Поиск по автору:

Зима. Мороз -20. Еду с женой в автобусе. Напротив - моя студентка (я
преподаватель в вузе) с какой-то подружкой. Не здоровается. Сидит,
болтает. Минут через пять глядит на меня и говорит: "Ой! Андрей
Петрович! А я вас одетым не узнала!"

Дело было в Ростове-на-Дону в 70-е годы. Фотокорр местной газеты снимал
на одном заводе передовиков производства, записывая в блокнот их фамилии
и названия агрегов, на которых они работали. Пришел в редакцию,
отпечатал фотки, прикрепил скрепками листики из блокнота и поехал
дальше. Редактор номера выбрал фотографию: два колоритных мужика на фоне
навороченной гидравлики. Смотрит на листик. Там написано: "рафик
вартанян, вертик шлангбассейн". Вертик - сокращение от "вертикальный",
совершенно понятно. Но не редактору. Он понял так, что это фамилия
второго работяги, которую фотограф на самом деле забыл записать.
Думает редактор: "Ну Вартанян - куда ни шло, но Шлангбассейн!" Решил
проверить. Звонит на завод: "У вас работает Шлангбассейн?" "Да, уже лет
восемь!" "И как работает?" "Не жалуемся!" Пустил фотку в номер.
Назавтра в цеху был фурор. А мужика этого, с фамилией типа Сидоров, в
неофицальной обстановке потом только Вертиком да Шлангбассейном и звали.

Некая старая дева профессионально изучала наскальную живопись каменного
века. В одной из статей для искусствоведческого журнала она
комментировала пещерный рисунок, где были анфас изображены контуры
нескольких женщин (с чуть более широкими, чем у остальных фигуг,
бедрами) и более многочисленных мужчин (с членами по колено). Так вот
что она написала: "Следует отметить миксантропичность (т.е.
зверообразность) этих фигур, поскольку у большинства из них имеется
ЯРКО ВЫРАЖЕННЫЙ ХВОСТ".

В первых числах марта Ваня встретил институтского друга Мишу. Тот,
оказывается, недавно женился. Сняли квартирку - не доезжая остановку у
троллейбусного парка.
Пригласил Ваню в гости с подругой. А ее у Вани на тот момент не было.
Созвонились на следующий день. Миша говорит: "У Ленки есть одноклассница
Оля, Ленка к ней как-то недавно заходила; в общем, встречаемся 7-го
после работы у меня. У Оли телефона нет, тебе по пути, ты за ней
заедешь, вот адрес".
Слегка поплутав по уже темным дворам, Ваня нашел дом, подъезд, квартиру.
Оля была дома. "Только я, - говорит, - не Оля, а Юля. Но Ленка, молодец,
пригласила. Поехали".
Мишу она раньше не видела. Выпили за знакомство, за праздник, за любовь.
Время к полуночи - Ленки нет - на работе гуляет. Миша говорит: "Пойду на
остановку встречать". И ушел.
А Лена уснула в троллейбусе и проехала до самого парка. Обратно пешком -
по дворам. Открывает дверь своим ключом и видит: в ее доме, на ее
постели голая нетрезвая и главное незнакомая парочка. А они и говорят:
- О, Ленка пришла! Здравствуй, Лена!
Ленку приводили в себя минут 40.

Учебный полк под Хабаровском. 50 км от города, 5 км от офицерского
поселка. Зампотех полка, несколько лет назад брошенный женой, оставившей
ему на воспитание общую дочь Наташку, узнает, что его чадо, будучи в 11
классе, практически не появляется в школе. А идет март, и до экзаменов
всего два месяца! Оказывается, Наташка проводит дни с холостыми
прапорщиками, отдыхающими после нарядов, часами не выходя из
горизонтального положения. Экстраординарные способности и бескорыстная
увлеченность породили незаурядное мастерство.
Убедившись, что уговоры на дочь не действуют, подполковник на следующее
утро привел ее в полк, посадил в собственном кабинете и заставил читать
учебники. К обеду выяснилось, что в присутствии дочери как-то не
получается разговор с подчиненными на привычном армейском языке, к тому
же писарь Володя стал делать на печатной машинке слишком много ошибок.
После обеда в полковой столовой (к слову, дефиле Наташи по центральному
проходу вызвало у солдат бурное восхищение), девочка была сдана на
хранение 30-летней библиотекарше и почтальонше Марине Борисовне, жене
майора, служившего в самом поселке.
Библиотека была в клубе, в 100 метрах от штаба, на втором этаже. А в
комнатке на первом жили дембель Руслан, киномеханик и вечный дежурный по
клубу, и замполитовский писарь Женька, днем отсыпавшийся после ночных
стучаний по клавиатуре. Ночевал там, кстати, и Володя, поскольку кабинет
зампотеха был самым неуютным из всех штабных помещений (остальные семь
штабных писарей имели кто кресло, кто матрас, а кто и раскладушку). В
клубе было два телефона: у замполита (которого никогда днем не было на
месте) и у Руслана, а в библиотеке кабель срезал еще предшественник
Руслана, потому что Марине надоели постоянные звонки солдат: а не
привезли ли почту (а привозили ее по совершенно случайному графику).
Недели на две все вошло в колею. Раза четыре в день зампотех выходит из
кабинета проведать Наташку. Володя сразу же звонит Руслану, тот
прекращает возвратно-поступательные движения, Наташка натягивает джинсы,
взлетает на второй этаж и углубляется в чтение. Ночные рассказы Руслана
и Женьки, которому тоже перепадало, окончательно нарушили покой Володи.
Он договорился, что в день массовых дивизионных учений, когда все
штабные офицеры будут торчать на танковой директрисе, он присоединится
на полчасика, а постучится для конспирации «спартаком».
Но надо ж тому случиться, что зампотех был отослан с директрисы в
ремонтные мастерские и, соскочив с машины, решил срезать мимо клуба.
Подойдя к двери библиотеки, он увидел в просвете двустворчатых фанерных
дверей полоску закрытого замка, спустился к двери Руслана и постучался
так, как стучался Володя, принося геройски добытую закуску на спонтанные
офицерские пьянки, т. е. «спартаком».
Увидев много интересного, подполковник задал единственный вопрос: «А
где Марина? » «У себя», - ответил Руслан, выдергиваясь. Зампотех взлетел
по лестнице, пробежал по коридорчику и одним ударом ноги взломал хлипкую
дверь. Марина, прижавшись грудью к столу, энергично отдавалась майору
Барабанову, временно находящемуся за штатом по причине сезонного
сокращения полка.
Короче, в течение следующей недели зампотех перевелся куда-то на
Чукотку.

Не знаю, как сейчас, а лет 15 назад в некоторых вузах
студентов-филологов посылали в фольклорные экспедиции по деревням,
желательно более глухим. В деревнях надо было найти возможно более
древних бабулек, угостить их водочкой (насухую обычно петь
отказывались), записать на убогий кассетник их пение и потом
расшифровать в тетрадку все, что показалось новым - авось впервые
поймано. Но бабульки, увы, пели в основном матерные частушки и широко
известные песни (от "Коробейников" до "Миллиона алых роз"). Одной
девочке бабуля спела "Мой костер в тумане светит". Девочка эта почему-то
этой песни никогда раньше не слышала, а посему занесла в тетрадку.
Преподаватель, листая ее отчет, хотел было пропустить эту страницу, но
вдруг стал дико смеяться. В расшифровке было написано: Ночь пройдет и
спозаранок в степь далеко, милый мой, я уйду с толпой цыганок ЗА
СИБИРСКОЙ КОЧЕРГОЙ.