Поиск по автору:

Борх
Пролог

Борх смел и благороден, но
О нем не складывают песни.
Рубака при Бородино,
Храбрец и дуэлянт известный,
Сей муж немало дел свершил,
Ему принесших честь и славу.
Начнем, не мудрствуя лукаво,
Историю про то, как жил
Ученый Борх меж пуль и шпаг,
Смиренным друг, надменным враг.

Поединок

Юнцом безусым, желторотым,
Пройдя начальный курс наук,
Сказав "adieu" родным болотам,
Борх покидает Петербург.
Он мчится в дилижансе тряском,
Грустя по матушкиным ласкам,
По наставлениям отца.
Дороге дальней нет конца.
Но вот он прибыл в Гейдельберг,
Где рьяно взялся за учебу.
Борх агрономию особо
Усердным штудиям подверг.
Ученье быстро пролетело.
Пора домой! Пора за дело!

Прибыв в столицу, очень скоро
Борх принят был в beaumonde’ный круг
Завел долги, прослыл бретером,
В карьере преуспел... но вдруг
Он повстречал NN — кокетку,
Чей бойкий взор через лорнетку
Смущал весь петербургский свет.
Была ли то любовь? — О, нет!
Хоть обошла NN природа
И мудростью, и красотой,
Борх воспылал к ней страстью той,
Что в нашем набожном народе
Зовется блажью — Борх, прости,
Не знаю, как перевести.

Борх стал за нею волочиться:
Писать ей письма, слать цветы.
Ее супруг был важной птицей.
"Гляди — дождешься ты беды! " —
Друзья Борху твердили хором.
А он, не внемля их укорам,
Безумствовал (да, он таков!),
Чтобы к NN попасть в альков.
В конце концов твердыня пала
(Кто б в этом сомневаться мог?) —
Допущен наш герой в чертог,
Победой гордый "небывалой".
Едва NN заслышав зов,
Борх к ней бежал на все готов.

В мешке не спрячешь долго шила.
У стен есть уши и глаза.
Слух об NN и Борхе живо
Разнесся. Грянула гроза.
Супруг NN — вельможа старый
Чуть не скончался от удара,
Когда про сей роман узнал,
Но выжил и Борху послал
Формальный вызов и перчатку:
"Monsieur, vous êtes прелюбодей
Без воспитанья и идей.
Вы поступили очень гадко.
Мой секундант Вас будет ждать
У Биржи в среду, ровно в пять".

Соперники собрались драться
На Петербургской стороне,
Где воды Карповки струятся,
Где место тихое вполне.
Старик отличный был рубака
Лет тридцать пять назад, однако
С годами силы растерял.
Борх гейдельбержцев покорял
Как фехтовальщик высшей пробы.
Но ни к чему здесь этот дар,
Ведь старика хватил удар
Апоплексический от злобы.
Беднягу увезли домой.
Он был без чувства, но живой.

Был сообщеньем о дуэли
Разгневан крайне государь:
"Mon Dieu, да как они посмели
Скрестить клинков разящих сталь!
Жаль старика — жена кокетка,
К тому ж уродливости редкой,
Наставила ему рога
В объятьях юного щенка".
Борха сослали на три года
В его деревню за грехи,
Чтоб у орала и сохи
Радел он о скоте и всходах,
Про свеклу думал и про лук,
Не зарясь на чужих супруг.


Сельская дорога

На бричке, клячей запряженной,
В своих владеньях Борх катил.
Сидел он в позе напряженной
И пахитоскою кадил.
Дул ветер, дождь струился с неба.
Борх ничего не замечал —
Он думал об уборке хлеба
И что-то радостно мычал.
Навстречу бабы попадались
И, натурально, мужики.
А на полях хлеба валялись,
Еще не собраны в валки.
На нивах тучных и бескрайних
Паслись стада тугих тельцов.
А Борх в своих мечтаньях дальних
Зрел предсказанья праотцов,
Смысл жизни и начал начало,
Создания круговорот.
А бричку, между тем, качало
По сторонам и взад-вперед.
Кобыла, к жизни равнодушна,
Тянула лямку двадцать лет,
Порой вздыхая о конюшне
И вспоминая про обед.
Но вот вдали усадьбы крыша
Мелькнула сквозь листву дубрав.
Борх хор дворовых дев заслышал
И гикнул, вожжи подобрав:
"А ну, неси меня, Савраска,
К моей усадьбе во всю прыть!
Я расплачусь овсом и лаской.
Иначе мне Борхом не быть! "


Сельский обед

К обеду время подходило,
Желудок радостно журчал.
А Борх смотрел на крокодила
И в ожидании молчал.
Тот крокодил ему в подарок
Был из-за моря привезен,
Где климат нестерпимо жарок,
Где родился и вырос он.
Но нашей северной погоды
Бедняга вынести не смог,
Проживши в Питере полгода,
Он захворал и вскоре слег.
И тщетны были все потуги
Здоровье твари возвратить —
Зверь сдох в стране снегов и вьюги
И проявил при этом прыть.
А из его останков бренных,
По повелению Борха,
Набито чучело на стену
Заместо старого стерха.
Но вот подали знак к обеду,
Борх встал, поправивши кушак,
И, глядя пред собой победно,
В столовую направил шаг.
А там уже столы ломились
Под тяжестью питий и яств.
И гости бедные томились
В преддверьи беспробудных пьянств.
Стол сервирован был отменно
Слуги умелою рукой:
Устав приборов неизменный,
Бутылок царственный покой.
Там белорыбица с икрою,
Свинина, дичь, салаты в ряд.
Да, за таким столом, не скрою,
И я сидеть бы был бы рад.
А Борх наяривает лихо
И подает гостям пример —
Варенье ест из облепихи
И в глотку льет себе сансер.
Ну, а гостей учить не надо —
Умнут что хочешь в сей же час,
Будь то берковец мармелада
Иль иноземный ананас.
Вот стол пустеет постепенно,
Как будто совершен набег.
Допита бочка браги пенной,
И гости чуют тяжесть век,
В объятья валятся к Морфею.
Чу! Кто-то захрапел уже,
Так не успев допить шалфею
И свой докушать бланманже.


Влюбленный Борх

1
Был у Борха один сосед —
Мелкопоместный дворянин,
Отец особы юных лет,
Владелец сотни десятин.

Во всем уезде краше нет
Соседской дочки. Как один:
Барон, купец и мещанин —
Марии страстно смотрят вслед.

Она прекрасна и нежна,
И величава как княжна.
Что ж удивительного в том,

Что Борх был ею покорен,
Что он мечтою упоен
Ввести ее женой в свой дом?!

2
Борх видит ночи напролет
Один и тот же чудный сон:
Поля в снегах, на речке лед,
Дом снегопадом занесен,

Буран белугою ревет.
А Борх с Марией в унисон
Под рюмок триумфальный звон
Гимн светлой радости поет

В своей гостиной у огня.
За талию Мари обняв,
Борх бешенно несется впляс.

Марии весело с Борхом
Скакать по дому кувырком,
До утра не смыкая глаз.

3

Борх мало ест и скверно спит,
Он спал с лица и пожелтел.
Он ладно скроен, крепко сбит,
Но жесткий сплин им овладел.

Чем вызван столь плачевный вид:
Болезнью? Суматохой дел?
Нет, от любви он похудел,
К Марии страсть его томит.

Борх в дом Марии зачастил,
Его снедает страсти пыл,
Но дева к Борху холодна.

Борх примостился за бюро,
Письмо строчит его перо,
Чтоб страсть к Мари излить до дна.



Письмо Борха Машеньке

"Мария! Вы — венец творенья,
Вы — ангел дивной красоты.
Нельзя взирать без восхищенья
На Ваши нежные черты.
Я Вас люблю, люблю без меры,
Я всей душой привязан к Вам,
В душе моей воздвигнут храм
Любви, Надежды, тихой Веры.
Вы так милы, так живы, юны,
Ваших речей напевных струны
Покой и счастие дарят.
Ваш томный и манящий взгляд
Биенье сердца учащает
И грезы сладкие внушает.

Мария, станьте же моею!
Вот Вам и сердце, и рука!
Я Вас заботою согрею —
Моя любовь так велика!
Я буду Вам примерным мужем,
Отцом для будущих детей.
Скажу Вам прямо, без затей:
Мне, кроме Вас, никто не нужен!
Со мной пойдите ж под венец
И парой золотых колец
Союз меж нами закрепите,
Войдя женой в мою обитель.
Que votre vie soit une fête!
Борх. Жду с надеждой Ваш ответ".


Девичья любовь

Письмо от Борха прочитав,
Мария улыбнулась сладко,
Потом промолвила украдкой:
"Ах нет, сосед мне не чета.
Да, он умен и благороден,
С образованьем, говорят.
Но что он носит за наряд —
Он так ужасно старомоден!
Ему уж больше двадцати,
Его усы ужасно портят.
И слышать не хочу, увольте,
Чтоб в дом его женой войти!
Другое дело лейб-гусар,
Что приезжал сюда намедни —
Их полк в селении соседнем
На зимние квартиры встал.
Обжег меня он страстным взглядом,
Как-будто в плоть вонзил кинжал,
И руку мне тайком пожал,
Преловко очутившись рядом.
Я покраснела словно мак
И глаз своих поднять не смела.
Так вечер весь и просидела,
Чтоб не попасть пред ним впросак.
Я, верно, влюблена в него.
Он дум моих не покидает.
От неги сердце так и тает.
Его б увидеть одного".

Борх ждал ответа, но напрасно —
Любовь Борха гусар увез.
Священник обвенчал его c
Марией юной и прекрасной.


В ожидании войны

Борх был всегда стрелок отменный —
Сражал чижа за сто шагов,
А как наездник ишаков
Известен был во всей Вселенной.
Махал он ловко палашом,
Умело пикой управлялся.
Его искусством поражен
Я многократно оставался.
Не мог он долго жить в тиши,
Вкушать в деревне мед и брагу,
Мечтал он проявить отвагу —
Хоть кол на голове теши.
Он ждал рескрипта о войне,
Он по ночам войною бредил,
Считал, что долгий мир вдвойне
Для процветанья царства вреден.
"Во-первых, — рассуждал сей муж, —
Люд как дрозофилы плодится,
Меж тем, как рожь скудна родится
Для прокормленья стольких душ.
Война лишь может или тиф
Восстановить баланс природный.
Избыток люда сократив,
Избегнем смерти всенародной".
"У мира минус есть иной, —
Борх продолжал с улыбкой милой, —
Ведь в ход приводится не миром
Прогресс технический, войной!
Война нужна нам позарез
Для благоденствия державы".
Борх в пачку пахитосок лез
Рукою барской, нешершавой.
Но, как на грех, был долгий мир,
Никто не угрожал границам,
И Борху не с кем было биться,
Чтоб кровью обагрить мундир.
Вставал он хмурый по утрам,
Набрасывал шлафрок из шелка
И, как герой античных драм,
Знай сыпал прах себе на челку.


Недолгие сборы

Итак, зима сменяла лето,
Дни проходили чередой
За крепостною опереттой
И пароконною ездой.

Борх жил в глуши своей медведем,
На пару с кенаром свистал.
Он редко выезжал к соседям,
Газет же вовсе не читал.

И потому еще не ведал,
Что Корсики ретивый сын,
Недавней опьянен победой,
Пошел войной на край равнин.

Но весть дошла и до медведя,
Как он ни прятался в нору,
Донес ее не вольный ветер,
А друг, что близок был к двору —
Известный всем повеса Жуков,
Корнет уланского полка,
Приверженец словесных трюков
И бывший школьный друг Борха.
"Mon cher ami, — писал он Борху, —
Француз валит на нас стеной,
Мы ж только пятимся без толку,
К врагу оборотясь спиной".
Борх закричал: "C’est pas possible!
Ce petit français, mais il est fou!
Il a choisi Russie comme cible
Ce parvenu et loup-garou!
Уж, мы ему покажем живо,
Как пашни русские топтать,
Дадим отпор команде вшивой
И защитим Отчизну-мать! "
"Пафнутий, быстро — пистолеты,
Уздечку, саблю и коня,
Мундир, рейтузы, эполеты! "
Воскликнул Борх, слугу гоня
За снаряжением к походу
На долгожданный ратный труд.
Слуга, хотя и не в охоту,
За дело взялся — Борх был крут.
Наутро вышли в путь неблизкий:
Борх впереди на скакуне,
За ним — отряд кавалерийский, —
Спеша на выручку стране.


Подберезовый сон

Отряд скакал двенадцать дней.
Стал слышен запах пепелища
И видно зарево огней.
Кругом — сожженные жилища,
Ограбленных селян глаза,
Глядящие с тоской и злобой,
Труп клячи с вздувшейся утробой.
Борх прослезился и сказал:
"Сей вид безрадостен, ребята.
Всему виной француз проклятый.
Так поклянемся покарать
Враждебных иноземцев рать! "

"Клянемся! " — грянули холопы,
Из ножен выдернув клинки.
И вновь отряд Борха галопом
Летел искать свои полки.
Под вечер выбились из сил,
Бивак разбили в тихой роще,
Где под березкой, мирно росшей,
Борха внезапно сон скосил.
Борх видит вдруг, как у березы
Бересту оросили слезы.
И сквозь рыданья сей же час
Береза повела рассказ:

"О, милый витязь! Лютый враг
Меня без жалости пытает,
Сгущает непроглядный мрак
И черным вороном витает.
Приди на помощь, сохрани
Березку русую, о воин!
Да, будет сон ее спокоен
И ясны будут ее дни! "
Борх слова не успел сказать,
Как налетел коварный тать —
Жестокий ворон — и умело
Вершить свое стал злое дело.

Борх саблю острую достал
И голову отсек злодею,
Но только просвистела сталь,
Как ворон каверзу затеял:
На месте старой головы
Возникли сразу же две новых,
Березу заклевать готовых
И Борха заодно. Увы,
Чем больше Борх голов рубил,
Тем больше он лишался сил,
А головы росли тем гуще
У птицы с быстротой гнетущей.

"Проснитесь, барин, уж рассвет! " —
Борх услыхал сквозь сон тяжелый.
"Подушки же рубить не след,
Хотя товар они дешевый".
"Пафнутий, милый! Это — сон,
Нет и в помине злобной птицы?!
Ну, надо ж этому присниться!
О, счастье! Боже, я спасен! " —
С походной спрыгнул Борх постели.
Его шатер стоял у ели.
Пафнутий взгляд лукавый кинул:
"Был, барин, ворон — только сгинул..."


Баталия

Приняв крещение свинцом
В двух мелких стычках с басурманом,
Не придавая весу ранам
И силы подкрепив винцом,
Отряд Борха к своим явился.
Борх поспешил скорее в штаб,
Аудиенции добился
И принят был, лишь час прождав.
Когда же после rendez-vous
Борх из штабной избушки вышел,
Он голос вдруг родной услышал,
Знакомый сызмальства ему:
"Борх! Ты ли это, старый друг?!
Дай обниму тебя, зулуса!
Ты, наконец, оставил плуг
Во имя Марсова искуса?! "
Да, то был Жуков удалой —
Корнет уланский и картежник.
Однако друга нет надежней:
За друга встанет он горой.
Борх с Жуковым пошли в избу,
В которой Жуков жил. И кружку
Вина под шпор хрустальный звук
Друзья подняли друг за дружку.
"Эх, Жуков, брат, ты все такой,
Каким при выпуске был в школе".
"Да? А ты, Борхушка, что ли,
Столице предпочел покой? "
"Прирос к деревне я душой,
К ее покосам и дубравам,
Где так привольно, хорошо..."
"И к деревенским юным павам! "
"Да, это тоже, Жуков-друг,
Нет лучше деревенской бабы.
Но расскажи-ка мне хотя бы
Про наш когда-то тесный круг!
Что Ковалев? Небось министр? "
"Нет, но уже советник статский".
"Да, он всегда умом был быстр
И до карьеры падок адски.
А Морозилин где, подлец?
Ведь я любил его как брата".
"Уехал, говорят, куда-то
Не то в Мадрид, не то в Елец".
"А ты-то как? "
"Служу тихонько".
"А почему еще корнет? "
"Да, был я ротмистром, но только
Попутал бес и... чина нет".
"Да, разметала нас судьбина.
А завтра смертный бой сулят".
"Так, выпьем по второй подряд,
Ведь veritas, друг Борх, in vino".

А утром разгорелся бой:
Под трескот трели барабанной
Французы двинулись толпой,
Чеканя четко шаг и чванно.
Орудия подняли вой,
Как свора псов над мертвым телом.
Пуль стая, смерть неся с собой,
По полю битвы засвистела.
Навстречу тесный русский строй
Шагнул, упругий и упрямый,
Сквозь пушечной картечи рой
Штыкам на растерзанье прямо.
Сплелись тела в единый слой
Под блеск клинков белесый, близкий,
Теряя Божий образ свой
И выпуская крови брызги.

Друзья, судьбой разлучены,
На флангах разных очутились.
Они самозабвенно бились
Не за награды и чины.
Борх и его богатыри
В ряды врагов разброд вносили,
Булатом рьяно их косили,
Стирая руки в волдыри.
А в это время — бой суров —
Был тяжело, навылет в руку
Шальным осколком ранен Жуков
И под крыло сдан докторов.

По окончании сраженья
Борх был в составе ополченья
На юго-запад отведен,
Про Жукова не ведал он.
А тот в повозке гошпитальной,
В горячке, к счастью, не летальной
Под медицинским попеченьем
Отправлен был на излеченье.


Парижская встреча

1

Борх всю войну прошел геройски,
Под Лейпцигом и Кульмом был,
Снискал себе известность в войске
И капитанский чин добыл.
Его дружина поредела:
Шесть человек из двадцати
В земле уснули по пути,
За правое пав храбро дело.

Живым Борх волю даровал
И отпустил их восвояси.
Пафнутий в ноги с жаром пал:
"Вас, барин, бросить? Не согласен! "
"Ну, полно, встань! — Борх растерялся,
— меня растрогал ты, друг мой".
В Париже с преданным слугой
Борх на два месяца остался.

2

Прожив в Париже месяц с лишком,
Борх ни минуты не скучал:
Театр, шампанское, банчишко...
К тому ж он скоро повстречал

Корнета Жукова: вояка,
У кабачка ввязавшись в драку,
Привычным манием руки,
Французам раздавал тычки.

"Ба, Жуков! Друг! И ты в Париже!
Как воевал? Гляжу, седой..."
"Ami, не чаял, что увижу! "
"Махнем-ка, брат, ко мне домой.
Вернее, не домой — в харчевню,
Я там снимаю "номера".
Хозяйка — бестия. Плачевно,
Что муж при ней. Хотя вчера

Напился он, и преизрядно.
Всю ночь проспал, как un cochon ...
Пойдем, становится прохладно.
Как рад я, что тебя нашел..."


3

Друзья пошли к Борху домой
(Он жил вблизи от Нотр-Дама.)
Их на пороге удалой
Встречал Пафнутий: "Барин, дама
К вам заходила час назад.
Та, что намедни..."
"Ясно, брат!
Тащи-ка нам еду скорее,
Не то мы с другом околеем".
Друзья отведали фондю,
Заев его французской булкой,
Затем залили в глотки гулко
Кларета целую бадью…