Поиск по автору:

История эта абсолютно правдивая, но если бы я ее слышала не от
непосредственного участника - вряд ли поверила.
Есть у нас симпатичная медсестра Оленька, ей немного за 40. Вот от ее
имени и пойдет рассказ.
"Дело было в начале 90-х. Заболела у нас дежурная сестра и меня
попросили на следующей неделе выйти на работу на сутки. Я согласилась,
но была одна проблема, которую предстяло уладить - в этот день некому
было забирать Павлика, моего сына, из детского сада. Пришлось звонить
моему папе, он согласился и в выходной приехал, чтобы посмотреть где
расположен садик, из которого надо забрать ребенка. Дело в том, что папа
у нас бывал редко, так как у него не очень складывались отношения с моим
мужем. Папа приехал, показали мы ему детский садик (рядом - точно такой
же, живем в типовом районе), сказала "папа, не перепутай, наш сад
справа" и распрощались до вторника.
Но в назначенный день выходит с больничного дежурная сестра и меня
отправляют домой в обычное время. Дай, думаю, зайду за Пашкой, может мой
папа еще его не забрал. И точно - ребенок в группе, одеваемся, уходим.
Подходим к подъезду. И тут бабки у подъезда меня ошарашивают:
" А Слава (это мой папа) с Павликом уже пришли!"
Я смотрю на своего ребенка и недоумеваю: "А я с кем?"
Быстро поднимаюсь в квартиру, открываю дверь и застаю следующую сцену:
на стуле в комнате сидит и ревет чужой маленький мальчик, вокруг него
суетятся мой папа и моя старенькая подслеповатая бабушка, тычут ему
альбом с фотографиями и твердят наперебой: "Павлик, Павлик, не плачь,
детка, вот твоя мама, завтра с работы прийдет". Бабушка начинает гладить
малыша по голове и вдруг напряженным голосом произносит: "А у нашего-то
волосики были короче! - затем щупает ножки и добавляет "И колготочки
другие". Мой папа в ужасе начинает озираться и наконец-то замечает меня
с сыном. "Ревизор", немая сцена.
А дело было так: папа, конечно, перепутал садик. Поднялся в
предополагаемую группу, попросил "выдать" Павлика. Времена были
советские, за безопасность никто не парился. Павлик в этой группе, к
сожалению, нашелся. Папа его схватил и начал одевать, мальчик стал
реветь. Тогда папа сунул ему банан (тогда - дефицитное лакомство).
Мальчик стал есть банан, немного успокоился, благодаря чему папа его
быстро собрал и привел домой. Псевдовнук ревел всю дорогу. Ну а плачущие
дети, по словам моего отца, все на одно лицо.
Не передать тот ужас, с которым я выслушала эту историю. "Папа, беги
быстрее в детский сад, там, наверное, родители мальчика с ума сошли!"
Когда мой отец примчался в тот злополучный соседний садик, на детской
площадке на качелях сидел и курил одинокий папаша. Он забрал своего
Павлика и на сбивчивые объяснения отца сказал только одну фразу:
"Не представляешь как тебе повезло, мужик, что его сегодня не мать
забирала!"

Много лет назад Леонид Якубович, тогда еще никому особо не известный
конферансье небольшого пошиба, приехал в институт проктологии вести
концерт в честь какого-то празника. Якубович стоял на сцене,
медработники довольно громко разговаривали между собой и не обращали на
него никакого внимания. Якубович решил взять инициативу в свои руки.

- Скажите, пожалуйста, это ведь институт проктологии? - спросил он со
сцены.
- Да, институт проктологии, - раздалось несколько нестройных голосов.
- И все, сидящие здесь, имеют к проктологии непосредственное отношение?
- Да, да, конечно, - хор голосов стал дружнее, народ стал затихать и
прислушиваться.
- И все, сидящие здесь врачи - проктологи?
- Да, - дружно выдохнул зал.
- А ничего, что я к вам лицом стою?

Зал лег от хохота, концерт прошел на ура!

Друг моих родителей дядя Леня был веселый, красивый, толстый и наглый,
внешне - копия своего отца, уважаемого в городе главврача крупнейшей
больницы. Дело просходило в большом уральском городе. Сам дядя Леня тоже
был врачом, но не простым, а главврачом городского
кожно-венерологического диспансера. В советские времена - невероятно
блатная должность. Дядя Леня был не дурак выпить, и ничто не мешало ему
пьяным садиться за руль, так как немалая часть сотрудников местной ГАИ
уже пользовалась его услугами врача-венеролога, а те, кто не
пользовались - не исключали для себя такую возможность. Его белую
"Волгу" знали все и никогда не останавливали. Но как-то раз на посту
стояла женщина (откуда только взялась в ГАИ?), у которой, по словам дяди
Лени, шансов поиметь венерические проблемы не было. За управление
автомобилем в нетрезвом состоянии и еще за какие-то прегрешения тетка
отобрала у дяди Лени права и сняла номера. Все гаишное начальство ходило
к дяде Лене на поклон, извинялось, било себя кулаком в грудь, но тетка
дала делу такой ход, что вернуть права не было возможности. Он продолжал
ездить без прав и номеров, и все в городе знали, чья это "Волга", и
никто дядю Леню не трогал. Тетка же отправилась на пост в такой район
города, куда белые "Волги" не заезжали.
Но вот понадобилось дяде Лене в область. А там и своя ГАИ, и свой
кож-вен. диспансер. Права он взял отцовские, но белая "Волга" без
номеров сразу привлекла внимание первого же гаишника - молодого
башкирского парня, не очень хорошо говоряшего по-русски. Тот долго
изучал права и тех паспорт, затем попросил обычный паспорт, и, запинаясь
и коверкая имена, спросил:
- А почему это у вас в паспорте написано Юдовский Леонид Израилевич, а в
правах - Юдовский Израиль Моисеевич?
- Вы понимаете, - невозмутимо произнес дядя Леня, - у нас, у евреев, все
одно - что Леонид Израилевич, что Израиль Моисеевич.
- Надо же! - с уважением произнес гаишник и даже с некоторым
благоговением вернул дяде Лене документы.