История №-2071415002

Был у меня приятель - такой кароший мальчик. Мы с ним тусовались у меня
в доставшейся от родителей, уехавших за границу, квартире.
Совмещали, так сказать, жилищные удобства с личными удовольствиями.

Однако от безобразий и отдых нужен, и решили мы поехать к моим старикам
на дачу. Дача у нас располагается на живописных лугах в шестидесяти километрах
от Питера. Там много гранат, грибов, снарядов, берез и стреляных гильз.
Сбором и обозрением вышеперечисленного мы и занимались пару дней. Бабушка
нас поила молочком и восстанавливала потерянное в пыльном городе юношеское
здоровье.
Настала пора уезжать. Мы выпили простоквашки, попрощались с бабой-дедой
и задвинули пешкоря через лесок к железнодорожной станции. Где по дороге
и увидили сидящую на пне ворону.

Ворона, наверно, была ручная и потерявшая хозяина. Увидив нас, она, радостно
вопя что-то на своем тарабарском, длинными прыжками-перелетами побежала
навстречу. Пришлось с ней знакомиться и обменяться парой фраз. Ворона могла
сказать что-то похоже на слово "м-мальч-ч-чик-к-ки" и каркала азбукой морзе.
Решили ее взять с собой. Посадили на плечо за неимением клетки.

Всю поездку до Питера она беспрестанно вращала башкой и, моргая глазами,
радовала общественность тем, что каркала два-три раза подряд, с завидной
частотой где-то раз в десять минут. Делилась, наверно, горьким опытом проживания
в лесу и передавала сигналы точного времени. Каркала она пронзительно и очень
как-то внезапно, привлекая внимание всей публики в вагоне, что вызывало
к нашим скромным персонам повышенный интерес.
Эт дело нам конечно нравилось, мы охотно отвечали на вопросы, рассказывая
о вороне все, что только знали - и то, что она единственный оставшийся в живых
участник дрейфа на льдине храброго коммуниста Папанина, и то, что она видела
восстание Спартака, и то, что она кавалер ордена Храброй Подвязки..
В вагоне электрички стоял шум, гам, прибаутки, и поездка в Питер нам очень
понравилась.
Приехав на вокзал и к моменту посадки в метро мы уже были готовы общаться
с аудиторией любого уровня и рассказать вороньину биографию в минутах
и мельчайших подробностях.

Ворона, надо сказать, млела от нашего к ней участия и каркала дуплетом каждую
минуту, просто светясь от счастья обретенной обратно светской жизни.

Однако в метро с воронами не пускают, и мне пришлось отлеплять ее от плеча
моего товарища.
В результате чего стало ясно, почему эта падла каркала. Как показал проведенный
нами следственный эксперемент, карк два раза означал пописать по-маленькому,
а карк три раза - вы сами понимаете.

Приятель мой матерился так, что гора Эверест, наверно, тряслась крупной дрожью
и с нее падали альпинисты. Так же, увидев степень обгаженности куртки, он
порывался дать пня бедному животному или хотя бы проделать с ним нечто
адекватное.
Ничего смешного, особенно в виде его спины сзади, не было. Надо было что-то
делать.

Припомня все известные нам способы поимки диких и опасных живтных, мы
остановились на методе ловцов змей. Ворона была репрессированна в холщевый
мешок, в котором лежали наша обувь с кой-какими шмотками. Укоризненно прокаркав
что-то наподобие "Эх, мальчики, мальчики...", она затихла.
До дома было не так и далеко, и шансы наши довезти засранку без дальнейших
приключений были очень реальны.

Вагон метро встретил нас телами и единственным свободным сидением, куда мой
приятель и уселся, а я навис, подпираемый телами, над его головой.
Проехав пару остановок, поезд остановился в туннеле. Стояли минут пять.
Очень, знаете ли, гнетущая тишина. Такое впечатление, что все хотят пукнуть,
но очень стесняются, вот все стоят и ждут, кто ж первым опозорится.
Тем временем приятель мой, ощупывая мешок, сделал трагическое лицо и пнул меня
ногой:
- Не шевелится даже, - сказал он, - может померла?
- Посмотри, - посоветовал я, - только аккуратно.
Что он и сделал, медленно приоткрыв мешок и засунув туда свою руку.
В ответ ему раздался пронзительный Карр Номер Один.
Я не знаю, как это все выглядело для питерских граждан, находящихся в вагоне,
но тишина наступила просто гробовая. Такого никто не ожидал и все остервенело
прислушались.
Вслед за этим раздался Карр Номер Два.
И..
Карр Номер Три был подобен взрыву газового баллона в молочной лавке.

После того как отгрохотало эхо, предвещавшее испражнение гордого животного
на наши спортивные штаны и кроссовки, перекрывая рокот и волнение публики,
прозвучал звонкий голос моего приятеля с невырозимой тоской о потерянных
штанах, прооравшего на весь Ордена Ленина Метрополитен, что есть мочи:

- Пиздец!!! Ванька!!! Бля!! Она сча срать будет!!!

... ворона долго еще летала по забитому телами вагону и каркала, бля, каркала,
бля... каркала...