Истории новые - основной выпуск

Однажды в инете вычитал, что если насыпать на порог квартиры соли, то так сказать, плохой человек не сможет войти к тебе в дом. Там ещё указывалось, что это работает безотказно. Зачитал этот Лизе, и она ради интереса насыпала полоску соли вдоль двери. Прошло время, мы и думать об этом забыли.
Где-то с полгода назад звонит бывший одноклассник Жека, из Кемерово, говорит, приезжает через неделю, можно, говорит, пару-тройку дней перекантоваться у тебя? Можно, отвечаю, созвонимся.
Ровно через неделю - сообщение «Вылетаю». Пишу «Ждем». И началось. Сперва он опоздал на рейс, видите ли, по его словам, пил кофе в аэропорту имени Леонова и не следил за временем. Прилетел рейсом попозже.
Когда добирался из аэропорта, на автобусе чуть не пропустил остановку, кинулся выходу и вывихнул стопу. Кто-то помог ему доковылять до травмпункта. Там ему вправили вывих. Там же в очереди он познакомился с какой-то иногородней девицей, которая тут же пригласила его на свой ДР, так как не хотела праздновать одна. На 2 дня завис у этой незнакомки.
Потом поехал уже ко мне, но кто-то окликнул его с балкона. Оказалось, что это наш общий знакомый Легич с параллельного класса, с которым он решил чуть поболтать. Беседа затянулась на две ночи. После чего я получил сообщение: «Уже рядом». Утром через сутки раздался звонок в дверь, открываю – Жека.
- Улетаю, - говорит. – Такси внизу. Вот и свиделись. Пока!
Не заходя развернулся и ушел.
- Пока, - отвечаю уже закрывающимся дверям лифта.
Вечером позвонил Легич, - Жека, сообщил он мне, был проездом.
- Представляешь, говорит, после его визита пропали все драгоценности жены из шкатулки.
А Лиза, которая была рядом, посмотрела на меня и сказала: - Сработало!
- Понял, - ответил я.

Когда я был практикантом, мастер привёл меня на склад и попросил помыть стеллажи. Их было 9, трёх уровней. На них стояло 200+ приборов размером от стакана до микроволновки.
Я все снял, стеллажи помыл и вспомнил, что вчера мы искали прибор по заводскому номеру для поверки и заебались искать, вынимать все и смотреть номера. И решил абсолютно все приборы поставить мордой к стене, номерами сюда и в порядке возрастания. Когда пришёл мастер, он сначала не понял. Потом хотел поругать меня, но почему-то передумал.
- Ты умеешь каталогизировать?
- Теперь да…

Вдохновившись замечательной историей от Гарда Лейки про сдачу никому ненужного языкового теста, решил поделиться своим рассказом — тоже на тему языка и бесполезного экзамена…
Дело в том, что я защищал свой институтский диплом на английском языке! При этом, чтобы сразу расставить все точки над «i» и чёрточки над «t», поясню: уровень владения английским у меня что тогда, что сейчас, явно ниже среднего. Ну, примерно то, что Гарда описывала как B1.
Но выучить текст и произнести его с выражением я вполне способен, чем и решила воспользоваться кафедра английского языка, уговорившая меня на эту авантюру. Им, очевидно, требовались какие-то показатели для отчётности, а в нашем замечательном вузе, хоть и московском, но глубоко сельскохозяйственном, людей, способных справиться с дифтонгом «th» было немного 😂 Вы, конечно, спросите,: чувак, а тебе это было зачем? Мне ни за чем было это не надо. Но меня попросила преподавательница с кафедры. А, как известно, мужчина обретает способность сказать женщине «нет» только в том возрасте, когда его ответ на фиг никому не нужен.
И вот сидит глубокоуважаемая комиссия, я выхожу, развешиваю свои чертежи, и в это время суровый женский голос извещает: «Защита диплома будет происходить на английском языке»
— Это безобразие! — возопил авторитетный седовласый профессор.
И непросто профессор, скажу я вам! Живая легенда нашего вуза! Поколения студентов учились по его учебникам, при этом он был образцом интеллигентности, юмора, какой-то таинственной субстанции, которая непроизвольно вызывает уважение к человеку!
Плюс он, ровесник века, был участником Гражданской войны, воевал в составе Первой Конной армии Будённого.
Нам, правда, на семинаре, он по секрету рассказал, что на самом деле воевал он во Второй Конной армии Сорокина. Но после того, как Будённый «сожрал» Сорокина, Вторую Конную Армию из истории вычеркнули.
И вот этот самый легендарный человек на моей защите заявляет:
— Никто в комиссии языка не знает, это не защита, а профанация! Я в этом не участвую!
После чего учёный муж демонстративно отвернулся к окну.
Остальные члены комиссии его протест не поддержали, им явно было глубоко безразлично, на каком языке я буду излагать мою новаторскую технологию выращивания картофеля в подмосковном совхозе.
Ободряемый тёплым, дружеским взглядом Председателя комиссии (по совместительству он был нашим деканом и руководителем моего дипломного проекта), я озвучил свой спич.
Члены комиссии, пока я говорил, изучали мои чертежи и технологические карты. Потом начали задавать вопросы. Спрашивали они на русском языке, на нём же я им и отвечал.
Но правила приличия требовали, чтобы хотя бы один вопрос прозвучал на языке защиты.
И он прозвучал! Из рядов безучастных слушателей встал молодой аспирант и легко, непринуждённо задал на безупречном английском сложный и умный вопрос по сути моего проекта.
Я также легко и непринуждённо дал длинный и тоже очень умный ответ. На мой взгляд, прозвучало всё блестяще, — зря ли мы с Олегом репетировали накануне почти весь день?
— Вы удовлетворены ответом? — обратился Председатель комиссии к вопрошавшему. Он был удовлетворён!
Посовещавшись, комиссия поставила мне за защиту «пятёрку». Это было приятно, хотя эта оценка не фигурировала во вкладыше к диплому, и, по сути, вообще ни на что не влияла.
Это же в полной мере относилось к факту моей англоязычной защиты: нигде это не упоминалось, и ни на что не влияло. По крайней мере лично для меня.
Я знал, что некие успешные юноши представляли доказательства подобных фактов в какие-то внешнеторговые и экспортирующие организации, где их с нетерпением ждали работодатели.
Меня никто нигде не ждал.
В сельском ПТУ, куда я пришёл на работу, даже если бы и узнали о моей англоязычной защите, максимум — выразили бы вялое удивление.
В те годы в профтехобразовании английский язык был востребован так же, как древнегреческий и суахили.
Так что всё, что я получил в этой истории — это чувство глубокого удовлетворения.
А что? Это тоже имеет значение! Гарда Лейка не даст соврать!

Прочитал сейчас историю страшного экстрима - про даму, которая улетела в отель к тёплому морю со сломанной ногой - и печально задумался о том, насколько быстро и капитально меняются представления об экстриме.

Музыкальный фестиваль "Пустые Холмы - 2009" утонул в грязи. На самом деле это был великолепный опен-эйр, но некоторые просчёты организаторов вкупе с капризами погоды привели к тому, что на нём не было музыки, не было электричества, не было воды и не было дров. Зато был алкоголь, который для большинства собравшихся компенсировал отсутствие всего вышеперечисленного. Да-с... Алкоголем занимались не организаторы, поэтому он был и его было много.

Кроме алкоголя, на фестивале была грязь. Скользкая, жирная, липкая грязь, в которой стояли палатки. Тысячи палаток. Даже сейчас в интернете несложно нагуглить фотографии того времени и места. Например, те, на которых изображена утонувшая в грязи "Беларусь". Обилие грязи привело к неожиданному эффекту - многие девушки, в том числе и моя жена, решили, что когда они выберутся назад, к людям, им понадобится хотя бы один комплект чистой одежды, в которой никто ни разу не падал. Поэтому в лагере они ходили кто топлесс, а кто и вовсе в одних только кроссовках. Я ещё раз советую погуглить фотографии с того фестиваля. Да, куда ни глянь, алкоголь и сиськи, сиськи и алкоголь... как я уже сказал, это был образцовый опен-эйр.

Не знаю, как так получается, но кто-то из предков где-то через гены передал мне умение даже в самой большой заднице довольно уютно устраиваться. Вот и той ночью, когда мы под грозовым ливнем протопали несколько километров мокрой засасывающей жижи и форсировали ручей, я уговорил своих не переть вслепую до победного, а встать ночевать на сравнительно сухом холме, где не было грязи и были дрова, которые даже уговорились превратиться в костёр. Как оказалось утром - в полукилометре от основного лагеря, как раз на гребне, за которым начинался спуск в мешанину из грязи и палаток. И в силу такого расположения мы наблюдали как всех, кто шёл на фестиваль, так и всех, кто с него уезжал.

Так вот, теперь про экстрим. Тот фестиваль посетило немало любопытных личностей, но больше всего мне запомнилась одна девушка. Это было через пару дней после нашего приезда, когда новости выбрались наружу и все последующие приезжающие уже хорошо представляли, что происходит и куда они едут. Молодая, огненно-рыжая, с причёской из кучи беспорядочно торчащих во все стороны мелких косичек, весом вряд ли меньше ста пятидесяти килограмм, она как в паланкине величественно сидела (!) на носилках и подобно Ленину, правой рукой показывала "вперёд!" бригаде из перемещавших её шести мускулистых вдрызг пьяных парней. Её левая нога от пальцев и до попы была закована в новенький, с иголочки, гипс. Она направлялась на фестиваль.

Вроде ещё совсем недавно мы запасались попкорном и наблюдали, как Беня с Ромой бодались в лондонском суде. Размазывая сопли и слёзы, обвиняли друг друга в шахрайстве и краже сотен миллионов баксов.
Эти олигархи такие забавные. Не оставляют народ без хлеба и зрелищ, а производителей попкорна от прибыли.
Вот уже Беня сидит в кутузке и крошит батон на бывшее неблагодарное протеже, которое его в эту кутузку запроторило, и пытается отжать нажитое непосильным трудом.
Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, течёт вода и как евреи наёбывают друг друга

Она убирала их дома. Хозяева понятия не имели, на что она смотрит.

В Сан-Франциско в 1850-х годах темнокожая женщина по имени Мэри Эллен Плезант перемещалась между мраморными стенами как тень. Она наливала кофе, складывала белье. Для них она была частью интерьера — почти незаметной.

И пока золотые магнаты считали стада, Плезант считывала другую - информацию.

Каждая сплетня, каждое представление о новой железной дороге, банке или участке, который вот-вот взлетит в цене, — все впитывала она.

А когда настал момент, она исчезла из поля зрения - и начала действовать.

Pleasant открыла прачечные, отели, молочные фермы, рестораны. Купила недвижимость по всему городу. Когда из-за расизма она не могла записать свое имя в газетах, она объединилась с банкиром Томасом Беллом - он готовил бумаги, а она контролировала.

К тому времени, когда мир обанкротился, у нее уже была империя на миллионы.

Но целью были не деньги.
Она вложила свой капитал в подземную железную дорогу, помогая порабощенным людям обрести свободу. Она пожертвовала 30 000 долларов Джону Брауну за его речь против рабства.
А когда уличные трамваи Сан-Франциско отказались возить чернокожих, она подала в суд и выиграла.
В 1868 году система стала открыта для всех.

Элита ненавидела ее. Газеты называли ее «ведьмой», «манипулятором» и «угрозой». Они пытались стереть ее имя.

Ее ответ был прост: "Лучше быть трупом, чем трусом. "

Мэри Эллен Плезант превратила невидимость в оружие, а молчание и знания придали ей силы для борьбы за свободу.

И хотя история пыталась исказить ее имя, она вошла в историю.

Перевод ИИ.

Из сети

- Честно говоря, не нравится мне припев. С чисто поэтической точки зрения, ритм в первой строчке скачет, хотя для строевой песни это сойдет. А вот второе двустишие вообще ни к черту не годится, поскольку бессмысленно.

Наш седьмой А класс готовился к смотру боевой и политической подготовки пионерских отрядов Зарницы и учил строевую песню. Юрка Иванов был непререкаемым авторитетом в области поэзии на всю школу, и даже родители всех классов просили его сочинить стихотворные юбилейные поздравления по разным поводам.

Юрка всегда был нормальным, ни в чем не замеченным пацаном, пока он не спас наш класс. Именно тогда, и навсегда, я понял, какие бывают герои. Их никто не замечает до тех пор, пока жизнь не ставит их в условия, когда они могут проявить свои суперспособности. Они творят чудеса, небрежно отмахиваются от наград, но мир уже не прежний, не прежний…

Два года перед этим. Когда наша горячо любимая Тамара Александровна (Тамерланка), учитель русского языка и литературы, слиняла в славный город Израиль (молю и надеюсь, что ее муж ее прокормил), нам назначили Светлану Александровну. Она задала нам выучить стихотворение про Ленина. На первом же занятии. На следующую неделю.

На следующей неделе Светлана Александровна не воспарилась, вопреки многочисленным свечам в Никольском Соборе.

-- Ну что, друзья мои, кто прочтет мне стихотворение о Ленине? Напоминаю, это ваше домашнее задание.

Народ безмолствует.

-- Ну тогда я буду вызывать по списку по алфавиту. Эпштейн!

-- Светлана Александровна, можно я прочту? И, не дожидаясь разрешения, Юрка встает из-за парты, выходит к доске, и начинает декламировать:

«Это что за большевик
Лезет к нам на броневик?
Он большую кепку носит,
Букву «Р» не произносит.

Все понимают, смеяться нельзя!!! Товарища нельзя подвести. Сам погибай, товарища выручай. В классе напряженная тишина. Светлана Александровна попеременно то краснеет, то бледнеет.

«Это он, это он, наш великий Ленин!
Это он, это он, наш великий гений!»

Юрка импровизировал вдохновенно. Я насчитал около тридцати строф, потом сбился. Ленин, оказывается, простудился, пока выступал с броневика, и поэтому Крупская его отправила в Разлив и там своеобразно лечила. Вкратце, почуяв угрозу от Сталина, он просто инсценировал свою смерть в 1924-м. Благодаря своему богатырскому здоровью, Ленин был зачислен в отряд космонавтов и тайно посетил Луну в 1968-м.

Как только Юрка закончил, прозвенел звонок.

«Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И, как один, умрем
В борьбе за это»

-- Так что, первое двустишие припева можно оставить. А второе, полагаю, надо минимально изменить, чтобы была очевидна причинно-следственная связь. Что значит «за это»? За что «это»? Умрем «ЗА ЭТО», ребята, вы понимаете, тут речь идет о человеческих жизнях, потраченных на не пойми что «ЭТО»!!! Надо тут прямо обозначить, за что конкретно и почему люди отдают свои жизни и какие от этого бывают последствия. Вот вам вариант:

«Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И, как один, умрем
В говне за это»

Их дружба всегда была такой — уютной, как вечер на кухне под теплым абажуром. Лерочка, с ее стройной логикой и любовью к фактам, и Яна, сотканная из интуиции и легкой лукавой усмешки. И споры их были такими же: Яна доказывала, что в мире есть место чуду, а Лера — что у любого чуда есть формула.

В этот раз Лерочка проиграла. И теперь сидела, обняв колени, и смотрела, как Яна творит свое маленькое кухонное таинство.

Сначала Яна принесла из ванной маленький пузатый бокальчик, в котором плескалась жидкость цвета липового меда, теплая и солнечная. Поставила его в центр стола, словно маленькое домашнее божество.

— Это душа моего триумфа, — прошептала она, и в ее голосе не было злости, только нежность.

Потом началось волшебство. Бережно, кончиком пипетки, Яна взяла одну-единственную, драгоценную капельку из бокальчика и отпустила ее в большой кувшин с чистейшей водой. Вода вздохнула и приняла ее. Затем капелька из кувшина перекочевала в следующий... Лера смотрела на это священнодействие, на это ласковое издевательство над законами диффузии.

Наконец, перед ней на льняной салфетке оказался стакан. Простой, граненый, полный прозрачной, как утренняя роса, воды, в которой от того липового меда не осталось и следа. Ни одного атома.

— Тут нет ничего, кроме воспоминания, Лерочка, — тихо, почти как колыбельную, пропела Яна. — Память воды о нашей дружбе и о моей маленькой победе.

Она ласково пододвинула к ней стакан. А рядом, экраном вверх, положила ее телефон.

— У тебя выбор, родная. Или ты выпьешь эту воду, в которой остался лишь теплый след. Или... просто поделишься со всеми радостью. Напишешь у себя пару строк о том, что мир устроен сложнее, чем мы думаем. Что ты нашла в нем место для маленького чуда.

Лера посмотрела на стакан. От воды веяло прохладой и покоем. Потом на телефон, где ждал своего часа уютный интерфейс соцсети.

На их кухне, залитой мягким светом, повисла тишина, густая и сладкая, как тот самый липовый мед. И Лерина рука замерла над столом, выбирая, к какой из двух прохладных поверхностей прикоснуться.