История №1361998

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Часть II

Cветлой памяти С.В.И.

Я помню, всё было как будто сейчас…
У иконы свеча — в отражении факел.

Осень

— Сонюшко, милая, здравствуй!
— Здравствуй, муж мой!
— Извини, что долго не писал, — первая неделя была просто сумасшедшая.
— Не извиняйся, родной. Чем ты был занят?
— Два дня меня расспрашивала мама. Начала издалека-далёка.
— Ты прилетел издалека. В самолёте не тошнило?… нога не болела?
— Всё было чудесно. Четыре часа проспал как младенец.
— Бахрам развёз нас по домам… Сначала ребята просили составить им компанию, — за твой отъезд. Но я отказалась, решила побыть одной. Сидела, и смотрела на часы. Считала каждую минуточку, которая приближает тебя к дому.
— Меня встретили Виталик и мама. Он отвёз нас домой, и мы до полудня с ними проговорили.
— Тоша, так нельзя! Во сколько вы приехали?
— В три часа ночи мы уже сели пить чай из пиалушек, которые ты подарила. Мама немножко поплакала. Виталик порывался лететь в Ташкент, чтобы познакомиться с Амиром и Робертом.
— Я думала, что только азиаты ненормальные. Оказывается северяне такие же.
— Мы разные. И одинаковые тоже. Я понял это в мой последний приезд. Когда познакомился с Бахой (обними от меня всю семью), с Керимом–акой. Когда встретил тебя.
— Встретил и сбежал, как подлый трус. Прости, я так пошутила для поднятия тонуса.
— Я понимаю тебя. Иногда для тонуса я такие вытворяю вещи — сам диву даюсь!
— Надеюсь, ничего плохого?
— При случае как-нибудь напишу. Посмеёшься надо мной.
— Представляю, как ты развлекаешься.
— Сонюшко, это не развлечения! Ты изменила всю мою жизнь.
— Что в мужчине можно изменить!
— Очень много. Ты помогла мне увидеть самого себя.
— Разве я зеркало?
— Самое прекрасное зеркало в мире!
— Когда я впервые посмотрела в твои глаза, — я увидела в них своё отражение. И сердце подступило к самой гортани, лишив меня дара речи.
— Жаль, что не сразу это понял… Прости дорогая, мне пора. Выберу время — напишу ещё.
— Спасибо, родной. Пусть твои письма будут короткими, как школьные записки. Но самый любимый звук для меня теперь — это стук почтальона в дверь. Знаешь, мне письма приносят прямо в квартиру. Целую. Твоя Соня.

— Здравствуй, муж мой!
— Доброе утро, солнышко!
— Вчера у меня был праздник.
— Мне повезло меньше, — будни не располагают к веселью. А что ты праздновала?
— Приезжала Лейла с дочкой. Муж привёз не только их, но и мою маму.
— Как это возможно!
— Прости, Тошик, я не успела тебе сказать. Наши мамы были знакомы много лет. Они жили по соседству, в Андижане. А с Лейлой мы учились в одной школе.
— Вот откуда ты хорошо знаешь сестричек!
— А ещё приезжали Керим–ака и Герда. Мы смеялись и веселились до упаду.
— Как себя чувствует маленькая Любанька?
— Ты помнишь, как её зовут? Какой ты у меня внимательный! Люба такая хохотушка!
— Чем вы ещё занимались?
— Мама и Лейла расспрашивали про тебя, перебивая друг друга. А ведь они совсем тебя не знают. Только Керим–ака тихо посмеивался в усы. Наверно он знает что-то такое, чего не знаю я.
— Может быть и так. А какая она, Лейла?
— А какой он, Антон, — спросила меня Лейла. Что вас связывает?
— Конечно ничего! Но если ты так их любишь, — почему бы не посмотреть на них твоими глазами!
— Лейла красивая.
— И это всё, что ты можешь про неё сказать!
— Разве мужчин интересует что-то ещё?
— Не обижай мужчин. Некоторые находят своих женщин за четыре тысячи километров от своего дома.
— Прости, родной. Я не имела в виду тебя.
— Конечно, прощаю! Иначе кто меня тогда простит.
— Она действительно красивая. Но не такой красотой как у Герды. В ней есть что-то особенное. Может потому, что она мама. А может то, что в вас есть что-то неуловимо общее. Иногда мне кажется, что поэтому я тебя и выбрала. И когда я смотрю на неё, то вспоминаю тебя. Как будто ты близко–близко, рядом, на расстоянии вытянутой руки.
— Хорошо, что у тебя есть такая подруга. Буду рад познакомиться с ней и её семьёй.
— Бобик напечатал фотографии, которые вы делали. И теперь вся квартира украшена твоими глазами. Поначалу всем казалось, что я схожу с ума. Откуда же им знать, что я уже сошла. Мой ум — теперь это твой ум, любимый мой.
— Моё сердце — теперь твоё сердце, любовь моя. Твой Тошик (мама улыбается, — так меня никто ещё не называл)

— Здравствуй, ласточка моя черноглазая!
— Здравствуй, сокол мой ненаглядный. Я не глупо сказала?
— Даже если глупо, — я этого не заметил.
— Невнимательный какой… Что ты кушаешь, дорогой?
— Научил маму готовить плов. Правда она баранину не ест. Но это не беда.
— Тебе нравится, как она готовит?
— Нравится. Но плов лучше тебя никто готовить не умеет.
— Герда учится в институте. Ой, прости, я ведь не писала, что она студентка. Уже второкурсница.
— А где она живёт?
— У дальних родственников.
— Это хорошо. Что ещё нового?
— Амир зачастил в Ташкент. Зная твоего друга, могу подумать только одно, — он решил наконец-то остепениться и найти своё семейное счастье.
— Это было бы здорово! Хотя трудно представить его мужем, а тем более отцом.
— Мне тоже трудно, и немного весело. Он стал таким неуклюжим, — то отвечает невпопад, то глупо улыбается.
— Тогда он точно влюбился.
— Я тоже так подумала. Сейчас у меня появилась задача, — хочу посмотреть на его подругу.
— Спроси у Бахрама или у Роберта.
— Бахрам на вопросы не отвечает, а хитрый кореец говорит, — мол, помолись, и всё пройдёт. И это называются друзья!
— Придётся потерпеть до поры до времени. Не сможет же он скрывать свою любушку до самой свадьбы!
— Приезжал Керим–ака. Привёз тебе в подарок Коран. Сказал, что в Ленинграде такой не купишь, а тебе может пригодиться. Я не стала возражать, зная твоё отношение к религии и вере. На следующей неделе я вышлю его бандеролью.
— Спасибо. Конечно, нельзя в одночасье стать верующим человеком. Особенно если тридцать один год прожил вне церкви, какой бы она ни была. Я обязательно почитаю.
— Я тоже приготовила кое-что для тебя. Но пересылать пока не хочу. Лучше отдам при нашей встрече. Или подарю в день свадьбы.
— Я не стал любопытствовать, но попросил об этом маму. Ещё она спрашивает, — есть ли у вас или в Ташкенте возможность приобрести православную литературу. В Ленинграде это серьёзная проблема. Я не вдавался в подробности. Вопрос пока стоит только так.
— Ну вот, не успела поделиться, как уже придётся раскрыть семейную тайну. Тошик, я купила Новый Завет и учебник по церковно–славянскому языку. Помня твою любовь к литературе и интерес к языкам, думаю, что ты сможешь правильно меня понять.
— Радость моя, от тебя принять смогу всё, что угодно! А такой подарок тем более. Пожалуйста, вышли книги при удобном случае.
— С радостью это сделаю.
— Мама отбирает у меня авторучку. Хочет передать тебе привет и материнское благословение.
— Тошенька, обними её и поцелуй от меня. И тебя обнимаю, мой свет, и целую. Твоя Соня.

— Тошенька, родненький, прости, что долго не отвечала на твои письма. Надеюсь, ты не очень волновался. Я просто не могла.
— Что случилось, Сонюшко?
— У нас горе. Умерла женщина, которая приходила помогать Амиру в доме. Она была очень старенькая. Однажды заснула и не проснулась.
— Жаль, очень жаль. Я хорошо её помню.
— К тому же она оказалась совсем–совсем одинокой. Ни детей, ни родственников. Амир организовал похороны по мусульманскому обычаю. К моему удивлению на кладбище было много народа.
— Плохо, когда проводить в последний путь не находится никого из родных. Но ей, надеюсь, было уже всё равно.
— В свободное время я помогаю одиноким старикам. Меня очень хорошо привечают. Оказывается, — тебя знают здесь и вспоминают добрым словом. Когда ты успел так прославиться?
— Для меня это такая же загадка, как и для тебя.
— А ещё говорят, что Керим–ака твой друг. Вот это вообще выше моего разумения! Ты был в его доме всего несколько часов. Да и то в полусонном состоянии.
— Спроси у него сама. Возможно, он чего-то не договаривает.
— Тошенька, я могу тебе похвастаться?
— Ну как я запрещу моей малышке эту слабость! Конечно, солнышко!
— До твоего приезда мне не давали прохода разные прохвосты. А сейчас они обходят меня стороной, завидев только лишь издалека. И женщины кланяются при встрече. Некоторые стараются сделать это первыми. Иногда становится стыдно, особенно если это пожилая женщина.
— Радость моя, любовь и уважение не имеют возраста.
— Ты плохо знаешь азиатские обычаи, Тоша.
— Ты права, тут мне возразить нечем. Но между нами восемь лет разницы. Разве ты её ощущаешь?
— Тошик, о чём ты! Ты для меня самый молодой, самый красивый, самый умный, самый талантливый!
— Как прекрасно быть самым-самым! И всё благодаря тебе, любовь моя. Обнимаю и целую крепко-крепко. Твой Антон.

Продолжение следует...