Новые истории - основной выпуск

КРЕАТИВНЫЙ ДЕД МОРОЗ

Наша организация расположена на первом этаже здания одной из центральных
улиц города, поэтому в договоре аренды с районной администрацией
прописан пункт об обязательном украшении фасадных окон в дни
общенародных праздников. Когда внезапно наступил предновогодний период,
руководство фирмы озадачилось – денег как обычно нет, старые гирлянды
утонули при аварийном затоплении офиса, а остатков мишуры хватает только
для украшения офисного кота.

Но наш директор на то и называется «креативным» - он вспомнил, как в
детском саду рисовал на окнах ясельной группы всяких дедов Морозов со
Снегурочками и его мама очень гордилась своим сыном. Девчонок погнали в
хозмаг за красками и креативщик под восторженный шёпот наших красоток
принялся творить. В общем-то получилось неплохо и мама любого
детсадовского мальчика была бы счастлива. Но подозреваю, что за такой
авангард на центральной улице города мы бы огребли неприятностей по
самые гланды, поэтому девицы быстренько вымыли окно, а директор снова
загрустил. Тут к нему подходит наша уборщица узбечка Мастура и говорит,
что её младший брат в детстве учился в специализированной школе и даже
хотел поступать в художественный институт, но сейчас он безработный и за
небольшие деньги хоть всё наше здание распишет дедами Морозами.

Послали водителя за узбекским Васнецовым и дали ему бумагу со всякими
причиндалами, чтобы проверить мастерство. Оказалось, что пацан реально
классно рисует – за десять минут он твёрдой рукой художника набросал
эскизы зайчиков, медведей и прочих сказочных птичек. Так что не врала
уборщица про своего братана – Академия Художеств в полном составе должна
его на коленях упрашивать забросить стройку и заседать у них президиуме.
Руководство быстренько утвердило общий дизайн четырёх окон и пока
местный электрик вешал наружную подсветку, осторожный креативщик
заставил пацана рисовать в крайнем окне счастливых сусликов и хомячков с
белками.

К концу рабочего дня огромное окно приобрело почти законченный вид
картины из Третьяковской галереи и своим профессионализмом уже привлекло
стайку менагеров из соседних офисов. Наши девицы задирали носы и вовсю
кокетничали с посторонними мужиками, а креативный директор принимал
поздравления.

Короче, все выходные младший брат Мастуры рисовал на окнах под
наблюдением пожилого охранника, а в понедельник мы вышли на работу...
Соседские менагеры уже с раннего утра изображали приступы идиотского
смеха, валяясь в сугробах под офисными окнами, а наши девицы скромно
прятались за своими мониторами. Я тогда хорошо разглядел эмоции на лице
самого креативного директора и могу сказать, что такой гаммы чувств я не
наблюдал на его фасаде за всё время совместной работы: вместо окон у нас
были первоклассные картины на новогодние темы – два крайних имели
сходные сюжеты – ёлочки с танцующими вокруг них зверюшками, а по центру
стояли деревянные сани со Снегурочкой и огромным дедом Морозом. Два
заглавных персонажа были прописаны до мельчайших деталей и наряжены в
красивые ватные халаты с национальными узбекским орнаментом. Но самое
главное - Дед Мороз имел лицо пожилого узбекского крестьянина с
приклеенной ватной бородой, а Снегурочка была похожа на его престарелую
узбекскую маму. От всего полотна веяло национальным колоритом и
казалось, что в мешке у Деда Мороза вовсе не игрушки, а казан с
восточным пловом.

И вот тогда даже нашим офисным мышкам стало понятно, за что креативный
директор получает свои деньги – уже через пару часов поверх окон нашего
турагентства красовался новенький рекламный баннер «Горящие новогодние
туры в Юго-Восточную Азию». Но самое удивительное в этой истории - к нам
потянулся народ прямо с улицы, а это, как известно - самое невероятное в
нашем бизнесе.

Как и многие другие очень большие и сильные люди, мой отец отличается
миролюбивым характером. Учиться на офицера погранвойск он пошёл, уже
имея за плечами высшее строительное образование. Полагаю, сделал он это
только потому, что женился – хотелось обеспечить молодую красавицу-жену
хорошей квартирой и достойной зарплатой.
Всё это получилось, но сначала очень своеобразно –
в абсолютно голой и безлюдной степи на границе Тувинской АССР и
Монголии. Саму эту Тувинскую республику Советский Союз присоединил к
себе последней, уже после Великой Отечественной – до этого туда
элементарно не было дороги. Конный отряд моего отца стал охранять
границу нашей страны в этом диком месте на участке протяженностью 158
километров 500 метров – когда я ему позвонил сейчас, чтобы уточнить эту
цифру, отец назвал её наизусть не задумываясь, хотя было это четыре
десятилетия тому назад.

Мирный характер отца не помешал ему задержать за годы службы около
полусотни нарушителей государственной границы, большинство из них
вооруженных и с кучей ценных контрабандных товаров, расставаться с
которыми у них не было никакого желания. На память об этом он сохранил
только один сувенир – действительно классный нож, которым его однажды
чуть не зарезали. Но настоящее испытание мужества подкралось к нему с
совсем неожиданной стороны, а именно от молодой жены. Лишившись
возможности закончить кандидатскую диссертацию, она со всем своим
деятельным характером осталась в четырёх голых стенах, в которых вскоре
должен был родиться ребёнок, то есть я. Всё это несколько
контрастировало с бурной жизнью и могучими ресурсами мегаполиса, в
котором она выросла. Например, будущему ребёнку через несколько месяцев
должны были понадобиться мясные бульончики, а до ближайшего магазина
детского питания скакать бы пришлось пару недель.
Будущая мама подошла к этому вопросу с научной основательностью –
она принялась выращивать кур. Уралец-супруг легко срубил по её
требованию здоровенный курятник и пошёл служить дальше с хорошим
настроением, что жена наконец при деле. Её куриное племя плодилось и
размножалось со страшной скоростью.

Но когда дело дошло до первого мясного бульончика, выяснилась
неожиданная проблема – за это время куры стали для семьи любимыми
домашними животными. Где-то полчаса мой отец замахивался во дворе
большим топором на несчастную схваченную курицу, глядевшую на него
перепуганными потрясёнными глазами, после чего отложил топор, отпустил
на свободу курицу и виновато спросил жену –
«Слушай, может, я её на стрельбище из автомата расстреляю?»

Особенности национального менталитета

Одна моя подруга, назовём её Ленка - человек замечательный во всех
отношениях, кроме одного: абсолютного финансового раздолбайства. Её муж,
местный американец, просёк эту тему много лет назад. По получении
третьего телефонного счёта на несколько сотен за международные
переговоры, доступ к международному оператору на домашнем телефоне был
заблокирован. Первая и единственная кредитная карта на имя горячо
любимой жены была безжалостно изрезана ножницами опять же по получении
третьего счёта. Были рассекречены, идентифицированы и с малыми
кровопролитиями закрыты всеможные кредитные карты из Neiman Marcus,
Bloomingdales и т. д. От банковского счёта, который, оказывается, уходит
в минус на $20 каждый раз когда с него пытаются заплатить
несуществующими там деньгами, Ленка отказалась сама. Правда, только
после того, как муж отказался платить очередной двадцатник. Ну там было
ещё много разных денежых эпопей, итогом которых стало единственно верное
решение супруга - посадить жену на жёсткую зарплату. Не жестокую (сумма
совершенно приличная, учитывая то, что она не была предназначена
покрывать какие-либо домашне-семейные расходы, которые Ленке доверять,
естественно, нельзя), а именно жёсткую. То есть раз в неделю, в
понедельник, выдаётся энная сумма, и дальше он ничего не знает и знать
не желает, а если дорогой жене вдруг понравились новые винные бокалы от
Waterford, то это далеко не значит что сумма зарплаты увеличится на
стоимость означенных бокалов, несмотря на Ленкины уверения в том что
посуда является расходом семейным.

По прошествии пары-тройки понедельников Ленка, натурально, обратилась к
мужу с требованием повышения "зарплаты". На что он посоветовал ей быть
экономнее. И в качестве стимула предложил ей стопроцентно покрывать
сэкономленные средства. То есть, она экономит к воскресенью $300 - он
выдаёт ей ещё $300; $500 - он выдаёт ей ещё $500.

И вот она рассказывает мне об этом бесчеловечном решении, и, размазывая
по лицу слёзы, произносит ключевую фразу: "Американцы такие дураки. Он
что, не понимает, что я могу у тебя каждую неделю занимать эти 500
баксов?"

Эту историю мне напомнил замечательный репортёр Михаил Дегтярь, попавший
однажды на сафари камчатского краба в очень неожиданной точке земного
шарика – он рассказал об этом сафари вскользь в недавнем интервью
Российской газете. Расскажу так, как слышал в своё время от одного
почтенного питерского профессора.

В конце сороковых годов прошлого века перед одним особо важным
международным приёмом товарищ Сталин коротко попросил не подвести с
кухней. В результате на стол подали сваренных целиком свежайших
камчатских крабов – настоящих монстров диаметром почти в метр, если
считать с клешнями, и весом за десять килограмм каждый.
Как можно догадаться, их доставили спецсамолётом. Крабы вождю настолько
понравились, что он поинтересовался, где они водятся.
Нормальный человек удовлетворился бы ответом, что только на Камчатке. Но
вождь на то и вождь, чтобы спросить – а чем этому крабу не нравится наше
европейское северное побережье? Мысль вождя была принята как указание к
действию. Правда, ему попытались объяснить, что камчатский краб крабом
называется только по недоразумению –
на самом деле это рак такой уникальный, а раки существа очень капризные.
В ответ товарищ Сталин улыбнулся и ответил, что в России раков много, и
этот тоже приживётся. Как показало будущее, вождь был почти прав.
Научная дискуссия была на этом прекращена, и началась серьёзная работа.

Первые партии доставленных с Камчатки «крабов» на мурманском побережье
неизменно дохли. Ученым пришлось заняться селекцией. На их стороне было
то, что каждая крабиха даёт миллионы икринок в один присест, а против
оставался тот прискорбный факт, что последние двести миллионов лет
эволюции раки остаются на редкость консервативными животными и вовсе не
собираются эволюционировать, а в неволе не размножаются в принципе.

Поняв это, исследователи потихоньку рассосались, но самый настойчивый
остался. И успех к нему однажды пришёл. Уже в начале 60-х его камчатские
раки стали вдруг бурно плодиться на побережье Баренцевого моря, на одной
банке недалеко от норвежской границы. Была защищена докторская
диссертация, получены нешуточные государственные премии, заказаны суда
для промышленного вылова. Но я же говорил, что раки существа капризные.
В одну тяжёлую зиму вся колония камчатского краба в полном составе вдруг
снялась с банки и совершила преступный переход длиной в несколько
километров через государственную границу на норвежскую территорию, где
кстати остаётся и поныне.
«Ну чем им Советский Союз не понравился?» - возмущался учёный…

Самое поразительное, что с демократизацией России камчатский краб стал
бурно расползаться по всем нейтральным шельфам, уже достиг побережья
Шпицбергена и поголовья в 100 миллионов штук. Благодаря этому ежегодная
квота России на вылов в нейтральных водах Баренцева моря уже доросла до
12 тысяч тонн. Но на родную российскую территорию капризное животное
пока не спешит возвращаться...

РАЗОЧАРОВАНИЕ
Делали передачу про бабушку – ветерана войны.
Очередные съемки затеяли на ВВЦ. Тепло, красиво, старушка сидит на
лавочке, войну вспоминает.
Рядом все время барражируют на скейте два непрошенных зрителя: Бивис и
Батхед.
Обоим лет по 15 - крашенные, прыщавые, с семечками.
Тихонечко подхихикивают над бабушкиным волнением, но нам не мешают.
Вот решили мы поменять дислокацию, стали собираться.
Оператор, укладывал по кофрам «железо», а мне камеру пристроил
подержать.
И тут я, от нечего делать, спрашиваю ребятишек:
- А вот эта штука у вас скейт называется? На ней трудно ездить?
Пацанчики переглянулись и заворковали в один голос:
- Да совсем не трудно, легче чем на велосипеде. Тут же целых 4 колеса –
это как табуретка, только на колесиках. Едешь себе спокойно и едешь...
- Дадите попробовать проехаться?
Не успел я договорить свой вопрос, как оба хором:
- Конечно, попробуйте!!! Если раньше не никогда не пробовали, то вам
очень понравится!!!
Я недоверчиво посмотрел на «табуретку» и спросил:
- Так вы хоть научите, как вообще трогаться с места...
Бивис с Батхедом переглянулись, Бадхед глядя мне прямо в глаза и, не
краснея, стал в воздухе сучить ножкой, объясняя:
- Вот так толкаете скейт посильнее, потом бежите за ним, догоняете,
запрыгиваете и едете.
Я согласно кивнул:
- Ну, попробую, а он выдержит меня вместе с камерой?
Ребята дружно закивали:
- По любому выдержит!!!
Я пихнул ногой скейт (как меня и научили маленькие говнюки) и побежал за
ним.
Моя группа до этого слушала наш разговор, улыбаясь, но тут все
закричали:
- Ты что!!!? С ума сошел!!? Убьешься!!! Только без Бетакама!!!
Но в это мгновение, я уже догнал скейт и запрыгнул на него с камерой...
Медленно и печально, объехал клумбу, виляя подрулил обратно к группе,
слез и вернул пацанчикам их доску со словами:
- Спасибо пацаны, оказывается и правда легко. Как на табуреточке...
В ответ эти маленькие обманщики подарили мне эмоцию, которая наверняка
пригодится в работе с актерами. Эмоция называется – смертельное
разочарование: Глаза по-детски удивленно раскрыты, а нижняя часть лица,
как будто плачет... очень красноречиво выглядит.

P.S.

Понятно, что еще задолго до их рождения, я столько раз больно падал с
такого же скейта, сколько они в своей жизни семечек не сгрызли. Падал я
может быть только для того, чтобы не упасть в эот раз и увидеть
потрясающую человеческую эмоцию этих милых маленьких говнюков...

"Старика Хоттабыча" все читали, но не все, наверно, помнят, что он с
другом Волькой успел побывать в Италии. Вставил там пистон местным
капиталистам и между делом облагодетельствовал одного прогрессивного
рыбака. Подарил ему два волшебных чемодана, в которых никогда не
заканчивалась рыба. Почему рыбу нужно было хранить именно в чемоданах,
бог весть, но рыбак ее продавал по дешевке и мог прокормить семью, не
выходя в море. Правда, рыбу он продавал все равно капиталистам и тем
способствовал их еще большему обогащению, тут у Лагина что-то
недодумано.

Рассказала знакомая. Точнее, рассказывал ее муж, а Оля только кивала.
Когда ей было лет 11-12, ее родители, преподаватель вуза и учительница,
задолбались строить коммунизм и решили перебраться в Америку. Тогда
ехать в Америку было не то, что сейчас. Надо было получить вызов в
Израиль от несуществующих родственников. Предъявить его почему-то в
голландское посольство. Огрести положенное количество люлей от советской
власти, включая увольнение всех членов семьи с работы и исключение из
вузов. Просидеть пару-тройку лет в отказе, перебиваясь случайными
заработками. Сдать государству квартиру. Заплатить за лишение
гражданства. Выехать в Вену. В Вене подать прошение на американскую
визу. И дожидаться ее почему-то в Италии.

Из школы детей отказников не исключали, но учиться тоже было мало
веселого. Наш пионерский отряд идет в кино, а ты, Рубинчик, не пионерка,
тебе пусть кино в Израиле показывают. Хотя Оля была пионерка не в пример
иным прочим. Праведный советский ребенок, выросший на "Незнайке на
Луне", стихах Михалкова и том же "Хоттабыче". Ехать в оплот
империализма, где линчуют негров и безработные спят под мостами, для нее
была трагедия. Она на коленях умоляла остававшихся в Союзе дядю и тетю
взять ее к себе, но ничего не вышло. Пришлось ехать с родителями.

Итальянский городок Ладисполь, где жили в ожидании виз 90% беглецов из
СССР, напоминал Содом и Гоморру во время Вавилонского столпотворения.
Снять квартиру за деньги, сообразные с полученным пособием, не было
никакой возможности. Нашим героям несказанно повезло: к ним, сидевшим
посреди площади на чемоданах, подошел дяденька с золотым зубом,
представился дядей Борей и сказал, что он тут уже полгода, снимает
чудный домик в рыбацкой деревне дальше по побережью и ищет, с кем
разделить жилье и квартплату.

Из деревушки было далековато добираться до Ладисполя и Рима, зато там
жилье стоило разумные деньги, было тихо, красиво и можно было покупать у
рыбаков вкуснейшую свежепойманную рыбу вдвое дешевле, чем в Ладисполе.
Чуть освоившись, Оля с родителями по дяди-Бориному совету отправились в
Рим – посмотреть город и посетить гигантский рынок Американа, где тысячи
бывших совков пытались продать итальянцам привезенные с собой товары.
Спросом пользовались фотоаппараты, бинокли, мельхиор и почему-то
презервативы. Мне трудно представить себе, чтобы итальянцы использовали
советские "изделия номер 2" по прямому назначению, наверно, нашли им
другое применение, учитывая их прочность и невероятную дешевизну. Хотя
кто их знает, католическая страна, может, у них и таких не было. У
Олиного папы тоже имелось в чемоданах кое-что на продажу, это был
единственный способ привезти в Америку чуть больше, чем разрешенные к
обмену 90 долларов.

Вернувшись поздно вечером в деревню, они не обнаружили никаких следов
дяди Бори, а также своих вещей и только что полученного пособия. Сосед
наконец получил визу и улетел в Америку, а перед отлетом спер и загнал
перекупщикам все плохо лежавшее и хорошо лежавшее тоже, вплоть до
сохшего во дворе белья. Оставил книги, зубные щетки и два пустых
чемодана. Вообще у тамошней публики считалось чуть ли доблестью накануне
отъезда кинуть лохов-новичков на сотню-другую долларов, но до прямых
краж у своих никто не опускался. Да и сложно было бы это осуществить в
перенаселенном Ладисполе, пустая деревня – другое дело.

Ситуация была не совсем из разряда "в войну украли хлебные карточки", до
следующего пособия они бы перекантовались, а на пособие можно было
кое-как существовать и в Италии, и в Америке. Но все равно, удар
доволько сильный. Насквозь атеистическая советская интеллигенция
почему-то очень падка на самую дешевую мистику. Джуна, телепатия,
биоритмы и все такое прочее. Особенно в тяжелые жизненные моменты.
Не была исключением и Олина мама.

Есть, если знаете, такой способ гадания по книге. Берешь первую
попавшуюся книгу, открываешь на случайной странице, читаешь случайную
строчку и пытаешься ее истолковать как знамение судьбы. Вот мама и
попросила Олю погадать. Попался "Хоттабыч", та самая глава, которую я
изложил в начале рассказа. "Он раскрыл чемоданы, и все увидели, что они
доверху заполнены великолепной, отливающей серебряной и золотистой
чешуей живой рыбой" - прочитала Оля звонким голосом.

- Да, - растерянно отозвалась мама. - Чемоданы он действительно раскрыл,
не поспоришь. А вот рыба к чему?
Но тут вмешался молчавший до сих пор папа.
- Стало быть, чемоданы, - сказал он. - И рыба. Интересное сочетание.

Назавтра он занял денег, купил у рыбаков два чемодана свежего улова и
повез на импровизированный рынок в Ладисполь. Товар ушел влет, в
магазинах было дороже, да и совковая психология требовала покупать
из-под полы у своих, а не у чужих и официально. На другой день папа
приобрел весы и подобие складного прилавка. За прилавок встала Олина
мама, а папа с Олей подвозили ей свежую рыбу. Конечно, налогов они не
платили, разрешений не получали, бизнес был насквозь незаконный, как и
вся русская торговля в Ладисполе, и только потому выгодный. Но
итальянская полиция давно махнула рукой на русский караван-сарай и
только ждала, когда он наконец уберется с их территории.

Через полгода, получив визу, они летели в Чикаго уже с полными
чемоданами. Причем доллары составляли настолько значительную часть
груза, что хватило купить за наличные дом и открыть магазин русских
деликатесов на Диване (чикагский аналог Брайтон-бич). Магазин работает и
сейчас. А Олиного дядю, который остался в Союзе, убили в девяностые.
Он-то никаким бизнесом не занимался, просто шел по улице, догнали и
выстрелили в затылок. Наверно, спутали с кем-то. Так что Оля теперь не
очень жалеет, что уехала.

Встретил старого знакомого, раньше бывшего капитаном милиции и совсем
недавно ставшего майором.
– Как дела?
– Увольняюсь нахер.
– Чего так?
– Ты помнишь, где я работаю? ЛОМ, линейный отдел милиции карталинской
ж/д.
– Ну.
– Знаешь, как теперь мы будем называться? Железнодорожный отдел полиции.
Ну его нахуй...

Торпеда поперек

1943 год, подбили советскую подводную лодку - ситуация на борту -
носовые торпедные аппараты пусты, в кормовом есть одна торпеда,
рули не исправны, а прямо по курсу немецкий конвой, капитан
принимает решение перегрузить торпеду из кормового апарата в носовой,
все дружно тащат торпеду, огибая перископ и дизеля. и только замполит
поигрывая пистолетиком спрашивает "вы ее как разворачивать будете?"

На юге Германии, где я живу, произрастает великое множество
первосортного кизила. Аборигены его разводят исключительно как
декоративный кустарник и по-моему, даже считают ягоды кизила ядовитыми
(во всяком случае, несъедобными). Кстати, кого из немцев ни спрашивала –
НИКТО не знает названия. В лучшем случае говорят Vogelbeeren („птичья
ягода“, разговорное название рябины, а до кучи еще и калины, черемухи и
т. п.). Впрочем, немецкое название все же нашлось в ботаническом словаре
- Kornellkirsche, если кому интересно.
Это была преамбула – ну а теперь приступим к амбуле.
Захожу на днях в супермаркет – а там на фруктовом прилавке лежат
200-граммовые лоточки с отборным кизилом. На этикетках напечатано:
American cranberry (клюква американская).

Как-то так получилось, что везде где я жил в детстве - паркета не было,
ковры или линолеум. Не встречался я с настоящим паркетом никогда. Это
так - для понимания.
Давным давно мы семьей на машине путешествовали по европейской части
CCCР и заехали во Львов к каким-то родственникам отца. Он их до этого не
видел лет 20 и после этого по-моему тоже.
Мне было 9 лет и квартира привела меня в полный восторг. Высоченные
потолки, огромнейший, круговой системы коридор. Возможно это была
коммуналка - не помню. Во всех комнатах был шикарный, блестящий и жутко
скользкий паркет.
Накрыли здоровенный, отлично сервированный стол. Белоснежная, расшитая
скатерть, красивый фарфоровый сервиз. Взрослых было человек 10, плюс
пара-тройка детей. Все сели за стол и повели нешумную интеллигентную
беседу. Все в этой квартире было какое-то интеллигентное и солидное,
включая людей. Мы были одеты во все самое выходное, по тем временам
поход в гости это подразумевал.
В общем все было прилично, пока не принесли супницу и не разлили бульон
с домашней лапшой. Тарелки были старинные, огромных размеров.
В разговор за столом я не вникал, мне было скучно и, сидя над тарелкой с
ложкой в руке, по привычке качался на передних ножках стула. Внезапно
скользнув ножками по паркету стул вылетает из под меня назад!!! И я со
всего размаху плюхаюсь лицом в суп, с нефиговыми такими брызгами!!!
Конечно со стороны в тот момент себя не видел, но дописать картину не
сложно: когда я поднял голову из супа - у меня лапша реально висела на
ушах, не говоря уже про все остальное.
Когда шок немного прошел - мама меня молнией утащила в ванну и привела в
более менее приличный вид. Больше в тот вечер я на стуле не качался,
сидел красный, ощущая себя позором семьи. Через некоторое время мы
раскланявшись уехали.
Дома иногда со смехом вспоминали эту историю, но вот что меня особо
удивляет - тогда за столом никто не засмеялся! Ни заржал в голос, ни
хихикнул даже. Интеллигенция понимаешь.

К историям про названия....
Есть в славных Сибирских Афинах - г. Томске институт инроскопии, где
изучают всеякие интересные штуки. А на заре своего возникновения хотели
его назвать по профилю Научно Исследователький Институт Бетатронной
Техники - сокращенно НИИ БТ.
Но решели что НИИБ(е)Т это слишком нагло, назвали НИИ интроскопии.

Зарисовка с натуры. Видел вчера. Зима у нас теплая, безснежная поэтому
ребятишек приспособились катать на санях, похожих на настоящие только на
колесах. Запряжена лошадка на санях стоит щуплый дед Мороз в шубе и с
бородой из ваты, потный(температура около+18)с выдающимся
носом:-подходы, нэ стэсняйся, прокачу...

Навеяло про расшифровку названий ВУЗов. Знаменитое МВТУ серьезно
потеряло при переименовании в МГТУ (кстати, мы, кто еще заканчивал
"Училище", этим жутко гордились и гордиммся. "Мы университетов не
кончали").
Так вот, расшифровки МВТУ:
Мы Все Тут Умрем
Мы Вас Тут Угробим
Мало/Много (по ситуации) Выпьешь Трудно Учиться
Мощный Войдешь - Тощим Уйдешь
Могила Вырытая Трудами Ученых.

Но считаю лучшей расшифровку моего поколения, начала 80-х.

МВТУ - Массовый Выпуск Технических Уродов!

Отражает суть :) гы

Служил Сан Саныч в милиции. 30 лет назад милиции платили… как всегда:
«Чтоб в жилах не застаивалась кровь»...

А тут Новый год на носу. У Саныча дар затейника и тамады - о-го-го! Все
друзья-знакомые просто в восторге от его экспромтов. Сержант милиции
подумал-подумал и решил подзаработать. Дедом Морозом.

Заранее арендовав глянцевую шубу с подбоем типа «песец», двинул Сан
Саныч услуги Морозки конвертировать. Желающих набралось на ученическую
страницу.

И вот ответственный рабочий день 31 декабря…
В те годы признанным «тамадой-папой» считался один детский литератор.
Явяся к нему за реквизитом, Саныч и остаграммился. Первично…
Э-эха-ма-а-ма-а!!! Откупорили джинну бутылку!

И вот уже несется вдатый милиционер в наряде Великого Устюжанина по
буранным улицам Куйбышева**. Нос без марафета светит помидором, глазки
расточают искры куража, язык же помелом – частушки-залепушки.

Заказчиком № 1 значился интернат на улице Моиса Тореза, где Саныч
воспитателем подрабатывал. Туда всего-то ничего, да путь к детишкам
перекрыл универсам на улице Революционной.

Для вящего подъема муз и прочих бацилл вдохновенья Сан Саныч решает
«беленькую» уважить. Шастает, значит, он с посохом по винному отделу,
приценивается. Вдруг за спиной два ангела белых в чепчиках и халатиках.
Цап «гостя с Севера» под атласны рукавОчки, – и прямоходом в кабинет с
пугающей дощечкой «Директор».

Сержант оробел, но ненадолго. В просторном зальце и стол под стать. А за
ним публика как на подбор: пузатая, грудастая, чопорная, вальяжная.
Калашный ряд торговых «шишек» всех мастей. И все чего-то вразнограй
галдят, жестикулируют. Тут дошло: никто в нем милицию не признал,
Дедушку Мороза требуют.

Оно, конечно, «пост» этот графиком гастрольным не предусмотрен. Но и не
уважить – боязно. «Искусства для» понадобилась стопка. Налили бокал. А
опосля...

Натужливым глиссандо робкий тенорок пророс в могучий баритон. А тот
тягучистым крещендо - в церковно-профундовый бас:

- Как народа много в зале.
Славный праздник будет тут
Значит, правду мне сказали,
Что меня ребята ждут! …
…Снег мне путь запорошил,
Я сюда зайти решил!

Надменные владельцы листового золота и алмазного многокаратья, звеня
хрусталем, гурьбились возле Дедушки Мороза. Саныч, не пропуская, чокался
с каждым.

Казалось, праздник множит один и тот же дубль, но с разными статистами.
Вот этот дубль… С иезуитским прищуром, - это когда бухие зенки, точно
ротик Буратино, стремятся к ушам, - Саныч крадется к грузному дяде из
ОРСа*** и, гулко шлепнув палкой в плешь, вопит:

- Ходит в шубе золотистой,
Хвост у кумушки пушистый,
Очень хитрые глаза,
А зовут ее…

- Ко-за! – Самотреченно рыдает эрудит с фунтом драгметалла на
сардельках. Но детсадовский хоровод райторговских дядь-теть истошно
поправляет. - Не-эт!!! Лиса!
Таким макаром санычев посох-вопросник аттестовал дюжину сановных
макушек…

Когда Морозко вывалился в торговый зал, народ с опаской лип к прилавкам,
силясь разгадать его фарватер. Что было нелегко. Краснощекий усач в
малиновой нараспашку шубе и с отъехавшей за ухо ватной бородой пылил
семиметровыми зигзагами.

Уже в дверях его нагнали те же «черти в белом», всунули кулек с
завязочкой из блесткой мишуры. Внутри позвякивал-похрустывал уютный
«натюрморт». Шампанское «Советское», водка «Юбилейная», «сладкий кариес»
от шокфабрики «Россия» и аршин счастья по имени «Сервелат» из Орска.

На улице Саныч едва не сшиб совкового Санта-Клауса, чинно вылезающего из
«Волги». С гнусным подозрением тот обозрел умаявшегося собрата. Радостно
побулькивающий пакет подмышкой смутил его не на шутку. Сан Саныч
выровнял, как мог, походку. Кренделя его теперь преследовали одну цель:
запутать следы.

Злой и трезвый Санта-Клаус хищно отслеживал маршрут конкурента вплоть до
улицы Тореза. После чего стреканул в универсам, прокладывая маршрут
саженным посохом, чем окончательно деморализовал граждан с авоськами…

До интерната оставалось 16 шагов. Всего! Впереди - 16 заказов. Еще! А
ты, товарищ сержант, не обслужил даже номер первый...
Уже 12 шагов… Еще каких-то 10… А ежели спрямить? Подумаешь, заметенный
пургой барьер из ровно подрезанных кустов. Полметра в высоту, столь же в
ширину…

…Детки заждались Дедушку Мороза.
Да так и не дождались.
Уже затемно гуманный пешеход стукнул вахтерше:
- Бабуль, не ваш там Дед Мороз висит?

Старушка глянула: батюшки-святы! Брюхом на «периметре» сросшегося
кустарника завис Морозко. Шуба бела от снега. Голова - на подушке, в
которой смутно угадывается мешок с гостинцами. Правая рука, как у
монумента Ильича, проброшена к дверям. В левой - намертво схваченный
кулек. А между ног - торчащий посох с набалдашкой…

Дети расходились спать, когда заиндевелого дядю Сашу внесли в
школу-интернат и прислонили к калориферу.
Ба, как же так, Дед Мороз и замерз?!

Не дождетесь! Первыми дали течь сосульки под носом. Под ватой оттаяли
губы и:
- Как нарр-род-да многгг-го в зал-ле…
Слав-вный праззд-дник ббудд-дет тт-тут…

И вот уже отмякла левая, приросшая к боку рука. Лишь глаза по-прежнему
запаяны, и не столько коркой.

«Дзинь-дзинь, буль-буль»!!! - с веселым перезвоном грохнулся кулек.
Лопнул перемерзший шнурок из мишуры. Голой утонченной кеглей из
разбитого «скафандра» выскользнуло шампанское.
Сан Саныч моментально открыл глаза…

Права у меня забрали, поэтому машина стоит на парковке у работы. Скоро
права вернут, поэтому надо переобуваться, благо имеется мобильный
шиномонтаж.
Вызвал монтаж, проводил мастера к своей машине и хожу кругами, пока он
трудится. Вдруг замечаю освещенное окно, а за окном должна сидеть
коллега, которая может меня доставить до дома. Замечательно. Я хватаю
телефон... То есть, я хочу его схватить, но нигде не нахожу: ни в куртке
по карманам, ни в машине. Сквозь рев компрессора монтажа улавливаю "пип"
моего телефона - я не ответил на последний звонок мастера. Подбегаю к
этому месту, но ни телефона, ни звуков от него не наблюдаю. Выходит
покурить коллега-дежурный. Я к нему: "Сергей, есть при себе мобильник?"
Мобильник есть, коллега звонит, мой телефон отвечает: первый звонок, мы
подбегаем поближе, второй звонок, еще подбегаем. А звонков больше нет
:(( Прошу коллегу позвонить еще раз. На этот раз ему сообщают, что
телефон абонента вне зоны доступа... После пары секунд ступора мы
смотрим под ноги и... находим телефон. Оказывается, пока мы бежали,
наступили на него и выключили:)