Новые истории - основной выпуск

Рассказ Владислава Третьяка из интервью:
У нынешнего поколения есть все возможности посмотреть мир. У советской сборной режим был куда жестче. Считалось, что во время чемпионата мира ты должен только тренироваться, а в свободное время сидеть в номере и настраиваться на предстоящие матчи. А иначе, мол, зачем вообще на чемпионат мира тебя взяли? О том, чтобы в магазин сходить, и речи не было. Во-первых, все полагавшиеся суточные в валюте выдавали в последний день турнира, когда времени пробежаться и купить какую-нибудь импортную технику оставалось в обрез. А по ходу чемпионата Тарасов, увидев, что хоккеисты зашли в какую-нибудь торговую точку, мог "под настроение" и домой отправить. Со мной как раз здесь, в Швеции, едва такая история не случилась.
В 1969-м ЦСКА приехал на сбор в город Мора. Я зеленый семнадцатилетний пацан, только-только попал в команду. А рядом с ледовой ареной был магазин спортивной одежды. Там все красивое такое висело, заграничное. Глаза при взгляде на витрину разбегались. Как-то вечером пошли мы с Толстиковым воздухом подышать. Он говорит: "Давай зайдем. Денег нет, так хоть полюбуемся". Я испуганно в ответ: "А вдруг Тарасов увидит?" - "Да он спит давно". Вошли, с завистью наблюдаем за стендом с хоккейной экипировкой. И как назло через пять минут в дверях появляется Анатолий Владимирович!
Я тогда cильно испугался: все, думаю, конец моей карьере в ЦСКА. Шмыгнул в угол, попытался спрятаться за манекеном, который в три раза тоньше. Но повезло, что Тарасов в хорошем настроении был. В магазине еще раньше нас оказались Викулов с Полупановым. Игроки постарше, им-то кроны шведские выдали. Главный тренер подходит к ребятам с улыбкой и говорит: "Приценяетесь?" - "Да вот спортивные костюмы фирменные висят. В них ваши кроссы и нагрузки с большим удовольствием переноситься станут. Одна беда, дороговато. Двести крон".
Тарасов только и спросил Викулова и Полупанова: "За сто возьмете? Я мигом договорюсь". Подзывает хозяина магазинчика, делает важное лицо и пальцем себе в грудь: "Я - Тарасов". А тот болельщиком оказался, восторг начался, поклоны в пояс, прыжки вокруг. "Мистер, вам любые скидки". Купил Анатолий Владимирович костюмы и только потом заметил меня. Я к тому времени от страха оправился и поедал глазами вратарскую маску. Удобная такая, с решеткой. А у нас в те времена были плотно прилегающие к лицу шлемы. Играя в них, постоянно страдал от трещин, синяков, необходимости накладывать швы. Подходит Тарасов и спрашивает: "Нравится, молодой?" - "Нравится-то нравится, а денег ни копейки". - "Бесплатно заберем". Подзывает хозяина и объясняет: "Это будущая суперзвезда. Парень станет лучшим вратарем на планете".
Что самое смешное - все на чистом русском. Но продавец все равно понял, что шведских крон мы ему не дадим (улыбается). Снял, упаковал все, преподнес подарок. Тарасов же так вошел в раж, что, уходя из магазина, складной стульчик прихватил, что стоял у дверей. Со словами: "На рыбалке - самая нужная вещь".

Владимир Высоцкий в Париже чуть не попал в тюрьму. Однажды ночью, припарковавшись рядом с домом, где они жили с Мариной Влади, Высоцкий начал, по советской привычке, снимать с машины дворники и зеркало. Проходивший мимо полицейский, естественно, решил, что это вор и повел Высоцкого в полицию. К счастью, вовремя подоспела Марина Влади. Полицейский отпустил Высоцкого со словами: «Извините, месье, я не знал, что вы русский»

Зимой то ли 1988, то ли 1989 мне на работу позвонил мой приятель Ярик. Попросил встретить его на вокзале, помочь с багажом. Последние два года он работал на Северах в какой-то нефтяной провинции, которая в то время активно осваивалась. В Москве он бывал два-три раза в год по неделе, но успевали мы за эти визиты выпить и накуролесить столько, что Голливуду не на один сезон сериалов типа «Мальчишник в Вегасе» могло хватить. Положенный ему какими-то ведомственными нормами северный срок он уже отработал, поэтому возвращался в Москву, к месту так сказать постоянной прописки.
Шёл снег, Москва еле ползла, к поезду я немного опоздал. Ярик ждал меня на перроне, с двумя огромными коробками и разнокалиберными сумками. Слегка нервничая, он познакомил меня с оперативной обстановкой. Коробки были от японских телевизоров. В одной из них действительно был телевизор, в другой три видеомагнитофона. Стоимость этого по тем временам была просто астрономическая, и уже крутились вокруг нас тёмные личности, похоже, готовые хлопнуть нас прямо здесь под яркими вокзальными фонарями.
Мы, не торгуясь, взяли два такси, и поехали по тем временам к черту на рога, аж в подмосковный Красногорск. Уже после он объяснил, что за время, пока он во благо Родины осваивал Север, какой-то дядя осваивал его жену вместе с его же жилплощадью на «Чкаловской», а маленькая дочка Ярика уже готова была называть чужого дядю папой.

В Красногорске проживала молодая пара, готовая приютить институтского товарища на несколько дней, пока тот не снимет что-нибудь подходящее для себя. Квартира была в новостройке, однокомнатная, но с огромной по тем временам кухней, которая служила ещё и спальней для бабушки молодой хозяйки. Было ей лет 70, звали её баба Вера и, казалось, что это воплощение сердечности и доброты из детской русской сказки. (Позже выяснилось, что бабушка и была на самом деле владелицей квартиры по причине, что на месте котлована неподалёку, где возводилась очередная многоэтажка, до этого стояла её избушка с садиком). Бабуля напоила нас чаем, затем появились и более серьёзные напитки, которые нам продал один из таксистов. Люди этой профессии в то время заменяли ещё и коммерческие палатки. Естественно родилась мысль немедленно опробовать в действии чудо японской техники, благо в то время это было большой редкостью и диковиной. Из автомата у подъезда стали обзванивать знакомых, которые были обладателями или могли раздобыть «яд в кассетах». Через полчаса стали съезжаться люди, набилось нас человек пятнадцать.
Первым фильмом была «Кобра» с Сильвестром Сталлоне, потом какое-то кунг-фу фуфло, во время которого большинство выходило на кухню махнуть стопку другую, благо бабулю кино не интересовало, и она с удовольствием подрезала хлеб, сало и огурчики на закуску. В это время подъехал ещё чей-то знакомый и, озираясь, шепнул, что привёз порнушку. Времена были не простые, хозяева могли легко огрести статью, а Ярик лишиться техники. Решили смотреть. На этот раз никто на кухню не бегал. Смотрели молча, как на партсобрании. Кино было жёстким, даже по сегодняшним меркам. Около получаса одновременно три накачанных ганса интенсивно работали с молоденькой фрау без перерывов, перекуров и ненужных диалогов. Когда всё закончилось, большинство, похоже, вздохнуло с облегчением. И тут все увидели в дверях бабулю, про которую как-то уже позабыли. Она плакала. Слёзы катились по щекам, и она промакивала их кончиком накинутого на плечи платка. Если для нас увиденное было шоком, то что говорить о ней.
-«Господи, такая девочка хорошая...кто же её бедную теперь, после этого, замуж возьмёт?», всхлипнула она и ушла к себе на кухню, резать для гостей внучки и зятя огурцы, хлеб и сало.

Через пару месяцев Ярик развёлся, а ещё через шесть месяцев как-то скоропалительно женился и уехал на ПМЖ в Германию. Созваниваемся мы год от года всё реже и реже, по каким-то особым случаям и датам. Почему-то из многочисленных жизненных ситуаций и десятков людей, которые нас с Яриком связывали в этой жизни, я во время этих звонков, чаще всего, вспоминаю бабу Веру.

СЛАДОСТНЫЕ СЕКУНДЫ

Теперь, когда я стал взрослым и солидным, у меня уже есть свой двухсоткилограммовый любимый мужчина. Зовут его Павлик и живет он у нас на даче.
Я давно и искренне его люблю, Паша, наверное, тоже скучает без меня.
Так мы с ним вместе и стареем, у Павлика даже шея лопнула, скоро может оторваться голова, но изолента держит пока, да и старый друг, лучше новых…

А во времена моей студенческой молодости, когда у меня не было ни денег на своего личного мужчину, ни места где его держать, пришлось подкатить к своему однокурснику, худенькому фотографу Любомиру. Любчик был повернутым на своих длинных фотообъективах и абсолютно не интересовался спортом. Так что мне стоило больших трудов, убедить его выкраивать каждый день по часу, чтобы регулярно получать по голове…
Одним словом – Любчик был для меня живым боксерским мешком и всякий раз, когда он пропускал серьезный удар, сбрасывал на пол перчатки, охал и ахал и мне стоило титанических усилий, чтобы остановить его, пытаясь объяснить, мол - тяжело в учении – легко в очаге поражения, пуля – дура, а ты, Любчик – молодец…

Он никогда в детстве не дрался, только получал и теперь, в институте, от занятий боксом, тем более не видел никакого проку. В школе Любчика били хотя бы не каждый день, а тут на его жизненном пути появляюсь я и долбашу его ежедневно, да еще и по взаимному согласию.

Мне на первом курсе, в чужом городе, тоже некогда было ездить по каким-то тренировкам, вот и приходилось выплескивать все свое красноречие, чтобы убеждать Любомира, что у него уже гораздо лучше получается, а иной раз даже нарочно под удар подставлялся, чтобы у человека появился стимул и вкус победы.
Девушка Любчика оказалась не дурой, она очень быстро меня раскусила и слезно просила оставить его в покое с моим дурацким боксом. Ей, мол, не нужен парень с болезнью Паркинсона.

Итак, мой еле-живой мешок медленно, но неотвратимо ускользал от меня.

Но вот, после зимних каникул мы съехались обратно в общагу, я обнялся с Любчиком, к нам подошла его строгая девушка и вдруг нежно поцеловала меня в щеку, растерла пальцем помаду и сказала сакраментальную фразу:
- Прости меня, дуру и спасибо тебе за сладостные секунды…

Я испуганно глянул на Любчика, но он только краснел и отводил веселые глаза, стараясь не расплыться в улыбке.
Мне пришлось сделать дурацкую гримасу, мол, я не в курсе ваших дел – это все ее какие-то шуточки…
Когда мы остались одни, Любчик наконец объяснил мне что к чему. Оказалось, что на каникулах он свозил девушку в свой Кривой Рог, знакомить с мамой.
Во второй же вечер они ехали в полупустом трамвае, а трамвай в Кривом Роге, оказывается – тот еще аттракцион. Длина маршрута - километров пятьдесят и он пересекает множество враждующих государств со своими бандами и обычаями. Мало кто может рискнуть проехаться из конца в конец через весь город на трамвае, все время переходящем от «белых» к «красным», не говоря уже о «зеленых» и «махновцах»…

Вдруг на первой же остановке очередного государства, вошли три аборигена-гопника. Слово, за слово – «Ты кто по жизни?», «С какого района, шо-то у тебя рожа знакомая?» «А коза с тобой?» «Э, Зулейка, нахрена тебе этот задрот?» «Студент, бабки маешь?»

И тут Любчик, правильно не ответив ни на один поставленный вопрос, вдруг выдал отчаянную пулеметную очередь, сначала по двоим, а когда они оба рухнули, продолжал по инерции трамбовать кулаками воздух.
Третий вовремя успел отскочить назад, и после некоторой паузы недовольно проговорил:
- Ну ты бля, вообще…

А через остановку - этот третий, за ноги выволок из трамвая своих глубоко-накаутированных товарищей, ведь дальше им ехать было нельзя – впереди вражеская таможня…

…Любчик с чувством пожал мне руку и пообещал, что больше не пропустит ни одной тренировки.
_____

Эх, знали бы вы, какие – это были сладостные секунды…

пришел ответ по почте:

(письмо)направляется повторно, поскольку отправка оригинального сообщения СОПРОВОЖДАЛАСЬ НЕОБЫЧНЫМИ ЯВЛЕНИЯМИ, заставляющими подозревать, что сообщение не дошло.


о как!

ТОПОГРАФИЧЕСКИЙ ИДИОТИЗМ
или «для бешеной собаки семь верст не крюк»

Стоим себе на остановке, автобус ждем.
На остановку буквально влетает «девятка», оттуда высовывается парень:
- Простите, а вы не подскажете, где ТУТ поселок Воля?
Поскольку ничего похожего ни по смыслу, ни по звучанию ТУТ реально нет, интересуюсь:
- А это где?
- Ну… где-то в Тамбовской области…
- Эээ… ребятки, а вы вообще-то в Воронеже! Откуда едете?
- Из Липецка.

Секунд на пять впадаю в ступор. Для тех кто не понял, поясню – ехать в Тамбов из Липецка через Воронеж, это примерно как из Финляндии в Пакистан через Венесуэлу. Пусть и в меньших масштабах.

Поскольку понятия не имею, где такой поселок, охотно рассказываю как выбраться хотя бы в Тамбовскую область. Заодно интересуюсь, мол, а чего вы через город поехали, окружная трасса есть. Ответ убил:
- Мы её не нашли.
Вздохнула и объяснила, как добраться до Тамбовской трассы.
- Ладно, спасибо, до Тамбова доедем, там разберемся, куда дальше.

Пы. Сы. Вернувшись домой ради интереса открыла атлас.
Поселок Воля обнаружился в ЛИПЕЦКОЙ области, всего в семидесяти километрах от собссно Липецка.
Ну да для бешеной собаки и вокруг света не крюк…

Двое жителей Дагестана приехали в Минск для покупки автомобиля. Однажды, прогуливаясь по столичному парку, они решили познакомиться с девушкой, которая сидела на скамейке. Та была не против и вскоре вместе с гостями столицы оказалась у них на квартире. После трех бутылок коньяка один из мужчин предложил девушке вступить с ним в половую связь.

Она согласилась, а на следующее утро даже предложила мужчинам съездить за подругой, но прямо перед выходом увидела на диване пакет с деньгами в сумме около 10 тысяч долларов США. Незаметно для хозяев девушка положила его во внутренний карман куртки, после чего на такси направилась в торговый центр, где в обменном пункте перевела почти всю валюту в белорусские рубли.

На эти деньги она приобрела косметику (12 миллионов рублей), мобильный телефон (10 миллионов рублей), два ноутбука по 8 миллионов рублей каждый, одежду, обувь, сумочки, mр3-плеер. А на следующий день вместе со своим парнем злоумышленница направилась на рынок, где потратила на одежду для себя и своего спутника почти три тысячи долларов США. Также девушка оплатила его обучение и дала с собой тысячу долларов США "на мелкие расходы".

Задержали похитительницу спустя два дня в магазине, где она продолжала тратить чужую наличность. Ей оказалась 15-летняя учащаяся одного из минских колледжей. Из всей украденной суммы у девушки при себе осталась только одна тысяча долларов США.

Комментарии:

- Не кончились ещё Робингуды, пусть даже женского рода!
- Такого экономического подъема Белоруссия не испытывала уже десять лет!

Племянники жены, абсолютно похожие друг на друга близнецы Лёшка и Серёжка. Характеры у обоих тоже схожие.
Первого сентября идут оба "первый раз в первый класс". Домой возвращаются к обеду. На вопрос, - Как оно там, в школе было?, - реакция одного из них, - Классно!
Второй от двери швыряет рюкзак в дальний угол комнаты и заявляет, - Я больше в эту сраную школу не пойду!

Еще одна история об опыте общения с полицейскими на Бали.

Еду я как-то на скутере по дороге, никого не трогаю. Вдруг обгоняет меня мент и просит остановиться. Я поначалу поартачился, но он не отстает, сигналит и прижимает меня к обочине. Ну ладно, раз очень надо. Только мы остановились, раздается у меня телефонный звонок, ну я вежливо спрашиваю у полицейского, можно ли ответить. Разрешил.

На проводе товарищ, который только что попал в небольшую аварию и рассказывает мне, что произошло. Понятное дело, минутой тут не отделаешься, ну и я задаю вопросы, как, мол, сам, что с мотоциклом и т.д. Через пару минут вижу, что блюститель занервничал. Хорошо, думаю, перегибать палку не буду, договорился перезвонить другу и повесил трубку.

Чего изволите, спрашиваю. Он просит показать документы на байк и права. Надо признаться, что документы (регистрация и, самое главное, международное водительское удостоверение - старые такие картонные права с родины) у меня в полном порядке. Но тут напала на меня какая-то принципиальная принципиальность и решил я, прежде чем продемонстрировать их наличие поинтересоваться, а с чего это вдруг меня решил проверить посреди дня на центральной дороге товарищ, который по всем параметрам ехал по своим далеко не служебным делам (ехал он на обычном мотоцикле): я вроде никого не сбил, да и не в моих привычках давить на газ.

Ну и спрашиваю, вежливо так. На что получаю ответ, что он здесь полицейский, а я здесь гость и он меня проверяет.
- Прекрасно, - отвечаю я - Я вижу, что Вы полицейский, но все же объясните, почему Вы вдруг ни с того ни с сего вытащили меня из потока и хотите проверить?
- Да потому что я полицейский и эта моя работа следить за порядком.
- Здорово! Скажите, я этот порядок как-то нарушил, чтобы ко мне были претензии.
- Нет, но я полицейский и могу тебя проверить.
В общем, слово за слово, разгорячился этот персонаж и сделал непростительную ошибку, назвав меня fucking tourist. Ну, думаю, это ты, друг мой, сделал зря. Здесь я уже окончательно успокоился до состояния трупа в морге и с безукоризненной вежливостью продолжаю спрашивать насчет причины моей остановки.

- Ах так, - тут мент пошел в атаку - тогда тебя сейчас эвакуируют.
И даже начал делать вид что звонит куда-то и сообщает координаты злостного нарушителя. Ну и черт с тобой, я на спокойняке, сижу на байке, ключи предусмотрительно вынув и убрав в карман.

Постояли мы так минут пять: он, бросая на меня злобные взгляды, я - вежливо улыбаясь. Он еще раз позвонил куда-то, я еще раз спросил насчет причины остановки. Ответа не дождался, как, впрочем, и не дождался эвакуатора. Вместо этого, полицейский направился к своему байку и уже оттуда напугал ждущим меня впереди полицейским постом (а он там действительно есть), на котором меня сейчас остановят и уже поговорят по-пацански. С этими словами он сел на мотоцикл и покатил, а я потихонечку за ним. И было бы у этой истории еще какое-нибудь нелепое продолжение, если бы не доезжая до поста, мой заботливый полицейский не срулил бы на второстепенную дорогу и не растворился в пыльной балийской дали...

К чему это, собственно, я? Может они и не нужны, эти лишние заморочки, но в целом хочется верить в знаменитую истину персонажа Сергея Бодрова: сила, брат, в правде.

Начало сентября 98 года, Симеиз.

Кафе на крыше магазина, что на рынке. Заказали, поели, выпили, счет.

- Неправильный счет, говорю я.
- Давайте пересчитаем, официантка весело.
Считаем, с едой все сходится. С вином не очень, и тут весёлую официантку осеняет:
- Вы, говорит, наверное цены на вино в меню смотрели?
- ???!!!
- Так там старые.

На следующий день там же, те же. В меню не смотрю, всё спрашиваю у весёлой официантки.
Поели, выпили, счет. Счет не несёт, спрашивает:

- Ну, говорит, сколько у вас получилось?
- Называю сумму.
- А вот и не правильно, и смеётся прям.
- Как же так, я в меню не смотрел, должно быть правильно!
- А вы, наверное подумали что я вам цены на вино говорила за 100 грамм, а на самом деле это за 50.

Ездили недавно компанией на рыбалку. Муж отломал себе рогатинку - под удочку поставить, воткнул в землю. А мне, чтобы такую же "ленивку" установить, надо было в воду зайти. Я ему говорю - "И мне поставь палочку..." А он - без задней мысли - "Мне, чтоб тебе палочку поставить, надо по пояс снизу раздеться!" И не понял же, что ляпнул, пока мы с друзьями не засмеялись...

Вирус.

Михалыч проснулся, и по своему местоположению понял, что праздник вчера удался на славу. Покосившись на гирю, которая стояла тут же на полу, сконцентрировался и резко встал. Как ни странно, во всем теле ощущалась лёгкость и огромное желание трудиться.
«Вот что весна делает!» - подумал он. Преодолев расстояние от дома до любимого рабочего компьютера за считанные минуты, Михалыч привычно щёлкнул клавишей питания. Тёмный экран монитора ожил, побежали облака и остановились знакомым рабочим столом. А на столе...
На столе играя красками и переливаясь, сверкала надпись «Наливай!». Михалыч оторопело протёр глаза, не понимая, что происходит.
«Кто-то пошутил» - решил он и попытался избавиться от столь вызывающего призыва обычным образом. Не сработало. Вот тогда первый раз ёкнуло внутри - «Вирус! Неизвестный.» Нет, конечно слово на экране было ему знакомо, но ни разу за свои 50 лет ему не предлагал этого компьютер.

Дальнейшие манипуляции с антивирусными программами можно пропустить, т.к. они пестрят специфическими терминами и не принесли ожидаемого результата. Вывод, к которому пришёл Михалыч был ужасен, но неизбежен - форматировать жёсткий диск с потерей всей наработанной информации. Подготовив машину, Михалыч понял, что просто не в состоянии без анестезии нажать последнее «ОК». Приняв для храбрости обезболивающие 100 грамм, он решительно устремился в бой. Но вирус тоже не дремал. Надпись сменилась на другую - «Наливай ещё!» Осознав, что странный вирус почти живой и ведёт с ним диалог, Михалыч не стал противиться и налил ещё. Далее призывы стали короче, типа «Бум!», но смысл их не менялся и, когда из стакана вытекла последняя капля, с экрана исчезла последняя буква вируса.

Компьютер работал в обычном режиме, а Михалыч сидел уставший от непосильной борьбы и думал : «Ну вот кто поверит, что я спасал базу данных? Ну кто поверит?»