - Ну все, этого идиота мы больше не увидим.
Уйдет на повышение.

Оказался прав.

Abrp722

Как-то так получилось, что большинство моих друзей родились в Советском Союзе, но постепенно разъехались по всему земному шару. Вот, например, Ануш. Родилась и окончила школу в Ереване, Поступила в Ленинградский университет и стала Аней. После окончания вышла замуж за англичанина и уехала на его родину. Теперь ее зовут Энн. Живет Энн в крохотном городке в графстве Глостершир, совсем рядом со знаменитым королевским лесом Дин. У нее хорошая квартира, хватает денег пусть не на роскошную, но абсолютно достойную жизнь, сын уже окончил колледж и живет отдельно. Казалось бы можно немного отдохнуть и расслабиться. Но... покой нам только снится. Несколько лет назад в Ереване умерла ее мама, и Энн забрала отца к себе. Ему уже тогда было под 90, и оставаться один он не мог. В далекой Англии отец, конечно, чувствует себя как рыба, которую вытащили из воды. Но страдания переносит стоически и старается не жаловаться. Читает армянские новости на интернете, смотрит по телевизору русские каналы. Даже в плохом настроении, ругает не Энн, а турок и азербайджанцев. Ходит плохо, но на природу выезжает с удовольствием. После каменистой Армении зеленая Англия кажется ему раем...

В этот день Энн рутинно отвезла отца на опушку леса подышать воздухом, усадила его на скамейку, и поехала забирать вещи из химчистки. Приезжает через полчаса – отца нет. Зашла в лес, покричала – отца нет. Что делать? Позвонила в полицию. В полиции сказали: - Не волнуйтесь, сейчас приедем.
Приехали. Походили по лесу, покричали – отца нет.
- Хорошо, - говорят, - мы сейчас вызовем кинолога, а Вы езжайте домой и привезите какую-нибудь его обувь, чтобы собака след взяла.
Когда Энн вернулась, кинолог уже была там. Оказалась молодой симпатичной леди, которую вы можете увидеть на http://abrp722.livejournal.com в моем Живом Журнале. Пока собака изучала туфлю, у одного из полицейских зазвонил телефон. Закончив разговор, он поспешил обрадовать Энн:
- Нашелся, - говорит, - Ваш отец. Его какая-то дама привезла в местный дом престарелых. Увидела одинокого старика, решила, что он потерялся и привезла. А там видят, что чужой. Вот и позвонили в полицию.

Приехала Энн в дом престарелых. Отец сидел в столовой и с удовольствием пил английский чай с молоком. Энн так обрадовалась, увидев его невредимым, что даже расплакалась. Потом, конечно, стала вычитывать:
- Папа, как же ты сел в машину к незнакомой женщине?! Ты же видел, что это не я! Зрение-то у тебя хорошее. Как ты собирался с ней общаться?! Ты же даже адрес по-английски сказать не можешь! Папа, о чем ты думал???
Отец хитро посмотрел на Энн и сказал по-армянски:
- Ануш, деточка, о чем может думать мужчина, если женщина зовет его к себе в машину? Я надеялся на приключение.

ЧУДЕСА ТЕЛЕПАТИИ

После окончания школы я твердо решил покинуть родительский дом. Поехал
сдавать вступительные в МГУ. Не поступил. Причиной тому скорее всего
были не мои знания и даже не пятый пункт, а недостаток азарта и
настойчивости. С экзаменаторами не спорил, на апелляцию не пошел. МГУ
решил, что без меня можно обойтись, и пожалуй, не ошибся. Прямо из
Москвы я поехал в Харьков и стал студентом тамошнего университета. В
борьбе за место в общежитии тоже не проявил достаточно сноровки.
Пришлось поселиться у злобной старухи, которой меня порекомендовали
дальние родственники. Здесь мне как раз повезло. Старуха сдавала две
койки, но чужих она боялась и никак не могла подобрать второго
квартиранта. Я жил в отдельной комнате и платил совсем немного.

От непривычного одиночества страдал кошмарно. Единственной отдушиной
стал телефон. По вечерам шел пешком до переговорного пункта и оттуда
звонил, чаще всего родителям или старшему брату, Боре, в Питер. Тариф,
15 копеек за 30 или 40 секунд, крепко бил меня по карману при стипендии
в сорок три рубля с копейками. Нужно было что-то придумать. Записался в
научно-техническую библиотеку и нашел документацию на междугородний
автомат. Сплав теории, эксперимента и везения дал неожиданно простое
решение: в автомат опускаются две монеты, делается несколько легких
ударов ладонью по кнопке возврата. В результате монеты заклиниваются и
можно говорить сколько угодно. После окончания разговора полное нажатие
на ту же кнопку высвобождает монеты. Нужно ли удивляться, что я стал
звонить очень часто и говорить очень долго.

Частые звонки выявили неожиданный эффект. Если звонить на телефон, по
которому в это время уже говорят, то нередко беззвучно подключаешься к
разговору. Разговоры родственников и друзей оказались на удивление
скучными и вскоре я перестал их слушать. Но как-то раз жена брата с
невероятным энтузиазмом и в мельчайших подробностях описывала сестре
эпохальное событие - она коротко подстриглась. Я выслушал полностью и
решил подшутить. Позвонил на следующий день. Трубку взяла жена.
- Инна, - говорю - я сегодня видел очень яркий и совершенно реальный
сон. Мне приснилось, что ты коротко постриглась.
И рассказал все детали. На другом конце провода наступила длительная
тишина. Потом Инна стала ахать, потом рассказывала всем знакомым.
Телепатия тогда были в моде, и я стал живой демонстрацией ее
возможностей.

Через пару месяцев я подслушал, как брат рассказывает приятелю, какие
шкафы они заказали для кухни: цвет, размер, как будут висеть. Через день
позвонил и снова рассказал живой и яркий сон, теперь о новых шкафах на
кухне. Брат долго молчал. Было только слышно, как переключаются реле в
его голове.
- Этого еще нет, это только будет, - сказал он испуганым голосом. -
Приезжай, поможешь вешать.
Конечно, я приехал, конечно помог. Моя репутация мощного телепата
утвердилась в семье окончательно и бесповоротно.

В начале второго курса я познакомился с очень милой девушкой. Отношения
развились быстро и бурно. Только вот встречаться нам было негде. Пока
было тепло ездили на садово-огородный участок ее родителей за Павловым
Полем.
С наступлением холодов пользовались редкими моментами, когда моя хозяйка
отправлялась к какой-нибудь из подруг. Мы бродили по стылым харьковским
улицам, а мне так хотелось поехать с моей подружкой в Питер, повести ее
в Мариинку, а потом вернуться в дом, где мы были бы вдвоем. В самой
поездке ничего невозможного не было. Только вот в гостиницу нас бы не
пустили, а брат жил в однокомнатной квартире со строгих правил женой и
трехлетней дочкой. Ключи от этой квартиры у меня были, но что от них
толку, если хозяева никуда не собирались.

Однажды по «Радио Свобода» я услышал передачу об открытии в Москве
выставки художников-нонконформистов. «Вот бы, - думаю, - поехать».
Запомнил адрес и несколько имен. Ночью у меня появилась не самая умная
идея. Позвонил брату:
- Боря, - говорю, - мне приснился совершенно реальный сон. В этом сне ты
был на художественной выставке в Москве, на ВДНХ, в павильоне
«Пчеловодство». Ты держал в руках к себе лицом картину, а на ее заднике
я прочитал: «Анатолий Зверев, Миллион долларов»
- И что же этот сон означает? - спросил брат растерянно.
- Я думаю, он означает, что ты поедешь в Москву и купишь у художника
Анатолия Зверева картину, которая когда-нибудь будет стоить миллион
долларов.
- А что это за художник?
- Ничего не знаю, - искренне ответил я.
Мы распрощались. А когда я позвонил на следующий вечер, брат сказал:
- Мы с Инной решили съездить проветриться в Москву дня на три-четыре. Я
возьму больничный, Инна - отгулы. Сходим на Таганку. Заодно и на эту
твою выставку зайдем. Уезжаем завтра.

Мой брат - не мне чета. Любое дело он доводит до победного конца.
Поступил в ЛЭТИ. Закончил с красным дипломом. Распределился на
Электросилу и к двадцати восьми был уже замначальника цеха, подумывал о
вступлении в партию. Женился, купил кооперативную квартиру. Я даже
немного испугался за неведомого мне художника. Он не подозревал, какой
танк мчится ему навстречу.

А пока мне нужно было подумать о себе. В тот же вечер я продал зубному
технику Фиме подписки Шолом-Алехема и Фейхтвангера, которые он давно у
меня выпрашивал. Образовалась куча денег. Утром моя девушка купила
билеты на вечерний рейс через райком комсомола, где она работала
секретаршей. Вечером брат ехал в Москву поездом, а мы летели в Питер
самолетом. Короткий рывок на такси после посадки. В замке щелкнул ключ.
Двери рая распахнулись.

На следующий день, часам к двенадцати, мы вышли из дома и отправились
смотреть Питер. В это же время мой брат с женой в Москве стояли в
очереди на выставку. Простояв часа два на холодном февральском ветру,
они попали внутрь. Ошалело побродили среди очень странных картин.
Наконец нашли место, где был выставлен Анатолий Зверев. Брат посмотрел
на его картины. Увидел пятна красок, размазанные контуры, нечеткие
линии. Понял, что это красиво, попытался по привычке сформулировать и не
сумел. Там же был и сам художник. Он оказался заросшим и грязным,
похожим на бомжа. И пахло от него так же: застарелым перегаром и всем
остальным. Вокруг него подобострастно крутилась какие-то очень светские
поклонники. Художник откровенно и нагло юродствовал, злобно ерничал, не
делая различий. Публика все съедала не поморщившись. Похоже, им это
нравилось. Брат никак не мог сообразить как к этому человеку подъехать.
Уже слегка ошалевший все-таки подошел к художнику:
- Толя, мой брат видит вещие сны. Он увидел, что я купил у тебя картину,
которая будет стоить миллион долларов. Но саму картину он не видел,
только задник. Ты знаешь какая это картина. Продай мне ее.
- Поехали подумаем, - сказал Зверев после секундного раздумья, - а там
видно будет.
Инне Зверев очень не понравился, куда-либо ехать с ним она наотрез
отказалась и отправилась по магазинам. А брат с художником и еще
какие-то двое поехали в шашлычную напротив гостиницы «Советская». По
пути из метро Зверев заскочил в галантерейный магазин и вышел оттуда с
большим куском толстой сероватой оберточной бумаги.

В шашлычной было тепло и еще пусто. Компания заняла столик около стены.
Сделали заказ. Брат немного расслабился.
- Нужно сейчас, потом будет поздно. - пробормотал Зверев.
Он побежал на кухню и притащил три соусницы: коричневый ткемали, зеленый
ткемали из молодых слив и красный сацибели. Разложил лист на столе и
начал рисовать. Он обмакивал пальцы в соус и очень точными
профессиональными движениями наносил мазки на бумагу. Когда нужно было
очистить «кисть», просто облизывал пальцы. Распылял ртом. Иногда
промахивался, и тогда соус летел на зрителей. Словно заклинания
приговаривал какие-то бессмысленные стишки, в которых рифмовал «нашу
встречу» с «увековечу», «сацибели» с «охуели», а «ткемали» с «заебали».
Пошли в дело горчица, перец и соль. В результате этой магии через
полчаса из хаоса пятен материализовался портрет брата. Чтобы заметить
хорошую картину нужно разбираться в искусстве. Заметить шедевр может
каждый. Этот портрет был шедевром. Зверев положил портрет на деревяную
решетку вокруг батареи сушиться. Официант принес водку и закуски, потом
еще водки и горячие вкусные шашлыки. После этого происходило что-то еще,
но из памяти моего брата это «еще» стерлось навсегда.

Очнулся брат в совершенно незнакомом месте, которое при ближайшем
рассмотрении оказалось вытрезвителем. В итоге все обернулось не так
страшно. Пятнадцать суток ему не дали. Документы остались целы. Денег в
бумажнике хватило на оплату специальных услуг, и даже осталось еще
несколько рублей. На прощание милиционер отдал ему небольшой рулон,
обернутый в газету с аккуратно заправленными внутрь краями:
- Твой приятель, алкаш, просил чтобы ты не забыл. Ну, бывай.
Дверь вытрезвителя захлопнулась. В ближайшей столовой брат купил горячий
кофе и развернул рулон. Высохнув, портрет стал еще более красивым, на
обороте листа красовалась каллиграфически-изощренная подпись «А. Зверев
75г.», а под ней также изощренно был вырисован «1000000».

Пребывание в Москве было испорчено, но к моему счастью уехали они
обратно в Питер только в заранее назначенный день (характер!). Мы
благополучно разминулись. А дней через десять на Электросилу пришло
письмо о недостойном поведении имярек в столице. Было собрание, на
котором выяснилось, что блестящая карьера моего брата по душе далеко не
всем. Всплыл больничный. Боре влепили выговор и разжаловали в начальника
участка. Он обиделся и ушел. Устроился в пуско-наладочное управление.
Через два месяца понял, что там можно только спиться. В следующий мой
приезд показал мне израильский вызов с голубым логотипом. Меня он с
собой не позвал. Уезжая, я не удержался и попросил посмотреть на
картину. Боря протянул мне рулон:
- Забирай себе. Видеть его не могу.
В Харькове я снял с рулона московскую газету и осторожно развернул его.
Влажный питерский климат предохранил бумагу от пересыхания. Соусы не
выцвели и не заплесневели. Только горчица и соль немного осыпались.
Человек на картине мучительно всматривался в будущее. Таким своего брата
я не знал и никогда не видел. Я влюбился в портрет с первого взгляда.
Знакомый багетчик за «Железного короля» вставил его в подходящую раму
под стекло, и больше я с картиной не расставался.

Боря просидел в отказе три года. Я мало знаю об этих временах. Думаю,
что ему пришлось нелегко. Боря считал, что я косвенно виноват в крушении
его карьеры и не хотел меня видеть. А я испытывал жуткое чувство вины и
не хотел видеть Борю. Приехал на проводы, но поговорить нам не удалось.
Письма Боря не писал. Только иногда слал родителям посылки из Америки.
Написал в первый раз через года два, когда получил работу инженера в
маленькой, но процветающей компании. Купил дом. Один из совладельцев
компании ушел на пенсию. Боря заложил дом и выкупил его пай. Вскоре
купил второй дом. Постепенно вытащил в Америку всю семью.
Перед моим отъездом он позвонил:
- Привези зверевский портрет, если цел. Все-таки на нем - я, и подарен
мне...
Я привез. Теперь портрет висит в коннектикутском доме брата над камином.
Когда гости восхищаются им, Инна говорит:
- Этот портрет стоил нам три года жизни. А посмотрели бы вы на
художника..!

А поездку, с которой все началось, я почти никогда не вспоминаю, потому
что боюсь заиграть эту пластинку. Да и подробностей никаких не помню,
кроме острого чувства счастья, возможного только в девятнадцать лет.
Девушка тоже куда-то исчезла. Помню только, что у нее была небольшая
очень нежная грудь с разными сосками. Один сосок был гладкий, другой
какой-то шершавый.

Художник Анатолий Зверев умер в 1986 году. Мир праху его.

Abrp722

ПУШКИНСКИЙ КОТ

Ко дню рождения Пушкина (6 июня) решил привести в порядок свою
библиотеку. Начал перебирать старые бумаги, наткнулся на папку с
рисунками детишек наших друзей, которую со времени приезда в Америку ни
разу не открыл. Из нее выпала маленькая такая тетрадка, исписанная
четким почерком с карабкающимися вверх строчками. Как попала эта
тетрадка в папку понятия не имею. В памяти забрезжил наш отлет из
Шереметьева: утро после бессонной ночи, очередь на досмотр. Человек
средних лет впереди нас пытается объяснить таможеннику, что «никакая это
не рукопись, а личные заметки. » А таможенник кроет его инструкцией, что
«можно только в отпечатанном виде и с разрешением». Так эта тетрадка и
осталась на стойке, а потом, уж не знаю как, впрыгнула в папку. Эту
папку таможенник попросил раскрыть первой. Увидев детские рисунки,
хмыкнул и сказал волшебное «проходите». И вот теперь я держу тетрадку в
руках. Читать чужие заметки, конечно, нехорошо. Но замечаю слово
«Пушкин», повторенное несколько раз на первой же странице, и не могу
удержаться. Заранее приношу свои извинения автору, но он не оставил ни
имени, ни фамилии, ни даже телефона на полях. Итак...

5 января 199...

У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;

Интересно, почему Пушкин посадил кота на цепь? Вроде Цявловский об этом
писал. Это, мол, в традициях русского лубка изображать кота забавником,
затейником и песенником. Кот играет, а остальное зверье танцует и поет.
Похоже на правду. Но при чем здесь цепь? Нужно покопаться.

26 февраля 199..
Да, о коте. Вдруг вспомнил, что Юрий Михайлович во время одного из своих
семинаров в Тарту заметил: «В романе “Евгений Онегин” Пушкин выразил
свой идеал женщины, наделив Татьяну такими взаимоисключающими
качествами, как страстность и чувство долга. В поэме «Руслан и Людмила»
Пушкин выразил свой идеал кота, посадив это милое животное на цепь, на
что у поэта могли быть свои особые причины». Может знал Ю. М. чего?

13 марта 199..
Провел целый день в ЦГАЛИ, работал с материалами В. В. Вересаева к
«Пушкин в жизни». Вдруг натыкаюсь на выдержку из дневника Дельвига:
«Заехал к Пушкину в Михайловское, нашел его у Арины Родионовны. Мерзкий
кот в который раз оросил мою туфлю зловонной жидкостью». Через час после
первой удачи вторая - нахожу вариант письма Пушкина Соболевскому:
«Безалаберный! Вчера, направляясь к Вульфам, навестил нянюшку мою, Арину
Родионовну. Известный тебе подлец Семен так обработал мои туфли, что все
гости принюхивались, но, к счастию, так и не догадалась об источнике
сильнейшего амбре. Более всех морщила свой очаровательный носик Анна
Петровна Керн, которую с помощью божьей я на днях выеб».

Теперь все понятно! У Арины Родионовны был кот Семен. Видно тот еще
кадр! Его-то Пушкин и посадил на цепь, чтобы на туфли не мочился.
Пушкинский Кот - это сенсация. Нужно срочно какую заметку написать,
застолбить кота.

14 мая 199..
28 апреля у Агеева была защита, гуляли на банкете. Познакомился там с
его тестем, полковником с Лубянки. Выяснилось, что рассекреченные в этом
году архивы КГБ включали в себя архивы III Отделения собственной Его
имп. величества канцелярии. Я получил пропуск в святая-святых и в первый
же день наткнулся на Пушкинского Кота. Дал заказ на копирование, но на
всякий случай и перепишу.

Из письма графа Бенкендорфа к царю:

Ваше Величество!

Нам была доставлена копия записки, посланной г-ном Соболевским графу
Федору Толстому: «Брат Федор! Всякий раз по возвращении из Михайловского
брат Пушкин положительно дурно пахнет. Как русские дворяне, люди чести
и, что немаловажно, друзья Пушкина, мы должны положить предел этому
гнусному животному не на словах (а их было сказано немало), а на деле».
Ваше Величество, крайне радикальный тон этой записки позволяет
предположить наличие заговора против кого-то из достойных граждан нашего
Отечества. Позволю себе напомнить, что граф Толстой описан г-ном
сочинителем А. Грибоедовым как:
Ночной разбойник, дуэлист.
В Камчатку сослан был,
Вернулся алеутом.
И крепко на руку нечист,
с чем трудно несогласиться. За господами Соболевским и Толстым
установлено круглосуточное наблюдение.

Из донесения агента К. графу Бенкендорфу:

Вчера г-да Соболевский и Толстой, переночевав в Пскове и находясь в
наилучшем расположении духа, отправились на почтовых в Михайловское
имение г-на Пушкина. Не заходя в господский дом, они проследовали к
домику крестьянки Арины Родионовны, поймали после превеликих усилий
кота, принадлежавшего вышеуказанной крестьянке, и посадили его в заранее
приготовленный мешок. Придушив кота, дабы причинял он менее шуму, они
отвезли его обратно на почтовую станцию. На станции смотритель за
небольшую мзду поместил кота в поклажу жида Мордко из местечка Лохвицы,
который сей момент выезжал со станции по направлению к своему дому. Г-да
же Соболевский и Толстой, хохоча и веселяся, отправились обратно в
Санкт-Петербург. При этом г-н Соболевский приговаривал: «Теперь уж
Наталья Николаевна причин отказывать Пушкину не имеет вовсе».

Представляя это донесение царю, граф Бенкендорф пишет: «Не будет ли
угодно Вашему Величеству вернуть кота законному владельцу? » Николай I
наложил высочайшую резолюцию: «Коту и жиду повелеваю отныне и впредь
проживать совместно».

13 ноября 199..
Я в Харькове. Выступал на семинаре в университете. Вечером коллеги
потащили на проводы семьи Лохвицких, которые уезжают в Америку.
Красавец-кот собирается в дорогу вместе с ними.
Разговорился с главой семьи, Марком. Он рассказал, что уже почти два
века в их семье всегда есть кот Семен, и имя это переходит от отца к
сыну:
- Мой пра-пра-прадед как-то повез партию мануфактуры из Лодзи в Псков, а
вернулся домой с котом в мешке, который подсунули ему на почтовой
станции. Прадед приютил кота и полюбил его. В следующей поездке
разговорился со станционным смотрителем. Тот признался, что кота
подложил он по просьбе двух важных господ, друзей поэта Пушкина. Кот,
скорее всего, тоже был Пушкина, потому что михайловские мужики спустя
некоторое время искали кота, но так и не нашли. А имя коту - Семен.
Прадед был поклонником великого поэта и полюбил кота еще больше. В семье
есть предание, что кот несколько раз убегал, а потом, к ужасу всех
евреев местечка, эскадрон конных жандармов привозил его назад, но я в
это не верю. Прадед завел от Семена котят и одного из них оставил,
назвав снова Семеном. Так оно и идет до сих пор. А теперь вот Пушкинский
Кот, можно сказать, национальное достояние, уезжает в Америку...
Подошел Семен и негромко мяукнул. Я спросил:
- А здесь Вы его пристроить не пробовали?
- На Украине сейчас о Пушкине лучше не заикаться, а в заповедник
«Михайловское» я написал. Но они ответили, что кот в бюджете не
предусмотрен. Предложили привезти и выпустить, может кто приютит. А как
его выпустить если он - домашний, и главное, мы его очень любим.
Семен снова мяукнул и потерся о ногу хозяина. Марк нервно повел носом и
пожаловался:
- Метить территорию больно горазд. Только и смотри, как бы туфли не
пометил.
Я принюхался, в доме действительно отчетливо пахло кошачей мочой. Пришел
в гостиницу - там пахнет тоже. Что, думаю, за черт? А это - мои туфли.
Полчаса отмывал «привет от Пушкина» мылом.

После проводов не спал целую ночь. Потомки Пушкина - за границей,
рукописи Пушкина - во Франции. Теперь Пушкинский Кот уезжает в Америку.
Неужели и мне собирать чемоданы?..

На этом оканчивается тетрадка, но не жизнь. Эмигрантский мир тесен. Я не
знаком с Марком Лохвицким, но мой сын дружил с его сыном. Они свели
кошку кого-то из компании с Семеном и через три месяца у нас в доме
появилась Елизавета Семеновна, Лиза, как я теперь знаю - Пушкинская
Кошка. Лохвицкие переехали в Калифорнию и сведений о них у меня нет. Но
думаю, что Семен еще жив, а по дому уже бегает юный Семен. Когда он,
свернувшись калачиком, спит, ему снится деревенская изба, снег и голые
кривые березы за мутным окном. В избу входит человек в бакенбардах, в
руке у него бутылка вина.

Abrp722

26 ВОПРОСОВ

Согласно статистике, которая знает все, американцы меняют местожительство в среднем каждые шесть лет. Вот и мы однажды переехали из города Нью-Йорк в штат Нью-Джерси. Американские штаты – маленькие государства со своими законами, парламентом, бюджетом, полицией и даже правилами дорожного движения. Например, в Нью-Джерси разрешен правый поворот на красный свет после полной остановки, а в Нью-Йорке категорически запрещен. Поэтому закон требует от каждого нового жителя штата сдать теоретический экзамен по ПДД, обменять водительские права и, наконец, получить местные номера на машину. Отводится на это мероприятие один месяц. Я вспомнил о нем, когда от месяца остались три рабочих дня.

В перерыв залез в интернет и отыскал ближайший офис Отдела Автотранспорта. Он оказался в пяти минутах от моей работы и в этот день был открыт до восьми вечера. Ну, думаю, везет! И как всегда почти сглазил: к концу дня начался очередной аврал. Менеджер заказал всем пиццу и объявил, что будем стоять до победы. Мне удалось ускользнуть только под обещание подключиться вечером из дома. До офиса я добрался в 7:25, когда очередей уже не было, а посетителей все еще принимали. Заполнил бланк, заплатил деньги, нашел нужную стойку. Клерк за стойкой оказался улыбчивым, доброжелательным и разговорчивым, как большинство пожилых афроамериканцев.

- О, - сказал он, - я слышу у вас русский акцент! Я знаю русский акцент. У моего приятеля была русская подруга. Вы, наверное, предпочли бы сдавать на русском, все-таки это ваш родной язык, но сейчас такой опции нет. Раньше мы принимали экзамен на бумаге. Кроме английского, у нас были вопросники на испанском, русском и китайском. А с этого года перешли на компьютеры. Испанский уже есть, а русского, извиняюсь, пока нет. К экзамену готовы? Пользоваться компьютерной мышкой умеете? Отлично! Тогда следуйте за мной!

К экзамену я не только не готовился, но и не собирался готовиться. Более того, я напрочь забыл, как сдавал его шесть лет назад в Нью-Йорке, но это меня абсолютно не волновало. Водил машину уже давно, штрафы имел только за превышение скорости, о правом повороте знал, народ с экзаменом справляется. Ну, думаю, сдам и я.

Клерк усадил меня за компьютер и включил его. Рассказал, что я буду отвечать на 26 вопросов. На каждый вопрос есть 4 варианта ответа. Я должен выбрать правильный ответ по крайней мере на 20. Он нажал мышкой «Пуск» и удалился, оставив меня наедине с первым вопросом: «Какова максимально допустимая концентрация алкоголя в крови водителя?». Я не знал и остановился на самом маленьком числе. Не угадал. Ничего, думаю, у меня в запасе еще пять. Второй вопрос был таким: «Какова минимальная глубина протектора шины?» Почти одинаковые числа в долях дюйма не говорили мне ничего. Я снова не угадал...

Четыре последующих вопроса были такими же подлыми. Почему подлыми? Потому что на эти вопросы есть простые ответы, которые все знают и которыми все успешно пользуются в реальной жизни. Например, выпивать можно одну бутылку пива или один бокал вина или одну рюмку водки в час. Больше не стоит, чревато. Глубину протектора проверяют одноцентовой монетой так, как показано на фотографии на http://abrp722.livejournal.com в моем Живом Журнале. Если голова Линкольна видна полностью, нужно покупать новые шины. Одним словом, на первые шесть вопросов я дал шесть неправильных ответов. Компьютер показал сообщение «Экзамен окончен». Я встал, развел руками и выразил все свои чувства коротким идиоматическим выражением «Ну ни <- - -> себе!». Разумеется, не вслух.

Выглядел я наверное очень смешно, потому что клерк просто расцвел белозубой улыбкой.
- Я вижу, у вас очень слабые знания, - сказал он, - и я хочу дать вам несколько советов. Во-первых, вам придется много и упорно работать, чтобы усвоить всю необходимую информацию. Но этого мало. Мне кажется, что у вас нет опыта сдачи американских экзаменов: вы не умеете анализировать вопросы и улавливать разницу в вариантах ответов. Когда я получил эту работу, у меня был месяц тренинга, а после этого - самый трудный в моей жизни экзамен. Перед экзаменом нас специально учили понимать вопросы и ответы. Я очень старался, я научился и я сдал! На когда вы хотите назначить ваш экзамен?
- Сегодня четверг. Давайте на завтра. Завтра не работаете? Давайте на понедельник.
- А вы успеете подготовиться? Мне кажется, что вам не хватит и двух недель!
- Успею! – сказал я, - буду очень стараться.
- Посмотрим, - усомнился клерк и вручил мне на прощание книжицу с циничным названием «Учебник водителя».

Почему циничным? Потому что значительная ее часть была посвящена административным и прочим материям, которые не имели никакого отношения к собственно управлению автотранспортом. И именно на эту часть был сделан упор в 166 так называемых общих вопросах, из которых, как было сказано, отбираются 26 экзаменационных. Чтобы не быть голословным, приведу типичный вопрос: «В течение какого времени вы должны сообщить о перемене имени?» Ну, думаю, попал! Эти 26 вопросов нужно где-то, кровь из носу, раздобыть.

Я напрягся и вспомнил, что у меня есть знакомый хозяин автошколы. Немедленно позвонил ему, обрисовал ситуацию. – Да, - успокоил меня Боря, - вопросы всегда одни и те же. Я тебе сейчас их сброшу на русском языке с правильными ответами. Да, одинаковые на всех языках, чтобы никто не обиделся. Прости, бегу. – Он положил трубку и моментально сбросил файл. Я так же моментально его открыл. Первым был вопрос об алкоголе, вторым - о протекторе. Пу Сунлин описывал состояние героя одного из рассказов так: «Сердце так и встрепенулось радостью… Словно сразу получил от государя все девять отличий». Нечто подобное испытал в этот момент и я.

К хорошему привыкаешь быстро. Я мгновенно забыл о 166 вопросах и сконцентрировался на том, как бы не учить 26. Ведь, если честно, времени у меня на это не было: сегодня и завтра нужно работать, в субботу учить ПДД нехорошо, не субботнее это дело, а в воскресенье, если не позвонят с работы, мы хотели съездить на океан. После рассмотрения нескольких возможностей было принято решение выучить только ответы, вернее, их номера. Не отладывая дело в долгий ящик, я записал 26 цифр в ряд и вскоре обнаружил, что они не случайны. Сегмент «1-2-4-3-1» повторялся пять раз, завершала ряд тройка. Ужинал я с сознанием хорошо выполненного долга, потом включил лэптоп и допоздна трудился без обычного в таких случаях отвращения.

В понедельник я вошел в офис первым, чтобы к девяти успеть на работу. Мой друг увидел меня, приветливо помахал рукой и позвал к своей стойке.
- Я понимаю, что вы убили на подготовку выходные, но я должен вас огорчить. Наш компьютер, который принимает экзамен на английском языке, поломался. Поэтому все, что я могу предложить вам сейчас, это сдавать на испанском.
Ну, думаю, дела... Но быстро вспомнил, что язык мне до лампочки, и тут же согласился:
- На испанском так на испанском,
- Вы знаете испанский? - удивился он.
На испанском я знал только два словa: «sí» - «да» и «mañana» - «завтра». Первое подходило к случаю больше, и я немедленно им воспользовался. Клерк повел меня к компьютеру, нажал знакомую уже кнопку и удалился, оставив меня наедине с первым вопросом. Я увидел в нем слово «alcohol» и сразу успокоился.

Через три минуты я ответил на последний вопрос, встал и направился в сторону клерка. Он заметил меня, заглянул в результат и очень сильно растерялся. Уж не знаю, что он говорил про себя. Наверное, нечто блеклое, вроде «Holy shit!», потому что точного эквивалента для «ну ни <- - -> себе!» в английском нет.
- Как же так? – произнес он вслух дрожащим голосом, - В четверг вы не знали абсолютно ничего, а сегодня ответили на все вопросы за три минуты, без единой ошибки да еще и на испанском. Я не могу поверить, что это возможно! И не говорите мне, что вы сверхчеловек, робот или инопланетянин. Я знаю, что их не бывает!

Чем я мог его утешить? Разве только уверить, что вдохновился его примером и очень старался. Так и поступил. Он поставил штамп на моем бланке. Я поблагодарил и пошел фотографироваться на новые права. Все время я чувствовал на своей спине его взгляд и помню это не самое приятное ощущение до сих пор.

В первую свою командировку я поехал в Донецк. Было это в далеком 1983-ем
году. Командировка затянулась дольше, чем ожидалось, так что выходные
мне пришлось провести среди терриконов и заводских дымов. В воскресенье
утром, чтобы скоротать время, отправился я на книжный рынок. Рынок этот,
разумеется, был властями запрещен, но тем не менее найти его не
составило ни малейшего труда. Мне подсказали остановку троллейбуса, а
оттуда я просто пошел в лесопосадку вслед за группой людей с тяжелыми
сумками и портфелями. На полянке среди чахлых деревьев прямо на земле
были разложены книги, никогда не виданные на магазинных прилавках.
Озабоченные книголюбы покупали и продавали их по ценам, сравнимым с моей
недельной зарплатой. Людьми они оказались доброжелательными и приятными,
большими любителями поговорить о книгах и обо всем. Атмосферу
расслабленности и отдыха омрачало только ожидание милиции, которая, как
говорили, давно не появлялась и могла нагрянуть с облавой в любую
секунду.

Мое внимание привлек один из продавцов. Вид этого молодого человека
являл печальное зрелище, как сказал бы автор девятнадцатого века. Он
тянул ногу, туловище его было слегка перекошено, как впрочем, и лицо.
Все его тело сотрясала непрерывная дрожь, препятствующая нормальной
координации движений. Когда говорил, слегка заикался, гнусавил и сильно
растягивал гласные. Тем не менее глаза его были умными и живыми, книгами
он торговал хорошими, и книг этих было, ну, очень много. Среди местной
публики пользовался несомненным авторитетом. Все называли его Колей.
Цены у Коли были такими же непрямыми, как он сам. Например, на вопрос,
сколько стоит «Жизнь двенадцати цезарей», отвечал:
- П-по д-два-а с п-полти-и-иной за-а це-еза-аря...
А «Двадцать три ступеньки вниз» отдавал:
- П-по ру-ублю за-а с-сту-упеньку-у. П-по-осле-едняя б-бе-еспла-атно...
Колоритная личность, одним словом.

Никакие покупки в этом месте в мои планы не входили: не по карману.
Однако сделав несколько кругов, стал задумываться не купить ли мне «Три
мушкетера» для младшего брата моей девушки, пятиклассника. Брат должен
был оценить книгу, девушка - меня. Приценился у одного, другого,
третьего. Все просят одни и те же двадцать пять рублей и не уступают.
Дошел до Коли. Спрашиваю:
- Сколько «Три мушкетера»?
- П-по ш-ше-есть за-а к-ка-аждого-о-о....
Ну, думаю, повезло. Быстро лезу в карман, достаю две розовые десятки,
протягиваю Коле. Коля с нескрываемым пренебрежением отводит мою руку:
- Ты Д-дА-а-артаньяна-а за-абыл. Д-дА-а-артаньян идет за-а с-се-емь.
Д-дА-а-артаньяна-а д-де-еше-евле не-е отда-ам: г-га-аско-оне-ец.

Я задумался. Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся - это был один из
продавцов «Трех мушкетеров».
- Забирай за двадцать четыре, - сказал он.
Я задумался снова. А в это время на противоположной стороне поляны
появились Дон Кихот и Санчо Панса, одетые в милицейскую форму. Санчо
Панса зычным голосом крикнул:
- Всем оставаться на местах!
Дон Кихот оглушительно засвистел в свисток... Никогда в жизни я не
видел, чтобы выполнение приказа было этому приказу строго
противоположно. В течении двух секунд на поляне остались только
брошенные книги, человек пять таких же как я, незнакомых с правилами
игры, и разумеется, Коля. Остальные разбежались во все стороны.
Милиционеры подобрали пустую сумку и двинулись с ней по кругу, выбирая
из кучек брошенных книг по одной или две и бросая их в сумку. Как мне
показалось, брали они книги совершенно наугад. Дошли до нас с Колей. Мой
иногородний паспорт и отсутствие книг вроде убедили их оставить меня в
покое. Коля дал им какой-то листок бумаги. Я заглянул через плечо Санчо
Панса и прочитал примерно следующее:

На бланке городского психо-неврологического диспансера.
С П Р А В К А
Настоящая справка выдана больному Фамилия, Николаю Отчество. Больной
является инвалидом с детства. Помимо основного корпуса заболеваний
страдает маниакально-депрессивным психозом с шизофренической
компонентой. Больной воображает себя крупным книжным спекулянтом и
пытается продавать книги в неустановленных местах. Книги, находящиеся в
распоряжении больного, доступны в розничной продаже и никакой ценности
не имеют. Больной социально безвреден.
Справка выдана для предъявления представителям компетентных органов.

ЗаместительГлавного врача
Подпись
Печать

Милиционеры посмотрели на Колю с некоторым испугом, вернули ему справку,
завершили круг и с полной сумкой ушли в посадку, по-видимому, к
поджидавшей машине.

- Коля, -спросил я, - где ты взял эту справку? Я тоже хочу такую.
Коля хитро посмотрел на меня:
- Е-есть ту-ут оди-ин м-му-ужи-ик, п-пси-ихиа-атр. Я ему-у в-все-е за-а
п-по-ол це-ены отдаю-ю... Л-ла-адно, д-да-авай т-твою-ю д-два-адца-атку.
Все р-ра-авно с-се-его-одня б-ба-аза-ара не-е б-бу-удет. Т-то-олько-о
м-мо-олчок.

Я взял «Мушкетеров» и двинулся к остановке. Среди деревьев мелькали
осторожные фигуры книголюбов. Самые решительные уже приближались к
поляне.

Abrp722