Поиск по автору:

Замолчите, Вы, провожающий -
отъезжающие устали!
В воздух тамбура освежающе
закурите, товарищ Сталин.

Париж зимой великолепен, как и Ницца -
Я проверял неоднократно, девять раз
Так и не смог решить, где лучше приземлиться
И в замешательстве уехал в Гондурас.

Журавль мой далеко, в руке дрожит синица,
В Тегусигальпе я - последний пидарас,
Опять в мечтах Париж, опять мне Лондон снится
Откуда я судьбой был сослан на Кавказ.

В душе моей, мятежной и одновременно
Весьма чувствительной, бурлят попеременно
Размеры всех эпох, манер и языков.

Но чувство ритма или чувство, скажем,такта
Мне чуждо, как творцу - работа по контракту:
Художник я, бунтарь, я прелесть. Я таков.

Моисей вел евреев в пустыне,
Обещая всем груши и дыни.
Вдруг навстречу Саддам,
На футболке "ФИГ ВАМ!"
Безполетная зона там ныне.

Серафим Серафимович Кац
Как-то внес предложение (рац-):
"Унитазы в сортирах
Для убогих и сирых
Заказать в фирме "Ссац и Усрац".

В защиту свободы слова

Без сочного мата и пошлостей сальных
Как сух стал мой стих! Он ломается с хрустом.
И тем избегая фривольно-анальных,
Я вдруг замечаю: осталось негусто.

На душистый и трепетный хмель
Сел лохматый растрепанный шмель.
А цыганская дочь
Сломя голову прочь
Умотала в ближайший бордель.

Старый киллер из города Грозного
От запора страдал варикозного
Выходя на работу,
Подавлял он икоту
Сверхусилием мозга склерозного.

Поднимите мне веки! Хочу напоследок взглянуть
На извечный покой океанского злого заката,
Завершая свой странный, нерадостный жизненный путь
Вдалеке от страны, где считался когда-то своим,
От друзей позабытых, от женщин, любимых когда-то-
Неудачник-паяц, слишком вжившийся в пошленький грим.

Калифорния, ты - мой не вовремя найденный рай,
Где была ты, когда я скитался, о рае мечтая?
Здесь окраина мира, и скоро шагну я за край,
Отдохнуть от погони за детским загадочным мифом.
Там навстречу мне истина выйдет, до боли простая:
Рая нет. Веры нет. Ни мечтам, ни закатам, ни рифам,

Не вернуть мне надежду на жизни достойный итог.
Я о многом прекрасном мечтал, только сделать не смог.

Ты со мной сыграла злую шутку:
Мне пришлось жениться на тебе(
А ведь я всегда любил другую,
Нежную невинную малютку
С родинкой на пухленькой губе,
Ту, чью попку в сердце берегу я)
И теперь с тобою вместо милой
Мне придется коротать свой век
(Сделай, Боже, век мой покороче!)
На двуспальной пустоши постылой
Разметавшись, стонет человек
Под покровом теплой южной ночи.
Молчаливо небо.Спит жена.
Ах! Моя душа обожжена!

Разлагается тело. Бессмертна душа.
Состоит ли она из различных молекул
Или, может быть, элементарных частиц?
Не известно науке о том ни шиша,
Не положено, видимо, знать человеку.
Злобно небо глядит из-под белых ресниц.

Тает мартовский снег. Остается вода.
Утекает в моря по раздувшимся рекам,
По бесчисленным лужам безвольно лежит
И томится в болотах. Молчат города
На пути от варягов к, естественно, грекам.
Тихо дышит земля, от межи до межи.

Развалилась держава, но вечен обычай
Про бессмертье души с голым задом талдычить.

Грянет буря, скоро грянет буря -
Злобно каркал буревестник, гад,
Он давно затрахал всех подряд
До полубезумия, до дури.

Пингвин, проспиртован и прокурен
Об утес, балдея, чешет зад,
Чайки сверху дружно матерят
Пингвина за то, что некультурен.

Уткам тоже все по барабану,
Утки лихо косят под гагар,
Гадят в клюв усталому баклану.

Нету сил смотреть на эту бучу,
Брошу в море спичку - и пожар
В этом самом море отчебучу.

Захотелось козлу, чтоб его уважали,
Чтоб его не держали весь век за козла,
Чтобы запись была в его личной скрижали:
"Сей козел непричастен к творению зла".

Вмиг молва по окрестным отарам пошла:
"Вы случайно козла за козла не держали,
Не сказали случайно ему, что пошла
Его серая жизнь? Вам беднягу не жаль ли?"

Оказалось, козла все считали ослом,
И теперь выясняется задним числом,
Что чужие просчеты ему приписали,

Что напрасно послали в свинарник послом.
Завершая сей пламенный тост, генацвале,
Так скажу: "Пьем за то, чтобы нас уважали!"

Мы устроили секс вчетвером -
Я, Фрол, Инна и пудель Джером.
С этих пор я собак
Не люблю, я им - враг
И в еду подсыпаю им бром.

В ниспадающем платье, бесшумно-красиво ступая,
Выплывает на подиум сам Моисеев Борис-
По упитанным бедрам карденовский люрекс стекает
Между ними же член одиноко-уныло повис-

Члену скучно - Борис никогда его не применяет
Несмотря на обилие рядом красивых актрис.
И одну только функцию член у него выполняет -
Позволяет хозяину вечером слить антифриз.

Как и член, для любви человеку дается душа,
Как и член, поднимается ввысь она, так же ложится...
И проходит любовь, ниспадающим платьем шурша

Не оставив следа, как удачный прием джиу-джитсу.
Ну а если ваш член все равно вам любить помешал,
Обратитесь к хирургу, пускай первратит Вас в девицу.

Если долго сидеть неподвижно и думать о главном,
Можно много придумать отборнейших глупостей разных,
Но порой среди мыслей случайных, никчемных и праздных
Вдруг такая херня промелькнет, скажешь - тронулся явно.

То начнешь смысл жизни искать среди женщин прекрасных,
То представишься в облике многомогучего фавна,
То заделаться батюшкой сдуру решишь православным
Не подумав о многих последствиях разнообразных.

Нет, наверное следует встать и пойти прогуляться
Уж от мыслей в мозгах начинается коагуляция,
Уж и тело становится внешне с извилиной схоже.

Но беда: и во время прогулки те мысли роятся
На лице отражаясь, пугают случайных прохожих,
То пятном, то узором цветным проступая на коже.

Зачем вы, девушки,
Красивых любите?
Непостоянная
У них... эрекция.

Мы знаем о ваших проблемах.
Садитесь. Итак, вот досье.
Фамилия? - Лавуазье.
А имя? - Вы знаете, Эмма.
- Не знаю. Что в нижнем белье?
-В белье? Эрогенная клемма!
На ней именная эмблема -
Естественно, Лавуазье.
-Позвольте... - Нет, я не позволю.
И руки примите тотчас.
Мое настроение в норме
А как настроенье у вас?
- Желаю принять алкоголю...
Меня Ваша мама покормит?

Некто Лермонтов в пешем строю
Заявил: "Я сейчас запою!"
Все вокруг ему: "Миша,
Пой, родимый, потише,
Гений твой - он сейчас не в струю."

А если бы Клинтон принимал Виагру....

Одну толстую америкаху
Худощавый метис один трахал.
Перед этим метис
Пил бадьями кумыс
И усердно молился Аллаху.

Как сонное судно скучает у мола,
Скучаю и я в полутемном кафе.
В углу надрываются тщетно пикколо,
Лахудра-певичка уже под шофе.

Свобода, жара - вакханалия лени,
Танцуют испанцы, мелькают их тени,
Признаться, хочу быть испанцем и я,
Чтоб жизни тугая забила струя.

Увы - рыбья кровь затопила всю душу,
Ленивым налимом залег я на дно
И тягостно щурюсь, глотая вино,
Мне тягостно видеть извечную сушу.

Рожденный летать, я, увы, стал бескрылым,
Вино не поможет - поможет могила.

В бар пришел на работу Максим
огляделся, подумал : "Один!"
И, налив себе джину,
Отхлебнул половину
И из бара отчалил засим.

Невысокий, но гордый монгол
На хурал голозадым пришел.
Ну и что тут такого -
Ведь свобода же слова,
Говорят же, мол, гол как сокОл.

Девочки, мальчики, дяди и тети
Вместе собрались в далекий поход.
Дедушки! Бабушки! С ними пойдете?
Даже прадедушка чей-то, и тот
К нам издаля прилетел в вертолете.

Вот-тебе на-тебе - дядьки чужие
Тоже какие-то вместе притопали,
С виду - ужасные, злые, плохие,
Грязные, мрачные, в стельку бухие
Гадко поют про березоньку во поле.

Не по пути нам - компании разные,
Вместе нам в этом лесу не гулять
Хочется выкрикнуть с горечью:"Б....!
Вот ведь эпоха пришла безобразная!"

У Петровича есть к вам вопрос:
"Чем лечить ваш словесный понос?"
Говорили об этом
Многим горе-поэтам.
Помогает порой купорос.

Нелегки времена неолита:
Не написана повесть "Лолита",
"Терминатор" не снят,
И не создан стройбат
Для постройки строений Главлита.

Говорят, что студенты в Физтехе,
Половой предаваясь утехе,
Разошлись до того,
Что уже ничего
Не секут оттого в теормехе.

Как-то раз удалого гусара
Пожилая, но крепкая пара
Пригласила на ложе
К ихней дочке - о Боже!
Но гусар предпочел Боливара.

Писал Цицерон "О законах"
Довольно весомый трактат,
А думал о пышных матронах -
Они-де его не хотят.

О позах их думал и стонах
О страсти в которой горят
Сердца безнадежно влюбленных-
А был всего месяц женат.

И нужно опять Цицерону
Надыбать другую матрону
И трахнуть ее под бурброн.

Отсюда убыток закону:
Какой уж тут, к черту, закон,
Когда допекает гормон?

Вот стоит осина, на осине - тело,
И висит недолго, а уж опустело.
Подхожу поближе, узнаю тебя.
Трогаю за пятки, душу теребя...
Плачу и шепчу я телу обалдело:
"Ты когда успело, тело, умереть?!"
Отвечает тело: "Все одно - за дело.
Не мешай, хозяин, дай мне повисеть..."

Справедливости нету на свете
Ни в омлете, ни даже в миньете.
Только в жопе найдешь.
Впрочем нет, это - ложь!
В жопе только говно, знайте, дети!

У сексолога Левы Щеглова
Монография, в целом, готова,
Но раздел "Про минет"
Зарубил Комитет
По наследию графа Толстого.

Кант придумал свой императив
И налил себе аперитив.
Что же, пить иль не пить?
Он как Гамлет, едрить:
Разве можно отлить, не попив?

Спят усталые солдаты
Надоел Армагеддон.
Только бьет набат дин-дон
Приближая час расплаты.

Солнце катит свой бидон,
Грома слышатся раскаты.
Пусть прольется дождь на хаты,
Словно сера на Содом.

Кто б сказал, за что воюем?
Жизнь накрылась медным буем.
Штык - дурак, и пуля - дура,

На том свете заночуем.
Видно, с жизнью шуры-муры
Не крутить нам. Смейтесь, куры.

Не пытай, ради Бога,
не корми холодцом!
Дай мне рупь на дорогу,
Спрячь вот заподлицо.

И не надо, не трогай
Парашют за кольцо.
Там, за Тикондерогой
Ветры дуют в лицо,

Ввысь несутся стрекозы
Вертолетов, и грозы
Портясают наш мир.

За петлицей - мимоза,
А в бутылке - кефир...
Ты поплачь, король Лир...

Жили-были поэты-китайцы, Ли Бо и Ду Фу
Под столетним, тенистым, развесистым деревом тофу
Сочиняли они, соревнуясь, занятные строфы.
Для примера одну приведем мы вам ниже строфу:

"Как-то Будда в составе тургруппы полез на Голгофу,
Хотя лучше бы было, наверно, залезть на софу,
А разумней всего вообще запереться в шкафу
И средь шуб повстречать лет пятнадцать искомую Софу".

"Что же в этом занятного?" - спросит нас западный сноб.
По китайской традиции, мы объясним, но не в лоб,
Чтобы было над чем поразмыслить ученому снобу:

"Рассужденьями вяжем мы фактов разрозненных сноп,
Каковой заключает искомую Буддой зазнобу,
Чтобы истиной новой насытить познанья утробу."

Иннокентий листает пикантный журнал
В ожиданьи экспресса из Ниццы,
С золотистым шампанским хрустальный бокал
Предлагают три юных девицы.

Иннокентий смутясь поднимает свой взгляд
И шампанское льет на манжеты.
Три девицы смеются два раза подряд,
Доставая бутыль "Амаретто".

Вот, истошно свистя, подкатил паровоз-
На пероне толпы оживленье.
Полтораки девицу целует взасос,
Появившись внезапно из тени.

Отбивается дева и вьется ужом
Оторваться не в силах от гада.
Иннокентий, с присущим ему куражом,
Контролеров сзывает бригаду.

Контролеры девицу целуут гурьбой,
Штраф берут с подлеца Полтораки
Черный Ворон, ужасно довольный собой,
Исчезает в сгустившемся мраке.

Мы пем, не страшна нам за окнами стужа и вюга.
Пылает камин, и на кухне хлопочет прислуга.
Приятно горячего грога отведать, друзья
А вдвое приятнее умная наша беседа
Где каждый охотно поддержит идею соседа,
Легко удержавшись на грани софизма и бреда
Вдоль грани небрежной остротой опасно скользя.

Забудем о грубости мира что там за дверями
Морозит в чащобе глухой лесников с егерями,
Подбросим дровишек в камин и по новой нальем.
Под звоны бокалов зажгутся гирлянды на елке,
Генсек обратится с экрана с напутствием долгим
И вновь ралетятся веселой беседы осколки...
Преданье свежо, но уже порастает быльем.

Устал скрывать под маской безразличья
На весь ваш род досаду, злость и гнев:
Который год пытаусь вас постичь я,
Так, видно, и умру, не поумнев.

О, женщины, то счебетанье птичье,
То льва в ночи громоподобный рев.
То с вами забываешь все приличья,
То топчешся в прихожей оробев.

Как море вы. То штиль, то ураган,
Но вот опять я свой расправил парус.
Сейчас, как элегантный хулиган

Очередной красавице представлюсь.
Для смелости я выпил, но не пьян.
Ну не добьюсь - так просто позабавлюсь!

Врасчение земли - занятнейшая штука,
Особенно когда глядишь со стороны:
Все горочки на ней и речечки видны...
Запусчена зачем? Молчит о том наука.

Кричу: "Остановись!" Планете - хоть бы хны...
Скрипит земная ось, но мы не слышим звука
Запусчены во тьму как из тугого лука,
По воле навсегда исчезнувшей страны.

И миряды звезд блестят вокруг лукаво.
Поскрипывает шлюз, и в тюбиках какао
Теряет с каждым днем и вкус, и аромат.

Закончен этот век. Рассыпалась держава.
Сквозь холод пустоты глядит на брата брат.
Вращается Земля. Никто не виноват.

Потерялся я в поле
Твоего тяготенья.
Потерялся я напрочь,
Нет ни силы, ни воли!
Превращен в твою тень я.
Откатила волна прочь

твоего нетерпенья -
Но буквально на миг
И вот снова в потоке
Вдохновенья с волненьем!
Я весь ужас постиг,
И экстаз, и пороки!

Почему же так грустно?
Очень странное чувство.

Я не знаю, зачем и кому это важно,
Кто все это придумал, зачем и когда
На восток уезжают опять поезда,
В дальний город Харбин направляясь отважно.

Все так глупо, ненужно... Ужель навсегда?
И какого рожна гонит Родина граждан
Под лиловой луной в кабаках петь вальяжно
Для таких же как мы, заплутавших сюда.

Только кажется мне: вам, в России сермяжной,
Не понять, как тоскует солдатик бумажный.
Впрочем, стоит ли выть на луну, господа,

Вспоминая свой блочный, девятиэтажный
Просыпаюсь в поту, мучим страхом и жаждой,
И шепчу в темноту: "Ни за что! Никогда!"

О, когда бы мне дали зарплату
Как у нашего пана директора,
Я б на локте заштопал заплату,
Я б полил грустный фикус в горшке
А на должности скромной корректора
Не мечтаешь и о портвешке.

О, когда бы мне дали машину
Как у нашего пана редактора,
Я взлетел бы на счастья вершину,
По газам бы втопил до отказа!
А в кабине служебного трактора
Куража нет, ни сил, ни экстаза.

Хорошо, хоть живой я пока еще,
А не умер как пан управляющий.

На горячих брегах Мозамбика
Кто-то воет надсадно и дико.
Видно, вождь мальгашей -
Рот до самых ушей -
Chile pepper попутал с клубникой.

Не то, чтоб мне не по годам,
Но, если рассудить, народ, -
Идти этапом в Магадан
Обидно из-за банки шпрот!

Невеселые думы порою
Навещают меня по ночам:
О болезнях, отсутствии дам
И о долге моем геморрою.

Монолог, обращенный к трусАм,
Не поднимет дурного настроя,
И стакан травяного настоя
Не поможет моим волосам.

Что ж мне делать с печалью моею?
Поделиться ей в общем-то не с кем,
Только старый дружок унитаз

Вновь и вновь прогибается с треском,
Принимая все то, что имею:
Невеселье, хандру, пипифакс.

Журналист-скандалист Киселев
На экране всегда крайне клев,
Что касается Йордана -
Морда просит не ордена
А скорее - больших пиздю.ев.

Стеб да стеб кругом,
Ширится маразм,
Ну, а мы вдвоем
Чувствуем - оргазм.

Судороги. Спазм.
Мы тревогу бьем:
Нас привел соблазн
В сумасшедший дом.

Там помоют нас,
Хлеб дадут и квас
В ягодицы серу

Всем введут на раз.
Лучшего примера
Нет для пионера.

Говорят, будто Фрэнсис Форд Коппола
Аппарат имел длинный - аж доппола.
И когда к унитазу
Подходил, то не сразу
Попадал - а вокруг все да около.

Отмечая взятие Казани,
Грозный подозвал к себе Малюту
И шепнул на yхо пo-секретy:"
Говорят, в подвалах "Мукузани"
Продают, но только за валюту.
А валюты, сам ведь знаешь, нету".

"Знаешь, царь, - ответствовал опричник -
Если ты прикажешь, мы с дружиной
Вздернем враз откупщика на дыбу
И остатки сунем за наличник!"
"Что ж, за дело, одарю полтиной, -
Третий раз негоже за спасибо."

Да велите Курбского позвать,
Пусть канает в спальню, греть кровать.