Поиск по автору:

Из жизни за окном...
Звонок в дверь,
Мужик открывает, а там стоит смерть.
Только маленькая такая, 3.5 дюйма.
Мужик в ужасе хватается за сердце, а смерть говорит
- Не боись мужик, я не к тебе, а к твоему харддиску.

Этот анекдот я вспомнил, когда смотрел в окно. Дело в том, что возле
моего подъезда второй день подряд стоит скорая помощь. В общем, дело
житейское. Дом старый, бабушек в нем много. Стало, какой старушке плохо
вот и вызвали скорую.
Поразил меня доктор, который из скорой вылез. Прическа у него была
абсолютно панковская, жесткий хаер стоял дыбом, в углу рта дымилось
сигарета, темные зеркальные очки (почти как у кота Базилио) и рожа
такая, что Азазелло нервно курит в углу.
Одет доктор был в хирургический костюм светло-зеленого цвета с
треугольным вырезом на груди. Но все это великолепие меркло по сравнению
с тем, что доктор был карлик. Колесообразные короткие ножки,
непропорционально большая голова, малепусенькие ручки, в которых лекарь
пер маркированный красным крестом деревянный ящик, размером с самого
доктора. Не обращая внимания на окружающих, карлик деловито проковылял к
подъезду и скрылся из поля зрения.
Нет, наверное, он хороший врач, и уж всяко, достойно уважения, что
человечек работает и оказывает пользу людям....
Но вот представил я богатым воображением, что режешь ты так дуба, один в
квартире... не дай Бог с инфарктом или температурой под 40, с трудом
доползешь до телефона, скорую вызовешь...оставишь дверь открытой и дальше
в койку страдать и тут... бац! Входит оно! С хаером! На ножках! В темных
очках! ... увидишь такое внезапно, воспаленным воображением и...я бы лично,
кончился сразу.

Про хуй.

- Ой, бляяяяя! - В ужасе прошептал Яндорбиев. И взвод, обрадовавшись
бесплатному развлечению, столпился у него за спиной.
Яндорбиев стоял над писсуаром и в ужасе смотрел на свой пах. В руках он
держал нечто.
По всем признакам, когда-то это было членом. Что это было в настоящий
момент, не знал никто.
- Мдааа, делааа, - в тихом ужасе протянул рядовой Шелех... - Куда ж ты его
так засунул-то, а?
Мы озадаченно притихли, честно говоря, было от чего. Член в руках
Яндорбиява был огромен, красен и покрыт белыми лоскутьями слезавшей кожи.
Издалека он напоминал огромную куколку бабочки, которая вот–вот вылупится.
- Бляяя, жжет-то, как... - плачуще сказал Яндорбиев. - Чего делать,
мужики? ...
- В холодную воду засунь, - посоветовал кто-то...
- Ты че, дурак? - авторитетно отреагировал рядовой Асадулин. Он был один
из тех немногих счастливцев, кто успел познать женщину до армии и,
посему, считался во взводе авторитетом в половых вопросах.
– От воды только хуже станет... тут надо к венерологу. Ты у бабы-то когда
последний раз был?
Вопрос повис в пустоте. В увольнения нас еще ни разу не отпускали...
- Так! Я не понял, что за дела, военные?! - в умывальник ввалился
замкомвзвода сержант Порублев.
– Вы что, ссать разучились? А ну, бегом на зарядку!!! Время пошло!!!
- Товарищ сержант, тут вот у Яндорбиева...- начал было Асадулин.
- Хуй у Яндорбиева, - отреагировал Порублев, - бегом на зарядку, я
сказал!!!
- Так точно! Хуй, - согласился Асадулин, - точнее, с хуем...
Порублев раздвинул могучим плечом толпу и присвистнул...
- Так, - сказал замкомвзвода, - ты до санчасти самостоятельно дойдешь,
хуеносец?
Яндорбиев кивнул и стал осторожно заправлять член в штаны. Огромная,
налитая утренней эрекцией, покрасневшая и лохматая елда с трудом влезала
в казенные кальсоны.
Яндарбиев таки победил организм и, отклячив зад, утиной походкой
направился в сторону санчасти.
- Что стоим, военные?! Бегом на зарядку...- рыкнул замок, и мы кубарем
высыпались на утренний кросс.
Стандартную дистанцию от северного КПП к южному мы пробежали молча,
каждый прокручивал в голове увиденную картину. На обратном пути мы снова
увидели Яндарбиева. С хуем на перевес, широко расставляя ноги,
сквозь ветер со снегом он упорно шлепал по обледенелому плацу в соседнее
здание, где располагалась полковая санчасть.
В роту он уже не вернулся.
- Мда, - сказал Асадулин во время завтрака, - В армии хуй не помощь, а
помеха...
- Хуй в форточку не выкинешь, - отреагировал Шелех. Остальной взвод
стучал ложками по мискам и молча согласился с немудреной истиной. На этом
о Яндорбиеве забыли.

Через пару дней я стоял в наряде рассыльным по полку. По служебной
надобности пришлось заглянуть в санчасть.
Открыв двери в обычно тихую, как морг, санчасть я удивился. В коридоре
царило оживление, выздоравливающие солдаты толпились возле туалета,
откуда доносились подвывания.
- Во, воет! - с восхищением сказал кто-то...
- Завоешь тут....- отреагировал солдат с эскадрильи... В этот момент дверь
туалета открылась, и оттуда показался откляченный зад Яндорбиева.
В туалете он принимал процедуры, прописанные нашим фельдшером.
Фельдшер полка был фигурой эпической. На гражданке он работал
ветеринаром в далеком украинском селе, говорил с мягким говором, был
не эмоциональным и наизусть знал ттх всех трех таблеток, которые были в
медсанчасти. В армии ветеринар почувствовал себя врачом, гордо носил
звание младшего сержанта и заведовал большой банкой йода, которая, наряду
с тремя таблетками, числилась на балансе санчасти. Медикаменты
хранились в стеклянном шкафу, ими же фельдшер и лечил 99 процентов всех
солдатских болезней.
Именно в лапы этого "доктора", с елдой на перевес, и попал наш
сослуживец. Огромный облезлый хуй солдата вызвал у ветеринара
профессиональный интерес, видимо, напомнив что-то из прошлого. Однако,
лечить самостоятельно он не решился и доложился начмеду, который собрал
консилиум. В результате, елду Яндорбиеву быстренько смазали чем-то желтым
и обмотали бинтом, который тут же накрепко прилип к кускам слезающей кожи.
И для санчасти настал праздник. Озверевшая от скуки солдатня, заслышав
вой из туалета, бежала в коридор выражать сочувствие и давала советы, от
которых краснели даже наши, видавшие виды, медсестры. В очередь на
прослушку Яндорбиевского вокала, когда он отдирал присохший бинт от члена,
говорят, становились даже лежачие больные.
Подобный цирк быстро надоел начмеду, и он решил выписать солдата в
казарму, благо, температуры у того не было, а, по неписанным правилам,
бытовавшим в нашем славном полку связи, больным мог считаться только
человек с температурой 38.
Спасла солдата медсестра, которая, хоть и относилась к больным, как к
скотине, но доказала начмеду, что в казарме, кроме Ленинской комнаты,
вообще-то, не предусмотрено помещений для лечения хуев. И воющий
Яндорбиев продолжал давать сольные концерты в туалете медсанчасти.
Однако, рано или поздно, всему прекрасному приходит конец. Солдат не
выздоравливал, и, трезво поразмыслив, начмед, от греха, отправил
елдоносца в гарнизонную больницу.
Там и произошло непоправимое. Черт его знает, зачем, может, с голодухи,
а, может, из любопытства, но, ожидающий своей очереди к врачу, Яндорбиев,
вдруг, решил сходить в центральный Рижский универмаг, который располагался
в нескольких кварталах. Ковыляющий солдат в повседневной форме одежды
привлек внимание военного патруля, который потребовал увольнительную.
Дальнейшее, я думаю, вам понятно. Ни объяснения бедолаги, что он вот тут,
буквально, через дорогу, лечит больной член, ни сам член, с присохшими к
нему бинтами, патрулем во внимание приняты не были, и, в сопровождении
солдат со штыками, ковыляющий Яндорбиев своим ходом был отправлен на
гарнизонную гауптвахту. В те времена, солдат содержащихся под арестом,
во всю использовали для строительства новой гауптвахты.
Туда же и загремел наш герой. Надо сказать, что работа на стройке зимой
не сахар и здоровому человеку, а уж в случае как у Яндорбиева...

Чем все закончилось, спросите вы.... А кончилось все благополучно. Можно
даже сказать хэппи энд.
Тот самый “энд” у солдата не отвалился, а видимо от отсутствия военных
медиков, пошел на поправку, и с гауптической вахты Яндорбиев вернулся
хоть и отощавший, но зато прямоходящий. Елда у него стала нормальных,
человеческих размеров, что и было продемонстрировано взводу сразу же по
прибытию. Правда, до конца учебки он наотрез отказывался обращаться в
полковую санчасть.

(C) zhab