Сплав по хорошей реке всегда доставляет кучу впечатлений и литры
адреналина в крови. Но этот случай - особенный. Речка была не сложная.
Все более-менее приличные пороги позади. Полная расслабуха.
Катамараны-двойки растянулись по реке на несколько километров. Мы с
другом лежим на гондолах и изредка, из положения лежа пошевеливаем
веслами. Река широкая - метров сто. По берегам суровая тайга.
Ненаселенка. Вдруг видим на берегу медведица с медвежатами. Медведица
смотрит на нас. До берега - метров пятьдесят. Человеческая глупость -
бесконечна. Ощущая свою полную безнаказанность, приподнимаюсь, поднимаю
весло, прикладываю его наподобие ружья и, целясь в медведицу, кричу:
«Бабах-бабах! ». Медведица немедленно бросается в воду и плывет по
направлению к нам. Да, как плывет! Думаете, как всякая скотина -
перебирая ногами в воде - хрен! Она плывет к нам стилем «баттерфляй» -
загребая сразу двумя лапами, фыркая на каждом гребке. Мы понимаем, что
эта тварь сожрет нас, секунд через тридцать. Хватаемся за весла и
гребем. Да как гребем. Как в самом убойном пороге, когда от каждого
гребка - зависит жизнь. Причем в пороге может и повезет. А эта зверюга,
дураку ясно, не оставит нам ни малейшего шанса. Самое ужасное, что
зверюга плывет быстрее нас, несмотря на наши нечеловеческие усилия,
расстояние между нами медленно сокращается. Так бы она нас и сожрала, но
у нее, наверное, материнское чувство (оставила бедных деточек на берегу
одних) превысило жажду мести. В какой-то момент медведица разом
развернулась и спокойно «собачьим» стилем поплыла к берегу. Мы не
переставали грести в резвом темпе, до тех пор, пока веселая семейка не
скрылась за поворотом реки. Причем все это происходило, практически
молча, не считая всяких сопений и причитаний, типа «бля…, давай». Минут
несколько, после того, как кончилась эта гонка, мы еще сидели молча.
Потом Сергей, посмотрел на меня и, на удивление мирно сказал: «Ну, ты и
муда-а-а-а-к!». Потом хмыкнул и сказал: «А, знаешь, почему она
повернула? Мы так пердели от напряжения и страха, что ей дышать стало
нечем».
Рассказчик: NDN
1
06.07.2004, Новые истории - основной выпуск
Мы прошли тот порог сходу. Хороший порог. Адреналинчику добавил. За
порогом река немного успокаивается, хотя и бежит довольно быстро.
Где-то, через полчаса после порога мы увидели приличное место для
стоянки и встали на ночевку. Только разоблачились от сплавной амуниции,
стали ставить лагерь. Вдруг Паша заорал: «Кончай ночевать!!!
Спасаловка!!! » По реке плыл человек (труп?) в спасжилете и каске. Плыл
как бревнышко. Без всякого шевеления. Волки мы старые, тертые. И реками,
и жизнью. Вскочили на катамаран практически сразу и успели перехватить
утопленника почти напротив лагеря. Вернее утопленницу. Девка. Реакции -
никакой, но лицо не синюшное. Это радует. Выскочили на берег. Повторяю
мы волки. Никого учить не надо. Паша - искусственное дыхание «рот в рот»
Толя - непрямой массаж сердца. Серега - сдирать одежду. Дело в том, что
вода в реке - градусов семь-девять. От порога, где могла перевернуться
группа, потерявшая эту утопленницу, плыть до нас чуть ли не полчаса.
Смерть от переохлаждения не менее вероятна чем асфиксия. Здесь важно
снять всю мокрую одежду, а потом уже растирать и согревать. Все при
деле. Я поворачиваюсь и бегу в лагерь за аптечкой, спиртом и сухой,
теплой одеждой. Глядишь, и откачаем девку. Не успел отбежать, слышу за
спиной истошный бабий визг, сливающийся с утробным Пашиным ревом, и
задышливым воем Сереги. Оборачиваюсь и наблюдаю картинку. Полуголая
«утопленница» с глазами дикой кошки сжалась на песке. Паша зажимает
руками физиономию, с которой ручьями льется кровь. Серега, сжимая руками
гениталии, корчится на песке. Офигевший Толя сидит на песке, крутя
головой почти на 360 градусов. Барышня водит взглядом вокруг. Видит
берег реки, катамаран, спасжилет, каску. Взгляд становится осмысленным,
и она выдает: «Так вы меня спасали!!?». «Нет, трахнуть тебя, дуру,
хотели!!! » - ревет Паша раненным быком. «Пока ты, дура, совсем не
остыла! » - сипит, держась за гениталии, Серега.
«Понимаешь, Пашенька» - заплетающимся языком, в который раз повторяет
«утопленница», в которую уже влито достаточное количество спирта.
«Прихожу в себя. Ничего не помню. Но чувствую: один мужик - целует,
другой - грудь тискает, а третий - штаны стягивает. Первая мысль -
насилуют. Реакция у меня - естественная: нанести максимальный урон
насильникам». «Да чего уж там» - бурчит Паша, замазывая бальзамом
«характерные» полосы на лице. «Только ногти на сплаве стричь надо под
корень! »
Но все это происходит вечером, когда уже подплыли «потеряшки» - группа
молодых раздолбаев, перевернувшихся в том пороге сразу всеми судами и
сообразивших, что потеряли девку, где-то лишь через полчаса. Их радость,
нечаявших уже увидеть свою красавицу живой - была немерена. За что
суровый Паша, в качестве компенсации за моральный и физический ущерб,
забрал весь их спиртовой запас. И то верно - рано соплякам пить, пусть
сперва сплавляться научатся.
А команду нашу еще долго потом называли «Насильники утопленниц».
порогом река немного успокаивается, хотя и бежит довольно быстро.
Где-то, через полчаса после порога мы увидели приличное место для
стоянки и встали на ночевку. Только разоблачились от сплавной амуниции,
стали ставить лагерь. Вдруг Паша заорал: «Кончай ночевать!!!
Спасаловка!!! » По реке плыл человек (труп?) в спасжилете и каске. Плыл
как бревнышко. Без всякого шевеления. Волки мы старые, тертые. И реками,
и жизнью. Вскочили на катамаран практически сразу и успели перехватить
утопленника почти напротив лагеря. Вернее утопленницу. Девка. Реакции -
никакой, но лицо не синюшное. Это радует. Выскочили на берег. Повторяю
мы волки. Никого учить не надо. Паша - искусственное дыхание «рот в рот»
Толя - непрямой массаж сердца. Серега - сдирать одежду. Дело в том, что
вода в реке - градусов семь-девять. От порога, где могла перевернуться
группа, потерявшая эту утопленницу, плыть до нас чуть ли не полчаса.
Смерть от переохлаждения не менее вероятна чем асфиксия. Здесь важно
снять всю мокрую одежду, а потом уже растирать и согревать. Все при
деле. Я поворачиваюсь и бегу в лагерь за аптечкой, спиртом и сухой,
теплой одеждой. Глядишь, и откачаем девку. Не успел отбежать, слышу за
спиной истошный бабий визг, сливающийся с утробным Пашиным ревом, и
задышливым воем Сереги. Оборачиваюсь и наблюдаю картинку. Полуголая
«утопленница» с глазами дикой кошки сжалась на песке. Паша зажимает
руками физиономию, с которой ручьями льется кровь. Серега, сжимая руками
гениталии, корчится на песке. Офигевший Толя сидит на песке, крутя
головой почти на 360 градусов. Барышня водит взглядом вокруг. Видит
берег реки, катамаран, спасжилет, каску. Взгляд становится осмысленным,
и она выдает: «Так вы меня спасали!!?». «Нет, трахнуть тебя, дуру,
хотели!!! » - ревет Паша раненным быком. «Пока ты, дура, совсем не
остыла! » - сипит, держась за гениталии, Серега.
«Понимаешь, Пашенька» - заплетающимся языком, в который раз повторяет
«утопленница», в которую уже влито достаточное количество спирта.
«Прихожу в себя. Ничего не помню. Но чувствую: один мужик - целует,
другой - грудь тискает, а третий - штаны стягивает. Первая мысль -
насилуют. Реакция у меня - естественная: нанести максимальный урон
насильникам». «Да чего уж там» - бурчит Паша, замазывая бальзамом
«характерные» полосы на лице. «Только ногти на сплаве стричь надо под
корень! »
Но все это происходит вечером, когда уже подплыли «потеряшки» - группа
молодых раздолбаев, перевернувшихся в том пороге сразу всеми судами и
сообразивших, что потеряли девку, где-то лишь через полчаса. Их радость,
нечаявших уже увидеть свою красавицу живой - была немерена. За что
суровый Паша, в качестве компенсации за моральный и физический ущерб,
забрал весь их спиртовой запас. И то верно - рано соплякам пить, пусть
сперва сплавляться научатся.
А команду нашу еще долго потом называли «Насильники утопленниц».
2
NDN (2)
1