Поиск по автору:

Мы знаем о ваших проблемах.
Садитесь. Итак, вот досье.
Фамилия? - Лавуазье.
А имя? - Вы знаете, Эмма.
- Не знаю. Что в нижнем белье?
-В белье? Эрогенная клемма!
На ней именная эмблема -
Естественно, Лавуазье.
-Позвольте... - Нет, я не позволю.
И руки примите тотчас.
Мое настроение в норме
А как настроенье у вас?
- Желаю принять алкоголю...
Меня Ваша мама покормит?

Как-то раз я сдавал сопромат,
А профессор, типичный примат
Он мне смотрит в глаза
И от смеха слеза
Так и брызжет: "Зачет-автомат".

Как-то раз в ректорат ЛГУ
Принесли старый принтер б/у
И включили в розетку.
Дым вонючий и едкий
Все заполнил - ей-богу, не лгу!

На душистый и трепетный хмель
Сел лохматый растрепанный шмель.
А цыганская дочь
Сломя голову прочь
Умотала в ближайший бордель.

Разлагается тело. Бессмертна душа.
Состоит ли она из различных молекул
Или, может быть, элементарных частиц?
Не известно науке о том ни шиша,
Не положено, видимо, знать человеку.
Злобно небо глядит из-под белых ресниц.

Тает мартовский снег. Остается вода.
Утекает в моря по раздувшимся рекам,
По бесчисленным лужам безвольно лежит
И томится в болотах. Молчат города
На пути от варягов к, естественно, грекам.
Тихо дышит земля, от межи до межи.

Развалилась держава, но вечен обычай
Про бессмертье души с голым задом талдычить.

На палубе яхты лежишь ты нагая,
По палубе я удрученно шагаю.
К тебе я несу на плече попугая,
Сейчас попугаем тебя напугаю.

Мир тает в божественной неге и лени,
Смотрю на твои я нагие колени.
Таким позавидовать могут олени.
Как славно играют вокруг светотени!

Беру я альбом, карандашик строгаю
И линию вдоль по листу пролагаю,
Сейчас дорисую еще берега я.

И все остальное мне будет до фени,
Ведь я так талантлив... Да что там, я - гений!
Пошли к попугаю початки сомнений!

Пожилой и бухой прохиндей
Что ни ночь, надувает блядей
А потом продает -
Надувных наш народ
Больше любит - боится спидей.

Все студентки у нас на филфаке
Хоть большие на вид задаваки,
Но дают без вопросов,
Задаваемых косо-
Кому раз, кому два, кому - факи!

Некто Лермонтов в пешем строю
Заявил: "Я сейчас запою!"
Все вокруг ему: "Миша,
Пой, родимый, потише,
Гений твой - он сейчас не в струю."

Если долго сидеть неподвижно и думать о главном,
Можно много придумать отборнейших глупостей разных,
Но порой среди мыслей случайных, никчемных и праздных
Вдруг такая херня промелькнет, скажешь - тронулся явно.

То начнешь смысл жизни искать среди женщин прекрасных,
То представишься в облике многомогучего фавна,
То заделаться батюшкой сдуру решишь православным
Не подумав о многих последствиях разнообразных.

Нет, наверное следует встать и пойти прогуляться
Уж от мыслей в мозгах начинается коагуляция,
Уж и тело становится внешне с извилиной схоже.

Но беда: и во время прогулки те мысли роятся
На лице отражаясь, пугают случайных прохожих,
То пятном, то узором цветным проступая на коже.

Свежею мягкой порошей
Утро ласкает бульвар.
Что ж я, такой нехороший,
Пью на крыльце "Солнцедар"?

Совесть - протухший товар,
Честь - утонула в стакане.
Лирики горький отвар
Мною давно послан в баню.

Пью, матерюсь, хулиганю
Что, на кого я похож?
Стал я такой полной дрянью,
Мать твою, едрена вошь!

К черту порошу и утро,
Лучше займусь "Камасутрой"!

Говорят, депутат Чиччолина
Пожелала прочесть "Чипполино".
Но, взглянув на обложку,
Засмущалась немножко -
Лук, клубничка... И очень уж длинно.

Замолчите, Вы, провожающий -
отъезжающие устали!
В воздух тамбура освежающе
закурите, товарищ Сталин.

Париж зимой великолепен, как и Ницца -
Я проверял неоднократно, девять раз
Так и не смог решить, где лучше приземлиться
И в замешательстве уехал в Гондурас.

Журавль мой далеко, в руке дрожит синица,
В Тегусигальпе я - последний пидарас,
Опять в мечтах Париж, опять мне Лондон снится
Откуда я судьбой был сослан на Кавказ.

В душе моей, мятежной и одновременно
Весьма чувствительной, бурлят попеременно
Размеры всех эпох, манер и языков.

Но чувство ритма или чувство, скажем,такта
Мне чуждо, как творцу - работа по контракту:
Художник я, бунтарь, я прелесть. Я таков.

Моисей вел евреев в пустыне,
Обещая всем груши и дыни.
Вдруг навстречу Саддам,
На футболке "ФИГ ВАМ!"
Безполетная зона там ныне.

Мы устроили секс вчетвером -
Я, Фрол, Инна и пудель Джером.
С этих пор я собак
Не люблю, я им - враг
И в еду подсыпаю им бром.

Серафим Серафимович Кац
Как-то внес предложение (рац-):
"Унитазы в сортирах
Для убогих и сирых
Заказать в фирме "Ссац и Усрац".

В ниспадающем платье, бесшумно-красиво ступая,
Выплывает на подиум сам Моисеев Борис-
По упитанным бедрам карденовский люрекс стекает
Между ними же член одиноко-уныло повис-

Члену скучно - Борис никогда его не применяет
Несмотря на обилие рядом красивых актрис.
И одну только функцию член у него выполняет -
Позволяет хозяину вечером слить антифриз.

Как и член, для любви человеку дается душа,
Как и член, поднимается ввысь она, так же ложится...
И проходит любовь, ниспадающим платьем шурша

Не оставив следа, как удачный прием джиу-джитсу.
Ну а если ваш член все равно вам любить помешал,
Обратитесь к хирургу, пускай первратит Вас в девицу.

А если бы Клинтон принимал Виагру....

Сегодня, читая рассказ про Муму,
Я ехал в Самару через Кострому.
Стучали колеса, скрипели вагоны.
Приеду в Самару - тебя обниму.
Тебя, не Муму обниму, поняла?
Муму мне не люба. Такие дела.
Я сам бы такую в Самарку с разгона
Закинул в два счета в чем мать родила.
Итак, час назад в Костроме, на вокзале
Коллеги Му-Му пятку мне искусали.
Коллеги ее, поняла? Не она!
Они меня стаей ну просто достали!

Гляжу, непонятно тебе ни хрена...
Собак-то навалом. А ты-то одна!

Одну толстую америкаху
Худощавый метис один трахал.
Перед этим метис
Пил бадьями кумыс
И усердно молился Аллаху.

Как сонное судно скучает у мола,
Скучаю и я в полутемном кафе.
В углу надрываются тщетно пикколо,
Лахудра-певичка уже под шофе.

Свобода, жара - вакханалия лени,
Танцуют испанцы, мелькают их тени,
Признаться, хочу быть испанцем и я,
Чтоб жизни тугая забила струя.

Увы - рыбья кровь затопила всю душу,
Ленивым налимом залег я на дно
И тягостно щурюсь, глотая вино,
Мне тягостно видеть извечную сушу.

Рожденный летать, я, увы, стал бескрылым,
Вино не поможет - поможет могила.

В бар пришел на работу Максим
огляделся, подумал : "Один!"
И, налив себе джину,
Отхлебнул половину
И из бара отчалил засим.

Невысокий, но гордый монгол
На хурал голозадым пришел.
Ну и что тут такого -
Ведь свобода же слова,
Говорят же, мол, гол как сокОл.

Девочки, мальчики, дяди и тети
Вместе собрались в далекий поход.
Дедушки! Бабушки! С ними пойдете?
Даже прадедушка чей-то, и тот
К нам издаля прилетел в вертолете.

Вот-тебе на-тебе - дядьки чужие
Тоже какие-то вместе притопали,
С виду - ужасные, злые, плохие,
Грязные, мрачные, в стельку бухие
Гадко поют про березоньку во поле.

Не по пути нам - компании разные,
Вместе нам в этом лесу не гулять
Хочется выкрикнуть с горечью:"Б....!
Вот ведь эпоха пришла безобразная!"

Василий Иваныч и друг его Петька
Решили однажды Урал переплыть.
Но мне есаул: "К пулемету, Бередько!" -
А сам, гад, в Париж драпанул во всю прыть.

Вот ты, этих строчек читатель, ответь-ка:
В кого было мне пулемет разрядить?
-Гадать поздно, брат, разрядил уже метко!
Уж нету Чапая, утоп он, едрить!

Зато поколенья тимуровцев юных
Вдолбят себе в голову несколько слов:
"Тачанка", "по коням" и "врешь, не возьмешь".
И в памяти прошлого ржавые струны
Бренчать будут долго еще "Будь готов!"
Ты спишь, мой читатель? Обидно. Ну что ж...

Два гуманоида, ночью гуляя
Прямо по кладбищу, мимо могил
Путь к магазину неспешно вершили.
Не продавала бы им бутыля я,
Был бы на месте наш Нижний Тагил,
Верхний бы лазером не покрошили.

Знала бы я, что у них на Арктуре
Парни дуреют от водки вконец-
Позакрывала бы окна и дверь
И затаилась в уездной ментуре,
Прочно улегшись на дно как тунец...
Поздно жалеть. Мы имеем теперь

Среднетагильские знойные степи.
Дети степей - гуманоиды в кепи.

Послушайте, люди, балладу про штуцер:
В Баварии выросла Штуцер Инесса,
В девицах - Арманд. Пламя трех революций
Ей в кузнице счастья, любви и прогресса
Ковало характер крутого замеса.
Но слушайте дальше: в России Володя-
Простой гимназист, незначительный вроде,
Казалось бы, Штуцеру не конкурент,
Сажал огурцы у себя в огороде,
И понял: "Созрел, понимаешь, момент!

Восстание! Хватит бесплодных поллюций!"
И грохот пошедшего в гору процесса
Уже предвещал: скоро кровью польются
Из Штуцера центнеры лишнего веса
Инессе вдруг стало не до политесса,-
Она загорелась мечтой о Свободе!
Она из Баварии пишет Володе:
"Я еду Россия. Там буду студент."
Володя прочел, улыбнулся природе
И понял: "Созрел, понимаешь, момент!"

Пусть чай буржуин попивает из блюдца,
Таблетки пусть жрет от мигрени и стресса:
Тому, что прошло - никогда не вернуться,
Корабль Истории входит в Одессу,
Инесса на берег глядит с интересом:
Страна и эпоха Инессе подходят,
Полно мужиков подходящих в народе,
Крестьянин, рабочий и интеллигент -
Сгодится любой при хорошем уходе,
Лишь только б созрел подходящий момент.

Любить одного стало как-то не в моде-
Ведь жизнь быстротечна, и юность проходит,
Инесса согласна на эксперимент.
И если заря коммунизма восходит,
То это и есть подходящий момент!

Сиреневый туман мне в душу заползает,
Обратно выползает впоследствии затем.
Чего он там забыл, кондукторша не знает,
И смотрит на меня, как я ватрушку ем.
Ватрушка хороша - большая, расписная,
Вверху на ней творог, внутри - ванильный крем,
Когда ее жую, то о тебе, родная,
Невольно вспоминаю, нежен, глух и нем.
Но движется трамвай и под колес стучанье
Я мыслю об ином. Пустые обещанья
Наполнили собой дорожный чемодан...
Намеков и обид безмолвное согласье,
Ну что с того, что я так беспробудно пьян -
Везет меня трамвай в туманные свояси.

На теле Европы есть острые груди-
Швейцарские Альпы. Соски их в снегу -
Как в шлемах блестящих служивые люди,
Застывшие в лютый мороз на бегу.
Любой ( исключая лишь Аллена Вуди )
Об этом не стал бы болтать. Ни гу-гу.
Как острые зубы под стать барракуде,
Так Аллену Альпы! Ну, я не могу...
Лежи себе, Вуди, на старой кушетке,
С банальной мечтою своей о нимфетке!
А я с альпенштоком махну на Монблан,
Чтоб груди ощупать Европы-кокетки,
Я месяца два разрабатывал план.
Потом оприходую Калимантан.

Говорят, что студенты в Физтехе,
Половой предаваясь утехе,
Разошлись до того,
Что уже ничего
Не секут оттого в теормехе.

Как-то раз удалого гусара
Пожилая, но крепкая пара
Пригласила на ложе
К ихней дочке - о Боже!
Но гусар предпочел Боливара.

У царя Менелая похитил троянец Парис
Всей Элладе известную, стройную, как кипарис,
Молчаливую рыжеволосую чудо-Елену,
Но оставил пустого коня - дескать, мол, подавись.

Менелай поутру вышел кофе испить на балкон,
Но, пардон, где ж Елена? Где сахар и где молоко?
Где же, собственно, кофе? Какой-то бардак несомненный.
Только лошадь пустая, и запах оттуда плохой.

На мобильный в сердцах Менелай позвонил Одиссею:
"Я от шуток от ваших ахейских, в натуре, косею!
Пацаны волноваться устали и грузятся в джип!
Не возьму и задаром кобылу с навозом в хвосте я!"

Одиссей хладнокровно ответил: "Братан, ну ты влип!"
А из чрева кобылы донесся воинственный всхлип.

Писал Цицерон "О законах"
Довольно весомый трактат,
А думал о пышных матронах -
Они-де его не хотят.

О позах их думал и стонах
О страсти в которой горят
Сердца безнадежно влюбленных-
А был всего месяц женат.

И нужно опять Цицерону
Надыбать другую матрону
И трахнуть ее под бурброн.

Отсюда убыток закону:
Какой уж тут, к черту, закон,
Когда допекает гормон?

Знаменитый философ Дидро
Изумительно писал в ведро -
Совершенно беззвучно,
Попадал очень кучно,
Изгибая свой член буквой "ро".

У сексолога Левы Щеглова
Монография, в целом, готова,
Но раздел "Про минет"
Зарубил Комитет
По наследию графа Толстого.

Не пытай, ради Бога,
не корми холодцом!
Дай мне рупь на дорогу,
Спрячь вот заподлицо.

И не надо, не трогай
Парашют за кольцо.
Там, за Тикондерогой
Ветры дуют в лицо,

Ввысь несутся стрекозы
Вертолетов, и грозы
Портясают наш мир.

За петлицей - мимоза,
А в бутылке - кефир...
Ты поплачь, король Лир...

Жили-были поэты-китайцы, Ли Бо и Ду Фу
Под столетним, тенистым, развесистым деревом тофу
Сочиняли они, соревнуясь, занятные строфы.
Для примера одну приведем мы вам ниже строфу:

"Как-то Будда в составе тургруппы полез на Голгофу,
Хотя лучше бы было, наверно, залезть на софу,
А разумней всего вообще запереться в шкафу
И средь шуб повстречать лет пятнадцать искомую Софу".

"Что же в этом занятного?" - спросит нас западный сноб.
По китайской традиции, мы объясним, но не в лоб,
Чтобы было над чем поразмыслить ученому снобу:

"Рассужденьями вяжем мы фактов разрозненных сноп,
Каковой заключает искомую Буддой зазнобу,
Чтобы истиной новой насытить познанья утробу."

Иннокентий листает пикантный журнал
В ожиданьи экспресса из Ниццы,
С золотистым шампанским хрустальный бокал
Предлагают три юных девицы.

Иннокентий смутясь поднимает свой взгляд
И шампанское льет на манжеты.
Три девицы смеются два раза подряд,
Доставая бутыль "Амаретто".

Вот, истошно свистя, подкатил паровоз-
На пероне толпы оживленье.
Полтораки девицу целует взасос,
Появившись внезапно из тени.

Отбивается дева и вьется ужом
Оторваться не в силах от гада.
Иннокентий, с присущим ему куражом,
Контролеров сзывает бригаду.

Контролеры девицу целуут гурьбой,
Штраф берут с подлеца Полтораки
Черный Ворон, ужасно довольный собой,
Исчезает в сгустившемся мраке.

Мы пем, не страшна нам за окнами стужа и вюга.
Пылает камин, и на кухне хлопочет прислуга.
Приятно горячего грога отведать, друзья
А вдвое приятнее умная наша беседа
Где каждый охотно поддержит идею соседа,
Легко удержавшись на грани софизма и бреда
Вдоль грани небрежной остротой опасно скользя.

Забудем о грубости мира что там за дверями
Морозит в чащобе глухой лесников с егерями,
Подбросим дровишек в камин и по новой нальем.
Под звоны бокалов зажгутся гирлянды на елке,
Генсек обратится с экрана с напутствием долгим
И вновь ралетятся веселой беседы осколки...
Преданье свежо, но уже порастает быльем.

Устал скрывать под маской безразличья
На весь ваш род досаду, злость и гнев:
Который год пытаусь вас постичь я,
Так, видно, и умру, не поумнев.

О, женщины, то счебетанье птичье,
То льва в ночи громоподобный рев.
То с вами забываешь все приличья,
То топчешся в прихожей оробев.

Как море вы. То штиль, то ураган,
Но вот опять я свой расправил парус.
Сейчас, как элегантный хулиган

Очередной красавице представлюсь.
Для смелости я выпил, но не пьян.
Ну не добьюсь - так просто позабавлюсь!

Врасчение земли - занятнейшая штука,
Особенно когда глядишь со стороны:
Все горочки на ней и речечки видны...
Запусчена зачем? Молчит о том наука.

Кричу: "Остановись!" Планете - хоть бы хны...
Скрипит земная ось, но мы не слышим звука
Запусчены во тьму как из тугого лука,
По воле навсегда исчезнувшей страны.

И миряды звезд блестят вокруг лукаво.
Поскрипывает шлюз, и в тюбиках какао
Теряет с каждым днем и вкус, и аромат.

Закончен этот век. Рассыпалась держава.
Сквозь холод пустоты глядит на брата брат.
Вращается Земля. Никто не виноват.

Потерялся я в поле
Твоего тяготенья.
Потерялся я напрочь,
Нет ни силы, ни воли!
Превращен в твою тень я.
Откатила волна прочь

твоего нетерпенья -
Но буквально на миг
И вот снова в потоке
Вдохновенья с волненьем!
Я весь ужас постиг,
И экстаз, и пороки!

Почему же так грустно?
Очень странное чувство.

Ни печали, ни страха
В раскаленных очах-
Обнаженная Маха
Из урюпинских мах.
Гладко выбритый пах
Не прикроет рубаха.
Не таких ли девах
Заставали у Баха?
Не таких ли Роден,
До предела раздев,
Вековечил нещадно?
Из урюпинских дев
Выбрал Бог Ариадну.
Все сие мне отрадно.

Погодите кадить!
Не оборвана нить
Многомудрой судьбы -
Догони! Вон они
Пролетевшие дни...
Если бы да кабы...
Если б время назад,
Да другой бы расклад
Да, чтоб я, да не я
Бы, да в рай, а не в ад,
В окруженьи менад,
Чтоб ни Бог, ни свинья...
Впрочем, ну вас к чертям!
Стыд и срам!.. Спид и спам.

Встаньте, поэты! Трубите, герольды! Налей, виночерпий!
Чепчики в воздух бросайте, девицы и мужние жены!
Запах победы нелегкой вливается в воздух вечерний,
Звезды на небе дрожат и ссыпаются нам на погоны.
Трупами гадов коварных усеяны горы и долы.
Славных героев останки лежат под высоким курганом.
Наши враги - не тевтонцы, отнюдь не татаро-монголы.
В самых интимных местах доводилось херачить врага нам.
Смолкни, герольд! Виночерпия - в жопу! Закусим, поэты?
Проголодаешься, кровососущих клопов убивая!
Бисер тевтонцам метать надоело - Карету! Карету!..
Вот и карета. Ну что же такая попалась кривая?

Да потому что какие поэты, такая и тачка.
Но без стихов ты попробуй, интимно врага похерачь-ка!

Как-то Сократа с Платоном
Застал Аристотель в кустах,
Где оба, задравши хитоны,
Лобзали друг дружку в уста
Под любвеобильные стоны.

Сплюнул тогда Аристотель,
Гадость такую увидя:
"Вы тут душой не растете,
Странные вы индивиды:
Счастье-то - только в работе!"

Сел он тотчас под оливой
И настрочил свод законов -
Думал, чудак, что счастливой
Сделает жизнь миллионов.

Так устроено все в этом мире:
Хочешь пять - получаешь четыре,
А захочешь любви,
То тебя - се ля ви -
Изнасилуют прямо в сортире.

Коровье бешенство,
Птиций грипп,
Нехватает только пневмонии у рыб для полного счастья...

Стеб да стеб кругом,
Ширится маразм,
Ну, а мы вдвоем
Чувствуем - оргазм.

Судороги. Спазм.
Мы тревогу бьем:
Нас привел соблазн
В сумасшедший дом.

Там помоют нас,
Хлеб дадут и квас
В ягодицы серу

Всем введут на раз.
Лучшего примера
Нет для пионера.