История №1464988

Повороты любви
Мне доводилось встречать людей, у которых любовь на всю жизнь (не важно к кому или к чему), хотя может я не все о них знаю. У меня было по другому.
С детства я был влюблен во все живое. Мама рассказывала (я этот период своей жизни практически не помню), что совсем малышом если мне давали цветок я не рвал, не мял его как другие детки, а часами бережно хранил. Потом были рыбки, кошки, голуби, собаки, равлики-павлики, канарейки и прочие крылатые-хвостатые-шерстистые вплоть до змей и муравьев, за которыми я ухаживал, наблюдал, любил. И на биофак я пошел с надеждой любить живое, посвятить жизнь живому.
На биофаке я волонтирил на кафедре физиологии – ловил лягушек, ухаживал за крысами и собаками в виварии. За мое рвение был возвышен в помощники аспиранту-вьетнамцу. Вскоре этот аспирант привлек меня к настоящим опытам. Он изучал влияние отдельных структур мозга на пищеварение. Для этого собакам аспирант вживлял электроды в мозг, через которые раздражал слабеньким током некий участок и смотрел как это отражается на пищеварении.
Настал день, когда он позвал меня участвовать в операции по вживлению этих электродов. До этого я имел дело с уже подготовленными собаками и как-то не особенно задумывался о том, что с ними делали – моим заданием было кормить, убирать, гулять и играть с подопытными вне экспериментов. Собаки меня любили, особенно Пальма - нечто положее на поинтера, но поменьше.
В тот день я привел Пальму из вивария и аспирант стал укладывать ее на операционный стол. Анестезия. Пальма спит. Мне доверено побрить голову. Справился. Помыли, простерилизовали и обложили салфетками выбритое место на голове. То ли от запаха спирта, то ли от обилия хирургических инструментов и обстановки операционной меня стал охватывать страх, но события развивались быстро и вот уже Нгуен-Тай-Лыонг занес скальпель над головой моей бедной Пальмы.... Чуть не потерял сознание!
А в следующий момент кожа на голове разошлась и обнажила череп, вернее серозу, мышцы, покрывающие его. Сначала крови практически не было, но потом какой-то сосудик дал фонтанчик. Лыонг попросил осушить операционное поле тампонами.
Пока это делал страх от того, что любимому существу нанесли рану ушел, а на его место пришло любопытство: - А что там под наружными покровами? Я до сих пор отчетливо помню все свои ощущения в те минуты когда любовь к живому сменилась любовью узнавать как устроено живое.
Прошло много лет, в которые я экспериментировал на животных, добывая знания об устройстве живого и, надо, признать, довольно много нового открыл не только для себя. Так уж получилось, что сосредоточился на пищеварении. Для этого мне нужна была кишка. Я ее брал у крыс и быстро помещал на холод, чтобы она не успела умереть. Остальная крыса была не нужна, и кишку я забирал у нее сразу после обезглавливания – наиболее быстрого способа.
Уже подходила к концу кондидатская, все самое главное было уже сделано, оставались мелочи, уточнения. До Нового года оставались считанные дни. Диссертацию делал в Колтушах, а семья оставалась в Одессе. Попросился у шефа отпустить на пару дней домой.
- Нет, нет. Закончите серию и поедите.
Обычно я делал два опыта в первой половине дня и два во второй. Та серия состояла из 24-х. Решил, что ради встречи Нового года дома с родными могу не поспать ночь. Да и экономия времени если опыты ставить оптом будет существенная – вместо 12 походов в виварий за крысами – один, вместо многократного приготовления реактивов сделаю их разом, пробирки приготовить (тогда одноразовых не было) почти одно и то же время что на два опыта, что на 24. Вобщем экономил минуты на каждом этапе.
Работал без передыха тридцать часов. Наступило время снимать показатели, ради которых ставилась вся серия экспериментов. О Боже! Все пробирки одного темно-синего цвета, то есть весь труд насмарку. Я в спешке ошибся с концентрацией субстрата и вместо ожидаемого различия в разных пробах все зашкаливало.
И тут я посмотрел на гору труппов. Обычно после каждого опыта я труп выносил в морг, а тут, экономя время, складывал их в кучу. Мне стало по-настоящему плохо. До этого момента на моей совести были уже сотни жизней крыс, но те отдали гибли во имя служения науке, а эти впустую, из-за моей спешки...
Это был следующий поворот в моей любви к живому. Кое-как закончил опыты для диссертации, часто просил коллег зарезать крысу для меня (да, я понимал, что все равно я причина ее смерти, но просто физически рука не поднималась).
Успешно остепенился, получил свою лабораторию, но чувство сострадания к живому не прошло поэтому развернул свой интерес от пищеварения в кишке к аппетиту – для этих опытов убивать никого не нужно было.
Не думаю, что я впал в детство, просто любовь делает повороты. Туда и обратно.