Поиск по автору:

и дашь-помрешь
и не дашь-помрешь
лучше дать
чем не дать
легче будет помирать

Вот уходит старый год!
Пусть с собой он заберет
Все невзгоды и печали,
Секс, в котором не кончали,
И скрипучие кровати,
Головную боль не кстати,
Тараканов, что на кухне,
Искры, что уже потухли,
Дятлов, тех, что нас долбают,
Пусть с собою забирает!
Все! Уходит старый год,
Ну, и фиг с ним, пусть идет!!!

Ресторанный раут.

Зимой это было. Меня здорово закутали. Эдакий жалкий карапуз еле
передвигающий ноги В валенках с блестящими новыми тяжелыми калошами и
большим узлом на спине.
Поверх пальто и шапки надели и перепоясали меня большим бабкиным
платком.
Головой вертеть было нельзя и идти можно было только прямо. Иначе
падала.
А идти надо было в ресторан за папой. Слезно звать его домой и говорить
что мы его ждем.
Пошли папочка дорогой любименький домой. Не пей больше.
Говорить надо было громко чтоб всем стыдно было. Так учила мама. Я мало
вникала зачем его вообще звать домой. Но подталкивая и научая что надо
тянуть его за галифе и лучше при этом громко плакать доперли мама с
бабкой меня до ресторана. Прошли главный вход.
Поставили перед тяжелой бархатной портьерой. Ну теперь сама. подтолкнули
но даже платок крест накрест не расслабили. А сами попрятались. И пошла
я мимо столиков падая на поворотах тщетно и неуклюже пытаясь подняться.
Завороженно глядя на красивую туфлю которая плавно раскачивалась. на
чьей то ноге. Было не страшно. Я забыла зачем пришла. Мне было хорошо
ново и интересно. Никто не учил не толкал и не дергал.
Чей здесь ребенок.
Этот громкий возглас разрушил все. Как у воришки мелькнула мысль о
тяжелой бархатной партьере в которой можно было спрятаться и наблюдать.
Она бы меня укрыла от мамы с бабкой и от этого вопроса а я бы все
смотрела на красивых людей.
Чей ребенок. Вопрос суровее И я реву Реву о бархатной шторе границе о
том что не хочу быть ничьим ребенком Папа берет меня на руки расслабляет
платок крест накрест Я реву от обиды не хочу говорить папе пойдем домой.
И хотя здесь после окрика Чей это ребенок совсем не великолепно я не
хочу домой. Мы остаемся в ресторане и я забываю зачем я здесь Отец сам
все понял Ведь не мог этот кулек сам тут оказаться.
Через малое время вышли из укрытия мама с бабкой Они говорили всем слова
совесть стыд И мне в том числе. Они спрашивали обвиняя у кого есть или
нет этой самой совести Я поняла что дальше мне все не интересно в их
злой взрослой игре. Я не хотела быть их ребенком. Сэтой поры я долго не
хотела быть ребенком вообще..