История №1312842

Писал недавно про АН-12, а в комментах вспомнили про вертолеты… Вот и решил написать, пока вспомнилось. Рекламой не является, повторять можно только при подходящих условиях:)
С вертолетами связано многое! Заброски по 5-6 часов в одну сторону, иногда больше суток на борту проводили (когда как-то раз в тумане промежуточную топливную базу потеряли). Нетерпеливое ожидание их, скоростные погрузки и разгрузки под рвущими воздух винтами, полеты зимой с открытыми иллюминаторами и подвязанными веревочками створками… Чудесный аппарат – вертолет!
Летали в основном были на вертолетах военно-транспортной авиации, МИ-8, гражданские по разным причинам не могли обычно долететь туда, куда нам надо :)
Военным вертолетчикам я могу долго петь дифирамбы, достаточно сказать, что один из них стал моим лучшим другом и мы с ним по жизни идем уже более 20 лет. И именно он помог мне понять, что вертолетчик – это образ жизни (как и геолог, конечно!).
Не буду писать про места и приводить фамилии, и даже имена все изменю (пусть будет Степа) – все еще работают и летают.
Как-то мы торчали на базе, ждали самолета. Звонит друг Степа: «Мы сейчас за рыбой летим в поселок, хочешь с нами?». Я на вертолете всегда готов летать, потому что всегда с него много фотографирую. Добираюсь до аэродрома. МИ-8 уже прогрет, запрыгиваю – взлетаем. В вертолете только экипаж, Степа слева (командир), справа Петя, бортмеханик уступил мне свое место на скамеечке в проходе в кабину, а сам в пустом салоне подремать залег. Вертолет военный, допуски у ребят соответствующие – сразу встают на нос и с диким ревом горизонтально уматывают с аэродрома в тундру, где набирают высоту уже чуть ли не прыжком. С нами, когда мы для них пассажиры и груз, они конечно так не делали, поэтому я тихо прифигел и вцепился в скамеечку. А эти двое как с цепи сорвались: «Ну что, давай в «Голубой гром» поиграем?!». Я даже спросить не успел, че это за игра, потому что Степа опять ставить вертолет на нос и начинает «облизывать» рельеф на высоте метров 20-30. Скорость под 250 км/час, крен на нос градусов 25-30 (по ощущениям – стоим вертикально на носу!) и вертолет несется над дном долины. Минут через 10, когда у меня одеревенели руки, а алюминий скамейки начал принимать форму ладоней, по долине входим в горы. Долина постепенно сужается, начинает петлять, а эти радуются и летят точно над руслом реки, старательно повторяя ее изгибы. Виды шикарные, но фоткать не получается – нечем, руки заняты. Ближе к верховьям появляется туманчик и вдруг долина заканчивается большим цирком и почти вертикальной стеной за ним! Степа несется вперед и когда я уже вижу, из какой скальной трещины меня никогда не выскребут, вдруг рвет штурвал, вертолет задирает нос и мы чуть не вертикально подпрыгиваем, причем уже в тумане (или облаке, черт их там поймет). Меня со скамеечки чуть не сносит спиной в салон, еле удержался. Вырываемся из облака в солнце, выравниваемся и Степа кричит Петру: «Видал, какой тангаж получился?! Градусов 60!». «Всего 55, я глянул. А в прошлый раз 63 было!». Я кое-как отлип от скамеечки, морда начала принимать менее бордовый цвет, а эти двое ржут: «Че, страшно? Не боись, мы тут тренируемся часто, летаем почти на автомате».
Пейзажи внизу чумовые, снимать бы и снимать, но опять не могу – руки трясутся.
Через полчасика я отошел, и тут мы до поселка долетели. Рыбу погрузили, и с нами еще двое рыбаков обратно напросились. Взлетели, я с рыбаками в салоне, наконец-то снимаю виды из иллюминатора… Бортмех стучит по плечу, в кабину зовет. Степа кричит: «Хочешь справа посидеть? Петя, пусти его». Петр вылезает в салон, я сажусь на его место. Ощущения – непередаваемые! Вид – обалденный! Степа показывает, куда ноги ставить, как штурвал держать (управление сдублированное), демонстрирует реакцию вертолета на движения. Потом убирает руки-ноги: «Пробуй сам!». Педали и штурвал ходят туго, понятно, что управление от меня ограничено, но вертолет реагирует! Пытаюсь подняться и опуститься, поворачивать право-лево… Замедленно, но вертолет реагирует и все получается! Я рулю вертолетом! Степа смеется с моей обалдевшей физиономии, радуется, потом вдруг встает и улезает в салон! Я остаюсь один и тут меня пробивает по полной! Сзади люди, вокруг горы (хотя идем мы над ними), в кабине один… Как я от ужаса не оторвал штурвал – не знаю. Расслабил полностью руки-ноги – летим. Покрутил головой – похоже, Степка включил что-то типа круиз-контроля или автопилота. Если давать усилие – вертолет реагирует, но потом возвращается на курс. Так мы с ним и играли – я подворачивал куда-нибудь, горушку посмотреть или в долинку чуть пониже спуститься, а он потом обратно возвращал нас. Я успокоился, все же круто – вертолетом рулить! Минут сорок мы так летели, уже наш аэродром видно. Тут входит Степа: «Ну как?». «Сказка! Показывай, как садиться!». Он на меня удивленно глянул: «Ты, я смотрю, совсем обнаглел освоился! Сажать буду сам, у каждого свой почерк, мгновенно вычислят, если что не так». Пилоты сели на свои места, я на скамеечку. Садились опять по-военному: подошли на большой скорости и мгновенно вертикально плюхнулись.
Уже когда шли с аэродрома Степа спрашивает: «Ну как, понравилось?». Меня эмоции переполняют, только обнял его за плечи: «Степка, ты самый крутой! Но лучше ты меня вози, а я в земле буду дальше копаться – понимаю, что всему можно научиться, но так, как вы летаете – это родиться надо со штурвалом в руках и потом полжизни учиться!».
Вот с тех пор, чуть-чуть почувствовав на своей шкуре, на летчиков вообще, а на вертолетчиков в особенности, смотрю как на небожителей-счастливчиков: они умеют такое, и видят так, как многим другим не дано! Завидно!