История №183705

Служил я как-то срочную в одной из многочисленных воинских частей под
Калугой...
И приключилась вот какая история. Прибывает в роту с очередным призывом
некто Паша.
Обычный такой деревенский парень, довольно заурядной внешности и
совершенно потешным волжским говором. Просто послушать его одно
удовольствие, а главное тормозит пацан конкретно, приколов не понимает в
принципе. Спросишь его, бывало шутки ради хрень какую-нить, а он
серьезно так, рассудительно, как ляпнет - ну умора да и только. И еще
прикольней как он при этом искренне удивляется вызванному хохоту! Ну вы
наверняка встречали подобных типов. Деды (старослужащие солдаты, если
кто не в курсе) его сразу полюбили и скоро ему бедняге проходу не стало.
Почитай каждый вечер после отбоя концерт.
С соседней роты деды сбегались на это чудо посмотреть как на звезду
какую.
Ржач стоит аж стекла дребезжат в казарме. И вот однажды после отбоя
пяток особо одаренных наших дедов явились на очередной концерт. Но то ли
они слишком истово изощрялись, то ли парень прорубил, наконец, за какого
клоуна его держат, а может день тяжелый выдался (у новобранца-то служба
не мед), да только через малое время возмутился Панек. Да так резко, что
деды от неожиданности даже, кажись, и не поняли до конца ситуации. Во
всяком случае, некоторые продолжали хохотать, удирая в каптерку от
летящих солдатских табуретов. Когда же стального цвета табурет вдребезги
разбился об угол ленкомнаты, все стало ясно - у Паши сорвало башню.
Деды, все еще нервно хохоча, пытаются втроем протиснуться в дверь
каптерки, а вслед им уже летит "машка", сопровождаемая отборными
волжскими матюгами. Надобно тут заметить, что "машкой" прозывался плод
гениальной армейской мысли - несколько скрепленных меж собой танковых
траков, завернутых в старое шинельное сукно, сверху приварено
металлическое кольцо, а к нему прицеплен здоровенный дрын - эдакая
швабра с качающейся ручкой, только весом в добрые 50 кг! Используется
сей агрегат для натирки пола. Так и говорили - "таскать Машку за ляжку".
Сколько же пота солдатского над "машкой" пролито! Ну это другая
история... Я о чем? Ах да! Задницы дедов мелькают в проеме каптерки, а
пущенная отчаяной рукой знаменитая болванка гордо взмывает под потолок.
Паша не особо худосочная особь, но и отнюдь не атлет. Посему не поверил
бы, если б не увидел самолично. А дальше произошло вот что... В коридоре
между каптеркой и нашим героем, аккурат метрах в двух от входной двери и
(напротив, как по Уставу положено) тумбочки дневального находится
обычный такой солдатский турник. Наш тормоз Паша умудрился перекинуть
полста!!! кг железа через этот самый турник, и так удачно, что "машка"
зависла на высоте трех метров. Зацепилась, падла, кольцом за
перекладину, а "ляжкой"(пардон, ручкой), как-то чудно вывернувшись - за
потолок казармы.
И все енто сооружение эдак грациозно завибрировало, с трудом удерживаясь
в шатком равновесии...
Тишина в казарме гробовая, дневального перекосило и втиснуло в стену,
остолбеневшего автора рекордного броска затаскивают в глубь спального
отсека. Тихо офигеваем все, смотрим на брутально покачивающуюся
железяку, ждем когда пи#данется (не снимать же - прибьет!). И в этот
драматический момент открывается входная дверь - Здрассьти, дежурный по
части! Выставленный в окно на "атас" салабон, увлекшись сценой
вожделенного избиения дедов, нагло пренебрег своими обязанностями (хотя
что бы это изменило?)...
Дежурный по части подполковник Л-ов команду "отбой" чтил и ваще зазря
солдат не гонял, потому и уважаем был нами. В роту заходить, а тем паче
шарахаться по углам он не стал, только просунул голову внутрь, махнул
полумертвому дневальному рукой - дескать, не дергайся.
Спросил нутряным басом: "Все нормально? - ну и за#бись!"... Болтающейся
практически над головой дуры, конечно, не заметил. Голова подполковника
исчезает, дверь захлопывается и тут, ясный пень ни раньше ни позже,
"машенька", решив что хватит уже телепаться, (а может от сотрясения
двери?) плавно пикирует на пол! При полной тишине это прозвучало весьма
шикарно...
Грохот и звон железяк слились с хрустом треснувшей половицы, длинная
ляжка-ручка смачно врезала по растяжке турника и он радостно затрясся,
визжа изо всех сил ржавыми суставами.
Что промелькнуло в мозгу подполковника Л-ова в тот момент? Может быть
так: "Интересно, что это так бумкнуло? Не мог же я один наделать столько
шума? И куда, интересно знать, делся мой воздушный шарик?" Ну это к
слову, кто еще кроме самого Л-ва может рассказать, что он думал, когда
с квадратными глазами, мало не снеся дверь с петель, ворвался в
окутанную клубами... пыли роту.
Скандала в ту ночь не случилось. Узнав суть происшедшего, подполковник
Л-ов минут десять хохотал своим замечательным басом вместе со всей
ротой, а засим удалился.
А разбор полетов таки был: ротный выдал Паше свои отеческие четыре
наряда (разозлился за треснувшую половицу), кои хлопец честно и
добросовестно оттянул на тумбочке.
И уж больше к нему никто нагло не лез, так бывало уж спросишь его, шутки
ради хрень какую-нить, а он серьезно так, рассудительно, как ляпнет -
умора да и только.
А вскорости забрали его у нас, говорили будто бы в спортроту, причем при
активном участии подполковника Л-ова.