Поиск по автору:

Летом 96-го года я впервые после приезда в Израиль полетел в Питер. Мне
было 13. Я был маленьким светленьким застенчивым мальчиком, с тоннами
комплексов и совершенно невинной головой. Жили мы у старой маминой
подруги. У подруги этой есть дочка, Женя. Мы с ней одногодки, росли
практически вместе. Неделю после приезда я понял что что-то происходит.
Сердце норовило сломать пару ребер, язык мой перестал поворачиваться, в
животе все завязалось узлом, все красоты Питера перестали меня
волновать. Мой мозг был совершенно не готов к такой стремительной атаке
розовых чувств и пал без боя. Я конечно понимал что со мной происходит,
но что с этим делать не представлял себе совершенно. 2 месяца я строил
планы. Я почему-то был уверен что стоит мне набраться смелости и
поцеловать ее как она тут же набросится на меня и скажет "чего-ж ты так
долго ждал?". О такой поганой вещи как отсутствие взаимности я вообще не
задумывался. Но, конечно-же, все наши прогулки по Невскому, ночные
посиделки на кухне и даже четырехдневный "круиз" на Кижи и Валаам мне
ничуть не помогли.

Я по жизни не плакса. Я родился с асфиксией и первые 17 дней своей жизни
провел в роддоме в полном отсутствии Мамы. Она говорила, что именно
тогда я понял, что плакать бесполезно, никто не придет. Но в ночь когда
мы улетали я расплакался как 3-летняя девочка поцарапавшая коленку.

Следующих 2 года я спал и видел как Женька приедет сюда, и уж тут, на
своей территории, я не дам ей уйти. Я писал ей письма, в которых говорил
как здесь паршиво и как я хочу к ней в Питер, а в постскрипуме
признавался ей в любви, а потом зачеркивал эти строчки недостаточно
тщательно. Я даже написал отдельный опус, в котором на 2 страницы
расписал как она мне нужна, но конечно-же так его и не послал.

Неожиданно пришло лето 98-го. По дороге в аэропорт я еще был полон
уверенности, но когда она вышла из ворот у меня в точности как 2 года до
этого все провалилось в пятки. И опять начались экскурсии, бесконечные
автобусы, никого не интересующие развалины, море, бассейны.. Но каждый
раз когда я думал что именно этим вечером все и произойдет ей вдруг
срочно надо было идти к сестре моего Папы, тете Ларисе. Полтора месяца
до меня доходило что зачем и почему, и только неделю до отлета я понял..


Тетя Лариса попала в ЗАГС на полтора года раньше моих родителей. А что
следует из этого? Из этого следует присутствие третьего персонажа -
моего старшего двоюродного брата. Ребенком он был проблематичным, и то и
дело норовил попробовать на мне новый прием карате, или только что
подаренные боксерские перчатки. Уже на тот момент я мечтал быть похожим
на него.

.. Я очень хотел намылить его довольную морду, но вместо этого я просто
спросил чего это Женька у него пропадает. Он натянул улыбку от уха до
уха и поведал чем они там занимались. Сейчас я бы над этим посмеялся, но
тогда меня этот рассказ поверг в ужас. На десерт он оставил что-то к
чему я совершенно не был готов:
- А вот спорим что в последнюю ночь я ее трахну?
- И как же ты мне это докажешь?
- А если я тебя приглашу к нам, притворишься спящим и все своими глазами
увидишь.

Ему видимо очень хотелось показать что мне до него еще далеко, а я был
уверен на 100% что он блефует. И согласился.

В назначенный день мы втроем были у него дома. Вещи уже были собраны,
вино выпито и со словами "утром рано вставать" нас выпровадили в
спальню. Залегли. На одну кровать. Все. Я, как договорились, отвернулся
к стенке и начал активно "засыпать". Тишина резала уши больше, чем
когда-либо. Я вслушивался изо-всех сил, но слышал только свое сердце,
отбивающее пару сотен ударов в минуту. Минут через 5 я практически был
уверен, что первый раз в жизни одолел своего ненавистного братца. Но тут
раздался тот звук, который я так хотел и не хотел услышать этой ночью -
звук тихого, влажного поцелуя.

Что было дальше я помню плохо. Помню, что "просыпался" с десяток раз,
каждый раз когда, как мне казалось, он заходит слишком далеко. Мне
казалось, что этим я спасаю свою Василису Прекрасную от Кощея
Бессмертного. То, что я элементарно ломаю людям кайф мне до меня дошло
позже, много позже.

Пару часов спустя, когда до них дошло, что как следует развлечься я им
не дам, братец с Женькой перебрались в салон. Я-же лег на живот и,
прикусив подушку, попытался загнать тот ком, который подобрался к горлу,
как можно дальше. Само собой ничего из этого не вышло. О том, что
происходит в салоне я уже не задумывался. Меня перестало интересовать
все, кроме медленно намокающей подушки.

С полчаса, а может и намного больше, спустя, слегка успокоившись, я
собрал в кулак остатки самообладания и все-таки вышел в салон. Они
лежали на разных диванах и крепко спали под тихие завывания Тома Йорка,
доносящиеся из телевизора. Светало. Будильнику оставалось молчать часа
3. Я сел на стол, прямо напротив Женьки, и замер..

До звонка будильника я, как мне казалось, даже не моргнул. Дальше был
утренний чай, долгие разглядывания плитки на полу, последние фотографии,
забытые дома сувениры для питерских, аэропорт, "звони, пиши, не
пропадай", долгая дорога домой и еще 2 года любви и ненависти. Но это
уже совсем другая история.