Поиск по автору:

Чем больше у человека ошибок, тем меньше он склонен их признавать.

Как-то, в самом начале своей актерской биографии, русская звезда Анна Самохина поехала на гастроли в Сыктывкар. Поселили ее в какой-то затрапезной гостинице, контингент которой оставлял желать лучшего. В основном это были командированные мужчины исключительно помятого вида.
Рано утром предстояло ей лететь на концерт в тайгу, в балки к лесорубам. Поднявшись пораньше, Анна Самохина сделала тщательный макияж, уложила волосы, надела ярко-красный, в белую полоску пиджак. Блузку с белыми кружевами. Туфли на высоченной шпильке. Чулки тоже кружевные. В общем, постаралась хорошо выглядеть, чтобы произвести приятное впечатление.
Спускается она на лифте с пятого этажа. На первом этаже двери лифта открываются и прямо перед ней предстает несвежего вида мужик — в помятом костюме и почему-то с двумя подушками под мышками.
Увидев женщину необыкновенной красоты, мужик остолбенел, не понимая, где находится. Прямо перед ним, в восемь часов утра, такое видение!!!
— Извините, это лифт? — заикаясь, но стараясь быть предельно интеллигентным, вежливо поинтересовался он у Ани.

Равноценность.

Прости за то, что изменил,
За то, что матом обзывал,
Ну, хочешь, суп мне не вари
И посмотри свой сериал.

Юбиляру.

Не повторяться в поздравленьях чтоб,
Не ради славы, не корысти ради,
Я предлагаю выпить за твой гроб,
Сработанный из векового дуба,
Который мы когда-нибудь посадим!

Быть счастливым и не осознавать этого - вот настоящее несчастье.

Адмирал Чичагов, после своих неудачных действий при Березине в 1812 году, впал в немилость и, получив значительную пенсию, поселился за границей. Он невзлюбил Россию, о которой, впрочем, и прежде отзывался свысока и довольно строго. П. И. Полетика, встретившись с ним в Париже и выслушав его осуждение всему, что у нас делается, наконец, сказал ему со своей язвительной откровенностью:
– Признайтесь, однако ж, что есть в России одна вещь, которая так же хороша, как и в других государствах.
– А что, например?
– Да хоть бы деньги, которые вы в виде пенсии получаете из России.

Любовь

Опять после дождя всё чисто,
И воздух напоён прохладой,
Щебечут птицы голосисто,
Но для меня лишь ты- отрада.

Лишь ты чиста аки младенец
И льёшься плавно, будто песня...
Не думайте, что извращенец:
Люблю я водку, хоть ты тресни!

Наблюдение: у мужчин голова чаще болит утром, а у женщин - вечером.

Император Николай Павлович однажды посетил Пулковскую обсерваторию. Не предупреждённый о посещении великого гостя, её начальник Струве в первую минуту смутился и спрятался за телескоп.
- Что с ним? - спросил император у Александра Сергеевича Меншикова.
- Вероятно, испугался, Ваше Величество, увидев столько звёзд не на своём месте.

Вольный перевод М. Твена

У духа моего немало мощи,
А тело выполняет лишь приказ:
Курить бросать? Да не бывает проще,
Я делал уже это сотни раз.

Жена мужу, стоя у гладильной доски:
- Дорогой, тебе что-нибудь погладить?
- Вообще-то я рассчитывал на большее.

Печальное.

Я раньше тоже резвым был,
И хер мой был потвёрже стали,
Потом живот обзор закрыл,
И девки падать перестали...

В споре сильнее всего кипятятся чайники.

История про Чайковского.
Как известно, великий композитор был человеком трепетным, легко ранимым. Любил поплакать, сторонился неприятных людей и конфликтных ситуаций, не умел отказывать. Кое-кто этой слабостью характера беззастенчиво пользовался.
Некий Корсов, оперный певец, долго приставал к Чайковскому, чтобы тот написал для него специальную вводную арию. Петр Ильич всячески увиливал, но сказать решительное «нет» не хватало духу.
Однажды Корсов заявился с нежданным визитом, чтобы «дожать» гения. Слуга, следуя полученному указанию, сказал, что барина нет дома. Ничего, отвечал настырный баритон, я подожду – и прошел прямиком в кабинет.
Услышав шаги, хозяин пришел в ужас: сейчас он окажется в невозможном положении - его уличат во лжи!
И залез под диван.
Корсов уселся на этот самый диван и торчал там до тех пор, пока у него не закончилось терпение. А терпения у этого человека было много.
Понятно, что в таких условиях вылезать из-под дивана было совсем уж невозможно, и бедный Чайковский целых 3 (три) часа дышал пылью, боясь пошевелиться.
Самое занятное, что арию для Корсова он все-таки написал. Вот что сказал сам Петр Ильич об этом: «Когда же, наконец, Корсов убрался, я как сумасшедший подбежал к письменному столу и тут же, задыхаясь от злобы, написал просимое. Можете себе представить, что это была за ария».
Ах, трудно жить на свете человеку с нежной душой!

Вера в правосудие

Сахалина главу повязали на днях,
Нарубил он немало капусты,
И теперь варианта всего только два:
Либо выпустят, либо отпустят.

Я на неё смотрел, разинув рот,
Я слово вымолвить боялся,
Я выглядел как идиот
И в предвкушеньи содрогался.
Она ж: "Анестезия не берёт,
За что мне зуб такой попался?"

Наш век стирает грани между
Полами, и ещё лет через сто
Сравняются фигуры и одежда,
И лишь по бэйджам будет ясно кто есть кто.

Филолог Петров только после ночи в борделе осознал смысл выражения "проебать все деньги".

Лучше быть чужим на празднике жизни, чем стать своим на празднике смерти.

- Алло, поставьте, пожалуйста, песню про Кремль.
- Какую???
- Владимирский централ.

В 1955 году Сергей Юткевич снял фильм «Отелло» с Сергеем Бондарчуком в главной ро­ли. В те годы устраивали выездные просмотры картин с последующим обсуждением.
На один из таких показов группа приехала в Костромскую область, и в каком-то доме куль­туры в районном центре устроили обсуждение. На просмотр картины собрали жителей окрест­ных деревень и поселков, фильм показали, а за­тем включился свет, и началась дискуссия.
Мнения были разные, порой интересные и неожиданно глубокие. Но в большинстве своем дилетантские. Среди них порадовало своей ори­гинальностью суждение одного подвыпившего старичка:
— Это что, — сказал он, — картина, конеч­но, хорошая... Хорошая картина. Но длинно очень. Вот если б ты, мил человек, — старик обратился к Бондарчуку, — если б ты, поло­жим, стерву эту сразу задавил, а не в самом конце, то оно, может, и лучше было бы... А так длинно.

Михаил Зощенко умел не только хорошо писать: он ещё был хорошим мастером. Он умел тачать сапоги и шить. Однажды у писателя Юрия Олеши порвались штаны, так Зощенко собственноручно и очень качественно зашил их ему. Дело было в 1950 году, и оба писателя жили бедно. В это время в Ленинград прибыл "генерал от литературы" Фадеев и оказался в обществе этих двух писателей, причём вёл себя высокомерно. Олеше это не понравилось.
- Ты думаешь, важное событие в текущем моменте нашей литературы- это то, что ты приехал в Ленинград?- сказал он Фадееву.- Ошибаешься! Важное- это то, что писатель Зощенко починил штаны писателю Олеше.

Рассказывает Иосиф Прут:
21 января 1924 года. Зима. Лютый мороз. Владимир Яковлевич Хенкин и я, будучи в Москве, узнали о печальной вести: умер Ленин.
Расстроенные, поднимаемся по Тверской. Навстречу идет директор Малого театра Александр Иванович Сумбатов-Южин. По его спокойному виду мы понимаем, что он не знает о происшедшем. Хенкин бросается к нему со словами:
— Александр Иванович! Вы знаете об ужасном событии?!
Тот, побледнев, хватается за сердце и бормочет:
— А… что такое?!
— Ленин умер!
Александр Иванович — в ужасе:
— Михаил Францевич?! (В его театре служил актер М. Ленин.)
— Да какой, к черту, Михаил Францевич?! Владимир Ильич! — кричу я.
Сумбатов-Южин облегченно вздыхает:
— Господи! Как вы меня напугали!..

Сегодня видел на рынке. Дама, вся из себя очень важная, покупает помидоры в количестве четырех штук. Говорит продавцу:
- Только хвостики у них оторвите.
- Зачем??
- Нести тяжело.

Вспоминает кинодраматург Алексей Каплер:
"Вскоре после выхода на экран первой картины Бернеса мы шли с ним по коридору "Ленфильма".
Это был перегороженный какой-то несерьезной фанерной стеной коридор с дверями, на каждой из которых прикреплена небольшая табличка с названием картины.
А за дверьми маленькие, неуютные комнатки, так не похожие на творческий центр тех знаменитых картин, которые здесь создавались.
Мы проходили мимо "Возвращения Максима", мимо "Петра Первого", "Великого гражданина" и "Волочаевских дней".
Навстречу то и дело попадались знакомые.
- Привет! Как дела? Или:
- Как жизнь?
- Как здоровье?
После каждого такого приветствия мы с Бернесом переглядывались.
Дело в том, что не далее как утром этого дня Бернес произнес за завтраком возмущенную речь по поводу привычных бессмыслиц, которыми полна жизнь. Задают такие вот, например, вопросы, но никому и в голову не приходит даже ждать ответа.
- Привет, Бернес, как здоровье? - остановил Марка у входа в павильон толстый администратор с огненно-рыжей шевелюрой.-А у меня, знаете, история...-он стал было продолжать, но Бернес перебил его, взяв за пуговицу:
- Вы, кажется, интересовались моим здоровьем? - сказал он.- Так вот - мне сделали анализ мочи, и вы себе даже не можете представить, какая она. Это просто неправдоподобно, нет, без шуток, вы себе не можете представить, какая у меня моча...
Администратор попытался сделать движение по направлению к павильону, но Марк прочно держал его пуговицу:
- Врач сказал, что он никогда в жизни не видел такой мочи. Он даже хотел сделать повторный анализ. Какой-то просто фантастический удельный вес. Цвет, можете себе представить, соломенно-желтый...
Администратор понимал, что его разыгрывают, но у Бернеса был абсолютно серьезный вид, говорил он с таким увлечением, что прервать его не было никакой возможности. Попробовал было администратор незаметно высвободиться, но Бернес, не отпуская пуговицу, придвинулся к нему вплотную и, как бы сообщая какую-то тайну, зашептал:
- ...Могу вам еще сказать доверительно, моча у меня на редкость прозрачная...
Тут администратор с некоторым подозрением вскинул взгляд на Марка - а может быть, тут никакой не розыгрыш, просто Бернес заговаривается?
- ...И учтите,- продолжал шептать Марк,- я это говорю только вам, потому что вас интересует мое здоровье. Другому я никогда бы этого не сказал...
- Пустите! - вдруг испуганно завизжал администратор.-Пустите меня! Я опаздываю на съемку!..
Он пытался вырваться, но Бернес держал его уже не только за пуговицу - второй рукой он схватил собеседника за плечо и не отпускал.
- ...Я вам так благодарен, что вас интересует мое здоровье, это ведь не часто встречается-такой интерес. И я рад, что могу вам сообщить такие хорошие сведения.
- Спасите! Товарищи, спасите! - закричал администратор, пытаясь попятиться, с ужасом глядя на Бернеса, который явно сошел с ума.- А вы чего смотрите! - кричал он мне.- Держите же его!
- Не понимаю,- сказал я,- почему вы нервничаете? Вы спросили Марка Наумовича о здоровье, и он вам отвечает.
Тут рыжий рванулся изо всех сил, оставив в руке Бернеса пуговицу вместе с клочком пиджака, и опрометью бросился бежать."

Женщина с сумками переходит улицу в неположенном месте. Визг тормозов, опускается стекло, мужик злобно орёт:
- Куда прёшь? Она не е.ёт, она давит!
Женщина устало и грустно:
- Да как вы е.ёте, лучше уж пусть задавит…

Крантики (подражание Губерману)

Когда увидел этих геев
Что называют себя "дума"
То охренел как Менделеев
Когда таблицу он придумал.

Мне повезло

Богатых много я видал,
У них не жизнь- сплошные беды.
А у меня же капитал,
Как у туриста: хуй да кеды!

В суде.

Люблю во всём порядок и закон,
И с парнем этим мы решили так:
Сперва ему я в морду кулаком,
Потом уж он мне мордой об кулак.

К буржуину сын пришёл
И спросила кроха:
- Папа, Путин- хорошо?
- А тебе не похуй?

Когда я был маленький, то спрашивал у бабушки, заставшей Гражданскую Войну:
- А кто был хорошим: красные или белые?
Она отвечала честно:
- И те, и другие были хороши!

В супермаркете.

- Но, дорогая, ты ж сама сказала:
"Возьми за сиськи". Вот я был и рад.
- "Сосиски" я тебе кричала,
И отпусти кассиршу, старый гад!

Создавая фреску "Тайная вечеря", Леонардо да Винчи очень долго искал идеальные модели. Однажды, слушая церковный хор, он увидел в одном из юных певчих совершенный образ Христа и, пригласив его в свою мастерскую, сделал с него несколько набросков и этюдов. Прошло три года. "Тайная вечеря" была почти завершена, однако Леонардо так и не нашёл подходящего натурщика для Иуды. Кардинал, отвечающий за роспись собора, торопил художника, требуя, чтобы фреска была закончена как можно скорее. И вот после долгих поисков художник увидел валявшегося в сточной канаве человека- молодого, но преждевременно одряхлевшего, грязного, пьяного и оборванного. Времени на этюды уже не было, и Леонардо приказал своим помощникам доставить его прямо в собор. С большим трудом его притащили туда и поставили на ноги. Человек толком не понимал, что происходит и где он находится, а Леонардо запечатлевал на холсте лицо человека, погрязшего в грехах. Когда он окончил работу, нищий, который к этому времени уже немного пришёл в себя, подошёл к полотну и вскричал:
- Я уже видел эту картину раньше!
- Когда?- удивился да Винчи.
- Три года назад, ещё до того, как я всё потерял. В ту пору, когда я пел в хоре и жизнь моя была полна мечтаний, какой-то художниак написал с меня Христа...

Сомнительный комплимент

Известный актёр XIX века Пётр Каратыгин как-то, желая сделать комплимент Грибоедову, сказал: "Ах, Александр Сергеевич! Сколько Бог дал Вам талантов: вы поэт, музыкант, были лихой кавалерист и, наконец, отличный лингвист!" Грибоедов улыбнулся, поправил очки и ответил: "Поверь мне, Петруша, у кого много талантов, у того нет ни единого настоящего".

В начале шестидесятых годов во МХАТ принимали группу молодых актеров и поимен­но представляли их всем работающим в театре. А как раз накануне этого события Н. С. Хрущев разгромил и публично разоблачил «антипартийную группу Маленкова—Кагановича—Молотова» в ЦК КПСС. Молотова звали — Вячеслав Михайлович. И вот называют фамилию одного из молодых актеров:
— Вячеслав Михайлович Невинный! Мгновенно следует громогласная реплика Ливанова:
— Ага! Вячеслав Михайлович — невинный! Ну, а остальные? А Лазарь Моисеевич?

Иногда лучше ноги сделать, чем откинуть.

Известный итальянский художник эпохи Возрождения Сандро Боттичелли имел довольно скверный харак­тер и порой бывал довольно груб и жесток по отношению к окружающим.
Так, однажды его сосед-ткач установил у себя дома сразу восемь ткацких станков. Шум от них стоял невообразимый, и Боттичелли явился требовать, чтобы это безобразие прекратилось, так как он не может работать в такой обстановке, сосредоточиться на созидание.
— В своем доме я что хочу, то и делаю, — высокомерно ответил ткач и продолжал работать.
Боттичелли затаил обиду. Немного подумав, он нашел остроумный выход.
На стене своего дома, бывшей чуть выше, чем стена дома ткача, он с помощью тросов и лебе­док установил огромную глыбу камня. Причем положил ее так, что, казалось, — чихни рядом, и она свалится на дом ткача со всеми его станками и многочисленными домочадцами. Испуганный ремесленник примчался к живописцу просить, чтобы тот убрал опасную глыбу.
— В своем доме что хочу, то и делаю, — в свою очередь ответствовал Сандро Боттичелли.

В результате ткачу пришлось переехать.

Как-то Булата Окуджаву спросили, кем бы он хотел быть в дореволюционной России. Тот ответил, что хотел бы иметь небольшое имение, содержать крестьян, разводить собак. Его тут же вызвали в ответственные органы, и молодой оперуполномоченный потребовал ответа: правда ли Булат Шалвович желает быть помещиком?
- Да,- ответил Окуджава.- А вы кем бы хотели быть?
- Конечно, крепостным,- ответил опер.

Большой специалист

В июне 1941 года известный кинодокументалист Дзига Вертов, получив назначение на фронт военным корреспондентом, пришёл в военкомат. Сотрудник, взяв карточку Вертова, обрадовался и сказал:
- Такие большие специалисты для нашей кавалерии очень нужны!
- А-а...при чём тут я?- спросил Вертов,который не умел даже ездить верхом.
Сотрудник ответил:
- Как при чём?- и протянул кинематографисту его учётную карточку.
Вертов посмотрел на написанное и улыбнулся. В графе "специальность" вместо "кинорежиссёр" значилось: "КОННЫЙ РЕЖИССЁР".

- А я ни разу не изменял жене и никогда не утаивал налоги!
- Почему ?!?
- Не было возможности.

Женщины всегда знают, чего хотят, но не всегда помнят.

Однажды Ильфа и Петрова спросили, приходилось ли им писать под псевдонимом. На что они ответили:
- Конечно, Ильф иногда подписывался Петровым, а Петров - Ильфом.

Метаморфоза

Пока живём с женой, ребята,
Мы все котята и зайчата.
Но что-то происходит с нами,
Ведь расстаёмся мы козлами!

Однажды Зиновий Ефимович Гердт выпил в гостях. То есть выпил не однажды, но однажды он выпил и возвращался домой на машине. С женой. Так гласит легенда, что с женой он возвращался на машине якобы домой. Причем машина была японская с правым рулем. Это сейчас их полно, а тогда это была чуть не первая в Москве с правым рулем, их толком еще и гаишники не видали.
И вот как раз их почему-то останавливает гаишник. Видимо, ему понравилась траектория движения машины. Останавливает и столбенеет, потому что за рулем сидит Зяма, но руля нет!
И Зяма, видя это дикое изумление, со своей вкуснейшей коньячной интонацией говорит:
- Да это херня. Когда я выпью, я всегда отдаю руль жене...
Если бы это сказал кто-нибудь другой, он бы вошел не в эпос, а в другое место.

- Папа, выручай, я в полиции!
- Что ты натворил?
- Да ничего такого, просто мы с ребятами катались на катке.
- Так за это в полицию не забирают!
- Вот и мы пытались это объяснить водителю катка...

Включил вечером телевизор, а там опять Германия нападает на Польшу.

Неумолимый бег времени

Обмен кораллов на кларнет
Давным-давно сошёл на нет,
Трава другая во дворе,
И нету дров на той траве,
А время мчит стрелой вперёд,
И даже Саша на шоссе
Теперь не сушку уж сосёт.

Если вас раскусили, не спешите расстраиваться. Возможно, ещё подавятся.

На нервной почве хорошо растут лишь цветы зла.

Опоздал

Давно мечтал я жгучий пламень
Любви в твоей душе зажечь,
Но отсырела моя спичка,
И в паутине твоя печь.