Поиск по автору:

Эпитафия на могильной плите:
«Спи спокойно, дорогой товарищ.
Факты не подтвердились».

Предложили мне работу - торговать на лесоторговый магазин в один из
райцентров края. Далековато, но в советские времена устроиться в такое
место можно было только по очень большому блату. Когда я впервые увидел
склад, на котором мне предстояло что-то заработать, меня поразила
громадная чёрная гора посреди двора. По всем склонам горы была жиденькая
поросль амброзии, цикория и лопухов. Видимо почва была не самая
подходящая для дендрария. Действительно, земля была слишком кислой, ибо
это была вовсе не земля, а трёхсоттонная куча угля, который собирался
годами и не был востребован населением. Уголь всегда был на особом учёте
у нашего государства, и следили за его реализацией все. В магазин давали
список всех жителей района. На каждый двор отпускалось строго по две
тонны стратегического топлива. При продаже строго обязательно надо было
выписывать накладную, где указывалась фамилия покупателя, его домашний
адрес, отпускаемое количество, цена и сумма. Но лимитировалась продажа
только угля крупного, марок АК (антрацит крупный) и АО (антрацит орех).
В гораздо больших количествах поступал в продажу очень мелкий уголь
марки АС (антрацит семечка). Слишком мелкий уголь плотно забивал печные
топки и не горел. Вот и накопилось этой семечки такая гора.
По этой причине, никаких ограничений на продажу этого угля не было.
Короче, говна для родного народа правителям было не жалко. Каждый мог
купить сколько захочет, тем не менее, при продаже этого самого говна,
выписывать накладную надо было обязательно.
Вообще, этот уголёк можно использовать в котельных, где тяга достигается
наддувом, но продавать организациям было запрещено категорически.
Первое время я привыкал, знакомился с обстановкой и людьми. План
выполнялся спокойно, определённые мысли, насчёт угольной горы, у меня
уже зародились. Дело не в том, что мне очень в тюрьму захотелось. Эта
громадная, неопрятная гора стала моим личным врагом. Со своими
подножиями и отрогами она заняла почти половину территории. Некуда было
складировать пиломатериал. Грузовики, разворачиваясь, всё больше
растаскивали этот угольный порошок по двору. В сухую ветреную погоду во
рту чувствовался кислый, противный вкус, в дождь покупатели бросали на
эту чёрную кашу доски и топали по ним. Доски становились чёрными и их
никто не хотел покупать.
Однажды приехала из конторы начальница и поведала, что по вине двух
магазинов райпо не выполняет план. Очень просила постараться сдать
побольше выручки, перекрыть недовыполнение плана.
Мой план созрел давно и я решил рискнуть. Поехал в один из колхозов, с
председателем которого я был в хороших отношениях и предложил купить
для их котельной хорошо знакомую ему гору угля за наличный расчёт. Он
выразил уверенность, что посадят нас обоих. Я поклялся, что никогда нi
на каком допросе не назову адрес, куда делся уголь.
На следующий день нанятые со стороны экскаватор и два Камаза начали
энергично расправляться с противной кучей.
Выручка для спасения плана была, но для сдачи её в кассу необходимо было
понаписыватьь гору накладных, свидетельствующих о том, что уголь был
продан населению. Ночью спать не пришлось. Поначалу легко вспоминал
фамилии знакомых селян, их адреса и «отпускал» им по две-три тонны.
Дальше пришлось выдумывать фамилии и адреса станиц и хуторов ближайших
районов края. Выдумывал, писал, пересчитывал суммы и материл тех
идиотов, которые придумали эту несусветную глупость. Ну почему при
продаже миллионного ассортимента других товаров нет необходимости
спрашивать у покупателей их фамилии и домашние адреса? Это ведь не тот
уголь, который распределялся в исполкомах особыми списками, которые
утверждались в райкомах. Эти дурацкие бумажки сошьют в толстые
бухгалтерские книги и отправят в архив. Никогда, никто ни при какой
погоде, даже не вздумает читать этот бред, или даже просто
просматривать. Единственное, что сделают – проверят суммы в сводных
реестрах.
Часам к двум ночи у меня уже полностью иссякли остатки фантазии, а от
злости уже хотелось выть. И вдруг пришла простенькая идея, как быстрее
закончить этот каторжный «мартышкин труд». Я стал писать фамилии, всем
известных тогда, знаменитостей и здорово расширил географию своих
продаж. Первым таким «покупателем» неликвидного угля оказалась гражданка
Пугачёва А. Б. Свои три тонны она отвезла прямиком в Москву, куда-то на
Шаболовку. Нона Гаприндашвили поехала на Камазе с углём в Тбилиси на
проспект Церетели. Анатолий Карпов порадовал своих родителей, которые
жили в далёком Златоусте. Не знаю, были ли какие осложнения в
Шереметьево у Виктора Корчного, но вице чемпион мира по шахматам свои
три тонны уголька рискнул везти в Швейцарию, в Цюрих.
Ну, бывший советский шахматист оказался единственным зарубежным
покупателем. Вполне хватало советских артистов, спортсменов, видных
политических и общественных деятелей. Когда начало светать, я уже подбил
суммы, написал сводный реестр, и с чувством глубоко исполненного долга
отправился в бухгалтерию с выручкой и документами к ним. Как обычно
сверили сумму в реестре с выручкой, и понесли радостные вести о том, что
выполнен квартальный план реализации и о том, что население неожиданно
раскупило всю-всю кучу «семечки».
Выглядела эта молниеносная продажа трёхсоттонной кучи неликвидного
дерьма весьма подозрительно. Посыпались вопросы, на которые я отвечал,
что всем посетителям говорил, что по слухам, в этом году по причине
частых аварий на Донбассе, поступлений угля не будет совсем. Народ,
якобы с перепугу, расхватал то говно, что было. У нас в стране все
привыкли к тому, что такого рода слухи всегда стопроцентно
подтверждаются.
Территория магазина стала чистой и просторной. Все доски были сложены в
штабели. Работать стало приятней и легче стало вести учёт.
Года два спустя, когда я уже давно уволился и покинул станицу, меня
вдруг срочно вызвали в бухгалтерию сельпо. Когда я туда заявился, на
меня все женщины глядели, как на смертельно больного. Оказывается КРУ
делало плановую проверку и кто-то, совершенно случайно, открыл сшив с
накладными двухлетней давности и на глаза попался «документ»,
подтверждающий факт продажи угля гражданке Гаприндашвили, проживающей в
столице Грузии. Стало интересно. Почитали остальные бумажки и, радостно
потерев замаранные многочисленными взятками ладошки, ласково попросили
объяснений. Новому, к тому времени, председателю сельпо не оставалось
ничего, как вызвать меня для объяснений. Вопрос поставлен был конкретно
– куда я дел уголь? Я ответил, что если случайно сохранились в
бухгалтерии старые накладные, то можно, просмотрев их, установить кому и
сколько было его продано. На ехидный вопрос, откуда в станице появилось
столько знаменитостей, нуждающихся в хреновом угле, пришлось объяснять,
что в лицо я мало кого знаю, а фамилии и адреса писал в накладные со
слов покупателей. Даже если у меня самого тогда и были сомнения в
правдивости данных, требовать паспорта я не имел права. Итак, если
возникла необходимость проверки фактов продажи именно этим лицам,
видимо, нужно вызвать всех подозрительных покупателей в этот кабинет и
потребовать от них объяснительные. Лично для меня нет никакой разницы,
кто покупает хлеб и спички, одежду, обувь, уголь. Чтобы не возникали
подобные вопросы, надо готовить и давать во все магазины страны списки
всех граждан, кому разрешена покупка неликвидных товаров.
Сельповцы с удивлением приоткрыли рты. Видимо, нечасто им приходилось
выслушивать наглые азы юридического ликбеза, первой заповедью которого
является правило – признание смягчает вину, а непризнание освобождает от
ответственности.

Когда эта история произошла и была совсем свежей, я рассказывал её, со
щенячьим восторгом, всем своим близким и знакомым. Позже, вспоминал
часто, но рассказывать не решался. История могла показаться
маловероятной.
В феврале 1972 года, мне, совсем молодому человеку, сделали на работе
свадебный подарок – предоставили две путёвки в пансионат «Черноморец».
Летом, конечно, о таком подарке и мечтать было смешно. А тут и
поздравили меня, и лишили отпуска в летнее время.
С первых дней отдыха, было организовано сразу несколько турниров. Я в
молодости довольно прилично играл в шахматы. На любительском уровне. На
работе первое место было всегда моё. Иногда неплохо выступал за
коллектив на городских спартакиадах. Но на серьёзном, профессиональном
уровне никогда выступать не приходилось.
Записался на шахматный турнир на первенство пансионата. В основном, все
партии были скоротечными и лёгкими.
В номере, по соседству с нашим, проживала тихая и незаметная чета. Обоим
лет под сорок. Где их ни встретишь, он обязательно поддерживал супругу
под ручку. В столовой, где всегда все сидели на постоянных местах, они
кушали за соседним столиком.
Как-то встретились – поздоровались в коридоре. Представились друг другу.
Он Миша. Жену не помню. Назвались и мы. Я спросил их отчества, Михаил
только головой замотал, мол, не такая уж разница в возрасте. Похвалили
меня, как шахматиста – оказывается, они заходили, поглядывали на турнир.
Моя молодая жена, от гордости стала рассказывать о моих шахматных
успехах на производстве. Миша предложил сыграть с ним. Взяли у дежурной
по этажу доску и уселись в холле. Жёны рядом тихо зачирикали что-то.
Моя, поначалу, твёрдая позиция, вдруг моментально рассыпалась и стало
ясно, что продолжать партию бессмысленно. Я сдался и сказал Мише, что
понял где я «прошиб». Он быстренько переставил фигуры в ту позицию, в
которой ни у кого преимущества не было. Продолжили по-другому. Пять–
шесть ходов хватило, чтобы понять, что мне опять «кранты». Вернулись к
знакомой позиции. Я, с учётом ошибок, пошёл по третьему продолжению.
Ходы другие, а результат тот же. Итог - за одну партию три поражения.
Расставили и начали играть совсем новую партию. Можно много не
рассказывать – в каждой партии я имел по два-три поражения. Ни разу, ни
одного намёка на ничейный результат. Я, разволновавшись, стал
уговаривать Михаила принять участие в турнире. Если я там всех «деру»,
то уж ему чемпионство обеспечено. Миша наотрез отказался, но с этого
момента, в каждой турнирной партии, за меня, кроме собственной жены,
болели наши соседи. А по вечерам, после ужина, мы собирались в холле,
где я получал свою порцию матов.
Первое место я, таки, занял, хотя помогла случайность - основной мой
конкурент неожиданно проиграл человеку, у которого до той встречи,
вообще побед не было.
Вечером перед ужином в клуб-столовую зашёл спортивно-культурный
организатор, попросил тишины и объявил, итоги шахматного турнира. Меня и
двух других призёров попросил выйти для награждении. И вдруг он
сообщил, что в их скромном пансионате отдыхает экс-чемпион мира по
шахматам Михаил Таль! И предложил всем присутствующим попросить Михаила
Нехемьевича вручить награды победителям турнира.
Все в зале закрутили головами, затем встали и начали аплодировать.
Понятно, что аплодисменты предназначались не призёрам, а всемирно
известному Михаилу Талю, которого в лицо вообще мало кто знал.
Вручая мне диплом, Миша улыбнулся:
- Ну, что, чемпион, после ужина в холл?

Я решил рассказать вам эту истории в дополнении к чьей-то недавней
заметке о простоте и скромности очень рано ушедшего Михаила Таля.

Звонок. Звонит школьный товарищ.
- Ты с интернетом дружишь? – спрашивает.
- Ну, в определённых рамках, да, - отвечаю.
- Тогда быстро заходи на краевой Форум, и в рубрике «Фото – видео» ищи
«нетривиальную историю» и читай и смотри.
Открываю, захожу и читаю нижескопированный текст

Нетривиальная история.
Автор - Stravaganza 0 - 15.02.2011 - 2:58

Шёл я как-то раз по блошиному
рынку, где дедушки с бабушками продают всякий хлам. Смотрю, у одного
старичка среди старых ключей, железок, винных пробок, и другого мусора,
который он считал товаром, лежит одна-единственная широкая плёнка. Меня
это удивило, так как больше никаких фотографических принадлежностей на
его прилавке-газетке я не заметил. Подошёл, взял в руки, смотрю - она
уже экспонирована. Будучи заинтригован, спрашиваю, зачем дедуля продаёт
уже отснятую плёнку? Дед в ответ клянётся и божится, что плёнка чистая,
не отснятая, и вообще самая что ни на есть отличная. Попытался указать
старичку на имевшуюся на ролике надпись "экспонировано", но ветеран идёт
в отказ, и продолжает настаивать, что плёнка чистая, на неё вот хоть
сейчас бери и снимай, лучше плёнки в мире не найдёшь, и всё в том же
духе. На вопрос, откуда у него эта плёнка, пенсионер ничего
вразумительного ответить не смог, явно и сам уже не помнил. История эта
показалась мне смешной, и я эту плёнку купил. Валялась она у меня долго,
но как-то раз, проявляя свои чёрно-белые плёнки, я её проявил. Оказалась
классической "любительской" плёнкой, (любительская-это термин, которым в
том фотолабе, где я тогда работал, называли плёнки, на которых в
тридцать шесть кадров вмещалось несколько дней рождения, поездка на
море, и новый год) - тут тебе и зима, и лето, и всё это в двенадцати
кадрах 6х6. После этого закинул я эту небрежно промытую плёночку, и
пролежала она лет десять, не меньше. И вот, наткнувшись на неё недавно,
мне показалось свинством держать у себя кусочек чьей-то семейной
истории, и даже не попытаться найти тех, для кого быть может эти кадры
бесценны. В связи с этим прошу местных завсегдатаев всмотреться в эти
лица, может увидите кого-то из знакомых, всё-таки не каждый же в этом
городе вёл свою семейную летопись на широкий формат?
http://forums.kuban.ru/forum/viewtopic_new.php?t=3801254&all=all

Следом за этим текстом размещены четыре чёрно-белых фотографии, один
только взгляд на которые заставил обомлеть и чуть не выдавил слёзы. На
снимках я с семьёй лет тридцать назад. Дети совсем маленькие. Звоню
старшей дочери. По примеру товарища прошу зайти на этот Форум. Там за
компом внук. Через пару минут слышу в трубке вопль изумления.
На «телефонном форуме» восстановили в памяти случай, когда 29 лет назад,
торопясь, отправились с женой в кино на машине. Когда выходили из
кинотеатра, я издали увидел, что в салоне моей машины горит свет. Стало
ясно – вор торопился и не прихлопнул дверь. Вместе с курткой пропал мой
любимый «Любитель-2» - самый дешёвый и один из лучших фотоаппаратов того
времени и кассета с отснятой плёнкой.
Можно ли было предположить, что снимки вернутся ко мне треть века
спустя?

Сначала, анекдот в тему.
Надоел людям их кот; гадить стал, где попало, на стол лазить, воровать.
Вот и решили его завезти подальше от дома, чтобы не смог вернуться.
Отвёз мужик кота на другой край города, но когда вернулся домой, кот уже
был на кухне – жрать требовал.
На другой день отвёз его подальше от города. Но через часок-другой, кот
опять домой вернулся.
В третий раз, посадил бедолагу в мешок, кинул в багажник, уехал из
города совсем далеко, и начал петлять на машине – дорогу запутывать.
Наконец остановился и вытряхнул кота из мешка. Перепуганный кот
моментально убежал, а мужик развернулся… и домой. Ехал – ехал. Что-то
нет уверенности, что правильно едет. Стал огладываться, прикидывать.
Затревожился и звонит домой жене:
- Слушай, Васька наш, случаем, домой не пришёл?
- Да – говорит жена – вот сидит, умывается.
- Слушай, дай ему трубку. Сам я, что-то, дорогу уже не найду.
В том, что животные находят обратную дорогу домой, нет ничего
удивительного. Им, в отличие от людей, даже нет необходимости запоминать
маршрут. Зато человек может добраться в пункт, в котором сам никогда не
был. Достаточно сказать извозчику, куда желаете ехать, или немного знать
географию.
Но вот история, которая произошла в конце семидесятых.
В городе, звавшимся тогда Куйбышевом, жила–была семья, и была у них
овчарка Весна. Рос в семье сын - Алексей, которому предстояло отслужить
срочную армейскую службу. И в один из весенних призывов забрали парня и
увезли на два года, как водилось, на другой край страны. Заскучала Весна
без своего друга, прямо заболела, а тут ей другая беда. Ещё похуже.
Этим же летом семья осуществила давно задуманный план – собрали все свои
пожитки и переехали жить в Белоруссию.
Точно, в какой город за давностью лет не скажу, да и не нужно это.
Бедную собаку, как не любили, но взять с собой сразу не могли, поэтому
оставили её друзьям, которых Весна хорошо знала. Собирались забрать,
когда обживутся – обустроятся.
Через пару месяцев получили из Куйбышева письмо: Весна долго не
принимала пищу. Не скулила, не лаяла. Просто лежала с закрытыми глазами.
И однажды пропала. Её перестали держать на привязи, и она неожиданно
ушла.
Большим ударом это стало и для Алексея, который, отслужив два года,
вернулся из армии сразу в Белоруссию, на новое место жительства. Пошёл
работать на местный завод.
Прошёл ещё год.
Однажды, работники завода, выходили, как обычно, после смены, из
проходной. Внезапно раздались крики – прямиком к проходной, мчалась
громадная овчарка. Кто-то стал убегать, кто–то, оторопев, замер. Но
собака, выбрав из толпы, летела к одному единственному парню, к Алексею.
Кинувшись к нему на грудь, она стала его лизать в лицо. Обалдевший
Алексей сам не мог сдержать слёз.
Весна нашла своего друга через три с лишним года, самым непостижимым
образом, добравшись за полторы тысячи вёрст до пункта, в котором никогда
не была и никаких географий не изучала.
История эта, в своё время, десятки раз была проверена и перепроверена.
Ни один учёный муж не мог дать этому феномену мало–мальски
подходящего объяснения.

Сижу у стоматолога с открытым ртом. Чувство всем знакомое – как на
электрическом стуле.
Влево–вправо кресла с такими же несчастными. Соседнее кресло
освобождается. Врач - пожилая миловидная дама называет санитарке фамилию
и та, приоткрыв дверь, выкрикивает её в коридор.
Молодой человек заводит сухонькую старушку. Вдвоём с врачом усаживают её
в кресло.
- Откроем ротик, – ласково так говорит врач, - как у нас тут красиво. На
что жалуетесь?
- Зуб сломался, – отвечает бабуля, – и теперь язык натёрся. И кушать, и
разговаривать больно.
- Как зуб? – удивляется врач. - Это что, не протезы?
- Зачем мне протезы, когда мои родные ещё хорошие.
- А сколько вам лет?
- Восемьдесят третий, доченька.
- С ума сойти! – восклицает изумлённая дантистка, – посмотрите сюда,
призывает коллег, бабуле за восемьдесят, а все зубы свои и целые.
Заглянуть бабке в рот захотелось даже некоторым пациентам.
Когда публика разошлась, врач занялась зубом и спрашивает:
- Как же вы, бабушка, умудрились на старости лет сломать–таки зуб?
- АЭХИ ГГЫЗЛА – отвечает старушка широко открытым ртом.
Ржали даже те, кто минуту назад плакал от боли.

Моя Соня - беспородный щенок, которого я подобрала, ещё в ноябре, когда возвращалась с работы. В восьмом часу было совсем темно и я случайно заметила мокрый дрожащий комочек. Она так окоченела и обессилела, что никак не отреагировала, когда я подняла её с асфальта.
Дома я положила её на полотенце возле батареи и открыла банку сгущёного молока. Утром она продолжала спать и я не захотела её будить, чтобы посмотреть, какого пола моя находка.
Бог с ним, с полом, раз все время спит, значит будет Соней.
Дома Соня редко ходила по квартире, больше спала, но когда мы с ней гуляли, она любила убегать от меня, пряталась за колёсами машин и выбегала только когда я делала вид, что оставляю её и ухожу домой.
Сегодня Соня впервые увидела снег, восторгу её не было предела. Она так расшалилась, что перестала меня слушать и, петляя между припаркованными на тротуаре машинами, побежала к дороге. Я уже ору:
- Соня! Соня! Ко мне! Вернись, паразитка!
А она уже боится, что ей перепадет от меня и быстро–быстро семенит в сторону непрерывного потока машин. Ужас охватил меня, а тут ещё, вдруг со стороны мусорных баков, появилась громадная чумазая дворняга и стремительно понеслась прямиком на мою Соню. Такой псине перекусить щеночка ничего не стоит. Соня только от меня ловко убегать умеет, а эта собака настигла её в три прыжка. И тут случилось чудо! Эта громадная дворняга с ходу сбила Соню с ног и взяла её в зубы. Держала, пока я, с опаской, не подошла к ним.
Псина отпустила невредимую Соню и затрусила к своим контейнерам.
Со слов перепуганной соседки ваш…

Сегодня все простились с Эдуардом Хилем.
Однажды, в середине 70-х Эдуард Хиль пел в Краснодаре в театре оперетты. Зрительный зал был настолько переполнен, в проходах выставили дополнительные стулья. Наши места оказались где-то в геометрическом центре зала. Рядом симпатичная пара лет примерно под тридцать.
В антракте, как водится, многие направились, кто курить, кто в буфет. Ушли и соседи. Где-то с третьим звонком, боком, боком протиснулась нахмуренная соседка. Одна.
Пока всё в буфете не выпьет не оторвётся – пробормотала она, словно оправдываясь.
Свет в зале погас, а сцена, напротив, залилась ярким светом. Улыбающийся Хиль продолжил выступление. Одна песня, вторая…и, наконец, под овации радостной аудитории, Эдик запел долгожданную – У леса на опушке жила Зима в избушке…
Внезапно, со стороны бокового прохода, раздался полушепот – полу-вой:
- ЛЮ –У-У-У-СЯ!
Вот скотина – прошептала наша соседка и втянула голову в плечи.
- ЛЮ-У-У-У-СЯ, подними ру-у-у-ку – продолжал выть Люсин спутник.
Все, как по команде, повернули головы налево.
Хиль замолчал и заулыбался ещё шире. Следом умолк и оркестр.
К любителю театральных буфетов, лавируя между дополнительными стульями, уже летела женщина. Видимо администратор. Спас положение Хиль.
- Молодой человек – позвал он мужчину – поднимитесь сюда на сцену!
Тот, с готовностью, запетлял по проходу.
Ему подсказали, где ступеньки. Очутившись на сцене он забыл о своей Люсе, кинулся расцеловывать Эдуарда Хиля и чуть не нырнул в оркестровую яму. Хиль поймал его и подвёл к микрофону:
- Зови свою Люсю!
Тот так заорал, что зафонили динамики.
Готовая провалиться со стыда Люся, согнулась пополам и спрятала лицо в ладони.
Тогда Хиль сам попросил Люсю поднять руку. Под аплодисменты публики радостный мужчина завилял на своё место.
- Продолжим? – спросил у зрителей Хиль
- Сначала!!! – заорал зал
Хиль сделал знак дирижёру.
- У леса на опушке жила Зима в избушке…
Светлая ему память.

С пылесосом в руках выхожу к мусорным контейнерам. Привычных бомжей нет.
В одном баке ковыряется старушка. С виду, одета вполне опрятно. Бак
высокий и бабуля подмостила под ноги катушечный магнитофон. Ситуация,
для нашего времени вполне обычная.
Разбираю пылесос и вытряхиваю содержимое в какую-то коробку, на предмет
поиска всякой мелочёвки, которую пылесос засасывает без разбора. Оба при
делах.
Мимо баков проходят высоченный молодой человек с дочкой лет шести –
семи. Он одет не броско, но очень прилично, а девочка – просто куколка.
Принцесса. Мужчина внимательно посмотрел на старушку. Остановился,
достал из бумажника купюру и велит дочке подойти к бабуле и дать ей
деньги. Девочка подошла и стоит, стесняется. Бабка так увлечена
перетряхиванием пакетов, что никого не замечает. Девочка смотрит на отца
и пожимает плечами. Тот подходит сам и окликает старушку. Когда та
поворачивается в их сторону, он сам протягивает полтинник и просить
взять. Бабушка, от неожиданности, чуть с магнитофона не свалилась.
- Спасибо – говорит. Денег мне хватает. Телефон, вот потеряла и боюсь,
что выбросила с мусором. Ищу свои пакеты. За полчаса набросали
полконтейнера. Теперь смутился молодой человек.
- Папа – оживилась Принцесса, а ты позвони на бабушкин номер, как обычно
твой телефон ищем.
Бабуля посмотрела на верхушки деревьев, пошевелила губами и уверенно
продиктовала цифры. Мужчина набрал номер. Все затихли. Тишина. Повторили
звонок. Тихо.
- Ну, слава богу – сказала старушка. А вы не зайдёте ко мне домой – там
позвонить? Я тут рядом живу.
И они отправились в гости к бабуле.

Только что прочитал историю про люстру и вспомнил.
Где-то в 80-х, катались по просторам страны и купили в Кишиневе люстру. Отечественную. Не то, чтобы дома их не было, но вот именно эта понравилась и взяли на память.
Дома собрал её в кучу и стал готовиться к самому главному - на стол одну табуретку и, сверху, еще табуреточку. Дом старый, потолок 3,30. Успешно снял старый светильник, но когда старался попасть кольцом на крюк в потолке, меня качнуло и я, не выпуская люстры из рук, подчинился закону гравитации. Оба получили повреждения разной степени тяжести. Себя не было жалко, а вот люстру было не восстановить. Ну не судьба!
Посмотрели на паспорт - покойница наша была изготовлена на Тираспольском заводе какой-то электробытовухи. Говорю жене - хочешь-пиши, а мне стыдно. Пойдем в магазин, выберем новую, а, вообще, и старый светильник не плохой.
Жена, в расстроенных чувствах, пишет письмо на этот Тираспольский завод, вкратце описывает историю покупки люстры и её гибели. Для убедительности, прикладывает чек Кишиневского магазина и просит прислать наложенным платежом точно такую люстрочку.
В то время все народы были братьями и, буквально через пару недель, получаем почтовое извещение о том, что посылка ждёт нас в почтовом отделении. Оплатили, получили.
Казалось бы тут и сказочке конец, но люстра у меня новая, а мозги старые. Как уж случилось, но, когда уже присоединял плафоны, меня опять "качнуло". На этот раз, я не упал, но один плафон ускользнул таки из рук.
Что делать? Жена - за перо и снова пишет в Тирасполь. Так мол и так, мужа опять "качнуло", но, на этот раз люстра и четыре плафона уцелели, а один вдребезги. И слёзно просит повторить акт милосердии, выслать наложенным платежом, парочку плафонов - один в запас, вдруг его на высоте опять "качнет".
Через две недели получаем посылку с двумя плафонами, без требования об оплате! Но, с сопроводиловкой, в которой уважаемой Л.В. рекомендуют обратиться за помощью к соседу, а мужа, на время монтажа люстры, отправить погулять.

Недавно, захожу на рынок.
Холод собачий. Падает и тает мокрый снег. В ряду, между двумя
прилавками, лежит пёс. Перед его мордой перчатка. Перчатка эта никому не
нужна, но собака не знает этого и честно охраняет. Так бы они и лежали,
но торговки раздражены тем, что собака рычит и покупатели обходят это
место подальше. Дождались охранника. Только начал приближаться, как пёс
приподнялся, и обнажил зубы. Парень погрозил ему милицейской дубинкой.
Нос собаки угрожающе сморщился. шерсть на загривке стала дыбом.
…твою мать, а ну, пшёл отсюда! - заорал охранник.
В ответ, пёс положил лапу на перчатку и очень доходчиво зарычал.
Охранник всё понял, посоветовал торговкам перебраться на другие прилавки
и свалил. Пёс опять улёгся.
Не успели бабки принять решение, как к месту событий подошла,
навьюченная сумками женщина. Пёс вскочил, повернулся и побежал по своим
собачьим делам.
Увидев перчатку, женщина подняла её и показала публике вторую такую же.
Очевидцы наперебой стали хвалить её умную и добросовестную собаку.
Нет у меня никаких собак - сказала удивлённая женщина, а эту в первый
раз вижу .
Ну, какой академик Павлов объяснит, что побудило бездомного пса, рискуя
шкурой, охранять чужую вещь!

Одно время, многие наши студенты, отправлялись на каникулы в США; одни
мир смотрели, другие просто зарабатывали, но все получали хорошую
практику в английском и в разных житейских ситуациях.
Вот и Леночка - дочка хороших моих знакомых, как-то сама разобралась, в
интернете всё нашла и убедила родителей отпустить её за океан. Связалась
с фирмой, которая предлагала отправиться в Бостон делать в аэропорту
уборку в салонах лайнеров, прибывающих из рейсов.
Прибыв на место, Лена была сразу неприятно ошарашена сообщением о том,
что сразу к работе её допустить не могут – работа в международном
аэропорту, непосредственно в самолётах, требует проверки личности
специальными службами. Почти три недели пришлось ждать.
Познакомилась с ровесницей из Шотландии, которая тоже приехала на
заработки, по этой же самой студенческой программе. Вместе сняли
квартиру, вместе искали возможность подрабатывать, чтобы как-то питаться
и платить за квартиру.
Наконец, проверка закончилась. Все новенькие работники прошли подробный
инструктаж. Уборка салона самолёта проводится клининговой бригадой в
строго определённом порядке. Все, забытые пассажирами, вещи бригадир
помещает в пакеты, на которые прицепляются бирки с данными о дате, рейсе
и месте, на котором была обнаружена вещь. Кто-то снимает чехлы с
сидений, кто-то пылесосит, следом протирают пластмассовые детали сидений
и салона, удаляют свежие пятна. В первый же рабочий день, Лена
обнаружила, что на полу салонов иногда находятся самые разнообразные
монеты утерянные пассажирами. По монетам можно географию изучать.
Спросила бригадира; тот посоветовал собирать коллекцию.
Однажды, на полу, под креслом Лена, обнаружила небольшой рулон долларов
свёрнутых и, перетянутых простой канцелярской резинкой. Сняла резинку и
посмотрела. Десять двадцатидолларовых бумажек. Для неё, потерявшей
двадцать дней в ожидании работы это конечно деньги. Лена задумалась - а
вдруг, эти двести баксов потеряла такая же голодная студентка. В тоже
время, дойдут ли эти деньги до хозяина, если она расскажет о находке?
Всё-таки, свернула купюры опять в рулон и позвала бригадира.
На следующий день её позвали в офис клининговой службы. Поблагодарили за
работу и отдельно за возврат найденных денег. И, уж совсем неожиданно,
подарили плейер, да такой крутой, что тех двухсот баксов, на покупку
точно не хватило бы. Когда вернулась после работы на квартиру,
обнаружила заплаканную подружку. Та собирала свои вещи.. Как оказалось,
эта девушка, работая в другой бригаде, тоже нашла точно такой рулон
долларов, но промолчала и оставила их себе. Когда уходила с работы, её
отозвала охрана. Как бы невзначай, спросили - не произошло ли чего
необычного на работе. Девушка замялась. Тогда прямо в лоб ей заявили,
что она уволена и её занесли в чёрный список граждан, которым въезд на
территорию Соединённых Штатов навсегда запрёщён.
А нашей Леночке, кроме того, разрешили подработку в магазине сувениров,
в здании аэровокзала.

Был здесь чей-то симпатичный анекдот – смысл, которого состоит в том, что расстояние между шпалами не соответствует мужским шагам потому, что у нас в стране шпалы укладывают женщины.
В начале восьмидесятых, был я в командировке в Южном Урале. И нестерпимо захотелось мне побывать на своей юридической родине - в Северном Казахстане.
Туда, ещё до войны, были сосланы родители моих родителей. Покинуть место многолетней ссылки разрешили уже после войны, благодаря фронтовым наградам и ранениям отца. Короче, вывезли меня в раннем младенчестве. О родине, затерянной в казахстанских степях, знал по рассказам.
На удивление, немало местных жителей хорошо помнили моих предков.
Привели меня к саманной хате, выглядывающей из земли всего-то метра на полтора. Эта хата, была построена моим дедом, в голой степи наспех, к зиме тридцать седьмого. Там жили незнакомые пожилые люди, которые любезно предложили мне пожить, или хоть переночевать в хате, в которой я родился и жил, правда, меньше месяца.
Спросил я про кузницу, которую, по рассказам родителей, построил мой дед - отец отца. Дед тогда сам в ней работал. Оказалось, что сохранилась и кузница. Кузница не только сохранилась, но и продолжала действовать.
Кузнеца на месте не было, но пока мы, с добровольными экскурсоводами, разговаривали разговоры, послали кого-то за кузнецом. Каково было моё изумление, когда передо мной предстала темно-русая статная красавица, заметно старше меня. Вот так кузнец!
Кузнец Елена, улыбаясь, предложила мне покачать меха, размять городские косточки. Уголь, в дедовском горне, быстро разгорался, а Лена, тем временем, уже разогревала какую-то железяку. Постоянно подогревая ее, быстро добилась нужной толщины, ширины. Согнула. Попросила подержать длинными клещами заготовку на наковальне, и, несколькими уверенными ударами, сделала разными пробойниками около десятка отверстий.
Ещё несколько минут, и Лена вытащила из шипящей воды новенькую подкову. Протянула мне:
- Передайте от меня подарок своему отцу.

Предыстория.
Еду, как-то утром за городом. Стоит на перекрёстке старушка. Чистенько
одета, аккуратненькая такая. Очень редко кого подбираю, но тут
остановился. Говорит куда ей и спрашивает, сколько будет это стоить.
Денег не прошу, и она садится.
Добирается в посёлок на почту за пенсией. Спрашивает откуда я родом.
Удивлена, что я практически местный. Говорит, что здесь очень редко
водители не требуют денег. Сама с Урала, но судьба закинула её сюда
давным-давно, да и то через многолетнее заключение. Рассказала бы, но
уже приехали. Почта.
Достала из сумки гроздь винограда, угостила меня. Пожелали мы друг другу
дежурных благ и расстались.
Несколько дней я просто мучился, вспоминая бабулю. Не выдержал однажды и
поехал в тот посёлок на почту. Прошу вспомнить, проверить, какая
старушка получала пенсию в то утро. Не хотят ковыряться, искать. Тут
меня осенило – виноградом, говорю, вас она, наверняка угостила.
- А! - воскликнула женщина за стойкой. - Так это Елизавета Даниловна с
хутора К Маркса.
Так я нашёл попутчицу.
А теперь, вкратце, история.
Жила в одной уральской деревушке девочка Лиза. Работала, как и все в
поле. Серпами жали хлеб. Упавшие зёрна тайком отправляли в рот. Очень
боялись, но голод был сильнее страха - с 1932 года действовал
«знаменитый» Указ «О трёх колосках».
Видел учётчик или нет - неважно, но подбежал к Лизе, схватил за волосы,
привёз в контору и велел звонить в район. Дали десять лет. Могли и
расстрелять.
Два года шила телогрейки. Началась война. Ассортимент расширился - в
моду вошли шинели. Замечаний не было и стали Лизе доверять работы и за
пределами зоны. Однажды отправили её с группой на станцию перегружать
продукцию. Работы шли в спешке. Военные и железнодорожники ругались и
грозили друг другу неприятностями. Поезд стоял на парах. Какая-то
страшная тоска вдруг толкнула Лизу в загруженный вагон.
Покинула вагон в новой телогрейке уже на правом берегу Волги. Повезло
поменять телогрейку на старое пальто и кусок хлеба. Немцев отогнали уже
далеко. Подалась на юг. Документов не было, но до сих пор везло. В
Астрахани удалось остановиться работать в больнице. По-настоящему
повезло, когда главврач похоронил, как неизвестную, умершую женщину, а
Лизу, выздоровевшую, «выписал».
И отправилась дальше на юг уже не Елизавета Даниловна, а Лидия
Алексеевна. С ребёнком под сердцем.
Остановилась на Кубани. Прижилась. Родила сына. Работала в колхозе. Годы
полетели.
Дояркой Лидия Алексеевна стала передовой. Отмечали её на каждом
собрании. Постоянно была на Доске Почёта в районе. А однажды, уже в
конце 70-х, её представили к награде.
Вручать медаль приехал на собрание первый секретарь райкома. Очень
хвалил, как водится, благодарил за доблестный труд и спросил, чего она
желает от руководства колхоза или даже района. Пообещал выполнить любую
просьбу.
Лидия Алексеевна поблагодарила всех, отказалась от всех благ и… на
глазах всех селян, руководителей и собственного сына рассказала эту
историю и попросила вернуть ей её имя.
Можно ли представить, что в нашей измученной стране, человек, переживший
такое, мог испытывать самое настоящее счастье.

Горжусь одной записью в своей трудовой книжке: За отвагу, проявленную
при тушении пожара…
Это начало записи. А дело происходило так.
На территории кожзавода ни души. Обеденный перерыв. Шагаю в сторону
проходной. Запах дыма. Оглядываюсь – на втором этаже, в окнах цеха
отделки огонь. Смежное с цехом помещение - склад готовой продукции.
Бегу к пожарной лестнице мимо здания конторы и ору в каждое окно,
будоража всех сногсшибательной новостью. Переодеваться и даже скинуть с
себя новую куртку – ветряк некогда. Хватаю пожарный рукав и тащу его по
железной вертикальной лестнице, которая, на счастье, прямо между горящих
окон. Расплавленный битум капает с загоревшейся крыши. С каждой
ступенькой пожарный рукав делается всё тяжелее и тяжелее. Наконец кто-то
внизу открыл гидрант. Рукав стал вырываться из моих объятий. Поливаю
кровлю над собой, разбиваю раскалённое стекло и направляю струю в окно.
Умудряюсь просунуть извивающийся рукав в помещение и перелезть на
подоконник. Спрыгиваю на пол. Дальше легче.
Короче, прибывшим пожарникам оставалось дотушить рубероидную крышу.
Немного подгоревшая дверь в цех заперта снаружи – обеденный перерыв.
Пожарники с такими вещами не церемонятся - поломали её моментально, хотя
в этом, уже, не было никакой необходимости. Под аплодисменты коллектива
выхожу из цеха.
В тот же день приказ с записью в трудовой книжке: За отвагу, проявленную
при тушении пожара, награждён премией в размере… десяти рублей!?
Всю одежду, обгоревшую и в битуме, пришлось выбросить. С причёской тоже
пришлось расстаться – битум невозможно было удалить. Ожоги зализывал
неделю. И вот отблагодарили. Благодарность руководства, прямо скажем,
неадекватна подвигу. А ведь спас продукции на громадные тысячи рублей,
да и само здание почти не успело пострадать. Непонятно.
Понятно стало через двадцать с лишним лет. Встречаю как-то знакомого,
который в те времена на «Волге» директора завода возил. Рады встрече
оба. Вспоминаем молодые годы. Напоминаю о пожаре. Он ржёт как конь,
согнулся пополам от смеха. Наконец к нему возвращается способность
говорить.
Оказывается после того моего подвига, несколько человек на заводе, во
главе с директором, в качестве награды, готовы были меня убить.
Продукции там не было вообще, только несколько отбракованных кож для
видимости ущерба. И вот я, своими действиями, поломал всю тщательно
продуманную операцию по списанию на пожар такого громадного количества
продукции, что собиралось к дате пожара не одну неделю. Пришлось им всё
украденное обратно на завод завозить.
Вот как бывает – форс-мажор не сам пожар, а его ликвидация.

В магазине стройматериалов работал грузчиком невысокий, худой мужчина.
Сам, при знакомстве, представился мне как Николай Иванович Мазай. Позже
выяснилось что имел он совсем другую фамилию, а Мазаем его прозвали в
станице за постоянное желание «вмазать» и он очень этим гордился.
Глядя на Мазая, я удивлялся возможностям человеческого организма. Каждый
день после работы, он напивался с друзьями так, что топая домой,
засыпал, продолжал движение «на автопилоте» и приходил таки домой без
посторонней помощи. Наутро, без видимых последствий пьянки, вовремя
прибегал на склад, и, не ожидая распоряжений, сам находил работу,
сортируя и складируя пиломатериал.
Однажды, в конце ноября, нажравшись, как обычно после работы, не дошёл
до дома с дружеской попойки. Упав в довольно глубокую лужу, он не смог
подняться. Темнело рано. До самого утра его никто не увидел. Ночью
ударил мороз и, когда его наутро обнаружили, лежал Мазай, скованный
льдом.
Милиция приехала с грузовиком. Открыли борт и, разбив ледок вокруг
трупа, зашвырнули покойника в кузов. Ударившись, тело ожило, и начало
отчаянно материться. От ужаса, вся собравшаяся толпа окаменела. Мазай,
осознав, что милиция здесь в его честь, перемахнул через борт со стороны
кабины и убежал домой.
Когда открыли магазин, выбритый и трезвый Мазай, не чихая и не кашляя,
уже наводил на территории порядок.

Обязан предупредить – история эта, прям скажем, не к столу.
Дело было в начале 80-х годов. Многим знакома автотрасса от Краснодара
на побережье Чёрного моря, именно на Джубгу. Сразу за плотиной через
р. Кубань, территория республики Адыгея (ранее автономной области).
Несколько километров и перекрёсток – поворот налево на аул. Понежукай.
В народе называли «Понижешукай». И вот на этом перекрёстке располагался
пост ГАИ. Простое кирпичное здание с большими окнами на три стороны.
Почти сразу за постом начинался стихийный овощной рынок, который тянулся
вдоль обочины пару километров.
Работали менты на этом посту очень рьяно. Видимо, знали немало пунктов
из правил дорожного движения, потому как претензий к водителям
выдумывали всегда по несколько штук сразу. С запасом. Драли нещадно не
только беззащитных транзитных водителей, но и своих, местных. Уж такая
бодрая команда собралась.
Однажды, в выходной отправились семьёй на море. Подъезжаю к злосчастному
перекрёстку. Как и все, сбавляю скорость но, оказалось, совершенно
напрасно – началась такая вонь, что пришлось быстренько поднимать
стёкла. Плохо всем. Из некоторых машин высовываются рыгающие головы.
Лето, жара и так смачно несёт фекалиями, что к желанию порыгать не
остаётся равнодушных. На посту никто не дежурит и это вполне понятно.
Базарчика нет. Верней он разместился через несколько километров вперёд.
Домой возвращались ночью. Как только подъехали к этому месту, опять
почувствовали вонь. Подняли стёкла и пулей пролетели мимо.
Что там произошло скоро знали все местные жители.
Однажды, заступая на дежурство, первый, прибывший на службу, милиционер
открыл дверь в домик, и ему навстречу хлынуло самое настоящее цунами из
чистого говна.
Это как надо было «достать» какого-то водилу, что тот не поленился, не
побоялся ночью приехать на свей ассенизаторской машине! Разбил в окне
небольшое стёклышко, вставил рабочий рукав и слил в проклятое помещение
тонны три-четыре самых свежих фекалий.
Гигантская лужа, выплеснувшаяся из домика сохла все лето. Через год
здание снесли бульдозером под самый корешок. Лет десять никакого поста
там не было вообще.
Сейчас там большая дорожная развязка. Новое сооружение. По новым
стандартам, окна расположены так высоко, что для повторения подобной
акции без вертолёта и не управиться.
P.S. Если я хоть слово соврал, готов лечь под тот самый говновоз.

Хорошо было налажено планирование при советской власти. Недаром гулял в
народе простенький анекдот:
В армянское радио поступил вопрос:
- Можно ли сделать так, чтобы в пустыне Сахаре вообще не стало песка?
- Да. Для этого туда надо отправить на недельку Госплан СССР.
А вот другой анекдот, а может и не совсем анекдот, ибо это уже
совершенно реальный случай, каких было превеликое множество.
В основе экономического планирования существовало железное правило: для
составления различных разнарядок, все заявки принимались министерствами
и ведомствами за год вперед до второго сентября. Горы макулатуры
отправлялись в Первопрестольную. Специально обученные чиновники
разбирались и планировали что и как могли. То, что получилось,
утверждали у своих министров, после чего эти разнарядки автоматически,
приобретали статус Закона, причём закона более незыблемого, чем Закон
всемирного тяготения.
При строительстве одного дома, для увеличения мощности котельной нужны
были два агрегата. Название у них – водяные водоподогреватели.
Напланировали нам получать их через год в городе Воронеже.
Стройка у меня двигалась быстрей намеченных сроков, что было в советские
времена непривычно, и создавало массу неудобств снабженцам. Наш
снабженец от меня отвернулся и перестал со мной не только разговаривать,
но даже водку пить. Стал я звонить на завод - изготовитель в город
Воронеж – бесполезно. По телефону потыкали меня носом в разнарядку и
всё. В нашем министерстве вспомнили, что где то на свете есть город
Волгоград, где тоже, оказывается, их изготавливали. Посоветовали
попробовать договориться с городом Волгоградом. Волгоградцы поставкой
порадовать не могли, но подсказали, что эти агрегаты изготавливают так
же в городе Краснодаре на ремонтно-механическом заводе и волгоградские
теплотехники сами возят их из этого Краснодара. Видимо в нашем
министерстве прочные знания в географии СССР ограничивались МКАДом.
Сел на трамвай и отправился по городу Краснодару на РМЗ. Оказалось, что
там эти подогреватели действительно изготавливают и это основная их
продукция. Вот, только продать никак не могут, потому, что у них очень
напряжённый план поставок в волгоградскую область. Посоветовали
связаться с волгоградскими тепловиками - может там поназаказывали
лишнего. Вот если они откажутся от парочки штук в мою пользу, тогда,
через наши министерства, вопрос можно будет решить.
Сам я эти агрегаты никогда в глаза не видел и попросил разрешения пройти
в цех, посмотреть, что это такое – водоподогреватель. Когда увидел, что
по всей территории их валяется великое множество, у меня затеплилась
надежда.
Выбрав, из общего коллектива, рабочего с самым красным носом, я спросил,
можно ли, чисто теоретически, заполучить парочку таких агрегатов. Он
ответил, что это очень непросто. Для этого я должен иметь за забором
грузовик и водки столько, сколько нужно изделий.
Позвонил своему директору и через час грузовик привёз мне две бутылки
спирта. Эти самые изделия весили килограмм по двести. По этой причине, в
переправке через забор и погрузке принимал участие, наверное, весь
коллектив завода. Работа спорилась. Минут через десять мой красноносый
друг, обрадовавшись, что у меня для него не водка, а замечательный
спирт, дал команду, и мне моментально приволокли и погрузили третий
подогреватель. В запас. Все рабочие, дружно стали объяснять мне, что в
трудные времена, я всегда смогу поменять эту вещь на бутылку водки.
Я чувствовал себя героем до тех пор, пока не пришло время сдачи дома в
эксплуатацию. Документов на приход ни в бухгалтерии ни в снабжении,
почему-то не было. И тут забыли все, что я – герой и стали требовать от
меня документы об оплате и накладные. Вот тут и помог мне третий
подогреватель. Монтажная организация, за него перестала требовать
какие-то дурацкие бумажки и вопрос отпал.
Снабженец снова стал моим другом. А через полгода воронежский
механический завод, в категоричной форме, стал требовать оплаты и
самовывоза заказанных, полтора года назад, водяных водоподогревателей, в
количестве двух штук, согласно разнарядке №, от…
Снабженец снова перестал меня узнавать.

В магазине стройматериалов довелось, на днях, увидеть картинку.
Возле громадного рулона линолеума стоят два работника в зелёных халатах
и совершенно ничего не делают, что совершенно недопустимо в недоразвитом
капиталистическом обществе. Это заметил молодой человек очень
внушительных размеров, в рубашке фирменного цвета магазина. Видимо
менеджер. Налетел. Показательно громко поинтересовался причиной простоя.
Те ответили, что ждут погрузчик, чтобы перевезти линолеум.
Давно сами бы подняли и перетащили - учит их грозный менеджер - может
погрузчик этот сломался и никогда не придёт.
Больно тяжёлый - отвечают те.
Грозный менеджер, явно привыкший демонстрировать силушку и срывать
аплодисменты, поплевал на громадные ладони, сказал то ли подчинённым, то
ли всем присутствующим в зале, простите в магазине:
- Учитесь, как надо.
Присел на корточки, обхватил с одного края рулон, и стал выпрямляться.
Его ноги подняли задницу, насколько позволила длина рук. Рулон не
шелохнулся. Руки как забетонированные. Подёргав задом в разных
плоскостях, богатырь выпрямился и назидательно сказал:
- Вот так! Только надо человек шесть.

Всем, сколько нибудь военнообязанным, приходилось проходить армейскую
переподготовку или избегать её.
Военная моя специальнось - авиатехник, поэтому все сборы проходили в
одном из учебных авиаполков.
Авиации всегда являлась элитой в войсках и условия воинских сборов были
несопоставимы с условиями в других родах войск.
"Служба" была настолько «опасна и трудна», что для того, чтобы попасть
на сборы, необходимо было заблаговременно принести в военкомат
начальнику отделения магарыч. Я обычно не жадничал и приносил коньяк.
Коньяк гарантировал сорокапятидневный отпуск с сохранением среднего
заработка на работе, плюс частичное офицерское жалование по месту
службы.
Но, однажды, сдав повестку на работу в конце трудового дня, я совершил
непростительную ошибку - поторопился. Начальник СМУ, где я тогда
работал, моментально сел в машину и помчался в военкомат. Мне велено
было ждать на работе. Вернулся он сияющим и обняв меня за плечи, сообщил
«радостную» весть, что ему удалось меня «отмазать» от службы. За это
наше СМУ должно было сделать ремонт двух помещений военкомата.
Ну, разумеется, раз освободили от сборов меня, то и организовать этот
ремонт должен был я силами своих рабочих. Это в дополнении к работе, от
которой я хотел отдохнуть. И это всё за собственный коньяк!
На следующий год повестку на работу я больше не сдавал. Её относила
жена, когда автобус уже увозил меня к месту предполагаемой службы.

Напомнила вчерашняя история про такси.
Давным-давно, когда дочка садик посещала, а жена была снова в декрете,
приходилось ночами «шабашить» на своей «копейке». В итоге «докатался»,
пока нож в шею не получил. Но сейчас другая история.
Стою возле машины на привокзальной площади. Откуда-то появился мужчина
лет тридцати пяти. К нему ринулись несколько водителей. От таксистов он
отмахнулся сразу и решительно. Этим он отбил интерес и частников –
слишком подозрительно. Стал мужчина прохаживаться и обращаться к
водилам. Подходит ко мне. Ему нужно срочно в Туапсе. Платит семьдесят
рублей. Щедро! У всех это вызывало ещё большее опасение, а у меня
абсолютно никакого чувства беспокойства, тем более страха. При моих
инженерских ста тридцати в месяц, это и вторая детская кроватка и
возможность отдохнуть от извоза и пожить по-человечески. Короче,
согласен.
Водители меня отзывают и дают советы типа получить деньги вперёд, мимо
постов ГАИ ехать медленно, обращая на себя внимание, заезжать на
заправки и больше беседовать с людьми…
Помчались. Дорога пустая. Машины ночью на трассе, в те годы, были редким
явлением.
Нигде не останавливались. Нормальный человек. Поболтали о Жигулях –
Москвичах. Оба пожаловались, что зарплаты не всегда хватает.
Въезжаем в Туапсе. Обычно пассажиров везут на автостанцию. Но мне он так
шикарно заплатил, что предлагаю подвезти по нужному адресу.
Отказывается. Только подъехали к пустынной автостанции, как пассажир
напрягся и говорит:
- Назад в Краснодар.
И поясняет – опоздали.
Разворачиваюсь. Через несколько кварталов, мой пассажир достаёт
бумажник, протягивает стольник:
- бегом в Сочи на Морвокзал.
Деньги очень большие, но уже не только в них дело. Человек уж очень
расстроен.
Разворачиваюсь и пулей летим в Сочи.
В Сочи и ночью жизнь не прекращается. Люди гуляют по набережной.
Потихоньку подъезжаю к Морпорту. Полно машин. Притормаживаю. Неожиданно
нас обгоняет белая Волга и резко меня подрезает. Я и обматерить никого
не успел, как из Волги вылетели трое мужчин. Один подбежал ко мне, а
двое к пассажирской двери. Не могу понять, что происходит и куда это я
вляпался.
Распахнули нам двери. Мой пассажир спокойно повернулся, и вытянул руки
навстречу браслетам. Ему помогли выпрямиться из салона.
Минутку – говорит мой клиент – я должен заплатить водителю. Вы же
знаете, что он не причём.
Показал глазами на левый карман.
Один достал его бумажник – Сколько?
Пассажир глянул на меня – Пятьсот!
- Не многовато? – спрашивает один из группы захвата.
- В самый раз. Нам–то с вами какая разница?
Мужчина «отстегнул» мне деньги и говорит:
- Не всегда так хорошо кончается, докатаешься.

Истории, вроде совершенно разные, тем более между ними такие промежутки
времени, что долго не мог решить – соединять ли в одну.
Конец восьмидесятых. Отправились как-то за грибами. Приехали далеко не
первыми. На протяжении нескольких километров на обочине гравийки стоят
машины. Народ весь в лесу. Наконец, пригнездился в хвост какому-то
жигулёнку. На задней полке, под стеклом, лежит милицейская фуражка. Вот,
говорю, - рядом с ментамии и машину оставлять безопасней. Выходим,
разбираем вёдра и углубляемся в лес. Вся придорожная территория, вся,
давно проверена и истоптана. Пока нашли первый гриб, ушли чёрти куда.
Потихоньку, стали появляться нетронутые полянки. Ну, не в грибах дело.
Когда, усталые, но довольные вернулись к машине, перед нами открылась
картинка – возле шестёрки, что с милицейской фуражечкой, трапезничает
такая же компания, как и мы - два мужика со своими дамами. Грибов у них
побольше, чем у нас, но настроение куда похуже. Хреновое, прямо сказать.
А причина угрюмости ихней в том, что машина у них левой стороной стоит
на колёсах, а правой на брюхе. Верней на бревнышке, которое кем-то
использовалось, как домкрат. Поздоровались. С чувством тревоги я обошёл
свою машину…
Слава богу, всё в порядке. Даже дворники на месте.
Вот – говорит один из мужчин – специально фуражку товарища под стекло
положил, а паразиты - воры, видимо, не заметили её и обворовали. Если бы
фуражку эту увидели, то точно пострадали бы вы, а не я.
Да вряд ли – говорю – скорей, фуражечка ваша, милицейская, как предмет
охраны, действует в городе и то только на честных людей, а в лесу, для
преступного элемента она, действует, скорей, как красная тряпка на быка.
Вот, б….! – повернулся водитель к своему другу. Лучше бы ты напялил её
на башку эту свою фуражку и собирал бы в ней грибы. Вот только грибы
тебя бы точно испугались и поразбежались бы. Бессильной его злости не
было предела.
Товарищ его, видимо, и сам это понял без моей иронии и кивает с
виноватым видом.
Я полез в багажник. У меня всё на месте.
- доставай запаску и не горюй. Сам достал свою запаску и спросил, откуда
они сами.
Оказалось, что живём даже не очень далеко друг от друга. Сообща, подняли
правый бок, накинули колёса, а …болтов нет. Ни одного. Ну это вообще
свинство! Пришлось нам обоим, снять по болту с каждого живого колеса и,
не спеша, поехали в город, в гараж к потерпевшему.
Когда прощались и расшаркивались, от денег я отказался и тогда владелец
милицейской фуражки протянул мне визитку. Потом вдруг спросил ручку и на
обратной стороне дописал домашний номер. Глядя на написанный номер, я
стал представлять, что это за кадр – последние четыре цифры городского
номера все пятёрки! А это было ещё советское время. Когда стал визитку
стал рассматривать, изумлению моему не было предела: подполковник
милиции. Даже ГАИ!
Первое время показывал эту визитку друзьям, постепенно забыл. Ничего
серьёзного со мной не случалось. С гаишниками на дороге привык
разбираться сам.
Сколько прошло времени, даже не скажу. Наступили суровые девяностые
годы. Однажды вечером заехал к Володе - товарищу по работе. Сидим чай
пьём, прикидываем, как дальше жить.
Засиделись почти до полуночи. Вдруг телефон. Его жена, здоровается,
немножко беседует и передаёт трубку мужу. Вова с первых слов очень
удивляется и, прикрыв трубку, говорит мне, что звонит Серёга -
одноклассник, с которым не виделись лет сто.
Вдруг Володя сильно посерьёзнел и стал что-то уточнять. Потом
рассказывает мне, что Серёга этот приехал в Краснодар к родителям из
Москвы, где живёт после окончания МГУ. Приехал на машине, и сейчас,
только что, у него случилась авария. Его «четвёрку» догнала, и бок - о-
бок ударила Волга. В Волге три грузина. Внаглую, забрали ключи, машину с
места аварии отогнали и требуют таких денег, которых у него даже на всю
поездку не было. Короче, надо как-то постараться помочь.
Так – говорю - пора!
Что – спрашивает Володя - сразу домой пора?
Да нет. Достаю бумажник с документами. Вот и визитка. На служебные
номера, конечно, звонить глупо. Набираю первые цифры и следом четыре
пятёрочки. Подняли не сразу. Дико извиняюсь и напоминаю, как он сам
давал мне визитку и свой домашний номер. Показалось, что сам В. В. даже
рад моему ночному звонку. Коротко излагаю суть. Спрашивает где место
происшествия и мою фамилию. Всё, ждите там.
Мы с Вовой, быстренько, ко мне в машину и едем по адресу.
Частный сектор. На проезжей части пустынной улицы, стоит Волга. Правый
бок немного ободран. Увидав нас, из прокуренной машины повылазили
возбуждённые кавказцы.
А где вторая машина – спрашиваем.
- Дэнги привезли?
- С деньгами разберёмся, а где машина и водитель?
Тут подоспел и наш водитель. Он ждал нас неподалёку в телефонной будке.
Познакомились. Серёга высокий и худющий очкарик. Сейчас появилось
выражение – «ботаник». Вот это типичный он. Конечно, для этих
полублатных кавказцев, в безлюдном районе, с номерами московской
области, он просто находка.
- А где же машина?
Машина стоит носом к забору в кустах. Две двери и крыло изрядно примяты.
У Волги, конечно, металл потолще будет.
Беседа с участниками столкновения не получается, они требуют дэнги и
«включают почасовой счётчик». Спорить, с ними о чём-то, совершенно
бесполезно.
Наконец со светом фар и синим маячком подъезжает милицейский РАФик.
Грузины кидаются навстречу ментам и, наперебой, орут свою версию
происшествия. Капитан велел всем замолчать и спросил кто здесь… и
называет мою фамилию. Настроение наших оппонентов сразу изменилось.
Капитан попросил документы обоих водителей. Посвежевший Серёга сообщил,
что документы с ключами у него забрали и машину его перегнали в
палисадник. Ни хрена себе! – восхитились менты.
Один из соискателей денежной премии моментально полез в Волгу, отдал
капитану Серёжины права и ключи. На ходу придумал версию, что тот сам
признал свою вину и документы с ключами отдал в залог. У водителя Волги
своих документов на машину не оказалось вообще. Пока объясняли где и
почему их техпаспорт, неожиданно подъехала ещё одна машина и тоже
милицейская. Но на этот раз УАЗик, и не гаишный. Этот экипаж оказался
в бронежилетах и с автоматами. Два капитана поприветствовали друг друга,
и второй сказал, что дежурный из батальона ГАИ попросил
проконтролировать, как дела. Уж больно время неспокойное, тем более
ночь.
Перепуганные кавказцы стали заверять, что у них претензий никаких нет и
они готовы разойтись с миром.
Но тут настала наша пора идти в атаку – машина новая, повреждена.
Короче, деньги на капот, вот тогда разъезжаемся. Сторговаться помог
капитан. Сколько дэнэг требовали, столько и платите! Брюнеты хором
завыли.
- Столка нелзя. Это была шютка.
- У нас времени на торговлю нет – строго сказал капитан. Или при нас
расплачиваетесь, или…
Договорить не успел. Деньги нашлись на месте. Неожиданно разбогатевший
Серёга, стал отсчитывать часть купюр для выражения искренней
благодарности родной милиции. Капитан отказался, поведав, что за вызов
должен платить виновник. Отдельно.
- Харашо – сказал водитель и достал какую-то купюру.
- Ты совсем плохой? - спросил капитан. - Нас за дураков держишь?
- А сколько?
- Столько же, сколько и за ущерб - не моргнув глазом объявил капитан или
…
Он в двух словах изложил возможные варианты.
Это же надо! Такие деньги у них опять нашлись. Правда, на этот раз сумму
собирали в складчину.
- Тэпэр можем ехат? – спрашивает водитель.
И тут вмешивается второй капитан:
- Здрасьте! А мы, что бесплатно сюда ехали? Бесплатно вас тут охраняем?
И щёлкнул затвором автомата. Вымогатели подняли такой жалобный вой, что
сам Станиславский расплакался бы.
Первый капитан повернулся к нам:
- Всё, с этими генацвалями побеседуют, чтобы они за вами не поехали.
Просто подержат их. Счастливого пути.
Скоро всё забылось. Бывая в Москве, я пару раз заезжал в гости к Серёге,
который жил в Троицке – совсем рядом с Москвой.
Прошло больше двух лет.
Собрались мы с кумом моим в столицу. В те времена, в начале каждого
апреля, в экспоцентре на Красной Пресне, проводилась международная
строительная выставка.
Моя отечественная семёрка куму казалась ненадёжной и постыдной, для
посещения столицы. Отправились на его Тойоте, которой в обед исполнилось
сто лет.
Неполадки начались ещё в Тульской области. В Москве, все наличные деньги
полетели в кассу какого-то автосервиса.. Уже и выставка закончилась и
послезавтра Пасха. Наконец, вроде всё наладили. Пока машина на ходу,
отправились в обратный путь. Только выехали на МКАД, как японский
двигатель замолчал и всё. Тут я вспомнил о Серёге. Убедил своего кума,
что нам бы дотащиться до Троицка, а там познакомлю его с хорошим парнем,
который сам из Краснодара, и в беде нас не оставит. Лучше варианта не
нашлось. Кое-как притащились поздно вечером. Дверь открыла жена. Меня
она уже знала и была необычайно рада. Но когда вышел Сергей, то,
почему-то кинулся навстречу не ко мне, а моему спутнику. Они стали
тискать друг друга и хлопать по плечам. Вот уж мир тесен – они тоже
оказались одноклассниками.
Наутро Серёжа освободил гараж и, пока мы изучали конструкцию японского
инжекторного двигателя, он приводил местных Кулибиных. Всё бестолку. Под
вечер, к гаражу вслед за Серёгина «четвёркой» подъехали две изрядно
потрепанные БМВ. Из салонов повылазили братки. Серёжа, наш «ботаник»,
скромно представил обе стороны друг другу, объяснив, что это ребята из
Солнцева, они могут вообще всё. У некоторых видимые участки рук изрядно
покрыты далеко не временными татушками. Всё молодёжь лет двадцати -
тридцати. Все молчаливы. Кто главней не понять. Двое полезли под капот.
Остальные молча расселись кто где. Серёга пропал.
Потихоньку стал склеиваться разговор. Оказалось, что Серёга наш уже
ядерной физикой не занимается, а с друзьями по институту взяли в аренду
несколько гектаров земли и увлекаются выращиванием корнеплодов, которые
развозят по ближайшим столовым и детским садам. Тем и живут. Солнцевские
ребята – их «крыша», без которой никак нельзя. Они решают все проблемы
«подведомственных» предпринимателей. Даже если проблема приехала чёрти
откуда на поломанном дрыстопале.
Через часик братки пошептались, нам велели руками ничего не трогать,
сели в свои Бэшки и укатили. Откровенно, мы уже никого не ждали.
Вернулась одна машина уже почти в одиннадцать ночи. Привезли какие-то
пластмассовые датчики и громадную катушку зажигания от неизвестной
никому техники. Время опять бесполезно потянулось. Было ясно, что они и
сами бестолку убивают своё предпраздничное время, и нам спать не дают.
Серёга опять с нами. Сидим боремся со сном, перекидываемся вопросами –
ответами. И, вдруг мотор запустился. Заработал, так тихо и мирно
зашептал. Главный спец стал сокрушаться, что постоянно повторял одну и
ту же ошибку, поэтому так долго возился. Отужинать с нами они отказались
– торопились в церковь на Крестный Ход. Помыли растатуированные руки,
сели в свой «Бумер» и умчались в темноту.
Если бы не те грибы, познакомился бы я с Солнцевской братвой?

Только что вернулся с прогулки.
Увидел модную вывеску "МЫ ОТКРЫЛИСЬ". Теперь тут продают фрукты - овощи.
Приветливая продавщица постоянно заглядывает в шпаргалку и сверяет цены.
Из подсобки высовывается усатая морда хозяина. Спрашивает сразу всех:
- Как правилна писат слово мышь? Мягкий знак нада, или нэт?
Подавляющее большинство покупателей за мягкий знак.
Через пару минут Хозяин вывешивает плакат с ассортиментом и ценами.
Среди прочего строчка КИШ МЫШЬ - 80 руб.

В молодости, пока у меня не было никакой возможности устроить ребёнка в
ясли, я брал дочку с собой на работу. Дочка росла в чисто мужском
коллективе. Кроме выходных, маму свою видела мельком по утрам и по
два–три часа вечерами. Однажды жена рассказывает, что снимала дочку с
горшка, стала одевать ей трусики, а дочка говорит:
- А потрясти?
- ???
- а папа меня обязательно трясёт когда я пописаю.

В восьмидесятые годы приходилось мне иногда ездить в командировки в
славный город Гудермес. Тогда местные чеченцы называли его Сердцем
Чечни, раз уж столица – Грозный.
Так вот в этом, позже полностью разрушенном, Гудермесе в советские
времена был крупный завод медицинского инструмента. Именно оттуда по
всей стране доставлялись скальпели, пилы, долота, всё чем пользовались
хирурги, стоматологи, ортопеды. Там, при заводе, был даже большой музей
профессора Г. Илизарова, который все свои уникальные изобретения,
заказывал именно на этом заводе и поставил на ноги тысячи калек.
Все изделия проходили цех гальваники, после которого серый и невзрачный
металл превращался в блестящий, нарядный инструмент. И посетила меня
однажды идея восстановить блеск ключей от машины. В следующую поездку я
захватил из дома, оба комплекта и, прибыв на завод, попросил одну
женщину, работающую в цехе, отхрормировать ключики. Взялась с
удовольствием.
В тот раз в Гудермес я приехал не один, а с товарищем. Заранее купили
обратные билеты на проходящий поезд.
Вспомнил о ключах перед отъездом. Побежал в цех. Нужной женщины на месте
не оказалось. Мастер сказал, что Тоня – мой любимый гальваник - болеет
который день, а живёт она где-то в новых пятиэтажках. Точно в которой не
знает. Надо на месте поспрашивать. Заскочили в кадры. Там подтвердили
район, но номера дома-квартиры не знают.
Торопимся с Вовочкой в новый район. Ряд параллельных пятиэтажек, друг от
друга ничем не отличающихся. Ни названия улиц, ни номеров домов, в самом
деле, нет - район слишком новый.
Бегаем от дома к дому, мотаемся по подъездам, то, что слышим от редких
жильцов, результата не даёт. Среди бела дня, взрослое население на
работе. Дома сидят древние старухи, владеющие русским примерно как я
чеченским. До поезда уже меньше часа. Лёгкая паника заставляет бегать по
квартирам всё быстрей.
И вдруг, с одного балкона, нас с Вовой кто-то окликает. Задираем головы.
Пожилая женщина в ярком халате подзывает нас поближе. Объясняем цель
суматохи. Поднимайтесь ко мне – говорит – я эту Тоню знаю и быстро
найду. Взлетаем на третий этаж. Предлагает присесть и звонит по
телефону. Почему-то с русской Тоней она говорит на местном диалекте.
Наконец кладёт трубку и радует, что Тоня к нам уже спешит. А пока
угощает нас чаем, со всякими вареньями и печеньями.
Времени уже не хватает. Хочу пойти навстречу, чтобы встретить её по
дороге, но гостеприимная хозяйка внаглую цепляется за плечи и не
пускает. Вова рванул из квартиры – хрен там. Входная дверь заперта.
Уговариваем, показываем билеты на паровозик. Бесполезно. Наконец звонок
в дверь. Радостно вскакиваем, В квартиру заходит наряд милиции. Теперь
всё ясно. Бдительная чеченская бабуля оказалась матерью майора милиции,
Гудермесского начальника угро. Начинаем с билетов на поезд. Майор
понимает всё с полуслова. Звонит по телефону. Через минуту отправляет
куда-то молодого сержанта, а сами спокойно все спускаемся вниз к машине.
Ещё минуты три-четыре и сержант машет нам от соседнего дома. На
милицейском УАЗике подъезжаем к нему. Из подъезда вылетает наша Тоня.
Едем на завод. Майор, кажется, волнуется больше нас. Ещё минут пять и
Тоня выбегает из проходной с блестящими ключами.
УАЗ с сиреной мчится на вокзал. Поезд ещё стоит. За рулём настоящий
джигит - УАЗ залетает на платформу и тормозит возле нужного вагона.
Конечно, сейчас в это поверить даже сложно, а когда-то такое отношение
кавказцев к русским гостям даже удивительным не было.

Есть в Краснодаре ресторан "Мадьяр". Как-то были мы туда приглашены
друзьями отметить их серебрянный юбилей. За столиком нас человек
десять-двенадцать. Обслуживает паренёк, подпоясаный тканью. Значит
действительно мадьяр.
В разгар застолья наш официант делает лицо очень загадочным и просит
внимания. Все послушно вытягивают шеи в его сторону. Мадьяр достаёт из
кармана три игральных кости и повествует, что по старинному венгерскому
обычаю, все посетители должны бросать кости. Если у кого-либо выпадут
все три одинаковых камня, тот, от заведения, получит ценный приз.
Интересно. Стали по очереди бросать. Доходит очередь до моей дамы.
"расколотила" она кубики в стакане и... на стол. На глазах изумлённой
публики выпали три тройки. Наш мадьяр выкатил глазища и окаменел. После
неприлично приличной паузы, заулыбался и отправился куда-то за кулисы.
Пока он отсутствовал выпили за успех и стали гадать - что будет в
качестве приза. Наконец появился наш массовик-затейник. Вид что-то
слишком жалкий. С виноватой улыбкой протянул... свой фирменный
блокнотик, для записей дополнительных заказов. Сказал, что это и есть
приз, на память от заведения. Половина страниц давно вырвана. Бедный
хлопчик, в общем хохоте, чуть не плакал. Но мне больше стало жалко свою
спутницу.
Встал и вышел, вроде до ветру. Когда официант проходил мимо, отозвал
его.
Вам тут никому не стыдно - спрашиваю. Парень отвечает, что администратор
проверил наш заказ, счёл его слабоватыми и запретил что-либо дарить. Я
дал ему, приготовленные триста рублей, и велел принести, якобы от фирмы,
бутылку.
Через пяток минут, появился улыбающийся официант, объявил, что блокнот -
это была просто шутка и, с торжественным видом, поставил на стол ведёрко
с шампанским. Все дружно зааплодировали. Мне, втихоря, было приятней
всех. Но стало ещё приятней, когда уже на выходе, провожая, парень
потихоньку протянул мне деньги и сказал, что их велел мне вернуть
администратор.

Случилось, мне попасть в больничку.
Вот как бывает – за всю жизнь не имел даже карточки в поликлинике, все
болячки были только результатами травм и ранений. Жизнь прожил и не
знал, что такое насморк, или похмельный синдром, и тут – на тебе! Первый
поход к участковому врачу, обернулся срочным вызовом неотложки прямо в
поликлинику. С ветерком и музычкой домчали до ЦГХ, если кто знает.
Спасибо, телефоны теперь у каждого имеются. Позвонил. Пока делали
экспресс – анализы, рядом появилась дочка.
Вместе почитали стандартный текст, подписавшись под которым, пациент
брал на себя всю ответственность за неудачный исход операции. Пришёл
посмотреть меня хирург – приятный молодой человек, которому предстояло
провести ремонт моего двигателя. Заверил нас, что до меня у него уже
около трёхсот оперируемых прошло. Анестезиолог тоже опытный и
внимательный. Делают они всё грамотно, аккуратно, независимо от того, на
какой основе попал на стол клиент. Никому ничего платить не надо. Всё
будет хорошо…, но, всё таки, если есть какая – то возможность
отблагодарить, то они будут очень благодарны.
Я, свою очередь, заверил доктора, что очень рад, что меня будет
оперировать именно он. Сам я ничего не боюсь и понимаю, что лично мне
станет лучше, при любом исходе операции.
Наутро покатили.
Привязали покрепче и стали прилаживать к морде лица маску. Было
любопытно, как будет действовать наркоз. Внезапно маску убрали. Лежу,
прикидываю - по какой это причине прекратили подготовку. Тут замечаю,
что света нет совсем и рядом никого нет. Ни хрена себе! Бросили меня и
свалили. Постепенно глазки стали к темноте привыкать, кручу головой
туда-сюда, уже отчетливо вижу на стене полоску света. За дверью светло.
Начинаю соображать, что нахожусь совсем в другом помещении. Как же,
думаю, я не заметил, что меня перевезли в другое место. Попытка
подняться ни к чему не привела – мало того, что тяжесть в теле
необычайная, так ещё и запутали меня всякими шлангами и проводами. Рядом
приборы какие-то, а людей никого. Хотя, где-то далеко, слышны какие-то
голоса.
Стало понятно, что самое интересное я проспал - операция закончилась.
Сколько времени прошло неизвестно. Ещё непонятно, как, в этой ситуации,
простите, «до ветру» сходить. Как только мысль эта коснулась моего
мозга, так сразу ни о чём другом я уже думать не мог. Хочу в туалет и
всё тут. Ничего больше не хочу. Наконец, посчастливилось дотянуться до
клавиши в изголовье. Нажал раз, другой. Слышу голоса приближаются. Дверь
распахнулась и в палату вошли сразу три спасительницы и один спаситель.
Наперебой сообщили мне, что я жив, показания все хорошие и, главное, что
сейчас глубокая ночь, я должен спать, выздоравливать и не мешать
дежурить.
Как бы неудобно не было, но я объяснил причину беспокойства. Одна
дамочка сунула руку под моё одеяло, и успокоила, сказав, что со мной
утка и мне больше ничего не надо. С весёлым гомоном компания удалилась.
Тему завёл, аж самому неудобно. Ну, ладно.
Лежу и продолжаю мучиться.
Не знаю, по какой причине, охватили меня такие боли и спазмы, что ровным
счётом ничего не могу поделать. Набрался наглости и снова надавил на
кнопку вызова.
В ответ на мою жалобу о спазмах, дежурная успокоила – сказала, что
завтра суббота, послезавтра воскресенье, а вот в понедельник в отделение
пригласят уролога, и тот разберётся почему у меня не получается
«сходить».
Своим искромётным юмором она так развеселила всех дежуривших коллег, что
стало ясно, что среди них нет ни одного трезвого.
Одна барышня наклонилась поближе и громким шёпотом поведала:
- Мужчина, вы платили хирургу? Вот он пусть за вами и смотрит. А если
ещё будете среди ночи трезвонить на всю реанимацию, то мы соберём
коллективную жалобу со всех палат, что вы ночами буяните и мешаете
больным спать.
Попробовал наорать, но только рассмешил экзекуторов. С хохотом свалили.
Лежу, мучаюсь, вполголоса матерюсь. Не выходит у меня ничего, хоть
тресни. Смотрю, а на тумбочке моей стоит пластиковая поллитровочка с
водичкой. Решил тут я попробовать клин клином вышибить – напиться, так,
чтобы … Короче, хуже уже не будет. Дотянулся до бутылочки, испил водицы,
а как стал бутылочку эту обратно на тумбочку ставить, чувствую,
бутылочка эта ровно стоять не желает, а с поверхности тумбочки моей,
стал свет голубой разливаться. Пошарил, и в руке оказался мой родной
телефон сотовый.
Без раздумий звоню в скорую помощь. Излагаю причину вызова. Так и так,
мучаюсь, мол, от боли, но ничего не получается. Спрашивают фамилию,
возраст, а как дошло до адреса, то мой ответ, что лежу в кардиологии
знаменитого центра, поверг женщину, на том конце провода, в шок.
Переспросила, не шутка ли это пьяная. Попросила успокоиться и подождать.
Не прошло пяти минут, как в коридоре началась беготня. Ко мне в палату
влетели две знакомые «дежурные по концлагерю». Я сразу стал «миленьким»
и «лапочкой». И стали расспрашивать про самочувствие, и попросили
постараться повернуть к ним лицом попочку, и сделали мне такой
эффективный укольчик, что напряжение и спазмы как рукой сняло, и всё у
меня чудесно получилось, и получается, дай им Бог здоровья, по сей день.
Пока засыпал, слышал хождение по палатам. Очень сильный интерес к
здоровью пациентов возник среди ночи у персонала.
В понедельник, после переезда в другую палату, ко мне пришёл мой хирург.
Послушал, то -да сё. Улыбается. Спрашивает:
- жалоб нет?
- обещали – говорю – сто грамм к ужину, да не подали.

Изобретателям сотовой связи, отдельное спасибо!

фкпфрфрфрф4еп4кок вчера напомнил. Может кому и неинтересно.
Эта история, когда мне её рассказал мой родственник, учёный физик, была
совершенно свежей и ужасно секретной. В СССР очень любили делать секреты
из ничего. Итак.
Западная Германия, то бишь ФРГ, вдруг решила покупать у нас в СССР
каменный уголь. У них самих Рурский уголь очень высокого качества, да и
сам бассейн ещё полон. Английский Кардифф качеством не хуже, да и морем
им намного дешевле. Нет, захотели нашего Донецкого антрацита.
Долго всё как следует проверяли - в чём смысл. Откровенно враждебное
государство чуть ли на коленях, просит уголька. Убедились, что подвоха
никакого нет.
Чудной контракт был заключён. Эшелоны с углём, строго по графику
последовали из Донбасса на чужбину.
Однажды, как бывает, случился в Донбассе сбой. Тогда аварий у нас в СССР
не было и быть не могло. В СМИ только о достижениях говорили. Но, что-то
всё-таки затормозизо темпы добычи. График поставки в ФРГ нарушать нельзя
ни при каких обстоятельствах. И тогда, в срочном порядке, подобрали
точный по качеству уголёк из Кузбасса и туда его, за кордон.
Рекламация не заставила долго ждать.
Как там выкручивались и отбрехивались внешторговцы не нам знать. Но
после этого наши ученые занялись изученим состава Донецкого антрацита
куда внимательней и оказалось, что Донецкий уголь имеет довольно большое
содержание, весьма редкого в природе, индия, без которого электроника не
живёт.
Спасибо немцам, что они лучше нас знают наши возможности.

Крещение ребёнка – настоящий праздник, на который собрались все самые–самые близкие.
Сразу после обряда - скорей домой, за стол. На просторной кухне начались последние суетливые движения. Всё было приготовлено с утра или с вечера, но теперь всю эту снедь непрерывным хороводом понесли на стол. Что-то ещё нарезается, что-то приукрашивается зеленью. Всё румяные и красивые находятся в прекрасном расположении духа.
Свекровь, не теряя времени, тщательно прибирает газовую плиту. В момент, когда на кухне столпилось несколько человек, она несколько громче необходимого окликнула невестку:
- Ира, посмотри, твоя плита когда-нибудь была в таком состоянии!?
И с гордостью оглядела присутствующую родню.
Ира мгновенно подлетела и чмокнула свекровь в щёчку:
- Конечно нет, мама!
Одной рукой сняла чугунную решётку, а второй приподняла конфорку. Под конфоркой, на белой эмали, осталось траурное кольцо от утренней стряпни.
И добавила:
- Я тут обычно тоже мою…

Середина семидесятых. Нас, в «людской», это просторная комната, семь столов - семь человек. У нас не отдел. У каждого своя работа. Тут и инженер по охране труда, и дама которая занимается изобретениями и рацпредложениями, суровый заводской пожарник, художник, умеющий писать крупными буквами три слова из трёх букв – Мир, Труд, Май, телефонист – слаботочник, самый умный персонаж – юрисконсульт, и я. Я увлекаюсь капстроительством и ремонтом.
Пока ни у кого не было автомобиля, юрист Иван Петрович приветствовал всех одной фразой – Привет, народ!
В один из понедельников, Иван Петрович, обычно спокойный и рассудительный, вошёл возбужденный и радостный. Видимо в пятницу выиграл арбитраж. И вдруг, слышим:
– Привет, пешеходы!
Вскочили с мест. Не томи, рассказывай. Высыпали во двор. На площадке, перед бюстом Калинина, рядом с директорской Волгой стоит новенький синенький Жигуль 2102. За Ивана нашего Петровича мы все, по-разному, рады, но за «пешеходов», как-то стало всем одинаково обидно. Скоро привыкли, но не все. Среди всякой заводской автотехники, на вечном приколе, стоял без стёкол, без колес и, кажется, без двигателя, Москвич-407, на котором возили в 60-х тогдашнего директора. Много чего на Москвиче не было, но номера сохранились.
И однажды, у нас в «людской», возникла идея – подшутить над нашим автовладельцем. Два энтузиаста за две минуты свинтили с бесхозного авто гос. номера. В тот же день, выбрали момент и прицепили их нашему юристу. Родные его номера положили на шкаф с юридической литературой. Всех мучил один вопрос – заметит подмену или нет. Напрасно беспокоились. Как обычно, часа в три, написал в журнале – «В арбитраж», вскочил в машину и умчался до конца дня.
На следующий день появился перед обедом, причем совершенно убитый горем. Все «пешеходы» притихли, стало ужасно неловко. Кто-то робко спросил:
- Что, Ванечка, арбитраж проиграл?
- Хуже, - отвечает Ванечка, - не был я в арбитраже. Повез новую знакомую в парк, пока гуляли-целовались, гаишники сняли номера. Под знаком, дурак, оставил. Девушка первая заметила, что машина без номеров.
Сегодня пол дня в ГАИ искали – искали, не нашли. Видимо тот охламон, что снял, не сдал должным образом. Теперь придется пешком ходить, пока номера не найдутся. И от штрафа не отвертеться, да хрен с ним, со штрафом, скорей бы нашли. А пока на заводе машина постоит.
- Да что за проблема? - затарахтел развеселившийся народ. Найдутся номера, скоро найдутся. Пожарник, с важным видом предлагает вариант:
- К вечеру бутылка коньяка и номера будут.
- Если и номера будут к вечеру, то ставлю два коньяка!
- Договорились, беги за коньяком, а я еду в ГАИ.
Пока Иван Петрович бегал за коньяком, родные его 01-89 висели на машине на своих местах.
На следующее утро услышали:
- Привет, народ!

Как-то читал книжку о примерах возможностей человеческого организма в
экстремальных ситуациях. Так сказать сверхвозможностей. Запомнились
рассказы о том, как во время Отечественной войны случился пожар на
торпедном катере и один матрос средней комплекции сам выбросил через
борт торпеду, весом триста килограммов, чем спас всех от взрыва. Описан
также интересный случай, произошедший в одном из донских хуторов – там
одна бабуля восьмидесяти лет, совсем уж собралась уходить в мир иной.
Уже отпел её батюшка, приглашённый из станицы, привезли готовый гроб.
Рядом с ней тихо шептались, такие же древние соседки – подружки. Шла
жатва, весь народ был в поле. И вдруг с поля приехали со страшной вестью
– дочь этой самой умирающей бабули, каким-то образом попала под косилку
и погибла. Умирающая тут же поднялась, засуетилась по хозяйству и
прожила ещё двенадцать лет! Как сама говорила – внуков надо было
растить.
А вот случай, произошедший со мной.
Отдыхали семьёй в Новороссийске. Каждый день на пляже. От берега уходит
в море пирс метров на тридцать-сорок. Шириной метра три. Высотой над
водой чуть более метра. Эта каменная дамба настолько обросла скользкими
моллюсками и водорослями, что попасть на неё можно если не с берега, то
только по ржавой металлической лестнице, в конце этого пирса где,
обычно, ныряют отдыхающие.
Пирс этот с утра замощен загорающими телами.
Учу дочку плавать и не бояться воды. Ей шесть лет. Ума у нас примерно
одинаково.
Я нахожусь в воде где-то возле середины пирса. Глубина около двух
метров. Подсаживаю дочку на пирс и она прыгает ко мне в воду. Дав
погрузиться, подхватываю её и опять высаживаю наверх. Игра ей начинает
нравиться и осмелев, она уже прыгает ко мне с небольшого разбега.
Постепенно народ ищет тень и покидает пекло. Пирс наш опустел.
Возможность для разбега увеличилась. Прыжки стали дальше, я уже
подхватываю дочку метрах в двух от пирса. Дочь пятится для очередного
разбега и… задом падает на другую сторону пирса.
Этот страх и боль передать невозможно. Плыть до лестницы – долго. До
берега, до небольшой глубины, а потом по рваным скользким валунам на
четвереньках, наверное, ещё дольше. Рвусь напрямик к молу, что-то меня
моментально выбрасывает наверх, и я прыгаю к дочери на другую сторону.
Плачу и целую её, а она торопит:
- давай меня наверх, я теперь на другую сторону упаду.
Под вечер, большой компанией, с того же места пробовали повторить мой
трюк.
После многочисленных попыток выразили общее мнение - это невозможно!

У моих друзей домик в предгорье. Посреди двора старая–старая яблоня.
Год, второй, а яблоня не цветёт. Кое-где одинокие листочки. От яблони,
собственно, один каркас. Совершенно не украшает она двор, напротив,
делает вид угрюмым.
Как-то, поздней осенью, решили спилить её. Дерево большое, ветки
толстые; пилить вручную - слишком долгая песня, поэтому решили мы
позаимствовать у знакомых электропилу и спилить через неделю.
В следующую субботу приезжаем на дачу, заходим во двор и у всех мурашки
по спине побежали: декабрь, все деревья голые, а яблоня посреди двора,
как невеста в белых цветах!
Что она хотела сказать?
Можно ли этому поверить, если сам не видел такое чудо?

Первый рекорд сочинской Олимпиады установлен россиянином Дмитрием Медведевым. Он уснул уже на четвёртой минуте церемонии открытия Игр

Только что рассказали. История с огня.
Для иного мужика ходить с женой на барахолку - смерти подобно, да ещё, когда нет нужды. Клянчила, клянчила жена и отправилась сама на рынок за шубой.
До шуб не дошла, очень уж ей приглянулись зимние сапоги. Остановилась она, начала эти сапоги примерять. Нога на картонке. Молнию в первый раз застегнуть непросто. Сумочку, чтобы не мешала, отдала продавщице. А, когда еще только рассматривала сапоги, еще до примерки, ляпнула что-то насчет покупки шубы
Когда натянула сапоги и выпрямилась, продавщицы уже не было.
Вся в слезах, без сумочки, но в новых сапогах, возвратилась жена домой. Пока муж открывал дверь, бедняжка и вовсе разрыдалась. Рассказывала и ревела одновременно, а муж постепенно начал ржать.
Жена притихла, забеспокоилась, начала волноваться, что с ним такое.
Он ржет:
- Так смеюсь второй раз в жизни. Помнишь, когда я смеялся? Когда ты, впервые, без мамы суп приготовила. И вот сейчас.
И показывает пальцем:
Вон, деньги ты на телевизоре забыла!

Можно все время дурачить некоторых, можно некоторое время дурачить всех,
но нельзя все время дурачить всех.
Авраам Линкольн.

Можно все время дурачить всех.
Владимир Путин

- Вовочка, кто был твоей первой учительницей?
- Химичка. В восьмом классе.

Борьбу с собственным населением, в нашей стране, не прекращало никогда
ни одно правительство, начиная с октября 17 года. Менялись формы,
методы и масштабы.
В восьмидесятые годы был период одной из форм геноцида, когда тогдашний
Генсек Горбачёв, со своими подсказчиками Лигачёвым и Лукъяненко,
объявили непримиримую борьбу с пьянством. Спиртное было запрещено
практически вообще. Появилось выражение «ОДЕКОЛОНЫ ПИЩЕВЫХ СОРТОВ».
Резко участились случаи отравлений спиртосодержащими жидкостями.
Пошло по стране мнение о необходимости переименовать город Винницу в
Чайницу. Даже работники партийных и советских органов, отправляя своих
водителей в гастрономы и на базы, требовали от них строжайшей
конспирации, потому что сами они пить не прекращали, а сдавали друг
друга с превеликим удовольствием.
Очень поощрялись в СМИ безалкогольные свадьбы и похороны. Спиртное
предварительно разливалось в чайники и кувшины для компотов. В
осиротевшие, полупустые рестораны и кафе врывались наряды милиции и
зорко следили за посетителями, которые пили из чашек чай и закусывали
его квашеной капустой. Обычно они выбирали один-два столика и делали
проверку содержимого чайников и кувшинов. Издевательства всегда
поводились по стандартному сценарию. Напоминали людям о действии
Высочайшего Указа, запугивали арестом и различными видами расстрелов и
конфискаций. С показным раздражением, выдёргивали свои руки из ласковых
объятий несчастных пленников и, наконец, к великому облегчению всех
присутствующих, брали взятки и отправлялись к местам очередных поборов.
Во всех организациях, в обязательном порядке всех добровольно–
принудительно записывали в так называемые «общества трезвости».
Выбирали и вожаков этих сборищ – Председателей обществ трезвости.
На нашем заводе выбор почему-то пал на меня. Видимо моя природная
отёчность подсказывала заводскому активу, что я своё уже выпил и могу со
спокойной совестью читать людям идиотские лекции на тему «ужасного
вреда алкоголя на хилые организмы советских людей, в свете решения
антинародного правительства».
На первую лекцию собралось не более двадцати человек. Это при списочном
составе более четырёхсот.
Глаза мои виновато бегали то по несчастным лицам присутствующих
работников, то перескакивали на дурацкую инструкцию, выданную ленинским
райкомом партии. Язык с трудом поворачивался во рту. Очень непростое это
дело – находясь в трезвом уме и полной памяти говорить людям глупости.
Чтобы как-то пробудить народ от лекционной спячки, потихоньку стал
делиться своим личным мнением о том, что если уж пить, так то, что сделал
сам. Сам я, за короткий срок, освоил технологию изготовления абсолютно
чистого пшеничного спирта. Из него я делал водочку, на порядок лучшую
«монопольки». Вот и пообещал в следующий раз поделиться знаниями.
Через неделю я был обрадован необычно большой явкой. Почти половина зала
была заполнена слушателями. На этот раз лекция началась легче, даже
как-то веселее, а уж когда я постепенно перешёл на технологию в интерес
к лекции превзошёл все мои ожидания. В этот день я ограничился только
объяснением технологии изготовления бражки. Народ домой не особенно
спешил и меня стали просить закончить антиалкогольный курс в этот же
вечер, не откладывая на неделю.
В следующий четверг зал был полон. А тут прибыли проверяющие из райкома
партии. Они откровенно были поражены битком набитым залом. Почти все
присутствовавшие имели ручки и тетрадки. Делились друг с другом листками
для записи. Ломали пополам карандаши.
Сияя от удовольствия я начал рассказывать, своей понимающей аудитории,
сказку о белом бычке, который ежедневно напивался так, что на утро не
мог идти на работу. Допился до цирроза печени. Потерял работу, семью и
т. д. и т. п.
Когда удовлетворённые райкомовские гости покинули актовый зал, народ
стал просить повторить содержание предыдущей лекции. Пришлось опять
объяснять, как правильно выбирать пшеницу, в каких условиях и как её
проращивать, как готовить бражку. Далее речь пошла о способах перегонки
в домашних условиях, о необходимости второй перегонки, способах очистки
спирта и наконец о рецептах изготовления водочки. Практических занятий
я, по понятным причинам, не проводил, но через пару недель, некоторые
благодарные слушатели стали приносить мне на работу результаты своих
домашних практикумов, на предмет оценки качества.
Спустя несколько лет, когда в магазинах появилось всего вдоволь,
встретил я одного бывшего работника завода – Владимира Ф., члена
тогдашнего общества трезвости. Каково было моё изумление, когда я
услышал, что после моих лекций он попробовал сварить собственную
самогонку и не оставил этого занятия до сих пор. Его водка по качеству
лучше водки многих производителей, а её себестоимость гораздо ниже цен
магазинного ассортимента.
Оглядываясь через годы, улыбаюсь - приятно думать, что по факту моих
«лекций» никуда, никаких сигналов не поступало. Меня никто тогда не
сдал.

Было это в те времена, когда "Москвич" автомобилем называли.
Дабы собрать на футбол побольше зрителей и увеличить сборы, стали на
стадионе сразу после матча разыгрывать лотереи. Все билеты, на все места
являлись лотерейными.
После каждого матча на зелёный газон вытаскивали большой
барабан-лототрон, выносили и расставляли предметы розыгрыша и выкатывали
главный приз - "Москвич - 2140".
Барабан, наполненный бумажными листочками, крутили, дети доставали их и
тут же оглашались места на которые выпадал выигрыш. Счастливые
победители тут же спускались с трибун и, предъявив билет, получали
выигрыш. Последним разыгрывался Москвич.
Всё просто, открыто и честно. Единственное и главное условие - авто
необходимо было получить в течении пятнадцати минут после тиража. В
середине 80-х абсолютно всё было в стране дефицитом и этим условием
исключалась возможность продажи выигрышного билета.
Это новшество привело к тому, что билеты на футбол попали в разряд
дефицита. В день продажи с утра в кассы выстраивались длюннющие очереди.
Около сорока тысяч билетов распродавали в течении нескольких часов.
Брали помногу, потому, что реально выигрывали телевизоры, ковры,
холодильники и т. д. и пр. На полупустых трибунах народ сидел отдельными
кучками с пачками билетов.
Итак стоим, однажды, в очереди с другом и рассуждаем, сколько билетов
брать. C ума сходить не собираемся. Лично мне и одного бы хватило. Не
знаю ни одного случая, чтобы халява счастье принесла. Сошлись на
двадцати на двоих. В общую кучу. Только подошла очередь, как подлетает
какой-то мужик и просит пропустить его купить один единственный билет НА
ФУТБОЛ. Возмущённая очередь орёт. Я мужика вроде не пускаю, но беру один
билет лишний и в стороне продаю ему.
Ну вот футбол. Мест свободных сколько угодно.
Наконец тираж. Всё, что разыгрываеся уходит на другие трибуны. И вот, на
поле рядом с барабаном остается только машина. Зачитывают. Трибуна наша.
Наш сектор. Ряд наш. Держим веером билеты. Номер среди наших. Листаем,
проверяем, но нужного билета нет. Вовочка мой просто осатанел. Итак всё
ясно, но он, потрясая пустыми бумажками объясняет, что этот падла на
нашем Москвиче уедет. Крутим головами, а мужика этого нигде поблизости
не видим. Видимо болеет с другой трибуны. Диктор по стадиону просит
главного победителя срочно подойти к тиражной комиссии. Народ не
расходится. Всем интересно, кто счастливчик. Время идёт, но никто не
идёт за "Москвичом". Меня все это ужасно веселит, а обезумевший, от
внезапно свалившегося горя, Вовочка схватился за сердце и "на автомате"
повторяет, что этот пидор и у него машину отнял, и сам не берет.
Всё. Объявили, что время вышло и автомобиль "Москвич 2140" остался
невостребованным.
Через день в местной газете в разделе проишествий повилась заметка, в
которой описали случай в трамвае.
Один мужчина ехал на футбол. Подсел на трамвай на одну остановку. Зашла
контролёр. У мужика билета на проезд не оказалось. Принципиальная тётка
подняла хай. На остановке двери не открыли и вызвали милицию. Мужика
вместо футбола отвезли в околоток. Там по телевизору вместе с ментами
посмотрел конец футбола и тираж. Проверили билет, дружно охренели, но
помочь уже не было времени.

К одному из первых моих чётких воспоминаний относится случай,
произошедший в далёком 1953 году.
Вся наша родня жила в одном большом дедовском доме постройки 18 века.
Тётушка моя работала учительницей вечерней школы. Возвращалась с работы,
очень поздно и поздно вставала. Ежедневно я приходил к ней и с
нетерпением ждал, когда, наконец, она проснётся. У меня были для неё
свежие новости, как мирового масштаба, так и местного.
Все новости были ошеломляющими, но иногда случались такие вещи, что от
нетерпения сообщить меня просто распирало.
Так, смерть соседского кота Васьки для меня была первой смертью, с
которой пришлось столкнуться. Это было настолько новое и непонятное
явление, что всем взрослым, в то утро приходилось объяснять мне, что
такое смерть.
В этот день, я еле дождался пробуждения тёти и сразу же сообщил:
- Доброе утро. Васька умер!
К моему великому сожалению, новость эта не потрясла её так же сильно как
меня. К тому же, она поправила меня, что хотя Ваську и жалко, но
правильно говорить не умер, а сдох - мол, не велика была персона.
Через пару дней следующая смерть. На этот раз я её буквально шокировал:
- Доброе утро. Сталин сдох!
Какая была реакция!

Вчера ДУЛВРАК напомнил.
Случай этот произошёл пару лет назад в Геленджике на пляже.
Все знают такой аттракцион - вышка, с которой смельчаки, привязаные
ногами к длинному тросу, бесстрашно бросаются вниз. Почти коснувшись
воды, тело подбрасывается амортизатором и так раскачивается некоторое
время.
И вот забрался туда один отважный молодой человек. Совершенно белокожий.
Видимо только приехал на море.
Всё как обычно. Просит его не подталкивать и самостоятельно
разогнавшись, бросается с вышки. Страшные крики и визги заставили всех
присутствующих на пляже повернуть головы.
Как там получилось неважно, но парня понесло не по обычной траектории, а
на одну из опор вышки. Тело, ударившись, моментально обмякло и болталось
пока его не сняли. Глаза его смотрели, но вряд ли видели. Насмерть
перепуганные работники засуетились, понимая, что их бизнесу пришёл крах.
Щедро поливаемый водой, пострадавший вдруг сел и говорит:
- Что-то я не так прыгнул. Можно я бесплатно повторю прыжок?
Ему разрешили прыгать до конца отпуска каждый день, сколько захочет.

"Папа, мама, я – спортивная семья" - под таким лозунгом, в День города,
проводили у нас в микрорайоне различные состязания. Осенним утром
перекрывалось движение транспорта на самой широкой улице. Монтировались
баскетбольные щиты, волейбольные сетки. Расставляли теннисные столы и
просто столы для шахмат - шашек.
Старшая дочка серьёзно занималась шахматами, я тоже играл на приличном
уровне, но наша мама из всех фигур «в лицо» знала только коней. Уговоры
длились долго. Совершенно не умея играть, жена боялась позора поражения.
Наконец всей семьёй ей вдолбили, что главное собрать команду и результат
важен командный. Объяснили какую пешку куда поставить если придется
играть белыми фигурами, ну и как сделать первый ответный ход, если фигуры
достанутся черные.
Соперником дочери в первой встрече оказался мальчик из её школы. Мы
познакомились и начали.
Нашей маме достались черные фигуры. В ответ на ход соперницы она
решительно переставила нужную пешку. Её противница вдруг покраснела и
говорит: Сдаюсь.
Наша мама радостно кивнула и ответила: Я тоже.
Общим голосованием свели партию в ничью.

Работал в командировке в Геленджике. Приехал к нам из Москвы шефмонтаж.
Гена – приятный в общении молодой человек. Жили мы с ним на частной
квартире. Вместе питались. Готовили сами. Однажды на базаре закупили
продукты. Навьючились, как верблюды и тут Геннадий, выкатив из орбит
глаза, бросает пакеты с продуктами на асфальт и с жалобным стоном, не
выбирая дороги, расталкивая всех на пути, понёсся в сторону таблички
«туалет». Говорил же ему, что никогда нельзя жрать на базарах и
вокзалах, тем более беляши и чебуреки. Лучше трижды умереть с голоду,
чем один раз от пищевого отравления.
Ну что поделать? Пытаюсь взять в руки все пакеты одновременно. А тут ещё
барсетка путается. Перемещаюсь к свободному столу и, наконец,
контролирую ситуацию над пакетами. Минут через несколько, идёт, виновато
улыбаясь, виновник небольшой паники. Сумки в руки и идём на стройку. Там
к ужасу своему, обнаруживаю, что барсетки нет. В ней паспорт, полис
медстрахования, рублей четыреста всякими мелкими купюрами и самое
главное много – много товарных чеков. Кроме меня они никому вообще не
нужны, но без них все, приобретённые на подотчётные деньги, материалы и
инструменты пойдут за мой счет. Перебираем все сумки и пакеты. Нет.
Возвращаюсь на рынок. За две минуты становлюсь рекордсменом юга России
по бегу по переполненной курортниками улице. Расспрашиваю всех
торговцев, там, где что-то покупал и где возился с горой покупок. Никто
ничего. Нахожу участкового. Спрашивает, когда обнаружил пропажу.
Полчаса? - переспрашивает, - это уже давно. Теперь надо идти на улицу
Горького в горотдел и спокойно писать заявление об утере. Дежурный
заявления не принимает – в день пропажи я обязан обращаться к
участковому, который двадцать минут назад, послал меня сюда. На рынке
его уже нет.
На следующий день я опять в милиции. Уже другой дежурный выслушивает
меня и велит пройти в такой-то кабинет к такому-то следователю. В
кабинете следователей два. С интересом слушают. Уточняют сколько было
денег и на какую сумму было товарных чеков. Когда перехожу к желанию
написать заявление о краже, спрашивают мои документы. Поясняю, что
пришёл с заявлением о краже этого самого паспорта и прочего. Один
свирепеет и нависнув надо мной нахрапом требует предъявить паспорт.
Пытаюсь вернуться к началу рассказа. Второй, более спокойный, перебивает
и советует «заплатить штраф за нахождение в чужом городе без паспорта».
В противном случае обещает посадить в обезьянник до выяснения личности,
с тем же штрафом. «Штраф на месте» - триста рублей. О квитанции и речи
быть не может. Упорно возвращаюсь к краже. Переглядываются и спрашивают
друг друга, платил ли я штраф. Сходятся на том, что не платил. Опять
предлагают заплатить штраф и не попадаться им на глаза. Поворачиваюсь и
ухожу.
Выйдя на улицу, звоню в Краснодар товарищу в УВД края. Он серьёзно
удивлён и велит минут через десять зайти к начальнику паспортного стола
майору Павлову. Захожу, называюсь. Вкратце обрисовываю ситуацию.
Отправляет к уже знакомому дежурному.
Почему, спрашивает, сразу стал жаловаться? Тем более в Управление.
Говорю, что мне не сложно позвонить ещё раз. Убирает глаза и просит
извинить – работы очень много - всякие пидоры портят с утра настроение.
Опять отправляет в тот же кабинет.
На этот раз следователь один. Сразу извиняется и просит забрать триста
рублей, которые я «забыл» у него в кабинете. Диктует текст заявления.
Сначала всё ладненько, но когда доходит до факта кражи, убеждает меня,
что Геленджик – город образцовый и краж не бывает вообще. Я прекрасно
знаю, что при восстановлении паспорта, сумма штрафа будет сильно
зависеть от того, была ли кража, или это моё личное ротозейство. А ещё
я, теоретически, мог паспорт продать врагу, поменять на бутылку вина…
Прошу пару минут подождать, пока перезвоню в Краснодар и
проконсультируюсь. Парень чуть не плачет, просит не звонить и предлагает
компромисс – он выдаёт мне справку о краже, а я пишу заявление об утере.
По рукам.
Еду в Краснодар восстанавливать паспорт. Фотографируюсь. Консультируюсь
со своим спасителем и вдруг звонок. Спрашивают меня. Терял ли я паспорт?
Да, отвечаю, его у меня украли в Геленджике. У вас его не крали –
говорит мужской голос. Он найден на рынке. И он начинает объяснять, где
я могу его получить. Объясняю, что я в данный момент нахожусь в
Краснодаре. Голос просит подождать, пока он мне не перезвонит. Жду.
Время идет. Уже жалею, что теряю время. Через час звонок. Тот же голос
диктует рейс и номер автобуса, которым он отправил из Геленджика паспорт
мне в Краснодар.
Встречаю автобус, говорю водителю фамилию. Водитель протягивает мне не
паспорт, а... мою барсетку! Пытаюсь расплатиться – говорит, что
отправитель заплатил. Но ещё больше удивился, когда проверяя содержимое,
я убедился, что не пропало абсолютно ничего. Я бы поверил, что барсетку
уронил, или как-то ещё потерял, но странный произошёл факт с деньгами.
Вместо кучи бумажек разного достоинства, лежали четыре купюры по сто
рублей и один полтинник.

История многолетней давности, которую хочется посвятить новоиспечённой
полиции.
В своё время, мне часто приходились бывать в Баку. Фрукты в
долинах Азербайджана самые вкусные, а цветы самые красивые. И цены на
них обозначены такие, что хочется купить все.
Однажды, торопясь к какому-то празднику, решил я лететь домой самолётом.
Билет в руках. До посадки минут пятнадцать–двадцать. В помещении
аэровокзала продают цветы. Гвоздики, с кулак величиной, по сорок копеек
за штуку.
Протягиваю десятку и прошу семь штук. Получаю цветы и всё. Спрашиваю
сдачи, но в ответ пожелание счастливо улететь. Повторяю просьбу, но
продавец просто уходит. Стою, жду. Дождался. Он возвращается, но не сам,
а с милиционером. Громче чем объявляют по селектору о рейсах, сообщает,
что я украл у него гвоздики, платить не желаю и он меня поймал.
Милиционер просит предъявить документы, кладёт мой паспорт с билетом в
карман штанов и просит дать цветы. Протягиваю. Неожиданно, он
захватывает мою руку с букетом и пытается заломить мне её за спину. Ну,
чтобы это получилось, нужен как минимум ещё один такой же подонок. Мне
достаточно напрячь руку и понемножку поворачиваться, и демонстрация
приёма самбо превращается в идиотский танец.
Мне часто в жизни везло. На этот раз, неожиданно помощь пришла со
стороны свидетелей. Этот скандал происходил на глазах толпы пассажиров,
ожидающих рейс на Москву. Вокруг нас образовалось плотное кольцо. Одна
статная рыжеволосая женщина громко и чётко сказала, что если меня не
отпустят сию же секунду, то она отложит свой полёт и вернётся к самому
товарищу Алиеву, с которым рассталась два часа назад. Реакция была
моментальной. Милиционер оставил мою руку и вместе с моим паспортом
вытащил из кармана свой грязный носовой платок. Продавец тоже проявил
сообразительность, достав червонец, сказал, что с меня денег не надо
вообще, что это мне подарок. Мне оставалось подарить эти цветы своей
спасительнице и поблагодарить всех посочувствовавших мне. И разлетелись
мы в разные стороны.
Дело совсем не в том, что это произошло в Баку. Это будни нашей милиции.

Прошло у нас собрание жильцов. Дом старый,небольшой. Все друг друга знают сто лет. Про квартплату решили, про мусор решили.
Настала пора друг на друга жаловаться. Тот долго ремонт делает, другой ноги плохо вытирает, то бишь обувь. Председатель домкома нашего - мадам Швондер не может не выплеснуть чего-нибудь на соседа сверху:
- А надо мной сосед очень часто поёт. Громко поёт. Вот какие меры мы можем к нему применить?
Скромный сосед покраснел:
- Да, я начинаю петь только тогда, когда внизу громко матерятся, чтобы дочка наша не слышала.

Ведущие экономисты России подсчитали, что если руководителю Газпрома
Миллеру повысить оклад всего в два раза, то средняя зарплата россиян
автоматически вырастет сразу на пять процентов.

В восьмидесятые годы мне часто приходилось проходить воинскую
переподготовку. Причём всегда только в одном авиаполку.
В каждый призыв я малевал различные стенды, общался со многими лётчиками
и не только в ленкомнате. Знал практически всех.
Недавно встретил тогдашнего знакомого служивого. Говорили недолго, но
как-то одновременно вспомнили историю, с одним, тогда ещё старлеем.
Однажды, в самый обыкновенный субботний вечер, автобус увёз несколько
человек на аэродром. Самые обыкновенные ночные полёты. Каждый, кто в
графике, взлетает, выполняет стандартные задания и на посадку.
Не так уж неожиданно для осени, опустился туман. В небе старший
лейтенант Валерий Дрынь. Диспетчер уточняет ситуацию и дает пилоту
команду уходить на другой аэродром, в соседний полк. В полутора сотнях
километров никакого тумана. Небо чистое до горизонта. Неожиданно
ситуация делается чрезвычайной – Дрынь настоятельно просит разрешить
посадку на свой аэродром. Вслепую.
С командного пункта категорический запрет. Туман превращается в сплошное
молоко. МИГ кружит над аэродромом и просит связаться с командиром полка
и просить разрешения сесть по приборам. На тренажёре он, Дрынь, делал
это десятки раз.
Но, то тренажёр! Там катастрофы виртуальные…
Все притихли. Через несколько минут, командирский Газик завозит
взъерошенного полковника на аэродром. Тот садится рядом с диспетчером.
- Дрынь, ты уверен?
- Товарищ полковник, да не хрен делать. Я на свою полосу и без приборов
сяду. С закрытыми глазами. Вот через пять минут увидите.
- Ну давай, сукин сын. Сначала сядь, потом хвастай.
- Захожу. Наливайте стакан.
Едва ревущее мутное пятно промчалось по посадочной полосе все, кто был
на полётах, кинулись вслед за истребителем. Ни пожарники, ни скорая не
понадобились.
Когда Валера предстал пред влажными очами командира, тот спросил – ну
что взбрело так рисковать, но уговаривать, просить разрешения сесть при
нулевой видимости!
- Товарищ полковник, у капитана Николаева сегодня сын родился. Ну как я
мог пропустить такое событие!
Через несколько дней капитана Дрыня поздравляли с присвоением
внеочередного звания.

Только что по ТВ-3 закончилась передача «Сверхлюди среди нас». Один из
героев сборника не боится высоты. Весь оснащённый датчиками, он делал
стойки на руках на самом краю пропасти и спинке стула, установленном на
краю крыши высотного здания. Вообще-то смельчаков, умеющих подавить
страх высоты, немало, но у героя фильма, к удивлению медиков, при
исполнении трюков на высоте совершенно не меняется ни частота пульса, ни
кровяное давление, не меняется ни температура, ни потоотделение…
С началом сюжета, сразу вспомнил историю тридцатилетней давности.
Строительство девятиэтажки близилось к концу. Как водилось в те времена,
Заказчик каждый выходной, отряжал команду работников в помощь
строителям.
Работа поручалась нехитрая – женщины мыли – подметали, мужчины носили.
На крышу таскали утеплитель кровли - тюки с минватой, которую
раскладывали по всей поверхности. На обратном пути выносили из здания
строительный мусор и вообще всё лишнее.
Конструкция крыши гарантировала безопасность всех, там находящихся,
т.к. по всему периметру здания был выложен кирпичный парапет, высотой
больше метра. Казалось бы, что тут даже инструктаж по технике
безопасности ни к чему. Да, вот хренушки!
Не первый день работал на стройке прикомандированный Саша П. Высокий
симпатичный парень был предметом обожания многих девчат. Холостой и
неженатый Саша к этому привык и без постоянного женского внимания не мог
жить ни одной минуты. Он навьючивал на себя по два тюка стекловаты и,
под восхищёнными взглядами соискательниц, бегал бегом, без передышки на
крышу здания.
И пришло ему в голову обратить на себя внимание окружающих не только
силушкой, но и смелостью необычайной. Или глупостью.
Начинался обеденный перерыв. Саша забрался на парапет, ограждающий
крышу, и отправился по нему, по периметру дома. Увидел внизу выходящих
из подъездов рабочих и, окликнув, заставил всех ужаснуться. Только и
того, что успел обратить на себя внимание. Нелепо взмахнув руками, под
леденящие визги зрителей, Саша полетел вниз. И пропал. Пропал из виду.
Это надо было такому случиться, что «Икар», как его прозвали, влетел в
кузов грузовика со стекловатой, который стоял внизу в ожидании
разгрузки. Полёт был настолько точным, что Саша даже не зацепил ни один
борт машины.
В больницу его, всё-таки, увезли. К всеобщей радости, Саша оказался цел
и невредим.
Но в больнице полежать ему пришлось. Нырнув с тридцати метровой высоты,
Икар буквально вонзился в тюки. Это сейчас минвата выпускается мягкая и
пушистая, а тогда минвата называлась стекловатой потому, что
представляла хаотическую массу мелких и острых стеклянных иголок.
К Саше персонально приставили молоденькую практикантку медучилища,
которая три дня пинцетом доставала из него эти стеклянные колючки.
Через пару месяцев многие свидетели его полёта гуляли на их свадьбе.

Старый особняк легко вмещал семь квартир. Внутренний двор с выездом на
ширину ворот и калитки. Ворота запирались на ночь на замок обязательно
или мной, или другим соседом, который имел «Москвич». Это в зависимости
от того, кто приехал домой последним. Калитка тоже запиралась на простой
засов. Все соседи имели также ключ от парадного входа, который был
заперт всегда. С улицы двор не просматривался. Никто никогда ничего не
прятал.
Однажды открываю ворота, чтобы заехать во двор. Останавливается прохожий
парень. Симпатичный такой армянин. Просит прикурить. Пока нагревается
прикуриватель заезжаю во двор. Даю ему прикуриватель и закрываю ворота.
Он тоже заходит за мной во двор. Уже прикурил, а уходить не собирается.
Забираю свой прикуриватель и прошу его выйти. Предлагает купить
импортную автомагнитолу. В те времена они только–только стали
появляться у нас в стране. Мне она не нужна. У меня уже есть, хотя и не
импортная - «Протон», но поёт. У других и такой нет. Он со двора никак
не выгоняется и несёт что-то про западногерманский «Baltek» за полцены.
В те годы он стоил баснословных денег. Говорит, а сам двор разглядывает.
Начинаю злиться. Руками разворачиваю его и вывожу в калитку. Всё. И
забыл.
Через пару-тройку дней, в субботу будят меня соседи, мою машину
обокрали. Сняли лобовое стекло, выдрали мой драгоценный отечественный
магнитофончик, ну и кассет штук этак несколько прихватили.
Бегом в нашу русскую народную милицию. Благо туда три квартала. Начинаю
повествование. Дежурный прерывает меня и спрашивает, имело ли стекло моё
какие-либо особые приметы. Приметы были, говорю – наклейка такая –
надпись розовенькими буковками «Polsky Fiat 125», но едва ли похититель
не догадается её содрать. Дежурный предлагает зайти в дежурку и опознать
таковое. Захожу за барьер и вижу возле стены прислонютое моё лобовое
стекло, и никто не содрал наклеечку. Счастливый, начинаю рассказывать о
магнитофоне и кассетах. Этого, к сожалению, у них нет.
Оказалось, рано утром группа рыбаков отправлялась на рыбалку заводским
автобусом. Их очень заинтересовали двое молодых людей, которым повезло в
пятом часу утра приобрести где-то ужасный дефицит всех советских
времён – жигулёвское лобовое стекло. Остановили автобус
поинтересоваться. Один парень не раздумывая, бросил сумку и кинулся
наутёк, а второй инстинктивно, боясь разбить стекло, стал аккуратненько
так прислонять его к забору. Эта задержка и позволила рыбакам подхватить
его под белы руки и привезти вместе со стеклом в отделение.
Вот так мне повезло. В девять меня представили подошедшему следователю.
Я написал заявление о краже и рассказал о том, как третьего дня долго
не мог распроститься с назойливым «продавцом импортных магнитол».
Следователь спросил, смогу ли я опознать того продавца. Меня привели к
обезьяннику и предоставили моему обозрению весь ночной улов ленинского
РОВД. Никого похожего на того армянчонка, к сожалению не было. Отдельно
попросили хорошенько рассмотреть худющего белобрысого парня. Его я точно
видел впервые. Оказалось, что это был пойманный рыбаками похититель.
Звали его Игорь Ручка.
Парень был неплохим рассказчиком, ибо на следующий день меня пригласили
в милицию на повторное опознание. На этот раз среди четырёх кандидатов я
моментально узнал назойливого курильщика. Фамилия этого юноши была
Геворкян. Имени - отчества не помню.
Вечером ко мне домой пожаловала делегация от армянской диаспоры. От
чистого сердца предлагали принять в дар немецкий магнитофон «Baltek»,
взамен «утерянного» милицией. Я в знак благодарности должен был забрать
своё заявление о краже.
Мне их предложение не понравилось. Я уверил их, что будет суд, а этот
магнитофон я им посоветовал вернуть законному владельцу.
Меня назвали дураком и хором покрутили пальцами у виска.
На суде всё было подробно выяснено. Инициатором кражи и «разведчиком»
был ранее судимый за разбой Геворкян. Ручка - его сосед по двору и
подельник по краже, ранее не судим, никуда не убегал и сразу признался и
сдал своего боевого командира.
Но вот решение суда сильно пошатнуло мою веру в справедливость.
Раскаявшемуся и ранее несудимому подельнику белобрысому Игорю Ручке дали
шесть лет колонии, а ранее судимому брюнету Геворкяну, как инициатору -
два года условно.
Ущерб оба должны были выплачивать мне алиментами. Армянская диаспора
громко похвалила советский суд, а во дворе суда Геворкян, отпущенный
из-под стражи, поведал мне, что магнитофон, от которого я отказался,
очень хорошо поёт в машине у судьи.
В течение месяца я почтой получил извещение, что гр-н Геворкян признан
какой-то комиссией недееспособным и никаких алиментов мне выплачивать не
будет.
А вот из республики Коми я долгое время получал приветы от Ручки. От
трёх до пяти рублей в месяц.

Давно знаю и другим советую, что если душа чего-то очень не хочет, то
надо понимать, что она что-то чувствует и предупреждает.
Попросила меня знакомая отвезти её стиральную машину в станицу к маме.
Дама эта была такой комплекции, что, сидя на переднем сидении с
максимально отведённой спинкой, она упиралась животом в переднюю панель
машины. На заднем сидение её стиральная машина. Вот очень не хотел я, а
отказать даже язык не повернулся. Поехали.
Заезжаем мы в станицу. Ж/д переезд. Чётко выполняю требования знака
STOP, переезжаю рельсовые пути. Стоят. Я спокоен, даже когда вижу
виртуозную жестикуляцию жезлом, как требование остановиться. Пожалуйста,
стал. Даже не мог предположить, что за причина остановки.
Представляется мне, как его учили, приподняв правую руку почти до
подбородка. Заученная скороговорка о звании-должности-фамалии. Просит
документики. Пожалуйста. И тут выясняется, почему у меня душа не лежала
ехать. Отдав мои документы «кассиру», спрашивает:
- а почему у Вас пассажир не пристёгнут ремнём безопасности?
Я призываю его самого попытаться сделать это. И вдруг «кассир» из
ментовского жигулёнка смеясь на всю свою деревню:
- а чЁ ТЫ её так раскормил, на мясокомбинат везёшь?
Смотрю, у моей спутницы слёзы катятся, а они оба ржут.
Короче, дают обычный выбор – «штраф» на месте, или составление
протокола. Соглашаюсь на протокол. Удивлённо переспрашивают. Я настаиваю
на составлении протокола. Пока первый объяснял мне, что я делаю
чудовищную ошибку, «кассир», вспоминая выученные им в детстве буквы,
справился с протоколом. Как водится, предлагают мне расписаться. Я
чётким почерком пишу: ДАТЬ ВЗЯТКУ ОТКАЗАЛСЯ. И подпись.
Остолбенели оба разом. Ясно, что в их родном захолустье никто никогда не
позволял себе ничего подобного. «Кассир» затряс этим протоколом.
- Да Вы что!( перешёл на Вы), Это ведь номерной документ! Куда теперь
его?
Тут уже я перешёл на Ты:
- Ты мне документы мои верни, иначе через час будет составлен другой
протокол. А этот покажи своему командиру. Может он тебя к ордену
представит. Быстро документы сюда!
Вот, собственно, и вся история. Я-то их проучил, но история всё равно
противная. Прошло много лет, но от этих двух осадок неприятный остался.
Об этом я, конечно, рассказывал тогда всем близким. И, знаете, спустя
время, один из моих друзей рассказал, что повторил в спорной ситуации
мою выходку и тоже был молниеносно отпущен.
Водитель м а к с и м у м, чем рискует, это штрафом и потерей времени, а
если инспектор не прав, да ещё и хамил …

Идея махнуть за грибами возникла вдруг, когда увидел за окном чистый рассвет.
Поехали? Поехали! Сезон закончился. Дорога незагружена. Надо дозаправиться, в городе. На трассе сам не люблю и другим не советую. На городской заправке на выезде, пересмена. Ладно. Доедем до одной АЗС, которую помню по одной, очень давнишней телепередаче.
На заправке совершенно пусто. Вставил пистолет.
Спрашиваю оператора:
- Честно, бензин у вас съедобный? А то по горам ехать.
- Даже не сомневайтесь – отвечает мужик из окошка – не пожалеете.
- Верю – говорю – я эту вашу заправку помню по телепередаче, которая была, дай бог памяти. лет шесть-семь назад.
Просунул в окошко деньги и пошёл к машине.
Колонка заурчала, шланг напрягся. Пока бензин бежал, ко мне подошёл оператор.
- А что за передача была про нашу заправку?
Я, нисколько не соврав, рассказал, что когда-то в местных новостях, был репортаж о рейде по краевым заправочным станциям. И хорошо помню, что из почти двух десятков проверок, единственной заправкой, с качественным бензином и с абсолютно честным счетчиком топлива, оказалась именно эта заправочная. Правда тогда колонок было поменьше и выглядело всё проще и скромней. Я иногда, при случае, тут заправлял машину сам и другим рекомендовал.
Машина заправлена.
- Стараемся - оператор заулыбался, и вдруг говорит;
- Пистолет вставьте снова бак!
И побежал в здание.
К моему крайнему удивлению, колонка снова заработала и в бак долилось ещё два литра!
Включился селектор и раздался голос оператора;
- Теперь порядок! Счастливого пути вам!
Бензин, действительно, оказался хороший.

В молодости была у меня такая кошачья история.
Мы жили на квартире вместе с Анатолием, товарищем и сослуживцем. Номинально он был моим начальником и, одновременно, хозяином кошки. Кошка Масяня, которая жила с нами, не взрослая и не котенок. Подросток.
Анатолий позволял ей всё. Даже воровать со стола.
Однажды, мы сидели допоздна, работали с месячным отчетом, который утром обязаны были сдать в бухгалтерию. Я свою часть закончил и свалил спать. Толян оставался сидеть с бумагами, пересаживая Масю с колен то на стол, то на плечи, на голову… Уже за полночь он оставил все готовые документы на столе и лег спать.
К утру Маська прилично нагадила на столе, вывозила все наши бумаги вперемешку с дерьмом, изодрала в клочья - играла с ними.
Я, от ужаса и безысходности не представлял, что врать на работе, а невозмутимый Анатолий, засунул в пакет все документы, вместе с кошачьим дерьмом, взял Масяню за пазуху и мы поехали в контору. Только зашли в бухгалтерию, как главбушка сразу в лоб:
- Отчет готов?
Анатолий с гордостью:
- А как же?
… и достал из-под куртки Масяню. Все женщины завизжали от восторга, и кинулись гладить и хвалить котовского. А Масяня была, действительно, красивой, абрикосовой персиянкой.
Когда страсти поутихли, Толян спросил: - вот как наказать эту прелесть, если она напроказничала? Все, наперебой, стали его убеждать, что такую прелесть наказывать нельзя. Тогда Анатолий развернул во всю ширь пакет и заявил: - вот готовый отчет, но эта прелесть за ночь привела документы вот в такое состояние. Хохот и вонь из пакета разнеслись по помещению и за его пределы. Даже главбух, когда отошла от хохота, дала нам еще два дня, чтобы восстановить отчёт.