Поиск по автору:

Сидим мы на крыше, под нами расстилается площадь Трех Вокзалов.
Жарко, оцинкованное железо накалилось, работать не очень-то
и хочется. Тем паче, снизу вовсю работает кооперативный гриль-бар,
извергая аромат жареных цыплят. А денег ни у кого нет, и нет
настолько, что даже не получается чего-нибудь купить для обеда.
Сидит мой двоюродный брат Юра, молоток свой свесил между колен,
понурился и говорит:
- Эх, что за жизнь несуразная. Деньги будут только через неделю,
одолжить не у кого, а жрать так хочется. Сейчас бы хоть хлеба
кусок...
В этот момент его накрывает тень, раздается скрежет когтей по железу.
Рядом с Юрой садится ворона. В клюве у нее - измызганный кусок хлеба.
Ворона косит глазом на Юру, медленно разжимает клюв и взлетает.
Ворона в небе, хлеб у Юриных ног, мы, корчась от смеха, неспешно
съезжаем к краю крыши...

Конец матроса Пупкина

Эта жуткая история полна мучений и страданий и, к сожалению не может
похвастаться счастливым концом. А ведь главным героем этой история
является именно конец, принадлежащий застенчивому матросу Пупкину.
Дело в том, что среднестатистический военнослужащий срочной службы -
существо крайне неразборчивое в половых отношениях. Когда он выбирается
за КПП, он рыщет в поисках самки аки вепрь. Миллионы некрасивых, на хуй
никому ненужных девушек, превращены в женщин именно матросами.
Как бы ни была обижена судьбою какая-нибудь Маша из Кунцева - толстая,
прыщавая, тупая; если она придет в базовый матросский клуб на бывшей
площади Труда с целью быть трахнутой, будет трахнута запросто. Именно
поэтому в БМК таковых страдалиц большинство. Одно время я боялся туда
ходить из-за этого, но природа взяла свое.
Была у нас одна хорошая знакомая. К ней всегда можно было придти,
попить чаю и совершить совокупление. Нормальное вполне отношение
к этому делу, без иллюзий и рефлексий. По крайней мере, у нее был свой
стиль. Правда, она никогда не кончала, лежала себе спокойно, молчаливо
и улыбалась. Я ее спрашивал - ну тебе хоть приятно? Ага, отвечала она,
ничего. Просто у меня очень широкое влагалище, фантастически огромное,
а вы все обычных размеров чуваки, поэтому эффект есть, но слаб. И все ее
кавалеры перековались на оральный способ общения.
А матрос Пупкин боялся женщин. Ну, знаете, если оказывался рядом
с девчонками, потел жутко, петуха голосом пускал, мямлил чего-то
и старался сгинуть побыстрее. Пропадал парень. А тут еще после
увольнений и самоходов товарищи рапортуют о победах и достижениях,
после отбоя, в душной темноте звучат зажигательные истории
о легендарных богатырских соитиях.
Пупкин бедный никак не может снять кого-нибудь.

Как члены дружного коллектива и советские моряки, мы решили как-то
ему помочь. У балтийцев закон такой - сам погибай, а товарища выручай.
И однажды Никита, будучи в гостях у нашей малочувствительной подруги,
рассказал ей о мучениях Пупкина. Приводи, сказала ему подруга, это ж
интересно как!
И Никита, через пару недель, будучи вместе с Пупкиным в увольнении,
затащил его за компанию в гости. Посидев для приличия с кружечкой чаю,
второстатейный старшина удалился, оставив одеревеневшего Пупкина
наедине с судьбою. Парень опоздал из увольнения. Мы думали, что все
теперь будет хорошо. Не тут-то было - Пупкин влюбился. Мало того,
он страдал еще больше, безжалостно обвиняя себя в профнепригодности.
В чем дело, товарищ, спросили его.
Я не удовлетворил ее! Она даже ухом не повела, пока я так старался.
О, я ничтожество, у меня маленький хуй. А она еще хотела из жалости
взять у меня в рот! Это небесное существо! О-о-о, страдал Пупкин
и успокоить его было невозможно.

Пупкин снюхался с матросами-подводниками, чей разгульный экипаж
жил этажом выше, ожидая своей очереди грозить ядерной елдой
вероятному противнику. От безделья и хорошего питания эти рыцари
глубин занялись тем, что поголовно вытачивали, шлифовали и вставляли
в свои килересы разного размера и формы шары. Бывало, выползут они
на солнышко после обеда, и сидя на скамейках вокруг чугунного котла,
служащего пепельницей, трут тряпочками эти шарики из оргстекла.
А между делом прикидывают: прикинь, Дюша, всадишь телке, она - уа-у,
и все. Че, пугается Дюша, померла? Какой там померла, наоборот - как
начнет тащиться, за уши не оттащишь! Да тут не хуй базарить, братаны,
вступает третий - у меня у другана до службы, короче, братан с армии
пришел, а у него тридцать восемь шаров. Он, короче, даже сам боялся.
Хуй был как кукуруза. И они на пару погнали к телкам. Ну, забухали,
хуе-мое, давай говорят. Те давай ломаться, менжевались-менжевались,
в общем братан в одной комнате, а этот в другой. И Славик, в смысле
кореш мой, свою крысу раскрутил уже, только-только начал, как слышит -
в соседней комнате как заорет баба, типа ее режут. А! А! Эта телка
на измену присела, кричит - что случилось? А та надрывается, уже прям
воет. Ну, они к двери, в дырки смотрят - а баба тащится как страус
по степи, понял. В общем, все там нормально, на следующий день они сами,
прикинь, приходят, говорят - пошли мол, погуляем. И как прилипла
эта телка, ведь она с другими уже никогда не сможет. Круто, говорят
шаротеры. И с удвоенной энергией шуршат тряпочками.

Вот Пупкин и наслушался таких баек, и начал точить себе шары чуть ли
не с голубиное яйцо величиной. Он шароебился по вечерам, весь в сладких
грезах. Дурак ты, говорили ему умные люди, ты себе лучше в голову шары
загони, у тебя их не хватает. И не знаю, как бы Пупкин с этими шарами
поступил, если бы не стал свидетелем одного инцидента.
Шары загоняли, конечно, в Ленинской комнате; по ночам. Дневальный был
предупрежден, тощий молодой матрос стоял на стреме, а заинтересованные
лица, с важными и целеустремленными физиономиями проникали
в святыню. Там стоял операционный стол, сделанный из древесины
надлежащего качества. Мрачный, сутулый маслопуп, он же народный
хирург, уже провел пять успешных операций. Пациентом был коренастый
белорус, заметно волнующийся. Пупкин, в группе наблюдателей, жадно
смотрел на завораживающее действо. Ассистент развернул чистое
полотенце, где оказались шары и столовая ложка; вынул из кармана
бутылек одеколона "Бэмби" и полил на руки хирургу. Потом была
продезинфицирована ложка, с треугольно заточенной ручкой. Ну, хули ты
ждешь, рявкнул хирург, давай, ложь сюда! Бледный белорус осторожно
выложил гениталии на край столешницы. Оттянув, как было сказано,
крайнюю плоть, он зажмурился. Не ссы, матрос салагу не обидит, пообещал
ему хирург и, размахнувшись, ударил ложкой.
То ли удар был слишком силен, то ли ложка чересчур остра, только, пробив
тонкую кожу, она наглухо застряла в столе.
Белорус пританцовывал, хирург в растерянности метался рядом, зрители
советовали. В этот момент в открывшейся двери возник бледный лик
карася-часового: атас! Дежурный по части идет! Предупредив, вестник
горя сгинул в ночи. За ним бесшумно побежали остальные: последним,
крупными прыжками, уходил хирург. За бегством равнодушно следила
огромная гипсовая голова дедушки Ленина.
Оставшись в одиночестве, весь в неопровержимых уликах, членовредитель
недолго обдумывал ситуацию. Матерные крики приближались и бедняга,
быстро расшатав ложку, освободился от нее и придерживая клапан брюк,
выключил свет и спрятался в нише, за шкафом. К счастью, дежурный лишь
заглянул в Ленкомнату, торопясь к собутыльникам.

Вид залитого кровью полового члена так подействовал на Пупкина, что он
обменял свои, уже готовые шары, на значок "За Дальний Поход". Заодно
ему дали совет: купить в аптеке мазь для наружной анестезии, которая
придает члену необычайную твердость и выносливость.
Пупкин дал нашему почтальону денег и бумажку с надписью "Анестезиенная
мазь". Через два часа он получил два тюбика.
В субботу он пошел в увольнение, сжимая в кармане широких штанов
заветное средство.
Совершив вечернее омовение ног под краном, я шел по коридору, когда
Пупкин вернулся из увольнения. Какой-то согбенный, он быстро пошел в
баталерку, переодеваться. В кубрик он вошел, прижимая к паху сложенную
робу, согнувшись в три погибели уложил ее на баночку (это, чуваки,
просто табуретка), накрыв скрученным ремнем и скрылся под одеялом.
И с этой минуты он начал безостановочно ерзать и скрипеть пружинами.
Хули ты вошкаешься, резонно спросил его сосед по койке и не дождался
ответа.
Молодой боец Ефимов подошел к выключателю и, поведав о том, что до
приказа осталось восемьдесят шесть дней, погрузил помещение в темноту.
Постепенно ночь наполнилась храпением и попердыванием, шепчущие
засыпали; сквозь сон я услышал, как кто-то проскакал к выходу
с приглушенной матерщиной. Упала баночка, хлопнула дверь, а виновник
этого, ругаясь уже во весь голос, топотал по коридору. Какая сука
разбудила Ленина, возмутился профсоюз Кузнецов; подобные слова
говорили, подымаясь из могил-коек, злые военнослужащие.
Тут, со стороны умывальной комнаты понеслись уже вовсе не
контролируемые вопли. Шлепая тапочками, возмездие двигалось на звук.

Его источником был матрос Пупкин, абсолютно голый, с торчащим вверх
фаллосом. Пупкин безостановочно двигался, приседая и приплясывая;
потрясая руками, голова его совершала круговые движения и глаза у него
были охуевшие полностью. Он был похож на шамана. Из дальнего крана
била струя воды.
Пупкин, еб твою мать, ты что, сука, аххуел с горя? - закричали ему
товарищи.
Оу-оу-о! Ы-ы-блянаха-ы-банарот! - отвечал Пупкин, прыгая на корточках
и спиралеобразно распрямляясь. Внезапно он схватил свой возбужденный
орган обеими руками и попытался его оторвать. Это ему не удалось, но
крики усилились. Но не зря говорят, что время лечит. Постепенно он
успокаивался, притих, и через пять минут вовсе сел на баночку и замолк
под ласковыми взглядами сослуживцев.
Согласись, неизвестный друг, такое поведение требовало объяснения.
Накрытый до подбородка, бледный Пупкин жалобным тенором рассказывал.
Выйдя в город Ленинград и прибыв через полчаса по назначению, за чаем
он наговорил подруге столько глупостей, что та испугалась. Конечно,
Пупкин был искренен в своей любви, но неуместен. Циничная подруга
сначала над ним стебалась, но Пупкин был глух и продолжал токовать.
После попытки поцеловать ей руку, подруга сказала ему - может пойдем,
потрахаемся, а? Сейчас, сейчас, сказал Пупкин, я сейчас. И закрылся в
ванной. Довольная его чистоплотностью, подруга разделась и легла в
кровать. Тем временем Пупкин, обнажив детородный орган, натирал его
холодной мазью. Чтобы подействовало наверняка, он мази не жалел.
Потом он, проявив чудеса ловкости разделся и вышел к любимой,
прикрываясь комком форменной одежды. Та приняла его со свойственной
ей страстностью, то есть в позе роженицы, заложив руки за голову.
Пупкин старался.

Через двадцать минут, подруга, так и не дождавшись пупкинского
семяизвержения, начала проявлять интерес к процессу. Еще через двадцать
минут она заговорила, сильно удивляясь стойкости Пупкина, потом
обхватила его руками и ногами и все заверте…
Глупый Пупкин разбудил в старой медведице жуткие страсти. Не чувствуя
вообще ничего, он методично совершал фрикции, капая потом на счастливую
подругу. Наконец та зарычала, перепугав партнера, захрюкала и,
неожиданно железными пальцами, за маленьким не разорвала пупкинскую
жопу пополам.
Щебеча всякую чушь, она полежала минут пять и взглянув на пупкинский
конец, восхитилась - ну, мол, ты и орел! Ну раз хочешь и можешь, ура!
И сношались они три дня и три ночи, и затихли ветры и остановились реки,
и падали со стен отсыревшие обои.
Остановило этот кошмар неумолимое время. Наскоро одевшийся Пупкин
бежал по Питеру и ужасно стеснялся продолжающейся эрекции. Растертый
член саднил, спина разламывалась, пот заливал глаза.
Как известно, Пупкин немного опоздал и молча упал в койку. Вы знаете,
как отходят, например, перемерзшие руки, когда попадаешь в тепло? Вот
так и истерзанный килерес Пупкина, отмороженный им сдуру с помощью
мази, начал отходить. Все остальное Пупкин делал не думая, иначе бы он
сунул свой конец под холодную, а не под горячую воду.
К окончанию рассказа эрекция у бедолаги исчезла и, как выяснилось
впоследствии, до конца службы. Вот почему произошедшее с Пупкиным
никак нельзя назвать историей со счастливым концом, мои маленькие,
жирненькие деточки. Hoaxer (a)

SHITО-КРЫТО
Когда-то я служил на крейсере "Аврора".
Вследствие того, что матросы - существа любознательные и смешливые,
они любят развлечения. И у нас некоторые балтийцы просто-напросто
от скуки были не в силах вахты стоять. И они ходили по кубрикам...
Матрос спит, лежа на одной простыне и укрываясь другой, тихо, как мяско
в пельмене. И, конечно, он не слышит, как злыдни, которым делать нечего,
методично пришивают края нижней простыни к верхней и, наоборот,
по всему периметру. А злыдни именно это и делали.
Потом беднягу резко будили, имитируя боевую тревогу, а иногда и срочное
погружение революционного крейсера в пучину Невы.
Однажды ребята перестарались и зашили пятерых бойцов, рассчитывая
разбудить всех разом и зело повеселиться. Но, на беду их, у кэпа болели
клыки и он решил поделиться болью с подчиненными, нацепил всяческие
регалии и спустился сверху в матросские палубы, чтобы всех там отъетить.
Ребята-швецы уже спрятали нитки да иголки, уже приготовились, как их
стал свистать наверх дневальный. Тут же по кораблю грянул рев - сигнал
тревоги, большой сбор.
И каково же было удивление офицеров и мичманов, когда из кубрика
повалили белые мешки, зверски ругающиеся матом.
***
А еще был у нас матрос Кунабаев, который не ел сала. Он мотивировал
это своей приверженностью законам шариата. И презрительно смотрел на
всех салоедов. Но однажды, в лихую годину, когда кормили нас особенно
скудно и отвратительно, старшина второй статьи Конончук получил
из дому посылку с полупудом салопродуктов. И все-все-все их потребляли.
В конце концов бедный Кунабаев не выдержал (а его все искушали, конечно)
и стал жевать с мученическим лицом кусок сала.
И среди нас, орлов, все-таки отыскался один, кто спросил - а как же
Аллах?
На что Кунабаев солидно ответил:
- Аллах через три палубы не видит.
hoaxer (a)

ЛЕНТОЧКИ
Всем известно, что матросы всем головным уборам предпочитают
бескозырки. А у бескозырок есть ленточки. Происхождения ленточек
никто не знает, версий ходит множество. Я думаю, что это компенсация
за отсутствие козырька.
К концу службы матросы и старшины сильно расслабляются, постоянно
спят, пьют и готовятся. Офицеры носятся по шкафутам: где матросня
проклятая? Где рабочая сила? А сила - в кубрике.
И вот прибыл на корабль молодой офицер, старший лейтенант Лейкин, весь
в значках, звезды горят на погонах, усы растут. Скатился он по трапу
и прямо в наш кубрик, прямо в секцию плюшевой игрушки: давай орать
зычным тенором. Началась война. Этот Лейкин был парень азартный
и все время придумывал разные штуки. Например, колоть ломами лед.
Но после того, как три лома сломались, а остальные утонули в полыньях,
боцман Потный закатил истерику с разрыванием тужурки. Тогда этот
молодчик решил не гоняться за журавлем, и принялся за молодых
матросов. На что уж они толстокожие существа, да и то взвыли. Не давал
житья гад Лейкин. И повадился он на свою беду подрезать у матросов
ленточки, чтобы были они уставной длины. То есть, портить их.
Мы, старшие товарищи, дали молодым ха-ароший совет.
Через неделю на наш стремительно обтекаемый крейсер обрушился смотр.
Для офицеров смотр с участием вышестоящих коллег - все равно как бал
для Наташи Ростовой. И они бегали как собаки, вверх-вниз, туда-сюда.
Наконец, экипаж был построен на юте (филейная часть). Тихо плескались
волны об борт корабля. Перед нами стояло само его высокопревосходи-
тельство вице-адмирал Корниенко, ужасный и глупый. Честь же отдать
рапОрт о нашей высокой боеготовности выпала старлею Лейкину. Он к этому
усиленно готовился длинными зимними вечерами.
Ну ясное дело, он с возбужденным кортиком встал наизготовку и давай:
- Товарищ адмирал! Да мы... Да нас... Да тыры-пыры!
Оттарабанил он, а адмирал смотрит мимо него на нас, на славный экипаж,
и челюсть у адмирала провисает. А и правильно, потому что все - и
матросы, и офицеры и даже мичман Потный, все - угорают. Матросы
ленточки закусили (вот зачем они!), а офицерам нечем закусить, они
уже в полный голос хохочут.
Так бы адмирал и лопнул на радость рыбам, да тут Лейкин с обиженным
лицом к нам повернулся, к адмиралу задом. И адмирал давай угорать, и
вассалы его тоже.
У Лейкина от фуражки к палубе висели длиннейшие крутейшие ленточки.
А не надо матросов шпынять! hoaxer (a)

Я в прошлом году был на Кубани (для тех, кто там не был, поясняю, что
это край, где текут молочные реки с кисельными берегами, купание в
которых приводит к хронической диарее). Там я попал на праздник убийства
свинью.
Люди в праздничных одеждах, с благостными лицами, шли с самого утра,
соседи несли алкоголь. Пришел ужасный мужик с длинным тесаком, ходил по
двору, хекал, кашлял и бухал. В конце концов, когда его затолкали на
скотный двор, ему уже было все равно, кого колбасить.
Он подкрался к свинье, чавкая сапогами, но свинья была тертая и
проскочив у киллера между ног, начала носиться по двору с дикими
хрюками. Тут все начали понимающе кивать - типа, скис братишка Петрович,
не тот уже.
В общем, Петрович так и не смог поразить жертву. Но на беду свиньи между
гостей находился капитан ОБЭП К-в. Этот капитан пил, как свинья
(простите) все утро и перепил Петровича. К-в выхватил табельный "ПМ" и
сказал, что разберется со свиньей по-мужски. Его начали отговаривать, но
тщетно. К-в открыл огонь на поражение, первым же выстрелом угодив хавронье
в основание хвоста. Та обезумела и, пробив толпу, рванула в огород, в
сторону соседей. К-в бежал за ней, стреляя на ходу. Свинья добежала до
границы участка, где стоял деревянный сортир соседей и остановилась,
гордо сверкая очами. К-в подбежал к ней вплотную, за ним все мы -
жадные до зрелищ подонки. Капитан, после секундной паузы, выстрелил
свинье в лоб. Та улыбнулась и скрылась в зарослях соседского огорода.
А из сортира вышел со спущенными одеждами сосед, белый, как снег и,
заикаясь, произнес заклятие девятого уровня.
К-ва благодарные зрители покрепче тут же от...здили, так что зрелищ
было много в тот день, и свинья осталась жива, а нажраться все равно
пришлось. Hoaxer (a)

Две истории в одной.
Во время матча "Спартака" и "Андерлехта" спартаковец не забил
мяч метров с полутора. То есть, ему надо было проявить чудеса
техники, чтобы не попасть в ворота с такого расстояния и с такой
позиции. Он эти чудеса проявил, упал, стал кататься по газону,
по-моему, даже начал выть от горя.
Ну а мы все вскочили на ноги, и зверски принялись материться.
Как только в легких кончился воздух и наступила пауза, комментатор
проникновенно сказал:
- Да, вы совершенно правы, дорогие друзья.
И еще один случай.
Мы смотрели футбольный матч в нефутбольное время года.
Матч проходил на искусственном покрытии. Край одного из ковровых
рулонов завернулся и было похоже на то, что на поле лежит какая-то
темная кучка.
Только мы обратили на это внимание, только обменялись радостными
предположениями, как комментатор говорит:
- Да... Похоже на кал...
Мы просто онемели.
А комментатор продолжил после этой секундной паузы:
- ... борьбы поутих.

Была у меня подруга Люся. Она очень общительная девочка. И очень
смелая. Потому что, когда вечером приезжает домой, от метро идет
пешком. Частенько она идет с кем-нибудь в компании, чтобы не так
страшно было. И вот, однажды она шагает домой сквозь тьму Измайлова,
а с нею рядом - на вид приличный господин, лет тридцати пяти,
с портфелем, в очочках. Идут они, болтают о том, о сем. Вдруг темы
для разговора кончаются. Нависает тревожная пауза, которая все
тянется и тянется. Десять минут. Наконец, попутчик внезапно
спрашивает, с хитрецой такой, по-ленински:
- А вы знаете, что у меня в портфеле?..
Люся испугалась. Мало ли что у человека в портфеле может быть?
Даже думать об этом не хочется.
Господин в очочках, не дождавшись ответа, загадочно улыбается
и говорит:
- Бу-умажки разные...
Hoaxer (a)

Однажды я ехал в поезде с лейтенантом-пограничником по имени
Женя, и тот, от дорожной скуки, рассказал мне историю.
- Прикинь, - говорил лейтенант, макая помидор в соль, шевеля
новенькими погонами, - направляют тебя...
Историю эту лейтенант рассказывал мне полтора дня, потому
я перескажу ее вкратце.
Для прохождения дальнейшей службы Женю направили
на Каркалыкскую, али Бармагульскую погранзаставы, сейчас уж
не припомню. Направили вместо расстрелянного задумчивым
солдатом из пулемета КПВТ зам. командира этой богадельни.
Солдат, засев ночью со свинченным с броника монстроидальным
пулеметом, дождался, когда старлей закрыл за собой дверь зеленого
сортира с намерением посрать, возникшим после плотного завтрака.
Старлей, будучи политическим руководителем, не чурался почитать
прямоугольные кусочки местной газеты «"Пограничный хлопкороб"»
на русском языке; а как типичный советский офицер, охраняющий
рубежи Родины то в жопе у козы, а то у хуя на рогах, изыскивал
способ убить время. Старлей поднатужился, не упуская из глаз
сообщение о сдаче в закрома Родины очередной тысячи тонн белого
золота. В эту минуту солдат-убийца длиннейшей очередью прервал
существование общего сортира, забросав щепками все окрестности.
Завидев, как бесстрашно бегут на крупнокалиберный пулемет
остервеневшие от скуки сослуживцы, стрелок стал пристраиваться
к пулемету с намерением застрелиться. Был скручен лично командиром
заставы и заперт в неработающей холодильной камере, абсолютно голый.
На этом все веселье и кончилось. Причиной расстрела старлея была
ревность. Этот солдат, оказывается, полюбил политрука и совсем
не за лекции. Политрук же, медленно убиваемый скукой, живо
отнесся к смазливому мальчику. Потом, поднаторев и войдя во вкус,
он за неделю соблазнил проводника пограничной собаки, который,
как и первый друг любвеобильного политрука, влюбился в этого
мужеложа. Некоторое время, не подозревая об измене, несчастные
солдатики купались поочередно вместе с возлюбленным старлеем
в душевой кабине. В общем, полгода продолжалась идиллия, пока
первый милый друг не ошарашил старлея, сказав ему, что им
необходимо жениться. Полчаса замполит таращил бесстыжие глаза,
не в силах шевельнуть грешным язычищем, а порядком округлившийся
на доппайке честной голубой солдат, ходил перед ним туда-сюда,
томно шевеля ягодицами. Я устал, я хочу домой, мы поженимся
и будем жить долго и счастливо. Примерно так он ныл и ныл, пока
наконец у офицера, снявшего было галифе перед этим проклятым пидором,
который ебнулся на всю голову, как мысленно он диагностировал
утерявшего чувство реальности зольдата, не забегали по всему телу
нервные мурашки. Прервав уговоры и капризничанья рядового,
политрук высек его подвернувшимися кстати красным и желтым
сигнальными флажками, и страшным, политическим баритоном
с присвистом, объяснил зарвавшемуся Кусе-пусе, что если он попадется
с этой минуты товарищу старшему лейтенанту в угол обзора
его красивых глаз, то упомянутый политработник, бля, будет,
самолично отведет его к жителям соседней страны и поменяв его
бархатную жопку и табельный АКСУ на кило гашиша и полштуки
баксов, будет целыми днями наблюдать через бинокль, как аххуевший
и припухший боец-жопник радует изголодавшихся горцев-чабанов,
косяками бегущими на визги, а те медленно, но неуклонно как дембель,
заебывают его до смерти.
После этой угрозы солдат никак себя не проявлял, пока не развеял
по ветру гадящего оскорбителя. Его, конечно, судили. Признав жертвою
домогательства, освободили и комиссовали по болезни жопы
и прилегающих половых органов. Я про этого солдата больше ничего
не знаю и, надеюсь, он обо мне тоже. А на заставе ничего больше
не случалось, вовлеченный в гомосексуализм проводник погрансобаки
(кстати, оставшийся за кадром во время всяких расследований и чисток)
страдал и очень ждал прибытия молодого бойца вместо свалившего
мстителя. Но приехал сосланный в эти ебеня из Алма-Аты за мордобитие
старший сержант Петро Убийбык. Приехал на два месяца, дослуживать
до дембеля, как неэстетично выражаются те, кто служил в Советской
Армии. Поэтически говоря, когда Убийбык спал, глубоко дыша ртом,
еле поместившись на самой большой и лучшей койке, огромная срака
этого, вскормленного салом и ненавистью к москалям мощнявого хохла,
лежала на досках свежевымытого пола.
Эпилог, кому интересно: через неделю проводник-экспериментатор,
мучимый плотью, научился использовать для удовлетворения своей
похоти своего лучшего друга, боевого товарища, отлично
выдрессированного четырехлетнего крупного немецкого овчара Мухтара,
вовлекая того в хитроумные силки и совершая и гомосексуальные
и зоофилистические развратные действия, неординарные даже для
скучающего пограничника. Еще через неделю извращенец был спален
с поличным ищущим сахар для заправки браги старсером Убийбыком.
Находясь в состоянии аффекта, он забил обоих до клинической смерти
чем попало. Выяснилось, что подлец-проводник жучил бедного пса,
когда тот находился в наряде. Когда срослись сломанные кости,
ненасытный погранец, измучивший весь госпиталь смелым макияжем
и переодеванием в украденную у сестер одежду, был приговорен к двум
годам службы в дизеле. Буквально на следующий день у горячего
искателя приключений на свою жопу возникли проблемы
противоположного свойства.
Вот такую я слышал историю, но, честно говоря, насчет Мухтара
я не поверил. Это ж все-таки, боевой пес.

Слышал сам как реальную историю.
Пошел чувак в туалет, расклячился над унитазом и извлек килерес,
начал поливать фаянс, глядя на переплетение влажных труб перед
собой. Трубы жили в деревянном кожухе, который рассохся, треснул
и дверца его не закрывалась. Трубы были покрыты каким-то
изоляционным материалом, не пощаженным временем; изоляционный
материал залохматился и обвис. Оттуда, из черной глубины кожуха,
цепляясь когтями, быстро-быстро побежала вверх мышь.
Чувак, углядев это, инстинктивно, как первобытный охотник, оторвав
руку от мочеиспускательного органа, попытался ухватить мышь, да
где там! Мышь отпрянула с быстротой молнии, но слишком неожиданным
для нее было нападение и она, не удержавшись, упала в унитаз.
- Ха-ха! - засмеялся наш чувак, радуясь возможности грохнуть мышь,
минуя процесс ее поимки. И принялся мочиться на зверька, рассчитывая
струей сбить его в... Ну вы знаете, куда.
Но мышь, злобно сверкнув бусинками глаз, в мгновение ока взобралась
по тугой струе, и ухватилась обеими лапками за хуй. Ссущий был
настолько ошарашен, что некоторое время не предпринимал никаких
попыток освободить свою крайнюю плоть из лап грызуна.
А мышь стала дуть в хуй и чувак лопнул.
Мышь мне клялась, что это чистая правда.

Мой дядя, Василий Николаевич, был, конечно, самых честных правил.
Поэтому он прожил до сорока лет в коммунальной квартире, где с ним
происходили всевозможные феерические случаи. Вот один из них.
Дядя Вася ночью проснулся от желания помочеиспускать. Он поднялся и
пошлепал к унитазу сквозь темный коридор. Свет включить дяде было лень.
Он шел туда - и вел рукой по стене, шел обратно - вел рукой по стене.
Тут у него слетел тапок. Дядя тукался ногой, тыкался, не подцепил.
Тогда решил-таки включить свет и потянулся рукой к выключателю. И тут
его за руку, в полной тишине, медленно берет какая-то влажная холодная
рука.
Дядя тихонько приседает, из горла у него вырывается задушенный хрип,
а над головой кто-то (или что-то) начинает чавкать и хрустеть.
Дядя уже почти отдал боженьке душу, как свет включился. Конечно, это
была его жена.
С тех пор дядя всегда включает свет перед тем, как заходить в темные
помещения.

Афиша театра Гоголя:

"Безобразная Эльза"
"И эту дуру я любил..."

Ночью, за старой уборной, алюминиевой ложкой звеня,
Девочка в платьице черном, чавкая, ела коня.
А рядом, в пальтишке кургузом, истрепанном словно любовь
Мальчонка жевал кукурузу осколками нижних зубов

Собаки взасос целовались, кота изнасиловал кот,
Старушка надсадно плевалась - жуки залетали ей в рот
Ночь, за старой уборной слышалась грязная ругань
Два мальчика в платьицах черных чавкая ели друг друга

Мертвый друг не предаст

Звезды за тучами спрятались,
На улице нет ни души.
Плохо, когда в это время
Нет под рукой анаши...

Исторически сложилось, что я глуп и недалек,
разум мой тихонько тлеет, как каленый уголек,
не могу я догадаться, что ты хочешь от меня,
моя маленькая baby,
на исходе
трудового
дня.
Почему ты так печальна, а в глазах шипит укор?
Хочешь, дам тебе настроить мой любимый монитор?
Хочешь, вместе мы поищем в Интернете что-нибудь?
А про всякое такое...
непонятное...
плохое...
позабудь.
hoaxer (a)

СМЕРТЬ ПИОНЭРА
Однажды погожим весенним деньком
на площадке СМУ-48
курили строители с огоньком
сигареты и папиросы.
Прораб Петрович рассказывал байку
о том, как ловил сазана
на белый хлеб и на медную гайку,
и не поймал ни хрена.
С похмелья крючился синий Кузьмин
который вчера пил ерша,
он очень сильно хотел в магазин,
чтобы воспряла душа.
Семенов читал "Аргументы"
о том, как на стройку одну
не выделяли цемента
и стройка пошла ко дну.
Бригада ждала раствора,
чтобы продолжить труд,
а пока в разговорах
замедлился бег минут.
В это время дорогой опасной
неуклонно все вверх и вверх
пионэр в галстуке красном
лез на соседний цех.
Он давно понял, что дело
из-за лени рабочих стоит
и что нужно как нужно - смело
всех выявить и заложить.
Зацепившись за гладкую стену
пионер над площадкой висел,
из портфеля он вынул "Смену"
и рабочих запечатлел.
Приложеньем к фотоаппарату
он в тетрадке корябал донос
а внизу "ЗИЛ-130"-тый
рабочим раствор привез.
Задрожала бетономешалка,
пионэр соскользнул со стены
пионэру на миг стало жалко,
что так мало он смог для страны,
Хотя может он спать спокойно:
хотя так досадно упал,
попал и теперь достойным
фундаментом зданию стал.
Hoaxer(a)

С т и ш к и

***
Однажды с криками - Колючая зараза!
Нетрезвый еж напал на дикобраза
***
Однажды Уж решил добыть Ежа
но не сумел он удержать ружжа
***
поймали зайцы Ильича и съели тут же сгоряча
***
Собаки трахались в ночи, а где-то ехали врачи.
***
Как сказал Владимир Маяковский,
с нами наш Владимир Жириновский
hoaxer (a)

Однажды ехали мы с Лазаревым летом, часов в 6. Лазарев был за рулем.
Солнце уже снизилось, и вышло так, что оно светило нам прямо в лоб.
Я сидел, ничего не видел перед собой, опустил козырек, зажмурился
и думаю: а как Лазарев управляет?
- Эй, говорю, как ты едешь-то?
А тот, яростно ощерившись, отвечает:
- А как слепые ездят?

С другим же приятелем ехали как-то мимо Новодевичьего кладбища.
У него там оказался похороненным дед. И этот приятель испытывал
по этому поводу необъяснимую гордость. Рассказав о лежащем
на знаменитом кладбище родственнике, он сделал короткую паузу и сказал:
- Вот если я умру, меня тоже там похоронят.
Какая вера у человека!

.title Но в этой беде есть нюансы, однако,

Стою на распутье с бедою своею,
И кошки все громче скребут на душе:
Стать старым евреем еще я успею,
А в новые русские - поздно уже...

Но в этой беде есть нюансы, однако,
Ведь сказано в Библии (что за глава?)...
Там сказано так - живая собака
Нам предпочтительней мертвого льва.

К тому же, подумать совсем не мешает,
Решить, так сказать, набоЛЕВший вопрос:
Быть может... Наверно... А кто его знает?..
Кто лев в наше сложное время, кто - пес.

Девочки, когда красят веки тенями,
Открывают рот и становятся очень смешны.
Но, может, они смеются над нами -
Ведь ужасно хитры и коварны они...

И СНОВА - НЕЛЕГАЛ!
Жарким летом, когда банкам денежки трут карманы,
Получу я за мзду хороший кредит на поставку бананов.
Полтора миллиона грин перечислят в жаркие страны,
А я буду ждать там, где самые лучшие в мире тюльпаны.
Пока будет с бананами плыть пароход к русскому порту,
Я ребятам в Берлине их сдам по цене третьего сорта.
И на счет в Дойче-банке свой биллион положу я гордо,
А послезавтра и он и я будем на куличках у черта.
Отдохну с полгода на штатовском островке типа Ки-Уэста —
Там Папа Хэм жил, там реггей в ночи, там клевое место.
А потом обращусь в имми-гра-цион-ную службу честно,
Они посмотрят мой счет и дадут мне грин-карту с песней.
Буду жить - не тужить в тех местах где нет русских колоний,
На проценты, тридцать тысяч баксов в год с полумиллиона.
А на реэкспорте штатовских товаров через Польшу в Японию,
Из второй половины лимона я удвою каждый зеленый.
К двухтысячному году отойду от дел и заживу на проценты,
Получу гражданство и смогу баллотироваться в президенты.
Женюсь, заведу детишек, спаниеля и буду говорить без акцента.
И наконец-то приступлю к работе нелегального русского резидента.
Hoaxer (a)

Дело было на станции метро «Площадь Революции».
Я ехал домой, в Измайлово, после бурно проведенной ночи. Дикое желание
спать и последствия неумеренного употребления веселящих веществ превра-
тили меня в любознательного зомби. Люди, обычно гадкие и неуклюжие, ка-
зались значащими больше, чем они значат на самом деле.
Я прислонился спиной к колонне, чтобы никто не смог столкнуть меня на
рельсы и присмотрелся к двум неграм, прохаживающимся у самого края плат-
формы. Они приседали, гоготали, толкали друг друга, словом, вели себя,
как ведут негры в Нью-Йорке и особенно в Вашингтоне, но не так, как ве-
дут себя негры в Москве.
Стало быть, отметил я, негры тоже нажрались.
Мало-помалу (а в шесть утра перерывы между электричками очень большие)
эти негры всех достали гортанными криками. Люди эдак осуждающе на них
смотрели, как всегда смотрят наши люди на источник громких звуков.
Но тут, наконец, подошел поезд. Длинный негр закричал:
- Dat's me train!
Тут ему ударило большим таким зеркалом по челюсти. Он крутнулся на месте
и упал. Его товарищ бросился к нему с причитаниями. Началась суматоха -
половина народа осталась посмотреть, что будет. Набежали тетки в красных
шапках, дядя-степа прибежал. А я решил отчего-то, что надо вернуться и
продолжить праздник. Тошнота прошла.
И я поехал вверх. Выходя из метро, я натолкнулся на двух бабищ, одна из
которых орала:
- Че там такое?
А вторая ответила:
- Негра поездом убило!
А вы говорите, нет телепатии. Hoaxer©

Я шел с тяжелым чемоданом,
Тут подошел ко мне мужик.
Дыша недельным перегаром,
Ко мне, не торопясь, приник.

Я вспомнил, как мне мать сказала:
"Остерегайся, сын, обмана:
В Москве выходишь из вокзала,-
Проверь как следует карманы".

Я сунул руку себе в брюку,
Зажал в ладони кошелек,
Другой рукою стукнул суку
И в переход, как заяц - скок!

Черное, черное,
красное, красное,
огнеопасное
и иллюзорное!
Симметричные сегменты смотрят - взгляда не поймать
тянет ветер ферромоны, тянет ворог педипальпы!
В тело рыхлое, под панцырь, танцы копий, будет тьма-мать!
Память в мусор, мысли в яму, будут скальпы!
Вам - еще бы - нам трущобы,
вам чертоги - мы убоги,
вы же боги
шестиноги
Кто дежурный в трупорезке - супчик, почки, пинту крови!
Зол я! Зол!
каждый день я рву зубами
подыхайте, суки, сами!
От Севилья до Гренады в тихом сумраке ночей
всех вас перерезать надо и не надо палачей

Когда лез я в мир из влажной утробы,
Меня не спросили - Зачем вы? Кто вы?
И так было ясно - отсюда до гроба
Я буду всегда инженер сторублевый

Плюнула мною мать в белый свет,
Покосились врачи от рева
Доктор сказал: "Бля, базара нет,
Родился инженер сторублевый"

И с тех пор вот уже сколько лет
Я молвою людскою оплеван.
Даже БОМЖ может крикнуть мне вслед:
"Вон идет инженер сторублевый".

По следам Ильича, по заветной тропинке
С рюкзаком за плечом я иду, напевая;
Мой привет мотыльку и зеленой травинке -
Завтра день непростой, день первомая.

.title Стою в прихожей, глядя на обои,

Я дома и в гостях быть вежливым стараюсь,
Я в вежливости смысл особый нахожу.
Не то что англичане - уходят, не прощаясь, -
Я трижды попрощаюсь - но все не ухожу.

Стою в прихожей, глядя на обои,
Стою, тихонько гладя их рукой...
Мне самому не нравится такое -
Не нравится, что я - такой.

Вот англичане исчезают незаметно,
А я пытался, только все равно
Бессмысленно все это, люди, тщетно:
Мне не уйти, пока есть пища и вино.

БУЛЬДОЗЕР
По мосту по крутому над Москвою-рекой
ехал юный Бульдозер обуянный тоской.
Пусть узнает весь мир его грусть и тоску:
вдруг обвалится мост и слетит он в реку.
Бульдозер тоже хочет жить
ему так хочется любить
не Грейдер и не Тракторицу,
а Бульдозерицу.
Налетел ураган и весь мост разломал
и Бульдозер с моста в Москву-реку упал.
захлебнулся мотор и в кабине вода
не узнает любви он, увы, никогда.
Бульдозер бедный жить хотел,
но полюбить он не успел -
ни Грейдер и ни Тракторицу,
ни Бульдозерицу.
Hoaxer(a)

UNCLE BEN IS DEAD, BABY, BEN’S DEAD
Рабовладельческие песни неслись над сонною рекою.
Плантатор в белом сюртуке сидел с винчестером в руке.
И девушка читала книгу, на комаров маша рукою
И вздохи негров разносились вдаль по ненавистной реке.
Их предводитель, Анкл Бен, сжимал весло в своей руке,
Такого негра больше нету на Миссисипи на реке!
К рабовладельцу он, подкравшись, взмахнул бугристою рукой...
Но в тот же страшный миг раздался ужасный выстрел над рекой.
Плантатор выстрелил дуплетом, быстрее он владел рукой
И тяжкий стон осиротевших пронесся негров над рекой.
Товарищ, будешь если плавать по Миссисипи по реке,
Там Анкл Бен погиб геройски с веслом в мозолистой руке.
Hoaxer (a)

Я был очень крутым бизнесменом,
Продавая народу бензин.
Моя жизнь была быстрой и нервной
И я полюбил кокаин.

А потом Кастанеда грибами
Накормил меня от души
И решил я вернуться к истокам,
Стать тем, кем надо, решил.

И с тех пор вот уже сколько лет
Я молвою людскою оплеван.
Даже БОМЖ может крикнуть мне вслед:
"Вон идет инженер сторублевый".