История №77175

Тоже про ватные штаны...

В первый послешкольный год мама сумела по блату устроить меня
слесарем-монтажником в одну из бригад МинМонтаж чего-то там СпецСтрой.
За исполнительность, неуемную молодую силу и неуклюжесть меня в бригаде
сразу прозвали Слоном. Мужики относились ко мне покровительственно,
охотно отвечали на многочисленные вопросы юнца, желающего как можно
больше узнать о работе и о некнижной жизни.
Зимнюю ватную спецодежду всем выдали на третий рост. И невысокому
квадратному Боцману, и щуплому бригадиру Башке, и мне - тогда еще
нетолстому дылде. Боцман, щетиня короткие жесткие усы, наставительно
поучал меня: "Ну что ж ты, Слоняра, не догадался кладовщице рубль
дать... Вот мучайся теперь".
Действительно, короткие штаны были очень неудобны. Подтянешь повыше -
штанины вылезают из валенок и икрам холодно. Приспустишь - мотня
стреноживает ноги и ни по лестнице залезть, ни шаг пошире сделать, ни
через проем перепрыгнуть.
Вскоре штаны в шаге порвались и из них торчала вата, но, поскольку
девчонок поблизости не бывало, то я не обращал на это внимания. А Боцман
обратил...

Решил я освоить газовую резку металла. Бригадир и резчик Рыжий в этом
похвальном рвении мне препятствий не чинили. И как-то во время
очередного перекура я тренировался в резке по прямой линии.
Полоса металла лежала на снегу, я стоял над ней согнувшись буквой "ЗЮ",
чтобы не сказать "раком", на глазах очки, резак шипел и свистел, и
Боцману было очень просто подойти ко мне сзади, подвыдернуть торчащую
вату, зажечь ее спичками и, раздувая щеки, обеспечить устойчивое тление.
Ребята потом рассказывали, что зрелище было редкое: "Ты, наклонившись,
режешь, спереди огонь, шипение и искры, а из жопы дым валит"...
Отрезав полосу, я разогнулся, ляжку припекло, я догадался, что на эту
чертову вату попала искра горящего металла, закрыл пропановый и
кислородный вентили на горелке и сел в снег. Но тлеющую вату так не
потушишь. Наоборот, она сильнее прижалась к телу. Я вскочил гораздо
быстрее, чем сел. Боковым зрением я при этом заметил, что бригада уже не
сидит рядком на доске, положенной на двутавровую балку. Все извивались и
катались от хохота на снегу. Не зная, что предпринять, я было заметался.
Боцман как-то сдавлено прокричал: "Стой! Слон, стой на месте!" Он тоже
не мог разогнуться от хохота, но как-то боком на получетвереньках
приблизился и повыдергивал тлеющую вату из моих штанов.
Больше ничего смешного не было.
Всхлипывая и утирая слезы, Боцман сказал: "Пойдем в будку, я тебе
другие штаны дам. Но у меня тоже только третий рост."
За спиной досмеивалась бригада.
Я шел за коротконогим широкоплечим Боцманом и думал, какой же он человек
душевный.

Немолодой.