Все дни июня 2023
Повторные истории
Меняется каждый час по результатам голосованияНекий московский театр играл спектакль по великому Шекспиру где-то в российской глубинке. И была в этом спектакле сцена, в которой влюблённые встречались в саду, а над их головами пролетал Купидон с луком и стрелами. Купидон этот произносил фразу: "Я купидон - несу в сердца любовь!". Что-то в этом духе. В Москве никаких проблем с рампой и верёвкой не было, а вот на гастрольной сцене механизм оказался чересчур быстрым. На репетициях Купидон так быстро пролетал над влюблёнными, что не успевал ничего сказать. Так и решили оставить. И вот спектакль! Зритель принимает прекрасно. Подходит сцена с Купидоном. И тут режиссёр за кулисами просит монтировщика остановить механизм в тот момент, когда Купидон будет посреди сцены. Режиссёр решил не лишать артиста его реплик. Сказано - сделано! Вылетает актёр на верёвке и вдруг очень резко тормозит посреди сцены, так резко, что лук и стрелы выпадают из его рук и летят с грохотом вниз. Купидон понимает, что нужно говорить текст, говорит: "Я купидон...", но так же резко начинает ехать дальше! Он не ожидал такого резкого запуска и продолжает: "Несу любовь, твою же мАаать!". Зрители залились хохотом, а актёры кое-как доиграли сцену!
Гайцы утром остановили. Проверяют доки. И как бы между прочим вворачивают вопросик:
Г: Вчера употребляли?
Я: Нет.
Г: А почему лицо красное?
Я: Видите ли, я непьющий, поэтому стыдно, что не оправдываю ваши ожидания...
Поржали, отпустили.
Г: Вчера употребляли?
Я: Нет.
Г: А почему лицо красное?
Я: Видите ли, я непьющий, поэтому стыдно, что не оправдываю ваши ожидания...
Поржали, отпустили.
Когда была маленькая, все ребята во дворе летом играли с водяными пистолетами. А у меня его не было. Поэтому я брала у мамы утюг и брызгалась из него. Зато меня боялись :))
Продолжение истории "Тайна третьей комнаты"
Часть наша находилась на окраине города, ну, как часть — дом сталинской постройки, отдельная казарма радиобатальона, автопарк, узел связи, спортгородок, маленькие склады и караулка. Огорожено все это было стандартным бетонным забором, сразу за которым распологались жилые дома горожан. Обычные пятиэтажки-хрущевки. Все, кроме одной. Располагалась эта пятиэтажка особняком, как бы на отшибе, и жили в ней офицеры, прапорщики и прочие контрактники с семьями. Обычная четырехподъездная пятиэтажка. Вот про этот чудо-дом и пойдёт речь. Как — не знаю, но один прапор (старшина нашей роты) просек, что с изготовлением мебели я, так сказать, на ТЫ. И в один прекрасный день вылавливает он меня после караула в курилке и предлагает сделать ему кухонный гарнитур. Взамен обещал избавить от нарядов, новое Х/Б и прочие другие ништяки. Честно сказать караульная служба уже приелась настолько, что я без раздумий согласился, да и свободный выход в город никогда не был лишним. Короче — сделал я замеры, нарисовал эскиз будущего гарнитура, согласовал с женой прапорщика (ибо она оказалась главнее), составил смету и список всего необходимого, включая материалы, фурнитуру и инструмент, и отдал все это прапору. Через день все было доставлено. За неделю, не спеша, гарнитур был изготовлен и успешно установлен. Гарнитур к прапору ходили смотреть все! В итоге, через пару месяцев, ко мне обратился уже капитан с аналогичной просьбой — изготовить кухонный гарнитур. Без проблем, тем более квартиры (а соответственно и кухни) у капитана и прапора были абсолютно одинаковые, правда, располагались в разных подъездах (у прапора — в 1-м, а у капитана — в 4-м). А это значит, что производить замеры не нужно, кухни-то одинаковые. В общем, все прошло по старой схеме — смета, необходимый материал и прочее. Однако, когда пришло время установки, я очень сильно удивился и даже ох&ел. Оказалось, что помещение кухни в квартире капитана на 60см уже и на 25см ниже, чем в квартире прапора! После получения веселых капитанских [ман]дюлей, мы вместе с ним произвели замеры дома. Оказалось, что по ширине дом, если считать от первого подъзда до последнего сужается на 1,8 метра, а по высоте — на 1,5 метра. Причём, внешне это не заметно совсем! Позже я узнал от нашего штатного сантехника, что дом этот строили солдаты, со всеми вытекающими последствиями. При строительстве [луп]или все и всё. В итоге, и получился такой чудной дом. И ведь никто этого не замечал, пока не случилась данная история.
Часть наша находилась на окраине города, ну, как часть — дом сталинской постройки, отдельная казарма радиобатальона, автопарк, узел связи, спортгородок, маленькие склады и караулка. Огорожено все это было стандартным бетонным забором, сразу за которым распологались жилые дома горожан. Обычные пятиэтажки-хрущевки. Все, кроме одной. Располагалась эта пятиэтажка особняком, как бы на отшибе, и жили в ней офицеры, прапорщики и прочие контрактники с семьями. Обычная четырехподъездная пятиэтажка. Вот про этот чудо-дом и пойдёт речь. Как — не знаю, но один прапор (старшина нашей роты) просек, что с изготовлением мебели я, так сказать, на ТЫ. И в один прекрасный день вылавливает он меня после караула в курилке и предлагает сделать ему кухонный гарнитур. Взамен обещал избавить от нарядов, новое Х/Б и прочие другие ништяки. Честно сказать караульная служба уже приелась настолько, что я без раздумий согласился, да и свободный выход в город никогда не был лишним. Короче — сделал я замеры, нарисовал эскиз будущего гарнитура, согласовал с женой прапорщика (ибо она оказалась главнее), составил смету и список всего необходимого, включая материалы, фурнитуру и инструмент, и отдал все это прапору. Через день все было доставлено. За неделю, не спеша, гарнитур был изготовлен и успешно установлен. Гарнитур к прапору ходили смотреть все! В итоге, через пару месяцев, ко мне обратился уже капитан с аналогичной просьбой — изготовить кухонный гарнитур. Без проблем, тем более квартиры (а соответственно и кухни) у капитана и прапора были абсолютно одинаковые, правда, располагались в разных подъездах (у прапора — в 1-м, а у капитана — в 4-м). А это значит, что производить замеры не нужно, кухни-то одинаковые. В общем, все прошло по старой схеме — смета, необходимый материал и прочее. Однако, когда пришло время установки, я очень сильно удивился и даже ох&ел. Оказалось, что помещение кухни в квартире капитана на 60см уже и на 25см ниже, чем в квартире прапора! После получения веселых капитанских [ман]дюлей, мы вместе с ним произвели замеры дома. Оказалось, что по ширине дом, если считать от первого подъзда до последнего сужается на 1,8 метра, а по высоте — на 1,5 метра. Причём, внешне это не заметно совсем! Позже я узнал от нашего штатного сантехника, что дом этот строили солдаты, со всеми вытекающими последствиями. При строительстве [луп]или все и всё. В итоге, и получился такой чудной дом. И ведь никто этого не замечал, пока не случилась данная история.
В середине 90-х годов мой питерский НИИ послал меня в командировку в Южную Корею, где я должен был помочь нашим корейским партнерам с установкой оборудования.
В первый рабочий день в Корее машина, в которой я ехал, попала в пробку и я на полчаса опоздал.
По прибытии меня провели в кабинет начальника отдела. Кабинет представлял собой комнату со стеклянными стенами. Комната находилась в центре большого помещения. Остальную часть помещения занимали рабочие места подчиненных - так что начальник мог видеть подчиненных, не сходя с места, а подчиненные могли видеть начальника. Под потолком помещения я заметил несколько выключенных телевизоров.
Меня познакомили с начальником - упитанным, добродушным корейцем - и мы стали обсуждать план работ. Из-за стеклянных стен на меня украдкой поглядывали подчиненные.
Неожиданно телевизоры под потолком включились. Зазвучала бодрая ритмичная музыка. На экранах телевизоров появились юноши и девушки в спортивной форме. Все корейцы, кроме начальника, поднялись с мест и начали поворачиваться и наклоняться вместе с юношами и девушками на экранах. Я первый раз в жизни наблюдал массовую утреннюю зарядку в азиатской компании.
Начальник продолжал разговаривать со мной, хотя я почувствовал, что в его поведении появилась какая-то неловкость. Периодически он косился на тех, кто делал зарядку за стеклянными стенами.
Меня осенило. Я встал со стула и сказал:
- Поскольку я сейчас работаю у вас, я был бы рад принять участие в вашем утреннем мероприятии!
Начальник быстро поднялся.
- Большое спасибо! В это время зарядку делают все сотрудники, включая начальников всех уровней... Я думал, что наша встреча закончится до зарядки, но вы задержались...
Мы начали поворачиваться и наклоняться вместе со всеми. Из-за стеклянных стен мне улыбались остальные корейцы.
Те из них, с кем мне довелось работать, позже рассказали мне, что этот мой поступок сразу расположил ко мне работников отдела. После этого корейцы по вечерам приглашали меня в рестораны, мы вместе поднимались на какую-то гору, ходили играть в бильярд, а однажды вечером меня пригласили в квартиру одного из работников на день рождения, где все гости пели песни, а я по просьбе хозяев спел "Подмосковные вечера".
Командировка прошла замечательно. Возможно потому, что началась с зарядки.
В первый рабочий день в Корее машина, в которой я ехал, попала в пробку и я на полчаса опоздал.
По прибытии меня провели в кабинет начальника отдела. Кабинет представлял собой комнату со стеклянными стенами. Комната находилась в центре большого помещения. Остальную часть помещения занимали рабочие места подчиненных - так что начальник мог видеть подчиненных, не сходя с места, а подчиненные могли видеть начальника. Под потолком помещения я заметил несколько выключенных телевизоров.
Меня познакомили с начальником - упитанным, добродушным корейцем - и мы стали обсуждать план работ. Из-за стеклянных стен на меня украдкой поглядывали подчиненные.
Неожиданно телевизоры под потолком включились. Зазвучала бодрая ритмичная музыка. На экранах телевизоров появились юноши и девушки в спортивной форме. Все корейцы, кроме начальника, поднялись с мест и начали поворачиваться и наклоняться вместе с юношами и девушками на экранах. Я первый раз в жизни наблюдал массовую утреннюю зарядку в азиатской компании.
Начальник продолжал разговаривать со мной, хотя я почувствовал, что в его поведении появилась какая-то неловкость. Периодически он косился на тех, кто делал зарядку за стеклянными стенами.
Меня осенило. Я встал со стула и сказал:
- Поскольку я сейчас работаю у вас, я был бы рад принять участие в вашем утреннем мероприятии!
Начальник быстро поднялся.
- Большое спасибо! В это время зарядку делают все сотрудники, включая начальников всех уровней... Я думал, что наша встреча закончится до зарядки, но вы задержались...
Мы начали поворачиваться и наклоняться вместе со всеми. Из-за стеклянных стен мне улыбались остальные корейцы.
Те из них, с кем мне довелось работать, позже рассказали мне, что этот мой поступок сразу расположил ко мне работников отдела. После этого корейцы по вечерам приглашали меня в рестораны, мы вместе поднимались на какую-то гору, ходили играть в бильярд, а однажды вечером меня пригласили в квартиру одного из работников на день рождения, где все гости пели песни, а я по просьбе хозяев спел "Подмосковные вечера".
Командировка прошла замечательно. Возможно потому, что началась с зарядки.
Однажды маршалу Гречко в бытность его министром обороны положили на стол письмо. Его автор, служивший в Киеве полковник Беридзе, писал о том, что зимой полковники отличаются от прочих офицеров тем, что на голове у них папахи. А вот летом носят такую же фуражку, как и все офицеры. И предлагал пустить по козырьку полковничьей фуражки витую золотую кайму, чтобы издалека было видно - идёт полковник... Недолго думая, маршал наложил на письме резолюцию: "Разрешаю полковнику Беридзе носить папаху и в летнее время, чтобы его узнавали издалека".
Когда училась в автошколе, не всё было гладко, поскольку я человек-косяк. Один инструктор посреди обучения уволился, а второй в день сдачи экзамена попал в больницу, но они оба меня запомнили. Спустя пару месяцев после обучения еду за рулём по дороге, выезжаю с второстепенной дороги и чуть не спровоцировала ДТП. Из машины дикий ор: "Да кто тебя ездить учил?!". Поворачиваю голову, чтобы извиниться, и вижу своего первого инструктора. Кричу в ответ: "ТЫ!".Выражение его лица невозможно описать))
Уважаемые собравшиеся, друзья!
Я один из тех немногих еще живущих, кто был в этом месте почти до последней минуты перед освобождением. 18 января началась моя так называемая «эвакуация» из Аушвица, которая через 6,5 дней оказалась Маршем смерти для более чем половины моих сокамерников. Мы были вместе в колонне из 600 человек.
По всей вероятности, я не доживу до следующего юбилея. Такова жизнь. Поэтому простите мне мое волнение. Вот что я хотел бы сказать, прежде всего моей дочери, моей внучке, которой спасибо, что присутствует здесь в зале, моему внуку, их ровесникам, а также новому поколению, особенно самому младшему, совсем юному, гораздо младше них.
Когда началась Вторая мировая война, я был подростком. Мой отец был солдатом и был тяжело ранен в легкие. Это была драма для нашей семьи. Моя мать была с польско-литовско-белорусской границы, там армии менялись, проходили туда-обратно, грабили, насиловали, сжигали деревни, чтобы ничего не оставить тем, кто придет за ними.
И поэтому можно сказать, что я знал из первых уст, от отца и матери, что такое война. И хоть Первая мировая была всего 20–25 лет назад, она казалась такой же далекой, как польские восстания XIX века, как Великая французская революция.
Когда сегодня я встречаюсь с молодыми, я понимаю, что через 75 лет, кажется, они немного утомлены этой темой: война, Холокост, Шоа, геноцид… Я их понимаю. Поэтому я обещаю вам, молодые люди, что не буду рассказывать вам о своих страданиях.
Я не буду вам рассказывать о моих переживаниях, двух моих Маршах смерти, о том, как закончил войну с весом 32 килограмма, на грани истощения.
Я не буду рассказывать о том, что было худшим, то есть о трагедии расставания с близкими, когда после отбора вы догадываетесь, что их ждет. Нет, не буду говорить об этом. Я хотел бы с поколением моей дочери, с поколением моих внуков поговорить о вас самих.
Я вижу, что среди нас президент Австрии Александр Ван дер Беллен. Помните, господин президент, когда вы принимали меня и руководство Международного аушвицкого комитета, мы говорили о тех временах. В какой-то момент вы сказали: «Auschwitz ist nicht vom Himmel gefallen — Аушвиц не упал с неба». Это, как у нас говорят, очевидная очевидность.
Конечно, он не упал с неба. Это может показаться очевидным, но есть в этом глубокий и очень важный для понимания смысл. Перенесемся на некоторое время воображением в Берлин начала 30-х. Мы почти в центре города.
Район называется Bayerisches Viertel, Баварский квартал. Три остановки от Кудамма, Зоопарка. Там, где сегодня находится станция метро Bayerischer Park, Баварский парк.
И вот в какой-то момент на скамейках появляется надпись: «На этих скамейках евреям сидеть запрещено». Можно сказать: неприятно, несправедливо, это ненормально, но ведь вокруг столько скамеек, можно посидеть где-нибудь в другом месте, ничего страшного.
Это был район, населенный немецкой интеллигенцией еврейского происхождения, там жили Альберт Эйнштейн, нобелевский лауреат Нелли Закс, промышленник, политик, министр иностранных дел Вальтер Ратенау.
Потом в бассейне появилась надпись: «Посещение этого бассейна евреям запрещено». Можно снова сказать: это неприятно, но в Берлине столько мест для купания, столько озер, каналов, почти Венеция, так что можно где-то в другом месте.
При этом где-то появляется надпись: «Евреям нельзя принадлежать к немецким певческим союзам». Ну и что? Они хотят петь, музицировать, пусть соберутся отдельно, будут петь.
Затем появляется надпись и приказ: «Еврейским, неарийским детям нельзя играть с немецкими, арийскими детьми». Они играли сами. А потом появляется надпись: «Евреям мы продаем хлеб и продукты только после 17.00». Это уже неудобно, потому что меньше выбор, но, в конце концов, после 17.00 тоже можно делать покупки.
Внимание, внимание, мы начинаем свыкаться с мыслью, что можно исключить кого-то, что можно стигматизировать кого-то, что можно сделать кого-то чужим.
И так медленно, постепенно, день за днем люди начинают с этим свыкаться — и жертвы, и палачи, и свидетели, те, кого мы называем bystanders, начинают привыкать к мысли, что это меньшинство, которое дало миру Эйнштейна, Нелли Закс, Генриха Гейне, Мендельсонов, иное, что оно может быть вытолкнуто из общества, что это люди чужие, что это люди, которые разносят микробы, эпидемии. Это уже страшно, опасно. Это начало того, что через минуту может произойти.
Тогдашняя власть, с одной стороны, ведет хитрую политику, потому что, например, выполняет требования рабочих. 1 мая в Германии никогда не был праздником — они, пожалуйста: в выходной организуют Kraft durch Freude, «Силу через радость».
Пожалуйста, элемент рабочего отдыха. Они способны преодолеть безработицу, умеют играть на чувстве национального достоинства: «Германия, поднимись с колен Версальского позора. Возроди свою гордость».
И одновременно эта власть видит, что людей постепенно охватывает черствость, равнодушие. Они перестают реагировать на зло. И тогда власть может себе позволить дальнейшее ускорение процесса зла.
А дальше идет уже насилие: запрет принимать евреев на работу, запрет эмиграции. А потом быстро наступает отправка в гетто: в Ригу, в Каунас, в мое лодзинское гетто — Литцманштадт.
Откуда большинство будет потом отправлено в Кульмхоф, Хелмно, где будет убито выхлопными газами в грузовиках, а остальные пойдут в Аушвиц, где будут умерщвляться “Циклоном Б” в современных газовых камерах.
И здесь подтверждается мысль господина президента: «Аушвиц не упал вдруг с неба». Аушвиц топтался, семенил маленькими шажками, приближался, пока не случилось то, что произошло здесь.
Моя дочь, моя внучка, сверстники моей дочери, сверстники моей внучки — вы можете не знать имени Примо Леви. Он был одним из самых известных заключенных этого лагеря. Примо Леви когда-то сказал: «Это случилось, а значит, может случиться. Значит, это может случиться везде, в любом уголке Земли».
Я поделюсь с вами одним воспоминанием: в 1965 году я учился в США, где тогда был пик борьбы за права человека, гражданские права, права афро-американцев. Я имел честь участвовать в марше с Мартином Лютером Кингом из Сельмы в Монтгомери.
И тогда люди, узнавшие, что я был в Аушвице, спрашивали меня: «Как вы думаете, это, наверное, только в Германии такое могло быть? Может ли быть где-то еще?»
И я им говорил: «Это может случиться и у вас. Если нарушаются гражданские права, если не ценятся права меньшинств, если их отменяют. Если нарушается закон, как это делали в Сельме, то это может произойти».
“Что делать? Вы сами, — говорил я им, — если сможете защитить Конституцию, ваши права, ваш демократический порядок, отстаивая права меньшинств, тогда сможете победить”.
Мы в Европе в основном исходим из иудео-христианской традиции. И верующие, и неверующие принимают в качестве своего цивилизационного канона десять заповедей.
Мой друг, президент Международного аушвицкого комитета Роман Кент, выступавший здесь пять лет назад во время предыдущего юбилея, не смог сегодня прилететь сюда.
Он придумал 11-ю заповедь, которая является опытом Шоа, Холокоста, страшной эпохи презрения. Звучит так: не будь равнодушным.
И это я хотел бы сказать моей дочери, это я хотел бы сказать моим внукам. Сверстникам моей дочери, моих внуков, где бы они ни жили: в Польше, в Израиле, в Америке, в Западной Европе, в Восточной Европе. Это очень важно. Не будьте равнодушными, если видите историческую ложь.
Не будьте равнодушными, когда видите, что прошлое притягивается в сиюминутных политических целях. Не будьте равнодушными, когда любое меньшинство подвергается дискриминации. Суть демократии в том, что большинство правит, но демократия в том и заключается, что права меньшинства должны быть защищены.
Не будьте равнодушными, когда какая-либо власть нарушает принятые социальные договоры, уже существующие. Будьте верны заповеди. 11-й заповеди: не будь равнодушным.
Потому что если будете, то оглянуться не успеете, как на вас, на ваших потомков с неба вдруг упадет какой-нибудь Аушвиц
Мариан Турский, 93-летний бывший узник Аушвиц-Биркенау
Перевод Антона Рассадина
Я один из тех немногих еще живущих, кто был в этом месте почти до последней минуты перед освобождением. 18 января началась моя так называемая «эвакуация» из Аушвица, которая через 6,5 дней оказалась Маршем смерти для более чем половины моих сокамерников. Мы были вместе в колонне из 600 человек.
По всей вероятности, я не доживу до следующего юбилея. Такова жизнь. Поэтому простите мне мое волнение. Вот что я хотел бы сказать, прежде всего моей дочери, моей внучке, которой спасибо, что присутствует здесь в зале, моему внуку, их ровесникам, а также новому поколению, особенно самому младшему, совсем юному, гораздо младше них.
Когда началась Вторая мировая война, я был подростком. Мой отец был солдатом и был тяжело ранен в легкие. Это была драма для нашей семьи. Моя мать была с польско-литовско-белорусской границы, там армии менялись, проходили туда-обратно, грабили, насиловали, сжигали деревни, чтобы ничего не оставить тем, кто придет за ними.
И поэтому можно сказать, что я знал из первых уст, от отца и матери, что такое война. И хоть Первая мировая была всего 20–25 лет назад, она казалась такой же далекой, как польские восстания XIX века, как Великая французская революция.
Когда сегодня я встречаюсь с молодыми, я понимаю, что через 75 лет, кажется, они немного утомлены этой темой: война, Холокост, Шоа, геноцид… Я их понимаю. Поэтому я обещаю вам, молодые люди, что не буду рассказывать вам о своих страданиях.
Я не буду вам рассказывать о моих переживаниях, двух моих Маршах смерти, о том, как закончил войну с весом 32 килограмма, на грани истощения.
Я не буду рассказывать о том, что было худшим, то есть о трагедии расставания с близкими, когда после отбора вы догадываетесь, что их ждет. Нет, не буду говорить об этом. Я хотел бы с поколением моей дочери, с поколением моих внуков поговорить о вас самих.
Я вижу, что среди нас президент Австрии Александр Ван дер Беллен. Помните, господин президент, когда вы принимали меня и руководство Международного аушвицкого комитета, мы говорили о тех временах. В какой-то момент вы сказали: «Auschwitz ist nicht vom Himmel gefallen — Аушвиц не упал с неба». Это, как у нас говорят, очевидная очевидность.
Конечно, он не упал с неба. Это может показаться очевидным, но есть в этом глубокий и очень важный для понимания смысл. Перенесемся на некоторое время воображением в Берлин начала 30-х. Мы почти в центре города.
Район называется Bayerisches Viertel, Баварский квартал. Три остановки от Кудамма, Зоопарка. Там, где сегодня находится станция метро Bayerischer Park, Баварский парк.
И вот в какой-то момент на скамейках появляется надпись: «На этих скамейках евреям сидеть запрещено». Можно сказать: неприятно, несправедливо, это ненормально, но ведь вокруг столько скамеек, можно посидеть где-нибудь в другом месте, ничего страшного.
Это был район, населенный немецкой интеллигенцией еврейского происхождения, там жили Альберт Эйнштейн, нобелевский лауреат Нелли Закс, промышленник, политик, министр иностранных дел Вальтер Ратенау.
Потом в бассейне появилась надпись: «Посещение этого бассейна евреям запрещено». Можно снова сказать: это неприятно, но в Берлине столько мест для купания, столько озер, каналов, почти Венеция, так что можно где-то в другом месте.
При этом где-то появляется надпись: «Евреям нельзя принадлежать к немецким певческим союзам». Ну и что? Они хотят петь, музицировать, пусть соберутся отдельно, будут петь.
Затем появляется надпись и приказ: «Еврейским, неарийским детям нельзя играть с немецкими, арийскими детьми». Они играли сами. А потом появляется надпись: «Евреям мы продаем хлеб и продукты только после 17.00». Это уже неудобно, потому что меньше выбор, но, в конце концов, после 17.00 тоже можно делать покупки.
Внимание, внимание, мы начинаем свыкаться с мыслью, что можно исключить кого-то, что можно стигматизировать кого-то, что можно сделать кого-то чужим.
И так медленно, постепенно, день за днем люди начинают с этим свыкаться — и жертвы, и палачи, и свидетели, те, кого мы называем bystanders, начинают привыкать к мысли, что это меньшинство, которое дало миру Эйнштейна, Нелли Закс, Генриха Гейне, Мендельсонов, иное, что оно может быть вытолкнуто из общества, что это люди чужие, что это люди, которые разносят микробы, эпидемии. Это уже страшно, опасно. Это начало того, что через минуту может произойти.
Тогдашняя власть, с одной стороны, ведет хитрую политику, потому что, например, выполняет требования рабочих. 1 мая в Германии никогда не был праздником — они, пожалуйста: в выходной организуют Kraft durch Freude, «Силу через радость».
Пожалуйста, элемент рабочего отдыха. Они способны преодолеть безработицу, умеют играть на чувстве национального достоинства: «Германия, поднимись с колен Версальского позора. Возроди свою гордость».
И одновременно эта власть видит, что людей постепенно охватывает черствость, равнодушие. Они перестают реагировать на зло. И тогда власть может себе позволить дальнейшее ускорение процесса зла.
А дальше идет уже насилие: запрет принимать евреев на работу, запрет эмиграции. А потом быстро наступает отправка в гетто: в Ригу, в Каунас, в мое лодзинское гетто — Литцманштадт.
Откуда большинство будет потом отправлено в Кульмхоф, Хелмно, где будет убито выхлопными газами в грузовиках, а остальные пойдут в Аушвиц, где будут умерщвляться “Циклоном Б” в современных газовых камерах.
И здесь подтверждается мысль господина президента: «Аушвиц не упал вдруг с неба». Аушвиц топтался, семенил маленькими шажками, приближался, пока не случилось то, что произошло здесь.
Моя дочь, моя внучка, сверстники моей дочери, сверстники моей внучки — вы можете не знать имени Примо Леви. Он был одним из самых известных заключенных этого лагеря. Примо Леви когда-то сказал: «Это случилось, а значит, может случиться. Значит, это может случиться везде, в любом уголке Земли».
Я поделюсь с вами одним воспоминанием: в 1965 году я учился в США, где тогда был пик борьбы за права человека, гражданские права, права афро-американцев. Я имел честь участвовать в марше с Мартином Лютером Кингом из Сельмы в Монтгомери.
И тогда люди, узнавшие, что я был в Аушвице, спрашивали меня: «Как вы думаете, это, наверное, только в Германии такое могло быть? Может ли быть где-то еще?»
И я им говорил: «Это может случиться и у вас. Если нарушаются гражданские права, если не ценятся права меньшинств, если их отменяют. Если нарушается закон, как это делали в Сельме, то это может произойти».
“Что делать? Вы сами, — говорил я им, — если сможете защитить Конституцию, ваши права, ваш демократический порядок, отстаивая права меньшинств, тогда сможете победить”.
Мы в Европе в основном исходим из иудео-христианской традиции. И верующие, и неверующие принимают в качестве своего цивилизационного канона десять заповедей.
Мой друг, президент Международного аушвицкого комитета Роман Кент, выступавший здесь пять лет назад во время предыдущего юбилея, не смог сегодня прилететь сюда.
Он придумал 11-ю заповедь, которая является опытом Шоа, Холокоста, страшной эпохи презрения. Звучит так: не будь равнодушным.
И это я хотел бы сказать моей дочери, это я хотел бы сказать моим внукам. Сверстникам моей дочери, моих внуков, где бы они ни жили: в Польше, в Израиле, в Америке, в Западной Европе, в Восточной Европе. Это очень важно. Не будьте равнодушными, если видите историческую ложь.
Не будьте равнодушными, когда видите, что прошлое притягивается в сиюминутных политических целях. Не будьте равнодушными, когда любое меньшинство подвергается дискриминации. Суть демократии в том, что большинство правит, но демократия в том и заключается, что права меньшинства должны быть защищены.
Не будьте равнодушными, когда какая-либо власть нарушает принятые социальные договоры, уже существующие. Будьте верны заповеди. 11-й заповеди: не будь равнодушным.
Потому что если будете, то оглянуться не успеете, как на вас, на ваших потомков с неба вдруг упадет какой-нибудь Аушвиц
Мариан Турский, 93-летний бывший узник Аушвиц-Биркенау
Перевод Антона Рассадина
Если вдруг всё чернокожее население, независимо от возраста и пола, покинет США:
- численность населения США уменьшится на 11.3%;
- число работающих сократится на 1.4%;
- число заключённых в тюрьмах сократится на 48%;
- численность банд и других преступных группировок станет меньше на 53%;
- средний по стране IQ вырастет на 7,4%, поставив США на третье место в мире, наравне с Японией;
- средний балл SAT (2016) поднимется до 1100 баллов (сейчас он равен 1000);
- количество больных СПИДом сократится на 65%;
- количество больных хламидиозом уменьшится на 59%;
- количество больных гонореей уменьшится на 69%;
- количество больных сифилисом уменьшится на 57%;
- средний годовой доход по стране поднимется более чем на $20,000;
- число людей, живущих в условиях нищеты, сократится на 54%;
- количество бездомных сократится на 65%;
- число получателей Welfare сократится на 52%;
- Демократическая партия США потеряет 26% своих избирателей.l_boris
Но не покинет ведь…
- численность населения США уменьшится на 11.3%;
- число работающих сократится на 1.4%;
- число заключённых в тюрьмах сократится на 48%;
- численность банд и других преступных группировок станет меньше на 53%;
- средний по стране IQ вырастет на 7,4%, поставив США на третье место в мире, наравне с Японией;
- средний балл SAT (2016) поднимется до 1100 баллов (сейчас он равен 1000);
- количество больных СПИДом сократится на 65%;
- количество больных хламидиозом уменьшится на 59%;
- количество больных гонореей уменьшится на 69%;
- количество больных сифилисом уменьшится на 57%;
- средний годовой доход по стране поднимется более чем на $20,000;
- число людей, живущих в условиях нищеты, сократится на 54%;
- количество бездомных сократится на 65%;
- число получателей Welfare сократится на 52%;
- Демократическая партия США потеряет 26% своих избирателей.l_boris
Но не покинет ведь…
- Кис май эсс! Кисс май эсс! Кисс май эсс!- кричал белобрысый мальчик с челкой лет 13-ти, нарезая вокруг меня круги на самокате.
Отошел в сторону, встал как истукан рядом с клумбой, стою, обтекаю, и мне очень неприятно - теперь уже неприятно, а вначале было просто плохо. Надо просто переждать 10 минут, и тогда все пройдет, не будет так мерзко на душе.
- Кис май эсс! Кисс май эсс! Кисс май эсс! - доносится до меня противный ломающийся голос, но стараюсь сделать вид, что ничего не слышу, задумался о чем-то, сам уже не понимаю, о чем. Мне надо просто немного постоять за нашим домом, просто постоять возле помойки буквально 5-7 минут, и будет легче.
- Кис май эсс! Кисс май эсс! Кисс май эсс!- мальчик продолжает стоить гримасы и громко орать, будто плюёт мне в лицо. - Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс!
Вокруг другие дети, они видят, как смелый мальчик орет на беспомощного седого толстяка возле мусорных баков, все злорадно улыбаются, все, кроме меня.
Стою и стараюсь не думать обо всем этом дерьме, чувствуя за спиной наглую ухмылочку белокурого мальчика с челкой из соседнего дома.
- Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс!
Стою, обтекаю. Делаю вид, что это не мне, эти слова относятся не мне, но кого я обманываю?
Делаю вид, что не знаю, что обозначают эти слова - ха-ха, конечно, человек в кепке Skillers с плоским козырьком, весь обмотанный банданами, в кроссовках Air Nike, в серой кенгурухе и тишотке Fruit of the Loom будто бы не знает, что обозначает оскорбительная фраза "кис май эсс". Гм, не знает.
Сколько раз он это проорал? Раз двести? Нет, наверное, уже все триста раз, а вот теперь пятьсот раз.
- Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс!
Никак не реагирую. Стою десять минут, а мальчик наворачивает вокруг меня на самокате и орет это именно мне. Как поступить, если тебя посылают на хуй? А если это подросток, который типа слабее тебя? Что обычно делают в таких случаях?
Медленно делаю шаг, словно идя по болоту и проверяя, устойчива ли трясина впереди меня, и обескровленной жижей перетекаю по переулку шаг за шагом, удаляясь по своим делам.
Сделал большую жирную отметку у себя в мыслительном блокнотике - мы еще поговорим на эту тему, малыш, но не сейчас.
Проходит день, другой, неделя, месяц, три месяца, иногда я встречаю этого мальчика во дворах и на районе. Вижу, что тоже он помнит этот случай, но виду не подаю. Он косится в мою сторону маслянистыми своими белесыми глазками из-под белобрысой острой челочки, то ли бравирует тем случаем моего унижения, то ли немного опасается, я никак не реагирую. Не надо его пугать, не надо, думаю я.
Восемь часов утра, я бегу за кефиром в «Пятерочку». Серая бейсболка, высокие кроссовки, кенгурушка и наушники, выхожу из-за угла и вдруг натыкаюсь на малыша!
Что на меня нашло, сам не знаю, шаг вправо, шаг влево, хватаю парня за плечо и зажимаю, как в клещах. Он очень юркий и сильный, выскальзывает из моих объятий, обвивается вокруг руки, но я целый год проработал на стройке, хватка у меня стальная.
-Я перевел твою фразу в гугл-переводчике, - рычу я мальчику прямо в лицо. -Помнишь, кис май эсс? Перевел! Никогда так больше не говори, никогда!
И тут у наглого и борзого 13-летнего мальчика неожиданно потекли слюни и хлынули слезы рекой: «Отпустите меня, дяденька, я больше не буду!» - завыл белобрысый 13-летний малыш на всю улицу.
Дяденька тут же отскочил от подлеца и пошел в «Пятерочку». Надо теперь купить бедному пострадавшему мальчугану огромную бутылку лимонада и пару мороженых, это его немного утешит.
Отошел в сторону, встал как истукан рядом с клумбой, стою, обтекаю, и мне очень неприятно - теперь уже неприятно, а вначале было просто плохо. Надо просто переждать 10 минут, и тогда все пройдет, не будет так мерзко на душе.
- Кис май эсс! Кисс май эсс! Кисс май эсс! - доносится до меня противный ломающийся голос, но стараюсь сделать вид, что ничего не слышу, задумался о чем-то, сам уже не понимаю, о чем. Мне надо просто немного постоять за нашим домом, просто постоять возле помойки буквально 5-7 минут, и будет легче.
- Кис май эсс! Кисс май эсс! Кисс май эсс!- мальчик продолжает стоить гримасы и громко орать, будто плюёт мне в лицо. - Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс!
Вокруг другие дети, они видят, как смелый мальчик орет на беспомощного седого толстяка возле мусорных баков, все злорадно улыбаются, все, кроме меня.
Стою и стараюсь не думать обо всем этом дерьме, чувствуя за спиной наглую ухмылочку белокурого мальчика с челкой из соседнего дома.
- Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс!
Стою, обтекаю. Делаю вид, что это не мне, эти слова относятся не мне, но кого я обманываю?
Делаю вид, что не знаю, что обозначают эти слова - ха-ха, конечно, человек в кепке Skillers с плоским козырьком, весь обмотанный банданами, в кроссовках Air Nike, в серой кенгурухе и тишотке Fruit of the Loom будто бы не знает, что обозначает оскорбительная фраза "кис май эсс". Гм, не знает.
Сколько раз он это проорал? Раз двести? Нет, наверное, уже все триста раз, а вот теперь пятьсот раз.
- Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс!
Никак не реагирую. Стою десять минут, а мальчик наворачивает вокруг меня на самокате и орет это именно мне. Как поступить, если тебя посылают на хуй? А если это подросток, который типа слабее тебя? Что обычно делают в таких случаях?
Медленно делаю шаг, словно идя по болоту и проверяя, устойчива ли трясина впереди меня, и обескровленной жижей перетекаю по переулку шаг за шагом, удаляясь по своим делам.
Сделал большую жирную отметку у себя в мыслительном блокнотике - мы еще поговорим на эту тему, малыш, но не сейчас.
Проходит день, другой, неделя, месяц, три месяца, иногда я встречаю этого мальчика во дворах и на районе. Вижу, что тоже он помнит этот случай, но виду не подаю. Он косится в мою сторону маслянистыми своими белесыми глазками из-под белобрысой острой челочки, то ли бравирует тем случаем моего унижения, то ли немного опасается, я никак не реагирую. Не надо его пугать, не надо, думаю я.
Восемь часов утра, я бегу за кефиром в «Пятерочку». Серая бейсболка, высокие кроссовки, кенгурушка и наушники, выхожу из-за угла и вдруг натыкаюсь на малыша!
Что на меня нашло, сам не знаю, шаг вправо, шаг влево, хватаю парня за плечо и зажимаю, как в клещах. Он очень юркий и сильный, выскальзывает из моих объятий, обвивается вокруг руки, но я целый год проработал на стройке, хватка у меня стальная.
-Я перевел твою фразу в гугл-переводчике, - рычу я мальчику прямо в лицо. -Помнишь, кис май эсс? Перевел! Никогда так больше не говори, никогда!
И тут у наглого и борзого 13-летнего мальчика неожиданно потекли слюни и хлынули слезы рекой: «Отпустите меня, дяденька, я больше не буду!» - завыл белобрысый 13-летний малыш на всю улицу.
Дяденька тут же отскочил от подлеца и пошел в «Пятерочку». Надо теперь купить бедному пострадавшему мальчугану огромную бутылку лимонада и пару мороженых, это его немного утешит.
Не понимаю я рабской покорности Герасима, да и не пойму никогда. Утопить любимое животное потому что так захотела взбрендевшая барыня.
Вот притча про псов и друзей:
Умер человек. Его пес рядом лег и тоже умер. И вот душа человека стоит перед золотыми вратами и рядом – душа собаки. У ворот – привратник.
— Что это за место? — спросил путешественник у привратника.
— Это рай, ты уже умер. Теперь можешь войти и отдохнуть по-настоящему.
— А там есть вода?
— Сколько угодно: чистые фонтаны, прохладные бассейны…
— А поесть дадут?
— Все, что захочешь.
— Но со мной собака.
— Сожалею, сэр, с собаками нельзя, – сказал привратник, указав на табличку «C собаками вход воспрещен!». – Ее придется оставить здесь.
Не вошел человек в эти врата, прошел мимо. Идут они дальше, видят вторые врата, на которых ничего не написано, только рядом старец сидит.
— Простите, уважаемый…
— Петр я.
— А что за этими воротами?
— Рай.
— А с собакой можно?
— Конечно!
— А там, раньше, что за врата были?
— В Ад. До Рая доходят только те, кто не бросает своих друзей.
Вот притча про псов и друзей:
Умер человек. Его пес рядом лег и тоже умер. И вот душа человека стоит перед золотыми вратами и рядом – душа собаки. У ворот – привратник.
— Что это за место? — спросил путешественник у привратника.
— Это рай, ты уже умер. Теперь можешь войти и отдохнуть по-настоящему.
— А там есть вода?
— Сколько угодно: чистые фонтаны, прохладные бассейны…
— А поесть дадут?
— Все, что захочешь.
— Но со мной собака.
— Сожалею, сэр, с собаками нельзя, – сказал привратник, указав на табличку «C собаками вход воспрещен!». – Ее придется оставить здесь.
Не вошел человек в эти врата, прошел мимо. Идут они дальше, видят вторые врата, на которых ничего не написано, только рядом старец сидит.
— Простите, уважаемый…
— Петр я.
— А что за этими воротами?
— Рай.
— А с собакой можно?
— Конечно!
— А там, раньше, что за врата были?
— В Ад. До Рая доходят только те, кто не бросает своих друзей.
В году так 1985 послали меня от одного из тольяттинских заводов в город-герой Минск. Учиться, на два месяца. Дефицит всего, даже самого необходимого, уже крепко держал за горло нашу область. При первом посещении ЦУМа в Минске я почувствовал себя примерно так же, как соратник Али Бабы при посещении "Пещеры". Правда минчане говорили, что снабжение у них тоже значительно ухудшилось, но для меня это был тот самый случай, когда, как говорится: "Наш уровень жизни - их уровень смерти". А перед поездкой, жена, кроме прочего, очень просила меня привезти ей в подарок пару лифчиков, импортных, ну там с "косточкой" и прочими прибамбасами, долго мне на пальцах объясняя, что в них где и как.
После занятий мы потихоньку готовились домой, добывая разные редкости: уже была прикуплена сгущёнка, через месяц охоты добыты обои для ремонта квартиры, по уже приобретённому блату "достал" глушитель для своего "Москвича"... А вот подарок для жёнушки всё откладывался. И не только потому, что "их" не было в продаже... Я даже представить себе не мог, чтобы я, Я!! зашел в ЦУМе в "этот" отдел. Да что про меня мужики подумают?! Настроение от этого становилось всё хуже, ведь так хотелось порадовать свою половинку...
Осталось всего пара дней - и домой... Иду мимо ЦУМа на остановку. Вижу - около одного выхода средняя такая толпа женщин. Как говорится: "выбросили" дефицит. На автомате спрашиваю последнюю в очереди молодуху: "Что дают?". Оказалось, что "Их", с "косточкой"! Импортные!! Встал в очередь... Один, мужского полу на толпу, открытый всем ветрам... Вы голым в театре по фойе ходили? Чувства, наверное, те же, сейчас это кажется глупым, но тогда...
Короче, человек за пять до продавца я понял, что женщины называют продавщице какие-то цифры (как потом оказалось это был нужный размер). А я точно знал, что у моей 35 размер. Туфлей. И больше про неё я ничегошеньки не знал! Вот ведь облом! Я начинаю, как двоечник, мычать потихоньку в сторону, что растакая, мол, засада и "куды крестьянину податься"? Стоящая впереди девушка быстро включилась в мою проблему и чётко потребовала сформулировать вопрос. Я с помощью ладоней, как ученик "кулинарного техникума", показал на какой именно бюст необходим элемент одежды, а вот в системе СИ представить сие не могу. А далее произошло невероятное. Девушка громко объявила всем собравшимся, что молодой человек хочет порадовать жену выше обозначенным дефицитом, но есть проблема: неизвестен размер. Торговля была немедленно прекращена. Меня окружили плотным кольцом не менее десяти прелестных дам и как на подиуме приподняв голову и бюсты смотрели на меня. "Ведущая" строго спросила: "Смотри внимательно, у твоей КАКИЕ?!". Ну, так выбрать было намного проще... Вот у этой девушки один в один, и я показал пальцем... "Второй" - был приговор консилиума, и продавец уже разложила передо мной варианты... Конечно, же я угадал и угодил...
Спасибо вам, милые белорусски!
После занятий мы потихоньку готовились домой, добывая разные редкости: уже была прикуплена сгущёнка, через месяц охоты добыты обои для ремонта квартиры, по уже приобретённому блату "достал" глушитель для своего "Москвича"... А вот подарок для жёнушки всё откладывался. И не только потому, что "их" не было в продаже... Я даже представить себе не мог, чтобы я, Я!! зашел в ЦУМе в "этот" отдел. Да что про меня мужики подумают?! Настроение от этого становилось всё хуже, ведь так хотелось порадовать свою половинку...
Осталось всего пара дней - и домой... Иду мимо ЦУМа на остановку. Вижу - около одного выхода средняя такая толпа женщин. Как говорится: "выбросили" дефицит. На автомате спрашиваю последнюю в очереди молодуху: "Что дают?". Оказалось, что "Их", с "косточкой"! Импортные!! Встал в очередь... Один, мужского полу на толпу, открытый всем ветрам... Вы голым в театре по фойе ходили? Чувства, наверное, те же, сейчас это кажется глупым, но тогда...
Короче, человек за пять до продавца я понял, что женщины называют продавщице какие-то цифры (как потом оказалось это был нужный размер). А я точно знал, что у моей 35 размер. Туфлей. И больше про неё я ничегошеньки не знал! Вот ведь облом! Я начинаю, как двоечник, мычать потихоньку в сторону, что растакая, мол, засада и "куды крестьянину податься"? Стоящая впереди девушка быстро включилась в мою проблему и чётко потребовала сформулировать вопрос. Я с помощью ладоней, как ученик "кулинарного техникума", показал на какой именно бюст необходим элемент одежды, а вот в системе СИ представить сие не могу. А далее произошло невероятное. Девушка громко объявила всем собравшимся, что молодой человек хочет порадовать жену выше обозначенным дефицитом, но есть проблема: неизвестен размер. Торговля была немедленно прекращена. Меня окружили плотным кольцом не менее десяти прелестных дам и как на подиуме приподняв голову и бюсты смотрели на меня. "Ведущая" строго спросила: "Смотри внимательно, у твоей КАКИЕ?!". Ну, так выбрать было намного проще... Вот у этой девушки один в один, и я показал пальцем... "Второй" - был приговор консилиума, и продавец уже разложила передо мной варианты... Конечно, же я угадал и угодил...
Спасибо вам, милые белорусски!
Войну Вася застал ребёнком. А вот командир автобата в Хабаровске, где Вася прослужил три года срочной, пропахал разведчиком всю Европу. (Кто видел хабаровский стадион - Вася в его постройке поучаствовал). Машина Васе досталась хорошая - Студебеккер с полным приводом на все три оси и лебёдкой. За высокую проходимость машина пользовалась любовью старшин и офицеров части в качестве транспорта для поездки на рыбалки, охоты и тому подобные вылазки.
В тот день Вася повез сержанта с офицером на рыбалку. На обратном пути их остановил патруль. Разговаривать отцы командиры были не в состоянии. Трубок, чтобы отделить их фан от Васиного чистого дыхания, тогда ещё не придумали. Замели на губу (гауптвахту) всех, вместе с машиной. Документы свои Вася закинул в щель в обшивке дверцы чисто из вредности. Ночь в камере Вася, привыкший к тяготам военной службы, проспал как младенец. А под утро забеспокоился. Забеспокоился о машине. Дело было осенью, и морозцы уже начали прихватывать. Вчерашним вечером Васю затолкали в камеру, не особо вникая в его просьбу "слить... ". А слить надо было воду из радиатора. Теперь вода могла замёрзнуть и угробить двигатель. Вася не думал о том, накажут его или нет. Вася думал о моторе. И поднял бучу. И добился своего - его выпустили к машине прогреть мотор. Мотор урчал, Вася сидел в кабине и с грустью смотрел на закрытые ворота. Ворота на территорию губы находились прямо перед ним, через двор. И ТУТ ОНИ ОТКРЫЛИСЬ. Ворота открылись, и на территорию въехала дежурная полуторка. Часовой подошёл к шоферу, и они оживлённо начали что-то обсуждать. Прямо напротив Васи были открытые на Свободу ворота.
Вася потом не мог объяснить, зачем он это сделал. "Чёрт дернул" - единственное его объяснение. Сцепление - скорость - газ... и Вася на свободе, несётся к родной части. Сзади за ним гналась где-то далеко полуторка, но мы же помним: "У Студера мотор втрое!". Ребята издали заметили знакомую машину и открыли ворота. Студер влетел на территорию, сходу воткнулся на своё законное место, из машины выстрелился Вася и исчез в закоулках части.
К уже захлопнутым воротам подлетела полуторка, из которой выскочил взбешённый Начальник Губы. Командира гауптвахты вообще-то побаиваются все. Как говорится: "... не зарекайся". Но только не фронтовик-разведчик. Выслушав Начальника Губы, требующего немедленно вернуть добычу, Васин командир сказал ему следующее: "А чё ты ко мне припёрся? Это твои бойцы обосрались, с ними и разбирайся! А я своего солдата ещё и награжу за то, что сам в плену не остался и оружие не бросил. СВОБОДЕН!".
- Вась, тебя командир вызывает.
Всё, дальше бежать было некуда, и поплёлся Вася пред светлы очи.
- Что же ты, солдат, сам сбежал, а офицера бросил? - начал троллить командир Васю.
- Да они же отдельно от меня.. да я же..
- Ладно. Пошутили и будет. Старшина! Собирай солдата! Раз ему назначили 10 суток ареста, значит, должен отбыть!
Когда старшина с Васей уже подошли к воротам, окошко командирского кабинета открылось:
- Старшина, ты куда его вести собрался?
- Как куда, товарищ полковник, на губу. Вы же сами приказали.
- Я сказал 10 суток ареста, а не на губу! Его же там без соли сожрут, а мне солдат живой и здоровый нужен. Значит так - освободить каптёрку сапожника, арестанта туда и часового поставить!
Следующие десять суток Вася отъедался и отсыпался. Как самому "несчастному" повар откладывал ему самые вкусные котлетки. Старшина плевался, ходил к командиру и просил прекратить это посмешище - работы навалом, машина простаивает, люди смеются. Но командир был твёрд: "Если я за свои слова отвечать не буду, какой я командир!".
---------------------------------------------------------------------------------
Сейчас Василию Александровичу 76, и он строит дом. Говорит: "Не помру, пока не дострою". И работы там ещё ДОФИГА! Я ему верю.
В тот день Вася повез сержанта с офицером на рыбалку. На обратном пути их остановил патруль. Разговаривать отцы командиры были не в состоянии. Трубок, чтобы отделить их фан от Васиного чистого дыхания, тогда ещё не придумали. Замели на губу (гауптвахту) всех, вместе с машиной. Документы свои Вася закинул в щель в обшивке дверцы чисто из вредности. Ночь в камере Вася, привыкший к тяготам военной службы, проспал как младенец. А под утро забеспокоился. Забеспокоился о машине. Дело было осенью, и морозцы уже начали прихватывать. Вчерашним вечером Васю затолкали в камеру, не особо вникая в его просьбу "слить... ". А слить надо было воду из радиатора. Теперь вода могла замёрзнуть и угробить двигатель. Вася не думал о том, накажут его или нет. Вася думал о моторе. И поднял бучу. И добился своего - его выпустили к машине прогреть мотор. Мотор урчал, Вася сидел в кабине и с грустью смотрел на закрытые ворота. Ворота на территорию губы находились прямо перед ним, через двор. И ТУТ ОНИ ОТКРЫЛИСЬ. Ворота открылись, и на территорию въехала дежурная полуторка. Часовой подошёл к шоферу, и они оживлённо начали что-то обсуждать. Прямо напротив Васи были открытые на Свободу ворота.
Вася потом не мог объяснить, зачем он это сделал. "Чёрт дернул" - единственное его объяснение. Сцепление - скорость - газ... и Вася на свободе, несётся к родной части. Сзади за ним гналась где-то далеко полуторка, но мы же помним: "У Студера мотор втрое!". Ребята издали заметили знакомую машину и открыли ворота. Студер влетел на территорию, сходу воткнулся на своё законное место, из машины выстрелился Вася и исчез в закоулках части.
К уже захлопнутым воротам подлетела полуторка, из которой выскочил взбешённый Начальник Губы. Командира гауптвахты вообще-то побаиваются все. Как говорится: "... не зарекайся". Но только не фронтовик-разведчик. Выслушав Начальника Губы, требующего немедленно вернуть добычу, Васин командир сказал ему следующее: "А чё ты ко мне припёрся? Это твои бойцы обосрались, с ними и разбирайся! А я своего солдата ещё и награжу за то, что сам в плену не остался и оружие не бросил. СВОБОДЕН!".
- Вась, тебя командир вызывает.
Всё, дальше бежать было некуда, и поплёлся Вася пред светлы очи.
- Что же ты, солдат, сам сбежал, а офицера бросил? - начал троллить командир Васю.
- Да они же отдельно от меня.. да я же..
- Ладно. Пошутили и будет. Старшина! Собирай солдата! Раз ему назначили 10 суток ареста, значит, должен отбыть!
Когда старшина с Васей уже подошли к воротам, окошко командирского кабинета открылось:
- Старшина, ты куда его вести собрался?
- Как куда, товарищ полковник, на губу. Вы же сами приказали.
- Я сказал 10 суток ареста, а не на губу! Его же там без соли сожрут, а мне солдат живой и здоровый нужен. Значит так - освободить каптёрку сапожника, арестанта туда и часового поставить!
Следующие десять суток Вася отъедался и отсыпался. Как самому "несчастному" повар откладывал ему самые вкусные котлетки. Старшина плевался, ходил к командиру и просил прекратить это посмешище - работы навалом, машина простаивает, люди смеются. Но командир был твёрд: "Если я за свои слова отвечать не буду, какой я командир!".
---------------------------------------------------------------------------------
Сейчас Василию Александровичу 76, и он строит дом. Говорит: "Не помру, пока не дострою". И работы там ещё ДОФИГА! Я ему верю.
Ж И З Н Ь В S M S – ках
17 лет
«рст тыгде»
«абвгдома»
«опр спиш»
«руск22ий кклм делаюзафтра()( дектан»
«выхади двор,,,ээю!»
«немогу родит(((? домане пустют закалибали»
20 лет
«тыгде»
«в универе»
«пошли вечерклуб идут ирка машка потом надачу кним!!!»
«лавэ нет занятьнадо»
«нетупи занимай и смсся»
30 лет
«ты где»
«в третьяковской галерее»
«извините ошибся номером»
40 лет
«Ты где»
«Дома смотрю футбол»
«Кто с кем»
«Наши с кемто»
«Бери выпить иди ко мне смотреть моя свалила 2 дня тёще Ирка с Машкой уже едут!!!»
«Напиши смску чтоб я своей показал»
«Сергей у меня умерла тёща в Тамбове помоги похоронить поехали на два дня в Тамбов»
«Еду»
50 лет
«Ты где?»
«В парке внуком играю прятки»
«Приходи ко мне срочно эти старухи припёрлись Ирка Машкой боюсь начнут приставать»
«Бегу пока предложи им поиграть прятки cпрячься туалете и запрись»
60 лет
«Ты где?»
«ПИШИИИ КРУПММНЕЕ Я ПМНОХО ВЗИЖУ»
«ТЫ ГДЕ?»
«В БОЛЬ НИЦЕ АВТРА ОПЕРРРАЦИЯ НА ВВГЛАЗА ПОТОМММ ПОДЖЕЛУАБВГДОЧНАЯ И ПЕ ЧЕНЬ»
«Я ТОЖЕ БОЛЬНИЦЕ ТОЛЬКО ПЕЧЕНЬ И ПОДЖЕЛУДОЧНАЯ ГЛАЗА ЕЩЁ ВИДЯТ»
80 лет
«ТЫ ГДЕ?»
«ВЕЗУТ НА НИКОЛО-АРХАНГЕЛЬСКОЕ А ТЫ?»
«НА МИТИНСКОЕ ТЕБЯ С МУЗЫКОЙ?»
«НЕТ А ТЕБЯ?»
«ТОЖЕ НЕТ»
«ВОТ ЖЛОБЫ КОГО ВОСПИТАЛИ?»
«НЕ ГОВОРИ И ВЕНОК ДЕШЁВЫЙ»
«ЛАДНО ТАМ УВИДИМСЯ И ИРКА С МАШКОЙ СКОРО ПОДТЯНУТСЯ»
«ЧТО ДЕЛАТЬ БУДЕМ?»
«В ТУАЛЕТЕ СПРЯЧЕМСЯ…»
Илья Криштул
17 лет
«рст тыгде»
«абвгдома»
«опр спиш»
«руск22ий кклм делаюзафтра()( дектан»
«выхади двор,,,ээю!»
«немогу родит(((? домане пустют закалибали»
20 лет
«тыгде»
«в универе»
«пошли вечерклуб идут ирка машка потом надачу кним!!!»
«лавэ нет занятьнадо»
«нетупи занимай и смсся»
30 лет
«ты где»
«в третьяковской галерее»
«извините ошибся номером»
40 лет
«Ты где»
«Дома смотрю футбол»
«Кто с кем»
«Наши с кемто»
«Бери выпить иди ко мне смотреть моя свалила 2 дня тёще Ирка с Машкой уже едут!!!»
«Напиши смску чтоб я своей показал»
«Сергей у меня умерла тёща в Тамбове помоги похоронить поехали на два дня в Тамбов»
«Еду»
50 лет
«Ты где?»
«В парке внуком играю прятки»
«Приходи ко мне срочно эти старухи припёрлись Ирка Машкой боюсь начнут приставать»
«Бегу пока предложи им поиграть прятки cпрячься туалете и запрись»
60 лет
«Ты где?»
«ПИШИИИ КРУПММНЕЕ Я ПМНОХО ВЗИЖУ»
«ТЫ ГДЕ?»
«В БОЛЬ НИЦЕ АВТРА ОПЕРРРАЦИЯ НА ВВГЛАЗА ПОТОМММ ПОДЖЕЛУАБВГДОЧНАЯ И ПЕ ЧЕНЬ»
«Я ТОЖЕ БОЛЬНИЦЕ ТОЛЬКО ПЕЧЕНЬ И ПОДЖЕЛУДОЧНАЯ ГЛАЗА ЕЩЁ ВИДЯТ»
80 лет
«ТЫ ГДЕ?»
«ВЕЗУТ НА НИКОЛО-АРХАНГЕЛЬСКОЕ А ТЫ?»
«НА МИТИНСКОЕ ТЕБЯ С МУЗЫКОЙ?»
«НЕТ А ТЕБЯ?»
«ТОЖЕ НЕТ»
«ВОТ ЖЛОБЫ КОГО ВОСПИТАЛИ?»
«НЕ ГОВОРИ И ВЕНОК ДЕШЁВЫЙ»
«ЛАДНО ТАМ УВИДИМСЯ И ИРКА С МАШКОЙ СКОРО ПОДТЯНУТСЯ»
«ЧТО ДЕЛАТЬ БУДЕМ?»
«В ТУАЛЕТЕ СПРЯЧЕМСЯ…»
Илья Криштул
Было это на российском телевидении, куда однажды пригласили кого-то из великих советских ветеранов - то ли Игоря Численко, то ли Нетто, за давностью лет уже и не помню. И вот, где-то в середине передачи ведущий задаёт сакраментальный вопрос: как Вам нынешняя российская сборная, что Вы о ней думаете и как закончился бы матч, доведись ей сразиться со сборной вашего поколения? Мэтр задумчиво поводил туда-сюда бровями и сказал: да, в принципе, неплохие ребята. Доведись нам с ними сыграть - может, один-ноль бы выиграли, вряд ли больше. Ведущий то ли профессионально, то ли искренне удивился: Как, один-ноль? Даже не два? Тем более не три и не пять? Всего-навсего один-ноль? На что ветеран пожал плечами и ответил: "Ну вы поймите, всё-таки мне и моим товарищам уже под семьдесят..."
Театр Сатиры на гастролях в Одессе. Бешеный успех, сплошные аншлаги. Все актёры пользуются необыкновенной популярностью. К Ширвиндту подходит необыкновенно колоритный одессит и, страшно волнуясь, произносит: "Товарищ Ширвиндт, я ваш кумир!". Тут растерялся даже всегда непроницаемый Шура: "Интересно... Не знал об этом".
Самый смешной анекдот за 14.10:
Раньше мы жили плохо, но как-то хорошо. А сейчас хорошо, но как-то плохо.