Лучшая десятка историй от "Сказочник Дэн"

Сижу. Играю на рояле...
Попался сложный момент - быстрый пассаж, затем громкий аккорд на другой
стороне клавиатуры. Не получается. Играю медленно - не выходит, быстро -
тьфу! Либо в аккорд не попаду, либо пассаж не проиграется. Повторяю -
не получается. Повторяю - не получается. Злюсь!
Повторяю - не получается. Злюсь сильнее! Повторяю - не получается.
Бешусь. Повторяю - не получается. Киплю. Проигрываю пассаж - пытаюсь
аккуратно взять аккорд - мимо. Повторяю - пытаюсь взять аккорд рывком -
мимо!
Наливаюсь дурной кровью! Пассаж - аккорд (тихо-тихо) - мимо!!! Пассаж -
аккорд (со всего маху) - мимо!!! Пассаж (медленно) - аккорд - мимо!!!!!
Пассаж, замахиваюсь на аккорд, вдруг вопль со двора:
- Да ебни ты как следует!
Аккорд ударом - почти попал. Со двора вопль:
- Сильнее!
Пассаж - аккорд (аж рояль затрясся) - тютелька в тютельку. Вопль:
- Еще!
Повторяю. Идеально. Вопль.
- Еще!
Повторяю - просто сказка! Ван Клиберн, да и только! Удовлетворенно встаю
из-за инструмента, иду на балкон курить, заодно на знатока посмотреть.
Выхожу, а там ребята погнутое колесо у велосипеда выправляют.
Спасибо, народ. Помогли!
Все занятия в чем-то схожи!

ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО - 1

В семидесятые годы двадцатого столетия в маленьком южном городке Баку
был один-единственный оперный театр - излюбленное место отдыха
утомленного жарким солнцем восточного населения.
Коронный спектакль в нем, как обычно, был "Лебединое озеро", к двум
примам которого - Мамедову и Викиловой - отношение со стороны публики
было каким-то вроде покровительственно-отеческого, типа как к
безалаберному, но любимому дитяти. Например, в буфете в антракте можно
было нередко услышать диалоги вроде:
- А что это сегодня Мамедов тусклый?
- Да у них вчера сестру замуж соседи выдавали, вот и погорячились
слегка.
- А, ну тогда понятно...
Мамедов был строен и худощав. Викилова мала и изящна, но в крепко сбитом
теле. Весовые категории у них совпадали, может быть, даже был небольшой
перевес в сторону Викиловой.
Каждую субботу публика, затаив дыхание, мысленно ловила вместе с принцем
Зигфридом набегающую Одетту. Дополнительную остроту ощущений этой
трагической сцене придавал способ исполнения.
Зигфрид, покатив вперед плечи, слегка расставив руки и полуприсев,
принимал стойку вратарского ожидания, а также, дабы не лишать глубоко
трагическую сцену убедительности, путем выкатывания глаз и голубиного
запрокидывания головы пытался придать своему лицу томную и скучающую
безмятежность.
Одетта же отходила в другой конец сцены, замирала на пару секунд и,
слегка набычившись, начинала разбег, являя в эти моменты собою нечто
среднее между "кукурузником" и броненосцем. Разбег и...
Зигфрид с резким хаканьем, угрожающе накреняясь, принимал Одетту на
полусогнутые (тяжело все-таки!) и только уже начиная свой вояж по сцене,
"выжимал" ее до конца, словно тяжеловес - штангу.
Но однажды, увы, Мамедов не успел... и Белый Лебедь, выскользнув из
тонких рук партнера, тяжело рухнул оземь. Театр на месяц лишился примы,
пока Викилова залечивала переломанный палец ноги. Мамедов тоже отказался
от участия в балете без привычной партнерши и их заменила пара вторых
солистов (о которых в следующий раз). Через месяц Одетта вернулась, зал
принял ее, как родную, устроив ей овацию до начала спектакля и все бы
вроде бы пошло своим чередом, если не считать того, что впоследствии, в
течение нескольких лет зрители первых рядов, а если было очень тихо, то
и всего партера, могли слышать, как изящная Одетта, разбегаясь для
парящего прыжка, угрожающим шипом нервно цедила сквозь стиснутые зубы:
- Ну, теперь держи, сволочь!
Сказочник Дэн

В коридорах консерватории встречаю Петра, радостного донельзя. Рот до
ушей, волосы всклокочены, руками машет - страсть! Что, спрашиваю,
случилось?
- Да, - говорит, - представляешь, повезло мне, уух, как повезло.
Задания по композиции раздавали, так всем черте что досталось, а мне
вальс. Его и писать-то нечего, за полчаса налабаю.
- Ладно, - назидательно увещеваю я его, - не забывай: самые опасные
камни - гладкие. Поскользнешься - и дух с тебя вон.
- Не боись, - гогочет. - Я прямо сейчас сочинять иду. Я им такое, я им
такое...
Прошло два дня.
Встречаю в коридорах консерватории Петра, опять же всклокоченного, но
уже по причине крайнего расстройства. Что, спрашиваю, случилось?
- Да, - говорит, - не поверишь. Помнишь, вальс мне задали написать?
- Ну, - отвечаю.
- Ну? - злобно передразнивает Петр. - Баранки гну. Я его написал. Как
только домой пришел, за два часа и слепил.
- Ну и, вроде бы, отлично? - удивляюсь я.
- Кретинично, - еще пуще злится Петр. - Поиграл, показалось слишком
просто.
- Да ладно?
- Прохладно. Переписал я его. Левую руку в одной тональности, правую -
в другой.
- Ну и молодец.
- Огурец! - срывающимся голосом орет Петр. - Поиграл, опять просто
показалось. Переписал левую руку триолями, правую тридцать вторыми.
Поиграл - опять просто. Написал правую аккордами, левую - скачками.
- Ну так и круто, - не выдерживаю я, - проблема-то в чем?
- Проблема... - Петр тяжело вздохнул. - Пришел я сегодня на экзамен, сел
за рояль, поставил ноты и...
- И?!
- Что и... сыграть не смог.

Сказочник Дэн

НУ И КОГО ИЗ НИХ В ЗООПАРК?

Моя знакомая работает в центре психологической реабилитации. Выводят
всяких там алкашей из ступоров, наркоманов из трансов ну и так далее.
Только что позвонила, рассказала случай.
* * *
Приезжает к ним респектабельный человек в дорогом костюме, привозит с
собой личность совершенно бомжеватого вида. Бомжеватый сидит, глаза в
одну точку, эмоций - ноль, на раздражители не реагирует.
Проверили, абстинентный синдром есть, но не настолько, чтобы в транс
человека загнать. Стали у этого господина выяснять, что случилось. И
вот что он рассказал:
- Я, - говорит, - коллекционер. Ко мне привозят из самых разных стран
всякие археологические находки, камешки странной формы, даже иногда
живых существ. Вот, например, один из моих знакомых несколько лет из
поездки в Конго привез мне маленькую шимпанзе. Родителей схватили,
наверное, а детеныш убежал.
Пожалели мы ее, сдавать в зоопарк не стали, да и прижилась она у нас.
Баловали ее всей семьей, она совсем ручная стала, а как подросла, так
стала по балконам бегать. Балконы открытые, она то к одним соседям, до к
другим забежит. Хрущевка, все рядом.
Все ее знает, прикармливают, да и она уже почти у всех побывала.
Кроме вот этого типа. Не знал он о том, что в доме живет обезьяна. Да и
вообще, наверное, об обезьянах не слыхал - пьет беспробудно чуть ли не с
рождения.
Убежала опять наша обезьяна сегодня куда-то, через несколько секунд
страшный вопль. Мы перепугались, бегом искать. Нашли квартиру, взломали
дверь, нашли там этого мужика вот в таком состоянии на диване. Ну,
видимо, случилось вот что...
Мужик, как обычно, напился и заснул на диване. Обезьяна залезла в окно и
уселась в кресло. Мужик просыпается с похмелья, а в метре напротив, в
кресле, сидит...
Подруга говорит, мужик потом две недели от теней шарахался. И до сих пор
ни капли в рот. А уже полгода прошло.

Сказочник Дэн.

"... Снимали комнату в Пушкине. Лена утверждала, что хозяин за стеной по
ночам бредит матом."
С. Довлатов (с). "Соло на ундервуде" и, кажется, "Заповедник"

МУЗЫКА - ОНА МОЖЕТ И ЖИЗНЬ СПАСТИ!

Магадан. Столица Колымского края. Не так, чтобы очень тепло.
Бортпроводница обещала минус двадцать - соврала градусов на десять, не
меньше. Пальцы мерзнут жутко - отогревать по полчаса, даром, что в
перчатках.
Заниматься, хочешь не хочешь, нужно регулярно. Рояль в фойе концертного
зала. Как живет - неизвестно. В фойе температура плюсовая, но пар изо
рта идет. После двенадцати дня начинает появляться разнообразный народ и
мы мешаем друг другу: соответственно, занятия нужно заканчивать до этого
времени.
Программа следующая: прихожу в пять утра, пьяный в хлам сторож с трудом
отпирает дверь, после чего заползает к себе в каморку и возвращается ко
сну, перекладывая таким образом все обязанности по возможному
обслуживанию приходящего населения на мои плечи. Рояль стоит у стены -
его комнатушка сразу за ней. Садясь за рояль, я ритуально интересуюсь,
не будет ли игра мешать его пребыванию в объятьях Морфея? Сторож мычит,
что я предпочитаю истолковывать, как "Нет, что вы, играйте на здоровье,
я очень люблю музыку!"
Полчаса на отогрев пальцев, клавиш и сиденья, час на разминку проходят
незаметно (и, что принципиально, тихо) и ближе к семи утра я начинаю
играть произведения - в массе своей достаточно шумные. Через час
подобных удовольствий сквозь пелену музыкального грохота до меня
начинают доноситься матерные ругательства, подчас весьма витиеватые.
Признаюсь, за долгие годы артистической карьеры я привык сталкиваться с
самым разнообразным отношением к качеству подачи мной музыкального
материала, но подобные откровения оказались для меня несколько внове,
что ли, и я решил поинтересоваться, что же именно вызвало столь бурную
реакцию.
Захожу в комнатушку сторожа и обнаруживаю, что он сладко спит крепким
сном, распространяя вокруг себя амбре, могущее свалить с ног не очень
крупного слона, и что он явно не способен на произнесение таких слов,
равно, как и любых других представителей членораздельной разговорной
речи.
В непонятках возвращаюсь за рояль, продолжаю играть. Отчетливо
доносится: "... твою мать! Сколько ж, ... , можно?!"
Подрываюсь! Что за ерунда?! Влетаю к сторожу - спит. Ни малейших
поползновений в пробуждению.
Злобно плюхаюсь на сиденье, замахиваюсь с твердой уверенностью так
слабать Рахманинова, чтобы мертвые поднялись, первый аккорд - БАЦ! ,
переношу руки и вдруг далекий вопль, чуть не плача: "Заткнись, б...!"
Влетаю к сторожу - спит!!!
Потусторонний голос продолжает причитать: "Откройте, сволочи!"

***

... Электрик. Пришел свет налаживать. В ночную смену. Два часа возился в
темном подвале, а сторож его спьяну не заметил, запер и забыл. ПЯТЬ
ЧАСОВ стучал, кричал - сторож сладко дрых. Совсем уже помирать собрался,
когда услышал, как я на рояле грохочу. Занятия обломались. До двенадцати
дня отпаивал его от мороза и от нервного шока.
Сказочник Дэн.

Не столь смешно, сколь маразматично...
Концерт. Длиннющий - два отделения. Ползала заполнено детьми. Сидят
тихо, чинно - вежливо улыбаются. В паузах не хлопают, не бегают, не
кричат. Нетипично. Удивлен. Играю веселую польку - сидят тихо, вежливо
улыбаются. Играю грустную "песню без слов" - сидят, улыбаются. Играю
заводные джазовые бисы - сидят. Играю ностальгичные переделки русских
народных песен - улыбаются. Концерт кончился - устал, как бурлак. Сижу в
артистической, курю. Приходят дети. Улыбаются. Молча протягивают
программки, я их молча подписываю, они молча уходят. Подписал программок
пятьдесят. Заходит женщина средних лет, протягивает программку.
Подписываю. Спрашивает:
- Несильно вас мои дети утомили?
- Нет, - говорю, - честно сказать, никогда таких тихих детей не видел.
Они у вас на уроках также тихо себя ведут?
Она с удивлением:
- Конечно.
Я уважительно:
- Какая-то спецшкола?
Кивает:
- Да, специализированный ннтернат. Для глухонемых.

Не нашелся... Бред какой-то...
Сказочник Дэн

Произошло это так...
Петр, студент, если не ошибаюсь, уже аспирантуры консерватории,
превосходный пианист, замечательный органист, очень интересный
композитор, отлично играет треш на гитаре, увлекается игрой на лютне
и т.д. и т.п.
Кроме того, Петр - веселый парень с отличным чувством юмора, но
несколько, как бы это сказать, авангардно настроенным.
Как-то раз Петр устроил концерт в рахманиновском зале консерватории.
Концерт был в лучших традициях его пресловутых авангардных настроев.
Там были разукрашенные балерины, народные инструменты, какие-то картины,
электрические инструменты и многое другое, даже, по-моему, какая-то
пиротехника. Концерт оказался настолько интересным, что про него сняли
передачу и показали по каналу Культура. Соответственно, взяли интервью
и у Петра.
Кадр на экране следующий: камера медленно перемещается по комнате Петра,
показывая то рояль, то электрогитару, то стоящий на шкафу разобранный
мотоцикл (забыл сказать, Петр по призванию байкер), то наваленные в кучу
ноты и все в этом роде. Перемежается это ползание камеры кадрами из
концерта, а также вставками интервью с самим Петром.
Интервью вела молодая девушка, которую, судя по всему, несколько смущали
длинные распущенные волосы и вьющаяся дьяконская бородка собеседника.
Я бы даже сказал, не то, что смущали, а как-то раздражали даже, что ли...
Может, ей казалось, что музыка - не дело настоящих мужчин, а, может, что
Петр к ним не относится, или манеры его ей не понравились, или концерт
ей не по нраву пришелся. В общем, все интервью шло в этаких подковыристых
тонах. (Правда, Петр потом утверждал, что ничего такого не заметил.
Возможно, галантно врал. Мне так показалось).
Произошел у них в один момент следующий диалог, вызвавший мой
совершенный восторг:
Ведущая:
- Вы довольны проведенным концертом, Петр?
Петр (возведя очи горе):
- Полностью довольным быть, конечно, нельзя. Кое-что, например,
не получилось, что-то не разрешили.
Ведущая:
- Не разрешили? Что именно?
Петр:
- Ну вот, нам не разрешили вывести на сцену осла. Мы ведь играли
Дон-Кихота, и Санчо Панса у нас был без осла.
Ведущая (с подковыркой нашедшего удачный резонерский вопрос обывателя):
- А что, Петр, по-вашему, на концертах классической музыки самой музыки
недостаточно?
Петр (ничтоже сумнящеся, без малейшей паузы):
- Почему же? Музыки вполне достаточно. Ослов не хватает.

По-моему, достойно занесения в анналы.
Сказочник Дэн.

Привет, никогда не пробовал писать истории на анекдот.ру, не
обессудьте, если не получится. Когда я рассказываю ее вслух, все
смеются.
Итак... Как-то раз попал я в "туда", где на плацу лужи разметают, чтобы
солдаты не мочились и траву красят, чтобы птицы не гадили. Служил уже
несколько месяцев и, в числе прочих прелестей, наладил себе устойчивый
конфликт с одним из сослуживцев. Был он ростом мал, голосом противен и
душой озлоблен. Кстати, мал-то мал, но на полголовы меня повыше...
Подрались мы с ним, прямо на плацу, в самое что ни на есть в неурочное
время, в восемь утра.
А надо вам сказать, что прямо напротив нашего барака находился барак ни
мало ни много роты, кажется, воздушный десант они полностью называются.
Да и не очень-то это важно. Суть в том, что они ребята по-настоящему
большие. И вот завидели они это хулиганство, как два гнома пытаются
заниматься тем, чем заниматься не умеют - сиречь, дерутся и был им дан
приказ нас разнять. Один из них подошел и взял меня за руку. Не крутил,
не вертел, приемы не проводил. Просто взял. А она возьми и сломайся.
Парень ужасно расстроился, извинялся, но мне не до того было.
Ну а потом посадили меня в низенький бревенчатый домик с ржавой решеткой
на окне и заставили портянки заматывать полночи. За этим-то делом меня и
застал этот парень. Пришел он опять извиняться. Неудобно ему. И не
хотел, да еще и видел он всю нашу ситуацию. По ней я как бы прав
выходил, он, в общем-то, меня поддержать хотел, а тут...
Короче, извиниться решил. Но вот беда, в той деревушке в Рязанской
области, откуда был родом этот красавец (отличный, кстати, парень) была
одна-единственная школа. И только там он и проучился свои три года
начального образования. Тяжело ему было слова-то вежливые подбирать. Но
он собрался и высказал мне следующее:
- Ну... бля... Плац! И ты его хуяк-хуяк! А мне прапор говорит: "Давай!".
А я - хуй!
Ну и разве можно было его не простить.

Вот и вся история. Не ругайтесь сильно, если не понравилась. Я еще
научусь писать получше.

Окрыленный неожиданным успехом прошлой истории, решился я опробовать
свое владение клавиатурой вторично... Предшествую той же эпитафией.
Если не понравится, не агрессируйте, злобя...
В той же, неожиданно солдатской жизни мы, молодые солдаты с высшим
образованием, имели массу столкновений с милитаризованным
представлениями о жизни, каковые приводили нас к созданию устойчивых
стереотипов об умственном облике командного состава как на текущий
момент, так в последующей скудной образами гражданской жизни. Вот один
из таких случаев...
Солдатская столовая - это многометровое помещение, заставленное
поломанными пластмассовыми стульчиками и плохо обстуганными деревянными
столами, числом не менее ста. Вокруг них в тесном сплочении сидят
несколько рот ошалелых молодых людей, которые проходили ратную службу,
воспитывающую дух и военное мышление (перетаскивали арматуры, мыли
генеральскую машину, подметали плац и т. п.). Очень хочется кушать и,
невзирая на почтенный возраст кусков рыбы, завалявшихся в котлах,
наполненных белой массой, но недопониманию именуемой рисом, сия бурда
уплетается с огромным успехом. Однако за процессом вдумчиво надзирают:
а) взводные, в задачу которых входит периодическое поднимание своего
взвода из-за трех-четырех столов и вздючивание по какому-то частному
поводу, типа нечищенных сапогов.
б) прапорщики, которым положено мыслить чуть более масштабно, уровнем
рот. Они придираются к неровному построению - соответственно поднимают
народ ротами - двадцать-двадцать пять столов.
в) неожиданно врывающиеся капитаны и майоры. Поднимают корпусами - до
пятидесяти столов.
Но произошел случай г) - в столовой оказался генерал! Увидев такое
количество голодных огней в глазах множества людей в военной форме,
павловские рефлексы дали себя знать и был прогавкан приказ "Смирно!",
каковой и был незамедлительно выполнен всей столовой. Оказавшись под
перекрестным огнем более четырехсот пар глаз, генерал неожиданно
стушевался и замялся, выискивая замечание максимального масштаба, дабы
не уронить честь мундира и одновременно внести искорку мудрости в
ослепленные демонами ядомой алчности солдатские души. Выход был найден -
раскритикован был собственно процесс. Прозвучало это так:
"Товарищи-и-и солдаты!!! Из-за вас грязь в столовой! Вам кашу дают, а вы
ее не едите! Вы ее гоняете по тарелке из угла в угол! Есть надо подряд!"
Чувство выполненного долга ушло вместе с ним, чеканя шаг.
А солдаты все стояли и стояли...

Кратко, но со вкусом.
Только что. Звоню учителю.
- Здравствуйте, Виталий Андреевич. Это Дэн...
В ответ:
- Здравствуй, Дэн. Это Виталий Андреевич...
Сказочник Дэн