Поиск по автору:

Знакомый, строительный альпинист, рассказывал:
"Решил я с утра пораньше, пока солнце не припекает, делом заняться - швы
у многоэтажки промазать. Залез в люльку, вишу на верхотуре - работаю. И
захотелось курить - страсть просто. Сигарет с собой нет, денег кот
наплакал, спуститься, чтобы стрельнуть у прохожих - геморройно, да и
какие прохожие в выходной день в 6 утра? Что делать? Только терпеть.
Вдруг слышу шум. Гляжу за угол - там мужик на балконе зарядку делает.
Я спросил у него сигаретку, а он вдруг побелел, оседать начал...
И только потом дошло: вот мужик в 6 утра вышел на балкон, а тут из-за
угла, с той стороны дома, где кроме стены ничего нет, на высоте 8-го
этажа появялется голова и человечьим голосом просит закурить.
P.S. А рабочий день был испорчен - когда мужик пришел в себя, позвал на
радостях водку пить."
Ленгвар

День голосования. С избирательного участка в штаб отзванивается
наблюдатель. В панике:
- Там, там, там в подворотне какие-то типы пачками раздают
открепительные удостоверения! В какой подворотне? Счас уточню.
Звонок в штаб через пару минут. Уже со спокойностью обреченного:
- Это не подворотня. Это задний двор администрации...

Пролог.
Не очень крупные муниципальные выборы - но жестокие и принципиальные.
Основных кандидатов двое - Первый и Второй. Плакатами Первого увешано
все, чего даже нельзя увесить - благо районная администрация его
поддерживает, и на такие мелкие грешки смотрит сквозь пальцы. Штабисты
Второго организовали местную инициативу: самодельными листовками
завешивать плакаты Первого так, чтобы от Первого оставалась только
морда. На листовках от руки написано "доколе, Первый, вы будете пачкать
город своими плакатами? Кто его будет убирать?". Замеры показывают, что
рейтинг Первого после этого падает, что бесит штабистов Первого, но еще
больше их бесит то, что "мы же всю эту продукцию развешивали, а тут, а
они...". Дается команда родной милиции особо строго препятствовать новой
народной инициативе.
История.
Понятно, что плакаты Первого печаются в промышленных масштабах, и кучка
народных активистов не в состоянии (да и справедливо не желает) накрыть
своей антипродукцией весь избирательный округ - но, конечно, штабисты
Второго народу в этом помогают. После того, как двоих из них задержали в
три часа ночи при попытке повесить свои злонамеренные бумажки поверх
плакатов на здании РОВД (кстати, там вообще НИЧЕГО нельзя вешать -но
Первым разрешили), задержанным прищлось писать объяснительную. Вот она,
с некоторыми купюрами:
"Я, Иван Пупкин, частное лицо, хотя и живу на противоположном конце
города, наслышан от своих товарищей о правовом произволе, творящийся в
Округе. Эти безобразия не давали мне заснуть, и потому в полночь я
проснулся и пошел в сквер, рядом с домом (чтобы не разбудить родителей)
писать листовки. И еще я на всякий случай захватил две баночки клея и
две кисти. В сквере я за два часа написал от руки около сотни листовок,
и поехал на такси на другой конец города, в Округ, чтобы единолично
положить конец безобразиям. Но оказалось, что одному клеить неудобно, и
тогда я попросил Юношу, что стоял в два часа ночи на остановке, помочь
мне, на что он согласился. Правда, Юноша был близорукий, и он не смог
прочитать ни одной обличительной листовки. Я тоже плохо вижу, в итоге мы
заблудились в незнакомой части города, и случайно стали клеить на здании
РОВД".
Эпилог.
Все, что в таких обстоятельствах смогла сделать милиция - взять мелкий
штраф с молодого человека, и отпутить его и коллегу.

Про высокоморальных милиционеров.
Довольно часто бывает, что милицию ругают. Каюсь, и сам бывал грешен. А
бывает и так...
Знакомый выручал как-то из милиции своего сослуживца, рассказал.
Сослуживец этот в одну неподходящую ночь рассорился со своей пассией, и
решил в порядке "моральной компенсации" воспользоваться услугами ночной
феи. А где такую добыть? Знамо где - весь подъезд уклеян
соответствующими объявлениями, просто лохмотьями висят.
Спустился чувак вниз, а там темно. Ну не хотят ночью фонари гореть.
Достал он тогда зажигалку, стал подсвечивать. А тут как раз "наша
милиция нас берегла". Патруль.
Патруль: чего делашь?
Чувак: да бл...ь решил снять, читаю тут.
Патруль: ах, бл...ь. Разврат, значит. Ну, сука, пойдем-ка с нами. Попал
ты.
Чувак: за что? нет такой статьи!
Патруль: да!? а кто тут зажигалкой чиркал? бумажки поджечь и весь дом
подпалить кто замышлял!?
Так и забрали за "подозрение на терроризм".

Мать рассказала о временах своего детства.
Жила она тогда в Гурьеве, и была у них такая местная знаменитость, как
дядя Боря. Славился он тем, что был записным вралем. Врал всегда, и по
любому поводу.
Однажды стайка детишек встретила означенного Бориса, когда тот куда-то
спешил с пустым мешком.
- Дядя Боря, а соврите чего-нибудь, - попросили дети. Дело летнее,
каникулы, скукотища.
- Нет, не буду. Во-первых, я больше не вру. А во-вторых, некогда мне -
вот видите, - Борис помахал мешком. - На озеро спешу. Оно по жаре
пересохло, а рыба то осталась. Пока не стухла, надо собрать.
С этими словами он пошел дальше, а малышня побежала рассказывать
родителям о невиданной рыбной халяве.
Надо ли добавлять, что те взрослые, которые побежали с тарой на озеро,
жестоко обломались?

Праздник и его канун. Быль.
Услышав этот рассказ, я не мог его не записать. Настолько
лубочно-классическим он был, почти по Зощенко, что так и просился в
качестве рекламы "вот так на Руси веселию быти..."
Название праздника, имена героев и прочие матерные выражения заменены,
как ни в чем ни повинные лингвистические объекты.
Накануне. Разминка.
День накануне Вовка решил посвятить тому, чтобы сходить налево от своей
"официальной девушки". Пассию на день звали Ирина, собственно, это было
их первая встреча. Итак, сначала Иринка заехала к Вовке, где они мило
пообщались. Затем она же предложила поехать к ее родителям. Время
позволяло, и они поехали.
Надо сказать, что Ирина жила в большом частном доме на склоне Алтынной
горы, на самой окраине Саратова. Когда приехали, все родственники
девушки уже дружно разминались перед Праздником. Вовка познакомился с
родителями Ирины, они остограмились – раз несколько: за знакомство, за
праздник, за хорошего человека Вову, за дедушку – главу семьи, за мир во
всем мире и так далее. В перерывах Вова с Ириной опять мило общались,
попутно Вова вникал во все тонкости жизни Ирининой семьи.
Главная тонкость состояла в том, что хозяином дома, где жила Ирина с
многочисленными родственниками, был Дед, человек во всех смыслах
положительный, ветеран и прочее – но пьющий. В смысле, сильно пьющий.
Впрочем, несмотря на дедовские 80 лет и регулярно прибегающую белочку,
дед выглядел на редкость бодро, крепко, без всякого преувеличения, как
богатырь на заслуженном отдыхе. Так вот, этот Дед означенную белочку
видел регулярно – как кино. По сему поводу многочисленные родственники
Деда, жившие у него на квартире, столь же регулярно вызывали скорую, та
увозила его в психушку (благо, рядом!), через некоторое время дед
возвращался, и снова продолжал радовать себя собственного изготовления
самогоном. А родственники начинали играть в увлекательную спортивную
игру "Поймай дедушку, пока он не закопал колодец и не срыл туалет".
Правда, в тот день Вовка не увидел знаменитого прихода белой горячки,
наоборот, он вполне мило беседовал с дедушкой, который жаловался на то,
что "все эти балбесы сидят у меня на шее, и что я их всех выгоню, и
только ты молодец, живи здесь".
Словом, слушать про жизнь этой семьи было настолько увлекательно, что
количество выпитого не поддалось контролю, и Вова вырубился, оставшись
спать в гостях. Вырубился и его мобильник, обиженный неподключением к
питанию, так что девушка Оля (та самая, "главная" подруга Вовы), не
смогла дозвониться до молодого человека в этот вечер.

Праздник. Владимир
К полудню праздничного дня Вовка пришел в себя. Сначала он был полон
желания не пить, и немедленно отправиться к Оле, где, как он надеялся,
его будет ждать подарок и праздничное угощение.
К его несчастью, все прочие обитатели этого дома проснулись раньше,
успели опохмелиться, и вообще были значительно свежей Владимира. Поэтому
им не составило большого труда убедить Вовку немного задержаться и
попраздновать вместе с ними. Тем более они били по его человечности
железным аргументом: Дед, как это часто бывало по пьяни, снова начал
довольно серьезно угрожать выгнать всех из дома – и, мол, только
присутствие гостя его останавливает.
Вовка задержался. Через некоторое, довольно продолжительное время,
после многочисленных тостов, родственники решили, что у Деда вот-вот
случится очередное свидание с белочкой. И вызвали скорую.
Когда санитары скорой вошли в дом (дверь была нараспашку), они долго не
могли понять, кого им брать: по всему дому ползали в лабуду пьяные люди.
Потом кто-то все-таки к ним выполз, и попытался объяснить, что мол,
забирайте Деда, у него началась белая горячка. Дед гордо восседал за
праздничным столом (наиболее трезвый из всех присутствующих) и возвещал,
что всех на фиг, ибо не фиг. Санитары сунулись к Деду, попытались его
забрать, но Дед искренне был против – он не понимал, почему его хотят
забрать, и о какой-такой белой горячке речь?
Вовка, наблюдавший эту сцену из коридора, буйно веселился, глядя на то,
как пытаются забрать деда в психушку, в этот раз совершенно понапрасну.
Санитары же, проделав с Дедом ряд положенных тестов, установили, что,
действительно, пока "все в порядке". Списав на пьяных обитателей то, что
им неправильно указали жертву белочки, люди в белых халатах обратили
внимание на Вовку, который как раз катался в дикой истерике.
Продолжавшего умирать от смеха Вову укатали в смирительную рубашку и
погрузили в скорую.
К счастью, в машине несчастный несколько протрезвел, да и врач приемной
знал уже очень хорошо Деда (которого должны были привезти вместо Вовки).
Так что поездка в Желтый дом для Вовки оказалась короткой – в праздник
Вовку "помиловали", и на ближайшем автобусе Вовка вернулся к Ирине. Там
народ радостно встретил его возвращение ("а где это ты пропадал?), и еще
пару часов после этого продолжалось для Вовки отмечание праздника.

Праздник. Ольга.
С Ольгой все было гораздо прозаичней. Не дождавшись милого к
праздничному обеду, она затосковала. Мобильный Владимира не отвечал,
дома у него никто к телефону не подходил. А тут как раз случился звонок
ее старинного школьного знакомого Михаила, который пригласил ее в баню.
А что, баня в праздник вещь хорошая – заодно и помылась. Случилось так,
что Михаилу надо было куда-то положить часы, и он положил их Ольге в
сумочку. Естественно, про это было забыто. Также естественно, что Ольга,
придя домой и обнаружив в сумочке мужские часы, решила подарить их
своему дорогому другу, на праздник. Часы она положила на видно место, а
сама отправилась к нему домой, через весь город, забрать какую-то часть
музыкального центра, которой как раз не хватало в ее доме.
Праздник. Владимир.
Наконец-то Вовка вспомнил, что пора ехать к Ольге. Все равно Ирина уже
спала, и разбудить ее не было никакой возможности. А на дворе, к слову,
была уже глубокая ночь.
Как Вова доехал до Ольгиного дома, ни в кино снять, ни в романе описать.
Помнит только, что на светофорах всегда жал на газ. На желтый свет - с
надеждой успеть, на красный – потому что мог жать только на педаль газа.
Ни на что иное он просто попасть не мог: на педали газа нога уже лежала
а вот вторая нога где-то бесчувственно пропадала.
Как он въезжал на стоянку и как от него шарахнулся сторож, он и вовсе не
помнил. Зато прекрасно помнил, как он зашел в квартиру, прошел в комнату
к Ольге, по пути шестым чувством определив, что той нет дома. На столе,
на самой его середине красовались часы. Мужские, чужие.
Собственно, что он кричал после этого, Вовка не помнил, хотя соседи
говорят, что было страшно. Сначала он колотил часами о мебель, крича
"Чьи эти часы!? Наташка – билядь такая", и "где этот яйцехлоп, который
оставил эти часы", и что "этого яйцехлопа я сейчас прияйцехлопну".
Затем, выпустив пар, Владимир отправился домой. Снова на машине. И снова
ему повезло – он целый и невредимый доехал до дома, что характерно,
через весь город.
Дома мать ему сообщила, что приходила Ольга и забрала что-то. Устроив по
этому поводу скандал, он побежал в милицию писать заявление о краже
детали от музыкального центра. Где его, конечно, попинали и затолкали в
обезьянник – поскольку ничего членораздельного, кроме "я вас щас всех
прияйцехлопну" Вовка сказать не мог.
После праздника.
На следующий день после праздника Ольга дозвонилась до матери Вовки. Та
рассказала ей, что тот вроде бы собирался бежать в милицию, и что он
всячески на Ольгу ругался. Действительно, предприняв ряд звонков,
местонахождение Володи очень быстро установилось – благо в "нужном"
отделении как раз работал ее друг. Вовка был освобожден ( с некоторыми
минусами для бюджета Ольги), и доставлен домой. Произошла трогательная
сцена примирения. Ольга рассказала, что собиралась подарить Вове часы на
Праздник, а тот рассказал, что его по ошибке упекли в психушку. И то и
другое, что удивительно, правда. И зажили они снова дружно и счастливо.

Ленгвар