История №781493

Навеяно бывшей работой в СМИ))) Сразу: образы собирательные, и Василич из моего повествования - не совсем Василич диджей давний мой друг. А так - читайте и любуйтесь))) Так оно всё и бывает. Когда мы втроём – я, Василич и Крюков – работали вместе, с нами постоянно что-то случалось. Понятно, что со всеми людьми что-то случается, кто-то ключи от дома теряет, кто-то суп пересолит, кто-то под машину на пешеходном переходе попадёт. Но с нами всегда случалось нечто такое, о чём потом все долго вспоминали.
Поскольку мы представляли собой сплочённый самодостаточный коллектив – сценарист, оператор и монтажёр – и технические возможности нашей новостной редакции были вполне удовлетворительными, не удивительно, что мы периодически занимались левыми работами, используя для собственного обогащения свои природные таланты и казённую аппаратуру. Мало того, что мы и порознь левачили, как кто умел – Крюков снимал всякие свадьбы и детские утренники, Василич тоже херню всякую монтировал под заказ, я копирайтила везде, где только можно – так мы ещё хором исполняли некоторые особо значимые заказы.
Естественно, что работать в монтажке можно было только после отбоя – это стоило бутылку для вахтёра и в качестве закуски, как сейчас помню, банку кабачковой икры, белый батон и штук шесть охотничьих колбасок. Себе мы набирали зимой сосисок, которые жарили над открытой спиралью древнего обогревателя типа камина (духан стоял пиздец какой), а когда было тёплое время года – просто ходили в ночной ларёк через дорогу, где похотливому Крюкову знакомая продавщица продавала хот-доги мало того, что увеличенного размера, так ещё и по заниженной цене. Сдаётся мне, что он её потрахивал – впрочем, к данному повествованию это не относится.
Да, так вот. Иногда мы работали как коллектив. И как раз в этих случаях чаще всего что-то и случалось.
В одно понедельничное утро после планёрки Крюков выволок меня и Василича покурить на чёрную лестницу и сообщил, что у него ну очень хорошая халтура, причём для всех нас троих. Сказал, что денег получим немеренно.
Вкратце суть такова: некий солидный мужчина создал фирму такси. И ему позарез нужно изготовить ролик для радио – но! Такой, чтоб короткий (чтоб меньше платить за рекламное время), чтоб запоминающийся – и чтоб песней.
- Песней – это как? – поинтересовалась я.
- Ну, чтоб как частушка, - объяснил Крюков. – Чтоб человек услышал – и запомнил.
- А что по тексту? – спросила я (потому что тексты, вообще-то, всегда я писала).
- Надо спеть номер телефона, название такси и сказать, что услуги по доступной цене.
Я почесалась.
- А как называется фирма?
- Не поверишь.
- Давай, колись.
- «Гоп-такси»!
Мы с Василичем охуели – хотя заказы всякие бывали, один раз даже похороны Крюков снимал, а потом монтировали ролик, и в качестве музыкальной подложки заказчик потребовал «На поле танки грохотали» в исполнении Чижа. По мнению ебанутого заказчика, именно эта песня должна была донести до всех, каким охуительным при жизни был усопший. Это был пиздец полный, работа длилась почти всю ночь, потому что мы пытались найти хоть какую-то нейтральную картинку с этого мероприятия, ложащуюся на строки «И молодая не узнает, какой у парня был конец». О том, как мы проржались, и говорить нечего. А утром посмотрели на смонтированное и увидели, что видеоряд по поводу непознанного молодой конца представлял собой какой-то совершенно левый хуеобразный надгробный памятник на соседней могилке.
Нас порвало.
- Крюков, а зачем ты его отснял?
- Так этот хер попросил снять, говорит, красивая вазочка, я папе такую поставлю на могилку, сними для образца.
Но «Гоп-такси», ещё и вкупе с вышеперечисленными требованиями заказчика – это было внове.
- Думай, - сказали мне соратники, оставили мне номер телефона этого такси для составления текста и упиздили за пивом и сигаретами.
Я этот номер до сих пор помню. 758-3-758.
Вот честно, не знаю, как это вышло. Я эту песню сто лет не вспоминала – а тут вспомнила.
Короче… «Гоп-стоп Зоя, кому давала стоя? - Начальнику конвоя, не выходя из строя!»
Немножко подломав ритм, я сразу сочинила ролик под эту нетленку: «Семь пять восемь, три семь пять восемь! Прокатись на «Гоп-такси», дорого не спросим!»
Мои подельники остались в восторге, мы радостно испили пива (тогда ещё «монастырик» тёмный роганский в бутылках с витым горлом отличный был, это сейчас говно) и разбежались по домам, чтоб к десяти вечера сойтись в монтажке.
Вахтёр ушёл к себе пить водку и есть кабачковую икру, Василич из кладовки вытащил свою личную старую поёбаную ионику и электронную ритм-машинку, мы сначала пошли в звукоцех, где Василич на всём этом изобразил мотив той самой неприличной песни, а Крюков напел слова, стараясь с хрипотцой.
Получилось так мерзко, что хоть сейчас на радио «Шансон».
Утром Крюков повёз записанный на кассету (не забывайте, в то время, когда «монастырик» продавался в бутылке с витым горлышком, ещё не было дисков и флешек – да и совать их тоже было некуда) ролик заказчику на послушать.
Вернулся нескоро. Весь понурый. Попросил сходить и купить водки, потому что денег ему не дали, а выпить хочется.
Мы с Василичем переглянулись и пошли.
- Как ты думаешь, что там могло случиться? – спросила я, семеня за ним.
- Что угодно, - философски ответил он. – С нами всегда что-то случается.
И добавил:
- Если что – перепишем, басов добавлю.
Когда мы сели, нарезали, разложили, налили и наконец выпили, Крюков заговорил.
Лучше бы он молчал…
Заказчик – и он же основатель фирмы по таксоуслугам – оказался не кем-то там, а бывшим начальником СИЗО. Как сказал Крюков, песню он выкупил с первого такта. В довершение всего паскудства, жену его звали…
Правильно. Зоя.
Этот гад мало того, что не заплатил нам за работу – так ещё и настучал нашему начальству, что мы в целях личного обогащения используем чужую собственность и обогащаемся в помещении, за которое не платим арендную плату.
В общем, Крюкова как единственного, кого заказчик знал в лицо, вызвали к директору канала на ковёр и доверительно беседовали с ним около сорока минут. Выйдя к нам, Крюков сказал только одну фразу:
- По ногам текло, в рот не попало.
Мы переглянулись, вздохнули и пошли снова пить водку. Или уже коньяк – не помню, мы были сильно расстроены.
А через две недели мы по радио услышали наш ролик.
- Какой невиданный цинизм, - сказал Василич.
И с ним нельзя не согласиться.

Любовь Василина