Кем быть?
В децком саду я мечтал стать Робин Гудом. Отнимать у богатых (пусть тоже
поплачут!) и отдавать бедным. Олигархами я считал государство в лице
администрации децкого садика, а нуждающимися и униженными - себя и свою
двоюродную сестру. И я методично в течении нескольких месяцев пиздил
государственное имущество и расхищал народное добро. Машинки, танчики,
солдатики, пестики, кубики, хуюбики, куклы с децкой посудой для
Наташки... В общем, все што плохо лежало и прецтавляло для меня хоть
какой-то интерес.
Как водится, фраера сгубила жадность. Мой коллега по горшку сопливый
мальчик Павлик притащил в сад компас с фосфорными стрелками, которые
ахуительно светились в темноте. Чорная зависть когтями вцепилась в мой
неокрепший организм, и я решил пойти на преступление. Во время тихого
часа я стремительным нинзей прокрался в раздевалку и бессовестно тиснул
заветный компас из павликового шкапчика. Я чувствовал што беспесды
иду против совести. Маленькие ручки дрожали, а незнавшие волос подмышки
в одночасье стали мокрыми. Я забрался в сваю кроватку и укрылся одеялом
с головой. Я всматривался в волшебный зеленый свет, излучаемый
стрелками, и моя измена отступала. “Ахуитительно!” - думал я, высовывал
башку наружу, хватал свежего воздуха и вновь нырял под одеяло.
А вечером за Павликом пришла бабушка, и заплаканный внук рассказал ей о
пропаже. Воспитательница и старая песда шманали один за другим личные
шкапчики неповинных детишек, а я стоял и смиренно ожидал божьей кары, с
трудом сдерживая желание насцать в колготки и мечтая о волшебнике,
который прилетел бы в голубом вертолете и порешил бляцких сцук,
приближающихся к моему шкафу. Естесно никто не прилетел и, пришедшая за
мной мама, обнаружила своего засранца стоящим в углу. Несмотря на дикие
визги в принудительном порядке я был доставлен домой. Отец не мог забить
болт на такое вопиющее событие, хотя достаточно редко принимал участие в
моем воспитании. Я огреб песды по полной. Тот факт, што папик сам
вытащил с завода почти 29,5% основных фондов предприятия, на котором
трудился, суд счел неотносящимся к делу. Я чотко понял, што не смогу
стать достойным продолжателем дела Робин Гуда и где-то с неделю я
предпочитал есть стоя.
Через некоторое время, прослушав радиопостановку “Маша и Витя против
диких гитар”, я почувствовал острое желание стать нивъибенным гитаристом
и тут же выдвинул предкам категоричное требование купить мне самую
“дикую гитару”. Но поскольку произвоцтво музыкальных инструментов для
шестилетних спиногрызов еще ни одной фабрикой освоено не было, мне
приобрели красную пластмассовую балалайку со струнами из лески.
Оттачивая исполнительское мастерство, раз в 10 минут я рвал нахуй эти
струны и вконец зайобанный батя модифицировал инструмент в
бас-балалайку, захуярив на нее леску-миллиметровку со своего спиннинга.
Я упорно продолжал репетиции и к первому классу мне купили настоящую
гитару.
Лет в тринадцать я начал подумывать о карьере порнозвезды. Но для начала
решил расстаться с заебавшей меня девственностью. Страна уже начала по
децылу двигаться в направлении развитого капитализма и товарно-денежные
отношения постепенно входили в моду. Для скорейшего осуществления
задуманного были необходимы финансовые инвестиции в мороженое, цветы и
прочие веские аргументы для совращения подружки. Мне пришлось вспомнить
децсадовские навыки. Втроем или вчетвером мы взламывали стремительно
начавшие плодится коттеджи и фазенды, выносили стройматериалы и
толкали добычу на чорном рынке по спекулятивной цене. Вскоре с
девственостью было покончено и я, такскать, завязал. Меня стала мучить
совесть в лице мамы, которая начала живо интересоваться, почему это у ее
чада постоянно спина на куртке вся чорная. Не мог же я сказать ей, что
это следы от рулонов рубероида! А говорить то, што я упал в грязь в
восьмой раз было бы просто блять неприлично!
В девятом классе я заболел радиолюбительством. Я поехал на барахолку и
на последнее бабло купил трех(!!!)литровую банку хлорного железа для
травли плат, а над кроватью повесил фотографию Попова. Подписался на
“юный техник” и обошел всю родню и соседей, изъяв у них все, что имело
хоть малейшее отношение к радиодеталям, включая провода и сгоревшие
кипятильники. Около двух с половиной месяцев я упорно выпаивал из
печатных плат все эти йобаные диоды и транзисторы и аккуратно сортировал
добытое по разным ячейкам неустойчивой конструкции, склеенной из хУевой
тучи спичечных коробков. Когда все было готово, я приступил к воплощению
в реальность “схемы электрической-принципиальной бытовой
цветомузыкальной установки”, опубликованной в упомянутом выше журнале.
Закончилось увлечение так же быстро, как и началось. Меня конкретно
ухуячило током, потому што данная схема не включала в себя блок питания
и работала от 220 ниибаца вольт, а я, волнуясь перед пробным запуском,
упустил это из виду. Но документы в энергетический техникум были
поданы...
На третьем курсе мне попалась кассета металлики и “дикие гитары” опять
ворвались в мои мечты о будущем. Через месяц я называл металлику йобаной
попсой и фтыкал в сепультуру и напалмов. Я собрал банду отморозков и
распесдяев и мы начали репетировать. Через год я планировал выступить на
разогреве у тиамата и со сцены открытым текстом заявить всему миру, што
айрон мейден - пидары и уебаны. Мы успели дать два беспесды аншлаговых
концерта в родном городе, когда в один из блять дождливых ноябрьских
дней почтальон мне вручил приглашение выступить в москве и... повестку в
армию.
Как любят писать в книжках, два года пролетели незаметно, но группа уже
умерла. Кто то спился, кто то женился, а кто то стал диджеем... Хуже всего
то, што я сам уже не знал, кем хочу стать. К тому же рынок труда не
предлагал вакансий суперстаров, мегазвезд или хотя бы монстров тяжелого
рока. Я забил на музыку и пошел работать кладовщиком. Заебывался помню
песдец как. Особенно уставали руки. Потому што я их подкладывал под
голову, когда давил на массу на рабочем столе (not desktop) и они
непахуйне затекали.
Денег плотили соответственно, и я пошел в торговые агенты, на всякий
случай предварительно поступив в институт на заочное отделение. Около
года разъезжал по весям необъятной родины, потому что предлагаемую мной
хуету покупали тока в райцентрах, а в городах она и в хуй никому не
впилась бы. Каждая командировка была достойна отдельного креатива, но я
быстро выдохся от бесконечной череды неотапливаемых
гостиниц и местных девок в салатовых спортивных костюмах и с фиолетовыми
волосами.
И вот уже пять лет я работаю манагером и каждый раз на свой день
рождения я охуеваю от этой безысходности. Я стал тем, кем никогда не
хотел быть, и никогда не стану тем, кем мечтал. Ну, кроме разве что
Робин Гуда...
З. Ы. Я почти совсем разучился играть на гитаре...
© Муф