Однажды проснусь я кричащей пантерой,
Вонзающей когти в дрожащую плоть
Нагой полуженщины-полухимеры,
Которую жажду в себе побороть.
Могучая карма весталки-гетеры
И кровь депутата в Священный Синод
Вбежавшего с бомбой и криком "Эсеры!",
Мне яростным ревом коверкают рот.
Но я просыпаюсь простым инженером,
Голодным и нищим, злосчастным примером
Того, как убог на Руси трансвестит.
И, хвост поджимая, уходит пантера,
Жестокая улица вслед ей свистит.
Бреду на работу и плачу навзрыд.
18 февраля 2001
Остальные новые стишки
Меняется каждый час по результатам голосования2
Не пытай, ради Бога,
не корми холодцом!
Дай мне рупь на дорогу,
Спрячь вот заподлицо.
И не надо, не трогай
Парашют за кольцо.
Там, за Тикондерогой
Ветры дуют в лицо,
Ввысь несутся стрекозы
Вертолетов, и грозы
Портясают наш мир.
За петлицей - мимоза,
А в бутылке - кефир...
Ты поплачь, король Лир...
не корми холодцом!
Дай мне рупь на дорогу,
Спрячь вот заподлицо.
И не надо, не трогай
Парашют за кольцо.
Там, за Тикондерогой
Ветры дуют в лицо,
Ввысь несутся стрекозы
Вертолетов, и грозы
Портясают наш мир.
За петлицей - мимоза,
А в бутылке - кефир...
Ты поплачь, король Лир...
1
Жили-были поэты-китайцы, Ли Бо и Ду Фу
Под столетним, тенистым, развесистым деревом тофу
Сочиняли они, соревнуясь, занятные строфы.
Для примера одну приведем мы вам ниже строфу:
"Как-то Будда в составе тургруппы полез на Голгофу,
Хотя лучше бы было, наверно, залезть на софу,
А разумней всего вообще запереться в шкафу
И средь шуб повстречать лет пятнадцать искомую Софу".
"Что же в этом занятного?" - спросит нас западный сноб.
По китайской традиции, мы объясним, но не в лоб,
Чтобы было над чем поразмыслить ученому снобу:
"Рассужденьями вяжем мы фактов разрозненных сноп,
Каковой заключает искомую Буддой зазнобу,
Чтобы истиной новой насытить познанья утробу."
Под столетним, тенистым, развесистым деревом тофу
Сочиняли они, соревнуясь, занятные строфы.
Для примера одну приведем мы вам ниже строфу:
"Как-то Будда в составе тургруппы полез на Голгофу,
Хотя лучше бы было, наверно, залезть на софу,
А разумней всего вообще запереться в шкафу
И средь шуб повстречать лет пятнадцать искомую Софу".
"Что же в этом занятного?" - спросит нас западный сноб.
По китайской традиции, мы объясним, но не в лоб,
Чтобы было над чем поразмыслить ученому снобу:
"Рассужденьями вяжем мы фактов разрозненных сноп,
Каковой заключает искомую Буддой зазнобу,
Чтобы истиной новой насытить познанья утробу."
3
Иннокентий листает пикантный журнал
В ожиданьи экспресса из Ниццы,
С золотистым шампанским хрустальный бокал
Предлагают три юных девицы.
Иннокентий смутясь поднимает свой взгляд
И шампанское льет на манжеты.
Три девицы смеются два раза подряд,
Доставая бутыль "Амаретто".
Вот, истошно свистя, подкатил паровоз-
На пероне толпы оживленье.
Полтораки девицу целует взасос,
Появившись внезапно из тени.
Отбивается дева и вьется ужом
Оторваться не в силах от гада.
Иннокентий, с присущим ему куражом,
Контролеров сзывает бригаду.
Контролеры девицу целуут гурьбой,
Штраф берут с подлеца Полтораки
Черный Ворон, ужасно довольный собой,
Исчезает в сгустившемся мраке.
В ожиданьи экспресса из Ниццы,
С золотистым шампанским хрустальный бокал
Предлагают три юных девицы.
Иннокентий смутясь поднимает свой взгляд
И шампанское льет на манжеты.
Три девицы смеются два раза подряд,
Доставая бутыль "Амаретто".
Вот, истошно свистя, подкатил паровоз-
На пероне толпы оживленье.
Полтораки девицу целует взасос,
Появившись внезапно из тени.
Отбивается дева и вьется ужом
Оторваться не в силах от гада.
Иннокентий, с присущим ему куражом,
Контролеров сзывает бригаду.
Контролеры девицу целуут гурьбой,
Штраф берут с подлеца Полтораки
Черный Ворон, ужасно довольный собой,
Исчезает в сгустившемся мраке.
4
Мы пем, не страшна нам за окнами стужа и вюга.
Пылает камин, и на кухне хлопочет прислуга.
Приятно горячего грога отведать, друзья
А вдвое приятнее умная наша беседа
Где каждый охотно поддержит идею соседа,
Легко удержавшись на грани софизма и бреда
Вдоль грани небрежной остротой опасно скользя.
Забудем о грубости мира что там за дверями
Морозит в чащобе глухой лесников с егерями,
Подбросим дровишек в камин и по новой нальем.
Под звоны бокалов зажгутся гирлянды на елке,
Генсек обратится с экрана с напутствием долгим
И вновь ралетятся веселой беседы осколки...
Преданье свежо, но уже порастает быльем.
Пылает камин, и на кухне хлопочет прислуга.
Приятно горячего грога отведать, друзья
А вдвое приятнее умная наша беседа
Где каждый охотно поддержит идею соседа,
Легко удержавшись на грани софизма и бреда
Вдоль грани небрежной остротой опасно скользя.
Забудем о грубости мира что там за дверями
Морозит в чащобе глухой лесников с егерями,
Подбросим дровишек в камин и по новой нальем.
Под звоны бокалов зажгутся гирлянды на елке,
Генсек обратится с экрана с напутствием долгим
И вновь ралетятся веселой беседы осколки...
Преданье свежо, но уже порастает быльем.
5
Устал скрывать под маской безразличья
На весь ваш род досаду, злость и гнев:
Который год пытаусь вас постичь я,
Так, видно, и умру, не поумнев.
О, женщины, то счебетанье птичье,
То льва в ночи громоподобный рев.
То с вами забываешь все приличья,
То топчешся в прихожей оробев.
Как море вы. То штиль, то ураган,
Но вот опять я свой расправил парус.
Сейчас, как элегантный хулиган
Очередной красавице представлюсь.
Для смелости я выпил, но не пьян.
Ну не добьюсь - так просто позабавлюсь!
На весь ваш род досаду, злость и гнев:
Который год пытаусь вас постичь я,
Так, видно, и умру, не поумнев.
О, женщины, то счебетанье птичье,
То льва в ночи громоподобный рев.
То с вами забываешь все приличья,
То топчешся в прихожей оробев.
Как море вы. То штиль, то ураган,
Но вот опять я свой расправил парус.
Сейчас, как элегантный хулиган
Очередной красавице представлюсь.
Для смелости я выпил, но не пьян.
Ну не добьюсь - так просто позабавлюсь!
6
Врасчение земли - занятнейшая штука,
Особенно когда глядишь со стороны:
Все горочки на ней и речечки видны...
Запусчена зачем? Молчит о том наука.
Кричу: "Остановись!" Планете - хоть бы хны...
Скрипит земная ось, но мы не слышим звука
Запусчены во тьму как из тугого лука,
По воле навсегда исчезнувшей страны.
И миряды звезд блестят вокруг лукаво.
Поскрипывает шлюз, и в тюбиках какао
Теряет с каждым днем и вкус, и аромат.
Закончен этот век. Рассыпалась держава.
Сквозь холод пустоты глядит на брата брат.
Вращается Земля. Никто не виноват.
Особенно когда глядишь со стороны:
Все горочки на ней и речечки видны...
Запусчена зачем? Молчит о том наука.
Кричу: "Остановись!" Планете - хоть бы хны...
Скрипит земная ось, но мы не слышим звука
Запусчены во тьму как из тугого лука,
По воле навсегда исчезнувшей страны.
И миряды звезд блестят вокруг лукаво.
Поскрипывает шлюз, и в тюбиках какао
Теряет с каждым днем и вкус, и аромат.
Закончен этот век. Рассыпалась держава.
Сквозь холод пустоты глядит на брата брат.
Вращается Земля. Никто не виноват.
7
Потерялся я в поле
Твоего тяготенья.
Потерялся я напрочь,
Нет ни силы, ни воли!
Превращен в твою тень я.
Откатила волна прочь
твоего нетерпенья -
Но буквально на миг
И вот снова в потоке
Вдохновенья с волненьем!
Я весь ужас постиг,
И экстаз, и пороки!
Почему же так грустно?
Очень странное чувство.
Твоего тяготенья.
Потерялся я напрочь,
Нет ни силы, ни воли!
Превращен в твою тень я.
Откатила волна прочь
твоего нетерпенья -
Но буквально на миг
И вот снова в потоке
Вдохновенья с волненьем!
Я весь ужас постиг,
И экстаз, и пороки!
Почему же так грустно?
Очень странное чувство.
8
Что-то ветер поднялся в степи молдаванской,
Что-то тучи тяжелым свинцом налились
И в степи той раскинулся табор цыганский,
И дымки от костров поднимаются ввысь.
Слышишь - лошадь заржала тревожно и хрипло,
Кто-то зычно и пьяно вскричал: "Берегись!"
Видишь, пестрая юбка так бедра облипла -
Это жизнь удалая, цыганская жизнь.
Где-то хлопнула пробкой бутылка с шампанским
Чьи-то руки вкруг шеи твоей обвились,
И откуда-то шквал одуряющей пляски
Налетел, и в объятии тени сплелись,
А в шатре под могучей развесистой липой
Выпекают из теста большие коржи
И, обмазав их кремом, кладут толстой кипой -
Это жизнь удалая, цыганская жизнь!
С этой песней гортанной, да с пляской шаманской
Пометали немного стальные ножи
И помчалися дальше дорогою тряской.
Трясогузки летают над скирдами ржи,
И поют непрерывно о вечной любви! Пой,
Не молчи, мой цыган! Что с похмелья дрожишь?
Видит Рада младая во сне жезл любви твой -
Это жизнь удалая, цыганская жизнь!
Пусть влечет нас в утробу могилы разрытой,
Но пока мы живем, нас в нее не ложи,
Или там, не клади - я пока не убитый...
Ночь.Цыгане.Ножи.И костры вдоль межи...
Что-то тучи тяжелым свинцом налились
И в степи той раскинулся табор цыганский,
И дымки от костров поднимаются ввысь.
Слышишь - лошадь заржала тревожно и хрипло,
Кто-то зычно и пьяно вскричал: "Берегись!"
Видишь, пестрая юбка так бедра облипла -
Это жизнь удалая, цыганская жизнь.
Где-то хлопнула пробкой бутылка с шампанским
Чьи-то руки вкруг шеи твоей обвились,
И откуда-то шквал одуряющей пляски
Налетел, и в объятии тени сплелись,
А в шатре под могучей развесистой липой
Выпекают из теста большие коржи
И, обмазав их кремом, кладут толстой кипой -
Это жизнь удалая, цыганская жизнь!
С этой песней гортанной, да с пляской шаманской
Пометали немного стальные ножи
И помчалися дальше дорогою тряской.
Трясогузки летают над скирдами ржи,
И поют непрерывно о вечной любви! Пой,
Не молчи, мой цыган! Что с похмелья дрожишь?
Видит Рада младая во сне жезл любви твой -
Это жизнь удалая, цыганская жизнь!
Пусть влечет нас в утробу могилы разрытой,
Но пока мы живем, нас в нее не ложи,
Или там, не клади - я пока не убитый...
Ночь.Цыгане.Ножи.И костры вдоль межи...
9
Самый смешной анекдот за 12.11:
Называя себя небинарным, вы делите людей на бинарных и небинарных, что создает бинарную систему и делает вас бинарным.