Поиск по автору:

Зашёл я давеча поужинать в ресторан ДоПиПов (Дом Писателей и Поэтов). Хороший там ресторан, особенно порционные судачки хороши. Ну, натурально, сел за столик, сделал заказ, сижу потягиваю минералочку из потного стаканчика. И тут замечаю, что все посетители украдкой в одну сторону поглядывают. Я быстренько определил точку перекрёстных взглядов и чуть было льдинкой не подавился.

Представьте себе - за столиком покрытым белоснежной скатертью сидит гражданин, в светлом летнем пальте, перед ним стоит тарелка редчайшего английского фарфора фабрики Рояйл Даултон. Сбоку сияют серебрянные приборы для разделки изысканого хрючева и хрустальные бокалы редкой работы то ли чеховских, то ли словаковских мастеров.

Сам гражданин надет в белоснежную сорочку, галстух у гражданина бабочкой, поверх этого на гражданине твидовый пинжак от Теодора Готье, с под пинжака видать на гражданине шикарные бруки "Столетие Одессы" и роскошные штиблеты фабрики "Красный Многоугольник". В общем и целом - совершенно роскошный гражданин.

Сбоку от тарелки у гражданина лежит пухлая рукопись и гражданин этот в ней что-то строчит неустанно, только усики на гражданине шевелятся. Сразу видно большой интелигентности гражданин и внесомненно крупный писатель.

Но только я повнимательней к гражданину пригляделся... и охнуть не сумел, через все усы, висит с гражданина огромная, длинная, зелёная сопля, в самую что нинаесть тарелку спустилась, проползла по гарниру и намоталась гражданину на ручку. А ручка у него не простая, а целый Паркер с золотым пером. И вот водит он этой сопливой ручкой по рукописи, а все вокруг молчат и стесняются гражданину об ентом сообчить.

Ну я, конечно, не с таких буду. Я встаю и иду к его столику. Сажусь рядом и говорю, мол не заметили ли вы часом чем по рукописи водите? Может, говорю, вы себя немного не в себе чуствуете? Может, спрашиваю, у вас частичный паралич хлебальника и вам помощь нужна?

Гражданин посмотрел на меня холодным взглядом и говорит: "Это вы мне про мою соплю талдычить изволили? Дык, не ваше это свинячье дело. У меня может чернила в Паркере кончились, я может быть сентиментальную повесть пишу, а в ней соплей завсегда много не бывает. Вот вы сам-то, из каких будете?"

Ну я смутился и тихо так говорю: "Нотариусы мы, из сельских"
Тут писатель на меня тепло так глянул и говорит: "Вот и хорошо. Так что вы свой ротариус захлопните, пока вам по усам не потекло, да шкандыбайте отседа до своего столика, а я вам от щедрот своих, через официанта самогону пошлю и холодного хека с хреном. Вы как к хрену относитесь?"

Тут я встал и пошёл восвояси с чуством выполненого долга и душой ликуя, что не обидел великого писателя сентиментальных повестей. А восвоясях тяпнул я самогончику, закусил хеком, опосля взял в руки хрен и хреном этим записал сию чуствительную историю к вящей славе писателей и в назидание потомкам.