Поиск по автору:

Вчера на перемене встречаю в коридоре грустную учительницу музыки - пенсионерку Е.И., на мой вопрос - в чём причина грусти последовал ответ: - Провела последний в жизни урок,ухожу из школы, буду внуков нянчить, только вот думаю, если выйду сейчас во двор школы и запущу вверх свой портфель с планами и конспектами и закричу на всю школу Д-Е-М-Б-Е-Л-Ь!!!!, может, домой довезут бесплатно на Скорой помощи, а?

Навеяно неким обсуждением химических вопросов в одном уважаемом блоге....

Будучи студентами, я и мои друзья - односабашники - однокурсники и разнокурсники иногда грешили радикальными способами разрешения надоедливых проблем, кои время от времени навещали нас, в том числе в виде двух "круто упакованных" студенток из соседнего факультета, вдруг решивших, что лицезрение их на кухне нашего блока в виде сидящих на кухонных столах и курящих дорогущие сигареты (а по тем временам Marlboro произносилось с придыханием, словно пароль в круг избранных и посвящённых) двух девичьих тел доставит нам непередаваемое удовольствие. Ну, и эта программа ими продвигалась в жизнь упорно и неукоснительно, а на замечание типа «Девочки, здесь не курят» или «Мы на столах продукты кладём, а вы тут сидите» ими, увы, не воспринимались. Но особенно нас доставало то, что после себя они оставляли жестяные крышки от венгерских стеклянных банок с консервами типа «Лечо», полные окурков, жирно выпачканных на фильтре губной помадой: ну ниже достоинства было выкинуть крышку в мусорное ведро. Итого: стояла проблема, а решения её не было. И вот однажды в чью-то светлую голову пришла идея, которую, идею, эта же светлая голова и реализовала немедля. Для понимания ситуации надо заметить, что девицы–красавицы появлялись на кухне столь пунктуально, что по ним можно было часы сверять – а это было время приготовления ужина, поэтому на кухне всегда толклось довольно большое количество народа, в том числе и я, старый чёрствый блин, а тогда ещё свежевыпеченный. Так вот, светлая голова предварительно кое–что смешала из аптечки в гранёном стакане, потом осадок был профильтрован через школьную промокашку, завёрнут плоским фунтиком и положен после просушки на батарее аккуратно под клеёнку на то самое место, где с разбегу усаживалась одна из двух чудных дев. Вот наступило время спектакля. Весело пересвистываясь, две птички впорхнули на кухню с зажженными сигаретами в пальчиках и со всего разбегу прыгнули на стол. И грянул взрыв, ну, так скажем, взрывчик, но по силе звука – взрывище! Когда рассеялся бурый дым, пред честной химико-биологической публикой явилось зрелище – две мокрые (в прямом смысле слова) курицы, и у одной из них на седалищном месте в виде кружка с неровными краями отсутствовали не только джинсы, но и именуемые нижним бельём девичьи трусики, и сияли, разделённые нежной бороздою, две ягодицы, но тоже бурого цвета…. Народ ржал так, что из соседней секции, отделённой от нас двумя умывальниками, прибежали любопытные – что опять учудили эти химбиловцы? А девы, девы медленно-медленно вышли из кухни и больше мы их в данной области пространства не наблюдали. Когда же комсомольско–профсоюзно–студкомовские органы попытались провести следствие (ведь джинсы денег стоят), все лекарства оказались на месте, и даже в избытках… А кто после этого хотел посидеть на столе, предварительно поднимали клеёнку и внимательно осматривали место посадки пятой точки, и уже после этого садились на стол.

На свадьбе в украинском селе, где все говорят на суржике (такая смесь
русского и украинского языков) сидели напротив друг друга здоровущий
тракторист и обыкновенный бухгалтер, то есть нормальных размеров. После
n-ной чарки горилки подпер себе тракторист подбородок рукой и заявил
заплетающимся голосом окружающим - "Я живу с мойой жоной пятнасать лет"..

Бухгалтер, считающий себя очень грамотным (наверное), поправил визави -
"Не с мойой, а моей". Тракторист снова обвел взглядом окружающих:
- "Пвтаряю. Я живу с мойой жоной пятнасать лет".
- "Не з мойой а з моей, сэло неогорожене", снова поправил его бухгалтер.

На это наглое замечание тракторист отреагировал мгновенно.
- "З твойой жоной я живу три года, а з мойой пятнасать".....
Долго еще селяне растаскивали здоровенного бугая - тракториста и
обыкновенного (в смысле размеров), но грамотного бухгалтера....

У осени прозрачные глаза.....
В недобрым словом помянутом 1998 году стали мы в одночасье из нищих очень нищими, каждый перебивался кто чем может, кто-то уехал за бугор, кто-то спился до смерти лихой самогонкой, ну а я стал бомбилой, то есть таксистом-нелегалом, на свой страх и риск. Кто только не перебывал в салоне моей старенькой трёшки - проститутки, наркоманы, торгаши, полусумасшедшие оборванные гении, всех не перечислишь.... Заработки были грошевыми, опасностей - выше крыши, а что делать... И в один из тех осенних ясных дней, что будут помниться до гроба, несколько часов впустую прождал я пассажиров, бензина осталось только чтобы доехать до гаража, в кармане дебит с кредитом не сходятся, да каждый наверное знает такие ситуации... Всякая ерунда лезла в голову, и вдруг... Вдруг осень обратила своё внимание на меня, улыбнулась чуть приметно уголками глаз и что-то шепнула стайке жёлтых кленовых листьев, спокойно спавших на асфальте, те все вместе встали на свои остренькие ноги, и повиливая хвостиками черешков дружно побежали по асфальту ко мне, к машине.... Если бы я не видел это своими глазами, я бы счёл это невозможным... Стайка обежала несколько раз вокруг меня, некоторые листья уткнулись в мои ботинки, как маленькие щенки, обнюхали их и побежали дальше.... Словно тихие колокольчики смеха просыпались ниоткуда, листья замерли и важно, не спеша вернулись на своё прежнее место, и снова заснули.... Почему-то сегодня вспомнилось мне, взгрустнулось... Не знаю...

23 часа 30 минут. Молодой сосед, живущий этажом ниже, кричит со двора
своей ещё более молодой жене:
- Люська, выйди на балкон!
Та выходит. - Ну что тебе?
- Люсь, дай денег на пиво и сигареты!
- Вот ещё, нет денег!
Минутное молчание, и снова:
- Люсь, а Люсь!
- Ну что ещё!
- Ты говорила, что у нас макароны кончились, так дай денег на макароны!

15 октября 1980 года, ясный и прозрачный вечер разгара осени. Сижу на
балконе, пью кофе, курю и смотрю на окружающий мир – он прекрасен после
полутора лет армии в КапЯре.... Внизу две мои соседушки – благообразные
чистенькие старушки (ныне покойницы) в светлых платочках довольно громко
разговаривают, что-то обсуждают. Невольно мой слух уловил нечто,
заставившее меня навострить уши.... Последующий диалог настолько врезался
в память, что привожу его дословно (обозначив собеседниц Б1 и Б2)
Б1. – вот и жисть прошла, сколько лет как уж муж помер, так я и
позабыла, какие они, мужики, словно и замужем-то не была вовсе...
Б2 – ну и дура ты, дурища..... Я вот хоть и замужем ни разу не была, а
ежели сейчас от подъезда до сарая (я автоматически прикинул сразу - это
где-то метров 35) забор поставить да замест штакета его елдаками
попробоваными заколотить, дык еще метра два лишних останется....
Я плакаль, правда, очень тихо......

1979 год, Капустин Яр, одна из воинских частей. Я дежурный по группе, в
столовой чистит картошку группа узбеко-таджико-армяно-азербайджанцев.
Одному из них, Баходыру, поручили освободить от шелухи несколько
луковиц. Сделав оное дело, боец замирает с мечтательным видом, глядючи
на очищенные луковицы. На вопрос - О чем задумался, военный? следует
гениальный ответ - Нее, я посли армия женусь толко на рюски баба, она
бели-бели, как люк.... Фрейд отдыхает...

Было это дело на Украине в 1991 году после распада СССР. В хуторе
Козюльки (так назовем его для краткости) проходило общее собрание
колхозников колгоспу Червоне дышло. Речь шла о том, чтобы распаевать
имущество колхоза и образовать на его базе КСП. Два часа долго убеждал
приезжий дядечка колхозников, голова и головный агроном живописали
светлые дали капиталистического труда в колхозе, ну, все были готовы
сдаться на милость прогресса. Но вдруг слово попросил старый колгоспник
дед Панас, всю жизнь что-то там стороживший в колхозе. Речь его была
потрясающе краткой: "Громадяне колгоспники! А вы подумалы, де ж мы
красты будэмо?" Колхоз после этого жил еще четыре года)))) пока не умер,
но это уже иная история.

10 сентября 1976 года, мы, студенты, на картошке. В Китае умер кормчий Мао. Один сельский советский абориген принял на грудь по этому поводу и будучи никаким, взял в руки мешок картошки и упал вместе с ним на передок трактора, разбив при этом трактору фару. Второй абориген - тракторист, тоже никакой, задаёт резонный вопрос: - Ты зачем трактор по лицу ударил? И следует гениальный ответ - Мао Цзедун вчерась помер....

Как рассказывала мне покойница-мама, семья у них была большая, и отец её, а мой дед рыжий Афоня добывал хлеб свой насущный при помощи валенок, он их изготовлял, то есть пимы катал. И соответственно его на деревне звали "Афоня-пимокат" или ещё похлеще - "Рыжий хрен". Катал он валенки настолько успешно, что кормил всех своих домочадцев сытно, да ещё и свободные копейки оставались. И захотелось Афоне роскоши - приглянул он в лавке невиданную в деревне вещь - медный таз с медным же рукомойником. Долго он пересчитывал замотанные в чистую онучу и спрятанные в надёжном месте капиталы, пока не решился и купил. Господи, это было событие! Не прерывалась череда соседей, с утра и до позднего вечера приходивших поглазеть на невиданное чудо, скромно поблёскивавшее в предназначенном для него уголке. Да и сам Афоня преобразился, начал каждодневно расчёсывать бороду после умывания под рукомойником, смазывал деревянным маслицем по воскресеньям стриженную в кружок свою голову. Счастье и благополучие загнездились в доме, и начал Афоня катать валенки ещё с большим старанием, и каждая пара была ещё красивее. Но, как всякая сказка имеет обычно счастливый конец, всякая быль – печальный. Приехал как–то из райцентра председатель чего там не упомню, собрали в самой большой избе честной деревенский народ и сказали: «Пора создавать колхоз, она все окрестные деревни уже в колхозах, а ваша – отстаёт».
-«Дык, мы согласные, колхоз так колхоз» - загудели себе под нос мужики да бабы.
-«Тогда переходим ко второму вопросу. Необходимо утвердить список кулаков вашей деревни и выселить их к чёртовой матери из деревни куда подальше».
-«Да нет у нас таких, кулаков, и куда уж дальше нашей деревни их выселять–то? Дальше нетути»
-«Как так нет кулаков? А Афоня Петухов разве не кулак? Вона, каждое воскресенье у них в штях мясо, кашу от пуза лопают, а глядитка, что у них есть – медный таз да рукомойник. У кого ещё есть такое по деревне?» - зачастила горохом соседка, давно уже затаившая зло на всю деревню вообще и на рыжего Афоню в частности за то, что она, деревня, смеялась покотя над ней: муж её, Петруха, был настолько ленив, что, лёжа на раскалённой лежанке, поленился встать дверь в сени прикрыть, а на дворе стоял звонкий мороз, ну и обжёг себе бок и отморозил обе ступни.
– «Так и есть рыжий Хрен кулаком, раскулачить его, и всё!»
Долго гудело собрание, но председатель чего там не упомню был твёрд – раз есть деревня, значит и кулаки должны быть. И раскулачили моего деда Афоню в двадцать четыре часа, выкинули среди зимы из избы с домочадцами, отобрали всё, и станок для пимокатания, и перину и медный таз. Не выдержало такого позора его сердце, и вскорости он Богу душу отдал. А рукомойник с медным тазом – стоял он в правлении долгие годы, а после войны выкинули его в кучу, где старый хлам долёживал, а на его место повесили в правлении ещё большую ценность – эмалированный рукомойник с эмалированным же тазом. А могила моего деда, рыжего Афони, понемногу – потихоньку сравнялась с землёю и заросла травой. Валенки, скатанные его мастеровитой рукой, с цветочками полевыми и птахами небесными рано или поздно сносились, и осталась от Афонии только память его детей и внуков. Ибо главная ценность на свете для человека – дети его и внуки–правнуки, пока живут они, не распорошится по земле слава его и дела его.

Произошло вчера со мной и женой в магазине сети "Алло". Сдох у жены
аккумулятор телефона Nokia, пошли искать. В вышеупомянутом магазине
продавщица взяла в руки телефон, печально так на него посмотрела и
сказала - ой, модель уж очень старая, к нему уж не выпускают
аккумуляторов, сколько же лет он вам послужил? На что жена задумалась и
выдала - "Юра (это зять) купил его где-то в 1970 (!!!!!) году, а мне
так уж лет 10 как подарил...." Видели бы вы квадратные глаза
продавщицы...

Ещё при советской власти женщины и девушки из Закарпатья ездили по
колхозах остальной Украины зарабатывать деньги и сахар при помощи
прополки буряков (т. е. сахарной свёклы). Приехала такая бригада в одно
из сёл нашего района, получила фронт работ и устроилась капитально в
одном из свободных домов, что выделил им председатель колхоза. Вечером
приехал оный председатель проконтролировать, как дела, может, надо что
нибудь. А говор у девчат закарпатский, если у нас говорят "нэма", то
есть Нет, то они говорят нэ е, то есть Нет. Ну и спрашивает Голова
(председатель) колхоза, не знающий особенностей закарпатской украинской
лингвистики: Як справи, дівчата, може, що треба (Как дела, девушки,
может, что надо?) Отвeчает ему самая старшая из закарпаточек
- Та все гаразд, спасибі, тільки одне пагано: не є бані.
(Да всё хорошо, спасибо, вот только одно плохо: Нэ е бани- (нет бани)).
У головы шок, глаза округлились, и он им в ответ - Обнаглели совсем
бабы.... Так что, может мне ещё и ёб@рей искать вам всем.....
Скандал был такой, что до райкома КПУ-КПСС лингвистический вопрос
дошёл...