Поиск по автору:

Наверно, самое ужасное что может случиться с мужиком в 34 года, так это
сознаться в том, что он девственник или в том, что он никогда в жизни ни
ходил на рок-концерт. И если в первом меня невозможно заподозрить, то
вот по поводу второго - да, я публично каюсь, я ни разу в жизни не был
на рок-концерте. Чувствую, что от этого позора мне не отмыться, поэтому
всё, тушите экраны и больше никогда меня не читайте... Эх...

Музыкантов с России в Израиль приезжало видимо невидимо. Спрашивается,
Черняков, где ты был? - блин, работал я... много... и всё по вечерам и
ночам, когда нормальные люди по концертам ходят.

Вообще самый первый в моей жизни поход на концерт случился в Смоленске в
1990 году - это было выступление группы Ласковый Май на местном стадионе
"Спартак". Кстати да, я до сих пор люблю Ласковый Май и периодически его
слушаю (те, кто не выключил экраны после первого абзаца тушат их сейчас
:)) На тот концерт в Смоленске я пришёл как человек, по билету. Рядом
со мной сидела толпа гопников (тогда они по-другому как-то назывались).
Гопники перелезли через забор и всячески ждали, когда закончится
выступление разогревки. Кстати, на разогревке была группа Колледж,
кто-нибудь ещё помнит эту группу или я один тут такой динозавр? Так вот,
гопники всячески поддерживали Колледж и готовились освистать Ласковый
Май, собственно за этим они и пришли.
По стадиону упорно бродили слухи, что приехал скорей всего не основной
состав Ласкового Мая и естественно Шатунова не будет. Но таки да, на
стадионе появился Шатунов и после первой песни в него полетели огрызки
от яблок и другой хлам. Гопники ликовали. И тут на сцене появился
Владимир Ухин (дядя Володя из спокойны ночи малыши) и напомнил, что
между прочим концерт посвящён памяти Виктора Цоя, и кидать огрызки на
сцену это всё равно что кидать огрызки в память о Викторе Цое. А ещё он
напомнил, что когда у Цоя спросили как он относится к группе Ласковый
Май, то Цой ответил, что если бы ему было бы 14 лет, он с удовольствием
бы фанател бы от этой группы.

Гопники образца 90-ых годов таки признавали авторитеты. Был ли Цой
авторитетом? - Цой был богом, поэтому гопники тут же сникли, встали, и
ушли как культурные люди. Музыка их не втыкала, а с шалостями вышел
облом.

Вот такая история про мой первый поход на концерт. И раз уж мы
заговорили про Цоя и Ласковый Май, то напомню ещё один момент. Не помню
точно в каком году дело было, но как-то "Московский комсомолец"
организовывал концерт Виктора Цоя. Организаторы тогда побоялись, что
людей в Лужники Виктор Цой не наберёт, поэтому попросили вначале
выступать Ласковый Май. Прикиньте, Ласковый Май на разогреве у Цоя :)

Ну и последняя реплика: на концерты Юрия Шатунова и Андрея Разина было
продано 47 миллионов билетов, это абсолютный мировой рекорд за все
времена всех артистов. Для сравнения, Майкл Джексон продал на 7
миллионов билетов меньше.

Но сами понимаете, Ласковый Май - это не рок концерт...

Если было, то сорри. Это копи паст, но мне очень понравилось. Из
рассказов Зиновия Гердта: Вы никогда не наблюдали за людьми, у которых
начисто отсутствует чувство юмора? Я всегда испытывал к ним нездоровый
интерес, более того - коллекционировал. Одним из выдающихся
“экземпляров” моей коллекции была Сарра, администратор нашего Театра
кукол. Милая, добрая, славная женщина, но шуток не понимала решительно.
Все мы ее, конечно, разыгрывали, а я - больше других. Она, правда, не
обижалась, а только обещала: “Зяма, тебе это боком выйдет! ” И вышло.

Как-то Театр кукол гастролировал в небольшом российском городке. Шло
расселение артистов. Я быстро обустроился в своем номере, соскучился в
одиночестве и отправился в фойе на поиски приключений. Спускаюсь по
лестнице и вижу: стоит наша пышная Сарра, засунув голову в окошко
администратора, и ведет напряженную беседу. Понимаю, что вопросы
обсуждаются важности чрезвычайной: кого из актеров перевести с теневой
стороны на солнечную и наоборот; кого переместить из двухместного номера
в трехместный, а кому “по штату” полагаются отдельные хоромы… Вид сзади
открывается просто роскошный. Идея у меня еще не созрела, но импульс уже
появился - и я несусь по ступенькам вниз. А когда достигаю цели (Сарры),
материализуется и идея. Я хватаю нашего администратора за самое
выдающееся место, мну его все и при этом еще и трясу… Класс?

Сарра в негодовании оборачивается и… оказывается не Саррой! Мог ли я
вообразить, что есть на свете еще одна женщина с формами подобного
масштаба?! Я лихорадочно соображаю, что идеальный выход из ситуации, в
которой я оказался, - умереть на месте. И действительно, со мной
начинает происходить нечто подобное: сердце замирает, кровь перестает
течь по жилам; я с головы до ног покрываюсь липким холодным потом… Тут
добрая незнакомка начинает меня реанимировать. Она хватает меня за
шиворот, не давая грохнуться на пол; бьет по щекам лодонью и
приговаривает: “Ну-ну, бывает, не умирайте. Ну, пусечка, живите, я вас
прошу! С кем не случается - ошиблись жопой! ”

Я выжил… Оказалось, она - доктор химических наук, профессор; большая
умница. Мы с ней продружили все две недели, на которые нас свела в этой
гостинице моя проклятая страсть к розыгрышам…

—

Не мое, неизвестно откуда, но очень жизненно.
Петров пришел во вторник на совещание. Ему там вынули мозг, разложили по блюдечкам и стали есть, причмокивая и вообще выражая всяческое одобрение. Начальник Петрова, Недозайцев, предусмотрительно раздал присутствующим десертные ложечки. И началось.
— Коллеги, — говорит Морковьева, — перед нашей организацией встала масштабная задача. Нам поступил на реализацию проект, в рамках которого нам требуется изобразить несколько красных линий. Вы готовы взвалить на себя эту задачу?
— Конечно, — говорит Недозайцев. Он директор, и всегда готов взвалить на себя проблему, которую придется нести кому-то из коллектива. Впрочем, он тут же уточняет: — Мы же это можем?
Начальник отдела рисования Сидоряхин торопливо кивает:
— Да, разумеется. Вот у нас как раз сидит Петров, он наш лучший специалист в области рисования красных линий. Мы его специально пригласили на совещание, чтобы он высказал свое компетентное мнение.
— Очень приятно, — говорит Морковьева. — Ну, меня вы все знаете. А это — Леночка, она специалист по дизайну в нашей организации.
Леночка покрывается краской и смущенно улыбается. Она недавно закончила экономический, и к дизайну имеет такое же отношение, как утконос к проектированию дирижаблей.
— Так вот, — говорит Морковьева. — Нам нужно нарисовать семь красных линий. Все они должны быть строго перпендикулярны, и кроме того, некоторые нужно нарисовать зеленым цветом, а еще некоторые — прозрачным. Как вы считаете, это реально?
— Нет, — говорит Петров.
— Давайте не будем торопиться с ответом, Петров, — говорит Сидоряхин. — Задача поставлена, и ее нужно решить. Вы же профессионал, Петров. Не давайте нам повода считать, что вы не профессионал.
— Видите ли, — объясняет Петров, — термин «красная линия» подразумевает, что цвет линии — красный. Нарисовать красную линию зеленым цветом не то, чтобы невозможно, но очень близко к невозможному…
— Петров, ну что значит «невозможно»? — спрашивает Сидоряхин.
— Я просто обрисовываю ситуацию. Возможно, есть люди, страдающие дальтонизмом, для которых действительно не будет иметь значения цвет линии, но я не уверен, что целевая аудитория вашего проекта состоит исключительно из таких людей.
— То есть, в принципе, это возможно, мы правильно вас понимаем, Петров? — спрашивает Морковьева.
Петров осознает, что переборщил с образностью.
— Скажем проще, — говорит он. — Линию, как таковую, можно нарисовать совершенно любым цветом. Но чтобы получилась красная линия, следует использовать только красный цвет.
— Петров, вы нас не путайте, пожалуйста. Только что вы говорили, что это возможно.
Петров молча проклинает свою болтливость.
— Нет, вы неправильно меня поняли. Я хотел лишь сказать, что в некоторых, крайне редких ситуациях, цвет линии не будет иметь значения, но даже и тогда — линия все равно не будет красной. Понимаете, она красной не будет! Она будет зеленой. А вам нужна красная.
Наступает непродолжительное молчание, в котором отчетливо слышится тихое напряженное гудение синапсов.
— А что если, — осененный идеей, произносит Недозайцев, — нарисовать их синим цветом?
— Все равно не получится, — качает головой Петров. — Если нарисовать синим — получатся синие линии.
Опять молчание. На этот раз его прерывает сам Петров.
— И я еще не понял… Что вы имели в виду, когда говорили о линиях прозрачного цвета?
Морковьева смотрит на него снисходительно, как добрая учительница на отстающего ученика.
— Ну, как вам объяснить?.. Петров, вы разве не знаете, что такое «прозрачный»?
— Знаю.
— И что такое «красная линия», надеюсь, вам тоже не надо объяснять?
— Нет, не надо.
— Ну вот. Вы нарисуйте нам красные линии прозрачным цветом.
Петров на секунду замирает, обдумывая ситуацию.
— И как должен выглядеть результат, будьте добры, опишите пожалуйста? Как вы себе это представляете?
— Ну-у-у, Петро-о-ов! — говорит Сидоряхин. — Ну давайте не будем… У нас что, детский сад? Кто здесь специалист по красным линиям, Морковьева или вы?
— Я просто пытаюсь прояснить для себя детали задания…
— Ну, а что тут непонятного-то?.. — встревает в разговор Недозайцев. — Вы же знаете, что такое красная линия?
— Да, но…
— И что такое «прозрачный», вам тоже ясно?
— Разумеется, но…
— Так что вам объяснять-то? Петров, ну давайте не будем опускаться до непродуктивных споров. Задача поставлена, задача ясная и четкая. Если у вас есть конкретные вопросы, так задавайте.
— Вы же профессионал, — добавляет Сидоряхин.
— Ладно, — сдается Петров. — Бог с ним, с цветом. Но у вас там еще что-то с перпендикулярностью?..
— Да, — с готовностью подтверждает Морковьева. — Семь линий, все строго перпендикулярны.
— Перпендикулярны чему? — уточняет Петров.
Морковьева начинает просматривать свои бумаги.
— Э-э-э, — говорит она наконец. — Ну, как бы… Всему. Между собой. Ну, или как там… Я не знаю. Я думала, это вы знаете, какие бывают перпендикулярные линии, — наконец находится она.
— Да конечно знает, — взмахивает руками Сидоряхин. — Профессионалы мы тут, или не профессионалы?..
— Перпендикулярны могут быть две линии, — терпеливо объясняет Петров. — Все семь одновременно не могут быть перпендикулярными по отношению друг к другу. Это геометрия, 6 класс.
Морковьева встряхивает головой, отгоняя замаячивший призрак давно забытого школьного образования. Недозайцев хлопает ладонью по столу:
— Петров, давайте без вот этого: «6 класс, 6 класс». Давайте будем взаимно вежливы. Не будем делать намеков и скатываться до оскорблений. Давайте поддерживать конструктивный диалог. Здесь же не идиоты собрались.
— Я тоже так считаю, — говорит Сидоряхин.
Петров придвигает к себе листок бумаги.
— Хорошо, — говорит он. — Давайте, я вам нарисую. Вот линия. Так?
Морковьева утвердительно кивает головой.
— Рисуем другую… — говорит Петров. — Она перпендикулярна первой?
— Ну-у…
— Да, она перпендикулярна.
— Ну вот видите! — радостно восклицает Морковьева.
— Подождите, это еще не все. Теперь рисуем третью… Она перпендикулярна первой линии?..
Вдумчивое молчание. Не дождавшись ответа, Петров отвечает сам:
— Да, первой линии она перпендикулярна. Но со второй линией она не пересекается. Со второй линией они параллельны.
Наступает тишина. Потом Морковьева встает со своего места и, обогнув стол, заходит Петрову с тыла, заглядывая ему через плечо.
— Ну… — неуверенно произносит она. — Наверное, да.
— Вот в этом и дело, — говорит Петров, стремясь закрепить достигнутый успех. — Пока линий две, они могут быть перпендикулярны. Как только их становится больше…
— А можно мне ручку? — просит Морковьева.
Петров отдает ручку. Морковьева осторожно проводит несколько неуверенных линий.
— А если так?..
Петров вздыхает.
— Это называется треугольник. Нет, это не перпендикулярные линии. К тому же их три, а не семь.
Морковьева поджимает губы.
— А почему они синие? — вдруг спрашивает Недозайцев.
— Да, кстати, — поддерживает Сидоряхин. — Сам хотел спросить.
Петров несколько раз моргает, разглядывая рисунок.
— У меня ручка синяя, — наконец говорит он. — Я же просто чтобы продемонстрировать…
— Ну, так может, в этом и дело? — нетерпеливо перебивает его Недозайцев тоном человека, который только что разобрался в сложной концепции и спешит поделиться ею с окружающими, пока мысль не потеряна. — У вас линии синие. Вы нарисуйте красные, и давайте посмотрим, что получится.
— Получится то же самое, — уверенно говорит Петров.
— Ну, как то же самое? — говорит Недозайцев. — Как вы можете быть уверены, если вы даже не попробовали? Вы нарисуйте красные, и посмотрим.
— У меня нет красной ручки с собой, — признается Петров. — Но я могу совершенно…
— А что же вы не подготовились, — укоризненно говорит Сидоряхин. — Знали же, что будет собрание…
— Я абсолютно точно могу вам сказать, — в отчаянии говорит Петров, — что красным цветом получится точно то же самое.
— Вы же сами нам в прошлый раз говорили, — парирует Сидоряхин, — что рисовать красные линии нужно красным цветом. Вот, я записал себе даже. А сами рисуете их синей ручкой. Это что, красные линии по-вашему?
— Кстати, да, — замечает Недозайцев. — Я же еще спрашивал вас про синий цвет. Что вы мне ответили?
Петрова внезапно спасает Леночка, с интересом изучающая его рисунок со своего места.
— Мне кажется, я понимаю, — говорит она. — Вы же сейчас не о цвете говорите, да? Это у вас про вот эту, как вы ее называете? Перпер-чего-то-там?
— Перпендикулярность линий, да, — благодарно отзывается Петров. — Она с цветом линий никак не связана.
— Все, вы меня запутали окончательно, — говорит Недозайцев, переводя взгляд с одного участника собрания на другого. — Так у нас с чем проблемы? С цветом или с перпендикулярностью?
Морковьева издает растерянные звуки и качает головой. Она тоже запуталась.
— И с тем, и с другим, — тихо говорит Петров.
— Я ничего не могу понять, — говорит Недозайцев, разглядывая свои сцепленные в замок пальцы. — Вот есть задача. Нужно всего-то семь красных линий. Я понимаю, их было бы двадцать!.. Но тут-то всего семь. Задача простая. Наши заказчики хотят семь перпендикулярных линий. Верно?
Морковьева кивает.
— И Сидоряхин вот тоже не видит проблемы, — говорит Недозайцев. — Я прав, Сидоряхин?.. Ну вот. Так что нам мешает выполнить задачу?
— Геометрия, — со вздохом говорит Петров.
— Ну, вы просто не обращайте на нее внимания, вот и все! — произносит Морковьева.
Петров молчит, собираясь с мыслями. В его мозгу рождаются одна за другой красочные метафоры, которые позволили бы донести до окружающих сюрреализм происходящего, но как назло, все они, облекаясь в слова, начинаются неизменно словом «Блять!», совершенно неуместным в рамках деловой беседы.
Устав ждать ответа, Недозайцев произносит:
— Петров, вы ответьте просто — вы можете сделать или вы не можете? Я понимаю, что вы узкий специалист и не видите общей картины. Но это же несложно — нарисовать какие-то семь линий? Обсуждаем уже два часа какую-то ерунду, никак не можем прийти к решению.
— Да, — говорит Сидоряхин. — Вы вот только критикуете и говорите: «Невозможно! Невозможно!» Вы предложите нам свое решение проблемы! А то критиковать и дурак может, простите за выражение. Вы же профессионал!
Петров устало изрекает:
— Хорошо. Давайте я нарисую вам две гарантированно перпендикулярные красные линии, а остальные — прозрачным цветом. Они будут прозрачны, и их не будет видно, но я их нарисую. Вас это устроит?
— Нас это устроит? — оборачивается Морковьева к Леночке. — Да, нас устроит.
— Только еще хотя бы пару — зеленым цветом, — добавляет Леночка. — И еще у меня такой вопрос, можно?
— Да, — мертвым голосом разрешает Петров.
— Можно одну линию изобразить в виде котенка?
Петров молчит несколько секунд, а потом переспрашивает:
— Что?
— Ну, в виде котенка. Котеночка. Нашим пользователям нравятся зверюшки. Было бы очень здорово…
— Нет, — говорит Петров.
— А почему?
— Нет, я конечно могу нарисовать вам кота. Я не художник, но могу попытаться. Только это будет уже не линия. Это будет кот. Линия и кот — разные вещи.
— Котенок, — уточняет Морковьева. — Не кот, а котенок, такой маленький, симпатичный. Коты, они…
— Да все равно, — качает головой Петров.
— Совсем никак, да?.. — разочарованно спрашивает Леночка.
— Петров, вы хоть дослушали бы до конца, — раздраженно говорит Недозайцев. — Не дослушали, а уже говорите «Нет».
— Я понял мысль, — не поднимая взгляда от стола, говорит Петров. — Нарисовать линию в виде котенка невозможно.
— Ну и не надо тогда, — разрешает Леночка. — А птичку тоже не получится?
Петров молча поднимает на нее взгляд и Леночка все понимает.
— Ну и не надо тогда, — снова повторяет она.
Недозайцев хлопает ладонью по столу.
— Так на чем мы остановились? Что мы делаем?
— Семь красных линий, — говорит Морковьева. — Две красным цветом, и две зеленым, и остальные прозрачным. Да? Я же правильно поняла?
— Да, — подтверждает Сидоряхин прежде, чем Петров успевает открыть рот.
Недозайцев удовлетворенно кивает.
— Вот и отлично… Ну, тогда все, коллеги?.. Расходимся?.. Еще вопросы есть?..
— Ой, — вспоминает Леночка. — У нас еще есть красный воздушный шарик! Скажите, вы можете его надуть?
— Да, кстати, — говорит Морковьева. — Давайте это тоже сразу обсудим, чтобы два раза не собираться.
— Петров, — поворачивается Недозайцев к Петрову. — Мы это можем?
— А какое отношение ко мне имеет шарик? — удивленно спрашивает Петров.
— Он красный, — поясняет Леночка.
Петров тупо молчит, подрагивая кончиками пальцев.
— Петров, — нервно переспрашивает Недозайцев. — Так вы это можете или не можете? Простой же вопрос.
— Ну, — осторожно говорит Петров, — в принципе, я конечно могу, но…
— Хорошо, — кивает Недозайцев. — Съездите к ним, надуйте. Командировочные, если потребуется, выпишем.
— Завтра можно? — спрашивает Морковьева.
— Конечно, — отвечает Недозайцев. — Я думаю, проблем не будет… Ну, теперь у нас все?.. Отлично. Продуктивно поработали… Всем спасибо и до свидания!
Петров несколько раз моргает, чтобы вернуться в объективную реальность, потом встает и медленно бредет к выходу. У самого выхода Леночка догоняет его.
— А можно еще вас попросить? — краснея, говорит Леночка. — Вы когда шарик будете надувать… Вы можете надуть его в форме котенка?..
Петров вздыхает.
— Я все могу, — говорит он. — Я могу абсолютно все. Я профессионал.

Не мое.
Эпизоды с писюном


Совсем недавно судьба в очередной раз свела меня с одним старым
знакомым, Стасом, которого я не видел лет семь. В этой связи я и решил
описать несколько епизодов из жизни этого беспезды знакового в моей
жызни персонажа.

СВИТЕР
Когда мы с мишей учились в шестом классе, к нам привели Стаса. Человеком
он был нихуя неадекватным, но вроде как не по своей вине. Страдал он от
какого-то там отклонения типа нарколепсии (когда люди засыпают
неожиданно), тока он не засыпал, а залипал. Наглухо причём. То исть
сначала он во што-то фтыкал, а потом ни стого, ни с сего стопарился и
пускал слюну. Приходил в себя только после того, как весь класс с
криками "зырьте, ребза, у ебаната апять батарейки сели!"
начинал отвешивать ему подзатыльники под затылок и подсрачники под
сраку.

За глаза ево называли дурачком, но говорить такое в лицо было как-то
оскорбительно, поэтому обозвали стасика нейтрально - писюном. Скоро в
школе появилась и писюнова мама, которая почему-то слёту записала нас с
мишей в писюновские друзья и много чё нам про нево поведала. Оказалось
был целый список вещей - типа "цыклично движущихся блять объектов" и
"изображений с яркой цветовой гаммой", - которые писюну нежелательно
было наблюдать вапще, а то была опасность впасть в канкретна
долговременный ступор или хуйвознаит чего ещё.

Остаток того учебного дня миша провёл в тщетных потугах ввести писюна в
кому - он ходил вокруг него кругами, изображая циклично двигающийся
объект, а через равные промежутки времени вертел у того перед ебалом
цветными карандашами, изображая яркую цветовую гамму. Периодически
пристально смотрел в глаза. Хуй там. Писюн не поддавался.

После уроков мы втроём уже стояли в раздевалке. Раздосадованный такими
несрастухами миша сурово, как блять берия, натягивал на себя свой
любимый чудо-свитер, апогей суканах пост-модернизма, привезённый из
каково-то Чуркистана. Это сейчас, с высоты, тыксызыть, своего опыта, я
понимаю, што на етом предмете одежды силами таджикских ткачей, по
совместительству наркоманов и дальтоников, художественными срецтвами был
изображён героиновый приход, но в ту пору мы были свято уверены, што это
пять зелёных всадников ловют чёрную рыбу в красном поле под палящим
фиолетовым солнцем.
Всякий раз, когда миша надевал ету паранойу, превращаясь в сплошное
красно-фиолетовое пятно, у меня возникало навящивое желание обхватив
голову руками бечь нахуй проч с криками типа "Нет! Нет! Только не мой
мозг, ёбаные пришельцы!".

Стоило мише выйти в етом свитере на улицу, как прохожие начинали
шарахаццо в стороны, забывая о чём тока што думали, маленькие дети
принимались плакать, а молодые барышни –
обильно менструировать. У меня лично, как и у некоторых наших знакомых,
свитер вызывал приступы тошноты и головокружения, поетому я старался
смотреть по возможности в пол. То исть, как вы панимаити, на
блёкло-сером раздевалочном фоне мишин свитер нихуёво выделялся. Да хули
там, скажу больше - не существует в природе вапще такого фона, на
котором этот ебучий аксессуар не выделялся бы нах. Хотя если вы блять
нароете где-нить летающую тарелку с агромной надписью ЗЕМЛЯНЕ! МЫ ПРИШЛИ
С МИРОМ! - то можете смело, одев мишин свитер, встать рядом - такие
весчи идеально суканах дополняют друк друга.

Красное пятно блякнуло што-то вроде "щасливо, пацаны" и уплыло в сторону
выхода. Оторвав глаза от пола, я увидел писюна. У писюна было такое
ебало, как будто он всю сука ночь ловил чорную рыбу с зелёными
всадниками и теперь стоял передо мной типа заёбанный – с
подкашивающимися ногами, отклянченой губой и тупым взглядом. В тот раз
он залип основательно, я ево минут 15 откачивал. Мише сказал сжечь
свитер нахуй.


ДУСЯ
Была у писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно пезданутое жывотное
- въёбывалась с разбегу в стены, промахивалась нахуй мимо миски с
молоком харей в пол, корчила непанятные ебала. Дусей, хстати, она была
чиста формально, паскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на
"пошла на хуй". В общем Дуся была не жилец палюбому –
каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была
скопытицца фпезду ещё в раннем децтве, когда вместо титьки тыкалась
еблищем маме в сраку - но тут блять в планы естественнаго отбора
вмешался известный гринписовец писюн. Дефективную Дусю он нарыл на
какой-та памойке и припёр, естесна, в дом - ето паходу был ваще
последний раз, когда писюн полноценно держал лохматую бестию в руках,
патаму как, когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную
лопоухо-косоглазую паибень, она начала двигацца и хуй ты её поймаешь
блять. Двигалась Дуся оченно резво - создавалось впечатление што даже
срала на ходу, а если задерживалась в адном месте больше десьти сикунд,
значит либо спала, либо отъехала нахуй.

Ну или задумалась - периодически с ней случались кратковременные
приступы спокойствия: она ни с таво, ни с сево замирала, таращила косые
банки в неизвесном направлении и напряжённо ожидала в какое полушарие
ёбнет моча на етот раз - ну и в зависимости от результата через полторы
секунды начинала отчаянно щемицца либо влево, либо вправо, затем обычно
въёбывалась жбаном в стену, отскочив сломя голову хуярила в
противоположную сторону, въёбывалась в дверь и ахуев от такого обилия
препяцтвий начинала щемицца вверх па шторам. Там, где-нить сука под
паталком вдруг опять замирала с таким ебалом типа
"во, бля: где ето я?..", снова задумывалась, неожиданно пукала, с
перепугу въёбывалась тыквой в багету, падала сракой на подоконник и по
новой начинала гонзать по жилплощади –
шерсть дыбом, глаза на выкате блять. Мне думаецца, што именно так
выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны сука
Агузаровой. Наблюдая такую поеботу, миша неоднократно говорил писюну,
типа "писюн, она у тебя походу слепая ваще:" "Да не, не: - успокаивал
себя писюн - проста ёбнутая."

Поначалу дусина движуха вызывала у меня дезориентацию и приступы марской
болезни, а миша её ваще боялся и не любил совсем. Потомушто один раз,
нихуя неразглядев Дусю на фоне писюновского ковра (связанного наверно
тем же дальтоником, который мише свитер красный захуярил), миша наступил
на ейный ебальник, а поскольку Дуся пачимуто мяукать не умела нихера,
издавая заместо етого какие-то кряхтяще-пердящие гортанные звуки на
манер тувинских духовых инструментов, она со всей своей кошачей
пезданутости начала сцука страшным тувинским голосом орать - я, чесно
признаюсь, малёха припустил жыдким в трусники, а вот 12-ти летний миша
впервые в своей жызни схватился за серце, а когда отошёл, начал Дусю
ненавидить лютой ненавистью.

И вот однажды, когда писюн в очередной раз ушёл посрать и залип в толчке
на полчаса, разглядывая в унитазе чудные какашные узоры, мы с мишей
остались тупить в писюновской комнате в два рыла. Тут я обратил
внимание, што Дуся заговорщицки выглядывает из-за кресла и щуря один
глаз палит в мишину сторону. Я мише ето дело показал и только хотел уже
чё-то по этому поводу пиздануть, как вдруг миша, внук ворошиловского
стрелка, нихуя не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в
голове сопли (грамм думаю 200, не меньше - зима была) и смачно с
присвистом форчманул Дусе прям в летсо.
Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра полтора, зато с
такими выебами, што Алине Кабаевой и не снилось нах.

Через пару дней Дуся начала по-маленьку облазить. Писюн говорил што ето
на нервной почве, но мы-то с мишей знали, што после такого заряда
гайморита в голову ваще не жывут - так што ей ещё повезло, можно
сказать.

А писюновская мама походу стреманулась, што кошке настает постепенный
пездец и купила писюну на замену большова такого хуйпойми африканского
попугая по кличке Розелло нах.
Продавец её пролечил што Розелло пездец какой умный и говорящий,
схватывает типа всё
на лету, хуй заткнёшь.

Но Розелло почему-то оказался на редкость тупым ебланом. В течение
недели мы с мишей учили его говорить одно единственное слово "писюн".
День изо дня мы ебли ему мозг часа наверна по два, штоб не спизднуть, ":
писюн, писюн, писюн, : говори сука ебаная –
писюн, писюн: вот веть педораз: писюн, писюн" - ну и в таком духе; под
конец даже нещасная облезлая Дуся, не выдержав такова напора, корча
ебало и заикаясь начала гудеть што-то подозрительно напоминающее слово
"писюн", лишь бы мы заткнулись нахуй.
А Розелле хоть бы хуй - сидел в углу клетки, таращил полные непонимания
глаза и обильно серил.

Миша уже хотел писюна разачаравать, типа "писюн, он у тебя походу глухой
ваще.", но как выяснилось, Розелло был нихуя не глухой, а даже савсем
наоборот. Всё это время хитрый пернатый слушал: набирался, тыксызыть,
сеансу. Через пару недель етот пидар выдал всё - и "писюн", и "сука
ебаная", и "педораз" с "мудаком", и ещё целый ряд окологинекологических
терминов, смысл которых я узнал только несколько лет спустя.
Писюн с мамой были в шоке канешна. И веть, што характерно, не наебал
продавец –
действительно хуй заткнёшь. В качестве бесплатного дополнения к
выученным словам Розелло научился кряхтеть, пердеть, лихо подражать
звуку проезжающего трамвая и звонко посвистывать. Причём делал он ето,
походу, круглосуточно, потому как писюн приходил в школу с таким помятым
видом, как будто всю ночь катался на трамвае в шумной компании
милицейских свистков. К тому же, по ево словам, Дуся сильно нервничала.

А Дуся на самом деле сходила нахуй с ума. То исть она и так была
припизднута нехуёво, но с появлением Розеллы её стали покидать последние
остатки разума. Если раньше Дуся слушала тока то, што пиздят голоса в
ейной голове, то теперь к этой неебической толпе добавился и левитан с
крыльями, который походу наглухо забивал Дусе все сигналы с Марса.
Ну и в один прекрасный день мы с мишей стали свидетелями таво, как Дуся,
чуйствуя видимо близкую кончину от помутнения рассудка, решила
напоследок во што бы то ни стало вточить говорящего окорока. Сам Розелло
к тому моменту времени уже надрочился открывать клетку изнутри и
по-хозяйски вылазить на крышу подышать воздухом, причём проделывал всё
это не прекращая пездеть ни на секунду ваще. С крыши своей клетки
Розелло как козырной страус выглядывал в окно, обсуждал сам с собой
последние новости и попутно подслушивал всякие гадости штоб вечером
опять ошарашить писюновскую маму очередным хитровыебанным матюком.

Улучив один из таких моментов, потерявшая всякую надежду, окончательно
охуевшая Дуся, изо всех сил стараясь не палицца, полезла ёпт за добычей
на клетку. Выкатив фары от волнения и еле сдерживая метеоризьм, Дуся
приблизилась к Розеллу вплотную и застыла. Всё, - подумали мы с мишей, -
пезда рулю: Но в етот момент Розелло медленно повернулся, и, увидев
перед ебалом такую хуйню (Дуся бешено вращала глазами и мелко тряслась),
оценил апстанофку, неспешно так прицелился и как заправский скотобой
уебал Дусе клювом прям промеж ухоф. Тюк, блять: Досмотрев как Дуся
ссыпалась на половичок, Розелло звонко присвистнул и продолжил пездеть.

Все остались жывы вопщим. Не знаю, што за нервные центры в кошачьей
голове поразил удар африканскаво Розеллы, но облазить после етого
инцидента Дуся перестала. Зато начала жрать своё гавно, наводя ужас на
домочаццев

Так получилось... Пуговица на джинсах подумала, что хватит уже терпеть
такого хозяина, у которого пузо не соответствует размерам носимой
одежды, а покупались штанишки далеко до того момента, когда любимая
первая жена стала "откармливать" не менее любимого первого мужа. Даже, вернее, когда "мужа", вопреки имиджу "худенький" решил отрастить себе
небольшое пузико путем контролируемо-неумеренных возлияний
пива с хорошим калорийным ужином и не менее калорийной закуской под
вечер перед сном. К тому же, многие знают, что по прошествии
определенного времени замок утрачивает свойства находиться на том
месте, в коем его хозяин оставил при застегивании оных и начинает
неумолимо съезжать вниз после каждой попытки его застегивания, так
что пришлось терпеть. В общем, пуговица сказала: "гуд бай и
хорошей тебе жизни, но без моего участия..."
Покинула меня эта сволочь еще в середине дня, примерно после обеда,
который, как у "белых людей" в нашем регионе с 12 до 13...
А еще были суперочаровательные трусы, по инету заказал, такие красные, с
надписью белым по красному "ПОСЛЕДНИЕ ЧИСТЫЕ ТРУСЫ"
А еще эти джинсы после событий с пуговицей и замком на ширинке получили
новое свойство - без предупреждения, без подачи звукового сигнала или
иных информационных методов, всей своей массой устремляться вниз, в
объятия дружественных им кроссовок, оставляя меня при этом, в суицидном
настроении и желании кого-нибудь убить, либо заставить признаться
первого попавшегося во всех грехах самыми жесткими и циничными методами
средневековой инквизиции.
14: 00 На работе. Выхожу покурить. По дороге, в далеко не симпатичном
коридоре, безвкусно отделанным пластиковым шпоном "под евро", идет
звезда моя, девушка мечты, даже не идет, а плывет, рассекая воздушное
пространство коридора своей очаровательной фигуркой, которой позавидует
и уже, наверное, вовсю завидует ее лучшая подруга вкупе с известными
владельцами не менее известных модельных агенств, к тому же не скрывает
всех прелестей короткая юбочка, полупрозрачная блузка, а усиливает
эффект ее появления личико, причем, которому не надо макияжа, и конечно
же, огромные, серые глаза, томно смотрящие на тебя и проникающий взгляд
в самые глубины моей, потрепанной и жаждущей ласки души...
Конечно, штаны прониклись всем сказочным, неземным описанием всей
чувственности и желанием, и.... вы уже догадались...
А стыдно было... А неудобно.... И ее звонкий смех... Зато появился
повод для знакомства...

Несколько лет спустя... Теперь у меня вторая жена, две замечательные
дочки, спасибо, вам, джинсы, за смекалку и помощь...

Теперь обратно в прошлое. 17:15. Зря не пошел после работы домой. Как
обычно - хорошая мысля только опосля! Приспичило наведаться к знакомым,
а ехать к ним - на "сохатом", то бишь, в троллейбусе. В салоне народ,
кондуктор требует деньги, плачу, стою, т. к. места все заняты. Еще ведь
место выбрал, вернее пришлось, аккурат возле входной двери!
Остановка. Впихиваются молодая мамаша с будь он неладен чадом, которому
в школу уже пора, но еще детский садик закончить надо! Малышка, ручкой
своей, не нащупав нужный поручень, конечно же, нащупал мои джинсики, и
благополучно стянув их с меня (как рады были кроссовки с новой
встречей!), уселся попой на коленку маме, которая еще только пыталась
залезть. Люди на остановке, ждущие своего транспорта очень обрадовались
надписи на моих трусах, некоторые, отличающиеся быстрой реакцией,
попытались достать телефоны, дабы сфоткать сие нигляже, с держащимся за
штанину ребенком; летящим мной на ту же остановку (ибо держался я за
поручни не очень крепко) и, конечно, многие бы хотели включить
видеокамеру, дабы записать деферамбы и песнопения, сыплющиеся в мой
адрес от той самой мамаши, на груди (даже под шубой понятно было, что
эти прыщики только зеленкой прижигаются) которой я и приземлился со
всей своей любвеобильностью. То есть, конечно же, с самой русской
фразой - "Ё№;%: в рот!"
Понятно, что получилось почти как раз как в этой фразе. Народ начал
волноваться и еще более радоваться моим успехам в этом плане. А так как
еще и злополучные джинсы умудрились запутаться в ручке младенца,
который валялся рядом, орал, словно резаный поросенок и периодически
дергал штанину, пытаясь выбраться, то мои попытки встать на гололеде
оканчивались тем, что плюхался снова и снова, но уже над лицом
злополучной мамаши, которая орала гораздо громче отпрыска своего,
периодически захлебываясь моими обширными красными труселями! Картина
Репина - "Удаль молодого парубка да при честном народе". Аплодисментов
и цветов, не было, были лишь крики:
"Прошу на бис!", "Слабо еще раз!", но это когда уже пришлось применить
технику красных партизанов, тырящих водку под носом у белых - ползком
по-пластунски, безуспешно цепляясь стриженным маникюром о скользий лед.
Как не откусили со злости мое достоинство во время отползания, это
осталось в безвестности. Отполз, встал, натянул мои джинсы, опять
попытка застегивания циничного замка, умудрившегося все-таки зажать
кожу моей драгоценной мошонки, не взирая на то, что знаменитые уже
красные труселя пытались собой прикрыть достоинство каждого мужчины.
Крики: "Ой, мля",- только подбодрили столпившуюся уже к этому времени
толпу людей.
Убегал быстро. Было стыдно. И, конечно, больно.
Через неделю эта самая дамочка, молодая, и благодаря моим стенаниям, уже
опытная мамаша, пришла устраиваться на работу в тот же самый офис, где
работал и я!
Опять перенос во времени.
21: 30 Выхожу из подъезда в доме, где живут мои знакомые (тоже циничные
люди, ибо грешно так смеяться надо мной и моими джинсами), штаны уже
придерживаю рукой, ибо после всех переживаний замок на ширинке объявил
отпуск и в итоге от всех перегрузок (см. выше), сломалась самая нужная
деталь - собачка.
Держу штаны в одной руке, в другой - бутылка недопитого пива. Настроение
веселое и слегка хмельное, ведь надо было обмыть и запить пережитый стресс...
Видимо, на этом приключения не закончились - подъезжает недавно
вызванное мною такси, напомню, в одной руке все-таки драгоценное пиво,
другой открываю дверь, естесственно, при этом предоставив свободу
действия своим недоджинсам.
Со слов таксиста: "Открывает дверь какой-то пидор - трясун", это была
его первая мысль. Вторая - конечно давить по газам и аля - улю!!!
Поймал его на выезде со двора. Рассказал все. Понял. довез. Ржал, сцуко.
Зато денег не взял. Теперь знаю одно - либо худеть, либо заранее
договариваться с пуговицами, замком и джинсами, а иначе никак!!!

Работает у нас инженер. Серегой зовут. Доподлинно биографию не знаю его,
личность достаточно загадочная.
Как - то в курилке рассказал историю. Как говорится, за что купил, за то
и продаю.
Служил на Севере, в Ямало-Ненецком автономном округе, прилетали,
делали дело, улетали. И так каждые три месяца. Ну а чтобы жить еще
лучше, активно сотрудничали с местными жителями - чукчи именно были. Как
только вертолет садился, тут же сбегались местные за "огненной водой" -
так они называли родимую нашу. Так вот, прилетели, сели, чукча на нартах
нас везет, знакомы уже несколько лет. Любит водку очень сильно. Пьет
очень много. Задолбал, в общем. Насыпал я ему туда слабительного с
аптечки, то ли пурген, то ли еще что-то, неважно. Важно само действие
этого средства. Едем... Сугробы, он оленей гонит, водку эту отравленную
глушит... Пррр.... Остановка, убегает за ближайший сугроб...
Прибегает... Едем дальше.... Опять остановка, и так несколько раз.... Не
только русские сообразительные, чукчи тоже научились не есть желтый
снег! Плюнул он, шкуру откинул где сидел, а там как раз дырка! Сел жопой
голой (к морозу устойчивой!), гонит оленей, песни поет, серит, хорошо
ему! Временами приговаривает: "Ах, огненная вода, ах!"
Еще рассказывал: "В чуме лежим вечером, посередине печка - буржуйка. Эти
братья плюют на нее, а слюни шипят, тем весело. А утром мать блины
готовит на этом... Тьфу, нах..." Видимо, не зря столько анеков про
северный народ сложено, а ведь у них своя вековая самобытная культура..