Поиск по автору:

Как-то раз Salmonella vulgaris,
В животе обо что-то ударясь,
Поняла:"Аспирин"
И без долгих смотрин
Задним ходом ушла не смущаясь.

Перед стопкою сделаю паузу,
И пойду погулять по пакгаузу.
Неспеша возвернуся
И печеного гуся
Дожую. И - цурюк, бля, нах хаузе.

Доказав теорему Ферма,
Эндрю Уайлз задавался весьма,
Но великий Арнольд
Вынул верный свой кольт:
"Доказательство, - грит, - не фирмА."

Шемаханской царице Додон
Подарил с бриллиантом гондон
Был он очень велик,
Надевался на штык
И вмещал спермы целый бидон.

Доказав теорему Фубини,
Ни к чему обращаться к латыни.
Лучше пива купи
А потом посмотри
На плиту - а то мясо остынет.

Говорят, депутат Чиччолина
Пожелала прочесть "Чипполино".
Но, взглянув на обложку,
Засмущалась немножко -
Лук, клубничка... И очень уж длинно.

Светит солнце, снег хуячит,
По двору идет сосед.
У соседа хуй стоячий -
Он настроен на миньет.
Он идет в квартиру двадцать,
Возбужденный, как енот -
Будет три часа ебаться,
Мягко хуй вставляя в рот
Дворничихе тете Марте -
Ведь с утра Восьмое марта!

В Палермо погожей весною
Цветет сладострастный дурман.
Коты, затевая роман,
Предались развратному вою.

Бреду я, невесел и пьян
И сам препираюсь с собою:
Зачем мы разрушили Трою,
Убили рабов и крестьян?

Похоже, от этого дамы
Краснеют: "Но Трою же - греки
Разрушили ходом коня!"

Но пьяный же я, человеки,
А римлянин - грек тот же самый!
Уймите, уймите меня!

Гулял я намедни на свадьбе,
Изрядно хватил коньяка
И думал: "Невесту бы взять бы,
А после - ее муженька!"

Такие скабрезные мысли
В башке одурманенной кисли.

Тут кум подошел, очень пъяный,
Невесту он за руку взял.
Невеста с улыбкой жеманной,
Приветливой, как интеграл

Сказала ему: "Ваши мысли
Похожи на слабенький рислинг"

Жених цапнул кума за лацкан
И ласково стукнул в висок.
На землю холодную Васька
Упал, как с мякиной мешок.

И глупые Васькины мысли
На старой березе повисли.

Я не знаю, зачем и кому это важно,
Кто все это придумал, зачем и когда
На восток уезжают опять поезда,
В дальний город Харбин направляясь отважно.

Все так глупо, ненужно... Ужель навсегда?
И какого рожна гонит Родина граждан
Под лиловой луной в кабаках петь вальяжно
Для таких же как мы, заплутавших сюда.

Только кажется мне: вам, в России сермяжной,
Не понять, как тоскует солдатик бумажный.
Впрочем, стоит ли выть на луну, господа,

Вспоминая свой блочный, девятиэтажный
Просыпаюсь в поту, мучим страхом и жаждой,
И шепчу в темноту: "Ни за что! Никогда!"

Бросьте ребята дурить, все подходит к развязке!
Камни в мешок собираем, становимся в ряд,
Дружно напялим на головы черные маски
И создадим свой карательный суперотряд-

Камни зачем? Ни к чему нам библейские сказки!
Лучше засунем в мешок динамитный заряд,
Шнура бикфордова кинем огромную связку,
А на закуску положим туда мармелад.

Эх, богатырскую силушку некуда дети...
Лучше б детей создавали, сопя на диване
Чтоб продолжали бороться за дело отцов

На облысевшей, на виды видавшей планете
Орды сопливых юнцов - Пети, Васи и Вани,
Родину славя геройской тропой храбрецов.

Я не стану травою, дрожащей от свиста косы,
Перед высшим судьею, бросающим жизнь на весы
Я предстану несогнутым, твердым и гордым поленом
Тем, которое многим героям сломало носы,
Героинь иногда, впрочем, тоже лишая красы,
Не осиновой чуркою - комлем дубовым нетленным!

Я не стану стаканом в трясущейся чьей-то руке.
Перед высшим судьею я нагло пройду налегке,
У костра причастившись воды из ляменевой фляжки,
Прямо в сердце Аида нацелюсь в прощальном пике,
И останутся сонные дни где-то там вдалеке,
Где остались твои незабвенные стройные ляжки.

Нет, не стану гадать я о сущности реинкарнаций,
Я по стилю сонета узнаю, что был я Гораций.

В моей коммунальной квартире
Стрельба постоянно, как в тире,
Как в местном кружке ДОСААФ-
Летают кастрюли и гири:
Обратно "Commando" в эфире!
Неважно кто прав, кто неправ.

Казалось бы - люди как люди,
Ну, что им в кухонной посуде?
И вилку погнули зачем?
А ночью сожрали мой студень...
О, как же стал быт мой паскуден!
Туды вас, поганцев, в качель!

Сегодня, полночной порою
Я газовый вентиль открою.

О, если б когда-нибудь в звуке я смог повториться!
О, если б когда-нибудь в краске я смог воплотиться!
О, где тот творец, кто бы мною сумел вдохновиться?
О, как бы и где бы я мог бы, ну, как бы, напиться!

Ах, как бы я мог танцевать, если б был я танцором!
В театре играл бы злодеев покрытых позором!
О, злу мировому я стал бы ходячим укором...
А если б еще я освоил и пение хором?

Тогда на меня вы, несчастные, стали б молиться,
Главами своими о пол возле ног моих биться,
А я, набивая свой рот пирожками с корицей

Вас взором разил. И звучал бы мой взор приговором.
Ах, если б!.. Но я не освоил. Страдаю запором
Теперь к туалету больничным бреду коридором.

Я раньше была одинока
Как сердце в двуглавом орле
Брела как Россия во мгле,
Питалась березовым соком.

Как флюгер, сижу на игле...
Порой соскочу ненароком,
Ударюся жизнью, как током,
И вновь отключусь, как реле.

Судьбина моя несуразна:
Мила я и все ж - безобразна,
Толкова и страшно глупа,

Но ночью глухою, ненастной
Ко мне не иссякнет тропа
Голодного злого клопа.

Черный рыцарь в доспехах тяжелых
Скачет вдаль на коне вороном.
Вдруг на озере девушек голых
Он увидел. Привстав над седлом,
Он тихонько шепнул: "Поделом"
И поправил под латами плавки,
И игриво вскричал (для затравки:
"Вас приветствую, милые Дамы -
Не хотите ли выкурить травки?!"
"Травку рады курить завсегда мы!"

Эти нимфы что в рощах и долах
Молодым упиваясь вином
И слегка лишь прикрывшись подолом,
Хороводы ведут табуном,
Всех проезжих в угаре хмельном
Опьяняют и тащут на лавки,
А потом обирают, мерзавки,
Вплоть до плавок. Не ведая срама.
Тихий ужас. Не снилось и Кафке!
(Кафку рады читать завсегда мы.)

Вот уж рыцарь девиц тех веселых
Гладит, трогает, мнет перед сном.
Вдруг, как некий прожорливый Молох,
Появляется маленький гном(
Он и раньше там был под столом.
Уши гнома торчат, как у шавки,
А душа - как Корчагина Павки -
Шириной от Дуная до Камы.
Рыцарь глядь - а на нем те же плавки,
Плавки рады снимать завсегда мы.

Так сидят они вместе на лавке
Вместе с девами - просто по Кафке!
Позабыты и войны, и храмы.
Тут есть место рекламной заставке -
"Девок рады купить завсегда мы!"

Паренек из Антананариву
Полюбил как-то девушку Риву.
Был он рожею черен,
А вот членом проворен,
И отправился до Тель-Авиву.

Говорят, что художник Саврасов
Педерастами звал пидарасов,
А Чайковского даже
В обличительном раже -
Геем! Где же предел выкрутасов?

Лиля Брик обожала консервы:
Аппетитно и сытно, во-первых,
Во-вторых, на троих -
Нету кайфу без них,
В третьих - дешево. Экая стерва!

Как-то ночью в лесу два индейца
Заблидились. И с криком:"Что дейца?!!"
Стали Бога молить,
В землю бошками бить
И на лучшую долю надейца.

Соблюдая обряды и посты
Соглашенья, законы и ГОСТы
Два еврея весной
Под высокой сосной
Пили водку. В молчаньи. Без тоста.

Все девчонки из нашей общаги
Любят в окна вывешивать флаги
Дальних стран зарубежья.
Но ношу ног промеж я
Флаг им в руки, и водки две фляги.

Лучше защиту вести на суде!
Грудью вставать за своих подзащитных!
Долг адвоката - всегда и везде

Быть вратарем, а не девушкой ситной,
Верить в добро и суда справедливость
Или не верить, но в сферах элитных

Вечно ворчать про его нерадивость.
А прокурором быть - стыд и позор
Нет в них изящества - только спесивость.

Наш адвокат - это, в общем, актер,
Где-то Москвин, где-то даже Орлова,
В чем-то он клоун, а в чем-то - жонглер.

Нет, Юридический, честное слово, -
Будет покруче фак'а любого!

Люблю тебя, Конфуций
За твой пытливый ум
А не за член твой куцый.
За то, что полон дум

О видах эволюций,
А ежели угрюм
И хочешь оттянуться
Не пьешь как толстосум.

Лежишь себе под древом
С Адамой или Евом-
Тебе же все равно.

А рядом - Змий Зеленый
Да огурец соленый
И свежее гумно.

На заброшенном амбаре
Гордо реет красный флаг
Чай, колхозники, не баре,
Власть Советов, как-никак!

Может быть в буржуйском баре
Будет больше разных благ-
Любит власть свою аграрий,
Как буржуи - свой коньяк.

Эта власть пьянит не хуже,
Чем жена младая - мужа:
Брак - скучнее, чем бардак

В меркантильном Амстердаме
Знает каждый му...чудак
О проблемах меж полами

Свежею мягкой порошей
Утро ласкает бульвар.
Что ж я, такой нехороший,
Пью на крыльце "Солнцедар"?

Совесть - протухший товар,
Честь - утонула в стакане.
Лирики горький отвар
Мною давно послан в баню.

Пью, матерюсь, хулиганю
Что, на кого я похож?
Стал я такой полной дрянью,
Мать твою, едрена вошь!

К черту порошу и утро,
Лучше займусь "Камасутрой"!

Я развода не дам никому -
Ни тебе, ни тому, ни сему.
Ну зачем мне вся эта фигня?
Мне ли в собственном (кстати!) дому
Помышлять о разводах? К чему?
Мало, что ли, забот у меня?

И имущество не поделю.
Половины ни в чем не терплю,
А уж четверти - это пардон!
Ну при чем тут "люблю - не люблю"?
Чувство к даме от страсти к рублю
Отличает воспитанный дон.

Вот, бери свой сухарь и трусы
И вали до лесной полосы.

Ваш покорный слуга
С юных лет старомоден:
Обожаю Дега,
Пикники на природе,
Флердоранж и бега.

А на днях обручился
Я с любимой своей.
Но - конфуз получился:
Не запел соловей
(Граммофон не включился).

От позора скрываться
Я пытался в лесах,
Стал слегка заикаться
И морально зачах.

Ты услышала трактора тихий клаксон
И метнулась со стога, растаяв, как сон.
Ох, уж эти мужья-агрономы!
По полям так и рыщут, как гномы.

НЕЧТО.
Оно по трапу звездолета так устало
Сошло, что даже тень была ленива.
Народ безмолвствовал. Оно достало сало
И попросило в рот налить немного пива.

Вот стоит осина, на осине - тело,
И висит недолго, а уж опустело.
Подхожу поближе, узнаю тебя.
Трогаю за пятки, душу теребя...
Плачу и шепчу я телу обалдело:
"Ты когда успело, тело, умереть?!"
Отвечает тело: "Все одно - за дело.
Не мешай, хозяин, дай мне повисеть..."

Становится яснее с каждым годом,
Что не войти мне даже в Моссовет,
Останусь я в твоих глазах уродом,
Напрасным потребителем котлет.

Жара и тучи, день прекрасный.
Еще ты дрыхнешь? И напрасно!
Жена, вставай. Пора, жена!
Ты что, чумой поражена?
Пора покинуть нам вигвамы.
Пора! Уже стучат вожди
На главной площади тамтамы -
От них хорошего не жди.
На толстых лапках слон тяжелый,
Задумав плыть по лону вод,
Уныло к Нилу он идет,
Скользит и падает. Веселый,
Большой, зеленый крокодил
У берега зарылся в ил.
Смотри: туман над гладью водной,
Под ней пираний рой голодный.
Не стоит рыбок огорчать,
Ныряй, жена, в бассейн природный.
Я буду по тебе скучать,
Как интеграл по производной!

Налью и выпью зелена вина --
Тоска сильней сжимает пассатижи:
Останкинская не видна в Париже,
В Москве же Эйфелева не видна.

Мы с Вами расставались на вокзале
От противоречивых чувств дрожа
Зачем вы роль пажа мне навязали?
Из Вас не получилась госпожа.

Устать от пьянок и веселий,
Сказать последнее "прости",
Вдохнуть по максимуму гелий
И в небо синее уйти.

Готовка, стирка, детский сад,
Житье-бытье, мытье посуды,
Размолвка, выпивка, разлад,
Старухи, сплетни, пересуды...

Сядь на карниз и ноги свесь,
Вдохни, глотни осенний ветер.
Бывают дни на этом свете,
Когда мерцает город весь.

Пишу Вам на грани безумия о том, что у нас все гладко,
О том, что кончилась осень, и в городе правит голь,
О том, что пьяные бляди зарезали свиноматку,
О том, что пишите письма, а лучше пришлите соль...

Гулял я намедни на свадьбе,
Изрядно хватил коньяка
И думал: "Невесту бы взять бы,
А после - ее муженька!"

Такие скабрезные мысли
В башке одурманенной кисли.

Тут кум подошел, очень пъяный,
С бутылкой и хлеба куском,
А также девицей Татьяной
(Я с ней был заочно знаком).

И снова игривые мысли -
Мне с ними в сортир не пройтись ли?

Прошелся. И что же я вижу?
Кум рухнул, от водки устав,
А я, не роняя престижу,
Цитировал Тане Устав...

Прошло восемь лет, но при мысли
Об этом, все члены обвисли...

Пятый прокуратор Иудеи
Понтий (как, бишь, отчество?) Пилат
Ждал, когда ему из бакалеи
Принесет посыльный сервелад.

Он, от предвкушения дурея-
Раб гастрономических услад -
Вызвал длинноносого еврея
И послал за водкою на склад.

Склад закрыт, посыльный где-то сгинул,
Солнце завалилось за хребет...
"Яду, яду мне!" - воскликнул Понтий.

Бар сгорел. Пивная на ремонте.
Жди от длинноносых страшных бед -
Иисус за них коньки откинул.

Лицом угрюмо в снег упавши,
А ноги весело задрав,
Лежал ничком товарищ Грамши,
Своей последней правдой прав.

Его поднять пытались наши
И отослать на лесосплав,
Чтоб там, у нашей у параши
Постиг он сущность наших прав.

Все было тщетно. Пуля-дура
Из Грамши вышибла мозги.
И на снегу его фигура

Лежит подобием дуги
С тех пор то весело, то хмуро
На нас глядит он из пурги...

Писал Цицерон "О законах"
Довольно весомый трактат,
А думал о пышных матронах -
Они-де его не хотят.

О позах их думал и стонах
О страсти в которой горят
Сердца безнадежно влюбленных-
А был всего месяц женат.

И нужно опять Цицерону
Надыбать другую матрону
И трахнуть ее под бурброн.

Отсюда убыток закону:
Какой уж тут, к черту, закон,
Когда допекает гормон?

Какая страшная ошибка!
Приморский край дрожит во тьме
И уплывает наша рыбка.
Начальству не сидеть в тюрьме,

Оно лишь скалится в улыбке,
Не говоря ни бе, ни ме
И зад свой, далеко не хлипкий
Раскармливает на зиме.

И почему наш грозный Путя-
Гроза убийцев и воров,
Молчит, как витязь на распутьи,

Хотя силищи - будь здоров!
Восстань насупив брови круто,
Наш Змеелов и Птицелов!

Татарин, грек, еврей и чукча
Сидели в бане - пили, ели,
Болтали - анекдотов кучу

К четвертой стопке натрындели.
Татарин, самых честных правил,
Еврей же как всегда - при деле,

А грека чукчу раком ставил
И помогал намылить спину,
Хотя немножечко лукавил.

Такие, вот, у нас терцины-
Веселые и озорные,
Как полупьяные раввины.

Не надавали бы по вые
Читатели-городовые...

О, сколько нам обломов новых
Готовит просвещенья дух!
Но нас, ко всякому готовых,
Спасут объятья глупых шлюх.

Они ведь тоже чьи-то вдовы
И раньше услаждали слух
Мужьям супружеские стоны,
Летя из всяческих порнух

На метлах прямо в сны больные-
Такие, знаете ль - цветные.
Но вряд ли шлюхи захотят

Порассуждать о сновиденьях
И сердца девы представленьях...
Зато ведь и не залетят!

Мой дядя с тетей очень нежно
Племянников любили. Между
Собою спать их часто клали.
Племянники ж порой небрежно

Мочили дядю. Реже - тетю.
Когда вы это все прочтете,
Жестокий культ богини Кали
Предотвратит позывы к рвоте.

Душить прекрасные порывы
Возможно, прежде не могли вы
Сейчас и вовсе не могете,
Поскольку стары и пугливы.

Но не кладите плоть от плоти
Чрезмерно близко, дяди-тети!

Бросьте, бросьте ребята дурить - все готово к развязке
Грозный ангел слюнявит мундштук исполинской трубы
Гневный мститель сорвет с подлецов лицеменые маски -

Доброты, уважения, бескомпромиссной борьбы...
Бросьте, бросьте! Ну, что, в самом деле за хлам из эфира?
Да, пора бы Останкинской башне и рухнуть как бы...

Сети подлости, хамства, разврата покрыли пол-мира,
Люди по уши в липком тумане обмана и страха,
И за жалкие доллары продана вольная лира.

Нас в итоге пути не обилие яств ждет, а плаха.
Что ж, пускай. И хоть правила этой жестокой игры
Не изменишь, но можно с улыбкой беспечною нах.й

Посылать всех подряд и измыслить другие миры,
Где все время в достатке и черной, и красной икры.

Бросьте дурить - все готово к развязке!
Хватит вам ныть и рассказывать сказки,
Хватит вам плакать и требовать денег.
Все. Выметайтесь-ка. Грозен мой веник.
Смыты все краски и сорваны маски

Вместе с носами и мордами тоже.
Мир постарел, стал весьма неухожен
Больше сюда не ходите - довольно,
Ну, а придете - так сделаю больно-
Дам, например, кочергою по роже.

Боже, как вы все смешны и убоги!
Ноги не ходят! Воды не подам!
Я отправляю к вам по проводам
Выпуск последний программы "Итоги"!

Где же ты прячешь систему, в шкафу ли?
Так доставай, видишь - трубы горят!
Все аклаши уж построились в ряд
И штык-ножи к автоматам примкнули.

Мы вне системы - без дула приклад,
И подрастеряны с фосфором пули
Что будем делать? Покажем им дули?
Или швырнем холостой автомат?

Или женатый, на знойной брюнетке?
Нет, на блондинке и вовсе не знойной!
Знойно лишь в Африке, а не в шкафу...

(Цензор похерил конец непристойный
И укатил отдыхать к малолетке.
А малолетка-то - рыжая, фу!)

Что так жадно глядишь в мою ногу?
Видно, утром ты плохо поел?
Иль поел хорошо, но не выпил?
Все равно собирайся в дорогу,
В магазин. Ишь, любви захотел!
Да, полно на ноге моей сыпи

И пошел весь буграми чулок.
Впрочем, хватит об этой заразе.
В магазин торопись, в магазин!!!
Не забудь прихватить там сырок
И смотри, продавец чтоб не сглазил,
Я вас знаю, балбесов-разинь.

Ну, и парочку презервогазов
Прихвати нам для первого раза...