История №1362564

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

На краю

Мне бы услышать однажды:
«Милый, — свежие фрукты
и вино для утоления жажды».

— Здравствуй, Амир.
— Здравствуй. Садись, пора ехать.
— …Марат.
— Антон… Амир, поговорим?
— Не здесь… не сейчас.
— Как скажешь.

— Вещи оставь в машине… Подожди… выпей вина.
— Зачем?
— Легче будет.
— Может и будет…
— …Вот здесь у входа стоял КамАЗ с работающим двигателем. Соня вышла из подъезда, и, чтобы не рисковать понапрасну, стала обходить его сзади… Водитель в это время садился в кабину с другой стороны, видеть её не мог…
— Дальше.
— Прости… Она… почти прошла… там осталось-то — полтора шага… В это время он резко дёрнулся и поехал назад. От удара… Соня потеряла сознание и упала… Потом… началось страшное… Сначала наехал на ноги, потом на тело, а потом… голова. Я не знаю, что она чувствовала, и чувствовала ли… никто ничего не слышал… Пока не вышла соседка и не начала кричать на весь квартал.
— …Господи… Господи… Господи… за что… за что… неужели я хуже всех… ну почему её, Господи, это же я во всём виноват!… Возьми меня, Господи…
— Антон… Ты не виноват. Никто не виноват. Это судьба.
— Да зачем такая судьба! Мою судьбу похоронили в закрытом гробу!…
— Всё, Антон, всё кончилось…
— Она сдержала слово… Она любила меня до самой смерти… Боже мой… Водитель?…
— Ищем.
— Кто он?
— Русский.
— Ищи, Амир, найдите мне его… прошу… ради Сони…
— Найдём, даю слово… Антон, вот ключи, поднимись в её… в вашу квартиру, — все там.
— Кто?
— Моя жена с сестрой, её мама, Регина Анатольевна, и Керим–ака. Иди. Вечером заеду с вещами.
— Я не смогу там оставаться.
— Значит, будешь жить у меня.
— А Герда?
— Видно будет. Сейчас не время для условностей. Решим на месте… Иди, тебя ждут.

— Это я.
— Регина Анатольевна.
— …Лейла.
— Что вы хотите! Чтобы я вас утешил? Или вы меня утешать собрались? Зачем всё это?!…
— Антон…
— Керим–ака, не помогайте мне потерять к Вам уважение.
— Речь не об этом…
— Назовите причину, по которой я должен с вами говорить… Вы стоите передо мной живые и здоровые, а Сони нет! Я больше никогда её не увижу. Вы это понимаете?!…
— Антон, прошу…
— Что прошу?
— Мы пришли в ваш дом…
— Ах в наш! В мой, значит!… Прекрасно. Вон отсюда! Все! Сейчас!…
— …Остановись, брат, ты пожалеешь потом о своих словах.
— Лейла… Лейла?… ты сказала, — брат?!…
— Оставьте нас, и не сердитесь. Нам нужно поговорить наедине.

— Сядь и успокойся. Я буду молчать, пока сам не начнёшь со мной разговаривать.
— Я так до самой смерти могу просидеть… ох… Господи…
— Поплачь, братик, поплачь, легче станет. Поверь, — я тоже наплакалась вволю.
— А ты-то что?
— Сонечка была мне самой близкой подругой. Да и мама моя… мне было десять лет, когда её убили.
— Ты говоришь, — убили? А разве не оползень?!
— Официальная версия. Мы никому не рассказываем, что случилось на самом деле. Даже Герда не знает.
— А кто это мы, в таком случае!
— Я, Керим–ака. Теперь ты.

— …Ты приходила ко мне в сновидениях… маленькой девочкой.
— Правда?… когда?
— В прошлом году. До того, как мы с Соней… прости… я… не могу в это поверить… Умом всё понимаю, а… Боже…
— У нас много времени.
— И что?
— Вставай, пойдём на кладбище.
— Я не могу.
— Пойдёшь. Лучше сразу…

— Ты поверил, что я тебе сестра?
— Да. Сам не понимаю, как получилось.
— …Сильный человек был наш отец. Поэтому ты сразу меня узнал. И Соня это чувствовала.
— А как ты?…
— Я знала, что в Ленинграде где-то у меня старший брат. Но не надеялась увидеть. Да и не смогла бы сама. Твою фамилию… фамилию папы я узнала только после смерти Сони.
— От кого?
— Керим–ака.
— Теперь всё сходится… Что ж, сестрёнка, пойдём, это мой крест… Вот скажи мне, зачем людям такой Бог, который отнимает у них самое дорогое! Как мне в Него верить!
— Большой, а глупый… Нога не болит?
— Я уже забыл, что такое боль… Если бы…
— Пойдём. По дороге кое-что расскажу.
— Я хочу знать всё. Кое-что меня уже не устраивает.
— Остальное расскажет Керим–ака… Он долго ждал этого часа.
— Керим–ака?… опять?!… Да что он за человек!
— Он был близким другом папы. Потерпи, скоро всё узнаешь.

— …«София Викторовна Ицыкович. 19.01.1961 — 02.06.1985… От любящего и скорбящего мужа»… Кто?…
— Амир, больше некому… За полгода постарел на десять лет. Держится благодаря Герде… Он Соню любил как сестру.
— Зачем было врать…
— Характер такой. Ничего прямо не говорит.
— Эх, татарин…
— Давай присядем… Поплачь, Тошенька, поплачь, братик.
— …Спасибо… Пойдём потихоньку.
— Ты как?
— Пусто. Больно и пусто.
— Надо жить… Если бы такое случилась с тобой, — Соня бы руки на себя наложила. А это неправильно.
— Расскажи про отца.

— …Последний раз он приезжал в шестидесятом году. А в шестьдесят первом родилась я. Теперь понятно?
— А как же моя мама?
— Он любил её, но странной любовью. Жалел, что ли.
— Подожди, моя мама умерла за год до этого. Спустя полгода отец женился во второй раз.
— Вот как? Я не знала. Да это уже и не важно, его нет. Сколько лет назад?
— В шестьдесят восьмом, вскоре после моего пятнадцатилетия.
— Мама пережила на три года. Герде было пять, малышка ещё совсем. Она не плакала, — сразу не поняла даже, что мамы больше нет.
— Я понимаю. Когда умерла моя мама, я тоже не плакал, совсем. Только молчал всё время.
— Сейчас только не молчи, прошу тебя. И не оставайся один. Рядом с тобой должен кто-нибудь находиться. Могу пожить с тобой некоторое время, пока вы не уйдёте в горы.
— Какие горы!
— Антон, вы должны это сделать.
— Лейла, о чём ты!
— Наши родители познакомились на работе, в месте под названием «Экспедиция». Ты что-нибудь слышал об этом?
— Да, немного.
— Ну вот и хорошо… Ещё до твоего рождения мама вместе с твоим… с нашим отцом начали вывозить копии документов. Точнее, копии в основном делала мама, а вывозил отец. Как — одному Богу ведомо. Даже Керим–ака не знал, — на всякий случай.
— А каким местом здесь Керим–ака!…
— Он был начальником и другом нашего отца… Всё переплелось–позапуталось… Тебе расплетать. Отец уже ничем помочь не сможет.
— А что я могу сделать один!
— Во-первых, не один. У тебя есть друзья…
— Одного уже нет.
— Амир подыщет достойную замену. Да и не пошёл бы Бахрам в этот раз. У него сыновья, а риск очень велик.
— У Амира жена.
— Для Амира теперь это дело чести его семьи.
— Ты веришь, что мы это остановим?
— Вы сможете. У вас ещё есть Керим–ака. И лучше него помощника в этом деле вы не найдёте. Он там знает всё.

— Проходи, это твой дом, здесь всё, каждый уголок напоминает о тебе. Соня окружила тобой всю себя, чтобы не завыть от одиночества и тоски… без тебя.
— Сестра, прошу, потерпи немного, не произноси её имени.
— Хорошо, я тебя понимаю… Есть будешь?
— Нет, кусок в горло не полезет.
— Тогда я разбавлю вина.
— Спасибо… А помнишь!… А, да, сон-то был мой.
— Помню. Ты водил меня по Карельскому перешейку, показывал разные деревья, травы. А я рассказывала тебе про горы, какие они бывают высокие и красивые. Что ночное небо точь-в-точь как в сказке «Волшебная лампа Аладдина». Помнишь такой фильм?
— Конечно! Я действительно не мог поверить, что небо может быть таким… сочным.
— Ну вот видишь, сны бывают на двоих.
— Да, почти… Налей мне ещё… Где будешь укладываться?
— На полу.
— Ложись в кровать, я не смогу в ней спать. Уж лучше устроюсь на полу.
— Как скажешь брат, ты здесь хозяин.
— Давай поговорим немного.
— …Я никогда не забывала, что ты есть. Я не знала, как тебя найти, но верила, что когда-нибудь мы встретимся. Жаль, что встреча получилась нерадостная… Тоша… Дождь!…
— Что?…
— Небеса оплакивают нашу Сонечку.
— Лейла, не рви мне сердце на части, прошу, сил же нет никаких!…
— Прости, родной, прости… не хотела… вырвалось.
— Я пойду на кухню, выпью вина. А ты спи. Если встанешь раньше меня, — не стесняйся. Проснусь — значит выспался. Договорились?
— Хорошо, братец, я так и сделаю.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи…

Продолжение следует…