Опытная старая проститутка
Алеся Казанцева пишет:
«Как-то раз я работала на проекте с молодой группой. Очень молодые все там были, подростки 20-25 лет. И я. Мне 41 год.
Обычно я обхожу такие компании стороной, откровенно их боюсь. И вообще, если иду по темной улице и вижу толпу взрослых мужиков, то опасаюсь не так сильно, как если бы навстречу шла группа молодежи. Молодежь всегда более жестокая, хотя бы потому, что они не знают, что такое боль.
Но продюсер меня очень попросил поработать на том проекте, потому что ему было 47 лет. Вместе бояться не так страшно.
Весь проект меня не покидало ощущение, что ребята разбили копилку. И скинулись на очень дорогую, но старую и опытную проститутку. (Я работаю ассистентом режиссёра). Режиссер и оператор смотрели на меня издалека и шептались: «Ты иди ее спроси!» - «Нет, сам иди и спрашивай!»
Они подходили оба и типа: «А вот вы можете сделать нам вот так?»
Я говорила: «Ну, могу».
Они: «А вот так?»
Я говорила: «Ну, могу».
И они такие: «Уиии!»
Мы приезжали выбирать объект для съемки рекламного ролика. Режиссер с оператором заходили, терли пальцами подбородок и говорили: «Ну это поздний ренессанс, нам нужен ранний». Я думала: «Не выебывайтесь, это всего лишь кафе». Они говорили: «Нам нужно искать еще». Мы с продюсером отвечали: «Понимаете, клиенту очень нравится этот объект». Они говорили: «Нет, нам надо смотреть дальше».
Я делала сто усилий в день, чтобы не закатывать глаза, иначе бы они сломались, как у советской куклы, и упали внутрь черепа. Продюсер мне иногда писал сообщения: «Измени выражение лица, сейчас очень заметно».
Я представляла, как в это же кафе заходит любой знакомый мне опытный 50-летний режиссер и говорит: «Блять, что за хуйня, зачем вы меня сюда привезли, кто локейшн-менеджер, кто этот хуесос?» Мы бы сказали: «Понимаешь, клиенту очень нравится этот объект». Режиссер бы ответил: «Ну да, я и говорю, что объект отличный, больше не надо никуда ехать и смотреть». А оператор бы вообще ничего не ответил, потому что его бы не было на этой встрече. Взрослые операторы почти не ездят уже. Они присылают своих бригадиров по свету. Те стоят с такими красными напитыми лицами и говорят: «Все понятно, сделаем».
Недавно продюсер Дима, который работает уже много-много лет, начал обзванивать список группы, который дал ему молодой режиссер. Ни одного имени продюсер Дима из этого списка не знал. Он набрал номер одной девушки (художницы по костюмам) и предложил ей проект. На что девушка ответила, что она уже давно ушла из профессии. Продюсер Дима, который работает много-много лет, схватился за голову. Когда ты успела в нее войти, чтобы уже выйти?
Один раз я работала с художницей по гриму, которую звали Лесли. На самом деле, она была Лизой, но просила называть ее Лесли. Мне казалось, что я все время зову овчарку. "Лесли, Лесли, надо поправить грим". Еще у нас в группе было много таких имен, сейчас модно среди молодежи. Я себя чувствовала какой-то крестьянкой среди этого. Они друг другу: "Ирэн! Гала! Мика!" И тут я, какая-то старорежимная Алеся, стою в простом платье посреди поля, ем сырую картошку.
Короче, мы ездили в сто разных кафе и искали ранний ренессанс.
Я терпела каждый свой шаг, физически сложно было переставлять ноги. Я не хотела просто даже идти. Не могла говорить, выдавливала слова, как из пустого тюбика зубной пасты. Я была крайне вежлива, как никогда вообще! Постоянно получала сообщения от продюсера про свое лицо. И вздыхала, как больная корова. Потом режиссер и оператор захотели кофе. Они не так сказали, они сказали: «Нам нужен кофи поинт». У продюсера со звоном упали глаза в череп, как велосипедные звонки от детского «Лёвушки». Потому что любой опытный взрослый режиссер сказал бы: «Ебануть бы кофейку!» Или: "Где мой кофе, пидарасы?!" Режиссёры умеют найти слова, которые тебя одновременно парализуют, но и заставляют бежать.
Мы припарковались около кофейни. Режиссер и оператор сказали: «Нам био разлагаемое безлгютеновое эко-кофе на ромашковом протеине с лавандовой пенкой и безлактозной карамелью».
Я на это все смотрела, смотрела, говорю им: «Секундочку!»
Зашла за угол, а там супермаркет. Я им почти кричала в лицо: «У вас есть большие стаканы бумажные?! СРОЧНО!!! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ!!!» Они говорят: «Есть!» Я прямо на кассе вырывала пробку из просекко и налила себе четверную порцию в огромный кофейный стакан. С гигантской лактозой и глютеном. Весь магазин так проникся, что они мне даже насыпали льда. Потом я вышла, но тут же вернулась и купила еще такого же кофейку продюсеру.
Оператор с режиссером сразу превратились в очень интересных и смешных людей, мы с продюсером включились в поиск ренессанса, пошел дождь с градом, начался шквальный ветер – то есть даже погода улучшилась.
И вот эти огромные стаканы весь день нас примиряли с тем, что мы уже не молоды. И ещё с тем, что мы никогда больше молодыми не станем.»
***
Именно старой опытной проституткой я и чувствую себя в большинстве случаев.
Клиент только говорит, что хочет открыть кафе, а ты уже знаешь не только где, сколько на это нужно будет потратить и какую прибыль оно может принести (в идеале), но и то, что он будет упорно настаивать на самой оптимистичной посадке и максимальном среднем чеке, что вычеркнет все риски и заплатит за ремонт в полтора раза больше, потому что нужно, "чтобы смотрелось".
И что всех своих денег нет, но половину дает партнер, который ему полностью доверяет и не будет ни во что вмешиваться - и что конечно же он будет.
И что первым администратором будет племянница, и чем все это закончится.
К концу первой фразы ты уже можешь с точностью до трех месяцев предсказать дату первого банкротства - а с момента вашей встречи не прошло и минуты.
И ничего, ничего нельзя с этим сделать, это знание невозможно передать, хоть вывернись наизнанку. Примерно к 18 годам человек уже уверен, что он сам знает все на свете, и ему нужны лишь технические исполнители.
- У нас уникальный проект, вы такого никогда не видели!
- Предоплата 50%, будет готово через неделю.
17 июня 2021
Новые истории - основной выпуск
Меняется каждый час по результатам голосованияКупил один товарищ машину, ВАЗ-21099. Поехал он на ней в крупный торговый центр, оставил на стоянке. Походил, купил, что надо, и со спокойной душой поехал домой. По привычке - НА АВТОБУСЕ. Утром следующего дня приходит в гараж, открывает ворота — МАШИНЫ НЕТ! УЖАС! Бежит в милицию в истерике, ёптель, машине месяц, как купил. В милиции очень быстро выясняется, где машина на самом деле находится. В общем, всё окончилось благополучно, но соль в другом. От этого ТЦ очень часто угоняли машины, поэтому одиноко стоящая посреди пустой стоянки НОЧЬЮ новая машина (по номерам-то видно, что совсем новьё) ввергла в замешательство угонщиков. Ещё бы, вот она, красавица, стоит и ждёт. Но ведь такого не может быть, не иначе менты засаду устроили! Так и простояла, пока счастливый хозяин не пришёл и не отогнал в гараж.
ЖУРНАЛИСТ КОЛУЩИНСКАЯ
В конце 90-х - начале 2000-х была у нас в команде журналист Ирина Колущинская, универсал: хочешь - главный материал, причём на любую тему; хочешь - очерк или памфлет; хочешь - ехиднейшую статью, вроде похвалила, но убила сарказмом.
Дважды лауреат Всероссийской литературной премии «Вопреки», была тогда такая.
С момента выдачи устного технического задания на написание материалов, верстку и печать газеты, четырёхполоски, 4+1, кто в теме, до момента, когда мне приносили из типографии готовую газету - проходило 10-12 часов; рекорд был 8 часов. В редакции - четыре человека, включая верстальщика, журналиста-корректора, водителя-менеджера. В стране таких спецов больше не было и нет.
За 20 лет так и не смогли найти ей хотя бы похожей замены.
Типаж - нечто вроде доминирующей Фаины Раневской - курящая, громкая, очень крупная во всех местах, говорливая, циничная и талантливая.
Как-то за обедом упало несколько хлебных крошек на ее реально необъятную грудь. Она их не спеша элегантно смахнула, пробасив менторским прокуренным голосом:
«Кто-то стряхивает крошки с колен, а кто-то - с груди».
Выгуливает свою шотландскую овчарку колли. К ним подходит интеллигент-пенсионер:«Мадам, прошу прощения за беспокойство, извините, разрешите полюбопытствовать - у Вас кобель или сука?»
«Кобель…
Но сука редкая!».
В конце 90-х - начале 2000-х была у нас в команде журналист Ирина Колущинская, универсал: хочешь - главный материал, причём на любую тему; хочешь - очерк или памфлет; хочешь - ехиднейшую статью, вроде похвалила, но убила сарказмом.
Дважды лауреат Всероссийской литературной премии «Вопреки», была тогда такая.
С момента выдачи устного технического задания на написание материалов, верстку и печать газеты, четырёхполоски, 4+1, кто в теме, до момента, когда мне приносили из типографии готовую газету - проходило 10-12 часов; рекорд был 8 часов. В редакции - четыре человека, включая верстальщика, журналиста-корректора, водителя-менеджера. В стране таких спецов больше не было и нет.
За 20 лет так и не смогли найти ей хотя бы похожей замены.
Типаж - нечто вроде доминирующей Фаины Раневской - курящая, громкая, очень крупная во всех местах, говорливая, циничная и талантливая.
Как-то за обедом упало несколько хлебных крошек на ее реально необъятную грудь. Она их не спеша элегантно смахнула, пробасив менторским прокуренным голосом:
«Кто-то стряхивает крошки с колен, а кто-то - с груди».
Выгуливает свою шотландскую овчарку колли. К ним подходит интеллигент-пенсионер:«Мадам, прошу прощения за беспокойство, извините, разрешите полюбопытствовать - у Вас кобель или сука?»
«Кобель…
Но сука редкая!».
Классическая ситуация: бухого (меня) и ещё более бухого (товарища) послали за добавкой выпивки и закуси, ибо прочий народ был ещё бухее.
В супермаркете товарищ спрашивает:
- Ну вот объясни: как это лучшее может быть врагом хорошего?
Мой взгляд был упёрт в водочный стеллаж, и потому ответ вышел сам собой:
- Ну вот если сейчас возьмём лучшую водку, то на хорошую закусь денег не хватит...
В супермаркете товарищ спрашивает:
- Ну вот объясни: как это лучшее может быть врагом хорошего?
Мой взгляд был упёрт в водочный стеллаж, и потому ответ вышел сам собой:
- Ну вот если сейчас возьмём лучшую водку, то на хорошую закусь денег не хватит...
Пересматривал выпуски "Что? Где? Когда?" 90-х годов. Выглядит так, будто их Гай Ричи снимал. Они там играют в казино, куча денег на столе, курят. Я ждал, что ведущий скажет: "А теперь кокаиновая пауза, взбодритесь!"
Память - забавная штука. К месту и не к месту вдруг всплывают обрывки детских дразнилок, считалок и стихов, которые ты даже не заучивал. Просто вспоминаются, причем, почти дословно))).
И так вдруг вспомнилось стихотворение Михалкова про хрустальную вазу. Фабула там простая: 3 школьницы по поручению класса купили на юбилей учительницы вазу и благополучно ее грохнули: "И вот теперь ни вазы, ни денег нет у нас". Отзывчивые советские люди из разных социальных слоев дружно пошли в магазин "Стекло, хрусталь, фарфор" и купили вскладчину новую вазу, а добрый водитель потом подвез девчонок-растяп до школы.
Но покупка новой вазы не была такой уж легкой. Ведь каждый вносил свою лепту, а потому имел право на собственное мнение:
"— Пожалуйста, граненую!
— Не эту, а зеленую!
— Не лучше ли, товарищи, из красного стекла?
— Вот эту, что поближе, которая пониже!
— Что скажете, товарищи? Не слишком ли мала?"
Меня в моем нежном возрасте в этих дискуссиях зацепило только одно:
"— А я бы выбрал эту, красивей вазы нету! — Сказал майору вежливо заслуженный боксер".
И вот громила-боксер и вежливость никак не сходились в моём детском сознании. С чего вдруг галантерейность такая у верзилы-боксера в общении с окружающими?
Я поделилась своими сомнениями с соседом по парте Вовкой Прониным (ага, его папа был майор милиции Пронин, и это чистая правда))).
- Дура, что ли, - ответил Вовка. - Он же с майором говорил. Если что не так - майор пестик из кобуры выхватит, и привет горячий твоему боксеру.
Спасибо, Вовка, моя картина мира с того момента изменилась.
И так вдруг вспомнилось стихотворение Михалкова про хрустальную вазу. Фабула там простая: 3 школьницы по поручению класса купили на юбилей учительницы вазу и благополучно ее грохнули: "И вот теперь ни вазы, ни денег нет у нас". Отзывчивые советские люди из разных социальных слоев дружно пошли в магазин "Стекло, хрусталь, фарфор" и купили вскладчину новую вазу, а добрый водитель потом подвез девчонок-растяп до школы.
Но покупка новой вазы не была такой уж легкой. Ведь каждый вносил свою лепту, а потому имел право на собственное мнение:
"— Пожалуйста, граненую!
— Не эту, а зеленую!
— Не лучше ли, товарищи, из красного стекла?
— Вот эту, что поближе, которая пониже!
— Что скажете, товарищи? Не слишком ли мала?"
Меня в моем нежном возрасте в этих дискуссиях зацепило только одно:
"— А я бы выбрал эту, красивей вазы нету! — Сказал майору вежливо заслуженный боксер".
И вот громила-боксер и вежливость никак не сходились в моём детском сознании. С чего вдруг галантерейность такая у верзилы-боксера в общении с окружающими?
Я поделилась своими сомнениями с соседом по парте Вовкой Прониным (ага, его папа был майор милиции Пронин, и это чистая правда))).
- Дура, что ли, - ответил Вовка. - Он же с майором говорил. Если что не так - майор пестик из кобуры выхватит, и привет горячий твоему боксеру.
Спасибо, Вовка, моя картина мира с того момента изменилась.
Встретил девушку с работы, зашли в магазин и пошли домой. Дома она начала переодеваться, и я замечаю, что поверх колготок у неё вторые трусы. Я спросил: "Зачем?" Она сказала: "Потому что колготки сползают".
Вспомнилось по истории Юры - yls2 о том, как внезапные большие деньги губят мастера.
В начале 2010-х моя мама, уже крепко за 70, продолжала активно заниматься своей наукой вовсе не от безденежья - было кому помочь, и пенсия у нее неплохая по российским меркам. Но это был счастливый случай, когда хобби=работа. Ей было интереснее продолжать свои исследования, чем сидеть на даче. То, что при этом ее институт ей еще и деньги платил, и просил не уходить, с коммерческой точки зрения было глупостью - она бы и так работала, даже под запретом ее деятельности как террористической.
Однако же, новых проектов под своим руководством и грантовых заявок она уже не затевала, понимая, что по возрасту и состоянию здоровья может оказаться не в состоянии их исполнить. Занималась заключительной монографией - своего рода описью всего, что не успела сделать к своей досаде, и приложением сканов из необъятного архива экспериментальных данных - только то, что выглядит поразительным и может быть, кто-то еще выяснит со временем, в чем тут дело.
Ну вот, оставили вы например необычайную бетонную глыбу, с некоторыми новациями в ее составе и технологии производства, в агрессивной морской среде конкретного сурового климата, лет так на двадцать. И давно уже забыли о ней, а потом вдруг вспомнили и померили, а что с ней за это время случилось.
Что тут такого интересного - удивится читатель. А вот некоторых серьезных производителей до сих пор интересует, что останется от их построек в этой воде лет так через двадцать, и как избежать факапов. Так что правильный бетон, уроненный черт знает когда в пучину морскую, как вино с годами обретает ценность - если он вынут целехонек, а другие разрушились.
И вот во всей этой деятельности ухода, на нее выходит какой-то молодой чувак, пусть будет Сережа, из уважаемого, хоть и средней руки университета, со специальностью весьма косвенной ее науке, и предлагает простую идею их междисциплинарного взаимодействия.
Оказывается, все то, что мама полвека изобретала, изготавливала и догадывалась чисто по наитию и опыту, сейчас можно глянуть на наноуровне - что там на самом деле происходит. И он это умеет. Пригласил в свою лабораторию, вместе придумали увлекательную программу тестов и стали их делать. Жизнь для мамы началась заново. Она помолодела чисто визуально лет на двадцать. В лаборатории жизнь била ключом, это был кладезь людей, которых стало откровенно не хватать еще в маразматическом конце брежневской эпохи.
Но Сережа помнил и о реальном мире, что за работу надо платить деньги. Ему дали очень дорогую лабораторию, но денег как таковых у него почти не было. Честно сказал, что в университете большая бюрократия, он постарается выбить для мамы ставку с достойной оплатой, но ни за что не ручается - придет административный дурень какой, так и его лабораторию прихлопнут.
Это никак не помешало их совместной плодотворной работе на условно платной основе на неизвестную обоим сумму.
Через пару месяцев бюрократия университета щелкнула в правильную сторону и выделила для мамы ставку, довольно высокую для специалиста, которому еще лет двадцать назад полагалось уйти на покой.
Но, чтобы получилось принять ее на эту ставку, маме нужно было предъявить справку, что ранее она не была судима.
Для человека, имевшего авторских свидетельств об изобретениях и справок об их экономическом эффекте больше, чем у всего этого университета вместе взятого, это был определенный шок. Мама подала заявку в милицию на справку, что она не уголовница какая. Доблестная милиция-полиция принялась расследовать это дело. Черт возьми, как они могут найти виновного, если даже несудимого определить с ходу не могут? Нормально - это когда она отвечает на прямые запросы университета, если уж тот обеспокоен проникновением зеков в свои ряды.
Но даже это не остановило хода исследований. Их погубило другое. Ввиду полученных от государства нескольких миллиардов рублей, весьма достойные деньги были выделены на материальное поощрение продуктивных сотрудников - тех, кто опубликовался в международных научных журналах, индексируемых Scopus.
При получении этого известия наиболее авторитетные научные деятели университета: проректоры, директора институтов, деканы, все сплошь доктора наук и профессоры, основатели крупных научных школ, известные авторы сотен публикаций в ваковских журналах собственного и побратимских вузов, вдруг всполошились: а что светит им лично от этого поощрения. Выяснилось, что ничего. Обидно - одна публикация в Scopus, и сто тысяч рублей твои. Но как их взять?
Один профессор дошел в отчаянии до высот фотошопа и разведки - с научной дотошностью выяснил весь административный механизм получения этих 100 тысяч руб. А именно, что в конце его сидит какая-то дева из бухгалтерии, которая должна посмотреть на предъявленный скан научной публикации, увидеть там фамилию получателя материального поощрения, и поставить подпись - да, видела, знаю, достоин.
Но без всякого фотошопа больше всех в университете получил Сережа. Всего лишь завлаб. Scopus зарегистрировал ровно 10 его публикаций за год, и соответственно Сережа получил миллион рублей. Тут даже вопроса не возникало, сгубят они его или помогут. Объявили условия - обязаны исполнить.
Вскоре Сережа несколько отвлекся от исследований - обрел бабу и вспомнил, что у него на счету лежит аж миллион рублей. Утоп в Тае. А мог бы жить.
В начале 2010-х моя мама, уже крепко за 70, продолжала активно заниматься своей наукой вовсе не от безденежья - было кому помочь, и пенсия у нее неплохая по российским меркам. Но это был счастливый случай, когда хобби=работа. Ей было интереснее продолжать свои исследования, чем сидеть на даче. То, что при этом ее институт ей еще и деньги платил, и просил не уходить, с коммерческой точки зрения было глупостью - она бы и так работала, даже под запретом ее деятельности как террористической.
Однако же, новых проектов под своим руководством и грантовых заявок она уже не затевала, понимая, что по возрасту и состоянию здоровья может оказаться не в состоянии их исполнить. Занималась заключительной монографией - своего рода описью всего, что не успела сделать к своей досаде, и приложением сканов из необъятного архива экспериментальных данных - только то, что выглядит поразительным и может быть, кто-то еще выяснит со временем, в чем тут дело.
Ну вот, оставили вы например необычайную бетонную глыбу, с некоторыми новациями в ее составе и технологии производства, в агрессивной морской среде конкретного сурового климата, лет так на двадцать. И давно уже забыли о ней, а потом вдруг вспомнили и померили, а что с ней за это время случилось.
Что тут такого интересного - удивится читатель. А вот некоторых серьезных производителей до сих пор интересует, что останется от их построек в этой воде лет так через двадцать, и как избежать факапов. Так что правильный бетон, уроненный черт знает когда в пучину морскую, как вино с годами обретает ценность - если он вынут целехонек, а другие разрушились.
И вот во всей этой деятельности ухода, на нее выходит какой-то молодой чувак, пусть будет Сережа, из уважаемого, хоть и средней руки университета, со специальностью весьма косвенной ее науке, и предлагает простую идею их междисциплинарного взаимодействия.
Оказывается, все то, что мама полвека изобретала, изготавливала и догадывалась чисто по наитию и опыту, сейчас можно глянуть на наноуровне - что там на самом деле происходит. И он это умеет. Пригласил в свою лабораторию, вместе придумали увлекательную программу тестов и стали их делать. Жизнь для мамы началась заново. Она помолодела чисто визуально лет на двадцать. В лаборатории жизнь била ключом, это был кладезь людей, которых стало откровенно не хватать еще в маразматическом конце брежневской эпохи.
Но Сережа помнил и о реальном мире, что за работу надо платить деньги. Ему дали очень дорогую лабораторию, но денег как таковых у него почти не было. Честно сказал, что в университете большая бюрократия, он постарается выбить для мамы ставку с достойной оплатой, но ни за что не ручается - придет административный дурень какой, так и его лабораторию прихлопнут.
Это никак не помешало их совместной плодотворной работе на условно платной основе на неизвестную обоим сумму.
Через пару месяцев бюрократия университета щелкнула в правильную сторону и выделила для мамы ставку, довольно высокую для специалиста, которому еще лет двадцать назад полагалось уйти на покой.
Но, чтобы получилось принять ее на эту ставку, маме нужно было предъявить справку, что ранее она не была судима.
Для человека, имевшего авторских свидетельств об изобретениях и справок об их экономическом эффекте больше, чем у всего этого университета вместе взятого, это был определенный шок. Мама подала заявку в милицию на справку, что она не уголовница какая. Доблестная милиция-полиция принялась расследовать это дело. Черт возьми, как они могут найти виновного, если даже несудимого определить с ходу не могут? Нормально - это когда она отвечает на прямые запросы университета, если уж тот обеспокоен проникновением зеков в свои ряды.
Но даже это не остановило хода исследований. Их погубило другое. Ввиду полученных от государства нескольких миллиардов рублей, весьма достойные деньги были выделены на материальное поощрение продуктивных сотрудников - тех, кто опубликовался в международных научных журналах, индексируемых Scopus.
При получении этого известия наиболее авторитетные научные деятели университета: проректоры, директора институтов, деканы, все сплошь доктора наук и профессоры, основатели крупных научных школ, известные авторы сотен публикаций в ваковских журналах собственного и побратимских вузов, вдруг всполошились: а что светит им лично от этого поощрения. Выяснилось, что ничего. Обидно - одна публикация в Scopus, и сто тысяч рублей твои. Но как их взять?
Один профессор дошел в отчаянии до высот фотошопа и разведки - с научной дотошностью выяснил весь административный механизм получения этих 100 тысяч руб. А именно, что в конце его сидит какая-то дева из бухгалтерии, которая должна посмотреть на предъявленный скан научной публикации, увидеть там фамилию получателя материального поощрения, и поставить подпись - да, видела, знаю, достоин.
Но без всякого фотошопа больше всех в университете получил Сережа. Всего лишь завлаб. Scopus зарегистрировал ровно 10 его публикаций за год, и соответственно Сережа получил миллион рублей. Тут даже вопроса не возникало, сгубят они его или помогут. Объявили условия - обязаны исполнить.
Вскоре Сережа несколько отвлекся от исследований - обрел бабу и вспомнил, что у него на счету лежит аж миллион рублей. Утоп в Тае. А мог бы жить.
Прочитал тут историю вчерась. https://www.anekdot.ru/id/1221558/. Так вот...
Тиха нью-йоркская ночь. Только копы проезжают по безлюдным улицам. Порывистый ветер гонит по ним мусор и обрывки бумаг. Город спит... Мафия просыпается...
Бдительные граждане заметили подлых воров, обнёсших квартиру на Манхеттене и тянущими свой богатый скарб в четырёх больших мусорных пакетах. Лучшие силы доблестной полиции были брошены на перехват. Взвыли сирены, город осветился «дискотеками» и фарами-искателями. Началась операция «Перехват»!
Два преступника в удобной простой чёрной одежде и старых кроссовках показывали чудеса изобретательности и изворотливости!
Во-первых, они убегали без транспорта. Тоесть пешком! Что ломало все полицейские планы и наводило на мысль о вертолётной поддержке наглых грабителей. Во-вторых они не бросали добычу, что поддавало уверенности в заказном резонансном преступлении. И в-третьих, куш был очень ценный, потому что ни пересечение скоростных магистралей, ни прыжки с трёхметровых заборов на линию метрополитена, ни предупреждение о применении оружия не останавливало дерзких нарушителей закона.
Наконец-то при помощи 30 полицейских экипажей и поддержке с воздуха операция была закончена. Преступники поставлены на колени, важнейшие ценности в мешках захвачены. Все участники операции представляли уже своё повышение по службе и громадные денежные премии от Федеральной Резервной Системы, пока ждали представителей ФБР. Так как злоумышленники в шапочках-пидорках и тёмно-синих курточках говорили только по-русски о каком-то шпили-вилли...
Да!... Не долго музыка играла... Не долго фраер танцевал!
Кому-то пришла в голову идея заглянуть внутрь этих сумок. Там оказались ношеные вещи людей, которым жаль их было выбросить и они оставляли их в мусорных мешках возле специальных контейнеров гуманитарной организации помощи беднякам Salvation Army.
Разочарование правоохранителей было настолько большим, что Петров с Бошировым не то что пендаля не получили, а им ещё и кофе с булочками купили и довезли до ближайшего метро на Брайтон вместе с этими сумками. На вопрос почему их не бросили при опасности рецидивисты ответили, что попросту не смогли по другому. Как уже своё то бросить?
Тиха нью-йоркская ночь. Только копы проезжают по безлюдным улицам. Порывистый ветер гонит по ним мусор и обрывки бумаг. Город спит... Мафия просыпается...
Бдительные граждане заметили подлых воров, обнёсших квартиру на Манхеттене и тянущими свой богатый скарб в четырёх больших мусорных пакетах. Лучшие силы доблестной полиции были брошены на перехват. Взвыли сирены, город осветился «дискотеками» и фарами-искателями. Началась операция «Перехват»!
Два преступника в удобной простой чёрной одежде и старых кроссовках показывали чудеса изобретательности и изворотливости!
Во-первых, они убегали без транспорта. Тоесть пешком! Что ломало все полицейские планы и наводило на мысль о вертолётной поддержке наглых грабителей. Во-вторых они не бросали добычу, что поддавало уверенности в заказном резонансном преступлении. И в-третьих, куш был очень ценный, потому что ни пересечение скоростных магистралей, ни прыжки с трёхметровых заборов на линию метрополитена, ни предупреждение о применении оружия не останавливало дерзких нарушителей закона.
Наконец-то при помощи 30 полицейских экипажей и поддержке с воздуха операция была закончена. Преступники поставлены на колени, важнейшие ценности в мешках захвачены. Все участники операции представляли уже своё повышение по службе и громадные денежные премии от Федеральной Резервной Системы, пока ждали представителей ФБР. Так как злоумышленники в шапочках-пидорках и тёмно-синих курточках говорили только по-русски о каком-то шпили-вилли...
Да!... Не долго музыка играла... Не долго фраер танцевал!
Кому-то пришла в голову идея заглянуть внутрь этих сумок. Там оказались ношеные вещи людей, которым жаль их было выбросить и они оставляли их в мусорных мешках возле специальных контейнеров гуманитарной организации помощи беднякам Salvation Army.
Разочарование правоохранителей было настолько большим, что Петров с Бошировым не то что пендаля не получили, а им ещё и кофе с булочками купили и довезли до ближайшего метро на Брайтон вместе с этими сумками. На вопрос почему их не бросили при опасности рецидивисты ответили, что попросту не смогли по другому. Как уже своё то бросить?
Профессионал и профан
Профан: Земля круглая!
Профи: Тут Вы не совсем правы. Земля имеет форму шара. Вернее, математически, наша планета, во втором приближении, является трехосным эллипсоидом вращения. С физической же точки зрения, Земля имеет форму геоида - что значит "подобный Земле".
Профан: То есть, ты считаешь, что Земля - это эллипс?! Она, что, по-твоему, плоская что-ли?! Ничего ты не знаешь и не понимаешь! Еще и геоида какого-то приплел!! Хорошо, что не Леонида.
Профи (ошарашенно): Какого Леонида?
Профан: Брежнева! Леонида Ильича! Учи историю! А то так профаном и помрешь!
Профан: Земля круглая!
Профи: Тут Вы не совсем правы. Земля имеет форму шара. Вернее, математически, наша планета, во втором приближении, является трехосным эллипсоидом вращения. С физической же точки зрения, Земля имеет форму геоида - что значит "подобный Земле".
Профан: То есть, ты считаешь, что Земля - это эллипс?! Она, что, по-твоему, плоская что-ли?! Ничего ты не знаешь и не понимаешь! Еще и геоида какого-то приплел!! Хорошо, что не Леонида.
Профи (ошарашенно): Какого Леонида?
Профан: Брежнева! Леонида Ильича! Учи историю! А то так профаном и помрешь!
Мамина подруга хотела продать шкаф. Он стоял в её квартире 13 лет, потом она озверела и выкинула его. А на 14-ый год появился мужчина, чтобы этот шкаф забрать:
- Понимаете, я думал, что тогда квартиру куплю, вот и приобрёл шкаф в неё. А с квартирой не сложилось, я купил новую вот только что. Так где мой шкаф?
- Понимаете, я думал, что тогда квартиру куплю, вот и приобрёл шкаф в неё. А с квартирой не сложилось, я купил новую вот только что. Так где мой шкаф?
Лучшая история за 26.12:
Лекарства, у которых рекомендуемый курс лечения 7 дней, продают в упаковках по 6 таблеток.
Я бы просто человеку, придумавшему такое, машину с 3-мя колесами продавал, а дополнительное колесо только при покупке машины. И билеты на самолет только на 6/7 пути, и одежду только 6/7 частями продавал.
Мне только при таком раскладе станет легче.
Я бы просто человеку, придумавшему такое, машину с 3-мя колесами продавал, а дополнительное колесо только при покупке машины. И билеты на самолет только на 6/7 пути, и одежду только 6/7 частями продавал.
Мне только при таком раскладе станет легче.