Каждый человек живет ради чего-то хорошего, того что он должен сделать в этой жизни.
И может быть его судьба неудачная или неправильная, но все же есть хотя бы один момент, который он помнит и знает, что в этот день он жил не зря.
Был и у нас такой день. На троих.
Поехали мы как-то на рыбалку на Ладогу. Есть такое место недалеко от Питера, где к озеру не подобраться, т.к. до этого надо пересечь канал, потом идти по лесу еще метров 700-800 и только потом ты выйдешь на берег. Но у нас был знакомый, который жил на этой ничейной земле, перевозя через канал, сдавая лодки и ночлег в заброшенном здании. Вот мы туда и прибыли.
Разместились и пошли на вечернюю зорьку.
Только вышли из зарослей тростника, как сын говорит, мол смотрите лодка переворачивается. Ветра нет, а вдалеке видно, как резинку переворачивает. Стало понятно, что кто-то выпал и пытается забраться обратно. Рванули туда, доплыли. Рыбак, пенсионного возраста, уже просто висел обессиленый на веревке вдоль борта и был белый как полотно. Затащили. Подхватили лодку и назад.
Я не стану останавливаться на том, как мы его отпаивали коньяком, тащили лодку с опущенными якорем и затаскивали мужчину в дом.
В общем, он выжил и это самое главное.
Как оказалось, мужчина был сердечник и его в какой-то момент качнуло. Он выпал и потом в течение 3 часов пытался забраться на лодку. До берега далеко, вода +12 и место, где никого не бывает. Одним словом, повезло ему в этот раз. Его ангел прислал нас в самый последний момент.
Зато теперь я знаю, что не зря прожил хотя бы один день. И безмерно благодарен небесам за предоставленную возможность - помочь ближнему.
28.02.2017, Новые истории - основной выпуск
Есть такое очень красивое животное - Асцидия. Это морское беспозвоночное животное, оно как и человек, относится к хордовым. У нее имеются структуры головного мозга и спинной мозг.
Так вот особенность асцидии заключается в том, что оно длительное время странствует по просторам океана и найдя благоприятное для проживания место делает просто - съедает свой головной мозг.
И правильно - зачем ей мозг, если и так все хорошо?!
Вот сижу я и думаю, не работает ли это правило для наших депутатов?
Так вот особенность асцидии заключается в том, что оно длительное время странствует по просторам океана и найдя благоприятное для проживания место делает просто - съедает свой головной мозг.
И правильно - зачем ей мозг, если и так все хорошо?!
Вот сижу я и думаю, не работает ли это правило для наших депутатов?
30.03.2017, Новые истории - основной выпуск
Даже добавлять ничего не надо.
В Волгодонске рухнул 20-метровый памятник СТРОИТЕЛЯМ. Монумент установили в 2011 году.
От себя: Как строят, такой и памятник!
В Волгодонске рухнул 20-метровый памятник СТРОИТЕЛЯМ. Монумент установили в 2011 году.
От себя: Как строят, такой и памятник!
21.12.2021, Новые истории - основной выпуск
Иван Иванович проснулся. В принципе день уже начинался неплохо. Когда тебе исполняется сто восемнадцать лет, проснуться — считай достижение. Первым делом шёл техосмотр: разомкнул левый глаз — работает, затем правый — замутнён. Промыл, закапал — как новенький. Согнул всё, что гнётся, что не гнётся — смазал. Проверил передний и задний ход, провёл диагностику шеи. Убедившись, что всё поворачивается и хрустит, сделал два притопа, три прихлопа и начал новый день.
В восемь часов по расписанию ему звонили из Пенсионного фонда:
— Лидочка, здравствуйте, — прохрипел радостно в трубку именинник.
— И вам здрасти, Иван Иванович, — грустно поприветствовала его Лидочка, — как ваше самочувствие?
— Не могу жаловаться, — улыбался в трубку старик.
— Очень жаль, Иван Иванович, мне из-за вас уже пятый выговор в этом году! Сегодня тридцать лет, как вы перестали получать накопительную пенсию и перешли на государственную!
— Ну, простите. В этом месяце, я слышал, повышение?
— Да, повышение… — голос её сделался совсем печальным как у Пьеро, — а вы, часом, нигде не стороне не подрабатываете?! — решила она попытать удачу.
— Нет, к сожалению, денег мне хватает с головой.
— Жаль… Всего вам…— она не закончила фразу и положила трубку.
В девять часов Иван Иванович садился завтракать со своим праправнуком, который с ним не жил, но всегда открывал дверь своим ключом. Зайдя внутрь, он обычно первым делом занимался замерами. То кухню померит, то ванну. Потом сидит — высчитывает материалы, прикидывает стоимость работ, рисует мебель.
Сегодня пришёл без рулетки — забыл.
— Возьми на серванте, — предложил Иван Иванович, — от твоего деда ещё осталась, — грустно хихикнул он и налил заварку в чайник.
Мужчина лишь тяжело вздохнул и сел есть знаменитую яичницу прапрадеда.
В десять часов старик вышел покурить у подъезда.
— О! Иваныч, опять смолишь! А ты в курсе, что курение вызывает…— сосед осёкся, глядя на вполне себе живого старца, который курить начал в том возрасте, когда обычно помирают от того, что «вызывает».
— А мы вот в Москву собрались сегодня.
— А чего там делать?
— Покатаемся на метро, сходим на Красную площадь, на Ленина посмотрим, пока не закопали.
— А чего на него смотреть-то, Ленин как Ленин.
— А ты сам-то видел его?
— Да, он как-то приезжал к нам в село.
— В гробу?!
— Нет. В купе.
— Слушай-ка, а тебе сколько лет вообще?
— Восемнадцать исполнилось, — жевал старик губами фильтр.
— Да иди ты!..
— Ну да, я на второй срок остался.
— Ну, с совершеннолетием тебя тогда!
— Спасибо, — с этими словами Иванович возвратился домой.
В одиннадцать позвонил директор МТС и слёзно просил сменить тариф. Тот, на котором сидел Иван Иванович, существовал уже лишь из-за него одного и в пересчёте на современные деньги ничего не стоил, даже наоборот, МТС ему немного доплачивал.
В полтретьего по видеосвязи набрал старый друг и сказал, что к нему пришла какая-то странная женщина в чёрном и с триммером в руках.
— Подавленная какая-то, вся на нервах. Спрашивала, как у тебя дела, и почему ты не отвечаешь на её звонки? Почему не читаешь сообщения в WhatsApp. Просила о встрече. Плакала, истерила, оставила визитку и… Походу триммер, — показал он на инструмент в углу.
В пять часов Иван Иванович появился в магазине. В день рождения гипермаркет предоставлял скидку, равную возрасту. Иван Иванович взял торт, килограмм бананов и широкоформатный телевизор. На сдачу он вызвал такси и грузчиков.
В семь часов позвонили из морга и попросили забрать, наконец, свой страховой полис и тапки.
В восемь приехали гости, Иван накрыл на стол, включил новый телевизор, разлил вино. Тосты были очень скупые. Гости не знали, чего желать, потому просто вставали по очереди.
В десять часов приехала полиция, чтобы попросить вести себя потише, так как за стеной живут пожилые люди. Дверь им открыл именинник, вызвав у стражей порядке парадоксальный сдвиг восприятия.
Спать Иванович лёг ближе к полуночи, когда изнуренное празднеством большинство гостей разъехалось по домам и больницам. Улыбнувшись в пустоту, он снял с пальца и положил под подушку волшебное золотое кольцо, которое все эти годы продлевало ему жизнь. На нём мелкими буквами была выгравирована магическая надпись, сделанная по заказу жены перед её уходом: «живи за нас двоих». Так он и делал.
(с) Александр Райн
В восемь часов по расписанию ему звонили из Пенсионного фонда:
— Лидочка, здравствуйте, — прохрипел радостно в трубку именинник.
— И вам здрасти, Иван Иванович, — грустно поприветствовала его Лидочка, — как ваше самочувствие?
— Не могу жаловаться, — улыбался в трубку старик.
— Очень жаль, Иван Иванович, мне из-за вас уже пятый выговор в этом году! Сегодня тридцать лет, как вы перестали получать накопительную пенсию и перешли на государственную!
— Ну, простите. В этом месяце, я слышал, повышение?
— Да, повышение… — голос её сделался совсем печальным как у Пьеро, — а вы, часом, нигде не стороне не подрабатываете?! — решила она попытать удачу.
— Нет, к сожалению, денег мне хватает с головой.
— Жаль… Всего вам…— она не закончила фразу и положила трубку.
В девять часов Иван Иванович садился завтракать со своим праправнуком, который с ним не жил, но всегда открывал дверь своим ключом. Зайдя внутрь, он обычно первым делом занимался замерами. То кухню померит, то ванну. Потом сидит — высчитывает материалы, прикидывает стоимость работ, рисует мебель.
Сегодня пришёл без рулетки — забыл.
— Возьми на серванте, — предложил Иван Иванович, — от твоего деда ещё осталась, — грустно хихикнул он и налил заварку в чайник.
Мужчина лишь тяжело вздохнул и сел есть знаменитую яичницу прапрадеда.
В десять часов старик вышел покурить у подъезда.
— О! Иваныч, опять смолишь! А ты в курсе, что курение вызывает…— сосед осёкся, глядя на вполне себе живого старца, который курить начал в том возрасте, когда обычно помирают от того, что «вызывает».
— А мы вот в Москву собрались сегодня.
— А чего там делать?
— Покатаемся на метро, сходим на Красную площадь, на Ленина посмотрим, пока не закопали.
— А чего на него смотреть-то, Ленин как Ленин.
— А ты сам-то видел его?
— Да, он как-то приезжал к нам в село.
— В гробу?!
— Нет. В купе.
— Слушай-ка, а тебе сколько лет вообще?
— Восемнадцать исполнилось, — жевал старик губами фильтр.
— Да иди ты!..
— Ну да, я на второй срок остался.
— Ну, с совершеннолетием тебя тогда!
— Спасибо, — с этими словами Иванович возвратился домой.
В одиннадцать позвонил директор МТС и слёзно просил сменить тариф. Тот, на котором сидел Иван Иванович, существовал уже лишь из-за него одного и в пересчёте на современные деньги ничего не стоил, даже наоборот, МТС ему немного доплачивал.
В полтретьего по видеосвязи набрал старый друг и сказал, что к нему пришла какая-то странная женщина в чёрном и с триммером в руках.
— Подавленная какая-то, вся на нервах. Спрашивала, как у тебя дела, и почему ты не отвечаешь на её звонки? Почему не читаешь сообщения в WhatsApp. Просила о встрече. Плакала, истерила, оставила визитку и… Походу триммер, — показал он на инструмент в углу.
В пять часов Иван Иванович появился в магазине. В день рождения гипермаркет предоставлял скидку, равную возрасту. Иван Иванович взял торт, килограмм бананов и широкоформатный телевизор. На сдачу он вызвал такси и грузчиков.
В семь часов позвонили из морга и попросили забрать, наконец, свой страховой полис и тапки.
В восемь приехали гости, Иван накрыл на стол, включил новый телевизор, разлил вино. Тосты были очень скупые. Гости не знали, чего желать, потому просто вставали по очереди.
В десять часов приехала полиция, чтобы попросить вести себя потише, так как за стеной живут пожилые люди. Дверь им открыл именинник, вызвав у стражей порядке парадоксальный сдвиг восприятия.
Спать Иванович лёг ближе к полуночи, когда изнуренное празднеством большинство гостей разъехалось по домам и больницам. Улыбнувшись в пустоту, он снял с пальца и положил под подушку волшебное золотое кольцо, которое все эти годы продлевало ему жизнь. На нём мелкими буквами была выгравирована магическая надпись, сделанная по заказу жены перед её уходом: «живи за нас двоих». Так он и делал.
(с) Александр Райн
31.03.2020, Новые истории - основной выпуск
Девушка с арбузом
Одна моя знакомая поехала как-то отдыхать на юг. Без путевок и договоренностей. Приехала и, как водится, таксист от вокзала подвез её до частного дома, где она сняла комнату. Переоделась в шорты и футболку, взяла немного денег и пошла гулять. Погуляла и на обратном пути купила арбуз.
Вот только возникла одна проблема - она забыла, где остановилась. Так до утра и ходила с арбузом.
Утром пришло прозрение и она пошла на вокзал, где нашла того же водителя, который снова отвез её в знакомый дом. На этом бы история и закончилась, если бы не хозяйка, которая услышав её повествование о злоключениях заявила, что целый вечер наблюдала за тем, как она гуляет вдоль дома с арбузом.
Одна моя знакомая поехала как-то отдыхать на юг. Без путевок и договоренностей. Приехала и, как водится, таксист от вокзала подвез её до частного дома, где она сняла комнату. Переоделась в шорты и футболку, взяла немного денег и пошла гулять. Погуляла и на обратном пути купила арбуз.
Вот только возникла одна проблема - она забыла, где остановилась. Так до утра и ходила с арбузом.
Утром пришло прозрение и она пошла на вокзал, где нашла того же водителя, который снова отвез её в знакомый дом. На этом бы история и закончилась, если бы не хозяйка, которая услышав её повествование о злоключениях заявила, что целый вечер наблюдала за тем, как она гуляет вдоль дома с арбузом.
13.06.2018, Новые истории - основной выпуск
Один мой друг пошел в гости к приятелю и остался у него ночевать. Его уложили спать на раскладное кресло, где он промучался до утра. Собака хозяина всю ночь ходила вокруг и вздыхала. Как потом выяснилось, это было её кресло, где она обычно спала))
15.10.2016, Новые истории - основной выпуск
Был у меня один знакомый, водитель скорой. Назовем его Пашей. Как-то он рассказывал, что приехал на вызов к девушке, которая обратилась в связи с ожогом рта.
Выяснилось следующее: Перед защитой дипломной работы на получение 2-го высшего (!!!!) образования, она захотела отбелить зубы и ничего больше не придумала, как использовать "Туалетный утенок".
Паша говорит: "Я так ржал, что она обиделась и написала на меня заявление, где указала, что я смеялся и в моем голосе не было сочувствия".
Выяснилось следующее: Перед защитой дипломной работы на получение 2-го высшего (!!!!) образования, она захотела отбелить зубы и ничего больше не придумала, как использовать "Туалетный утенок".
Паша говорит: "Я так ржал, что она обиделась и написала на меня заявление, где указала, что я смеялся и в моем голосе не было сочувствия".
17.10.2020, Новые истории - основной выпуск
Илья Шульман
Черт меня дернул надеть бейсбольную шапочку с неприличным словом на русском языке. Каким — не скажу. Людям, которые считают себя интеллигентными, произносить такие слова нельзя. Остальным можно. Шапочку мне купила Наташа в каком-то интернетном магазине. Видимо, как всегда, из хулиганских побуждений.
А бейсболку эту я нацепил не столько ввиду нещадного южного солнца, сколько из принципа «не пропадать же добру», совершенно не опасаясь, что кто-нибудь сумеет прочитать мой крайне пессимистический вердикт.
В самом деле, кто из четырех тысяч полутрезвых пассажиров огромного круизного лайнера, сейчас белой скалой возвышавшегося над причалом в Гондурасе, мог знать русский язык? Ясен пень, никто.
На острове делать было нечего. Пляж мы уже посетили, вдоволь повалявшись в тени кокосов. А все остальное — обычная задница мира, как и почти везде на Карибах. Пыльные замусоренные улочки, лачуги с окнами без стекол, ободранные пальмы, роняющие гулкие, жестяные листья, ленивые торговцы ананасами рядом со своими тележками. У дощатой халупы под гордой вывеской «Банк» стоял живописный охранник с ружьем наперевес. В военном френче и шортах в цветочек.
Вокруг порта теснились ряды лавок. Во всех продавалось одно и то же: сувениры, парфюм и часы. Мол, купил ненужную фигню, подушился, сверился со временем — и вали обратно на пароход.
После пары бутылок местного, весьма недурного пива «Порт Ройял» мы завороженно двинулись по предначертанному судьбой маршруту. Покуда Наташа выбирала магнитики на холодильник, в заднюю распахнутую дверь магазинчика вошел эбонитово-черный надменный петух. Он презрительно моргнул правым глазом и, похоже, прочитал то, что было написано на моей бейсболке, потому что немедля выскочил вон, возмущенно кукарекнув на прощание.
Мне сразу вспомнилась моя детская мечта завести красивого петуха вместо будильника. Мы вырастаем, взрослеем, и мечты наши становятся унылыми, словно осенний дождь. Я вот мечтаю заменить окно в спальне. Вы знаете хоть одного ребенка, который мечтает о дурацком новом окне?
В отместку за неприличную надпись я купил для Наташи волшебный посох. Их прямо на улице вырезал пиратского вида туземец, ловко орудуя страшными кривыми стамесками. Посох был потрясающий: в полный рост среднего карлика, суковатый, темный, весь покрытый колдовскими татуировками. Набалдашником служила почти натуральная куриная голова.
От этой дикарской красоты Наташа решительно отказалась и, когда мы вернулись на корабль, ушла отдыхать в каюту. Я же решил неспешно пройтись по прохладной внутренней палубе, величественной поступью смахивая, наверно, на мажордома с жезлом в Лувре времен Короля-солнце.
Около розового бара я спустился на эскалаторе с восьмого на седьмой этаж, прошел через казино и у аргентинского ресторана повернул к бутикам. Одного взора оказалось достаточно: опять сувениры, парфюм, часы. Наверно, все человечество родом из Гондураса. Все, что нас привлекает, это блестящие бусы и крашеные перья для втыкания в хвост.
А вот роскошь алкогольного «дюти-фри» меня заманила. Разноцветные бутылки на полках источали неземное сияние. Не в силах противиться зову сердца, я вступил в пустующие райские кущи и от восторга трижды, как царь Берендей, стукнул посохом о мраморный пол. Молодой продавец в элегантном костюме с галстуком критически смерил меня взглядом и на чистом русском языке продекламировал:
Падут и троны, и начальства,
Истлеет посох, как и скиптр;
Венцы лавровые поблекнут,
Трофеи гордые сгниют.
— Жуковский? — уточнил я на всякий случай.
— Такую страну потеряли, — вздохнул продавец, — такую культуру. Не осталось уже образованных людей. Вы как к «Чивас Ригал» относитесь? Не желаете ли продегустировать? Бесплатно. Восемнадцать лет выдержки.
— Желаю, — я осторожно кивнул.
Он набулькал восхитительно пахнувшего виски из сказочной бутылки в крохотный пластиковый стаканчик. Изогнув шею как шахматный конь, на официальном бейджике я разобрал имя Эндрю.
— За Василия Андреевича! — подбодрил продавец.
Я поднял мой одноразовый стаканчик, словно хрустальный бокал, и горло обожгло благородным огнем.
— Вы знаете, Андрей, а я помню, как в моем детстве в Летнем саду две старушки беседовали по-французски. Вы сами откуда?
— Из Харькова. Восемь лет в море. Даже жениться некогда. Сейчас я дам вам попробовать настоящий эликсир.
— Это водка?
— Помилуйте, разве я позволил бы себе налить… гм… водки? Это чистый джин.
— За Михаила Афанасьевича?
Андрей из Харькова коротко поклонился. Мне было искренне его жаль. Он не мог выпить и не мог жениться. Собственно говоря, мужчина и появляется на свет только ради этих двух вещей.
После тостов за Александра Сергеевича и Николая Васильевича в помещение твердой походкой абсолютно пьяного человека вплыла дама средних лет. В вертикальном положении ее поддерживала симпатичная девочка рыжего окраса. Я вежливо отступил в сторону. Дама была готова потратить целое состояние на несколько красивых бутылок, но с условием, что их тут же доставят в ее каюту. Андрей профессионально выразил сожаление и пояснил, что она вправе скупить хоть весь магазин, однако получить покупки сможет лишь по окончании круиза. Таковы правила «дюти-фри».
Странно, неужели ей недостаточно дюжины баров, открытых чуть ли не круглосуточно?
— Корабль дураков, — резюмировала дама и, покачнувшись, вдруг сфокусировалась на моем посохе:
— О, у вас «брахма».
— Простите? — не понял я.
— Но порода «араукана» гораздо выгоднее. Я вижу, у вас тяга к птицеводству. Идемте в бар, я расскажу, как надо правильно выращивать счастливых цыпочек. Кстати, — она ткнула локтем девочку в бок, — моя дочь. Ей восемнадцать лет, и она думает, что умеет играть на пианино.
Через час я знал о курах все. Чем они болеют, когда для яйценоскости нужно искусственно день увеличивать, а для упитанности — уменьшать, какова продолжительность жизни бройлера, чем пахнет помет и куда девать некондиционный пух.
Джудит владела гигантской птицефабрикой в Айове, которой самолично управляла после кончины Джефа. Он был хорошим мужем, потому что раз в год на День Матери приносил ей кофе в постель. Пусть он и был реднеком, родившимся в резиновых сапогах, но ведь реднеки тоже люди, если к ним как следует приглядеться. Да она и сама чай не из страны розовых пони. Выросла на ферме, где по воскресеньям развлекались тем, что стреляли тыквами из самодельной пневматической пушки по старому пикапу.
Она прихлебывала коктейль и дымила, прикуривая одну сигарету от другой. Дочка сидела рядом и просто улыбалась. Она всегда молчала и всегда улыбалась.
В лифте Джудит нажала кнопку шестнадцатого этажа. Я понял, что она живет на небесах. «Небесами» назывался отдельный кораль для богатых. У них были шикарные апартаменты, свой бассейн, свой ресторан и персональные слуги-батлеры. Был даже лифт специальный, куда остальному простому люду вход запрещался.
Всю неделю, пока наш ковчег странствовал по Карибскому морю, я встречал Джудит с дочкой то тут, то там. В театральном зале во время вечернего шоу, где они сидели на местах, зарезервированных для небожителей. В японском ресторане, на прогулочной дорожке. Джудит приветливо махала мне, и за ней стелился сигаретный дым. Она непрестанно пила и курила. Там, где курить было нельзя, она доставала из сумки хитрую паровую машинку и курила все равно. У меня сложилось впечатление, что она себя убивала, настолько отчаянно и безысходно это выглядело. Или как еще это можно было объяснить? Загадка не давала мне покоя.
Перед возвращением в Майами я зашел к Андрею. Мимо по коридору продефилировала неразлучная парочка.
— Странная женщина, — поделился я с Андреем.
— А вы разве не поняли? — удивился он. — Она больна. Она умирает. Я таких уже много повидал. У меня глаз наметан.
И здесь в моей голове мелодично щелкнула невидимая пружинка, провернулись давно не смазанные шестеренки, и все детали безумного калейдоскопа внезапно сложились в яркую и ясную картину: куриная королева прощалась с жизнью. Как же я сразу не догадался?
Она прощалась с легким бризом у голубого персонального бассейна, со стейком средней прожарки под соусом из авокадо, с таинственным, еще не размешанным облачком молока в утренней чашке кофе, с приятной тяжестью нагретых массажных камней в салоне спа, прощалась с праздничным медным солнцем и мягкими босоножками «Гуччи», с огненно-красной помадой и надоевшей мозолью на левой ноге. И что с того, что Джуди делала это, погрузившись в алкогольный туман? Каждый прощается как умеет.
Посох я оставил Андрею из Харькова. Просто прислонил его в уголке к полке с испанской малагой.
Ненавижу курей.
Черт меня дернул надеть бейсбольную шапочку с неприличным словом на русском языке. Каким — не скажу. Людям, которые считают себя интеллигентными, произносить такие слова нельзя. Остальным можно. Шапочку мне купила Наташа в каком-то интернетном магазине. Видимо, как всегда, из хулиганских побуждений.
А бейсболку эту я нацепил не столько ввиду нещадного южного солнца, сколько из принципа «не пропадать же добру», совершенно не опасаясь, что кто-нибудь сумеет прочитать мой крайне пессимистический вердикт.
В самом деле, кто из четырех тысяч полутрезвых пассажиров огромного круизного лайнера, сейчас белой скалой возвышавшегося над причалом в Гондурасе, мог знать русский язык? Ясен пень, никто.
На острове делать было нечего. Пляж мы уже посетили, вдоволь повалявшись в тени кокосов. А все остальное — обычная задница мира, как и почти везде на Карибах. Пыльные замусоренные улочки, лачуги с окнами без стекол, ободранные пальмы, роняющие гулкие, жестяные листья, ленивые торговцы ананасами рядом со своими тележками. У дощатой халупы под гордой вывеской «Банк» стоял живописный охранник с ружьем наперевес. В военном френче и шортах в цветочек.
Вокруг порта теснились ряды лавок. Во всех продавалось одно и то же: сувениры, парфюм и часы. Мол, купил ненужную фигню, подушился, сверился со временем — и вали обратно на пароход.
После пары бутылок местного, весьма недурного пива «Порт Ройял» мы завороженно двинулись по предначертанному судьбой маршруту. Покуда Наташа выбирала магнитики на холодильник, в заднюю распахнутую дверь магазинчика вошел эбонитово-черный надменный петух. Он презрительно моргнул правым глазом и, похоже, прочитал то, что было написано на моей бейсболке, потому что немедля выскочил вон, возмущенно кукарекнув на прощание.
Мне сразу вспомнилась моя детская мечта завести красивого петуха вместо будильника. Мы вырастаем, взрослеем, и мечты наши становятся унылыми, словно осенний дождь. Я вот мечтаю заменить окно в спальне. Вы знаете хоть одного ребенка, который мечтает о дурацком новом окне?
В отместку за неприличную надпись я купил для Наташи волшебный посох. Их прямо на улице вырезал пиратского вида туземец, ловко орудуя страшными кривыми стамесками. Посох был потрясающий: в полный рост среднего карлика, суковатый, темный, весь покрытый колдовскими татуировками. Набалдашником служила почти натуральная куриная голова.
От этой дикарской красоты Наташа решительно отказалась и, когда мы вернулись на корабль, ушла отдыхать в каюту. Я же решил неспешно пройтись по прохладной внутренней палубе, величественной поступью смахивая, наверно, на мажордома с жезлом в Лувре времен Короля-солнце.
Около розового бара я спустился на эскалаторе с восьмого на седьмой этаж, прошел через казино и у аргентинского ресторана повернул к бутикам. Одного взора оказалось достаточно: опять сувениры, парфюм, часы. Наверно, все человечество родом из Гондураса. Все, что нас привлекает, это блестящие бусы и крашеные перья для втыкания в хвост.
А вот роскошь алкогольного «дюти-фри» меня заманила. Разноцветные бутылки на полках источали неземное сияние. Не в силах противиться зову сердца, я вступил в пустующие райские кущи и от восторга трижды, как царь Берендей, стукнул посохом о мраморный пол. Молодой продавец в элегантном костюме с галстуком критически смерил меня взглядом и на чистом русском языке продекламировал:
Падут и троны, и начальства,
Истлеет посох, как и скиптр;
Венцы лавровые поблекнут,
Трофеи гордые сгниют.
— Жуковский? — уточнил я на всякий случай.
— Такую страну потеряли, — вздохнул продавец, — такую культуру. Не осталось уже образованных людей. Вы как к «Чивас Ригал» относитесь? Не желаете ли продегустировать? Бесплатно. Восемнадцать лет выдержки.
— Желаю, — я осторожно кивнул.
Он набулькал восхитительно пахнувшего виски из сказочной бутылки в крохотный пластиковый стаканчик. Изогнув шею как шахматный конь, на официальном бейджике я разобрал имя Эндрю.
— За Василия Андреевича! — подбодрил продавец.
Я поднял мой одноразовый стаканчик, словно хрустальный бокал, и горло обожгло благородным огнем.
— Вы знаете, Андрей, а я помню, как в моем детстве в Летнем саду две старушки беседовали по-французски. Вы сами откуда?
— Из Харькова. Восемь лет в море. Даже жениться некогда. Сейчас я дам вам попробовать настоящий эликсир.
— Это водка?
— Помилуйте, разве я позволил бы себе налить… гм… водки? Это чистый джин.
— За Михаила Афанасьевича?
Андрей из Харькова коротко поклонился. Мне было искренне его жаль. Он не мог выпить и не мог жениться. Собственно говоря, мужчина и появляется на свет только ради этих двух вещей.
После тостов за Александра Сергеевича и Николая Васильевича в помещение твердой походкой абсолютно пьяного человека вплыла дама средних лет. В вертикальном положении ее поддерживала симпатичная девочка рыжего окраса. Я вежливо отступил в сторону. Дама была готова потратить целое состояние на несколько красивых бутылок, но с условием, что их тут же доставят в ее каюту. Андрей профессионально выразил сожаление и пояснил, что она вправе скупить хоть весь магазин, однако получить покупки сможет лишь по окончании круиза. Таковы правила «дюти-фри».
Странно, неужели ей недостаточно дюжины баров, открытых чуть ли не круглосуточно?
— Корабль дураков, — резюмировала дама и, покачнувшись, вдруг сфокусировалась на моем посохе:
— О, у вас «брахма».
— Простите? — не понял я.
— Но порода «араукана» гораздо выгоднее. Я вижу, у вас тяга к птицеводству. Идемте в бар, я расскажу, как надо правильно выращивать счастливых цыпочек. Кстати, — она ткнула локтем девочку в бок, — моя дочь. Ей восемнадцать лет, и она думает, что умеет играть на пианино.
Через час я знал о курах все. Чем они болеют, когда для яйценоскости нужно искусственно день увеличивать, а для упитанности — уменьшать, какова продолжительность жизни бройлера, чем пахнет помет и куда девать некондиционный пух.
Джудит владела гигантской птицефабрикой в Айове, которой самолично управляла после кончины Джефа. Он был хорошим мужем, потому что раз в год на День Матери приносил ей кофе в постель. Пусть он и был реднеком, родившимся в резиновых сапогах, но ведь реднеки тоже люди, если к ним как следует приглядеться. Да она и сама чай не из страны розовых пони. Выросла на ферме, где по воскресеньям развлекались тем, что стреляли тыквами из самодельной пневматической пушки по старому пикапу.
Она прихлебывала коктейль и дымила, прикуривая одну сигарету от другой. Дочка сидела рядом и просто улыбалась. Она всегда молчала и всегда улыбалась.
В лифте Джудит нажала кнопку шестнадцатого этажа. Я понял, что она живет на небесах. «Небесами» назывался отдельный кораль для богатых. У них были шикарные апартаменты, свой бассейн, свой ресторан и персональные слуги-батлеры. Был даже лифт специальный, куда остальному простому люду вход запрещался.
Всю неделю, пока наш ковчег странствовал по Карибскому морю, я встречал Джудит с дочкой то тут, то там. В театральном зале во время вечернего шоу, где они сидели на местах, зарезервированных для небожителей. В японском ресторане, на прогулочной дорожке. Джудит приветливо махала мне, и за ней стелился сигаретный дым. Она непрестанно пила и курила. Там, где курить было нельзя, она доставала из сумки хитрую паровую машинку и курила все равно. У меня сложилось впечатление, что она себя убивала, настолько отчаянно и безысходно это выглядело. Или как еще это можно было объяснить? Загадка не давала мне покоя.
Перед возвращением в Майами я зашел к Андрею. Мимо по коридору продефилировала неразлучная парочка.
— Странная женщина, — поделился я с Андреем.
— А вы разве не поняли? — удивился он. — Она больна. Она умирает. Я таких уже много повидал. У меня глаз наметан.
И здесь в моей голове мелодично щелкнула невидимая пружинка, провернулись давно не смазанные шестеренки, и все детали безумного калейдоскопа внезапно сложились в яркую и ясную картину: куриная королева прощалась с жизнью. Как же я сразу не догадался?
Она прощалась с легким бризом у голубого персонального бассейна, со стейком средней прожарки под соусом из авокадо, с таинственным, еще не размешанным облачком молока в утренней чашке кофе, с приятной тяжестью нагретых массажных камней в салоне спа, прощалась с праздничным медным солнцем и мягкими босоножками «Гуччи», с огненно-красной помадой и надоевшей мозолью на левой ноге. И что с того, что Джуди делала это, погрузившись в алкогольный туман? Каждый прощается как умеет.
Посох я оставил Андрею из Харькова. Просто прислонил его в уголке к полке с испанской малагой.
Ненавижу курей.
19.08.2018, Новые истории - основной выпуск
Моя дача - явный образец западного образа жизни. У нас все ухожено, подстрижено и на своих местах. По всему участку стоят скамеечки и растут цветочки. Вот только сидеть и любоваться этим некогда! Надо стричь, сажать и убираться.
И вот приезжают гости (беженцы). Им нравится и они готовы здесь жить, но вот то, что здесь надо пахать они не понимают.
И вот приезжают гости (беженцы). Им нравится и они готовы здесь жить, но вот то, что здесь надо пахать они не понимают.
24.01.2021, Новые истории - основной выпуск
Вот вам лайфхак от российской власти.
Начнем с того, что у половины российского чиновничества детки учатся во всяких Англиях. На дворе коронавирус, а на Новый год деткам хочется отдохнуть дома. Самолеты не летают, пароходы не ходЮТЬ. Как быть?
Выход нашелся: Теперь все рейсы для своих оформляются как грузо-пассажирские. Т.е. они везут груз, а человеки как бы в довесок. Но лишний раз наша власть о таком способе не распространяется, дабы не полезли всякие простолюдины.
Перефразируя: Друзьям – всё, остальным – закон!
Начнем с того, что у половины российского чиновничества детки учатся во всяких Англиях. На дворе коронавирус, а на Новый год деткам хочется отдохнуть дома. Самолеты не летают, пароходы не ходЮТЬ. Как быть?
Выход нашелся: Теперь все рейсы для своих оформляются как грузо-пассажирские. Т.е. они везут груз, а человеки как бы в довесок. Но лишний раз наша власть о таком способе не распространяется, дабы не полезли всякие простолюдины.
Перефразируя: Друзьям – всё, остальным – закон!