Поиск по автору:

Если кто-то где-то как-то, но не очень,
А быть может, даже очень, но не так?..
Как бы честно жить порой у нас не хочет
Даже тот, который с этим и с другим,
Но не так, как все, а наперекосяк.
Если так уж - пусть, как говорится, с ним.
Если ж кто-то где-то как-то, но ого как,
Да к тому же почему-то как-то странно.
Kak-то просто, очень странно, что за так,
(Видно, есть за этим задняя мыслишка),
В общем, если вдруг "ого!" совсем нежданно,
Понарошку, а не так, чтоб сразу крышка,
То, конечно, тут же, типа, невзначай
Хлопни махонькую, плюнь и не скучай.

Обладатель Гран-При в Монте-Карло
Не читал ни Шекспира, ни Марло,
Но за год заработал
На смирноффскую bottle.
Выпил с горя и нес перегарлом.

Грустно глядя на свечу,
Вспоминать я не хочу,
Как подмахивала лихо
То-ль швея, а то-ль ткачиха.

В Будейовицах Йозефа Швейка
Полюбила одна белошвейка.
Да так сильно, однако,
Что порвалась вся срака,
А у Швейка свернулся, как змейка.

На центральном проспекте Бишкека
Есть такая ночная аптека,
Что-то вроде секс-шопа:
За стеклом чья-то жопа
С этикеткой "Мечта гомосека"

Раз художник один - Богорад
Вздумал изобразить звукоряд
На листе плексигласа,
Но столпы ВХУТЕМАСа
«Запрещаем!»,-ему говорят.

Молодой человек из Чернобыля
Пожевать пожелал гонобобеля.
Пожевал-пожевал,
А потом не вставал
У дурашки perpetuum mobile.

Нумизматы Калуги и Вологды,
Обкорнав свои длинные бороды,
И побрив свои головы,
Восклицали "Вот здорово:
Мы опять энергичны и молоды!"

Некогда в нашей деревне
Жил здоровеннейший хряк.
Был он, к несчастию, евнух,
Но, слава богу, добряк.

Повести нету плачевней,
Свиньи зовут хряка: "Ляг"
Он им: "Нашлися царевны!
Нужен мне очень напряг"

После, конечно, добреет
Чешет копытом в паху,
Шумно и грустно вздыхая

Юность свою вспоминает,
Маму и рыльце в пуху,
И все жирееет, жиреет...

Прихожу как-то раз на гандбол,
Вижу, вместо гандбола - кобол.
Так меня замутило,
Все же я не мудило,
Пришлось срочно принять алкогол.

Говорят, в славном городе Киеве
К Херциговой вчера мужики Еве
Заявились бухие
И бильярдные кии
Применили. Сияли зрачки ее!

Как-то скульптор Зураб Церетели
Пацана одного отметелил
Потому-то и статуя
Получилась хвостатая
И с отметиной синей на теле

Михаил Тимофеич Калашников
Нанял дачу построить шабашников,
А отхожее место
Поручил Стройинвесту
Михаил Тимофеич Калашников.

Гулял я намедни на свадьбе,
Изрядно хватил коньяка
И думал: "Невесту бы взять бы,
А после - ее муженька!"

Такие скабрезные мысли
В башке одурманенной кисли.

Тут кум подошел, очень пъяный,
Невесту он за руку взял.
Невеста с улыбкой жеманной,
Приветливой, как интеграл

Сказала ему: "Ваши мысли
Похожи на слабенький рислинг"

Жених цапнул кума за лацкан
И ласково стукнул в висок.
На землю холодную Васька
Упал, как с мякиной мешок.

И глупые Васькины мысли
На старой березе повисли.

За удачу я пить направляюсь в кабак,
Неудачу залить направляюсь в кабак.
А куда, интересно, еще мне податься?
В дождь, пургу, летний зной - направляюсь в кабак.

А как выпью вина - направляюсь в бардак,
Плохо встретит жена - направляюсь в бардак
Ну а где, интересно, еще мне **аться?!
Покупаю гондон - направляюсь в бардак.

А как страсть утолю - направляюсь домой,
Или в *опу напьюсь - направляюсь домой,
Это - замкнутый круг, и спасения нету:
Под конец я всегда попадаю домой.

Поведеньем своим я похож на комету -
Долог путь, но светило притянет к ответу.

Я начинаю сонет об Эмилии,
Ибо Эмилия - та героиня,
Что штурмовала в Париже Бастилию!
На баррикадах она как богиня
Полуодетая нюхала лилии.
Ей бы, Эмилии, в сад, где магнолии,
В руки собачку и зонтик в оборках,
Ей бы в бессилии, в неге, в безволии
Млеть в гамаке на Европы задворках.
Или же в Азии - скажем, в Монголии.
Только Эмилия, бросив камелии,
Мучаясь духа и тела томлением,
Ярко, как солнечный диск в перигелии,
Символизировала поколение.

Победителя Олимпиады
По дзюдо ожидают награды:
Три кондома и клизма
Марки "Пик коммунизма" -
Дзюдоиста мечта и отрада.

Джентельмены из города Пушкино
Пригласили к себе дам из Кушки, но
Дам из Электростали
Как спроваживать стали,
Учинилось побоище в Пушкино.

Да, не удастся мне стать знаменитым.
Ну и не надо. Им быть некрасиво.
Выйду на ниву я. Свежее жито
Мерин жует вислобрюхий и сивый.

Если б я не был таким сибаритом,
Мог бы густой наслаждаться крапивой,
Или вкушать аконит ядовитый
На берегу ледяного залива.

Только одним я могу похвалиться:
Любят меня незамужние дамы,
Впрочем, и я их желаю взаимно,

Если у них симпатичные лица.
Если же нет - расстаемся тогда мы
В полночь, под звуки родимого гимна.

Испокону веков на Майорке
Проживал одноглазый майор.
Никогда не бывал он в Нью-Йорке,
Чем свой сильно сужал кругозор.

Эх Майорка, родная Майорка!
Нам, татарам - что спирт, что касторка.

Но однажды майор одноглазый
Выпил водки и, взявши билет
На Нью-Йорк, и, по трапу залазя,
Наступил мужику на штиблет.

Эх, Майорка, бухая Майорка!
Как катился он с трапа под горку!

А в Нью Йорке его дожидались
Одноногий старпом и капрал,
На грудях их сияли медали,
"Варшавянку" оркестр играл.

Эх, катись-ка ты к черту, Майорка!
Надо выпить еще полведерка!

Раз Матфей, Марк, Лука и Предтеча
Собрались. Делать было им неча.
Марк, Матфей и Лука
"Мы," - сказали - "пивка."
А Предтеча под водку жрал лечо.

Долгий путь я прошел от священника до программиста
И обратно, к священнику. Боже, помилуй меня!
Подотри в моих файлах в преддверии судного дня
Непотребных девиц, что нашел я вчера в Альта Висте.

Паутиною дьявола к нам попадает херня,
Непомерно сисяста, ногаста. Тут дело нечисто.
Раньше было попроще, когда я ходил в коммунистах,
Еще не было выхода в сеть в эти дни у меня.

О, прекрасные дни целомудренных танго и твиста
Когда я был так юн, что еще не вступил в онанисты!
Почему мама с папой тогда не додали ремня?

Мой любимый герой был тогда храбрый граф Монте-Кристо
Почему ж беспощадно, так неумолимо, так быстро
В онанизм с коммунизмом судьбина кидает меня?

На башке депутата Шандыбина
След оставила Дарья Кулибина
Неприлично липучий -
Вот такой сучий случай:
Голова до сих пор пахнет рыбиной!

Я прям и прост, почти как штанга,
И мой вопрос таков: "Куда бы
Мне руку положить у бабы,
Когда танцуем в ритме танго?"

Лапти повесив на гвоздик,
Выйду на поле свое.
Выйти в бурьян - это подвиг-
Злое лесное зверье

Может лишить меня жизни.
Нос мой, от страха не висни!
Главное, серп мой с собой
И молоток боевой.

Выполню я упражненья
По пораженью целей
И заживу веселей,
Не утруждаясь говеньем.

Как хорошо, елы-палы
Утром пройтися по шпалам...

Весельчак из провинции Шервуд
Встретил утром в лесу одну стерву
И за попу ее,
Не снимая белье!
Эти байки мне струны в душе рвут.

Предприимчивый денди из Лондона
Сдребедендил в аптеке три гОндона,
Два всучил сэру с пэром
Не забыл и про мэра,
Сам остался лишь с хером ободранным.

Снова дети елку наряжают,
А того пока еще не знают,
Что доел подарки Дед Мороз,
В бороду угрюмо усмехаясь,
В глубине души немножко каясь
И кляня рассеянный склероз.

Но зато весной, восьмого марта,
С низкого начнут детишки старта
Маму поздравлять наперебой,
Доведя папашу до инфаркта
Гамом и неистовым азартом,
Фейерверком, дымом и пальбой.

Нет в своем отечестве пророка,
Круглый год с детишками морока.

Ежели строк
Больше, чем мыслей,
Или повисли,
Словно шнурок

Значит порок:
Мысли закисли
(Кончились, в смысле) -
Будет творог.

Как ни крути,
Мыслей тринадцать
(Так, ассорти)

Я соберу.
Не разбежаться,
Брат по перу.

Раз у Бонча в гостях был Бруевич,
От Засулич поймавший себе ВИЧ.
Он хотел поделиться,
А потом застрелиться,
Но попал мимо Бонча, козлевич.

Закатив как-то теще скандал,
Распоясался Тур Хейердал:
Еду, крикнул, в Египет
Теща поняла: "Выпьет
И достанет опять причиндал."

В Новгородской губернии летом
Я представился даме поэтом.
А зимою в Перми
Я с тремя дочерьми
Этой дамы - не вспомнил об этом!

Как-то Дима создал новый сайт
И нарушил чужой копирайт.
Самолично Гейтс Билл
Его чуть не убил
Длинной битой в шестьсот гигабайт.

Лесбиянка из города Брюгге -
Мастерица плясать Буги-вуги,
Ча-ча-ча и ламбаду.
Но вот только не надо
Обнимать ее задик упругий.

Раззудись ты, плечище артрозное
Распахать надо поле колхозное,
Посадить кукурузу,
Портулак и арбузы,
И... забыл. Эх, мозгище склерозное!

Два нетрезвых сотрудника мэрии
Отдыхали под кустиком в прерии,
Но менты их и там
Отыскали - О, срам!
С криком:"Служим Росийской Империи!"

Одна девушка из Паневежиса
С положительным фактором резуса
Как-то раз залетела,
А рожать - не хотела.
Вот, такие апрельские тезисы!

Я начинал трудовые свершения с самого детства,
Отроком будучи, не прекращал героический труд
Все униженья, побои сносил без мольбы и свирепства.
Подвиги жизни моей мои слезы врагам отольют.
Вот, например, оформлял с малолетства заборы.
На облицовку метро "Маяковская" лоб мой похож
Видел ли кто мои шишки, залысины, шрамы, проборы?
Мавр мой Отелло, меж тем, с важным видом отца-командира
А по призванию, граждане, венецианский я дож.
Мне полагаются льготы, почет, ордена и квартира,
Мне рукоплещут собрания, митинги, свет и бомонд.
Ныне сбирается с войском отважных казаков на фронт.
Жизни закат. Смерть близка, и Венеция сгинет под воду...
Я никогда не прощу вам двадцатого съезда, уроды!

Ваш покорный слуга
С юных лет старомоден:
Обожаю Дега,
Пикники на природе,
Флердоранж и бега.

А на днях обручился
Я с любимой своей.
Но - конфуз получился:
Не запел соловей
(Граммофон не включился).

От позора скрываться
Я пытался в лесах,
Стал слегка заикаться
И морально зачах.

Человек поколения "Пепси"
Обожал демократию, рэп, Си...
В то же время, хитрец,
Он отстроил дворец,
Где ночами с путанами ебси.

Одна юная леди из Бостона
Заявила: "Я Бостоном достана!
Этот Бостонский колледж -
Экскремент! И доколе ж
Не пошлю я никак его просто на?.."

Одной целке из Теплого Стана
Хахаль щелку долбил беспрестанно.
Но она - все невинна
И смеется картинно:
"Я - железная суперпутана!"

В семье занимая почетное пятое место,
Кот Цезарь гордился, что мест этих семьдесят пять,
Считая мышей, а хозяина дома невесту
Пока не считая - еще рановато считать
Ее и Полкана, который на месте десятом
Был раньше, но проворовался, бессовестный тать,
К тому ж, надругался над Герцогом, Цезаря братом -
Полкана за это совсем бы из списка убрать!
На первом же месте - хозяин, хотя, если честно,
Его с ним уверенно делит хозяина мать,
А на тридцать пятое брат ее тестя залез, но
Кот Цезарь сумел ему, гаду, мошонку порвать:
У гада открылись коварные гнусные планы
Описать тайком восьмиспальную нашу кровать,
Набить колбасой два бездонных вонючих кармана
И мимо Полкана на цыпочках тихо удрать
На место второе - туда, где служанка Селеста
Пришла после номера три будуар подметать,
Прокрался хозяйский сынок, чтобы с нею совместно
Ширнуться тихонько и часика два полетать,
Сперва на Венеру, а после дойти до нирваны,
Вернуться и нервам полезную ванну принять.
Но Петька-петух - многоопытный, кошками рваный
Вдруг стал кукарекать, чтоб пятое место занять.
Десятый, Полкан, заливался, от ярости пьяный-
Ну где ж ему, бездарю, умное слово сказать.
Хозяйский сынок, одурманенный марихуаной,
Не хочет шестым быть, а хочет на первое встать.

Знаменитый писатель Гюго
Не хотел обижать никого
Ни деньгами, ни ласками,
Ни стихами, ни сказками,
Ни же сочным парижским арго.

Кабы стал ты, сынок, астрономом,
Обещал бы девицам знакомым
Подарить по звезде,
И всегда и везде
Был в девичьи альковы влекомым.

Раз художники группы «Митьки»
Написали картину "Совки".
На картине мужик
Мужику делал вж-жик -
Голубые, видать, мужики.

Пожилой продавец из "Икейи"
Побывал в придорожном ларьке и
Конкурентам своим
Предложил не интим,
А сравнить, у кого ... длиннеее.

Мой дядя, будучи в Палермо,
Не в шутку разозлил Семью:
Его таинственную сперму
Там все признали за свою.

Похожий вкус смутил, наверно.
Ведь в их загадочном краю
Таких, как он, живет примерно
Мильон. Как ангелов в раю.

А дядя знать не знал их правил
И тем, кому не надо, вставил.
И вот наглядный результат:

Мой дядя, как апостол Павел,
Теперь не то чтобы крылат,
Но соблюдает целибат.

Давидсон ненавидел Харлея-
За разврат, потребление клея,
Гомосексуализм
И антисемитизм -
Дружбы не было в бизнесе злее.

Кирпичные стены, железный забор -
Тут вроде бы лирики нет и в помине,
Но если поэт и разбойник, и вор,
Поэта едва ль проведешь на мякине.

Ему б в чистом поле, подобно скотине
Побегать галопом, мякину жуя,
А он на тюремной ночует перине
И на ночь читает стихи для ворья.

Понятна ли проповедь эта моя?
Пиит вопрошает себя перед сном.
И молча тюремная внемлет семья,
Как тросом скрипит виртуальный паром,

И страсти кипят, нереальны и зыбки...
На нарах лежит он с недетской улыбкой.