Поиск по автору:

Думы о Думе.

В связи с запретом мата на Руси
Великих многих надо лишать трона.
Мы скажем дружно Пушкину: "Соси!
Ругался матом? Значит ты, мразь, вне закона!"

Вольтеру один из авторов как-то прочитал оду под названием "К потомству". Вольтер немного подумал и сказал:
- Я думаю, что ода по адресу не дойдёт.

Щёлкал вечером каналами. Телеканал "Детский мир"- фильм "Мент в законе-5".
Куда катимся? Чему учим?

Посвящается А. Лаэртскому
(Навеяно его "Дети хоронят коня")

РАСКАЯНИЕ

В июне как-то иль в июле
Сварил я ёжика в кастрюле.
Теперь мне стыдно, верьте, люди,
Что помышлял об этом блюде.
Мне ёжика по сути жалко,
Зачем его я плоти алкал?
Ведь мог бы он растить ежат,
О, боги, как я виноват!
Назад сейчас бы всё вернуть,
Его бы склеить как-нибудь...
Но тщетно всё, не пустишь вспять
То, что успел уже сожрать.
И плачет небо, стонут горы
Над жертвой алчного обжоры.
Я каюсь, сильно согрешил,
И вот что твёрдо я решил:
Не буду больше я, ей-богу,
Ведь от иголочек изжога...

В 1926 году молодой Валентин Катаев написал повесть «Растратчики» — забавную и драматическую историю о том, как некий советский бухгалтер с неким кассиром, забрав двенадцать тысяч казенных денег, принялись их пропивать и прогуливать, предчувствуя неизбежность конца, оттягивая его, страшась, замалчивая и внутренне содрогаясь.
Повесть была замечена за рубежом и вышла во Франции в переводе Андрэ Беклера.
Но то ли во французском языке не нашлось вполне соответствующего слова, или переводчик пожелал прельстить читателей «русским колоритом», — словом, почему-то название книги переведено не было и на обложке ее большими красными буквами красовалось: «Rastratchiki».
В небольшой газете «Le Soleil» («Солнце») о книге была помещена заметка. Начиналась она так:
«Растратчиками называют в России государственных чиновников, занимающихся финансами».
Автор рецензии, конечно, не подозревал, какая доля иронии заключается в его словах!

На одной из международных конференций, когда профессор-физик Сергей Капица упомянул, что население СССР можно указать с точностью до 1 миллиона человек, ситуация в зале тут же стала анекдотической. Поднялся эстонец и с вызовом спросил:
- Вы что же, нас за людей не считаете?

Михаил Зощенко умел не только хорошо писать: он ещё был хорошим мастером. Он умел тачать сапоги и шить. Однажды у писателя Юрия Олеши порвались штаны, так Зощенко собственноручно и очень качественно зашил их ему. Дело было в 1950 году, и оба писателя жили бедно. В это время в Ленинград прибыл "генерал от литературы" Фадеев и оказался в обществе этих двух писателей, причём вёл себя высокомерно. Олеше это не понравилось.
- Ты думаешь, важное событие в текущем моменте нашей литературы- это то, что ты приехал в Ленинград?- сказал он Фадееву.- Ошибаешься! Важное- это то, что писатель Зощенко починил штаны писателю Олеше.

Мы в молодости все неотразимы,
И думаем, что вечно будет так,
Потом вернёшься раньше, а в сортире
Твоём зачем-то поднят был стульчак.

Глядя на рыночных грузчиков

Мы все учились понемножку,
Хватая знаний вперемежку,
Но ведь не все ж кричат: "Дорожку!",
Толкая пред собой тележку.

Со мной ругаясь, вошла в раж,
Мне закричала: "Вернисаж!"
"При чём тут выставка?"- ору.
"Верни, Саш, молодость мою!"

Шаляпин начал свою артистическую карьеру с того, что пятнадцатилетним юношей обратился в дирекцию казанского театра с просьбой прослушать его и принять в хор. Но из-за мутации голоса он спел на прослушивании чрезвычайно плохо. Вместо Шаляпина в хористы приняли какого-то долговязого девятнадцатилетнего парня, с чудовищным «окающим» говором.
Свое первое фиаско Шаляпин запомнил на всю жизнь, а долговязого конкурента надолго возненавидел. Много лет спустя в Нижнем Новгороде Шаляпин познакомился с Максимом Горьким и между прочим рассказал о своей первой певческой неудаче.
Горький рассмеялся:
— Дорогой Феденька, так это ж был я! Меня, правда, скоро выгнали из хора, потому что голоса у меня вообще не было никакого.

Все думали, что он впитывает знания, как губка. Он же просто вытирал пыль с гранита науки.

Метаморфоза

Пока живём с женой, ребята,
Мы все котята и зайчата.
Но что-то происходит с нами,
Ведь расстаёмся мы козлами!

Дебют Шаляпина на оперной сцене был весьма запоминающимся. Шаляпин в то время был главным статистом в театре. Ему поручили бессловесную роль кардинала, который должен был торжественно проследовать через всю сцену в сопровождении свиты. Перед первым в жизни выходом на сцену Шаляпин так волновался, что у него дрожали ноги и руки. Он долго объяснял бестолковым младшим статистам их обязанности, в тайне предвкушая, как ахнет зал от их величественного шествия.
— Следуйте за мной и делайте все так же, как я! — приказал он свите и вышел на сцену.
Но едва сделав шаг, Шаляпин в волнении наступил на край своей длинной красной мантии и рухнул прямо на пол! Сопровождавшая кардинала свита решила, что так и надо, и тоже упала! Главный статист героически пытался встать на ноги, выпутаться из широкой мантии — бесполезно. Барахтаясь в кардинальском облачении, он так и прополз на четвереньках через всю сцену! А за ним, также конвульсивно подрагивая, ползла свита…
Публика хохотала до колик. Едва Федор Иванович оказался за кулисами, его схватил взбешенный режиссер и спустил с лестницы, дав будущему украшению русской сцены хорошего пинка под зад.

Однажды в пору революции Шаляпин пришел к своему другу художнику Коровину и сразу пожаловался:
— Черт знает что такое! Меня обязали выступить сегодня перед конными матросами. Скажи мне, ради Бога, что такое конные матросы?
— Не знаю, что такое конные матросы, — сумрачно отвечал Коровин, — но валить отсюда надо...

Во время революции дом Шаляпина часто подвергался ночным обыскам. Искали «буржуйские ценности»: бриллианты и золото, но не брезговали и серебряными ложками и вилками.
После одного из таких ночных налетов Шаляпин пожаловался Зиновьеву:
- Я понимаю – революция... И, в сущности, я не против обысков, но нельзя ли обыскивать меня в удобное для меня время, с восьми до девятнадцати, например?

Однажды в Большом театре шла опера «Дон Карлос». Партию короля Филиппа пел Шаляпин, великого инквизитора — Василий Петров.
Надо сказать, что Петров преклонялся перед гением Шаляпина, а Шаляпин, в свою очередь, высоко ценил голос и талант Петрова.
Перед началом третьего действия Петров сказал Шаляпину:
— А ведь я тебя сегодня перепою, Федя!
— Нет, Вася, не перепоешь! — ответил Шаляпин.
— Перепою!
— Нет, не перепоешь!
Начался акт.
Петров, обладавший могучим голосом, завершил фразу громоподобным раскатом, который заглушил оркестр и заполнил весь театр — от партера до галерки.
В какие-то доли секунды Шаляпин понял, что это перекрыть уже нельзя. И на слова великого инквизитора король Филипп неожиданно ответил… шепотом. Он прошептал свою реплику в абсолютной тишине, и от этих слов, гениально произнесенных Шаляпиным, в зале буквально повеяло зловещим холодом.
Успех был полный, и овация продолжалась несколько минут.
Когда закрылся занавес, Шаляпин шутливо подмигнул Петрову:
— Вот так-то! А ты орешь во всю глотку!..

Меньше всего горюют по одной потере: совести.

Я сам из тех, кто прятался в шкафу,
Когда муж возвращался слишком рано.
В своём же на дно кнопок уложу,
Однажды чтоб услышать вопль барана!

Во время своей южной ссылки Пушкин находился под надзором генерал-губернатора графа Воронцова, человека в общем снисходительного и добродушного, но видевшего в юном подчиненном не поэта, а обычного чиновника. Оскорбленное самолюбие Александра Сергеевича прорвалось наружу, когда Воронцов отправил его в командировку — исследовать саранчу в южных степях Новороссии.
Командировка придумана была Воронцовым с целью дать Пушкину случай отличиться по службе, но Пушкин принял это поручение за желание посмеяться над ним. Вскоре Воронцов получил следующий рапорт, в котором Пушкин сполна изложил свои научные наблюдения над зловредным насекомым:

Саранча летела, летела
И села.
Сидела, сидела, все съела
И вновь улетела.

Конечно, впредь Александр Сергеевич навсегда был избавлен от каких-либо командировок и особых поручений.

Как-то раз одна француженка допрашивала Александра Сергеевича Пушкина о том, кто были его предки.
— Кстати, господин Пушкин, вы и сестра ваша имеете в жилах кровь негра?
— Разумеется, — ответил поэт.
— Это ваш дед был негром?
— Нет, он уже им не был.
— Значит, это был ваш прадед?
— Да, мой прадед.
— Так это он был негром... да, да... но в таком случае, кто же был его отец?
— Обезьяна, сударыня, — отрезал, наконец, Александр Сергеевич.

Если тебя ударили по щеке, подставь другую. Всё верно, не свою же заново подставлять!

Пошлые частушки

Депутаты в думе бьются,
А у нас вопросики:
Отчего так сильно вьются
На пи.де волосики?

Я зашла к ветеринару
И спросила:"Айболит,
Почему сосед как новый,
А у мужа не стоит?"

Лучший в мире вертолёт,
Как известно, муха.
Моя милка не даёт,
Знать, получит в ухо!

Во дворе одной почтовой станции остановилась коляска. Приезжий торопливо выпрыгнул из экипажа, вбежал на крыльцо и закричал:
— Лошадей!..
На его крик из комнаты выглянула заспанная фигурка лысого старичка – почтового смотрителя.
— Чего изволите беспокоиться? Лошадей нет, и вам придется обождать часов пять...
— Как нет лошадей? Давайте лошадей! Я не могу ждать. Мне время дорого!
Старичок хладнокровно прошамкал:
— Я вам доложил, что лошадей нет! Ну и нет. Пожалуйте вашу подорожную.
Приезжий серьезно рассердился. Он нервно шарил в своих карманах, вынимал из них бумаги и обратно клал их. Наконец он подал смотрителю нужный документ.
— По ка-зен-ной на-доб-но-сти,— прочитал протяжно старичок. Далее почему-то внимание его обратилось на фамилию проезжавшего.
— Гм!.. Господин Пушкин!.. А позвольте вас спросить, вам не родственник будет именитый наш помещик, живущий в Спасском уезде, его превосходительство господин Мусин-Пушкин?
Приезжий (Александр Сергеевич, как вы могли понять), рассеянно просматривавший висевшие на стене почтовые правила, быстро повернулся на каблуке к смотрителю и внушительно продекламировал:
— Я Пушкин, но не Мусин!
В стихах весьма искусен,
И крайне невоздержан,
Когда в пути задержан!
Давайте лошадей...

Иван Дмитриев, в одно из своих посещений Английского клуба на Тверской, заметил, что ничего не может быть страннее самого названия: Московский Английский клуб. Случившийся тут Пушкин, смеясь, сказал ему на это, что у нас есть названия более еще странные.
— Какие же? — спросил Дмитриев.
— Императорское человеколюбивое общество, например, — отвечал поэт.

Я из того поколения, которое знает, что во фразе "передовик на передовице" нет ничего пошлого.

Чем меньше женщину мы любим, тем больше шансов стать рогатым.

Физик Георгий Гамов бежал в США из сталинской России. Говоря о том, что с ученым в эпоху политической нестабильности может приключиться все что угодно, он рассказывал такую историю:
"Вот сюжет, который поведал мне один из моих друзей, Игорь Тамм (Тамм — лауреат Нобелевской премии по физике 1958 года). Однажды, когда город был занят красными, Тамм (в те времена профессор физики в Одессе) заехал в соседнюю деревню узнать, сколько цыплят можно выменять на полдюжины серебряных ложек — и как раз в это время деревню захватила одна из банд Махно. Увидев на нем городскую одежду, бандиты привели Тамма к атаману — бородатому мужику в высокой меховой шапке, у которого на груди сходились крест-накрест пулеметные ленты, а на поясе болталась пара ручных гранат.
— Сукин ты сын, коммунистический агитатор, ты зачем подрываешь мать-Украину? Будем тебя убивать.
— Вовсе нет, — ответил Тамм. — Я профессор Одесского университета и приехал сюда добыть хоть немного еды.
— Брехня! — воскликнул атаман. — Какой такой ты профессор?
— Я преподаю математику.
— Математику? — переспросил атаман. — Тогда найди мне оценку приближения ряда Макларена первыми n-членами. Решишь — выйдешь на свободу, нет — расстреляю.

Тамм не мог поверить своим ушам: задача относилась к довольно узкой области высшей математики. С дрожащими руками и под дулом винтовки он сумел-таки вывести решение и показал его атаману.
— Верно! — произнес атаман. — Теперь я вижу, что ты и вправду профессор. Ну что ж, ступай домой.

Кем был этот человек? Никто не знает. Если его не убили впоследствии, он вполне может преподавать сейчас высшую математику в каком-нибудь украинском университете".

Убогий не тот, у кого нет руки, а тот, кто рубит ему вторую.

В кружке приятелей и близких людей Пушкин не отказывался читать вслух свои стихи. Читал он превосходно, и чтение его в противоположность обычному для поэтов вычурному «пению», отличалось, напротив, полною простотою.
Однажды вечером, перед тем как собравшимся надо было разъезжаться, его попросили прочитать стихотворение «Демон», оканчивающееся словами:

И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.

Только что окончив чтение, Пушкин замечает, что одна из слушательниц, молодая барыня по имени Варвара Алексеевна, зевнула. Пушкин мгновенно произнес еще четыре стиха:

Но укротился пламень гневный
Свирепых демоновских сил,
И он Варвары Алексеевны
Зевоту вдруг благословил.

В качестве камер-юнкера Пушкин часто бывал у высокопоставленных особ, которые на всякий выдающийся талант, как литературный, так и артистический, все еще продолжали смотреть как на нечто шутовское и старались извлечь из такого таланта как можно более для себя потешного.
Пушкину претило подобное отношение к художнику, и он протестовал при помощи метких, полных сарказма экспромтов.
Явившись раз к высокопоставленному лицу, Пушкин застал его валяющимся на диване и зевающим от скуки. При входе поэта вельможа, разумеется, и не подумал изменить позы, а когда Пушкин, передав что было нужно, хотел удалиться, то получил приказание произнести шуточный экспромт.
— Дети на полу – умный на диване,— сквозь зубы сказал раздосадованный Пушкин.
— Ну, что же тут остроумного, возразила особа, — де-ти на по-лу, умный на диване. Понять не могу... Ждал от тебя большего.
Пушкин молчал. Важная особа, повторяя фразу и перемещая слоги, дошла наконец до такого результата: детина полуумный на диване, после чего, разумеется, немедленно и с негодованием отпустила Пушкина.

Гондоны бывают разные:
Синие, белые, красные,
С ароматом цветов и полей,
Но самые в жизни опасные
Гондоны в виде людей.

Однажды А.Дюма-отец решил драться на дуэли с одним молодым человеком. Они бросили в шляпу две бумажки на одной из которых было написано слово «смерть». Вытянувший эту надпись должен был застрелиться. Роковой жребий достался Дюма. Делать нечего, вместе с пистолетом он удаляется в комнату... раздается выстрел... Спустя еще несколько мгновений дверь отворяется, выходит Дюма с дымящимся пистолетом и с удивлением говорит:
— Я промахнулся!

Адмирал Чичагов, после своих неудачных действий при Березине в 1812 году, впал в немилость и, получив значительную пенсию, поселился за границей. Он невзлюбил Россию, о которой, впрочем, и прежде отзывался свысока и довольно строго. П. И. Полетика, встретившись с ним в Париже и выслушав его осуждение всему, что у нас делается, наконец, сказал ему со своей язвительной откровенностью:
– Признайтесь, однако ж, что есть в России одна вещь, которая так же хороша, как и в других государствах.
– А что, например?
– Да хоть бы деньги, которые вы в виде пенсии получаете из России.

Знаки препинания важны: Блажен, кто Веру е...т!

Ему я говорю: "Не перебор ли, Костя,
И с ящика водяры мы не умрём красиво?"
А он мне: "Мы же не пиндосы,
Чтоб вечер весь тянуть одну бутылку пива..."

Пошлые частушки-2

Полюбил доярку я,
Думал, будет вся моя.
А она одной рукой
Кажну зорьку доит мой!

На горе стоит козёл-
Золотые рожки.
От твоей любви остались
Только ман.авошки!

Слухай весь честной народ
Старую калошу:
Меня милый не е.ёт,
Хотя х.й хороший!

Я давала за сараем
Всем, кто только попросил.
Хорошо, хоть муж не знает,
Отказать что нету сил!

Да не оскудеет рука доящего!

Память- последняя женщина, которая нам изменяет.

Когда в СССР развернулась борьба с космополитизмом, известному дирижёру Борису Хайкину предложили сменить фамилию. Он ответил:
- Фамилию менять не стану, но готов на компромисс - согласен заменить вторую букву; тогда моя фамилия будет звучать совсем по-русски.

Вольный перевод М. Твена

У духа моего немало мощи,
А тело выполняет лишь приказ:
Курить бросать? Да не бывает проще,
Я делал уже это сотни раз.

Пропусти сквозь сито благоразумия
Всю инфу, что льётся в тебя,
И тогда в потоке безумия
Найдёшь истины зёрна, как я...

Многие преступления можно объяснить только тоской по тюрьме.

Любовь

Опять после дождя всё чисто,
И воздух напоён прохладой,
Щебечут птицы голосисто,
Но для меня лишь ты- отрада.

Лишь ты чиста аки младенец
И льёшься плавно, будто песня...
Не думайте, что извращенец:
Люблю я водку, хоть ты тресни!

Из разговоров с писательницей Зинаидой Гиппиус

***

— Я верю в бессмертие души, я не могла бы жить без этой веры... Но я не верю, что все души бессмертны. Или что все люди воскреснут. Вот Икс, например, — вы знаете его. Ну, как это представить себе, что он вдруг воскреснет. Чему в нем воскресать? На него дунуть, никакого следа не останется, а туда же, воскреснуть собирается.

***

— Вчера был у меня Игрек. С выговором.
— ?
— Да как же... Говорит, что я отстала, ничего не понимаю, что растут новые силы, всюду новые темы, жизнь кипит, молодость, расцвет, все такое вообще, а я никому не нужна. Я спрашиваю: «Какие же это такие новые силы?» Он так и налетел на меня: «Да что вы! вот, например, Пузанов из Воронежа... читали?» А зачем, скажите, я на старости лет, да после всего, что я в жизни прочла, зачем я стану читать еще Пузанова из Воронежа?

***

— Если человек никогда не думал о смерти, с ним вообще не о чем разговаривать... Я всяких морбидностей терпеть не могу. И даже стихов не люблю со всякими такими похоронными штучками. Но, если человек никогда не думал о смерти, о чем с ним говорить?

Не узнал

Софья Александровна Стахович гостила однажды в Ясной поляне. Как-то в один из вечеров она организовала чтение вслух отрывков из произведений Толстого. Лев Николаевич вошел в зал, когда Стахович читала отрывок из "Войны и мира". Увидев Толстого, она прекратила чтение. Толстой полюбопытствовал:
"Что это вы читали? Недурно написано!"
Стахович ахнула:
"Неужели Вы не узнали! Это же "Война и мир", Лев Николаевич!"
Толстой разочарованно махнул рукой и вышел из зала.

Справка:
Софья Александровна Стахович (1862—1942) — фрейлина, близкая знакомая семьи Л. Н. Толстого.
Родилась 20 мая 1862 года в семье Александра Александровича Стаховича.
В 1885 году в Москве С. А. Стахович познакомилась с Л. Н. Толстым, стала другом его семьи. Бесстрашная наездница, она была единственной женщиной, с которой Лев Николаевич совершал верховые прогулки. После смерти Толстого С. А. Стахович участвовала в создании его музея в Москве, в котором и работала всю последующую жизнь после 1917 года, подготовила к печати переписку писателя для Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого и эту её деятельность специалисты определи­ли как подвиг.

В семейных играх не бывает лишним
Уменье воплотить мечты свои:
Для милого то шеф я, то гаишник,
Чтоб дома хоть он смог им отомстить.

Опять меня неверно поняла ты,
Язык мой русский, слишком ты богатый!
Судите сами, вот наш диалог,
Тот, за который мне указан был порог:
- А может сходишь ты в кино со мной?
- Конечно! Только, милая, не "Ной"...

Всё, что нас не убивает, то нас делает синей.

Он шёл давно по жизни с раной...