Поиск по автору:

ЛУКА МУДИЩЕВ
(окончание, начало в выпуске за 27.04.00)

Лука Мудищев был здоровый
Мужчина лет так сорока.
Жил вечно пьяный и голодный
В каморке возле кабака.
В придачу к бедности мизерной
Еще имел он на беду
Величины неимоверной
Восьмивершковую елду.
Ни молодая, ни старуха,
Ни блядь, ни девка-потаскуха,
Узрев такую благодать,
Не соглашалась ему дать.
Хотите верьте иль не верьте,
А про него носился слух,
Что он каких-то барынь двух
Своей елдой заеб до смерти.
И вот, совсем любви не зная,
Он одинок на свете жил
И, хуй свой длинный проклиная,
Тоску-печаль в вине топил.
Весь род Мудищева был древний,
И предки бедного Луки
Имели вотчины, деревни
И пребольшие елдаки.
Из поколенья в поколенье
Передавались те хуи,
Как бы отцов благословенье,
Как бы наследие семьи.
Один Мудищев был Порфирий,
При Грозном службу свою нес
И, хуем поднимая гири,
Смешил царя порой до слез.
Покорный Грозного веленью,
Елдой своей без затрудненья
Он убивал с размаху, вдруг
В опале бывших царских слуг.
Свои именья, капиталы
Спустил Луки распутный дед
И наш Мудищев, бедный малый,
Был нищим с самых юных лет.
Судьбою не был он балуем.
И про Луку сказал бы я:
Судьба его снабдила хуем,
Ему не давши ни хуя.

Настал и вечер дня другого.
Купчиха гостя дорогого
В гостиной с нетерпеньем ждет.
И вот она вдвоем с Лукою…
Вдова вся млеет и дрожит,
И страсть огнем ее палит,
Как жаркий свет во время зноя.
Снимает башмаки и платье,
И, обе сиськи обнажив,
Зовет Луку к себе в объятья.
Мудищев тоже разъярился ,
Тряся огромною елдой,
Как смертоносной булавой,
Он на купчиху устремился.
Ее схватил он поперек,
И, бросив на кровать с размаху,
Заворотил он ей рубаху,
И хуй всадил ей между ног.
Но тут игра плохая вышла,
Как будто ей всадили дышло,
Купчиха начала кричать
И всех святых на помощь звать.
Она кричит – Лука не слышит,
Она сильней еще орет,
Лука, как мех кузнечный, дышит
И, знай себе, вдову ебет.

Услышав крики эти, сваха
Спустила петли у чулка
И шепчет, вся дрожа от страха:
-Ну, заебет ее Лука!
Но в миг она, собравшись с духом,
С чулком и спицами в руках,
Спешит на помощь быстрой мухой
И к ним вбегает впопыхах.
И что же зрит: вдова стонает,
От боли выбилась из сил,
Лука же жопу заголил,
И жертву еть все продолжает.
Матрена, сжалясь над вдовицей,
Спешит помочь скорей беде,
И ну колоть вязальной спицей
Луку и в жопу и в муде.
Лука воспрянул львом свирепым,
Старуху на пол повалил
И хуем длинным, точно цепом,
Ей по башке замолотил.
Но тут Матрена изловчилась,
Остатки силы напрягла,
В муде Мудищева вцепилась
И два яйца оторвала.
Взревел Лука и тут старуху
Своей елдой убил как муху-
В одно мгновенье, наповал,
И сам он замертво упал.

Наутро там нашли три трупа:
Вдова, с пиздой, разорванной до пупа,
Матрена, распростерты ниц,
Лука Мудищев без яиц
И в жопе пять вязальных спиц.

Пионерам и пенсионерам, партийным и беспартийным,
всем любителям фривольной классики
Поэма 18 века
(Приписывается известному поэту
Ивану Баркову)

ЛУКА МУДИЩЕВ

Дом трехэтажный занимая,
У нас в Москве жила-была
Вдова – купчиха молодая,
Лицом румяна и бела.
Покойный муж ее мужчина
Еще не старой был поры,
Но приключилася кончина
Ему от жениной дыры.
На передок все бабы слабы,
Скажу, соврать тут не боясь,
Но уж такой ебливой бабы
Никто не видел отродясь.
Покойный муж моей купчихи
Был парень безответно тихий
И, слушая жены приказ,
Ее еб в сутки 10 раз.
Порой он ноги чуть волочит,
Хуй не встает, хоть отруби,
Хоть плачь, а все-таки еби.
В подобной каторге едва ли
Протянешь долго. Год прошел,
И бедный муж в тот свет ушел,
Где нет ни ебли, ни печали.
О, жены, верные супругам!
Желая быть вам также другом,
Скажу: и мужниным мудам
Давайте отдых вы, мадам.
Вдова, не в силах пылкость нрава
И женской страсти обуздать,
Пошла налево и направо
И всем и каждому давать.
Ебли ее и молодые,
И старики и пожилые
И все, кому лишь ебля по нутру,
Во вдовью лазили дыру.
О, вы, замужние и вдовы!
О, девы! (целки тут не в счет),
Позвольте мне вам наперед
Сказать о ебле два-три слова.
Ебитесь все вы на здоровье,
Откинув глупый, ложный стыд,
Но нужно вам одно условье
Поставить, так сказать, на вид:
Ебитесь с толком, аккуратней,
Чем реже еться, тем приятней.
Но Боже вас всегда храни
От необузданной ебни:
Вас не насытит уж тогда
Обыкновенная елда.

Три года в ебле бесшабашной,
Как сон, для вдовушки прошли
И вот в томленьи скуки страшной
На сердце грусть, тоска легли.
Ее уж то не занимало,
Чем раньше жизнь была полна,
Чего-то тщетно все искала
И не могла найти она.
Всех ебарей знакомых лица,
Их ординарные хуи
Приелись ей, и вот вдовица
Грустит и точит слез струи.
И даже еблей в час обычный
Ей угодить никто не мог,
У одного хуй неприличный,
А у другого короток.
У третьего, уж очень тонок,
А у четвертого муде
Похожи на капустный кочен
И бьют пребольно по манде.
То говорит она, что яйца
Не видны, словно у скопца,
То хуй не больше, чем у зайца,
Капризы, словом, без конца.
И вот во здравом рассужденьи
О тяжком жребии своем
Она, раскинувши умом,
Пришла к такому заключенью:
Мелки пошли в наш век людишки,
Хуев уж нет, одни хуишки,
Но мне-то нужно так иль сяк
Найти себе большой ялдак.
Мужчина нужен мне с кишкою
С такою, чтоб, когда он еб,
Вертелась я под ним юлою
И чтоб глаза ушли под лоб.
Чтобы дыханье захватило,
Чтоб зуб на зуб не попадал,
Чтоб я на свете все забыла,
Чтоб хуй мне под сердце попал.
Такой обуяна тоскою,
Вдова решилась сводню звать:
Она сумеет подыскать
Мужчину с длинною елдою.

(продолжение следует)